Югорские мотивы: Сборник рассказов, стихов, публицистических статей Цуприков Иван

– Ну ты и скорый, – говорит отец. – Молодцом!

– Папа, – удивился я, – как ты так быстро успел переодеться – только что ведь в костюме был?

А он удивленно смотрит на меня:

– Ты о чем это?

…Но я уже был в коляске мотоцикла и только тогда понял, что там был совсем не мой отец. Скорее всего, это мне от страха показалось.

…На следующий день, когда на скамейке у столика собрались деды моих друзей, я тоже подошел к ним и спросил:

– Иван Михайлович, а вы моего деда помните?

Он посмотрел на меня, улыбнулся и погладил по голове, сказав:

– Герой он у тебя был и работяга. Такой завод на своих руках поднял! Если бы не такие, как он, мы бы и войну не выиграли. Сильно болел он, сильно, но этого старался не показывать, а потом, когда завод вернули из Урала сюда, засучил рукава и разбирал вместе со всеми нами разваленные цеха и строил новые. Да вот болезнь от ранений в гражданскую войну сказалась, не дала ему еще пожить. Когда умер, весь завод его хоронил, Ванятка, весь город.

– А как он был одет тогда?

Иван Михайлович задумался.

– А в пиджаке. Костюм от моего отца остался, вот его и надели на него. Друзьями они были большими, и Иван его ненадолго пережил, – сказал Иван Михайлович. – Так что Ванька, будь, как дед твой, молодцом. Увидел бы он тебя, рад бы был.

«…Так это точно тогда он меня встретил у своей могилки, а не отец! – подумал я. – Вот загадка-то какая, а? Ведь папа на охоту ехал в свитере и куртке, а не в сером пиджаке. Если б друзьям про это рассказал, засмеяли бы…»

Неужели это был мой дед?

Таська

Шелест тополя. Интересно, он так разговаривает с другими деревьями? О чем-то весело шелестит своим соседям и нас радует, успокаивает, хотя мы не понимаем его языка. Да и надо ли?

Но в окне на втором этаже, за той веткой тополя, которая почти касается его стекол, ни одна занавеска не дрогнет. Что она делает? Уроки – или смотрит телевизор? Вот бы превратиться на секунду в листик того тополя и подсмотреть. А лучше – в того воробья, чистящего клюв на ветке. Вот он слетел к ее окну, запрыгал по подоконнику, ловит зазевавшихся мух или комаров. Но у него заботы другие, он счастлив, его любимая сейчас греет их новорожденных желторотиков и ждет своего серенького кормильца…

А чем занимается она? Может, думает обо мне? А может, о Витьке? Она всегда смотрит на этого задиру, высокого увальня с плечами гимнаста. Улыбается ему, часто с ним разговаривает, а на меня даже глазом не ведет. Да-а, Витька – красавец. В него все девчонки влюблены, а он в их сторону даже не смотрит. У него своя пассия, девчонка из старшего класса. И сейчас, наверное, сидит в том соседнем дворе, под ее окном, болтает о чем-то с пацанами. Скорее всего – о гонках на мотоциклах. Отец его Альки катается на крутом «Сузуки». А Алька, счастливая, в черной коже, высунув лицо из-за плеча отца, дарит улыбку только ветру.

Ветру… Это благодаря ему шелестит своими еще молодыми, только появившимися на свет светло-зелеными листочками тополь. Видно, у него любимая рядом, – то деревце с еще тонким стволом, растущее под его тенью. И солнышко их радует, играя своими лучами на и ветках, пуская ярко-серебристые зайчики по листочкам. Счастливые!

А на душе – тучи. За теми белыми занавесками живет Белка, самая настоящая Ягоза, усыпанная веснушками, с бантом на рыжих кудрях.

Вчера, когда играл с ней в бадминтон, на меня так ни разу и не посмотрела, следила только за воланчиком. И без умолку болтала с Колькой, сидящем на скамейке. И чем он ей нравится? Взрослый, скоро в десятый класс пойдет, длинный – с версту. Баскетболист. И лыбился ей, смеялся…

Так и хотелось этим воланом…

Вон на ветку села горлица, что-то рассматривает в окне Таськи. Наверное, ее мама клубничный торт приготовила, как в прошлую субботу – вишневый. А Таська даже не хочет посмотреть в окно. А может, ей больше нравится Женька? Еще бы, у него папа директор, и он все может. Вчера на «мерсе» ездил по двору взад-вперед, а Таська сидела с ним в машине с такими большими вытаращенными глазами. И когда вышла из машины, то с Женьки глаз не сводила, о чем-то шептались друг другу на ушко, смеялись. Вся румяная была, ее щеки словно свекольно-морковным соком намазали. Ягоза, правильно мамка говорит: чтобы ей понравиться, нужно быть выдающимся. Да уж.

Дверь из соседнего подъезда скрипнула, и на улицу вышла Тонька. Улыбается, застенчиво так, и идет ко мне. Нет, да не смотрю я в ее сторону, ишь, влюбилась. Ты еще вырасти сначала, а то ишь, на два года младше – и пристает: то ей хочется в парк сходить со мною, то на рыбалку. А я с ляльками не хожу и носики не собираюсь им подтирать, слезки – тоже. Иди, иди, чего остановилась? Но лучше не буду смотреть в ее сторону, а то опять начнет приставать.

– Миш! – вот начала.

– Че надо?

– Ты в этой рубашке такой красивый!

– Тонь, отстань, у меня сегодня нет настроения.

– Давай сыграем в бадминтон, и настроение появится, ты же лучше меня играешь.

– Не хочу. Занят, не видишь, что ли? Тонька, иди вон со своими подружками через скакалку попрыгай! – раздраженно отвечаю я.

– Миша! – наконец-то раздался такой долгожданный голос со второго этажа. Это Тася, Таська, Тасечка. Ура! Вот она открыла окно и улыбается мне.

– Миш, может, в бадминтон поиграем?

– Не знаю, – сдерживая себя, кричу ей в ответ.

– А то мне скучно. Так как?

– Ну, выходи, – а ноги уже несут меня домой за воланом и ракетками.

Вот это жизнь! Я такой счастливый!

Олег БАРГИЛЕВИЧ

О Родине, чести и долге

Запад навязал нашему Отечеству пагубный либеральный курс реформ, который привел к обнищанию подавляющего большинства населения страны, способствовал расчленению великого государства. Об этой опасности не раз предупреждал великий русский философ Иван Александрович Ильин (1883–1954). К несчастью, он не был услышан ни тогда, ни в наше время. Именно в работах Ильина представлены глубокие размышления о предпосылках духовного обновления человека. Печально в наше время констатировать девальвацию таких ценностей и качеств личности, как долг, патриотизм, честь, служение Отечеству, составляющих основу мотивации трудовой деятельности, государственной и военной службы.

Россия и сегодня, несмотря ни на что, является мощнейшей державой. И все же потери в последние годы мы несем неисчислимые. Особенно они велики в духовно-нравственной сфере, где торжествует разгул преступности, алкоголизма, наркомании, самых низменных человеческих пороков и страстей. Смерть и насилие, жесткосердие, похоть, разврат не только стали обыденными явлениями нашей жизни – методично, злонамеренно, под разными предлогами они продолжают насаждаться среди нас с театральных подмостков, с кино– И телеэкранов, со страниц журналов и газет.

Нужны ли сегодня России храбрые воины, способные, как Илья Муромец, Александр Невский и Александр Суворов, к бескорыстной и жертвенной защите Родины? Вопрос этот не праздный. Сейчас все больше людей в России начинают понимать, что своих сыновей надо воспитывать крепкими духом и телом.

И если решить задачу физического развития ребенка особого труда не составляет, то воспитать дух, созидающий в будущем воине любовь к Отечеству, способность отважно сражаться, проявлять волю к победе и побеждать, не так легко. Не секрет, что в наше время все труднее встретить мальчика, подростка, юношу, носящих в себе такие качества, как мужество, храбрость, отвага, выражающиеся в способности прийти на помощь слабому, встать на сторону беззащитного, умеющих жертвенно полагать «душу свою за други своя», В значительной мере ослабление характеров русских детей объясняется отрывом от традиционной народной педагогики, при которой ребенок через сказку, былину, песню переживал первую встречу с трудностями земной жизни. Чистая, еще не помраченная грехами душа ребенка в естественной среде поэтических образов интуитивно, на подсознательном уровне, определяла свое отношение к добру и злу, выбирая служение подвигу во имя добра. Надежных ратных людей – вождей и рядовых воинов – русский народ умел взращивать всегда. Много веков Русь вынуждена была воевать как со степняками-кочевниками, так и с западными завоевателями. История Древней Руси – это почти беспрерывная оборонительная война, это битва не на жизнь, а на смерть за свою свободу, это постоянное решение вопроса, быть или не быть. В борьбе за свою независимость во время монголо-татарского ига Россия несла колоссальные потери – только в плен были угнаны миллионы русских людей и проданы на невольничьих рынках восточных и средиземноморских стран. Сколько же их погибло в сечах, от пожаров, сколько стариков и детей уничтожено завоевателями во время набегов?

Каждый взрослый мужчина на Руси был воином, а народ перед лицом общей беды понимал свое призвание на Земле как защиту Отечества, его святынь и духовных идеалов. «Служба, – пишет Иван Солоневич в книге „Народная монархия“, – была очень тяжела, но от нее не был избавлен никто. Монахи и купцы, дворяне и мужики, посадские люди и всякая гуляющая публика – все было так или иначе поставлено на государеву службу, даже преступники».

На качество населения напрямую влияют не только наркотизация и алкоголизация, которые продолжают усугубляться, но и снижение уровня образования – среднего, высшего и общего, разрушение науки, «утечка мозгов» за рубеж, серьезная демографическая проблема. Несмотря на официозные рапорты о неком «подъеме рождаемости», численность населения России продолжает сокращаться, причем почти прежними темпами – примерно на миллион человек в год, При сохранении указанных тенденций говорить о безопасности страны просто бессмысленно. Если падают качество и количество населения, это ведет к деградации вооруженных сил, причем независимо от того, какая проводится концепция военного строительства. Армия, флот – часть общества. Это очень банально, но тем не менее верно. Развал науки ведет к тому, что рушится экономика страны, неконкурентоспособным становится наше оружие, причем речь идет уже не о конкурентоспособности на мировых рынках, а о боеспособности против армий наиболее мощных государств планеты (НАТО и другие военно-политические блоки).

Сила русской армии прежде всего определялась духовными качествами личного состава. К их числу Военная энциклопедия (дореволюционная) относила: патриотизм и религиозность; мужество и храбрость до забвения опасности; воинственность; благородство (рыцарство); дисциплину (подчиненность, исполнительность, сознание своего долга перед престолом, церковью и Отечеством); самоотверженность (самопожертвование); веру в свои силы, в начальников и в свою военную среду (корпорацию); почин, самодеятельность; находчивость и решимость; бодрость; выносливость (труда, лишений и страданий) и др.

Есть ли ценности выше личности – этот вопрос решается, по существу, волевым практическим действием. Во время бед и лишений народ самоотверженно служил Отечеству.

Перед битвой Дмитрий Донской обратился к воинам: «Братия моя милая, не пощадим живота своего за веру христианскую, за святые церкви и за Землю Русскую». Бессмысленно браться за меч тому, отмечал И.А. Ильин, «кто не знает и не имеет в мире ничего выше самого себя и своей личной жизни: ибо ему вернее бросить меч и спасаться, хотя бы ценой предательства и унизительной покорности злодеям».

Хочу остановиться на предательстве. Оно есть на каждой войне. Когда я был школьником, часто говорили: «Вот пойдешь в армию, там из тебя сделают человека». Я скажу по-другому. В армию надо в первую очередь идти человеком. Потому что от предательств гибнет больше, чем от пуль. И человек, уклоняющийся от армии, – это уже предатель, совершающий тягчайший грех перед Родиной. Ибо Родину и близких своих надо защищать каждому. Для этого и рожден мужчина. На заре православия за отказ служить Отечеству предавали анафеме. Мы все – воины Христовы, присягавшие заступиться за Россию. Воин, давший присягу, осознанно отказывается от жизни для себя – его жизнь принадлежит России навсегда!

В старину каждый русский воин носил на груди в ладанке рядом с нательным крестом священный текст 90-го псалма. Каждый православный знал его наизусть, читал в моменты особых жизненных испытаний, дабы побороть личный страх и одолеть внешнего врага. Сколько русских жизней спасла эта удивительная молитва, ведомо только одному Богу, но вся воинская история земли Русской свидетельствует, что ни одна победа не обошлась без Божьей помощи и Богородичного заступничества. Постепенно вера и традиции возрождаются в современной армии и флоте. В советское время верующий человек в армейской среде был вызовом для партийного и военного руководства, но даже тогда тысячи военнослужащих хранили у сердца материнские и отцовские благословения: нательные крестики, иконки, переписанные от руки молитвы… Несмотря на запреты, они перед грядущим испытанием неприметно, без показухи, но и особо не таясь, осеняли себя крестным знамением.

Задача Русской Православной Церкви сегодня – раскрывать перед молодым поколением духовную красоту родной земли. В этом мы видим свое призвание служения патриотической идее. Нужно воспитывать с малых лет дух служения, единения, верности, честности и осознанной дисциплины. Только люди чести породят сильную, законную, надклассовую государственную власть. Наше дело – дело возрождения и созидания Российского государства. Необходимо жить интересами Родины, помогать ей жертвенным служением, не ставя превыше личное, служить интересам целого и во имя общего Блага.

Понимание того, что в этой деятельности необходимо опираться на традиционные духовные ценности, у сегодняшней российской власти есть. В качестве примера можно привести слова премьер-министра правительства России В. В. Путина: «Без христианства, без православия, без возникшей на их базе культуры вряд ли состоялась бы Россия. Поэтому сегодня, когда мы вновь обретаем себя, ищем нравственные основы нашей жизни, очень важно, очень полезно и своевременно возвратиться к этим первоистокам. Для России это принципиальный вопрос, и опираясь на православные принципы, мы в состоянии будем укреплять нашу страну сегодня и в будущем».

В древнерусском православии крест и меч, положительный и отрицающий лики любви, неразделимы. Так во всей важности встает вопрос о совместимости креста и меча, церкви и армии. Молитва открывает душу для божественных веяний и укореняет ее в них. «Молитва монаха – это духовный меч, пресекающий в душе злые помыслы. Меч воина – „огненная молитва“, ограждающая дело Божие от злодеяний. В православии молитва направляет меч, но не наоборот. Такова молитва святого Сергия Радонежского, и таков меч Дмитрия Донского. Христос учил не мечу, а любви. Но ни разу не осудил он меча, ни в смысле организованной государственности, для коей меч является последней санкцией, ни в смысле воинского звания и дела».

«Может ли христианин быть солдатом?» – этот вопрос и сегодня встает перед многими, призываемыми на военную службу. Ведь даже на справедливой войне солдат вынужден проливать кровь других людей! Ведь даже войны в защиту Отечества остаются несчастьем и бедствием! Но ведь война выявляет не только темные стороны человеческой природы; война может пробуждать и все великое, благородное, дремлющее в народе; она приводит к вере, к молитве; она вызывает готовность к самопожертвованию, любовь к Отечеству и сострадание. Ведь грех за человеческие страдания ложится прежде всего на тех, кто развязывает войну, а не на воинов, жертвующих на полях сражений собственной жизнью за чужие ошибки и преступления. Они, по учению Церкви, совершают подвиг в защиту Отечества.

Мы часто говорим, что зло становится открытым и наглым. Это отличительная особенность нашего времени. Оно уже не таится, как было раньше ему свойственно, и не встречает почти никакого сопротивления. Никого уже не удивляют распространение сатанизма, массовое циничное демонстративное растление детей. Если зло со всей его разрушительной силой не воспринимается нами, значит, оно установило свое полное господство. Война идет в более широком плане, на более высоком уровне, чем мы обычно представляем. Утрачено центральное место Христа, произошла потеря равновесия веры. До каких пор мы будем восхищаться теми, кто нас ненавидит и веками старается нас уничтожить? Бои ведутся на полях сражений, бои ведутся и 8 семьях. Молчание, бездействие при виде греха – это стрельба по своим из оружия с глушителем. По всей России растеклась нерукотворная река из материнских слез. Сегодня уже можно и нужно говорить; «Ты русский, если православный!» Враг старается перевернуть Крест и тем самым перевернуть наше сознание. С поддавшимися это уже происходит. Если воспользоваться военными терминами, мы утрачиваем способность к «молитвенной зачистке души». Пока нас спасает только милость Божия, благодаря которой Россия, пусть и с глубокими ранами, сумела пережить кровавую вакханалию Афганистана, Чечни и других «горячих точек».

Вертолетчик, майор Виктор Николаев служил в Афганистане, прошел все «горячие точки» Советского Союза. В своей книге «Живый в помощи» пишет: «Наша ежедневная действительность требует того, чтобы мы содержали душу и тело в святой чистоте. Православное воинство доказывает ежечасно: подвиг русского духа нетленный! Потому что Господь дал нам талант: присягая, Родину защищать. Помня о святой чистоте, мы должны, где бы ни находились, уходя куда бы то ни было, не оставлять после себя духовную и мирскую грязь. Идя в разведку или в бой, надо сохранить о себе такую светлую память, как будто ты сюда уже никогда не вернешься, ибо плохое уже не исправить. Там, в Афганистане, Закавказье и других „горячих точках“ перед боем или разведвыходом мы знали – насколько честно мы погибнем, настолько праведно сложится дальнейшая жизнь наших детей. А сегодня от повального разрушения морали армия детей ночи становится опаснее внешнего врага».

То, что Русская Православная Церковь не стоит в стороне от важнейшего дела военно-патриотического воспитания молодежи, закономерно. Будучи Вселенской по сути. Церковь одновременно включает в себя и национальное начало. Русская Православная Церковь всегда благословляла свою паству на освободительные сражения. Так, в 1380 году преподобный Сергий благословил русское войско во главе со Святым благоверным князем Димитрием Донским на битву с татаро-монгольскими завоевателями. В 1612 году святитель Гермоген, Патриарх Московский и всея Руси, благословил народное ополчение на борьбу с польскими интервентами. В 1812 году, во время войны с французскими захватчиками, святитель Московский Филарет говорил своей пастве: «Уклоняясь от смерти за честь Веры и за свободу Отечества, ты умрешь преступником или рабом; умри за Веру и Отечество – ты примешь жизнь и венец на небе».

В новой Концепции национальной безопасности Российской Федерации указано, что одной из составляющих национальных интересов нашего государства являются «интересы личности», которые состоят «в реализации конституционных прав и свобод, обеспечении личной безопасности, в повышении качества и уровня жизни, в физическом, духовном и интеллектуальном развитии человека и гражданина». Национальные интересы в духовной сфере проявляются «в сохранении и укреплении нравственных ценностей общества, традиций патриотизма и гуманизма, культурного и научного потенциала страны». Одним из факторов, увеличивающих напряженность и представляющих угрозу «федеральному устройству и социально-экономическому укладу Российской Федерации», концепция называет проявления девальвации духовных ценностей. Таким образом, формирование духовности является одной из приоритетных задач государственной политики и военного строительства.

Обеспечение духовного воздействия на воинов требует целенаправленности, систематичности, профессионализма. Конечно, им в первую очередь призваны заниматься специально подготовленные люди, соответствующие структуры. Однако высокая эффективность такой работы может быть достигнута только при условии активного участия в ней каждого офицера. Для этого у нас имеются немалые возможности: весь спектр информационно-воспитательной, а также различные формы индивидуально-воспитательной работы, которая является самым эффективным средством влияния на сознание человека.

В системе духовности военнослужащих наряду с другими особо выделяется этический компонент, который включает такие духовные ценности, как патриотизм, гражданственность, государственность, воинский долг, ответственность, дисциплинированность, совесть, честь воина, вежливость, тактичность, скромность, обязательность, профессиональная компетентность. Эти ценности наиболее зримо характеризуют высшую степень готовности военнослужащего армии и флота верно служить своему народу, профессионально и эффективно выполнять воинский долг, а также выступают в качестве его морально-деловых характеристик и социальных черт как личности и гражданина России.

Без служения надличностным ценностям теряется смысл жизни, обессмысливаются деяния подвижников и героев, патриотизм, исчезают глубинная мотивация творчества и духовно-нравственная основа воспитания. «Что осталось бы от России, если бы святой Сергий Радонежский и святой митрополит Гермоген, Александр Суворов и Георгий Жуков усомнились бы в служении Отечеству, а воины этих полководцев засомневались бы в благородстве этики „отдать жизнь за други своя“? Социальная синергия есть одно из выражений гармонии и совершенства: человек претерпевает некоторое отрицание своего своемерия и своеволия, чтобы утвердить себя субъектом общего дела в составе целого. В общем деле он не теряет, а обретает существенные личностные качества, осуществляя себя не в пустяках курьезах и ерунде, а в делах общеинтересных и общезначимых». Сегодня решается грандиозная задача – создание обновленной России. Эта задача соответствует глубинным национальным интересам нашего народа, и ее решение во многом зависит от жизнеспособности духовно-нравственной и государственно-патриотической компоненты нации, развития национального самосознания граждан России, особенно молодежи.

Много размышлял философ Иван Александрович Ильин об армии, ее предназначении. «Чью армию я считаю своей, такова моя идентичность». Вот как философ советует вселять в юные души образ армии: «Армия есть сосредоточенная волевая сила моего государства, оплот моей родины: воплощенная храбрость моего народа, организация чести, самоотверженности и служения – вот чувство, которое должно быть передано ребенку его национальным воспитателем. Ребенок должен научиться переживать успех своей национальной армии как свой личный успех; его сердце должно сжиматься от ее неудачи; ее вожди должны быть его героями; ее знамена – его святынею. Сердце человека вообще принадлежит той стране и той нации, чью армию он считает своею. Дух воина, стоящего на страже правопорядка внутри страны и на страже Родины в ее внешних отношениях, отнюдь не есть дух „реакции“, „насилия“ и „шовинизма“, как думают иные даже до сего дня. Без армии, стоящей духовно и профессионально на надлежащей высоте, – родина останется без обороны, государство распадется и нация сойдет с лица земли. Преподавать ребенку иное понимание – значит содействовать этому распаду и исчезновению».

Важнейшая задача воспитания российских воинов состоит в том, чтобы определить и вернуть истинные духовные ориентиры и сделать их центром мировоззрения и миропонимания личности. Состояние духа народа, его армии, нравственное (духовное, душевное) здоровье, образованность, патриотизм и сплоченность (соборность) были и остаются важнейшими факторами жизнеспособности нации, страны, показателями развития военной организации государства.

Армия представляет собою единство народа, его мужественное начало; его волю; его силу; его рыцарственную честь. Так она должна восприниматься и самим народом. В будущей России отношение народа к армии обновится и углубится. «Народ не должен и не смеет противопоставлять себя – своей армии, как это было перед революцией: „мы рабочие, крестьяне, штатские, интеллигенция“, а „они – военщина, орудие реакции, усмирители, опричники, янычары“. Это больное и позорное отношение исчезнет навсегда. На самом деле все обстоит иначе. Мы – это русский народ, со всеми его братскими меньшинствами, и в нем – наше почетное и ответственное, вооруженное и знаменами славы осененное волевое средоточие, наша армия и наш флот: наша сила, наша надежда, основа нашего национального существования. Кость от нашей кости, кровь от нашей крови, дух от нашего духа. Мы сами ее составляем. Ее победа – наша победа, ее разложение – наша гибель. Она – воплощение нашей национальной рыцарственности; ограда нашей национальной целости и независимости. Принадлежать к ней – значит не „отбывать воинскую повинность“, а осуществлять свое почетное право и приобщаться национальной славе».

Ильин говорит о Родине как о Предмете, который не подлежит привычному восприятию (органами чувств), поскольку «Родина есть нечто от духа и для духа», и обретение чувства Родины может происходить только в процессе духовного самоопределения человека. Духовным истоком этого определения служит «дух своего народа: христианская вера, традиции, праздники, обычаи, уклад жизни, искусство – все, что принято относить к культуре народа, его национальному духу». Вместе с тем процесс духовного самоопределения разрешается «в порядке самосознания и добровольного избрания» в процессе духовного опыта, который ощущается и на уровне сознательного, и бессознательно-инстинктивного душевного чувствования красоты родной природы, народных песен и обычаев, менталитета религиозной веры, где духовное является приобретенным по отношению к материальному, «стихии национальной нравственности» и др. То есть согласно идее Ильина у каждого человека определяется свой путь любви к Родине. Но при этом ученый подчеркивает: «Патриотизм может жить и будет жить в той душе, для которой есть на земле нечто священное, которая живет опытом (может быть, вполне „иррациональным“), испытала объективное и безусловное достоинство этого священного – и узнала его в святынях своего народа».

Исследуя чувство любви к Родине, Иван Александрович говорит о том, что чувство патриотизма навязать человеку нельзя. А между тем опытный и тактичный воспитатель может действительно пробудить в ребенке настоящий патриотизм. Но именно пробудить, а не навязать. Для этого он сам должен быть искренним и убежденным патриотом и уметь убедительно показывать детям те глубины и прекрасности Родины, которые на самом деле заслуживают любви и преклонения. Он должен не «проповедовать» любовь к Родине, а увлекательно исповедовать и доказывать ее делами, полными энергии и преданности. «Он должен как бы вправить душу ребенка в духовный опыт его родины, вовлечь ее в него и приучить пребывать в нем и творчески расцветать в нем. Тогда патриотическое самоопределение осуществится свободно и непосредственно. И ребенок станет незаменимым живым органом своей родины». Воспитательная работа, по мнению философа, должна строиться на духовных, то есть базисных основах нашего общества, а также на героических примерах из истории народной. В этом смысле поистине бесценным является сложившийся в веках образ непобедимой Русской армии: которая «искони была школой русской патриотической верности, русской чести и стойкости». В чем состоит сущность духовности, как она проявляется, как ее развивать и управлять ею? На эти вопросы современная наука не дает прямых ответов, Впрочем, в постижении высокой духовности главное – не обретение разнообразных и исчерпывающих знаний о предмете, а постижение смысла и цели. Видимо, как неисчерпаем в познании человек, так до конца не познаваема в миру и его духовность. Духовность, впрочем, имеет материальные проявления и может выражаться через определенную систему ценностей, целей, смыслов, идеалов, идей, потребностей и интересов. В таком качестве она концентрирует проблемы, относящиеся к высшему уровню духовного освоения мира человеком. Понятие духовности связано прежде всего со смыслообразующими и смысложизненными компонентами человеческого существования.

что предоставляет возможность личности выйти за рамки обыденного бытия, преодолеть себя в процессе совершенствования, стремления к истинным светлым идеалам и реализовать их в процессе физической жизни.

Безусловно, проблемы духовно-нравственного состояния общества отражаются на духовном состоянии его защитников, так как известно, что духовность армии невозможно рассматривать не вытекающей из духовности соответствующего общества, но при этом духовность вооруженных сил имеет свою особенность.

Во-первых, армия – это «сосредоточенное воплощение государственной силы», государственной власти, как «элемент государственного бытия», как организованное множество людей, систематически «подготавливающих себя к победе и ради нее – к смерти и убиению во имя государственной цели».

Во-вторых, «каждый воин должен носить в душе сознание государственной цели и ее волевое и эмоциональное „приятие“. Поэтому служение в вооруженных силах должно быть проникнуто живым вдохновением государственности».

В-третьих, родовая черта воина: он есть «гражданин, принявший на себя сосредоточенное бремя гражданского звания и бытия», связавший свое дело с вопросом о личной жизни и смерти, что определяет то высокое достоинство, ту высокую ответственность и то чувство чести, без которых невозможна армия и с которым сопряжено воинское звание. Отсюда – воин «должен верить в духовную правоту своей Родины, своего государства и своего жизненного дела» и черпать свои силы и решимость в самой государственной цели и воле к ней.

В-четвертых, военная подготовка нелепа и гибельна без духовного воспитания человека, «армия вне достоинства и чести эфемерна как воинская сила, но подлинна как источник государственного разрушения и гибели».

Таким образом, специфика воинской деятельности в сочетании с высочайшим напряжением всех духовных и физических сил, с возможностью самопожертвования во имя Родины определяют значимость духовного фактора для армии, делают его важнейшим компонентом военных побед. К подвигу никто не бывает готов от рождения. К этому ведут долгие годы учения, преодоления препятствий, выковки характера. Неудачи и страдания образуют основу будущего подвига, основу грядущей победы. России нужны люди, способные не к прислуживанию, приспособлению, а к служению. Это люди долга, дела и чести. Это люди неподкупные. Это люди, не боящиеся ответственности. Это «люди характера и гражданского мужества».

Какая мирская профессия рискнет следовать закону мужества? Никакая! Все другие профессии в нашем государстве могут существовать только при одном условии: если есть Церковь и есть Армия. Россия – единственная страна, обладающая таким Божьим даром. Во всех других армиях любят свою страну только по сговору, за деньги, положенное время – по контракту. Русскому воину это понятие чуждо.

В современных условиях существенно возрастает значение духовно-нравственных императивов, определяющих профессиональную этику офицерского корпуса России, Честь офицера – разновидность профессиональной чести. Проблемы воспитания офицерской чести во многом касаются и вопросов воспитания чести иных профессиональных групп. Носителем и множителем военных традиций является офицерский корпус. Можно без преувеличения утверждать, что облик военной организации зависит прежде всего от общей культуры офицерского состава, от его выучки, его дисциплинированности, верности долгу и чести. Именно российские офицеры всегда определяли и определяют состояние армии, являются ее основой, становым хребтом. Военная служба для большинства из них была не только первостепенным государственным, но и лично значимым, которому офицер, как правило, посвящал всю свою жизнь. Не случайно А.И. Каменев в своей работе «Офицер – профессия идейная» писал: «Офицер – это надежда нации. Без него армии нет. Без армии нет государства. Без государства нет свободы граждан, нет достойной жизни, нет будущего ни у живущих, ни у потомков».

Не первую реформу переживают Вооруженные Силы РФ за 18 лет своего существования. Едва ли не каждый российский министр обороны брался за «глубокое реформирование» армии и флота, которое, правда, почти всегда почему-то начиналось с перемен в форме одежды. Зато прочие мероприятия, напрямую касающиеся комплектования, оснащения, боевой подготовки частей и соединений, усовершенствования системы управления ими, оптимизации их структуры в соответствии с современными требованиями, оставались нерешенными. На деле все сводилось к заурядному сокращению.

Президент Д, Медведев 13 января подписал указ, определяющий численность Вооруженных Сил РФ с 2016 года. Согласно документу: «…численность российской армии с 1 января 2016 года будет составлять 1 млн 884 тыс. 829 человек, в том числе 1 млн военнослужащих. В настоящее время в российской армии служат около 1,2 млн военнослужащих. В октябре 2008 года министр обороны России А. Сердюков заявил, что численность Вооруженных Сил РФ будет сокращена до 1 млн человек не к 2016 году, а к 2012 году».

На многие конкретные вопросы, которые задают офицеры и прапорщики, у министра обороны и генералов нет прямых ответов. В том числе – и по социальным гарантиям для тех, кто будет уволен не только по достижении предельного возраста нахождения на военной службе, но и по организационно-штатным мероприятиям, – кого переведут в другой гарнизон на новую должность и другую штатную категорию. Обещания людей не греют. Эти гарантии должны быть закреплены законодательно. Но проектов соответствующих законов, сопровождающих военную реформу и обеспечивающих людям, снявшим в связи с нею погоны, до сих пор и нет.

Начатая руководством страны реформа армии, отличающаяся своей глобальностью и масштабным сокращением военнослужащих, затрагивает все более широкие слои и круги общества. И как правило, затрагивает очень болезненно.

Как следует из состоявшегося 4 декабря 2008 года телевизионного «Разговора с Владимиром Путиным», во властных структурах не разделяют опасений насчет сокращения за три года 345 тыс. командных должностей (из них 205 тыс. человек – офицеры, остальные – прапорщики и мичманы). «Никаких массовых увольнений не планируется», – решительно заявил премьер В. Путин в ходе прямой линии общения с десятками миллионов россиян. Премьер-министр пообещал: «Уж точно не планируется оставлять людей без квартир и соответствующих денежных выплат».

Согласно планам, объявленным в середине октября министром обороны А. Сердюковым, к 2012 году в Минобороны останется 150 тыс. офицеров (сейчас их более 345 тыс.). Кроме того, по первоначальным планам, намечалось упразднить воинские звания «прапорщик» и «мичман», что затронет свыше 140 тыс. людей в погонах. Руководство Министерства обороны намерено осуществить президентскую программу по обеспечению офицеров жильем. По словам генерала-полковника В.М. Заварзина, офицерский состав будет обеспечен служебными квартирами до 2012 года. Примечательно, что на фоне этих заявлений генерала пессимистически прозвучала цитата из документа возглавляемого им комитета Госдумы, в котором сказано: «Депутатам пока неясно, как будут уволены 205 тыс. офицеров, что будет с институтом прапорщиков, где в бюджете предусмотрены средства на обеспечение офицеров жильем, где средства на выходные пособия, куда пойдут уволенные, как экономика будет абсорбировать эти высококвалифицированные трудовые ресурсы».

За этой часто противоречивой информацией – судьбы сотен тысяч людей. Им уже в ближайшие месяцы и дни предстоит участвовать в крупнейшем за последние десятилетия преобразовании армии. Одних будут увольнять, других – передислоцировать в иные гарнизоны. Жены военных лишатся работы, дети – привычных школ и т. п. По официальным данным Министерства обороны, очередь бесквартирных офицеров и прапорщиков в войсках увеличится на 50 тыс. человек (по данным Общественной палаты, на середину 2008 года очередь насчитывала 129 тыс. семей). «Неприкаянными» из числа подлежащих «оптимизации» остаются более 117,5 тыс. офицеров (в том числе 60,3 тыс. – с выслугой 20 и более лет и правом на пенсию, а 57,2 тыс. – без пенсии, но с правом на жилье).

Таким образом, почти треть увольняемых – младшие офицеры, наименее защищенные в социальном плане. Они уйдут на «гражданку» без военной пенсии, так как не имеют 20-летней выслуги. Реальное получение жилплощади также весьма проблематично. Что их ждет после 2012 года, никто четко ответить не может. Словом, перемены в судьбах служивых людей и их семей неизбежны. И в который раз напрашивается вопрос: почему спешим, насколько целесообразно такое реформирование?

Заместитель председателя комитета Госдумы по обороне М. Бабич утверждает: «…невозможно утверждать новый облик армии, не приняв новую военную доктрину и без разработки целого ряда военно-политических документов, вытекающих из нее. Многие направления реформы пока не имеют под собой нормативной базы и финансового обеспечения».

Таким образом, подход к реформе и игнорирование ее возможных социальных последствий вызывают серьезные опасения. Исследования показывают, что офицерский корпус, включая его высший эшелон, настроен в целом негативно. Офицеры гадают, кого оставят служить, кого уволят, а кто останется на прежнем месте уже без погон. Существуют реальные опасения, что не все увольняемые получат полагающееся им жилье. Неясность перспективы явно демотивирует офицеров, следствием чего становится снижение уровня боевой подготовки и дисциплины. Есть риск, что сотни тысяч деятельных и решительных мужчин пополнят ряды безработных, усиливая социальную напряженность. Реформу, вероятно, уже нельзя откладывать – слишком много времени упущено. Однако в кризисный период преобразования должны проводиться особенно аккуратно, с максимальной заботой о сотнях тысяч людей, отдавших свои лучшие годы службе Родине.

Несмотря на ряд проблем, сегодня можно констатировать, что лучшие духовные качества российского офицера не поблекли и не затерялись в мировой истории. Нынешние офицеры являют собой ярчайшие примеры служения Отечеству, отдавая ему без остатка самое себя и ничего, по сути, не требуя взамен. Удивительно современно звучат сегодня слова генерала А.И. Деникина, сказанные им на первом офицерском съезде в мае 1917 года: «Наш офицер сквозь бедную трудовую жизнь свою донес, как яркий светильник, жажду подвига. Пусть же сквозь эти стены услышат мой призыв и строители новой государственной жизни: „Берегите офицера!“ Ибо от века и доныне он стоит верно и бессменно на страже русской государственности. Сменить его может только смерть».

Зарождение воинской этики, становление представлений о воинской чести неразрывно связано с развитием российского государства и уходит своими корнями в эпоху раннего феодализма, – отметим все же, что сегодня не представляется возможным датировать начало этого процесса.

Наметившуюся тенденцию к возрождению армии на основе традиций и заветных идеалов русского офицерского корпуса необходимо закрепить и поддержать более серьезным (ответственным, государственным) отношением к духовному наследию, к памяти офицеров, которые своим трудом собирали и защищали Россию (память и сама по себе творит историю), к именам, которые прославили русское оружие. В связи с этим отечественная военная классика – средоточие заветных мыслей авторитетных военных умов – не может не стать самой надежной духовной основой, испытанной мировоззренческой доктриной, идеологией военного реформирования, главным средством духовно-наследственного единения всех поколений в едином историческом офицерском корпусе России. Новую армию можно создать только на проверенных временем заветах лучших представителей русского офицерства, при их духовной поддержке и водительстве.

В русской армии всегда существовало единство взглядов офицеров по ряду принципиально важных позиций, которые касались вопросов чести, долга, товарищества и достоинства офицерского звания. Когда-то в старину офицеров называли «белая кость», подразумевая под этим чистую совесть и незапятнанную честь, которые были для офицера превыше всего.

Центральное место в системе морально-нравственных представлений русского офицерства всегда занимало понятие офицерской чести. Воинская честь всегда была присуща войску и составляла его характерную черту во все исторические эпохи. Понятие чести отражает отношение человека к себе и отношение других людей к нему, к его конкретным заслугам. О том, насколько честен (или бесчестен) человек, судят главным образом окружающие, общественное мнение. Обычно люди высоко ценят тех, кто является «человеком чести».

К сожалению, в российской армии применение комплексного подхода обусловлено спецификой функционирования Вооруженных Сил в современных условиях, когда для восстановления прерванной связи времен, возрождения лучших традиций отечественного офицерства, идентификации российских воинов с национальными культурными ценностями объединение усилий государства, общества, всех институтов культуры становится первоочередной задачей нашего государства.

Исследование, проведенное в вузах и частях Приволжско-Уральского военного округа (было опрошено более восьмисот человек), позволяет сделать вывод о том, что в офицерской и курсантской среде не достигнуто понимание того, что такое офицерская честь, какими средствами она формируется. Более трети опрошенных курсантов не смогли ответить, что называется офицерской честью, не назвали ни одной традиции современного российского офицерства. В то же время, определяя приоритетные средства по формированию чести, респонденты выделили в нисходящей последовательности деятельность в этой сфере органов государственной власти, работу общественных организаций, научные исследования, посвященные данной проблематике, и творчество представителей литературы и искусства. По активности своего воздействия источники информированности офицеров и курсантов об офицерской чести ранжируются следующим образом: литература и искусство – 85 %; пример старших товарищей – 26 %; знания, получаемые в военном училище, – 21 %; семейные традиции – 10 %; информация из СМИ – 7 % (общая сумма не равна 100 %, так как по методике опроса можно было выделить более одного источника информации). Как показывает анализ, история отечественной офицерской корпорации для многих будущих офицеров остается тайной за семью печатями.

«Эти данные подтверждаются результатами социологических опросов, проводимых Центром военно-социологических и психологических исследований Вооруженных Сил Российской Федерации». Согласно этим исследованиям «60 % опрошенных офицеров не знают героических традиций русской армии (при этом 90 % из этого числа хотели бы их знать), основным источником получения знаний о традициях 36 % опрошенных считают периодическую печать, 28 % – телевидение; 27 % – выставки и исторические музеи, и только 5 % называют информационным источником научные журналы и монографии».

Кого же можно назвать «человеком чести»? Нам кажется довольно сложным дать точное определение понятию чести (хотя многие словари и раскрывают этот термин), так как каждый понимает «честь» по-своему, исходя из собственных жизненных установок, нравственных ориентиров. – На развитие чувства чести сильно влияют среда, родители, авторитет окружающих с детства людей, уровень образованности человека. Для одних чувство истинного честолюбия проявляется в стремлении добиться успехов в работе и заслужить признание коллег, для других же честолюбие является синонимом тщеславия и карьеризма, и они рвутся к вершинам власти, не считаясь ни с чем и ни с кем.

Определения слову «честь» можно встретить во многих орфографических, толковых и энциклопедических словарях, В толковом словаре Даля, например, мы находим следующее объяснение: «Честь – внутреннее, нравственное достоинство человека, доблесть, честность, благородство души и чистая совесть (Человек незапятнанной чести)». Петр I понимал офицерскую честь как служение Отечеству: «В службе – честь!» Военный историк и публицист советского периода Д.А. Волкогонов дает следующее определение: «Честь офицера – это выражения сознания им своего достоинства и готовности к выполнению воинского долга перед обществом». Подводя итог вышесказанному, мы делаем вывод, что офицерская честь состоит из личного достоинства офицера, внутреннего благородства, честности, истинного честолюбия. Честь офицера – это глубокое чувство долга, гордость за свою профессию, уважение законов государства и т. д. Воинская честь во все времена составляла важнейшее духовное качество офицера. Понятие чести восходит к истории Российской империи, когда офицеры представляли собой особое сословие и являлись носителями воинской чести. Обладать честью в дореволюционной России было признано необходимостью для офицерского звания. Неукоснительно следовать девизу: «Жизнь – Отечеству, честь – никому!» – являлось основным нравственным принципом в офицерской среде. В дореволюционной России офицерский корпус считался одной из самых привилегированных групп населения. Традиционно связанные с этой профессией представления о чести, достоинстве, благородстве обеспечивали высокий престиж офицера в русском обществе. Лучшие многовековые традиции русского воинства, их уникальные духовные ценности, единое мировоззрение офицерской корпорации нашли свое отражение в Кодексе чести русского офицера, который вырабатывался на протяжении трех столетий и являлся, по сути дела, сводом моральных и этических норм. Воинская честь в Кодексе определялась как «внутреннее достоинство, верность, доблесть, благородство души, чистая совесть, почет и уважение».

Известный военный писатель и публицист XIX века генерал-майор М.С. Галкин, в частности, отмечал: «Честь – святыня офицера, она высшее благо, которое он обязан хранить и держать в чистоте. Честь – его награда в счастье и утешение в горе. Честь не терпит и не выносит никакого пятна». Кадровый военный при любых обстоятельствах должен был сохранять свое личное достоинство как составляющую достоинства своего звания. «Чувство чести требует, чтобы офицер во всех случаях умел поддержать достоинство своего звания на той высоте, на которой должно находиться достоинство этого класса общества, несущего на себе священную обязанность защищать престол и отечество». Кодекс Чести признавал священным долгом для каждого офицера сохранять свое достоинство и доброе имя: «…она (честь) является главной драгоценностью для офицера, священный долг которого – сохранять ее в чистоте и безупречности». Чувство собственного достоинства ничего общего не имело с чванством, заносчивостью или чувством превосходства над гражданским населением. «Напротив, офицер должен оказывать уважение всякому званию и вести себя с одинаковым достоинством со всеми классами общества, причем в отношении людей, стоящих ниже его по образованию, не должен опускаться до уровня их нравов, а напротив, стараться поднять их до собственной высоты».

В Кодексе чести отмечалось, что офицер «есть благородный защитник Отечества, имя честное, звание высочайшее». По словам современников и военных историков, без преувеличения можно сказать, «что рыцарские благородные сердца, бесконечно любящие Родину, бились в груди не только великих наших прославленных полководцев, но и абсолютного большинства офицеров Российской императорской армии».

Русский офицер всегда и во всем обязан был представлять собой образец честности и порядочности. Фраза «Даю слово офицера» считалась сильнейшим моральным обязательством, и нарушить данное слово – значило раз и навсегда погубить свою репутацию. «Верность слову, не только клятве, всегда отличала офицера. Измена слову, фальшь – низость, недостойная звания его», – отмечалось в военной публицистике XIX – начала XX века. Генерал-лейтенант Э.Ф. Свидзинский, выступавший в военной печати со статьями по злободневным вопросам армейской жизнедеятельности, воинского воспитания и развития военных знаний, писал по этому поводу: «Слово офицера должно быть залогом правды, и потому ложь, хвастовство, неисполнение обязательства – пороки, подрывающие веру в правдивость офицера, вообще бесчестят офицерское звание и не могут быть терпимы». Постоянно присутствующая угроза смертельного поединка очень повышала цену слова, и в особенности «честного слова». Готовность рисковать жизнью для того, чтобы не быть обесчещенным, требовала немалой храбрости, а также честности, выработки привычки отвечать за свои слова. Демонстрировать обиду и не предпринимать ничего, чтобы одернуть обидчика или просто выяснить с ним отношения, считалось признаком дурного воспитания и сомнительных нравственных принципов. Публичное оскорбление неизбежно влекло за собой дуэль. Дуэль как способ защиты чести несла еще и особую функцию, утверждала некое офицерское равенство, не зависящее от служебной иерархии.

Честь офицера – это, в том числе, и здоровое чувство честолюбия (не путать с самолюбием или тщеславием), которое всегда было присуще русскому воинству. Честолюбие в воинской среде проявляется в стремлении к уважению, почету, почестям, наградам и славе. «Доблестное честолюбие», гордость за свою профессию, рассматривалось как одно из самых важных качеств офицера. Петр I. Екатерина II, все русские полководцы ставили честолюбие на одно из первых мест среди воинских добродетелей. Они понимали, что чувство здорового честолюбия имеет большое значение в период военных действий, когда каждый рассчитывает, что его геройский поступок будет замечен и должным образом оценен. Военные публицисты прошлого отмечали: «Нигде жажда славы и истинное честолюбие, а не тщеславие, так не важно, как в офицерском кадре. Служба военная в денежном отношении, безусловно, невыгодна и вознаграждает лишь того, кто увлечен военной славой и для кого роль руководителя кажется заманчивой и соединена с ореолом величия». И еще одно замечательное высказывание по этому поводу: «Нам нужен офицер, обожающий свой мундир, свой быт, все особенности военной службы с ее лишениями и опасностями, – офицер, которого ни за какое жалованье нельзя было бы сманить ни в акциз, ни на железную дорогу, чтобы все это казалось ему скучным, неприветливым, совершенно чуждым его сердцу». Кодекс чести предписывал офицеру «вкоренять у себя и своих подчиненных истинное и высокое честолюбие, побуждающее к преодолению трудностей и опасностей, к славе и подвигам».

К сожалению, эту древнюю традицию в современных Вооруженных Силах России начинают упразднять, давая «рынку» прямую дорогу для ослабления боевой готовности армии. С 1 января 2009 года вступил в силу приказ главы военного ведомства о так называемых министерских премиальных. В соответствии с ним 10 % офицеров (34 тыс. человек) начинают получать в течение года ежемесячные премии. Размер каждой из них в несколько раз превосходит установленное денежное содержание. Казалось бы, можно только порадоваться за офицерский корпус, но в войсках нет радости. Офицеров беспокоит нарушение неписаного, но основного постулата военной службы: перед боевым приказом все равны. Теперь воинские коллективы разломили множество трещин. Товарищем по оружию сложно назвать того, кто получает в разы больше, чем ты сам, добросовестно выполняющий те же обязанности. Боевая задача всегда выполняется не одним человеком, а коллективом – расчетом, подразделением, экипажем. Один, самый высокооплачиваемый, окажется в изоляции, чувство локтя исчезает, а оно крайне необходимо. К тому же резонны подозрения, что распределение квот «лучших» по воинским коллективам, да и само выдвижение кандидатов связаны с так называемыми откатами. Ведь армия уже преуспела в освоении не лучших рыночных приемов. Усвоение рыночных приемов приведет к распаду и ослаблению армии, к потере духовных ценностей и боевых традиций, которые потом придется столетиями возрождать заново.

Преданность войсковому товариществу в русской армии дореволюционной России являлась неотъемлемым слагаемым офицерской чести. Под товариществом понимается не попустительство, круговая порука и покрывательство, а высокая требовательность друг к другу, основанная на доверии, порядочности и взаимовыручке, В русской армии всегда признавали, что офицерский корпус – «особое воинское братство, сплоченное общими интересами и духовными ценностями, единым мировоззрением и доктриной, вековыми традициями, корпоративной солидарностью и этикой». Офицерству были свойственны родственность по духу, глубоко дружественное единение на основе ратного труда, взаимного доверия и уважения, взаимовыручки и солидарности. Военное братство поддерживалось верой в царя и Отечество, сознанием своего правого дела и славы русского оружия. Кодекс чести призывал крепить офицерское братство, проявлять взаимопомощь и взаимовыручку, удерживать сотоварищей от дурных поступков.

Суворовская заповедь: «Сам погибай, а товарища выручай» – служит лейтмотивом дружеских отношений в офицерской среде. Но не стоит думать, что в то время честь офицера заключалась только в его благородном поведении Воинская честь состояла прежде всего в верности и преданности, строжайшем исполнении долга. Чувство долга считалось величайшей добродетелью в глазах государства. И. Ильин, рассуждая о рыцарских и дворянских традициях в мировой истории, в частности, говорил по этому поводу: «Истинною и живою опорою государства и государственной власти всегда были те люди, те слои, те группы, которые воспринимали общественное деяние как сверхклассовое служение Родине; которые в этом служении видели долг чести и бремя ответственности; которые стремились именно служить земле, а не властвовать над нею». Долг чести обязывал российского офицера любить Россию, служить Отечеству верой и правдой, неукоснительно следовать девизу «Честь и Родина», сохранять верность присяге, свято чтить боевое знамя воинской части как символ чести и доблести защитников Родины и напоминание о долге. Исполнение долга для русского офицера зачастую граничило с самопожертвованием. Так, в первом номере своего журнала «Русский Колокол» Ильин четко выразил свое отношение к Белому Движению, сформулировав то, что он назвал «Девизами Белого Движения». «Русское Белое Движение имеет свой глубокий и непреходящий смысл – религиозный, патриотический, и государственный. Гражданская война против интернационалистов и коммунистов была лишь первым проявлением этого движения, его героическим военным началом. Впереди его ждет трудное, но славное будущее. Цель движения – религиозное, государственное и культурное величие России».

Таким образом, в предисловии сразу же указывался и религиозный план Белого Движения. Среди девизов, выражавших и закреплявших духовные основы этого движения, Ильин выдвигал и такие девизы, в которых прямо подчеркивалась религиозная и религиозно-нравственная сторона движения: «Господь зовет! Сатаны убоюсь ли?»; «Моя молитва – как меч, мой меч – как молитва»; «Служу России. Отвечаю Богу»; «Моя святыня, мое слово, мое дело»; «Молиться, любить и умереть в свободе»; «В правоте моя победа»; «Любовью ведом, жертвою очищаюсь»; «Жертвую, но не посягаю; соревную, но не завидую»; «Побеждаю, но не мщу»; «Достоинство в служении»; «Любовью и кровью спаенные».

Незыблемое правило «служить верно» входило в Кодекс чести офицера и имело статус этической ценности, нравственного закона. Этот закон безоговорочно признавался многими поколениями офицеров, принадлежавшими к разным кругам общества. Показателен в этом отношении эпизод, запечатленный А.С. Пушкиным в его «Капитанской дочке», когда дворянин Андрей Петрович Гринев дает наставление сыну: «Прощай, Петр, Служи верно, кому присягнешь; слушайся начальников; за их ласкою не гоняйся; на службу не напрашивайся; от службы не отговаривайся; и помни пословицу: береги платье снову, а честь смолоду».

Офицер как носитель воинской чести обязан был также быть профессионалом в военном искусстве. Военнослужащему в царской армии вменялось «ревностно и усердно» исполнять свои обязанности на благо России, быть авторитетом и примером для подчиненных, проявлять мужество и храбрость в сражениях. Кодекс чести предусматривал «овладение русскими офицерами военным искусством в суворовском духе: сражаться, прежде всего, не силой, а умом; добиваться побед „малой кровью“; предпочитать честный бой, проявлять личное мужество и презрение к опасностям, а если умирать, то „с честью и славой“». Цитирую Виктора Николаева: «Смерть – это Божий дар. Как и рождение. Это логический итог нашего земного существования, достойную смерть надо заслужить. Конец – делу венец. О нашей жизни будут судить по нашему концу. Это не трагедия, как ее преподносят в сатанинской прессе. Не грязное удовольствие или месть, как показывают в бездарных фильмах-боевиках. Смерть – святое таинство, перерождение души. И от того, как это произошло, зависит судьба последующих поколений, да, это невосполнимая сердечная утрата, особенно для близких. Но воин должен быть готов принять ее, как высшую Его награду, иначе значение воинства теряет смысл. Сегодня же мы настолько почернели от грехов, что примеры о несломленном духе наших воинов перед гибелью подчас воспринимаются как выдумка. Одним из высших объяснений этой самой сложной для меня темы является услышанное мною от одного лейтенанта, подорвавшегося на мине, от которого осталось чуть больше половины тела. Белыми губами он успел прошептать: „Помогите умереть без грехов“». М. Воронцов считал, что отличительным качеством офицера, который «размышляет о славе, о чести и ничтожности смерти», должен быть «геройский дух». «Долг чести, благородство, храбрость и неустрашимость должны быть святы и нерушимы; без них все другие качества ничтожны; храбрость ничем на свете заменить не может».

Кодекс чести обязывал офицера «глубоко знать военное дело, быть профессионалом, непрестанно совершенствоваться в предмете своей службы; всегда вести себя и поступать, „как честному, верному и храброму офицеру надлежит“; обязанности свои исполнять ревностно и усердно, постоянно имея в виду пользу службы и государственный интерес – эгоизм и карьеризм противоречат существу государственной службы (неприлично офицеру „отзываться неопытностью“, нарушать субординацию, избегать долга службы)». Логично увязать систему формирования чести офицера как культурного явления со структурой самой культуры. Система средств культуры осуществляет свое влияние через три крупные подсистемы: общественно-политические институты, образование, учреждения культуры. Как отдельные подсистемы можно выделить религиозные организации, средства массовой информации, литературу и искусство. «Приняв гипотетически структурные элементы культуры за подсистемы единой системы формирования офицерской чести, охарактеризуем их в сжатом виде, полагая при этом, что офицерская честь как культурное явление держится на нескольких „китах“: военном образовании, традициях, социальном статусе (общественном мнении, моральном и материальном стимулировании) офицера и его самостоятельной работе по духовно-нравственному совершенствованию».

Военное образование выступает средством культуры. В отношении офицерской чести оно закладывает тот фундамент знаний, убеждений, умений нравственного поведения, на котором базируется вся система нравственных и профессиональных ценностей личности офицера и всего офицерского корпуса. Воздействие военного образования на процесс формирования офицерской чести осуществляется на рациональном, эмоционально-чувственном и поведенческом уровне, с использованием методов обучения и воспитания отечественной военной школы. Поиск путей оптимизации формирования офицерской чести невозможен без анализа положительного опыта. Военная школа русской армии была и остается фактором формирования первичных представлений об офицерской чести.

Полководец А. В. Суворов в письме к сыну Александру советовал: «По званию военного человека вникай прилежно в сочинения Вобана, Кугорна, Кюрасса, Гюнберга; учись отчасти богословию, физике и нравственности». Последователи великого генералиссимуса, военные теоретики XVIII и XIX веков к средствам духовно-нравственного воспитания относили «домашний порядок», «воспитание сердца», преподавание наук, особенно закона Божия, христианского нравоучения и истории, нравственный пример наставника.

Теоретики и практики военного дела сходились в том, что «сила духа тогда только даст хорошего воина, когда ее будут воспитывать, когда нравственной стороной солдата и офицера будут заниматься постоянно». Усилиями лучших представителей российской военной мысли была создана собственная национальная школа воинского воспитания, основанная на глубоком патриотизме, гуманизме, высоком чувстве долга и чести. Определенные успехи были достигнуты и в советский период, однако оказалась разорванной живая связь времен. «Уязвимость господствующей системы ценностей была связана с ее оторванностью от национальной и религиозной идей, социальной исключительностью, смещением национального и этнического, примитивным мифотворчеством, пресечением инакомыслия, лишившим систему остатков иммунитета». За последние годы вышли в свет исследования, посвященные проблемам подготовки военных кадров в российской армии и армиях других государств.

Главным в высшей военной школе является переориентировка конечной цели учебно-воспитательного процесса на подготовку офицера-интеллигента, носителя высокой культуры, обладателя ярких личных качеств и достоинств. Воспитывать офицерскую честь в человеке, лишенном элементарной культуры, – дело заведомо бесперспективное. Чтобы лучше понять роль высшей школы в формировании высокой нравственности, образно представим структуру личности современного офицера в виде «здания», где каждый элемент имеет свое назначение. «Здание» это постоянно находится в «движении» (достраивается, перестраивается, пребывает в состоянии консервации или же постепенно приходит в запустение и упадок). И если первоначальный облик и архитектура «здания» являются результатом труда «строителей» (семьи, учебных учреждений, общественных организаций и т. д.), то последующая эксплуатация (достройка, перестройка и т. д.) – удел самого владельца этого «здания». Есть еще одна существенная деталь. Данное «сооружение» создается таким образом, что его верхние этажи всецело зависят от прочности нижних.

«Строительство» личности воина современной российской армии, совершенно очевидно, необходимо начинать с фундамента общей культуры. На этой основе происходят накопление и качественное преобразование в содержании и структуре личностных сущностных сил, воспитание социокультурной идентичности личности, понимание того великого исторического ранга России в области культуры, государственности и хозяйства, защита которого является делом великим, справедливым и самоотверженным, «В свою очередь, социокультурная идентичность и ранг России дают возможность офицеру „поднять“ такие этажи „здания“, как гражданская и политическая культура и военно-профессиональная специализация». Если поставить целью построение надежного верхнего этажа (военно-профессиональной специализации, без которой просто немыслимо формирование профессиональной этики), игнорируя необходимость закладки прочного «фундамента» и надежных нижних этажей, то следует ожидать, «как закономерный результат, разрушения такого „строения“ в дальнейшем, как не выдержавшего нагрузки».

Реформа современной Российской Армии в том виде, как она проводится сегодня, сведет на нет подготовку высококвалифицированных офицеров в связи с сокращением многих высших и военно-командных учебных заведений. Министерство обороны РФ 21 января 2009 года впервые сформулировало причины реформы военного образования. Статс-секретарь – замминистра обороны Н. Панков признал, что существующие 64 военных вуза и 45 командных училищ – слишком тяжелое финансовое бремя для ведомства, которое вдвое сокращает кадровый заказ на офицеров. Нынешней армии требуется 15–17 тыс. офицеров в год, а новый облик Вооруженных Сил предусматривает потребность в 7–7,5 тыс. офицеров. Сейчас офицеров готовят 65 вузов – 15 военных академий, 4 университета, а также 46 училищ и институтов. Н. Панков сообщил, что сначала военные вузы будут сведены в 16 системообразующих высших учебных заведений. «К 2013 году их будет десять: 3 военных учебно-научных центра, 6 академий и 1 университет. В них войдут профильные высшие военные училища, военные институты и научно-исследовательские организации. Например, в Кронштадте создадут единый военно-морской научно-учебный центр – Военно-морскую академию. В него войдут пять военных институтов и три НИИ. Обойдутся эти нововведения недешево – десятки миллиардов рублей», Принципиально новая программа подготовки будет и у младших командиров, служащих по контракту. Сержантов и старшин станут обучать в военных вузах. Срок обучения – 2 года и 10 месяцев. «Армии и флоту нужно 250 тыс. таких специалистов, поэтому ежегодный кадровый заказ военного ведомства должен составлять 15 тыс. человек. По словам Н. Панкова, эта подготовка начнется уже с 2009 года на базе 6 военных вузов». Комментарий к введению в наших Вооруженных Силах нетрадиционных должностей излишний – очередной эксперимент может привести к ослаблению боевой готовности и упадку морального духа наших воинских коллективов.

Русский офицер обязан был чтить законы государства и воинские уставы. В понятие воинской чести в России входила исключительная верность военнослужащих Престолу и Отечеству и уважение к законам государства. Кодекс офицерской чести также призывал «ведать законы государственные и уставы воинские», быть «благородным гражданином и патриотом», сохранять верность Присяге и Знамени, «ни при каких обстоятельствах не допускать измены и предательства» и всецело следовать принципу «честь дороже жизни». Понятие офицерской чести включало безусловное уважение противника, кем бы он ни был. Рыцарские качества русского офицерства требовали от войска гуманного способа ведения войны, традиционного соблюдения ее законов, когда упор делался на уничтожение вооруженной силы противника и победу, а не на истребление его как нации и разорение страны.

Кодекс чести предписывал: «Предпочитать честный бой; соблюдать кодекс военной морали, законы и обычаи войны, руководствоваться военной необходимостью; проявлять человеколюбие и гуманность, милосердие к побежденному противнику, военнопленным, гражданскому населению; не допускать неоправданного и чрезмерного насилия, мародерства, грабежей». Прославленный полководец А.В. Суворов учил поражать противника не только оружием, но и человеколюбием, великодушием и говорил по этому поводу: «Никогда не презирайте вашего неприятеля, каков бы он ни был», В своих военных заветах он призывал строго соблюдать законы войны – проводить наступательные действия с целью разгрома прежде всего живой силы противника: «…стремиться только поражать неприятеля, весьма щадить жен, детей и обывателей; проявлять гуманность в отношении мирного населения: …обывателям обид, разорения не чинить, так и безденежно ничего не брать, опасаясь строгого по силе закона взыскания“»; не допускать мародерства в армии: «В стояниях и на походах мародеров не терпеть и наказывать оных жестоко тотчас на месте». Русские офицеры носили военную форму на службе, вне службы, дома, в отпуске. И это постоянное пребывание в мундире было непрестанным напоминанием офицеру, что он находится на службе Его Величества. Офицер всегда был при оружии, что свидетельствовало о немедленной готовности обнажить его для утверждения чести и славы Родины.

Форма одежды всегда имела для военного человека особое значение, так как подчеркивала его государственный статус и священную обязанность по защите Отечества. Носителем воинской чести является прежде всего конкретный человек, офицер. Но в отличие от понятия чести вообще существует и коллективное понятие воинской чести офицерского корпуса, когда ею обладает не один человек, а коллектив – армия. Русские офицеры свято чтили такие понятия, как честь полка, честь батареи, честь роты. Зачастую даже единичные случаи недостойного поведения отдельных лиц могли бросить тень на честь всего воинского коллектива.

В период правления Екатерины II основные положения обучения и воспитания войск были изложены в Инструкции пехотного (конного) полка полковнику. Инструкции указывали, что главной обязанностью полкового командира является «честь и право полка своего весьма удерживать». Его первый долг и забота должны были быть «о пользе, службе, чести и сохранении полка». Исторически сложилось так, что для российского офицера честь играла главенствующую роль не только в военной карьере, но и во всей его жизни, даже после завершения службы.

Бесценным материалом, через который передается духовное наследие старших поколений, являются традиции. Традиции наших Вооруженных Сил созидались в условиях упорной борьбы за целостность, самостоятельность и независимость Родины. «Да не посрамим земли Русской!» – эти слова киевского князя Святослава могут быть лейтмотивом всей славной боевой истории российской армии. Героизм, стойкость в бою, способность к самопожертвованию, верность присяге, воинскому долгу, беззаветная любовь к Отечеству – все это должно лежать в основе воспитания современных воинов, наследников славы Александра Невского, Дмитрия Донского, Суворова, Кутузова, Ушакова, Скобелева, Жукова и многих других. Таким образом, духовными основами воинского воспитания являются те идеи, верования, устойчивые взгляды и настроения, традиции, нормы, отношения, цельные теоретические системы, которые неразрывно связаны с духовной культурой общества и способствуют оптимальному функционированию творчества и активности в решении задач, стоящих перед воинскими коллективами.

Важнейшим средством формирования офицерской чести является закрепление традиций, обычаев, правил этикета русского офицерского корпуса. Традиции всегда выступали как система символического утверждения в офицерской корпорации основных нравственных ценностей и норм. «Лучшие многовековые традиции нашли свое воплощение в кодексах чести русского офицерства, которые выступали сводом моральных норм и требований этикета. Воинская честь выступала стержневым нравственным качеством всех известных кодексов. Она имела целый ряд критериев, которые необходимо учитывать и современным воспитателям в поисках путей феномена офицерской чести».

Воспитание на воинских традициях представляет собой устойчивые, исторически сложившиеся, передаваемые из поколения в поколение специфические формы отношений в военной организации общества в виде порядка, правил и норм поведения личного состава, его духовных ценностей, нравственных установок и обычаев, связанных с выполнением учебно-боевых задач, организацией военной и других видов государственной службы и быта. Важнейшими воинскими традициями, оказывающими наибольшее воспитательное воздействие на личный состав, являются: верность военной присяге, боевому знамени и военно-морскому флагу, служение интересам народа, а не отдельным политическим партиям и их лидерам; самоотверженность и самопожертвование в бою ради достижения общей победы; массовый героизм и мужество в период, когда решается судьба независимости Отечества; воинская доблесть, умение стойко переносить трудности военной службы; демократизм взаимоотношений между военнослужащими и взаимное доверие; гуманное отношение к поверженному врагу, населению зарубежных стран и пленным.

Воспитание на традициях включает: активное изучение героического пути, боевых традиций отечественных прославленных полков и дивизий с акцентом на примерах воинской доблести и героизма воинов; участие ветеранов войны, участников боевых действий в Афганистане, «горячих точках» России в основных мероприятиях военно-патриотического воспитания; возрождение и обеспечение преемственности в создании и разработке образцов военной формы одежды, знаков воинской и иной символики и геральдики Вооруженных Сил РФ, других войск, воинских формирований и органов; насыщение воинских ритуалов чувством гордости за принадлежность к Вооруженным Силам РФ, другим войскам, своему виду, роду войск, соединению, части и т. д.

Все эти направления органически взаимосвязаны между собой, объединены в единый процесс практической деятельности. Реализация их предполагает большую и напряженную работу. Необходимо сделать все возможное для того, чтобы становление и развитие каждого воина как гражданина и патриота России обеспечивалось гармонично взаимодействующими в достижении данной цели условиями, факторами. Только в этом случае можно рассчитывать на успешное решение одной из наиболее важных проблем российского общества и его военной организации, значение которой в сложный и противоречивый период их развития трудно переоценить.

Формирование духовности, духовное и нравственное воспитание российских воинов является одной из приоритетных задач государственной политики и военного строительства. Это предполагает необходимость полноценного духовного обеспечения деятельности ВС РФ.

Таким образом, духовное обеспечение деятельности Вооруженных Сил России – это непрерывный системный процесс и определенный комплекс мероприятий, проводимых органами военного управления и должностными лицами во взаимодействии с государственными структурами и традиционными для России религиозными конфессиями по поддержанию высокого духовного – морально-нравственного, душевного, психологического – состояния военнослужащих, позволяющего им успешно решать служебные, боевые задачи в современных условиях в интересах военной безопасности государства и национальной безопасности в целом. Никогда врагам нашей Родины не удавалось и не удастся впредь добиться реализации своих планов в отношении порабощения России – ни в духовной, ни в материальной сферах; и победа в ведущейся против нашего народа и в настоящее время идеологической и информационной войне будет за нашим великим народом с его возрожденной духовностью.

Русским философом Иваном Александровичем Ильиным создана универсальная цельная теория, объединившая проблематику личности, общества, права, государства, патриотизма, Чести, Долга, Родины и воинского служения. В работах Ильина представлены глубокие размышления о предпосылках духовного обновления человека: вере, знании, любви, свободе, патриотизме, Родине, Чести, Долге и воинском служении. Важнейшая задача воспитания российских воинов состоит в том, чтобы определить и вернуть истинные духовные ориентиры и сделать их центром мировоззрения и миропонимания личности. Состояние духа народа, его армии, нравственное (духовное, душевное) здоровье, образованность, патриотизм и сплоченность (соборность) были и остаются важнейшими факторами жизнеспособности нации, страны, показателями развития военной организации государства.

Завершить изложение материала хочется строками уникального документа – Проекта Основного закона Российской Империи, подготовленного философом-правоведом Иваном Ильиным. Этот документ прекрасно иллюстрирует традиционные представления о духовности российского воинства: «Солдатом именуется всякий военнослужащий – от рядового до старшего генерала. Российский солдат есть звание высокое и почетное. Он представляет всероссийское народное единство, русскую государственную военную силу и честь. Армия есть кость от кости народа, кровь от крови его, дух от его духа. Служащий в Российской армии постоянно или временно осуществляет правоверное за Отечество стояние и приобщается к национальной славе. Воинское знамя есть священная хоругвь всего народа, а военный инвалид есть почетное лицо в государстве». Ильин был ярким русским патриотом, верным до смерти России, русскому народу и русской культуре. Он любовно обозревал, знал и ценил прошлое и твердо верил в светлое будущее. В работах Ильина представлены глубокие размышления о предпосылках духовного обновления человека: вере, знании, любви, свободе, патриотизме, Родине, Чести, Долге и воинском служении. Его труды – настольная книга воинов Государства Российского.

Юрий КАТАЕНКО

Слезы души

1

Тишина… Замерзшая, заснеженная, молчаливая, белая и величавая тишина! Сосны, ели и кедры, принявшие на свои ветви белый сверкающий пушистый снег, молча, недвижно держали свою драгоценность, боясь потерять эту ношу. Их стволы, стройные и величавые, покрытые инеем, проступившим мелкими ледяными иглами, словно выросшими из плоти стволов, ровные и могучие, похожие на ледяные колонны, спокойно держали свои нагруженные ветви, оберегая каждую снежинку. Все вокруг волнами покрывал пушистый снег, все вокруг молчало – тишина!.. И в этом белом царстве царил зимний, колючий, неповторимый, свежий и чистый запах зимней тайги. Природа, которая создала это чудо, несла в себе силу жизни, силу радости бытия и волшебную красоту тайги Западной Сибири. Сорокаградусный мороз безраздельно правил свою службу в этом загадочном уголке мира, развлекаясь многоцветным отражением света проглянувшего солнца от снежинок. Солнце низко зависло над горизонтом и, как огромный глаз, наблюдало за природой Земли.

И в этом кажущемся безграничным, замерзшем просторе пролегла просека, ровная, как полет стрелы, уходящая далеко вперед, где небо, просека и кажущиеся от мороза ледяными железнодорожные рельсы, проложенные в ней, сходятся в одну точку.

Тепловоз, напрягая свои лошадиные силы, тащил в эту далекую загадочную точку железнодорожный пассажирский состав, нарушая тишину скрипучими замерзшими сцепками и постукивавшими на стыках холодными колесами, катившимися по снегу на рельсах. Вагоны покрыты инеем, ледяные окна – с небольшими проталинами на стеклах. Шум состава больно ранил тишину природы. Тайга эхом стонала и изредка роняла со своих ветвей комочки снега, которые падали, как слезы, и там. внизу, ранили чистый, не тронутый ничьим прикосновением белый снежный покров.

Поезд отстукивал колесами 1993 год, прорывая время, вез пассажиров – спокойно сидящих, или лежащих, или спящих, или пьяных, старых и молодых – в прекрасное будущее, обещанное Ельциным. Текло – время бурных перемен, для одних – радостных, и для многих – печальных и обманутых надежд.

У окна вагона номер четыре сидел я и наблюдал в проталину на стекле, как безвозвратно проплывает мимо окна и моя жизнь. Вагон покачивался, поскрипывал и вез меня по маршруту, известному каждому сибиряку: Приобье – Свердловск (ныне Екатеринбург), ближайшая остановка ожидалась в Ивделе.

2

Тепло одетая проводница, протискиваясь сквозь проход плацкартного вагона, простуженным голосом сообщила:

– Товарищи пассажиры, – в смятении сделала паузу и продолжила, – господа и сэры или граждане пассажиры, не знаю теперь, как вас и величать, – выразительно махнула рукой, – через полчаса поезд прибывает на станцию Ивдель. Приготовиться к выходу.

Появились первые признаки поселения. В просеках тайги и вдоль полотна железной дороги видны были следы лыжников. Затем возникли автомобильные заснеженные дороги. И вот – первые деревянные одноэтажные и двухэтажные дома. Есть и пятиэтажные – каменные. Вдоль железной дороги – заброшенные строения и оборудование лесной промышленности, – в этих местах недавно кипела жизнь. Перестройка все изменила в соответствии со своим пониманием и подчинила все своей губительной силе.

Поезд стал резко замедлять ход. Появилась платформа, на которой стояло не больше двух десятков человек встречающих и отъезжающих. Наконец поезд вздрогнул, остановился, люди на платформе засуетились, заспешили к вагонам.

Я часто бывал в Ивделе и еще чаще был проездом. Хорошо знал вокзал и сам городок. В восьмидесятых годах двадцатого столетия этот вокзал был оживленным: функционировала лесная промышленность, открывались золотые прииски, работала компрессорная станция по перекачке сибирского газа в Европейскую часть СССР и далее в Европу. Сейчас работала только компрессорная станция и продолжалась жизнь в знаменитых зонах по перевоспитанию преступников. Сейчас это поселение затихло, как природа перед грозой. Вокзал опустел. На привокзальной площади – несколько легковых машин в ожидании приехавших и несколько скучающих такси, из выхлопных труб которых клубился густой пар. Групка женщин, молодых и пожилых, тепло одетых, похожих на матрешек, катила по перрону детские коляски, нагруженные водкой, хлебом, молочными продуктами, пакетами супов быстрого приготовления и прочей едой:

– Хлеб, молоко, картошка – пар клубами вырывался из их уст. – Покупайте, европейское качество гарантирую!

Это новый народившийся бизнес – малое предпринимательство: женщины, бывшие работники лесных хозяйств и золотых приисков, внявшие лозунгу Ельцина: «В одном месте купи дешевле, в другом месте продай дороже». Они в любую погоду, каждый день, каждую ночь выходят к поездам наторговать немного денег, а их мужья сидят в зале ожидания и ждут, когда уйдет поезд, чтобы помочь женам тащить коляски. Они, потерявшие работу, еще стесняются заниматься торговлей, скрытно помогают женам, а в свободное время слушают по ТВ президента и безнадежно надеются на лучшую жизнь, на новое «светлое будущее», которое должно наступить после реализации явлинско-шаталовской программы по экономическому развитию «Пятьсот дней». В будущем один известный певец пропоет: «…колбасу не кушаем. Самогону навернем, президента слушаем…», и эта фраза станет знаковой для того времени. В то время мало кто знал, что реформа обернется сокрушительной силой по разрушению самой мощной экономики мира. А сейчас все ждали, окрыленные непонятной независимостью, еще более непонятной справедливостью и неизвестно чьей свободой, по возможности выпившие и до хрипоты спорившие о демократии, о которой смутно помнили из общеобразовательного курса и ничего не читавшие о ней, но что это – все знали, спорили усердно, до хрипоты и рукоприкладства. Каждый был убежден, что его понимание демократии, свободы, справедливости и рынка является истиной! Все были убеждены в скором своем обогащении.

Напротив моего окна стояли четверо. Мужчина и женщина лет сорока и старик со старухой. Старик – высокий и худощавый, лицо изрезано глубокими морщинами. Руками, не защищенными рукавицами, он держал за руки полную старуху и внимательно смотрел ей в глаза, смотрел молча. Старуха улыбалась, держала его руки в своих руках и старалась согреть руки старика. Они стояли молча, встретившись глазами, – очевидно, глаза друг другу говорили больше, чем сказали бы их губы. Молодая пара то поглядывала на стариков, то друг на друга, то на часы, висевшие на здании вокзала. Сумка и небольшой чемодан, к которому был прислонен странный предмет – кольцо, обмотанное полосками разноцветной ткани, тоже стояли молча, мерзли и беззвучно говорили о небольшом своем богатстве. Наконец молодой мужчина что-то сказал, взял вещи, и все пошли вдоль вагона.

Через некоторое время в купе, в котором я ехал, в сопровождении молодого мужчины, молодой женщины и худощавого старика вошла полная старуха, которую я видел из окна. Старик суетился, помогая старухе сесть у окна, и непрерывно говорил:

– Все будет хорошо, все будет хорошо…

А она отвечала:

– Хорошо, Петенька, все хорошо… Доеду, не беспокойся.

Она продолжала улыбаться и повторяла одну и ту же фразу.

Вещи разместили на багажных полках. Только кольцо, обмотанное полосками ткани, старуха оставила рядом с собой:

– Спасибо, Петенька, спасибо.

– Мама, – обратился к ней молодой мужчина, – не беспокойся, все будет о\'кей. Тебя встретит Лиля. Мы будем тебе писать, звонить. Удачи тебе, мама, и не болей.

Молодая женщина почти безучастно наблюдала за происходящим. Раздался простуженный голос проводницы:

– Провожающие, покиньте вагон, поезд отправляется.

Провожающие заспешили к выходу, бросая старухе подбадривающие, ничего не означающие фразы. Она помахала рукой им вслед, улыбалась.

Вскоре я увидел провожающих у окна вагона, они что-то говорили, жестикулировали. Мороз обжигал людей, они переступали с ноги на ногу, поглядывали в сторону светофора. Наконец вагон дрогнул, и перрон поплыл куда-то вправо, старик, которого звали Петей, – как я догадался, он был мужем старухи, – пошел за вагоном, затем побежал. Поезд стал его обгонять, и старик скрылся из виду. Если бы я был на платформе, то видел бы, что он продолжал бежать, затем перешел на шаг, долго шел следом за поездом, который, ускоряя ход, удалялся от него, потом остановился, сгорбился, то ли от тоски, то ли от холода, но продолжал смотреть вслед уходящему поезду, и слезы текли из его старческих глаз.

Сын подошел к нему, взял под руку, постоял некоторое время, потом сказал:

– Папа, пойдем… Замерзнешь…

Перрон опустел, разъехались во все стороны и машины. А поезд продолжал движение среди заснеженной тайги, перемещая меня и мою попутчицу в пространстве в сторону юга, в сторону города Свердловска.

3

Старуха перестала смотреть в окно. Сняла теплую одежду, Взяла кольцо, прижала его к груди и устремила взгляд мимо меня, куда-то вдаль, в прошлое, а может, в будущее. Мерный стук колес отстукивал нам обоим время, превращая наше настоящее в наше прошлое.

– Далеко вам ехать? – поинтересовался я.

Старуха перевела взгляд на меня, взгляд ее становился осмысленным, и наконец она разжала губы:

– Я Гавриловна, теперь меня все так зовут.

Помолчала и ответила на мой вопрос.

– Еду в Нижний Тагил, к доченьке еду жить. Лилей ее зовут. Разлучили нас с Петенькой.

Замолчала. Губы ее задрожали. Прижала сильнее к груди свое загадочное кольцо, стала гладить его, как живое существо, и тихо сама себе шептала:

– Петенька, Петенька… Как оно теперь все будет… – С Петенькой я прожила всю жизнь. Всегда были вместе, – заговорила вновь Гавриловна. – Мы встретились в детском садике. Вместе пошли в школу, в первый класс.

Лицо Гавриловны от воспоминания детства просветлело, как лужайка, которую осветил луч солнца, прорвавшийся сквозь темные тучи. Неожиданно она улыбнулась, посмотрела на меня, задала вопрос:

– Я вам не докучаю? Некому мне слово сказать, а вы, видно, умеете слушать… Простите, если побеспокоила.

– Нисколько не мешаете мне. Даже интересно. И что? Вот так с самого детского сада не расставались? – вопросом закончил я свой ответ.

Гавриловна внимательно посмотрела на меня, спросила:

– А разве можно иначе?

И продолжила:

– В школе одноклассники дразнили нас женихом и невестой. Так и учились вместе, вместе получили аттестаты об окончании средней школы. Петенька пошел служить в армию, а я его ждала, помогала по дому отцу и матери. Наотрез отказалась ехать учиться, боялась, что Петенька вернется из армии, а меня нет. Я ему обещала, что буду его ждать. Дождалась и была безмерно счастлива.

Гавриловна ушла думой в себя, глаза то вспыхивали, то гасли, то смотрели на меня, словно спрашивали: «Понимаешь? Не надоело слушать?» Очевидно, у нее было сильное желание облегчить душу. Вздохнула, посмотрела на свое кольцо, погладила и снова заговорила:

– Свадьбу играли веселую и счастливую. Кроме Петеньки, я никого кругом не видела.

Задумалась вновь Гавриловна. Вагон покачивало, стучали колеса, поезд неуклонно мчался вперед. Я стал внимательнее рассматривать Гавриловну. В молодости она была красивая. Словно угадывая мои мысли, она сказала:

– Красивая я была в молодости. Гордилась и рада была этому. Но эти гордость и радость были для Пети, для него была моя красота. А Петя тоже был красив. Стали вместе работать в леспромхозе. В те времена никто не задумывался о рабочем месте. Не было выражения: «Найти работу». Все просто – иди и работай. Я даже предположить не могла, что мои дети будут искать работу и не найдут. Жили мы дружно. А как же иначе? Любили друг друга настоящей любовью. Она выше и чище той, что показывают сейчас по телевидению, Показывают не любовь, а срам. Под словом «любовь» стали понимать животную страсть да разврат.

Махнула рукой. Сделала паузу, продолжила:

– Мы такого срама не знали, прожили мы счастливо, а раз так, то это была и есть настоящая любовь. Если есть любовь, то зачем о ней мечтать, давать клятвы, искать ее, – она есть, она естественна, как воздух, как солнце, как лето.

Неожиданно она забеспокоилась, осмотрелась вокруг, как будто кого-то искала, успокоилась. Лицо покрыла печаль:

– Пришлось расстаться на старости лет. Кто знал, кто гадал. Беда, беда… Вот перед единственной разлукой в жизни Петя целую ночь не спал, делал эту сидушку для меня, – Гавриловна легонько погладила кольцо, словно гладила самого Петеньку, – говорит: «Это тебе сидушка для туалета. В вагоне холодно, грязно, это тебе поможет».

Глаза Гавриловны наполнились слезами и покатились по щекам. Она слезы не вытирала, словно их и не было. Вновь прижала сидушку плотнее к себе. Долго молчала, я ее не беспокоил. Я чувствовал неловкость, что стал свидетелем ее слез. Попытался ее успокоить:

– Не расстраивайтесь, Гавриловна, погостите удочери и вернетесь к мужу. Не плачьте.

– Я плачу? – спросила она меня.

Ладонью провела по лицу, посмотрела, увидела влагу слез на руке, удивилась:

– И… правда, плачу. Откуда они? Я перед разлукой все слезы выплакала.

Вытерла слезы. Надолго замолчала. Сидела спокойно, прикрыв глаза. Я решил, что она уже ничего не скажет, хотел прилечь, но Гавриловна заговорила:

– Слышала я в юности от стариков, что есть такие слезы, которых сам плачущий не замечает. Говорят, что это душа плачет. Плоть человека сама от себя устает, успокаивается, и уже нет ничего больнее того, что человек пережил, и потому не плачет человек. А душа чувствует боль, и слезы души текут из глаз сами по себе. Просто текут, и их человек не чувствует.

Еще раз Гавриловна вытерла слезы. Вздохнула глубоко, произнесла шепотом: «Прости, господи, нас, грешных».

Я спросил ее:

– Что же вас заставило поехать к дочери одной, без мужа?

– Беда заставила. Старость и болячки наши заставили. Злыдни заставили, проникшие к нам в дом. Состарились, болеем, а лекарства дорогие стали, очень дорогие. С продуктами трудно. Сын без работы, устроиться негде. Тяжело сыну, у него трое детей. Жене в глаза смотреть стыдно. Стесняется даже за стол садиться. Невестка одна работает на компрессорной станции. Денег дают мало, в магазине продукты получает по списку. Получается, что на одну зарплату семь человек. Пенсия у нас маленькая, даже на лекарства не хватает. Очень нам трудно. Вот и решили семейно, что Петенька останется у сына, а я поеду к доченьке. Вот нас судьба и разлучила. Вот я и еду. Как плохо получилось… ох, как плохо…

В купе появилась проводница, она держала четыре стакана в ажурных подстаканниках, чай в стаканах был крепкий. Спросила своим простуженным голосом:

– Будете?

В тон ей я ответил:

– Два.

Проводница поставила на столик два стакана чая.

– В вагоне прохладно, подтопили бы, – попросил я проводницу.

– Сама хотела бы подтопить, да топливо кончилось. Норму угля маленькую дают. Этих нормировщиков повозить бы в холодных вагонах по Северу, может, неразумные головы просветлели бы, как снег в Приобье. В Нижнем Тагиле дадут, затопим.

Пригласил Гавриловну к чаю. Она отказалась.

Я не спеша пил чай, надеясь согреться, и слушал рассказ Гавриловны. Были у нее и темные стороны жизни, и счастливые, и все связаны с Петенькой. Вся жизнь ее предстала предо мной. Счастливой была Гавриловна. Невзгоды, которые были в жизни у нее, – это лишь слепой дождь среди ясного неба. И самое горькое – это расставание с мужем, связанное с новыми демократическими реформами, которые пропаганда представляла как сказочное, в красивой упаковке, счастливое, богатое бытие, с яхтами, самолетами, замками и обильной едой. Мало кто задумывался, что богатств на всех не хватит и яхт тоже не хватит, а самое главное, что никто не даст эти богатства, и мало того, если захочешь взять – дадут по рукам, а настойчивым пустят пулю в лоб – контрольный выстрел богатства.

Вспомнил эпизоде красивой упаковкой. Николай Кошенко, не владеющий английским языком, сторонник западных и заморских товаров, купил паштет в красивой упаковке под названием «Вискас». С благоговением намазал на хлеб, ел, хвалил: «…для людей приготовлено, красиво упаковано, приятно в руки взять и приятно кушать…». А оказалось, что этот паштет – кошачий корм. Смеялись над Николаем, досаждая больному его самолюбию. А он огрызался: «…там, на Западе, кошкам готовят лучше, чем нам». Но корм для кошек больше не ел.