Спасти СССР! «Попаданец» в пенсне Белоусов Валерий

21 августа 1991 года. Семнадцать часов пятьдесят минут. Город Москва, улица Забелина, дом 3, строение 2

Кто не знает, никогда и не найдет укрывшийся в глубине двора домик, который с одной стороны — одноэтажный, а с другой имеет аж три этажа…

Вот такая здесь местность, у Солянки — взбегают неширокие улочки по склонам одного из семи московских холмов, синеют на белом купола Иоаннопредтеченского монастыря… Время здесь поистине остановилось!

Да любезный Читатель и сам видал эти замечательные места в замечательном фильме «Покровские Ворота».

Так же остановилось время и в «Вороньей слободке», как любовно-ласково называли своё смиренное жилище, куда даже участковый местный в одиночку не хаживал, обитатели огромной, во весь этаж, коммуналки, что занимала ровно одну треть упомянутого дома, бывшего купеческого особняка, хранившего в своих облезлых стенах много мрачных тайн…

И фальшивые деньги здесь выделывали, и замарьяживали с бульвара пьяненьких гостей, которых сначала опаивали марафеченным портером, а потом, обобрав и благословив безменом, спускали под лёд Яузы…

В Отечественную кровавосталинские опричники накрыли здесь целую типографию, которая изготовляла поддельные продуктовые карточки. На краденые продукты добрые жители «Вороньей слободки» выменивали у голодных эвакуированных обручальные кольца.

Впрочем, были дела и посерьезнее… В ночь на двадцатое октября проклятого навеки сорок первого года патруль в лазоревых (вообще-то васильковых, пишет мне Взыскательный Читатель, но если припорошить снежком, то как раз такой и будет цвет…) фуражках расстрелял прямо во дворе дома, на свежевыпавшем снежку, борца с тоталитаризмом, который за пригоршню оккупационных марок пускал разноцветные ракеты в сторону МОГЭС, обозначая цель для ночных бомбардировщиков с белыми крестами на черных плоскостях.

Нет, что и говорить! Есть какая-то магия места…

Будто черная метка лежит на иных домах! Как будто бы ничего особенного, дом как дом, а народ там вешается, с остервенением режет друг друга или жарит на покрытой подгоревшим, чёрным жиром плите печёнку соседа, с которым ещё намедни распивал чекушку…

… — Проходите, проходите, господин хороший. — Потирая сухие паучьи ручки, обладатель удостоверения «Жертва Политических Репрессий», дающего право на бесплатный проезд в общественном транспорте, пропустил долгожданного гостя в тёмный, пахнущий кошками захламлённый какими-то шкафами коридор, в котором на стене висели велосипеды без колёс, старинные оцинкованные тазы со следами ржавчины и тускло, под самым закопчённым потолком багрово светилась запылённая лампочка.

Осторожно пробиравшегося по пыльному ущелью интуриста звали Романом…

Как ни странно, это было его подлинное имя. И он был украинцем.

«Тату, кто такие русские и чем они отличаются от москалей?» — «Русские, сынку, живут в Москве, они очень умные и работящие люди, строят своё государство и дружат с нами… А москали — это поганы людины, пьют водку, воруют, мешают нам строить Украину…»

«Тату, а кто такие евреи и чем они отличаются от жидов?» — «Евреи, сынку, это умные и трудолюбивые люди, живут в Палестине, осваивают пустыню, строят своё государство и дружат с нами, а жиды — это поганы людины, пьют пейсаховку, вымогают деньги, всех обманывают, мешают нам строить Украину…»

«Тату, а кто такие украинцы и чем они отличаются от хохлов?» — «Украинцы, сынку, это умные, работящие люди, живут себе в Канаде…»

Да, так вот, Роман был украинцем…

И посетил он Москву вовсе не для того, чтобы в Украинском культурном центре на Арбате, дом девять, съесть наваристого, с толчёным салом и чесноком борща «в хлебе», выпить горилки, закусывая её, опять же, салом та цибулей или послушать, як спиваеть народный московско-украинский хор харны писни…

Украинско-американская организация под названием «Prolog Research and Publishing Inc.», которая сначала базировалась в Филадельфии, а потом в Нью-Йорке и, наконец, в Ньюарке, штат Нью-Джерси, была, со времени своего создания, дочерней компанией ЦРУ — технический термин для независимого предприятия, финансируемого Агентством, но под его прямым руководством.

Организации «Пролог» было изначально дано кодовое название от Конторы — «Aerodynamic» (аэродинамический), которое впоследствии было изменено на «QRDynamic». Чтобы никто не догадался. (с).

Организация появилась в качестве продолжения отношений, установленных между ЦРУ и его предшественником Центральной Группой по Разведке (CIG) и УГВР (Українська Головна Визвольна Рада), в 1946 году, на ранних этапах «холодной войны».

УГВР, в качестве политического руководства УПА, контролировало сеть созданных немцами формирований на Украине и в Польше, которые занимали необходимое положение, чтобы действовать в качестве системы раннего оповещения и предоставлять своевременные точные разведданные, в случае, если Красная Армия Сталина начнёт выдвижение на Запад.

Эта информация была бесценной для агентства по сбору разведданных США, ЦГР и для его преемника, ЦРУ.

Первый контакт анонимного офицера американской разведки с УГВР был установлен в апреле 1946 года в Риме, используя контакты с представителями Украинской Греко-Католической Церкви в Ватикане.

В Лэнгли поступило первое сообщение на имя «Бешеного Быка» Билла Донована: «После тщательного изучения украинского вопроса и сравнения информации из нескольких источников в Германии, Австрии и Риме, источник полагает, что УГВР, УПА (Украинская Повстанческая Армия) и ОУН-Бандера являются единственными большими и действенными организациями среди украинцев и что большая часть других организаций является маленькими эмиграционными группами без большого влияния и контактов с Родиной.

УГВР — организация, имеющая поддержку молодого поколения и украинцев внутри страны, а также имеет установленный авторитет её лидеров Гриньоха и Лебедя. Некоторые другие группы имеют завистливые взгляды в отношении комплекса УГВР, поскольку организация является независимой и мощной и всегда отказывала в сотрудничестве с поляками и русскими.

Они решительные и способные к действиям, но имеют психологию преследуемых. Они готовы пожертвовать своей жизнью или совершить самоубийство в любое время в борьбе за своё дело или чтобы предотвратить посягательство на свою безопасность, и они также готовы убивать, если они вынуждены это делать. Они намерены продолжать выполнять свою работу и с нами, и без нас, и, если это им будет выгодно, — против нас.

По мнению источника, конспиративная ментальность и крайнее недоверие всему и всем непроверенным, являются большой помехой в ведении дел с украинцами. Всегда нужно помнить, что они имеют почти религиозное почитание своей нации и ненависть ко всему иностранному: прежде всего, польскому, потом русскому, потом немецкому. Подытожив свое продолжительное наблюдение и изучение этих людей, источник полагает, что, если вести дела с ними надлежащим способом, то они могут быть полезны в любое время и в любых целях…»

И их использовали!

На протяжении своей 36-летней истории организация «Пролог» мобилизовала сотни людей, большинство из которых прекрасно знало о связи организации с ЦРУ, которые рисковали, чтобы почти бескорыстно помочь делу украинской свободы и независимости. За свободно конвертируемую валюту!

Организация публиковала ежемесячное издание «Сучасність», ежемесячный обзор прессы Советской Украины, ежеквартальный русскоязычный журнал «Форум», а также издала свыше 100 книг по украинской истории, политической мысли, литературе, мемуары о сталинских чистках на Украине в 1930-е годы и подпольной борьбе УПА.

Агенты «Пролога» привозили на Запад многочисленные статьи самиздата с Украины, которые впоследствии перепечатывались и тайно распространялись снова на Украине.

Организация также отправляла на Украину информационный вестник ЗП УГВР, который настолько тревожил советское руководство, что Никита Хрущёв высказывал жалобы Президенту США, Джону Ф. Кеннеди, в отношении этих посланий. Всё это было бы невозможным без правительства США в качестве надёжной финансовой базы.

Организация «Пролог» играла ключевую роль в освобождении архиепископа Иосифа Слепого из мест лишения свободы и была инструментом в вербовке ряда высокопоставленных лиц Советского Союза. Сотрудники организации были вовлечены в помощь Движению Солидарности Польши и сопротивлению Чехословакии после разгрома «Пражской Весны» 1968 года армиями СССР и Варшавского Договора. «Пролог» также снабжала литовские организации в США копиями самиздата «Летописи Литовской Католической Церкви».

На протяжении всего этого периода «Пролог» обеспечивала текущие политические разведданные для ЦРУ в отношении течений на Украине и роли Украинской ССР в составе СССР.

И гость милого старичка по имени Роман занимал в Организации не последнюю должность…

…Спустя некоторое время, попивая подозрительно воняющую рыбой желтоватую жидкость из щербатой чашки, Роман, с сомнением посматривая на мерзко хихикающего старичка, внушительно говорил:

— Нам, шановни пан, не нужны болтуны! Нам нужны смелые, отважные лыцари, которые смертельно ненавидят проклятую Совдепию!

— Да, да… конечно! Это да, это правильно… Так сколько платить будете? Учтите, я принимаю только валюту или золото!

— Вы, шановни пан, я звиняюсь, для нас неинтересны…

— Ничего себе! Дожил! Да, вы знаете ли, скольких коммуняк я истребил? Вот, однажды, захватили мы их госпиталь, под Демянском, так я на краснопузых десантников ни одного патрона не истратил! А просто взял ганшпуг, и лежачим русским по головам хрясь! хрясь! Так всем черепа и проломил, аж наших зольдатен, извините, тошнить стало… ты, говорят, Хиви, настоящий Diese Henker!

А скольких русских и жидовских щенков я самолично в газенваген запихал… Не счесть! За то и мучился потом столько лет на Колыме, в хлеборезке и на кухне, пока наш дорогой Никита Сергеевич меня не реабилитировал…

— Это все, шановни пан, очень хорошо! Зер гут, как говаривали ваши прежние хозяева… Но нам бы кого помоложе!

— Да кого сейчас я вам найду… Разве моего внука? Так, где его сейчас искать, мерзавца… Он ко мне только деньги клянчить прибегает, когда его благоверная из дому выгонит — не любит его баба, что он библиотекаршу в своём НИИ во время обеденного перерыва на лестнице тискает.

В дверь кто-то поскрёбся…

Старичок посерел лицом, а Роман сунул руку за отворот пиджака:

— Кого там несёт?

— Деда, это я…

В дверном проёме нарисовался давешний Прохожий, одетый в смирительную рубашку… В комнатушке пахнуло свежим дерьмом…

— Шановни пан! Вы должны гордиться… пъять!

— Чем, чем я должен гордиться! Внучка моего единственного, кровиночку, родненького… десять!

— Да ваш внук войдет в анналы истории! Как Херои Крут! Шесть!

— Ой, да слыхивал я про тех героев… девять с половиной…

— От кого? Коммунистычна пропаханда… шесть с половиной!

— Ну, если коммунистической пропагандой, по-вашему, будет заниматься пан полковник Аверкий Гончаренко из 14. Waffen Grenadier Division der SS (Galizische № 1)… девять триста…

— О! Шановни пан знал нашего национального хероя? Хде, когда?! Размовляйте… шесть восемьсот…

— А то, конечно знал… Тогда нам крупно не повезло. В июле 44-го наша дивизия Ваффен СС, укомплектованная галичанами, после стремительной атаки русских танковых частей попала в окружение возле местечка Броды на Западной Украине и была за десять дней боёв намотана на русские гусеницы.

Из одиннадцати тысяч наших хлопцев из котла смогло вырваться около трёх тысяч. Для многих щирых украинцев первое боевое крещение оказалось и последним.

Но пан Гитлер своих не обижал — из-за колоссальных потерь нас переформировали и отправили до конца войны в Восточную Европу подавлять бунты да гонять по лесам партизан. Вот такая, опять-таки, печальная история… но с паном Аверкием я богато поговорил.

Бывало, як массовый расстрел закончим, хлопцы костерок запалят, чудовы писни спивають, а пан Аверкий соберёт нас в коло, да и рассказывает побывальщины… Так и про Круты рассказал… девять сто…

— Шо ж вин размовлял? Шесть девятьсот…

— А то, что Сичови Стрэльци, усусы, из бывших военнопленных австро-венгерской армии, были главной ударной силой «героев Крут». Потом к куреню присоединился отряд, состоявший из ста двадцати совершенно недееспособных[92] киевских гимназистов и студентов, которым Центральная Рада лапши на уши навесила и просто, тупо послала их на убой. Девять!

— Так уж и на убой? Семь!

— А то… Они же и винтовок-то никогда в руках не держали, а обороняли Круты они не от москалей, а от одного из вооружённых отрядов, сформированных хохлами же в восточных регионах Юго-Западного края, и усиленного балтийскими матросами, опять-таки малорусского происхождения. И посланы были эти отряды правительством Украинской Радянской Республики для выдворения Центральной Рады в австрийскую Галицию, откуда прибыла большая часть её, ЦР, руководства, и куда это руководство впоследствии благополучно убыло. Бросая портки…

Когда со стороны Бахмача и Чернигова двинулись на Киев большевистские эшелоны, правительство не смогло послать для отпора ни единой воинской части. Тогда собрали наскоро отряд из студентов и гимназистов старших классов, усилили их усусами и бросили их — буквально на убой — навстречу прекрасно вооружённым и многочисленным силам большевиков.

Несчастную молодёжь довезли до станции Круты и высадили здесь на «позиции».

В то время, когда юноши (в большинстве читавшие про войну в книжках) бесстрашно выступили против надвигавшихся большевистских отрядов из матёрых фронтовиков, начальство их, группа галицийских офицеров, осталось в поезде и устроило попойку в вагонах.

Большевики без труда разбили отряд молодежи и погнали его к станции. Увидев опасность, находившиеся в поезде поспешили дать сигнал к отъезду, не оставшись ни на минуту, чтобы захватить с собой бегущих… Путь на Киев был теперь совершенно открыт.

А большевики, захватив отставших от поезда и бросивших оружие детишек, тут же их и расстреляли, потому как сопли им вытирать было некому и некогда, потому как Гражданская война шла.

Вот так ваша эпическая битва под Кругами завершилась прерванной пьянкой свидомых патриотов и расстрелом поверивших им дураков.

Чего и следовало ожидать.

Так что, уважаемый, гоните мои девять тысяч! И ни гроша меньше за моего мальчика не возьму! Он у меня единственный, свет в окошке, утешеньице на старости лет…

— Да как же вы тогда… ведь я же его с концами…

— А это уж мне будет до лампады! Ведь я же не задешево его продаю, не за тридцать поганых жидовских серебреников… Я, как ваши гроши получу, тут же себе зубы вставлю, женюсь, дачку в Малаховке себе куплю, буду там о нём горевать… а внучка моего единственного, ненаглядного вы, шановны пан, хоть с кашей ешьте! НО ДЕНЬГИ ВПЕРЁД!!

21 августа 1991 года. Восемнадцать часов пять минут. Армянская Автономная Советская Социалистическая Республика

Шоссе М-14, вильнув у нависающей над прозрачной волной армянского моря — озера Севан, охристо-красной скалы, повернуло от берегового прижима чуть вправо. Открылась прелестная прибрежная долинка, с одной стороны которой вздымались неприступные кручи Карабахского хребта…

Тентованный КамАЗ, шедший впереди, мигнул сквозь тучу красноватой пыли багровым стоп-сигналом…

Старший машины капитан Логинов открыл дверцу и встал на подножку. Колонна военных грузовиков сворачивала на обочину дороги…

Некоторое, обычное для разгильдяев-водителей время спустя, растянувшаяся, как пружина, по шоссе зелёная змея наконец успокоилась… только шелестели ещё вентиляторы, охлаждая перетруженные на горном серпантине двигатели…

— К машинам! К машинам! — пронеслось со стороны головного командирского КУНГа…

Когда личный состав принял более-менее похожий на пародию на воинский строй вид, старший колонны, майор Казарян, вышел вперед и просто, негромко, внятно, сказал:

— Товарищи офицеры, сержанты и солдаты! В июне 1804-го персы, находившиеся в союзных отношениях с Англией, перешли через Араке, нацеливаясь на завоевание Закавказья и полагая, что у русских, занятых войной с Наполеоном, просто не хватит сил и средств для обороны отдаленных территорий.

Персия располагала подавляющим превосходством в численности сил и обладала неплохой артиллерией, полученной от их британских союзников. Россия, занятая европейскими войнами, и в самом деле не могла перебросить на Кавказ никаких значительных войск.

Персы шли, чтобы раз и навсегда уничтожить армян, шли, чтобы стереть с лица земли весь армянский народ! Так, чтобы и имени его не осталось…

Но здесь, на этом самом месте — и майор топнул по сухой каменистой земле пыльным сапогом, на Аскорани, у Карабахского хребта, крохотный русский отряд полковника Карягина задержал двадцатитысячную персидскую армию.

У полковника Карягина было четыреста егерей, и на каждого русского солдата приходилось не по четыре перса, как в знаменитой битве античности у Фермопил, где сражались триста спартанцев, а по пятьдесят.

С 24 по 28 июня русские егеря отражали атаки огромного персидского войска. В ночь на 28 июня они с боем прорвались сквозь персидское войско в замок Шах-Булах, где продержались до 8 июля, а затем скрытно покинули укрепления.

Подвиги русских «спартанцев» позволили русскому генералу Цицианову собрать силы и разгромить персов на реке Загам недалеко от Гянджи.

Тифлис и Эривань, Грузия и Армения были спасены.

Мы никогда не забудем подвиг русского солдата, пролившего здесь свою кровь ради спасения армян…

И эта земля, напоенная русской кровью, отныне тоже русская! Потому что моя любимая Армения вошла нынче в состав Великой Советской России.

И наш союз, русских и армян, будет вечен, как сама наша древняя земля…

Слава Армении! Слава России! Слава Русскому Солдату! Ура! Ура! Ура!

21 августа 1991 года. Восемнадцать часов десять минут. Москва, улица Стопани, дом 12, квартира 47

— Ки-йаа!! — Девушка в шёлковых шароварах оттолкнулась босой пяткой от пола, пробежала по вертикальной стене, забежав по пути на потолок, соскочила на дощатый пол и врезала с поворота тугой чёрной косой по рядам неприятеля… Длинноносые условные империалисты с готовностью рухнули на землю.

Оленька радостно засмеялась и захлопала в ладоши… Происходящее на экране ей явно импонировало!

Николай Зенькович на мгновение отвлёкся от беседы, потому как беспокоился — не повредит ли хрупкой детской психике это кунг-фу?

Однако был немедленно успокоен собеседником, корреспондентом «Жэминь Жибао»:

— Товарищ, этот фильм рекомендован Министерством образования для детей младшего школьного возраста! У нас его цзяофани смотрят… Ну, раз допущено для китайских октябрят — значит, и нашим дошколятам смотреть можно… в КНР с этим строго!

У китайских товарищей детям лишнего не покажут, не расскажут и даже не нарисуют… И кто скажет, что это неправильно?

Во всяком случае, того, что сегодня произошло в московском метро, в пекинском метро вряд ли могло случиться…

Зенькович аж плечами передёрнул…

Стоило ему зайти вместе с доченькой, измазанной до ушей импортным шоколадом, в наземный вестибюль станции — как навстречу им попались сразу три голых субъекта с вторичными мужскими половыми признаками наперевес…

Оленька тут же, вытаращив глаза, указала пальчиком на ближайшего безобразника и задала вполне разумный вопрос:

— Папа, этот дядя что — дурак?

Положение спасла дежурная по станции, в красной фуражке, чудом держащейся на пепельных кудряшках:

— Босые? Не пущу![93]

Спустя самое малое время из недр земных воздвиглись два архангела[94] и весело защелкали резиновыми демократизаторами[95] по голым ягодицам нарушителей общественной морали и нравственности…

Зря граждане обрадовались — свержение коммунистического строя вовсе не означает автоматическую отмену КоАП РСФСР…

Оля от этого зрелища чуть не подавилась пластмассовым бульдозером, который был вложен в шоколадное яйцо (действительно, эта игрушка явно предназначалась для мальчиков!) и задала второй вполне разумный вопрос:

— Папа! Этим дядям что, ата-та?

Пришлось Николаю немедленно вывести ребенка на улицу — где ему тут же и встретился знакомый китайский журналист.

Слово за слово, коллеги зацепились языками, и негодный Ляо Ван некстати вспомнил, что у него в холодильнике давно лежит бутылочка эрготоу[96] Маленькая такая, литровая.

Зенькович было гордо отказался, но проклятый товарищ Ван сел на корточки перед Оленькой и спросил, не хочет ли она попробовать варенного в меду риса и посмотреть интересный китайский мультфильм?

Странный вопрос… Можно сказать, совершенно надуманный!

И вот теперь два партийных газетчика горестно рассуждали о делах государственных, хотя сам Лао Дзы прямо предупреждал: «Ноу тань гоу ши!»

— Э, товарищ… Это у нас тоже было! Называлось это — Культурная революция!

— Ага-ага, помню… Вместо статуй — будут урны Революции Культурной! (с).

— А что плохого в урнах, Николай? Вы просто Вейпин не видели в пятидесятые! Грязь, мусор, мухи, сплошная антисанитария! А я лично понял, что всё меняется, когда мой дедушка, который всю жизнь рисовые пампушки продавал, вдруг надел белый передник и накрахмаленную белую шапочку…

— Нет, Ляо Ван, ты мне скажи — отчего вы на Союз бочки катить стали?

— Так как же нам этого не делать, если руководство Союза заняло позицию волюнтаризма и начало демонтировать завоевания социализма? А эта гнусная клевета на товарища Сталина? Нет, товарищ Николай, в некоторых вопросах мы непреклонны… Но мы отлично помним, кто нам помогал в нашей борьбе с япошками… В Ухане, в Хайджоу, в Нанкине стоят памятники советским лётчикам, погибшим в китайском небе. Скажи, был ли хоть один день, когда у этих памятников не лежали бы живые цветы?

— А Даманский?

— Дорогой товарищ Николай! По всем международным законам, если сопредельные государства разделяет река, то граница проходит по фарватеру — ты согласен?

— Ну, допустим…

— А вот на Хейлудзяне граница проходит по урезу воды, причём у нашего берега! Мы понимаем, что это требование Нанкинского трактата, который подписало правительство цинского Китая и императорская Россия… но справедливо ли это?

— А зачем на нас нападать-то было?

— Так ведь наши хунвейбины по льду шли, вооружённые только маленькими красными книжечками с цитатами Председателя Мао…

— Ага, маленькими группами, по два-три миллиона… Ладно, давай наливай. А то опять — слово за слово…

— А потом хуем по столу? — Китайский товарищ стал явно пьянеть. Азиат, обмен веществ у них не тот.

Слабы на спиртное.

— Оля, ты не слушай, это дядя Ван так шутит…

— За советско-китайскую дружбу! Ик.

— А Тяньаньмынь? — закусив рисовой пампушкой, продолжал шутить Зенькович.

— Лао Николай, ты что, опять напрашиваешься? — побагровел товарищ Ван.

— Да я шучу…

— Шути про что-нибудь другое!

— Это про Тибет, что ли? Молчу, молчу.

21 августа 1991 года. Восемнадцать часов пятнадцать минут. Москва, улица Лубянка, дом два

Что касается известного самого высокого в Москве дома номер 2, откуда Колыму видно, то его просторные апартаменты чекисты облюбовали после переезда Советского правительства в Москву.

В соответствии с декретом Совнаркома в декабре 1918 года были ликвидированы все частные страховые общества, в том числе и общество «Россия» (было общество «Росстрах», а стало — «Росужас»!), а их имущество и недвижимость, само собой, национализированы.

Первоначально в мае 1919 года здание на Лубянской площади было передано в ведение Московского совета профсоюзов. Но профсоюзам оно не приглянулось, всего несколько дней спустя дом номер 2 стал пристанищем НКВД РСФСР, которое в течение двух месяцев со скандалом выселило из него прежних квартиросъемщиков.

В сентябре 1919 года часть дома заняли первые представители новой советской спецслужбы в лице Особого отдела Московской ЧК. А через несколько месяцев в этих стенах обосновался Центральный аппарат ВЧК.

К концу 20-х годов задачи ведомства на Лубянке существенно расширяются, растет и штат. В результате, в стенах дома на Лубянской площади чекистам становится явно тесно. Поэтому на рубеже 20-30-х годов здание бывшего доходного дома страхового общества «Россия» серьезно реконструируется. Прямо за ним, со стороны Фуркасовского переулка, в 1932–1933 годах по проекту архитекторов Лангмана и Безрукова было построено новое здание, выполненное в стиле конструктивизма. Своим главным фасадом новый дом для чекистов выходил на Фуркасовский, а два его боковых фасада с закруглёнными углами смотрели на Большую и Малую Лубянку. Новая постройка, имеющая в плане форму буквы «Ш», то есть как бы говорящая «Ша!» всем сюда попавшим, составила единое целое со старым зданием, выходящим фасадом на Лубянскую площадь.

Одновременно была существенно реконструирована и «Внутрянка» (Внутренняя тюрьма, весьма уютная и комфортабельная, где постояльцев кормили по заказу завтраками из гостиницы «Метрополь»), которая находилась во внутреннем дворе дома 2 и функционировала еще с 1920 года. По новому проекту к ней надстроили ещё четыре этажа: людей стало совершенно некуда девать. Приходилось поэтому их периодически расстреливать… шутка.

Проблему прогулки заключённых архитектор Лангман решил оригинальным способом, устроив шесть прогулочных дворов с высокими стенами прямо на крыше здания. Узников поднимали сюда на специальных лифтах или вели лестничными маршами.

С приходом в дом на Лубянке нового наркома Л.П. Берии начинается очередной этап его реконструкции.

Приступить к этой работе было поручено одному из самых маститых архитекторов той поры — строителю ленинского Мавзолея Щусеву.

У зодчего возникла идея объединить в единое целое два здания, выходящих на Лубянскую площадь и разделённых улицей Малая Лубянка: дом 2, построенный в 1900 году по проекту А.В. Иванова, и дом 1, возведенный по проекту Н.М. Проскурнина.

Проектирование нового здания, которое должно было расширить старое, началось в 1939 году. Уже в январе 1940 года эскиз окончательного варианта дома был утвержден Берией, и Щусев получил официальное разрешение на строительство.

Работу прервала война.

Лаврентий Павлович сидел в своём старом кабинете.

Ничего не изменилось! Стены, отделанные дубовым шпоном, портрет Хозяина над двухтумбовым столом, ламбрекеновые занавески на высоких окнах…

Ледяная волна вдруг пронеслась над затылком…

Вспомнилась проклятая ночь 21 июня 1941 года, когда он вдруг понял — ничего изменить уже не удаётся…

И резкая боль в груди… если бы ему послать Богданова в Брест на десять часов раньше! Если бы раньше, хоть на сутки, арестовать проклятого Павлова… если бы… если бы…[97]

Берия открыл ящик стола и с изумлением увидел пачку листов пожелтевшей бумаги…

Господи! Да кто же все эти годы верил, ждал, что он вернётся…

Такого просто не могло быть!

Скромный, по теперешним временам, кабинет…

Старомодные телефоны, карта СССР на стене, потёртая ковровая дорожка…

Этого не могло быть, потому что не могло быть НИКОГДА!

…Первое Главное Управление традиционно формировалось из «детей»… суки.

Оперативный фотограф ГРУ и фототехник Международного отдела ЦК КПСС Николай Дмитриевич Чернов. Занимая с 1963 года должность скромного технического служащего фотолаборатории 1-го спецотдела разведки, он передал американцам тысячи фотодокументов о деятельности наших резидентур в США, Великобритании, ФРГ, Франции, Японии, Италии, Бельгии, Швейцарии, а также об организации и результатах работы стратегической военной разведслужбы. По его наводкам в США и Англии были арестованы лучшие советские агенты. За своё предательство он получил всего 20 тыс. советских рублей.

В 1972 году Чернов был изгнан за пьянство, пытался покончить с собой, после чего его стала проверять военная разведка. Его арестовали лишь в 1990 году.

Сотрудник разведки генерал-майор Дмитрий Федорович Поляков. Причины его предательства до сих пор непонятны. Сам он говорил, что просто любит риск. За 20 лет он сдал 19 советских разведчиков-нелегалов, 150 агентов-иностранцев и примерно 1500 офицеров КГБ в СССР.

Он рассказал о китайско-советских разногласиях, позволив американцам наладить отношения с Китаем. Он передал американцам данные о новом вооружении Советской Армии, что помогло американцам уничтожить это оружие, когда оно было использовано Ираком во время войны в Персидском заливе в 1991 году.

Его сдал самый известный американский разведчик Олдридж Эймс в 1985 году. Полякова арестовали в конце 1986 года и приговорили к расстрелу. Приговор привели в исполнение в 1988 году. За Полякова просил на встрече с Михаилом Горбачёвым президент США Рональд Рейган. Но Горбачёв ответил, что человек, за которого просит американский президент, уже мертв. Именно Полякова, а не Пеньковского американцы считают своим самым удачным шпионом.

Виктор Орехов — бывший капитан КГБ, член «Демократического союза». Работая в 70-е года в 5-м управлении КГБ СССР, занимался делами правозащитников. Сообщал им о готовящихся арестах и обысках, давал профессиональные советы, как обнаружить слежку, как вести себя на допросах. Был разоблачён и осуждён на 8 лет лишения свободы в колонии строгого режима.

Капитан внешней разведки Лялин Олег Адольфович. В 1971 году начал работать на британскую разведку МИ-5. Передал англичанам планы советских диверсий в Лондоне, полностью раскрыл агентурную сеть в Англии, а в других странах Запада начались поиски нелегалов по наводкам Лялина. В СССР он был приговорён к расстрелу. 23 года жил вместе с женой в Англии.

Полковник внешней разведки Гордиевский Олег Антонович. Стал работать против советской разведки с 1974 года, будучи сотрудником резидентуры внешней разведки СССР в Дании. Передал СИС сведения о планах терактов и готовящейся политической кампании по обвинению США в нарушении прав человека.

В 1980 году был отозван в Москву. Ему поручили подготовить документы по истории операций ПГУ в Англии, скандинавских странах и австралийско-азиатском регионе, что дало ему возможность работать с секретными архивами ПГУ. Во время визита Горбачёва в Великобританию в 1984 году лично поставлял ему разведданные. Еще раньше их получала Маргарет Тэтчер. В 1985 году его выдал Эймс. Будучи в Москве, под строжайшим наблюдением проверявших его органов, Гордиевский ухитрился сбежать во время утренней пробежки — в трусах и с целлофановым пакетом в руках. Живет в Лондоне…

Сотрудник легальной резидентуры внешней разведки майор Станислав Александрович Левченко, перебежчик, Япония, октябрь 1979 года, Америка.

С 1975 года был в резидентуре КГБ в Токио. Работал до 1979 года, когда его отозвали в Москву. Он остался в Японии, а потом перебрался в США. Сдал агентуру КГБ в Японии. В 1981 году в СССР его приговорили к расстрелу. Левченко выпустил несколько книг в США и сегодня работает на американскую газету «Новое русское слово».

Сотрудник 8-го Главного управления КГБ майор Виктор Иванович Шеймов. С 1971 года работал в одном из самых секретных управлений КГБ, занимавшемся шифровальными системами разведки и контрразведки. В 1979 году в Варшаве вышел на контакт с агентами ЦРУ. И в 1980 году его вывезли в США. Москва искала его пять лет, считая, что Шеймов пропал без вести. Лишь в 1985 году стало известно, что он бежал на Запад. Все эти пять лет системы шифрования в КГБ не менялись, и о них знали в ЦРУ. Шеймов жил в Вашингтоне, его наградили медалью.

Сотрудник нелегальной линии легальной резидентуры внешней разведки майор Владимир Андреевич Кузичкин. В 1977 году стал работать нелегалом в Тегеране. В 1982 году, накануне приезда комиссии из ПГУ, вдруг не обнаружил секретных документов в своём сейфе, испугался и решил бежать на Запад. Политическое убежище ему предоставили англичане. По наводке Кузичкина в Иране была разгромлена партия Тудэ, сотрудничавшая с КГБ. Кузичкин был приговорён в СССР к расстрелу. В 1986 году его пытались убить. Тогда же супруга Кузичкина, остававшаяся в СССР, получила от КГБ свидетельство о смерти мужа.

Но в 1988 году Кузичкин «воскрес». Он писал прошения о помиловании — Горбачёву, народным депутатам, а в 1991 году — Ельцину. Его прошения остались без ответа. В конце 1990 года Кузичкин написал книгу, которая не стала популярной на Западе.

Может, хватит?

Сынки партноменклатуры, мечтавшие об обеспеченной, шикарной жизни «Джеймсов Бондов» на Западе, легко и просто изменяли…

Что? Резун, который Суворов? Запутавшийся в финансовых документах и бабах?

Ну, это частность…

А в целом — Первое Главное Управление КГБ было… изначально гнилым.

— Товарищ Примаков, что вы можете мне посоветовать?

— Дык, товарищ… слушайте, я уже старый… ничего не боюсь! Вы правда — Лаврентий Павлович? Я понимаю, это звучит глупо…

— Евгений Максимович, мне самому трудно объяснить…

— Не надо ничего говорить… ёб твою мать… да это же… Лаврентий Павлович! Дорогой вы мой! Да мы же теперь… извини. Я плачу… плачу. Ничего… Так. Докладываю.

Напихали засранцы из ЦК в ПГУ сынков! Ничего.

Мы их всех — через мясорубку в Лефортово пропустим! А заебись! — кто не виноват, те — поймут и простят… Остальных же — немедля в подвал.

Далее.

С жидами — будем дружить. Нахрен нам арабцы?

Сколь на них денег ни трать — арабцы не вояки!