Александр Македонский. Наследник власти Гульчук Неля

5

Селевк соскочил с коня на землю. Свита из двадцати всадников последовала его примеру.

Перед Селевком, как и десять лет назад перед Александром и его молодыми военачальниками, раскинулись троянские курганы – курганы героев. Место, где Селевк находился, вызвало в памяти давние воспоминания.

Он вспомнил Аристотеля, который сказал Александру перед походом:

– Как же ты объединишь Восток и Запад? У тебя ведь одно средство – оружие. А с помощью оружия не объединяют, а покоряют.

Он вспомнил, как нос триеры врезался в песок бухты, где, по преданию, Агамемнон причалил свой корабль, как Александр с силой метнул копье в землю Азии, прыгнул в воду и первым добрался до берега.

Копье вонзилось в землю и замерло. Только подрагивало древко.

– Боги вручают мне Азию! – громко крикнул Александр.

Возгласы ликования, раздавшиеся со всех сторон, были ответом царю.

Для македонских воинов сам факт того, что копье так глубоко вошло в землю врага, явился важнейшим символом. На этой земле говорили боги. По старинному обычаю эта земля была теперь «завоевана копьем».

Отряд Александра первым высадился на берег Илиона. Царь, ощущая торжественность момента, обратившись к военачальникам, произнес:

– Боги предназначили мне войти в пределы Азии! В священном месте легендарной Трои мы должны почтить память ахейских и троянских героев.

Начало походов по землям Азии Александр решил ознаменовать состязаниями среди друзей.

Первыми были состязания в беге вокруг кургана Ахилла. Нагие военачальники во главе с царем бежали с веселыми криками, раздававшимися все громче по мере приближения к цели. Первым добежал Неарх.

Затем начались состязания по борьбе.

– Послушай, Гефестион, – обратился Александр к другу, – не побороться ли нам с тобой, как в детстве? Какими Геркулесами были мы тогда!

И два друга с азартом начали бороться по всем правилам. В борьбе с Гефестионом победителем вышел Александр. В борьбе с Пердиккой победил Селевк.

После окончания состязаний Александр возложил венок на могилу Ахилла. На могиле Патрокла то же самое сделал Гефестион. Этим Александр с Гефестионом освятили свою нерушимую дружбу, подобную дружбе Ахилла и Патрокла.

С нежностью посмотрев на Гефестиона, Александр обратился к друзьям:

– Ахилл был счастливейшим из смертных: при жизни у него был преданный друг Патрокл. А после смерти его славу воспел Гомер.

Птолемей спросил Александра:

– Не потому ли великий поход в Азию ты начинаешь от стен древнего Илиона, воспетого Гомером?

Александр уверенно и твердо ответил:

– Азия падет перед предводителем Эллады, как в древние времена пала перед ахейцами неприступная Троя.

Гефестион торжественно процитировал великого Гомера:

– «Бог войны испустил крик, подобный реву десяти тысяч сражающихся воинов…»

Александр продолжил:

– «.. И греки, и троянцы охвачены ужасом, до того громок и могуч голос ненасытного бога войны».

Внезапно почувствовав себя мальчишкой, он гордо вскинул голову и крикнул:

– Я – Ахилл, сын Пелея!

Гефестион подхватил:

– Я – Патрокл, сын Менетия!

Неарх поддержал:

– Я – Одиссей, сын Лаэрта!

Один из гетайров, внимательно следивший за игрой, спросил:

– Ахейцы есть. А где троянцы?

Птолемей сделал широкий жест в направлении курганов.

– Троянцев нет! Все они лежат в этой земле.

Никто не хотел быть троянцами и продолжать игру.

На лице Александра промелькнула легкая тень огорчения.

Тогда вперед выступил Клит:

– Я Гектор, сын Приама.

На сторону Гектора встали еще несколько воинов. И началась яростная схватка.

Направо и налево «ахейцы» и «троянцы» разили мечами пустоту, издавая победные крики. Внезапно Ахилл-Александр ранил Гектора-Клита. Все мгновенно остановились. Александр подошел к Клиту и крепко обнял его.

«Какой страшный был тогда знак богов! – с болью подумал Селевк. – Через несколько лет Александр убил горячо любимого им и всеми нами Клита!»

Для македонян герои Троянской войны были людьми из плоти и крови, незримо присутствовавшими на этой земле.

Вечером Александр в сопровождении самых близких друзей отправился в храм Афины, где жрецы хранили щит Ахилла и его доспехи.

Когда друзья подошли к храму, их уже ждали жрецы. Верховный жрец с глубоким почтением приветствовал молодого царя:

– Хвала и слава тебе, царь Александр, освободившему покоренные персами народы Эллады. Эллинские города, расположенные на азиатском берегу, будут с радостью встречать македонскую армию. Ради нашей Эллады, ради наших очагов, ради всего, что мы любим и чтим, будь победителем!

Войдя в храм, Александр долго рассматривал щит Ахилла.

Прекрасно отделанный с внутренней и внешней стороны, окаймленный трехгранным выступом из блестящего металла, держащийся на пряжке, покрытой пятью слоями серебра, украшенный изображением героя – таким он предстал взору царя.

Александр обратился к верховному жрецу:

– Если я буду владеть доспехами своего предка Ахилла, то буду непобедим!

В полной тишине македонский царь положил на алтарь Афины свой собственный щит как жертвенный дар.

Посоветовавшись с другими жрецами, верховный жрец торжественно вручил доспехи Ахилла Александру:

– Вручаем тебе доспехи великого Ахилла. Будь достоин их.

Приняв бесценный дар, Александр спросил:

– Будет ли моя судьба равной судьбе Ахилла?

– Она превзойдет судьбу Ахилла, если ты сделаешь такой же выбор: короткая жизнь, исполненная славы, или жизнь долгая, но бесславная, – ответил верховный жрец.

Александр надел на голову шлем Ахилла. Радостью и торжеством осветилось его лицо!

– Я сделал выбор! И впредь сделаю все, чтобы достичь поставленной цели, чтобы победы оправдали бы понесенные жертвы, как оправдали их победы Ахилла.

Окинув царя долгим взглядом, верховный жрец торжественно изрек:

– Это выбор богов. То, что называют свободой, заключается в возможности, предоставляемой нам богами, среди деяний выбрать то, что мы должны совершить.

Взяв в руки копье и щит великого Ахилла, Александр, как священную клятву, произнес:

– «Будет некогда день, и погибнет великая Троя, старец погибнет Приам и народ копьеносца Приама».

На протяжении всего похода перед каждой битвой телохранители приносили Александру копье и щит Ахилла.

… Оторвавшись от картин прошлого, возникших перед его внутренним взором, Селевк прошептал:

– Александр умер. Былое умерло. Будем думать о будущем.

Подъехали повозки Апамы и слуг.

– Когда отплываем? – спросила Апама, подходя к Селевку.

– Немедленно. Триера уже готова.

Вскоре гребцы взмахнули веслами и триера отчалила от берегов Азии, покоренных Александром и его военачальниками, разделившимися после смерти великого полководца на враждующие лагеря. Пролив был спокоен. Под мерные всплески весел берег Азии медленно удалялся. Селевк плыл к своей родной Македонии. Его волновала неизвестность, но он твердо верил, что впереди его ждут пусть трудные, но победы. Он обязательно завоюет право стать властителем Вавилонии.

Пифон опоздал всего на несколько часов. На берегах Илиона он и его всадники обнаружили только следы беглецов, успевших уйти от жестокой кары Пердикки.

Невысокие фракийские горы и холмы стояли в желтых и багряных одеждах осени. Осыпались листья, устилая дороги. Вот уже несколько дней Селевк и его небольшое сопровождение ехали по дорогам сатрапии Лисимаха.

– Прежде чем начать поход в Азию, Александр усмирил соседних варваров. Здесь мы сокрушили разбойничьи племена фракийцев, – рассказывал Селевк Апаме. – Фракийцев называют быстроконными. Победить их было трудно. Но мы победили. И ни один македонянин не погиб в этой битве.

Путь к крепости, в которой поселился Лисимах, был нелегким – лесистые холмы, овраги, ручьи, бегущие с гор. Серое, хмурое небо висело над суровой величественной природой.

Апама мужественно переносила все трудности длинного пути. Она была приучена к опасностям и лишениям с детства. С наступлением сумерек становилось прохладно. Ночью в ручьях и лужах замерзала вода, но Апама не жаловалась, хотя окружающий мир был незнаком и чужд теплолюбивой персиянке. Главное, здоровье Антиоха не доставляло хлопот. Он спал, набираясь сил, под мерный топот копыт коней и скрип колес.

Наконец показалась река Гебр, на берегу которой на невысокой горе раскинулся город Филиппополь, основанный царем Филиппом Вторым, отцом Александра, – мощная крепость, окруженная валом и рвами.

Приближаясь к воротам крепости, Селевк почувствовал, как сильно забилось его сердце в ожидании встречи с Лисимахом. С ним были связаны воспоминания об ушедшей юности, о трудных дорогах и битвах в Персии.

Как только процессия приблизилась к воротам крепости, подъехал один из вооруженных стражей и поинтересовался именем военачальника.

– Обижаться не следует: времена наступили трудные, да и вокруг по-прежнему много разбойников, – извинившись, пояснил страж.

Вскоре ворота крепости гостеприимно распахнулись. Несколько воинов вышли навстречу, среди них был и сам Лисимах.

– Хайре! Не может быть! Селевк, ты ли это? Вот порадовал! Ведь прошло не более нескольких месяцев, как ты проводил меня из Вавилона.

Селевк соскочил с коня. Лисимах бросился к нему с распахнутыми руками. Всегда сдержанный в проявлении чувств Селевк был тронут таким приемом.

– Я по пути из Вавилона в Македонию решил тебя навестить. Многое нужно рассказать и многое обсудить…

В это время Апама спустилась с повозки. Лисимах невольно залюбовался персиянкой, словно увидел ее впервые. Гордо посаженная голова, слегка кивнувшая ему в знак приветствия, была явно создана для того, чтобы носить царскую диадему.

– Какая красавица! Настоящая царица! Жаль, что я не последовал в Сузах твоему примеру.

Появление кормилицы с Антиохом на руках вызвало у Лисимаха удивление и восторг.

– Поздравляю с рождением нового полководца! Дай-ка мне взглянуть на него.

Он осторожно взял новорожденного на руки.

– Вылитый Геракл! Весь в отца!

Довольный Селевк с улыбкой сказал:

– Свой первый в жизни поход Антиох начинает с родины бога войны Ареса, бога виноделия Диониса и сладкозвучного певца Орфея. А также с посещения крепости, в которой поселился легендарный и непобедимый Лисимах!

Громко смеясь и разговаривая, друзья вошли в ворота крепости. Хозяин на ходу отдавал распоряжения:

– Всех накормить!.. И разместить в лучших покоях!..

Не успели еще гости освежиться в теплых ваннах, как расторопные рабы уже накрыли столы: для женщин в гинекее, для мужчин в андроне.

Лисимах и Селевк, уединившись в уютном зале, расположились на ложах, застеленных козьими шкурами, за столом напротив друг друга.

– За тебя, Селевк! За твой приезд! Он для меня как луч света, как знак судьбы!..

Лисимах поднял кубок. Селевк при этих словах положил руку на сердце в знак признательности, залпом выпил свой кубок, облегченно вздохнул и сказал:

– Это прекрасное вино согревает сердце! Ты не поверишь, Лисимах, как приятно снова увидеть друга, с которым можно поговорить откровенно.

Лавина вопросов тут же обрушилась на Селевка. Ему пришлось рассказывать все, что случилось со времени их расставания в Вавилоне. Рассказал о смерти Леонната, о рождении наследника престола, об отправке Арридея с телом Александра в Египет, об угрозах Пердикки…

– Настали времена, Лисимах, когда надо глядеть не вперед, а направо, налево и назад, особенно чаще назад, так как именно сзади теперь может быть нанесен удар. Таким стало правление Пердикки.

Когда кубки были вновь наполнены, Лисимах заговорил тем торжественным тоном, который появлялся у него лишь в моменты наивысшей радости.

– Я счастлив вновь видеть тебя!

Он хитро прищурился.

– Ты, конечно, помнишь, Селевк, сколько раз в битвах мы должны были быть убиты и растоптаны копытами вражеских коней. Но всегда случалось так, что в пыль и прах превращались именно те, кто пытался нас уничтожить. Так случится и с Пердиккой. Предатели не мы, а он. За нас! За нашу удачу! Чтобы она никогда не покидала нас!

Друзья до дна осушили кубки.

Настала очередь Селевка слушать Лисимаха.

– Я только что вернулся из Пеллы, – начал он. – От Антипатра…

– С какими новостями?

– С хорошими. Очень хорошими. Кратер уже целиком находится под властью Антипатра.

Услышанное заинтересовало Селевка.

– Что ты имеешь в виду? Объясни подробнее.

– По возвращении Кратера в Македонию Антипатр осыпал его дарами и почестями. И именно за Кратера он выдал свою любимую дочь, прекрасную Филу.

– Когда же свадьба?

– Свадьба уже состоялась. Я вернулся со свадьбы несколько дней назад.

Селевк одобрительно кивнул головой и потянулся к кубку.

– Я рад за Кратера. Выпьем за него и Филу. Наш непобедимый Кратер достоин счастья!

– А вчера, – продолжил свой рассказ Лисимах, – Антипатр преподнес и мне сюрприз. Он предложил мне в жены свою дочь Никею. Я уже отправил его гонца обратно сообщить о моем согласии.

На лица Селевка отразилось недоумение.

– Как Никею? Она же совсем недавно прибыла в Сузы с Иоллой. Пердикка собирался взять ее в жены. Говорили, что она пришлась ему по душе…

– Он предпочел Никее сестру Александра царицу Клеопатру.

– А что же Никея?

– Пердикка отправил ее обратно в Македонию.

– Это страшное оскорбление! – возмутился Селевк.

– Все, что случилось, к лучшему, – спокойно произнес Лисимах. – Пердикка приобрел в лице Антипатра и всей его семьи злейших врагов. А я прекрасную невесту.

– Не думал, что Пердикка может совершить такую ошибку, – в раздумье произнес Селевк. – Он прекрасно знает, что Антипатр обид не прощает.

Лисимах кивнул:

– Особенно если они нанесены его детям. Никея прибыла в Пеллу через несколько дней после свадьбы Филы вся в слезах. Антипатр был взбешен не на шутку. Пердикка в одно мгновение превратился в его врага.

– Я не сомневаюсь, что это козни Олимпиады. Она всегда люто ненавидела Антипатра. Узнала, что Пердикка решил взять в жены Никею и тем укрепить свой союз с могущественным Антипатром, вот и предложила ему руку Клеопатры.

– Именно так все и было, – согласился Лисимах. – Однако, несмотря на согласие Пердикки взять в жены Клеопатру, перевес сил именно благодаря этому союзу на стороне Антипатра, а значит, и нас. Ведь в союзе с ним сейчас Антигон, Птолемей, Кратер, а теперь и мы. Ты же знаешь, что я всегда был сторонником Птолемея и его идеи разделения государства на отдельные сатрапии с сильным управлением и самостоятельной армией. И, наконец, главное: Никея пришлась мне по душе. Она молода и красива.

Селевк самолично наполнил кубки.

– За твое личное счастье.

Прежде чем осушить кубок, Лисимах сообщил другу еще одну новость:

– А свою самую младшую дочь Эвридику Антипатр собирается сосватать Птолемею. Так что скоро мы все с Антипатром породнимся.

Селевк от души рассмеялся:

– Ну Антипатр! Умен и дальновиден. Теперь ему осталось найти невесту для сына Антигона Деметрия.

– Деметрий еще слишком молод. Но он мне понравился. Чем-то напомнил Александра в его годы: любознателен, умен, бесстрашен, имеет обо всем свое мнение. Думаю, у него большое будущее. Антигон в нем души не чает. А он очень любит отца.

– А чем сейчас занят Антипатр?

– Собирается вместе с Антигоном и Кратером нанести сокрушительный удар Пердикке. Знаешь, его совершенно не берут годы. Он стал похож на старого, но сохранившего прежнюю мощь быка, всегда готового к бою.

– Я при первой же возможности присоединюсь к ним для борьбы с Пердиккой, – решительно произнес Селевк.

– Борьба будет нелегкой, – вздохнул Лисимах. – Пердикка и Олимпиада – это сильный союз! Оба коварны, хитры и беспощадны! Большая часть испытанных в боях македонских воинов поддержит Олимпиаду, а значит, и Пердикку. Сокрушить их будет непросто…

Друзья проговорили всю ночь. Лишь под утро отправились отдохнуть.

Наутро, когда Лисимах вошел в покой, отведенный для друга, и объявил, что в его честь устраивается большая охота, то услышал, к своему огромному удивлению и огорчению, что Селевк со всем своим сопровождением собирается срочно отправиться в дорогу. Просьбы не смогли поколебать его решение.

На прощание Лисимах сообщил, что в скором времени приедет в Пеллу за невестой.

Македония встретила Селевка дождем. По каменистым вершинам падали тяжелые темные облака. Горы стояли угрюмые, одетые мокрым лесом.

В Пеллу въехали перед рассветом, когда вся природа ждала наступления утра. Город был тихим и безлюдным. На первой же улице, ведущей к родному дому, Селевк остановился. Он не был здесь более десяти лет. Позади лежал длинный путь по дорогам персидского царства. Путь побед, без единого поражения. Впереди ждала неизвестность. Всю дорогу по Македонии Селевк думал о будущем. Надо действовать. Действовать немедленно. И не методами Пердикки. Он своим правлением вынудил македонян драться с македонянами. Надо поступить с Пердиккой так, как поступают с предателями: уничтожить, но до этого преподать ему урок честного единоборства, а не ударов в спину.

Апаме город показался сумрачным и тревожным, он был как бы замкнут тяжелой стеной гор и черных лесов.

Едва подъехали к дому, как привратник тут же распахнул ворота. В обширный двор, в который въехали путешественники, выбежали слуги и рабы, словно они всю ночь ждали их приезда.

– Гонец Лисимаха опередил нас и предупредил, что мы едем! – весело воскликнул Селевк.

Как только всадники спешились, на широкий, мощенный каменными плитами двор, окруженный жилищами слуг и рабов и кладовыми, вышел хозяин, отец Селевка Антиох.

Апама, спрятавшись за занавеской, с интересом разглядывала отца Селевка, бывшего, вероятно, когда-то очень сильным воином. Теперь это была лишь тень былой мощи. Антиох оставался широк в костях, но высох от возраста и многочисленных ран, полученных в битвах при царе Филиппе Втором. Белоснежная копна все еще густых волос украшала его голову. Ростом он был даже выше Селевка, самого высокого из военачальников Александра.

Антиох крепко обнял сына.

– Хайре! Думал, что больше никогда не увижу тебя!.. Благодарю всемогущего Зевса, что вернул моего единственного сына здоровым и невредимым.

Зоркие глаза старого воина заметили следящую за ним из-за занавески Апаму.

– Селевк, что же ты не торопишься познакомить меня со своей женой? А ну-ка, представь ее мне! Я слышал о свадьбах в Сузах! Ну и удивил нас Александр! Значит, среди военачальников ты единственный остался с персиянкой, не спросив родительского разрешения. Кратер оказался умнее тебя. Такую македонянку взял в жены! Филу – дочь Антипатра!..

Селевка больно ранило презрение, с которым отец говорил о его любимой жене. Твердым голосом, чтобы слышала Апама, он громко сказал:

– Мне не нужно никого, кроме Апамы!

По знаку Антиоха слуги помогли девушке выйти из повозки. Апама чувствовала себя скованной, не зная, как вести себя в подобной обстановке.

– Познакомься, отец. Это Апама! – просто сказал Селевк.

Серые проницательные глаза остановились на персиянке, но Антиох не улыбнулся, не подошел к ней, не обнял по-отечески.

Первой заговаривать Апама не собиралась, предоставив Селевку самому наладить непростую обстановку взаимопонимания ее с его отцом. Но вдруг переменила свое решение. Антиох был воин – прямой и откровенный. Значит, его не разозлит и ее откровенность.

– Я не хуже самых знатных македонянок, – с вызовом произнесла она.

Селевк рассмеялся, услышав эти слова жены.

Антиох некоторое время молчал.

– Ты смелая, – наконец выговорил он. – Хороший ход. Найди у врага уязвимое место и первым нанеси удар, так? Твоя тактика заслуживает похвалы. И речью нашей ты владеешь. Это тоже похвально.

Из повозки спустилась кормилица с ребенком на руках.

Антиох приподнял покрывало. Крепкий упитанный младенец спал, но, когда свет упал ему на лицо, приоткрыл глаза.

На старого воина глядел его внук.

– Как его зовут? – обратился отец к сыну.

– Антиох. Так решила моя жена. В честь тебя, отец.

Старик уже с явным уважением взглянул на Апаму:

– Из тебя, Апама, если бы ты была мужчиной, вышел бы умелый полководец. Ты умеешь точно просчитывать все ходы.

И, подойдя к девушке, крепко обнял ее.

– Победить македонян трудно. Нужен настоящий талант!

Апама улыбнулась. Это была ее первая победа на родине мужа, в Македонии. Но она стоила многого!..

Антиох, отдав распоряжения слугам, повел гостей в дом. А к Селевку уже торопились с объятиями мать и сестра Диодимия.

– Селевк! – Мать обняла сына, глаза ее светились от счастья: сын вернулся, он такой красивый, сильный и знаменитый.

Старая Лаодика давно не испытывала такой радости. Но тут она увидела Апаму, а за ней кормилицу с ребенком на руках и Амитиду. Лицо старухи посуровело, взгляд сделался колючим. И Лаодика, и Диодимия при всем желании не могли скрыть своей неприязни к персиянке.

Дом наполнился шумом и суетой. Слуги бегали с посудой и припасами из кладовых. Рабыни готовили ароматные ванны.

Встреча с родителями мужа и особенно с его матерью и сестрой больно ранила Апаму. Но она твердо решила, что не позволит унижать своего достоинства и будет делать так, как пожелает. Когда Селевк оставил жену, чтобы освежиться с дороги, она долго сидела неподвижно в глубокой задумчивости. Лаодика и Диодимия посеяли в ее душе семена тревоги и сомнения. Ей показалось, что прошла вечность, прежде чем Селевк появился.

Увидев ее расстроенное лицо, он забеспокоился:

– Апама, что с тобой? Ты нездорова?

– Почему ко мне так враждебно относятся в твоем доме? – тихо с трудом спросила она.

Селевк удивился:

– Я не заметил этого. Наоборот, отец просто покорен твоим умом и находчивостью.