Спаситель Птолемей Гульчук Неля
Вошедший гонец остановился неподвижно у входа.
Черная собака глухо и злобно зарычала. Кассандр ласково погладил верного защитника по спине.
– Не рычи!.. Вдруг нам принесли хорошие вести.
И обратился к вошедшему.
– Не стой, как истукан. Докладывай, с чем пожаловал?
– Царица желает начать переговоры!
– Сначала пусть выполнит наши требования. – Голос Кассандра был суров, почти угрожающ. – Немедленно, без штурма, без пролития крови сдаст город.
– Думаю, царица на этот раз не будет возражать, – в голосе гонца не было уверенности. Он добавил. – При условии…
Кассандр резко встал. Вид у него был свирепый. Собака поднялась вслед за ним, ощетинилась.
– Передай Олимпиаде, пусть запомнит раз и навсегда: условия диктуют победители, а не побежденные.
Гонец замер, ожидая самого худшего. Он прослышал о крутом нраве Кассандра.
Подумав, Кассандр поинтересовался.
– Ну и каковы, интересно, на этот раз её требования?
– Полная неприкосновенность царицы, наследника престола и всех членов царской семьи.
Еле сдержав гнев, Кассандр выкрикнул.
– Ступай. Мы подумаем и пришлем вам ответ.
Едва гонец вышел, братья крепко обнялись.
– Завтра мы без боя войдем в город и вся царская семья будет в наших руках, – в голосе Кассандра звучало торжество победителя. – Неприкосновенность!.. Нет, Олимпиада, ты ответишь за все злодеяния.
– Теперь, брат, ты – хозяин Македонии, – в один голос, не сговариваясь, радостно вскричали братья.
На лагерь опустился вечер, когда у палатки послышались голоса и вскоре вошел гонец из Пеллы, которого Кассандр ждал с нетерпением.
– Хайре, Кассандр, – проговорил гонец.
– Хайре, Полиект. Присаживайся. Какие вести привез? – не терпеливо спросил Кассандр.
– Хорошие. Только хорошие.
Лицо Кассандра озарила скупая улыбка.
– Передаю тебе привет из Пеллы, которая с нетерпением ожидает твоего прибытия. Пробил последний час для ненавистной царицы! Раздражение македонян против Олимпиады перешло в ярость! На улицах Пеллы все требуют её казни. Я не слышал ни одного голоса в защиту царицы.
– Я не ожидал ничего другого, – ликовал Кассандр.
Оставшись один в своей палатке, Кассандр долго не мог уснуть. Думы, одна заманчивее другой, проносились в его властолюбивом сознании.
«Наконец-то, моя родная Македония, из которой меня изгнали, скоро будет полностью в моих руках. В Пелле теперь ожидают меня с распростертыми объятиями. Македоняне видят в моем возвращении свое спасение и готовят мне царский прием. Но это ли цель моих стремлений? Сделаться опекуном наследника престола, регентом, который направляет первые шаги ребенка? Стать слугой властелина, пусть первым? Я, Кассандр, имею все права на царский трон Македонии. У меня достаточно силы, чтобы уничтожить моих заклятых врагов. Я буду господствовать один в Македонии, господствовать независимо. Я предложу Олимпиаде корабль, который якобы доставит её в Афины, чтобы она смогла спастись от возмездия бегством. Я вовсе не желаю спасать её, но желаю, чтобы она своим бегством признала свой приговор. Когда в дороге Олимпиада будет умерщвлена, – мы представим смерть царицы как несчастный случай, – все с радостью будут думать, что ненавистная царица понесла заслуженную кару. Наш род не будет повинен в её смерти. Ну, а если же она со свойственной ей непомерной гордыней откажется бежать, будет говорить, что готова держать ответ перед македонянами, тогда македоняне сами и казнят её.»
Вдруг Кассандр почувствовал охвативший его ужас, – он понял, что боится Олимпиады, её смелости, непоколебимого величия, памяти Филиппа и Александра Великого, которую она будет призывать, а главное непостоянства македонян.
– Она должна умереть, должна, и немедленно, – глухо прорычал Кассандр.
Его бил озноб.
Он опустился на колени перед черной собакой и, ощутив тепло, исходившее от верного друга, успокоился.
Решение о казни Олимпиады было принято и отступать Кассандр на этот раз не собирался.
Рассудительно и вдумчиво распределяла Олимпиада свои последние часы. Великая царица, мать великого царя, она и умереть собиралась с истинным величием. Завтра Кассандр убьет её, тем хуже для Кассандра! Лучше смертью своей унизить противника перед судом истории, чем позволить опозорить свое имя.
Призвав на помощь свое врожденное мужество, не изменяющее ей и в самые опасные минуты, Олимпиада готовила свой уход из жизни словно величайшую церемонию.
Последний вечер она решила посвятить внуку. Напоила его козьим молоком, – в крепости никакой еды уже давно не было.
Царица напомнила маленькому Александру, что коза Амалтея своим молоком вскормила Зевса, сделав его непобедимым и самым могущественным среди богов.
– Моего отца ты тоже поила козьим молоком?
– Обязательно, ведь он – сын Зевса.
– Поэтому его никто не мог победить?
– Конечно.
Внук послушно выпил молоко до последней капли.
– А что ты мне сегодня расскажешь?
– Сегодня я расскажу тебе, мой самый любимый мальчик, про бога Аполлона.
Она укрыла Александра теплым одеялом и накидкой из овечьих шкур, чтобы он не замерз. По приказу Кассандра в крепости перестали топить и было очень холодно.
Внук притянул Олимпиаду к себе, обнял за шею, как всегда перед сном поцеловал и попросил.
– Рассказывай скорее. Никто не умеет так интересно рассказывать, как ты.
– Когда родился Аполлон, вся природа вокруг ликовала.
– Потому что наступила весна, как сейчас?
– Да, дорогой. Юный Аполлон понесся по яркосинему небу с кифарой в руках, с серебряным луком за плечами. Золотые стрелы громко звенели в его колчане. Он летел высоко над землей, грозя всему злому, летел туда, где жил грозный Пифон, преследовавший его мать Латону. Он хотел отомстить ему за всё зло, которое тот ей причинил.
– Пифон такой же злой, как Кассандр?
– Да… Но Кассандр хуже Пифона.
– Значит, Аполлон настигнет и Кассандра?
– Обязательно.
Маленький Александр задумался, затем потребовал.
– Рассказывай дальше.
– Пифон жил в мрачном ущелье, где царил мрак и холод.
– Как в нашей крепости? – спросил внук.
– Да, – у Олимпиады от жалости защемило сердце.
– Ужасный Пифон выполз из своего логовища. Громадное туловище его, покрытое чешуей, извивалось меж скал, которые сотрясались от тяжести его тела и сдвигались с места. Пифон все предавал опустошению. В ужасе бежали от него нимфы и все живое. Пифон в ярости поднялся, раскрыл свою ужасную пасть и уже готов был поглотить златокудрого Аполлона. Тогда раздался звон тетивы серебряного лука, как искра сверкнула в воздухе не знающая промаха золотая стрела, за ней другая, третья. Стрелы дождем посыпались на Пифона, и он бездыханный упал на землю.
– Аполлон победит Кассандра? – уже засыпая, поинтересовался маленький Александр.
– Кассандра победишь ты, – с уверенностью в голосе сказала царица и крепко поцеловала внука.
Когда Александр заснул, Олимпиада положила на его ложе маленький лук и колчан со стрелами, которым в детстве любил играть её великий сын.
– Расти сильным и непобедимым!
Она склонилась над спящим внуком, крепко поцеловала его и стремительно удалилась, чтобы попрощаться с Роксаной и Фессалоникой.
Суровая, неулыбчивая Роксана вместе с красавией Фессалоникой ожидали царицу в одном из залов. Они поднялись навстречу Олимпиаде. Фессалоника упала перед ней на колени.
– Прости меня, что я не в силах защитить тебя!
Олимпиада помогла ей встать, крепко обняла.
– Я любила тебя, как родную дочь, даже сильнее.
Она подошла к столу и, устроившись в кресле, велела женщинам садиться, затем попросила рабыню наполнить кубки вином.
Фессалоника подняла на Олимпиаду удивленный взгляд.
– Да, Фессалоника, я – царица и умереть должна, как царица. Не печальтесь. Ваш долг теперь, и твой, Роксана, и твой, Фессалоника, отомстить за меня.
Роксана опустила глаза. Ей было страшно оставаться одной в этой чужой стране. Фессалонику она невзлюбила сразу, так как только этой красавице царица доверяла все свои тайны. Роксана сожалела, что покинула Вавилон. Неужели её тоже настигнет кара за убийство Статиры, как Олимпиаду за множество убиенных, ни в чем неповинных людей? Слова Олимпиады вывели Роксану из оцепенения.
– Запомни, Роксана, Македония чужая для тебя страна, здесь тебя никогда не признают, поэтому я советую, чтобы воспитанием Александра после моей смерти руководила Фессалоника. Если же придется совсем трудно, ищи помощи на своей родине в Бактрии.
Заметив встревоженный взгляд Роксаны, положив руку ей на плечо, Олимпиада продолжила.
– Я хочу, чтобы мы осушили эти кубки за счастье и здоровье наследника царского престола Александра Четвертого. Да хранят его боги!
Женщины осушили кубки.
Царица твердым голосом произнесла.
– Вы должны воспитать Александра и оградить его от влияния Кассандра. Кассандр будет стремиться захватить царский трон. Запомните, Полиперхонт жив. У него еще осталась армия, преданная царскому дому. Срочно пошлите к Полиперхонту гонцов. Регент найдет способ спасти и вас, и будущего властелина мира. Клянитесь исполнить мою волю.
– Клянусь не дать в обиду сына, – сурово проговорила Роксана.
– Клянусь выполнить твою волю, царица, – тихо вторила ей Фессалоника.
Окинув молодых женщин властным взглядом, царица, как клятву, произнесла заранее приготовленные слова.
– Пусть царь Александр Четвертый станет таким же, как и мой сын, его отец, Александр Великий, непобедимым и всемогущим. Пусть он смотрит на мир смело и свободно, подобно орлу, направляющему свой полет вверх, к солнцу!
И Роксана, и Фессалоника были поражены мужеством царицы. Страшная действительность, казалось, только закалила её сердце. Выражение её царственного лица было решительным и спокойным.
– Тебе, Фессалоника, я завещаю свои драгоценности и наряды. Запомни, красота могучее оружие, воспользуйся им, чтобы покарать моих врагов. Тебе, Роксана, я завещаю дворец в Пелле. Помните обе, – вы в ответе за жизнь Александра Четвертого. А теперь оставьте меня одну.
На многие торжества одевалась царица Олимпиада, но никогда еще не одевалась она так обдуманно.
Великолепный праздничный пурпурного цвета наряд и диадему, украшенную драгоценными камнями, выбрала царица для своего последнего выхода.
Ранним утром двести воинов были посланы для приведения приговора в исполнение. Им было приказано заколоть царицу без промедления.
Воины отправились в крепость, где находилась Олимпиада. За ними следовали родственники казненных македонян.
Кассандр с братьями замыкали шествие.
Олимпиада, гордая, величественная и непреклонная, вышла навстречу своим убийцам, окинула всех презрительным взглядом.
– Жалкие трусы, вас много, а я одна. Вы дрожите, а я не боюсь вас. Ну что же, убейте меня, мать того, кто принес славу Македонии, покорив мир. Что же вы медлите?
Царица поправила свои седые волосы, медленно стала приближаться к воинам.
Воины в ужасе отступили назад, не решаясь поднять руку на мать Александра Великого, испугавшись кары богов.
Тогда вперед выступили родственники казненных.
Голоса грозно и явственно произносили.
– Смерть!.. Смерть!.. Смерть!..
Олимпиада поняла: у воинов не поднялась на нее рука, у этих поднимется.
Толпа родственников приближалась. В руках – камни. В глазах – всё сметающая на своем пути ненависть. Как ей было знакомо это чувство. Жаль, что она казнила так мало, надо было казнить больше и безжалостнее. Они этого достойны!..
Царица подняла голову. Над ней простиралось бескрайнее синее-синее небо. Через несколько минут она увидит только черную землю и собственную кровь. И вдруг Олимпиада увидела лицо любимого сына. Александр улыбался ей, юный, двадцатилетний, каким она видела его последний раз, и звал к себе.
Олимпиада смело шагнула навстречу неизбежному.
Без слова жалобы и слез, с твердым взглядом, устремленным на врагов, подставила царица свою грудь под удары камней и, пав на землю, испустила дух.
Кассандр торжествовал. Как долго он ждал этого дня. Наконец-то безумная царица, надругавшаяся над его братьями, мертва. Теперь его звезда воссияет полным блеском. Пала преграда, отделявшая его от желанной цели. Могущественной Олимпиады больше не существовало. Он охотно устранил бы сразу же и Роксану с сыном, но в данном случае торопиться не следовало. Всему свое время…
В ближайшие дни Кассандр решил отправить наследника престола с матерью в Амфиполь и держать их там в заточении под строгим надзором преданного ему Главкия, чтобы они навсегда забыли, что Александру Четвертому принадлежит корона вселенной.
Увидев повзрослевшую Фессалонику, Кассандр был покорен её красотой и решил вступить в брак с дочерью царя Филиппа. Этот брак обеспечит ему все права на царский престол Македонии.
Внезапный отъезд из Пирны Роксаны с маленьким Александром опечалил Фессалонику. Она с тревогой ожидала своей участи, когда однажды вечером к ней явился Кассандр.
– Что тебе нужно? – Фессалоника в ужасе заметалась по огромной зале, словно ужаленная змеей.
– Я пришел к тебе, как верный друг, – Кассандр совсем близко приблизился к молодой женщине.
– Ты мой друг? – удивилась Фессалоника. – Тебе мало одной жертвы?
– Вот моя рука! С этой минуты считай меня своим другом.
Он протянул ей руку. Она отступила назад.
– На каких же условиях ты хочешь заключить наш союз?
– Царский престол после гибели Арридея находится в руках младенца…
– Это сын Александра Великого! Не забывай об этом!..
– Да, но царская корона слишком тяжела для его маленькой головы, а от этого страдает огромное государство.
– Что ты хочешь? – голос Фессалоники дрожал от страшной догадки.
– Не смей прерывать меня. Мое единственное желание спасти Македонию от бедствий.
– Почему ты говоришь об этом со мной? И что ты требуешь от меня?
– Разделить со мною власть!..
– Ты хочешь, чтобы я нарушила клятву, данную Олимпиаде, и вместе с тобой погубила наследника престола? – в гневе воскликнула Фессалоника.
– Я хочу, – твердым голосом, почти приказывая, сказал Кассандр, – чтобы ты стала моей супругой и сидела рядом со мной на престоле Македонии.
– Твоей супругой? – потрясенная Фессалоника резко отступила назад. – Мне выйти замуж за человека, на руках которого еще не высохла кровь Олимпиады?
– Не смей называть при мне это имя. Её убили родственники казненных ею людей. Запомни это раз и навсегда. Я обратился к тебе с полным доверием, чтобы предложить союз, выгодный для нас обоих во всех отношениях.
Вскоре Фессалоника стала женой Кассандра.
Македоняне восторженно встречали войско Кассандра на всем пути его следования из Пирны в Пеллу. На царский дом уже смотрели равнодушно. Страх перед кровожадным победителем был сильнее преданности несчастному роду великого царя.
Птолемей получил известие о трагической гибели Олимпиады за день до торжественной церемонии перенесения тела Александра Великого из Мемфиса в Александрию.
Он долго не мог прийти в себя. Долго в одиночестве бродил по берегу моря, где и отыскал его Менелай.
– Птолемей, успокойся. Олимпиада не достойна твоей скорби. Она ненавидела нашу мать, тебя и весь наш род.
Менелай крепко обнял брата.
– Как Александр ненавидел коварного Кассандра!.. И именно Кассандра история избрала палачом царского дома. Судьба явно издевается над величием и его падением. Величие разрушается под ударами вероломства и хитрости. Я скорблю о великом времени, которое уходит…
Часть четвертая
ОКО ЗА ОКО
Глава первая
Священная церемония
Последние почести великому царю. Встреча друзей. Бегство Селевка. Искусство косметики. Соперница должна умереть. Усыпальница Александра Великого.
Последняя попытка царского рода сохранить целостность царства Александра и удержать за собою господство над ним потерпела полное крушение.
На стороне царского престола стояли сатрапы Востока, для которых падение бессильной династии было равносильно уничтожению их независимости. Их противники оказались быстрее, сильнее и могущественнее. Птолемей уже господствовал над Египтом, Сирией и Киреной. Антигон – над всеми сатрапиями Малой Азии. С их помощью Кассандр одержал блестящие победы в европейских землях.
Серьезная борьба триста семнадцатого года до Рождества Христова завершилась уничтожением царской партии.
Почти в одно и тоже время были умерщвлены в Азии Эвмен, а в Европе царица Олимпиада. Эти трагические события знаменовали собою начало новой эпохи в истории диадохов.
С этого момента те, которые действовали сообща для ниспровержения царской власти, стали выступать непримиримыми врагами друг против друга.
Антигон немедленно после одержанной победы в Азии казнил одного из своих выдающихся военачальников, сатрапа Мидии Пифона, а другого, сатрапа Вавилонии всемогущего Селевка, вытеснил из его владений.
Роковые слова «право завоевания» сделались лозунгом против права наследования и государства.
Друг против друга поднялись уже более не сатрапы и стратеги, а политические державы, зарождающиеся царства.
Александрия благоговейно готовилась к принятию тела великого царя в отстроенную усыпальницу. Завтра до восхода солнца драгоценный саркофаг должен был приплыть по Нилу из Мемфиса в новую столицу Египта.
Величественное здание усыпальницы сверху донизу тонуло в венках из роз, нарциссов, мирта и плюща. Рабы украшали здание целую неделю. Дорога, ведущая к усыпальнице, была усыпана разноцветными лепестками цветов.
Еще вечерние сумерки не стерли с общественных зданий и дворцов последние отблески заходящего солнца, как во всем городе началось движение, словно перед встречей великих богов, которые должны спуститься с небес на землю. Торговцы раньше обычного, засветло, запирали свои лавки, ремесленники торопливо складывали инструменты, жители города оставляли свои дома, чтобы следовать за торжественной толпой, спешащей по всем улицам по направлению к последнему пристанищу Александра Великого.
Наиболее богатые александрийцы, заплатившие за свои места, усаживались со своими семействами на подмостках, построенных вдоль тротуаров.
Все жители Александрии хотели принять участие в священной церемонии, которой был удостоен их город.
Во дворец Птолемея съезжались важные гости со всех концов громадного государства Александра, чтобы на следующее утро отдать последние почести великому царю. Музыканты у входа во дворец встречали почетных гостей чарующей музыкой.
В большом приемном зале уже были зажжены многочисленные светильники. Гости, предшествуемые рабами, в обязанности которых входило докладывать имена входящих гостей, один за другим появлялись в зале.
Появление сатрапа Карии Азандра произвело немалый эффект. Птолемей с распростертыми объятиями встретил своего могущественного и верного союзника.
– Приветствую тебя, доблестный Азандр. Я счастлив видеть тебя в Александрии. Благодарю за удовольствие, которое доставит твое присутствие на священной для нас всех церемонии. Слышал, что ты завоевал Каппадокию до берегов Понта и присоединил её к Карий. Поздравляю!..
Азандр крепко обнял Птолемея и произнес свое приветствие хозяину с таким тонким соединением собственного достоинства и почтения, что Птолемей, давно не видевший его, с особенным вниманием взглянул в его блестящие черные глаза, энергичное смуглое лицо, отметив в своем верном союзнике, как и в прежние годы, недюжинную личность.
– Да, но ты, Птолемей, намного мудрее нас всех! – этими словами Азандр закончил свое приветствие.
– В чем же заключается по-твоему моя мудрость?
Широкая добродушная улыбка светилась на лице Птолемея.
– В разумном управлении своими землями, в незначительном участии, которое ты до сих пор принимал в войнах, в умении присоединять к Египту территории путем переговоров, без кровопролития. Всё это в короткий срок усилило могущество Египта.
– Я предпочитаю строить, а не разрушать, – был ответ Птолемея. – Потомки упрекнут меня во многом, но никогда не скажут, что я поощрял междуусобные войны, которые превратили многих наших товарищей по оружию в предателей и зверей.
– Ты имеешь в виду убийство Кассандром Олимпиады?
– Не только. И хотя я был во главе оппозиции царскому дому, но с царями так поступать не следует. Тем более, что Олимпиада – мать Александра. Но забудем сегодня о грустном. Мы ведь так давно не виделись!..
Азандр огляделся вокруг.
Яркое пламя многочисленных бронзовых светильников красиво отражалось на инкрустациях золота, перламутра и черепашьих панцирях, которыми были выложены стены и которые дробились на разноцветной мозаике мраморного пола. Вдоль стен стояли удобные кресла и скамьи из резной слоновой кости, на которых лежали мягкие подушки пурпурного цвета с золотой бахромой. Гостям прислуживали красивые юноши в туниках из дорогих тканей.
Среди гостей Азандр заметил Деметрия Фалерского, прибывшего из Афин вместе со знаменитым автором комедий Менандром и несколькими знаменитыми актерами, скульптора Бриаксия и архитектора Дегинократа.
Внезапно подхватив под руку Азандра, Птолемей поспешил вместе с ним навстречу новому гостю, сатрапу Фракии, легендарному Лисимаху.
– Лисимах! – радостно воскликнул Птолемей. – Это прекрасно, что во время кровавых раздоров между ближайшими соратниками Александра мы, те немногие, кто сохранил верность старым друзьям. Искренне рад видеть тебя вновь!..
Боевые товарищи крепко обнялись.
Гости с интересом разглядывали прославленного Лисимаха. Спокойное достоинство его движений было величавым. Выразительный суровый орлиный профиль смягчала ласковая улыбка и задумчивое выражение больших карих глаз.
Лисимах поздравил Птолемея с изяществом убранства его нового дворца.
– Я искренне поклоняюсь красоте, – скромно ответил Птолемей, – и я счастлив, если такой знаток и ценитель, как ты, одобряешь мое жилище. Однако, позвольте представить тебе, Лисимах, и тебе, Азандр, дорогих друзей, ожидавших вас с не меньшим нетерпением, чем я. Нас, к сожалению, остается всё меньше и меньше, как вы можете видеть. Как жаль, что нет среди нас сегодня доблестного Селевка.
Вскоре юноши проводили гостей в отведенные для них покои, так как завтрашний день обещал быть напряженным с самого раннего утра до позднего вечера.
Утомленный многочисленными встречами, Птолемей уединился в своем кабинете, выходящем в сад дворца, где его и разыскал Филокл.
Птолемей внимательно рассматривал новую алебастровую вазу, любовался изображенными на ней изящными фигурками танцовщиц, поворачивал вазу под ярким светом светильника. Поглощенный разглядыванием вазы Птолемей казался совершенно счастливым.
Филокл подумал, что где бы ни находился его друг, чтобы с ним не происходило, он всегда был счастлив, соприкасаясь с истинной красотой.
Заметив вошедшего Филокла, Птолемей воскликнул.
– Мастер, который сделал эту вазу, рассчитывал, что она будет стоять на солнце. Редкий художник, истинный талант, – так подчинить своему искусству секреты света.
Не выпуская из рук вазу, Птолемей поинтересовался.
– Почему не отдыхаешь? Завтра рано вставать.
– Птолемей, я не раз предупреждал тебя о коварстве Антигона.
Птолемей с сожалением перевел взгляд с вазы на Филокла. У его ближайшего советника и друга был встревоженный вид.
– Филокл, что привело тебя ко мне в столь позднее время?
– Только что прибыл Селевк со всем семейством.
– Я так ждал именно его, дорогого Селевка, – обрадовался Птолемей. – А причем здесь Антигон?
– Селевку с трудом удалось скрыться от преследований Антигона. Он изгнал всемогущего Селевка из Вавилона и замыслил его казнить!..
Поставив на стол вазу, Птолемей, потрясенный, поднялся c кресла.
– Зови, немедленно зови сюда Селевка!..
Едва Филокл вышел, взор Птолемея остановился на карте государства, каким оно стало во времена мирового владычества Александра Великого, а теперь ближайшие сподвижники великого царя стремились разрушить, растащить его на отдельные государства или целиком подчинить себе, как Пердикка, Антипатр, а теперь Антигон, при этом безжалостно сметая со своего пути прежних единомышленников и друзей.
Долго глядел Птолемей на эту карту, на которой пурпурной краской были оттенены провинции мировой державы величайшего из царей. На его подвижном лице отражались самые противоречивые чувства: гордость и печаль, твердость и беспокойство.
Быстрые шаги заставили Птолемея обернуться. На пороге стоял Селевк, широкоплечий исполин, стройный, сильный и ловкий, каким подобает быть герою-военачальнику, кумиру своих подчиненных. Большие глаза с надеждой были устремлены на Птолемея. Всё лицо, красивое, мужественное и энергичное, выражало так не свойственное ему крайнее беспокойство.
Могучий гигант первым заключил Птолемея в свои крепкие объятия.
Птолемея и Селевка связывала искренняя давняя дружба и полное доверие друг к другу. Каждый чувствовал и знал, что другой необходим ему в трудном деле, возложенном на них.
– Дорогой Птолемей, да хранят тебя боги, – произнес он звучным, грудным голосом, тем голосом, который слышался из конца в конец громадного поля сражения, воодушевляя воинов и наполняя трепетом души врагов, – теперь мы все – лютые враги Антигона. В ближайшее время он будет стремиться отнять у тебя Сирию, захватить побережье, уничтожить всех сподвижников Александра.
– Успокойся, Селевк. Садись и выпей с дороги кубок вина.
Селевк устало опустился в кресло, осушил кубок, который Птолемей лично наполнил лучшим родосским вином для своего любимого друга.
– А теперь рассказывай по порядку всё с самого начала. Помни, мы с тобой умнее, сильнее и намного моложе Антигона, – голос Птолемея был успокаивающим, дружелюбным; – Кроме того, здесь сейчас находятся Лисимах и Азандр. Они ненавидят Антигона.
Успокоившись, Селевк начал свой рассказ.
– Тебе хорошо известно, Птолемей, что выигрывает подчас сражение не сильный, а самый хитрый и вероломный. Антигон перехитрил всех нас!.. Он заключил с нами союз, чтобы благодаря нам добиться победы над Эвменом и стать повелителем Азии.
Птолемей задумчиво промолвил.
– Я думаю, что и Азии ему скоро будет мало. Он будет стремиться захватить всё государство Александра.
– Безусловно, – кивнул Селевк.
– Пердикка тоже стремился к этому. И вспомни, где он теперь! И кто вспоминает о нем, всемогущем и наилучшем?.. – Птолемей стукнул кулаком по подлокотнику кресла. – За свое вероломство Антигон со временем понесет заслуженную кару. Он никогда не достигнет славы и могущества Александра. Извини, что перебил. Рассказывай дальше.
Читать бесплатно другие книги:
