Цветок живой, благоуханный… (сборник) Борисова Валентина

Диалог начинающего поэта с литературным редактором

Он – посетитель – начинающий поэт

Она – главный редактор

Он. Могу я видеть главного редактора?

Она. Слушаю вас.

Он. Я сразу к теме (Встает в позу.) У меня растут года.

Она. Это заметно.

Он. Будет мне… увы не семнадцать. Где работать мне тогда, чем заниматься?

Она. Это вы меня спрашиваете?

Он. Это я свои стихи читаю из раннего, «Кем быть?» называются.

Она. Свои? Из раннего? Насколько я помню со школьной скамьи, автор ваших ранних стихов – Маяковский.

Он. Автор перед вами. Маяковского я взял в соавторы.

Она. Взял? А он как, не возражает?

Он. Конечно, нет. Мы с Владимиром Владимировичем на дружеской ноге.

Она. Как Хлестаков с Пушкиным?

Он. Хлестакова знаю. Крутой парниша был. Как он на мэра наехал!

Она. На Мэра?

Он. Ну да! На городничего. Можно сказать, «обмэрил» его. А Пушкин… (Задумывается.) А этот! «Скажи-ка, дядя, ведь недаром…»

Она. Это Лермонтов.

Он. Вспомнил! «Мой дядя самых честных правил…»

Она. Это Пушкин.

Он. А, что это они все про дядю да про дядю. Из сирот, что ли, оба?

Она. Нет, они оба из родовитых. Вот русская поэзия без них осиротела.

Он. Это вы зря! Мы с Владимиром Владимировичем покрупнее будем. Пушкин, что за фигура? Метр со шляпой. Он даже своей жене по плечо был.

Она. Да, Наталья Николаевна с Дантесом вровень стояла.

Он. А Лермонтов, он вообще мелкота. Даже Пушкину по плечо был.

Она. Откуда такие сведения?

Он. От Сереги Рязанского. Он так и писал. «Ты Сашу знаешь. Саша был хороший. И Лермонтов был Саше по плечо».

Она. Не знаю как у Сереги Рязанского, а у Сергея Есенина «по плечу», а не «по плечо».

Он. Это опечатка. Причем тут «чу»? Конечно, «чо».

Она. Давайте вернемся к вашей поэзии из раннего, если Владимир Владимирович не возражает.

Он. Конечно, нет. Я же говорил, что мы с ним на дружеской ноге. У нас даже один размер.

Она. Стихотворный?

Он. Причем тут стихи? Размер обуви.

Она. Этого, по-вашему достаточно, чтобы оставить такой же след в поэзии, как и он?

Он. Почему же такой же? Я собираюсь пойти еще дальше.

Она. Идите вы… (нервно) подальше, в Крым, Рим, на Кавказ.

Он.

Она. Соавтор и обучит, вы же с ним на дружеской ноге.

Он. Стихи сработать мудрено.

Она. Это точно.

Он. Сначала мы берем перо и пишем сразу набело.

Она. А потом, что написано пером не вырубишь топором?

Он. Причем здесь топор? Я же не в киллеры готовлюсь.

Она. Такими стихами убить можно.

Он. Вот, видите, даже вас проняло, что значит талант!

Она. Ближе к теме.

Он. Я продолжаю.

Она. Попробуй, удержи такого.

Он. Я заканчиваю, мне при жизни памятник полагается по чину.

Она.

Он (испугано)… У вас на Парнасе тоже разборки случаются?

Она. У нас такое случается, что ни в сказке сказать, ни пером описать, ни в фильме ужасов увидать.

Он. А кто у вас теперь в авторитете?

Она. Да все те же. Серега Рязанский, он теперь на Тверском тусуется, неподалеку от Сергеевича, по кличке «африканец»; Миша Пензенский – тоже московский авторитет. С тех пор как с Кавказа вернулся, у Красных ворот постоянно прописался.

Он. Устраиваются же люди.

Она. Ну, ваш соавтор тоже неплохо устроился. Все на той же площади в центре Москвы из широких штанин «серпастый, молоткастый» достает.

Он. Да, паспорт Владимиру Владимировичу придется менять. По нынешним временам с его «серпастым, молоткастым» не то что в Рим, в Крым не попадешь.

Она. Да, по нынешним временам Владимир Владимирович невыездной.

Он. Я нашел выход для нас обоих.

Она. Какой же, если не секрет?

Он. Вписываю соавтора в свой Российский паспорт и беру его фамилию. Пора узаконить наши отношения. Оседлаем Пегаса и на Парнасе к музам поскачем.

Она. Пегас не выдержит двоих.

Он. Выдержит. Он целую бригаду выдержит.

Она. Бригадой оно, конечно, способнее.

(Он берет гитару. Звучит песня.)

Таинственный остров – Лосиный

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Писатель-фантаст Александр Беляков.

Черт, он же леший, Павел Криволапов.

Русалка Светлана.

Писатель. После ночной смены отоспаться надо. Писать некогда. Хорошо бы меня сослали, как тезку, в пустынный уголок хотя бы на годок.

Где ты, праздность вольная – подруга размышления?!

(Появляется черт с гитарой. Гитара в футляре.)

Писатель. Ты, черт, опять по мою душу явился, опять чемодан денег предлагать будешь?

Черт. Размечтался, писатель-фантаст. Только раз бывает в жизни встреча, только раз дается в жизни шанс. (Достает гитару и наигрывает на ней.) Ты свой шанс упустил, пеняй на себя. Мог раскрутиться, типографию купить, завалить печатной продукцией книжный рынок.

Писатель. Знаешь, как сказал один поэт в прошлом веке: «И без меня в достатке дряни».

Черт. Что прошлое вспоминать, сейчас на дворе двадцать первый век. (Наигрывает на гитаре и поет.)

Писатель. Не играй на нервах, черт! Иди к лешему!

Черт. Так я, собственно, за этим к тебе и пришел.

Писатель. То есть?

Черт. То и есть, что я теперь не черт, а леший. Имидж сменил. Хочу, чтобы ты мне новые документы в типографии отпечатал на имя Лешего Крутого.

Писатель. На зону захотелось?

Черт. Как ты догадался, писатель?

Писатель. Очень просто. За подделку документов полагается зона.

Черт. Обижаете, гражданин писатель. (Поет).

Писатель. Так ты лесную зону имел в виду?

Черт. В том то и дело, что не имел и не имею, а хочу иметь и не только в виду, но и в собственности. (Поет.)

Такие, писатель, дела.

(Появляется русалка с гитарой. Поет.)

Черт. Какая девушка с гитарой в такой глуши!

Писатель. Ты тоже с гитарой. Может, споетесь, чем черт не шутит.

Черт. А я и не шучу, у меня серьезные намерения. Тем более есть шанс помолодеть. (Пытается познакомится. Поет.)

Русалка. Это не лосины, а русалочий хвост, не дань моде, а природный, наследственный.

Черт. Так ты русалка?! Реальная?!

Русалка. Да уж не виртуальная.

Черт. Чудеса! (Поет.)

Писатель. Здесь чудеса, здесь леший бродит, русалка на ветвях сидит.

Черт. Ты растешь, Александр. Какая гениальная строчка!

Писатель. Я здесь не причем. Пушкин во всем виноват. С него и спрос.

Русалка. Нет, Александр Беляков, вы Пушкиным не прикрывайтесь, как щитом. Вашему Великому тезке итак от Дантеса досталось – мало не показалось. Вы наш литературный отец! С вас и спросится.

Писатель. Какой с меня спрос. Я даже не член союза писателей.

Русалка. Это ваши проблемы. Пушкин тоже ни в каком союзе не состоял. Был просто Пушкин не Мусин.

Писатель. Я тоже не Мусин и не Дусин. Я сам по себе Беляков.

Русалка. И мы, ваши герои, сами по себе оказались по вашей милости. Вы нас породили и по миру пустили. Какая безответственность у современных авторов.

Черт. Верно, верно. Я ему по-родственному чемодан денег предлагал для раскрутки, а он таким лохом оказался – колобок отдыхает. Понес околесицу: «Не в деньгах счастье. Талант не продается». Не проспался, видно, после ночной смены.

Писатель. Яи сейчас после ночной, мне выспаться надо.

Черт. Ну и спи! Видно, правду говорят – пьяный проспится, а лох никогда.

Русалка. Еще не все потеряно. Кого черт не попутал, того русалка повяжет.

Черт. Тебе одной такого лоха не повязать. Бери меня в подельники.

Русалка. Согласна при одном условии – идеи наши, деньги ваши.

Черт (подозрительно). Смотря какая идея…

Русалка. Идея стоящая! Покупаем Лосиный остров со всеми лосями и лохами и заводим молочное хозяйство.

Черт. Золотого лосенка доить будем? Идея, действительно, дорогого стоит.

Русалка. Фирма веников не вяжет.

Черт. Так ты от фирмы работаешь?

Русалка. Фирма в проекте. Спонсоров ищу.

Черт. Деловые русалки пошли! Прямо бизнес-леди, а не русалки.

Русалка. Своему литературному отцу я обязана таким опытом. Он услал нас, подмосковных русалок, за океан в Америку. Среда обитания совершенно другая, кто не смог приспособиться – погиб.

Черт. А как же ты из океана выплыла к лосиному острову?

Русалка. Географию надо знать, через Гибралтар в Средиземное море, из Средиземного в Черное, из Черного в Азовское, потом по Дону, по Дону и в Волгу по каналу, из Волги в Оку, из Оки в Москва-реку ну а из Москвы в родную Яузу.

Черт. Ну, ты живучая оказалась, просто непотопляемая, раз из Америки до Лосиного острова вплавь добралась!

Русалка. Поэтому я к лосям и прибилась. Они же долгожители, ровесники мамонтов.

Черт. Неужели на Лосином острове еще и мамонты водились?

Русалка. Здесь чего только не водилось, пока экология не нарушилась. Теперь и лосей-то наперечет осталось. Выход один – завести на острове молочное хозяйство, выделить из лосиного молока ген долгожительства и на его основе наладить выпуск омолаживающего коктейля «Вечная весна».

Черт. Весна вечная – цена договорная! Круто!

Русалка. Без рекламы в нашем бизнесе не обойтись. Для этого нужен писатель-фантаст.

Черт. Фантаст?!

Русалка. Конечно. Кому еще по силам раскрутить рекламу «Вечной весны» – только фантасту.

Черт (напевает). Где мои семнадцать лет!

Проснись, писатель, вечную весну проспишь!

Писатель. Иди ты к черту, леший!

Черт. Не надо меня так далеко посылать, лучше ответь – где наши семнадцать лет?

Писатель. Нас с тобой там точно нет.

Черт. Захотим – будем! Все в наших руках, вернее, мозгах. Лохами не надо быть. Под лежачий камень вода не течет. Русалка-то выплыла всем штормам назло. Поплыли и мы, писатель!

Молодежь (поет). Мы входим в порт.

Писатель. Приснится же такая чертовщина. Не отдохнул совсем, а уже вечер. Пора на работу собираться, опять в ночную смену – писать некогда. (Задумывается.) А может, раскрутить сюжет для Мытищинского сериала под названием «Таинственный остров – Лосиный…»

Здесь чудеса!

Леший. Здесь леший бродит!

Русалка. Русалка на ветвях сидит!

Все вместе. Александр Сергеевич отдыхает. Продолжение следует…

Конец пьесы

Май 2010 г.