Партизаны Третьей мировой Колентьев Алексей

Глава 1

Россия. Отрезок федеральной транзитной магистрали М–53 (Новосибирск — Кемерово — Красноярск — Иркутск), удаление около 70 км, от ближайшего населённого пункта 22 июля 2011 года 04.49 по местному времени. Старший смены группы сопровождения грузоперевозок Антон Варламов. Сотрудник иркутского ЧОП «Булат». Охрана и сопровождение грузовой колонны.

Ночной перегон по покрытой трещинами старой объездной дороге, это вообще удовольствие ниже среднего. Обычно, на ночь мы останавливаемся в каком-нибудь клоповнике или съезжаем с дороги, чтобы разбить лагерь. По последние пару лет это стало невозможно: фирма — грузоперевозчик ставит жёсткие условия по срокам, поэтому экономится каждая секунда, на счету каждый пройденный километр. Наша колонна, это три большегрузные фуры, больше напоминающие корабли средних размеров, да одна машина сопровождения — мой боевой «жигуль», раскрашенный в бело-красно-чёрные цвета охранного агентства. Кризис, разразившийся два с половиной года назад, сильно подкосил всех, кто хоть что-то делал. А когда одно за другим стали закрываться предприятия, фирмы и фирмочки, охранять тоже стало нечего. Закрылись, с перерывом в пару месяцев, сразу два ЧОПа в которых я работал, пока не получилось наняться в «Булат». Контора эта славилась тем, что её основали бывшие менты, державшие большинство крупных подрядов на железной дороге и автомобильные грузоперевозки по области. Но и им приходилось кисло: за последние три месяца штат сотрудников на треть сократили и мы, выезжавшие на сопровождение грузов нормальной бригадой из восьми человек, теперь вынуждены работать вчетвером. Но работа есть работа, даже если внутренне понимаешь, что рисковать за жалкие пятнадцать — двадцать тысяч плюс премиальные, это стрёмно. Мне выпало ехать во главе каравана, да ещё в одиночку освещая изобилующую ямами колею жидким светом фар служебной «пятёрки». С картой в одной руке и рвущейся баранкой руля в другой, я вёл колонну. Изредка приходится останавливаться, чтобы по рации подбодрить водил трёх трейлеров едущих следом в отдалении. Народ матерился, но ехал следом, поскольку это был единственный способ миновать затор на основной магистрали, образовавшийся из-за крупной аварии. Открытый тягач, везущий подержанные «японки» в Новосибирск не рассчитал скорость и в попытке обогнать какую-то легковушку перевернулся, перегородив всю трассу. То, что скоро образуется настоящий затор и надо искать объезд, в голову быстро пришло только мне. Быстро доложив диспетчеру об изменении маршрута, я дал команд нашему маленькому каравану съезжать с трассы сначала на небольшой отрезок грунтовки, ведущий в какой-то посёлок километрах в сорока на юго-запад. Водилы стали возмущаться, но Мишка Овчинников или просто Михась для друзей, быстро угомонил шоферской профсоюз и мы строем двинулись в объезд.

«Пятёрку» тряхнуло на ухабе, выровняв руль и снова сверившись с картой, я наконец-то вырулил на криво заасфальтированный съезд, снова выходящий на основную трассу. Водители приветствовали появление ровной дороги одобрительными гудками, словно это не они пару часов назад материли меня на чём свет стоит. Михась сообщил по рации, что из графика выбиваемся часов на десять-двенадцать. Что тут остаётся делать? Значит, идём без заезда в кемпинг, чтобы нагнать время. Тоже ничего особенного, такое бывает очень часто, я уже лет пять как привык. Снова затрещала рация:

— Я «полста пятый», у замыкающего ситуация, требует отработки по одиннадцатому, «полста первый» как принял?

Чёрт! Это Андрей Ильинский, наш самый молодой артельщик, всё ещё шпарит по кодовой таблице и слишком легко верит водилам. Эти хитрые граждане уже просекли что остановки на пожрать не будет, вот и просемафорили в «хвост», чтобы тот «сломался». И может быть даже поломка настоящая, водители у нас просто виртуозы и могут ездить даже на трёхколёсной телеге без мотора, но все мы люди. А водителю платят не только за доставку груза, а ещё и за километраж, поэтому так и так он свой оклад получает, торопиться им некогда. Да и устали люди: третьи сутки идём с минимальным лимитом на отдых. Даже отлить случается в бутылку, чтобы не выбиваться из графика. Я, лично, усталость уже который год не замечаю, работа даёт возможность просто позволить жизни идти своим чередом. Мелкие и средней серьёзности проблемы, словно снежинки на сильном ветру — пролетают мимо, их некогда замечать. Сделав суровый голос, беру микрофон с пассажирского сидения и отжав тангенту уже в который раз начинаю перебранку:

— «Полста первый» — «полста пятому»! Скажи водиле, что пусть хоть на себе груз тащит, но пойдём по графику! А будет выступать, передай, что тогда даже прогонных за километраж не получит, я сам поспособствую….

— Варенуха, старый хер! — В наш разговор вклинился весёлый голос, это был Михась — Опять ты молодого на «фу-фу» развёл. Сказано же было: портвейн и шлюхи только в Новосибе, или совсем не терпится?!..

Так мой напарник разрядил обстановку, теперь ушлый пятидесятилетний Виталий Варенуха, который как раз и ведёт замыкающую фуру, будет пристыжен. У водил свой гонор, свой кодекс, по которому всё херня, главное показать своё мастерство и удаль. А тут его пробивают на предмет «сачка», что в принципе очень обидно. Поэтому теперь его возражения по поводу всяких стуков и хрипов в моторе железного коня, воспринимаются несерьёзно. Мишка снова меня выручил, избавив от как минимум получасовой перебранки с хитрым шоферюгой. Не то, чтобы я недолюбливал водителей вообще, но конкретно с этой бригадой мы выезжали только второй раз и ещё не успели толком притереться. Понять их тоже можно: машина чужая, зарплата мизерная, а риск погребения под придорожным кустом после нападения дорожных бандитов, очень велик. Едут и боятся, да ещё дрожат за сохранность груза, за который в случае чего придётся круто отвечать перед хозяевами….

— «Полста первый», ответь «полста второму» — Хриплый из-за статики помех голос приятеля оторвал меня от невесёлых мыслей — Как там обстановка впереди?

С Овчинниковым я знаком был уже давно, Мишка переходил со мной из одной фирмы в другую, как только та закрывалась и вот уже десять лет мы на пару тянем охранную лямку постоянно прикрывая друг друга. Был он моложе меня лет на шесть, пришёл в охрану сразу из армии, надеясь перекантоваться какое-то время, да так и застрял. Смуглый, черноволосый, с жёсткой щёткой усов под курносым носом и весёлыми глазами — маслинами Михась сильно походил на какого-то советского актёра времён перестройки. Говорил приятель быстро выпаливая слова, от чего любая, даже самая серьёзная мысль у него выходила как затравка для весёлого анекдота. Мишка служил где-то на Дальнем Востоке, но про свою службу ничего не рассказывал, говорил, что ходил на военном сторожевике по Амуру и всё. Там же, видимо. Научился ловко биться врукопашную, от чего везде, в какую контору бы мы с ним не попали, получал надбавку за наставничество по части мордобития. Сдружились мы случайно, когда стояли смену на каком-то аптечном складе, куда пытались забраться наркоманы. Михась ловко скрутил одного, но не заметил второго «нарка», целившего ему в спину из какого-то огнестрельного пугача. Тогда я не колеблясь прострелил взломщику башку из своей служебной «мухобойки» — ИЖ 71. Стрелять по конечностям, это всё для отмазки перед ментами: обдолбанный наркоша вполне мог выстрелить, изрешети я его хоть из пулемёта. Ещё по службе в армии помню, как обколотый промидолом сержант — контрактник перестал стрелять только после того, как ему снесло полчерепа осколком близко разорвавшейся мины. Давно это было, но опыт остался, поэтому жив я сам и остался цел Михась. Отписок по ментовской части вышло жуть как много, но в конечном итоге отпустили, прекратив дело за отсутствием вины. Напарник оценил то, что случилось правильно и с тех пор, часто приглашал то на шашлыки, то просто посмотреть хоккей в спортбаре. Сначала я отказывался, но после очередного отказа мне позвонила жена Овчинникова — Тамара. Так я понял, что случайно спас человеку жизнь и теперь он волей-неволей стал моей ответственностью. Человек я не шибко компанейский, предпочитаю жить отшельником, хоть и среди людей. Но приятельские отношения как-то сами собой завязались и теперь я был в Мишкиной семье чем-то вроде друга семьи.

Всё это как бы мимоходом понеслось в сознании, будто короткий любительский фильм, где звук скачет, а камера постоянно даёт смазанную картинку. Возвращаясь в реальность, я снова беру микрофон:

— Здесь «полста первый», через десять километров поворот и ГАИ — шный пост, всем приготовить документы, оружие держите на предохранителе. Отбой.

Рация ожила, последовали отзывы о том, что мол, поняли и на этом эфир снова затих. Машина шла ходко, дорожное полотно было на удивление ровным и в последующие час с небольшим, ничего не произошло. Насторожил только пост ГИБДД, где вообще никого не оказалось: ряд окон «птичника» — застеклённой двухэтажной будки, где вечно кто-то торчит, был тёмен, что странно. Как обычно, мы проследовали мимо снизив скорость, но на обочине вокруг «скворечника» тоже не было ни души. К тому же что-то стало со связью на всех волнах радиоэфира слышался ровный шорох помех, работали только служебные коротковолновки. Тряхнув головой, я провёл обычную перекличку и снова сосредоточился на дороге. Постепенно, стало светать, серые сумерки начали сменяться более ярким, утренним светом. Из-за стоящих сплошняком деревьев само солнце покажется ещё не скоро, поэтому я не торопился выключать фары и сдержав зевок, снова попытался поймать какую-нибудь станцию. Всё-таки с музыкой ехать гораздо веселей. Шипение и треск сменились невнятным бормотанием, потом прозвучали обрывки какой-то электронной мелодии… Ага, новости!

— … Премьер министр России призывает граждан Российской федерации сохранять спокойствие. Войска Западного военного округа[1] отражают нападения превосходящих сил противника… Войсками Североатлантического альянса, атакована особая группа войск Калининградского… Норвежский десант, выброшен в районе порта Архангельск… механизированные части экспедиционного корпуса морской пехоты США продвигаются к городу Уссурийску….

Не знал, что возобновили передачу «театр у микрофона», опять фантастику какую-то запустили. Или розыгрыш, с этих отмороженных радийщиков станется, народ разводят как хотят. Я тщетно попытался поймать что-то ещё, но треск и вой стали совершенно нестерпимыми и пришлось выключить радио совсем. Магнитолу я брал на свой страх и риск, правилами внутренней службы её наличие в служебной машине почему-то запрещалось. Утро выдалось на удивление спокойное: колонну никто не обгонял, встречных машин тоже не попадалось, что редкость для этого времени года. Обычно туристы и перегонщики стараются выехать затемно, чтобы не попадать в звторы и проскочить дорожные посты квёлых с утра гаишников. Отсутствие попуток, я понимал: пока разгребут тот бардак, пока наладят движение в объезд, но вот почему…. Мимо по встречной, прервав мои полусонные размышления, промчался на дикой скорости какой-то автомобиль. Всё, что я успел заметить это отблеск фар и массивный хромированный бампер типа «кенгурятник». Джип проревел клаксоном и на скорости скрылся позади.

— «Полста второй» — Я вызвал по рации Михася — ты видел смертника, что мимо пролетел?

Ответ не заставил себя ждать, Мишка, как и все наши караванщики тоже были изумлены больше обычного:

— Здесь «полсотни второй». Видел какой-то синий «субурбан"(городской внедорожник — авт.) Скорость под восемьдесят кэмэ, может отрывался от ментов, там больше никого?..

Снова эфир взорвался треском статических помех и я перестал вообще что-то слышать. Перезванивать на "трубу" и тратить время на дозвон, тоже не было смысла. Держать связь по мобильнику вообще мало когда получалось, связь на трассе вещь неустойчивая. Сотовый телефон никогда на перегонах толком не ловит, но сейчас три столбика сети ещё держится, только по какой-то причине звонки и SMS не проходят. С востока, стал приближаться нарастающий очень знакомый звук — стрёкот вертолётных винтов. Высунув голову в форточку, я увидел как над самыми верхушками деревьев на северо-запад прошла вертолётная пара. Это были армейские "крокодилы"[2] полностью снаряженные для боевого вылета, а под крыльями на оружейных пилонах я увидел контейнеры для дистанционного минирования, что вообще из ряда вон. Вертушки чуть качнувшись изменили курс и пошли вперёд по шоссе, пару мгновений и они скрылись где-то за очередным поворотом и всё снова стихло. Оставив попытки связаться с конвоем. Просто продолжаю ехать вперёд, чёрт его знает, может опять какие-то учения….

Небо в той стороне, куда ушли вертолёты вдруг преобразилось, став нестерпимо белым. Ряд вспышек заполонил горизонт на пару километров впереди. По инерции я всё ещё продолжал ехать, когда ушей достиг мощный раскатистый удар, словно гигантский молот ударил по наковальне. Потом метрах в пятидесяти впереди и справа, на дорогу обрушилось несколько сосен, потом ещё и ещё. Шквалистый ветер, пришедший вслед за громовым раскатом принёс ошмётки мусора, ветки и камни. Один, довольно увесистый булыжник, ударил в лобовое стекло "пятёрки", от чего оно пошло трещинами. Резко ударив по тормозам и высунув вв форточку руку, я дал знак идущим за мной фурам остановиться. Такой грозы ещё видеть не приходилось, что же делается в Новосибе? До него, правда, ещё пилить и пилить: километров сто пятьдесят. Впереди небольшой городок — Болотное, до него уже рукой подать. Что там сейчас творится?.. Я вышел и начал осматривать повреждённое стекло, мысленно попрощавшись с премиальными. То что это сделала стихия, никого в офисе волновать не будет, спрос опять будет с меня. Фуры остановились из головной спрыгнул на землю Михась и чуть неловко припадая на правую ногу, подбежал, встав рядом:

— Здорово громыхнуло, аж зубы зачесались. Что это, как думаешь?

— Если по уму, то гроза — Я дёрнул за шнур уплотнителя и стекло упало на капот, рассыпавшись на несколько кусков и кусочков — а если по ощущениям, то взрыв чего-то мощного… очень мощного. Километрах в двадцати отсюда, аккурат в Болотном рвануло. Чуешь, как гарью тянет?

Михась встревожено и с опаской поглядел вперёд, но ничего кроме завала на дороге не увидев пожал плечами.

— Не. Какой к лешему взрыв, складов военных тут нету, полигонов тоже. Даже завалящей ядерной станции не построили. Может и правда, гроза была.

— Может и так, меня сейчас больше стекло беспокоит и то, что объездной дороги поблизости нет. Из графика выбиваемся, зарплата опять как у крепостных будет.

— Что предлагаешь, на себе эти фуры через лес переносить?

— Зачем сразу на себе, пошли крестьян искать, может трактор у кого найдём….

— Слушай — Мишкино лицо осветилось догадкой — А может в офис позвоним, сообщим мол так и так….

Я только укоризненно посмотрел на приятеля, взывая к остаткам разума. Мы оба точно знали, что никто не будет слушать наши оправдания, а тем более помогать. Гораздо проще будет нас оштрафовать или совсем выгнать, ничего не заплатив.

— Хватит светлых идей, пошли трактор искать, пока окончательно не опоздали. Иди к водилам, пусть подгоняют фуры чуть поближе к завалу, чтобы в случае чего, мы были первыми в очереди. Скажи Трофиму и Андрюхе, что они остаются с караваном. Оружие с предохранителей снять, мало ли чего.

— А ты?

Внутренне поборов нехороший скрёб виртуальных кошек на душе и стараясь сохранить скучное выражение морды лица, только махаю рукой в сторону стоящих стеной деревьев на обочине слева от шоссе:

— А мы с тобой пойдём за трактором — Сунув голову в салон, я достал с заднего сидения брезентовый вещмешок, подцепив его за лямки и горловину — Как знал, что эту "бомбу" нам с тобой не попробовать.

При виде доставаемой на всеобщее обозрение из мешка двухлитровой бутылки водки, Михась помрачнел, но выпустив воздух сквозь зубы, только тряхнул головой и побежал к машинам, раздавать указания. Я же вновь спрятал бутыль обратно и в одного дотолкал легковушку почти до завала, оставив фору для будущих спасательных работ, буде найдём трактор. Когда же колонна выстроилась вслед за "пятёркой", а Михась прибежал с рапортом, что мол: "кони стоят пьяные, а хлопцы запряженные", мы двинули в лес, чтобы найти какую-нибудь тропинку, ведущую к людям.

Плутать долго не пришлось, отыскалась сначала реденькая тропка, а потом и довольно широкая грунтовая дорога, какие обычно ведут к жилью. Осмотрев колею, я прикинул что тут кто-то проезжал на обычной легковушке ещё вчера. Сойдя на дорогу, мы с Мишкой двинулись в сторону где лес становился более редким. Обычно это один из первых признаков человеческого жилья. Глинистая, жёлтая грязь, уже через полчаса ходьбы собралась на подошвах берцев в гигантские "лапти". В лесу всегда так: земля сохнет медленно, вода собирается в лужи и зацветает. Напарник уже насвистывал какой-то привязчивый мотив, я же осматривался по сторонам, но ни единого просвета ни впереди ни по сторонам не было совершенно. Спустя ещё минут сорок упорного продвижения вперёд, дорога свернула вправо и вывела на край большого луга, на дальней оконечности которого начинался нормальный просёлок и виднелись крыши домов. Повеселевший Мишка, наддал ходу и мы пересекли заросший высокой травой луг, сбивая утреннюю росу. То, что трава не скошена меня сразу насторожило, так бывает в заброшенных деревнях, или там, где живёт очень мало народу. Просить у таких трактор, это просто издевательство, так и так придётся идти назад и пытаться вызвать помощь. Как крайняя мера, мной рассматривался вариант расстыковки одной из фур, чтобы на тросах растащить завал на дороге. Естественно, что приятелю я о своих догадках не сказал, не стоит каркать. Догнав напарника и на всякий случай поправив кобуру, я внимательнее присмотрелся к деревне, куда мы вошли. Одна улица, два ряда домов разной степени неряшливости, сего дворов десять-пятнадцать. Мусор на земле и в стеблях пыльной травы на обочинах. Стёкла в окнах целые, стены на некоторых домах крашены, крыши не провалившиеся. Но странное дело: не слышу лая собак, скотина тоже не подаёт голос, это тоже не типично. Складывается впечатление, что люди словно разом вышли куда-то. Постепенно, до сознания начало доходить, что же в этой картине мне показалось тревожным: химический резкий запах. Нет, в нос не шибало, душок тонкий, едва уловимый, но… чужой и тревожный.

Тронув Мишку за рукав, я дал ему сигнал приготовить оружие. Чуйка никогда меня не подводила, а сейчас чувство опасности и близкой беды просто вопило во весь голос. Михась привык доверять тому, как я веду себя в острых ситуациях поэтому молча снял с плеча свою укороченную "Сайгу"[3] и тихо отжал предохранитель, высвобождая затвор. Я же достал свою "мухобойку" и сняв с предохранителя дослал патрон, стараясь сделать это как можно тише. Дав напарнику сигнал прикрывать, я открыл калитку ограды первого же дома справа и вошел во двор, держа пистоль у бедра. В кино и всяких книжках герои прижимают ствол к груди дулом вверх, либо выставляются с ним на вытянутых руках. Смотрится очень эффектно, на то это и выдумка. Но в реале так лучше держать оружие на стрельбище или уже выйдя на рубеж, для стрельбы по мишеням. В жизни, чем короче твой силуэт, тем меньше шансов быть обезоруженным или иметь простреленную конечность. Это я почерпнул в "учебке", этому же научил и напарника. Поэтому если взглянуть на меня мельком, то не сразу заметишь и сам пистолет, и подсознание не среагирует ан угрожающую позу. Я же могу сделать первый выстрел и от бедра, при достаточной практике, зацепить близко стоящего противника — верняк… Мгновенно окинув узкое пространство внутри ограды я понял, что тут никого нет. Хозяева не держали собаки: нет ни будки, ни просто миски с отходами, не чуял я и специфического пёсьего запаха. На чердаке тоже никого — лестница кое-как сколоченная из почерневших от времени жердей, стоит у дальней стены, далеко от слухового лаза. Если бы на чердак кто-то полез, её бы поставили ближе или просто втянули внутрь. Поднявшись на крыльцо, знаком показал Михасю, чтобы взял на прицел окна, а сам толкнул ногой входную дверь и присев прижался к левой притолоке. Никого, только пахнуло сыростью, да звякнуло что-то. Показав напарнику, что иду внутрь, я так же осторожно толкнул левой рукой дверь во внутренние помещения дома. Печка, кухонный стол, никакого беспорядка и ни единой живой души. Бегло осмотревшись и не забыв заглянуть в подпол, я вышел на крыльцо и отрицательно покачав головой в знак того, что дом пуст, махнул напарнику на соседний напротив. Так мы провозились около получаса, осмотрев ещё семь домов и все хозяйственные постройки. Везде одна и та же картина: люди жившие тут ещё вчера, вдруг скопом собрались и ушли в неизвестном направлении взяв с собой всех собак, кошек но забыв прихватить провизию и одежду. Осмотр крайних домов прояснил кое-что: во дворе я нашёл мёртвого цепного кобеля, чёрного в белых пятнах "двортерьера", размером с небольшого телёнка. Пёс издох не более десяти часов назад, причём почти мгновенно: не было заметно следов длительной агонии, он просто умер на ходу. Но в доме снова никого не оказалось, все вещи и даже продукты лежали так, словно хозяева только что вышли. В доме с издохшим псом, например, ещё со вчерашнего вечера стояла на столе тарелка с прокисшими щами, а рядом черствел недоеденный кусок хлеба, тут же пучок вялых перьев зелёного лука и керамическая белая солонка с откинутой крышкой.

С улицы послышался осторожный свист, я быстро вышел во двор, держа пистолет наготове, деревенька мне всё больше и больше не нравилась. Напарник стоял уже на околице и взмахами свободной от оружия левой руки призывал меня к себе, указывая стволом карабина куда-то влево. Из-за скособочившегося сарая, мне не было видно, что он хочет показать, поэтому пришлось лёгкой трусцой нагонять Михася. Вид у приятеля был растерянный и испуганный одновременно: капли крупного пота выступили на побелевшем лице, глаза возбуждённо блестели.

— Ты… — Судорожно сглотнув, Мишка вытолкнул из себя совершенно бессмысленную фразу — сам глянь, как народ нынче хоронят…. Деревнями….

Не тратя времени на выяснения, я посмотрел в сторону указанную напарником и всё понял. Сразу за сараем стоял синий трактор с заглушенным двигателем и открытой дверцей высокой кабины — стакана. Чуть правее, была видна полоска свежевскопанной земли, шириной два метра и длинной около десяти. Присмотревшись, я увидел, что из земли торчит белая детская рука. Не кукольная и не от манекена, а именно рука детского трупа, уже окоченевшая с объеденными полевыми грызунами пальцами.

— В ограде найди лопату — Не оборачиваясь бросил я через плечо Михасю — Нужно посмотреть, что случилось. Живей!..

Подстёгнутый окриком, Мишка побежал в ближайший дом и принёс две лопаты, какими народ ворочает навоз, копает картошку. То, что собирались делать мы, в рамки мирного мировоззрения не укладывалось. Вдвоём мы за полчаса расширили ров и сняли тонкий слой земли с братской могилы, а это была именно она. Все жители деревни лежали тут, сложенные друг на друга: женщины, дети, мужики. Кто-то аккуратно собрал трупы по дворам, а потом уложил их в ров, пересыпав каким-то белым порошком. Ни единой раны, ни одного пулевого отверстия я не заметил. Кто бы это не сотворил, скорее всего применили какой-то газ, запах которого до сих пор чувствовался в деревне. Я повернулся к напарнику, Мишка был бледен, но шок уже отпускал понемногу.

— Газом деревню потравили, потом собрали трупы и прикопали за околицей. Скорее всего от леса, метров со ста двадцати. Миномёт или ручное оружие, вроде подствольников. Танк, вертушку или бронетранспортёр, люди бы заметили и попытались укрыться. А так: неслышно подошли и одним — двумя залпами накрыли всех.

— Этого не может быть, бред какой-то!..

Мишка снова вскочил и бросив карабин стал ходить взад-вперед, лихорадочно вытирая руки о штаны. При этом в ров он старался не смотреть, постоянно отводя глаза в сторону. Остановившись и достав из нагрудного кармана чёрной куртки с эмблемой и атрибутикой нашего агентства, початую пачку сигарет "ПётрI", он жадно закурил, оторвав предварительно фильтр.

— Газ точно какой-то новый, с приличной концентрацией — Словно бы чужим спокойным голосом продолжал я — Люди умерли сразу, кто где был. А рассеялось всё через час с небольшим. Трава на дальнем лугу даже не пожелтела и тут всё зелёное.

— Ты что, железный?! — Мишку трясло, словно в лихорадке — Люди погибли, тут человек сорок лежит!..

— Тридцать восемь — Поправил я приятеля поднимаясь с колен и беря лопату в руки — Из них десять ребятишек, двое маленькие совсем…. Давай закопаем могилу, потом заводи трактор и поехали на трассу, нужно до города добираться и обо всём ментам рассказать.

Я вынул мобильник и включив фотокамеру сделал несколько снимков. Слова в наше время высоких технологий штука дешёвая. А так любой мент хотя бы из страха перед уликами, быстрее пошевелится и смерть крестьян начнут расследовать без проволочек. Если конечно, я ошибаюсь и имеет место какой-то чудовищный по своей нелепости несчастный случай я не… Бред, бред! Чёрт возьми, крутейший бред лезет в голову!

— Но если это газ… думаешь, военные, что на вертушках пролетали?

Михась уже успокоился, крепкий мужик, но малость непривычный, это нормально. Подобрав карабин приятеля, я протянул ему оружие и принялся закапывать могилу, последней я как мог бережно уложил уже окоченевшую руку маленькой, лет шести, девочки. Чихнул и завёлся движок колченогого трактора, я запрыгнув в кабину встал на подножку рядом с водительским местом. Мишка угрюмо вёл трактор, переваливающийся по колее словно утка. Весь обратный путь мы проделали в молчании, увиденное просто не укладывалось в голове. Через полтора часа, когда солнце уже жарило во всю, мы с трудом вывернули на трассу, метрах в двадцати от места завала. По узкой тропке прямо к стоянке колонны подъехать не дали плотно стоящие к шоссе деревья. С места где стояла головная машина тянуло дымком костра, пахло чем-то съестным. Мишка, позеленев лицом высунулся в форточку и его вырвало, от чего трактор опасно рыскнул влево, чуть не съехав снова в лес. Я спрыгнул с подножки и махнув приятелю как будто ничего особенного не случилось, показал на завал:

— Трос у Варенухи возьми, верхонки у меня в багажнике вместе с фомкой. Щас народ поест и пойдем завал разгребать. Про трупы пока молчи, не стоит панику наводить. Растащим деревья, потом введём народ в курс дела. Увидев трактор, артельщики побросали всю снедь и принялись расспрашивать, как нам удалось сговориться с крестьянами. Но Михась молчал, а я молча присел к разведённому в стороне от дороги костру и наложил себе полную миску макарон с тушёнкой, чтобы пресечь любые расспросы. Напарник ничего на этот мой жест не сказал, просто ушёл к своей фуре и залез в кабину. Что я мог сказать убитому всем произошедшим парню, которому довелось за раз увидеть такое количество покойников, сколько он бы не навидался и за всю жизнь? Утешать других я не умею, а от аллергии на мертвечину вылечился ещё в 95–м, когда трупы на улицах одного южного города, были что опавшие листья по осени: их было до фига и они жутко воняли. Дня не проходило, чтобы с трудом запиханная в желудок хавка, не просилась обратно. Спустя какое-то время, просто притерпелся, отстранился и зачерствел душой. Созерцание чужой смерти сделало не то чтобы равнодушным к своей собственной, отнюдь. Просто пришло внутреннее понимание, что смерть, это часть жизни, которая непременно произойдёт, какие бы чувства ты к ней не питал. Деревенским ещё повезло умереть тихо, без мучений, но само собой, я им не завидовал. И ещё один урок я выучил на войне: как бы плохо тебе не было, никогда не отказывайся от еды, если есть возможность подзаправиться. Часто голодать приходилось неделями, а уж про горячее только мечталось и мнимый запах куриного супа, бывало доводил до исступления.

Пока я ел, Варенуха и двое других водил, уже наладили стяжку и трактор споро оттаскивал поваленные хлысты на обочину. Спустя час спорой работы, в которой мне пришлось принять довольно посредственное участие, завал был с грехом пополам расчищен. Мужики только ворчали во время процесса и просили не путаться у них под ногами. Наконец, завал разгребли настолько, что моя "пятёрка" и фуры спокойно могли пройти по шоссе. Выбитое камнем стекло ничем уже не заменишь, поэтому ехать придётся медленно, но я настоял на том, чтобы мы задержались ещё немного. Собрав вокруг себя всю нашу небольшую артель, я коротко рассказал, что мы увидели в деревне. Сначала, не никто не поверил, но после того, как я продемонстрировал фотку сделанную на камеру мобильника, народ слегка обалдев, начал стихийный митинг. Но в глазах людей, даже сжимавших в руках оружие, читалась только одна эмоция: едва сдерживаемый панический ужас от подсознательной мысли о том, что это может означать на самом деле. Так или иначе, но мне удалось призвать народ к порядку и напомнить, что будет, если груз в срок не прибудет в Новосибирск. Михася я посадил к себе в машину, заставив на всякий случай приготовить оружие. Он положил карабин на колени и с какой-то болью во взгляде посмотрел на меня:

— Антоха, что творится, ты понимаешь? Почти сорок человек людей, так вот просто на тот свет отправить, это же кем нужно быть….

— Приедем в Болотное, пойдём к местным ментам — Я повернул ключ зажигания и машина завелась — Главное, по сторонам поглядывай. Может бандиты эти рядом ходят, а у нас груз ценный….

— Но ты ж сам сказал….

Меня накрыл приступ раздражения, на Михася, на долбанную работу, хитрых шоферюг и даже на мёртвых крестьян, случившихся в жизни очень не вовремя. Всем вокруг нужно простое и желательно нестрашное объяснение, услышав которое всё встанет на свои места: мы спихнём сорок трупов ментам и спокойно поедем дальше, сдадим груз и уже через трое суток снова будем дома. А в квартирке свет, тепло и телевизор. Добавим на грудь пару пива и жизнь снова прекрасна и удивительна! Самое страшное в этом было то, что так думают все. То есть поголовно все, не исключая и тех, кто будет искать убийц этих потравленных людей. Тотальное равнодушие, пустые сердца, мёртвые улыбки и повсеместная трескотня бравады. Неспокойную совесть и чувство опасности можно заглушить трепотнёй с друзьями. А для экстремалов есть интернет и всякого рода псевдо-войнушки, шатания по пригородным лесам с игрушечным оружием тоже своего рода разрядка. В реальной жизни всё совсем иначе: вот есть мёртвые дети, а вот совершенно очевидная причина — миномётный обстрел. Я знаю, что ни один промышленный газ, так быстро не убивает, зато вот газ военный вполне на это способен. Но подсознание не хочет мириться с очевидным, отводит глаза, убаюкивает логику. Это меня отрезвило и поборов минутный всплеск эмоций, я как можно твёрже сказал приятелю:

— Миша, я видел ровно то же самое, что и ты. Рация не работает, телефоны молчат. Наберись терпения, до города уже рукой подать, вон мостик переедем….

Впереди открывалась перспектива на небольшой бетонный мост, через какой-то ручей, за которым должна была появиться стела с названием города, но ничего не было. Не снижая скорости, наш конвой начал перебираться через него, всем хотелось поскорее добраться до тех, кто всё объяснит и поможет. Я искал на горизонте хоть какие-то признаки цивилизации, но впереди был только лес. Городок этот не шибко большой, дома все старой постройки, поэтому ориентиров особо никаких. Разве что на въезде стоит какой-то длинный красный дом, вернее стоял…. Стела с названием города валялась прямо на дороге, непонятно кем поваленная, а от дома остался только фундамент, за дымящиеся развалины. Удивиться происходящему ни я ни напарник толком не успели. Потому что как только последняя фура каравана стала переваливать через мост, слева со стороны лесополосы раздались три слитных хлопка и кабина грузовоза взорвалась ярким клубом оранжево-чёрного пламени. Дальше я действовал почти машинально, накрепко вбитые рефлексы никуда не ушли, они просто дремали до поры, чтобы сейчас в очередной раз спасти мне и приятелю жизнь. Перегнувшись к пассажирской двери, я дёрнул стопор и одновременно нажал плечом, выталкивая Мишку наружу:

— На обочину! Уё… ай от машины в кювет, головы не поднимать!..

Обратным движением, скатываюсь с сидения и ныряю прочь из салона, стараясь перекатом уйти в противоположный кювет. Следующая серия хлопков оказалась почти неслышимой, поскольку сразу же последовало ещё три взрыва подряд, последний был точно в район левого заднего крыла "пятёрки". Ударной волной и жаром огня опалило волосы, уши заложило и рот наполнился запахами палёной резины и горючего. Стараясь уйти как можно дальше от расстреливаемой колонны, я зажал голову руками, чтобы хоть так защититься от визжащего в воздухе железного вихря осколков.

— Ду — дуух — та-та-та-та!

Подо мной мелкой дрожью затряслась земля, краем глаза я увидел, как вокруг возникают земляные фонтанчики. Теперь я точно знал, что это такое: кто-то сначала расстрелял колонну из автоматической тридцати миллиметровой пушки. А потом добивал уцелевших из курсового или башенного пулемёта. Что может сделать безоружный человек в чёрной униформе, так хорошо видимый на зелёном фоне невысокой, почти газонной травы? Только двигаться, катаясь по земле словно ужаленный.

— Трр — та — та-та! Ду — дуу — ухх!..

Пулемётчик особо не старался, видимо как и любого уверенного в себе человека, сидящего за рычагами мощного, сметающего всё и вся оружия, ситуация с беззащитной мишенью его забавляла. Пули ложились совсем рядом, впиваясь в землю со злым гудением, заставляя её дрожать как живое существо. Потом, всё моё тело сотряс неслабый удар, пришла резкая боль и темнота, но сознания я не потерял. Случилось то, что любой в схожей ситуации назовёт чудом. Катаясь по лугу, я провалился в недавно вырытую для каких-то хозяйственных нужд траншею.

— Бумм — аххх! Бум — ах! Бумм!..

Стрелку надоело меня убивать. Поэтому он накрыл то место, где потерял вёрткую мишень очередью из главного калибра. Сквозь ватную тишину и мозжащую боль, я мог расслышать только стрёкот пулемёта и новую серию разрывов, но они снова шли от дороги, где догорала наша колонна. Просто замереть и валяться в сырой полутьме было бы неправильно, поэтому встав сначала на карачки, а потом и осторожно распрямившись, я выглянул из своего нечаянного укрытия. Первым делом в поле зрения попала приземистая боевая машина расстрелявшая колонну. Деловито урча, непонятная гусеничная танкетка выворачивала из-под прикрытия деревьев, развернувшись в сторону шоссе. По прямой до неё было метров сто и это расстояние быстро сокращалось. Большого удивления не вызвал её внешний вид, хотя вроде бы ничего особенного. Угловатый короткий силуэт, тонкий стержень автоматической пушки и камуфляжные чёрно-зелёно-коричневые разводы на броне. Это точно, БМП. Только вот среди наших, даже самых современных я таких обводов никогда не встречал.[4] На левом борту ближе к носу трафаретные белые цифры "11" и ниже "42". Машина рыкнула и быстро пошла в мою сторону, орудийная башня скорректировалась и теперь тонкий ствол пушки с утолщением компенсатора смотрел точно в мою сторону. Не раздумывая, я резко присел зажав уши руками, ожидая что вот сейчас меня похоронят. Очередь из тёх снарядов на таком расстоянии это верная смерть. Внутренне сжавшись, где-то в душе я надеялся, что вот сейчас проснусь и всё это какой-то похмельный кошмар. В очередной раз дрогнула земля, зубы выбили во рту чечётку, а из прикушенного языка засочилась в рот кровь. Лишь мгновение спустя пришло понимание, что звук был в стороне от траншеи, как раз там, откуда приближалась БМП. Откуда-то пришла лихорадочная и глупая мысль, что вот это "наши" пришли. Но здравый смысл окончательно вытеснил остатки мирного расслабленного благодушия и я только расстегнул кобуру и вынул "мухобойку". Никто уже не придёт, "наши" по всему видно совершенно сдулись. Распрямившись снова, сжимая пистоль, я посмотрел вперёд выглянув из-за края заросшей травой траншеи. Снова мне очень сильно повезло: БМП замер на месте. Гусеница, часть фальшборта и передний ведущий каток оторвало взрывом, звук которого я слышал. Тут я различил в траве перед собой знакомый цилиндрический предмет. Это была противотанковая мина, ещё советского образца ПТМ.[5] И тут же вспомнилась вертолётная пара с контейнерами для "засева". Значит, "наши" всё-таки есть! В голове сложились фрагменты мозаики и я понял логику событий, хотя бы на данном отрезке реальности. Наши отступали, но командование и какое-то владение оперативной обстановкой сохранялось. Ведь кто-то же отдал вертолётам приказ, перекрыть опасное направление и засеять его минами. А раз "гостинцы", определённого типа, то и данные о противнике кое-какие тоже присутствовали. Это бодрит, прямо-таки вдохновляет где-то.

Сжимая пистолет, я рывком вылез из траншеи и метнулся к броневику, чтобы быстрее войти в мёртвую зону орудия и курсового пулемёта, если он там был. Адреналин обострил все чувства, сейчас хотелось только одного: убить танкиста. Словно опомнившись, башня начала проворачиваться вслед моему движению, а из-за броневика появился солдат. То, что это был солдат я понял мгновенно. Потому как в руках у него был автомат, а весь он упакован в камуфляж и уже поднимал оружие, чтобы пристрелить меня. Это был конец: нельзя остановиться, чтобы выстрелить по солдату, поскольку пулемётная очередь из БТРа просто хлестнёт по сектору и обязательно достанет. А солдат уже поднимает короткий автомат и тоже ловит меня бегущего по ломанной линии прямо в его сторону. Мир сузился до нескольких метров травы перед глазами и спокойного лица иностранного пехотинца. Надежда была только на то, что оба моих противника не успеют принять верное решение.

— Тах! — Солдат недоумённо дёрнулся и опуская оружие начал поворачиваться назад — Тах — Тах!

Трескучие, до боли знакомые звуки! Солдат повалился навзничь, а башня БТРа замерла словно бы в недоумении. Это было больше чем чудо, это уже судьба: звук мне показался знакомым, потому что я много раз слышал его на арендованном агентством стрельбище. Так звучит только Мишкина "сайга". Всё это я осознал только добежав до упавшего пехотинца, отбросив экзотическое оружие подальше от его скребущих в агонии рук. Бегло обыскав трепыхающееся ещё тело, я нащупал в кармашке его бронежилета интуитивно знакомый предмет. Массивный продолговатый цилиндр, по виду — наступательная граната. Доли секунды на то, чтобы осмотреть: ничего особенного, кольцо, предохранительный рычаг задержки всё как у нас. Не раздумывая вынимаю колечко и зажав предохранитель осматриваю корпус машины в поисках открытого люка. Ага! Задняя аппарель откинута, словно корабельный трап и я не думая долго, швыряю гранату внутрь десантного отсека. Но ничего не произошло, всё осталось как было. Запоздало пришла мысль, что вот они пробелы в образовании: не читаю газет, не выписываю нужных журналов, а то бы знал, что и как в этих импортных гранатах работает. Присев у борта я крикнул:

— Михась, это ты "фрица" приложил?

Сначала всё было тихо, только беспомощно жужжала гидравлика внутри вражеской танкетки. Потом послышался хриплый смех и изменившийся до неузнаваемости голос отозвался:

— Антоха, я уж думал…. — Голос приятеля дрогнул — Думал, что не свидимся больше! Ты как там?

— Нормально, жив пока. Сиди где сидишь, гады эти на мину нашу наскочили, но все вроде целы. Шарахнуть из пушки могут, не высовывайся, я чего-нибудь придумаю….

Всё вокруг стало заволакивать неизвестно откуда взявшимся туманом. Мне показалось, что это слёзы застилают глаза, но через секунду стало ясно — дым валит из десантного отсека БМП. Я поднялся и чуть пошатываясь обошёл машину с тыла. Дым валил из отсека застилая всё вокруг непроницаемым белёсым покрывалом. А секунду спустя, верхний люк открылся и на землю, спиной ко мне спрыгнул танкист, которого я тут же отоварил рукоятью пистолета. Охнув, человек как подкошенный рухнул на траву. Вынув из брюк ремень, скрутил "фашисту" руки за спиной и отошёл от танкетки, на случай если полезет кто-то ещё. Так и случилось: открылся другой люк в палубной носовой части корпуса и наружу стал выбираться ещё один танкист. Снова повторилась процедура с первым пленником, только этого я просто оглушил, ремней на всех не хватило. Перевернув на спину первого пленника, я расстегнул на нём матерчатый кевларовый ремень с пластмассовыми пряжками и уже им спеленал мехвода, а это несомненно был он. Дым становился всё гуще, но из железного коня больше никто не показался. Справедливо решив, что лучше отойти подальше от чадящей жестянки, подхватив за шкирку первого пленника, я стал оттаскивать его к шоссе, где залёг Михась. От дороги послышались радостные крики, ко мне спешило сразу трое артельщиков: собственно Михась, Варенуха, и самый наш младший охранник — Андрей. Быстро кивнув товарищам по несчастью, я указал им на чадящую машину и сквозь зубы проговорил:

— Там возле левого борта ещё один "фриц" лежит, тащите его сюда….

Оставив пленного, я присел рядом на траву, впервые как оказалось за последние полчаса, переводя дух. Ещё раз посмотрев на окутанную плотным облаком медленно рассеивающегося дыма боевую машину, я только сейчас сообразил, что несмотря на общее положение полной жопы, где-то мне очень сильно ворожит удача. Вместо обычной осколочной гранаты, мне попалась под руку какая-то дымовая шашка. Брось я внутрь БМП настоящую гранату, вполне возможно, что сейчас я бы на травке не отдыхал. Как минимум опять словил бы контузию и осколочное ранение, боекомплект штука непредсказуемая. Мелкое везение на фоне крупных неприятностей всегда казалось мне насмешкой судьбы. Мир рухнул так обыденно и неотвратимо, что не осталось сил изумляться и мало-мало погоревать над утраченным благополучием. Прошло каких-то двадцать минут, а мне показалось, что минуло лет сто, так всё было долго и…. Страх только сейчас охватил всё моё существо, стало ощутимо потряхивать. Оглянувшись назад, я увидел, что нашему конвою пришёл конец: все три фуры покорёжены взрывами, грузовые отсеки издырявлены пулями и местами пробиты снарядами. Грузу хана, это однозначно. И тут меня пробрал нервный смех, но я не дал ему выбраться наружу, задавил кашлем. На плечо легла ладонь пахнущая соляркой, это был Варенуха, в руках водила держал кроткий автомат подобранный у иностранного покойника, а на голове браво сидел шлем в камуфляжном чехле, с болтающимся ремешком.

— Антон Вячеславыч, там ещё один под танком хоронился — Голос у единственного из оставшихся в живых водил дрожал от страха, глаза растерянно и с надеждой смотрели на меня — Так я его монтировкой зашиб, мне за это ничего не будет?

Человек только что убил врага, пришедшего в его страну с оружием в руках и чуть не поджаривший его самого. Всё, что его волнует, это уголовная ответственность перед наверняка уже несуществующей властью, позволившей этому самому врагу прийти и попытаться убить этого законобоязненного пожилого трудягу. И как мне, тоже едва спасшемуся, от такой же незавидной участи ему ответить? Собрав остатки спокойствия, вдруг неожиданно нашедшимися где-то в закоулках сознания, я как мог уверенно сказал:

— Ничего не будет, вот выберемся из этой передряги. Может даже потом спасибо скажут или там медаль какую сочинят.

— Это… — Варенуха уже понял что случилось, но остатки мирного сознания всё ещё не отпустили его здравый смысл на волю — Это же типа самооборона была….

— Нет, Виталий Семёныч — Тут я даже подивился, как легко у меня выскакивают эти слова — Это не самооборона, это самая настоящая война.

Варенуха только пожал плечами и присел рядом. Умом, наверное, он тоже понимал: вот вражеская техника, вот нерусские солдаты; а вот мы, четверо не понять как выживших мужиков. И теперь уже все мы сделали свой выбор, даже толком не осознавая его последствий. Они пришли, чтобы обеспечить себе хорошую жизнь, а для этого, нужно убрать всё что мешает. Мы все должны умереть, потому что стали этой самой помехой на пути нового гегемона, высшей расы. Теперь выбор для нас стал очевиден, пусть и маячил он в подсознании каждого, кого иностранцы называют "русский". И мало кого из новых хозяев волнует блеяние отдельных селян, что они вроде как самобытные и не совсем русские, а совершенно напротив. Всех, кто живёт на бочке с нефтью, всякой рудой и драгоценными камнями, просто решили вычеркнуть, раз мы отказываемся вымирать сами. Свободный мир устал ждать, им надоели полумеры. В очередной раз пришли охотники за шкурой ещё живого, но уже сильно подраненного медведя. Всё стало предельно просто: мы убиваем их, чтобы спастись, или они добивают нас. Значит, будем сопротивляться. Поднявшись с земли, я пинком взбодрил связанного танкиста, своего первого "крестника" на этой новой войне. Буднично отметив, что это второй раз, когда я поневоле оказываюсь приглашённым в чужой балаган. Танкист выгнулся и что-то залопотав попытался сесть, но снова упал. Тогда я взял его за шкирку и рывком посадил так, чтобы его лицо оказалось напротив, когда я присяду вровень. Споро обыскав пленного я выложил всё найденное горкой и присел рядом перебирая трофеи. Припомнив все свои знания, начал выстраивать линию разговора, стараясь произносить иностранные слова медленно и чётко. Глядя в удивлённые серые глаза выделяющиеся на круглом веснушчатом лице иностранца, спросил:

— Кто ты такой? Говори правду и тебе оставят жизнь.[6]

Вздрогнув, иностранец удивлённо посмотрел на меня. Он не ожидал, что чумазый мужик в непонятной чёрной униформе знает его язык. Безошибочно, я заговорил с пленником по-английски. С того самого момента, как только закапывал трупы крестьян, у меня не было сомнений в том, какой враг на этот раз пришёл на мою землю.

— Специалист второй группы первого отделения, отдельного сапёрного взвода 172–ой пехотной бригады Эд Мастерс — Без запинки отчеканил пленный — Личный номер….

— Американец?

— Да.

— К какой базе приписана ваша часть?

— Форт Уэйнрайт, Аляска.

В кино американцы постоянно скалятся, словно услышали что-то смешное или нечто прикольное вот-вот произойдёт. Но этот конкретный янки, был просто слегка ошеломлён тем, что его взяли в плен непонятные аборигены. Долговязый, худой с рыжевато-каштановыми волосами, сбритыми почти под "ноль". Пока он в ступоре, я продолжал спрашивать:

— Русские, поди в родне имеются?

Солдат с явным сожалением отрицательно замотал головой. В его понимании, если бы в роду у него действительно проскакивали русские, это вроде как плюс. Он не знал, что к иностранцам, пусть даже и врагам, у нас всегда относились мягче. Другое дело тот, кто понимал и нарочно пришёл убивать тех, кто с ним одной крови. Взволновавшись, что бонуса не оказалось, пленный уточнил:

— Нет, я сам из Сиэтла… Вы правда меня отпустите?

Я уже знал, как поступить с "языком", поэтому с чистой совестью его успокоил:

— Отвечай на мои вопросы честно и тогда непременно отпущу. Когда началось вторжение, где направление главных ударов?

Откашлявшись и собравшись с мыслями, специалист Эд Мастерс стал подробно излагать всё, что ему было известно. Такая сговорчивость была понятна он всерьёз не верил, что его рассказ может хоть как-то повредить.

— Чем занимаетесь в Болотном и конкретно здесь?

— Мы выдвинулись для оценки размеров минных заграждений, поставленных ру… вашими лётчиками вчера с вертолётов. В городе — Тут американец замешкался, подбирая нужные слова, но снова продолжил — Города больше нет, согласно директиве объединённого командования, все населённые пункты подвергаются принудительной санации.

— Полностью, значит, срываете: Людей вы газом травите, это я видел.

— Нет! — в голосе пленного читалось искреннее возмущение — Это делают представители военных подрядных организаций. У них есть техника и специальные средства. Мы армия, мы воюем только с солдатами.

— Это все говорят. Я верю, успокойся — Я через силу заставил себя улыбнуться и поощряющее похлопал янки по плечу — Пока ты всё делаешь правильно, это ещё на шаг приближает тебя к свободе. Что ещё делаете?

— Мы собираем и складируем трофейное военное имущество, помогаем в оборудовании чекпойнтов и пунктов снабжения. Регулярных войск не так много, в основном контрактники из частных компаний. Они несут охрану и…. Осуществляют санацию присоединённых областей.

А вот это уже была хорошая новость, значит, где-то поблизости есть склад трофеев. Может быть есть и пленные, правда в этом случае стоит поторопиться. Вряд ли пленных берут надолго, раз целые города уничтожают под корень. Подержат суток трое, а потом рассортируют и в расход.

— Где ближайший такой "чекпойнт", далеко отсюда?

— Пока только временные строения, армия всё ещё в движении. На юго-западе есть временный аутпост. Там десять человек охраны, два отделения чистильщиков. Они зачищают э… небольшие населённые пункты. Есть два ангара заняты под складские помещения.

— Как вооружены эти наёмники?

— Два единых пулемёта на въезде в периметр — Пленный совершенно успокоился. Уверенность в том, что я сдержу своё слово, спокойный тон беседы, всё это способствовало откровенности — Один в насыпной ячейке справа от ворот, другой слева на дозорной вышке. Наёмники вооружены кто чем, фирма их снабжает за свой счёт. Видел штурмовые винтовки, похоже швейцарские SIGи. Каски, бронежилеты…. Кроме этого есть ручные гранатомёты, ими они… это основное оружие для санации.

Я вспомнил деревню и вытоптанную площадку, где стояло человек пять-шесть. Так значит всё-таки гранатомёты. Нечто похожее прежде видеть приходилось: у нашего ОМОНа такие появились года два-три назад. Теперь механизм был понятен, нужно было заканчивать разговор, пленный больше ничего не знает. Бесполезно спрашивать такого про планы командования и как всё начиналось. Максимум чего я добьюсь, это пересказа о погрузке в самолёт или на корабль и всяких мелких стычек с остатками нашей армии. Можно лишь залезть в его танкетку и посмотреть на боевой компьютер. Я слышал, что есть у них такая штука: глядишь на экран и видно где ты сам, а где соседи. Всё в реальном времени, плюс этот пиндос может всё показать где и кто находится. Взяв пленного за шкирку и подняв на ноги, я показал на покинутый БМП:

— Покажи мне на карте где этот аутпост, специалист Мастерс и мы вскоре разойдёмся. У тебя есть свои дела, а я пойду решать свои. Долгов много накопилось, а свои финансовые дела я держу в тонусе.

— Да-да, конечно, с деньгами шутить не следует. — Явное облегчение читалось на лице американца — Я всё вам покажу.

Когда мы так вот мило беседуя, дошли до броневика, дым уже рассеялся. Граната прогорела, оставив только специфический запах. Возле бронемашины стоял Михась и о чём-то спорил с Андреем. Увидев меня, оба затихли, с ненавистью смотря на американца. Андрей не удержался и подскочив к пленному занёс карабин, чтобы ударить. Пленник присел, но я успел перехватить руку парня с оружием на последней фазе замаха.

— Ты чё творишь, молодой?!

Парень был сильный, но я взял опытом, притворно поддавшись. А затем с подсечкой и толчком корпусом назад, вырвал "сайгу" у него из рук. Бросив оружие поймавшему его за ствол Михасью, я бросил уже вталкивая пиндоса в чрево "брони":

— Миша, держи этого народного мстителя, пока он дров не наломал. Мне с "языком" кой-чего прояснить надо. А ты лезь в будку — Толкнул я вперёд замешкавшегося штатовца — Включай компьютер, будем обстановку изучать!..

Внутри было чуть просторней чем аналогичной нашей машине, больше света и веяло прохладой, урчал кондиционер. Пробравшись в кресло, очень удобного вида, Мастерс тронул шарик трекбола в центре миниатюрной изогнутой клавиатуры и небольшой экран перед ним осветился. До этого, компьютер тоже был включен, но видимо был в режиме ожидания. Присмотревшись, я узнал дорогу, различил границы лесополосы и даже отметку обозначавшую саму БМП. Пленный крутанул шарик и изображение приблизилось: теперь я видел две отметки внутри чёрной, красную и зелёную и две отметки за пределами "коробочки", тоже красного цвета. Тревожно как-то стало на душе и я показал на метки:

— Что это такое, специалист?

Тот испуганно втянул голову в плечи но превозмогая страх, всё-таки ответил честно:

— Метки GPS системы, они улавливают сигналы с моего радиомаяка, посылая метку на тактический дисплей и к капралу Пирсу, командиру отделения.

Я специально медленно вынул свой сотовый телефон и отщёлкнув заднюю крышку, вынул аккумулятор. При взгляде на дисплей компьютера я убедился, что одна метка пропала. Так же спокойно и не оборачиваясь, я крикнул топтавшимся у входа товарищам:

— Мужики, сотовые телефоны говорят пиндосам где мы находимся. Выньте батарейки, трубы тоже лучше уничтожить. А ты, специалист, показывай — Я снова ласково глянул на американца — Всё по порядку показывай, где этот аутпост, как туда лучше будет пройти. Попутно изложи мне, если знаешь, как долго мы с вами уже воюем, а то в глуши живём, радио — телевизор не глядим…

Парень заговорил. Многое из того, что я услышал, было похоже на бред, но живое подтверждение и трупы на дороге и в деревне это очень весомые аргументы. По словам пленного, вторжение готовилось уже более трёх лет. Переформировывались части, налаживалось взаимодействие с союзниками. Но русскую разведку это особо насторожить не могло: планов вторжения было запущено более двух десятков. Указывались разные сроки, направления ударов всё время варьировались. Представляю себе кипящие мозги наших аналитиков, когда вот они планы, а их не один и даже не десять. Армия, которую постоянно лихорадит от перестроек и перестановок, вооружённую давно неремонтируемой техникой не смогла бы обеспечить отражения даже пары таких согласованных нападений. Попутно у жадных чинуш выторговывались права на транзитные коридоры для всяких миротворческих грузов, которые возили военные грузовые "борта" и корабли. Количество транспорта всегда было не слишком большим, поэтому тех, кто предупреждал о возможности транспортировки сил вторжения таким способом, просто поднимали на смех. Но в результате, в один прекрасный день, кораблей и самолётов стало гораздо больше. С неба посыпался десант, с аэродромов сопредельных стран поднялись в небо бомбардировщики, а с моря ударили "случайно проплывавшие мимо" флотилии боевых кораблей. Момент был выбран не случайно: агрессия началась как раз в тот момент, когда в России в самом разгаре было полное переформирование военных округов, части меняли пункты дислокации, а единое командование ещё толком не освоилось с тем, что оказывалось у них в подчинении.

Враг оказался везде: подобно реке в половодье, войска противника обтекали крупные очаги сосредоточения дезорганизованных, но всё ещё способных драться российских войск. Лишённые связи, не владеющие оперативной обстановкой, российские вооружённые силы почти повсеместно оказались в окружении. Отрезанные от командования и баз снабжения, многие сопротивлялись не долго. Но страна всё ещё сражалась: крупные очаги сопротивления были в центральной России, на Дальнем Востоке. Вопреки ожиданиям и явному приглашению, Китай не вмешался, ограничившись только лишь передвижением к границе частей постоянной гоовности. Японцы сунулись было на Сахалин, но получили неожиданный жёсткий отпор сил местного размещения и быстро ретировались не сняв, однако, осады. Ядерного оружия никто применять не собирался, поскольку война затевалась именно за территории и ресурсы. Где-то в душе, я понимал почему всё спланировали именно так: на загаженной радиацией земле добывать ресурсы гораздо дороже. Поэтому в ход шли боевые мутагенные вирусы и новейшие отравляющие газы. Вирусы само собой дохли через определённое время. Газ убивал только людей, рассеиваясь на огромные территории, но после тридцати сорока минут — разлагался на безвредные компоненты. Землю можно использовать, лес пилить, а воду разливать в бутылки и продавать как экологически чистую. Как бы чудовищно это не выглядело со стороны местных жителей, новых покорителей мира это не волновало. Отбросив начинающую захлёстывать сознание ярость, я снова улыбнулся как можно более естественно и продолжил расспросы. Но больше пиндос ничего толком рассказать не мог и мы вернулись к текущей обстановке, которой он владел не в пример более уверенно.

— В районе бывшего города Мошково — Продолжал сыпать фактами пленный — Будет создана база западносибирского оперативного командования оккупационных войск Альянса. На базе будет расквартировано две пехотные бригады, одна типа "Страйкер" — регулярные войска, вторая имеет статус вспомогательной, состоит из сотрудников контрактной службы.

— Наёмники?

— Да, это будет более точно — Иностранец слегка сконфузился но поспешил дополнить — Там состав очень пёстрый: много выходцев из восточных стран Европы, в основном поляков и албанцев. Кризис, работы нигде нет.

— Угу — Я понимающе кивнул головой, чтобы скрыть гримасу отвращения — Бедные поляки и несчастные албанцы теперь поедят досыта.

— Во вспомогательных частях свой рацион — Не понял издёвки пленный — Но кормят сносно, никто не голодает.

— Это всё хорошо, скажи специалист, а на бумаге такой карты у тебя нет?

— О, в этом нет необходимости, но я могу распечатать прямо отсюда, тут есть принтер.

Уже устав удивляться, я просто поощряющее кивнул и через минуту у меня была чёрно-белая распечатка текущей обстановки. Тут были отмечены все объекты где разместились захватчики, обозначены маршруты движения и районы назначенные для санации. Теперь пришла пора прощаться, поскольку американец скорее всего вызвал подмогу и скоро ремонтники, а значит как минимум ещё человек пять-шесть хорошо вооружённых солдат будут здесь. Выведя пленного из бронемашины, я повёл иностранца обратно к обочине. Где сидел Варенуха и воинственно тыкал стволом трофейного автомата в очнувшегося уже второго пленника. Взмахом руки я подозвал его и остальных артельщиков. Вынув из кобуры служебный пистоль, я демонстративно передёрнул затвор и выстрелил в ногу второму пленнику. От резкой перемены обстановки рыжий специалист присел, в недоумении оглянувшись на такого ласкового до этого момента русского. Подстреленный танкист просто орал от боли, выгибаясь дугой, не в силах даже зажать рану рукой. Я подошёл к раненому и прижал его туловище ногой, наступив ему на грудь. Буднично обернувшись к опешившим товарищам по несчастью и побелевшему от осознания возникшей угрозы рыжему специалисту.

— Миша, придержи рыжего пиндоса, чтобы не дёргался. Сейчас будем проводить воспитательно-разъяснительную работу среди оккупантов.

— Не бойся, специалист Эд Мастерс из Сиэтла — Повернулся я с той же тёплой улыбкой что и полчаса назад к американцу — Я своё слово сдержу и буду держать его впредь. Теперь всякий раз, как мне случится взять в плен больше одного врага, ровно одного из вас я буду отпускать, чтобы рассказали своим начальникам и друзьям о том, что видели.

Отпустив подвывающего от боли пленника, я подошёл к оторопевшему специалисту и указал стволом пистолета на лежащего ничком танкиста. В лазах недавнего собеседника плескались целые озёра животного страха, теперь он не верил ни одному моему слову. Но на это и был расчёт.

— Твой соотечественник пришёл на мою землю убивать, как и ты. Вам мало оказалось своей страны, и вы решили попробовать захватить чужую. Не осуждаю вашего решения, все тут взрослые люди. Но вот как быть с теми детьми и стариками, которых твои люди потравили газом как тараканов? Как быть с сожжёнными заживо жителями того города, что был за этим лесом и городами далее по дороге? Вы решили, что им нет места на земле, приняли на себя такую ответственность. Теперь я, и сотни людей таких как я, заставят вас заплатить за такое решение. Не всех ещё купили и не всем запудрили мозги, расскажи об этом своим друзьям и командирам. Отныне я не дам вам покоя и буду убивать, где бы не встретил. Отдельно скажи наёмникам, что их я в плен брать не буду, раз записались сеять смерть за деньги, облегчать им их работу я не буду. Теперь каждый цент жалования придётся отработать по полной. Придётся повоевать, раз пришли вы сюда за этим.

Оставив перепуганного иностранца, подошёл к его притихшему сослуживцу и рывком поставил пиндоса на колени. Потом приставил ствол к затылку сжавшегося и уже ничего не соображающего танкиста.

— Этот умрёт легко, я его просто пристрелю. А вот следующих кого поймаю, буду поить бензином и заставлю жрать землю.

После этих слов, я буднично нажал на спуск, хлопнул выстрел, прошедшая навылет пуля выбила на траву частички мозга и осколки кости перемешанные с кровью. Танкист упал, по телу прошла лёгкая судорога, запахло дерьмом и мочой. Причём обмочился и рыжий специалист, которого Михась тут же отпустил. Пленный рухнул на траву и завыл, бормоча какие-то слова. Я же спрятал пистолет в кобуру и обернулся к своим товарищам, тоже опешившим от всего произошедшего. Я их понимаю: одно дело убить в горячке боя. И совсем другое — пристрелить такого беззащитного на вид пленника.

— Мужики, не надо стоять столбами и видеть во мне Гитлера. Они пожгли три города, уничтожили пять деревень и два больших посёлка! В округе нет живых людей кроме этих импортных упырей. Пленных и сообщников не берут: рабы им без надобности, а прихвостней почитай что вся Европа. Они как на пикник, всё с собой сюда тащат. Поймите, мы им ни в каком качестве не нужны, все, кто живёт в России — балласт. Наша армия ещё сражается, не все продались и сбежали, кое-кто дерётся на Урале и в Приморье. У нас единственный выход: сопротивляться, грохнуть как можно больше этих — Я пнул мёртвое тело танкиста — Тогда они будут бояться и попятятся. Нужно драться, так дольше проживём и если не победить, так хоть чутка сквитаться получится. Если кто со мной — пошли, если хотите на убой — сядьте возле трупов, скоро их дружки сюда приедут и нагрузят вас свинцом. Так как оно будет, мужики?

Все трое стояли неподвижно, время от времени то один то другой бросали короткие взгляды на убитого мной американца. Рыжий специалист просто сидел на земле и тонко подвывал, его мир перевернулся. Убивать глядя в окуляр танкового прицела, или нажимая кнопки где-то за пультом в уютной темноте бункер, гораздо проще если не думаешь, что однажды это может произойти и с тобой. Вся накачка военных психологов пошла прахом, американец реально понял, что не только он может отнять жизнь, но и ему вполне свободно могут вот так буднично вынести мозги. Первым очнулся как ни странно водитель Варенуха. Поправив каску, он вышел вперёд и встал рядом со мной. Много всего навалилось на этого кряжистого, рыхловатого мужика. Коротко стриженные остатки волос на почти лысой, круглой голове топорщились придавая хозяину одновременно комичный и решительный вид.

— Я с тобой пойду — Водянистые, светло — карие мутноватые глазки водилы отчётливо сверкнули под кустистыми бровями — У меня жена и внуки в Нижнеудинске…. Как думаешь Антон, может, выжили?

— Про Нижнеудинск у этого — Я кивнул на специалиста — Ничего выспросить не удалось, будем надеяться, что кто-то спасся, Виталий Семёныч. Помнишь, как мимо колонны утром джип промчался? Может тот, кто за баранкой был, чего-то знал и нарезал в безопасное место. А это как раз в наших краях. Надежда есть всегда, я так считаю. А вы бойцы, что скажете?

Андрей молча сел рядом с американцем и отрицательно замотал головой. Карабин у него предварительно забрал Михась, поэтому я не беспокоился. Но в последний раз попытался урезонить парня:

— Андрюха, они же грохнут тебя прямо тут, не дури!

— Мне всё равно…. Пусть убивают… устал я. Не могу так как вы. Может, миром всё закончится, может это учения какие-то совместные и всё образуется. Отстаньте!..

Взгляд у пацана был совершенно дикий, полный безумного отчаянья. Ещё когда он начал кидаться на пленного, я подумал, что с парнем будет много хлопот. Такой взгляд и полубезумные речи мне приходилось слышать, обезумившие от безысходности бойцы, либо ложились на землю и тихо умирали, либо встав в полный рост шли вперёд, опустив руки пока чеченцы не пристрелят. Остановить такого шатуна нереально, только зря тратить время и силы — всё одно встанет и пойдёт на зов свихнувшегося подсознания. Не став тратить больше времени, я повернулся к приятелю:

— Ладно, как скажешь. Михась, ты тоже решил сдаваться идти?

Мишка сильно изменился с того момента, как мы вместе пошли за трактором в деревню. В коротко стриженой шевелюре более отчётливо стали проглядывать седые пряди, морщины явственно проступили на лбу, под потухшими глазами собралась в подглазных мешках нездоровая синева. Грязная, прожженная в нескольких местах чёрная униформа висела мешком, но руки крепко стискивали карабин. Ничего не говоря, приятель шагнул в мою сторону и тоже встал рядом.

— Ладно — Облегчение немного более явно сквозило в моём голосе, что ни говори, а одному начинать карьеру мстителя не так сподручно — Тогда давайте собираться, скоро приедут ремонтники. Им нужно приготовить сюрприз. Виталий Семёныч, пойдём со мной к броневику, его надо как следует подготовить. Михась, ты собери все патроны что у нас есть, обыщи ещё раз трофеи, на предмет чего-нибудь полезного и жди тут.

Подойдя к скорчившемуся на земле американцу, я легонько ткнул его носом берца в бок. Тот дёрнулся как от удара током и проворно отполз на пару шагов. Успокаивающе подняв ладонь невооружённой руки, я снова перешёл на английский:

— Тебе лучше идти к своим, специалист. Видишь того старого русского, что пошёл к твоей машине? — Я указал украдкой на бегущего к БМП Варенуху — Не хотел тебе говорить, но он старый коммунист и не одобряет того, что я решил тебя отпустить.

На лице пленного проступило понимание, сменившегося мертвенной бледностью и ещё одним приступом ужаса. Вскочив, американец выжидательно посмотрел на меня.

— Беги по шоссе, на северо-запад, я отвлеку коммуниста. Минут двадцать у тебя будет, чтобы добраться до леса, беги!

Уговаривать иностранца не пришлось, пленник запинаясь и падая, резво припустил по обочине в указанном направлении, поминутно оглядываясь, видимо ожидая выстрела в спину. Смотря вслед удаляющемуся специалисту, я впервые за сегодняшний день испытал чувство, что всё стало хоть немного налаживаться. Первый шажок к непомерной для теперь уже троих оторванных от дома и соотечественников "лишних" людей, сделан. Пусть пока маленький и микроскопический в масштабах развернувшейся трагедии, но из таких вот эпизодов и складывается победа. Как только его долговязая фигура скрылась за пригорком, я ускоренным шагом двинул к БМП, чтобы помочь Варенухе с устройством сюрприза. Пленника я отпустил не зря: если мы собираемся действительно регулярно доставлять амерам неприятности, то следует также давить на психику. Этому я научился в Чечне, где нечто подобное делали местные духи. Такой приём оказывал сильный деморализующий эффект, особенно на новичков. Молодые с ужасом слушали переходящие из уст в уста рассказы об издевательствах боевиков над пленными. Лекарство как всегда было в подобном: как только убиваешь своего первого духа, страх прячется в самый угол подсознания и лишь делает тебя сильнее. Но я надеялся, что с амерами всё будет иначе. После войны я стал интересоваться, как подобные вещи переносят солдаты в других странах. Вьетнамский опыт меня особо не вдохновлял, народ в семидесятые годы был крепче, чем в девяностые. Ещё жива была память о прошедшей войне с фашистами, боевой дух американцев даже на первый взгляд казался очень высоким. Другое дело последующие войны с арабами и афганскими духами. Часто приходилось читать и слышать, как люди сходят с ума от боевой усталости, просто на ровном месте. Без выхода на боевые, сидя на каких-нибудь хозработах или чиня технику в автобате. А условия в лагерях американских вояк гораздо лучше, чем были у нас в том же Афганистане. Вникая в проблему глубже и читая сообщения в новом интернет изобретении — живом журнале какого-нибудь ветерана из американской Алабамы или английского Саутгемптона, я начинал понимать разницу. Западные люди слишком привыкли к комфорту и долгой жизни, наполненной лишь мелкими неприятностями. Так или иначе, всё можно решить и снова существовать не напрягаясь. Приходя на войну, такой человек думает, что попал в видеоигру, где в любой момент можно нажать на паузу и всё прекратится. А когда приходит понимание, что это шутки кончились, стресс выдавливает из западного человека всю волю к победе. Я не говорю про всяких киношных "рэйнджеров" и бравых "маринс", этих наверняка мало и им и так хватает забот и дел. Мы же будем иметь дело с наёмниками, которые особо рисковать не желают и с военными из строевых частей. Эти в массе своей жиже по духу и не так сообразительны. Конечно, есть у них всякая техника, они организованы и прекрасно вооружены. Но вот тут мы и будем работать над тем, чтобы эту идиллию нарушить. Внести диссонанс, заставить бояться и как следствие совершать ошибки, паниковать. Только так можно попробовать выжить самим.

В последний раз глянув на впавшего в ступор Андрея, чёрной запятой выделявшегося на фоне зелени луга, я повернулся к артельщикам, и увиденное стало ещё одним позитивным импульсом. Оба были заняты делом: Михась сортировал патроны к двум разложенным на его куртке карабинам, а водитель Варенуха вылез из недр подбитой БМП показал мне измазаны в чёрной смазке правый кулак, с отогнутым вверх большим пальцем.

— Я тут чего придумал — Водила спрыгнул на землю и стал водить корявыми пальцами в воздухе, объясняя идею — Трупы можно внутрь прибрать, аппарель закроем изнутри. Ты говорил, Антон, что у них в форме радио вшито?

— Маячки навигационные, и что?

— А то — Варенуха хитро оскалился, сверкнув железной фиксой — Аппарель я закрою, а к боекомплекту гранату привяжу. Станут оне люк открывать и всем тут же хана!

Идея показалась мне здравой и я пошёл вместе с водилой снова к дороге откуда мы споро дотащили труп казнённого танкиста и сложили его в десантный отсек танкетки, где уже вповалку лежало ещё двое американцев, прибранных невольным изобретателем чуть раньше. Приладив к люку найденную среди прочего трофейного хлама осколочную круглую гранату, соединённую с отрезком тонкой медной проволоки, мы совместными усилиями закрыли бронемашину наглухо. Механизм аппарели водила испортил изнутри, поэтому вручную снаружи её уже не опустить. Если ремонтники будут ломиться внутрь, так и так придётся открыть один из трёх люков, соединённых проволокой с гранатой. Отойдя на десяток метров от подбитой машины и придирчиво её осмотрев, было решено, что и так сойдёт. А буде пиндосы заподозрят неладное, так значит и у них бывает в жизни светлая полоса. Сейчас более всего меня, как молчаливо избранного лидера нашей маленькой партизанской группы, волновали более насущные вопросы. По словам Михася, патронов было меньше чем два штатных магазина на ствол. Для солидного боя не хватит и уж тем более с таким арсеналом: два полуавтоматических "укорота", да пара таких же восьмизарядных маломощных пистоля, это не артиллерия. Но в нашем случае, хорошо, что хоть это есть.

Уйдя от бронемашины, мы взяли направление строго на запад, ориентируясь по меткам на распечатке и встроенному в мои часы компасу. Штука удобная, покупал для охоты, чтобы не мыкаться по лесу в случае чего. Бывалые говорили, что мол, компас в часах — вещь бесполезная, декор да и только. При этом они многозначительно потрясали "луковицами" солидных приборов стоящих немалых денег, а кто-то даже хвастался новомодными электронными приборчиками спутниковой навигации. Я не спорил, уважая чужие причуды, но всегда делал по-своему. Когда делаешь ставку на мобильность, всегда в чём то проигрываешь, но достигается главное преимущество: всё своё ношу с собой. Поэтому вот сейчас, у меня был не такой точный, но компас, а в кармане лежал пусть и не тесак, но хороший складной нож. Поэтому и не заблужусь и в случае чего, будет чем хлебушек порезать. Нож тоже всегда ношу с собой, даже если иду за хлебом. Знакомые, ну из тех, что говорили про компас, опять не одобряли, считая это блажью и чудачеством. И снова я не обижался, поскольку ножик этот был дорог мне как память. Чёрная, роговая рукоять и широкое семнадцатисантиметровое стальное лезвие. Обычный складной нож, взятый в качестве трофея во время дежурства на концерте заезжей знаменитости. Парень, у которого я отнял "железку", затеял драку с приятелями у касс, по счастью никого не порезал. Менты из оцепления вмешиваться не хотели, боялись связываться с поножовщиной, а я вписался. В результате получил отличный ножик и премию от тогдашнего начальника смены. Трофей потом оказался чем-то очень редким, один продавец из охотничьего магазина где я всё время покупаю патроны и кой-чего по мелочи, даже предлагал за нож четыреста баксов. Но есть у меня такая черта — за деньги друзей не покупаю и тем более не продаю.

Хуже всего в нашем отряде было с едой и питьевой водой. Вся наша провизия и вода в канистрах, сгорели во время нападения и с фур ничего спасти не удалось. Груз наш в этот раз был вообще штукой бесполезной — мебель и сантехника. Поэтому тут тоже поживиться особо не вышло. В броневике мы разжились упаковкой из четырёх пластиковых полулитровых бутылок, на этикетках которых была надпись "Эвиан". Ниже сообщалось, что это чистая минеральная газированная вода. Были ещё рационы в белых блестящих термопакетах, да четыре шоколадных батончика. Этого должно было хватить дня на два, но при всей экономии, нам предстояло скрытно идти ускоренным маршем, до базы карателей около двухсот километров. Это само по себе не так просто, а ещё и была вероятность, что амеры снарядят погоню. Но последнего я мало опасался: ну поищут нас по округе, может даже вызовут ещё каких-нибудь специалистов по отлову партизан, так это когда ещё будет. Потом допросив отпущенного нами пленного и сверив его показания с теми, что выжмут из бедолаги Ильинского поймут, что мы случайные люди. Может быть сориентируют наёмников с "опорника", куда мы сейчас идём, а может и вообще забьют на поиски. Это же не кино, тут все заняты своим делом и чужой "гемор" никому не нужен. Серьёзных неприятностей я ожидал только с неба. В последнее время, по новостям и от продвинутых молодых коллег, приходилось слышать про хитрые беспилотные аппараты, на которые у амеров, судя по всему, была вся надежда. Если на базе откуда приехал на "броне" специалист Эд, есть пара-тройка таких птичек, дело может обернуться кисло. По слухам, эти самые беспилотники, вполне смогут выследить группу людей с воздуха и пульнуть чем-нибудь смертельным, либо расстрелять цель из бортовых пушек — пулемётов. В лесу от тепловизоров не укроешься, аппаратура там стоит такая. Что по спектру атмосферы найдут место, где прячется дышащая кислородом тварь размером с человека и по примерным координатам позвонят. Артуха[7] у нашего, теперь совершенно вероятного противника работает очень хорошо. Неприятные мысли кружили в голове, одним словом. Но артельщикам я ничего этого говорить не стал. Мужики только-только обрели некий смысл жить дальше, пугать их новыми напастями будет совершенно не правильно. Забрав у Варенухи импортный "ствол", я кое-как отсоединил магазин, выщелкнул оттуда все патроны и опять же как мог разобрал оружие на части. На последок просунув тонкий ствол автомата между катком и опавшей гусеницей БМП, согнул ствол специальной буквой "хрен выправишь". Себе оставил только прицел, который вполне может заменить бинокль на первых порах. Взамен утраченного трофея, дал водиле карабин покинувшего нас Ильинского, благо с ним Варенуха умел обращаться. Может быть, это импортное чудо, было лучше и наверняка точнее и современней "сайги", спорить не стану. Но в бою лучше использовать то, что знаешь, война не любит невежества. Что-то подсказывало, что для изучения матчасти пендостанской армии у нас ещё будет уйма времени.

Глава 2

Россия. 26 июля 2011 года. Юго-восточная окраина бывшего посёлка городского типа Тогучин. Аутпост охранного агентства "Блэкстоун — Сауз". Бывший сотрудник иркутского ЧОП "Булат", Антон Варламов. Акция возмездия "номер раз".

Трое суток без сна и с короткими перерывами на отдых, мы шли по лесам, в направлении указанном пленным американцем. Как я и предполагал, нас не преследовали, или поиски велись в совершенно ином направлении. За все эти четверо суток, мы словно оказались в туристическом походе. Лес стоял пустой, пару раз я видел следы медведя, Михась подстрелил пару рябчиков и мы их запекли в глине. Неожиданно легко удалось пополнить запас воды и даже вымыться в небольшом ручье, который неизвестно куда бежал, радостно журча. Природа напоминала нам, что война это вообще глупости, вечно только это вот вековое великолепие, а мы люди только всё портим. Плутать особо не пришлось, компас исправно отмерял маршрут, не давая сбиться с пути. Лёгкие, в титановом корпусе и с солнечной батарейкой, корейской сборки "котлы" никогда не врали больше чем на пару секунд в трое суток и даже после серьёзной встряски шли, как ни в чём не бывало.

Указанный американцем аутпост разместился в виду какого-то посёлка. Вернее того, что от него осталось после процедуры "санации". Ровная проплешина оплавленной до стеклянной корки земли, вот собственно и всё, что напоминало о живших тут раньше людях.[8] Судя по характеру разрушений, город обстреляли из установок залпового огня, может быть поработала и ствольная артиллерия. Нечто подобное я уже видел, но тогда это были обычные снаряды, которыми пуляли ГРАДы[9] чтобы выкурить духов из села. Тут мощность была просто адская, чтобы так вот оплавить землю, нужно было часов десять лупить. Слышал, что в Афганистане были такие бомбы, ими летуны выкуривали боевиков из горных пещер. Знакомый, что рассказывал о такой бомбёжке, потом долго молчал, видимо впечатления от увиденного были слишком велики. Может и тут авиация поработала, но что-то подсказывало, что это постарались "боги войны" — слишком уж рано ещё для авиации, не развернётся она в такой короткий срок. Ну а вот артуха вполне может быть десантирована с воздуха или привезена отдельно. А это значит, что у моего маленького отряда уже появился обширный фронт работ. Как только будет исполнена первая часть задуманного, следует наказать мужикам, чтобы особо не усердствовали и дали возможность захватить хотя бы парк пленных. Эти должны будут знать, кто работает по населению и откуда. Но всему своё время.

На случай патрулирования прилегающей местности, мы расположились в пяти километрах от аутпоста наёмников. Лес тут был такой же как и у нас в области, поэтому найти небольшую низинку подальше от звериных троп и проезжих дорог не составило труда. Пригодился шанцевый инструмент в виде двух складных малых сапёрных лопаток, которые по моему настоянию мы тоже взяли с собой. Примерно в километре от места временной стоянки, я и Михась осторожно рубили молодые деревца и не торопясь таскали их в лагерь. Вскоре получился навес вполне способный удержать дождевую влагу, и в случае чего укрыть нас от наблюдателей с верху и тех, что будут прочёсывать местность. Навес упирался заострёнными кольями в склон оврага, а вход мы затворялся плетёной их прутьев кустарника заслонкой. На плоской крыше, Варенуха навалил старых сосновых игл и палой листвы, которую мы с Мишкой таскали издалека. В довершение всего, стыки были заложены пластами моха, так что внутри можно будет какое-то время отсидеться. Мужики совсем уж было собрались обустроиться тут надолго, но пришлось разбить их хрустальные мечты заявлением, что тут мы долго сидеть не будем. После планируемого уничтожения базы наёмников, тут может оказаться слишком людно. Но пока ведём наблюдение и присматриваемся, шалаш вполне сойдёт за временную базу. Из глины и прутьев гибкого кустарника удалось соорудить неплохую вытяжку с замаскированной мохом крышкой. Теперь даже в дождь дым от костра будет стелиться по земле и быстро рассеиваться, а проложка из мха, не даст воздушным разведчикам шанса с ходу засечь источник тепла на общем фоне. Сделав ещё пару мелких приготовлений, необходимых для того, чтобы нас как можно более трудно было искать, я в первый раз вывел отряд на разведку. Сначала решили идти всем вместе, я едва уговорил Варенуху остаться на хозяйстве, чтобы не рисковать всем скопом. Да и он лучше всех из нас троих показал себя как строитель, особенно ловко у водилы получалось плести что-то из прутьев. А это сейчас было очень важно для осуществления "плана возмездия", общая схема которого уже варилась в собственном соку, приобретая всё более реальные очертания.

Петляя и ступая как можно более широко, чтобы не топтать прямую стёжку к жилью, мы с приятелем вышли к краю леса, примыкавшего прямо к заросшему высокой травой полю. За ним, метрах в пятистах, виднелась искомая база этих самых ассенизаторов. Наблюдать с земли получится не слишком удобно, да и что я там увижу, кроме куска сетчатого железного забора и ворот рядом с вышкой. Поэтому насбирав по дороге мха и пучков травы мы с Мишкой как умели, обмазались землёй и вывернув робы и штаны наизнанку, серовато-зелёной подкладкой наружу, унизали куртку и штаны собранным мусором. Природа не любит прямых линий, а за окрестностями наверняка наблюдают. Да и в лесу такой прикид будет куда сподручней, чем наш стрёмный вертухайский колер. Короче, когда я взобрался на старую с толстым стволом и ветвями берёзу на пригорке, с пяти шагов я походил на лешего. А в кроне кучи зелёных листьев, меня вообще было не разглядеть. Вооружившись трофейным прицелом я принялся за наблюдения, стараясь как можно меньше двигаться. Для того, чтобы совсем уж быть уверенным в собственной незаметности, ещё в лагере я выпросил у Мишки кусок чёрной изоленты и соорудил что-то вроде колпачка с узкой поперечной прорезью и надел её на окуляр спереди, таким образом, чтобы он закрывал линзу. Такие колпачки одевают на противотуманные фары и ещё на объективы прицелов, чтобы скрыть блики оптики от постороннего наблюдателя. Поле зрение при этом чуть смазывается, но в данном случае чёткости особой и не требовалось. Приятель остался внизу, Мишка отполз от дерева метров на десять, чтобы в случае чего подстраховать, если вдруг нас не накроют миномётным огнём, а решат взять живьём. Теперь даже если и меня пристрелят, Мишка сможет уйти к Варенухе и они дальше решат как им быть, но это был совершенно уж крайний случай. Как я и говорил ранее, у меня нет уверенности, что армейцы предупредили наёмников о нашем визите или те восприняли его всерьёз.

Прицел давал довольно узкое поле обзора, но способ правильного обращения с монокулярами и прицелами мне давно знаком. Секрет в том, чтобы вести наблюдение обоими глазами и наводить оптику туда, куда смотришь невооружённым взглядом. Так и устаёшь меньше и картина получается более полная и подробности не проскакивают мимо сознания. База представляла собой огороженный участок, примерно сто пятьдесят на двести метров, почти в чистом поле. Внутри два типовых железных ангара забранных частой масксетью, одна длинная похожая на коровник казарма. Была ещё пара отдельно стоящих щитовых домиков, скорее всего для офицеров или другого начальства. Отдельно у северной стены выходом на ворота, поставили нечто вроде временного гаража. Там стоят три бронированных джипа, вроде бы их называют "хамви"[10] и один грузовик с тентованном кузовом. Грузовик, видимо, для перевозки трофеев. А вот на джипах наёмники мотаются на зачистки. Пока всё так, как описывал пленный. С северо-востока к забору подходила небольшая рощица из трёх близко растущих берёз и чахлой пихты. Ограждения стандартные: сетчатый забор в два ряда, внутри этого пространства две вышки ориентированные с юга на север в противоположных концах периметра. Так они перекрывали пространство вокруг базы и в случае нападения вполне способны обеспечить неслабое огневое прикрытие. На обеих были смонтированы турели с пулемётом и автоматическим гранатомётом. Там постоянно сидело по три часовых, щупавших местность оптикой. У единственных ворот смонтирована стрелковая точка, чуть дальше метров на сто по дороге выстроено противоминное заграждение из бетонных блоков. Это навело меня на мысль о минных полях вокруг базы, что чуть позже и подтвердилось: осматривая окрестности возле рощицы, я заметил труп медведя. Косолапый видимо вышел из леса к людям, как обычно делают эти наглые звери, прельщённый запахом помойки. Но пройти он смог только метров двадцать от крайней берёзы, где и напоролся на мину. Скорее всего амеры засеяли поле чем-то полимерным. Лесной хозяин капканов боится, чует их и будь мины старые, к ограждению бы не сунулся. Получалось довольно кисло, если судить с позиции слабо информированного мстителя. Я же был из другой породы и кое-что об обитателях этого гадюшника было уже известно. Поэтому укрепления разглядывал в основном от скуки, чтобы выяснить то, что реально было необходимо для налёта на базу. Наёмники ждут именно внешнего открытого и наглого нападения или группы диверсантов. От прямого штурма они отобьются, диверсов возьмут на прохождении "полосы препятствий". Чего парни реально не могут предположить, так это то, что их ожидает та же участь, которую они уготовили жителям окрестных деревень. Мысленно усмехнувшись, снова приникаю к окуляру прицела. После восьмичасового бдения мы с Мишкой поменялись и я ушёл обратно в лагерь. Теперь получалась эдакая пересменка, когда за базой велось почти что круглосуточное наблюдение и все вроде как были заняты делом. Так мы сидели ещё трое суток, пока на очередном военном совете не было решено, что пора бы уже пиндосам пустить кровь. Нападение решено провести в два этапа, поскольку штурмовать такое укреплённое место в лоб будет неумной затеей….

Раз-два! Вдох-выдох! Землица не так уж и торопится покидать своё нынешнее жилище и пересыпаться в сложенную на верху широкой траншеи мою запасную рубашку, пожертвованную в фонд обороны. Столько я не копал и не строил вот уже лет пять, с тех пор как помогал бывшей жене на её фамильном дачном участке. Вы спросите, почему и что это я копаю? Да ещё ночью, посреди узкой грунтовой дороги в лесу, а мои партизаны оттаскивают желтовато-чёрную почву в сторону и волокут в лес. Всё очень просто: согласно решению на последнем совете нашего племени, мы готовим пиндосам засаду. Спорить со мной по поводу как это будет, никто не стал. План получился хороший, вот только очень трудоёмкий и грязный. Всё сводилось к тому, чтобы подстеречь один из джипов, регулярно выезжающих из периметра. Как и отмечалось ранее, что армейцы, что частники не шибко беспокоились тут в тылу, считая, что ни у кого кроме них оружия уже нет и война ушла дальше на восток. Поэтому уничтожая маленькие посёлки и деревни, ассенизаторы выезжали небольшими группами по четыре-пять человек, то на одном, то на двух машинах. Ездили в одно и то же время по единственной грунтовке, потом сворачивая на просёлки, куда их видимо наводила авиация. Выезжали они ещё затемно, но всё-таки сторожились: на каждом джипе была оборудована турель со всех сторон прикрытая бронещитками. Сам джип тоже имел защиту, поэтому просто стрельнуть в колесо или по стёклам в надежде проколоть — разбить, будет крайне глупо. Но вот устроить подлянку так, чтобы пиндосы вышли из тачки, это оказалось трудной но вполне решаемой проблемой, тем более что дорога грунтовая. Мишка предлагал повалить поперёк дороги дерево, но я резонно заметил, что на скорости джип бревно просто протаранит и поедет дальше, к тому же у нас нет топора, а ветками внедорожник не остановишь. Но точно рассмешишь водилу, а пулемётчик чесанёт очередью по обочинам и всем партизанам — гарантированная хана. Поэтому решено было поступить хитрее: поперёк дороги. Мы вырыли не шибко широкую траншею, положив сверху плетёную из прутьев решётку обмазанную глиной, а потом присыпанную грунтом. Длинна траншеи была ровно из конца в конец дороги, глубина в рост человека, а шириной примерно в метр двадцать. Чтобы передние колёса машины ушли в неё прочно. Обустройство ловчей ямы заняло у нас часа четыре, с учётом размещения двоих стрелков на обочине слева по направлению от базы и одного справа, за двадцать шагов от первых двух. Мы все трое отрыли себе по индивидуальной ячейке с точно такой же крышкой из плетёнки, с привязанными к ней кускам политого водой травяного дёрна. Таким образом получилась классическая засадная схема с поправкой на местный колорит: двое стрелков с фланга и один в тылу машины.

Передохнуть почти не получилось, мы только-только расселись по своим местам, как от базы послышалось знакомое урчание мотора. Мысленно я уже видел, как тупоносая, прямоугольная машина с торчащим из люка в крыше пулемётом быстро приближается к нам. Поднимая пыль, "хамви" на скорости проскочил поворот, от которого до нашей ловушки уже было пара минут быстрой езды. Сомнения так изъели мне душу, что от нетерпения хотелось выйти на дорогу и пинками заставит пиносовского водилу ехать быстрее. Всё случилось внезапно, от чего я даже не успел собраться с мыслями: джип промелькнул мимо и…. Грохот получился знатный, что-то в машине немилосердно скрежетнуло, мотор взревел на высокой нот и его последний аккорд слился с воплями тех кто находился внутри. Но нам появляться было рано: нужно чтобы кто-то вышел из машины, разблокировав дверь. Сквозь щёлку между крышкой и краем окопа, я видел как сработала наша затея. Машина села в траншею прочно, окунув внутрь передний мост и бампер., от чего зад её задрался на добрых полметра вверх. Послышался раздражённый говор, водительская дверь стала открываться, а за турель поднялся из салона стрелок и провернулся вокруг своей оси, прикрывая вылезшего водилу. Ждать, сейчас только ждать!..

Вот вылез невысокий мужик неформально одеты в зелёную майку, камуфляжные фасонистые штанцы с небрежно закинутым назад коротким автоматом. Осмотрев траншею, он недоуменно присел на корточки, а стрелок за турелью что-то неразборчиво спросил. Водила пожал плечами и помахал рукой кому-то в салоне, мол выходите оттуда. Задние двери одновременно открылись и оттуда вышло ещё трое парней. Одеты наёмники так же неформально, только оба ещё в разгрузочных жилетах и лёгких, похожих на велосипедные, касках. Само собой, что все были вооружены, настроены явно как полагается: хоть никто из экипажа оружия на изготовку не взял, а активность проявлял только пулемётчик я сразу смекнул, что деньги парням платят не зря. Оружие они держали стволами вниз. Но каждый настороженно зыркал глазами по сторонам, готовый в любой момент залечь и начать воевать. Будь бой открытым, нам с ними точно не совладать. Ждать, ещё немного нужно обождать! Сжав пистолет в начавшей потеть руке, я мысленно уговариваю мужиков тихо сидеть и ждать моего сигнала.

Вот прошла минута, другая и наёмники чуть ослабили внимание. Никто не стрелял по ним из кустов, ни тебе криков ни взрывов, просто откуда ни возьмись, возникла дыра в земле. Постепенно четверо включая водилу сгрудились у края траншеи, а пулемётчик свесился за край переднего щитка своего насеста, чтобы лучше разглядеть что там происходит впереди. Вот теперь было пора! Тихо поднимаюсь в своём окопе, отодвинув крышку влево и вскинув пистолет. Совмещаю прицел с башкой пулемётчика и плавно выжимаю спуск. Выстерл получился не таким громким — у ямы наёмники громко что-то обсуждали. Спустя три долгих удара сердца, слева послышались два резких хлопка, потом ещё и ещё!. Звуки стрельбы смешались с криками боли и недоумения, потом к общей какофонии добавился треск автоматической очереди, кто-то слева громко вскрикнул, один карабин смолк, но потом снова заговорили обе "сайги". Не тратя больше времени, рывком выбираюсь из окопа и перекатом уйдя вправо, в полуприсяде иду к машине. От стрелка, видимо скатившегося в траншею, меня закрывает корпус джипа. Он видит только двоих из нас, может быть даже ранен. Снова послышалась злая короткая очередь чужого автомата, мои партизаны благоразумно молчат. Патронов увы, уже должно остаться по два-три на ствол. Вот добираюсь до правого борта накренившегося "хамви" и в несколько гусиных шажков достигаю крыла. Так и есть: наёмники кучей лежат на краю траншеи, уцелел скорее всего тот, что стоял дальше всех справа и успел скатиться в траншею и открыть огонь. Вот уже вижу его спину, прикрытую только разгрузкой, да загорелую лысую голову. Наёмник вскинув к плечу автомат, что-то выцеливает у обочины, меня совсем не замечает. Не раздумывая больше ни секунды, прыгаю на него сверху, одновременно нанося удар рукоятью пистолета. Охнув от неожиданности, иностранец заваливается вперёд, тело его обмякло под моей хваткой. Больше никто не стреляет, вроде управились на пока….

— Тах! Тахх!..

Две пули почти одновременно прилетели со стороны леса. Одна впилась в землю в трёх метрах правее, другая сплюснулась о левое переднее крыло джипа совсем рядом. Весточка как раз оттуда, где сидят Михась и Варенуха. Чёрт, чуть не упустил из вида, что они меня не видят и всё ещё думают, что я где-то в тылу.

— Хорош палить мужики, тут кроме меня уже никого нету! Идите сюда, а то мне "языка" в одного из траншеи не выдернуть.

Послышались приглушённые голоса и вскоре к машине подбежали запыхавшиеся артельщики. Бегло осмотрев обоих, с облегчением констатирую, что вскрик который я слышал, принадлежал водиле. В щёку под левым глазом, ему угодила солидная щепа, выглядело страшно, но так вообще-то просто царапина. Крикнул начинающий мститель с непривычки, что вполне простительно: кругом стрельба и всё такое и тут тебе адски больно, само собой первое про что успеешь подумать — смертельная и жутко тяжёлая рана. Но на самом деле, я рад что вроде как никто больше ни ранен, а тем более не убит. Сообща артельщики выволокли уже начинающего приходить в себя наёмника, но Мишка опомниться ему не дал, пристегнув иностранца за обе руки к решётке бампера пригодившимися служебными "браслетами". Я тоже пожалел, что свои так и остались в бардачке "пятёрки", да так видно с ней и пропали. Дёрнувшись пару раз, пленный начал ругаться на трескучем языке в котором проскакивали отдалённо знакомые слова. Когда я сам выбрался и немного стряхнул с себя землицу, то разобрался, что специалист Мастерс и тут не соврал — пленный оказался поляком. Это я просёк, как только услышал знакомое и почти родное: "курва матка". Что это точно означает, до сих пор не знаю, но звучит как ругательство, да и громкий голос польского наймита стал резать уши. Подойдя вплотную, от души пробил с ноги в солнечное сплетение и поляк захрипев замолчал. Потом, я заглянул в салон джипа и спустя пару минут нашёл довольно обширную по габаритам аптечку. Названия были не знакомые. Поэтому ориентироваться пришлось на отрывочные слова где имелось сочетание "анти". Так удалось найти порошок, напоминающий по действию стрептоцид, шовный материал и лейкопластырь. Используя в качестве дезинфекции водку, часть которой я перелил из бутыли в трофейную флягу и таскал на поясе, вымыл руки и принялся целительствовать. Щепка засела в щеке водилы не глубоко, поэтому просто промыл водкой рану, удалив мелкие опилки и щедро присыпав "стрептоцидом", залепил пластырем телесного цвета. Вот ведь гады, всё продумали: даже пластырь не белый как обычно, чтобы в случае чего не выделялся бельмом на общем фоне. Потом пришёл черёд пленного:

— Найдите какую-нибудь тряпку и заткните ему рот — Тихо обратился я к мужикам теперь деловито шмонавшим трупы наёмников — Это не цивилизованный гегемон Мастерс, придётся допрашивать с пристрастием.

Но получалось плохо: поляк отказывался говорить по-английски или может быть его не знал, хотя верилось слабо. До меня доходили слухи, что в Польше спят и видят себя последним американским штатом в отдельно взятой Европе, поэтому язык новых кумиров и хозяев учат ревностно. Но менталитет — то остался наш, славянский, поэтому пленный понимал, что так или иначе ему не жить. Потратив на уговоры десять драгоценных минут, пока мужики сбрасывали трупы в нашу же траншею и прикапывали, я уже совсем было собрался поляка заколоть и даже вынул ножик. Однако, заметив мои телодвижения, неожиданно выручил Варенуха. После сеанса полевой хирургии, водила уверовал в мои универсальные качества как полевого командира, поэтому всё время старался выказать мне свою полезность. Вот и теперь, он с деловитым видом подошёл ко мне и отозвав в сторону прошептал:

— Я это, чего сказать хотел… — На его круглом лице отразилась внутренняя борьба — Я немного по-польски знаю.

— А чего молчал — то! Ну так давай, спрашивай, а то я уж совсем из сил выбился. Не знаю, просто этого козла пристрелить или попробовать отрезать ему чего-нибудь уже ненужное, чтобы процесс пошёл. Много не узнаем, но попробуй, нам уже выдвигаться пора. Вы тут беседуйте, а я пойду в багажнике посмотрю, не найдётся ли чего нужного….

Пристрелить поляка очень хотелось, как и всякого попавшегося на глаза оккупанта, но само собой это будет неверный подход. Тупо стрелять и резать это не наш метод. Поскольку пока нас всего трое, придётся действовать по возможности из засады, то есть подло. Но опять же это как посмотреть, да и угрызений совести я как не старался найти в душе — даже грамма не было. Сейчас заботило только одно: ехали ли эти наймиты просто на прогулку или загрузились с целью потравить ещё одну — другую деревню. В обоих случаях никакой проблемы не было и меня устраивали оба варианта, но второй, как вы в последствии поймёте, будет самым шоколадным. Михась совладал с управлением трофейной машины и ему удалось открыть багажник. Волна облегчения словно смыла волнение последнего получаса, когда не было секунды, чтобы я не сомневался в том, правильно ли я всё придумал. План захвата аутпоста я построил на том, чтобы дождаться пока с зачистки вернётся одна бригада и выйдет её смена, тогда в лагере будет наибольшее количество людей. А мы получим в своё пользование полный комплект "ассенизаторов": костюмы химзащиты и гранатомёты с газовыми выстрелами.

Получилось так, что нам опять улыбнулось военное счастье: джип ехал именно на зачистку. В багажнике мы нашли и вытащили на обочину четыре комплекта защитных балахонов с чудными противогазами, тоже окрашенными в неприметный серо-буро-непонятный цвет. Балахон имел схожее с нашим армейским ОЗК устройство, только оказался не в пример удобней. Мне и Михасю костюмы подошли сразу, так как я роста совершенно не богатырского — метр семьдесят восемь, а приятель и того на пару сантиметров ниже. С гранатомётами всё получилось ещё проще — четыре коротких ружья, были закреплены в стойке на боковой левой стенке багажного отделения. Вынув один, я примерился и только крякнул — просто, надёжно и удобно. Было похоже на те, что и у наших ментов, только легче и приклад выдвижной. А под стволом прикручена штурмовая рукоять.[11] Конечно, "калаш" с подствольником был бы много лучше, но пока его нет, и так сойдёт. С номенклатурой было сложнее, поэтому сейчас пригодится Варенухино владение тарабарским наречием., хотя в принципе разобраться будет не так сложно: осколочно-фугасные выстрелы я сразу же узнал и отложил в сторону, их характерный грязно-коричневый обод легко узнаваем. В цинковых кофрах стоявших тут же под стойкой, были ещё маркированные белым с жёлтой полосой, коричнево-жёлтым и белым с красным пояском. Коричневые с жёлтым, это по-видимому что-то обычное, как и белые, скорее всего дымовые. Тряхнув головой от натуги и ругнувшись сквозь зубы я направился к пленному о чём-то оживлённо беседовавшему с нашим переводчиком — добровольцем. Вдруг, Варенуха встал и сначала негромко, а потом в голос загоготал, правда быстро спохвтившись замолк, но иногда его всё ещё встряхивало. С недоумением на водилу смотрел я и пленник, вид хохочущего мужика в напяленной на голое тело трофейной разгрузке и заклеенной лейкопластырем физиономией это зрелище довольно комичное.

— Чего весёлого он тебе сообщил, Виталий Семёныч?

— Так они это… — Справившись собой водила сглотнул смех и продолжил — Помнишь, как они вокруг нашей ямы сгрудились, я ещё тогда удивился?

— Ну, помню и что?

— Они тут клад ищут, который Колчак закопал.

— Чего — оо? — Недоумению моему не было предела — Золото в нашей траншее?!

При слове "золото", поляк напрягся и с интересом зыркунл в мою сторону глазами. В одно мгновение, я сообразил, как можно добиться своего, не прибегая к крайним мерам. С одной стороны, всё действительно выглядело логично: дыра в земле, непонятные мужики с оружием и явно не военные. Сделав серьёзное лицо, я повернулся к Варенухе и тихо со значением приказал:

— Переведи иностранцу, что они правильно догадались: мы живём в этих лесах и охраняем колчаковский клад от большевиков. Переводи.

Варенуха было прыснул в кулак но увидев мои бешеные глаза в совершеннейшем недоумении стал переводить. Лицо поляка просветлело, в глазах загорелся плохо скрываемый огонёк наживы. Быстро мотая головой в направлении аутпоста, пленный заговорил. Варенуха, всё ещё теряясь в догадках начал переводить:

— Про клад ему рассказал один из наших военнопленных, они сговорились, что за координаты этот вот — Варенуха ткнул пальцем в иностранца — вывезет его на местности показать, а потом отпустит. Но всё сорвалось, американцы забрали всех русских пленных в тот же день и куда-то угнали. Вот они с друзьями по окрестностям и шарят. Вдруг клад где-то недалеко зарыт. Как под землю машина ихняя провалилась, они даже обрадовались. Думали, может ход подземный….

После всего пережитого, всё услышанное звучало страшно. Мысли о том, что вот ходят по земле ещё и те кто хочет не только жить, а ещё и разбогатеть, банально не приходили в голову. Поборов очередной приступ раздражения, я спокойно кивнул водиле, чтобы перевёл мои слова:

— Семёныч, скажи кладоискателю, что если его всё ещё интересует золото, то я готов ему показать, где оно лежит. Но есть одна проблема: его и тех трёх четверых покойников скоро хватятся на базе. Спроси, хочет ли он делиться с ними?