Ловушка для тигра Мороз Николай

— Хорош ржать, думай давай, — проворчал Олег. — Скоро снег пойдет, земля смерзнется.

— И что? — Максим притормаживал после «вчерашнего» и не успевал за ходом мысли лейтенанта.

— Командир, ты меня пугаешь. Копать ты ее как собираешься? Что значит зачем? Чтобы на трупы наших друзей зверье со всего леса сбежалось? — пояснил свою мысль Олег и повторил требовательно: — Думай думай быстрее.

— Чего тут думать-то? На живца ловить будем, как щуку, — ответил Максим. Другого выхода он не видел. До сих пор это с успехом удавалось: случай в аптеке, появление преследователей у дома Михаила — все происходило после того, как Максим «светился», позволял засечь себя. На даче Михаила, правда, он вел себя хорошо, отсиживался в тихом месте, но это ничего не значит. Его могли опознать по фотографии и сообщить «кому надо». Здесь, в лесу, опознать Максима некому, придется действовать самому. Он вытащил из землянки рюкзак, нашел в боковом кармане мобильник, включил его. Но аппарат выдал только надпись на дисплее «Нет сети». Максим бродил вокруг землянки, но маневры не помогали: сигнал отсутствовал.

— Ничего не получится, не ловит он тут сеть, — прокомментировал действия Максима Олег. — В поселок топать придется, ближе не получится.

— Ладно, пойду. Купить чего? — Максим забросил за плечи легкий рюкзак, запихнул телефон в нагрудный карман куртки.

— Да все есть вроде. — Олег придирчиво осмотрелся. Но не был бы куркулем Кругловым, если бы не выдал перечень жизненно необходимых продуктов питания. — Хлеба возьми, сахар заканчивается. Соль есть, но мало. Может, спичек еще, на всякий случай? — это он прокричал уже в спину Максиму.

«Сухарей еще, сала и керосина», — мысленно закончил список Максим и пошел через лес к поселку. Добрался до цивилизации без приключений и теперь шел по улице мимо облезлых фасадов многоэтажек. Появление незнакомца оставило аборигенов равнодушными. Здесь давно привыкли к тому, что очередной небритый, одетый как бомж мужик выходит из леса, затаривается в магазине и снова исчезает в дебрях. Максим добрел до магазина и первым делом нашел в торговом зале платежный терминал. Подошел и минуты полторы смотрел на агрегат — вспоминал, как им пользоваться. Подивился скорости, с которой происходит одичание. Нет, с этим надо что-то делать. Первым делом — заманить преследователей сюда, а дальше… Максим и сам пока не знал, что произойдет потом и как он поведет себя. Приговор не отменить, выход один — легализоваться под другим именем, с новыми документами. Но на это нужны время и деньги. Много денег. Ладно, сейчас не это главное. Максим встал в хвост небольшой очереди и принялся рассматривать товар. Все стоявшие перед ним покупали один и тот же набор продуктов — хлеб, соль, сахар. А больше людям ничего и нужно — остальное дают лес и «море», как почтительно называли водохранилище местные. И выжить тут проще, чем в мегаполисе, — ты зависишь только от себя и заранее знаешь, откуда может прийти опасность. Холод, голод, звери — если руки на месте и в голове не опилки, то шансов выжить у тебя девяносто пять из ста. А в городе ты беззащитен, и неизвестно, откуда последует нападение. И чего ждать в следующий миг — автокатастрофы, техногенки или теракта. Нервничаешь, значит, не готов, не готов, значит, ты легкая мишень.

Подошла его очередь, Максим сложил покупки в рюкзак, расплатился, забрал сдачу. Вышел из магазина, прошел чуть вперед и в сторону, остановился рядом с глухим забором. Достал телефон, включил его — сеть появилась сразу, уровень сигнала нормальный. Первым делом набрал номер Михаила и слушал долгие гудки до тех пор, пока соединение не разорвалось автоматически. Постоял еще немного, глядя то на дисплей, то по сторонам, и набрал номер Пашки. «Аппарат абонента выключен», — сообщил автоответчик. Сдаваться Максим не собирался. Он набрал номер Новикова, потом Пашки еще раз, но с тем же результатом — гудки, обрыв и потусторонний металлический голос в трубке. Оставался единственный выход, и Максим набрал Ленкин номер. И выругался вполголоса, грохнул с досадой кулаком по доскам, услышав «…вне зоны действия сети». Максим прошел по замкнутому кругу еще раз — Пашка, Михаил, Ленка. В ответ серия гудков и речь автоответчика. Снова выключил телефон, убрал его в карман рюкзака и двинулся прочь от магазина. И все размышлял по дороге, что это может быть. Тревоги Максим не испытывал: ну подумаешь, не дозвонился — всякое бывает. Удивление, вернее, недоумение — вот что вышло на первый план. «Попробую завтра», — решил он. Дело уже к вечеру, скоро начнет темнеть, надо успеть добраться до землянки. Все-таки лес вокруг, и шутки с ним могут закончиться плохо. А из инструментов в руках только подаренный Пашкой нож, а этого может не хватить.

Максим ускорил шаг и скоро оказался перед последней пятиэтажкой. Сразу за ней начиналась тропа через поле, отсюда уже виднелся край леса. И вдоль него, прыгая по ухабам, неслась машина — то ли уазик, то ли «Нива», издалека не разглядеть. Максим остановился, проводил машину взглядом и почувствовал знакомую острую тоску, словно всколыхнулась давно утихшая боль. Опять «Нива», черт бы побрал эту марку машин. И почему именно сейчас, когда ни один из трех самых близких Максиму людей не ответил на звонок? На душе стало паршиво, словно смотришь в окно на осеннюю грязь и лужи. В такие моменты от безвыходности выть хочется. Или удавиться. Максим вдохнул глубоко и собрался уже идти дальше, но тут за спиной раздался резкий, быстро оборвавшийся крик. Впрочем, он тут же возобновился, к нему присоединись еще голоса, и вот уже завывал целый хор. В невнятных выкриках Максим отчетливо разобрал только одно слово: «Горит!» Этого было достаточно — Максим развернулся и рванул назад, в поселок. Посмотрел по сторонам, увидел впереди справа густевшие на глазах клубы дыма над крышами, помчался в ту сторону. К месту пожара уже бежала толпа. Но не с целью помочь погорельцам, а постоять на безопасном расстоянии, поглазеть, поохать. Максим оказался у горящего дома одним из первых, быстро оценил обстановку. Горел одноэтажный старый дом — пламя из одного окна с ревом рвалось под крышу. А по перекопанным грядкам огорода отползал от дома человек. Одежда на нем дымилась, тлела местами, но не горела, человек попытался подняться, но тут же упал. Максим подбежал к нему, помог встать на ноги, потащил подальше от огня. Уложил на траву, похлопал несильно по щекам. Человек, мужик лет сорока — сорока пяти, кашлял надрывно, мотал головой и все порывался подняться, но сразу же падал. И пытался что-то сказать, показывал рукой на горящий дом.

— Что там? Что? Остался кто? — проорал Максим, стоя на коленях над мужиком, и тот закивал головой. Но не смог произнести ни слова — поперхнулся кашлем.

— Отец его, наверное, он уж не ходит. На костылях только, — сообщила Максиму здоровенная, раскормленная бабища в мужской куртке, камуфляжной расцветки штанах и резиновых сапогах.

Максим стащил со спины рюкзак.

— Пожарным звонили? — спросил он тетку, но та отрицательно помотала головой:

— Нет. А что толку? Все равно не приедут. У нас тут постоянно горят — то с перепою, то проводка. Петька-то, — она показала на заходившегося в кашле мужика, — не пил вроде. Значит, закоротило в доме где-то. — И отвернулась, пошла неторопливо прочь.

Максим еще раз посмотрел на горящий дом, натянул шапку по самые глаза, поднял воротник куртки, закрыл им до половины и лицо. Вдохнул глубоко и побежал к дому. Вслед ему что-то кричали, кажется, кто-то рванул следом, но остановился на половине дороги. Максим подбежал к распахнутому окну, подпрыгнул, подтянулся на руках, перевалился через подоконник и рухнул на пол. Вскочил, закрыл лицо воротником и побрел вперед, выставив перед собой руки. Горело, похоже, где-то в глубине дома — здесь был только дым. Максим слышал треск горящего дерева, но огня не видел. Обошел комнату, выбрался в коридор и оказался на развилке — в дыму виднелись сразу два дверных проема. Из первого уже вырывалось пламя, а со стороны второго раздавались приглушенные звуки ударов. Максим ринулся туда и едва не споткнулся в дыму о человека — тот стоял на коленях перед входной дверью и стучал в нее кулаками. Максим подхватил старика под мышки, поставил на ноги. Свободной рукой попытался открыть дверь, но не смог. Тогда прислонил деда к стене, отошел на шаг назад и врезал несколько раз по замку ногой. Дверь сдалась, распахнулась, из нее наружу повалил дым, а за спиной загудело пламя. Максим снова сгреб в охапку сползшего на пол деда и рванулся вперед, поволок его за собой. Так и выкатились оба во двор под вопли и визг зрителей. Максим оттащил старика подальше от пожарища, уложил на траву рядом с пришедшим в себя Петькой. Уселся рядом со стариком, проверил, дышит ли тот.

— Жив, — поставил диагноз и крикнул в толпу, не обращаясь ни к кому конкретно: — «Скорую»-то хоть вызовите!

— Едет уже, звонили! — ответили ему.

Максим посидел еще немного, приходя в себя, потом поднялся, подобрал рюкзак.

— Ну все. Будь здоров. — Он пожал спасенному Петру руку, посмотрел на старика.

Тот хлопал глазами, смотрел то на догорающий дом, то на Максима. И, похоже, не понимал, что только что лишился крыши над головой. «Разберутся», — подумал Максим. Сам без дома, без квартиры, в одночасье из офицера превратившийся в бомжа. — Он, по сути, ничем не отличался от этих двух несчастных. Единственным его укрытием сейчас была землянка, заботливо вырытая и обустроенная лейтенантом Кругловым. Он точно так же, как и Максим, получил от государства за верную службу не жилье, а комбинацию из трех пальцев.

Максим почти бегом пересек поле и оказался в лесу. Быстро идти не получалось, пришлось сбавить шаг. Уже начинало темнеть, но Максиму сумерки не мешали. Он издалека почувствовал в воздухе запах дыма, попытался идти быстрее, но почти сразу остановился. Здесь что-то было не так. Это был не запах горящего костра, а тяжелый, густой дым пожарища. Такой же, как там, в городе… откуда Максим выбрался меньше часа назад. Он и сам пропах дымом и гарью — их запахами пропитались одежда и волосы. «Показалось, — решил Максим — это от меня, наверное, разит. Теперь не отмоешься». Он вышел на поляну и понял, что не прав. Землянки более не существовало — от нее осталась лишь дымящаяся яма. Полукруглая крыша исчезла — сгорев, она провалилась внутрь. И Олега сбросили туда уже мертвым — Максим понял это по положению тела. Сначала убили, перерезав горло, потом бросили в землянку и подожгли, облив сухое дерево бензином. Максим скинул с плеч рюкзак, обошел разгромленный лагерь. И все смотрел себе под ноги, чтобы не наступить ненароком в черные, уже успевшие загустеть лужицы крови. Боевики подошли, похоже, сразу с нескольких сторон. Олег услышал, успел среагировать и, возможно, даже достать кого-то из нападавших. Но их было много даже для такого подготовленного бойца, как лейтенант Круглов. И убили его те, кто клялся отомстить Максиму, кто нацарапал на стене подъезда угрозы, кто звонил Ленке. Они нашли его даже здесь, в лесу, в центре страны, в глуши, практически под землей. И скорее всего уже смотрят через прицел на капитана Логинова, давая ему возможность ощутить в полной мере свою беспомощность и неспособность защищаться. Максим застыл на месте — что толку бегать, он здесь как на ладони. Теплилась слабая надежда, что удастся «поговорить» хоть с одним из тех, кто убил Олега, прихватить с собой. Все же он обежал лагерь по кругу, прислушиваясь к каждому звуку, всматриваясь в каждую тень. Но нет — лес был пуст и безопасен, убийцы ушли отсюда сразу после того, как свершилась их месть.

Максим присел на бревно у костра, долго смотрел на едва тлевшие угли. «Почему? — билась в голове одна-единственная мысль. — Почему так? Это неправильно, им нужен я… Почему они меня не убили?» И вдруг понял, что бандиты охотились не за ним, а за остальными, кто был тогда в группе капитана Логинова, за теми, кто пытался остановить ту чертову «Ниву». «Ты сбежал, и гоняться за тобой никто не собирался. Тебя решили взять измором — ведь нельзя же вечно скрываться, сам объявишься рано или поздно. К тому же ты знал, что тебя ждет, и был готов к встрече». Максим поднялся, направился к воде. Сбросил провонявшую дымом куртку, умылся. Ледяная вода помогла прийти в себя, вернулась способность мыслить и рассуждать здраво. О том, что будет дальше, он не думал — он знал, что не сможет дышать спокойно, пока не найдет тех, кто убил Круглова. И еще от одной догадки перед глазами потемнело, покрытая рябью поверхность воды качнулась, и Максим отшатнулся назад, рухнул на траву. Олег — это первая жертва или они начали с кого-то другого? С Пашки, например, или Михаила… Или с Ленки? Максим едва не заорал во все горло. От боли, почти физической, от отчаяния и невозможности изменить ход событий. Но заставил себя вернуться к воде, встал на колени и опустил голову в ледяные волны. Помогло. Затем отполз назад, натянул куртку, снова уселся у кострища. «Думай, думай, — говорил он сам себе, — соображай скорее». Что могло произойти до того, как стая шакалов, спущенных кем-то с поводка, побывала здесь? И что они будут делать дальше — эту задачу надо решить в первую очередь. И предупредить тех, кто не ждет беды, кто помог Максиму выжить в эти непростые дни. Но как они нашли Олега, как догадались, что он живет здесь, в лесу, вдали от цивилизации? Кто навел преследователей на схрон лейтенанта Круглова? Способов полно — приехать в поселок, прикинувшись рыбаком или охотником, предложить любому алкашу выпить. И выведать ненавязчиво сведения о местных — кто, где, с кем, когда… Но сначала надо знать, куда ехать, нужен адрес… Максим вцепился зубами в кожу на указательном пальце. Адреса уволившихся из армии офицеров и контрактников можно узнать только из одного-единственного источника — в кадровой службе войсковой части. Все так просто, что даже неинтересно — боевикам хватило денег не только на покупку судей. За информацию о нынешнем месте жительства «дембелей» запросили, наверное, значительно меньшую сумму. Мысли ходили по кругу, в висках стучала кровь.

Максим поднялся на ноги. Было уже очень темно, не видно даже деревьев рядом с уничтоженной землянкой. Сейчас надо действовать, казнить себя он будет потом. И первым делом следует сделать так, чтобы Олега нашли и похоронили по-человечески. Значит, нужно снова возвращаться в поселок, звонить, сообщать… Хорошо, с этого и начнем. Максим поднял рюкзак, выложил из него все тяжести, оставил только хлеб и несколько банок с консервами. И быстро, не оглядываясь, зашагал прочь. Теперь он стал настоящим бомжом — ближайшую ночь придется провести под открытым небом. Он добрался до кромки леса, достал телефон, включил его. Сигнал был, но неустойчивый, его уровень постоянно скакал то вверх, то вниз. Максим набрал номер вызова экстренных служб, сказал название поселка, расстояние до сгоревшей землянки, вкратце описал то, что видел недавно. Потом набрал по очереди все три номера, на которые пытался дозвониться несколько часов назад. Вместо Пашки и Ленки снова говорил автоответчик, а по номеру Михаила неожиданно ответила женщина. Голос у нее был тихий и ровный, даже отстраненный, и Максим сразу заподозрил неладное.

— Да, слушаю. Нет, его нет, он не может ответить. Его убили. Вчера вечером. А вы кто? — она говорила так, словно читала заранее заготовленный текст.

— Мы служили вместе, — ответил Максим.

— Понятно. Его хоронят завтра, может, вы успеете…

— Нет, вряд ли, я сейчас далеко, — перебил вдову Михаила Максим.

Он слышал, что голос женщины стал выше, в нем появились истерические нотки. Похоже, заканчивалось действие успокоительного, и дальше продолжать разговор не следовало. Но Максиму осталось выяснить только одну деталь:

— Скажите, как это произошло? И где?

— Его убили в лифте, — произнесла женщина заученный текст, — зарезали, у него было семь ножевых ранений. И еще… — Она попыталась сказать Максиму еще что-то, но сил не хватило.

Максим закончил за нее сам:

— Семь ножевых и перерезано горло. Я правильно понял?

— Да, было очень много крови. А вы откуда знаете? Вы кто? — последний вопрос женщина уже выкрикнула, и Максим нажал «отбой».

Все, Михаила больше нет, его жена теперь вдова, Сенька-Санька остался без отца. Эмоций не было — Максим только убедился лишний раз, что надо поскорее добраться до Пашки, опередить ощутившую вкус крови стаю. Он пробежал через поле, остановился на окраине поселка. Миновал несколько пятиэтажек, остановился перед той, где жила семья Олега, посмотрел на окна. В двух крайних окнах на втором этаже горел свет, в квартире кто-то был. Жена и дочь Олега, наверное. Они еще не знают, что больше у них нет ни мужа, ни отца. Максим вошел в подъезд, поднялся по ступеням. И остановился в полной темноте на площадке второго этажа перед дверями трех квартир. Шагнул вправо, осмотрел замок — следов взлома нет, из-за двери слышатся женский и детский голоса, музыка. С семьей лейтенанта Круглова все в порядке, здесь все спокойно, смерть сегодня обошла стороной этот дом.

Максим сбежал по лестнице, вышел на улицу. Натянул шапку поглубже, засунул руки в карманы и побрел назад, к «морю», — больше идти все равно было некуда. Он долго шел в темноте вдоль кромки леса, стараясь как можно дальше уйти от места, где находилась землянка. Шел быстро, почти бежал — чтобы согреться и не думать о том, что произошло сегодня. Убиты уже двое, и смертельной опасности подвергаются еще несколько человек. И упорно не желают включать телефоны — Максим попытался дозвониться до Пашки и Ленки еще несколько раз, но всякий раз слышал только голос автоответчика. Глянул на часы: половина двенадцатого ночи, пора искать место для ночлега. Впереди много тяжелых дней, снова придется преодолеть несколько сотен километров, а денег практически нет. Надо что-то придумать, и придумать немедленно Максим свернул с дороги в лес, сбавил шаг, осмотрелся и увидел то, что пытался найти, — искарь, старую, вывороченную с корнем ель. Собрал в темноте веток, развел небольшой костер. Когда земля прогрелась, сдвинул его немного в сторону, а на теплую землю сложил наломанные тут же еловые лапы с еще не осыпавшейся хвоей. Отломал от ствола огромную сухую ветку, разломил ее надвое, сложил одну половину на другую. Подложил под каждую по небольшому сучку, поджег полено — получилась нодья. Такой «костер» мог гореть всю ночь. Максим улегся на жесткое, но сухое и теплое ложе из еловых лап. Все получилось просто отлично, только придется часто поворачиваться с боку на бок — согреваться будет лишь обращенная к огню сторона тела. Он посмотрел вверх — там, над вершинами деревьев, ветер разорвал плотную облачность и между облаками показались звезды. Максим закрыл глаза. Надо придумать, как побыстрее добраться из ярославских лесов в небольшой городок в Тверской области, где жил Пашка. Еще есть надежда — успеть, опередить, вмешаться, отвлечь преследователей на себя. Способ нашелся, Максим прикинул примерно, какое расстояние ему придется преодолеть и сколько времени займет дорога. Получалось, что если он выйдет с рассветом, потратит остатки денег на маршрутку и доберется к полудню до железнодорожного вокзала Рыбинска, то сутки или чуть больше. Один вопрос решился, и Максим думал уже о другом, он попытался предположить, как будут действовать преследователи, каким будет их следующий шаг. Если удастся перехватить их у Пашки, это будет просто отлично, если нет… Тогда следует сделать вывод, что, начав свою войну, мстители не остановятся. Они попытаются найти всех, кто был в группе Максима. Кто станет следующим? Максим старательно припоминал всех — офицеров, срочников и контрактников, с которыми ему довелось служить. И если допустить, что группа «охотников» только одна и действовать она будет на ограниченной территории, то… То следующим может оказаться Роман Назаров, радист, — он живет ближе всех ко вновь открывшемуся театру боевых действий. Районный центр в Новгородской области — вот где могут появиться враги. Максим горячо понадеялся, что туда ехать не придется, и попытался заснуть. Последней мыслью было, что его, капитана Логинова, могут обвинить еще и в убийстве Олега. Жене, вернее, уже вдове лейтенанта Круглова наверняка предъявят фотографию Максима, и женщина опознает его. Хотя стоп — он видел только дочь Олега. Это неважно, сейчас человека можно упрятать лет на пятнадцать за то, что он перешел улицу в неположенном месте. Власть способна натравить своих комнатных судейских собачек на любого гражданина, и они его порвут, можно не сомневаться. А порвав, растащат по своим норам — каждый заводчик диванных собак это знает.

Ночью Максим почти не просыпался, только, замерзнув, придвигался ближе к огню, натягивал шапку на нос и снова проваливался в сон. Утром поднялся выспавшийся и отдохнувший. И голодный до озверения. «Ничего, это к лучшему. Сытого зверя загнать проще, чем голодного». Сейчас главная цель — вокзал, там нужно быть через час. На дорогу Максим выбрался быстро, пошел по обочине, изредка оборачиваясь назад. Увидел издалека желтую пассажирскую «газель», поднял руку. Маршрутка остановилась, Максим запрыгнул в салон, передал водителю деньги за проезд. И заметил, как брезгливо отодвинулась сидевшая рядом женщина, поджала недовольно губы. Максим оглядел себя и содрогнулся: бомжи на трех вокзалах столицы выглядят респектабельнее. Но деваться некуда, надо привыкать к новому облику. «Будем считать рванину маскировкой, вроде „Лешего“» — Максим стиснул зубы. Лешим, кикиморой, орком, эльфом — он был готов стать кем угодно, лишь бы успеть. Успеть увидеть Пашку живым. И прикончить — хоть голыми руками, хоть зубами — существ, по чьему-то недосмотру именуемых людьми.

Электричка отходила через семь минут. Максим прошел вдоль состава, шагнул в предпоследний вагон: народу в нем было меньше всего. Уселся у дверей, осмотрелся: день будний, пассажиров немного, в основном пенсионеры. Двери закрылись, электричка тронулась с места. Максим сначала смотрел в окно, потом задремал. Когда он открыл глаза, то сразу посмотрел на часы: прошло почти сорок минут. А в вагоне собралось слишком много народу, и люди продолжали прибывать. Но все вели себя спокойно, лица сосредоточенные, у кого-то даже сонные. Максим поднялся с места, пропустил вперед двух девушек, вклинился в толпу «зайцев» и вместе со всеми выскочил из вагона на следующей станции. Пробежал обратно, к середине состава, вошел в полупустой вагон. Контролеры остались позади, дальше можно было ехать спокойно. Максим вышел на конечной остановке, но для него эта станция была пересадочной. Следующая электричка отправлялась через сорок минут. Максим остался на платформе, в здание вокзала зайти не рискнул: через высокие длинные окна он заметил внутри милицейский патруль. Состав наконец показался из-за поворота путей, подошел, остановился. С шипением открылись двери, и Максим последним проскользнул в вагон. Ехать на сей раз пришлось в тамбуре: все места в вагоне оказались заняты. Кое-кого из пассажиров Максим узнал — они ехали вместе с ним из Рыбинска и предупредили своим поведением о появлении контролеров.

Этот участок пути проехали без приключений, все прошло спокойно и гладко. Максим вышел на знакомой станции — почти месяц назад он уже был здесь, когда только что пустился в бега. Дело шло к вечеру, начинало смеркаться, пошел мелкий, ленивый дождь. Максим быстро шел по знакомому маршруту, и дорога отняла уже меньше времени. Центр городка Максим благоразумно обошел «огородами» и вскоре оказался в начале Болотной улицы. Промчался по щебенке, взял левее, пошел по знакомой утоптанной обочине. И почти сразу понял, что опоздал: дома, где жили Пашка с отцом, не существовало. Третий раз за сутки Максим оказался на пожарище — здесь была та же картина. Обгоревшие остатки стен еще дымились, по участку были разбросаны тряпки, доски и еще черт знает что — в темноте не разберешь. Максим толкнул незапертую, висевшую на одной петле калитку, прошел по заваленной мокрым закопченным барахлом дорожке, остановился перед провалившимся крыльцом.

Убийцы снова опередили его, добрались до инвалида Пашки и его беспомощного отца. И встретить «гостей» Пашке оказалось нечем — его отличный самодельный нож лежал в кармане рюкзака за плечами Максима. Время летело незаметно, уходили драгоценные минуты, а Максим все никак не мог заставить себя сдвинуться с места. Стоял неподвижно, вслушивался в тишину, по доскам стучали капли дождя, из-за спины, приглушенный расстоянием, раздался гудок дальнего поезда с «железки». Так нельзя, надо уходить, возвращаться на станцию и сегодня же ехать дальше. К Роману еще можно успеть, если очень поторопиться. Все будет потом: эмоции, горе, а может, и слезы — ничего позорного в этом нет. Но после, после того, как свершится правосудие. В том виде, в каком его видит для себя капитан Логинов. «По нашим законам вас накажем», — всплыли в памяти услышанные когда-то слова. Будет вам закон, будет. «Подождите меня, скоты, далеко не уходите. Поговорить надо. Ваши предки еще палкой сусликов из нор выковыривали, а здесь люди уже по закону жили. По правде. По Русской правде». Максим вспомнил древний правовой кодекс Руси, в котором предусматривалась ответственность за многие тяжкие преступления — за разбой, поджог и конокрадство. И если человек убьет человека, то брат должен мстить за убийство брата, сын за отца, или двоюродный брат, или племянник со стороны сестры. Не штраф, не пеня или рабство — в уплату принималась только кровь.

С правой стороны, оттуда, где находился пустой полуразрушенный дом, послышались шаги. Максим обернулся, всмотрелся в темноту. Кто-то приближался к руинам мелкими, неуверенными шагами. «Наркоши местные», — вспомнил Максим слова Пашки и двинулся навстречу человеку. Тот приближение Максима заметил поздно, застыл на месте, попытался удрать, но споткнулся в темноте обо что-то, грохнулся на колени в грязь.

— Стоять, — еле слышно проговорил Максим, — стой, скотина. Тебе чего тут надо?

Существо неопределенного пола — с длинными волосами, собранными в жидкий хвост, замотало головой и проскулило:

— Ничего, ничего, я просто… я рядом… мимо…

Максим схватил существо за ворот куртки, рывком поставил на ноги. Это оказался парень лет двадцати или чуть меньше. Бледный, губы дрожат, лицо мокрое то ли от дождя, то ли от выступившей испарины, глаза закатились. Похоже, у него началась ломка. Ничего, дружок, ты сам выбрал этот путь. Поэтому потерпишь. А потом уйди с глаз, найди тихое место и сдохни там. Минут через пятнадцать. Максим встряхнул существо еще раз, спросил негромко:

— Крысятничаешь, сволочь? Ну и как? Удачно?

— Нет-нет, я просто шел мимо… — снова замотал головой тот, редкие грязные волосы метались в такт движениям.

Максим поморщился, чуть отстранился. Но продолжал крепко держать наркомана за шкирку.

— Ты видел, когда это произошло? Когда пожар начался, что перед этим было?

— Вчера, вчера ночью. Мы там были, — парень показал на пустующий дом, — ночью. Машина подъехала, «Нива» кажется, темная. Вон там остановилась, сюда подошли трое. Мимо нас прошли, говорили непонятно. Один с той стороны обошел, где пристройка, двое тут остались. Собака залаяла, но замолкла сразу. Потом стекло разбилось — и сразу огонь, с трех сторон. Потом пожарка приехала, и «скорая». Всё.

— А эти трое куда делись?

— Убежали сразу. К машине. И уехали. Развернулись и уехали.

— Номер машины? Цвет? Не видел? Или видел, но не запомнил?

В ответ на все вопросы парень что-то скулил себе под нос. Максим видел, что наркомана сотрясает дрожь, у него стучат зубы, трясутся руки и ноги. Но не от холода — начинался абстинентный синдром. «Прибить бы тебя, чтоб не мучился». Максим с трудом отогнал от себя эту мысль. Отпустил ткань куртки, отступил назад.

— Катись отсюда, — приказал он, и наркоман побежал к развалинам, исчез в них.

«Нива». И ведь там, в лесу под Рыбинском, тоже была «Нива». Те, кто убил Олега, приезжали тогда на этой машине. Что ж, хоть что-то теперь известно точно. Но этого недостаточно. А отсюда надо уходить.

Максим шел не разбирая дороги — по лужам, по грязи. Ему было уже все равно — боль, злоба и остервенение действовали как допинг, как наркотик. Он с трудом представлял себе, где сейчас находится, шел наугад, не видя ни названий улиц, ни номеров домов. И только у вокзала пришел в себя, сбавил шаг. Пересек привокзальную площадь, миновал ряды пассажирских «газелей», подошел к табло с расписанием. Электричек до областного центра, где жил Назаров, сегодня было еще три. И первая уходила через минуту, даже меньше. Максим помчался к платформе и успел запрыгнуть в вагон — двери съехались за его спиной. Неважно, что впереди ночь, надо скорее оказаться на месте. И найти Романа. Правда, каким образом он будет искать в незнакомом городе сослуживца, Максим даже не представлял. Помнил только из рассказа Михаила, что Назаров вроде бы создал свое охранное предприятие и дело вроде бы у него пошло. Больше о новой жизни бывшего радиста Назарова Максим не знал ничего.

Он постоял в тамбуре, рассмотрел через дверное стекло пассажиров, пошел внутрь. Уселся на ближайшее свободное сиденье, прикрыл глаза. Ехать предстояло больше трех часов, вагон потихоньку пустел. К середине пути в нем осталось человек десять, не больше. Никто не входил на остановках, выйти в дождь тоже никто не рвался. Так и приехали в большой город, расположенный на пересечении двух рек. Максим вышел из вагона, побрел к зданию вокзала, но остановился на полпути. Делать там нечего, нужно искать другое место для ночлега. В голову ничего не приходило, мысль сунуться в гостиницу заставила зло ухмыльнуться. Максим чувствовал сильную усталость, да и не удивительно: за день он преодолел путь почти в триста километров. И потерял еще одного близкого человека — от этой мысли отяжелевшая голова заработала быстрее, мысли прояснились.

— Эй, мужик, ты не ночлежку ищешь? — прогудел кто-то из темноты.

Максим остановился, всмотрелся в полумрак. У сетчатого забора шевелился кто-то, по виду непонятно — мужчина или женщина.

— Да, — ответил Максим, и нечто шагнуло ему навстречу.

Это оказалась тетка в драном пуховике, длинной юбке и резиновых сапогах. На голову натянут капюшон с облезлым мехом неизвестного науке существа, руки глубоко в карманах.

— Стольник за ночь, — назвала она цену, и Максим не стал торговаться. Вытащил купюру, но тетке не отдал, молча смотрел на ее сморщенное от холода и отвращения лицо, кривился от запаха перегара.

— Пошли.

Существо развернулось, затопало по лужам, Максим двинулся следом. Они шли сначала по шпалам, потом пересекли несколько путей и оказались перед купейным вагоном. На щебенке рядом с дверью топталась еще одна тетка, только уже в синей железнодорожной форме.

— Ей отдашь.

Существо ушло назад в темноту, Максим отдал деньги, по лестнице поднялся в вагон.

— В последнее купе иди, там пока нет никого, — бросила «хозяйка».

Максим пробирался по коридору между дверей — вагон был почти полон, вонь валила с ног. «Бомжатник. Поздравляю, докатился». Он бегом пересек вагон, влетел в последнее купе, закрыл дверь. Если понадобится, он отдаст еще три сотни, лишь бы остаться одному и спокойно переночевать в этом отстойнике.

— Так, еще раз повторяю: все валят отсюда в шесть утра. Если кого найду, выкину. Или ментам сдам, — проорала на весь вагон «сборщица дани». И захлопнула дверь.

Максим прислушивался к окружавшим его звукам: кто-то негромко говорил, смеялся, где-то плакали и ругались. В коридоре послышались тихие шаги, кто-то проскользнул мимо двери. Максим сел на нижней полке, насторожился, но все снова затихло. «Сколько же их тут? Я видел три вагона», — попытался подсчитать количество «пассажиров» Максим, но быстро бросил это занятие. Надо отоспаться, завтра трудный день. И надо решить, кого искать в первую очередь — ничего не подозревающего Романа или тех, кто пришел за его жизнью.

Утром орда постояльцев организованно покинула ночлежку. При свете Максим рассмотрел своих соседей — бомжей среди них не было. В основном мелкие торговцы с огромными баулами, несколько скользких личностей неопределенного возраста. И двое мальчишек — лет по шестнадцати, не больше. Эти шарахались от каждого звука, перешептывались и быстро скрылись из виду — пролезли под ближайшим вагоном, побежали в сторону лесополосы. Максим посмотрел мальчишкам вслед и решил последовать их примеру: на вокзале сейчас лучше не показываться. Народу пока немного, и он своим видом может привлечь к себе ненужное внимание. Правда, неспециалисту опознать Максима сейчас невозможно: офицер на фотографии из личного дела капитана Логинова и идущий по городу бомж — это два разных человека. «Хоть какой-то прок от этого рванья». Максим еще раз посмотрел на себя, вздохнул. Первым делом надо поесть, и желательно горячего. Еще сотня улетела на бутерброд и стакан мерзкого растворимого, но обжигающего кофе. Есть пришлось на улице, за небольшим столиком под навесом. Максим не торопился, завтракал и одновременно присматривался к окружающей обстановке. Рядом проходила оживленная магистраль, начинался утренний час пик, трасса постепенно заполнялась автомобилями. Образовалась первая пробка, машины еле ползли, затем вообще остановились. Максим отвернулся, доел бутерброд и только собрался прикончить остатки «кофе», как в деловитый уличный шум ворвались крики, звуки автомобильных сигналов, отчетливо прозвучала ругань. И рев двигателя почти за спиной — Максим, не оборачиваясь, рванул вперед и в сторону, под защиту стены палатки, где покупал еду. Обернулся и увидел, что по тротуару, словно по взлетной полосе, несется темно-зеленая «Нива» с тонированными стеклами и номерами московского региона. Машина, не снижая скорости, промчалась мимо, затормозила резко, и ее немного занесло.

— Москвичи, сволочи недоделанные! — заорала из окошка палатки продавщица и погрозила кулаком вслед «Ниве».

Максим вышел из-за укрытия, сделал несколько шагов вперед, остановился. «Нива» уже вылетела на перекресток, объехав пробку, остановилась на «зебре». Вынужденные обходить препятствие люди ругались, в ответ им приоткрылось окно и кто-то из салона выкрикнул несколько слов. Их понял только Максим и почувствовал даже не радость — его накрыла эйфория, от дикого, неописуемого восторга Максим едва не заорал во все горло. Он успел, Роман жив и здоров, преследователи где-то заплутали по дороге и оказались в городе одновременно с Максимом. И останутся здесь навсегда. А может, и вернутся домой, но не в том виде, в каком примчались покорять тихий город в сердце страны. На светофоре зажегся зеленый свет, «Нива» газанула, рванула с места, полетела по проспекту. Максим вернулся к палатке, купил себе на радостях еще один бутерброд и стакан жженого пойла и спросил хмурую продавщицу:

— Рынок у вас здесь есть? Далеко?

Все, цели ясны, задачи определены. Максим пересчитал остатки денег и понадеялся, что на покупку реквизита этого хватит. С рынка он вышел без копейки — выгреб последнее, но зато купил все самое свежее, даже парное. И топал теперь по незнакомым улицам, не зная, что делать дальше, — то, что он нес в двух пакетах, понадобится ему позже. Сейчас надо изловчиться и убить сразу двух зайцев. Во-первых, найти иголку в стоге сена, то есть своего сослуживца Романа Назарова. Во-вторых, выследить, обнаружить логово проникших в город убийц. Второе было не трудно: Максим хорошо знал повадки этих существ. И примерно представлял себе, как будут проводить свой досуг «гости» города. А вот по первому пункту вопросов было много, и разобраться с ними следовало в первую очередь. Но сначала пристроить в надежное место ценный груз, который Максим нес в руках, — с семью лишними килограммами нагрузки не очень-то побегаешь. Максим шел наугад, сворачивал в первые попавшиеся улицы, переходил дорогу, останавливался на светофорах. И начал уже понемногу психовать, злиться на свою нерасторопность. Снова повернул и оказался на широком, забитом людьми и машинами проспекте. Прошел немного вперед, остановился — слева в череде зданий оказался проход, за ним темноватый замусоренный дворик с покрытыми бурой листвой кустами. Дальше — высокий глухой забор с «колючкой» поверху и тропа вдоль него. Максим постоял немного, осмотрелся и неторопливо двинулся вдоль забора. Место отличное — почти центр города, но тихое, даже глухое. Тропа вывела Максима к трансформаторной подстанции и небольшому пустырю с развалинами за ней: здание то ли ломали, то ли, наоборот, бросили недостроенным. Двухэтажное сооружение не было одиноко: метрах в пятидесяти тянулись длинные ряды пустых бетонных коробок — зародыш будущего гаражного комплекса.

Максим постоял перед дверным проемом, потом шагнул в темноту и двинулся вдоль стен, стараясь не шуметь. Скоро он убедился, что в развалинах, кроме него, больше никого нет. Изнутри они представляли собой обыкновенный бомжатник: покрытые наскальной живописью стены, пустые бутылки и смятые банки под ногами, шприцы, но и только. Прошмыгнула по грудам хлама серая тень и тоже исчезла. По основательной, крепкой лестнице Максим поднялся на второй этаж, прошелся, осмотрелся, выглянул в оконный проем. Гаражный комплекс прекрасно виден отсюда, и ведущая к нему дорога выводит, похоже, на оживленный проспект. Все, разведка проведена, место выбрано, пути к отступлению изучены. Максим спустился вниз, перевернул валявшуюся в углу бочку, заглянул внутрь. Похоже, ее использовали в качестве печки — внутри перекатывались головешки, стенки покрыты слоем сажи и копоти. Максим задвинул бочку подальше в темный угол, сложил в нее пакеты, накрыл емкость обломком доски. Вот и отлично, руки свободны, теперь можно и побегать. Сюда он вернется попозже, и, хочется верить, не один. С гостями. Максим вышел из здания, миновал пустырь с подстанцией, пробежал вдоль забора и снова оказался на проспекте. На другой его стороне высилась стеклянно-бетонная трехэтажная коробка — торговый центр. К нему-то и направился Максим. Вошел в фойе, осмотрелся, увидел то, что искал, — стойки с бесплатными газетами. Эти «информационные» листки на восемьдесят процентов состояли из рекламных объявлений, но это как раз то, что сейчас нужно. Максим взял несколько изданий, отошел в сторонку и быстро пролистал их. И оторопел, улыбнулся себе под нос.

— Молодец, здорово придумал, — пробормотал Максим, глядя на яркий, огромный до неприличия, на четверть газетного листа, рекламный модуль: «Ассоциация охранных предприятий „Блокпост“. Доверьте свою безопасность специалистам». И Назаров собственной персоной, един в трех лицах: богатырь в шлеме, солдат в буденновке и военнослужащий армии неизвестно какой страны — голова то ли в «сфере», то ли в черт знает чем. Породистый тонкий нос и гордый дворянский профиль Романа Назарова угадывался в облике всех трех персонажей. Иначе как «ваше благородие» Назарова в группе никто не называл. Бесился он поначалу не по-детски, даже лез в драку. Но со временем успокоился, выдал несколько фраз на арабском. А также на языке противника и заодно научил командира понимать, о чем в эфире, да и не только в нем, говорит враг. Уважением с тех пор Роман пользовался безоговорочным, и подшучивать над ним перестали. Тем более что одновременно он продемонстрировал особо недогадливым дивный удар — короткий и сокрушительный еще и тем, что от худощавого, даже тощего человека подобного никто не ждал. А прозвище осталось, прилипло намертво, Максим сам неоднократно срывался и орал в горячке: «Благородие, связь давай!» Адрес, номера мобильных и стационарных телефонов ассоциации в рекламе присутствовали в избытке, один оказался многоканальным. Судя по всему, дела у «Блокпоста» шли неплохо, что неудивительно — в вопросах безопасности Роман действительно был специалистом.

Максим выдрал газетный лист с объявлением, сложил аккуратно, запихнул в нагрудный карман куртки и принялся изучать местную прессу дальше. Пролистнул несколько страниц с объявлениями о купле-продаже квартир, домов, машин и добрался до раздела «Досуг». Рассмотрел несколько аляповатых картинок, запомнил адреса харчевен. Дети гор обязательно появятся в одной из них — на людей посмотреть, себя показать, а заодно и территорию пометить. Не могут они тихо себя вести, зрители им нужны, обстановка, декорации соответствующие. Что ж, пойдем, пожалуй, время не ждет. Максим вышел на улицу, двинулся вдоль проезжей части, посматривая на стены домов. Нашел табличку с названием улицы, прошел немного дальше. Миновал первый ресторанчик — перед входом пусто, дверь, кажется, закрыта. Хорошо, посмотрим, что в остальных, а сюда вернемся попозже. Точек общепита в городе немного, и почти все они расположены в центральной его части. Максим очень рассчитывал, что «гости» тоже не будут носиться по окраинам, а выберут ближайшую. И не ошибся: заляпанная грязью «Нива» — почти точная копия той, трижды проклятой, только поновее. Стекла затонированы, спереди и сзади «обвесы», пороги, на крыше багажник с усиленными креплениями. Зверь, а не машина. Максим отошел в сторонку, прислонился к стволу липы, приготовился ждать. Переполненный событиями день заканчивался, уже темнело и холодало. Максим снова натянул на голову капюшон драной, все еще пахнущей дымом куртки. И только сейчас почувствовал, как замерз: руки подрагивали, зубы стучали. Максим принялся ходить взад-вперед, чтобы согреться, но движение не помогало — стало только хуже. Голова начала кружиться, глаза слезились. «Только не сейчас! — взмолился Максим. — Пожалуйста, не сейчас!» Заболеть, когда зверье загнано в ловушку, и только надо помочь ей захлопнуться… Ждать Максим не мог, он посмотрел себе под ноги, подобрал бутылку из-под пива и швырнул ее в «Ниву», стараясь попасть в стекло. Снаряд влетел точно в цель, но стекло не разбилось и даже не треснуло. Зато шуму получилось много — заорала сигнализация, на ее вой выскочил сначала охранник заведения, потом подтянулся первый бандит.

Ростом Максиму до плеча, кривоногий, он нажал кнопку на брелке, и сигнализация заткнулась. Бандит затопал к машине, обошел ее и застыл — молча пялился на вышедшего из темноты на освещенный пятачок парковки Максима. Явно пытался сообразить, кто это перед ним — высокий, худой, заросший и злой, как весь личный состав обслуживающего персонала преисподней. Максим тоже молчал, по привычке убрал руки за спину, чтобы раньше времени не пустить их в ход. «Не здесь», — кажется, именно так сказал тогда адвокат, когда оттаскивал своего подзащитного от родственников убиенных боевиков. Правильно, не здесь, в другом — тихом, уютном, глухом месте. Полуразрушенное здание — прекрасный выбор, надо пригласить их туда. Обе стороны слишком долго ждали этой встречи, никто не был заинтересован в том, чтобы перенести ее место и время.

Боевик наконец опомнился, сделал несколько шагов назад, оступился, налетел на «Ниву». Сигнализация немедленно взвыла снова и голосила до тех пор, пока ее хозяин не нашел в карманах брелок. Максим не выдержал, хрипло рассмеялся. Тут на крыльце показался еще один экземпляр — уже покрупнее первого, движения скупые, двигается уверенно. Сколько вас там всего? Но на этот вопрос Максим ответа не получил: успокоив орущую «Ниву», оба бандита скрылись в помещении ресторана. Ждать пришлось недолго: карательный отряд в количестве четырех человек построился очень быстро. Максим шагнул из темноты в яркое пятно света под вывеской, быстро осмотрел всех и снова убрался в темноту. Двинулся прочь не быстро, и не медленно — так, чтобы постоянно слышать, как урчит за спиной двигатель «Нивы». Вспомнил по дороге, что тропинка между домами узкая — рядом стена и забор трансформаторной подстанции, «Ниве» там не проехать. И порадовался, что так удачно выбрал место. Ярко освещенные улицы миновали быстро. Максим скользнул в подворотню, остановился, поджидая, когда преследователи сообразят, куда делась жертва. Еле сдержался, чтобы не свистнуть приглашающе — помешал кашель. Максим зажал ладонями рот, чтобы не выдать себя, вжался спиной в стену и в последний момент успел отбежать в сторону. Дальний свет фар заскользил по стенам и своду арки, выхватил из темноты кусты во дворе и высокую фигуру рядом с ними. «Нива» влетела во двор и остановилась резко, ткнувшись передним бампером в заросли. Захлопали дверцы, послышалась отрывистая речь. Максим помедлил немного, дал возможность преследователям заметить, как удирает по узкой тропке вдоль забора загнанная жертва. И улыбнулся, услышав позади топот: ищейки взяли след.

Дальше все было делом техники: Максим дважды прошел этот путь в светлое время суток и отлично запомнил особенности местности. Поэтому благополучно миновал все ловушки — выбоины, узенький, в одну досочку, мостик через канаву и брошенный кем-то рядом с тропинкой изрядный моток «колючки». Преследователям же пришлось туго, Максим слышал за спиной звуки падений, мат сквозь зубы и в очередной раз подивился услышанному. Почему эти гордые существа в минуты наивысшего напряжения используют ненавистный им язык — русский мат? Необъяснимо. Но на решение лингвистического ребуса времени не было. Вот они, уже близко. Что ж, приступим. Вы сами напросились, не я это предложил. Максим постоял еще на тропинке перед развалинами, убедился, что его заметили, и шагнул внутрь. Добежал до следующего дверного проема, стараясь наделать побольше шума, остановился и очень тихо вернулся назад, замер, сжимая в кулаке рукоять Пашкиного ножа. Бандиты входить вслед за Максимом не торопились, совещались вполголоса. Максим напрягал слух, пытался разобрать слова, но понял только, что двое останутся ждать снаружи. Услышав звуки шагов, подался назад, затаился в темноте. Через дверной проем в здание скользнули две тени, остановились, разошлись в разные стороны. Тот, кто направился в сторону, где притаился Максим, умер быстро и тихо. Зажать преследователю рот, два раза ударить ножом под лопатку — и все, дело сделано. Максим аккуратно уложил тело у стены, обыскал, нашел нож и пистолет. Нож он положил на пол рядом с трупом, пистолет сунул себе за пояс штанов. Двинулся вперед на шорох и треск. Сунувшийся на шум второй бандит тоже не успел понять, что происходит, — умер так же тихо и торопливо. Максим быстро обыскал убитого, нашел еще один нож. Оставил боевика лежать посреди замусоренного помещения, найденные аксессуары закинул в рюкзак, вернулся к дверям. Еще двое топтались при входе, вытягивали шеи, ждали соплеменников. Максим еле сдержался, чтобы не закашлять — горло раздирало, саднило, зато голова сделалась ясной и легкой. За спиной два трупа тех, кто убил людей, ставших за время службы ему почти родными. Какое там «почти» — они все были одной семьей, единым целым. Максим обхватил ладонью горло, чуть сжал пальцы под нижней челюстью, сдавленно прошептал:

— Цо кхузахь[1]. — И добавил, уже по-русски: — Идите сюда. — И снова зажал рот, чтобы не закашлять.

Боевики, услышав родную речь, дружно, как бараны, рванули вперед. Бараны и есть — кто же бросается в незнакомое помещение толпой? Сами виноваты, ловите. Максим уже не скрывался, шагнул из-за выступа в стене, но немного не успел — его услышали. И оба не придумали ничего лучшего, как рвануть вверх по лестнице, Максим помчался следом. Догнал одного уже наверху, схватил за полу куртки, дернул на себя и вбок. И сам едва не сорвался со второго этажа следом за своей жертвой. Та приземлилась неудачно, на кучу слежавшегося строительного мусора, и теперь стонала в темноте, но встать даже не пыталась. И затихла наконец. Оставлять за спиной вооруженного бандита, пусть даже с переломанными костями, было глупо, но впереди Максима ждала еще большая опасность. Четвертый не подавал признаков жизни, и, как ни вслушивался Максим, как ни всматривался во мрак, различить он ничего не мог. Надо ждать, этот скоро выдаст себя, он знает, что остался один и что Максим его отсюда живым не отпустит.

Снизу донесся шорох, Максим повернулся на звук, не трогаясь с места. Но это была всего лишь крыса, или сразу несколько грызунов, пользуясь передышкой, бежали куда-то по своим крысиным делам. Теперь только ждать, а заодно выяснить, у кого нервы крепче. Максим стоял очень удобно — за подпиравшей потолок колонной. Привалился к ней спиной, прикрыл глаза и постарался вспомнить планировку помещения. Огромное прямоугольное пространство с абсолютно ровными стенами, и в них нет ни ниш, ни выступов. Значит, преследователь в одном из углов — больше ему деваться некуда. Не мог же он выпрыгнуть в окно. Как же выманить зверька из норки? Через оконный проем в помещение просачивался мутный свет скрытой редкими облаками луны, и Максим смог разглядеть ближайшие к нему углы зала. Справа и слева пусто, значит, горец отсиживается где-то у окна. И тоже не видит противника. Похоже, это был тот, кто первым вышел на шум сигнализации. И, кажется, именно он сидел за рулем, впрочем, в последнем своем предположении Максим не был уверен. Зато не сомневался в первом. А если это так, то активного сопротивления он не окажет, надо действовать. Максим откашлялся еле слышно и бегом рванул из-за колонны к стене слева. Пригнулся на бегу, резко изменил курс и помчался вправо. И понял, что не ошибся — услышал в тишине шорох, приглушенный голос и ругательства. Максим первым же ударом сшиб боевика с ног, ударил его в живот, в челюсть. Бил еще куда-то, не глядя, плохо соображая, что делает. Потом опомнился, выволок стонущее существо из угла, потащил за собой. Бросил на лестницу, пнул ногой в плечо и равнодушно наблюдал, как тот костями пересчитывает ступени. Спустился следом, схватил полуживого преследователя за волосы, проволок по полу, швырнул к стене. Обыскал, бросил за спину очередной нож, вернулся к третьему бандиту. Тот был без сознания, но пульс на шее прощупывался. Максим присел на корточки рядом с ним, обшарил его карманы. Нашел еще один пистолет, такой же, как и первый. Вытряхнул магазин, боеприпасы убрал в рюкзак, пистолет закинул в груды мусора. Найденный нож повертел в пальцах и спокойно, ловким, уверенным движением загнал его по самую рукоять в правое подреберье бандита. Подхватил умирающего за плечи, оттащил к двум первым, вернулся обратно. Тот, четвертый, сопротивляться уже не пытался, жался к стене, поскуливал, вытирал рукавами куртки окровавленное лицо. Максим перевернул боевика на живот, выдрал из его джинсов ремень и кое-как скрутил ему руки за спиной.

Извлек из бочки оба пакета, прикинул в руках вес, выбрал самый тяжелый. Второй пока убрал обратно. Снова вернулся к убитым, развязал пакет и вывалил из него на трупы свиные кишки, селезенку, легкие, печень, сердце — все свежайшее. По уверениям продавца, кабана закололи вчера, и, похоже, торгаш не наврал. На дне пакета скопилась загустевшая свиная кровь, ее Максим тоже вытряхнул на покойников, сверху швырнул пакет. Вернулся к последнему, оставшемуся в живых. Тот уже понял, что произошло, непрерывно ругался сквозь зубы, выл и даже попытался ударить Максима ногой. Но тут же затих от удара в живот, вой оборвался, спесь и гонор уступили место покорности.

— Ну, здравствуй, здравствуй, скотина. Как тебя там — Рулон Обоев? Камаз Отходов? Ушат Помоев? — Максим говорил тихо, но отчетливо, старательно выговаривал каждый звук. Это помогало сдерживаться себя, чтобы не забить до смерти скорчившуюся от боли тварь прямо сейчас. Тварь еще должна пожить немного и кое-что рассказать. Например, о том, кто прислал ее сюда, кто назвал адреса бойцов из группы Максима и сколько всего шакалов пустили по следу группы капитана Логинова.

Способ скачивания информации был прост до безобразия: Максим вытащил из-за пояса пистолет, приставил дуло ко лбу боевика, перевел предохранитель на боевой взвод. Боевик затрясся, попытался выругаться, но получил удар кулаком в висок. Несильный, такой, который помогает понять, как надо себя вести в подобных обстоятельствах. Превентивная мера и впрямь помогла, существо ударилось затылком о стену и заговорило. Максим был даже немного разочарован — он не ждал, что все решится так быстро. Забыв про гордость, боевик, хлюпая носом, рассказал все, что знал. Их группа, по его словам, была одна, тот, кто отдавал приказ, решил, что этого хватит. И почти не ошибся, не учел только, что капитан Логинов побежит не от преследователей, а навстречу им. На чем и погорел. Трое уже никогда не попадут в рай: в таком виде их туда просто не пустят.

Адреса Пашки, Михаила Новикова и Олега они получили от заказчика, так что найти не ждавших нападения людей труда им не составило. Еще Максим узнал, что он, оказывается, являлся для преследователей чем-то вроде бонуса и за его поимку была обещана отдельная награда.

— За живого? — уточнил Максим, и боевик согласно закивал головой.

Но о размере вознаграждения ничего не знал. И после двух хороших ударов в живот назвал-таки имя «заказчика» — главаря одного из кланов, «куратора» крупнейших ресторанов, гостиниц и офисных комплексов Москвы. Перечислить их, правда, не смог, да и не положено такой мелкой шавке знать почти интимные подробности бизнеса «больших» людей. Так и сказал: «Большие люди вас заказали», за что и получил рукоятью пистолета по переносице. Бандит рухнул на бок, снова заскулил, но уже тихо, едва слышно. Все, он больше не нужен, пора заканчивать. Максим вернулся к бочке, вытащил из нее последний пакет, направился к корчившемуся у стены абреку. Рванул за ворот куртки, заставляя сесть, отступил назад, сказал негромко:

— Держи, Курган Отбросов, не урони. Это тебе от Пашки подарок, от Михаила и от Олега. И от меня лично. Гуриям от нас подарок передашь.

И выстрелил бандиту в живот, потом подумал и прострелил ему обе голени. Не обращая внимания на крики, вытащил из пакета свиную голову и бросил ее раненому на колени. Тот дернулся всем телом, завыл совершенно по-звериному — человеческая глотка такие звуки исторгнуть не способна. Все, дело сделано, информация получена. Эта тварь будет умирать еще час или полтора, и все равно этого мало, слишком мало. Максим убрал пистолет, осмотрелся в полумраке и пошел прочь. Вышел из здания, свернул в противоположную от коварной тропинки сторону. Миновал жутковатые темные провалы недостроенных гаражей и оказался на освещенном, но уже безлюдном в этот час проспекте. Посмотрел на часы: половина первого ночи. И почувствовал озноб, голову сдавило с висков, горло перехватил кашель. С этим надо срочно что-то делать — искать лекарства, антибиотики, найти место, где можно отлежаться несколько дней. Для человека, находящегося в федеральном розыске, эта задача решения не имела. Максим брел вдоль витрин и дверей магазинов и офисов, пока не заметил на одном из них знакомую надпись. Вернулся назад, прочитал: «Объект охраняется». И название охранного предприятия ниже: «Блокпост».

— Посмотрим, какие вы специалисты, — пробормотал Максим себе под нос, подобрал осколок тротуарной плитки и швырнул его в стекло витрины. По его поверхности побежали мелкие трещины, сигнализация сработала незамедлительно.

Максим отошел в сторону, привалился к стене. Все равно идти дальше он не мог — от температуры перед глазами все плыло, качались дома и фонари, в ушах звенело. Он услышал рев сирены, увидел синий тревожный маячок. Джип с тревожной группой подкатил к магазину. Из машины выскочили трое, двое рванули к магазину, третий — к Максиму. У Максима еще хватило сил молниеносным движением вырвать у бойца автомат и направить дуло ему в лицо. И сказать хрипло, почти нечленораздельно:

— Роману Назарову звони. Скажи, что к нему в гости капитан Логинов приехал. — Пихнул автомат обратно в руки обалдевшего бойца и сполз по стене на тротуар, прикрыл глаза.

Он почти уснул, когда напротив остановилась серебристая иномарка, из нее выскочил высокий, но уже не тощий, а основательно раздавшийся вширь человек, подбежал к нему, помог подняться на ноги. Бойцы с недоумением провожали взглядами своего сошедшего с ума директора. Мало того, что он примчался сюда среди ночи по первому зову какого-то бомжа, так еще и тащит его в свою машину. И увозит, наплевав на правила дорожного движения, развернувшись через две сплошные.

Глава 4

Следующие несколько дней из жизни Максима выпали — он не помнил почти ничего. Появлялись только иногда из мути перед глазами чьи-то лица, одно было знакомым, остальных он раньше не видел никогда. Потом навалился густой и тяжелый сон, потом закончился и он. Пришла слабость, ощущение пустоты и покоя. И еще было очень холодно, до озноба. Максим закутался в одеяло, как гусеница в кокон, и рискнул приоткрыть глаза. Ничего страшного или пугающего не увидел — обычная комната: дверь, окно, пол. Пол, похоже, подогреваемый — это Максим ощутил, когда решил подняться с кровати и опустил на ламинат босые ноги. Пока все идет нормально, угрозы для жизни нет. За закрытой дверью послышались шаги. Максим по привычке резко повернул голову и тут же поплатился за это: в глазах потемнело, в ушах раздался знакомый звон. Женский голос спросил:

— Как вы себя чувствуете, Максим Сергеевич? Врач сказал, что вам еще нельзя вставать, лежать нужно неделю. Он сегодня придет.

Максим сфокусировался на фигуре в дверном проеме. Это была женщина лет пятидесяти — полная блондинка среднего роста. Она смотрела на Максима приветливо, даже улыбалась, но в выражении ее лица читались опасение и недоверие. Максиму же на это было наплевать.

— Ромка где? — Прежде чем задать вопрос, пришлось откашляться.

— Роман Аркадьевич на работе. Если хотите, можете ему позвонить, вот телефон. — Блондинка подала Максиму трубку радиотелефона и мобильник.

Максим растерялся, помотал головой. Он не сразу понял, о ком идет речь, соображал почти с минуту. «А он разве Аркадьевич? Надо же, забыл».

— Нет, попозже. У вас ванна где?

Максим поднялся на ноги, завернувшись в одеяло. И так застыл посреди комнаты, как призрак отца Гамлета. Только что не покачивался от сквозняка.

— Там, вон та дверь. Но вам нельзя пока, лежать надо, — лопотала женщина вслед Максиму, но он продолжал подбираться к цели.

Добрался, закрыл за собой дверь. И уставился в зеркало, рассматривая осунувшееся бледное лицо. «Хорош», — пробормотал он своему отражению и подумал, что бриться он, пожалуй, не будет. Какая-никакая, а все таки маскировка. Скинул на пол одеяло, влез под душ. И вышел из ванной только тогда, когда примчавшийся по вызову встревоженной блондинки Роман загрохотал кулаком в дверь:

— Командир, ты сдурел?! У тебя пневмония, вылезай сейчас же или я дверь ломаю! — Следующий удар подтвердил серьезность намерений радиста в отставке.

— Внимание, я выхожу, — попытался съехидничать Максим.

Снова завернулся в поднятое с пола одеяло и в таком виде предстал перед Романом.

— Привет, давно не виделись. — Говорить Максим пытался уверенно, попробовал даже улыбнуться, но снова зашелся в кашле.

Роман потащил Максима в комнату.

— Роман Аркадьевич, я ему сразу сказала, а он… Что я могла? — лепетала тетенька в белом.

— Я понял, понял. — Роман захлопнул дверь, заставил Максима улечься, сам уселся на стул рядом с кроватью.

— Это кто? — спросил Максим, показывая на дверь.

— Сиделка, — пояснил Роман, — нормальная, с медицинским образованием. Она тебе уколы делает, все, что доктор прописал. У тебя температура за сорок зашкаливала.

— На кой черт мне сиделка? — попытался огрызнуться Максим, но говорить было тяжело из-за кашля. Только и осталось, что рассматривать своего бывшего подчиненного и слушать, что тот скажет.

Роман изменился не сильно — тот же слегка надменный взгляд серых глаз, короткий «ежик» на голове. Потолстел только, но при его росте это даже нормально, устойчивость придает.

— Ну ты даешь, командир! Как тебе только в голову такое пришло — витрины бить! Хорошо, что ребятки у меня добрые оказались, — насмешливо проговорил Роман, но Максим перебил его, прохрипел сдавленно:

— Ага, добрые. А они тебе не рассказали, как оружие про?.. Ну, ты понял. Реакции никакой, вообще. Странно, что приехали так быстро. Так что еще неизвестно, кто из нас добрый.

— Оружие? Кто именно? Убью! — Роман вскочил, пробежался по комнате и снова плюхнулся на стул. И уставился на командира умоляюще — ну давай же, говори, не тяни.

Максим подумал немного и решил, что небольшая выволочка бойцам не повредит. Таких учить надо, а уж методы Роману были известны.

— Мордатый такой, рожа круглая, глаза тоже. На левой щеке шрам небольшой, старый. Скалится еще, как дворняжка, — описал внешность оплошавшего бойца Максим.

— Ага, понятно. Ты погоди пока, я один звоночек сделаю, чтобы не забыть, — кровожадно откликнулся Роман, вышел из комнаты. Вскоре он вернулся с довольным видом и попросил вкрадчиво: — Капитан, ты, может, их потренируешь немного? Когда выздоровеешь? Покатаемся с тобой по городу, стекла побьем, кнопочки понажимаем, а? Пару дней, не больше. Соглашайся.

— Не получится. Я в розыске. Федеральном, — ответил Максим.

— Да знаю я, слышал. Молодец, что тебе еще сказать, все правильно сделал. Придумаем что-нибудь, ты лежи пока. Да, вещи твои здесь, не переживай.

Роман поднялся со стула, подошел к шкафу, распахнул дверцу и вытащил с нижней полки рюкзак, показал издалека Максиму. Добавил многозначительно:

— Все там, все, что с тобой было. Я сам собрал, сложил, потом только врача к тебе подпустил. Остальное барахло выкинуть пришлось, извини. Да найдем тебе что-нибудь приличное, голым не останешься, — заметив вытянувшееся лицо Максима, успокоил командира Роман. И снова уселся рядом, спросил: — Семья твоя как? Жена, дочь? У тебя же девочка, вроде да?

Роман невольно ударил в больное место. Максим посмотрел в потолок, на люстру, потом принялся разглядывать обои. Красивые. И дорогие, наверное. Думал о чем угодно, только не о тех, кого не видел уже почти два месяца и не знал, живы ли они. Боевик вчера клялся, что трогать семью капитана Логинова приказа не было, но кто ж ему поверит? Вдруг инициативу проявили в надежде на бонус…

— Да, дочка. Васька, Василиса, десять лет. Я их давно не видел, так получилось. Не мог. Мне позвонить им надо, только не с твоего… — Максим не договорил, замолк.

— Нормально все, звони с любого, номер не определится. Да и не только номер. Ты мне скажи по-быстрому, что ты в городе у нас делаешь? Каким ветром тебя сюда занесло, да еще и не с пустыми руками?

Но по-быстрому не получилось, получилась длинно. Роман несколько раз сбрасывал входящие звонки, а потом и вовсе выключил телефон. И слушал молча, не перебивал, но Максим видел, как сжимались у него кулаки. Рассказал обо всем — начиная с шантажа в суде и заканчивая вчерашним вечером. И долго откашливался, отплевывался в платок, почти не слыша, что говорит Роман.

— Падлы, мать их, скоты, — твердил тот бессильно. — Что ж ты ко мне сразу не пришел? Мы бы их вдвоем встретили.

— Времени не было. Ты вот сам представь — выходишь ты утром из дома, весь такой в делах, в заботах, планы строишь. А с тобой в лифт твари эти заходят, втроем. Причем они с ножами, а ты с мобильником. Твои действия? Вот то-то. И знаешь почему? Ты не ждал нападения, не готов был. Как Михаил, как Олег и Пашка. Это его нож, кстати, он его сам сделал и мне отдал. А я знал, что зверье это на охоту вышло, только объект их неправильно определил. Ну, вчера-то я за всех поквитался. А за витрину прости, у меня другого выхода не было. Сколько она стоит?

— Да какая разница… Я теперь должник твой по гроб жизни. Ладно, звони своим, я пойду, люлей раздам кому надо.

Роман подал Максиму телефон, поднялся и пошел к дверям. И не вписался в проем, врезался в косяк, чертыхнулся негромко, вышел, прикрыл дверь. Состояние Назарова было объяснимо: скажи любому, что вчера ты по лезвию прошел и только чудом жив остался, — будет та же реакция. Ладно, проехали. Максим схватил телефон, набрал Ленкин номер.

— Да?! — почти выкрикнула она в трубку. — Да, говорите!

— Лен, это я. Как вы? — Максим говорил очень тихо, почти шептал, чтобы снова не поперхнуться от кашля.

— Макс, ты где?! У тебя… — проорала Ленка и не выдержала — разревелась.

— Я скоро приеду, через неделю, не позже. Васька как? Не болеет? — спрашивал Максим, но Ленка продолжала рыдать.

Среди всхлипов и бессвязных слов ему все же удалось разобрать «нормально», «не болеет» и «с работы уволили».

— Да и черт с ней, с работой! Уволили — и очень хорошо, вот и сиди с Васькой дома. — Максим вздохнул с облегчением. Если увольнение — это самое страшное, что случилось с ними, то можно не волноваться. Проживем как-нибудь.

— Денег нет, — Ленка отревелась и уже говорила внятно. — Холодно, вещей теплых мало. Надо все заново покупать — и мне, и Ваське. Мы ж только летние вещи с собой привезли, когда на море ехали… — И снова шмыгнула носом.

— Выкрутимся, — уверенно заявил Максим и добавил еле слышно, словно его могли подслушать: — Через неделю, не позже. Ваське только не говори, чтобы не разболтала ненароком. У вас точно все спокойно? Не звонили тебе, не угрожали?

— Да нет, кому мы тут нужны? Соседи моего деда, оказывается, помнят. Я даже не ожидала. Про тебя спрашивали, а я не знаю, что и сказать. Решили, наверное, что мы с тобой развелись, и я для всех теперь обычная мать-одиночка. — По голосу жены Максим догадался, что Ленка улыбается. А она продолжала: — Васька каждый день про тебя спрашивает, говорю, что ты на работе. Вроде, верит пока. И все лошадей ваших рисует.

Максим улыбнулся, услышав эти слова, и почувствовал, что начинается очередной приступ кашля.

— Хорошо, я понял. Скоро у вас буду. Я еще позвоню. Пока, — быстро попрощался он с женой.

Ленка говорила еще что-то, но Максим не дослушал. Нажал «отбой» и минуты три не мог прийти в себя — почувствовал острую боль в правом боку, за ребрами. Невралгия, как и следовало ожидать. Нет, Ленке в таком виде показываться нельзя, надо лечиться, пока есть возможность. Опасаться больше нечего — шакалов он уничтожил собственными руками. Надо вернуться к семье живым и обязательно здоровым, ведь неизвестно, что ждет его в этом Александрове. Опознать Максима сейчас почти невозможно, за два месяца в бегах он изменился так, что сомневался, узнают ли его жена и дочь. Отощал, стал словно еще выше ростом и злее. Даже не так — безжалостнее и жестче, после того как ликвидацию бандитов пришлось проводить практически рядом с домом. На эту тему разговор с Романом затянулся за полночь. Тот все пытался понять, как такое вообще стало возможным — двадцать три года колонии за то, что человек выполнял свою работу.

— Я юриста нашего спросил, он сказал, что в Уголовном кодексе на этот случай статья есть. И что за умышленное преступление во исполнение заведомо незаконного приказа или распоряжения полагается уголовная ответственность на общих основаниях. Я только не понял — где преступление-то? — Роман уже основательно принял горячительного, и разговор шел на повышенных тонах.

— Чего тут непонятного? Кто приказ отдавал? Что значит — не знаю? Кто эфир тогда слушал — ты или я? Кстати, как фамилия того полкаша была, случайно не помнишь?

Вопрос Максима заставил Романа пропустить очередной ход, стопка вернулась на стол нетронутой.

— Чего-то припоминаю. То ли Стрелков, то ли Стрель чук — со стрельбой связано. Пистолетов, Автоматов, Трассеров?

— Ага, Кобылкин, Пристяжкин, Жеребеев, — передразнил Романа Максим, — все просто. В суде даже не стали выяснять, кто же был тот вышестоящий начальник, который отдал приказ стрелять… И крайнего нашли, да только облом у них случился. Я ж думал, что свора эта по моим следам пойдет, а вот как получилось… — Максим уставился в потолок.

— Кстати, о своре. Нашли их утром. Я в конторе кое-кого знаю, подъехал к хибаре той, зашел, посмотрел, — вполголоса поведал Роман. И спросил — по тону Максим догадался, что этот вопрос волновал Назарова больше всего: — А потрох сучий — это, извиняюсь, свиной, это вместо шкуры?

— Ну да. На рынке только ливер и башка свиная оказались, а я торопился, — усмехнулся Максим и заговорил тоже шепотом, то и дело захлебываясь кашлем: — Слушай, а журналистов знакомых у тебя нет? Хорошо бы заметку такую, кратенькую слепить: найдены там-то и там-то четыре трупа со следами… Это пусть сами выдумают, можно даже другой город указать — неважно. Главное, чтобы заказчик почитал, — попросил Максим.

Роман помолчал, ответил:

— Да можно попросить, найдутся борзописцы. Да толку-то от писанины этой? Что ты и кому доказать хочешь?

— Доказать — уже ничего. Предупредить, чтоб в горах сидели, а сюда только в сопровождении опытного экскурсовода совались! — зло прошипел Максим. Проораться хорошенько не давал кашель, каждый приступ сопровождался болью в правом боку. Приходилось сгибаться, прижимать локоть к ребрам.

— Да не поймут они! — Роман, в отличие от командира, мог себе позволить орать во все горло. — Ты с кем разговаривать собрался? Со скотоводами из Средневековья? Это ж пастушеская цивилизация! Помочь им надо, как по телеку каждый день талдычат! Я бы им помог, чтоб не мучились, — парочкой боеголовок с ядерным зарядом, точечно! — Роман выговорился наконец, привалился к стене.

— Так и я о том же. Только говорить с ними надо на их языке, чтоб знали: сунутся сюда, обратно по частям возвращаться будут, со свиным потрохом в зубах. Или в черепушке проломленной, вместо мозгов. Один раз я так сделаю, второй, третий, а в четвертый уже не понадобится — побоятся. И, прежде чем соваться, крепко подумают, узнав, что их соплеменников здесь на шашлык разделывают.

— Ты все же поострожнее будь, Макс. При твоем темпераменте ты запросто можешь дуркой закончить.

— Невозможно попасть туда, где уже находишься. Россия — это одна большая дурка, — ответил, не глядя на Романа, Максим. — По-твоему, все это могло произойти в любой другой стране? Нет, только наш родимый дурдом мог предоставить им такую возможность — охотиться на людей. И делать это в открытую. Я все правильно сделал. С волками жить — по-волчьи выть. Ты не хуже меня это знаешь. Я тоже раньше думал — законы, власть, справедливость… Нет этого ничего, нет! Остался только мой собственный адат, моя война, моя правда! Да этих четверых за одного мало! — последние слова Максим выкрикнул, но сразу же осекся.

— Да прав ты, прав. Ладно, давай заканчивать, что ли, мне на работу утром. Ты лечись, а я погнал. — Роман, придерживаясь за стенки коридора, выбрался в прихожую, оделся.

Максим проводил его до площадки первого этажа, убедился, что Назаров благополучно сел в такси, рядом с водителем, и отбыл в коттедж, где жил со всей семьей — женой, двумя детьми, тестем и тещей. Городская квартира обычно пустовала. До тех пор, пока в ней не поселился гость. Максим вернулся в квартиру, закрыл дверь. И только собрался навести порядок в кухне, как почувствовал, что сил не осталось. Болезнь еще давала о себе знать — снова поднималась температура. Он поплелся в комнату, улегся на кровать, закрыл глаза. И почти сразу заснул — как в обморок упал.

Через неделю Максима осмотрел придирчивый врач — лысый, толстый, важный дядечка в очках. Долго слушал легкие, простукивал, задал кучу вопросов. И смилостивился, выдал диагноз «Здоров». Максим первым делом бросился звонить Роману, тот выслушал, промычал что-то невнятное в трубку и сказал, что все понял. Приехал вечером, уже поздно, довольный и сияющий, долго копался в кожаном портфеле, как Дед Мороз в мешке с подарками, и подал Максиму бумагу с печатью.

— Это зачем? — Максим пробежал взглядом текст. В документе говорилось, что паспорт Кириллова Игоря Владимировича утерян и взамен пострадавшему необходимо получить новый. Был указан незнакомый Максиму адрес: улица Чкалова, дом два, квартира тридцать шесть.

— Извини, фамилию, имя и отчество мне самому выдумывать пришлось, надеюсь, что угодил. Это что-то вроде удостоверения личности, действительно два месяца. По ней тебе даже билет хоть на поезд, хоть на самолет продадут и паспорт не спросят. Все, капитан, ты теперь в законе. Правда, ненадолго. — Роман хлопнул командира по плечу.

— Спасибо, — поблагодарил Максим и в очередной раз поинтересовался ценой услуги, но Роман прикинулся глухим. Что странно для человека с абсолютным музыкальным слухом. Потом рассказал что-то про хорошие отношения и чей-то старый должок.

Максим больше вопросов не задавал, думал только об одном: стартовать немедленно или дождаться завтрашнего утра? Посмотрел на часы: одиннадцатый час, поздновато. Ладно, подождем несколько часов, утром двинем. Роман, видимо, подумал о том же. Вытащил из нагрудного кармана пиджака пластиковую банковскую карточку, протянул ее Максиму.

— Не возьму. — Тот отступил назад, но Роман двинулся следом и нарочито скучным, безразличным голосом предложил:

— А давай подеремся. Кто проиграл, того и карта.

Максим условия пари не принял, взял карточку.

— Ну, вот и договорились. Завтра я тебя на вокзал отвезу. Билет до Москвы брать будешь?

— Нет, я через Тверь поеду, а там на автобус пересяду. Огородами в общем, как привык. Чего лишний раз светиться? — сообщил свой примерный план передвижений Максим.

— Ну и правильно, — одобрил Роман, попрощался, хлопнул дверью.

Но все получилось по-другому, билеты Максиму продали только на проходящий ночной поезд. Пришлось задержаться у Романа еще почти на сутки. Их Максим провел с пользой — осмотрел личный состав «Блокпоста», раскритиковал бойцов в пух и прах. Не трогал только одного — круглолицего, побледневшего мордоворота со шрамом на щеке. Он под раздачу попал первым, порцию самых горячих люлей от руководства уже получил и выводы соответствующие сделал.

— Он не ждал, видите ли, что бомж у него автомат вырвет, — пояснил после Роман, на что Максим резко ответил:

— Хоть бомж, хоть женщина, хоть ребенок — неважно. Хоть бабушка с палочкой. Потерял оружие — ты труп. Всё, свободны. — И двинулся следом за Романом в его директорский кабинет.

Они попрощались уже у вагона фирменного поезда. Роман зашел следом за командиром в купе, проверил обстановку, оглядел попутчиков. Кивнул одобрительно, вышел на перрон. Поезд плавно тронулся с места, Максим стоял у окна. Махнул Роману рукой, тот сделал несколько шагов вслед за поездом, но быстро отстал, пропал в толпе. «Сколько же я километров по железной дороге намотал?» — Максим попробовал подсчитать, но бросил эту затею, вернулся в купе. Забрался на свою верхнюю полку, накрылся одеялом, закрыл глаза. Через шесть с половиной часов, ранним утром, поезд будет в Твери. Там надо быстро перебраться на автовокзал и постараться сразу же уехать в небольшой районный центр, пересесть на электричку… Бешеная собака снова готовилась к броску — крюк до Александрова предстояло сделать немаленький.

Считается, что путь к дому всегда короткий, но Максиму не повезло. На дорогу до города, расположенного на границе Тверской и Ярославской областей, у него ушло больше суток. Где-то ремонтировали мост, и автобусы шли по другому — более длинному — маршруту. Но все равно это была уже финишная прямая, до Александрова оставалось немногим больше ста двадцати километров. Максим купил билет на автовокзале, дождался автобуса, уселся в самом последнем ряду. Пассажиров было немного, и все они рассредоточились по салону, кто-то сразу заснул, кто-то читал. Автобус пересек мост через Волгу и теперь ехал по городу. Сделал несколько остановок и выбрался наконец на шоссе, набрал скорость, даже выехал в левый ряд. Максим задремал, потом опустил спинку кресла и попытался заснуть. Но тут автобус взял вправо, сбавил ход и остановился. Максим посмотрел в окно — обычная остановка, на ней в очередь выстроились несколько человек. Все они быстро зашли в автобус, уселись кто куда. Две женщины лет сорока устроились перед Максимом. Они сразу же зашуршали пакетами, принялись оживленно обсуждать общих знакомых и сплетничать. Максим не прислушивался к их болтовне, снова задремал, по несколько сказанных громким шепотом слов заставили его насторожиться.

— Мне мой вчера звонил, сказал, что еще одну нашли. У нашего дома, представляешь? На стоянке, там, где магазин круглосуточный. Утром кто-то вышел за машиной, увидел и заорал так, что все проснулись. Милиция приехала, с собакой, да толку то, — говорила та, что сидела у окна, — полная, неповоротливая женщина в темно-красном пальто.

— Это какая уже по счету? — оживленно поинтересовалась вторая — такая же упитанная, коротко стриженная тетка в черной куртке.

— Пятая или шестая, а всего человек десять уже, наверное. И, прикинь, снова горло перерезано. Мой сам видел, сказал, что кровищи там целая лужа, — охотно делилась жутковатыми подробностями тетка в красном.

Вторая охала, поддакивала.

Сон пропал, Максим, не открывая глаз, прислушивался к разговору женщин. И скоро понял, что обе они посменно работают в пригороде Твери на каком-то предприятии, сейчас едут домой. А в том городе, куда они направляются, уже почти месяц находят в разных местах убитых. И все — с перерезанным горлом и другими «приметами», которые обычно оставляли на телах убитых боевики. Максим с трудом сдерживался, чтобы не задать женщинам несколько вопросов, но продолжал прикидываться спящим. «Наврал, тварь», — вспомнил он последние слова боевика с простреленными ногами и свиной головой на коленях. Тот клялся здоровьем всех членов своей семьи, что группа, отправленная за сослуживцами капитана Логинова, была единственной. Жаль, что не было тогда времени дожать ту сволочь, заставить жрать свиные мозги, чтобы вырвать признание. Максим сел, посмотрел в окно. План дальнейших действий возник мгновенно. Но для этого придется изменить маршрут. Те, кто орудовал сейчас в небольшом городке, либо были спущены с цепи позже, либо находились в резерве до того момента, когда в газете с небольшим тиражом не появилась коротенькая заметка. Несколько сухих строчек — там-то и там-то обнаружены тела четырех неизвестных. Причина смерти — ножевые ранения, полученные предположительно в драке. Причина драки — ее участники не поделили украденные с мясокомбината отходы производства. Заказчик, если не дурак, поймет, что это была за драка и о каких отходах мясоперерабатывающего производства идет речь.

Является ли происходящее здесь ответкой родственников «пострадавших» или частью хорошо подготовленной операции — неважно. Главное — оставлять за спиной эту свору нельзя, надо уничтожить бандитов и только после этого ехать к своим. Максим снова прислушался к разговору: по словам женщин выходило, что искать убийц никто не собирается. Что не удивительно: в деньгах дети гор недостатка не испытывают. Интересно, во сколько им обошлась лояльность местной милиции? Максим достал с полки рюкзак, положил рядом с собой на соседнее кресло. Потом вытащил мобильник, но тут же убрал. Не сейчас — позже, когда все закончится. Ленка и так знает, что любой срок, озвученный мужем, можно смело умножать на два, а то и на три. Да и не задержится он здесь, все займет дня два-три — не больше.

Автобус свернул с шоссе на примыкающую дорогу. Тетеньки впереди зашевелились, снова зашуршали пакетами. Первая, в куртке, поднялась с места, направилась к дверям, вторая топала следом. А за ними пробирался Максим, и за ним еще человек семь. Автобус въехал на автовокзал, остановился. Максим вышел следом за женщинами, осмотрелся. Никому не было до него дела — высокий, поджарый, коротко стриженный молодой человек с небольшой бородкой ничьего внимания к себе не привлек. Вот и хорошо, вот и славненько. Мимо протопал наряд милиции с хрипящими рациями в руках. Рядом бежала на поводке тощая нервная овчарка, крутила мордой и то ли фыркала, то ли чихала. Максим на всякий случай сделал вид, что ищет что-то в рюкзаке, копался в нем, пока наряд не отошел подальше. Максим знал, что сейчас он сам не себя не похож: Кириллов Игорь Владимирович и капитан Логинов образца двухмесячной давности — два разных человека как внутренне, так и внешне. И все же у этих людей есть много общего — форма носа, например, разрез и цвет глаз. Но все это можно заметить, если присматриваться внимательно, а такой возможности Максим предоставлять никому не собирался. Забросил рюкзак за спину и направился к газетному киоску. Купил местную газету, пролистал, нашел нужный раздел. Гостиница — вот что ему сейчас нужно, ну и перечень местных «очагов культуры», конечно. Ближайший отель со скромным названием «Дворик» оказался недалеко от автовокзала. Максим поговорил с администратором — высокой, туповатого вида девицей с выдающимися во все стороны формами — и получил ключ от номера.

— А где ваш паспорт? — Девица хлопала глазами, с ее ресниц падали черные хлопья сажи. Максим сначала не понял, что происходит, потом догадался, что это сыплется удлиняющая тушь.

— Паспорт у меня украли, вот справка вместо него. Видите, здесь сказано, что я могу получить новый только через два месяца, — втолковывал девице Максим. Но лукавил: на самом деле новый паспорт выдавался не позднее двух месяцев со дня пропажи документа. Но это было сейчас неважно, девица все равно ничего не поняла и принялась заполнять какие-то бланки. Максим терпеливо ждал, осматривался в фойе. Похоже, постояльцев здесь очень мало, а может, и вообще, кроме него, никого нет. Сидит у окна сонный охранник в чоповской форме, пялится на экран своего мобильника. Тишина, покой, даже машины на дороге появляются редко. Удобно — толпы нет, вокзал близко. Дороговато, правда, ну да ладно.

Номер на втором этаже оказался стандартный, на удивление чистый, с работающим телевизором и горячей водой в кране. Максим постоял посреди своего временного жилища, посмотрел в окно, потом включил телевизор. По местным каналам шли старые фильмы, выпуски новостей если и будут, то только к вечеру. Самое время пройтись, присмотреться, что тут да как.

Он бродил по городу до темноты, посетил два злачных места. Но все здесь было спокойно — никого, даже отдаленно похожего на «оппонентов», Максим не встретил. Поужинал не спеша, вернулся под ледяным дождем со снегом в гостиницу. И успел как раз к выпуску новостей. Диктор с экрана вещал о чем угодно — об успехах трудовых коллективов, о повышении собираемости налогов, о достижениях районной самодеятельности. Только не о том, что людям посреди белого дня режут глотки и оставляют их истекать кровью. Либо власти не хотят поднимать панику, либо не понимают, что происходит, либо уже потеряли контроль над ситуацией. Если верить теткам в автобусе, погибло уже десять человек, последнюю жертву нашли вчера. Значит, сегодня обошлось. Хотя день еще не закончился.

Так и оказалось, но о происшествии Максим узнал только утром. Администратор в ответ на приветствие рассеянно кивнула головой и снова обернулась к охраннику. Вчерашний сменился, на его место заступил молодой, лет двадцати пяти парень — взъерошенный, взгляд растерянный, немного заикается. И, похоже, что от волнения. Максим сделал вид, что изучает россыпь ярких буклетов с фотографиями достопримечательностей городка, а сам насторожил уши.

— Утром, утром нашли, сегодня. За палаткой лежал, у стены, — громко шептал охранник, и администратор охала, косилась на Максима. Охраннику не терпелось поделиться страшными новостями, и скоро Максим знал все — точные координаты места происшествия, возраст, социальный статус и даже имя убитого.

Ворошилов Сергей, двадцать два года, жил с матерью, работал барменом в ресторане. Шел с работы, когда на него напали. Все то же самое, как и у предыдущих жертв: горло перерезано, вещи и деньги на месте. «Идейные, сволочи», — мелькнула мысль. Здесь, похоже, все гораздо хуже — придется иметь дело с фанатиками. Тех, кто посмертную награду предпочитает земным радостям, победить путем простого физического уничтожения почти невозможно. Годится только простой, многократно испытанный способ — «шкурный» вариант. Надо предусмотреть и такое развитие событий, а сейчас осмотреть место, где нашли очередной изуродованный труп. Из речи охранника Максим выхватил несколько слов, и этого было достаточно. «У нас на Воробьевке» — вот и адресок. Теперь дело за малым — найти в городе Воробьевскую улицу.

Максим оказался на месте минут через сорок. Прикинулся заблудившимся туристом, спросил дорогу и двинул в указанном направлении. Вышел на тихую, неширокую, с односторонним движением улицу и сразу заметил рядом с одним из домов небольшую толпу. Подошел поближе, остановился. «Палаткой» оказалась лавка рядом с круглосуточным магазинчиком. Двери его закрыты, внутри темно, но никто туда и не рвется. Все кучкуются с противоположной стороны, там, где по мокрому асфальту расползлось бурое пятно. Этот цвет ни с чем другим не спутаешь, именно так выглядит кровь. Максим поднялся на крыльцо, дернул закрытую дверь за ручку.

— Закрыто, не работаем сегодня, — раздался за спиной недовольный женский голос.

Максим обернулся, спросил глупо:

— А почему?

Страницы: «« « 1234567 » »»