Я больше вам не подчиняюсь. Последствия. Баланс критики и любви Якобсен Олаф

ГЛУБОКИЙ СМЫСЛ ЧАСТИЦЫ «НЕ»

Один мой друг с образованием по НЛП сообщил мне, что наш мозг часто игнорирует частицу «не». Когда я прошу кого-то не думать о трубке, то в этот момент, когда он слышит мое сообщение, он будет, конечно же, думать о трубке, чтобы вообще попытаться понять то, что я ему говорю. Так что он не может следовать моим указаниям. По этому поводу я прочитал одну историю (уже не помню, где) примерно следующего содержания.

Один мужчина слышал, что жители деревни рассказывают о мудреце в горах. Этот мудрец якобы знает, как превращать камни в золото. Мужчина отправился на поиски мудреца. Когда он нашел его, он спросил, может ли тот объяснить ему, как превращать камни в золото. Мудрец объяснил, что нужно разжечь костер на поляне в лесу во время полной луны, положить камни в этот костер и танцевать вокруг огня два часа. Мужчина, счастливый, что получил эту информацию, пошел обратно. Однако по дороге домой он думал про себя, что все это слишком просто, что мудрец наверняка что- то умолчал. Он вернулся и спросил мудреца, не замалчивает ли он чего-то. Мудрец ответил: «Да, во время всего ритуала тебе ни разу нельзя подумать о медведе».

Идея моего друга заключалась в том, чтобы предложение «Я больше не в твоем распоряжении» изменить так, чтобы оно могло «конструктивно» действовать. Можно поразмышлять, например, о том, чему вы предоставлены и обрисовать это в качестве своей цели.

Я размышлял об этом и пришел к следующему заключению: действие частицы «не» не всегда является недостатком. Оно часто нужно нам, чтобы прояснить определенные связи. Если кто-то спрашивает меня, пойду ли я с ним в бассейн, а у меня нет никакого желания, тогда лучшее, что я могу — это ответить ему четко: «Нет, я не пойду». После подобного высказывания я свободен, и у меня есть выбор, что я буду делать вместо этого.

Если Федеральной железнодорожной службе Германии нужно, чтобы люди не курили в купе поезда, то предложение к пассажирам заняться чем-то еще вместо этого ничего не даст. Самый прямой путь — это повесить табличку, на которой будет изображена сигарета, перечеркнутая красной полосой: «Пожалуйста, не курите!» Каждому сразу понятно, что имеется в виду.

Если мы говорим: «Я больше не предоставляю себя ХУ2 в распоряжение», то при этом одновременно происходит несколько вещей:

1. Косвенно мы принимаем такой взгляд на мир, при котором мы все связаны друг с другом и можем быть взаимно предоставлены друг другу на уровне энергетического резонанса.

2. Мы осознаем, что были предоставлены ХУ2. При этом важно точно назвать, чему именно мы были предоставлены. Таким образом, мы активно знакомимся со своим дисбалансом, со своей «ошибкой», и уделяем этому свое внимание. Теперь мы можем лучше отличать себя от ХУ2. Мы разрабатываем это отличие и таким образом растворяем свою идентификацию. Теперь у нас есть выбор.

3. Мы принимаем решение бороться с тем, что было до сих пор, мы находимся на новой позиции, уже чувствуем себя иначе, и свободны для следующего шага.

4. Задача на будущее — осознать последствия нашего старого решения и глубже ознакомиться с новым.

Я согласен с нынешней формой предложения «Я больше не предоставлен этому», какова она есть. Существуют дополнительные возможности комбинировать разные точки зрения с помощью словосочетания «вместо этого». Пример: «Я больше не предоставляю себя роли, в которой я тебя критикую. Вместо этого я предоставляю себя в качестве советника, сопровождающего учителя, режиссера, тренера или... просто себя самого в твое распоряжение». Однажды я дал участнице своего семинара маленький листочек. На одной стороне я написал: «Я больше не предоставляю себя своему внутреннему саботажнику». Когда она перевернула листок, там было написано: «Я предоставляю себя своему успешному процессу обучения». С этим листочком у нее был выбор, какую сторону принимать.

Осознаем это глубже

Частица «не» может порождать двойной смысл, например: «Это не правда».

«Нельзя не манипулировать» (Франк Фарелли).

Освобождающее отрицание звучит так: «Его, полностью прозревшего, лучшего из всех учителей, я почитаю... учение, делающее нас счастливыми и растворяющее любое концептуализирование, которое означает: не умирание, не возникновение, не прекращение, не продолжение, не единство, не множество, не проявление, не исчезновение» (Нагарджуна, цитата из Кристиана Томаса Коля).

В другом месте Коль объясняет: «...основная функция метафизического познания не заключается в том, чтобы создать собственную мыслительную концепцию, которая потом может распространяться через учебники, а в том, чтобы раскрывать разные концепции и распылять их».

Иногда действие «не» — это связь, иногда — распыление, иногда и то, и другое, а иногда ни то, ни другое — иногда ничто из названного и даже не это.

ЧТО ПРОИСХОДИТ ДАЛЬШЕ, ЕСЛИ МЫ УЖЕ НЕ В ЧЬЕМ-ТО РАСПОРЯЖЕНИИ?

Сегодня во время обеда я встретил друга, который работает терапевтом. Он жаловался на боли в голове и спине и чувствовал себя обессиленным. До обеда он очень долго занимался одним пациентом. Я спросил его, какое впечатление на него произвел этот пациент. Ответ: во время приема он был достаточно вялым. Я предложил ему сказать себе внутренне: «Дорогой пациент, сегодня я больше не в твоем распоряжении». Головная боль сразу же прошла, и он почувствовал прилив энергии. На моих глазах он изменился, стал последовательнее в своем поведении и в своей речи. Однако боли в спине все еще оставались. Мой друг сказал: «Они у меня были сегодня утром, еще до появления пациента». Он подумал и сказал, что подобные боли испытывает его отец. Тогда я снова предложил ему сказать внутренне теперь уже своему отцу: «Дорогой папа, я больше не предоставляю себя твоей боли в спине». Боль в спине тоже исчезла. Мы оба были совершенно поражены таким явным результатом, и я понял, что использую этот случай в качестве примера в своей книге.

В начале одного группового сеанса я испытал неприятие одной женщины. Подчиняясь этому чувству, я начал высказывать провоцирующие и обидные замечания в ее адрес. Однако глубоко внутри себя я ощущал себя неприятно при этом. Я не хотел этой роли. Так что я сказал себе внутренне: «Я больше не предоставляю себя тебе для этой критики». Внезапно все мое неприятие как ветром сдуло, и я мог открыто и дружелюбно общаться с ней. В конце групповой встречи эта женщина открылась мне и рассказала со слезами на глазах, какие проблемы у нее на данный момент.

Еще до начала встречи она попала в ситуацию, в которой почувствовала, что другие люди унижают и критикуют ее. Эта ситуация напомнила ей о ее школьных временах, когда ей приходилось играть болезненную роль жертвы. Своими чувствами, которые возникли у меня в начале нашего общения, я определил эту взаимосвязь. Моя защита представляла собой на самом деле восприятие этой женщины, я скатился в роль, подходящую к ее проблеме. Но в итоге я смог освободиться от этих чувств, и при всем уважении к ней больше не предоставлял себя в ее распоряжение.

Рита рассказала мне, что у нее постоянно происходит выяснение отношений с шефом. Я предложил ей представить внутренне своего шефа и сказать ему: «Я больше не предоставляю себя Вам для этой борьбы». После этого она с облегчением вздохнула.

Перед этим мы провели системную расстановку. Выраженные заместителями чувства указывали на то, что шефу, по-видимому, нужен человек, с которым он может постоянно ругаться. Возможно, он в детстве часто ругался со своей матерью и был предоставлен ей для этой борьбы. Потом он сделал эту борьбу частью своей жизни и с тех пор бессознательно притягивает в свою жизнь людей, которые начинают выяснять с ним отношения. После этого открытия Рита смогла освободиться от роли, которую ненамеренно играла. С тех пор она больше ни разу не прибегала к ней, теперь она может общаться с шефом на комфортном уровне.

Ивон позвонила мне и рассказала о своих угрызениях совести, которые возникли у нее, потому что она кого-то обидела. Без дальнейших расспросов, кого она обидела, я предложил ей представить внутри себя свою мать и сказать ей: «Я больше не предоставляю себя тебе для этих угрызений совести». Я знал ее родителей и знал, что ее мать часто и активно размышляла о нечистой совести. Эта установка не сработала для Ивон. Она не заметила никаких изменений в своем самочувствии. Тогда я предложил ей сделать то же самое по отношению к ее отцу. Но и здесь ничего особенного не произошло. Я сделал вывод, что ее неудовлетворительное состояние, наверное, должно быть связано напрямую с ситуацией. Так что я спросил Ивон, почему ее мучает совесть. Она рассказала мне, что обидела своего мужчину. Она очень плохо чувствовала себя при этом — однако его, казалось, все это не так уж и ранило. Она понимала, что ее муки совести были существенно больше, чем чувство обиды ее мужчины. Я сконцентрировался и задал еще один вопрос: «А он тебя тоже временами обижает?» Ответ был: «Да». Тогда я предложил ей следующее объяснение: «Возможно, для твоего мужчины привычна такая взаимная обида. Возможно, это ему знакомо из его детства, а ты сейчас в его распоряжении для этой игры. Поскольку ты сама не привыкла обижать других людей, ты, возможно, чувствуешь себя гораздо хуже, когда тебе приходится делать это. А он не так сильно обижается, потому что уже давно знаком с этим чувством. Что было бы, если бы ты внутренне сказала ему: „Я больше не предоставляю тебе себя для этих взаимных обид“?» На другом конце телефонной линии наступило молчание. Потом почти сразу последовал ответ: «Круто!» В чувствах Ивон сразу же что-то изменилось. Она ощутила себя намного лучше.

У Марии был необычайно сильный страх грозы. Всегда, когда появлялись темные облака, она отправляла мужа и детей в дом и закрывала все окна и двери. Во время грозы ее мучил страх, из-за которого она боялась смотреть в окно. Она рассказывала мне, что в детстве ее всегда оберегали от грозы. У ее мамы и бабушки был такой же страх, и они так же паниковали.

Я предложил ей внутренне представить себе этих двух женщин и сказать им: «Я вижу ваши страхи и оставляю их у вас. Я больше не буду в распоряжении трепета перед грозой». Когда она произнесла эти слова, у нее побежали слезы. Она сразу же почувствовала внутреннее освобождение.

Аня недавно разошлась со своим другом. При этом она чувствовала боль разлуки и сильное чувство одиночества. Она считала, что эти эмоции — это ее большая проблема. Я сказал ей, что считаю это нормальным ощущением после развода. Однако она возразила, что ей уже знакомо подобное чувство одиночества из детства. И это я тоже посчитал нормальным, но она не сдавалась. Для нее это было странным. Постепенно я стал воспринимать ее всерьез, принял ее «реальность» и отправился вместе с ней на поиски глубоких причин ее дисбаланса. Мы провели расстановку. Аня выбрала трех человек из группы, которые замещали ее саму и ее родителей. Заместитель матери держался отстраненно.

Аня подтвердила, что он похоже изображает ее мать. Так я смог объяснить себе, что в детстве Аня страдала от отсутствия близости с матерью и ощущала одиночество. В то же время я подумал, что чувство одиночества Ани, возможно, было лишь резонансом с чувствами матери. Мать наверняка тоже чувствует себя одинокой. Я спросил Аню, не потеряла ли мать кого -то. Да, брата. Итак, Аня выбрала еще одного заместителя, который на расстановке представлял умершего брата матери (дядю Ани). Заместитель матери сразу же отвернулся и не смог смотреть на заместителя брата. Их дистанция увеличивалась. Так подтвердилось, что чувство отстраненности матери, возможно, было связано с умершим братом. Интересно, что заместитель Ани сразу же встал рядом с дядей. Мое толкование (и толкование многих других специалистов по семейным расстановкам) таково: когда один член семьи игнорирует другого члена семьи (здесь мать игнорировала умершего брата и не могла принять его смерть), роль игнорируемого берет на себя ребенок. Этим он говорит: «Здесь есть еще кто-то, кто имеет к нам отношение». Мать не могла принять смерть брата, потому что, вероятно, она не полностью прожила боль разлуки, возможно, она не достаточно погоревала о смерти брата.

Теперь, исходя из такого стечения обстоятельств, мне показалось логичным, что у Ани были проблемы с собственным чувством одиночества, и что она считает его неестественным и хочет изменить его. Только теперь я мог полностью согласиться с ней.

Сначала я предложил, чтобы заместитель Ани сказал заместителю ее матери: «Я больше не предоставлена тебе для этой боли разлуки». Однако это не многое изменило. Заместитель Ани сказала после этого, что она любит дядю и хочет оставаться рядом с ним. У меня сразу же появилась идея. Я понял, что чувство любви, которое было у дочери, это тоже некий резонанс с матерью. Поэтому я предложил Ане сказать матери: «Я больше не предоставляю себя тебе для твоей любви к брату, я оставляю ее тебе». И тут все разрешилось. На расстановке мать смогла раскрыться, дочь подошла к родителям и заплакала от освобождающих эмоций, умерший брат чувствовал себя на своем месте нормально. У Ани на глазах тоже были слезы, когда она наблюдала этот процесс освобождения.

Потом я понял, что мое неверие Ане в самом начале тоже было некоторой формой отстранения. Ведь я сомневался, что это чувство одиночества что-то значит и считал его «нормальным». Возможно, мой скепсис был резонансом с судьбой Ани, возможно, мое отстраненное поведение отражало существующую дистанцию между ней и матерью.

Жаклин играла в карты со своим сыном Максимилианом. Он выигрывал одну игру за другой. Когда она спросила себя, почему это она всегда проигрывает, то поняла, что боится его гнева от проигрыша. После этого она внутренне сказала себе: «Я больше не предоставляю себя твоим победам», — и настроилась на злость, приняв то, что при проигрыше он будет рвать и метать. Следующие шесть игр выигрывала она, однако Максимилиан не злился. Потом она поняла, что раньше его гнев проявлялся потому, что он соответствующим образом реагировал на ее внутренние опасения. Жаклин еще из детства знала, что если кто-то проиграет, он будет бушевать, и поэтому у нее были такие страхи. Ее нынешнее принятие освободило ее сына от того, что ему приходилось бы отражать эту злость, и в то же время она сама больше не исключала свои выигрыши.

В своем интервью с Сандрой Хайм (проведенном для журнала «Осознанная жизнь») Клеменс Кьюби рассказал прекрасную историю: «Ко мне подошла женщина и сказала, что вообще-то она здорова, но сходит с ума от забот о своей дочери, у которой были камни в почках. Она должна была быть оперирована, и в следующую среду по этому случаю ей нужно было идти на прием к врачу. Она спросила меня, можно ли устроить контакт с душой другого человека. „Ясно, — ответил я. — Напишите душе вашей дочери письмо!“ Она контактировала с ее душой ночью и вдруг поняла: „Боже, доченька, почки, их же две. Они отражают отношения твоих родителей. И эти отношения заложены камнями. И это камни в твоих почках. Но это не твои камни, это мои камни и камни моего бывшего мужа. Деточка, отдай мне эти камни“. И она рассказала, что так напряженно молилась об этом, что уснула совершенно без сил, но с чувством, что что- то разрешилось. Во вторник ей позвонила дочь: „Мама, мне опять надо было сходить на обследование из-за завтрашней операции. Сказать тебе, что случилось? Камней нет!“»

Как бы я это сформулировал: на уровне души мать сообщила дочери, что та больше не должна предоставлять себя собственным родителям и их окаменевшим отношениям.

Флориан, ему тридцать пять лет, постоянно страдал легкими приступами паники. Когда-то он наткнулся на установку «Я больше не предоставлен этому» и сразу же применил ее по отношению к своей матери, поскольку знал, что она часто реагирует на многое паникой. Однако в его чувствах ничего не изменилось. «Возможно, источник моих проблем — это отец». Он сказал внутри себя эту фразу по отношению к отцу, но и тут ничего не изменилось. Потом он осознал, что оба родителя живут в некоторой панике. Он видел, что паника была составной частью их отношений. Теперь он представил их обоих одновременно и сказал им: «Дорогие родители, я больше не предоставляю себя вашей панике. Я считаю ее вашей». Того, что с ним случилось, он не ожидал. Вдруг он стал таким одиноким... Он чувствовал себя, словно все совершенно незнакомо, словно он впервые в жизни выходит из родительского дома. В нем возникла печаль. Он оставил ее, как есть. В магазине он наблюдал за другими людьми и во всех их действиях видел панику. Один подчинялся панике, другой определенным образом изживал ее. Он осознал панику, давление и заботы в чертах их лиц, в действиях, в общении людей — и он понял, что теперь может это воспринимать, потому что сам больше не находится в привычном для себя равновесии. В нем что-то изменилось, его собственная паника исчезла. Постепенно его чувство одиночества превратилось в ощущение зрелости. Он чувствовал себя более уверенным.

У Жаклин болело правое бедро. Она прочувствовала это и ощутила, что боль обусловлена напряжением одной мышцы. Она понимала: напряжение связано со стрессом и механизмом защиты. Она думала о своих родителях и о том, какой взгляд на вещи и какая реальность была у них. Вдруг в ней сформировалось утверждение: «Я больше не предоставлена вашей реальности». Она внутренне представила себе родителей, высказала им эту фразу, почувствовала потребность низко и с почтением поклониться им — и боль пропала. С тех пор она чувствует себя свободной и энергичной. Она постоянно думает об этом утверждении и о своей принимающей позиции.

У Дорис был страх ограбления. Однажды, идя ночью по дому, она сказала себе, что больше не хочет быть во власти этого страха — и почувствовала себя намного лучше.

Когда Линда сказала себе: «Я больше не предоставляю себя причинам своей мигрени», — во время приступов головной боли ей стало лучше. Не обязательно знать, что является причиной. Это все равно может подействовать.

Керстин писала моей подруге: «Ты абсолютно права. Это утверждение „Я больше не в твоем распоряжении“, удивительно часто помогает, и с ним живется проще и лучше. Последние недели я частенько использовала его, прежде всего, на работе, и ты видишь, что обстановка сильно разрядилась».

Осознаем это глубже

Когда мы произносим утверждение «Я больше не предоставлен(а)...», мы косвенно или прямо сообщаем себе и своему окружающему миру, какую «роль» мы больше не будем на себя брать. Мы с почтением принимаем решение, и благодаря этому снимаем с себя задачу отображать определенное чувство или поведение. В этот момент автоматически исчезают соответствующие ролевые чувства и ролевое поведение.

ОСТОРОЖНО: БЫСТРЫЕ И ОБШИРНЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ МОГУТ БЫТЬ ОПАСНЫ

Многие целители и натуропаты жалуются на то, что классическая медицина не включает в свою картину мира энергетические целительские методы, например, из традиционной китайской медицины. Клеточный биолог Брюс Липтон тоже возмущается в адрес современных ученых: «К сожалению, ученые склонны к тому, чтобы скорее отрицать исключения (типа спонтанного излечения), чем изучать их». В другой статье он пишет: «...биологическая квантовая революция близка. Классическая медицина не сможет избежать этого, как бы отчаянно она ни сопротивлялась». Я постоянно читаю в разных источниках о людях, которые со своими гениальными открытиями натыкаются на сопротивление в своем окружении. Руководители семейных расстановок иногда бывают в отчаянии, когда клиент не может понять и принять найденное на расстановке решение. В моей обыденной жизни у меня часто возникают гениальные прозрения, которые я сообщаю другим людям. Однако у них возникает лишь большой знак вопроса на лбу. Собственно говоря, очень редко случается, что другому человеку свет знания открывается так же, как и мне, когда я рассказываю ему о своей идее. Конечно, и я тоже какое-то время жаловался на это. Но однажды я сел и поразмышлял об этом. Что я не хочу здесь понять? Как вообще получается, что один человек не считает гениальную мысль другого человека гениальной?

Мне в голову пришел прекрасный пример.

Представьте себе, как однажды замечаете, что вам больше не нравится место, в котором вы живете. Вы отправляетесь на поиски более красивого дома. После многих поездок в стране и за границей вы, наконец-то, находите идиллию, которая вас вдохновляет. Вы пакуете чемоданы и переезжаете. В своем раю вы наслаждаетесь своей новой квартирой или своим новым домом и прекрасными окрестностями. Как вам этот образ?

Теперь представьте себе, что вы все еще живете на своем первом привычном месте. Однажды посреди рабочего дня на вас нападают несколько мужчин, на голову натягивают черный мешок, засовывают в машину и везут к этой идиллии. Когда вы прибываете туда, мешок с головы снимают и оставляют вас в одиночестве в этой квартире. Как вам этот образ?

Когда человек открывает для себя знание, ведущее его к развитию нового образа мыслей, расширенного взгляда на мир, с которым он может теперь лучше себя чувствовать, то он дорос до этого. Он дозрел до своей новой реальности. При этом он сначала испытал страдания в старой реальности, отправился на поиски знания, попробовал много путей и, в конце концов, нашел ответ, который ему подходит. Теперь он устремляет всю свою предыдущую жизнь к этой новой реальности. Он «въезжает» в свой расширенный взгляд на мир.

В тот момент, когда я хочу от другого человека, чтобы он понял мое открытие и принял мою реальность, я хочу, чтобы он прожил похожий процесс, как это сделал я, и смог меня понять благодаря этому. При этом я забываю, что другой человек должен сначала почувствовать себя плохо на своем привычном месте, отправиться на поиски лучшего места и найти что-то, что подходит именно ему. Однако только тогда, когда его новое место будет совпадать с моим, мы найдем одну линию понимания. Так что мне не остается ничего другого, как осмотреться в новом месте, там, где я теперь живу, и поискать людей, которые живут поблизости. С ними я смогу пообщаться об этом чудесном месте.

Что происходит, когда человека «принуждают» к счастью извне? Это не работает. Он не будет действительно счастлив. Когда с головы снимают черный мешок, человеку нужно сначала сориентироваться в новом окружении. Он не знает, где он, не знает, как туда попал, поэтому у него нет связи с его корнями. Он не знает, как может наверстать те дела, которые хотел уладить на своем старом месте. Это приводит его к смятению, неуверенности, отсутствию ориентиров и множеству желаний что-то изменить, с которыми он не справляется, и поэтому чувствует потенциальную угрозу. Чтобы защититься, он выстраивает механизм защиты против нового места.

Вот причина того, почему такие люди как Брюс Липтон с их гениальными открытиями и опытом наталкиваются на сопротивление со стороны многих людей, ученых, медиков. Они встречают людей, которые защищаются от быстрых перемен, и поэтому должны сначала отрицать новое, чтобы суметь сохранить свою прежнюю безопасность. Или же эти люди пока не могут понять нового, потому что у них отсутствует соответствующий опыт.

Решение: я признаю, что каждый человек защищается от быстрых изменений и работает на собственной «стройплощадке». Если я чувствую защиту, исходящую от кого-то другого, я могу принять это, потому что теперь я знаю причины этого сопротивления. Тогда я оглядываюсь в поиске людей, которые по своим взглядам и опыту находятся на том же уровне, что и я. Здесь я найду резонанс, которого я желаю.

Неожиданно быстрое и мощное разрешение конфликта, который человек уже давно носил в себе, на который он ориентировал свою жизнь и свои цели, приводит к отсутствию энергии. Почему? Потому что предыдущее формирование целей было связано с этим конфликтом. Когда дисбаланс исчез, то и цели, и ориентация на него исчезли. Следствие: мотивация отсутствует, потому что новой цели в сфере видимости нет. Предположим, человек всю жизнь ищет признания и вдруг получает его в большом количестве. Тогда мир просто рушится для него — а именно, мир, в котором он искал признания. Бывшие граждане ГДР в момент падения стены в 1989 году были в эйфории, но после этого у многих возник вопрос: «А что теперь?» Чувства солидарности, которые появились в условиях «тюрьмы», растворились. Теперь спрос был больше на собственную ответственность, и люди меньше помогали друг другу. Тот, кто во времена ГДР изучал что-то (например политехнику), что позднее не играло никакой роли в объединенной Германии (учебный год был установлен только через год после открытия границы), кажется, только зря потратил на это время, и ему пришлось осматриваться в поисках новой цели. Что-то подобное может случиться, если я больше не захочу предоставлять себя желаниям перемен, которые окрашивали всю мою жизнь. Сначала я переживаю освобождение, а потом полное отсутствие энергии. Если учитывать это, то новое и освобождающее вполне может быть неприятным для человека, потому что это имеет разрушительные побочные эффекты. Если кто-то не может идентифицировать новое как освобождение, то он боится нового и сначала обороняется. Это совершенно естественно.

К этому относится и сильная душевная боль, которая появляется в нас, когда внезапно благодаря новому пониманию вещей нам приходится познать, каковы последствия наших поступков в прошлом. Родители видят, что их поведение, возможно, привело к смерти от рака собственного ребенка. Солдатам приходится увидеть, какому тоталитарному государству они служат и ради чего они убивают. В XVIII веке врачам пришлось признать, что при лечении сифилиса применение высоких доз ртутных и мышьяковых соединений приводило к сильным отравлениям. А как насчет медикаментов от СПИДа?..

Современные врачи постепенно понимают, что их сокрушительные диагнозы могут ухудшить состояние здоровья пациента: так пациент в соответствии с диагнозом врача умер от неизлечимого рака пищевода. При вскрытии установили, что рак был очень небольшим и не мог привести к смерти. Другой причины смерти не нашли. Умер ли пациент оттого, что верил, что должен умереть?.. А теперь подумайте, каково было врачу, когда он осознал эту вероятность.

Когда мы понимаем, как влияют чувства на нас, когда мы располагаем друг другом, и как мы скатываемся в роль заместителя и действуем согласно ей, несмотря на это нам нужно осознать еще много разных связей и встроить их в свою картину мира. Мы должны увидеть, какие последствия для нас, для детей, находящихся в нашем распоряжении, для наших сотрудников и вообще для нашего окружения могут иметь неразрешенный душевный дисбаланс и жесткие убеждения. Тот, кто внезапно сталкивается с подобным осознанием последствий собственного поведения, иногда встречается с невыносимой болью. Многим приходится защищаться от нее, и поэтому сначала они не могут воспринять боль и не хотят осознавать ее. Это совершенно естественно.

Выход таков: постепенно осознавать дисбаланс (знакомиться с ним) и дать ему шанс осторожно преобразоваться самому. Медленно и шаг за шагом. Снимать одну шкурку за другой, как с луковицы. Иметь терпение относительно своего собственного развития и развития других людей, знать об опасности быстрых изменений. Спонтанные исцеления или стремительные изменения возможны там, где человек на тонком уровне пожелал этого, дорос до этой точки, когда нет другого желания, которое могло бы помешать этому. В таком случае все может получиться в полной мере.

Осознаем это глубже

«Тело всегда допускает лишь определенную степень изменений. Когда она достигнута, тело закрыто для дальнейших шагов», — пишет терапевт Гервиг Шен.

Нашему телу нужно время, чтобы самостоятельно переорганизоваться под новую парадигму и сориентироваться заново.

Быстрые изменения нельзя запланировать. «Всем гуру и всем тренерам рекомендуется быть осторожнее, если они хотят за пару курсов выходного дня создать клиентам полностью новую личность. Никакой серьезный ведущий семинаров по развитию личности не пообещает, что выкует новых людей. „Мы можем прорабатывать лишь детали“, — подчеркивает Сабина Зигель, тренер топ-менеджеров и председатель отдела по психологии работы предприятий и организаций в профессиональном объединении психологов ФРГ», — пишут Зифер и Вебер.

Применительно к науке Лауксманн видит это таким образом: «Сегодня проблема заключается в том, что при господстве мышления, ориентированного на физику, все явления, которые не укладываются в эту картину мира, обычно записываются в такие, к которым нельзя относиться серьезно, или изгоняются в сомнительное царство эзотерики и парапсихологии. Стремящиеся к серьезности в глазах коллег, ученые со страхом избегают таких областей». Здесь я сразу вспоминаю об угрызениях совести в рамках одной системы принадлежности, которые тормозят дальнейшее развитие.

На основе опыта своих помощников Кейны могут дать следующий совет: «Этим мы не хотим пробудить впечатление, что ты не готов поддерживать и помогать партнеру. Мы указываем больше на то, что люди иногда говорят, будто им нужна помощь, хотя на самом деле они не хотят этой помощи. Мы научились уважать право человека оставаться в своей коробочке. Мы приобрели опыт и узнали, что если быть терпеливыми и продолжать указывать на дверь, то каждый, кто действительно хочет быть свободным, найдет свой собственный путь на волю». И здесь взгляд на другого человека представляет собой «коробочку» как систему принадлежности. Такой системой обладает любой из нас.

Конституция Федеративной Республики Германия, глава 1, параграф 1, предложение 1: «Достоинство человека неприкосновенно». Насколько часто это правило нарушается только потому, что кто-то считает, что он знает больше остальных? Я тоже не сильно-то придерживаюсь этого закона.

Решение конфликта может сначала привести к дисбалансу, к некоторому подобию «первичного ухудшения» — известное понятие в гомеопатии. Первичные ухудшения могут быть настолько тяжелыми, что способны привести к смерти. Поэтому имеет смысл сразу замедлить лечение, которое вызывает подобные ухудшения, дать себе время.

«Когда конфликт существует уже давно, рекомендуется вести себя осторожнее при быстрых изменениях, поскольку конфликт все еще активен» (Арнольд Ретцер и Ганс Руди Фишер).

В фильме «Гуд бай, Ленин» речь идет о том, чтобы уберечь человека от шока, вызванного резкими изменениями. Так еще во времена ГДР одна женщина впадает в кому. Во время комы рушится стена и меняется политическая система. Когда женщина приходит в себя, ее сын в отчаянии пытается подогнать ее окружение под обстоятельства прошлого, потому что боится шоковой реакции матери. Он хочет скрыть изменения от матери, чтобы они не разрушили ее неустойчивое состояние.

«Все, у чего есть положительное воздействие, обладает еще и нежелательным (побочным) действием», — пишет Клаус Мюке. Он продолжает: «Без цены нет и спасения: что нужно учитывать при решении проблемы. Какие плюсы есть в отсутствии изменений? Какие минусы есть в изменении?»

Если мы начинаем лучше что-то понимать, иногда нам бывает больно от того, что мы совершили в прошлом. Эта боль поначалу может отвлекать нас от ясного видения.

Михаил Чайковский однажды спросил бывшего немецкого солдата, участвовавшего во Второй мировой войне: «Не сомневался ли ты никогда в смысле войны?» Его спонтанный ответ был: «Сомневался, когда мы заметили, что ее уже не выиграть». После этого он заплакал...

Медленный рост возможен, если мы почитаем старое и знакомимся с новым, подобно дереву, которое не борется со своими старыми кольцами, а принимает их и все время протягивает свои листья к свету.

«Новые озарения и цели могут возникнуть только тогда, когда то, что достигнуто, уважается в нужной мере», — дополняет Клаус Мюке по поводу границ развития. С другой стороны, он видит и ускорители развития: «Чем больше опасность, обусловленная кризисом, тем больше связанный с этим шанс развития».

Если у меня после какого-то открытия или процесса разрешения конфликта отсутствует фаза энергии, то через пару дней я задаю себе вопрос: «Как я могу быть уверен в достигнутом?» И это снова мотивирует меня на активные действия.

Глава 4. ОСВОБОЖДЕНИЕ

ЖЕЛАНИЕ ИЗМЕНЕНИЙ СВЯЗЫВАЕТ НАС С ДРУГИМИ

Что, если все предложенные в третьей главе пути решения не работают?

Не всегда удается по-дружески, с уважением выйти из ситуации и избавиться от неприятных чувств. Не всегда получается увидеть в своем собеседнике лишь представителя «Мудрой Вселенной». Не всегда удается признать всю ситуацию «совершенной в той форме, в какой она есть». Не всегда удается просто сказать: «Я больше не в твоем распоряжении». Иногда наши неприятные чувства упорно продолжают существовать в нас, или мы и дальше ищем для себя ситуации, в которых они снова всплывают.

И для этого есть причины.

Мы упорно держимся за желание перемен, не можем отпустить его, возможно, уже и не осознаем его, потому что оно давно внутри нас и стало неосознанным. Где -то глубоко у нас есть защита от «того, что есть». Мы хотим, чтобы было по-другому.

Поэтому мы постоянно попадаем снова и снова в определенные ситуации и скатываемся в чувства, которые нами управляют и от которых мы не можем освободиться. Вспомните:

«Желание изменений» имеет последствия, из-за которых мы еще сильнее связываем себя с каким-то событием, еще точнее воспринимаем его, чтобы узнать его лучше. В нас возникают чувства восприятия.

«Признание таким, какое оно есть» имеет свои последствия, из-за которых интенсивная связь исчезает. Восприятие уходит на задний план. Связанные с этим чувства рассеиваются.

Существует продолжение истории с терапевтом и его болями в спине. До этого я рассказал вам, что он внутренне дал себе установку: «Папа, я больше не предоставляю себя для твоих болей в спине». Боли исчезли, однако ненадолго, потом они вернулись. Каждый раз, как он произносил эту фразу, чувства исчезали и через короткое время возвращались вновь. Его недовольство и защита от боли в спине становились все сильнее — и вдруг он осознал свою реакцию по отношению к отцу. Это было бессознательным желанием изменений отношений с отцом, которого он не мог понять. Он хотел, чтобы отец был более открытым и чутким, и таким образом автоматически соскальзывал в эту связь со своим отцом и постоянно чувствовал боль в спине.

Через осознание этого факта он смог точнее проанализировать свое желание изменений и ознакомиться с ним. Этот процесс сопровождался множеством слез. Постепенно он научился полностью принимать ситуацию со своим отцом, соглашаться с ней, и теперь чувствует себя существенно лучше и уравновешеннее. Боли в спине изменились и появляются существенно реже.

Если мы не можем избавиться от определенных чувств, когда мы уже вышли из ситуации, вызывающей их, то это важный знак: у нас есть бессознательное желание изменений. Мы не хотим, чтобы было так, как есть, мы хотим, чтобы было по-другому.

Ута путешествовала с группой туристов по Индии. Среди участников была женщина, доминирующее поведение которой она не могла переносить. В контакте с ней Ута чувствовала себя маленькой «дурочкой». Во время поездки она выработала поведение избегания: перед едой в отеле она наблюдала, куда та садится, и потом располагалась как можно дальше он нее.

Когда позже она рассказывала мне о своей поездке и своих чувствах, я спросил ее, что изменится в ее чувствах, если внутри она скажет этой женщине: «Я не в твоем распоряжении». Ута ушла в себя, но потом сообщила, что ничего не изменилось. Она все равно чувствует отторжение к этой женщине, когда вспоминает ее. Я продолжал искать и спросил ее, не помнит ли она из отношений с родителями чего-то похожего, но этого она не смогла подтвердить. Она рассказала, что с ее матерью все скорее наоборот. Ее мать всегда была слабой («дурочкой») и постоянно пыталась ей помочь. После этого я спросил Уту, может ли она внутренне сказать матери, что больше не предоставляет себя в распоряжение этому, и оставляет свою судьбу только своей. Тут возникло противоречие, потому что она все же хотела быть с матерью. Она хотела, чтобы ее мать стала более уверенной в себе (хотя она была уже старой). Ее мать должна измениться и перестать всем уступать.

Я понял, что эта любовь к матери была желанием перемен, которое, вероятно, было причиной проблем Уты. Ее любовь концентрировалась на «слабых» людях. Она хотела непременно помочь им, чтобы они смогли стать более уверенными в себе. Ее любовь делала ее саму слабой, поэтому из-за своего собственного желания изменений она скатилась в ситуацию с доминирующей женщиной. Она в своей жизни постоянно пыталась уравновешивать убеждения слабых людей и чувствовала все связанные с этим чувства — превосходство и подавленность.

Допустим, Ута захотела изменить свою внутреннюю установку так, чтобы все эти вынужденные чувства превосходства и слабости полностью исчезли, что было бы тогда?

Ута видит действие своего желания изменений и отказывается от него. Так у ее любви появляется новая цель. Она может сказать себе, что уважает слабых людей такими, какие они есть, и этим признает в целом всю слабость. Слабость — это важное состояние, благодаря которому каждый человек может чему-то научиться, если он до этого дойдет. Она может понять, что каждый человек сам отвечает за свою ситуацию, и принять, что ее мать больше не выйдет из своего слабого положения. Ута может с любовью принять судьбу своей матери такой, какая она есть, и, таким образом, она больше не будет находиться под влиянием слабости матери. Ее матери будет легче оттого, что ее дочь теперь не должна проживать такую же судьбу.

Таким подходом она инициировала состояние «слабости». Теперь у нее есть выбор, предоставлять себя кому-то и «играть» слабого человека, или же не предоставлять и чувствовать себя при этом уравновешенно.

В качестве «побочного эффекта» Ута может столкнуться с тем, что люди, заявляющие свое превосходство, борются со слабостью. Иначе зачем им вообще показывать свое превосходство? Чтобы не ощущать свое чувство слабости. Они хотят (скорее бессознательно) не оставить шанса никому другому выглядеть еще лучше, потому что тогда им самим опять придется чувствовать себя слабыми. Проявленное во всей полноте превосходство — это подходящий противоположный полюс, а также часть неразрешенной защитной реакции против слабости.

Мудрый и действительно превосходящий других человек не будет навязчиво показывать свое превосходство. У него есть выбор, какие роли играть, и какое поведение предъявлять людям.

Осознаем это глубже

Если во время контакта с человеком, проявляющим себя доминантно, мы представим себе его родителей, стоящих позади него, то его личность, а с этим и его доминирование, будет действовать на нас по-другому.

«Заносчивость — это защита от ранений, которая магически притягивает эти ранения», — пишет Клаус Мюке.

«То, что у человека отнимает энергию — это, как правило, его собственные внутренние конфликты» (Гюнтер Шмидт).

Если у меня есть цель признать все таким, какое оно есть, то я хочу изменить все, где нет этого приятия. То есть я намного лучше воспринимаю желания изменений, механизмы защиты, суждения, неприятие других людей и себя самого. Многие руководители семинаров работают в этом направлении и с такой целью. Они реагируют на защиту, вытеснения и желания перемен и дают советы, чтобы трансформировать их в признание и уважение. Даже от этого желания изменения я могу отказаться. Тогда я вижу все остальные желания изменения, механизмы защиты и суждения такими, какие они есть. И здесь у нас тоже есть выбор.

«Я хочу отказаться от желания перемен и прийти к признанию всего таким, какое оно есть? Или я хочу принять свое желание изменений и оставить его?»

Следующая ступень: «Я признаю свое желание изменений отказаться от желания изменений, или я хочу изменить это?»

Вечная спираль признания: «...и этому есть место быть».

КОГДА МЫ ИССЛЕДУЕМ НАШИ ЧУВСТВА, ЧТО-ТО МЕНЯЕТСЯ

Мы можем использовать свои чувства, чтобы быстрее научиться определенным вещам. Мы можем воплощаться в чьи-то образы и копировать их. Через это мы учимся и меняем себя — мы осуществляем свое желание изменений.

Неприятные чувства мы способны анализировать. Через них мы можем узнать что-то новое для нашей картины мира и понимания людей. Для этого мы должны «лишь» осознать это. Чтобы суметь понять людей, мы должны сначала отказаться от механизма своей защиты по отношению к ним и допустить свои чувства на какое-то время, возможно, даже усилить их, чтобы лучше почувствовать.

Если у меня есть какое-то неприятное чувство, или я даже оскорблен, то в первую очередь я не реагирую желанием сразу же от него избавиться, потому что тогда это значило бы «войну против неизвестного и темного врага». Если я не вижу врага, но хочу его захватить, чтобы вытащить, наконец-то, наружу, то в темноте я скорее ухвачу что-то рядом. Если я не понимаю, где враг находится, и хочу уйти от него, но не знаю, в каком направлении, то я лишен ориентации. Как и в жизни, речь идет о том, чтобы точнее ознакомиться с «проблемой», глубоко проанализировать ее, сделать четкий вывод, овладеть ей. Только потом я могу целенаправленно что- то изменить и имею выбор.

Итак, в первую очередь я воспринимаю это неприятное (иногда даже болезненное) чувство.

Второй шаг: я наблюдаю, не зол ли я на кого -то, не упрекаю ли я кого-то внутренне («Он мог сделать это по-другому! Почему так случилось?! Ведь он точно знал, что...»). Если да, то есть, по крайней мере, две возможности.

1. Мой упрек — это моя защита, которая имеет смысл, потому что если я приписываю вину за свои оскорбленные чувства другому человеку или вообще моему окружению, мне не нужно разбираться с этим самому. У меня есть официальная причина отстраниться от возбудителя этих чувств (однако в действительности причина этого находится во мне самом).

2. Мой упрек относится к «роли», которую я играю в этой ситуации. Я наблюдаю, чувствует ли себя виноватым тот, с кем я взаимодействую, потому что это может быть подтверждением моей ролевой игры. Почему? Если один ощущает себя виноватым и унижается, то другой часто телепатически скатывается в противоположное чувство «злого» и играет подходящую роль упрекающего человека. Как возникает такая ошибочная ролевая игра, я подробно объясню позже. Если я пробую установку «Я больше не предоставляю себя этой роли с упреками» и после этого чувствую себя лучше, более открытым и уже не таким жестким, то это еще одно подтверждение того, что я как раз играл эту роль.

Возможно, я могу почувствовать, что упрекаю кого-то, но на самом деле — если я честно загляну внутрь себя — я вовсе не имею этого в виду. Глубоко в сердце я чувствую себя уравновешенно и расслабленно, возможно, я даже улыбаюсь внутри, когда наслаждаюсь своим гневом. Тогда я знаю: я играю роль.

Моя подруга и я недавно немного «поцапались» вечером. Шутя, я сделал одно замечание, на которое она вдруг обиделась. Она замолчала, а я почувствовал, что разозлился. Некоторое время мы больше не могли открыто говорить друг с другом. Когда я ушел в свой кабинет, я сказал себе внутренне: «Я больше не предоставляю себя в твое распоряжение для этой размолвки». Однако моя злость не проходила. Я спросил себя, что этот гнев хочет показать мне, чему я могу научиться у этого, и не нашел ответа. Тогда я спросил себя — целенаправленно — как бы я себя чувствовал при разрешенной проблеме; правда, моя злость стала еще сильнее после этого вопроса. Из-за этого я был убежден, что проблема все же хочет что-то сообщить мне обо мне, что-то, что я упускаю. Я долго размышлял, даже в письменной форме, но ответ все еще не приходил. У меня опять появился импульс спросить себя, каким все было бы, если бы все разрешилось. Мой гнев все возрастал.

Только сейчас я понял, что состояние полного разрешения означает следующее: полностью допусти свой гнев, дай ему пространство. Я позволил этому чувству стать сильнее и записал те предложения, которые мой гнев «хотел высказать» моей подруге. Тогда я решил пойти со своими заметками к моей подруге, которая между тем уже легла в постель, чтобы спросить ее, хочет ли она дальше разобраться в этом. Я тихо и осторожно открыл дверь и спросил шепотом: «Ты уже спишь?» Она громко вскрикнула, потому что сильно испугалась, и после этого стала плакать. Позднее она рассказала, что как раз в тот момент, когда я подошел к двери, она внутренне углубилась в ту часть себя, которая все время находится в шоке (об этой технике см. ниже в разделе «Я лучше понимаю себя, чем другие»). В тот момент, когда я зашел, она испугалась — в соответствии со своим шоком — и после этого смогла выразить свой испуг в слезах и внутренне освободиться. Это было очень кстати для нее, что я именно в это время вызвал ее испуг. У меня же чувство гнева как ветром сдуло. И тут мне стало ясно: пока моя подруга углублялась в ту часть себя, которая в шоке, я параллельно в своем кабинете чувствовал сильный гнев. Когда я последовал импульсам, которые возникли исходя из моего гнева, смогла возникнуть ситуация, которая все разрешила. Это было телепатическое восприятие при контакте с моей подругой. Вдобавок у меня еще была задача от Вселенной быть предоставленным ей в качестве возбудителя такой реакции для процесса освобождения.

То, что началось с безобидной шутки, было в совершенстве спланировано Вселенной. Когда я это понял, я смог сказать еще конкретнее: «Я больше не предоставлен тебе для твоего шока и состояния транса», — после чего мне стало совсем легко, и гнев больше не проявлялся.

Ярко пережитый гнев или злость часто вызывают у других людей страх и шоковые состояния, и наоборот: если человек с детства находится в определенном шоке (неосознанном), то его поведение может вызывать у других людей агрессию. Оба полюса, гнев и шок, относятся к одному и тому же дисбалансу, это две стороны одной медали.

Вернусь к своему неприятному или болезненному чувству, которое я исследую все глубже. Когда во время процесса освобождения своих чувств я тестирую все возможные варианты, но при этом остаюсь поглощенным упреками, яростью или обидой, то я должен осознать, что не я здесь играю роль, а мне дана такая возможность. Где-то внутри меня существует скрытое желание изменений. В таком случае мои упреки в сторону окружающего мира являются на самом деле моей собственной защитой, которая мешает мне осознать свое личное желание изменений.

Почему? Что скрывается за этим?

В большинстве случаев боль...

...боль, которая не утихла, которая возникла в моем прошлом...

Осознаем это глубже

«Когда тело сильнее, чем „Я“, то лучше вступить с ним в союз, чем бороться против него» (Гюнтер Шмидт).

МЫ ОСВОБОЖДАЕМ СВОИ ЧУВСТВА, ИЗБАВЛЯЯСЬ ОТ БЕССОЗНАТЕЛЬНОГО СТРЕССА

Любая эмоциональная боль хочет, чтобы ее приняли, поняли и телесно прожили. Наши дети так и делают.

Оливер и Мария очень любят друг друга и счастливы вместе. Свои отношения они воспринимают как оазис любви, в котором царят доверие и надежность. Телесно они могут обходиться друг с другом свободно, открыто и без стеснения. В кризисные времена с обеих сторон есть много понимания, так что они всегда могут найти общее решение. Вдруг Мария умирает из-за автомобильной аварии. Водитель грузовика был невнимателен и стал причиной несчастного случая. Мария была не виновна. Когда Оливеру сообщают эту новость, сначала появляются шок и боль. Боль была так сильна, что он едва выносил ее. Как защита от этой боли в нем возникает отрицание. Оно проявляется как точка зрения, с которой он смотрит на внезапную перемену: «Этого не может быть. Это не могло случиться! Это можно было предотвратить!» — и как реакция на эту точку зрения — гнев на водителя грузовика. Сначала эта ярость, как видно, заменяет боль, но таким образом Оливер не может проработать разлуку. Боль разлуки, а с ней и желание перемен (пусть Мария еще будет жива) остаются в нем на бессознательном уровне. Злость на водителя грузовика не проходит. Каждый раз, когда Оливер думает о смерти Марии, он заходится от ярости. Он больше не способен начать новые отношения, потому что любая близость с любимым человеком снова напоминает ему о желании изменений, напоминает о ярости и боли. Однако он хочет избежать этого.

Поскольку внутреннее освобождение не наступает, постоянно возникают ситуации, которые напоминают ему об этой потере (через некоторое время бессознательно) и из-за этого возрождают в нем неприятные чувства, иногда опять ярость. Это выглядит следующим образом: Оливер воспринимает свой окружающий мир через первое чувство. Это чувство бессознательно напоминает ему о потере Марии. Он интерпретирует это: «Так не должно быть». Возникает второе чувство, защита от того, что он только что воспринял. Поэтому Оливер остается отстраненным от окружающих и привыкает к этому.

Возможность изменения: Оливер осознает свою душевную проблему. Ему будет больно от того, что уже давно у него не было женщины — или что все свидания проходили неудовлетворительно, и он постоянно критиковал своих женщин. Он вдруг видит, что он многое отрицает и исключает. Он злится чаще, чем раньше. Больше всего он беспокоится, когда его подруга едет одна в машине. Его женщины не выдерживают долго установленных им границ и уходят от него; и опять повторяется ситуация, когда он теряет любимого человека.

После долгих размышлений он начинает думать о себе и анализировать свои чувства. Он все больше осознает, что многое критикует, не признает и хочет изменить: «Так не должно быть». Он осознает, что часто реагирует слишком бурно, что с ним что-то не так. Поэтому однажды в похожей ситуации он полностью допускает свой механизм защиты и начинает исследовать его. Возникает вопрос, от чего, собственно говоря, он защищается и что именно хочет изменить. Что плохого случится с ним, если он откажется от этой защиты? Как ответ на этот вопрос поднимает в нем воспоминания о Марии и боль потери. Он признается себе, что все еще тоскует по ней, и плачет. Наконец-то, начинается долгий процесс прощания с Марией.

Если бы Оливер знал, что слезы способствуют важному внутреннему процессу проработки, то развитие ситуации могло бы пройти иначе. Прокрутим время обратно.

Он узнает о смерти Марии и испытывает шок. Сначала его первая защитная реакция на основе моментальной перемены в его жизни — это отрицание. Однако скоро он говорит себе, что очень важно окончательно попрощаться с Марией. Он изменяет свою точку зрения и формулирует действительность: «Это так ужасно! Потерять тебя так больно!» Он оплакивает свою боль, долго...

...Вспоминает о хороших временах с Марией и плачет...

«Я скучаю по тебе и по всему прекрасному, что мы пережили вместе!», — думает Оливер.

...И чувствует, что должен отказаться от всех планов на будущее: «Было бы так чудесно пережить с тобой еще разные моменты жизни», — плачет он...

...Опять плачет...

...Пока боль постепенно не утихнет...

...И через многие месяцы окончательно не растворится полностью...

После такого процесса переработки чувств он может с радостью думать о совместном времени, проведенном с Марией, и не чувствовать при этом ни желания изменить ситуацию, ни ярости, ни боли. Он навсегда отдал Марии место в своем сердце и полностью принял ее смерть. Позже он находит новую подругу, с которой разделяет свою жизнь. Кроме этого, он может лучше прочувствовать свое окружение, в котором находится в настоящий момент, между его разумом и его истинными чувствами больше нет блокады.

Однако пока он не соглашается с болью потери, носит в себе убеждение «Я не хочу прощаться» и не проживает процесс до конца, в нем остается неосознанное желание перемен. Это желание связано с окончанием отношений с Марией. Когда хочется что-то изменить, это ощущается еще напряженнее, это понимается еще точнее для того, чтобы можно было это изменить. Так что он притягивает в свою жизнь похожие ситуации.

Мой опыт таков: мы можем в любой момент заново пережить каждое прощание, которое не полностью прочувствовали в прошлом. У нас есть выбор в каждой похожей ситуации: либо мы должны потратить свою энергию и время, чтобы принять вызов этого непрожитого прощания, эмоционально принять потерю и почувствовать себя после этого уравновешенными и свободными, или же мы должны постоянно тратить свою (защитную) энергию (бороться), чтобы это прощание постоянно вытеснять. Наша психологическая защита со временем становится бессознательной и продолжает существовать в форме «стресса». В обыденной жизни мы сталкиваемся с ситуациями, которые пробуждают в нас этот стресс и связанную с ним борьбу, однако мы уже давно не отождествляем свои чувства с прошлыми переживаниями. Мы думаем, что в стрессе виновата спровоцировавшая его ситуация. Этот стресс присутствует в нас постоянно и приводит к психическим и физическим расстройствам. Профессор Йоахим Бауэр, врач-психотерапевт, замечает по этому поводу: «Страх, ситуации опасности и связанный с ними душевный стресс приводят к активации в мозге стрессовых генов „семьи“. Эти стрессовые гены влияют на наши телесные реакции. ...Из-за этого продукты активированных стрессовых генов при постоянном воздействии будут иметь серьезные последствия для мозга. Многие исследования показывают, что переживание стресса может оказывать долгое разрушающее действие на структуры нервных клеток».

Если вы уже давно (например, с детства) носите в себе желание перемен, выстраиваете определенную защиту и внезапно осознаете ее, отказываетесь от нее и проживаете связанную с ней грусть, то вы замечаете, что в вас словно открылось что-то, что раньше было закрыто, и тогда возникает еще одна боль: вы понимаете, что из-за собственной защиты вы многое упустили. Больно, когда внезапно вдруг вам становится ясно, что вы могли бы многое сделать, если бы не пережили раньше эту боль. Что бы изменилось сейчас, если бы еще тогда вы исполнили свое желание перемен или полностью освободились от него? Вы понимаете, как до этого вы были ограничены в своей жизни — только из-за присутствия постоянного желания перемен. Возможно, у вас возникнет мысль: «Если бы тогда я решил все по-другому, если бы тогда случилось что-то другое, моя жизнь шла бы иначе...» Примите эту потерю такой, как есть, согласитесь с ней и откажитесь от желания изменить это.

Если вы погорюете об этом в полной мере и выразите свою боль, в вас словно сам собой зародится новый исцеляющий взгляд на вещи: «Все произошло так, как и должно было быть. Не могло случиться иначе». В настоящее время, в состоянии полного внутреннего освобождения вы можете принять свое прошлое — включая блоки, которые вы, наконец-то, смогли раскрыть. Больше нет желания изменений по отношению к прошлому, вы чувствуете благодарность и умиротворенность в своей жизни. Одновременно вы освобождаете свой разум от стрессовой блокады, становитесь более открытыми в своих взглядах, а благодаря этому и более обучаемыми.

Иногда я говорю себе: «Я больше не предоставляю себя этому», — после чего я не чувствую никакого облегчения, а наоборот, ощущаю давление в груди. В дополнение еще всплывают воспоминания из моего детства о тех моментах, когда я встречался с ограничениями, и о том, как я чувствовал себя при этом. Когда я нахожу возможность побыть одному, где мне никто не мешает, я начинаю плакать и плачу с освобождающим чувством печали о всех напряжениях, с которыми мне пришлось жить до сих пор и с которыми теперь можно проститься. Давление исчезает.

У Анны проблема с матерью. Мать продолжает дружески общаться с бывшим парнем Анны Торстеном, хотя Анна разошлась с ним уже больше года назад. У нее есть желание, чтобы ее мать приняла их развод с Торстеном и перестала общаться с ним или хотя бы ограничила общение. Мать отвечает на это, что Анне когда-то все же придется научиться снова сидеть с Торстеном за одним столом, даже если они разошлись. У Анны такое чувство, что мать на стороне ее бывшего парня. Ей очень больно осознавать это. Сейчас Анна встречается с Франком. Он выслушал проблему Анны и предложил ей варианты решений, что сказать маме, или как можно вести себя по отношению к ней в будущем. Анна благодарна Франку за участие — однако Франк тоже страдает из-за ее проблем. Он настаивает на том, чтобы Анна решила этот вопрос как можно скорее. У него возникает чувство, что он уже дал достаточно советов, и решает больше не участвовать в этой проблеме. Однако его желание перемен не уменьшается, а становится еще больше. После своего самоотстранения он почувствовал сильную злость.

Когда он спросил себя, откуда ему знакомо это чувство, он осознал, что страдал от него, когда был ребенком. Его мать никогда не поддерживала его, а всегда вставала на сторону других детей. Например, его побил мальчик, а мать реагирует таким образом: «Ты наверняка разозлил его, ты сам виноват». Когда он осознал, что отсутствие понимания со стороны матери очень ранило его в детстве, он заплакал. Он оплакивал свою боль из прошлого, которую до сих пор никак не мог выразить. «Так больно чувствовать, что ты не поддерживала меня», — сказал он мысленно матери и заплакал. Постепенно его ярость исчезла. В какое-то время он смог думать о ситуации с матерью без гнева и слез. Вечером он рассказал об этом Анне, и она ответила: «Прекрасно, что ты понимаешь меня». Они обнялись и поплакали вдвоем... Пока поток слез не прекратился сам по себе. Тогда Франк внутренне представил свою мать и неожиданно смог распознать ее собственные желания перемен, исходя из которых ей приходилось в то время так действовать, и он понял ее. Теперь он мог отпустить проблему Анны, ему уже не нужно было вмешиваться.

Существует опыт не только «внешних» потерь, который мы проживаем через слезы, но и опыт «внутренних» потерь. Например, случаи, когда человек, которого мы очень любим, перестает быть открытым для нас, внутренне отстраняется, становится жестким и отвергает нас. Такое поведение другого человека в отношении нас может повергнуть в шок. Освобождающей реакцией для нас могло бы быть следующее: «Это очень больно! Но даже если это и больно, я соглашаюсь с твоим уходом». Боль, прощание и печаль будут существовать до тех пор, пока мы не начнем ощущать себя уравновешенными и умиротворенными. Таким образом мы отпускаем другого человека и подстраиваемся под его желание уйти от нас. Если мы полностью проживаем свою печаль, то нам перестает быть больно, когда этот человек продолжает внутренне дистанцироваться от нас. Мы отпустили свое желание изменений.

На самом деле, много детей всю свою жизнь борется за то, чтобы их родители проявили по отношению к ним признание, любовь и открылись им. Они хотят внешних изменений. В действительности они борются за то, чтобы не чувствовать собственной боли от разлуки и не проживать ее снова. Они желают (бессознательно), чтобы их боль изменилась. «Самый простой путь в тайное царство ведет через врата приятия».

Другая форма освобождения от шока тоже относится к подобному случаю: в возрасте двадцати семи лет мне провели зеркальное исследование желудка. Для этого нужно проглотить длинный шланг, через который врач осматривает желудок. У многих людей при этом возникает чрезвычайно сильное раздражение, ведущее к рвоте, и со мной случилось так же. Все десять минут этой процедуры я сильно мучился. Когда все закончилось, я вышел из клиники, дошел до дома и побежал по лестнице вверх, пока не добрался до выхода на крышу. Там я спрятался и по-настоящему выплакался. Пока я плакал, я еще раз активно вспоминал об исследовании моего желудка. Через пятнадцать минут поток слез закончился сам собой. Я мог думать об этом без каких-либо неприятных эмоций, и знал, что в следующий раз на исследовании желудка я не буду бояться.

Если бы я не дал воли слезам, мое тело так и осталось бы в рамках моего разума, застряло бы в защитной позиции (желании перемен) по отношению к этому переживанию. Мой шок снова и снова проявлялся бы, и я бы вновь сильно сопротивлялся последующим исследованиям, хотел бы их «изменить».

Студенты Катрин и Петер были парой. Их отношения оставались двусмысленными. С одной стороны, они страстно любили друг друга, с другой, они постоянно ранили друг друга, например, случайными связями на стороне. Через три года любви и боли Катрин переехала в другой город, потому что получила там лучшее место для обучения. Отношения продолжались еще два месяца. Однако Петер решил разойтись с Катрин, потому что общение между ними почти прекратилось, а обиды при этом еще оказывали свое влияние, и он написал ей прощальное письмо. Ему далось это нелегко, потому что было много вещей, связывающих его с Катрин. Он все еще продолжал любить ее, но, с другой стороны, дальше так продолжаться не могло. Развод был для него неизбежным шагом. Это подтвердил и его сон.

В последующие недели Петер переживал одно падение за другим. Боль потери была велика, но обратного пути не было. В это время он услышал по радио произведение французского композитора Гектора Берлиоза «Symphonie fantastique». В первые же секунды этой симфонии его фантазия ожила, и он нарисовал подходящую к музыке историю: она давно уже живет в большом дворце. Этот дворец принадлежит только ему. Но однажды случилось землетрясение, и замок разрушился. Он вовремя успел выйти наружу и смотрел с безопасной дистанции, как рушился замок. Потом из развалин появился большой красивый цветок с огромным закрытым бутоном. Когда бутон постепенно открылся, он увидел в нем Катрин. У нее были крылья, как у маленькой феи, она очень нежно смотрела на него, помахала ему еще разок, улыбнулась и улетела. В этом месте истории Петер разразился слезами. Конец фантазии был таков: после того, как Катрин улетела, а замок развалился, он медленно повернулся и начал свое путешествие по чужбине.

Петер купил себе диск с этой музыкой и слушал ее снова и снова каждый день. При этом он каждый раз давал волю слезам. Он вновь использовал музыку, просматривая свой внутренний фильм, и плакал при разлуке с дорогой феей Катрин. Через три месяца боль отпустила. Петер мог слушать музыку и спокойно воспринимать внутренние образы, махать фее в ответ на прощание и не плакать. Он переработал свою боль разлуки. Однажды через четыре месяца после расставания Петер и Катрин снова встретились. Петер был открыт и счастлив, у него больше не было печальных чувств и боли. Он мог встретиться с Катрин просто по- дружески, не испытывая желания продолжать отношения. Он был настолько внутренне свободен, что в этот день он побывал у нее в постели, однако из этого не последовало никаких дальнейших событий.

Он понимал: Катрин нравится ему, но отношения с ней завершены. Катрин же была сбита с толку своими чувствами. Она внутренне не попрощалась с Петером и все еще мысленно была с ним. Конечно, она спрашивала себя, как Петер мог переспать с ней без дальнейшего развития их отношений. Пробудились ее надежды на продолжение связи — и в то же время она столкнулась с реальностью, что никакого продолжения больше не будет. Секс был просто подтверждением того, что они все еще нравятся друг другу. Однако отношения больше не были возможны — для Петера это был совершенно отчетливый конец без применения защиты. Он мог с удовольствием вспоминать три года их совместной жизни и чувствовать себя по отношению к Катрин свободно и по-дружески. После этой встречи они больше никогда не виделись.

Через пять лет Петер еще раз связался с Катрин, написав ей открытое и дружеское письмо. Однако он получил от нее жесткое, полное упреков и отторжения письмо в ответ. Было ясно: она еще не проработала расставание с ним и свою боль и застряла в защите. Она не могла радостно вспоминать их общее время.

Не освобожденное желание изменений управляет жизнью Катрин. Всегда, когда она бессознательно вспоминает об отношениях с Петером, она чувствует внутреннюю защиту — неприятные эмоции.

Часто случается так, что в своих отношениях мы повторяем определенную модель поведения из предыдущих отношений. Если мы расстались с одним человеком, в следующих отношениях мы обнаруживаем, что новые отношения развиваются очень похожим образом, и что появляются те же проблемы. В большинстве случаев это связано с тем, что мы не смогли полностью попрощаться со своим предыдущим партнером на эмоциональном уровне и отказаться от своих желаний перемен. Из-за этого мы все еще привязаны к старому поведению и автоматически привносим его в свою жизнь.

Барбара рассталась со своим первым другом через десять лет после длительных отношений. Сейчас она живет вместе со своим новым другом Кристианом. Секс с ним проходит намного более открыто, чем в первых отношениях Барбары. Раньше с первым другом всегда возникало напряжение и страх. С Кристианом все происходит намного лучше. Почти каждый раз, когда она испытывает оргазм с ним, она начинает плакать. При этом она вспоминала о том напряжении, которое испытывала с первым партнером. Это длилось много месяцев. Однако в какой-то момент ее слезы прекратились. Она могла еще больше наслаждаться сексом с Кристианом и при этом уже не думала о прошлом. Через слезы она переработала свою боль первых отношений и освободилась от воспоминаний, полных стресса. Если бы она критически относилась к процессу освобождения и подавляла его, или если бы Кристиан пытался утешать ее, когда она плачет, то эти неприятные воспоминания до сих пор оставались бы. Барбара вытесняла бы определенные эмоции, которые напоминали ей о прошлом, а секс не мог бы быть таким свободным.

Когда в обыденной жизни я наталкиваюсь на внутреннюю блокировку, сопротивление, подавление, отрицание или обиду, то я разбираюсь в себе и воображаю самое плохое, что только может со мной случиться. Внутренне я отдаюсь этому и допускаю все свои чувства, отказываюсь от желаний перемен, смотрю, что происходит в моих мыслях, когда я прекращаю обороняться. Таким образом, я лучше узнаю это. Что произойдет, если я попаду в воображаемую ситуацию? И как я почувствую себя, если всегда буду говорить тому, что происходит: «...И этому есть место в моей жизни»?

Дейл Карнеги рассказывает о рецепте Уиллиса Карриерса: «Спросите себя, что было бы самым страшным, если бы случилось с вами? И приготовьтесь при необходимости пережить это событие. После чего спокойно делайте все, чтобы изменить это к лучшему».

Часто у нас возникают проблемы, когда в нас рождаются чувства страха или заботы, и мы вдобавок оцениваем их как не нормальные. Вместо этого мы можем исследовать их, ознакомиться с ними и пронаблюдать, не несут ли они какое- то освобождающее для нас знание.

Спросите себя: «Что было бы, если бы проблема разрешилась? Как я почувствую освобождение?» И понаблюдайте за своими ощущениями, когда говорите себе: «...И этому есть место в моей жизни».

Осознаем это глубже

«Сильные или долговременные болезненные переживания оставляют в теле «запись» (энграмму), которая называется „памятью боли“. Боль сохраняется не только как сигнал чувств осязания, но и дополнительно записывается в эмоциональной болевой памяти (в gyrus cinguli, которая принадлежит к лимбической системе, к центру эмоционального интеллекта). Испытанная боль оставляет следы в обоих местах болевой памяти. Стрессовые события, которые человек видел или которые пережил в случае, когда боль испытывал другой человек, оставляют след „только“ в эмоциональной болевой памяти gyrus cinguli. Приобретенный ранее болевой опыт может — и через несколько лет — активизироваться в ситуациях с психической нагрузкой и вызывать хронические боли „без причины“» (Йоахим Бауэр «Память тела»).

«Чувства, которые никогда не выражаются или не проживаются, остаются в энергетическом теле человека — в периферийных зонах его сознания» (Брюс Франтцис, американский учитель цигун, «Открываем энергетические врата тела»).

«После шокового переживания человек получает обостренную чувствительность. Как душа, так и ваша память, амигдала, начинают реагировать на бытовые ситуации гораздо восприимчивее, чем раньше. Иногда они реагируют даже тогда, когда кажется, что в ситуации нет ничего опасного» (Йоахим Бауэр).

В другой статье Йоахим Бауэр дополняет: «Выяснилось, что боли, которые могут появляться в рамках хирургических или стоматологических вмешательств, являются частой причиной более поздних заболеваний. Нейробиологи Манфред Циммерманн из Гейдельберга и исследователь из Мюнхенского института Макса Планка Вальтер Цигельгэнсбергер обнаружили, что мозг обладает не только болевой памятью, но и то, что боль изменяет активность различных генов и соединений (синапсов) нервных клеток спинного мозга. Так что и в спинном мозге боль оставляет свою „запись“ (энграмму)».

Какие виды стресса существуют? Брюс Франтцис обобщает их следующим образом: «Стресс проживается телесно, эмоционально и душевно. Современный век электронной техники привел население к преимущественно сидячему образу жизни, когда большинство людей нагружают гораздо больше свой ум и нервную систему, чем свои мышцы. Из-за стресса они могут чувствовать себя нервозными или вялыми, или же испытывать боли. Стресс может выражаться в форме эмоционального истощения, неконтролируемых негативных реакций и частой смены настроения. Кроме того, стресс может израсходовать и уменьшить вашу энергию, концентрацию, ясность мышления и креативность».

«Травматичные случаи из прошлого влияют на вашу жизнь. Однако вы не можете перекладывать ответственность за то, кем вы являетесь в настоящий момент, на свое прошлое» (Ариэль и Шья Кейн).

Я переживаю процесс освобождения следующим образом:

1. Осознаю душевные взаимосвязи и причины стресса.

2. Вволю плачу (кричу) обо всей боли, которая случилась.

3. Вволю плачу (кричу) обо всем хорошем, что уже прошло или могло бы произойти.

4. Освобожденное состояние: думаю о том, и другом и при этом чувствую себя нормально.

«Печаль примиряет, гнев все только ухудшает» (Берт Хеллингер).

«Конечно, важнее то, как человек принимает судьбу, чем то, какова она» (Вильгельм фон Гумбольдт, ученый и политик начала XIX века).