Наследие исполинов Васильев Владимир

Ударный флот «Багута». Десантное соединение «Меченый корпус»

Незадолго до рассвета по цепочкам десантников прокатилась команда: «Стоп! Привал!»

Шаты садились на землю, вскрывали пакеты с походными рационами. Возможно, какой-нибудь гражданский олух нашел бы странным тот факт, что несколько сот отдыхающих шат-тсуров не производили никакого шума, но дюжинный Умбасар воспринимал это как должное. Они ведь на боевой операции, а не на увеселительной прогулке.

Ротный тем временем назначил внешнее охранение и созвал дюжинных на дежурный инструктаж. На ходу дожевывая палочку питательной смеси, Умбасар поспешил на зов. Разумеется, предварительно назначив старшего по дюжине.

На месте Умбасар уселся на надувной пуфик. Ротный сидел за развернутым походным столиком и, похоже, докладывался начальству на турбазе хомо. Перед ротным загадочно мерцал видеокуб, словно диковинный лесной светляк. Умбар и остальные видели это через ноктовизор, и потому картина казалась еще более странной и феерической.

«Да, — подумал Умбасар, — хорошо, что я в свое время завербовался в десантную школу. Где еще такое увидишь? На шахтах Тсурры или Багуты?»

Он мысленно уркнул и в который раз порадовался возможности посмотреть галактику, потоптать чужие миры во славу Унве. Если бы не Унве — разве представилась бы такая возможность тысячам и сотням тысяч обычных парней, чей удел при владычестве азанни сводился к однообразной пахоте на шахтах или орбитальных заводах?

Наконец ротный договорил с центром и погасил видео-куб. Спрятав коммуникатор в нагрудный чехол, он шагнул к сидящим дюжинным, одновременно давая знак не вставать, хоть того и требовала воинская субординация. Видимо, ротный не желал лишнего шума.

— С рассветом продолжаем прочесывание. Только что пришла сводка от сканировщиков, засечены несколько подозрительных групп и несколько одиночных объектов. Четыре дюжины получат специальные задания. Есть потери, происшествия? Укаби!

Дюжинный Укаби из спецов, поднявший руку, коротко доложил:

— Атакованному местным хищником солдату оказана необходимая помощь. Жизнь его вне опасности, двигательные функции не нарушены, я признал его ограниченно годным к боевым действиям. Поручил функции премьер-оператора.

— Хорошо, — одобрил ротный. — Уыдз, что твой пловец.

— Уже забыл обо всем, — отозвался другой дюжинный. — Но к трясине теперь близко не подходит! Дюжинные еле слышно уркнули, веселясь.

— Увада!

— У меня потери, — доложил хмурый здоровенный дюжинный Шат Увада. — Солдат ступил в ловчую зону агрессивного растения. Подвергся химической кислотной атаке. Поражены нервные центры и глаза. Есть мелкие неопасные повреждения еще у троих.

— Медиков звал?

— Так точно, оказана первичная помощь. Раненого с одним из медиков и двумя охранниками оставил на тропе дожидаться эвакуации. На бот сопровождения отмашку дал.

— Ориентировку на опасное растение разослал?

— Так точно.

— А почему же я до сих пор не в курсе? Из темноты тотчас возник замротного и что-то конфиденциально зашептал, склонившись к начальственному уху.

— Ладно, — примирительно уркнул ротный вскоре. Зам тут же ретировался в темноту. — Что еще?

Дюжинные молчали — у остальных все было в порядке.

— Понятно. Уа, Уледо, Умбасар, Уве — на месте. Остальным — отдыхать с дюжинами до общего сигнала. Разойдись!

Неназванные тотчас встали и отбыли к своим дюжинам. Шат Умбасар, понятно, остался где сидел.

— Продолжим. — Ротный раскрыл походный блокнот и завозил ногтем по сенсорному экрану. — Уа, Ты проверишь сигнал у самой реки, во-от здесь.

Ротный показал на развернувшейся в объеме карте где.

— Скорее всего это какой-нибудь местный сугароз или пафтур безмозглый. Но проверить надо. Сигнал одиночный. Соблюдать все меры осторожности, если это животное — разрешаю пристрелить. Приступаешь по общей команде без дополнительных сигналов.

— Есть! — бодро уркнул Шат Уа.

— Уледо, Уве, вам достались сигналы на востоке — две группы, вот и вот. Четыре объекта и шесть. Зайдете с двух сторон. Если это искомые — войдете в клинч. Перед выходом проверить парализаторы. Перед атакой, буде таковая состоится — дать сигнал «либис», я вышлю подкрепление. Старший — Уледо. Приступаете по отдельной команде от меня или зама, не раньше. Свободны. Уа, ты тоже.

— Есть, — отозвался Шат Уледо и подмигнул Уве. Шат Умбасар остался перед ротным в одиночестве.

— Умбасар, тебе — одиночный сигнал прямо по ходу. Приступаешь немедленно, он совсем близко. Возможно, что наблюдатель, высланный навстречу нам. Поэтому будь так осторожен, как только сможешь. Твоя задача — не взять его, а выяснить, кто он. Понятно? Проследи, чтобы все солдаты из твоей дюжины поели, и приступай. О начале доложишь.

— Есть!

— Выполняй.

Умбасар встал и безропотно направился к свой дюжине.

«Ну вот, опять, — подумал он. — Вот оно что означает — быть на особом счету у начальства. Весь десант отдыхает до рассвета, весь — кроме дюжин Умбасара и других лучших…»

Умбасар не жаловался и не досадовал. Да, ему и его дюжине придется труднее, чем остальным. Но не затем шат-тсуры идут в десант, чтоб прохлаждаться. Служение Унве не ведает отдыха.

Об этом он и сказал своим солдатам.

Выступили почти сразу — дюжина успела благополучно расправиться с рационами и запить чуть подогретым соком. Кое-кто успел даже отключиться — пришлось расталкивать.

— Дюжинный Умбасар на связи. Приступаю, шатта, — доложил он в коммуникатор.

— Удачи, — пожелал ротный и закрыл канал.

Умбасар заранее отметил место на карте, в котором сканировщики засекли одиночный сигнал. От теперешнего местоположения оно отстояло на неполных шесть килоун. У дюжины имелся реальный шанс все как следует проверить, вернуться и даже успеть немного подремать до рассвета.

Через лес они шли с повышенной осторожностью. Одно дело — когда рядом сотни братков-десантников, и совсем другое — когда остаешься один на один с инопланетным лесом, где могут крыться такие жуткие твари, что и оружие не факт что спасет. Правда, вторая планета Замххад не очень походила на мир биологического беспредела. Это не Шабаладон, где для пришельцев смертельно все живое, от вездесущих бактерий до океанских мегасимбионтов.

Поскольку прочесывать лес в задачу не входило, шли компактной колонной, по одному, в затылок. Узкой тропой, по которой явно недавно проходили шибанутые туристы. Умбасар, как и положено дюжинному, следовал ведущим. Карманный биодетектор пока не чувствовал основную цель — слишком далеко, но исправно показывал всякую мелочь в кустах и на деревьях. В основном почему-то разнообразных птиц. Сетку с детектора Умбасар для удобства завел на левый полуплан ноктовизора.

Когда до цели осталось совсем немного и детектор благополучно засек ее, Умбасар жестом задержал дюжину. Теперь каждое слово стало излишним и более того — опасным. Десантники перешли на общение исключительно посредством жестов.

Трое ушли направо от тропы, шестеро — налево. Половина из ушедших налево должна по широкой дуге отрезать одиночке путь к отступлению. Медленно и осторожно жертву брали в надежное кольцо.

Умбасар выждал, чтобы бойцы заняли исходные позиции, потом осторожно-осторожно двинулся вперед, то и дело замирая у стволов и прячась за ними. Рядом крался ветеран Умика, шат тертый во многих стычках с пиратами и прошедший всю кампанию по усмирению Желтого Ока.

Наконец до неведомого существа осталось буквально пару десятков шагов. Судя по всему, оно крылось в большом пузатом кусте с подозрительно колючими и густыми ветками. Умбасар надеялся, что цель — просто какое-нибудь крупное животное. Тогда можно будет с чистой совестью развернуться и уйти к стоянке основной группы. Но с тем же успехом это мог оказаться и соглядатай хомо, а на что способны туристы хомо, шат Умбасар уже имел счастье убедиться визуально. Жестом Умбасар приказал всем замереть. Сигнал тотчас прокатился по цепочке и достиг каждого из дюжины быстрее, Чем Умбасар успел набрать полную воздухополость ароматов Замххад-2.

Некоторое время Умбасар возился с детектором, пробовал подстроить. На таком ничтожном расстоянии цель уже выглядела не точкой, а продолговатым пятном. Судя по картинке, она пребывала в покое, вытянувшись во всю длину на земле. Но потом вдруг двинула конечностью, и дюжинный Умбасар сразу понял: никакой это не зверь.

Так мог бы потянуться рукой к передужью шат. Или хомо к лицу. Или еще какой разумный сходной морфологической природы.

А вслед за тем сигнал на детекторе пропал. Р-раз! И нет пятна. Только скупая россыпь небольших пятнышек — в зарослях ночевало еще несколько мелких зверушек, любую из которых Умбасар легко мог бы спрятать в нагрудном кармане.

— Ёр-исамар! — неслышно прошептал дюжинный и поглядел вправо, на шатаУмику.

«Цель сканируешь?» — жестами запросил он.

«Цель утрачена», — ответил Умика.

«Значит, с детектором все в порядке, — понял Умбасар. — Но не мог же разумный, сугароз его загрызи, раствориться в воздухе!»

«Сжимаем кольцо!» — просигналил дюжинный, выждал положенную паузу и осторожно переполз на несколько ун вперед. Крупные листья задумчиво колыхались перед самым передужьем.

Раздался громкий шорох откуда-то слева; затем жутко заорала неведомая ночная птица. В ответ вдали немедленно заорали еще несколько. Звуки были настолько зловещие и тоскливые, что Умбасар даже пожалел жертву в кустах: каково ей в лесу в полном одиночестве? Жуть исамарова! Особенно если Замххад-два не родной, знакомый до мелочей мир, а такой же чужой, незнакомый и непривычный, как и для любого из шатов.

До пышного куста осталось ун десять, не больше. Умбасар засек троих из своей дюжины, помимо ближайших справа и слева. Сигнал «Стоп!» снова прокатился по кольцу.

Умбасар боролся с искушением швырнуть по кусту камнем или веткой. Смущал также приказ ротного: цель предполагалось не захватить, а всего лишь опознать.

Странный приказ. Половинчатый какой-то, словно простым десантникам начальство чего-то недоговаривает. Однако приказы не обсуждают — истина куда более старая, чем галактические войны.

В следующий момент затаившегося за стволом Умбасара кто-то тихонько тронул за плечо. Это было неожиданно и даже жутковато, но рефлексы сработали самопроизвольно: полуоборот, выпад, рука с парализатором тычет… …в пустоту. Позади никого не оказалось. И тут же кто-то тихо и удивительно спокойно произнес на интере:

— Будьте так добры, уберите парализатор. И скажите своим, чтоб не стреляли.

Шат Умбасар выпрямился — пытаясь достать неизвестного, он из положения лежа успел перегруппироваться только в положение «на корточках». А диалог снизу вверх вряд ли можно назвать выигрышным.

— Кто вы? Покажитесь, — сказал он с напором, одновременно берясь за лучевик.

Из-за ствола почти сразу вышел… кто? «Перевертыш, — с первого же взгляда определил Умбасар. — Оаонс».

Перевертыши были единственным народом, поддержавшим свободоносный поход Унве против затхлого союза высших рас. Но это отнюдь не означало, что любой встреченный перевертыш — союзник, а не враг.

В руке перевертыш держал довольно мощное плазменное ружье явно невоенного образца. Не то чтобы он угрожал — раструб плазмогасителя не глядел на Умбасара, но воспользоваться ружьем мог практически мгновенно.

— Считайте, что вы меня захватили. А теперь пойдемте к вашему командиру. Желательно побыстрее. — Голос перевертыша звучал на удивление мягко и даже как-то вкрадчиво.

— Кто вы? — повторил Умбасар, почти уже не надеясь на ответ.

— Подданный Оа, Нути-Нагуги, к вашим услугам. Лучше нам побыстрее отправиться к командованию, честное слово.

Шат Умбасар решил не ломать голову и не геройствовать. Попалась птичка — и замечательно. Какая разница, что побудило ее самостоятельно влететь в клетку? Пусть ротный разбирается. На то он и ротный. А дело простых десантников — слушать приказы и выполнять их, не забывая вовремя извещать начальство.

По сигналу дюжина без лишнего шума подтянулась. Десантники живо напоминали бесплотных сумеречных духов, так приноровились они к ночному лесу.

— Умик, в голову, возвращаемся. Ты следом, — велел Умбасар перевертышу. — И без глупостей.

— Глупостей не будет, — пообещал тот и как бы в Доказательство этого перевесил ружье на грудь.

«Может, отобрать ружье? — подумал Умбасар. — А вдруг заартачится? Да и помимо ружья у него, стопудового, кое-чего найдется. Ишь, какой ушлый…»

В общем, Умбасар решил оставить все как есть. Но парализатор держал наготове.

Перевертыш сдержал слово: на обратном пути он не совершил ничего, что не устроило бы дюжинного Умбасара. Взяв в сопровождение Умика, дюжинный повел добычу к ротному, а остальным велел отдыхать.

Как раз занимался пока еще бледный и робкий рассвет.

Ударный флот «Багута»

Шат Урву плохо скрывал раздражение — медлительность десантников его раздражала… нет, даже не раздражала. Бесила — вот наиболее подходящее слово. Казалось бы — разве трудная задача: оцепить заданный район, сжать кольцо и переловить всех, кто окажется в окружении? Однообразные отговорки полевых командиров и с самого начала не выглядели убедительными, а уж теперь, когда Шатта Унве, владыка и отец каждого шат-тсура, мечет громы и молнии и все жестче требует результата, и вовсе стали походить на лепет перебравшего наркоты шахтера с исамарами забытого периферийного рудника. «Лес, мой командир, ночь, мой командир…» Пусть лес, пусть ночь! Ночь — неприятная, конечно, любому шат-тсуру штука. Но ведь у каждого десантника ноктовизор и оружие! Ну один из беглецов мог отсидеться в кустах, ну максимум два, так, что тройное кольцо бойцов «Меченого корпуса» прошло мимо, никого не заметив. Но не две ведь дюжины? Обязательно хоть кто-нибудь из хомо выдал бы себя, прокололся, попался — это подсказывает опыт и математика, а эта парочка упряма и практически непогрешима.

Шат Урву, командующий вторжением на вторую планету Замххад, злился.

Заканчивалась ночь; очередной запрос Унве о состоянии дел поступил почти одновременно с известием, что один из беглецов таки попался. Настроение командующего несколько улучшилось, но все тот же опыт предостерег его от поспешного рапорта Унве, хотя ладони чесались активировать коммуникатор и запросить связников. Но Шат Урву решил подождать более весомых результатов.

Пленником оказался вовсе не хомо; да еще, судя по рапорту ротного, выяснилось: никто пленника не ловил, сам вышел к десантникам и сдался. После чего потребовал аудиенции с командующим вторжением. Так эти болваны, поймав перевертыша перед самым рассветом, мариновались и решали — сообщать ли начальству о странном пленнике? — так долго, что желтый шар Замххад успел проделать почти половину пути к зениту. Второй крейсер, со штаба коллеги Ухолы, готовился сняться со стационара, покинуть атмосферу и присоединиться к армаде. Вот-вот в системе должны были начать финишировать корабли хомо, а возможно — и их союзников. Радовало только одно: вряд ли среди них окажутся надменные азанни, прежние хозяева. Шат-тсуры сумели основательно подрубить их расе креслонасесты…

Пока вызвали катер, пока катер мотнулся туда-сюда за пленником, так и вовсе полдень наступил. На всякий случай командующий все-таки сообщил в ставку Унве о перевертыше, но очень сухо и сдержанно, без далеко идущих выводов. Верховный как раз отдыхал, а высокий приоритет рапорту Урву присваивать не стал. Зря, конечно, Шат Урву согласился на аудиенцию с пленником, надо было настоять на допросе по связи. Подумаешь, потребовал перевертыш реальной встречи! Мало ли что оаонс шатам союзники. А так — еще полсуток местных потеряно, и что хуже всего — результатов по поимке искателей все нет и нет. И пещеру их нашли, на которую перевертыш указал, и всю округу облазили — хоть бы один след! Интересно, на что теперь ротный будет жаловаться? На день?

Самое обидное, что действительно было непонятно: куда подевался отряд туристов, объединившийся со спасателями. Детекторы исправно засекали многочисленных животных и ни разу — хомо. Заслониться же от сканирования можно было только при помощи соответствующей аппаратуры, которую ни туристы, ни гиды, ни спасатели хомо иметь не могли.

Шат Урву когда-то заметил, что схожие соображения часто приходят в головы разным шатам одновременно. И — увы! — почти всегда с небольшим опозданием. Он как раз мрачно сидел в ожидании известий и перевертыша и размышлял о странностях сканирования, когда доложили о вызове из экспертной группы. Экспертов командующий слушать уже устал и хотел было досадливо отмахнуться, но тот же опыт вдруг шепнул: погоди! Впервые эксперты вызвали сами, а не вяло отбрехивались унылыми общими фразами на многочисленные запросы командного состава.

— Соедини! — велел Урву адъютанту.

В штаб-зале крейсера над уже до смерти надоевшей турбазой хомо тотчас сгустился видеостолб. Эксперт был тщедушен и тонок в экзоскелете; вдобавок Урву его не знал, а значит, это рядовой эксперт, а не кто-нибудь из руководителей.

— Склоняюсь, шатта! — отчеканил эксперт в формальном ключе, хотя Урву разогнал ближайших командиров с поручениями и в штаб-зале находился в одиночестве. Разумеется, если не принимать в расчет техников и адъютантов.

— Что там у тебя? — неприветливо осведомился Урву. Хотелось побыстрее убедиться — зря он теряет время или же, не приведи Борк, не зря. Не приведи Борк в переносном, конечно, смысле. Просто командующий привык за последние Дни только к плохим новостям.

— Мне кажется, я знаю, почему мы не можем засечь хомо в джунглях, шатта.

— Кажется или знаешь? — буркнул Урву и как раз в этот момент подумал о синхронности мыслей в разных головах.

— Кажется, знаю, шатта. Вот, взгляните.

Эксперт протянул ладонь и показал небольшой серый шарик с отчетливо видимым пятнышком вакуумного крепежа на боку.

— Это штатный поглотитель излучения тоски, ими комплектуются «Сизые скелеты», «Меченый корпус» и прочие элитные части. Регулярные части комплектуются другой моделью, попроще. Так вот, более сложная модель в одном из режимов работает одновременно и как щит от сканирования. Точнее, даже не как щит — щит засекают большие стационарные биодетекторы. Эта модель, говоря попонятнее, делает носителя прозрачным для сканирования нашим оборудованием.

— Если ты заодно объяснишь, как сделались прозрачными исамаровы хомо, я тебя прощу! — пообещал Урву ледяным тоном.

— Шатта, я осматривал трупы погибших в первой стычке десантников. Ни у одного такого детектора не осталось. Причем они не сорваны случайно — в этом случае отдирается верхний слой пластика с места крепления… Они штатно удалены. У всех до единого. Захваченных поглотителей хватает с лихвой на предполагаемое количество хомо.

— Постой. — Шат Урву заметно оживился. — Но ведь какое-то время после стычки мы сканировали даже две группы!

— Они могли включить их не сразу. Хомо хитры, шатта.

— Опять постой! Насколько мне известно, поглотитель одновременно является и маячком. Если хомо прячутся от нас при помощи наших же приборов, мы должны легко их засечь.

— В модели, которая посложнее, режим маячка возможно отключить, шатта. Если знать как. Десантников этому не обучают, но технически такое осуществимо.

Некоторое время Шат Урву сидел неподвижно и боролся с медленно вскипающей яростью. Потом не сдержался и изо всех сил хватил кулаком по столешнице; видеостолб напротив него обиженно мигнул.

— Сугароз вас всех загрызи, эксперты!! — просипел командующий и угрожающе уркнул. — Почему я об этом узнаю только сейчас? Чем вы там у себя, птичья пожива, занимаетесь, а?

— Шатта! — неожиданно твердо ответил эксперт. — Упомянутая мной возможность поглотителя недокументированная. Эксперты о ней не знают. О ней и техники не знают. Я знаю, потому что был одним из разработчиков этой модели, на Багуте-четыре.

— Все равно! Ты знал и молчал?!

— Шатта, я сумел переключить поглотитель в режим прозрачности только сегодня утром. До этого я даже не задумывался о подобной возможности. А утром подумал; не может быть, чтобы стационарные биодетекторы не брали хомо. Они как-то прячутся. Как? — подумал я. И стал искать ответ. Посмотрел справочники, обновил в памяти механизм переключения режимов и схему питания субмодулей поглотителя и пришел к выводу, что теоретически отключить маяк можно. Хотя нигде этой информации нет. Попробовал… вот, получилось, правда, не сразу.

— Кому ты уже докладывал?

— Пока никому, шатта. Я немедленно стал вызывать вас.

— Садись! — громогласно велел командующий и указал на место за столом, начисто позабыв, что перед ним не живой эксперт, а всего лишь изображение в видеостолбе. Эксперт терпеливо дождался, пока Урву созовет срочное совещание, и сказал:

— Я на поверхности, шатта, но прибуду очень быстро. Катер рядом.

— Мигом сюда! — рявкнул Урву и погасил канал связи. Мысли роились в голове. Формулировались первоочередные приказы. Параллельно какая-то часть сознания анализировала ситуацию, сопоставляла известные факты.

«Итак, либо этот головастый экспертишка ошибается, либо в группу хомо затесался гений, знающий о технике шатов больше, чем сами шаты. Возможно ли такое? В числе случайных туристов или работников этого занюханного заповедника? Ничтожная вероятность. Ничтожная. Хотя, если вспомнить, что один рукопашник и три (или четыре? Сколько их там было?) стрелка положили три полных дюжины „Сизых скелетов“… Стоп-стоп-стоп! Вот оно! Вот он, этот умелец! Сто против одного — это пресловутый рукопашник! Но тогда… тогда получается, что хомо заранее готовили всю операцию на Табас… э-э-э… на Замххад-два. Возможно ли это? И почему тогда именно сюда, именно на этот континент и в окрестности этой базы примчались и искомые искатели (извините за тавтологию), и парламентерский бот азанни без азанни на борту? И почему тогда, если доминанта Земли заранее все готовила и просчитала, так запоздали космические силы хомо и допустили вторжение шатов, тем самым поставив под угрозу срыва всю эту и так шатучую, как видавший виды табурет, операцию?»

Мысли, казалось, не умещались под черепом. Шат Урву в отчаянии поскреб передужье, и в этот самый момент адъютант доложил, что с поверхности доставили пленного перевертыша. Кое-кто из заместителей и экспертов — на этот раз из высшего звена — уже прибыл на совет. Салютовали и рассаживались.

«Поговорю с глазу на глаз!» — решил командующий относительно оаонс.

— Как только явится тот эксперт, который только что рапортовал, немедленно дай мне знать! — приказал он одному из адъютантов. Тот безмолвно коснулся браслета и утвердительно скрипнул экзоскелетом.

Резко повернувшись, Шат Урву направился к комнате отдыха. В штаб-зал как раз входили вооруженные охранники и занимали положенные по уставу места. А потом ввели перевертыша. Другой адъютант немедленно указал, куда его.

Экзотик-тур и экипаж поискового рейдера «Шустер-эпсилон-75»

— Пора ход сбрасывать, — тихо сказал Скотч. Желание говорить негромко было нелогичным, но неистребимым.

Все трое, не сговариваясь, повернули головы направо. К берегу Сайры, на котором сейчас хозяйничали шат-тсуры. Берег выглядел безжизненным, даже если его рассматривать в бинокль: десантники неприятеля к воде не совались. Единственное, что напоминало об их присутствии, это шныряющие над джунглями малые корабли.

«Амфисбена» медленно двигалась вдоль дикого и почти не изученного берега Сайры, западного. Едва не чиркала днищем по илистому дну — Скотч правил так, чтоб прижиматься к сплошной стене зарослей. Заросли прикрывали их сверху, и это было просто замечательно, потому что корабли шат-тсуров иногда, срезая углы, проходили невысоко над рекой. Правда, к дальнему берегу все равно не приближались, но при обнаружении чего-либо подозрительного им ничего не стоит сделать лишний крюк.

Скотч перенес внимание на ближний берег, лишь время от времени зыркая на дальний. Где-то тут должны ожидать туристы, искатели и коллеги-гиды. Не хотелось верить, что им не удалось переправиться — для Валти и Хиддена такая тривиальная в общем-то проблема на «раз-два». Все равно что задачка на сложение для профессионального математика.

Как-то друзья должны дать знать о своем местоположении после переправы. Как-то понятно и ненавязчиво. Но как именно? Скотч надеялся на их изобретательность.

— Та-аксь! — вдруг протянул Семенов над самым ухом и указал рукой куда-то вперед и влево. — Это вон что виднеется?

Скотч, щурясь, присмотрелся.

— Это буй, — пояснил он и облегченно расплылся в улыбке.

Чуть левее курса у самого берега бултыхался в ленивой волне поплавок с флажком на макушке тонкого стержня. Флажком служил белый носовой платок Валти с вышитой птицей-дурындой.

— Правь туда, — посоветовал Семенов.

— Да уж конечно! — фыркнул Скотч. — Куда же еще? Перед поплавком Скотч остановил водометы; катер, вписавшись в плавную дугу, ткнулся носом в заросли. Под днищем противно заскрипел корень мангрового дерева, а с берега в воду веером ссыпались здоровые зеленые квакши.

— Пойду гляну, — сказал Скотч, отрываясь от штурвала. — Я быстро.

Он ожидал, что Семенов не удержится и обронит напутственное: «Поаккуратнее там!» — или что-нибудь в этом роде.

Семенов обошелся без пошлых и банальных слов. Да и вообще без слов. Просто прошел на корму, уселся на станину лебедки и принялся наблюдать за дальним берегом. С барабана печальными усами свисали к самой палубе обрезанные сводки рыбацких сетей.

У Сани Веселова на языке явно вертелся какой-то вопрос, но, глядя на хранящего молчание Семенова, и Саня сдержался.

Скотч соскочил с катера, увязнув в грязи по щиколотки. Берег был умеренно топкий, как и положено дикому берегу реки в джунглях. Зазевавшаяся квакша суетливо удирала под прикрытие мангровых корней. Поочередно выдернув ботинки из топкой пульпы, отчего пульпа дважды смачно чвакнула, Скотч отодвинул с дороги пышный побег стромиции и ступил под полог леса. Вокруг тучами вилась мошкара и прочие кровососы — здесь на них не было хемиорегуляции, потому эта дрянь плодилась бесконтрольно.

— Тьфу ты, — ругнулся Скотч сквозь зубы, шлепая себя по шее, в которую словно иголки впились.

Он прошел шагов пятьдесят и увидел Валти. Напарник словно лесной дух возник из-за зеленой пелерины неизвестного Скотчу дерева и радостно растопырил руки.

— Как переправились? — вместо приветствия осведомился Скотч.

— Нормально в общем. Акоп, правда, в воду свалился и чуть кайману на закусь не угодил.

— Блин, — сокрушенно вздохнул Скотч. — Бывают же такие люди… Остальные как?

— Нормально. И от наркоза все отошли уже. Словно в подтверждение из зарослей появился Солянка. На носу его красовалась иссиня-багровая полоса.

— О! — Брови Скотча поползли вверх. — А это еще что за украшение?

— Краб, — мрачно объяснил Солянка. — Сиганул, зараза, с ветки и клешней прямо по морде.

— Везет тебе на крабов, — ехидно заметил Скотч. — Ладно, будет трепаться, грузиться пора. Убраться бы отсюда побыстрее… Где все?

— Тут, в кустах.

Народ тщетно пытался поспать. Не получалось: мешал гнус. Все обзавелись веничками из свежих веток кедрокленов и энергично ими обмахивались. Появление Скотча внесло в ряды ожидающих желанное оживление.

Пожитки таскали на катер минут пятнадцать. Работали все: спасатели, гиды, туристы, искатели. Правда, советник Паулиста наладился было сачкануть и без поклажи направился к берегу, но его живо осадил неумолимый Скотч.

— Эй, как вас там! Может, у себя на Фалькау вы и важная шишка, — заявил ему Скотч без тени смущения. — Но тут не Фалькау, а Табаска. И командую тут я. Так что давайте, господин советник! Труд облагораживает! — И с этими словами Скотч взгромоздил Паулисте на загривок чей-то здоровенный рюкзак, причем с отключенным компенсатором. Советник закряхтел, гневно сверкнул глазами, но повиновался. Что-то ему подсказало: стоит заупрямиться, как здешние неотесанные грубияны вполне могут на практике применить метод «Кто не работает, тот не ест». А питаться советник Хенрик. Паулиста привык регулярно, вкусно и обильно. Бригадир искателей Тахир Плужник с ехидной усмешкой на устах нес следом за советником большой тюк. Крупная Обедая печать: «Поисковая База. Доминанта Земли» — совсем не выглядела чужеродной на фоне дикого леса Табаски. Наоборот, она вписывалась в окружение очень органично.

Только Семенов не принимал участия в погрузке. Вооружившись биноклем, он неотрывно наблюдал за противоположным берегом. Бинокль, он же ноктовизор, Семенов снова предпочел искательский.

«Что ж, — подумал Скотч философски. — Его право…» Поклажу еще только растаскивали с палубы в места поукромнее, а Скотч уже столкнул катер с мели, ухватился за руку Солянки и взобрался на борт.

— Где Хидден? — осведомился он.

— Маскируется, — меланхолично пожал плечами Солянка.

— Гони его за штурвал! — велел Скотч. — Пусть правит вдоль самого берега, мы сюда так шли. И в Полог-рукав! А потом тоже в рубку подгребай, разговор есть…

— Добро, — кивнул Солянка и направился на поиски коллеги.

Скотч же подсел к по-прежнему не сводящему бинокля с дальнего берега Семенову. Через минуту-две к ним присоединились Валти и Плужник.

Остальной люд, управившись с размещением припасов и поклажи, бесцельно бродил по палубе.

— Надо разогнать всех, — хмуро сказал Семенов. — Вниз. А сами в рубке соберемся.

— Момент! — Скотч нашел его слова дельными. В самом деле… Чего маячить на виду? Совершенно нечего.

Теперь, когда не было необходимости внимательно вглядываться в нескончаемую пелену зелени в поисках затаившихся товарищей, водометы «Амфисбены» показали свою истинную мощь. Острый белый бурун вырос за кормой, как раз между двух стекловидных пятен над вырывающимися из сопел струями. Практически, конечно, это были два сросшихся буруна, но срослись они так плотно, что граница оставалась совершенно незаметной. Нос катера ощутимо задрался, даже по палубе ходить стало труднее. Ветви мелькали над головой с пугающей быстротой, а когда вставший к штурвалу Хидден принимался маневрировать, повторять все изгибы близкого берега, становилось даже немного жутковато: каждый миг казалось, будто Хидден вот-вот не рассчитает или замешкается и катер со всей скоростью выскочит на сушу, вломится в плотные заросли и врежется в ствол ближайшего к воде дерева, что на такой скорости равнозначно смерти. Но Хидден вполне справлялся с управлением, словно водить морские катера по рекам было его каждодневным занятием в течение по меньшей мере десяти последних лет.

Уже заметно уставшая от приключений группа туристов с удовольствием разместилась в матросском кубрике. Более всего это помещение катера походило на небольшой бар с какой-нибудь из не шибко престижных и избалованных отдыхающими-толстосумами планет-курортов. Прямоугольная комната с довольно низким потолком, вдоль короткой стороны, обращенной к носу, — стойка, вдоль остальных стен — узкие то ли полки, то ли диванчики, на которых с равным успехом можно и сидеть, и лежать. В центре, под потолком — два панорамных формирователя видеоизображений. На стенах — надписи, какие-то витиеватые распечатки под ламинатом, а также следы недавно снятых вещей — штурвала, спасательного круга, еще чего-то из моряцкого обихода. На массивном металлическом крюке у входа хорошо смотрелась бы рында. Шкаф-витрина по ту сторону барной стойки был совершенно пуст, даже многочисленные полки кто-то не поленился удалить. Но туристы «Экзотик-тура» — народ запасливый, невзирая даже на непредвиденные передряги последних дней. Нашлась и выпивка, и закуска. И теперь, когда напряжение ожидания и игры в прятки с весьма решительно настроенными инопланетянами несколько спали, народ заслуженно расслаблялся.

Мрачно поглощал ром Денис Воронцов. Рядом вился Акоп; видно было, что он очень хочет о чем-то Воронцова порасспросить, но никак не решится. Костя Цубербюллер в компании Патрис Дюэль и Валентины Хилько расположился на одном из диванчиков, под светлым пятном в форме штурвала на голой стене. Гунила и Тентор Боты облюбовали угол каюты. Неотрывно глядел в иллюминатор Фаусто Аркутн, не замечая, что расплескивает из неосторожно наклоненного бокала только что смешанный сестрой коктейль. Орнела о чем-то беседовала у стойки с одним искателей — Василием Шулейко; тут же обосновались и сухопарые сестры-научницы Виола и Регина. Эти держались вроде бы и вместе с Орнелой и Шулейко, но в то же время как бы и сами по себе. Угрюмо сопел в другом углу советник Хенрик Паулиста: только что он пытался присоединиться к уходящим на закрытый совет спасателям, но его очень бесцеремонно отшили. Уснул на рюкзаках бывший завхоз мистер Литтл, наверстывая упущение ночью, во время переправы и последовавшей вахты. В лежачем положении пребывал и контуженный Жбан, которому многие вполне бескорыстно и искренне старались чем-нибудь помочь.

Не хватало Скотча, Валти, Солянки, Хиддена, Семенова, Плужника и Сани Веселова. И если относительно гидов, здоровых спасателей и бригадира поисковика вопросов никаких не возникло, то присутствие на совете кадета Веселова удивило по меньшей мере троих — Шулейко и сестер-научниц.

Впрочем, объяснялось все гораздо тривиальнее, чем можно было вообразить: Веселов на совете в ходовой рубке вовсе не присутствовал. Семенов оставил его на корме с активированным биноклем-ноктовизором в режиме фиксации тепловых объектов и велел глаз не сводить с восточного берега. Ноктовизор Сане вручили, понятно, привычный, искательский.

Остальные действительно совещались. Хиддену, помимо всего прочего, приходилось еще и шкиперствовать, поэтому в разговоре он почти не участвовал, хотя прислушивался исправно.

— Ну что, коллеги по одиссее, — обратился ко всем Семенов, — покалякаем, как говорится, о делах наших скорбных?

Скотч удивленно взглянул на Семенова — такой разухабистый тон он еще ни разу себе не позволял. Возможно, подумал Скотч, это прорывается на поверхность одна из прошлых жизней агента. Стертая, но не забытая напрочь. Оставшаяся глубоко внутри, в виде характерных фразочек, обрывков мыслей, неосознанных моторных реакций вроде азартного потирания ладонями.

— От скелетиков нам снова удалось на время улизнуть, продолжал Семёнов. — Катер мы нашли. Сплавляемся без потерь. И, похоже, настало время задать Вадиму вопрос который ранее не был задан. Насколько я понимаю, мы направляемся к морю, потом вдоль побережья на восток и конечном итоге планируем пристать и высадиться где-нибудь в непосредственной близости от турбазы. Так вот, меня интересует: а что, собственно говоря; мы намереваемся на турбазе делать? Попутно осмелюсь напомнить, что на турбазе со стопроцентной вероятностью размещается штаб войск шатсуров, а космодром при ней, бесспорно, превращен во взлетно-посадочную площадку для кораблей планетного класса. Кроме того, не следует забывать и о висящем над турбазой крейсере, каковой, уверяю вас, пребывает в полном боевом режиме. И от средств наблюдения которого уже не спасут вот эти милые датчики. — Семенов прикоснулся к шарику на груди куртки. — Все, теперь я готов слушать. Несколько секунд все молчали.

— По-моему, это была твоя идея — направиться к турбазе, — осторожно заметил Валти чуть погодя, обращаясь к напарнику. — Не подумай, я не откреститься пытаюсь. Просто раз ты это предложил, значит, что-то планируешь. В овраге время работало против нас, там главное было не сидеть на месте. Поэтому никто и не задумался — а зачем нам турбаза?