Следы на воде Вишневский Владислав
— Терпи, девушка, — усмехнувшись, посоветовал майор. — Бог терпел и нам велел! Это издержки производства. Нам тоже неприятно… возиться с вами! А мы возимся, работа такая. Чернорабочие мы!
— Вы ассенизаторы, а не чернорабочие. — Гневно прокричала женщина уже из прихожей. Её, не церемонясь, почти волок омоновец.
— Да? Ну а вы, значит, это самое и есть… ага, что воняет. — Ответил майор, и офицеры громко рассмеялись.
— Фак ю, фак ю… Ой… — доносился женский визг с лестницы.
Именно на этом Валька, приходя в себя, и вспомнил тот голос, ну тот, который звучал в трубке мобильника.
— Это она, она… — пытаясь подняться, шевелил он губами, когда врач скорой помощи заглядывала ему в глаза…
— Всё, всё. Успокойтесь. Лежите. Ничего не говорите… Вас осматривают. Помолчите.
Часть II
19
— Ну что, полковники, присаживайтесь. Времени у нас как всегда мало. Докладывайте, что мы на данный момент имеем, наши планы, — сидящий за начальственным столом человек в гражданском костюме, при галстуке, имел военную выправку — прямую спину, прямой испытующий взгляд, седой ёжик волос, высокий лоб, резкие складки у рта, серые внимательные глаза, под прямым носом аккуратно подстриженные усы… и начальственный голос. — У нас пятнадцать минут. — Коротко глянув на свои наручные часы, сообщил он. — В режиме диалога, пожалуйста. Начинайте, Вадим Николаевич. Мы вас слушаем.
Двое его подчинённых, заняв места за приставным столом, коротко переглянулись. Оба под стать генералу, сотрудники одного из оперативных отделов ФСБ России, такие же подтянутые, спортивные, гораздо моложе своего шефа, тоже с короткими стрижками, но без седины в волосах. С живыми глазами, в которых порой появлялись искры молодецкого задора и юмора. Один в тёмно-синей форме армейского покроя, с погонами полковника, другой в гражданском костюме, тёмно-шоколадного цвета, белоснежной сорочке, модном галстуке в тон рубашки, но гораздо ярче её, с запонками в обшлагах. Оба заметно щёголи. Перед каждым тонкие чёрные папки с необходимыми документами.
— По делу 1345/6249/06… — тот, кого назвали Вадимом Николаевичем, положил руки на папку, открывать не стал, начал по памяти. — Происхождение алмазов мы установили, товарищ генерал-лейтенант. Уже есть уверенность в понимании схемы утечки промышленного сырья и доставки на промежуточный склад.
Короткой паузой немедленно воспользовался его товарищ, с погонами полковника.
— Склад коллеги из московского РОВД уже установили, и ликвидировали. — Последнее он произнёс с тонкой иронией.
Генерал это мысленно отметил, перевёл взгляд на докладчика.
— Так точно, — не смутившись, подтвердил докладчик, с укором заметил оппоненту. — И правильно сделали. Иначе они и не могли поступить, они оперативники.
— А я считаю — поторопились. — Возразил полковник.
— Не спорьте, господа полковники, это обсудим, — остановил генерал. — Дальше.
— Старшая так называемой диспетчерской службы Седова Елена Семёновна — разводящая — находится под следствием. Дала признательные показания.
— Там уже всё понятно, товарищ генерал-лейтенант, — вновь перебил молодой полковник. — На том уровне городская прокуратура уже своё дело делает. Работает. В принципе, все фигуранты определены, все под следствием… Дело уже в суд подготовлено…
— Это я знаю, читал служебную, — замечает генерал. — Меня на том уровне действительно результаты не интересуют. Меня интересует, что вы именно думаете, — делая ударение на местоимении «вы», потребовал генерал, — по поводу конечной цели этой акции? Конечной! Кто заказчик? Кто исполнитель? Где могут появиться наши алмазы? В каком качестве? Кстати, вы цифры проверили?
— Да, — ответил докладчик. — Абстрактно, конечно, товарищ генерал-лейтенант, опосредовано, но впечатляет. За квартал теряется до четырёх килограммов… За год — шестнадцать килограммов… Плюс минус.
Генерал присвистнул…
— М-да… Деньжищи — огромные тыщи! — усмехнулся он и, переводя строгий взгляд с одного помощника на другого, спросил. — И что говорит администрация, они что ревизии не боятся, комплексной проверки, прокуратуры? Или нам нужно конкретную службу подключать?
— Никак нет, товарищ генерал-лейтенант.
— А я думаю надо. — Возразил Вадим Николаевич.
— Вот тут у нас взгляды расходятся, товарищ генерал-лейтенант. — Заметил полковник. — Рассудите.
— Я вижу, рассудим, — кивнул начальник отдела. — Ваша мотивировка, Вадим Николаевич. Я слушаю.
Вадим Николаевич выпрямил спину.
— Первое. Нам нужно как можно быстрее очистить прииск и фабрику от хищений. — Глядя в лицо начальника отдела, излагал он программу необходимых действий. — Там создана профессиональная преступная группа. Её нужно ликвидировать. Хотя бы один раз, доказательно, оперативно и гласно. Там явный букет статей. Это второе. К тому же, руки уже обрублены, осталось взять голову. Явный же подрыв экономики страны, товарищ генерал-лейтенант, подрыв авторитета… Рабочие, народ, они же всё видят. И не верят в нас, в справедливость. Сколько же можно?! Это третье.
— Ваша позиция понятна, Вадим Николаевич. Зерно есть, но много эмоций. Пожалуйста, вашу мотивировку, Олег Александрович.
— А я считаю, что рано их брать, рано по рукам бить. Начальнику РОВД нужно выговор объявить, что, не посоветовавшись с нами, разработку начал. Наломал дров. Нужно было немедленно к нам обращаться, мы бы не упустили.
— Так-так, — генерал слушал, навалившись грудью на руки сложенные на столе. — И как бы мы это сделали. Ну-ну…
Полковник, почувствовав поддержку, заговорил ровно и свободно, без эмоций.
— Мы бы, какое-то время, не проявляясь, как обычно, внедрили своих людей и в управленческое звено, и в сбытовую сеть, — у них есть такая, — отследили канал поставки от фабрики до заказчика, разобрались бы в схемах, включая финансовые, установили бы счета, определили ущерб, выявили бы круг фигурантов, а уж потом только и — раз, и накрыли. Все бы на скамье оказались. А так… — Полковник, с видимым сожалением пожав плечами, умолк.
Генерал помолчал, чему-то своему кивая головой. Бесстрастное его лицо не выдавало оценку услышанному. Полковник незаметно подмигнул своему товарищу, так, мол, учись, я прав, генерал на моей стороне. И ошибся.
— На это бы ушло много времени, Олег Александрович, много. А у нас его нет, и не было. С точки зрения классики, вы, конечно, правы, но, повторяю, мы получили то, что получили. А именно: объект поставки промышленного сырья определён и установлен, это уже в производстве уголовного дела. Не будем гадать: хорошо это — в данном случае — или плохо. Нам с вами нужно другое установить, главное: кто использовал этот объект, в каких целях, и где фигурант? Вот наша задача. На то мы здесь и созданы, со всей аналитикой, полномочиями и оперативной службой. А что из материалов следует, что мы видим, Вадим Николаевич?
Вадим Николаевич, всё так же, не заглядывая в документы, сообщил:
— Исполнитель — не то взорвался на яхте, не то ушёл, улетел, испарился. И кроме горстки алмазов, в вещдоках, у нас ничего нет.
— Именно, полковник. А утечка, извините, происходит до четырёх килограммов… — заострил внимание генерал. — Ежемесячно и ежеквартально. До четырёх! Сами же доложили. Причём, цифра абстрактная, даже усреднённая. Значит, может и больше… Что вероятно. Перед нами стоит задача не только понять, но и установить заказчика, найти его. Живым и тёпленьким. А всё остальное мы попутно соберём. Соберём, соберём, склеим вазу. Не в первый раз. Дыма без огня, как известно, не бывает. И опыт у нас есть. Я одного только боюсь, друзья мои, как бы политика наша высокая не была в этом замешана.
Вадим Николаевич согласно кивал головой.
— Я, например, даже больше чем в этом уверен, товарищ генерал-лейтенант. Я и полковнику Чадову об этом говорил, он не согласен. — На что его оппонент скептически хмыкнул. — Да, а я уверен, — с напором продолжил Вадим Николаевич. — Эти алмазы наверняка работают на какую-то политическую партию… Причём, в нашей стране.
Генерал вздохнул. Глядя прямо перед собой, задумчиво покачал головой. Помощники понимающе переглянулись: не просто генералу в нашей буче, боевой, кипучей.
— А генеральный директор фабрики в какой партии состоит? — перебирая листы из материалов дела, наконец спросил он.
— Естественно в «Единой России». Он в начале в другой партии состоял, потом ему настоятельно предложили перейти в «ЕдРо», иначе в местную Думу не пройдёт. Он и… — Доложил полковник Чадов.
— Депутат, значит.
— Естественно, товарищ генерал, они все…
— Не забывайтесь, друзья мои, — перебил генерал. — У нас всё в стране работает на политические партии.
— Вот и надо обрубить гнилые концы. Чтоб не мешали. Лучше раньше… — Напомнил Вадим Николаевич. — На носу выборы.
— А если наткнёмся именно на пропрезидентскую партию, тогда что? — с усмешкой спросил своего оппонента полковник Чадов. — С нас погоны поснимают.
— Это с вас погоны, а с меня голову. Нет-нет, спасибо! — отмахнулся генерал.
Офицеры на минуту задумались. Генерал не торопил.
— Тогда, есть предложение пойти по классической схеме. — Продолжил Вадим Николаевич. — Мы с Чадовым обсуждали.
— Так, излагайте.
— Мы считаем, и это наше консолидированное мнение, товарищ генерал-лейтенант… — полковник на секунду умолк…
— Консолидированное? — пряча усмешку под широкими усами, переспросил генерал. — Угу! Это хорошо. Ну-ну, и дальше…
— …что нужно ещё раз запросить пограничников, все контрольные службы, — продолжил Чадов. — Пусть передадут нам подлинники лент самозаписи, видеокарты, все отчёты… За квартал, и до сегодняшнего дня. Наши аналитики просмотрят, прослушают, выдадут отчёт. Мы проанализируем. Найдём зацепку. Не мог же человек бесследно испариться! Не мог! Так не бывает… Хоть ноготь, хоть зубочистка должны же где всплыть, появиться. Даже на воде следы остаются. Я помню по лекциям… Это наше предложение.
Докладчик глянул на своего товарища, — твоя очередь…
Вадим Николаевич продолжил.
— Боцман яхты, Сергей Витальевич, ещё в реанимации. Контроль за ним установлен. Но он ещё не допрошен. Хотя вряд ли что важного может прояснить. Хорошо если контузия временная, а если память отшибло взрывом? Надеюсь нет. Тем не менее. Констатирую. Труп этого Павла так и не нашёлся, — последнее докладчик особо подчеркнул. — Пока не нашёлся, не всплыл. Значит, он есть, и его нужно найти. Этого звена и не достаёт. Хотя водолазы утверждают, в документах это есть — что возможно и не найдём. Рядом с местом взрыва, с отрицательным уклоном в сорок градусов начинается глубина от двадцати до пятисот метров, потом и больше. Труп могло и затянуть. В противном случае, он бы всплыл или всплывёт… если не… не…
— Ага, если жив, значит, — хмыкнул оппонент. — Не только жив преступник, но и ушёл у всех из-под носа с мешком алмазов… Так, да?
— Да, и с мешком, — парировал Вадим Николаевич. — Алмазы были, или могли быть. На это наталкивает и признание ребят — Чижова с Пановым, и показание боцмана, и капитана Бокова из Геленджикского РОВД.
— Понятно. Так где же он, где? — подталкивал к решениям генерал.
Оба его помощника, пожали плечами…
— Излагайте дальше ваш план, Вадим Николаевич. — Приказал генерал.
— Нужно ещё раз всех запросить: и МВД, и ФСБ, и службы всех аэропортов, и железнодорожные кассы…
— Автобусные перевозки… — дополнил полковник Чадов.
— И таксистов.
— Если он жив, не иголка. Кто-нибудь да видел.
— А если он за границу улетел? — спросил генерал.
— Это маловероятно, — отрицательно качнул головой Вадим Николаевич. — Все аэропорты перекрыты. Да мы бы уже знали.
— Мы его по фотороботу, голубчика, вычислим, — заверил полковник Чадов. — Он в деле есть. Люди капитана Бокова составили.
— Тут я не уверен, товарищ генерал-лейтенант. Слабая работа. Не спецы. — Заметил Вадим Николаевич.
— Но другого у нас ничего пока нет, — парировал полковник Чадов. — Начинать с этого можно. Нужно.
— Да, придётся, — подтвердил и Вадим Николаевич. — И можно.
— Согласен. Принято! — Заметил генерал, складывая свои бумаги. — Причём, не можно, а нужно. Рабочее резюме. Да и времени нет. Так что, на этой конструктивной ноте и остановимся. — Глянул на часы, воскликнул — О, всё, коллеги, время вышло. Я на совещание. А вы разработайте план оперативно-розыскных мероприятий. Я ознакомлюсь, с кем надо согласую. Действуйте. Кстати, спорить разрешаю, но не ссорится. И не ограничивайте себя в… силах и средствах. Всё в наших руках… «Всё в ваших руках, — неожиданно напел он. — Всё в ваших руках, и даже я».
Глянул на удивлённые лица своих помощников, пояснил…
— Песня такая есть… Слыхали?
Полковники не знали такого за генералом.
— Это шлягер. Народный шансон. — Пояснил он ошарашенным помощникам и вновь стал прежним, строгим официальным лицом. — На этом всё, господа. Встречаемся завтра, здесь, и в это же время.
— Товарищи офицеры… — негромко скомандовал Олег Александрович. Оба полковника торопливо поднялись, провожая генерала озадаченными лицами.
— Работайте, — махнул рукой генерал-лейтенант Тибелис.
20
Эх, если бы мы могли сейчас прочесть или услышать мысли Вальки Чижова и его друга Серёги Панова, они в палате интенсивной терапии уже находились, восстанавливались, мы бы поняли, как хорошо в больничной палате лежать. Просто отлично! Изумительно! Одним словом — клёво. Что называется — тепло, светло и мухи не кусают. За тобой ухаживают, кормят, в туалет чуть ли не на руках, в смысле в коляске, и телевизор тебе, пожалуйста, и радио, если желаете, и родители с передачами: фрукты, соки, куриный бульон, каши… Нет, каши не катят, каши влом. Не старики же. Молодые. Зубов — полон рот. И пальцем проверять не надо — без пальца можно остаться. Котлетки бы домашние — это да! Голубцы бы! Грудинку бы на завтрак, либо окорочёк… А можно и всё вместе. Вообще отпад! И внимание тебе здесь, и доктора, и медсёстры…
Кстати, медсестёр можно бы и помоложе к больным назначать, да! Лет эдак до… Молодых, короче. И если бы кто догадался, провёл бы сейчас у них в палате референдум или блиц-опрос по этому глобально-важному вопросу, Валька с Серёгой первыми были бы «за»… Хотя и есть в больнице медсёстры симпатичные, ребята видели их порой мелькающие в отдалении фигуры, но почему-то далеко, и в других палатах. Ничего были собой медсёстры, вроде сексуальные.
Так, обменявшись мнениями, решили ребята.
Это в виде ремарки, между прочим. На самом деле столько внимания к себе ребята не получали никогда. Просто не болели ещё, ни вообще, ни в частности. Так всё было теперь классно! О-о-о! Лежи себе, кайфуй. И друг твой рядом… Что ещё человеку надо. Да ничего.
Плохо было в другом. Во-первых, уколы. О-о-о… Это — да! Разные, причём. В том смысле, что иглы разные. Которые толстые, те вообще отпад! Одного взгляда на них достаточно — брр! Во-вторых, таблетки, и много… Противные, естественно, и часто. Зашиб-бись! Потом процедуры… Физио-… Прогревания разные, массаж, электрофорез… Но это ничего. Это катит. Без этого не обойтись. Да и дремлется там хорошо. Тепло, светло… У Вальки шея сдвинута, и в ребре трещина, не считая сотрясения мозга. С последним Валька категорически согласен не был. У них (у врачей) у самих сотрясение и мозга, язвил он Серёге, и всех конечностей тоже, если такие умные! Серёга с другом полностью согласен был — они такие, да. Даже без фонендоскопа видно. А вот они с Валькой нет… Валька, например, точно за собой проблем не замечал. Побаливает иногда, подташнивает — да, и что? Пройдёт. Пусть врачи проглотят такие же стекляшки, как он, помучаются, бренча ими и выковыривая, у кого хочешь затошнит, пусть и после…
У Серёги, он запросто выдавал Вальке свою «рентгенограмму», «томограмму», «телеграмму», «температуру» и состояние склеивания красных кровяных телец с антителами… Кстати, эту информацию Серёга выдавал по первому запросу товарища легко и без запинки потому, что заглянул, говорит, как-то в медицинскую книгу дежурной медсестры, запомнил, как сфотографировал, когда ночью ходил в туалет, а медичка спала. Причём, Серёга клянётся, что под халатом у неё ничего не было. Ни-че-го! В смысле бюстгальтера.
— …Грудь вот такая, — Серёга страшно выпучил глаза и руками изобразил объём. — Вся наружи и голая! Представляешь? Голая! Так бы и…Эх!
Валька мгновенно представил, ему стало хорошо. Даже очень хорошо. В груди что-то запрыгало, в животе захолодело. И Серёга на койке заёрзал.
— Ну, и ты потрогал? — спросил Валька.
— Ты что, дурак?! — испугался Серёга. — Как я мог потрогать, вдруг кто в коридор выйдет. Она же заорёт, наверное, она же спала. Видно же! Лампа как раз её освещала. Как специально. Она на спинку стула откинулась, голову назад, и храпит.
— Храпит? — переспросил Валька.
— Да, а ворот халата вот так… И там всё видно…
Серёга и замер тогда… Даже забыл куда шёл… А ниже пояса он не видел, нет. Потому что столешница живот её прикрывала, и всё что там ниже. А со стороны Серёги, стол был закрыт передней крышкой, наглухо. Зачем? Идиотизм! Вообще удивительно, зачем это столам нужно? Придурки! Спать ведь так женщинам не удобно. Ноги же не вытянешь… Фигуру можно испортить.
Медсестра во сне отчего-то дёрнулась, и Серёга тоже… Оглянулся, говорит, на всякий случай по сторонам, в книгу заглянул, для отмазки, что-то прочитал там… про рентгенограмму, телеграмму… телегу какую-то… И… рысцой в туалет… Потом, говорит, ещё два раза ходил, думал ещё что увидеть, нет, она уже выспалась, сердито проводит меня взглядом, чего это, мол, туда-сюда… Такая вся… Да ты знаешь её, она вчера дежурила…
— Это, которая Вера Павловна, что ли?
— Ну…
— Ф-фу, старая… Лет двадцать пять.
— А грудь во! Как, как…
— Согласен. Мне нравится.
— Эх… Слушай, а сегодня кто заступает?
— Сегодня? Другая какая-то. Посмотрим. Лишь бы моложе. Как наша физичка бы, да?
— О, как наша… Наша «мисс-грация»! Здесь таких нет. Я не видел.
— И я не видел. Я говорю, хорошо бы.
— Это да. Всё равно, может, сходим сегодня ночью, посмотрим?
— Запросто. Разбудишь меня…
— Это ты меня разбуди… Я же как… из пушки если…
— Я сам такой.
У Серёги тоже сотрясение мозга, в карточке записано, и вывих руки — это явно, и ушиб ноги — ссадина, синяк и бинты, и глаз правый заплыл. Чёрный весь. Как пират Серёга ходит, корсар морей. У Вальки тоже фингал, но под другим глазом, и бровь рассечена — сшита и залеплена. Братья… Кто по разуму — они по несчастью.
Такую вот внешне безрадостную картину они собой представляли, хотя внутри, под телесной оболочкой и бинтами, горел задорный огонь молодой жизни, любопытства, беспредельных возможностей и безмерных интересов.
Они спят сейчас… Да, спят. Положено так. Распорядок такой.
Безмятежно и сладко.
— Эй, больные-молодые, — прерывая послеполуденный их сон, позвала медсестра Галя, тихонько дергая спинки кроватей. Галя не Галя, но тётя Галя точно. — Просыпайтесь, больные, к вам посетители. Целая делегация.
Про посетителей Валька с Серым это услышали сразу. Посетители — это хорошо. Это явление. Если хорошие, конечно, посетители и с гостинцами. Лучше телевизора.
В палате кроме них было ещё два человека и одна пустая койка. Выписался дедок. Давление ему уравновесили и свободен. Валька с Серёгой в этом ничего не понимают. Выписали, значит хорошо, значит всё в порядке. Гуляй дед, радуйся… У них-то ничего такого ещё нет. Синяки только, ссадины. Лечись себе да лечись. И они лечатся.
Вся палата спала, дрыхла.
Время такое. На процедуры сходил, больной, таблетки проглотил, пообедал, посуду сдал, в туалет сгонял, и… спи себе больной, выздоравливай.
— Просыпайтесь, просыпайтесь, — настаивала медсестра тётя Галя.
Ребята немедленно проснулись — интересно же, нацелились глазами на дверь В дверях возникли — о! — кто бы вы думали! — три девушки и… сын своих армянских родителей Артак.
— О, Артак! — воскликнули они.
Артак, такой же ухоженный и аккуратненький пацан, смущённо улыбался, переступив порог, нерешительно встал, за ним остановились и девушки. Девушек Валька с Серым увидели, конечно, раньше Артака. Просто его они знали, девушек нет. Все четверо в халатах, накинутых на плечи. Почти потерялись в них, но… Глаза и лица светились. У Артака гордостью и любопытством, у девушек любопытством и интересом.
— Здравствуйте, — смущаясь, поздоровались они. И звук их голосов в палате был необычайно сказочно приятен, как звуки арфы, нет, как шелест лесных колокольчиков на поляне.
Такие не обычные звуки достигли ушей и других больных этой палаты. Над подушками возникли головы и остальных больных. Проснулись, заворочались, лучше умащиваясь, ну-ка, ну-ка… кто там? что там?
— Мы к вам, — по взрослому кивнул ребятам Артак, указывая на магазинские пакеты в своих руках. У девушек в руках были цветы…
— А это от нас… — сказала одна, делая шаг вперёд и протягивая общий букет…
Валька с Серёгой цветы не видели. Они смотрели на девушек. Красивые девушки, молодые, на пару тройку лет моложе ребят, раньше они таких не замечали… Но не сейчас…
Удивительно! Поразительно! Кошмар просто какой-то! Оказывается, чтобы таких молодых и красивых девушек разглядеть, Вальке с Серёгой нужно было под разборку попасть, под кулаками побывать, на полу поваляться, в больницу попасть, кучу уколов принять, чтобы глаза у них прорезались… у ребят. Да!
— Ну, мы пойдём? — извинилась одна, та, которая цветы в руке держала.
Цветы! Цветы нужно принять, опомнились парни. Цветы вообще были в их жизни впервые. Валька вскочил, если так можно выразиться, учитывая боль в боку, и ушибы. И Серёга забинтованную ногу машинально высунул, дёрнулся, поднимаясь, на руку ему опереться было никак. Рука в лангетке. Увидев комплект таких «боевых украшений», девушки взволновались, словно парни собрались в окна выпрыгнуть, в таком состоянии и без парашютов.
— Ой, лежите-лежите. Мы на минуточку. Поздравить вас и пожелать…
— Нет-нет, проходите, присаживайтесь, — запоздало прячась под одеяло, засуетился Валька. Такими сейчас показываться, учитывая их больничный «наряд», они не могли. Максимум до пояса. И то не желательно. До подбородка бы укрыться одеялом. Но было поздно, засветились ребята нижним бельём. Мялись теперь под взглядами. А взгляды были… В смысле глаза…
— Присаживайтесь! — Отчего-то хрипло, голосом недоразвитого мачо, предложил Валька.
— У нас яблоки есть, и виноград. Хотите? — Не отстал и Серёга.
Переглядываясь с другом, он понял, Вальке девочки тоже нравятся. Очень нравятся. И ему… Которая светленькая. У неё ямочки на щеках, и глаза красивые, нет, умопомрачительные, вспомнил нужное определение Серёга. Шараповой до неё — как до Луны, нет, дальше…
— А это Артак, — представил вдруг Валька Сына Гор. — Познакомьтесь.
— А мы знакомы. — Ответила первая.
— Он нас и привёл. — Сказала вторая, светленькая, и снова улыбнулась Серёге.
Как поцеловала. Серёга, то умопомрачение и испытывал сейчас. Не книжное, а самое настоящее, в живую.
— Да? — удивился он. — А это мой друг Валентин. — Представил он.
— А это Сергей. Сергей Панов. — В свою очередь расшаркался Валька. — Мой давний друг и товарищ ещё с этих… ссс… эээ… с детства.
— Очень приятно! — сказала другая девушка, которая третья.
— А мы знаем. — Подчеркнула вторая.
Одна другой красивее. Как… как… с картинки. Нет, как наливающиеся цветом яблоки.
— Откуда? — не слыша своего голоса, в мечтах потому что парил, поинтересовался Валька.
— Нам Артак рассказал.
Артак в это время выкладывал на общую Валькину с Серегой тумбочку бананы, несколько апельсинов, и три яблока. Уже хрумкал одним.
— Вы в 8 «Б» учились, будете в 9-м.
— Вы баскетболисты.
— О, и это тоже Артак наплёл? — не скрывая приятного удивления, уточнил Валька.
— Нет, мы вас видели. Болели за вас.
Вертя головами, парни тупо замерли, пытаясь вспомнить. Перебил голос больного, лежащего у правой стены…
— Вы это, ребята, сок девочкам предложите, виноградик, чего вы? Проходите, девочки, не стесняйтесь. Ребята хорошие, герои, не кусаются.
— Мы знаем, потому и пришли… О них весь город говорит…
— Ну не весь город, а…
— В нашей школе все…
Дальше всё покатилось уже проще, и свободнее. Девочки присели на табуреты, гостеприимно предложенные другими ходячими Валькиными с Серёгой соседями. Все уже познакомились. Одну девочку звали Наташей, другую Светланой, третью Галей, и с ними Артак.
Выяснилось, что там, дома и в школе, Вальку с Серёгой все знают как специальных агентов, под псевдонимами Рекрут. Причём, главный среди них как раз Артак. Хотя он в операции по задержанию государственных преступников непосредственного участия не принимал, у него в другом была миссия. Он только морально поэтому и пострадал. Но в любую минуту готов был ввязаться в бой. Обеспечивал непосредственную техническую помощь. Но во всём остальном он рядом был…
— Мы гордимся вами, — сказала Наташа, глядя на Вальку, и вдруг спросила, пряча глаза. — А вы меня не помните?
— Вас? — Тупо переспросил Валька и поправился. — Тебя?
Всех троих он точно не помнил. А её, персонально… Умм…
— Мы в Макдоналдсе виделись. Помните? — напомнила девушка. — Вы ещё друга своего спрашивали. Вспомнили?
— А?! — Именно теперь Валька и вспомнил её. — Ну конечно же! — Воскликнул он, даже дёрнулся к ней, но, боль вспыхнула в боку, задела и голову. — У-ух… — Он замер, не давая боли распространиться.
Девушка заметила, воскликнула:
— Вам больно? Или вы о той встрече, там, в Мак…
— Нет-нет, конечно нет. Там вообще, а здесь… тем более… сразу вспомнил.
На что Наташа легко вздохнула и…
— А нас в кино приняли, — вдруг сообщил Серёга, купаясь в лучистых глазах Светланы. — Мы кастинг прошли. Да! Как раз перед этим, — указал головой на загипсованную руку. — Шестнадцать мгновений…
— Весны? — угадала девушка.
— Нет, это уже было, — заметил Валька, глядя на «свою» Наташу. — Про зиму снимать будут… Мы…
Серёга перебил Вальку, не дал доложить девушкам в каких ролях они будут — фрицы сейчас не в масть.
— Шестнадцать серий, — вместо этого сообщил он. — А может и больше.
— Что вы говорите! — воскликнула девушка с ямочками на щеках и задорными кудряшками. — В главных ролях?
— А в каких же ещё! — пробасил Артак. — Мы же рекруты. — Поведя плечом, важно сообщил он. — Выздоровеем и начнём.
— Ой, мальчики, мы так рады! Так рады за вас! Вы действительно герои, — восхищённо произнесла Наташа, вздохнула и…
Не к месту, на пороге возникла лечащий врач.
О?! И откуда она, спрашивается, взялась сейчас? Зачем? Кто её звал? Врач ещё называется! Никакого воспитания, никакого такта…
— Это что за делегация здесь? — не вынимая рук из карманов белого халата, строго спросила она.
— Ой, извините, мы уже уходим! — Пугаясь, сообщил Наташа. — До свидания, товарищи больные, скорее выздоравливайте. Мы будем звонить…
К большому сожалению всех больных в палате, по кислым их лицам это видно было, девушки выбежали в коридор, последним чинно прошагал Артак. Он даже врачу пожелал здоровья и успехов.
Рассмеявшись вслед Артаку, доктор спросила.
— Это ваши знакомые?
— Да, — с обидой, в голос ответили ребята.
— Хорошие знакомые. Пусть приходят, — разрешила она, видя их глаза и кислые лица. — Ну, и как у нас самочувствие, выздоравливающие-больные? — Бодрым тоном спросила она. — Как температура? На поправку идём? — И сама себе ответила. — Конечно, идём. Куда же мы денемся. А каков у нас пульс?
— Да повышенный у них сейчас пульс доктор, повышенный, — заметил тот, от правой стены. — У нас у всех повышенный.
— У них понятно. А у вас-то почему? — удивилась доктор.
— За компанию.
Палата задрожала от смеха.
21
Вряд ли кто из нас в обыденной жизни замечает работу разведчиков и шпионов, как и контрразведчиков, и агентов разных служб. У них, извините, не шарашка, как у многих, но «Контора». Они на государственной службе. Засекречены. Потому и невидимые. Они где-то есть, но их нет. Они среди нас, но в параллельных мирах. Их меньше чем нас, но много. И если земной шар представить размером с арбуз, то их сети — щупальца — увеличив многократно объём, опутают «арбуз» многослойными сетями, под которыми ни дышать, ни двигаться всему живому будет невозможно. А люди — нет, и дышат, и передвигаются, и любят, и бегают, и работают, и… живут. Потому что земной шар не арбуз, а шпионские сети невидимые, тем более их планы.
Спецслужбы хорошо и оперативно финансируются своими правительствами, парламентами, лоббируются ведущими партиями, ещё энергичнее не ведущими партиями. Им категорически необходимо знать, чем живут другие сообщества, над чем думают, что планируют, чем угрожают или чем могут угрожать.
В Англии — Ми-6, Ми-5 и Скотланд-Ярд, в США — ЦРУ и ФБР, в Германии — ШТАЗИ, в Израиле — МОССАД, в России — СВР и ФСБ, в бывших странах соцлагеря, как под копирку, аналоги бывшего КГБ, ныне ФСБ и СВР… И в Китае, и Франции, и в Азиатских странах — везде есть своя разведка и контрразведка. Легальная, нелегальная, действующая, глубоко законспирированная, не очень, под крышей, под прикрытием… Все виды. От интеллектуальной, включая военную и политическую, до диверсионной. Люди в них работают высокопрофессиональные. Дело знают. Разрабатывают планы, осуществляют их выполнение, воспитывают агентов, создают агентурные сети, системы прикрытия. Получают награды, учат в своих стенах «подрастающую» молодёжь, трепетно передают знания… Когда время от времени, когда и на постоянной основе общаются с себе подобными зарубежными коллегами, перенимают мировой опыт, методы, инструментарий. И задача у всех на первый взгляд предельно простая: проникнуть во все сферы человеческой жизни. И своей, и чужой. Пройти, войти, расположить, выведать, исчезнуть. Когда незаметно, когда со скандалом (что редко), когда с зачисткой «хвостов», когда без.
Без разведки государствам и дня прожить нельзя, и ночи тоже. Они, как своё око в спальне претендента на мировое господство. На людях человек (государство) — это одно, на самом деле… Это-то и нужно знать. О чём «за глаза» говорит, о чём думает, с кем советуется, с кем кооперируется. Без разведки с контрразведкой никуда, ни в бой, ни в передышке, ни в мирное время. Для них мирного времени, кстати, никогда и не случается. Если оно и возникает где, там немедленно она и появляется, чтобы знать: «А чего это они тут приумолкли? чего замышляют?»
Главное: быстрее вооружить своего руководителя, тот Директора, директор Президента (в некоторых странах МИД и премьер-министра) оперативной, тактической, стратегической информацией о жизни, деятельности тех или иных (политических, военных, экономических, социальных, асоциальных…) структур сопредельного, не важного где находящегося государства, или даже племени. Да что племя, в наши дни даже одна негативно заряженная человеческая особь может, говорят, иметь опасное для окружающих оружие. Для себя бы — и ладно, но мир тесен. Земной шар маленький. Как и нет уже маленьких атомно/ядерных бомб…
Обычный человек и не подозревает в какой активной среде он живёт. Как пресноводный млекопитающий вброшенный в предельно насыщенную солью и хищниками океанскую среду…
— С возвращением, Рэй! — Подняв бокал с вином, предложил тост шеф Рэя Д.Фоли сэр мистер Сандерс. — Поздравляю с прибытием, сынок! Чин!
— Чин, мистер Сандерс. Спасибо!
— Чин!
— Чин!