Следы на воде Вишневский Владислав
Мужчины выпили вино, поставив бокалы, взялись за вилки и столовые ножи…
К двоим, уже известным нам Рэю Д.Фоли и Полу, за столом ресторана «Родс 24», на 24-м этаже офисной башни, что в Лондоне, близ вокзала, только что присоединился и третий, босс Рэя, сэр мистер Джереми Бредли Сандерс. Тоже из британской Ми-6, тоже, естественно, разведчик. Известная личность в своих круг. Но лишь там. Ни на каких страницах таблоидов — ни белых, ни жёлтых — никогда и ни где не проявлялся. Ни имя его, ни фотография нигде не появлялись. Словно и нет его в жизни. На самом деле есть. Живёт и действует. И визитка его всегда строго ограничено информативна: «финансист», и только. В Старом и Новом Свете это обычное дело. Многие, если не все, так поступают. Сегодня один бизнес, завтра другой… Сегодня одна фамилия, завтра другая, как у Рэя. Какая уже по счёту? И у сэра Сандерса похоже так. Профессия. Вернее, издержки профессии. Главное в другом: дозвониться до мистера Сандерса было, практически, невозможно. Нужно было назвать свой специальный код, кто таковой имел. В противном случае автоматический секретарь любезно избавлялся от звонившего, обещая, что тому непременно позвонят, как только представится возможным. «Бай-бай!» Что означало полную недоступность. Что интересно, вид у сэра Сандерса был совершенно простецким, порой туповатым, если не знать его характер и скрытые возможности. Большая величина в структуре Ми-6! Руководитель Директората специальной разведки. Один из нескольких шефов. Награждён высшими наградами Королевства, с присвоением звания «сэр». Умница, хитрюга, аналитик. В разведке прямо с университетской скамьи. Досконально знающий своё дело, и современные виды и способы разведки основных конкурирующих структур. Кроме основных европейских, владевший несколькими славянскими языками. Внешне — флегматик, крупный мужчина, хороший семьянин, за шестьдесят, смахивает на Уинстона Черчиля. Знаток и почитатель вин, классической музыки, с чувством юмора, с непременной сигарой во рту, с мини гольф-полем в кабинете, часто и умно философствующий. Опыт, должность и возраст ему позволяли. По крайней мере, Рэй, как помнится, всегда старался больше слушать старика, не перебивать.
Некоторое время мужчины ели молча. Свиные отбивные таяли во рту. Мясо было мягким, как и чуть хрустящая прожаренная корочка, нежным, на косточках… В ресторане было тихо, негромко звучала музыка. За столом было уютно, спокойно. Стол сервирован по высшему разряду, чем хозяин ресторана — Гэри Родс, заслуженно гордился, как и отменной кухней, на которой царствовал маг и волшебник шеф-повар — валлиец из Уэльса.
Негромко постукивали ножи и вилки, за спинами молча ожидал официант.
— Как вам, господа, это вино? — салфеткой промакивая уголки губ, спросил шеф. И сам же ответил: Fikados Shiraz 2005-го года. Кипрское, солнечное, экспрессивное, молодое, под мясо. Я заказывал. Нравится?
Рэй и Пол согласно кивнули головами. Пол даже причмокнул губами. Официант тут же налил в бокалы вино. Шеф благодарно махнул рукой, официант — солидный, чопорный, в возрасте с достоинством удалился. Попрощался и Пол.
— Извините, я пойду, шеф. Спасибо! У меня дела.
— Да, иди Пол. До завтра. Вы с хорошо с Максом поработали. Я в курсе. Машина уже в ремонте. — Он глянул на часы. — Думаю… уже как новенькая.
— Номера надо сменить.
— Уже, Пол. И перекрашена.
— Оу! — восхитился Пол, но оборвал себя, склонив голову вежливо спросил. — Завтра как всегда, сэр?
— Да, Пол, в 9 ноль-ноль.
— Есть, сэр. До встречи, Рэй.
— Спасибо, Пол. Желаю удачи.
Оба проследили глазами, как Пол удалился.
Рояль под пальцами музыканта навязчиво грустил.
— Кстати, Рэй, ты знаешь, что сейчас звучит? — неожиданно спросил старик.
— Где? — оглядываясь, переспросил Рэй.
— Ну, вот сейчас… тара-рара-тара… Слышишь? — Джереми Б. Сандерс кивком головы указал на оркестровое возвышение. Там, на высоте нескольких метров над танцполом, на большой чуть наклонённой к зрителям площадке — пустующей в этот час — мог расположиться целый симфонический оркестр, что так оно всегда вечерами и было. Сейчас за роялем сидел один пианист. Он сидел почти неподвижно, музыка словно завороженная лилась казалось сама собой. Пианист, склонив чёрную, кудрявую голову, изредка встряхивал ею, приподняв плечи, малозаметными движениями рук, озвучивал мелодию в нужном ему характере. Шапка волос скрывала его лицо.
— Ты знаешь, что это звучит? — Наклонившись к Рею, шёпотом спросил старик, глаза его блестели.
— Нет, а…
— Ччшь… Это… Бах, сынок! — Так же тихо, восторженно и с благоговением произнёс он. — «Английская сюита». А сейчас… скрипки… Ооо! Слышишь? Нежно, и грустно… Как в туманное, дождливое утро отъезжающий чёрный кэб с твоей любимой… Навсегда уезжающий… Совсем…
— Шеф…
— Ччшь… А это вторят виолончели… Умм… Как печальный приговор… Выговор… Укор… Застрелиться можно. — Шеф вздохнул… — Гений. Потому что европеец, Бах! О… Всё! Уехала.
— Шеф, да вы лирик, оказывается. Я и не знал. И никаких скрипок с виолончелями, один рояль.
— Умм, молодость-молодость. Музыку, мальчик мой, надо воспринимать всей душой. Тем более такую. Это же музыка! Му-у-зыка! Неспроста она женского рода. Её любить надо. Как… как… женщину. Причём не продажную, а любимую. Чтоб всю её… всю-всю… И сочинять музыку не за деньги, как сейчас принято, а… Ай, что я говорю… — Сэр Сандерс огорчённо махнул рукой, но продолжил в том же располагающем, доверительном тоне. — Это Сюита № 3. В переложении для рояля. Молодец пианист. Чувствует, что исполняет. Умница! Нужно поблагодарить мистера Родса, за хорошего музыканта. Молодец маэстро, — мистер Сандерс подняв руки, несколько раз громко хлопнул ими в ладоши. Пианист услышал, повернул голову, в едва заметном поклоне склонил её. — Браво! — Произнёс ему Сандерс. Пианист ещё раз ответно кивнул головой и положил руки на клавиатуру…
— Жаль, что пришлось расстаться с материалом, — поворачиваясь к столу, вновь поднимая бокал, совсем без перехода заметил шеф. — Я уже в курсе, Рэй, как вам удалось избавиться от хвоста. Кстати, дипломат они не подняли, его течением снесло, я уже дал команду. Не беспокойся, выловим. А эти, — шеф хмыкнул, и махнул рукой в сторону, — сейчас в полицейском участке. Ребята из Скотланд-Ярда их уже выловили. Уже выжимают. — Последнее он произнёс с явным удовольствием.
— Ну почему жаль, — не согласился Рэй. — Материала в дипломате не было, только не нужные бумаги.
Шеф поперхнулся, опустив бокал на стол, смотрел с изумлением.
— Как в дипломате не было? — переспросил он.
— Не было! — Повторил Рэй. — Зря в воду прыгали! Вымокли! Простудятся! Могли бы и разбиться. — И первым расхохотался. Шеф некоторое время недоумённо смотрел на Рея, но вскоре тоже рассмеялся.
— Если я правильно понимаю, сынок, то…
— Да, сэр, вы правильно понимаете. — Перебил Рэй.
— Так это же меняет дело, — восторженно воскликнул Джереми Сандерс. — Это замечательно, мой мальчик! Это хорошо! За это и… по бокалу и сигаре.
Рэй отказался и от вина и сигары, а сэр Сандерс молча раскурил сигару, и несколько минут в задумчивости дымил. Затем, разогнав дым рукой, произнёс:
— Скажу откровенно, мой мальчик, я в тебе не сомневался. Ты молодец. Ты мой лучший агент-одиночка. Я всегда верил в тебя, сынок. Чин! — Сэр Сандерс поднял бокал. — Ты — лучший! Я думаю, что твой счёт уже пополнился за работу, а соответствующую премию и награду от правительства мы тебе обеспечим, я обещаю. Теперь о деле: я так понимаю, у нас есть реальный шанс двигаться дальше в нашем направлении! И я рад этому! Кстати, как ты смотришь на то, что бы отдохнуть где-нибудь на солнце, на берегу тёплого моря, с милыми молодыми женщинами, а? Ты заслужил.
— Нет-нет, сэр, только не на море. Я этим сыт. Благодарю! И вообще, я не устал.
— Молодость-молодость! Понимаю-понимаю… И в этом я тоже не сомневался. Извини, спросил только так, для проформы. — Шеф задумчиво умолк, потом продолжил. — Наша работа, как наркотик, мой мальчик, как рулетка, манит, затягивает. И чем больше в неё играешь, тем больше в ней нуждаешься. Но в неё нельзя допускать чувства, привязанности, романтику. — Мистер Сандерс повертел сигару в руках, сунул в рот, пыхнул дымом… — Только разум и аналитику, только азарт ищейки и трезвый расчёт, силу и мастерство, упорство и везение, и деньги. И нас, конечно, учителей, забывать нельзя… Без нас никак. Но в последнее время меня беспокоит вот что, сынок, во мне злость закипает. Да-да! Недопустимое в нашей работе чувство. Ты удивлён? И я тоже! Учу одному, а сам… Старею, наверное… А может и время такое… Скажу так, сынок. Меня вполне устраивает политический и социальный беспорядки во всех уголках мира. И чем они там хуже, тем мне лучше. Для нас с тобой, для нашей службы, это как для кита планктон. Мы даже необходимые предпосылки когда надо создаём, для себя же, в принципе. Любая нестабильность в тех или иных государствах нашего интереса мы только приветствуем, работать легче. Политическая смута, клановая смута, коррупция, гастарбайтеры и безработные нам на руку. Там где этого нет, — мы создадим… Но что я вижу у себя в стране, Рэй? Тоже самое. Британия больна. Она глубоко больна. Заражена человеческим мусором, в котором чего и кого только нет. Признаюсь и это не секрет, раньше я получал задания больше от Премьер-министра, сегодня через него же, но уже от каких-то мигрантов. Наши цели странным образом совпадают. Я бы радоваться должен был. И я, признаюсь, доволен, но… Я не знаю на кого уже работаю. Понаехали. Покупают. Перекупают. Как бы они и нас с тобой, вместе с CИC Mи-6, не выкупили, а? Смешно будет… Ха-ха… Я Директору и Премьер-министру уже не раз говорил, срочно нужно закон въезда ужесточать. Срочно! Иначе нас захлестнёт волна грязных мигрантов, с их грязной наследственностью и грязными деньгами. — Сэр Сандерс раскурил потухшую было сигару. — А с другой стороны, абсолютно благоприятная среда для нашей работы, абсолютно: вербовка, слежка, контроль. — Сэр Сандерс легко вздохнул. — Так что, мальчик мой, очень благоприятная обстановка, как никогда… Но не в нашей стране. У нас эту почву нужно вычищать, иначе утонем в испражнениях. Итак уже сильно воняет. — Сэр Сандерс недовольно поморщился, глянул на Рэя, участливо спросил. — Я тебя не утомил? Ты не устал? Брюзжу тут…
— Нет-нет, сэр, мне интересно, — ответил Рэй. — Ближе к делу бы.
— Так я к нему и приближаюсь, — пыхнув дымком, заверил сэр Сандерс. Отпил кофе, осторожно поставил чашку на блюдце, оглянулся, вздохнул. — Хорошо здесь, спокойно. Мне нравится этот ресторан. Кстати, я тот концерт слушал в исполнении Лондонского филармонического оркестра. Дирижировал… эээ… помню… мистер Тенстед. Да-да, Тенстед. Мастер! Маэстро! Великолепный дирижёр! Прекрасный оркестр! И Бах, как сейчас помню, с его Английской сюитой № 3… Поверь, мой друг, это грандиозно. Это божественно! Просто супер! А сейчас… — мистер Сандерс прислушался к игре пианиста. — Ага, узнаю-узнаю! Сейчас маэстро исполняет Листа. Да-да, Ференца Листа. Ноктюрн «Грёзы любви». Узнаёшь, нет? Хорошо! Оч-чень талантливо… Оч-чень! Я этот ноктюрн слышал ещё в исполнении самого Вана Клиберна. У мальчика такая же техника… и экспрессия. И откуда они берутся, такие талантливые? Тоже не европеец, я вижу, но хорош… Молодец! Браво!
— Вана Клиберна? А когда это было, босс?
— Не важно когда, но было. Ты тогда… в бойскаутов играл, а я… — Сэр Сандерс раздражённо пыхнул дымом, помолчав, продолжил ровным тоном. — У меня была одна идея для русских заготовлена: повторить финт израильских коллег…
— То есть, шеф, вы о чём?
— О варианте с русской Моникой для господина Путина.
— О! И…
— Отпадает! Долгий вариант, сынок. Да и могут замять. Россия! — Сандерс вздохнул, чиркнул зажигалкой. — У меня на завтра записан на встречу некий… эээ… мистер Ричард Олдфилд. Англичанин. Из хорошей адвокатской семьи. Сейчас правда подвизается у одного богатого русского, как мне доложили. Из России. Еврея. — Сэр Сандерс помахал в воздухе сигарой, скривился. — Мне, как ты понимаешь, плевать, кто он там, но он мигрант. И мне это не нравится, но деньги он заплатит нам хорошие, как я понимаю. По крайней мере его мы потрясём. Наверняка речь пойдёт о Востоке, как я думаю. Так что, работы у нас с тобой, думаю, будет не мало. Как, сынок, а?
— Я готов.
— Это хорошо. — Шеф благосклонно покивал головой. — Но мы так поступим. Пока я буду разговаривать, пока наши спецы будут размышлять, разрабатывать план и всё прочее, ты отдохни. — Сэр Сандерс сунул руку в карман пиджака, достал мобильный телефон, протянул Рэю. — Когда у нас всё будет готово, я тебя вызову. Прямая связь. Закрытая. Так что…
— А долго ждать? — Поинтересовался Рэй.
— Я думаю — нет, но ты не торопись. Тебе отдохнуть надо. Восстановиться. Один твой морской вояж чего стоит, я понимаю. Притом, заметь, сынок, жизнь человеческая очень длинная, а у разведчиков… сам понимаешь, так что, главное не перегнуть палку. — Шеф неожиданно остановился, перебил себя. — Кстати, как я помню, у тебя где-то должна быть фотография одной милой девушки, она ждёт твоего возвращения из служебной командировки. Англичанка итальянского происхождения, из обеспеченной семьи. Мы проверяли. Очень приятная, как мне доложили, и по фотографии, и по анкетным данным. С нами не связана. Я понимаю — дело времени. Пусть в твоих руках пока побудет, пооботрётся. Приглядись к ней. Ты ей, я знаю, мне сообщили, заочно понравился. Журналистка, фотохудожник, и всё такое прочее. Молодая, умная, симпатичная, с красивой фигурой, не избалована. Самое то! Нам такие нужны. Ты видел её фотографию? Как она тебе?
— Не знаю, я не смотрел. — Признался Рэй. Действительно, он даже и не вспомнил о ней. Хотя понимал, что фотография не спроста входит в комплект его экипировки. Шеф, с командой аналитиков и обеспечения до мелочей всё продумывали.
— А зря. Ты посмотри. Тебе понравится… Там её и телефон должен быть. Развлекись с ней, на яхте покатайся, на самолёте, или на верблюдах. Развейся, наберись сил. Пригодятся. И денег не жалей. Девушка того стоит, да и ты тоже. Главное, не забудь финансовый отчёт о расходах потом представить, компенсируем. Теперь вроде всё. А сейчас… едем на Воксхолл Бридж роуд, сдашь свой материал — потом отдыхать. Сколько у тебя его?
— Где-то около шести паундов, я думаю, сэр. — Не без гордости ответил Рэй.
— И всё с собой?
— Да, сэр. — Кивнул Рэй, похлопав себя по животу. — На поясе. Я помню уроки.
— Ещё бы! — Сэр Сандерс понимающе усмехнулся, умильно нахмурил брови.
— Это что-то в районе русских трёх килограммов, сынок. Так, нет?
— Где-то так, сэр… Могло быть и больше. Не зря ребята в воду прыгали…
— А получается напрасно. И меня это радует. — Шеф беззвучно рассмеялся. Ты действительно не плохо поработал, сынок. — Сэр Сандерс в восторге развёл руками. — Весьма, весьма! Рыбка не просто домой вернулась, а с икрой.
— С золотой икрой, шеф.
— Да. Как там у русских, возвратилась рыбка не простая а…
— Золотая, сэр!
— Именно, парень. Всем бы так, жаль, не часто случается. Но ты удачливый! Ты молодец! Допью кофе и поедем. Покончим с формальностями и отдыхай. Развёрнутый отчёт передашь мне лично, на дискете, когда подготовишь, и… — Шеф рукой подал знак официанту. Тот немедленно подошёл. Приняв кредитную карточку, с достоинством удалился. Шеф дружески похлопал Рея по спине. — И хорошенько отдохни, сынок, хорошенько. Ты заслужил. И ещё. Мне не звони, я сам на тебя выйду. Рад был, рад… Кстати, как там, — кивнув куда-то за спину, неожиданно спросил он. — С зачисткой обошлось, без?
Рэй понял.
— Слегка шеф, самую малость. Мелочи.
— Ну, сынок, мало много, сантименты забудь. В нашей работе жалеть не приходится. Врага жалеть нельзя, каким бы и где бы он не был, — основная заповедь разведчика. Так нет, мой мальчик?
— Да, сэр, абсолютно так.
— Вот и хорошо. Молодец! Умница! Этой красавице передашь мой привет. Скажешь, от твоего дяди. С неё этого хватит. — Приняв от официанта платёжную карточку, поднялся из-за стола, встал и Рэй. — Спасибо, мистер Хинклер, — глянув на фирменный бейдж официанта, поблагодарил шеф. — Передайте нашу благодарность мистеру Родсу. Всё было великолепно. И великолепная свинина — повар отменный! — и пианист, и музыка… Беллисимо! Великолепно!
— Обязательно передам, господа! — чопорно произнёс официант. — Ему будет приятно! Всегда рады видеть вас, господа. К вашим услугам!
С поклоном проводил гостей.
22
Сергей Витальич, боцман, а попросту Фантомас, выписавшись из больницы, уже всё знал о взрыве на яхте, о гибели Михалыча и Оленьки, не веря сказанному, первым делом поехал на кладбище.
Положив цветы, в тупом оцепенении долго стоял, не мог привести мысли в порядок. Глядел на свежую ещё могилу друга и товарища… И венки, и сам холм, и ограда, и надпись на деревянном кресте всё говорило о конечном пути Михалыча, о несвоевременном, непонятном, ужасном последнем причале друга, смотрел и поверить не мог. Наплывали слёзы, жалость к другу, душили рыдания, подкашивались ноги. Ослаб видимо от лёжки в больнице, с укором обругал себя Витальич.
Вспомнив, торопливо достал из-за пазухи бутылку водки, две большие рюмки, хлеб, банку с огурцами, кусок колбасы — на рынке прикупил. Оглянулся по сторонам… Нет, сесть было некуда и стола ещё тоже не было. Потоптавшись, Витальич присел на корточки, разлил водку по рюмкам, на одну положил краюху хлеба, осторожно, а всё одно расплескивая, поставил Михалычу. Как они, бывало, после рабочего дня, да на какие праздники вместе присаживались когда в кубрике, когда в гостиничном номере у… сейчас не важно у кого, главное, за столом присаживались, выпивали. А сейчас…
Сдерживая стон, растерянно покачал головой, ничего не видя из-за наплывших слёз, горько дёрнул головой, в одиночку махом выпил водку. Опустив голову, задумался. Забыл даже закусить. В желудке расплылось тепло, в голове ещё туманнее стало, грустнее. Мысли путались. Подсовывали разные воспоминания крепкой и долгой его дружбы с Михалычем. Каким он был добрым и хорошим, и смелым и… настоящим, а… вот, похоронен. А лучший друг его, Фантомас, его бессменный помощник, боцман, Витальич, на похоронах не был. Совсем не был. Не был, не был! В больнице лежал. В реанимации. «Прости, Михалыч, — повторяя, шептал Витальич. — Я не знал. Прости, друг, прости!» И вот он здесь лежит, погиб. Как? За что? Кто посмел? Мысли одна на другую наплывали, перемешивались, наскакивали, как кадры в плохо склеенном кино… И Оленька погибла и… Павел тоже, наверное. Только он, боцман, один жив и остался, да и то, сказали, благодаря случайности. Если бы не… Нет, нет, не поэтому Витальич жив остался. Он жив остался чтобы отомстить той сволочи. Тому террористу, который руку посмел поднять на… на… живых людей. Жаль к Оленьке сейчас нельзя на могилку сходить, глотая слёзы, крутил головой Витальич, какая девочка была, по сути дочка, её родители грузом «200» в Москву увезли. Надо бы съездить. Надо! А Павел… Павел! Молодой, сильный, красивый… Пловец! Дайвер… Он…
На этой мысли мозги боцмана клинило. Он переставал носом хлюпать. Воодушевлялся. В глазах появлялась надежда. Хорошо помнил, как Павел на воде держался, как красиво плавал, как нырял… Как сам боцман. Может даже и лучше. Хотя, куда уж лучше. А с другой стороны, они — молодые! — по нынешним временам кому угодно фору дать могут. И Павел такой. Классный парень. Классно и плавал. Как дельфин, как касатка, как нерпа. Нет, как все они вместе. Ай, Павел-Павел, размазывая слёзы по щекам, расстраивался боцман, как же ты так? Где ты, что с тобой? Ты не по… по… Ты ранен, тебе плохо? Я помогу тебе. Приду на помощь! Жди! Держись! Никак невозможно было поверить в гибель и Павла. Ведь Фантомас же выжил, и Павел должен был выжить. Не мог не выжить. Его быть может оглушило, взрывной волной ударило или доской какой, но для такого пловца, для молодого, сильного мужчины это… это… как… Сердце Витальича наполнялось уверенностью, в такое не трудно было не поверить, к тому же, тело было не найдено, как сказали. Не появилось, не всплыло. Значит, нужно сильнее искать, определил для себя Витальич. Хорошенько всё нужно исследовать. Своими ногами, глазами… И он знает как это сделать, знает, кому это под силу. Он сейчас же пойдёт, немедленно… Помянёт только Михалыча…
…Выпьет за помин души Оленьки и…
«Покойся с миром, друг и товарищ Михалыч! Я тебя помню, мы тебя помним, все тебя, и Оленька… Ми…илая… кра…»
Странным для себя образом боцман совсем ослабел. В голове сильно туманилось. Глаза сами собой закрывались. Язык не проговаривал нужные и необходимые слова.
Прислонившись спиной к могильной ограде, закрыв глаза, Фантомас выронил из рук пустую бутылку и стакан…
23
Многие из нас, наверное, хотя бы раз в жизни уронив какую-нибудь хрупкую чайную чашку, тарелку или вазу — разбивали. Досадное событие. Порой вселенского масштаба, если предмет являлся реликвией или достоянием семьи. Чтобы сгладить оплошность, иногда приходилось собирать осколки и склеивать. Непростое дело. Иной раз получалось, если удавалось собрать. Но предмет уже не вызывал такой радости или гордости. Потому что из осколков собран. Другое дело археология или, например… служба безопасности государства, да-да, как не покажется это странным. Сравнение возможно. Пусть и условное, упрощённое, но возможно.
Итак! Представьте себе.
Одна служба — мы о разведке говорим, создав какую-нибудь целостную разведывательную, либо диверсионную операцию, планомерно воплощает её на территории условного или явного противника мелкими частями, разбив её, условно говоря, на мелкие детали, так незаметнее. Другая служба — служба безопасности того государства, против которого нацелена очередная «вражеская» операция, находя эти «осколки», эти проявления, распознавая, угадывая, в единое целое собирает разрозненные детали. Говорят, в доказательную базу. В этом и заключается работа службы безопасности. По крайней мере — часть её работы. Найти, разглядеть, догадаться, расшифровать, оконтурить, задержать, ликвидировать, предотвратить, то есть не допустить, собрав в единое целое ту самую вышеназванную доказательную базу, но не фальшивую. Это и в радость. Далее дело поступает в суды, если доказательная база собрана, либо в руки ФСБ или СВР, если фигурант скрылся, затерялся в «пределах» родины, либо «за её пределами». Тогда «дело» ждёт своего часа, если так можно выразиться, но до поры. В любом случае успех приходит, с ним и радость. Наглядно это можно увидеть на примере с археологами. Счастливые лица разведчиков нам никогда не показывают, они — как мы знаем — в параллельных мирах, они засекречены. Но на примере с археологами это очень показательно. Потому что параллельно. Так вот.
Не часто, но случается, мы видим по телевизору с какими неподдельными радостными чувствами археологи демонстрируют нам найденные ими черепки, либо фрагменты доисторической, например, эпохи. Грязные, истлевшие, бесформенные, но детали! Едва не целуют их. И мы сочувствуем им, в том смысле что соучаствуем, тоже радуемся. И это понятно. Так долго искать, в грязи и пыли, на корточках, вниз головой, вообще непонятно в каких нечеловеческих условиях, маленькой кисточкой — не лопатой или ковшом экскаватора, а именно маленькой щёточкой выметать разные природные наслоения — могут только они, и только они. И вот… Поверьте, в среде бойцов невидимого фронта чувства ещё ярче. Только они, бойцы эти, как мы помним, люди практически не видимые, не осязаемые… И чем, какими методами, какими средствами, и в каких позах они добывают нужную им базу — в тех хитросплетениях вражеского ума, — остаётся только догадываться и восхищаться. С одним только необходимым уточнением — кому надо — тем известно: кто, где, как и чем! Короче, они непременно добывают необходимую им — значит, нам всем — доказательную базу. Получается, не зря хлеб государственный едят. И пусть, как писал один знаменитый в XIX веке советский поэт: «Лишь бы не было войны…»
Уголовное делу № 345/629/06 о хищениях в особо крупных размерах необработанных алмазов с прииска города «N» в далёкой Саха Якутии, убийстве монгольского студента, подрыве прогулочной яхты, убийстве капитана судна и отдыхающей девушки, покушение на убийство боцмана яхты, подделке документов, создание устойчивой преступной группировки по производству и сбыту нелегальных алмазов, с вовлечением несовершеннолетних, были следствием доказано и… частично передано в судебные инстанции городов Якутска, Москвы и Геленджика. Главная её часть (недоказанная) выделена в отдельное производство и поступила в соответствующий отдел ФСБ России.
Недоставало главного: организатора и исполнителя. Им, как явствовало из материалов следствия, мог быть только некий Цаплин Павел Николаевич, 23-х лет. Место рождения — деревня Мелки, Бельцовского района, Ростовской области (следствием установлено, что такого гражданина в записях паспортного стола города Бельцы Ростовской области не значится). Русский, ранее не судим, невоеннообязанный (в данный момент это находилось ещё на проверке), без постоянного места проживания, образование высшее (диплом об окончании высшего учебного заведения оказался поддельным), ни где не работающий, не женат… Но с наличными деньгами. Похоже не малыми. Вопрос: откуда? В деле фигурировали три случайно сделанных фотографий подозреваемого, что являлось удачей: все три в ресторане и в обнимку с девушкой (как установлено — с погибшей Ольгой). Свидетель Сергей Витальевич Глушков, выживший боцман яхты, подозреваемого и погибшую Ольгу на фотографии узнал:
— Это он у нас с Олей яхту зафрахтовал. Он. Павел. Дайвер. Он нашёлся? Где он? Вы нашли его, нашли?
— Пока не нашли, — ему ответили. — Но найдём.
Последнее серьёзные люди заявляли со всей убеждённостью, во что боцман всей душой верить готов был.
— Возбуждено уголовное дело. Оно в производстве, — пояснили Сергею Витальевичу и добавили. — Человек не иголка. Найдём.
— Это да, тем более Павел. Это, конечно, — кивал головой боцман.
— Но как ушёл? Куда делся этот наш невоеннообязанный фигурант, — глядя на своих сотрудников, требовательно вопрошал генерал-лейтенант Тибелис.
— Пока ещё загадка, товарищ генерал-лейтенант, — ответил старший из них, Вадим Николаевич, полковник, даже пожал плечами. — Увы. К сожалению.
— Но мы найдём. У него букет уголовный статей. — Поторопился заверить второй сотрудник, Олег Александрович, указывая рукой на раскрытую папку уголовного дела в руках генерала.
Генерал, хмурясь и нервно шевеля усами, согласно кивнул головой. Открыл папку, перевернул несколько листов…
— Да, я вижу. И тройное убийство, и хищение в особокрупном размере, и умышленное уничтожение или повреждение имущества, и терроризм, и подделка документов…
— Да и 327 статья, товарищ генерал-лейтенант. — Продолжил Олег Александрович.
— Угу, я вижу, — буркнул генерал.
— …И 150-я, вовлечение несовершеннолетних… — Заключил Вадим Николаевич.
— Убойный букет, товарищ генерал. Больше, чем на пожизненное, — заметил Олег Александрович. — Насидится.
— Лучше бы под «вышку», — продолжая просматривать страницы уголовного дела, заметил генерал и пояснил. — Чтобы не кормить так долго. Народные деньги, это вам, знаете, не водица. И она денег стоит. Хотя, я думаю, он так долго не проживёт.
— Это хорошо бы.
— Хватит! — рассердился вдруг генерал. — Поддакиваете! Сначала найти надо! Найдите его, тогда и… — Не договорил, перевёл дух, ровным тоном закончил. — Работать надо, ра-ботать!
Совещание с ведущими сотрудниками проходило как обычно в кабинете начальника, и как обычно в режиме диалога. Так было принято.
— А производитель воды что? — помолчав, спросил генерал.
Это он относительно потребительского ажиотажа на побережье вспомнил.
— А производитель божится, товарищ генерал-лейтенант, — немедленно отреагировал Вадим Николаевич. — Даже свой официальный документ на фирменном бланке прислал, он тоже в деле есть. Синенький такой, с подписями и печатью. Что никакой акции он раньше не планировал, и планировать не мог из-за сложностей с таможней, налоговыми органами, и прочим. Вот только сейчас если. Но не колье, естественно, и не Мерседес. Под бутылочную пробку, говорит, рекламку свою как все делают заложит и всё. Но это не опасно.
— Так многие, товарищ генерал-лейтенант, сейчас делают, — расширил информационное поле Олег Александрович. — Производители, я имею ввиду. И у нас, и у них.
— Копируют. — С укором подчеркнул Вадим Николаевич.
В этой теме помощники хорошо разобрались. Раздосадованы были.
— Да, — копируя какого-то пиар-менеджера, его тоном, продолжил Олег Николаевич. — Одну бутылку купил, купи ещё три, найдёшь под пробкой такие-то цифры — звони нашему представителю, он заложит в компьютер. А компьютер прибросит, подсчитает, и… — Олег Николаевич закончил осуждающим тоном. — Сообщит: чуть-чуть ваш выигрыш не совпал, на две цифры. Обещанный лимузин другие выиграли. Не переживайте. В следующий раз повезёт. Короче, спешите за покупками, товарищ генерал-лейтенант.
Заметив, как у генерал потемнело лицо, помощник поспешил извиниться.
— Это я не вам, товарищ генерал-лейтенант. Это я образно. Извините. Для народа.
Генерал крякнул, поёрзал в кресле, вернулся к главной проблеме.
— Значит, ни службы авиапассажирских перевозок, ни железнодорожные, ни морские, ни автомобильные, ни таможенные, никто объявленного в розыск фигуранта не видел, не узнал и не признал. Как так? Так же не может быть! Быть не может. — Переводя недовольный взгляд с одного на другого, возмущённо выговаривал начальник.
Подчинённые прятали глаза. Картина в принципе была привычной, так, или примерно так начиналось практически каждое новое дело. Начинали вслепую.
— Мы всем службам предъявили фотографии разыскиваемого подозреваемого Цаплина П.Н… — Заметил Вадим Николаевич.
— Мастерски, кстати, теперь выполненные, товарищ генерал-лейтенант. Уже не фоторобот, а фотографию. Практически художественную. Молодцы наши. — Дополнил Олег Александрович. Они вдвоём отвечали за работу по данному уголовному делу. А хвалил он специалистов из научно-технической службы ФСБ. Какие угодно документы могли спецы изготовить. Включая фотографии, плакаты, и всё, что сотрудникам ФСБ в разработках могло потребоваться.
— Да, — чувствуя поддержку, взбодрился Вадим Николаевич. — Причём, в разных вариантах, товарищ генерал-лейтенант: с бородой, усами, в парике, лысого, в шляпе, в тюбетейке, в фуражке…
— Хмурого, улыбчивого, с равнодушным выражением лица, идиотским. Всё безуспешно. — Дополнил Олег Александрович.
— Никто не признал. — Заключил Вадим Николаевич и тяжело вздохнул. Докладывать генералу практически и нечего было. Ни одной стоящей зацепки пока не было, ни одной стоящей версии ешё. Да и как искать чёрную кошку в тёмной комнате… Если она, к тому же, и затаилась. И не комната это, а вся страна. И не кошка, а…
— Абсолютно! Никто, и ни в каком виде. — Подержал товарища Олег Александрович. Ему легче было, не он докладывал.
Генерал это всё видел, понимал, не одёргивал. Знал, что помощникам трудно начинать дело. Понимал, чтобы клубок распутать, нужно сначала ниточку найти. А она не всегда на поверхности лежит, скорее и часто наоборот. Генерал гневался больше по привычке, по должности. Как с ним, в его бытность, поступали. Генерал хмыкнул.
— Ну не на дельтаплане же он, понимаешь, улетел, не на лодке, а? Куда делся, я спрашиваю, куда? — Громыхнул голосом. — Где он? — Генерал помолчал, наслаждаясь состоянием жуткой ответственности подчинённых и своего начальственного недовольства. Не получив ответа от помощников, сбавил тон, спросил более простое. — А что пограничники, таможенники?
— Докладываю… — поспешил Вадим Николаевич…
Хороший, кстати, следователь, толковый, подумал генерал, глядя на докладчика, как и его товарищ Олег, конечно. Самолюбивые, но хваткие ребята, эти найдут, эти раскрутят, не в первый раз. Но он уже практически знал ответ Вадима Николаевича, смотрел строго.
— …Все службы пограничной охраны, товарищ генерал-лейтенант, Южного и Западного округов факт нарушения границы в месячном интервале данного периода категорически не подтвердили. Отчёты у вас на столе.
— Я вижу! — В усы пробурчал генерал, поднял глаза на подчинённых. — А космос что, всевидящее око?!
— И службы космического наблюдения тоже ничего подозрительного не зафиксировали. — С той же тонкой интонацией всеобщего непонимания и недовольства, произнёс Вадим Николаевич. — Отчёты у вас…
— И по линии МВД тоже пока пусто. — Дополнил Олег Александрович.
— А агентурная сеть? Агентурная сеть что? — Генерал задал последний вопрос, как спасательный круг помощникам вбросил.
— Тоже пока ничего. Люди ищут. Работают. — Это полковники произнесли одновременно, как заготовленное, и опустили головы.
— Фантом, какой-то, получается, товарищ генерал. — Куда-то под стол проворчал Вадим Николаевич. — Извините, призрак.
— Но такого же не может быть! Так не бывает! — возразил генерал, скорее не ругая уже, а поддерживая подчинённых, и гнев его был уже не адресным, а скорее абстрактным. — Там — Генерал ткнул пальцем в сторону карты Мира. — Шпионов и диверсантов такие же специалисты готовят как и мы, и тоже люди. Мы их знаем. Методы, средства и ухищрения могут быть конечно разными, изощрёнными, но не сверхъестественными же, понимаешь, значит, наш фигурант существо материальное, где-то и чем-то должен проявиться? — Сам себя спросил генерал, и сам же себе ответил. — Должен!
— Должен. — Согласился и Олег Александрович.
— А пока, понимаешь, кроссворд, — покусывая усы, пробурчал генерал. — Загадка какая-то! Шарада!
— Да, товарищ генерал-лейтенант, очередная. — Подтвердил Вадим Николаевич. — Но мы её разгадаем.
Именно в этом генерал и не сомневался. Этого и ждал. К тому и «гром» был. Настроить сотрудников, если надо пристращать, воодушевить, натянуть пружину, нацелить и… выстрелить, отправить следователей в погоню, и всю, если понадобится, систему с ними в придачу. На его памяти это не первое дело и, наверное, не последнее. И не сосчитаешь, в принципе, какое.
Помощники видели это, понимали — не один год вместе — смотрели на генерала деловито и серьёзно. Сейчас они генералу напоминали двух молодых, умных, обученных сеттеров, только дай знак…
— У нас вырисовываются два варианта, товарищ генерал. — Видя, что начальник настраивается на конструктивный лад, поспешил Олег Александрович.
— Так… — приободрил начальник. — И каковы они?
— Первый. Преступник остался в стране, — начал Вадим Николаевич.
— Что вполне вероятно и для нас желательно. — Подчеркнул Олег Александрович.
— Угу. Так. — Генерал кивнул головой. — Дальше.
— Второе, — продолжил Вадим Николаевич. — Его как-то перебросили на ТУ сторону.
— Что маловероятно и нежелательно. — Поторопился заметить Олег Александрович. — Но прорабатывать всё равно придётся оба варианта, товарищ генерал-лейтенант. — Произнёс он, и подчеркнул главную мысль. — А это деньги, товарищ генерал-лейтенант. Время.
— Угу, — вновь понимающе кивнул генерал. — Дальше.
— Разрешите воспользоваться картой, товарищ генерал-лейтенант? — Приподнявшись, спросил Вадим Николаевич. Генерал кивнул, полковник быстро встал, прошёл к большой развёрнутой карте Мира, занимавшей четверть боковой стены кабинета. Взял указку. — На сопредельной стороне Южного и Западного направлений у нас, учитывая последнюю точку преступления по данному уголовному делу, — полковник очертил контуры государств. — Оранжевая Грузия, Турция, Болгария, Румыния. Молдавия, и жёлто-блокитная Украина…
— Не считая Европы, товарищ генерал. Азии, Стран Ближнего и Среднего Востока, Китай и Америки с Африкой, — добавил Олег Александрович. Генерал не перебивал. Внимательно слушал. Иронии в голосе Олега Александровича не было, полковник говорил дело. — Их со счетов сбрасывать нельзя. Это варианты. Их тоже нужно прорабатывать. — Угу-угу! Получается чуть-чуть да маленько, — без улыбки пошутил генерал. Хмуро глядя на карту, заметил. — Я понимаю ваши намёки, господа сыщики. Понимаю объём. Но материал в архив сдавать нельзя. — Генерал уже в упор смотрел на своих подчинённых, переводил взгляд с одного на другого. — Категорически. Не надейтесь! Материал на контроле. Сами понимаете у кого, так что… Ра-ботать. Думать. Размышлять. И действовать. Но быстро и грамотно. Найти и… Дело с концами. К тому же, чем сложнее задача, тем интереснее, захватывающе её решать, как я понимаю. Мы и не такие, помню, задачки решали. — Намекнул на сложности холодных отношений между СССР с Америкой, в период его молодости в КГБ, воодушевился даже. — Это же противостояние интеллекта, выучки, мастерства, приоритетов… Маху дать, понимаешь, нам нельзя. На кону авторитет нашей службы, мой авторитет, авторитет страны! Кто кого! Понятно, нет?
— Так точно, товарищ генерал-лейтенант, понятно.
— Начните с первого варианта, потом и второй. — Определил приоритеты начальник.
— Есть!
— Выходные и праздники для вас естественно отменяются. — Как о понятном заметил генерал и пояснил. — Пока преступник не будет пойман и не закрыт, конечно. — Помощники молча кивнули головами, понятно, понимаем. — Действуйте. — Разрешил генерал и напомнил последнее. — Совещания не отменяются. Только теперь по чётным дням. К 9 ноль-ноль, с отчётами. Вопросы?
— Нет вопросов.
— Тогда всё. Свободны!
Сотрудники следственного управления привычно разработали схему и план поиска государственного преступника в стране, и СНГ. В нижестоящих органах — по принадлежности — создали и утвердили соответствующие следственные группы; по всем службам МВД страны и СНГ разослали ориентировки на разыскиваемого подозреваемого фигуранта; для звонков граждан выделили контактные телефоны; подключив СКР (службу контрразведки) по линии МИД РФ и Интерпола сделали соответствующие запросы; через неё же дали секретные поручения своим легальным и нелегальным агентам в Европе, Азии, Америке…
По стране немедленно прокатилась обычная в таких случаях волна задержания подозреваемых… то там, то здесь. Часто и близко не похожих. Естественно ошибочных. Людей где по ориентировке арестовывали, где и сами приходили. Сумасшедшие. Проведя опознание, человека выпускали. Что нервировало всю вертикаль службы — от линейного постового, до генерал-лейтенанта, включая его помощников. Как волной, то горячей, то холодной. Уже и не реагировали на сигналы об очередном задержании. А вот из-за рубежа неожиданно одна за другой поступили вполне определённые донесения. Два из Турции, и несколько донесений из Лондона, включая оставшегося «за скобками» человека в британской Ми-6… Донесения кому нужно доставили, кому положено расшифровали, передали генерал-лейтенанту… Тот прочёл.
Из аналитического материала следовало: разыскиваемое лицо находится в Англии. Не в РФ, а за рубежом, в Англии.
Генерал-лейтенант Тибелис немедленно собрал своих основных помощников.
— Наконец-то! — потирая руки, воскликнул он, глядя в документ. — Хорошо, когда везде свои люди есть, очень хорошо! По линии МВД отбой. Дело передадим внешним службам. Вот она где ниточка, вот! — Радовался генерал. — В Англии, голубчик, вынырнул. В Англии!
— Отлично, товарищ генерал-лейтенант. Знакомые места. — В тон генералу кивнул головой Вадим Николаевич. — Если за ним нашей какой крыши нет, никуда не денется. Достанем. Не Березовский.
— Точно! Вычислим и… — Не отстал и полковник Олег Александрович Чадов. Хотя он лично считал, лучше бы дело сами довести до конца. Резонанс мог быть наверняка благостным, в смысле поощрения.
— Нет, я думаю, его к нам, голубчика, нужно доставить, в Россию. Тут и…
— Замочить. — Угадал Вадим Николаевич.
— Под суд отдать. — Строго осадил начальник отдела.
— И правильно. Мы гуманное государство. Демократическое. — Укоризненно глядя на своего товарища, тонко заключил полковник Чадов.
— Именно, — прихлопнул рукой по столу генерал, и добавил. — Хорошо, что всё хорошо кончается. Совещание закончено. Я на доклад.
Вопросы оставались, но было уже проще.
24
Люди, Народ, Страна, если б вы знали, как нудно и противно лежать в больнице… молодым, практически здоровым парням, к тому же баскетболистам, просто невыносимо, ужасно невыносимо. Так бы и сорвались, и полетели… Подумаешь, температура плавает, за какую-то там критическую отметку поднимается. И что? Она же на чуть-чуть поднимается, на самую малость, а врачам это похоже в радость. Лежите-лежите, говорят, ещё не выздоровели Как не выздоровели, шёпотом между собой возмущались Серёга с Валькой, громко не только возмущаться, разговаривать нельзя было, потому что в палату поместили ещё одного больного, сказали тяжёлого, не разговаривает пока… тоже с синяками, всего забинтованного, вот он и есть больной, указывал на него Валька, а мы не…
— И вы больные, — стояла на своём лечащая врач. — Больные-больные, пока вас не выписали. Боль-ные! — Заключила и прикрикнула. — Ле-жать, я сказала, лежать! — Скомандовала, как щенкам.
— А когда? — испуганно притихнув, в голос, обиженно шипели оскорблённые друзья.
— Когда температура в норме стабилизируется, и анализы… — Бодро информировала врач.
— Ооо! — обречённо выдыхали «братья» по больничной палате. — Ещё и анализы!! — и падали на подушки, понимая, спорить бесполезно.
Желание как можно быстрее покинуть больничную палату у друзей появилось не так давно, точнее сегодня, прямо с утра. Вчера ещё всё нравилось, сегодня нет. И вовсе не по причине плохого медицинского обслуживания, с этим всё было в порядке, и лежали бы себе парни, отдыхали, но… Их неожиданно посетила любовь! Да, любовь! Она самая. Причём, возвышенная. Первая! И не одна на двоих, а у каждого, у обоих. Одновременно и одномоментно. Хотя они — «нокаутированные» и ослеплённые, это распознали на следующий день. Практически бессонная ночь — после ухода гостей, они долго обменивались впечатлениями, привела к общему знаменателю, что Наташа лучшая в мире, а Светлана красивее всех звёзд. Да не в шоу-бизнесе, конечно, а на небе. Причём, у Наташи такие красивые глаза, такие!.. А у Светы тоже! А улыбка у Светланки, как и у Наташи!! И обе они такие милые, такие красивые, такие заботливые… Дальше эпитеты у парней заканчивались, потому что гасли в небесных и неподдельных эмоциях, заменялись блеском глаз и восклицательными знаками.
— А как она на меня посмотрела, Серёга, как посмотрела… Ты заметил, заметил?
— Ага! А Светланка… А я в пижаме… Ё моё! Я — раз так, сразу, и под одеяло. Спрятался. А она заметила. Как ты думаешь, она заметила, нет? Я опозорился!
— Я тоже! А улыбка у неё… Как я раньше не замечал?
— А я… вообще дурак был…
— Ооо!
— Даа!!
— Слушай, а когда они ещё придут, они не сказали?
— Кто? А, Наташа в смысле.
— И Светланка. Светик! Цветочек! Валька, а ничего, если я буду звать её Цветиком или Цветочком, а? Не смешно?
— Нет, конечно… Жаль, не успели договориться, врачиха выгнала. А я буду… Я буду…
— Цветик! Мой Цветик! Представляешь, я, кажется, люблю её!
— И я тоже! Увидел и всё. Сразу… Нет, со второго раза. В Макдоналдсе я тогда не разглядел, занят был, а она…
Парни так распалились в своих мечтах, что тотчас услышали резюме от своих соседей, как ведро холодной воды…
— Эй, вы, там, прессованные! Вы заглохните — нет? Ночь же! Достали уже своими пестиками-тычинками. Утром расскажете медсестре на процедурах про свою любовь, по уколу пропишет в мягкое место, до обеда забудете. Ишь, понимаешь, размечтались! А с твоей Наташей, парень, кстати, рифмуется только одно, запоминай: Наташа будет наша. И всё. И в рифму и складно. Понял? Ха-ха!
— Что-о! Ты что сказал? Ну-ка, повтори! — Сбрасывая одеяло, взревел Валька. — Я тебе сейчас…
И мог бы, потому что чувствовал себя даже не Геркулесом, обиженным монстром. Который города в американских фантастических блок-бастерах, как спички ломает. Валька тяжело шагнул к кровати карлика. Палата тотчас проснулась, даже тот, который «тяжёлый» зашевелился, проснулась и дежурная медсестра. Влетела…
— А ну-ка, ну-ка, тихо здесь! Тихо, я сказала! Кто это у нас так раскричался? Спать-спать! Что такое? Больницу разбудите. — Строгим голосом вскричала она, включая свет.
— А ничего особенного, сестричка, тут это… — начала было оправдываться тот, который «Наташа будет наша», но его перебил Серёга.
— Ему утку надо. Он чуть не обмочился. Ага! Всех разбудил.
— Утку? — Изумилась дежурная медсестра. — Что же вы так, милый мой, на кнопку бы нажали, я бы и пришла. Или так приспичило?
— Ага, приспичило ему, — громовым голосом, как ему казалось, прогрохотал Валька, на самом деле прошипел. — Я как раз хотел ему… горшком этим. — В своём воображении он достиг уже размеров всей комнаты, но медсестра помешала.
— Ну зачем же так. С каждым может случиться, — легко обходя Вальку, миролюбиво одёрнула медсестра, проходя к окну и выуживая из-под кровати судно. — Приподнимитесь, я подсуну…
— Да не надо мне никакого… утки вашей. Не хочу я, — резко отворачиваясь к стене, нервно вякнул больной. — Дурдом какой-то! Достали! Скорее бы выписаться отсюда.
Сестра в сердцах громыхнула металлической посудиной об пол, туда же отлетела и её вежливость.
Читать бесплатно другие книги:
