Малолетка Бадин Андрей

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru), 2014

Глава 1

В жаркий субботний день августа тысяча девятьсот девяносто девятого года во двор на Сретенке въехали обшарпанные «Жигули» первой модели.

В салоне сидели двое мужчин. За рулем был необычайной ширины атлет-качок. Рядом сидел худосочный лысый парень.

Амбала звали Алексей Коновалов, а безволосого Виктор Демин.

Одеты они были в джинсы с лейблами «Вранглер», но турецкого производства, корейские кроссовки «Адидас» и футболки с дешевого вещевого рынка. Причем на Демине футболка висела как на вешалке, а на Коновалове трещала по швам, подобно коже на барабане.

«Жигули», красуясь ржавыми дырами в крыльях, остановились у помойки.

Парни внимательно осмотрели двор и устремили свои взоры на детскую площадку, туда, где играли маленькие, сопливые мальчишки и девчонки.

— Вон она, — сказал Витек и протер свою лысую, загорелую голову грязным носовым платком.

— Точно она? — пробасил Леха, с недоверием взглянув на друга.

— Без сомнения. Вон и ее телохранитель сидит в тенечке на скамеечке. Он хилей тебя, так что ты его в два счета уделаешь.

— Слушай, Демин, может, бросим это дело?

— Нет, раз приехали, доведем до конца. Я, во всяком случае, от своего не отступлюсь, у меня выхода другого нет.

— Ну ладно, — пробубнил чудо-богатырь Леша, — куда ты, туда и я. Ты ведь без меня не справишься.

— Естественно.

Парни вынули из «бардачка» заранее приготовленные черные чулки с прорезями для рта и глаз и начали надевать их на головы. Демину чулок моментально налез на его скользкую, лоснящуюся от пота лысину, а вот Коновалову пришлось потрудиться: башка у него была большая, с густым ежиком коротко остриженных волос. С тонкими кожаными перчатками было еще сложнее. Демин надел их без труда, а Коновалов не мог напялить на руки. И это несмотря на то, что купил он самый большой размер.

— Надо было боксерские приобрести, — съязвил Витя и ухмыльнулся.

Наконец черная кожа плотно обтянула ладони Лехи и можно было приступать к делу. Алексей взялся за руль, и перчатки жалобно затрещали, предвещая скорый разрыв.

Алексей был хорошим, веселым парнем, и когда Витек попросил помочь взять в заложницы дочку одного очень богатого предпринимателя, он с радостью согласился.

Теперь они вдвоем, в масках, сидели в машине у дома богатея и готовились к захвату.

Главная трудность этого предприятия была в том, что за Катей — десятилетней дочерью миллионера Альфреда Репутатского — неотступно следовал вооруженный охранник. Он был атлетом, владел многими приемами рукопашного боя, а под мышкой у него висела кобура с пистолетом Макарова.

Друзья смотрели на его разбитые на тренировках по карате кулаки, на его короткую, под «бобрик», стрижку, на узкий лоб, тяжелые надбровные дуги и массивную, чуть выпяченную вперед нижнюю челюсть. Да, телохранитель лицом напоминал питекантропа, и даже в его переваливающейся с боку на бок матросской походке было что-то от гориллы. Разве что он не угугукал, не колотил кулаками в грудь и не скакал вприсядку вокруг песочницы. Но одет он был довольно прилично, не то что друзья в «Жигулях».

На нем был элегантный, в тысячу долларов, белый костюм, с лейблами от «Версаче» (а на самом деле польский), модные ботинки, белые носки и белая рубаха. Звали телохранителя Григорий Дуболомов, к дочери миллионщика он был приставлен охранным агентством «Крутые кулаки», в котором работал. Ему платили тысячу долларов за совсем не пыльную, спокойную работу — охрану маленькой Катеньки.

Сама Катя играла тут же, в песочнице, и гоняла большую радиоуправляемую модель танка по построенным для этой цели барханам.

Она была одета в красивые, но недорогие, небесного цвета джинсы, белую адидасовскую футболку, кроссовки и красную бейсболку. В руках у нее был пульт управления танком, и она лихо двигала джойстиками, заставляя игрушку утюжить искусственные препятствия.

Она в очередной раз повернула руль, и танк на полной скорости врезался пушкой в высокую пирамиду из песка. Песок обрушился на танк, завалив его полностью, но через мгновение он вынырнул с другой стороны, лихо развернулся, вскарабкался на покоренную вершину и остановился.

— Ааа!! — закричала в восторге Катя.

Несколько маленьких мальчишек и девчонок восхищенно наблюдали за маневрами игрушки, и им не терпелось тоже попробовать поуправлять ею. Но Катя пока не наигралась, и ребятишки безропотно ждали, когда она соблаговолит дать им прикоснуться к заветным рычажкам.

Итак, Кате Репутатской было полных десять лет, и она была веселая, добрая, сообразительная девочка. В школе она училась только на «отлично», то ли способная была, то ли богатый папа щедро платил учителям.

— А как же иначе, — хвастался он перед своими тоже не бедными друзьями. — Моя единственная дочь должна учиться только на «отлично».

На все, что касалось его имиджа преуспевающего бизнесмена, Альфред Репутатский денег не жалел, чего нельзя было сказать о Кате. На ее одежде, игрушках, питании он экономил как мог. Единственный раз он купил ей хорошую игрушку — танк, и то в комиссионке по сниженной цене.

Катя была крупнее своих сверстниц, более развитая и намного более озорная. Она была пацаном в юбке, ее привлекали не куклы, а игрушки вроде танков, самолетов и машин, и она любила играть в войну.

Она уже два года занималась в балетной студии, и во сне видела себя на сцене Большого театра, в лучах софитов. Ее походка была абсолютно балетная — с прямой спиной, вытянутой тоненькой шеей и разведенными в стороны ступнями. Она не шла, а плыла по улице, как лебедушка по водной глади, при ходьбе держала осанку и задирала нос кверху. Но высокомерной или надменной она не была, просто пижонила, показывая окружающим свою принадлежность к великому искусству. В зале она трудилась до седьмого пота, беспрекословно выполняла все указания балетмейстера, безропотно проглатывала окрики, понукания и замечания и была прилежной ученицей. Она хорошо танцевала, и из нее действительно могла вырасти первоклассная балерина.

У нее были милые, приятные черты лица: курносый нос, озорные карие глазки, тонкие, похожие на взмах птичьего крыла, брови и красивые, кокетливые губки. Да, милый ребенок Катя обещал вырасти в красивую, смазливую девицу. Она была худенькая, длинноногая, длиннорукая и длинношеяя, как все дети в этом возрасте, и когда надевала джинсы, футболку, кроссовки, когда закалывала в пучок свои русые волосы, то становилась похожа на пацана. Во дворе у нее было прозвище — Репа. Ее «крутого» папашу тоже звали Репа, но среди таких же, как он — «крутых».

Катя играла в песочнице, а Коновалов с Деминым напряженно следили за каждым ее движением.

— Приготовься, — сказал Леха, — как только телохранитель хоть на секунду отвернется, мы выскакиваем, подбегаем и вырубаем его на месте. Вернее, я его выключаю, а ты хватай девчонку и волоки в машину.

Томительное ожидание длилось несколько минут, а охранник Дуболомов сидел на лавке и тупо смотрел на Катю. Коновалову казалось, что он даже не мигает.

Вдруг на нижней ветке дерева, прямо над скамейкой, пронзительно каркнула чем-то рассерженная ворона, и большой шматок зеленого, зловонного помета плюхнулся на плечо белоснежного пиджака охранника. Видимо, птица склевала что-то недоброкачественное на соседней помойке.

Гриня вздрогнул от неожиданности, перевел взгляд на какашку, затем вверх — на ворону, и его глаза вдруг начали наливаться кровью. Он открыл рот и хотел гаркнуть что-то матерное, но ворона вновь задрала хвост, поднатужилась и у нее из задней части опять выбрызнулась струя мерзких испражнений. Гриня едва успел закрыть рот. Взбешенный телохранитель покраснел как сваренный рак и вскочил со скамейки. Удовлетворенная своей меткостью птица довольно каркнула, расправила крылья, подпрыгнула и полетела по двору.

Ворона присела на козырек подъезда близстоящего дома. Гриня заревел как тигр, схватил обломок кирпича и ринулся в атаку. На бегу он размахнулся и что было силы метнул камень в птицу, но попал не в нее, а в окно квартиры на втором этаже. Стекло со звоном рухнуло в палисадник, а кирпич упал на кухонный стол, где обедала престарелая чета. Он разбил дешевый чайный сервиз. Старики испугались, от неожиданности повскакивали со своих мест и бросились к окну. Когда же во дворе они увидели рослого детину, злобно размахивающего ручищами, то решили стерпеть, в перебранку с ним не вступать.

Дуболомов немного остыл от первого приступа ярости и решил больше кирпичи по двору не швырять. Он достал носовой платок и стал аккуратно стирать им помет со своего пиджака. Катенька и другие дети всплеска его злости не заметили и продолжали играть на песочной площадке.

— Пора, — прошептал Коновалов, и они вдвоем молниеносно открыли двери и кинулись вон из машины.

Леха рванулся к застывшему у подъезда телохранителю, а Витек к дочери миллионера.

Дуболомов не заметил их атаки и продолжал размазывать какашку по белой ткани костюма. Коновалов тихо приблизился к нему и остановился сзади, готовясь к нападению. Гриня стоял спиной к песочнице и не видел, как Демин подбежал к Катеньке, обхватил ее рукой за талию, приподнял и аккуратно понес к машине. При этом пульт управления танком выпал из ее пальцев.

— Ой, вы чего? — сказала девочка, напуганная видом черной зловещей маски. — Я свою игрушку забыла.

Обескураженный Витек остановился, обернулся и осмотрел детскую площадку. Детишки, обрадованные исчезновением хозяйки танка, выстроились в очередь и быстренько рассчитались на первый, второй, третий… чтобы решить, кто под каким номером будет управлять машиной.

— Ладно, — пробубнил Витек, — пусть дети играют, мы тебе новый купим. — Он повернулся и кинулся к своей развалюхе.

— Ну тогда несите, — согласилась Катя и для удобства схватилась руками за плечо Витька.

Дуболомов стоял не шелохнувшись и все тер пятно на пиджаке, а Коновалов притаился за его спиной. Он все время оборачивался и поглядывал на действия Демина. Он видел, как тот схватил Катеньку в охапку и понес, видел, как они остановились и о чем-то разговорились. Леха нервничал, мысленно поторапливал друга и надеялся, что захват пройдет без драки и кровопролития. Ему очень не хотелось ввязываться в бой с тренированным охранником, к тому же вооруженным пистолетом. Но события, как всегда, развиваются по закону подлости, и этот раз не был исключением.

Не успел Демин добежать до «Жигулей», как охранник невзначай повернул голову и бросил мимолетный, тусклый взгляд на песочницу. Он хотел убедиться — на месте ли Катенька, но, не обнаружив ее, забеспокоился. Он резко обернулся и уткнулся носом в черную маску Коновалова.

От неожиданности он вскрикнул, вскинул руки и выронил испачканный пометом носовой платок.

Коновалов не боялся драться, но он был миролюбивым человеком.

— Стой и не двигайся, — гаркнул он охраннику, — и останешься цел.

Тот на мгновение опешил, но, увидев бегущего к машине парня в черной маске с Катей под мышкой, понял — это захват. Он представил себе, что с ним сделает его босс, когда узнает, что он струсил и не защитил клиентку их фирмы.

Подумав долю секунды и не увидев в руках у широкоплечего никакого оружия, Гриша решил драться. Он сделал шаг назад, расстегнул пуговицу пиджака, отдернул полу и быстро запихнул руку себе под мышку. Как только пальцы дотронулись до рукоятки «макарова», он с облегчением выдохнул и почувствовал себя спокойней. Он видел, что противник не вооружен и у него в руках нет ни ножа, ни пистолета, ни даже палки. Гриня ведь не знал, что Леха Коновалов сам был смертельным оружием.

Алексей десять лет служил в отряде особого назначения «Гром» Главного разведывательного управления при Генеральном штабе СССР и имел большой опыт разведывательных и диверсионных операций. Он мог без оружия, голыми руками, разделаться с тремя вооруженными, тренированными бойцами спецотряда. Правда, это было давно, десять лет назад, а за этот срок много воды утекло. Но Леха кое-что еще помнил и не испугался одного заплывшего жиром и раздутого от анаболиков горилловидного охранника.

Гриня выхватил пистолет, передернул затвор и одним движением пальца снял его с предохранителя. Алексей Коновалов стоял в метре от него и с улыбкой наблюдал за его расторопными действиями. Дуболомов сам себе казался великолепным, и как только готовый к стрельбе «макаров» отяжелил ладонь, он расставил ноги, схватился за оружие обеими руками и, как супермен в крутых американских боевиках, выставил его вперед.

— Лежать, руки за голову! — взвизгнул он и направил ствол в лоб террористу.

Алексей сделал шаг влево, стремительно размахнулся и резко ударил по его руке. Левая кисть саданула по запястью Дуболомова сверху, а правая снизу, пистолет вылетел из хрустнувших пальцев, описал в воздухе дугу и шлепнулся прямо в ладони Коновалова.

Леха сделал шаг назад, повертел в пальцах «пушку», затем точным броском зашвырнул ее в стоящий неподалеку мусорный контейнер.

Когда до охранника дошло, что его пистолет теперь лежит в мусорной куче вместе с арбузными корками, картофельной кожурой и мятыми молочными пакетами, его охватила ярость. Он заревел и своим увесистым, размером с помойное ведро, кулаком наметился садануть Алексея в челюсть. Леха отклонил голову, и удар просвистел мимо. Телохранитель по инерции завалился вперед, а Коновалов сделал ему подножку. Приемчик получился великолепный, Гриня споткнулся, рыбкой полетел к помойке и с лету ударился головой в пустой ящик для пищевых отходов. Грохот этого удара, как боксерский гонг, возвестил о безоговорочной, досрочной победе Алексея Коновалова, так как массивный Дуболомов распластался возле мусорки и не подавал признаков жизни. Но Леха этим не удовлетворился. Он подошел к охраннику, одной рукой схватил за шиворот, другой — между ног, нащупал в штанах маленькие, мягенькие яички и сильно сжал их. Дуболомов вскрикнул и пришел в себя. Леха легко приподнял его стокилограммовое тело и воткнул в помойный ящик головой вниз. Теперь телохранитель и его пистолет были в одном вместе — среди тухлых помидоров, порченой рыбы и гнилого мяса. Ноги Дуболомова в белых брюках и белых ботинках торчали из помойки как флаги о капитуляции.

Коновалов кинулся к машине, открыл дверцу и сел за руль. Виктор и Катя уже расположились на заднем сиденье и нервно смотрели по сторонам.

— Ты чего так долго с этим хреном возился? — спросил Демин.

— У него член три сантиметра, не сразу нащупаешь, — ответил Леха и нажал на газ.

Ржавые «Жигули» дернулись, проехали пять метров и остановились.

— Черт возьми, мотор заглох, — рявкнул Коновалов и начал судорожно поворачивать ключ зажигания.

— Быстрее, а то охранник уже в себя пришел и из помойки вылезает.

— Успеем, — прорычал в ответ Леха.

— Он сейчас очухается, найдет свой пистолет и начнет палить, — занервничал Витя.

— Вот здорово, мы попадем в криминальную хронику сегодняшнего дня. Нас по телеку покажут, — обрадовалась Катя.

— Наши изрешеченные пулями трупы по телеку покажут, — запсиховал Демин. — Мало ты ему Леха врезал, он уже очнулся.

— Да я его вообще не бил, только в ящик воткнул.

— Слабо воткнул.

Тем временем Дуболомов пришел в себя и с огромным трудом попытался выкарабкаться из зловонной, смердящей помойки. Вдобавок ко всему помойку давно не убирали, видимо, дворник запил, и на дне, в протухшей, запревшей, чавкаюшей жиже завелись жирные белые опарыши. Они облепили его физиономию. Более гнусного возмездия за нерасторопность охранник получить не мог.

Григорий кое-как перевернулся в контейнере и наконец встал на ноги. Его некогда белый костюм намок и превратился в серо-буро-малиновый. Арбузная кожура и семечки прилипли к нему, и теперь бравый секьюрити стал похож на жалкого бомжа.

Гриня высунулся из ящика и сразу увидел «Жигули» ярко-желтого, как в народе говорят, поносного цвета. Захватчики были уже в кабине, а Катя сидела на заднем сиденье, смотрела на него и безудержно смеялась.

Дуболомов сразу понял, что у развалюхи заглох мотор и террористы не могут уехать с места преступления. У Григория появился шанс расквитаться с ними.

Голыми руками он сражаться не хотел, так как помнил точные, резкие, профессиональные движения широкоплечего, и решил для начала отыскать в дерьме свой пистолет.

Гриня был высокомерным и брезгливым, знал себе цену, но в теперешней ситуации он позабыл про свои привычки, быстро присел и запихнул руки по локоть в зловонную кашу.

— Он пистолет ищет, — запричитал Демин. — Сейчас найдет и откроет огонь.

— Не откроет, — успокоил его Коновалов. Сам Леха лихорадочно вращал ключ в замке зажигания, давил то на газ, то на сцепление, а мотор урчал, но не заводился.

— Здорово! — выпалила неизвестно чем обрадованная Катенька.

— А ты-то чего радуешься? — рявкнул на нее Демин, — из-за тебя все.

— Как же, из-за меня, из-за вашей дерьмовой автомашины, — парировала девочка, — она же не заводится. Была бы у вас иномарка, давно бы уехали. Тоже мне террористы. У моего папы несколько «Мерседесов», «БМВ», «Вольво» и джипов и все прекрасно заводятся.

— Сиди и молчи, — гаркнул Витек. Катя замолчала и обиженно уставилась в окно.

В который раз Леха поворачивал ключ, но списанный в утиль, а затем отреставрированный мотор работать не хотел.

Дуболомов от усердия даже встал на колени и на четвереньках ползал среди отбросов. Вдруг его пальцы наткнулись на долгожданный металл, он радостно вскрикнул и вынул из жижи свой испачканный, многострадальный «макаров». Гриня хотел встать на ноги, но в этот момент кто-то из жильцов вывалил ему на голову помойное ведро с отходами, не зная, что в мусорном контейнере находится приличный человек в дорогом костюме.

Разгневанный Гриня высунулся из мусорки. Жилец кинулся наутек.

Дуболомов стряхнул с себя рыбью чешую и арбузные корки. В Москве стояла жара и был в разгаре арбузный сезон.

Коновалов видел, как охранник вылезает из контейнера, и что было силы повернул ключ в замке зажигания. Мотор на секунду взревел, а потом опять заглох.

— Чертова развалюха, да заводись же ты, — прорычал он и снова повернул ключ. На этот раз зажигание сработало безотказно, мотор затарахтел всеми своими цилиндрами, поднатужился всеми своими шестидесятью лошадиными силами, и «жигуленок» рванулся с места.

— Наконец-то, — облегченно выпалил Витек.

— Поехали, — хитро улыбнулась Катя.

Было видно, что приключение ей нравится. Она все время находилась дома, в московской квартире или на даче, в обществе угрюмого, молчаливого Дуболомова, или играла во дворе с не интересными ей сопливыми пацанятами. Большего отец ей не позволял. А тут вдруг такое рискованное путешествие с террористами!

Григорий вылез из ящика, поднял пистолет, прицелился в уезжающие «Жигули» и нажал на курок. Вместо выстрела из ствола вылезла жирная мокрица и шлепнулась на асфальт. Дуболомов несколько раз сильно махнул рукой и вытряхнул из пистолета воду, грязь и всякую живность. После этого он снова прицелился и нажал на крючок.

Грохот выстрела спугнул отдыхавшую на дереве все ту же ворону, и она от страха навалила целую кучу свежего помета. К счастью, Дуболомов находился в другом конце двора — у помойки, и эта блямба ему не досталась.

Пуля пробила лобовое стекло легковушки, влетела в салон и чуть не ранила Демина.

— Ложись, — рявкнул Коновалов и пригнулся за рулем. Витек схватил обеими руками Катю, стянул ее с сиденья и затолкал в промежуток между ними. После этого он навалился на нее всем телом и замер в такой позе.

Алексей на полной скорости понесся по двору. «Жигуленок» с визгом шин об асфальт вылетел на проезжую часть Сретенки и юзом развернулся.

Дуболомов бросился в погоню. Он бежал за уносящейся машиной и на бегу стрелял по ее колесам. До него не доходило, что пули могут ранить или убить Катю.

К счастью, в салон больше не залетела ни одна, но пассажиры все равно лежали на сиденьях, и только Коновалов, приподняв голову, следил за дорогой.

Григорий понял, что этот раунд он проиграл, но сдаваться не собирался. Он быстро достал мини-рацию и связался с братвой. Их офисом был большой, фешенебельный спортивный зал, где постоянно дежурила бригада из пяти человек и бойцы под руководством опытных наставников качали мускулы и тренировались. Это был частный зал и принадлежал он Герману Розовощекову — главарю бандитов и директору охранного агентства «Крутые кулаки».

— Это Дуб, — крикнул Гриня, когда услышал голос бригадира. — Мою подопечную захватили двое в масках. Меня чуть не убили. Угрожали автоматами, стреляли, но я дрался, сколько хватило сил. Мне нужна подмога, вышли братву.

«Фирма» под названием «Крутые кулаки» обеспечивала охрану квартиры миллионера, загородного дома, офиса, многочисленных автомагазинов и дочери Кати. Теперь двое захватчиков в масках стали помехой в их праведной работе и фактически объявили войну влиятельной бандитской группировке.

Дуболомов пробежал еще несколько десятков шагов и очутился на улице. Впереди, в ста метрах от него, виднелся задок желтых «Жигулей». Они быстро уходили по трассе. Гриня, не долго думая, выскочил на проезжую часть и расставил в стороны свои длиннющие, огромные ручищи, желая остановить машину.

Когда водитель такси увидел высокого, обезьяноподобного человека в сильно испачканном костюме, то он решил не притормаживать.

«Все равно у бомжа денег нет и платить ему за такси нечем», — подумал шеф, но ему все-таки пришлось остановиться. Дело в том, что он не мог объехать Гриню на узкой полосе.

Водитель нажал на тормоза, «Волга» пошла юзом, сбросила скорость, и ее бампер замер в нескольких сантиметрах от коленей Дуболомова.

Телохранитель рванулся к водительской двери, распахнул ее так, что чуть не сломал, запустил свою огромную, пахнущую помойкой руку в салон и схватил за шиворот испуганного таксиста. Тот и слова промямлить не успел, как оказался на асфальте, рядом со своим авто. Гриня запрыгнул в кабину, нажал на газ и сломя голову помчался в погоню.

— Он нас на такси преследует, — сообщил Демин, когда поднялся с сиденья.

— Вижу, не слепой, — процедил Коновалов.

Катенька вылезла из щели, в которую ее, спасая от пуль, затолкал Демин, и визгливо пожаловалась:

— Поаккуратней можно, а то вы на меня навалились, кепочка упала и помялась. — Она подняла, отряхнула и расправила свою бейсболку.

— Скажи спасибо, что тебя не пристрелил твой же телохранитель, — ехидно ответил Витя.

— Он не в меня стрелял, а в вас.

— А мог попасть в тебя, — добавил Леха.

Гриня несся по прямой, не замечая ни светофоров, ни машин. Он на полной скорости врезался бампером в едущий впереди «Москвич» и выпихнул его с дороги. Тот стал вращаться на шоссе, как волчок, затем вылетел на встречную полосу, чуть не столкнулся с грузовиком и, пролетев тротуар, остановился на обочине.

Гриня настигал «Жигули», и вот-вот его бампер готов был ударить в их задок, но не тут-то было. Леха следил в стекло заднего вида за приближением охранника и наконец придумал, как оторваться от его назойливого преследования.

Гриня обошел последнюю машину на шоссе, и теперь между «Волгой» и развалюхой Коновалова было расстояние в каких-нибудь пять метров. Дуб нажал на газ, прибавив скорости, и «Волга» с ходу врезалась в задний бампер «Жигулей». От этого удара малолитражка пошла юзом, но Леха сманеврировал, еле-еле удержал ее на дороге и избежал аварии.

— Ах ты гад, — пробасил он и вдавил педаль газа в пол. Видавший виды «жигуленок» поднатужился и начал медленно разгоняться. При этом его мотор заревел, как у тяжелого бомбардировщика. От такого стресса у «Жигулей» пробило прокладку головки блока двигателя, и вода начала поступать в камеру сгорания. Моментально из ревущей выхлопной трубы повалил белый пар, и создалось такое впечатление, что машина загорелась. Она быстро окуталась дымом, и ее не стало видно в густых клубах. Дуболомову пришлось резко сбросить скорость, чтобы проехать опасное место. Он влетел в это облако, пар наполнил кабину его «Волги». Дуб закашлялся, потерял ориентацию, резко надавил на тормоз, и «Волга», пролетев двадцать метров, встала. Он выскочил из машины и, выставив перед собой руки с растопыренными пальцами, кинулся вперед, к свежему воздуху. Постороннему наблюдателю могло показаться, что он слепой. Он шел не дыша, с закрытыми глазами и не заметил, что бетонный столб «вырос» на его пути. Левая рука прошла левее его, правая — правее, а вот лоб Дуболомова попал в самый центр. Удар был неожиданный и сокрушительный, послышался глухой треск, но что треснуло — лоб или столб — было непонятно. Яркие искры полетели из Грининых глаз, и на мгновение ему показалось, что начался салют в честь Дня Победы. Перед глазами поплыло, он мотнул своей большой, топорно вырубленной головой, обхватил столб и осел по нему на асфальт.

— Оторвались, — радостно гаркнул Демин, — его «Волга» из дымового облака не выезжала.

— Черта с два оторвались, — расстроил его Леха, — движку конец, километр проковыляем и баста — встанем.

— А что делать? — Витек уставился на друга своими голубыми, наивными, как у младенца, глазами.

— Машину надо бросать и до квартиры добираться пешком.

— Так это же далеко?

— Ничего, на метро доедем.

— Можно и на такси, — встряла слушающая разговор Катя. — Можно и частника поймать, и лучше на иномарке, тогда точно доедем.

Парни, услышав ее не лишенную здравого смысла речь, замолчали, замялись и поникли, как цветы в прокуренном помещении. Дело в том, что у них не было денег ни копейки. Для того чтобы заправить «Жигули» бензином, Витек продал на барахолке свои часы, продал задарма, за ничто.

— Ну что, поедем на такси? — прищурилась Катя и с ухмылкой посмотрела на террористов. Она видела только их глаза в прорезях черных масок, приплюснутые широкие носы, выпирающие из-под плотной ткани, и искаженные гримасой озабоченности рты.

— Мы, наверное, на метро поедем, — ответил Леха и уставился на дорогу.

— А вы и в метро в масках поедете? — не унималась дотошная девочка.

— Маски в метро снимем, — сказал Коновалов. Он посмотрел в зеркало заднего вида на дорогу и, убедившись, что погони нет, сбросил скорость.

Они ехали по Садовому кольцу в направлении Измайлова, где на Сиреневом бульваре у Коновалова была однокомнатная квартира. Мотор развалюхи продолжал дымить, начал стучать и готов был вот-вот загнуться. Белый дымовой шлейф, оставляемый машиной, привлек внимание гаишников, и вслед им устремился милицейский «Форд». С включенной сиреной служители закона обогнали развалюху и в мегафон приказали остановиться.

— Что будем делать? — спросил взволнованный Коновалов.

— Сдаваться, — сник Витек и хотел уже снять черную маску, но друг его остановил:

— Не надо, а то они наши лица увидят.

— Так что же, в масках будем сидеть?

— Да, в масках.

— А если они ваши права будут проверять и документы на машину? — удивилась Катя.

— А у нас нет ни прав, ни документов, — ответил Леха. — Мы эту машину на помойке нашли, немного подреставрировали и всего один раз на ней выехали. Мы ее собирались после захвата бросить в каком-нибудь дворе.

— И пересесть в крутую иномарку, — продолжила мысль девочка.

Парни подавленно посмотрели на нее, и Коновалов ответил:

— Нет у нас никакой иномарки, ни крутой, ни всмятку.

— А автоматы или, на крайний случай, пистолеты с глушителями у вас есть? Чем вы от ментов отстреливаться будете?

— Нет у нас ни пистолетов, ни автоматов, — понурив голову, ответил Демин, — и мы отстреливаться не будем, мы будем сдаваться.

— Жаль, — скривила губки Катя. — Я думала, вы настоящие террористы, а вы… — Она посмотрела в окно на подходящего к машине гаишника и заскучала.

— Мы горе-террористы, — добавил Алексей и тяжело вздохнул.

Полный, бочкообразный, с животом, похожим на бурдюк, лейтенант ГАИ приблизился к «Жигулям» и отдал честь:

— Лейтенант Подковыркин. Предъявите ваши док… — как только он увидел за рулем здоровенного, широченного мужичину в черной маске, то сразу потерял дар речи.

Алексей сидел не шелохнувшись, держал руки на руле и внимательно следил за каждым движением милиционера.

Первой же мыслью, возникшей в усталом после ночного дежурства мозгу лейтенанта было: — «Негр за рулем». — Но, присмотревшись, он понял, что это не черная негритянская кожа, а чулок на голове водителя. Второй его мыслью было: — «Киллеры! И надо валить отсюда, пока цел». — Но, не заметив в движениях пассажиров агрессии, Подковыркин решил выполнить свой служебный долг — попросить у водителя права.

— Ваши права, пожалуйста, — выдавил он, будто не замечая, что тот в маске.

— А у меня нет водительских прав, — медленно произнес Коновалов и посмотрел гаишнику прямо в глаза. От этого взгляда у лейтенанта мурашки побежали по спине, но он пересилил свой страх и повторил:

— Права и документы на машину, пожалуйста.

— Нет ни прав, ни документов, — спокойно ответил Леха и продолжал сидеть за рулем без движений — как мумия.

— Выйдите из машины, — вежливо попросил инспектор ГАИ.

— Не выйду, — ответил Леха.

Подковыркин начал медленно отходить от «Жигулей». При этом его рука потянулась к автомату, висевшему у него на плече. Второй служитель закона в звании капитана, заметив подготовительные действия партнера, не долго думая, вскинул «калашников» и кинулся к развалюхе.

— Выйти из машины, руки на капот, — истерично завизжал он, а руки его затряслись так, будто он сжимал отбойный молоток.

Осмелевший лейтенант направил ствол в окно и рявкнул:

— Всем выйти!

— Что будем делать? — дрожащим голосом спросил Витя.

— Выходить, — пробубнил Коновалов, — больше ничего не остается. — Медленно, чтобы не спровоцировать гаишников к стрельбе, он открыл дверцу, поднял руки вверх и начал боком вылезать из кабины.

Демин же дверь открыл резко, быстро выскочил и так же быстро положил руки на крышу автомобиля. Катенька спокойно вылезла из салона, захлопнула дверь и оперлась о нее спиной.

— Документы, — завизжал Подковыркин.

— Нету документов, — спокойно ответил Коновалов.

— Паспорт?

— Нету паспорта.

— Почему в масках?

— Замерзли, — ухмыльнулся Леха.

— Снять маски, — приказал лейтенант, на что услышал категоричный отказ.

— Почему не снимете?

— Простудимся, — брякнул Демин.

— А почему девочка не в маске? — задал второй дурацкий вопрос Подковыркин.

— Она закаленная.

Та стояла, опершись спиной о дверь, и спокойно рассматривала гаишников и наведенные ей в лицо автоматы. Она не проявляла ни малейших признаков беспокойства и, как показалось Алексею, не собиралась воспользоваться предоставленной ей возможностью и бежать. Происходящие с нею события были для нее забавной игрой.

— Ты кто такая, девочка? — спросил ее лейтенант.

— Я — закаленная, — ответила Катя и надменно посмотрела на Подковыркина.

— Так, — промямлил тот, — сейчас я вызову наряд муниципальной милиции, и их отвезут в участок для выяснения личностей. — Он поднес рацию к губам, но воспользоваться ею не успел, так как металлический прут опустился ему на голову, и он мгновенно потерял сознание. От этого сильнейшего удара его фуражка отлетела на пять метров, голова дернулась, лейтенант обмяк и плюхнулся на дорогу. Второй гаишник успел обернуться, но получил сначала палкой по коленям, отчего согнулся в три погибели, а потом прутом по затылку. Он вздрогнул, выронил автомат и повалился на дорогу, как мешок. Лейтенант и капитан лежали рядом, а вокруг них на асфальте расползались две кровяные лужи.

Увидев их, Катя вскрикнула, от страха зажала рот и в ужасе взглянула на Коновалова. Тот весь напрягся, сжал кулаки и приготовился к отражению атаки.

Гриня Дуболомов сидел возле столба пять минут, сидел не двигаясь, пока его не оторвали от него братки.

— Ты чего к нему прилип? — съязвил бригадир Фома, — подумал, что это твоя баба?

— Меня машина террористов сшибла, и я, пролетев по воздуху двадцать метров, ударился об этот столб. Вот и шишка на лбу имеется. Он показал синяк и потер его широкой мозолистой ладонью.

— Столб мягкий попался, — усмехнулся приехавший с Фомой боец по кличке Газила.

Это прозвище ему дали неспроста — из-за его хамской привычки постоянно попукивать. Он это делал везде и без зазрения совести. Он мог за столом, во время званого обеда пустить шептуна в присутствии дам и друзей. Но самое неприятное было ехать с ним в машине. Он пукал и от этого веселился. Главарь банды хотел его за эти выходки сослать в Германию, мол, там ему и место, но потом передумал — еще здесь пригодится. А так Газила был верным другом и проверенным в делах бойцом.

Фома взял с собой и великого каратиста Клеща. Он был высокого роста, здоровенный бугай и очень тренированный, знал восточные единоборства. Он садился во все шпагаты и мог кулаком расколоть три белых кирпича, положенные один на другой. Даже Дуб колол только два.

У Клеща от постоянных ударных тренировок пальцы и кисти рук были сильно деформированы, не разгибались и находились в скрюченном положении. Несведущие люди думали, что в детстве он перенес полиомиелит, и сильно ему соболезновали, но на самом деле он колол пальцами доски, кулаками — кирпичи и черепицу, а локтями — бревна и бордюрные камни. «Крутой ци-гун» — звали его друзья. Даже лицо у него было выносливое. Босс собственноручно раскалывал о его голову бутылки, доски, а порой и кирпичи, и Клещ выдерживал все.

— Садись в машину, поедем искать твоих террористов, — ухмыльнулся Фома, и все залезли в новенький, только с конвейера джип «Линкольн Навигатор». Фома надавил на газ, и внедорожник полетел по трассе.

— Чем это от тебя так воняет? — спросил он, — не продохнуть.

— На меня вывалили помойный контейнер с мусором. Террористы за ним спрятались, когда я в них стрелял, а когда патроны кончились, я стал обойму перезаряжать, и один из них поднял контейнер и в меня метнул. Я увернулся, но мусор вывалился и запачкал костюм.

— Это каким же надо быть сильным, чтобы мусорный ящик в тебя кинуть? — скептически произнес бригадир. Чувствовалось, что он не очень-то доверяет россказням частенько привирающего Дуболомова.

По правде говоря, Фома думал, что дочка Репутатского сбежала от Грини и опять поехала к матери в психиатрическую больницу. Такие выходки у нее уже были, но, слава богу, ее ловили на полпути.

— Их было двое, и оба в черных масках. Один настолько здоровенный, я таких качков в жизни не видел, — продолжил Дуб свой «правдивый» рассказ. — Он мне как даст в челюсть, я аж пошатнулся, но на ногах устоял. Я тогда размахиваюсь и как его садану ногой в грудь, а он даже не согнулся. Тогда я ему кулаком в нос, а он увернулся и мне как даст локтем в лоб — я и упал.

— Прямо на столб, — засмеялся Газила и громко пукнул. Зловонное облако поползло по салону, а братки зажали носы пальцами и начали спешно опускать стекла, чтобы вдохнуть глоток свежего воздуха.

«Навигатор» маневрировал среди многочисленных машин и несся по Садовому кольцу.

— Вон они! — гаркнул Гриня, и все увидели желтые «Жигули» рядом с «Фордом» гаишников. — Этот здоровенный — террорист, — Гриня ткнул грязным пальцем в его направлении.

— Ни фига себе бульдозер, — вырвалось у Клеща, — его кувалдой не возьмешь.

— И девчонка с ними, — добавил Газила.

— И два мента, — Фома притормозил и перестроился в крайний правый ряд для того, чтобы подъехать к гаишникам.

— Действуем неожиданно и быстро, — приказным тоном начал он, а братки напряглись, жадно вслушиваясь в каждое слово бригадира. Шутки шутками, а дисциплина у «крутых кулаков» была железная. — Газила и Клещ убирают ментов, потом битюка, а я и Дуб хватаем девчонку. Если эти черномасочники дернутся, то перестреляем их.