Трибуналу не подлежит Бадин Андрей
— Не доверяешь сослуживцам?
— Доверяй, но проверяй, — хмыкнул Гращенко.
Через пять минут пришел Говоров, снова закрыл дверь на ключ, прошел к столу и плюхнулся на стул. Увидел налитую до краев аппетитную рюмочку коньяку и с улыбкой взглянул на шефа.
— Выдыхается, кислорода набирается, — усмехнулся тот и взял свою.
Они чокнулись, выпили, посмаковали аромат, закусили яблочком и развалились в сладостной ватной вялости. Крепкий дорогой «Кельт» начал действовать.
— Напиться бы до чертиков, но нельзя, — Семенов сладко потянулся. — Дела ждут. — Он вопросительно взглянул на сослуживца.
Тот вынул из нагрудного кармана дискету и передал ее шефу. Петрович взял ее и кинул на столик у компьютера. Потом посмотрел на коньячные рюмочки, на шкаф, за дверцей которого пряталась сокровенная бутылочка, но все же пересилил себя и встал. Сев за давно работающий в режиме ожидания компьютер, сунул дискету в дисковод и нажал на клавиши. Экран замерцал приятным голубым светом. Семенов открыл файлы, скопировал их на жесткий диск и стал изучать.
За час прочитал все, но ничего особенного для себя не узнал. Это было обыкновенное уголовное дело об убийстве трех человек. Их нашли в лесу недалеко от карьера — обгоревших, с испорченным огнем оружием и небольшим чемоданом со сгоревшими фальшивыми долларами.
«Хотели получить деньги, а им всучили фальшивку, — констатировал Семенов. — За какой товар они их получили? Что продали? И за что их убили? Почему?»
Вопросов было больше, чем ответов. А Семенов не любил бездумно рыться в бумажках и поэтому решил сам отправиться на место преступления. Рассмотреть его воочию, а не на фотографиях или кадрах видеосъемки. Подышать воздухом места преступления, уловить малейшие нюансы недавно происшедшего кровавого, огненного события.
Петрович решил обязательно побывать там, так как был на всех местах преступлений всех дел, которыми когда-либо занимался. Без этого он не мыслил расследования и тем более его удачного разрешения. Он был немного мистиком и верил в то, что там, на месте кровавой бойни, всегда остается некий неуловимый информационный след. Интеллектуальный, эмоциональный, не важно какой, некая магическая аура, потусторонняя мыслеформа, и именно ее он попытается уловить, но не сознанием, а своим подсознанием.
Он всегда изучал места трагедий, ставил себя на место убийцы, затем жертвы, пробовал восстановить в своем воображении картину преступления, пытался разгадать мотивы, анализировал как осознанное, так и неосознанное восприятие своего пребывания там и делал выводы. Порой ортодоксальные, но всегда верные.
На служебной «Волге» Петр Петрович примчался на берег карьера. Приехал не один, а со своим замом и другом Максом Говоровым. Взял его скорее для компании, но посвящать капитана в тонкости расследования пока не собирался.
Они остановили машину у самого обрыва, вышли и взглянули на залитый ласковым солнцем огромный Люберецкий карьер. Чаша его покоилась в низине и с берега казалась необъятной.
На улице стоял жаркий летний день, на пляже было много отдыхающих. Люди купались, пили пиво и напитки покрепче, жарили шашлыки, отдыхали и не обращали никакого внимания на двоих мужчин у черной «Волги» на склоне обрыва.
— Ты знаешь, где это место? — спросил полковник и вынул из папки фотографии. Максим посмотрел схему и определил:
— Наверное, вон там, — указал на отвесный берег примерно в километре от того откоса, где они стояли. — Видите, на деревьях желтые ленты оцепления.
— Поехали. — Семенов снова сел в машину и завел двигатель. Через десять минут они уткнулись бампером в желтую ленту с буквами «стоп», натянутую между соснами.
— Здесь, — констатировал Говоров и вышел.
Перед оперативниками было то самое место, где неделю назад был найден джип с трупами. Следственная бригада областного убойного отдела обследовала его, изучила окрестности, собрала вещдоки и положила дело на полку. Классифицировали его как очередную бандитскую разборку между многочисленными люберецкими группировками. Но когда родственники троих без вести пропавших офицеров подмосковной воинской ракетной части подали в милицию заявления, вспомнили о трех трупах в джипе и провели идентификацию. По коронкам на зубах определили, что убитые и есть те самые вояки. Тогда дело перевели в Москву и им занялся майор Гращенко из МУРа. Его курировали следователи ФСБ и военной прокуратуры.
— Федя Гращенко тут был? — спросил полковник.
— Не был. Я спрашивал.
— Чего же он, не нашел времени?
— Зачем? Здесь местные менты все облазили и документы нам прислали. Чего тут копаться через неделю-то? А Федя занят — киллеров ловит. Еще одного депутата убили, он и расследует.
— Слава богу, не мы. — Семенов поморщился. — Я их терпеть не могу. Ты только подумай, приняли на днях закон о мате — мол, штрафы за мат и все такое, а сами с трибуны Госдумы матерятся. И это перед объективами телекамер. И как потом от народа добиться уважения этих законов, их выполнения?! Фарс, да и только. Я бы с них в первую очередь снял депутатскую неприкосновенность, а потом всех до одного заставил опубликовать декларации о доходах. И после этого их можно в тюрьмы отправлять. Всех до одного. Им туда и дорога.
— Это точно, оборзели «избранники народа».
— Ну ладно, давай к делу, а то солнце скоро сядет. — Полковник раскрыл папку с распечатанным на принтере делом и стал читать описание места преступления.
Они обследовали участок лесной дороги, место взрыва и поляну на берегу. В деле были фотографии автомобильных покрышек на земле, но у себя под ногами Семенов их не обнаружил.
— За неделю все следы исчезли. Наверное, немало машин проехало, — сказал Говоров.
— Ясен хрен. — Полковник взглянул на начинающий розоветь горизонт. За поисками они не заметили, что прошло два часа.
— Надо взять ноутбук, — решил Петрович и полез в «Волгу». Вынул портативный компьютер, включил его и открыл файл видеозаписи места преступления. Следственная бригада засняла все на видеокамеру, и теперь Семенов шел по берегу с компьютером в руках и видел на дисплее следы автомобильных покрышек.
Потом пошел в лес — на место взрыва — и стал сверять запись с собственным восприятием. Остановился в эпицентре и взглянул на дисплей. На экране был почерневший, обгоревший остов машины. Ее модели было не разобрать. Только в лаборатории эксперты определили, что это был американский паркетный внедорожник «Гранд Чероки». А на видеозаписи были различимы лишь кузов, остатки мотора да несколько железных скелетов сидений. Двери, капот, багажник и люди разлетелись на двадцать шагов в округе.
— Да, круто приложили, — покачал головой Семенов.
— Даже трупов не осталось. Только куски. — Говоров поморщился.
— Кто-то очень хотел, чтобы их не опознали.
— Какой эквивалент?
— Больше килограмма. Может, два. Причем взрывчатку заложили не одним куском, а частями, чтобы направить взрывы один на другой. Тогда создается избыточное давление и убойная сила увеличивается в несколько раз.
— Мафиозные разборки? — спросил не посвященный в дело Говоров.
— Нет, тут хуже.
— Хуже?
— Возможно, терроризм, — полковник сплюнул на песок и захлопнул компьютер. Походил по лесу, потом вышел на берег и осмотрелся. — Как все было? — спросил он сам себя и сам же ответил: — А так. Они приехали сюда на фуре, стояли и ждали кого-то. Курили. Окурки найдены… Кто-то приехал. У них была беседа. На какую тему — мы никогда не узнаем. В итоге джип уехал в лес и взорвался вместе с пассажирами, а фура отвалила в другую сторону. Но если джип взорвали, то, значит, перед этим его заминировали. Но известно, что джип не принадлежал ни одному из офицеров. Значит, трое приехали на фуре, а их убийцы на джипе. Потом в него сели трое и уехали себе на погибель. Они поменялись машинами. Но зачем? — Полковник прохаживался по берегу взад-вперед и держал компьютер под мышкой, как профессор книгу.
— У погибших обнаружили «калашников», на них были бронежилеты — значит, они опасались того, с кем встречались. У них был обнаружен «дипломат» с фальшивыми долларами. Выходит, Максим, за фуру им всучили фальшивые деньги и могли отпустить с миром, но их уничтожили.
— Может, у них произошел конфликт?
— Не похоже. Была бы перестрелка, следы огневого контакта — стреляные гильзы, рожки, пули в трупах… Но ничего этого нет. Получили деньги, не подумали, что заказчик их уничтожит.
— Когда это произошло?
— Рыбаки на карьере и дачники сказали, что взрыв произошел примерно в час ночи. Многие видели вспышку и слышали сильный грохот. Так в деле написано.
— Но никто не видел происшедшего.
— Нет. Может, и видели, но опера из областного отдела не очень дотошно этим занимались. Списали на бандитизм.
— Да, каждый день кого-то стреляют, взрывают, все привыкли…
— Что и скверно. Жизнь каждого человека священна, и никому не дано ее отнимать. Никому. Ладно, тут больше делать нечего, поехали посмотрим сожженную фуру. Она в лесу, в десяти километрах отсюда.
Муровцы сели в машину и за десять минут домчали до того места, где на опушке покоились останки «КамАЗа».
Мужчины подошли поближе к большому черному пятну. Огонь уничтожил здесь все в радиусе двадцати метров. В центре этого круга на обгоревших дисках стояла та самая фура. Она сгорела дотла, даже капот и крыша расплавились. Естественно, никаких следов в машине и вокруг нее не обнаружили.
— Она была на берегу? — спросил Говоров.
— Да, — ответил полковник. — Сумели идентифицировать отпечатки протекторов с берега и вот с этой обочины. — Он указал на пологий съезд с трассы. — Покрышки сгорели, но следы-то остались. Причем, по заключению эксперта, на берегу отпечатки значительно глубже, чем здесь, — значит, там она стояла груженая, а здесь уже пустая.
— По наклону колес определили?
— Да, по углу наклона колес и по ширине следов покрышек. Под весом они сильней сплющиваются. Определили также, что вес груза был примерно тонна. Может, чуть больше.
— Что в ней везли? — полюбопытствовал Говоров.
Он давно понял, что Семенов не хочет посвящать его в детали дела, но все же решил спросить. Ему было интересно, ради чего довольно ленивый полковник сорвался с места и ближе к вечеру рванул осматривать давно обследованное и запротоколированное место преступления.
— Черт его знает, — сухо ответил Петрович, но для себя решил: «Везли какое-то оружие. А если среди ночи крупным чинам воинской части дают чемодан с полумиллионом долларов, значит, речь идет не о пяти ящиках с автоматами Калашникова. Тут что-то крупное. Может быть, даже ракета. Надо определить, каков ее вес плюс вес упаковочной тары. Ее, если это была именно она, небось не целиком транспортировали, а по частям. Иначе как могли на дороге без крана перегрузить ее из одной машины в другую? А почему без крана, — подумал полковник, — может, кран был, или погрузчик, или несколько человек».
От этих мыслей полковнику стало не по себе. Он не знал, какую ракету могли заполучить покупатели, но от одной мысли, что кто-то ее купил, ему стало дурно. То, что недобросовестные вояки ее сперли и продали, у него удивления не вызывало. В России воруют все, от патронов до самолетов, и ракету тоже могли украсть и продать. Но вот кто решился ее приобрести, кому она понадобилась?
«Для чего она им?» — Петрович нахмурился и помрачнел.
Солнце уже садилось за горизонт. Небо покраснело, и на медленно плывущих облаках появились розовые отсветы. Хотелось смотреть на небо долгие-долгие часы. Но оперативники народ занятой, поэтому они сели в прокаленную дневным солнцем черную «Волгу» и помчались в Москву.
— Утром поеду в воинскую часть, — сказал Семенов. — Составишь мне компанию?
Максим ответил:
— Если позовете. Но, как я понял, я вам не очень-то нужен.
— Не обижайся, я и сам толком ничего не знаю. Вот пытаюсь докопаться до истины. Вместо Феди Гращенко.
Глава 4
В просторном кабинете руководителя Департамента контрразведки генерала Алексея Ивановича Парамонова в этот поздний час было полутемно. Настольная лампа освещала лишь большой стол, бумаги на нем да выхватывала из тьмы часть клавиатуры компьютера и белые корпуса нескольких правительственных телефонов.
Усталый сонный хозяин восседал в большом кресле и из последних сил просматривал бумаги. Глаза его слипались, голова клонилась к столу, но он усилием воли вновь и вновь поднимал ее, заставлял непослушные веки не наливаться свинцом.
Генерал уткнулся бы носом в бумаги и точно задремал, но на столе противно и резко запищал селектор. Парамонов выпрямился, нажал на кнопку и глухо произнес:
— Да.
Звонил заместитель — генерал Левин — и просил принять его для донесения.
— Заходи, — ответил босс и снял палец с кнопки. Затем вызвал адъютанта и попросил приготовить две чашки крепкого кофе.
— Может, поможет, — прошептал он, когда офицер удалился.
Александр Николаевич пришел через пять минут и сел в кресло напротив стола. Положил перед собой красную папку с накладным металлическим гербом ФСБ на фасаде. В папке у него ничего не было, даже чистых листов, но Левин всегда носил ее с собой для солидности. Никто же не станет проверять, пустая она или нет.
— Ну, чего пришел? — спросил Парамонов, стараясь пересилить зевоту.
— Хват начал действовать, вот так.
— Вот как!
— Хват запросил дело, поехал на место преступления и провел там несколько часов. Читал материалы, просматривал записи.
— И все?
— Пока все. Завтра…
— Сегодня, — поправил Парамонов, — уже два часа ночи.
— Значит, сегодня он поедет в воинскую часть и будет расследовать там.
— Ну что же, как мы и предполагали, он заинтересовался нашим сообщением, но приведет ли это к тому результату, который мы ожидаем?..
— По поводу Михайлова?
— Именно.
— Не знаю, но думаю, что предпосылки есть.
— А что по нашему расследованию? — Директор взял чашку и отпил немного уже остывшего кофе.
— Работаем по всем направлениям, но пока безрезультатно. Погибшие Фокин и его друзья чисто все проделали. По документам ничего не пропало. Все ракеты там, где и должны быть: действующие — на боевом дежурстве, а те, что должны быть списаны и уничтожены, — списаны и уничтожены. Есть акты об уничтожении, подписи большого числа проверяющих… В общем, все процедуры соблюдены в строгости и строжайшей секретности. Если они ее украли, то сделали это гениально.
— Да, догадываюсь. Они, видимо, долго готовились. Может, месяц, а может, и год.
— Но мы раскопаем. Не могли они следов не оставить, не могли. — Левин допил кофе и поставил розовую фарфоровую чашечку с золотистым ободком и алой розочкой на борту на такую же симпатичную тарелочку.
— Сегодня в десять доложи мне о ходе расследования, а то в одиннадцать я должен быть с докладом у директора ФСБ, — приказал Парамонов.
— Доложу, — пообещал зам.
— А пока езжай домой — поспи, отдохни, — завтра будет трудный день.
— Сегодня, — поправил шефа зам.
— Да, сегодня.
Желтые двуглавые орлы на башнях Кремля сверкали как никогда, потому что ночью прошла шумная — с громом, молниями и ураганным ветром — гроза и смыла с них пыль и грязь. Она же поломала деревья в городе, оборвала провода освещения и повалила несколько рекламных щитов. Ущерб был небольшой, но сломанные ветки и кучи песка и мусора напоминали о недавней стихии. Только на площади перед зданием ФСБ России было, как всегда, чисто. Дворники убрали грязь еще ночью, сразу после грозы.
Бронированная машина главного контрразведчика страны подкатила к старому зданию на Лубянке и замерла у ворот. Через мгновение они начали отъезжать в сторону, а когда окончательно освободили проезд, автомобиль устремился вперед. Остановился во дворе — у подъезда, рядом с первой ступенькой каменной лестницы, ведущей к высоким красивым дверям с пятиконечной звездой в центре.
Генерал Парамонов вышел, поправил элегантный светлый пиджак, строгий галстук. Посмотрел на остроносые черные ботинки — не запылились ли — и вошел в здание. Предъявил на посту документы и поднялся к себе в кабинет. В приемной его уже ждал Левин. На этот раз его кроваво-красная папка с гербом была уже с документами. При виде директора заместитель встал. Они обменялись крепкими мужскими рукопожатиями.
Генералы вошли в кабинет и уселись в удобные кресла. С их ночного разговора прошло всего семь часов. Будто и не разъезжались по домам.
— Давайте, — бодро произнес директор, и Левин передал ему донесение из папки. Парамонов принялся просматривать. Не произнося ни слова, читал двадцать минут, а потом поднял на заместителя строгий взгляд:
— Все ясно, объяснений не требуется. Вы свободны, спасибо.
Левин встал и вышел, а Парамонов начал готовиться к визиту к председателю ФСБ. Совещание должно было состоятся в одиннадцать.
И вот директор Федеральной службы безопасности генерал армии Михаил Иванович Клюев вызвал к себе для доклада главного контрразведчика страны. Тот явился ровно в одиннадцать.
В тот момент в кабинете председателя ФСБ решался очень важный для страны вопрос.
Парамонов предоставил существующее в единственном экземпляре секретное донесение, в котором было сказано, что в руки частного лица либо группы лиц попала ракета средней дальности типа «11-Д» от зенитно-ракетного комплекса «Двина». Причем неизвестно, кто они и для чего приобрели столь грозное оружие.
Председатель читал донесение и холодел с каждой минутой. Дочитав, он поднял вопрошающий взгляд на контрразведчика.
— Есть прямые доказательства того, что ракета была похищена?
— Нет, только косвенные.
— Но вы утверждаете, что она похищена.
— Я утверждаю, что похищено какое-то мощное оружие. В воинской части, где служили офицеры, пропажа не обнаружена, доказательств нет, а все участники акции мертвы. Но по косвенным уликам мы можем предположить, что похищена ракета «Д-11».
— Это та самая легендарная ракета известного советского конструктора Петра Грушина, которой был сбит американский самолет-разведчик, пилотируемый полковником Пауэрсом?
— Да. Это уникальная ракета — мощная, точная и простая в использовании.
— Что и пугает.
— Для ее запуска не требуется автономной ракетной шахты. Нужен монорельс и все. Пульт подключается к ней несколькими кабелями; пуск осуществляется, можно сказать, вручную. Именно так их и запускали по американским бомбардировщикам из джунглей Вьетконга во время вьетнамской войны.
— Вы предполагаете, что украли именно ее? Почему?
— Из-за простоты использования и из-за того, что ракеты этой серии давно не производятся. Они сняты с дежурства пятнадцать лет назад и постепенно уничтожаются. На складе военной базы имелось пять таких ракет, но за последний год они были ликвидированы. Офицеры Фокин, Назаров и Панкратов как раз занимались их утилизацией и уничтожением. Теоретически они могли оформить фальшивые отчеты и оставить одну ракету в своем распоряжении.
— Как уничтожают ракеты? — спросил Клюев.
— Двумя способами. Первый — наиболее простой: демонтируют боеголовку и совершают учебный запуск на полигоне. Но так уничтожают стратегические ракеты большой дальности. Они дежурят в шахтах, имеют большие размеры, вес и очень неудобны в демонтаже и транспортировке. Поэтому их запускают в цель, и все. Но, бывает, и вынимают из шахт и разрезают на части. Срок их боевого дежурства примерно двадцать лет.
— Вы говорите о «Сатане»?
— Да. А ракеты поменьше демонтируют из шахт и со стартовых столов, перевозят в ангары, где сначала хранят, а потом разбирают на запчасти и переплавляют. В них содержится много драгметаллов, их извлекают и пускают во вторичную переработку. Есть и радиоактивные элементы. — Парамонов замолчал. Клюев тоже ничего не спрашивал, только постукивал пальцами по столу и поглядывал на ровные принтерные строчки доклада.
— Ваше донесение обескураживает. Кому понадобилась ракета? Террористам? Если им, то куда они направят свой удар? В Кремль, в атомную электростанцию, в химический завод? Куда?
— Мы ведем расследование и думаем, что террористическая версия вероятнее всего. Ракета не товар, а средство достижения политических требований. Возможно, какая-то организация вскоре выскажет их. Надо искать это оружие.
— Ищите, пока кто-то не выстрелил без всяких ультиматумов по Дому правительства или Кремлю. А я поставлю в известность президента и правительство.
Петр Петрович Семенов и Максим Говоров отправились в путь на муровской черной «Волге». Она была оснащена мощным шестицилиндровым двигателем, усиленной подвеской, автоматической коробкой скоростей, широкими шинами и синей мигалкой.
Встали они рано — около семи — и в девять уже были в пути.
— Чтобы к одиннадцати прибыть в воинскую часть, — резюмировал полковник.
Макс рулил, а шеф расположил сиденье поудобней, развалился в нем и сонно поглядывал по сторонам.
— Может, тебя сменить? — спросил он капитана, но тот отказался, так как был прекрасным водителем и любил управлять машиной.
По дороге не разговаривали, а только слушали модную радиостанцию да думали — каждый о своем.
Через полтора часа гонки по трассе они доехали до указателя «Шмаковка» и повернули на узкую асфальтированной дорогу, теряющуюся в глубине леса. Десять километров плелись по ней, пока из-за стены деревьев не показались большие, покрашенные зеленой краской ворота контрольно-пропускного пункта засекреченной воинской части.
Место ее расположения Петрович узнал у побывавшего там Гращенко. Сами бы они ее ни за что не нашли. Ее спрятали от людских глаз в глухих лесах недалеко от города Раменское и хорошо охраняли. Точное количество секретных военных объектов, разбросанных по просторам нашей Родины, наверное, не знает никто.
Оперативники остановили машину.
— Ни фига себе сооружение, — свистнул Максим, смерив взглядом трехметровый бетонный забор.
На вышке, напоминавшей башню крепости, прохаживался часовой; и он первым заметил гостей.
Петрович вышел из машины, подошел к небольшому зданию и позвонил в звонок на косяке металлической двери. Через несколько секунд услышал щелчок переговорного устройства и чей-то бодрый голос:
— Лейтенант Васьков. Представьтесь и доложите о цели вашего приезда.
— Я инспектор Московского уголовного розыска полковник Семенов. Хочу поговорить с командиром части по поводу гибели офицеров Фокина, Назарова и Панкратова.
— А, — протянул голос. — Так следователи у нас были.
— И еще будут — работа продолжается. — Петрович начал злиться. Дубовый солдафон стал его раздражать, и, если бы дверь не отворилась, он, наверное, ему нагрубил бы. Но лейтенант позволил полковнику и капитану войти.
Оперативникам пришлось предъявить удостоверения и посидеть пятнадцать минут в холле. Их документы проверяли на подлинность, а когда проверили, то извинились за задержку и разрешили пройти на территорию базы.
Семенов и Говоров вышли из КПП и обнаружили, что их встречает молоденький лейтенант.
— Петров, — представился он и предложил сесть в военный «газик». — Командир за вами послал, приказал привезти.
Муровцы уселись на жесткие дерматиновые сиденья машины и поехали по живописному сосновому бору. Слева и справа от широкой асфальтовой дороги росла ровно подстриженная травка и стояли небольшие коттеджи. Никаких ангаров, цехов или хранилищ они не увидели.
— Пионерский лагерь какой-то, а не воинская часть, — усмехнулся Семенов.
— Это для конспирации. Офицерские казармы квартирного типа находятся дальше, в лесу, а здесь административные здания, — пояснил лейтенант.
— А где ангары с ракетами? — не удержался и спросил полковник.
Лейтенант испуганно посмотрел на штатских, помялся и ответил:
— Это военная тайна.
— Да какая это тайна? Это для нас тайна, а для американцев — нет. Они-то все знают.
Офицер замялся еще больше, а потом тихо поведал:
— Они под землей, в лесах.
Проехав по базе не меньше пяти километров, «газик» подкатил к одноэтажному зданию из красного кирпича и остановился. Оперативники вслед за лейтенантом вышли и направились к черной металлической двери. Вошли внутрь и двинулись по коридору. Вошли в кабинет с табличкой на стене: «Командир части».
Полковник Владлен Владимирович Протасов был полноватым, невысокого роста лысым служакой с красным лицом, усталыми безучастными глазами и пухлыми, чуть трясущимися руками. Форма была ему мала и немного стесняла движения. Он восседал у небольшого стола со множеством телефонов и огромным допотопным селектором. При виде муровцев встал и вытянулся по стойке «смирно».
— Здравия желаю, — пробасил он и протянул Семенову лопатовидную ладонь.
Офицеры поздоровались, представились и уселись на предложенные им стулья.
— К нам следователи с проверкой приезжали, — начал оправдываться Протасов. — Причем как по линии Минобороны, начальника штаба ракетных войск, так и из ФСБ, и от вас — из МУРа. Но они ничего не выявили, у нас все нормально…
— Нет, у вас не все нормально, — начал Семенов. Он решил не играть с командиром в кошки-мышки, а говорить начистоту. — Трое ваших офицеров погибли. Один из них — полковник Фокин — ваш заместитель. Их тела обнаружили во взорванном джипе, с оружием и чемоданом фальшивых долларов под сиденьем. Их там было полмиллиона. За что они получили деньги? Что продали? Какое оружие? Ракету?
Командир части виновато смотрел на полковника и молчал. Только тяжело сопел да изредка протирал пот со лба серым носовым платком.
Три проверки, устроенные высокими чинами из Москвы, доконали его и напрочь выбили из колеи. Ему грозили отставкой, а может быть, и трибуналом. Поэтому Протасов пугался каждого визита и трясся от каждого нового чиновника. А теперь и хитрый и опытный в таких делах полковник Семенов наехал на служаку изо всей силы.
— Я внимательно изучал материалы дела, был на месте трагедии и уверен, что ваши бывшие сослуживцы — предатели Родины. Хотя такое серьезное обвинение выносить до суда некорректно. Моя задача разобраться в этом деле и выяснить, какая ракета была похищена и кому была продана?
— Это ваше право. — Командир побледнел и снова засопел. Такой разговор ему был неприятен, но он за последнюю неделю выслушал столько…
— Это моя обязанность. Вам доверили смертоносное оружие, а вы… — Семенов хотел сказать еще несколько неприятных слов опростоволосившемуся солдафону, но сдержался.
Протасов сидел не шелохнувшись и смотрел в пустоту. Он знал, что его военная карьера окончена. Хотя понимал, что виноват и должен понести наказание. Надо было честно служить и выполнять свои обязанности начальника части, а не беспробудно пить, рыбачить сутки напролет в тихих заводях да охотиться в закрытом районе.
— Я приехал сюда, чтобы выяснить, была украдена ракета или нет. Не по документам — у вас с ними все нормально, убиенные чисто дело обстряпали, — а по совести. Вы ракетчик и лучше меня понимаете, что может натворить «11-Д». Моя задача выяснить все обстоятельства дела, найти ее и тех, кто ее купил, тех, кто убил ваших товарищей. Пока ее не запустили и не уничтожили либо самолет, либо ядерный объект. — Петрович сделал паузу и внимательно посмотрел в глаза командиру части: — Вы согласны мне в этом помочь? — Семенов попытался навести маленький мостик взаимного доверия. — Пока погибли три человека, но это — пока… Их жаль, но уже ничего не поделаешь, их не вернешь, но надо постараться уберечь от гибели других людей, ведь никто не знает, как будет применено это оружие. Если, конечно, ракета, была украдена. — Семенов вновь внимательно взглянул на полковника. — Она была украдена? — задал он вопрос. — Не для протокола, не для уголовного дела. Я сюда прибыл не как официальное лицо, а по совести, — произнес Петрович не настойчиво, а, скорее, доверительно. И получил ответ. Еле заметным кивком. Протасов опустил голову, шмыгнул носом и вытер платком одутловатое лицо.
— Я ничего не знал, поверьте мне, — глухо начал он. — Фокин в свои дела меня не посвящал. Он заведовал утилизацией оружия и его уничтожением. Прекрасно выполнял обязанности…
«Слишком прекрасно, — подумал полковник, — слишком».
— Я знал, что он собирает части ракет, фрагменты, крупные детали. Думал, хочет их продать, но что собирает действующую ракету… Этого я предположить не мог.
— Но догадывались?
Командир части снова кивнул.
— Вы имели выгоду со своего молчания, вернее, попустительства?
Протасов снова кивнул.
— Я не спрашиваю какую, этого не доказать, но скажите: он что-то говорил о заказчиках? — Семенов сделал невольное движение туловищем к допрашиваемому, пытаясь подчеркнуть важность вопроса. Тот взглянул на оперативника и снова кивнул.
— Он ничего мне не докладывал, ничего, поверьте, ничего не знал о его делах. Он даже фуру взял без моего ведома. Он ее часто брал… Но, как я понял, он опасался заказчика… — Протасов снова замолчал. Посопел немного и продолжил: — После его гибели Люся — его жена, наши жены дружат, мы семьями дружим… Так вот, она принесла мне видеокассету, сказала, что он ей передал на хранение и просил мне отдать, если с ним что-то случится. Вот она. — Командир тяжело встал, подошел к шкафу, отодвинул его, запихнул за него правую руку, покопался там и вынул кассету.
Семенов и Говоров аж на стульях подпрыгнули.
«Неужели Фокин заснял заказчиков?» — ужаснулся Петрович.
Командир части взвесил в руке маленькую, с сигаретную пачку, кассету и передал Семенову. Тот взял ее как бесценный груз, повертел в пальцах и положил перед собой на стол:
— Что там? — спросил он.
— Не знаю, не смотрел, у меня такого магнитофона нет.
— Почему вы ее не отдали раньше, сотрудникам ФСБ или комиссии из Министерства обороны? — спросил Максим.
— Побоялся. Они меня унижали, допрашивали, грозили трибуналом, а по душам никто так и не поговорил. Да и Люся мне ее всего три дня назад отдала. А, надоело все! Делайте что хотите! — Командир сгоряча махнул рукой, встал, подошел к шкафу, открыл его, вынул полную бутылку водки, одним движением отвинтил пробку и поднес горлышко к губам. Семенов и Говоров моргнуть не успели, как Протасов осушил поллитровку до дна. Даже муровцам не предложил. Выдохнул, поставил тару на пол, за шкаф и плюхнулся на стул.
— Я, что ли, не понимаю, не переживаю? Фокин натворил дел, а мне расхлебывать, а я ничего с этого не имел, поверьте — ничего. Только поил он меня на халяву, на кордоны возил — уток пострелять, порыбачить, с девочками, да мою работу сам выполнял. Вот и все. Мне-то два года до отставки, а он на мое место метил, так я ему и дал волю, командуй, мол, расти… упражняйся, тебе спокойный сон Родины беречь…
— Сберег, — вырвалось у Семенова.
— Да пропади оно все пропадом, — устало кинул ракетчик и заплакал. Уткнулся лицом в платок и стал тихо вздрагивать плечами.
— Вы только глупостей не натворите. — Семенов стал, подошел к открытому шкафу и хотел найти там графин с водой или бутылку газировкой, но обнаружил только водку.
Протасов был тихим пьяницей. В шкафу у него ровными рядами стояли дорогие и дешевые, большие и маленькие, фирменные и простенькие бутылки горькой и сладкой русской и нерусской водки. Он собрал эту коллекцию, видимо, не без помощи Фокина, но употреблял, скорее всего, один.
— Спасибо за помощь, — произнес Петрович, взял со стола кассету и пошел к выходу.
Глава 5
В Москву оперативники неслись под мигалкой и доехали ровно за час. Оставили машину возле подъезда главного здания МУРа и направились в техническую лабораторию. Каждая минута была дорога.
Семенов, как только вошел, двинулся к начальнику отдела — своему другу полковнику Терещенко. Он по пути звонил ему из машины и, не вдаваясь в подробности, попросил приготовить видеомагнитофон минидиви и телевизор. Тот выполнил просьбу и ждал его приезда.
Петрович вошел, поздоровался с Григорием Кузьмичом за руку и, не говоря ни слова, сел к магнитофону. Говоров встал за спиной и стал наблюдать за его действиями.
Семенов достал из нагрудного кармана кассету, вынул из коробочки и осторожно вставил в паз плеера. Аппарат со щелчком втянул ее в себя. На экране небольшого телевизора появилось изображение, и все стали смотреть. Причем Семенов и Говоров смотрели запись с явным волнением, а Терещенко с некоторым удивлением. Он не понимал, почему сослуживцы так нервничают.
На экране появился большой просторный кабинет — очевидно, расположенный в каком-то из зданий воинской части. На ближнем плане, спиной к зрителям, сидел офицер в военной форме, причем в кадре был виден только его полковничий погон со звездочками. Семенов догадался, что это был заместитель начальника части Фокин. Напротив него на стуле развалился высокий статный мужчина в черной косухе, с золотыми цепями на шее, с браслетами на запястьях и с перстнями на толстых пальцах. Он смахивал на богатого рокера и на мафиози одновременно.
Запись велась в дневное время суток, в залитом солнцем кабинете было прекрасно видно выражение лица незнакомца. Семенов определил, что он высокого роста — около ста девяноста сантиметров, атлетичный и сильный.
Лицо у него было умное, волевое и по-мужски красивое. На голове топорщился ежик светлоокрашенных, с проседью, волос, а в ухе поблескивала серьга с бриллиантом. Говорил он не спеша, с чувством собственного достоинства. Иногда помогал себе руками — растопыривал пальцы и делал в воздухе замысловатый вираж. У наблюдателей создалось впечатление, что незнакомец вымогает деньги у офицера. Но это было не так.
Звука не было, но полковник понял, что речь идет о чем-то важном. Лицо Рокера, как сразу окрестил его Семенов, было серьезным, говорил он вкрадчиво, с паузами, акцентировал каждое слово. Это было видно по его губам и мимике.
Если бы эта запись попала к Семенову другим способом — к примеру, была найдена в домашней видеотеке Фокина, он не придал бы ей никакого значения. Двое мужчин сидят в кабинете и разговаривают. Но Фокин оставил ее жене, чтобы она в случае его смерти отдала ее Протасову. Фокин не орехами торговал и знал, что делает, поэтому Семенов отнесся к пленке с должным вниманием — как к важной улике.
— Гриша, ты можешь сделать фотографию этого человека? — попросил Петрович.
Терещенко встал из своего рабочего кресла, подошел к телевизору и всмотрелся в лицо незнакомца.
— Его?
Читать бесплатно другие книги:
