Любовник моей матери, или Что я знаю о своем детстве Чемберлен Диана
В любом случае ее программа должна была выиграть от предполагаемых позитивных изменений – вне зависимости от того, насколько активно будет вести себя сама Ванесса. Ей требовалось придумать какое-нибудь логическое объяснение для собственной пассивности, но пока что на ум не приходило ничего хорошего. В одном Ванесса была уверена: она никому и ни за что не сообщит истинных причин своей неприязни к Паттерсону.
Сдвинув записки с номерами телефонов на край стола, она открыла медицинскую карту, которую прихватила с собой после обхода. Шелли Кольер. Пациентка с анорексией. По идее, после четырех недель в больнице ее можно было готовить к выписке. Ванесса изучила данные последних взвешиваний и нахмурилась. В этих цифрах не было ни малейшего смысла. Невзирая на то что у девочки отобрали слабительные и запретили пользоваться ванной сразу после еды, Шелли так и не смогла набрать вес.
Ванесса пролистала карту. Возможно, причиной всему какая-то болезнь? Или они упустили что-то явное?
Внезапно в голове промелькнула догадка. Ванессе уже случалось однажды иметь дело с чем-то подобным. Встав из-за стола, она взяла медицинскую карту и вышла в коридор.
Уборщицу она нашла в одной из палат: та как раз вынимала мусор из ведра.
– Могу я поговорить с вами? – спросила Ванесса, кивая в сторону коридора.
Сняв одну из перчаток, уборщица поправила на лбу прядь волос, после чего вышла за Ванессой из палаты.
– Мой вопрос может показаться вам довольно странным, – начала Ванесса, – но все-таки. Как часто вам приходится наполнять мылом флакон в палате шестьсот один?
Та с любопытством взглянула на Ванессу.
– Забавно, что вы об этом спросили, – заметила она. – Я как раз размышляла о том, что мне приходится подливать мыло в этой палате раза в четыре чаще, чем в остальных.
Ванесса улыбнулась. Что ж, догадка оказалась верна.
– Пациентка из этой палаты пьет мыло, – пояснила она. – Готовит себе небольшой слабительный коктейльчик.
– Ох уж эти детки, – покачала головой уборщица. – С каждым годом все чуднее и чуднее.
Ванесса поспешила поделиться полученной информацией с медсестрой, ухаживавшей за Шелли. Ей было предложено наблюдать за девочкой не только после еды, но и в душе. Они помогут Шелли, невзирая на ее нежелание поправляться.
После этого Ванесса навестила еще нескольких пациентов, включая Джордана Уайли. Этой ночью ему поставили еще один катетер. Ванесса осмотрела свежий надрез. Джорди с трудом сдерживал слезы – так ему было больно. А может, и страшно. Прослушивая грудь мальчика с помощью стетоскопа, Ванесса в то же время внимательно изучала его лицо. Джорди полулежал на постели, плотно зажмурившись. Под бледной кожей висков отчетливо проступали голубые вены.
– Смотрю, болеутоляющие тебе не помогают, так ведь? – спросила она.
– Нет, – прошептал тот. – Но, если мне дадут больше, я усну. А я не хочу засыпать.
– Будем надеяться, что второй катетер сделает свое дело и очень скоро тебе станет намного лучше, – сказала Ванесса.
Джордан кивнул, так и не взглянув в ее сторону. Было видно, что он не разделяет ее оптимистических надежд.
К пяти часам на ее рабочем столе лежало уже восемь записок. Ванесса, прихватив пакет яблочного сока, устроилась возле телефона с твердым намерением ответить хотя бы на часть звонков.
Она попыталась перенаправить звонящих к Терри: «Это Терри беседовала с Паттерсоном. Она лучше остальных знает, что и как нужно делать».
Но от коллег было не так-то просто избавиться. Они упорно пытались втянуть Ванессу в разговор, и каждый готов был порадовать ее очередной историей про Зеда Паттерсона.
«Он в одиночку смог отстоять право на аборт на территории Пенсильвании», – утверждал один.
«Благодаря ему моей сотруднице удалось запустить программу, призванную помочь жертвам насилия, – рассказывал второй. – Он даже прослезился, когда услышал истории тех, кого она желала поддержать».
Этот парень буквально обрастал легендами. Ванесса слушала восторженные отзывы коллег, чувствуя неизбежное приближение мигрени.
Она ответила на шесть звонков, прежде чем желание сбежать пересилило все остальное. Пора было отправляться на пробежку: только она могла избавить Ванессу от накопившегося напряжения.
Переодевшись в спортивный костюм и кроссовки, она быстро направилась вниз, к кабинету Дарси. Впрочем, не было никакой уверенности в том, что идея прогуляться вдохновит подругу. Шла двенадцатая неделя беременности, и Дарси тошнило с утра и до поздней ночи.
– И не думай! – простонала Дарси, увидев Ванессу в дверях кабинета. – На меня можешь не рассчитывать.
Та ответила понимающей улыбкой. Вид у Дарси и правда оставлял желать лучшего.
– Хорошо, тогда до следующей недели, – сказала Ванесса.
– Не очень-то на это рассчитывай. Тебе трудно понять, что я на самом деле чувствую. Но в последнее время я только и думаю о том, чтобы кто-нибудь из жалости пристрелил меня.
Ванессе удалось выдавить из себя улыбку.
– Прости, Дарс, – сказала она, поворачиваясь к выходу. – Побереги себя, хорошо?
Выбравшись на улицу через служебную дверь, Ванесса начала свою пробежку.
Для середины февраля вечер был довольно-таки теплым. Ванесса энергично бежала в сторону парка, желая избавиться от лишнего напряжения. Ей не хотелось срывать свою злость на Брайане, и она спешила спустить пар до того, как вернется домой.
В последнее время Дарси безостановочно говорила о своей беременности. Ванесса находила энтузиазм подруги заразительным, а потому не имела ничего против. Вот только привычка Дарси повторять «тебе этого не понять» бесила Ванессу все больше и больше. Каждый раз она порывалась ответить и каждый раз сдерживала себя. Что толку растравлять старые раны? Анну уже не вернешь.
Свернув за угол, Ванесса испуганно вздрогнула, увидев бегущего к ней мужчину. Но уже в следующее мгновение она заметила, что незнакомец тоже одет в спортивный костюм. Еще один любитель вечерних пробежек.
Она шагнула в сторону, чтобы пропустить его, но мужчина сделал то же самое. Ванесса уже готова была рассмеяться, когда вдруг заметила быстрый взмах рук и ощутила у себя на горле его ладони.
Времени на размышления не было. Быстро прижав подбородок к груди, она схватила нападающего левой рукой и рванула на себя. Мужчина этого явно не ожидал. Правой рукой она изо всей силы врезала ему по подбородку, а затем, без промедления, обрушила удар на его ключицу. Раздался характерный треск ломающейся кости.
– Чертов ублюдок! – колено врезалось мужчине в пах, и тот со стоном согнулся. Следующий удар был направлен ему в лицо. Он уже стоял на тротуаре на четвереньках, но Ванессе этого было мало. Не в силах справиться с яростью, она продолжала пинать незнакомца ногами. Она кричала и пиналась, пока чьи-то руки не оттащили ее в сторону, но даже тогда она долго не могла успокоиться. Где-то вдалеке завыла сирена. И только тут Ванесса осознала, что ее держит какой-то незнакомец, а она плачет, кричит и пытается порвать на нем куртку.
Напавшего на нее парня отправили в хирургическое отделение. Так ей сообщили в полицейском участке, куда она приехала уже с Брайаном. Скорее всего это был тот самый тип, который изнасиловал за последние три месяца двух женщин: всякий раз он маскировался под любителя вечерних пробежек. И вот теперь он попал в больницу со сломанным носом, сломанным коленом, сломанной ключицей и травмой почек.
У Ванессы тоже не обошлось без потерь: она знала, что в пылу битвы сломала себе мизинец.
Этой своей вспышкой она обязана Зеду Паттерсону, думала Ванесса. Обязана своим легковерным коллегам и недальновидной администрации госпиталя. Обязана всем, кто разжигал ее гнев. Гнев, который должен был распределиться среди многих, в полной мере обрушился на этого несостоявшегося насильника.
Молва о неудавшемся нападении распространилась весьма быстро. К тому времени, когда они с Брайаном покинули полицейский участок, на парковке уже толпились репортеры. Ванесса со стоном прижалась к Брайану, и тот быстро провел ее к машине. Ванессе хотелось сказать в эти микрофоны пару слов. Хотелось крикнуть, чтобы женщины не пренебрегали уроками самозащиты.
«Смотрите, какого я росточка и как мало вешу, – думала она. – Если я смогла справиться с этим типом, сможете и вы. Главное – освоить несколько простых методик». Но накопившаяся усталость не позволила ей проговорить эти слова вслух.
– Ну что, прямиком домой? – спросил Брайан, выруливая с парковки.
– В больницу, – покачала головой Ванесса. – В отделение скорой помощи, – она бросила взгляд на руку. Палец успел распухнуть и приобрести багровый оттенок.
Брайан затормозил прямо посреди улицы, внимательно разглядывая ее ладонь.
– Почему ты ничего не рассказала полицейским? – нахмурился он.
– Хотела поскорее сбежать от них и их вопросов, – выдавила она, не в силах больше сдерживать слезы. Брайан осторожно взял ее руку, не обращая внимания на гудки следующих за ними машин.
– Сильно испугалась? – спросил он.
– Нет.
Она и правда не испугалась. Разве что поначалу, когда тот парень так внезапно возник перед ней. После этого страх ушел. Осталась одна лишь голая ярость.
– Думаю, я увидела в нем Зеда Паттерсона, – сказала Ванесса. – Не оттащи меня прохожие, я бы его точно убила. – она поморщилась при воспоминании о последних пинках, доставшихся уже поверженному противнику.
– Жаль, что тебя оттащили, – улыбнулся Брайан, вновь трогаясь с места. – Как давно ты ходила на курсы по самообороне?
– В незапамятные времена.
Лет двадцать назад. Точнее, двадцать два.
Ванессу здорово избили, когда ей было шестнадцать. Случилось это вскоре после того, как она бросила школу – фактически она ее так и не закончила. В то время она еще жила со своим отцом. По крайней мере, у нее была комната в его доме, где она держала свои вещи. Сам отец находился в постоянных разъездах и мало интересовался делами дочери.
Когда все это случилось, Ванесса направлялась к своему приятелю. Мужчина возник словно бы ниоткуда. Она даже крикнуть не успела, как уже валялась в канаве, избитая в кровь. Ей с трудом удалось доползти до дома приятеля. Сейчас она уже не смогла бы вспомнить его имени – она вообще не помнила имен своих бывших. Ванессе хотелось обратиться в полицию, но парень ее отговорил. Его уже раз арестовывали, сказал он, и теперь полицейские могут решить, что это он поколотил свою подружку. Вдобавок ее заставят вернуться в школу и сообщат все отцу. В результате Ванесса два дня пролежала в его постели с холодными компрессами по всему телу. Когда ей стало лучше, приятель показал основы самозащиты – то, чему его научили в тюрьме. Потом он отвел Ванессу в класс самообороны, который вел его друг. Ванесса думала, что за эти годы успела все позабыть, но старые навыки оказались как нельзя кстати.
Брайан припарковал машину у входа в больницу. Ванесса хотела вылезти, но он придержал ее за руку.
– Выходи за меня замуж, – предложил он.
Ванесса невольно рассмеялась.
– С какой стати ты просишь меня об этом сейчас? – спросила она. – Я только что едва не убила человека. По ночам меня мучают кошмары. Я превращаюсь в настоящую развалину. По-хорошему ты должен бежать от меня куда глаза глядят.
– Просто я хочу, чтобы ты понимала: я люблю тебя всегда, даже в самые неприятные и плачевные моменты твоей жизни, – он внимательно смотрел на Ванессу. – Я никогда еще не встречал такой умной и смышленой женщины, как ты. И я никогда не видел человека, который был бы настолько предан своим пациентам. Ни с кем я не испытывал таких ощущений, как с тобой – в том числе в постели. Еще я люблю тебя за то, что ты, несмотря на всю свою занятость, находишь время готовить для меня всякие вкусности и подсовываешь мне в карман открытки с объяснениями в любви.
Горло сжалось, и Ванесса изо всех сил постаралась сдержать слезы. Брайан легонько провел пальцем по ее опухшей ладони.
– Когда тебе больно, Ванесса, мне тоже больно, – продолжил он. – Если ты откажешься выходить за меня, я все равно тебя не брошу. Но ты ни за что не убедишь меня, что только это тебе и нужно.
Ванессе ужасно хотелось поверить ему.
– Я не знаю, как далеко может зайти эта ситуация с Паттерсоном, и вообще… – начала она.
– Вэн?
Она выжидательно глянула на Брайана.
– Если бы врачи вдруг сказали, что я смертельно болен и жить мне осталось всего три года, что бы ты стала делать? При том, что мне пришлось бы лежать в постели и ходить под себя?
Она и помыслить не могла ничего подобного, однако попыталась честно ответить на вопрос.
– Я бы ухаживала за тобой, – сказала Ванесса. – Готовила бы тебе на ужин всякие вкусности и…
– А если бы моя бывшая жена вдруг решилась привлечь меня за что-нибудь к суду и мне пришлось бы потратить на адвокатов последние деньги, что бы ты стала делать?
– Помогла бы тебе любыми доступными способами. Выслушивала бы твои проклятия в адрес бывшей и поддерживала бы деньгами.
– Так почему ты думаешь, что я сбегу, как только у тебя начнутся проблемы? Или ты считаешь меня не слишком порядочным человеком?
Ванесса вновь улыбнулась.
– Я люблю тебя, – сказала она.
– Ну как, ты согласна выйти за меня замуж?
– Да, – сказала Ванесса, чувствуя, как бешено колотится у нее сердце. – Я согласна.
20
В один прекрасный день Винсент Сипаро объявил, что слишком устал и не сможет отправиться с внучками на традиционную прогулку. В последнее время он вообще очень быстро выбивался из сил, так что Клэр и Ванесса решили отправиться в лес без взрослых. Такер радостно бежал за ними по пятам.
Девочки были уже достаточно смышлеными и прекрасно знали лес. Им бы и в голову не пришло здесь чего-то бояться.
– Пошли, побродим, – сказала Клэр, сворачивая с привычного пути, и Ванесса покорно последовала за сестрой. Очень скоро они оказались в незнакомой части леса. Как и учил их Винсент, девочки старательно надламывали ветки и бросали на землю камни, чтобы найти потом путь домой.
Внезапно Ванесса замерла, глядя на землю у старого дуба.
– Что там такое? – спросила Клэр.
Ванесса молча ткнула рукой вниз. Клэр осторожно приблизилась к сестре – на случай, если та увидела змею. Но то была не змея. Из-под палой листвы и веток торчал деревянный крест. Клэр разгребла мусор, и девочки уставились на белую надпись: ТАКЕР.
Нельзя сказать, чтобы девочки много знали о могилах. Год назад умер их дедушка Харт, отец Лена, но Мелли не позволила им пойти на похороны. Позже они услышали разговоры о том, что дедушку закопали в могиле. Когда Клэр спросила у Мелли, правда ли, что их дедушка находится под землей, та рассмеялась. «Разумеется, нет. Он на небесах, и ты прекрасно это знаешь. Могила – это всего лишь место, куда люди приходят помянуть тех, кто ушел на небо». Иногда было не так-то просто поверить словам Мелли. Ребятишки в школе толковали о том, что людей хоронят. Может, кого-то и правда хоронили после смерти, но только не Хартов и не Сипаро.
Но тут они набрели на настоящую могилу. Девочки обернулись, чтобы взглянуть на Такера, который в ответ жизнерадостно забарабанил хвостом.
– Это могила того, другого Такера? – спросила Ванесса.
– Не может быть, – покачала головой Клэр. – Мелли сказала, он живет в семье, где много детей. Помнишь?
– Да.
Они вновь уставились на крест. Белые буквы были тщательно обведены золотой краской – вроде той, какой Винсент раскрашивал лошадей.
– Может, до того Такера был другой Такер? – предположила Клэр. – Теперь он на небесах, и бабушка с дедушкой приходят сюда, чтобы помянуть его.
Ванесса торжественно кивнула.
– Может, был целый миллион Такеров, – сказала она. – Нужно будет спросить мамочку.
– Нет, – возразила Клэр. – Я не знаю, зачем здесь эта могила, но если мы спросим Мелли, нам уже никогда этого не выяснить.
Поначалу они собирались спросить деда, но тот, хоть и пришел после обеда в мастерскую, был таким усталым, что они не решились донимать его вопросами. Поднимаясь со скамьи за краской или тряпкой, он натужно дышал и покашливал. Доктор запретил ему курить трубку, и теперь он просто держал ее во рту незажженной.
Клэр и Ванесса уселись поиграть с пластилином. Клэр давно оставила попытки резать по дереву, и все отнеслись к этому с пониманием. Работа не доставляла ей ничего, кроме разочарования. При всей ее осторожности она неизменно срезала ту часть, какую намеревалась оставить, и с этим ничего уже нельзя было поделать.
Как только Винсент объявил, что пришло время покататься на карусели, девочки положили пластилин и бросились в амбар. Ванесса первой забралась на платформу и тут же устремилась к Титану.
– Сегодня я хочу прокатиться на Титане, – заявила она.
Клэр не поверила своим ушам.
– Титан мой, – возразила она.
– Ты и так все время на нем катаешься. Сегодня мой черед.
Руки Клэр сжались в кулачки.
– Дедушка! – позвала она.
Винсент показался в дверях мастерской.
– Что такое, детки? – спросил он, тоже забираясь на платформу.
– Ванесса хочет кататься на Титане, – выпалила Клэр. – Скажи ей, что это мой конь!
– Вот оно что, – улыбнулся Винсент. – А как насчет того, чтобы уступить ей эту поездку?
Ванесса энергично закивала, а Клэр покраснела от гнева.
– Он мой! – она решительно обняла изящную ногу скакуна. – И всегда был моим. А она может кататься на любой другой лошади.
Наклонившись, Винсент взял на руки белокурую внучку.
– Ты ведь знаешь, Ангелок, что это любимая лошадка Клэр? – спросил он. – Она всегда катается на нем.
Клэр с негодованием кивнула. Ее ноздри раздувались от возмущения.
– Даже если ты будешь время от времени кататься на Титане, он все равно останется лошадкой Клэр. А ты можешь выбрать для себя любую другую лошадь.
Клэр с подозрением глянула на деда.
Тот присел рядом с ней на корточки, так и не спустив с рук Ванессу.
– Я знаю, детка, что Титан – твоя лошадь. Но почему бы тебе не уступить его на эту поездку Ванессе?
Клэр мрачно воззрилась на младшую сестру. Ее белокурые волосы были почти того же оттенка, что и грива у Титана.
– Ненавижу тебя, – заявила она Ванессе.
– Что ты, Клэр, – коснулся ее руки Винсент. – Не говори так.
– Ненавижу. Пусть сама катается на этой глупой карусели.
Но переспорить деда ей так и не удалось. В результате она, нахохлившись, осталась сидеть на ящике в углу амбара. Винсент ушел чинить дверь, а Ванесса кружилась на гордом белом скакуне, заливаясь радостным смехом.
Неподалеку от дома Лен и Мелли садились в машину. Хотя музыка в амбаре играла достаточно громко, Клэр отчетливо слышала, как они проехали мимо на своем зеленом «Плимуте». Позади амбара машина вдруг затормозила. Громко хлопнула дверца, и началась ужасная, отвратительная перебранка. Подняв голову от работы, Винсент пристально глянул в ту сторону, как будто мог увидеть дочь и зятя прямо сквозь стену.
Клэр смотрела на деда, разинув от изумления рот. Она все ждала, что он вмешается и положит конец этой ужасной сцене.
Винсент подошел к карусели и с трудом залез на платформу. Добравшись до фисгармонии, он включил музыку на полную громкость, так что никаких других звуков уже не было слышно. После этого Винсент вновь слез с платформы. Капли пота струились по его щекам, и он вытащил платок, чтобы отереть лицо.
Винсент с улыбкой повернулся к Клэр.
– Смотри, как славно кружится наша Ванесса, – ему пришлось практически кричать, чтобы она его услышала.
Ванесса сидела, крепко обняв Титана за шею, и трудно было понять, где заканчивается его грива и начинаются волосы девочки.
Посмотрев на них с минуту, Винсент вернулся к работе, а Клэр, сжавшись в комок, прислонилась к стене амбара. Крики и брань давно утихли – если вообще когда-нибудь были. Может, это такая игра и родители просто смеялись? Неприятные воспоминания стерлись и потускнели под звуки громкой, завораживающей музыки.
21
Впервые за всю свою жизнь она солгала Джону. То была настоящая ложь, а не какая-нибудь невинная выдумка, от которой ничего не стоит отмахнуться. Клэр позвонила ему из дома на работу, оставив сообщение на автоответчике. Все это время она судорожно сжимала трубку, однако голос ее звучал бодро и уверенно. Такое чувство, будто она и впрямь была завзятым лжецом. Впрочем, она уже успела натренироваться благодаря своей новой привычке умалчивать факты. С того ужасного утра в Балтиморе прошло дней десять. Клэр больше не рассказывала Джону о своих видениях, хотя они продолжали донимать ее. Не далее как позавчера, занимаясь в офисе бумажной работой, она вдруг увидела вместо букв и графиков изображение малиновки. Детский рисунок – совсем как из книжки-раскраски. Грудь малиновки была очерчена насыщенно красным цветом. Клэр почувствовала досаду на то, что образ выбил ее из рабочей колеи. Однако в нем, в отличие от прочих ее видений, не было ничего пугающего.
Но затем настал черед музыкальной шкатулки. Вчера вечером, после работы, она отправилась с Амелией за покупками. Та искала подарок для племянницы, и они заглянули в магазинчик, торгующий музыкальными шкатулками. Клэр рассеянно бродила вдоль прилавков, изучая различные картинки на крышках. Ее внимание привлекла шкатулка, украшенная изображением лошадки и повозки. Клэр открыла ее, и в зале зазвучала мелодия «Позволь мне называть тебя милой». Невинная песенка, но с первых же нот Клэр пробила нервная дрожь. Она так резко захлопнула крышку, что продавщица неодобрительно глянула в ее сторону.
– Пожалуйста, поосторожней. Они такие хрупкие.
Не в силах бороться с чувством тошноты и головокружения, Клэр в изнеможении прислонилась к прилавку.
– Мне плохо, – сказала она продавщице, с трудом выговаривая слова. – Могу я воспользоваться вашей уборной?
Женщина покачала головой.
– Прошу прощения, но у нас нет общественного туалета. Ближайший вы найдете…
– Прошу вас, – повторила Клэр. Комната начала стремительно вращаться перед ее глазами.
– Клэр, – раздался встревоженный голос Амелии, – ты так побледнела. Что с тобой?
Клэр разрыдалась. В глубине души она стыдилась подобного проявления слабости, но ничего не могла с этим поделать.
– Пусть она воспользуется вашей уборной, – обратилась к продавщице Амелия. Голос ее прозвучал неожиданно твердо и властно. Клэр прислонилась к подруге, продолжая всхлипывать у нее на плече.
Продавщица сдалась и повела их в коридорчик за торговым залом, где находилась маленькая уборная.
– Ты уверена, что с тобой все будет в порядке? – с тревогой спросила Амелия. С трудом кивнув, Клэр шагнула в туалет и заперла за собой дверь. Сев на закрытый унитаз, она прислонилась спиной к бачку. Стоило ей зажмуриться, и она тут же увидела собственную руку, распахивающую музыкальную шкатулку. Перед глазами мелькнула лошадка с миниатюрной повозкой. Спешно открыв глаза, она принялась читать надписи на стенах и двери крохотной кабинки. Довольный покупатель – постоянный покупатель. Лучшая продавщица месяца: Джинни Алексрод.Прочитав с дюжину таких фразочек, Клэр заметно успокоилась.
– Клэр! – раздался за дверью голос Амелии. – Клэр, с тобой все в порядке?
– Да, – ответила Клэр. Дыхание у нее полностью восстановилось. Намочив под краном платок, она аккуратно промокнула кожу под глазами, надеясь убрать оттуда следы слез. В зеркало Клэр старалась не смотреть.
Амелия, донельзя встревоженная, поджидала ее в узком коридоре. Клэр одарила подругу сияющей улыбкой.
– Прости, – сказала она. – Сама не понимаю, что со мной случилось. Мне вдруг стало так плохо, но это быстро прошло.
Амелия обняла ее за плечи.
– Ну и напугала же ты меня, детка, – промолвила она. – Ты уверена, что все хорошо?
– Абсолютно, – бодро заявила Клэр. Но, как только Амелия сказала, что хочет еще покрутиться в отделе музыкальных шкатулок, Клэр вновь ощутила прилив паники. – Я подожду тебя в коридоре, – она махнула рукой в сторону скамейки, стоявшей у дверей магазина, и Амелия согласно кивнула.
Недостаточно сбежать из магазина, размышляла Клэр, устроившись на скамье. Чтобы вернуть себе душевное равновесие, необходимо сбежать из собственной шкуры. Интересно, успеет ли она позвонить Рэнди до того, как Джон вернется с работы? Ей хотелось рассказать Рэнди обо всем, что случилось. Они не виделись после того визита в музей, зато созванивались каждый день. Клэр уже не рассказывала Джону об этих звонках.
Тем вечером, выслушав ее по телефону, Рэнди начал задавать вопросы, которых Клэр боялась, и которым в то же время была рада. Где она могла слышать эту мелодию раньше? Не затруднит ли ее представить, как могла бы звучать эта музыка в другом исполнении? Что бы она услышала, если бы дала волю своему воображению? У Клэр не было ответов на эти вопросы, но она тщательно обдумывала каждый из них.
Продолжая беседовать с Рэнди, она услышала шум машины: это Джон заводил свой автомобиль в гараж. Клэр поспешила повесить трубку, мысленно обругав себя за трусость. Если бы Джон спросил, с кем она разговаривала, она непременно ответила бы ему. Но Джон не спросил, и она тоже промолчала.
А вот сегодняшняя ее ложь была уже намеренной. Обдуманной и потому непростительной.
«Я знаю, ты сегодня работаешь допоздна, – отправила она ему сообщение на голосовую почту. – Надеюсь, ты не будешь возражать, если я посмотрю какое-нибудь кинцо с Амелией?» Посмотрю кинцо? Раньше она никогда не использовала этого выражения, а тут оно само сорвалось у нее с языка. «Увидимся позже».
На самом деле они с Рэнди договорились пойти на танцы.
Она мучилась этой ложью, пока надевала фиолетовое платье – не то чтобы роскошное, но слишком нарядное для офиса. По крайней мере, ей следовало сказать Джону, что она встречается с Рэнди, опустив часть про танцы. Клэр знала, что именно танцы должны были задеть Джона больше всего, ведь сам он не способен предложить ей подобное развлечение.
В свое время, до встречи с Джоном, Клэр нравилось танцевать. Она до сих пор помнила, с каким сожалением отказывалась от этого занятия. В ту пору она растеряла почти всех своих друзей. И дело было не в том, что они недолюбливали Джона, хотя на первых порах тот нередко отталкивал от себя людей своей горечью и обидой на судьбу. Клэр растеряла друзей потому, что сама ради Джона оставила привычную жизнь. В то время он только привыкал к инвалидному креслу, и многое из того, что делали ее друзья, казалось ему недоступным. Клэр не жаловалась, поскольку была влюблена. Позже она никогда не позволяла себе думать о том, что потеряла ради мужа. В подобных мыслях таилось немало опасного.
Когда она садилась в машину, ее по-прежнему корежило при мысли о собственной лжи. Не стоило втягивать в это Амелию. Попытка найти себе прикрытие превращала встречи с Рэнди в нечто запретное и сомнительное.
На самом деле в них не было ничего сомнительного. Клэр хотелось объяснить Джону, что Рэнди не имеет отношения к ее проблемам. Скорее уж он служит исцелениемот них. В любом случае, нельзя превращать эти тайные встречи в норму. Необходимо найти способ видеться с Рэнди, не задевая при этом чувств Джона.
Рэнди попросил ее заехать за ним, поскольку его собственная машина была в ремонте. Следуя его указаниям, она свернула к домам на Мак-Лин, расположенным в нескольких кварталах от маленького театра. Припарковавшись у дома номер 167, Клэр вышла и осмотрелась. По словам Рэнди, район этот застроили лишь пять лет назад, однако кирпичная кладка придавала домам на редкость стильный и ухоженный вид.
Поднявшись по ступеням, Клэр приготовилась постучать, но Рэнди уже открыл дверь.
– Почти готов, – улыбнулся он. – Заходите.
Она прошла в маленькую гостиную, заполненную антикварной, но оттого не менее удобной мебелью.
– Давненько не видел вас, – сказал Рэнди, награждая ее дружеским поцелуем. – Чудесно выглядите.
– Спасибо, – улыбнулась Клэр. Ее вновь охватило чувство безопасности, которое она ощущала только в его присутствии.
– Я скоро вернусь, – промолвил он, направляясь к лестнице. – Чувствуйте себя как дома.
Клэр присела на мягкий диван и принялась внимательно осматривать комнату. Пол был застелен черно-бежевым ковром восточной расцветки. В углу возле камина стоял массивный стол темного дерева с множеством ящичков и отделений. Все бумаги находились в идеальном порядке. Да и комната в целом, невзирая на броские цвета, наводила на мысль об упорядоченности и организованности.
Картины на стенах погружали зрителя в причудливый мир лесов и извилистых рек. Взглянув на каминную полку, Клэр заметила несколько фотографий в рамках и подошла поближе, чтобы как следует рассмотреть их. На двух снимках был изображен один и тот же мальчик – без сомнения, Кэри. На первой фотографии ему было не больше шести-семи, а на второй – уже лет девять-десять. Третьей оказалась фотография из комнаты Марго. Взглянув на темноволосого подростка, стоявшего чуть в стороне от остальных, Клэр ощутила непривычную нежность.
По пути в клуб они говорили о танцах. Ему всегда нравилось танцевать, признался Рэнди. Наверняка это было одним из проявлений его актерской натуры. А вот Лу-Энн предпочитала танцам другие виды отдыха.
Танцплощадка оказалась большой и малолюдной. Диджей поставил своеобразный микс из музыки Глена Миллера, Эрика Клэптона, Билли Рэя Сайруса, а еще очень громких и незнакомых мелодий в стиле диско. Рэнди обучил Клэр техасскому тустепу и паре других танцев, которые обрели популярность уже после того, как она бросила танцевать.
Рэнди, привычный к сцене, двигался легко и свободно. И Клэр после пары минут замешательства ощутила ту же свободу и непринужденность.
С приближением вечера музыка становилась все медленнее. Люди в парах стали обращать меньше внимания на движения и больше – друг на друга. Рэнди уверенно кружил Клэр по залу, однако в его прикосновении не было ничего настойчивого или провокационного. Он не пытался поглаживать ее пальцы и не скользил рукой по ее спине, как это делали другие партнеры. Клэр уже забыла, когда в последний раз кружилась вот так с мужчиной. Она чувствовала, что могла бы танцевать вечно, но Рэнди заговорил, и это разрушило очарование.
– Давайте проверим, есть ли у диджея «Позволь называть тебя милой».
Клэр трудно было понять, шутит он или всерьез.
– Нет уж, спасибо, – сказала она. – К тому же я уверена, что нет.
– Я серьезно, – настаивал Рэнди. – Что, если…
– Даже не думайте, – решительно покачала она головой.
– Было бы здорово, окажись у него эта песня. Вы могли бы последовать за своими чувствами, Клэр. Посмотреть, куда они вас приведут. Вы слишком быстро сбежали от них в магазине.
– Я едва не упала в обморок.
– Если с вами вдруг случится обморок, я вас поддержу.
Глаза обожгли слезы.
– Вы даже не представляете, какое это ужасное чувство, – сказала она.
– Ладно, – со вздохом промолвил Рэнди. – Вы выиграли.
Клэр была почти разочарована его уступчивостью. Ей хотелось понять источник своего дискомфорта, но она не готова была к тому, чтобы встречать понукания Рэнди без ответного сопротивления.
– Неважно, есть у диджея ваша любимая песенка или нет, но музыку он сегодня подобрал замечательно.
– Это верно, – согласилась Клэр. – Вышло всего понемножку, – ей вспомнился Шопен, которого она слушала после смерти Марго. – Вот только классического ничего не было.
– Ну и прекрасно. Терпеть не могу классику.
Она в удивлении вскинула голову.
– Надо же, какая ирония. Брат и сестра – классические пианисты, а вы ненавидите классику.
– Порой мне казалось, если я услышу Шопена еще разок, то просто взорвусь, – простонал он. – Чарльз и Марго могли слушать это все до тошноты. Если же я начинал жаловаться, они смотрели друг на друга так, будто не могли поверить, что я и правда их брат. «Разве ты не чувствуешь, как это прекрасно?» – спрашивали они меня и включали музыку погромче, как будто я упускал что-то важное только потому, что не мог как следует расслышать мелодию.
Клэр в очередной раз вспомнился ее разговор с Марго.
– Так, может, она говорила о вас?
– О чем это вы? – спросил Рэнди.
– Марго сказала: «Он был не способен услышать музыку». Может, она имела в виду вас?
Рэнди пропустил свой шаг, едва не наступив на ногу Клэр.
– Может быть, – сказал он.
– Но почему? Почему она в такой момент вдруг вспомнила о вас?
Читать бесплатно другие книги:
