Огненный шар Романова Галина
— Что это с ней? — не поняла Клавдия Петровна.
— Сами разберутся, — ответила Ин.
— Какой хороший мальчик, — не успокаивалась старушка. — И ты хорошенький, — обратилась теперь уже она к Нику. — Жаль, что живем мы не в то время. Смута кругом…
Ник обнял Ин за плечи и прижал к себе.
— Ничего, разберемся и здесь, — сказал он. — Какое наше время.
— А это твоя девочка? — догадалась Клавдия Петровна.
— Моя, — улыбнулся Ник, взглянул в глаза Ин и поцеловал ее в щеку.
— Хорошенькая. Вы все, молодые, хорошенькие. Я раньше тоже была принцессой. За мной парни так и бегали. А сейчас вот уже пятнадцать лет как одна, без мужа. Смотрю на вас, и сердце не нарадуется.
Лиза усадила Жана на кровать и встала перед ним, взялась руками за его голову и потрясла перед собой.
— Это Люсия, та самая, моя тетка, понимаешь ты это? — прошептала она. — Она нас нашла.
— Я это понял. В этом сомнений не было. Она должна была нас найти.
— Она же может в любой момент нас разлучить.
— Надо с ней встретиться, — сказал Жан. — Встретиться и поговорить. Сейчас не восемнадцатый век, и она тоже изменилась. Она поймет.
— Нет, она не изменилась за все это время. Она живет в том, своем времени, откуда и я. Неужели ты все забыл?
— С тобой все забудешь. Мне уже стало казаться, что я тебя знаю целую вечность.
— Мне тоже так кажется, и что теперь нам делать дальше?
— Надо с ней встретиться, — настаивал Жан. — Я ей все объясню. Может, она тебя навсегда отпустит ко мне, в наше время?
— Нет, милый Жан. Этого случиться не может. — Лиза опустилась перед ним на пол и положила свою голову ему на колени. — Ты знаешь, мне страшно, что я снова тебя надолго потеряю. Ты не представляешь, что ты значишь для меня. Я тебя уже настолько хорошо знаю, каждую клеточку твоего тела, всего-всего-всего… и не смогу, наверное, больше без тебя. — Она стала целовать его колени и заплакала.
— Ну, что ты на самом деле, — успокаивал ее Жан. — Я и сам удивлен, что у нас все так получилось. Ты знаешь, там у нас такого нет. Такие отношения, какие сложились между нами, — это вообще редкость. У нас больше хамства и пошлятины. А тут… Я даже не знаю, как это можно назвать…
— Жан, я ведь люблю тебя, — шептала сквозь слезы Лиза. — Ты такая прелесть… Помог мне Бог тогда не отвергнуть тебя. Помнишь ту нашу первую встречу? Я чуть с ума не сошла. Я это повторяю и буду повторять тысячу раз. Это так замечательно!
— От страха с ума не сошла?
— Нет, от радости. Тебе там, у вас, девчонки, наверное, тоже прохода не дают, липнут?
— Бывает, но так близко, как с тобой, я никогда и ни с кем не был. — Жан ласкал пальцами ее волосы и целовал ее плечи. — Я тогда впервые испытал те неземные ощущения, что ты мне подарила.
— Не знаю, как все это получилось, но меня просто к тебе потянуло, и я ничего не смогла с собой поделать. Об этом я хочу всегда говорить и вспоминать. Может, что-то и выглядело пошло, я просто не понимала, что делаю. Мои губы сами потянулись к тебе.
— Помню. Я чуть с ума сам не сошел от такого блаженства, — признался Жан. — Представляешь, нам тогда было всего по шестнадцать лет.
Лиза подняла на него заплаканные глаза.
— Это тебе шестнадцать, а мне на год меньше. Я тебя люблю, — снова прошептала она, обхватив Жана за талию. — Только прошу, береги себя, где бы ты ни был. Тебя вечно куда-то несет. То тебя ранят, то влипнешь в какую-нибудь переделку. Береги себя для меня. Ты меня понимаешь?
Жан улыбнулся.
— Ты же знаешь, что меня сейчас еще нет. Я вообще не родился. В этом семнадцатом году если кто и жил, так только мои прабабка или дедка.
— Меня тоже нет. Я умерла лет двести назад.
— Нас нет, но мы есть, правда? — улыбнулся Жан. — Это все благодаря твоей тетке. Нам надо непременно с ней встретиться и поговорить.
Лиза закивала головой.
Жан вытер ладонью ей глаза, а она их прижала к губам и долго целовала.
— Мы не должны расставаться, — твердила она. — Хотя бы на то мгновение, что нам определено в этом времени. Я постаралась узнать у Клавдии Петровны все про тетушку. Нам бы еще немного побыть вместе.
Жан поднял Лизу и усадил рядом.
— Завтра двадцать пятое октября, — сказал он. — А это значит, что будет революция.
— Революция уже идет.
— В ночь с двадцать пятого на двадцать шестое октября будет взят Зимний дворец и свергнуто Временное правительство. Мы должны принять в этом участие, раз нас закинуло в этот год. Питер мы с тобой уже строили, с царем общались. Немного повоевали…
— Опять ты голову свою подставишь?
— Теперь пришло время участвовать в революционных событиях.
— Тебе и здесь уже попало.
— Зато с Егором познакомился. Да, — спохватился Жан, — ты помнишь то место, где он будет оборонять Зимний?
— Помню. Это выходит, что мы против него пойдем? — встрепенулась Лиза.
— Выходит, так. Но его не переубедить, ты же знаешь.
— Надо что-то сделать, — Лиза обняла Жана и прижалась к его плечу. — Что можно придумать?
— Я не знаю… Если только сразу броситься к нему и вытащить его оттуда.
— Они же будут стрелять?
Жан задумался.
— Может, что Ник предложит, но все равно я в первую очередь проберусь к нему.
— Я с тобой, — сказала Лиза.
— Я, вообще, думаю, что тебе с Ин там делать нечего. Сидите здесь и ждите нас.
— Нет, нет, и еще тысяча раз нет, — запротестовала Лиза. — Об этом не может быть и речи. Мы только с вами. Ты что, не видишь, как Ин любит Ника? Она это делает немного поскромнее меня, а я так не могу.
— Замечаю, — согласился Жан.
— Вот поэтому будем только вместе. Я ничего не знаю про семнадцатый год, а ты только по книжкам — зачем себя лишать такой возможности?
— Может, ты и права, — согласился Жан и прижал Лизу к себе.
В дверь тихо постучали, и просунулась голова Ника.
— К вам можно? — спросил он.
— Можно, входите, необузданные пришельцы, — ответил Жан. — Всю кашу съели?
Ник повалился на кровать и раскинул руки и ноги в разные стороны.
Следом вошла Ин и присела рядом.
— Даже и не мечтай, — сказал, оборачиваясь на него, Жан. — Кровать общая, и, вообще, проваливай на свою половину. Лиза, он с меня ночью стянул одеяло, и у меня вся спина замерзла, — пожаловался Жан.
— И не только спина, — заметил Ник. — Ин видела, что у тебя больше всего там замерзло.
Ин засмущалась.
— Если у него такое все в замерзшем состоянии, — сказала она, — то что тогда, когда ему тепло?
Жан взглянул на Лизу.
— У хозяйки есть еще одеяло? — спросил Жан. — Они у нас уже второе отнимают.
— Сейчас пойду возьму, — послушно сказала Лиза. — Нечего глазеть на моего мальчика. Вам уже двух одеял мало стало.
— Да хорошие, хорошие твои мальчики, — засмеялся Ник. — Жан один и Жан два.
— Я так полагаю, и у тебя, Ин, два Ника — молодцы! — тут же сообразил Жан.
— Кто в душ? — спросила Ин.
— Я пойду только тогда, когда возьмем Зимний, — сказал Жан. — Плохая примета мыться перед историческими событиями.
— Надо же? Кто бы мог подумать? Откуда такая философия?
— А я пойду, — сказала Лиза.
Она принесла одеяло и расстелила постель.
— Я за тобой, — Ин потрепала Ника за волосы и прижала к подушке. — А вы можете считаться замарашками-патриотами, а с чистыми дамами лежать в постели никуда не годится.
Лиза ушла в душ, Жан скользнул к ней за дверь.
— Вот видишь, какой Жан, — сказала Ин. — Говорит одно — делает совсем другое.
— Но мы же не влезем вчетвером, — Ник скинул рубашку и сел на пол. — Ты меня с собой возьмешь?
Глава 16
В условиях открыто подготавливаемого и уже начинающегося восстания большевиков, штаб Временного правительства не вывел на защиту правительства ни одной солдатской воинской части, не была проведена подготовительная работа с юнкерами в военных училищах, поэтому их оказалось ничтожно мало на Дворцовой площади 25 октября, и было бы еще меньше, если бы юнкера не приходили самостоятельно.
Единственной воинской частью Петроградского гарнизона, принявшей присягу Временному правительству, были казаки. На них возлагались основные надежды в дни смуты. Однако к наступающим событиям Петроградские казаки отнеслись пассивно, даже в критические моменты. Несмотря на указания штаба, казаки не выступили, не получив лично от Керенского гарантии в том, что казачья кровь не прольется даром. Казаки были готовы выступить на помощь Временному правительству при условии, что полки будут обеспечены пулеметами, каждому полку, организованному из сотен, распределенных по заводам, будут приданы броневики и вместе с казаками выступят пехотные части. На основании этого к Зимнему были отправлены две сотни казаков и пулеметная команда.
Утром двадцать пятого октября небольшие отряды большевиков начинают занимать главные объекты города: телеграфное агентство, вокзалы, главную электростанцию, продовольственные склады и государственный банк. К этому времени Временное правительство оказалось практически без защитников: оно располагало лишь юнкерами и ударницами женского добровольческого батальона.
К середине дня большая часть ключевых объектов была занята патрулями большевиков без сопротивления.
Керенский около одиннадцати часов покинул Петроград, не оставив никаких инструкций правительству.
Позиция, занятая правительством, была достаточно нелепой и безнадежной: отсиживаясь в Зимнем дворце, где шли заседания, члены правительства ждали прибытия войск с фронта. Рассчитывали на ненадежность выведенных большевиками отрядов, надеясь на то, что такое войско разбежится и сдастся при первом холостом выстреле. Также ничего не было сделано правительством для защиты своей последней цитадели — Зимнего дворца: не было добыто ни боеприпасов, ни продовольствия. Вызванных днем к резиденции правительства юнкеров не смогли даже накормить обедом.
В первой половине дня к охранявшим Зимний юнкерам Петергофской и Ораниенбаумской школ присоединились женский батальон, отряд казаков с пулеметами, батарея Михайловского артиллерийского училища, школа инженерных прапорщиков, а также некоторое количество добровольцев.
Вся деятельность правительства свелась к обращению к населению и к гарнизону с рядом запоздалых и потому бесполезных воззваний.
К вечеру двадцать пятого октября ряды защитников Зимнего сильно поредели: уходили изголодавшиеся, обманутые, упавшие духом. Ушли и те немногие казаки, что были у Зимнего, смущенные тем обстоятельством, что вся пехота правительства оказалась «бабами с ружьями». К вечеру покинула резиденцию правительства и артиллерия.
Броневики Временного правительства вынуждены были уйти с площади Зимнего дворца из-за отсутствия бензина.
К вечеру стали учащаться редкие до того одиночные выстрелы. Охрана отвечала выстрелами в воздух на выстрелы в тех случаях, когда к дворцу приближались толпы большевиков, и первое время этого хватало.
Наконец, начав осознавать степень критичности своего положения, министры решили обратиться за моральной поддержкой в Государственную думу и начали искать с помощью телефона какую-либо физическую подмогу.
Вскоре в Зимнем стали предпринимать какие-то реальные шаги к собственной защите, чтобы продержаться до прихода войск с фронта, ожидавшихся к утру. Все силы были стянуты непосредственно к дворцу, штаб был оставлен большевикам.
Жан стоял, прижавшись к сырой холодной стене одного из домов на углу Малой Морской и Невского проспекта.
Он ждал своих товарищей.
Мимо проходили отряды солдат и матросов. Немногие гражданские мелькали среди серых шинелей и бушлатов. С грохотом проехало несколько машин с военными на борту. Они свистели и орали разные призывы по поводу Временного правительства.
Сейчас Жан был воодушевлен как никогда происходящей ситуацией в городе, а особенно здесь, недалеко от Дворцовой площади.
Подошли Ник и Лиза. Они встали рядом, провожая взглядом толпы военных, движущихся к Зимнему. Жан спросил, где Ин. Ник объяснил, что она успокаивает Клавдию Петровну, которая находится в истерике, предчувствуя непонятные события.
Старушка очень была против того, чтобы ребята вообще выходили на улицу, а тем более шли к Зимнему.
Лиза не выдержала. Она уже устала ее убеждать в правильности их решения и ушла с Ником.
Клавдия Петровна, вся в слезах, не могла успокоиться, что молодые люди идут непонятно куда и бросают ее одну в такой час. Ин вынуждена была задержаться, чтобы успокоить старушку, и обещала скоро с ней встретиться.
— А ты не смогла убедить бабку? — спросил Жан. — Старики все такие упрямые. Им тяжело расставаться со всем старым.
Лиза пожала плечами.
— Жанчик, я сама так боюсь. Смотри, что творится. Эти толпы просто бесконтрольные, — сказала взволнованная Лиза. — Если мы попадем им под горячую руку, они нас просто растопчут.
— Ты с ним ничего не бойся, — сказал Ник. — Этот парень что надо.
— Да не говори мне, я и сама знаю, — ответила Лиза. — А ты что молчишь?
Жан пристально следил за передвигающимися по Невскому проспекту толпами людей.
— Что? — спросил он, приходя в себя.
— Ничего. Тебя твоя девчонка спрашивает, а ты как лом проглотил. — Ник тоже прижался к стене, пропуская очередную толпу вояк, движущихся вдоль дома. — Перегаром от них несет, как из бочки, — вдохнул он воздух.
Лиза взяла Жана за руку.
— Я прошу, не лезь под пули, — сказала она. — И ты тоже, Ник. — Я не переживу, если что случится. Может, вернемся домой, Клавдия Петровна будет спокойна? Вы же знаете исход этих событий.
— Знать — это одно, а участвовать — это совсем другое, — сказал решительно Жан. — Представляешь, в наше время кому это расскажешь…
— За идиота примут, — добавил Ник.
— Это их дело. Главное, ты знаешь, что сам был именно там, где вершились исторические дела. — Жан посмотрел на Лизу, потом на Ника и поправил кепку на голове. — Надо не потерять. Все же историческая реликвия. Заберу с собой как память.
— Я давно хотела вас спросить об этой революции, — Лиза сильно сжала руку Жана и посмотрела ему в глаза. — Она вообще дала что-нибудь народу?
— Дала сначала голод в двадцатых годах, одну войну, потом вторую, и, в конечном счете, сами же они и развалили страну, — объяснил Ник.
— Так зачем же ее делали, эту революцию? Смотрите, сколько людей! Они же не знают, за что воевать идут?
— Эти знали, а нашим все по барабану.
— И в таком времени вы живете? — удивилась Лиза.
— Время хорошее, верхушка гнилая, — сделал вывод Жан.
— Неужели эти люди, уставшие от такой жизни, смогут еще и воевать?
— Воевать они будут потом, в гражданскую, — пояснил Жан. — Сейчас они свергают правительство, на место которого поставят свое…
— И…
— И все. Будет вся власть Советам, так сказать.
— А кто советовать будет? — не поняла Лиза.
— Советчиков много — дела делать некому.
— Ничего не поняла, — вздохнула Лиза.
— А ничего и не надо понимать. Это очередной бзик русских людей, — сказал Ник. — Убрали царя Николая, который сделал для народа очень многое, теперь свергнут правительство…
— А дальше?
— А дальше…
— Вон Ин бежит, — вдруг заметил Жан.
— Ну, Жан, что дальше? — Лиза не отставала от ребят с вопросами, пытаясь выяснить суть происходящего.
— Слушай, давай я тебе потом все расскажу. Ничего интересного не будет все равно. Ты успокоила Клавдию Петровну, Ин?
— Еле уговорила. Сказала, что мы скоро вернемся. Она нас всех благословила.
— И она поверила, что мы скоро вернемся?
— Конечно нет.
— Самое главное, что ты ей хоть кое-что объяснила, — сказал спокойным голосом Жан.
— Пойдемте домой, — снова стала настаивать Лиза. — Эта революция для моего времени очень далека, а для вашего — уже в прошлом. Вы же знаете ее исход.
— Нет, я не могу, — твердо заявил Жан. — Мы здесь для того, чтобы в ней участвовать, тем более где-то там еще и Егор. Нам надо с ним встретиться.
— Он какой-то фанат. Сам не знает, что творит по молодости, — сказала Лиза. — Как можно устоять перед такой толпой?
— Он патриот своего времени. Мне лично таким не быть, — заметил Жан. — В наше время все решают за нас. Где облапошить, а где и ободрать… А он знает, за что воюет.
Лиза не стала больше спорить и замолчала.
Мимо продолжали идти толпы солдат и матросов.
В девять часов вечера Временное правительство обратилось к стране с радиограммой:
«Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов объявил Временное правительство низложенным и потребовал передачи ему власти под угрозой бомбардировок Зимнего дворца из пушек Петропавловской крепости и крейсера „Аврора“, стоящего на Неве. Правительство может передать власть лишь Учредительному Собранию, а потому решило не сдаваться и отдать себя под защиту народа и армии, о чем послана телеграмма в Ставку. Ставка ответила о посылке отряда. Пусть народ и страна ответят на безумную попытку большевиков поднять восстание в тылу борющейся армии»
Глава 17
В толпе солдат, матросов и гражданских ребята просто затерялись.
Жан с Ником рвались на Дворцовую площадь.
Зимний дворец был забаррикадирован мешками с песком и представлял собой осадное здание. Окна в нем были темные, и только кое-где пробивался свет.
— Вы знаете, — обратился Ник к ребятам, — я сочувствую сейчас Керенскому и его Временному правительству. С такой обороной, которую они организовали, им остается только сдаться.
Они подошли к небольшой группе гражданских людей, прилично одетых. Многие мужчины явно представляли собой интеллигенцию.
Люди бурно обсуждали текущие события, выражая свое отношение к революции.
— Вот вы, молодые люди, как представляете будущую жизнь в стране, — вдруг обратился один из мужчин к стоявшим рядом ребятам.
Ин с удивлением взглянула на него, потом перевела взгляд на Ника. Она ждала, что он ответит, как самый старший, на этот вопрос.
— А вы кого представляете? — сразу решил уточнить Ник, чтобы не попасть в неловкое положение.
— Мы? Мы нейтральные люди ко всему происходящему здесь безобразию.
— За Ленина или Керенского? — уточнил Жан, но сразу был одернут Лизой.
— Ни за кого. Нам будет интересно знать, чем все это закончится, — сказал мужчина средних лет.
— Мы как бы тоже здесь проездом, — стал говорить Жан. — Ехали, думаем, дай заглянем в Петроград.
— Интересно? И откуда же вы такие взялись?
— О, это долгая история. Пока мы ее расскажем, наступит утро, — Жан почесал затылок. — И все равно вы нам не поверите.
— В эти времена ничего удивительного нет. Если вы без оружия, значит, не будете штурмовать Зимний, — сделал заключение другой мужчина.
— Принять участие, конечно, можно, но в историю мы все равно не попадем, равно как и вы. Мы, правда, туда совершенно не стремимся, делать нам там нечего.
— А вы стремитесь туда попасть? — спросил Ник.
— В принципе, нет. Нас не особенно это время интересует. Зная исход всего случившегося, стоит подумать, связываться с этим периодом в истории или нет.
Мужчины слушали внимательно и удивлялись.
— Исход этих событий еще пока неизвестен, и никто не может заранее это сказать, — сказал другой.
Жан хотел поспорить, но решил промолчать.
— Вы это так уверенно говорите, будто знаете все наперед. Это просто бред. История государства только пишется, и никто не знает, чем она закончится.
Жан только раскрыл было рот, но Ник его опередил:
— Я слышал, что завтра откроется Второй Всероссийский съезд совета рабочих и солдат депутатов. Большевики будут иметь большинство голосов?
— Интересная информация, — удивились собеседники. — До этого съезда им еще далеко, для начала надо свергнуть законное правительство. Как все это у них получится — неизвестно. Ну, и что дальше?
— Съезд провозгласит переход всей власти в центре и на местах к советам. — Ник говорил все достоверно, потому что знал историю лучше всех. — Будут рассмотрены предложения Ленина о земле и о мире. Поэтому солдаты и крестьяне поддержат его, и тогда решится вопрос, чтобы покончить с прошлым.
— И с каким же это прошлым? Сейчас все настоящее. Болтаете вы, молодой человек, совершенно ни о чем.
— Я согласен, что для начала надо свергнуть Временное правительство, — продолжал Ник.
— А что его свергать? Оно и без того не защищено — бери и все. Но это же преступление — свергать законную власть? Группа каких-то самозванцев решила, и все поддержали. А кто? Эти голодранцы да пьяная анархия, которая пользуется случаем и грабит город, а потом ограбит и всю страну? Все это вы считаете правильным? Нам просто жаль всего того, чего страна добилась за это время. Сейчас все пойдет с молотка.
— Политика меня мало интересует, — сказал Жан и отошел в сторону от группы интеллигентов, понимая, что они всерьез заинтересовались умозаключениями Ника. — Слышь, ты, оратор, — позвал он своего друга. — Не пора ли нам двинуться вперед. Уж что-то мы здесь задержались.
— Вы, молодой человек, не мешайте нам выслушать интересное мнение вашего товарища, — сказал мужчина.
— Мнения у всех разные. У меня свое, и оно заключается в том, чтобы покончить с дискуссией и заняться практическими делами.
Ин извинилась и отвела Ника в сторону.
— Хватит с ними болтать, — сказала она. — Что ты им доказываешь то, что знаешь больше их?
— Я просто рассказываю, что их и страну ждет в будущем.
— Они на тебя как на пришельца смотрят, — заметил Жан. — Откуда им понять, что будет через год или два? У них сейчас одно на уме — кто кого победит, на ту сторону они и перейдут.
Ник сделал недовольное лицо и оглянулся на кучку интеллигентов.
— Может, это ученые или академики стоят и решают, что им делать дальше? На чью сторону переходить?
— Конечно, — Жан тоже покосился в сторону. — Где ты видишь здесь академиков? Они такие ученые, как мы — инопланетяне. Им до ученых еще на сивой кобыле полжизни скакать, и то вряд ли доберутся.
— Есть предложение нам отсюда уйти, — после долгого молчания сказала Лиза.
— Вот этого делать теперь нельзя, — Жан обнял ее за талию. — Не для того мы здесь, чтобы отсиживаться на квартире твоей родственницы. Ты не обижайся на меня, но я хочу увидеть все, а самое главное, Егора и постараться его убедить в неправильности его решения. Не дело, если парень попадет в этот переплет.
— Он уже попал, — сказал Ник.
— Это не есть хорошо. Когда двинемся на площадь? — спросил Жан.
— Ты опять спешишь. Пока еще из них никто не решился идти под пули, а ты уже рвешься, — заметила Ин.
— Девчонки, останьтесь здесь или идите домой. Мы утром к вам вернемся.
— Нет! — твердо заявила Лиза. — Я никуда не пойду.
Жан удовлетворительно улыбнулся. Его осунувшееся за последнее время лицо доказывало его усталость.
— Я мечтаю об одном, — сказал Ник. — Взять Зимний и хорошо выспаться. Я, наверное, просто вырублюсь на целые сутки.
— Ин не даст, — улыбнулся Жан.
— И я тоже выспалась бы, — поддержала его Ин. — За эти дни мы столько отмотали по Петрограду, что я уже не помню, где и была. Ты, Лиза, разве не устала?
Лиза взглянула на Жана.
— Нет, мы не устали, — сказал Жан. — Мы займемся другим делом.
— Интересно будет посмотреть на вас, когда вернетесь домой.
— Нечего подглядывать. — Жан всматривался в серые лица проходивших мимо подразделений солдат.
Читать бесплатно другие книги:
