Полная история Христианской Церкви Бахметева Александра

Епарх велел еще сильнее мучить Лаврентия. Но ни заточение в темнице, ни истязания не поколебали его твердости и веры.

– В том ли состоит закон христианский, чтобы не бояться мучений и не почитать богов? – спрашивал епарх.

– Закон мой научил меня знать и почитать Бога моего, Господа Иисуса Христа, – отвечал Лаврентий. – Уповая на Него, я не боюсь мучений.

– Целую ночь стану мучить тебя, – говорил разгневанный губернатор.

– Эта ночь будет для меня не темна, – спокойно отвечал мученик, – она вся озарена светом.

Исчерпав все возможные пытки, епарх велел положить мученика на железную решетку, раскаленную в огне. Лаврентий с мужеством перенес и это. Пролежав долго на одном боку, он сказал мучителям: «Уже испеклось, пора оборотить». Небесная радость сияла на лице его во время ужасного мучения, и он не переставал славить и благодарить Господа. Он громко молил Его об обращении врагов, и с этой молитвой на устах скончался.

Еще в темнице Лаврентий обратил к Богу язычника, по имени Ипполит. Ночью Ипполит с некоторыми христианами пришел взять тело святого мученика, чтобы похоронить его, но был схвачен и замучен до смерти со всеми своими домашними. Молодой воин, по имени Роман, обратившийся к вере при виде страдания и мужества Лаврентия, тоже был казнен.

Святой Лаврентий был родом испанец. В Испании христианское учение стало уже сильно распространяться, и в гонении при Валериане многие из тамошних христиан были казнены за веру. Епископ Фруктуоз с двумя диаконами, Авгуром и Евлогием, скончались на костре, обратив в темнице многих язычников. После смерти они явились мучителю и сказали ему: «Ты думал обратить нас в пепел, но смотри, мы живы и озарены славой».

Гонение свирепствовало с великой силой и в Галлии. Близ Парижа мученической смертью скончался епископ Дионисий с пресвитером Рустиком и диаконом Елевферием. Их обезглавленные тела были похоронены христианами на горе, которая стала с этих пор называться горой мучеников – mont des martyrs. Из этого впоследствии возникло название Montmartre. Но гонение не помешало вере Христовой быстро распространяться в Галлии. В Лимозе, Нарбонне, Клермонте, Арлах, Тулузе и Париже уже были епископские кафедры. Христианство проникло и в Германию. Церкви Кельнская и Трирская были основаны в III веке. При гонении Валериана пострадал в Германии Проват. В итальянском городе Ноле – епископ Максим и его пресвитер Феликс.

Гонение, конечно, не пощадило Востока – колыбели христианской веры. Число мучеников в Малой Азии было очень велико. В Кесарии Каппадакийской шестнадцатилетний мальчик, по имени Кирилл, удивил всех верой и твердостью своей. Отец Кирилла был язычником и, когда узнал, что сын принял христианскую веру, стал обращаться с ним очень жестоко, часто бил его, томил голодом и, наконец, видя, что это все бесполезно, выгнал из дома. Но мальчик только все больше и больше привязывался к Господу. Его товарищи, язычники, смеялись над ним, но эти насмешки не смущали Кирилла; он оставался верен Христу. Наконец, судья призвал его.

– Дитя мое, – сказал он ему ласково, – если ты раскаешься, то я отпущу тебя и упрошу твоего отца, чтобы он тебя простил и опять принял в свой дом. Вспомни, что ты упрямством своим лишаешь себя отцовского богатства.

– Господь примет меня, – отвечал отрок. – Отец выгнал меня из дома, но Господь даст мне жилище вечное. Я смерти не боюсь; она доставит мне лучшую жизнь.

Судья начал грозить ему истязаниями. Но так как это не страшило юношу, то велел связать его и отвести на место казни, думая этим склонить его к отречению. Показали Кириллу костер, приготовленный будто для него. Кирилл по-прежнему остался тверд. Его опять привели к судье, который долго увещевал его, но отрок говорил:

– Я не боюсь смерти – мне даруется лучшая жизнь.

В конце концов судья приговорил его к смерти. Некоторые из присутствовавших плакали.

– О чем вы плачете? – сказал им Кирилл. – За меня надо радоваться, но вы не знаете, какую я имею надежду и куда я иду.

И сам пошел к костру. Все долго с изумлением говорили о твердости отрока, особенно же язычники, которые не знали, какую необычайную силу может дать вера. Этот пример доказал всем, что Господь дает силу и помощь кротким и смиренным, но оставляет тех, которые ослеплены гордостью и нарушают закон любви к ближним.

В Антиохии священник Саприкий и мирянин Никифор долго дружили, как родные братья, но из-за чего-то рассорились и стали друг друга ненавидеть. Никифор первый понял, что чувство ненависти грешно перед Богом, раскаялся и старался помириться с Саприкием, но Саприкий и слышать не хотел о примирении. Когда Никифор подходил к нему и со слезами говорил: «Прости меня, если я чем-нибудь обидел тебя», – то Саприкий отталкивал его или молча удалялся.

Когда началось гонение, Саприкий как священник был взят одним из первых. Он с твердостью заявил, что он, будучи христианином, не отречется. Его жестоко мучили, но он остался тверд в исповедании своем, и тогда его осудили и повели на смертную казнь. Никифор, услышав об этом, вышел к нему навстречу, пал к ногам Саприкия и стал вновь просить его помириться с ним. Саприкий с гневом отвернулся, но Никифор, следуя за ним, именем Христа умолял его простить ему. Воины, которые вели Саприкия, удивлялись неотступной просьбе Никифора и говорили ему:

– Для чего ты так настаиваешь? Ведь этот человек идет на казнь. Он тебе вредить уже не сможет, зачем тебе его прощение?

Но не для себя, а из христианской любви к другу желал Никифор, чтобы он перед смертью помирился с ним. Он отвечал воинам:

– Бог видит, чего я желаю от исповедника Христова.

Когда пришли на место казни, он вновь пал на колени перед Саприкием:

– Молю тебя, мученик Христов, прости мне, если я, как человек, грешен перед тобой. Молю тебя именем Христа, Который сказал: просите и дастся вам, – я прошу у тебя прощения.

Саприкий и тут отвернулся, не захотел исполнить просьбу брата, умолявшего во имя Христа. И Господь наказал его, внезапно отняв у него силу и твердость духа. Саприкий, увидя орудие казни, устрашился и воскликнул:

– Не казните меня, я принесу жертву богам!

– Что ты делаешь, брат возлюбленный? – воскликнул в ужасе Никифор. – Умоляю тебя, опомнись, не губи венца, уготованного тебе на небесах.

Но Саприкий, полный малодушного страха, повторил отречение свое. Напрасны были мольбы и увещания Никифора. Тогда Никифор воскликнул:

– Я христианин, казните меня!

Саприкий был отпущен, как отрекшийся от веры, а Никифор сподобился умереть за Христа.

Епископ Александрийский, св. Дионисий, немало пострадал в это время. Он сам сообщил о себе подробности, которые переданы историком Евсевием. Из его слов видно, что гонение в Александрии было чрезвычайно сильным. Префект, или губернатор области, Емилиан призвал к себе Дионисия вместе с пресвитером Максимом и тремя диаконами и убеждал их покориться царскому повелению, то есть поклониться языческим богам.

Дионисий отвечал:

– Мы должны более слушаться Бога, нежели человека, и поклоняемся единому Богу, Творцу мира, Который вверил царство императорам. Мы Его почитаем, Ему поклоняемся, Его молим о безмятежном их царствовании.

– Но кто же мешает вам поклониться одновременно и вашему Христу, и нашим богам? – спросил Емилиан.

– Мы не можем кланяться иному Богу, как Богу истинному, – отвечал Дионисий.

Тогда Емилиан осудил его и бывших с ним на изгнание. Отправили их в Ливию, в деревню, находившуюся близ пустыни. Дионисий в это время был болен, но на это не обратили внимания. Над христианами был установлен постоянный, строгий надзор. Это, однако, не помешало им благовествовать Евангелие, и их изгнание послужило средством к распространению веры. «Господь открыл нам дверь для проповедания Его слова, – писал Дионисий. – Сначала преследовали нас и били камнями, а потом немало язычников, оставив кумиров своих, обратились к Богу. Как будто для того именно Бог и привел нас к ним; ибо как скоро мы исполнили это служение, нас опять вывели отсюда». Успех проповедания раздражил начальника области, и он перевел изгнанников в другое место, в пустыню Мареотскую, далеко от всякого города. Но, конечно, и тут изгнанники с ревностью исполняли святое дело и служили Богу. Заточение Дионисия продолжалось три года, и он возвратился в Александрию уже после смерти Валериана.

Валериан был взят в плен персидским царем Сапором[119], от которого терпел много оскорблений и унижений. Продержав Валериана довольно долго в плену, Сапор умертвил его.

Глава XX
Девятое гонение. Общий взгляд на церковную жизнь во II и III веках

После того как Валериан был взят в плен, сын его, Галлиен, тотчас же отменил строгие указы против христиан, признал за ними право совершать богослужение и велел возвратить им для усыпальниц или кладбищ отнятые у них места.

Впрочем, это еще не значило, что отныне христиане были совершенно в безопасности. Царские указы не скоро доходили в отдаленные области обширной империи, да и проконсулы, которые правили областями с властью почти царской, всегда имели возможность осудить христиан, которых ненавидели. Они часто требовали от них поступков, не совместимых с христианским законом. И когда христиане этому не покорялись, то предавали их казни. Полководцы продолжали требовать от воинов языческой присяги или совершения обряда в честь императора, на что христиане также не могли согласиться.

Подобный случай был при Галлиене, уже после обнародования его указа в пользу христиан. В Кесарии христианский воин по имени Марин, богатый и знатный, должен был получить одну из высших воинских степеней. Но в качестве доказательства верности государю от него потребовали совершения языческого обряда пред кумиром императора. Марин отказался исполнить обряд, объявив, что он христианин. Начальник области, грозя ему смертью, дал ему три часа на размышление. Как только Марин вышел из судилища, к нему подошел епископ Кесарийский Феотекн, повел его в церковь и, показав ему Евангелие и меч, сказал: «Выбирай из двух одно». Марин взял Евангелие. «Да поможет же тебе Бог», – сказал епископ. Марин отправился к начальнику, повторил свое исповедание и был казнен. Сенатор Астурий взял его окровавленное тело и предал земле.

Между тем на Римскую империю обрушились всевозможные бедствия: голод, язва, землетрясения, междоусобицы и беспорядки во всех областях. Появлялись новые искатели власти, которые производили смуты и волнения. Некоторые области были завоеваны Зиновией, царицей Пальмиры: Вифиния, Каппадокия, Антиохия. В другие области врывались варварские племена, все больше и больше теснившие слабеющую Римскую империю. Скифы и готы опустошали Фракию, Понт и другие области Малой Азии и Греции; сарматы овладели Паннонией[120]; германские племена делали набеги в Галлию, Испанию и даже в Африку. Римская империя, ослабленная внутренними беспорядками, была не в состоянии отражать внешних врагов. Величие и слава Рима клонились к упадку.

По воле Господа сами бедствия способствовали распространению христианской веры. Варвары уводили за собой немало пленных христиан, которые, служа Господу везде, где могли, проповедовали победителям веру Христову и показывали им христианский образ жизни. Господь помогал святым благовестникам, давая им власть творить чудеса. Таким образом христианство проникло даже в отдаленные страны. Епископы подавали пример мужества, неустрашимости и постоянной заботы о своих чадах. Увещаниями, посланиями ободряли они тех, кто подвергался бедствиям, помогали им всеми средствами, братски обменивались между собой советами и наставлениями. Варвары напали на Понтийскую область. Понтийский епископ Афинодор посоветовался со своим братом Григорием Неокесарийским о том, как поступать с падшими христианами, и Григорий Чудотворец в каноническом послании к папе Понта изложил правила церковного благочиния. Мы видим дух любви, мира и единодушия, который не нарушался тем, что во многих случаях Церкви следовали местным обычаям. Таким образом, в эту пору неурядицы Церковь Христова являет нам образец благоустройства, основанного на покорности Христу и взаимной братской любви – началах, которые сильнее всяких внешних узаконений.

Между тем заразная язва особенно свирепствовала в Риме, Греции и Египте. Вымирали целые города. В Риме число умерших доходило в иные дни до 5 000; в Александрии не поспевали хоронить мертвых. Но везде христиане не отказывали в помощи страждущим.

Святой Дионисий так описывает события, происходившие в Александрии: «Ныне везде слезы, все плачут; город от множества умерших и ежедневно умирающих оглашается стонами; подобно тому как написано о первенцах египетских, настал вопль великий, ибо нет дома, в котором не было бы покойника. И если бы только это? Много было ужасного и прежде. Нас изгнали; но преследуемые и убиваемые всеми, мы, однако же, праздновали и в то время. Всякое место нашей скорби было для нас местом и торжественного собрания – деревня ли то, пустыня, корабль, гостиница или темница… Затем наступила война и голод; это мы переносили вместе с язычниками… Вдруг появилась эта язва, событие ужаснейшее всякого ужаса, и бедственнейшее всякого бедствия… но для нас оно служило поводом к упражнению и испытанию ничем не меньше других событий. Болезнь не миновала и нас; но она свирепствовала больше между язычниками… Многие из братьев наших, от избытка любви и братолюбия, не щадили самих себя; заботясь друг о друге, они смело посещали больных, неутомимо ходили за ними, служа им ради Христа; вместе с ними они радостно умирают, привлекая к себе болезнь их и охотно стирая с них язвы. Многие из тех, которые так пеклись о больных и возвратили им здоровье, сами умерли… Таким именно образом оставили жизнь лучшие из наших братий: некоторые пресвитеры и диаконы и многие похваляемые из народа, а сей род смерти – дело великого благочестия и твердой веры, ничем не ниже мученичества. Они брали руками своими на колени тела святых, закрывали им глаза и уста, несли их на своих плечах, обмывали их и одевали… Совершенно иначе поступали язычники: они прогоняли заболевающих, убегали от самых любезных, выбрасывали на улицу полумертвых, оставляли без погребения умерших, стараясь только избавиться от передаваемой и сообщающейся смерти»[121].

Некоторые лжеучители волновали в это время мир Церкви. Главные из них, Савеллий и Павел Самосатский, неправильно трактовали учение о Святой Троице, не разделяя лиц Божества. Лжеучение Савеллия мало чем отличалось от мнений Праксея и Ноетия, против которых еще в начале века боролись Ипполит, Ориген и другие отцы Церкви. Последователи этих лжеучителей тоже назывались патрипассианами, потому что, не отделяя лиц Божества, они утверждали, что Бог Отец воплотился, родился от Девы Марии и пострадал на Кресте. Ересь Савеллия получила распространение в Антиохии. Дионисий выступил против него, а также против ставшего популярным тогда мнения, что наступит тысячелетнее царствование Христа и на земле.

Бдительность отцов Церкви оградила христиан от влияния и другого лжеучителя, Павла Самосатского, который был епископом в Антиохии. Он говорил, что Сын и Дух Святой находятся в Отце, как ум и сила – в человеке; и что Христос был простым человеком, потому он и запрещал в своей Церкви петь стихи во славу Иисуса Христа и крестить во имя Его. В это время Антиохия находилась под владычеством Зиновии, царицы пальмирской. Павел, человек умный и хитрый, сумел завоевать ее расположение и под ее покровительством пользовался большой властью в Антиохии. Но как только стала понятной ложь его учения, то епископы других областей съехались в Антиохию. На этом Соборе (в 264 году) присутствовали также Фирмилиан Каппадокийский, Григорий Чудотворец и его брат Афинодор, Дионисий Александрийский. Уличенный в неправомыслии, Павел Самосатский отрекся от своих заблуждений. Но его отречение было притворным. Позже он вновь стал распространять свое лжеучение и вести жизнь предосудительную: угнетал бедных, брал деньги с обвиненных, чтобы оправдать их, жил роскошно, был гордым и тщеславным. В церкви заставлял петь себе похвалы, искал всяких мирских отличий и преимуществ. Его пример пагубно действовал и на других антиохийских священнослужителей, чьи пороки подвергали саму христианскую веру нареканию и насмешкам со стороны неверующих. Наконец епископы разных Церквей сочли нужным принять решительные меры, чтобы прекратить такое зло. Вновь созвали в Антиохии Собор (в 269 году). Дионисий из-за нездоровья и слабости не смог приехать, но в письме изложил свое мнение; Григорий Неокесарийский недавно скончался; престарелый Фирмилиан, несмотря на слабость, предпринял путешествие, но скончался в дороге. Но все же большое число епископов с востока и запада съехалось в Антиохию. Ереси Савеллия и Павла Самосатского были вторично осуждены, Павел был низложен, и на его место избран Домн. Обо всем этом посланием сообщалось епископам Римскому, Александрийскому, а также всем, не бывшим на Соборе. На этом Соборе впервые прозвучало выражение «Единосущный Отцу». Павел Самосатский, опираясь на покровительство Зиновии, не захотел покориться решению Собора, но впоследствии вынужден был уступить место Домну.

В 275 году Аврелиан издал указ против христиан. Но это гонение, которое считается девятым, еще не успело распространиться по всем областям империи, как Аврелиан был убит. Из мучеников, прославившихся при нем, назовем св. Павла и его сестру Иулианию, вытерпевших в Птолемаиде страшные истязания; св. Конона; св. Хрисанфа и Дарию, умерших в Риме. Объем нашей книги не позволяет рассказать подробно обо всех мучениках, известных нам. Читатели могут найти подробные повествования в Четиих-Минеях и в извлечениях, из них сделанных.

В это же самое время стало распространяться в Сирии и Палестине новое лжеучение, несколько сходное с гностицизмом, но еще больше извращающее истины христианского учения, – манихейство. Основателем его был Манес, или Мани, родом из Персии. Он учил, что существуют два начала: тонкая материя (или свет) и материя грубая (или тьма), что владыка света – добрый Бог, а владыка зла – демон; что от борьбы двух начал произошел весь мир; что тело человека и его чувственная душа созданы началом зла; а добрая душа – началом добра. Добрый Бог для того, чтобы освободить души, послал на землю Христа, жилище Которого есть солнце. Когда же Христос возвратился на солнце, то Он обещал послать людям Утешителя (или Параклита), который и есть Манес. Манес учил, что надо изнурять тело, как начало зла, отвергал весь Ветхий Завет, как дело князя тьмы, и написал свое Евангелие. Он утверждал, что души, очищенные после смерти, переселятся в солнце и луну, а души неочищенные перейдут в животных. Поэтому последователи Манеса остерегались употреблять в пищу животных, и вообще держали строгий пост. Но нравственность их была не очень строгой, ибо они легко извиняли свои пороки и прегрешения силой духа зла. В обрядовых действиях Манес старался подражать христианам. Он оставил множество учеников, двенадцать из них назывались апостолами. Несмотря на нелепость этого лжеучения, осужденного христианами и жестоко преследовавшегося язычниками, манихейство просуществовало долго, соединяясь с фрагментами гностических учений, и временами приобретало значительный вес в общественном сознании. Сам Манес был казнен по приказу персидского царя.

В 284 году на римский престол вступил Диоклетиан, уроженец Далмации[122]. В начале своего царствования он не был враждебно расположен к христианской вере; напротив, она казалось признанной правительством. Христиане открыто совершали богослужение, занимали должности при царском дворе, служили в войске и сенате. Есть даже предположение, что жена и дочь Диоклетиана исповедовали христианскую веру. К этому времени установились достаточно твердые церковные обряды. Порядок управления и обычаи были хотя и не всегда одинаковые, но довольно схожие.

Потому, прежде чем приступить к рассказу о новом жестоком гонении, обратим внимание на некоторые обычаи того времени, на быт христиан.

Мы говорили о том, что уже в царствование Александра Севера за христианами признавалось право открыто собираться для богослужения и что тогда же они начали строить церкви. Но это право нарушалось во времена гонений. Тогда христиане собирались, где могли: в подземельях, на кораблях, в темницах. В начале царствования Диоклетиана, пользуясь расположением или снисхождением царя, христиане стали опять строить молитвенные дома или церкви, ибо собрания христиан были везде очень многочисленными. Тогда же был построен обширный христианский храм в Никомидии, месте пребывания императора. Церкви строились преимущественно над гробницами мучеников. Перед ними был открытый вход, где стояли те, которые, будучи уличены в тяжких преступлениях, не имели права войти даже в преддверие, где кающиеся могли умолять верных о вознесении за них молитвы Богу, а оглашенные слушали поучение. Место для верующих разделялось на две части: одна для мужчин, а другая для женщин. С амвона (или возвышенного места) проповедовалось и читалось Евангелие.

Здесь же совершалось возложение рук. Алтарь был обращен к востоку, что знаменовало обращение к Солнцу Правды, воссиявшему на востоке. За ним были седалища для епископов и пресвитеров. Часть храма предназначалась для принятия приношений, а близ церквей устраивались обширные крещальни.

По мере того как богатые люди вступали в общество христиан, в церквах появлялось больше великолепия. Уже в первой половине III века вошло в обычай употреблять для совершения Таинств золотые и серебряные сосуды, иметь дорогие лампады и свещники; пресвитеры (и вообще церковнослужители) имели для богослужения особые одеяния, которые не имели права носить дома.

При литургии чтение из священных книг выбиралось в соответствии со временем. Так, книга Бытия читалась в продолжение Четыредесятницы, книга Иова – на Страстной седмице. Все сведения, сохранившиеся о чине богослужения, доказывают, что образ его совершения был очень сходен с нашим, ибо позднее отцы Церкви, несколько сократившие древнее апостольское богослужение и составившие новые тексты молитв и песнопений, оставили неизмененной сущность Божественной службы. Об этом мы впоследствии скажем подробнее. К церковным степеням в III веке прибавились иподиаконы, помощники диакона, аколуфы, служители епископа, парамонарь (или придверник), который наблюдал за тем, чтобы при богослужении верных не присутствовали кающиеся, оглашенные и отлученные от Церкви, чтобы не вошел язычник. Парамонарь иногда исполнял обязанности певца и чтеца. В некоторых церквах были заклинатели, которые читали над больными и страждущими молитвы об изгнании злых духов. К клиру причислялись и гробокопатели. Во времена гонений исполнение этой обязанности было опасным, поэтому их очень чтили. Таким образом, клир временами бывал довольно многочисленным.

Избрание в епископы делалось, как уже было сказано, с общего согласия клира и мирян. Требовалось на избрание данного епископа и согласие окрестных епископов, которые и рукополагали избранного. Церковные дела решались Соборами; в них принимали участие и старейшины из народа. Обычно в каждой области Соборы созывались два раза в год: один осенью, другой – после Пасхи.

Историк Евсевий, живший в конце III – в начале IV века, упоминает об изображениях Спасителя: о медном изваянии Иисуса Христа, воздвигнутом близ Кесарии Филипповой[123], об изображениях на досках Спасителя и святых апостолов Петра и Павла. Но по дошедшим до нас сведениям нельзя утверждать, чтобы в то время уже было общим правилом ставить в церквах изображения Спасителя и святых. В понятиях христиан искусство еще было так тесно связано с язычеством, что они могли чуждаться всего, что хоть как-то напоминало близкое и все еще сильное язычество. Это особенно относится к скульптуре, потому что языческие божества изображались более ваянием, чем живописью. Следы живописи, относящейся к первым векам христианства, найдены в римских катакомбах: есть изображения Христа в виде Доброго Пастыря, носящего на раменах овцу, Тайной Вечери и т. д. Древняя христианская живопись была скорее символической[124], больше указывающей на Христа, чем изображающей Его. Так же представлялись сюжеты из Ветхого Завета, прообразовавшие явление Христа и спасение чрез Него: Моисей, исторгающий воду из камня, Ноев ковчег и т. п.

Фреска Спасителя в Римских катакомбах

Катакомбы сыграли важную роль в жизни христиан первых веков. Это были длинные подземные галереи, о происхождении которых существуют разные мнения ученых. Одни считают, что они образовались из-за того, что со времени основания Рима в его окрестностях добывали камень, глину и особого рода землю (puzzolane), служившую цементом при постройке. По мере расширения города ямы, из которых добывался этот материал, образовали рвы и подземные галереи, имевшие связь между собой. Другие полагают, что первоначально катакомбы предназначались для погребения иудеев, а потом и христиан: семьи, а затем и целые общины покупали вне города территории, где устраивали кладбища. Впоследствии несколько таких кладбищ, соединенных вместе, составили те самые подземные галереи, которые были расширены христианами во времена гонений. Некоторые ученые склонны признать, что катакомбы созданы трудом только христиан, искавших места для молитвенных собраний, что это кладбища для умерших братий и просто безопасное убежище. Катакомбы занимают в Риме (или, скорее, под Римом) такое огромное пространство, что если их вытянуть в одну прямую линию, то она равнялась бы примерно 1450 километрам. Тайными ходами, им одним известными, христиане могли переходить из одних катакомб в другие и выйти из города, ибо катакомбы, опоясывая Рим со всех сторон, простирались далеко. Тянулись они узкими, темными коридорами, стены которых заняты гробницами. Узкие коридоры то крестообразно пересекаются другими, то, расширяясь, образуют четырехугольные или круглые пространства, в которых, судя по изображениям, сохранившимся на стенах, легко узнать места молитвенных собраний. Главное в этих подземных церквах – ниша, в которой стоит гроб мученика, покрытый плитой, что служило алтарем.

Христос Добрый пастырь. Фреска. III–IV вв. Катакомбы Присциллы, Рим

Надписи, живопись, различные предметы, найденные в катакомбах, свидетельствуют о вере, надеждах и страданиях христиан первых веков. Огромное число мучеников похоронено в этих подземельях, и до сих пор находят еще новые могилы, новые надписи. Все свидетельствует о великом духовном перевороте, который учение Христово произвело в обычаях и представлениях уверовавших. Если раньше язычники, сжигая тела умерших, пепел сохраняли в сосудах, и при этом богатые ставили сосуды в пышные гробницы (или памятники), напоминавшие о земном величии умершего (не допускалось останки раба или бедняка класть близ останков богатого и знатного), то христианские усыпальницы (или кладбища) указывают на иные понятия и взаимоотношения. Христиане не сжигали тела умершего, но, уважая в нем храм Божественного Духа, благоговейно клали его в гроб с молитвой и псалмопением.

Рыба и хлеб. Фреска. III–IV вв. Катакомбы св. Каллиста, Рим

Гробы вкапывались в стены катакомб. Рядом с именем умершего редко обозначалось, какое место он занимал в мире, был ли он раб или свободный, знатный и богатый человек или бедный труженик. Служитель Христа – вот что считалось его почетным званием, ибо то был залог будущей, вечной жизни, перед которой исчезала ценность земной жизни с ее пониманием величия и страдания. И надписи, и живопись выражали твердое упование на жизнь вечную, загробную, на радость воскресения во Христе. При гробе мученика обычно изображали пальмовую ветвь (или венец), что означало победу. «Победитель в мире и в Иисусе Христе», – гласила надгробная надпись. Иногда в гробницы мучеников помещались склянки с их кровью. В наше время при раскопках часто находят такие склянки. Некоторые гробницы сохранили запах ароматических веществ, которые использовались при погребении. В катакомбах часто встречаются символические изображения: якорь – как надежда христиан; корабль – образ Церкви; голубь – вестник спасения и образ Духа Святого; рыба – образ души, исторгнутой из глубины погибели галилейскими рыбаками или возрожденной в новой жизни водой, то есть крещением. Рыба встречается особенно часто. Кроме символического смысла, это изображение имело и другое значение. В этом слове (по-гречески) находятся начальные буквы имени Спасителя: Иисус Христос, Сын Божий, Спаситель. Есть изображение на жертвеннике рыбы и хлебов, в чем не без основания видят указание на совершение Евхаристии. Рыба изображалась и на разных предметах, употребляемых христианами, на перстнях, служивших печатью. Лампады, найденные в катакомбах, имеют символическую форму корабля. Вообще христиане любили эти символы, смысл которых оставался тайным для язычников, а им, верующим, постоянно напоминал о спасении и возрождении к новой жизни через Иисуса Христа.

Катакомбы Древнего Рима

Мы уже упоминали об аскетах. В истории II и III веков часто говорится и о девственницах, посвятивших свою жизнь Господу. В III веке было положено начало уединенной, пустынной жизни и монашеству. В гонение при Декии много христиан удалилось в пустынные места. О некоторых из них после не было никакого известия, и надо полагать, что они и остальную жизнь провели в пустыне, как св. Павел Фиваидский, упомянутый выше.

Преподобный Антоний Великий. Икона. Вторая половина XVI в.

В III веке жил и другой великий пустынник, Антоний, который, собственно, и считается основателем пустынножительства и монашества[125]. Он родился в Египте в 251 году в христианской семье. На двадцатом году жизни лишился родителей, которые оставили ему богатое наследство. Антоний с детства любил Бога и постоянно старался угодить Ему. Однажды, идя в церковь, он думал о трудах апостолов, о первых христианах, которые из любви к Богу и ближним жертвовали всем своим имуществом, и молился, чтобы Бог указал, как угодить Ему. Занятый такими мыслями, он вошел в церковь, и первые слова, которые он услышал, были из Евангелия: Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах, и приходи, и следуй за Мною (Мф. 19–21). Эти слова показались Антонию ответом на его мысли и призывом от Самого Господа. Он продал свое имение и раздал деньги нищим, оставив себе лишь самое необходимое. Через несколько дней, услышав в церкви слова: не заботьтесь о завтрашнем дне (Мф. 6, 34), – отдал и остальное, поручил свою малолетнюю сестру благочестивым женщинам и решил посвятить себя Богу.

Он нашел благочестивого старца, который жил один, в строгом посте и молитве, и поселился близ него. Потом, пожелав полного уединения, ушел в пустынное место и стал жить в оставленной гробнице (в Египте гробницы высекались в каменных горах.) Он молился и день, и ночь, стараясь забыть обо всем земном, чтобы всю душу, все мысли, все желания устремить к Богу. Сначала такая жизнь была ему очень тяжела: ему приходили на память земные радости, богатство, которого он лишился, и в душе его возникали сожаления и сомнения, происходила борьба. Только молитва могла успокоить его встревоженную душу и возвратить ей твердость. Антоний посещал старца, своего первого наставника, но на 35 году от роду решился искать полного уединения. Он переплыл реку Нил и ушел далеко в безлюдную, суровую пустыню. Там он терпел всевозможные лишения, часто страдал от голода, зноя, жажды. Но всего труднее была для него борьба с самим собой: часто воображение представляло ему в самых пленительных образах покинутые радости мира, страх и уныние смущали его душу, но молитва всегда укрепляла его. Иногда Господь в милости Своей посылал ему чудную помощь. Так, однажды, измученный томительной внутренней борьбой, он воскликнул: «Господи! Что мне делать? хочу спастись, а помыслы мешают мне». И вдруг он видит перед собой человека, который сидит и работает, потом, встав, начинает молиться, после молитвы снова принимается за работу. Это был Ангел, посланный Богом, чтобы показать Антонию, что лишь трудом и молитвой побеждаются всякие дурные помыслы.

Между тем пустыня начинала заселяться христианами, которые бежали из языческих городов, чтобы в уединении предаваться молитве. Некоторые из них посещали Антония и просили у него совета и наставления. Вначале он беседовал с ними через небольшое отверстие, проделанное в пещере, и неохотно принимал их, потому что полюбил молчание и уединенную жизнь. Но посетителей приходило все больше и больше. Они умоляли Антония руководить ими поучать их. И он понял, что не следует ему удалять от себя это средство служить Богу и ближнему. Он решил оставить затворничество и стал принимать с любовью всех приходящих к нему и наставлял их. Вокруг него собралось много пустынножителей. Иные из них жили вместе, другие отдаленно друг от друга, в каменных пещерах, беспрестанно молились и работали. Они плели из пальмовых ветвей корзинки, которые в ближайшем городе меняли на хлеб. Так постепенно заселялась суровая Фиваидская пустыня, где впоследствии были основаны монастыри. Слава об Антонии распространилась далеко; из дальних стран приходили слушать его наставления, исполненные высокой христианской мудрости.

Преподобный Антоний Великий. Икона. XVI в. Люцерн, Галерея Уи и Компания

Все это время язычники не переставали нападать на христиан и явным гонением, и силой слова. Философы неоплатонической александрийской школы, Плотин и Порфирий, писали против христианской веры. Но уже среди ученых святая истина находила больше защитников, чем врагов. Юлий Африканец, Менуций Феликс, Арновий (вначале защитник язычества) писали в пользу христианского учения; Мефодий, епископ Тирский, опровергал утверждения Порфирия. Истина Христова все больше и больше вытесняла из сознания людей языческие заблуждения. Но христианам предстояло еще одно жестокое испытание.

Непрерывные смуты в империи и частые нападения варваров возбудили Диоклетиана избрать себе помощника или соправителя. Выбор пал на одного из полководцев, Максимиана Геркула. Разделив с ним императорскую власть, Диоклетиан поручил ему западные области, а себе оставил восточные. Он большую часть жил в Никомидии, близ Черного моря, а Максимиан – в Милане, откуда он мог легче, чем из Рима, следить за движениями германских племен, которые теперь стали все чаще тревожить римские территории. Государство к этому времени уже дошло до такого бессилия, что не оружием, а деньгами отражало нападение варваров, платя им дань. Диоклетиан избрал еще двух правителей, которые с меньшей властью, но взвании цесарей должны были начальствовать во вверенных им областях: Констанций Хлор – при Максимиане и Галерий – при Диоклетиане. Последнему Диоклетиан отдал свою дочь-христианку в замужество. Галерий вскоре приобрел сильное влияние на Диоклетиана и употреблял его против христиан, которых ненавидел. Ему, однако, долго не удавалось получить у Диоклетиана общий указ против них, и он должен был довольствоваться сначала частными преследованиями и притеснениями.

Максимиан Геркул тоже не терпел христиан и, будучи полновластным на западе, жестоко их преследовал. Гонения начались в полках. Он стал настоятельно требовать от воинов совершения обряда в честь богов и императора. Тогда многие христиане вынуждены были оставить службу, а многих казнили. В Африке воин по имени Маркелл, сбросив с себя воинский пояс и оружие, воскликнул: «Если звание воина обязывает совершать жертвоприношение ложным богам, то я служить не могу». Его приговорили к смерти. Нотарий (или писец) Кассиан отказался написать этот беззаконный приговор и был казнен вместе с Маркеллом. Маврикий, христианин, начальник Фивского легиона (на территории нынешней Швейцарии) отказался совершить языческий обряд. Весь его легион, состоявший из 6 500 человек, исповедовал, как и он, христианскую веру. Начальник области велел казнить каждого десятого, думая тем устрашить остальных. Но все объявили, что хотят остаться верными служителями Христа, и весь легион умертвили. В Галлии также много христиан предпочли смерть отречению. Сохранилось подробное повествование о мученической смерти в Марселе воина Виктора, который вытерпел страшные истязания и в темнице обратил ко Христу своих сторожей. Распятый на кресте, Виктор молил Господа о помощи, и вдруг явился ему Сам Христос со знаменем победы в руке и сказал: «Мир тебе! Я – Иисус, страждущий во святых Моих». Это чудное видение возвратило силы изнемогающему мученику, который с твердостью завершил свой подвиг.

Примерно к этому же времени относят и первое мученичество в Британии (или Англии). Христианский священник, преследуемый врагами, нашел убежище у воина-язычника по имени Альбан. Тот, видя добродетель и кротость христианина, принял христианскую веру. Вскоре, однако же, стало известно, что он скрывает христианского священника. За ним пришли, и Альбан сам отдал себя в руки врагов, чтобы спасти друга. Великодушный обман был обнаружен. Священника взяли; но так как и Альбан объявил себя христианином, то на казнь повели обоих. Вера и твердость их обратили и самого палача. Бросив орудие казни, он сказал, что верует и готов умереть с осужденными. Казнили всех. Англичане чтут память Альбана, как своего первого мученика, и воздвигли церковь на том месте, где он пострадал[126].

В то время, когда на западе Римской империи так жестоко преследовали христианскую веру, она покоряла другую страну, Армению. Это государство завоевали персы, а молодой наследник престола, Тиридат, спасенный от смерти верным служителем, воспитывался при дворе Диоклетиана. Когда он вырос, Диоклетиан помог ему вновь овладеть армянским престолом. Одним из самых верных служителей Тиридата был Григорий, воспитанный в христианской вере в Кесарии Каппадокийской и происходивший из царского рода. В то время немногие в Армении знали Бога истинного; сам Тиридат был язычником. Однажды Тиридат, принося торжественную жертву богам, потребовал, чтобы в этом принял участие и Григорий, но Григорий отказался, признав себя христианином. «Я верно служу царю земному, хочу быть верным и Небесному», – говорил он. Тиридат настойчиво требовал отречения, предал Григория страшным истязаниям, и, в конце концов, велел бросить его в ров. Обреченный на голодную смерть Григорий, милостью Божией, остался жив. Когда через несколько лет Тиридат был поражен тяжкой болезнью, Григорий чудесным образом вылечил его, и царь со всем своим двором принял Святое Крещение, а Григорий, рукоположенный в епископы архиепископом Кесарийским, стал беспрепятственно проповедовать Евангелие по всей стране, и даже диким племенам Кавказа и Каспийского прибрежья. Это было в последних годах III века. Тридцать три года управлял Церковью св. Григорий, известный под именем просветителя Армении. При содействии ученых и благочестивых мужей, вызванных из Греции, он основал много училищ, где дети обучались чтению Священного Писания. Много было основано и монастырей, в частности Эчмиадзинский монастырь – в тогдашней столице великой Армении, Вагаршапате. Здесь же была учреждена и кафедра армянских патриархов. Название «Эчмиадзин», собственно, принадлежало главному храму, построенному во имя Пресвятой Богородицы, и значит «сошел Единородный». Просветитель Армении скончался в 305 году, и в память о нем Церковь Армении стала называться Григорианской.

Глава XXI
Век четвертый. Десятое гонение. 302–313 гг

Галерий между тем продолжал настраивать Диоклетиана против христиан[127]. Ему помогали жрецы, уверяя Диоклетиана, что боги отнимут у него свою милость, если он станет и дальше терпеть их врагов, христиан. Жрецы говорили ему, что близость христиан мешает успеху заклинаний, в которые Диоклетиан верил. Раздраженный император стал требовать от своих домашних отречения от христианской веры. Начались пытки и казни. Но Галерий считал недостаточными частные меры строгости и настаивал на необходимости общего, строгого указа против христиан. Диоклетиан долго не решался, предвидя страшное кровопролитие.

Историк Евсевий, живший в то время, повествует, что в это время и христианское общество утратило прежнюю ревность к вере, что раздоры и вражда заменили прежнюю взаимную любовь, а пастыри, равнодушные к своим обязанностям, домогались власти и первенства. Но суровое испытание, посланное Богом, явило много достойных служителей Христа и возбудило везде горячую ревность к вере.

Голова мраморной статуи императора Диоклетиана. Мрамор. 284–305 гг. Стамбул, Археологический музей

Всю зиму 302–303 года в Никомидии шли переговоры и совещания. Диоклетиан хотел ограничиться указом, запрещающим исповедание христианской веры тем, которые служат при дворе и в его полках. Галерий настаивал на более широкой мере, и, наконец, языческая партия превозмогла. За несколько дней до Пасхи вышел указ, которым предписывалось разрушать христианские храмы, сжигать книги и лишать христиан всех гражданских прав и должностей. Немедленно приступили к разрушению церкви в самой Никомидии. Сожгли и ее, и все найденные при ней книги. Некоторые писатели утверждают, что никомидийская церковь была сожжена в ночь на праздник Пасхи и что в ней погибло до 20 000 христиан. Но Галерию и этого было мало. Он велел поджечь никомидийский дворец и распустил слух, будто христиане – виновники пожара. Множество христиан было казнено. Вскоре вышел и второй указ, повелевающий употреблять все меры, чтобы склонить христиан к отречению, а непокорных казнить.

Этот указ был прибит к столбу в Никомидии. Один христианин схватил его и разорвал; его тотчас казнили. Затем последовал уже непрерывный ряд ужасных пыток и казней. Одним из первых пострадал молодой воин, очень любимый царем, по имени Георгий. Он бесстрашно обличал суетность идолопоклонства, и самые жестокие истязания не могли склонить его отречься от Христа, как того требовал Диоклетиан. Бог помогал молодому христианину, чудесно врачуя его раны и даруя власть творить чудеса. Эти дивные проявления силы Божией изумляли язычников, и многие из них обращались. Юный воин претерпел казнь, и славен в нашей Церкви под именем великомученика Георгия Победоносца. Супруга Диоклетиана, царица Александра, пораженная силой Божией, заявила, что и она христианка. Ее осудили на казнь, но Александра предала душу Богу прежде, чем ее коснулся меч.

Многие из придворных царя предпочли смерть отречению. Сановники его двора: Петр, Дорофей, Горгоний и другие, вытерпев истязания, были казнены; старец Анфим, епископ Никомидийский, усечен мечом. Царские указы быстро разослали по всем областям. Галерий требовал строжайшего выполнения их на востоке. На западе тоже нашелся ревностный исполнитель в лице Максимиана, ненавидевшего христиан. В Египте, Сирии, Палестине, Фиваиде, Малой Азии, в Африке и Италии гонение было страшным, число мучеников – огромно. Лишь в областях, находившихся под управлением Констанция Хлора: в Галлии и в Британии, – гонение прошло спокойнее. Но Констанций Хлор не был полновластен, он не мог совсем отказаться исполнять царский указ, а только смягчал, по возможности, меры, предписанные ему, потому что, будучи кротким и добрым, хорошо относился к христианам.

Допрашивая христиан, язычники старались, прежде всего, склонить их к отречению и к совершению языческого обряда: иногда силой приводили к жертвеннику и, вложив им в руки фимиам, провозглашали, что они исполнили требуемое, хотя те до последнего дыхания возражали против этой клеветы. Потом пытали, чтобы выведать, где хранятся священные книги. Некоторые, устрашась, отрекались от веры, но большая часть предпочитала смерть.

В это же самое время произошли смуты в некоторых областях: взбунтовались два военачальника, добиваясь царской власти. Подобные события стали нередкими в ту пору общей неурядицы. Непрерывно появлялись все новые искатели власти, и за небольшой период в разных областях провозгласили почти одновременно до тридцати императоров. Это не имело никакого отношения к христианам, которые никогда не были замешаны в политических смутах, но враги нашли средство оклеветать их, и вскоре вышел еще более строгий указ. Тюрьмы наполнились епископами, пресвитерами, диаконами, чтецами, так что уже не оставалось места для настоящих преступников. Кровь лилась потоками. Нельзя даже вообразить себе тех страшных истязаний, которые придумывались язычниками. Христиан забивали до смерти бичами, иных терзали железными крючьями и копями, многих жгли, распинали на крестах, морили голодом. В Египте в течение только одного месяца погибло до 17 000 христиан. Один египетский епископ, Филей Тмуитский, заключенный в темницу, в ожидании казни описывал своей пастве, что терпят христиане в Александрии. Оскорблять их было позволено всякому, самые ужасные истязания следовали одно за другим. Святые мученики переносили все с твердостью. Устремив все мысли к Богу и к жизни вечной, они без страха встречали мучения и казнь, ибо, как замечает епископ, совершенная любовь изгоняет страх[128].

Даже пустыни Фиваидские не стали верным убежищем для христиан; и туда проникали мучители и предавали казни служителей Христовых. Евсевий пишет, что в Фиваиде гонение было страшное; в некоторых городах умирало ежедневно по нескольку десятков человек, иногда до ста. Он сам видел груды тел, казненных в один день. Орудия казни тупились, не хватало палачей для исполнения смертных приговоров. Сам он был заключен в темницу за исповедание веры, но, сообщая много подробностей о других, почти ничего не говорит о себе. Мы ничего не знаем о его допросе и причине освобождения. Впоследствии ходили слухи, что он согласился принести жертву идолам, чтобы спасти жизнь.

Но вместо того чтобы внушать страх истинным христианам, гонение возбуждало в них необычайную, часто даже излишнюю ревность, так что пастыри Церкви удерживали многих и напоминали им, что грешно самовольно искать опасности и смерти. Считая за славу и счастье умереть за имя Господне с верными служителями Христа, многие сами выдавали себя и с радостью входили на костры или склоняли головы под секиры. «Едва произносим был приговор над одними, – пишет историк, – тотчас с разных сторон прибегали другие и исповедовали себя христианами, вовсе не беспокоясь об ужасах пытки. Сохраняя непоколебимую веру в Бога, они с радостью, с улыбкою и благодушием принимали смертный приговор и до последнего издыхания возносили к Богу песнопения и благодарения».

Часто Господь чудесным образом помогал святым мученикам, и истязания, изобретенные мучителями, оставались бессильными, встретив неодолимую силу Божию. Евсевий сам видел в Тире Финикийском казнь мучеников, брошенных на растерзание зверям, до которых звери не дотронулись. Пять христиан были поставлены на арену без оружия, и на них выпущены несколько разъяренных зверей, которых еще старались раздразнить раскаленными в огне железными прутами. Звери бросались с яростью на арену, устремляясь на христиан, но вдруг, удерживаемые какой-то невидимой силой, удалялись, не тронув их. Евсевий, между прочим, рассказывает о юноше, не достигшем еще и двадцати лет, который стоял на арене без оков с распростертыми крестообразно руками. «Непоколебимый и бесстрашный духом, он усердно молился Богу и не двигался, не уклонялся в сторону от того места, где стоял, между тем как медведи и пантеры, дыша яростью и смертью, почти касались его тела, – и только Божественная и неизреченная сила, не знаю как, замыкала пасть их, и они тотчас уходили назад. Пятерых мучеников, которых пощадили звери, казнили мечом, и тела их бросили в море».

Гонение было чрезвычайно сильно и в Риме. Сам Диоклетиан прибыл туда для торжественного празднования двадцатилетия своего царствования, и в то время насчитывают огромное количество мучеников разных званий и возрастов. Епископ Маркеллин скончался мученической смертью. Молодой воин по имени Севастиан, из дворцовой стражи, посещал темницы, где содержались христиане, ободрял узников и славил их подвиг. Два брата, осужденные на казнь за исповедание веры Христовой, склонились было к отречению, видя слезы родителей и жен. Севастиан увещаниями своими возвратил их к долгу и, обратив многих к Христу, сам сподобился мученической смерти; его пронзили стрелами, а потом забили до смерти палками. Юные девы, Кикилия и Агния, пошли мужественно на смерть за имя Христово.

Есть древнее повествование о чудесном обращении комедианта Генеса. Осмеивая христиан, он для забавы царя и народа представлял на сцене Таинства христианского богослужения; все смеялись, дивясь его искусству. Вдруг, по милосердию Господа, луч небесной благодати коснулся души его. Он воскликнул: «Я верую и желаю креститься». Зрители продолжали смеяться, но Генес повторил исповедание свое и, обратившись к товарищам, сказал им, что вовсе не шутит, а желает принять Святое Крещение, потому что познал истину христианской веры. Повели комедианта к царю, и он опять сказал, что верует во Христа, что, пока он осмеивал Таинства веры, ему было чудное видение, что он видел Ангела, омывающего в воде Крещения книгу, в которой были вписаны согрешения его, и что он хочет быть христианином. Ни увещевания, ни угрозы, ни мучения не поколебали его твердости, и он был казнен[129].

Римский воин

Упомянем и о св. Анастасии Узорешительнице, посвятившей всю жизнь делам милосердия. Дочь знатных и богатых родителей и втайне христианка, ее выдали замуж за язычника, с которым она была очень несчастлива, потому что муж имел нрав жестокий и обращался с ней дурно. Но Анастасия забывала собственные скорби, когда могла помочь ближним, и ее единственным утешением в несчастье была забота о других. Она щедро помогала бедным, ходила за больными, посещала темницы, принося бедным узникам все нужное, утешая их своим участием, укрепляя их сердца словами христианской веры. Овдовев, Анастасия полностью посвятила себя и все свое имущество помощи ближним. Не щадя сил, посещала она далекие страны и везде служила Христу в лице меньших братий Его. В Греции сблизилась с молодой вдовой, Феодотией, которая стала делить ее труды. Но об этом узнало начальство страны. Схватив Анастасию и Феодотию, потребовали от них отречения от христианской веры и после их отказа предали мучительной смерти.

С именем св. Анастасии связано воспоминание о трех девицах: Хионии, Агапии и Ирины, живших близ Аквилеи, которых она приготовила к мученической смерти.

В Испании особенно известны пострадавшие в эту пору девица Евлалия и диакон Викентий. Осия, епископ Кордовский, был в числе исповедников.

В Карфаген привели однажды 49 христиан, взятых в ближнем городе за участие в общественном богослужении. Среди них случились люди разного звания и возраста, в том числе и священник с четырьмя детьми, сановник, всеми уважаемый за честность и правдивость, юные девы, равно одушевленные пламенной верой и любовью к Богу, и все с твердостью вытерпели мучения, славя и благодаря Бога и молясь за мучителей своих. «Господи, помилуй их! – восклицал один из мучеников. – Благодарю Тебя, Господи! Господи, даруй нам терпение, освободи служителей Твоих от рабства миру! Ты наша надежда. Боже Всевышний, Боже Всесильный!» Судья убеждал христиан открыть место, где хранится у них Священное Писание. «Оно у нас в сердце», – отвечали некоторые. Их предали истязаниям. Судья убеждал христиан отречься и тем спасти свою жизнь, но они все единодушно отвечали: «Мы христиане и до последней капли крови сохраним заповеди Бога нашего».

– Я не спрашиваю у тебя, христианин ли ты, – сказал судья одному из мучеников, – а спрашиваю, присутствовал ли ты при богослужении и праздновал ли день воскресный?

– Да, – отвечал тот, – мы праздновали день воскресный со всевозможным торжеством; мы не пропускали ни одного воскресенья без чтения Священного Писания.

Этот ответ так разозлил судью, что по его повелению отвечавший был замучен.

– Был ли ты при воскресном богослужении? – спросил судья у Ампелия, хранителя священных книг.

– Был вместе с братьями, праздновал воскресенье и имею священные книги; они в сердце моем.

Другой юный христианин, не дождавшись допроса, воскликнул:

– День воскресный – радость христианина! Я присутствовал с братьями при богослужении, ибо я христианин. Да будет это известно!

– Я христианин! – воскликнул третий. – После имени Самого Иисуса Христа это священнейшее из всех названий. Я имею священные книги, – вырви их из сердца моего!

Между мучениками был ребенок, сын священника Сатурнина. И он воскликнул с твердостью:

– И я был при богослужении в воскресенье, был там добровольно.

Всех христиан предали истязаниям, но ни один из них не выдал священных книг, ни один не отказался от святого и дорогого имени христианина; и все скончались мученической смертью, удивив бывших тут язычников своей твердостью.

В Сицилии святой диакон Евпл был взят в то время, когда читал Евангелие; его привели к губернатору с книгой в руках.

– Почему у тебя в руках эта книга? – спросил губернатор.

– Я читал ее, когда меня взяли, – отвечал Евпл.

– Прочитай-ка нам что-нибудь из нее.

Евпл раскрыл книгу и прочел: Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царствие Небесное (Мф. 16, 24). Потом, открыв книгу в другом месте, он прочел: кто хочет идти за Мною… возьми крест свой и следуй за Мною (Мф. 16, 24).

– Что это такое? – спросил губернатор.

– Это заповедь, данная нам Господом, – отвечал Евпл. Его отвели и предали истязаниям. После пытки призвали ко вторичному допросу.

– Упорствуешь ли в заблуждениях своих? – спросил губернатор.

– Повторяю исповедание свое, – отвечал Евпл. – Я – христианин и читаю Священное Писание.

– Государь запретил хранить у себя эти книги; тебе следует передать их начальству, – сказал губернатор.

– Я читаю Священное Писание, ибо я христианин, и в нем глаголы жизни вечной, – возразил Евпл, – я скорее умру, чем соглашусь быть предателем.

Вновь стали мучить его. Евпл все переносил с твердостью, моля Господа о помощи.

– Согласись поклониться богам, – говорили ему.

– Я поклоняюсь Троице Святой; другого Бога нет.

– Соверши жертвоприношение и спасешь жизнь свою.

– Я скоро совершу жертвоприношение, ибо себя самого отдам Иисусу Христу в жертву. Ваши усилия тщетны.

Долго еще мучили мужественного Евпла и, в конце концов, отсекли голову.

Из мучеников в Греции особенно известны старец Филипп, епископ Ираклийский, пострадавший с пресвитером и диаконом, и св. Димитрий, юный воин, пострадавший в Солуни, или Фессалониках.

В областях Малой Азии кровь лилась потоками; областные правители старались друг перед другом изобретать самые изощренные пытки. Нельзя без содрогания читать о страданиях Прова, Тарасия и Андроника в Тарсе, об Иулитте, на глазах которой умертвили ее младенца. Некоторые правители, зная, как христиане гнушались идольских жертв, повелевали кропить кровью от жертв съестные припасы, продаваемые на рынках. Среди мучеников упоминается св. Феодот Анкирский, содержатель гостиницы, кормивший и принимавший у себя много христиан. В его же доме тайно совершалось и богослужение. Феодот ревностно исполнял дела любви в отношении к братьям и по смерти мучеников хоронил тела убиенных, что было строго запрещено. Семь дев пострадали за веру в Анкире. Феодот, вынув их тела из озера, где они были утоплены, предал земле и сам сподобился мученической кончины.

Палестинские правители Урбан и Фирмилиан славились своей жестокостью против христиан. Первым мучеником в Палестине был Прокопий, после него много христиан было предано мученической смерти. Но имена многих из них, конечно, остались для нас неизвестны.

Во Фригии был сожжен целый город, в котором жило много христиан; в Египте, Палестине мученики насчитывались тысячами. Правда, со II века велись списки, или так называемые диптихи (помянники), в которых записывались имена страдальцев за веру; но большая часть этих списков была сожжена вместе с другими книгами. Много церковных книг предали огню, хотя христиане тщательно скрывали их с опасностью для жизни. Выдавший язычникам церковные книги считался предателем и подвергался отлучению от Церкви. Один африканский епископ, которого вынуждали выдать священные книги, вместо них дал другие, которые и сожгли. Но христианское общество негодовало за этот поступок, считая, что епископ должен был, скорее, согласиться умереть, чем обманом спасти вверенное сокровище.

Язычники не переставали удивляться необычайной твердости духа, которую являли христиане, ибо их было уже так много, что они легко могли бы силой воспротивиться гонению, подняв восстание, даже довести до гибели Римскую империю, обширную, но ослабленную смутами и междоусобиями. Но такая мысль была далека для христиан, иначе они не были бы достойны этого названия. Источником их непоколебимого мужества явилась полная покорность Богу, побуждавшая их все переносить, до конца сохраняя сокровище, которое было для них дороже жизни, – веру; саму же жизнь они отдавали без сопротивления и ропота. Их сила состояла в нравственном превосходстве, в святой истине, которая должна была наконец восторжествовать. Но, как видно, язычники долго не могли понять той непоборимой силы, которая заключалась в христианской вере, ибо после нескольких лет гонения Диоклетиан уже торжествовал победу над ней, велел выбить медаль в память истребления христиан, а в Испании поставил два столба с надписью: «Диоклетиану, Иовиану и Максимиану Геркуллу за то, что распространили на востоке и западе Римскую империю и истребили имя христиан, врагов государства». Но христианская вера была далеко не побеждена; напротив, она как будто черпала новые силы в самом гонении и все больше и больше распространялась.

Между тем готовилась важная перемена в государстве. Она отозвалась и на участи христиан. В 305 году Диоклетиан и Максимиан отказались от престола. Галерий стал императором на востоке, а Максим Дайя, племянник его, цесарем. На западе Констанций Хлор получил императорскую власть, которую разделил с цесарем Севером. Тогда на западе совсем прекратилось гонение, хотя оно и прежде было слабым в тех областях, которыми правил кроткий Констанций Хлор, ибо он любил и уважал христиан. Рассказывают, что однажды, желая испытать своих придворных, он объявил, что не может держать при себе христиан и что те из них, которые пожелают сохранить свои должности, должны отречься от веры. Некоторые это сделали, предпочитая вере мирские выгоды; но большая часть решилась оставить службу. Этих-то последних Констанций и удержал при себе, а тех отпустил, говоря, что царь не может положиться на служителей, которые не верны Богу.

Гонения на короткое время как будто несколько смягчились и на востоке. Правители и судьи провозгласили, что цари, желая оказать милосердие подданным своим, отменяют смертную казнь за исповедание христианской веры. Стали отсылать христиан на работы в рудники, выжигая им вначале правый глаз и подрезывая жилу в ноге: это страшное увечье уже казалось милостью после прежних ужасных гонений.

Но жестокий Галерий и его племянник, который, как и он, ненавидел христиан, не могли долго довольствоваться этим: они вскоре возобновили гонение, и оно свирепствовало несколько лет подряд. Мученической смертью скончались самые уважаемые предстоятели Церквей. В Александрии ей сподобился святой епископ Тмуитский Филей, уже давно содержавшийся в тюрьме. Филей был уважаем всеми за свою мудрость и благотворительность, был богат и употреблял все свое имение на вспоможение бедным. Его долго увещевали совершить жертвоприношение богам.

– Не сделаю этого, – говорил с твердостью святой епископ, – ибо в Писании сказано: истребится тот, кто приносит жертву иному, кроме Бога единого.

– Какие жертвы угодны Богу твоему? – спросил префект.

– Сердце чистое, чувства искренние, слова истины приятны Богу, – отвечал Филей.

Префект не мог понять, как можно почитать Богом Христа распятого.

– Он распялся за наше спасение, – сказал Филей, – притом знал, что должен быть распят, и терпел поношения; и, однако, предал Себя, чтобы все вытерпеть за нас. Священные Писания предсказывали это о Нем, те Писания, которые иудеи имеют и не исполняют. Кто хочет, пусть идет и смотрит, так ли это.

Твердость Филея казалась префекту безумием.

– Если бы ты был беден и дошел до такого безумия, то я не поберег бы тебя, – говорил он. – Но ты так богат, что можешь питать целую область; побереги себя и принеси жертву.

– Не принесу, и тем берегу себя, – отвечал епископ.

– Посмотри, бедная жена твоя здесь; побереги себя для нее.

– Тот, Кто призвал меня в наследие славы Своей, силен призвать и ее, – возразил Филей.

Не только префект, но и множество друзей, знакомых и родных умоляли Филея поберечь свою жизнь. Он остался непреклонен. При допросе был и его приятель, Филором, один из главных чиновников города. Он говорил присутствующим: «Для чего хотите вы сделать его неверным Богу? Разве вы не видите, что он даже и не слышит слов ваших и весь занят будущей славою?» Филором был тоже осужден и казнен вместе с Филеем.

Святой Петр, епископ Александрийский, укреплял на подвиг не только свою паству, но и верных всего Египта, Фиваиды и Ливии. Там целые семьи гибли вместе, христиан колесовали, распинали, сжигали, морили голодом, топили в реках. Некоторые, устрашась тяжких мучений, отреклись. Петр тогда издал правила покаяния, которыми Церковь долго руководствовалась.

В это тяжелое время произошли смуты и иного рода. Ликепольский епископ Мелетий, отрекшийся во время гонения, прибыл в Александрию и стал там выступать против распоряжения Петра, которого находил слишком снисходительным к падшим. Захватив не принадлежавшую ему власть, он стал рукополагать пресвитеров, чем привлек к себе несколько последователей, между которыми был и знаменитый впоследствии Арий. Филей из темницы обличал действия Мелетия, а Петр созвал Собор, который осудил и низложил его. Но Мелетий и после низложения продолжал волновать Церковь. Петр же скончался мученической смертью вместе с тремя пресвитерами в 311 году.

Огромное количество христиан после истязаний было сослано на рудники. Им вырывали глаз, а это место прижигали раскаленным железом, подрезали жилу на правой ноге. В Палестине правители не щадили никого, призывали всех поголовно в языческие капища, даже детей, а непокорившихся предавали истязаниям. Множество христиан добровольно шло на казнь. Так, однажды в Кесарии Палестинской юноша по имени Апфиан подошел к префекту в то самое время, когда тот совершал возлияние богам, и, остановив его руку, стал говорить ему о суетности идолопоклонства. Юношу тотчас же схватили и, замучив до полусмерти, бросили в море. Ту же смерть претерпел вслед за тем и брат Апфиана, Едесий. Он был человек ученый, и много пострадал за веру. Долго томился в темнице, работал на рудниках, но никакие страдания не могли Христиан преследовали гораздо строже, чем самых отъявленных злодеев и убийц. Случилось Максимину быть в Кесарии Палестинской. В день своего рождения он устроил для народа великолепное зрелище в цирке. Гладиаторы дрались насмерть для потехи зрителей, а в заключение на арену вывели христианина по имени Агапий и язычника-раба, осужденного на смерть за то, что умертвил своего господина. Оба должны были быть растерзаны зверями. Максимин, желая показать свое милосердие, простил и отпустил убийцу. Затем сказал христианину, что отпустит и его, если он отречется от веры. Христианин отказался от жизни, дарованной на таком условии, и, обратившись ко всему народу, громко сказал, что не за какое-либо преступление, а единственно за исповедание веры в Бога, Творца мира, подвергается смерти. Затем он с мужеством пошел навстречу выпущенному на него медведю, но остался жив, а на следующий день его бросили в море.

Древняя римская дорога

Среди самых жестоких страданий христиане оставались достойными последователями Христа, прощали врагам и молились об их спасении. Палестинский мученик Павел, осужденный на казнь, громко молил Господа о христианах, о даровании мира Церкви, об обращении ко Христу иудеев, самаритян и язычников, молился о всех присутствовавших, о судье, осудившем его, и, наконец, о палаче, чтобы Господь не вменил ему в грех его смерти.

Эта молитва тронула даже язычников. Окончив ее, Павел спокойно и радостно склонил голову под меч. Вместе с ним были казнены и две юные девы, отказавшиеся совершить жертвоприношение. Престарелый пресвитер Авксентий был предан на растерзание зверям.

Около этого же времени пострадал св. Памфил, пресвитер Кесарийской Церкви, известный своей добродетелью и ученостью. Получив первоначальное образование в отечественном городе Берите, он учился потом в Александрии. Наконец, поселился в Кесарии, где был посвящен в пресвитеры. Памфил ревностно заботился о распространении христианской веры и истинного образования, собрал в Кесарии большую библиотеку, сам много трудился над толкованием Священного Писания и оставил много сочинений. Главным же трудом его стало исправление текста Священного Писания 70 толковников, поврежденного переписчиками, и исправление текста Нового Завета. Он делился с бедными всем, что имел, покупал и переписывал рукописи Священного Писания, чтобы раздавать их. Историк Евсевий был одним из учеников Памфила. Он с величайшей любовью говорит о нем; и именно из благодарности к своему святому учителю принял его имя и тоже стал называться Евсевием Памфилом. Палестинский префект призвал Памфила, долго убеждал его отречься от веры, а потом велел терзать железными крюками и едва живого заключить в темницу. Памфил два года пробыл в темнице, но не прекращал и там своих полезных трудов. После заточения он пострадал вместе с другими христианами, также находившимися в заключении. К ним присоединили еще пять христиан из Египта, которые только что возвратились из Киликии, куда они сопровождали товарищей, сосланных на рудники. При входе в город их остановили и, узнав, что они христиане, осудили на казнь. Вначале их мучили, надеясь истязаниями склонить к отречению. Один из мучеников на вопрос: откуда он? – отвечал: из Иерусалима. Это имя было уже тогда так забыто[130], что губернатор спросил, где этот город и какой народ живет в нем? Мученик, придавая словам своим значение, понятное одним христианам, и разумея Иерусалим Горний, отвечал, что одни христиане имеют право гражданства в этом городе, стоявшем на Востоке и освященном первыми лучами солнца. Губернатор вообразил, что христиане строят себе где-то на востоке город, в котором надеются укрываться от гонителей своих, и долго мучил этого христианина, выпытывая у него сведения о новом городе. В конце концов, велел отсечь ему голову мечом.

Всем остальным узникам прочли смертный приговор. Тогда отрок, служитель Памфила, воспитанный им, стал просить позволения предать земле тела мучеников. Его тотчас же схватили и допросили. Отрок бесстрашно назвал себя христианином, мужественно вытерпел пытки и был сожжен на костре. Звали его Порфирием. Достаточно было выразить соучастие мученикам, чтобы подвергнуться смерти. Воина Селевка казнили за то, что он принес Памфилу весть о кончине Порфирия и поцеловал одного из исповедников. Все осужденные скончались мужественно: кто на костре, кто под ударом меча. Старца Феодула распяли на кресте. Около того же времени скончался мученически святой епископ Севастийский Афиноген. Во время гонения он с учениками жил в пустыне, где ревностно назидал их словом, примером и молитвой. Перед кончиной от меча он воспел ту умилительную молитву, которую мы и доныне слышим на вечернем богослужении: «Свете Тихий святыя славы, Безсмертнаго Отца Небеснаго, Святаго, Блаженнаго, Иисусе Христе…»

Христиане, сосланные на рудники, пользовались там некоторой свободой. Сами язычники жалели их и не препятствовали им собираться на богослужение. Почти все исповедники, нося на теле следы тяжких страданий, испытанных при допросах, были изувечены, но они не роптали, а восхваляли Творца и утешались надеждой на будущую жизнь. Кто-то донес Максимину о них. Он повелел усилить над ними надзор, запретив собираться на богослужение и рассеяв по разным странам: кто был сослан на Кипр, кто в страну Ливанскую. Правители получили повеленье отягощать их трудными работами. Двух престарелых епископов, Нила и Пелея, и пресвитеров Илью и Патермуфия сожгли на костре. Некоторые из исповедников были уже так стары, что не имели силы работать в рудниках: Сильван, один из первых исповедников веры в это суровое гонение, пресвитер Иоанн, необыкновенная память которого служила источником утешения для прочих узников: он знал наизусть все Священное Писание. Хотя Иоанн был слеп, это не избавило его от увечья, – наравне с другими ему подрезали жилу на правой ноге и выжгли глаз. И таких старцев находилось довольно много. Уволенные по старости от работы, они жили вместе в пустыне, проводили дни и ночи в молитве, чтении Священного Писания и с радостным спокойствием ждали своего отшествия в лучшую жизнь. Но не мирная кончина готовилась им. Максимин вспомнил о них, и 39 престарелых мучеников сложили головы под секиру палача. То были последние мученики в Палестине. Вскоре вышел указ о прекращении гонений. Между тем страшная казнь готовилась гонителям – на западе возрастал в могуществе будущий покровитель христиан Константин.

Как мы уже говорили, после отречения от престола Диоклетиана и Максимиана императорами стали Галерий на востоке и Констанций Хлор на западе. Помощниками их, созванием цесарей, стали Максимин и Север. Но такое соотношение сил было непродолжительным. Констанций на первом же году царствования занемог, находясь в Британии, и призвал к себе своего сына Константина, который служил в полках Галерия. Галерий не любил Константина и несколько раз покушался на его жизнь, подвергая опасностям. Он видел в нем соперника, ибо армия любила Константина, и не зря: он отличался скромностью, умом и храбростью, величественной осанкой, статностью и красотой. По росту ему не было равных, а физической силой он превосходил всех своих сверстников. Когда Констанций Хлор заболел, Галерий вновь собирался погубить Константина, но тот спасся бегством и прибыл к отцу, которого нашел уже на смертном одре. После смерти Констанция полки, находившиеся в Британии, провозгласили императором Константина. Ему шел тогда тридцать второй год. Он утвердил все распоряжения отца в пользу христиан, вскоре прославился великими победами над варварами, считался правителем добрым и справедливым.

Галерий, очень недовольный воцарением Константина, не признал его императором, а считал более достойным Севера, который правил Италией и Африкой. В Италии же императором провозгласили Максентия[131], сына Максимиана. Галерий, поддерживая Севера, послал войско против Максентия, который стал просить помощи у отца. Максимиан временно опять принял правление[132]; Север сдался ему и был убит. Галерий провозгласил тогда императором своего полководца Ликиния; а армия – цесаря Максимина[133]. Таким образом, на престоле было сразу шесть императоров: Галерий, Максимин, Ликиний, Константин, Максентий и Максимиан. Все они вели между собой непрерывную войну. Наслаждались миром только подданные Константина.

Фрагменты колоссальной статуи императора Константина. Мрамор. Вторая четверть IV в. н. э. Рим, Латеранский музей

В 310 году Галерия поразила страшная болезнь. Тело его покрылось зловонными ранами, в которых завелись черви. Невыносимо страдая, он наполнил дворец воплями и тщетно прибегал к помощи богов и врачей; ничто не помогало. Так страдал он почти год, когда наконец убедился, что болезнь ему послана в наказание за жестокость к христианам. Он указом прекратил гонение и разрешил им строить церкви и совершать богослужение, прося их молиться о его выздоровлении. Но не раскаяние, а страх и отчаяние внушали ему эту меру. Страдания его не облегчались, и он вскоре умер.

Когда появился указ, христиан освободили из темниц и рудников. С уважением и любовью везде встречали святых исповедников. Даже язычники радовались возвращению мира, и многие осознавали божественную силу веры, которая осталась непобежденной после такого тяжкого и продолжительного испытания.

Но в некоторых областях радость оказалась недолгой. Максимин, правитель Сирии и Египта, оказался недоволен указом. Он не посмел открыто воспротивиться ему, потому что указ подписали Галерий, Ликиний и Константин, которые были гораздо сильнее его. Но в своих областях он не обнародовал указ, а только дал устное повеление прекратить гонение. Когда же Галерий умер, то стал открыто действовать против христиан: запретил молитвенные собрания, принуждал всех без исключения к совершению жертвоприношений, а непокорных предавал истязаниям и смерти. Огромное количество христиан было изувечено, много известных епископов, такие как Петр Александрийский, Мефодий Тирский и другие, претерпели смертную казнь. Святой Лукиан, антиохийский пресвитер, славный во всем христианском мире благочестивой жизнью и учеными трудами, скончался мученической смертью. Лукиан еще в начале гонения был в числе исповедников Христовых; теперь, опять приведенный на допрос, он подал правителю апологию в пользу христиан. Но это не подействовало. Его заключили в темницу и морили голодом, думая вынудить отречение. Лукиан остался тверд; на все увещания и терзания отвечал исповеданием имени Христа и сподобился мученического венца.

В это же время прославилась святая дева Екатерина, обратив многих к Христу, в том числе и царицу Августу, супругу Максимина.

Не только открытыми гонениями действовал Максимин против христиан. Суеверно преданный язычеству, он хотел полностью истребить христианскую веру и для этой цели использовал любые средства. По его приказу написали сочинения, в которых жизнь и учение Спасителя представлялись в извращенном виде. Распространялись подложные писания Пилата об Иисусе Христе, полные хулы и клеветы. Школьные учителя должны были заставлять детей учить эти книги наизусть. Подкупали развратных женщин и заставляли их присягать, что они были некогда христианками и свидетельницами безнравственного поведения христиан. Их ложные показания записывали и распространяли.

Но нашлись и бесстрашные защитники учения Спасителя. Лактанций и Арновий опровергали в своих книгах клевету, возводимую на христиан. В самый разгар гонений великий пустынник Антоний прибыл в Александрию, чтобы разделить участь братьев-христиан. Его не пустили в темницы, но он бесстрашно являлся на судилища, увещевал христиан, молился с ними, громко славя подвиг исповедников и мучеников. Так укреплял он веру в течение года. Господу не было угодно, чтобы Антоний скончался мученической смертью. Потом он снова возвратился в пустыню, где вокруг него собралось много учеников.

Максимин строил в городах храмы идолам, торжественно совершал языческие обряды и внушал областным и городским начальникам просить у него изгнания христиан, как ненавистников богов. Многие делали это, стараясь угодить ему. Максимин принимал такие прошения с особым благоволением и, как будто снисходя к желанию подданных, увеличивал строгость к христианам. Городам же, обратившимся к нему с прошениями, он посылал рескрипты, в которых хвалил их ревность к отеческому богопочитанию. Верным средством завоевать расположение царя было обижать и теснить христиан. Антиохия, наряду с другими городами, ходатайствовала об удалении христиан. То же сделал и город Тир; в нем был прибит на столбцах царский рескрипт, в котором, хваля и благодаря жителей за их усердие к богам, Максимин указывал на благодетельные последствия этого усердия: спокойствие, мир, изобилие. «Обширные равнины покрыты цветущей жатвой и волнующимися колосьями, – говорилось в нем, – луга блестят растительностью и цветами, воздух чист и благорастворен; все радуются, и это все устроено силой могущественного и крепчайшего Арея[134] за ваше благочестие, за ваши жертвы и за воздаваемое ему почтение; веселитесь, надежно и спокойно наслаждаясь ненарушимым миром… А чтобы вы знали, как приятно было нам ваше прошение, – то мы позволяем вам за такое ваше набожное расположение просить какой угодно великой милости».

В таком же духе были написаны рескрипты и для других городов. Царь уверял, что с изгнанием христиан везде водворились мир и благоденствие. Но Господь на деле показал его ложь. Не успели еще гонцы доехать до пункта назначения, как начался голод, и вслед за ним – заразная язва, которая опустошила все области Максимина. К язве присоединилась и другая болезнь: воспалительный веред (carbunkulus) поражал глаза; множество людей ослепло. Голод был таким ужасным, что многие, продав все свое имущество, продавали в рабство и своих детей. На улицах городов грудами лежали тела умерших от голода и язвы. Как всегда в подобных случаях, только христиане проявили человеколюбие и милосердие, и язычники невольно признавали превосходство их веры и силу Бога истинного. В то же самое время началась война с Арменией, а вслед за ней – война с Ликинием. Погиб и сам Максимин.

Между тем на Западе великие события предвещали торжество христианства. Максентий, царствовавший в Италии, был до крайней степени жесток и корыстолюбив; его подданные страдали под тяжким игом и звали освободителя. В октябре 312 года Константин с войском подходил к Риму, а Максентий решил обороняться. Силы Максентия были гораздо значительнее, чем те, которыми располагал Константин, но ему помогал Бог. Константин сам чувствовал, что нуждается в помощи свыше: он уже не верил языческим богам, но еще не был и христианином. Полный душевной тревоги, он не знал, кого молить о помощи. Господь в чудном видении открыл ему истину. Солнце клонилось к закату, как вдруг Константин увидел на небе сияющий крест и над ним надпись: «Сим побеждай». Войска тоже видели чудное знамение и встревожились, ибо крест, позорное орудие казни, считали дурным предзнаменованием. Но настала ночь, и Константину во сне явился Сам Христос и повелел сделать знамя наподобие креста и изобразить крест на щитах и на шлемах воинов. Константин велел изготовить такое знамя, в котором поперечная рея вместе с длинным копьем образовала крест. На конце находился венок из дорогих камней с монограммой имени Христа. Отныне такая хоругвь, названная лабарумом, стала сопровождать его во всех походах. Призвав христиан, он спросил у них, что значит виденное им. Они отвечали, что Иисус Христос – Единородный Сын истинного Бога, сошедший на землю для спасения людей; а крест – символ бессмертия и знак победы над смертью. Константин был очень поражен всем случившимся и с этих пор стал почитать истинного Бога и изучать Священное Писание.

Под спасительным знаменем Константин разбил войско Максентия и подошел к Риму. Здесь произошла битва при Мальвийском мосте. Константин одержал решительную победу. Максентий, спасаясь бегством, утонул в Тибре, а победитель торжественно вошел в Рим.

Сознавая, что победа далась ему с Божественной помощью, он воздвиг в центре города священную хоругвь. Когда после ему поставили статую, то он велел закрепить в ее руке длинное копье в виде креста с надписью: «Этим спасительным знаменем я спас и освободил наш город от ига тирана».

Через несколько месяцев после этого Константин, празднуя в Милане свадьбу своей сестры с Ликинием, уговорил его подписать указ, которым за христианами признавалось право исповедовать веру Христову, а также им возвращалось все, отнятое во время гонения. Ликиний неохотно подписал этот указ[135], но не решился воспротивиться Константину. Послали указ и Максимину, прося и его подписи, но Максимин не согласился и продолжал мучить христиан в своих областях. Впрочем, власть его уже подходила к концу. В 313 году разгорелась война между ним и Ликинием, и войско Максимина было разбито. Максимин, в гневе на жрецов и гадальщиков, которые предрекали ему победу, предал их казни и велел прекратить гонение на христиан. Но победитель преследовал и теснил его. Максимин заперся в городе Тарсе и издал в пользу христиан указ, вполне признавший за ними право свободно исповедовать их веру. Теперь казалось, что от христиан зависят временное счастье и успехи правителей. Каждый старался привлечь их благословение, как будто победа зависела от них. Но Господь не оказал Своей милости жестокому гонителю, которому только страх внушал меры справедливости; страшная кара ожидала его. Окруженный со всех сторон неприятелем, он впал в отчаянье. Некоторые считают, что он отравил себя, чтобы не попасть в руки врагов. Яд вызвал мучительную болезнь. Огонь пожирал его внутренности; от невыносимой боли его глаза лопнули и выкатились. Терзаемый и страшной болью, и угрызениями совести, он то воображал себе, что уже стоит перед Судом Господним и мучим за свою жестокость против христиан; то восклицал в ужасе: «Не я, не я это сделал, а другие»; то признавал себя преступником и умолял Бога Высшего простить ему. Он умер в 313 году. Незадолго пред этим прекратилось гонение, продолжавшееся десять лет.

Ликиний после своей победы предал смерти детей Максимина, Галерия и Севера, опасаясь их притязаний на престол. Диоклетиан умер за год до этих событий. Последние годы его жизни были полны скорби. Жена и дочь бывшего императора оказались во власти Ликиния, который обращался с ними жестоко и впоследствии предал их смерти. Сам он страдал от продолжительной, изнурительной болезни. Торжество Константина окончательно расстроило его. Некоторые писатели утверждают, что он уморил себя голодом.

С 313 года власть осталась в руках Константина и Ликиния. Первый правил западными областями империи; второй – восточной ее частью.

Глава XXII
Константин Великий и Первый Вселенский Собор

Указ, изданный в Милане, провозглашал полную веротерпимость. Язычники имели право совершать обряды своего богопочитания, а христиане могли свободно поклоняться единому, истинному Богу, строить храмы. Им возвращалось все, отнятое во время гонений, а кто через дарение или куплю приобрел эти имущества, тому компенсацию выплачивали из казны. Константин при всяком удобном случае подчеркивал свое расположение к христианам и за любой успех воздавал Богу славу и благодарение. Частые взаимоотношения с христианами убедили его, что они люди добродетельные и честные, верные и покорные подданные. С другой стороны, страшная участь их гонителей, чудесное видение и его торжество под знаменем креста – все это доказывало ему силу Бога христиан. Он еще не принял крещения, но тщательно изучал Священное Писание, часто беседовал с епископами, воспитание старшего сына поручил христианину Лактанцию. Из указов, изданных в эту пору, видно влияние на него христианского учения. Константин запретил крестную казнь, отменил кровавые игрища в цирке, велел праздновать воскресный день, принял под свое попечительство сирот и детей, брошенных родителями, облегчил участь рабов, проявлял милосердие к бедным и увечным, которых языческое общество всегда оставляло без помощи и призрения. Христиане вздохнули после тяжких гонений. По всем городам начались праздники обновления и освящения церквей, везде слышались хвалебные песни и благодарственные молитвы Богу; епископы свободно собирались, чтобы толковать о проблемах Церкви. Константин иногда присутствовал на этих собраниях, вникал в вопросы, касающиеся веры, и с готовностью делал многое для пользы христиан. Он освободил священнослужителей от всяких посторонних должностей и от податей (как были свободны от податей и языческие жрецы), чтобы они могли полностью посвятить себя служению Богу. Константин не только возвратил Церкви усыпальницы и все места, отнятые гонителями, но еще даровал для богослужения несколько обширных зданий, называемых базиликами (в них заседали судьи), которые по их внутреннему устройству легко было превратить в церкви. Так, в Риме христиане получили базилику при Латеранском дворце. Кроме того, он щедро помогал христианам при постройке церквей.

Евсевий оставил нам подробное описание храма, воздвигнутого в Тире. Преддверием служил обширный двор, окруженный колоннами, с фонтанами посредине. Храм был украшен высокими столбами и тонкой резной работой, устлан мрамором и покрыт кедром. Резная решетка отделяла алтарь от места, где стояли молящиеся; позади алтаря находились седалища для епископа и пресвитеров; с обеих сторон были устроены крещальни и палаты для церковнослужителей, для кающихся и оглашенных. При освящении этого храма Евсевий, который тогда еще имел сан пресвитера, произнес речь, в которой, указывая на бедствия, перенесенные Церковью, и на теперешнее ее благоденствие, напоминал о пророчествах, где говорилось о величии и непоколебимости Церкви Божией.

Святые Константин и Елена. Фреска. II половина XI в. Фрагмент. Лик Константина. Софийский собор в Новгороде

Но между тем как на западе христиане благоденствовали под покровительством Константина, совсем иначе сложилась ситуация на востоке, где царствовал Ликиний. В Милане Ликиний не решился воспротивиться желанию Константина и подписал указ о свободе вероисповедания, но в душе он ненавидел христиан и, став полновластным государем на востоке, продолжал теснить и угнетать их. С каждым годом положение христиан в его областях становилось тяжелее. Ликиний опять стал требовать языческой присяги от всех служащих при дворе и в войсках, запрещал епископам съезжаться на Соборы, захватывал имущество христиан. Под предлогом, будто бы в церквах молятся о Константине, стал их закрывать, в иных местах – разрушать, а епископов заточать в темницы и казнить. Вновь пустыни и ущелья гор заселились христианами, начались допросы, пытки и казни. Много мучеников прославили Бога твердостью и непоколебимой верой.

В городе Севастии сорок воинов, которые не захотели отречься от Христа по требованию правителя, претерпели истязания и мученическую смерть на льду замерзшего озера[136]. Севастийский епископ, престарелый Власий, которого пощадило гонение при Диоклетиане, был приведен на допрос, вынес истязания и скончался мученической смертью. Тогда же казнили за христианскую веру семь благородных жен и двух отроков.

В Кесарии прославился молодой воин Гордий. Ни уговоры судьи отречься, ни мольбы родственников и друзей не могли убедить его, чтобы он спас жизнь притворным отречением. «Отвергнем всякую ложь, – говорил он, – и исповедуем истину». Он был казнен мечом после жестоких истязаний.

В Ираклии Феодора Стратилата, воеводу города, замучили и распяли на кресте за исповедание христианской веры. Его покорность Господу, кротость и чудные явления силы Божией, бывшие ради него, послужили к обращению многих язычников. Уверовавшие, окружившие святого мученика, слушали с восторгом: «Даже до смерти подвизайтесь за истину, и Господь Бог поборет по нас!»

Гонение было особенно сильным в Понтийской области. Самых уважаемых епископов казнили. Их тела рассекали на части и бросали в море. Амасийский епископ, св. Василий, исповедовал перед Ликинием свою веру; его жестоко замучили. Но твердое упование на Христа и на жизнь вечную дало ему силу спокойно перенести самые ужасные истязания. «Делайте со мною, что хотите, – говорил он мучителям, – пока есть во мне дыхание, не отрекусь от Создателя моего. Ни скорбь, ни теснота, ни муки, ни огонь, ни смерть не могут отлучить меня от любви Христовой». Радостно предал он душу Богу.

Царствование Ликиния было тяжко для всех его подданных, которых он разорял тяжкими податями. Он часто осуждал невинных людей лишь для того, чтобы присвоить себе их имущество. «Римская империя, – писал Евсевий, – разделенная на две части, кажется всем разделенной на день и ночь: населяющие восток объяты мраком ночи, а жители другой половины государства озарены светом самого ясного дня». Сношения Ликиния с Константином не могли быть приязненными. Ликиний уверял Константина в дружбе, а втайне ненавидел его, старался делать ему всякое зло; козни его не удавались, и не раз между ними начиналась война. Константин оставался победителем, но обманутый лживыми уверениями Ликиния заключал мир. Однако дела между ними шли все хуже и хуже. Угнетенные подданные Ликиния и гонимые христиане страдали под тяжким игом, сам Ликиний уже не скрывал своих замыслов против Константина, и, наконец, в 323 году началась война.

Противники собрали большие силы. Константин готовился к делу молитвой; перед его полками неслось спасительное знамя креста. Ликиний же окружил себя гадателями и жрецами, спрашивал у богов про успехи войны, совершал жертвоприношения. Казалось, что война шла между христианством и язычеством. Накануне сражения Ликиний собрал лучших воинов и друзей в тенистую рощу, где стояли идолы богов. Совершив торжественно языческий обряд, он сказал: «Друзья, вот наши отечественные боги, перед которыми нам надо благоговеть, как нас тому учили предки наши. Начальник враждебного нам войска, отвергнув отеческие обычаи, принял лживые мнения и прославляет какого-то иностранного, неизвестного Бога. Постыдным знаменем Его он срамит свое войско. Доверившись Ему, он поднимает оружие не столько против нас, сколько против богов. Само дело откроет, кто прав и кто заблуждается; если мы победим, то ясно, что наши боги – боги истинные; если же одержит верх Бог Константина, нами осмеянный, чужестранный Бог, то пусть чтут Его, и нам надо будет Его тогда признать. Если же наши боги победят, что несомненно, тогда устремимся войной на безбожников!»

Между тем страшные предзнаменования волновали и тревожили язычников. Во многих городах Ликиниевых областей, среди бела дня, видели призрак победоносных войск Константиновых. Перед сражением император удалялся в свою палатку, где молитвой и постом готовился к бою. Священное знамя неслось среди полков, и в самом жарком сражении оставалось не тронутым вражьими стрелами. С благоговением смотрели войска на это победное знамя; враги же смотрели на него со страхом. Ликиний убеждал своих воинов не заглядываться на неприятельскую хоругвь, «ибо, – говорил он, – она страшна своею силою, и враждебна нам»[137].

Во всех сражениях победа оставалась за Константином. Ликиний спасался бегством, просил мира, притворялся кающимся, а втайне собирал новые силы, призывал себе на помощь варваров. Наконец, морская победа Криспа, сына Константина, близ Византии и сражение при Адрианополе окончательно решили успех войны. Ликиний покорился и вскоре был казнен в Фессалониках за заговор против Константина. Константин же стал единым самодержавным государем всей Римской империи.

Евсевий упоминает о человеколюбии, которое проявил Константин в этой войне. Во время сражения он заботился о спасении врагов, убеждал своих воинов щадить пленных и часто выкупал их. «Константин, – говорит Евсевий, – поставляя Бога выше всего, старался все делать согласно с Его волею».

Это желание ясно выражается и в первых указах Константина после победы. Он поспешил распространить и на христиан восточных областей те самые права, которыми пользовались христиане на западе. Последняя победа еще больше убедила его, что и земные блага, и успехи даруются лишь поклонникам истинного Бога. Хотя в этой мысли было еще много суеверия, но она побуждала Константина со смирением воздавать одному Богу славу за свои успехи. В одном из указов, описав казнь гонителей христиан, Константин упоминает о своих победах и представляет себя только покорным орудием в руках Бога. «Не будет, конечно, никакой гордости, – пишет он, – хвалиться тому, кто сознает, что благодеяния получил он от Существа Всевышнего.

Мое служение Бог нашел и судил годным для исполнения Его воли. Начав от Британского моря, при помощи какой-то высочайшей силы, я гнал перед собою все встречавшиеся ужасы, чтобы воспитываемый под моим влиянием род человеческий призвать на служение священнейшему закону и, под руководством Высочайшего Существа, возрастить блаженнейшую веру». «Я твердо веровал, – говорит он далее, – что всю душу свою, все, чем дышу, все, что только обращается в глубине моего ума, я обязан принести великому Богу».

После этого исповедания следуют распоряжения об освобождении заключенных за веру, о возвращении должностей и имуществ, об отдаче церквам усыпальниц и мест, где скончались мученики. О мучениках и исповедниках Константин говорит с величайшим уважением: «Кто потерял имущество, проходя неустрашимо и бестрепетно славное и божественное поприще мученичества, или, сделавшись исповедником и стяжав себе вечные надежды, кто утратил их, быв принужден к переселению, потому что не соглашался уступать гонителям, требовавшим предательства веры, – имение всех таковых повелеваем отдать». Где не оказывалось близких родственников, имущество наследовала местная Церковь; а частные лица, которые им владели, получали от казны вознаграждение.

На востоке, как и на западе, Константин заботился о построении и обновлении церквей, избирал преимущественно христиан в начальники областей, запретил приносить от имени императора жертвы идолам[138].

Христианские чувства Константина выражаются еще полнее в его рескрипте к областным начальникам, посланном в эту же пору, где он старается доказать им истину и силу христианской веры и суетность язычества. Обращаясь мыслью к Господу, он восклицает: «Теперь молю Тебя, великий Боже! будь милостив и благосклонен к восточным Твоим народам; и чрез меня, Твоего служителя, даруй исцеление всем областным правителям… Под Твоим руководством начал я и окончил дело спасения; преднося везде Твое знамя, я вел победоносное войско; и куда призывала меня какая-нибудь общественная необходимость, следовал за тем же знамением Твоей силы и шел на врагов. Потому-то и предал я Тебе свою хорошо испытанную в любви и страхе душу, ибо искренно люблю Твое имя и благоговею перед силой, которую являл Ты многими опытами и которой укрепил мою веру… Хочу, чтобы народ Твой наслаждался спокойствием и безмятежностью; хочу, чтобы, подобно верующим, приятности мира и тишины вкушали и заблуждающиеся, ибо такое восстановление общения может вывести на путь истины. Пусть никто не беспокоит другого… Люди здравомыслящие должны знать, что только те будут жить свято и чисто, кого Ты Сам призовешь почтить под святыми Твоими законами; а отвращающиеся пусть, если угодно, владеют жребием своего лжеучения… Никто да не вредит другому; что один узнал и понял, то пусть употребит, если возможно, в пользу ближнего; а когда это невозможно, надо оставить его, ибо иное дело – добровольно принять борьбу за бессмертие, а иное – быть вынужденным к ней посредством казни… Удаляя совесть от всего противного, воспользуемся всем благом мира».

Но, к великому огорчению своему, Константин не находил и между христианами того мира и согласия, которые должны были бы господствовать между чадами Единого Отца. Еще до войны с Ликинием он с удивлением и скорбью узнал, что целая область его империи (Африка) взволнована междоусобной бранью христиан. После смерти Карфагенского епископа Менсурия в преемники ему избрали Цецилиана. Семьдесят епископов Нумидийской области возражали против этого избрания, говорили, что оно происходило неправильно, потому что посвятивший Цецилиана оказался предателем во время гонения. Ложь этого обвинения была доказана, но недовольные не уступили, отлучили от Церкви избранного епископа и поставили другого, Мариорина. После смерти Мариорина они избрали Доната, который вместе с другим человеком того же имени был главным зачинщиком всего этого волнения. Церковь не могла признать этого избрания и признавала только законно избранного Цецилиана. Но партия Доната, распространяя клевету на всех приверженцев Цецилиана, волновала всю африканскую область. Два Собора, в Риме и Арлах, осудили донатистов и доказали правильность избрания Цецилиана, но донатисты не покорились решению Соборов, упорно стояли на своем. Они приняли некоторые из правил новациан и совершенно отделились от Церкви. Утверждая, что только они имеют право называться Церковью Христовой, что вся остальная Церковь заражена расколом и ересью, донатисты ревностно стремились приобретать последователей и перекрещивали всех, переходящих к ним. Они ставили себе епископов, силой отнимали церкви и, отняв, мыли и скоблили их, сжигали алтарь, считая его опозоренным нечестивым обрядом. Ничто не могло вразумить донатистов; исступление их только увеличивалось. Они после разделились на секты, и каждая утверждала, что она и есть единая истинная Церковь, ненавидела и проклинала все другие. Раскол донатистов существовал очень долго. В продолжение трех столетий их распри волновали всю африканскую область, исступленный фанатизм доводил их до тяжких преступлений. Кровь лилась между враждующими партиями.

Раскол донатистов был явлением, конечно, очень прискорбным для христиан, но для всей Церкви он не имел такого значения, как спор, возникший около того же времени в Александрии, где один лжеучитель дерзнул отрицать Божественность и вечность Христа. Его звали Арием. В то время, когда еще Мелетий производил беспорядки в Церкви, Арий, будучи диаконом, присоединился к нему и стал противиться всем распоряжениям Александрийского епископа Петра, считая, что тот слишком снисходителен к падшим.

Предание гласит, что святой Петр тогда еще предвидел, кем станет Арий для Церкви Христовой. Он увидел во сне отрока Иисуса в хитоне, разодранном сверху донизу. «Господи, – спросил Петр, – кто дерзнул коснуться одежды Твоей?» – «Арий разодрал ее», – отвечал Господь. Это было задолго до того времени, когда Арий начал разглашать свою ересь. Петр скончался мученической смертью, а преемник его, Ахилл, возвел Ария в сан пресвитера и поручил ему одну из значительнейших церквей Александрии. Арий, человек строгой жизни, умный, ученый, приобрел такое влияние, что надеялся стать епископом после смерти Ахилла. Однако избрали не его, а Александра. Арий скрыл свое неудовольствие, хотя и виделся часто с епископом.

Однажды в беседе они заговорили о Пресвятой Троице, и Арий начал оспаривать мнения Александра, обвинив его в склонности к ереси. Сам же при этом высказал мысль, что Иисус Христос не есть вечный и безначальный, что было время, когда Его не было; что Он не есть Бог по сущности, а только по имени и что Он – творение Бога Отца. Это богохульство привело в ужас Александра; он старался доказать Арию ложность его понятий, часто призывал его к себе, вместе с другими духовными лицами обсуждал и успешно опровергал его мнения. Все это он делал с кротостью, ибо был человек добрый и миролюбивый. Арий же везде называл Александра еретиком и усердно распространял свое учение. Он был красноречив, увлекателен в беседе, и вскоре очень многие разделяли его мнение. Когда Александр увидел, что зло распространяется, созвал Собор, который единодушно осудил это лжеучение и низложил Ария. Но Арий не смирился с решением Собора, а, громко жалуясь на беззаконное будто бы осуждение, произвел сильное волнение в Александрии. Он писал ко многим епископам письма, в которых представлял себя невинно осужденным, и приобрел себе влиятельных покровителей. Александр, со своей стороны, тоже писал к епископам, опровергал лжеучение словами Священного Писания и в посланиях просил всех епископов Востока содействовать ему в низложении опасной ереси. Более ста епископов съехались в Александрию, и лжеучение было вторично осуждено Собором. Арий же, оставив Александрию, распространял свою ересь в Палестине, Египте, Ливии. Одних он обманывал неясным изложением своего учения; других увлекал силой красноречия, слагал для народа песни, в которых выражал свои мнения, жаловался везде на несправедливое гонение и в течение шести лет достиг того, что взволновал весь восточный край. Не одни духовные лица приняли участие в споре: народ разделился на партии. Много женщин приняло сторону Ария. В пустынях Фиваидских, в тихих обителях отшельников и на площадях многолюдных городов раздавались горячие споры о Божественности и вечности Христа, возникали непримиримые распри. Язычники торжествовали, видя несогласие христиан, и открыто высмеивали их. Один из самых влиятельных епископов Востока, Евсевий Никомидийский, оказал Арию покровительство и, созвав небольшой Собор в Вифинии, вновь принял его в общение Церкви, несмотря на решение Александрийского Собора. Зло усиливалось, ересь распространялась все больше и больше.

Вскоре после победы над Ликинием Константин прибыл в Никомидию с намерением объехать восточные области. Со скорбью и удивлением услышал он о споре, о котором на западе почти ничего не знали. Вначале он не хотел вмешиваться в это дело, но, наконец, решил написать одновременно Александру и Арию письма, обвиняя их обоих за то, что подняли вопрос, которого не следовало касаться. Он умолял их закончить спор дружелюбно, «возвратить ему отрадные дни и безмятежные ночи». Но Константин, хотя и полный усердия к христианской вере, не был еще достаточно знаком с ней, чтобы понять всю важность спора, который он в своем письме называл маловажной распрей и суетным словопрением. Церковь не могла так смотреть на спор, касающийся сущности веры и надежды христианина. Вечность и Божественность Христа Спасителя не могли остаться для христиан вопросом спорным, и если уже раз кто дерзнул этого коснуться и возбудить спор, то Церковь не могла оставаться равнодушной. Ей необходимо было изложить свое учение. Письмо царя привез в Александрию Осия, Кордовский епископ, один из самых уважаемых пастырей всего Запада. Но оно не произвело ожидаемого действия. Осия, выслушав Ария на новом Соборе в Александрии, вместе с другими епископами осудил его лжеучение, но, как и прежде, Арий не уступал. Лишь одно могло возвратить мир взволнованной Церкви: вся Церковь через своих предстоятелей должна была изложить веру, переданную ей Христом и Его апостолами, и решить, согласно ли с ней или нет новое учение, которое стало поводом таких жарких споров. Решили применить это средство, и царь разослал всем епископам грамоты, которыми призывал их на Вселенский Собор, в город Никею, столицу Вифинской области.

До сих пор еще не было и не могло быть Вселенского Собора. Он стал возможен только теперь, когда все обширное государство находилось под властью одного царя, признававшего христианскую веру за веру истинную. Епископы со всей вселенной могли теперь беспрепятственно съезжаться и открыто рассуждать о делах Церкви. Они признавались не менее ответственными, чем самые значительные государственные дела. И действительно, обсуждался важнейший для Церкви вопрос. Триста лет она боролась и страдала за имя Христа, ее Божественного Основателя. Благовестники понесли это имя в отдаленные страны, мученики умирали радостно за святое имя – их крепость и упование. И вот теперь, когда настало торжество христианской веры, когда она далеко распространилась и была признаваема за веру истинную, тогда-то дерзают опровергать самую сущность ее, заявляя, что Христос Спаситель не есть предвечный Бог! Подобное событие должно было взволновать Церковь больше, чем любое внешнее гонение.

Первый Вселенский Собор. Икона. Новгородская школа. XV в.

Епископы со всех стран с готовностью поспешили в Никею. Все издержки их путешествия и пребывания в Никее брал на себя Константин. По дорогам были для них приготовлены переменные лошади. Прибыли епископы из Египта и Палестины, из Сирии и Месопотамии, Африки, областей Малой Азии, Греции, из Персии, Армении, Мизии и Дакии, от задунайских готов, недавно обращенных в христианство, – всего более 300. Их сопровождали и другие духовные лица, пресвитеры и диаконы. Из западных стран прибыло немного епископов. Римский епископ Сильвестр не мог приехать из-за старости и слабости, а прислал вместо себя двух пресвитеров; Галликанский епископ был, как полагают, представителем и Британской Церкви; Осия Кордовский представлял Церковь Испанскую. Он был человек очень уважаемый и пользовался доверием царя. Многие из прибывших епископов были известны всему христианскому миру святостью жизни и высокой мудростью; многие были прославлены Богом чудотворной силой; многие претерпели тяжкие страдания во время недавнего гонения и еще носили следы мучений за имя Христово. Эти твердые и верные служители Христа с радостью готовились вновь исповедовать имя Спасителя и Бога, от Которого не отреклись перед гонителями.

Одним из первых прибыл престарелый Александр, епископ Александрийский, первый обличитель Ария, мужественный защитник апостольского учения. Он привез с собой молодого диакона Афанасия, которому суждено было прославиться своей твердостью и постоянством в борьбе с арианами.

Другой очень уважаемый епископ – Николай, епископ Ликийского города Миры. Он много пострадал во время гонений, но чудесным образом Господь призвал его пасти Ликийскую Церковь; он славился высокой добродетелью, милосердием к страждущим и чудотворной силой. Предание говорит, что, не стерпев богохульных слов Ария, он ударил его на виду у всего Собора, за что св. Николая лишили епископского сана. Однако вследствие небесного видения всем членам Собора сан был ему возвращен. Наша Церковь глубоко чтит память великого Святителя Николая, Мир Ликийских Чудотворца.

Святой Иаков Низибийский был родственником армянского царя. С ранних лет он возлюбил Бога более всех мирских почестей и земного величия и посвятил себя Его служению. Он долго вел пустынную жизнь, пострадал в гонение при Максимине, посещал Персию для проповедания слова Божия, и, будучи избран епископом в город Низибию (в Месопотамии), ревностно заботился о чистоте веры. С ним прибыл на Собор его молодой ученик, Ефрем, известный после под именем Ефрема Сирина.

Страницы:

Читать бесплатно другие книги:

Массаж головы и ушных раковин – путь к здоровью и долголетию

Ермакова Светлана

Как известно, с помощью правильно проведенного массажа головы и ушных раковин можно снять нервное на...

Гимнастика для сосудов

Захаренко Ольга

Данная книга предназначена для людей, страдающих заболеваниями сосудов нижних конечностей: варикозны...

Сосудистая гимнастика

Рудницкая Людмила

Практикующий врач Людмила Рудницкая представляет уникальный комплекс сосудистой гимнастики – эффекти...

Я беременна! Что вас ждет и о чем никто не предупредил

Фофанова Наталья

Обычные книги о беременности и родах часто пугают будущих мам всевозможными трудностями и осложнения...

Болезни желудка и кишечника: лечение и очищение

Рудницкая Людмила

Автор книги, известный врач-практик Людмила Рудницкая, представляет самые эффективные традиционные и...

Лечебная гимнастика для позвоночника

Рудницкая Людмила

Практикующий врач Людмила Рудницкая предлагает простой и эффективный метод профилактики и лечения ос...

Полная история Христианской Церкви Бахметева Александра

Глава XXДевятое гонение. Общий взгляд на церковную жизнь во II и III веках

Глава XXIВек четвертый. Десятое гонение. 302–313 гг

Глава XXIIКонстантин Великий и Первый Вселенский Собор

Читать бесплатно другие книги:

Глава XX
Девятое гонение. Общий взгляд на церковную жизнь во II и III веках

Глава XXI
Век четвертый. Десятое гонение. 302–313 гг

Глава XXII
Константин Великий и Первый Вселенский Собор