Особенности эльфийской психологии Патрикова Татьяна

— Мне сказали… — опять начал он.

И тут со стороны притихших «колокольчиков» раздался спокойный и уверенный голос:

— Да, мы встречаемся, — конечно же это был Кар, поднявшийся со своего места рядом с Лией и смотревший на ее отца холодно и отстраненно. Как человек, прошу прощения, эльф, который для себя уже все решил.

Очень интересно. Похоже, я что-то пропустил. Ведь Лия только вчера мне по секрету жаловалась, что неприступный Кар хоть и отвечает на ее приглашения прогуляться, хоть и заботится, хоть и смотрит порой, как она выразилась, с тоской и любовью, но даже на поцелуй ни разу не расщедрился. И Лия, чуть не плача, призналась, что больше не может так. Что, наверное, она ему совсем не нравится, и он просто позволяет ей приставать к себе, так как обидеть не хочет, вот и все. Разумеется, мне пришлось ее разубеждать.

— И у тебя хватает наглости… — осмыслив сказанное темным и негодуя, начал светлый эльф. Но я его перебил, так как решил, что лучше прояснить все прямо тут без проволочек и многочасовых консилиумов.

— Так-так-так, — протянул, внимательно посмотрев на Кара, — похоже, мы с Иром вчера ушли слишком рано и что-то явно пропустили, — и тут же обратился к нашему бессменному секретарю: — Ты как считаешь?

— Считаю, что ты маньяк, — совершенно с серьезной рожей выдало это мерцающее недоразумение, зевнуло, прикрыв рот рукой, и недолго думая плюхнулось за мой учительский стол, за который я редко садился, так как предпочитал во время наших классных часов сидеть на нем, а не за ним.

— Думаешь? — всерьез заинтересовался я. — Интересно, и как ты не боишься при таком раскладе со мной под одной крышей ночевать?

Ир уже рот открыл, чтобы прилюдно объяснить, как, но тут взвился окончательно доведенный до ручки светлый.

— Ваши личные взаимоотношения меня не волнуют! Антилия, мы идем забирать документы!

Ага, как же. Уже побежали.

— Нет, — тихо и окончательно отрезала Лия и встала с Каром плечом к плечу.

Снова встрял я, не испытывая и десятой доли той уверенности, которую пытался продемонстрировать.

— Никуда вы не пойдете. До звонка ваша дочь находится в этом классе исключительно под моим началом, — разумеется, в правомерности этого заявления я был совсем не уверен, но, как известно, если блефуешь, блефуй до конца, чтобы комар носа подточить не смог. Поэтому с невозмутимым видом продолжил: — Так что встаньте в очередь, многоуважаемый родитель, — глянул на эльфа, по глазам прочел всю степень его презрения и с подчеркнутой ленцой в голосе добавил: — И нечего тут стрекотанием ушей страх на меня нагонять.

— Стрекотанием?! — даже если он и хотел сказать что-то другое, после моего последнего выпада все слова вылетели у него из головы. Это хорошо.

И тут у меня наконец появились союзники.

— Все-таки у тебя какие-то дикие представления об эльфах, — обронил Алый, словно между прочим.

— И уши наши тебе явно покоя не дают, — поддержал светлого сидящий рядом с ним Машка.

— Да ладно вам! — Том подал голос с последней парты. — Ведь сами вчера видели, какие у них там эльфы, — и тут же многозначительно добавил: — Без жалости не взглянешь!

Я даже обиделся слегка. Чем это им наши эльфы из «Властелина Колец» не понравились? Приличные такие эльфы. Все на лицо светлые, как один. Поэтому я и вопросил у Рутберга с ехидцей, совсем забыв про пыхтящего от возмущения отца семейства Визария.

— Ты их за отсутствие повышенной длинноухости, что ли, пожалеть решил?

— И кто теперь превращает все в балаган и фарс? — негодуя, вопросил у нас всех папа Лии.

Мы уставились на него так, словно и думать забыли о том, что он все еще с нами. И именно в этот момент неожиданно хихикнула Лия и тут же закрыла рот ладошкой. Но глаза девушки, обращенные к отцу, смеялись. Гордый родитель уставился на юную дочурку так, словно первый раз в жизни увидел. Пока они вдвоем были заняты друг другом, я все же решил под шумок дожать Кара.

— Так что произошло, если ты решил позволить вашим отношениям двигаться в самом правильном направлении? — поинтересовался у темного.

И вот тут встала Иля. Изящно так встала, по-темному. Папочка-эльф в миг про дочурку думать забыл. Наша великолепная Владычица полностью завладела его вниманием. Правда, отвечая на вопрос, изначально адресованный Кару, она смотрела только на меня, подчеркнуто игнорируя отца-скандалиста.

— Я официально разрешила ему делать свой выбор самому.

— За то, что он будет тебе подсуживать на предстоящем матче? — тут же отреагировал я с дальним прицелом.

Разумеется, у всех моих «колокольчиков» без исключения вытянулись лица. Конечно, они ведь тут настолько благородные, что мне с циничностью нашего мира порой делается страшно и неуютно. Они кажутся идеальными, а я рядом с ними так — отрыжка маленькой вселенной, которой правят лишь деньги и похоть. Не всегда, но чаще всего. Кто с этим поспорит?

— Андрей! — общее мнение выразил Ир, укоризненно вскрикнувший у меня за спиной. Пришлось повиниться, правда, и этими моими словами ребята остались недовольны.

— По себе сужу, — просто сказал я.

— По себе?! — а вот это вскочила уже Ира, точнее, Ника, но кто об этом знает?

Пришлось пожать плечами.

— У нас там, где замешано соперничество, частенько ведется грязная игра.

— Не учи детей плохому, — строго потребовал Ир, обходя стол и становясь справа от меня, в то время как папа-эльф все еще переминался с ноги на ногу слева.

Пришлось снова пожать плечами.

— Кто-то еще неделю назад утверждал, что они уже не дети.

— И все равно! — встряла Гарри. Они с Улькой смотрели на меня одинаково возмущенно. — Ты не такой, — зардевшись, сообщила всем наша крылатая.

Насмешливо фыркнув, попытался своим видом показать, что, наоборот, именно такой, но быстро спохватился. Вроде как получалось, что я тем самым на комплименты напрашивался, поэтому поспешил в очередной раз сменить тему и решительно повернулся в сторону недовольного родителя. Тот взирал на меня с неприкрытым изумлением. Интересно, что из всего услышанного удивило его больше всего?

— Ну что, — спросил эльфа, — вернемся к вопросу об отчислении?

Его брови тут же сошлись на переносице домиком. Забавный мужик этот ушастик, явно взрослый. На лицах моих «колокольчиков», неважно, светлые они там или темные, все еще присутствовала некая детскость. Коммандос, по-моему, в большинстве своем принадлежали к той категории лю… эльфов, которые до скончания века остаются мальчишками. Поэтому мне было так легко перетянуть их на свою сторону. А вот папа Лии, имя которого я, конечно, читал в личном деле, но, убей бог, сейчас никогда бы не вспомнил, выглядел на фоне виденных мной ранее представителей ушастого народа заматеревшим и, как я уже сказал, взрослым. Это сразу бросалось в глаза. А еще он был рыжим. Но без веснушек, как и Лия. Только глаза у него оказались голубыми, в то время как наша юная Вейла была зеленоглазой. И все-таки, внимательно рассмотрев ее папочку, я пришел к выводу, что маминых черт в Лии больше. Не знаю почему — матери-то семейства еще не видел.

— Угомонились? — прошипел в нашу с Иром сторону грозный эльф. — Теперь можем поговорить нормально?

— Если продолжите шипеть и кипятиться как чайник, неа. Не сможем, — легкомысленно сообщил я.

Эльф скрипнул зубами, и на этом его терпение, похоже, кончилось. Матерная фраза была короткой, но прозвучала очень емко. Вот только мне от его волшебства было ни тепло ни холодно. На этой высокой ноте эльф спал с лица, когда обнаружил, что его магия на меня не действует, и тут же перевел взгляд на стоящего рядом Ира.

— Андрей — наш новый психолог, — пояснил тот с подчеркнуто вежливой улыбкой.

— И уже такое себе позволяет? — с неподдельным удивлением выдохнул в ответ взрослый эльф.

— Ир, — заканючил я. — Может быть, ты нас наконец познакомишь?

— Лучше я, — не дав мерцающему сказать ни слова, вызвалась Лия.

Вышла из-за парты и приблизилась к нам.

— Отец, познакомься. Андрей Игоревич Рахманин — наш классный руководитель, — пропела эльфийка, всячески демонстрируя, что грозное сопение папочки ей нипочем. Действительно, о каком отце может идти речь, когда в жизни появился мужчина, свой, собственный, да к тому же еще и любимый. — А это — мой папа, — обращаясь уже ко мне, обронила зеленоокая. «Ура, я наконец-то услышу его имя!» — пронеслось у меня в голове, и я услышал. — Лукерель Акикай Таинственный.

И почему мне вдруг сделалось так смешно? Разумеется, все три эльфа (считая Ира в мерцании) посмотрели на меня как на больного. А я все силился справиться с лицом, но безрезультатно. Смех так и норовил прорваться. Что может быть самобытнее старинного русского женского имени Лукерья или памятного имечка серого человека из рассказа «Шинель», входящего в обязательную школьную программу, — Акакий? Я больной, да?

Самое удивительное, что первым догадался о причине моей веселости Алый. Вот никогда бы не подумал. Но, судя по всему, нашему светлому зазнайке тесное общение с темными пошло на пользу.

— Хочешь сказать, что уже сейчас придумал, как будешь его называть? — протянул тот со всевозрастающим подозрением.

Я как-то совсем истерично хихикнул, не иначе как от переизбытка чувств, и кивнул.

— Что значит, называть? — спросил эльф, на удивление, мирно. Похоже, свой диагноз всем нам он уже поставил. И сил спорить и злиться на блаженных у бедолаги не осталось. Это он зря. Мы ведь с «колокольчиками» кого угодно довести можем, если этот кто-то против нас ласты навострит.

— Андрей из другого мира, папа, ему трудно запомнить наши имена. Для него они слишком длинные. Поэтому он всем дает прозвища.

— И этот человек с плохой памятью учит вас тут неизвестно чему? Не ожидал, не ожидал, — протянул Лукерья, глядя почему-то на Ира, но следующая фраза легко объяснила, почему именно на него. — Неужели Ви’Хольм позволит такому престижному учебному заведению настолько снизить планку?

Разумеется, от улыбки на лице секретаря не осталось и следа. Зато я все еще ощущал в груди удивительную легкость, которой не преминул воспользоваться.

— Так из-за чего весь сыр-бор? Только из-за того, что ваша дочь посмела влюбиться в темного?

— Не думаю, что вы, — он почти выплюнул это слово, — понимаете всю глубину проблемы, — и тут же решительно схватил не успевшую сориентироваться Лию за локоть и дернул к себе. Кар в одно мгновение оказался рядом.

Уж не знаю, как темным удается так незаметно для глаз перемещаться из пункта А в пункт Б, но факт остается фактом. Он схватил девушку за другой локоть, и взгляд, которым наш славный ученик, обычно спокойный и сдержанный, прожег Лукерью, говорил о многом.

Чем бы кончились эти их переглядывания, не знаю, но снова без спроса влез я.

— Уважаемый папочка, а вы сюда в каком качестве заявились?

Он неожиданно моргнул и медленно-медленно повернул голову в мою сторону.

— Качестве? — спросил отстраненно.

Мне ничего не оставалось, как подарить ему широкую улыбку.

— Как отец семейства, оскорбленный самим фактом связи вашей дочери с темным или как любящий отец, который искренне желает дочурке счастья?

Эльф растерялся от такой постановки вопроса. Зато быстро нашелся Ир.

Фыркнул где-то совсем рядом со мной и тихо обронил, хотя в тишине, повисшей в классе, даже это было прекрасно всем слышно.

— Умеешь ты правильные вопросы задавать.

— И что же в нем правильного? — ощетинился эльф, прозванный Лукерьей.

— Если бы вы подошли к вопросу как любящий отец, то поняли бы, что делаете дочери больно, и задумались, стоят ли ваши амбиции ее истерзанной души, — получилось высокопарно, знаю, но в тот момент мне неожиданно показалось, что только так можно до него достучаться. И, как ни странно, я не ошибся. Чутье не подвело.

Эльф задумался. Сильно задумался. Вот только руку дочери так и не отпустил. Правда, потом он снова уже куда более осмысленным взглядом посмотрел на Кара. Тот выдержал осмотр стоически, поэтому Лукерья повернулся ко мне:

— Моя дочь слишком юна и неопытна, чтобы понять, что…

— Вам не кажется, что это невежливо: говорить о Лие в третьем лице? — неожиданно вмешалась Иля и вышла из-за парты.

О, конечно, такое отношение к женщине определенно должно претить нашей Владычице. Светлый резко повернулся к ней, но тут снова наступил момент для моего соло.

— Позвольте уточнить, это вы сейчас сказали о девушке с прозвищем Вейла? Вы считаете, что она не способна видеть все — и ваши, и его, — я кивнул на Кара, — причуды насквозь?

Лия смутилась, потому что в этот момент встретилась взглядом с Каром. Похоже, наш отважный темный как-то подзабыл, в чем она призналась всем нам на экскурсии по Холёбаску. Да, Кар, девушка-предсказательница — это, как мне думается, тот еще подарок. Так, стоп. Если она может видеть будущее, тогда зачем вчера ко мне плакаться приходила? И тут до меня дошло.

— Иля, — сладко протянул я, пока никто из окружающих светлых не успел опомниться.

Темная тут же просекла, что до меня наконец дотекло. И отчаянно, по-светлому, захлопала ресницами. Ага. Так я ей, плутовке, и поверил.

— Твоя школа?

Она готова была солгать. Я видел это по глазам. Но в последний момент отчего-то решила сказать правду.

— А что, я не могу дать совет девушке моего клана?

— Какого еще клана? — выдохнул Лукерья, тихо ошизев в нашем зоопарке.

Слово снова взяла Лия.

— Мне, правда, хотелось выговориться, — тихо сказала она, и кончики ушей покраснели. Потом девушка вскинула на меня глаза и произнесла: — Я знала, что все так будет. И что ты нам поможешь, тоже знала. Поэтому хотела морально подготовить тебя… вчера. Просто, я ведь вижу не конечный вариант будущего, вижу много возможностей. Если бы прямо сказала тебе, что так будет, скорее всего, такого уже не произошло бы. Ты бы не сумел…

— Отреагировать так, как отреагировал, — закончил за светлую Ир. Тяжело вздохнул и посмотрел на Лукерью: — Вы все еще считаете, что ваша дочь настолько несамостоятельна, что не способна разобраться, что к чему?

— Дело не в этом, — набрав в грудь воздуха, выдохнул тот, все еще протестуя, но уже не так убежденно, как раньше.

Снова взял слово я:

— А чем вы, собственно, недовольны? Если трезво взглянуть, вам даже выгодно иметь такого зятя.

— И чем же? — неожиданно вместо опешившего от моей наглости Лукерьи заинтересовалась Иля и на мой удивленный взгляд пояснила: — Должна же я знать, как в случае чего другим светлым объяснять преимущества союза с нами?

— Ну, — взлохматив волосы на затылке и подспудно ощущая, как к горлу начинает подкатывать неизвестно откуда взявшаяся тошнота, вздохнул и принялся перечислять: — Давайте считать. Во-первых, в лице темного зятя вы обретаете для своей дочери мужчину, который всегда будет относиться к ней, как к главе своего маленького клана. Надеюсь, вам не надо напоминать, что у темных матриархат и особое отношение к женщинам? Во-вторых, стоит сразу задуматься о том, что смешанные гены порой дают просто обалденные результаты. Вы ведь не будете со мной спорить, что темный парень, маг, да еще и воин, весьма привлекателен в плане генов для ваших будущих внуков. В-третьих, темноэльфийские кланы никогда не бросают своих, я правильно понимаю? — посмотрев на Илю, дождался ее улыбки. И темная ответила:

— Если не было совершено преступление, повлекшее изгнание, своих мы не бросаем никогда. — И она посмотрела на Лукерью, легко и непринужденно подхватив мою игру. — Вчера мы с Лией мило поболтали. — Я тут же попытался себе представить эту картину. Воображение спасовало. Судя по лицам окружающих меня мужиков — у них тоже. И тем не менее светлая и темная переглянулись как заправские подружки, и Иля продолжила гнуть свою линию: — Ваша семья всегда славилась умением в особых изысканных деликатесах сочетать несочетаемое. Вам не приходило в голову, что на подземных плантациях мы выращиваем такие ингредиенты, о которых в ваших семейных поваренных книгах нет ни слова? Так трудно сделать открытие в кулинарном искусстве, когда твоя семья занимается этим множество поколений и все уже было открыто до тебя… — А дальше мы все отчетливо услышали в конце этой фразы многоточие. Она смотрела на светлого, светлый переваривал услышанное. Знаковым стал момент, когда его пальцы на локте дочери наконец разжались, а Лия тут же прижалась к Кару. Тот обнял ее, привлек к себе.

— Вы меня заинтриговали, — протянул Лукерья. И я понял, что все, светлого можно брать тепленьким.

— Поэтому предлагаю вам лично, в приватной обстановке, пообщаться с дочкой и Каром, — вмешался я.

— Надеюсь, — покосившись на меня и снова посмотрев на темного, протянул Лукерья с сомнением, — что это не твое настоящее имя.

Темный неожиданно улыбнулся. Хмыкнул и сказал:

— Меня зовут Карунд Капелле Иль-Янь, а Кар — это сокращение для Андрея.

— А меня ты, вероятно, тоже как-то по-особому сократил? — прищурившись, поинтересовался эльф.

— Лукерья, — бесхитростно ответил я.

С задней парты тут же раздался голос Тома, который все это время был подозрительно тих.

— Вау! А вы, похоже, у нас первый светлый, которому такую честь оказали.

— Э? — растерялся Лукерья.

Я пристыженно ковырнул пол носком ботинка. Темные переглянулись, Лия посмотрела на Ира. Мерцающий разобрался, что к чему, так же быстро, как и Том. Именно он пояснил все старшему эльфу:

— Вы первый светлый, которого он назвал женским именем.

— Что?!

— Зря кричите, — вмешалась Иля. — Нашего Мурзяса он Муркой зовет. Это вообще кошачья кличка, но командор не жалуется.

— А светлый у нас — Барсик, — тут же поддакнул Кар.

— А что на все это говорит Ви’Хольм? — обращаясь к Ире, спросил все еще не отошедший от услышанного Лукерья.

— Он пока только про Барсика и Мурку знает. Еще про «колокольчиков», — протянул я с сомнением. До меня только сейчас дошло, что мы с Иром оба придурки. Давно пора было до Кара дойти и все ему рассказать. А мы заняты по самое не балуйся. Блин! Даже мысли не возникло. Беда. Надо срочно…

— Ладно. — Лукерья неожиданно по-человечески махнул рукой. — Я сам к нему зайду. А вы, — он посмотрел на Лию и Кара, — подождите меня в парке. Там еще сохранилась беседка Одухотворения?

— Нынешнее поколение переименовало ее в беседку Шух-Дух, — ответил вместо ребят Ир.

Смутились и Кар и Лия.

— Как, — искренне возмутился Лукерья, — вы до сих пор не знаете этой беседки?

— Вы, кажется, к ректору собирались? — напомнил эльфу Ир.

— А ты разве не пойдешь со мной?

— У меня академический отпуск, — сладко пропел секретарь. — Планирую защититься до Праздника середины года.

— О! — протянул Лукерья. И мне показалось, что удивление его было искренним. Похоже, Ир и в этом оказался впереди планеты всей, судя по реакции светлого папы на его заявление. — Хорошо. Ждите меня там, — сказал старший эльф дочери и ее парню и быстро покинул аудиторию.

У меня вырвался вздох облегчения. Только в этот момент я осознал, насколько на самом деле меня напрягала вся эта ситуация, а потом… раньше никогда не терял сознания, только однажды как-то лишился чувств и не приходил в себя довольно долго. Но это был вовсе не обморок. Помню, как долго и обстоятельно доктор объяснял мне принципиальную разницу. Это была кома. Но я не хочу об этом говорить. Никогда.

Очнулся уже на руках у Ира. Нет, конечно же он не нес меня куда-то, как сказочную принцессу. Просто я всем телом висел на нем, а он, обхватив меня руками, с нескрываемым беспокойством всматривался в мое лицо. Попробовал скосить глаза и как-то неожиданно обнаружил для себя, что весь обзор загораживает впечатляющая такая грудь нашей Или, обтянутая в черный бархат или ткань наподобие его. Темная стояла сбоку от нас с Иром. И только после этого я понял, что ее рука у меня в волосах. И наконец услышал тихие слова, слетающие с почти не шевелящихся губ. Это не было похоже на мат, каковым раньше мне казались все местные заклинания. Это было другое. Наверное, совсем другая магия.

Облизнув губы, попытался тверже встать на ноги. Ир тут же прикрыл глаза, словно он на самом деле перепугался до чертиков, а потом испытал облегчение, когда увидел, что я очнулся. Попытавшись вывернуться из его рук, проворчал:

— Что, потискать решил, пока дают? — Да, знаю, что прозвучало грубо. Очень грубо. И совсем не смешно.

Почувствовал, как мерцающий, к которому я все еще прижимался, вздрогнул. Но мне нужно было вырваться. Нужно было сбежать. Да, я понимал, что это трусость. Но не думал, что мои демоны, давно засевшие где-то глубоко внутри, так неожиданно вырвутся наружу. Пять лет уже прошло. Целых пять. Для моего мира — целая жизнь. Это у них тут время измеряется столетиями, а дни рождения, по крайней мере у эльфов, празднуют раз в восемь лет.

Но тут глаза открыла Иля. Когда она успела их закрыть, я не заметил.

— Ир, его надо в кровать. Сейчас.

— Да, хорошо. — Он попытался подтолкнуть меня в сторону двери лаборантской. Чтобы добраться до нее, нам предстояло пересечь весь класс.

Но я уже пришел в себя, поэтому дернулся. Вот только вырваться так и не сумел. Ир вцепился в меня как сумасшедший и наконец сорвался.

— Я сам тебя придушу, если ты еще раз меня так напугаешь! — прошипел мерцающий мне в лицо. Я даже опешил. Причем настолько, что не сразу нашел что сказать. Так и стоял напротив него и смотрел в глаза, быстро принимающие свой истинный цвет. Зрачки вытягивались и отчего-то двоились у меня в глазах.

Рвано выдохнув, вскинул руку к лицу и на мгновение зажмурился, потом с нажимом провел по волосам. Вздохнул, посмотрел на класс. Все ребята были на ногах. На их лицах читалось неприкрытое беспокойство. Только Лии с Каром тут не было. Хорошо, что они успели уйти в ту беседку раньше. И как они ее найдут? Хотя, помня о местных поисковых заклинаниях, наверное, можно еще и не такое отыскать.

— Ребят, это просто…

— В кровать, быстро, — рыкнул кто-то сбоку. Я думал, что Ир. А оказалось — Иля.

Хотел возмутиться. Честно хотел. Но меня в буквальном смысле слова взяли под белые ручки Том и Улька. Причем так споро, что пикнуть не успел, как уже ввели в мою квартиру. Ир шел следом. Потом Том и Улька, так ничего мне и не сказав, усадили меня на кровать в спальне и ушли. Ир остался со мной.

Мне было стыдно поднять на него глаза. Навалилась смертельная усталость. Как был — в ботинках, в одежде, медленно завалился на бок и вытянулся на кровати. Мерцающий, стоящий у двери, не спеша подошел. Мне стало себя жалко. Впервые за пять лет по-настоящему жалко. Как тогда. Да что же это! Почему именно сейчас воспоминания накинулись на меня, как свора оголодавших за пять лет псов. Не могу.

Зажмурился, зарылся лицом в подушку и, кажется, всхлипнул. Хотя это больше походило на приглушенный стон. Кто-то обнял со спины. Ир. Я осознал это не сразу. Просто в голове всплыл образ черноволосого парня с неестественными глазами, словно он линзы новомодные на вечеринку в честь Хеллоуина надел. Сам поразился своим ассоциациям. Замер. Попытался считать секунды на вдохе и выдохе. Получилось плохо, сбился. Одно радовало: он все еще обнимал меня. Почему радовало, если еще секунду назад жег стыд за то, что он видит меня таким? Не знаю. Просто это Ир. Уже друг, как бы я вначале не артачился, отказываясь признавать очевидное.

Заворочался. Ир, чуткий и понимающий Ир тут же ослабил хватку, а потом начал говорить:

— Я так испугался за тебя. Не думал, что могу так испугаться за кого-то постороннего.

— Ага, — пробурчал, а самому, как ни парадоксально, захотелось улыбаться. — Такого же постороннего, как тогда, когда я сказал, что ты мне не друг. И даже попытался поверить в это.

— Только попытался?

— Угу.

— Значит… — Он недоговорил… Я вздохнул. Взял его за руку, которой обнимал меня поперек груди.

С ним спокойно. Да, просто спокойно. Мне большего и не нужно. Понять бы только, откуда этот срыв? Неужели все, доигрался? Неужели мне в самое ближайшее время придется отказаться от этой работы? А я ведь уже привык…

— Наверное… — забормотал невнятно, и было бы лучше, чтобы Ир этого не слышал. Но мысли так трудно держать в себе. Особенно сейчас. Поэтому я кашлянул и начал снова. — Наверное, мне придется уйти. Здоровья у меня не хватает для этой работы.

И, услышав его тихое, но непреклонное: «Кто тебя отпустит?» — вдруг понял, что сделаю все, чтобы остаться. Даже если надо будет какую-нибудь их местную дрянь выпить, чтобы разом решить все проблемы со здоровьем, сделаю это. Потому что уже не могу без них. Без всех них не могу.