Особенности эльфийской психологии Патрикова Татьяна

— Да. — Ви’Хольм кивнул и махнул рукой. Ко мне на кровать плавно спланировали из воздуха мои вещи. Рубашка, брюки, даже трусы.

— Ботинки найдешь под кроватью, — сказал маг и напомнил: — Я жду тебя в коридоре.

— Угу.

Оделся я в рекордные сроки. Мне не терпелось размять кости, и я уже сейчас прикидывал, на что бы мог потратить врученную премию. Кстати, не мешало бы узнать, во сколько были оценены все мои труды, страхи и нервы. А вообще, честно признаюсь, приятно, когда за спасение мира воздается тебе не только благодарностями, почетом и уважением, но и в денежном эквиваленте. Может, кто-то назовет меня меркантильным, ну уж какой есть. Так что, в этот момент ректор в моих глазах взмыл просто на недосягаемые высоты.

Ви’Хольм ждал меня в коридоре, прислонившись к стене.

— Кстати, Андрей, — сказал он, завидев меня. — Раз уж тебе легче с короткими именами, можешь называть меня Карлом.

— Да ладно, — смущенно пробормотал я, — вас я запомню.

— Никаких ладно, — строго сказал ректор и улыбнулся. — Сделаешь мне приятное. Кстати, а как тебя студенты называют?

— Андреем. Я сразу им без официоза представился.

— Ясно. А то они, по-моему, были удивлены, когда я при них тебя Андреем Игоревичем называть стал. Теперь понятно почему, — задумчиво обронил он и сообщил, когда мы уже зашагали по коридору: — Пока тебя ждал, подошел один студент, сказал, что меня просит зайти декан факультета экспериментальной магии. Что-то относительно твоей студентки.

— Какой? — тут же спросил я. Что там еще могло случиться? И, главное, с кем? Может быть, Иля что-нибудь наворотила? Она способна, характер-то у нее боевой, хоть девушка пока по непонятным причинам и пытается это скрыть.

— Кажется, ты называешь ее Ирой. Твоя староста.

— Странно. — Я честно поделился с ректором своими мыслями. — Она вроде бы нормальная девчонка.

— Нормальная? То есть она тебе не симпатична?

— Конечно, она мне симпатична. Она, как и большинство девушек, которых мне довелось тут видеть, очень красива, — произнес я по инерции, а потом спохватился: — А почему вы спрашиваете?

— Просто решил напомнить, что они не дети, хотя с твоей легкой руки я частенько стал называть их детками.

— И? — Я поначалу не понял. Ректору пришлось разжевывать.

— Просто, если тебе кто-то из них по-настоящему понравится и ответит взаимностью, в этом не будет ничего предосудительного.

— Вы что, сосватать меня пытаетесь?

— Я пытаюсь подумать о будущем, — мягко поправил Карл. — И в этом будущем мне бы хотелось видеть тебя у нас на постоянной работе.

— Я ведь сейчас вроде…

— Для нас год — очень маленький срок. К слову сказать, в университете обучение идет циклами, а не как у вас, годами. Наш год в вашем эквиваленте — это даже не семестр, четверть, точнее, одна восьмая.

— У вас один курс — это восемь лет? — изумленно уточнил я.

— Десять. Два года практики после каждого курса.

— А как же люди — они ведь тоже тут учатся?

— Наши люди живут от трехсот до пятисот лет. Все успевают получить образование. Общий срок обучения — сорок лет.

— Я столько не проживу, — выдохнул ошеломленно.

— Не переживай, что-нибудь придумаем, — оптимистично заявил ректор и похлопал меня по плечу.

Ох, как мне не понравились его слова. Но теперь определенно было о чем подумать. И о попытке ректора меня сосватать какой-нибудь девице, например все той же Ире в том числе. Хитрый, знает, чем купить.

— Карл, а что получат мои детки? — после долгой паузы рискнул поинтересоваться я.

Ректор в первый момент не понял.

— За что?

— За спасение университета от захватчиков. Они же должны почувствовать… — немного запнулся, подбирая слова, но Ви’Хольм и так уже все понял.

— Должны, — согласился он. — Но в режиме строгой секретности, в котором идет расследование всех обстоятельств дела, это весьма проблематично. Даже большинство преподавателей ничего не знает. Поэтому я не могу объявить им благодарности или, к примеру, пообещать отличные оценки по курсам Боевой магии или Магических единоборств. Но ты не волнуйся. Я на эту тему с ними уже беседовал. И они согласились со мной. Обещали, что даже в семейном кругу не станут распространяться о случившемся.

— И все же должно быть хоть что-то! — Мне было обидно за ребят. Я премию получил, а они? — Может, хоть стипендию им прибавите?

— Хорошая мысль, но тоже в нашем случае неосуществимая. Чтобы повысить ряду студентов стандартную стипендию, придется проводить документы через казначейство. Как я буду объяснять главному казначею, за что их премирую?

— А про меня как объяснили?

— Легко. Сказал, что оценил твой вклад в перевоспитание самого сложного класса этого поколения студентов и решил поддержать молодого специалиста.

— Понятно.

Я погрустнел. Радость от свалившейся на меня награды оказалась недолгой.

— А что это за декан, к которому мы идем? — пытаясь отвлечься от невеселых мыслей, поинтересовался я. А про себя добавил: и что у него может делать моя Ира, которая вроде бы совсем на другом факультете учится?

— Эльф. Разумеется, светлый. Ловелас, сердцеед. Девушки на него так и вешаются. Поэтому он на досуге занимается коллекционированием разбитых сердец. По слухам, даже завел специальную книжицу, чтобы со счета не сбиться. Но в принципе для эльфа он довольно-таки молод, так что подобное поведение ему простительно. Свое дело знает.

— Вы его недолюбливаете? — напрямую спросил я.

В этот момент мое воображение активно рисовало картины пребывания Иры в кабинете этого, с позволения сказать, декана. Вот каким бы специалистом этот придурок ни был, лично я его к студентам, точнее, к студенткам на пушечный выстрел не подпустил бы. Но ректор же не зря попытался и мое внимание на студенток обратить. Значит, у них тут это в порядке вещей. Беспредел, одним словом. Если он к Ирке приставал, а она ему от переизбытка чувств по яйцам вмазала, буду за нее только счастлив. Таких козлов учить надо. Я тоже постоянством не отличаюсь. Люблю менять девчонок, парней, но чтобы мне в голову пришло кичиться своими победами и в отдельную тетрадку имена тех, с кем я переспал, записывать… Нет уж, увольте! Я бы сам этому декану в морду дал, так сказать, заочно.

— Он отличный специалист в своей области, — ответил ректор. — Ему принадлежат несколько фундаментальных новаторских разработок нашего времени. Я уважаю его как специалиста и талантливого ученого, но не одобряю его образа жизни.

— И почему все эти девицы, даже зная, что он их коллекционирует, на него вешаются?

— Сейчас сам увидишь, — пообещал Карл и толкнул перед собой дверь. Что было написано на табличке, я так и не успел прочитать. А ведь ректор не назвал мне имя декана.

Ириль Флевелей Рассветная

Есть оскорбления, за которые в нашем мире можно убить и никто тебе на это ничего не скажет. Например, в случае с именами. Андрей избежал прямого знакомства с клинками темных только потому, что нас полсеместра дрессировали, что психологи — они люди незнающие, ничегошеньки не понимают, и судить их по нашим законам нельзя. Остается только терпеть.

Терпеть Андрея не получалось. Он был не похож на других. Мы это поняли — хоть и не сразу, но поняли. Со своей же стороны могу сказать, что трудно делать вид, будто кто-то тебе не нравится, когда ты искренне им восхищаешься. Мне так и не хватило духа начать примирение. Была опасность, что вызову какие-то нездоровые подозрения. Светлая, и с темными мириться решила! Поэтому только и оставалось всем подыгрывать. И нашим и вашим. Но Андрей так все повернул, я не знаю… Он всколыхнул что-то в нас. И во мне, и в других. Заставил поверить в то, что даже если ничего не получится, стоит хотя бы попытаться. Осветил все то, что мы делали, из-за чего ругались, совсем в ином свете, и нам, всем без исключения, стало стыдно. И все-таки я не жалею. Радость от содеянного до сих пор греет меня. Но, как оказалось, радоваться было рано. Впрочем, и расслабляться нельзя.

И теперь я стою перед Лучистым, он прожигает меня своими почти прозрачными глазами, и я не знаю, куда бежать. Он думает, что припер меня к стенке, поймал с поличным. Настроен решительно, и мне страшно. Я ведь светлая эльфийка, еще и учусь на первом курсе, мне нельзя демонстрировать, что я способна успешно противостоять как магически, так и физически не только кому-нибудь из студентов, но и декану. Тем более такому ненавистному, как Лучистый.

Да, я ненавижу его. А он наседает, улыбается и спрашивает, перетасовывая слова, как самоцветы в шкатулке.

— В чем дело, милочка, вас не удовлетворили мои логические выкладки?

— Если я не подпала под ваше очарование, это еще не значит, что я не та, за кого себя выдаю, как вы изволили предположить.

— Разве? — Он поднялся с кресла и пошел на меня. — Но я не пытаюсь очаровать вас, дорогая, я прошу доказать мне мою ошибку, избрав поцелуй, как самый невинный из возможных вариантов.

— Конечно, — я отступила, но поняла, что скоро прижмусь спиной к двери. — Вы бы предпочли не поцелуй, а постель. Вот там вы могли бы окончательно убедиться, что ошиблись.

Он ничего не сказал. И сделал ко мне еще один шаг.

— Не подходите! — прозвучало истерически. Ненавижу себя за то, что показала ему свой страх. Вынужденная мера, но что еще мне остается? — Иначе…

— Ты даже родителям пожаловаться не сможешь, потому что они вовсе не те, кого ты заявила в личном листке при поступлении. Или правильнее будет говорить «заявил»?

— Вы даже представить себе не можете, как ошибаетесь, — прошипела ему в лицо и уперлась ладонями в грудь.

— Это ты не представляешь, — прошептал он мне на ухо. — Сейчас придет ректор, и…

Нет, только не это! Ви’Хольм, он ведь…

— Что здесь происходит? — раздался от двери голос, но это оказался вовсе не ректор.

Я, вырвавшись из рук декана, отпрыгнула в сторону и обернулась. Андрей?

Он нахмурился и, кажется, готов был броситься на Лучистого с голыми руками. С ума сошел? Но меня успокоило то, что рядом с ним действительно стоял ректор. Ви’Хольм не даст ему сделать глупость.

— Лорд Лучистый, объяснитесь, — строго проронил ректор, а Андрей подошел ко мне и неожиданно крепко обнял за плечи:

— Он напугал тебя, да?

Как трогательно. Сейчас расплачусь. На язык так и просятся язвительные комментарии. Но я сдержала себя.

— Все нормально, — прозвучало хрипло и совсем неженственно.

Андрей отпустил меня и решительно развернулся в сторону декана и ректора.

— И кого вы с собой привели? — вопросил Лучистый.

На что ректор ответил:

— Ее классного руководителя. Знакомьтесь, это Андрей Игоревич Рахманин, наш новый психолог. Андрей, это Ригиль Камарель Лучистый. Декан факультета экспериментальной магии.

— И что вы делали с моей студенткой? — поинтересовался Андрей таким тоном, что Лучистый скривился.

Он явно не ожидал, что когда-нибудь у нас появится такой психолог. С трудом удалось подавить улыбку. Я уже представляю, каким прозвищем Андрей его наградит, когда мы выйдем отсюда. То, что теперь я сумею выкрутиться и отбить все обвинения Лучистого, вне сомнений. Андрей непредсказуем, и мне только остается научиться подыгрывать ему. Собственно, разве не это должна делать по-настоящему хорошая староста?

Заговорив, Лучистый обратился только к ректору, на нас с Андреем даже не посмотрел.

— Думаю, вам известно, какой репутацией пользуется эта юная леди?

— И какой же? — встрял Андрей, который явно не намерен был терпеть пренебрежение.

Декан снова едва заметно скривил губы, но соизволил ответить:

— Она неприступна.

— И что же — вы решили проверить ее принципы на прочность?

— Принципы? Я вас умоляю! Все это фикция, не более того.

— Вот как?

— Объяснись, Ригиль? Я тоже не понимаю, к чему ты клонишь. И пока согласен с Андреем, твое поведение по отношению к этой студентке предосудительно.

— Вы все еще помните Шутвика, Ви’Хольм?

— Помню ли я лучшего студента факультета классической магии?

— И аспиранта.

— Он взял академический отпуск.

— Именно в тот момент, когда поспорил, что переиграет нас всех.

— Я помню. И что же, вы решили, что Шутвик прикинулся этой девочкой? — Ректор посмотрел на меня, и мне ничего не осталось, как потупиться.

— И как вы это обосновываете? — снова вмешался Андрей.

— Сначала я объясню, чем чревато ваше недоверие, — высокомерно объявил Лучистый, и тут уже захотелось скривиться. Позер. Терпеть его не могу, но сдерживаюсь. Я ведь светлая эльфийка, мне нельзя так явственно проявлять к кому-либо свою неприязнь, особенно к сородичу, особенно к тому, кто старше и по возрасту, и по положению.

— Извольте, — проронил ректор, все еще хмурясь. Мне остается надеяться, что его нелюбовь к Лучистому сыграет нам с Андреем на руку.

— Но не при нем, — заявил декан и кивнул на Андрея.

— Почему? — прямо спросил ректор, а я увидела, как в глазах моего классного руководителя загорелся опасный огонек. Интересно, раньше такого не было. Психолог всегда так смотрит, когда злится? Тогда получается, что на нас с ребятами он еще ни разу по-настоящему не злился. Странно, а ведь должен был.

— В интересах секретности.

— Вот как? Тогда позвольте я вас просвещу. Именно Андрей Игоревич вместе с классом «колокольчиков» активно участвовал в спасении университета в ходе недавних событий. — Лучистый изменился в лице, ректор холодно уточнил: — Удивляетесь, что не знали? Вот это и называется «секретность», лорд Лучистый. А теперь мы с Андреем слушаем ваши объяснения.

Декан хмур и зол, но ответил. Еще бы! Сам-то он, как и все остальные, мирно дрых в своем кабинете, пока мы с ребятами и Андреем отдувались за всех!

— Шутвик занимался исследованиями Камней Истинного Зрения и незадолго до своего ухода объявил, что камни, испокон веков стоявшие в Большом зале, через которые новопоступившие студенты попадают в университет на церемонии зачисления, никуда не годятся.

— Я помню о предмете его изучения.

— Я говорю для него, — бросил Лучистый, опустившись до грубости. Расстроился, что оказался далеко не в числе избранных, в отличие от Андрея? А то он, судя по всему, губу раскатал, когда ректор рассказал всем деканам о случившемся.

— Хорошо. Продолжай.

— Так вот, не кажется вам подозрительным, что Звезду Имрага сгенерировали именно в Большой зал? Не удивлюсь, если окажется, что она была рассчитана вовсе не на уничтожение всего университета, как вам сказали злоумышленники, а лишь на то, чтобы до основания выжечь помещение вместе все с теми же камнями.

— Предполагаете, что Ирирган мог быть в этом замешан?

— Уверен в этом.

Вот гад! Придушить бы его, чтобы не мучился. Оказывается, он думает, что я ни много ни мало — предатель, вот почему так настаивал на проверке с поцелуем. Трудно было догадаться. За такое оскорбление, как подозрение в предательстве, на самом деле можно убить. Даже мне, светлой эльфийке.

Это нетрудно. Достать стилет из потайного магического рукава, сжать в руке покрепче и кинуться вперед. Я бросилась на обидчика, но… меня неожиданно крепко обхватили в области талии чужие руки.

— Вот видите! — воскликнул Лучистый победно. — Он даже убить меня хочет, чтобы я дальше свою теорию не развивал.

— Вы оскорбили меня! — прошипела, понимая, что держит меня Андрей. И когда только успел? Ведь люди не отличаются завидной реакцией. Или это моя оказалась настолько замедленной… — Это смертельное оскорбление! — уже не прошипела, прорычала. Лучистый вывел меня из себя…

— Успокойся, — бросил Андрей, и я неожиданно для себя ощутила, как на меня на самом деле снисходит ледяное спокойствие.

Он прав. Чего орать? Чего драться? Тут доказывать надо. Но то, чего он хочет в качестве доказательства…

— Зачем вы к ней приставали? — спросил Андрей, ослабив хватку. Конечно, он почувствовал, что мои мышцы расслабились. Теперь можно было бы вырваться и все же нанести ненавистному декану смертельный удар. Но я сдержалась. Решила подождать дальнейшего развития событий.

— Шутвик никогда бы не позволил другому мужчине себя поцеловать. Это очевидно. Он и девушек-то не особо любил, а большинство мужчин, которых считал много глупее себя, презирал. Так что ни о каких поцелуях не могло быть и речи, — высокомерно объявил Лучистый.

Я ожидала реакции ректора. Но вместо этого получила ее совсем с другой стороны. Из-за спины раздался на удивление спокойный голос Андрея.

— Вы идиот.

Это он что — Лучистому только что сказал?

— Если девушка вас отшила, так имейте благородство признать, что вы ей не понравились по личным причинам, а не приплетайте сюда заговоры с целью мирового господства.

Хорошо сказал. Просто гениально. А как у декана лицо-то вытянулось… Но и здесь мне было рано радоваться. Рано. Потому что меня вдруг взяли за подбородок и заставили обернуться через плечо.

— Подыграй мне, — шепнул Андрей на ухо.

А дальше… нет! Я не хочу! Но меня уже целует этот… этот… м-м-м-м-м… это я что, вишу у него на шее и отвечаю?!

Андрей и Ира

Нет, я в принципе подозревал, что Ира — это вулкан замедленного действия, но чтобы настолько… Ладно. Главное, все обошлось, и ей не пришлось целовать этого придурка. А ведь и правда — лучистый. У него такая самодовольная физия, что так и лучится… и по кулаку плачет. Разумеется, он красив, это объясняет его популярность у женского пола. Платиновый блондин с роскошными волосами. Темные эльфы тоже вроде как платиновые. Но у них волосы жесткие, а у этого даже на вид мягкие, блестящие, шелковистые. Улыбка искусителя, тонкие черты лица, манеры опять-таки. Меня от подобных выкрутасов воротит, а женщинам однозначно нравится. Потому что дуры. Не все, но в общей своей массе.

Так вот Ира. Она на мне так повисла, что я испугался: девушка от отвращения сознание потеряет. Но, когда она еще и отвечать начала, многое для себя уяснил. В частности, про вулкан страстей, который дремлет под личиной красотки, тихо презирающей весь род мужской. Но об этом я ее потом как-нибудь при случае расспрошу.

Иных доказательств беспочвенности обвинения эльфа не потребовалось. Они с ректором оба видели, как Ира на мне висла и как отвечала. Причем у них обзор был куда лучше, чем у меня. Лучистый попытался извиниться. Конечно, теперь-то, как я понял, Ирка была в своем праве прибить его за оскорбление, которое он ей нанес. Но моя староста повела себя весьма сдержанно. Сказала, что только беспокойство за судьбу университета и желание поймать злоумышленника оправдывает его поведение. Распрощавшись с ректором, который, что было очевидно, решил задержаться в кабинете декана, мы с Ирой вышли в коридор.

— Где у вас сейчас занятия? — спросил, как только за нами закрылась дверь.

Не мог же я бросить девчонку, пережившую такой стресс, на произвол судьбы?

— На втором этаже. Восьмая аудитория, — ответила она и попыталась вырвать руку, за которую я ее схватил.

— Ирка, прекрати, — сказал строго. — Мы оба знаем, что это была всего лишь вынужденная мера. Просто забудь и живи дальше.

Она вздохнула и перестала вырывать руку. На меня девушка старалась не смотреть. Понимаю. Я бы на ее месте тоже смутился.

— Пойдем, — потянул ее за собой. — Провожу.

Она пошла. Шли недолго. Лифт пережили с переменным успехом. Что-то в этот раз временная невесомость меня только раздражала. Выбрались в коридор второго этажа, пошли искать аудиторию.

Пока шли, я все думал, что надо Ирку как-то обезопасить от таких мужиков, как этот декан, у которых в головах не укладывается, что им может кто-то отказать. Мало ли кому еще вздумается ее в чем-то подобном обвинить. Поразмыслив, решил, что в этой ситуации самое разумное заручиться поддержкой друга.

Мы пришли. Ирка снова попыталась высвободить руку. Я отпустил, но спросил, не дав ей скрыться из аудитории.

— Ир, а как вашего препода зовут?

— Анастас Вольфич Угумс.

— Это кто же он такой? — впечатлившись одним только именем, поинтересовался я.

— Беовульф.

— В смысле оборотень?

— Нет. Оборотни — это другая раса.

— Ладно. Потом в книжке почитаю, — решил не запариваться и, постучав, заглянул за дверь.

— Прошу прощения, можно мне Илю?

— Кто вы такой и почему врываетесь на мой урок?

Да, дядька оказался колоритным. Рост метра два с половиной, в моей бы хрущевке такой точно не поместился. В четыре раза меня шире, вместо волос гладкая лысина. Кожа красная, причем не как у индейцев, которых краснокожими называют, а именно красная, как у какого-нибудь мультяшного демона. Руки как огромные лапы, но, что примечательно, без единого волоска на них. На пальцах костяные наросты. Такими врежет по морде — счешет пол-лица. Одет Анастас был в просторный халат и колдовал над чем-то на своем столе, заставленном пробирками, ретортами и прочей атрибутикой из лаборатории юного химика.

Увидев мою виноватую морду, он явно разозлился и тут же принялся материться. Разумеется, магия его мне была нипочем. Поэтому, бросив пару или тройку весьма нелестных реплик, он заткнулся и нахмурился. К слову, брови на его широком лице и все остальные волосы, насколько я понимаю, отсутствовали как класс.

— Вы кто такой? — повторил он еще более грозно.

Теперь можно было ему с чистой совестью ответить.

— Я классный руководитель «колокольчиков», и мне нужна одна из моих учениц.

— А, психолог, — протянул дядька, который, судя по всему, сопоставил мое беспардонное вмешательство и свою собственную неспособность меня заколдовать.

Ухмыльнувшись и с неприкрытым презрением скривив губы, объявил:

— В классе «колокольчиков» нет никого, кто бы откликнулся на имя Иля.

— Это для вас в нашем классе нет никого, кто бы вам на него откликнулся, — раздался звонкий голос из середины аудитории, которая, в отличие от нашей классной комнаты, выглядела как типичный университетский лекторий, где парты ступенями уходят вверх. Что интересно, здесь они тоже были индивидуальными, а не парными или полностью сдвинутыми в длинные ряды, как у нас.

Из-за парты встала Иля и с непроницаемым выражением лица стала спускаться ко мне.

— Илюизмена? — Голос преподавателя предательски дрогнул.

Он что, моей Или боится?

— Прошу прощения, но я хотела бы побеседовать со своим классным руководителем, — объявила темная и вместе со мной вышла из класса.

— Что у тебя? — бросила она, заметила Иру и еще больше нахмурилась.

— Иль, у нас проблема, — прямо сказал я. — Сейчас пришлось Ирку от Лучистого избавлять. Он заподозрил в ней предателя. Дескать, связана с теми, кто на нас напал.

— И как он это аргументировал? — вопросила Иля, все такая же холодная и недосягаемая. Неужели она всегда такая? А в классе показалась другой. Потому что посторонних не было? Я не в счет. Они же все думали, что психолог у них лишь временное явление.

— Сказал, что раз я на него не запала и целовать себя не позволяю, то вовсе не та, за кого себя выдаю, — проинформировала Ира хмуро.

И вот тогда наконец появилась та Иля, которую я знал.

— Почему ты мне не сказала, что он тебя за этим вызывает! — выпалила она и подскочила к старосте. Даже руки ей на плечи положила.

— Я не знала в тот момент.

— Но ведь раньше он к тебе приставал?

— Думала, что справлюсь сама.

— Сказала бы мне… — начала темная и осеклась, только сейчас сообразив, что всерьез переживает не за кого-нибудь, а за светлую. Убрала руки и даже сделала шаг назад, отодвигаясь от нее.

Пришла моя очередь вмешаться.

— Вот поэтому я тебя и вызвал. Надо как-то оградить Иру от подобного. Думаю, многие захотят обвинить ее в чем угодно, лишь бы не признаваться, что она просто их отшила.

— И что ты предлагаешь? — спросила Иля, немного придя в себя от чувств, которые неожиданно продемонстрировала нам с Ирой.

— Как ты к ней относишься? — спросил прямо.

— Уважаю, — помедлив, обронила Иля. — После того, как увидела, что она, в отличие от большинства светлых женщин, еще и оружием умеет владеть, готова признать, что могла бы с ней общаться дальше.

— Дружить, — поправил я.

Обе девчонки промолчали, но, как по команде, отвели глаза.

— Можешь сказать, что вы с ней вместе?

— Что?! — взвыла Ирка.

— Не ори, а то за дверью услышат, — осадил я, а Иля, помолчав, сказала:

— Он прав. Тогда тебя не тронут ни ваши, ни наши.

— Ваши-то нет, но наши… они скажут, что мы дурачимся. Это, во-первых. А во-вторых, каково тебе будет притворяться?

— Боишься, что на самом деле влюблюсь в тебя? — насмешливо уточнила Иля. — Или сомневаешься, а вдруг у нас и такое встречается, раз наши мужчины нередко спят друг с другом?

Ира отвела взгляд. Но ответила:

— И то и другое.

— Не беспокойся. Я не влюблюсь. Если бы хотела, сделала бы это уже давно. Я больше предпочитаю мужчин, хоть некоторые наши Владычицы и убеждены, что отношения между женщинами чище и не пятнают чести…

— А с мужчинами пятнают? — это уже я не удержался. Как-то Мурка меня на этот счет забыл просветить.

— Я так не считаю, — убежденно заявила Иля. — Что же касается первого, то, в отличие от тебя, мне не нужно скрывать, что смогу любого из ваших мужиков по стенке размазать.

— Так уж и любого? — это становилось любопытным.

Темная смерила меня долгим задумчивым взглядом.

— Ладно, я понял, — поднял руки, демонстрируя, что сдаюсь. И обратился к светлой: — Ир.

— Ты, как всегда, соображаешь быстрее многих, — прозвучал комплимент в мой адрес, но мне он показался несколько сомнительным из-за того тона, каким был озвучен.

— Ладно, — отмахнулся устало. — Идите на пары. И извинитесь там за меня перед вашим преподом, а то, мне кажется, он не так понял, что я ему сказал.

— Все он понял, — сообщила Иля. — Он просто терпеть не может, когда к нему кто-нибудь на пары опаздывает и во время лекции прерывает. А тут ты заглянул.

— А ты, я так понимаю, один раз опоздала? — осенило меня.

Илька на это лукаво улыбнулась:

— Да. Пару раз. Но теперь мне можно.

Ирка рядом фыркнула и подняла на меня смеющиеся глаза:

— Она его на дуэли победила, только об этом никто не знает. Вот он и нервничает, когда с ней сталкиваться приходится.

— А ты как узнала? — довольно резко бросила Иля.

Ирка хмыкнула, взяла «подругу» под руку и как заправский заговорщик сообщила:

— У меня свои источники.

На этой интригующей ноте мы и расстались. Я потопал в классную комнату, искренне надеясь, что не заблужусь. Признаться, знал бы я тогда, что там меня уже ждут командоры, с которыми мы вроде на завтра договорились, специально бы не туда свернул и блуждал бы по университету до вечера, но — не судьба.

Глава девятая

Командоры, командоры

Страницы: «« « 345678910 » ... »»