Черный замок Брюссоло Серж

Безоружные захватчики

Вернувшись в гостиницу, наши друзья еще два дня приводили нервы в порядок. Черное пятнышко с ладони Себастьяна перешло на другое место. Оно достигло запястья и намеревалось, судя по всему, вскарабкаться вверх по руке. Раздавленное всмятку ударом кулака словцо затем распустилось, как новорожденная бабочка, которая расправляет склеившиеся крылья, готовясь взлететь. Отдельные буквы стали различимы: е… н… з… к…

– Надеюсь, путешествие слова не закончится на твоем лбу, – со вздохом сказала Пегги. – Писаный красавец ты наш.

– Я думаю, оно пытается свинтить, – сказал паренек. – Когда буквы встанут в привычном порядке, оно сбежит, как и все остальные.

«Вот именно, – подумала Пегги. – Куда подевались слова, удравшие из адского книжного магазина?»

Она заметно волновалась, поскольку была убеждена, что бегство слов не останется без последствий.

– Может оказаться, что слова эти очень злые, – заявила она синему псу. – Боюсь, как бы они не подложили нам крупную свинью. Ты не мог бы попробовать их найти, с твоим-то нюхом?

– Очень даже мог бы, – не дал себя упрашивать синий пес. – В книжном мне казалось, что от этих мелких ползучих мерзких фраз воняет тухлым мясом.

– Фу, гадость какая! – воскликнула Пегги. – Меня уже тошнит.

– Не согласен, – гавкнул пес. – У меня это, напротив, возбуждает аппетит.

Они вышли вместе. Приунывший Себастьян отказался к ним присоединиться. С той минуты, как его надежда разыскать список знахарей улетучилась, он пребывал в таком гадком расположении духа, что ссорился со всеми по поводу и без. Пегги ломала голову, как же теперь им общаться, и не находила ответа.

Оказавшись на улице, синий пес жадно втянул носом воздух. Увы и ах, запах тухлятины не раз и не два приводил его прямиком в разные рестораны.

Между тем Пегги продолжала чувствовать, что за ней кто-то подглядывает… Уже несколько дней подряд ей казалось, что за ней шпионят невидимые существа. Она все время оборачивалась в надежде засечь их; но до сих пор эта тактика ни к чему не привела.

– У тебя нет ощущения, что на нас кто-то смотрит? – прошептала она синему псу.

– Ага-ага, – согласился пес. – Я чувствую себя словно зажатым в кольцо из сотен маленьких глаз… сотен крошечных существ… но мой нос-пеленгатор работает вхолостую.

Когда девочка в очередной раз обернулась, она даже вздрогнула от неожиданности. На стене здания висела рекламная афиша, нахваливающая замечательные свойства какого-то сорта кофе. Текст был составлен очень, ну очень странным образом.

Пегги по привычке сощурилась и прочла: «кофе Лучший мире в!»

– Ты не находишь это странным? – поделилась она своим удивлением с синим псом. – Слова расставлены не в том порядке. Может быть, это такой рекламный трюк для приманивания публики?

Инстинкт подсказывал ей, что она нащупала нечто важное, поэтому девочка задержалась у рекламного панно и уставилась на напечатанные буквы.

Мгновение спустя она увидела, как слова задрожали, а затем медленно-медленно поползли по бумаге…

– Атомную сосиску им за описку! – выругался синий пес. – Они переезжают! Они поняли, что накосячили.

Слова перемещались по поверхности афиши, подобно громадным черным гусеницам, пока не создали фразу: «Лучший кофе в мире!»

– Так вот куда делись пленники адского книжного, – вздохнула Пегги. – Они спрятались за другими словами, среди других фраз. На этой афише они добавили слоган: «Лучший кофе в мире!», хотя в оригинале объявления его не было.

– Чудо маскировки! – восхитился пес. – Они будут проникать между строк там, где получится. И добавят в текст всякие безвредные пустячки, на которые никто и внимания не обратит.

– Да, – подтвердила Пегги Сью. – Пока им еще не хватает практики, особенно тем, кто привык изъясняться на чужом языке, но очень скоро они научатся жонглировать буквами. Уверена, что весь город ими кишмя кишит. Пойдем их искать!

Сперва это было похоже на игру, и они вовсю веселились, но чем дальше, тем больше их одолевала тоска: колдовских слов везде было навалом. На киноафишах они добавляли имена несуществующих актеров, на рекламных щитах пристраивали корявые комментарии… Иногда они совершали орфографические ошибки или располагались в не совсем правильном порядке, но спешившие по своим делам люди ничего не замечали.

Пегги не выдержала и решила к ним прикоснуться. Подошла к афише и ткнула кончиками пальцев в вереницу колдовских букв. Словно потрогала потную кожу больного, тяжело дышащего зверя.

Она быстренько отдернула руку и вытерла ее о джинсы.

– Они живые, – разволновалась она. – Они из плоти и… у меня ощущение, что… моя кровь показалась им лакомством, им хотелось присосаться к моим пальцам! С жадностью. Чувствуется, что они голодны, как собаки. Я не могу объяснить.

– Молчи, – прошептал синий пес. – Они нас подслушивают! У них ушки на макушке. Сейчас они нас не тронут, потому что без нашего вторжения в магазин слова так бы и остались пленниками чернокнижной лавки, но ни одна гадалка не предскажет, как долго они еще будут нам благодарны. Что-то очень я сомневаюсь, что их благодарность окажется вечной

Два закадычных друга продолжили поиски. Слова встречались им на каждом шагу. С каждым часом они прибавляли в мастерстве, делали все меньше ошибок. После полудня они атаковали газеты и глянцевые журналы, куда добавляли статьи об оккультизме, хрустальных шарах и картах Таро. Пегги заметила, что слова буквально сжирают с потрохами целые рубрики, чтобы на их место поставить свой эзотерический бред. Мало-помалу с полос ежедневных газет исчезли все информационные сообщения, а их место заняли пространные рассуждения о тайнах магии и космоса. Там рассказывалось о диковинных племенах, о воинах-крокодилах и драконах-кровососах… Читатели не жаловались, более того – многие пришли к мнению, что новое чтиво гораздо интереснее того, к которому они привыкли! А когда они замечали мелко дрожащие на страницах буквы, то считали, что у них просто утомились глаза, и не задумывались о том, что происходит на самом деле.

Войдя в телефонную будку, Пегги Сью убедилась, что даже ежегодники и справочники были переполнены бывшими узниками адского книжного магазина. Столбцы с именем господина Диабло занимали многие десятки страниц.

– Слишком поздно, – вздохнула она, поглаживая голову синего пса, – они нас опередили. Сегодня вечером они захватят город!

Ненасытный голод вампиров

В последующие дни Пегги Сью с синим псом находились в состоянии повышенной боевой готовности. Они неустанно подмечали престранные вещи. Люди, читавшие прессу в автобусах и кафе, выглядели все более уставшими. Лица их были бледны, под глазами чернели круги. Многие во весь рот зевали, остальные спали, уткнувшись носом в журналы.

– Ты видел? – обратилась девочка к маленькому четвероногому другу. – Город словно работает в режиме замедленной съемки! Можно подумать, что жители подхватили вирусный дрематит. Это ненормально.

– Ага-ага! – подтвердил пес. – Они, того и гляди, все… гм… вымрут! Еле-еле ноги передвигают, и глаза у них сами собой закрываются.

– Меня беспокоит их бледный цвет лица, – заметила Пегги. – Ни кровинки, как у тяжело больных…

Она не знала, о чем говорят эти симптомы, но нисколько не сомневалась, что диагноз связан с вторжением слов.

И вот, наблюдая как-то раз в автобусе за одним пассажиром, она стала свидетельницей странного события. Незнакомец с газетой в руках храпел на сиденье. Ни с того ни с сего отпечатанные на странице строчки вдруг задвигались, как гусеницы, сошли с бумаги и стали взбираться по его пальцам.

– Вот оно что! – сообразила Пегги. – Как же я раньше не догадалась. Эти слова, как пиявки… Они высасывают кровь из читателей! Вот как они питаются.

– В точку попала, – телепатически ответил ей синий пес. – Мы с тобой оказались очень наивными. Это же не просто письменные знаки, это – зверьки, злющие такие зверьки, и они здорово изголодались!

Друзья застыли на месте, как громом пораженные. На пальцах всех пассажиров автобуса, державших кто книгу, кто журнал, кто газету, сидели буквы-вампиры и с жадностью пили их кровь!

– Они наедаются и растут, – определила на глаз Пегги Сью. – Сперва они были мелкими-мелкими, а сейчас настолько разжирели, что могут стать шапкой[5] статьи на первой газетной полосе.

Оглушенные усталостью пассажиры ни о чем не догадывались. Потеряв терпение, Пегги вскочила и принялась наносить удары по газетам. Слова-пиявки с явным сожалением отступили. От уколов на пальцах жертв остались ранки с яркими капельками крови.

– Идите к черту! Проваливайте! Кыш! – шипела от злости Пегги.

– Бесполезно, – вздохнул синий пес. – В этот самый миг на горожан нападают тысячи таких же пиявок.

Автобус остановился посреди улицы: водитель уснул за рулем. Пегги с синей собакой вышли.

Так вот чем была вызвана странная сонливость, которой с недавних пор страдали жители Исенгрина! Город словно заболел анемией и мог в любую минуту полностью обескроветь, если никто не обуздает волчий аппетит текстов, сбежавших из адской книжной лавки.

Пегги поспешила предупредить бабушку Кэти и Себастьяна. Собравшись всей компанией, они обошли город и его предместья, оценивая масштабы катастрофы.

– В газетах все больше крупных заголовков, – поделилась новостью пожилая дама. – А на афишах буквы уже поперек себя шире. Взгляните на эти книжки… Глазам своим не верю: это не буквы, а какие-то великаны, едва по десять строк на страницу помещается!

– Потому что они свежей крови насосались, – пояснила Пегги Сью. – Как только они всласть напиваются, ищут укромное местечко и переваривают. Так отчего бы им не подремать на страницах какого-нибудь детективного романчика на витрине обычного книжного магазина?

– Зато те слова, что пока никого не покусали, бледнеют и сморщиваются, – заметил Себастьян, показывая на некоторые рекламные щиты, где у всех на виду стирались целые фразы.

– Эти слова – хищники, – повторила Пегги. – Они охотятся, чтобы жить; вот почему их держали взаперти в адском книжном магазине. Открыв дверь их тюрьмы, мы позволили им напасть на людей. И покуда они не истребят все население Исенгрина, они не успокоятся.

– Хищники, говорите? – крякнул синий пес, подходя к афише, чтобы обнюхать огромные буквы, лоснящиеся от жира и пышущие здоровьем. – Да это слизняки, только притворяющиеся буквами алфавита… Чудо маскировки! Засланцы с другой планеты, это очевидно, и магия тут вообще ни при чем.

– Возможно, – признал Себастьян. – Легко могу себе представить, как в давние-давние времена они упали из космоса вместе с метеоритами. К примеру, в монастырь. В монастырь, где писцы переписывали рукописи.

– Ага-ага, – поддакнул пес, – похоже на правду. Черные, как сажа, умеющие мимикрировать,[6] они быстро смекнули, чего добьются, если спрячутся внутри колдовских книг и прикинутся буквами, написанными монахами. Кому придет в голову, что космические захватчики прячутся между строками какого-нибудь параграфа?

– Не понимаю, как это может помочь нам от них избавиться! – заметила Пегги.

– Я тоже не понимаю, как это может мне помочь найти адрес, который я ищу! – язвительно-резким тоном сказал Себастьян.

Пегги Сью поняла: мальчик настолько погружен в свои личные проблемы, что все, творившееся вокруг, ему безразлично.

– Следовало бы поставить в известность власти, – решила бабушка Кэти, – хотя сомневаюсь, что они к нам прислушаются. Вы всего лишь дети, а я – рядовая колдунья. Кто нам поверит? Есть все основания полагать, что нас примут за фантазеров.

Невзирая на все сомнения, она наведалась в мэрию и постаралась привлечь внимание муниципального совета к грозящей городу опасности. Как об стенку горох!

– Я битый час говорила в пустоту, – подытожила она со вздохом, выходя из здания мэрии, – они уже подхватили вирус сонливости. Видели бы вы их – бледные, с мешками под глазами, похрапывающих в своих креслах. Да они меня даже не слышали! А в это время слова-пиявки выпрастывались из папок с делами и бегали по столам. Они были всюду, от пола до потолка. Некоторые – размером с пауков-птицеедов.

– Почему они не набрасываются на нас? – спросил Себастьян. – У меня такое ощущение, что мы – единственные, у кого они еще не высосали по три литра крови.

– Потому что именно мы помогли им сбежать, – с горечью в голосе изрекла Пегги Сью. – Так мы стали их сообщниками. Они берегут нас из благодарности… или задумали использовать нас в ближайшем будущем. Они, возможно, держат нас за верных слуг. Мне нехорошо от одной этой мысли!

Через неделю ситуация изменилась к худшему.

Чем больше жирели слова, тем явственнее их жертвы превращались в прозрачных бедолаг, сквозь кожу-кальку которых уже просвечивали внутренние органы. В некоторых газетах всю площадь страниц занимали только пять или шесть строчек. Люди все равно машинально покупали их: они уже плохо соображали, что происходит.

– Это и есть конец света, – бурчал синий пес. – После забора крови у населения Исенгрина они, чует мой нос, попробуют провести вампиризацию другого городка.

– Этому не бывать, – воскликнула Пегги Сью. – Выход есть всегда, точно вам говорю, осталось лишь его найти!

– А пока, – вмешалась бабушка Кэти, – надо бы помочь этим бедняжкам. Лица их видели? Они становятся все прозрачнее… все тоньше… можно подумать, что вскоре жители города превратятся в простые листы бумаги!

Бабушка не преувеличивала: немного погодя Пегги и сама в этом убедилась. Фасады домов покрывались гигантскими надписями, лишенными всякого смысла, а жители истончались и изнашивались, подобно крылышкам стареющей стрекозы.

– Они уже и на людей-то не похожи, – переживала Пегги. – Они стали как вырезанные из бумаги картинки…

– Ага-ага, – подхватил синий пес. – Тощие-тощие… Как будто иссохшие. Напоминают мне бабочек. Кажется, дотронься до них – и они раскрошатся.

Пегги Сью со своим четвероногим другом бегали взад-вперед по городу в попытке спасти несчастных жертв космических пиявок. Девочка едва осмеливалась к ним прикоснуться, такими хрупкими они выглядели, однако оставить людей под дождем, который сделал бы из них бумажную кашицу, было никак нельзя. Поэтому, аккуратно подбирая людей с земли, как листки бумаги, она скатывала их в трубочки, словно рулоны афиш.

– Хоть они теперь и на себя-то не похожи, они не умерли, – объяснила она синему псу, – глазки-то у них бегают. А порой они даже пытаются заговорить.

– Вампиры высосали из них все, как из мозговой косточки, – волновался пес. – Возможно, мы имеем дело с видом, который питается любой живой субстанцией, доводя свои жертвы до состояния личинок. У этих людей нет больше ни плоти, ни крови, ни костей… Да, даже костей нет! Я в шоке! Больше всего они смахивают на цветочки, которых засунули сохнуть между страниц словаря. Потри их кончиками пальцев, и им конец.

– Надо спрятать их в укромном месте, пока мы не придумаем, как им помочь, – заявила девочка. – А на улице оставлять их нельзя, дождь для них смертелен.

Вот так Пегги Сью стала медсестрой для хрупких бумажных силуэтиков, которых ветер гнал по улице, как опавшие осенние листья.

Исенгрин-Ту-Тариттс не был большим городом, и космическим пиявкам понадобилось совсем немного времени, чтобы вывести из строя все население. Редкие прохожие, способные еще держаться на ногах, были настолько обескровлены, что шатались по улицам, словно ощупью передвигающиеся сомнамбулы. С глазами-щелками, без единой мысли в голове, они выходили из дома исключительно для того, чтобы прикорнуть за рабочим столом в какой-нибудь полупустой страховой компании, куда не добредали сотрудники, ставшие фигурками из кальки.

Исенгрин-Ту-Тариттс на глазах превращался в город призраков.

В это время Пегги с синим псом бежали по улице, приемами лыжного слалома пробираясь между брошенных машин за бумажным человечком: его мог подхватить порыв ветра и наколоть на ветку дерева… Девочка тяжело переживала, чувствуя себя виновницей катастрофы, и изо всех сил пыталась уменьшить ее последствия. Поймав чей-нибудь скомканный силуэтик, она просила бабушку Кэти тщательно его прогладить, а потом соединить места разрывов клейкой лентой.

Пожилая дама выполняла задание и складывала занедуживших горожан стопками на столе в зале заседаний мэрии, где она в конечном счете решила обосноваться.

– От такой большой угрозы не помогут делу слезы, – причитала она, регулируя температуру своего утюга с отпаривателем. – Не знаю уж, что за яд такой астральный выделяют замаскированные под буквы пиявки, но он погружает жертвы в нечто вроде анабиоза, засушивает несчастных и, как говорят математики, приводит их к простейшему ряду. Вполне возможно, что переливание крови вернуло бы им первоначальный облик. Да откуда же взять столько крови, если в городе ее скоро не останется ни капли!

– Когда они насосутся крови здесь, они отправятся завоевывать другой город, – прошептала Пегги Сью. – Как им помешать?

– Понятия не имею, – ответила бабушка. – Можно попробовать обратиться за помощью в соседний город. Но начнется та же петрушка: кто нам поверит, если мы расскажем о том, что здесь творится? Придется рассчитывать только на свои силы.

А Себастьян рыскал по городу с другой целью – обнаружить справочник со списком знахарей, способных снять с него проклятие песка. Он был так подавлен, что не обращал ни малейшего внимания на бумажных человечков, которых ветер то и дело швырял ему под ноги. Он наступал на них и в ус не дул, в полной уверенности, что топчет старые афиши, сорванные порывом ветра.

В тот день он бродил уже несколько часов без всякой цели, пока не заметил, что на фасаде домов огромными буквами кто-то выложил его имя…

Вывески, рекламные щиты, афишные тумбы – короче, все, составленное из живых букв, двигалось и дергалось с единственной целью: написать его имя.

Себастьян… Себастьян… Себастьян…

Стоило ему кинуть взгляд на какое-нибудь здание, как на нем тотчас вырастало его имя. Буквы на вывесках страховых компаний перегруппировывались, на табличках автобусов появлялся новый пункт назначения, одно-единственное слово: Себастьян.

Всеми своими стенами, всеми своими крышами город молча скандировал его имя. Пиявки, удравшие из книг-душегубок адского книжного магазина, обращались к нему единственно известным им способом – в письменном виде.

«У меня ум за разум заходит, – подумал мальчик. – Я столько раз превращался в пыль, что, видимо, растерял какие-то извилины, мои умственные способности явно ослабли. Я галлюцинирую!»

Но он воочию видел, как огромные жирные буквы ползли по стенам, точно гигантские змеи, перепачканные черными чернилами, и выписывали его имя.

Почувствовав, что сейчас он дойдет до ручки, парень встал столбом посреди площади и закричал:

– Хватит! Вот он я, что вам надо?

И тут на стене одного завода буквы кучно собрались и составили следующее послание:

«Ты выпустил нас на волю. В знак благодарности мы поможем тебе найти то, что ты ищешь. Путь к знахарю, который может тебя излечить, ведет к черному замку, в Блэк-Чэтоу… Там живет этот всемогущий чародей.

Блэк-Чэтоу… Заповедное место…»

Еще минуту Себастьян так столбом и стоял. Слова разбрелись в разные стороны, и послание мало-помалу рассосалось и исчезло.

Парнишка встряхнулся и понесся в мэрию к Пегги и ее бабушке. И выложил им все, что с ним приключилось.

– Любопытно, – тихо сказала Пегги, – в поезде по дороге сюда мне приснился черный-черный замок, где меня преследовал черный-черный гигантский рыцарь. В общем, ужас.

– Если знахарь способен творить чудеса, то очень может быть, что он найдет способ вернуть к жизни обитателей Исенгрина… – задумчиво сказала пожилая дама. – Надо немедленно навести справки в бюро по составлению кадастра земель.[7] Не сомневаюсь, что делопроизводитель даст нам всю информацию.

По счастью, нужный им сотрудник еще не стал бумажным человечком. Что не помешало ему встретить вопрос Кэти Флэнаган скептической усмешкой.

– Блэк-Чэтоу… – пробурчал он. – Такого в наличии не имеется, поскольку мне неизвестен ни один город с таким названием в нашем районе.

– Не могли бы вы покопаться в ваших, этих, реестрах? – попросила Пегги. – А вдруг это малюсенькая, почти никому не ведомая деревушка…

Служащий хотел было огрызнуться, но, увидев, что синий пес медленно обнажил клыки, согласился заглянуть в свои книги. И нашел то, что искал, в старинной колдовской книженции.

– Ну вот! – обрадовался он. – Я, как всегда, прав. Это когда-то было, а теперь сплыло. Деревушка, затерянная на краю Северной равнины. Там стояло что-то типа монастыря… Текст не дает на этот счет почти никаких подробностей. Там, кажется, излечивали некие болезни при помощи магии. Все это, разумеется, местные легенды и байки. Одно время туда повадились ходить какие-то, назовем их так, паломники. Потом по соседству проложили другую трассу, и деревушка опустела. Сегодня Блэк-Чэтоу представляет собой лишь городок-призрак, груду никоу не интересных развалин. Доказательством чему – тот факт, что лично я о нем никогда ничего не слышал. Северная равнина – так называемые ланды – это отвратное болотистое местечко, куда туристов на аркане не затянешь.

Пегги Сью нагнулась над столом, чтобы получше разглядеть карту, пришпиленную к отчету топографа о проделанной работе. Схватив карандаш и листок бумаги, девочка ее перерисовала.

– Глупостью маетесь, – пробурчал служащий. – Там нет ничего, кроме руин да сумасбродных россказней о небывальщине. Если кто-то там еще отваживается жить, то это наверняка либо сумасшедший… либо чудище – до того уродливое, что боится показаться на глаза приличным людям.

Когда они выходили из мэрии, Пегги Сью поджидала неприятная неожиданность. Приклеившееся к коже Себастьяна слово разгуливало теперь вокруг его шеи. Буквы наконец разлепились и образовали готическую надпись: Черный замок.

Вперед, искатели приключений!

Я останусь здесь и займусь бумажными человечками, – решила бабушка Кэти. – Должен же кто-то приглядеть за ними! Мы не можем бросить этих несчастных на произвол судьбы, ведь в какой-то мере именно мы виноваты в том, что с ними произошло. А тебе, Пегги, предстоит отправиться с Себастьяном в Блэк-Чэтоу. Постарайтесь уж разыскать этого пресловутого лекаря и доставьте его сюда как можно скорее, чтобы он привел жителей Исенгрина в нормальный вид.

– Как мы туда доберемся? – Пегги поставила вопрос ребром.

– В городе машин без шоферов – пруд пруди, – резонно заметил Себастьян. – Отчего бы нам не позаимствовать грузовичок? Я отличный водитель… К тому же я не думаю, что на трассе нам повстречается уйма народу.

Мальчику не сиделось на месте, он весь дрожал от нетерпения, и видеть это было крайне неприятно.

Следовало выбрать средство передвижения. Себастьян был двумя руками за бронированный инкассаторский фургон, который водители – жертвы космических пиявок – бросили посреди дороги, прежде чем превратиться в бумажных человечков.

Они с Пегги заправили бензобак, запаслись провизией и одеждой на длительный срок, попрощались с Кэти Флэнаган и взяли курс на Северную равнину.

На выезде из города Пегги Сью заметила белого кота с рваным ухом, сидевшего на краю тротуара. Он глядел вслед удалявшемуся фургону, и в глазах его поблескивали иронические огоньки.

«Он как будто насмехается над нами», – подумала девочка. Это не показалось ей добрым предзнаменованием.

Юные путешественники строго следовали указаниям карты, которую Пегги скопировала в отделе по составлению кадастров, пока не свернули с оживленных трасс и не съехали на похожую на гать дорогу. Она зигзагами шла посреди топкой серой равнины.

– Похоже на лагерь семейного отдыха крокодилов! – проворчал синий пес. – Тот еще пейзажик.

В полдень Себастьян остановился на обочине, чтобы дать всем возможность размять ноги и лапы. Из полуразвалившейся каменной лачуги вылез старик, закутанный в пастушью бурку, и приблизился к ним.

– Эй, детишки, – прошамкал он. – Уж не знаю, в курсе вы или нет, но вы на тропе калек.

– Что-что? – пролепетала Пегги. – Вы о чем?

– Это бывшая дорога паломников, – пояснил старик хриплым голосом. Говорил он с таким тарабарским акцентом, что понять хоть что-то было нелегко. – Вы как раз на ней стоите… Ее прозвали «тропой калек» в дни моей молодости. Не ходите по ней!

– Нам вообще-то нужно в Блэк-Чэтоу, – сообщил Себастьян. – Мы правильно едем?

– Да, – нехотя сказал пастух, – дурное дело нехитрое. На вашем месте я бы повернул обратно. Тама никогошеньки не осталось, кроме горстки выживших из ума стариков вроде меня. Это прклятое место!

– До нас дошли слухи об одном врачевателе… – начала было Пегги.

– Ну, вы будете мне рассказывать о черном рыцаре! – надтреснуто рассмеялся старикашка. – Не хватало только его разбудить!

– Какой еще черный рыцарь? – спросил Себастьян.

– Это старая история, – прохрипел пастух. – Из тьмы мохнатых веков. Рассказывают, что хозяин этих мест заперся в своем замке вместе со всей семьей, чтобы таким манером спастись от эпидемии чумы, которая свирепствовала в этих краях. Он забаррикадировался в доме и отказывался открывать кому бы то ни было, даже своим крепостным, стучавшим в его дверь и молившим о помощи. Так он боялся заразиться, ёксель, понимаешь, моксель. Несмотря на все предосторожности, он таки заразился и помер вместе со всеми родственниками. В наказание за жестокосердие призрак его был приговорен скитаться в полном рыцарском облачении по болотистой равнине и лечить страждущих. Умирающему представлялась кираса. На человека будто налагали латную рукавицу, и болезнь перебиралась под доспехи и навеки там оставалась, ну, как в консервной банке, ясно? Избавившись от болезни, страдалец мигом поправлялся.

Старик сделал паузу, чтобы зажечь трубку. Пегги не знала, что о нем думать. В его глазах горели те же злые искорки, что и в зрачках того белого кота.

«Уж не демона ли поставили на нашем пути, уж не хитрая ли это ловушка?» – подумала Пегги.

– Он так долго скакал по равнине и излечивал зараженных людей, – вернулся к рассказу пастух, выпустив длинную струю вонючего дыма, – что доспехи его постепенно переполнились разными болезнями! Да, хворями на любой вкус: чумой, проказой, холерой, тифом, ну и прочим, ёксель, понимаешь, моксель. Со временем доспехи превратились в железный бак, доверху набитый возбудителями смертельных инфекций. Тогда рыцарь вернулся к развалинам своего замка, чтобы не то замуроваться там, не то наглухо запереться в подвале. Он страшился, что панцирь взорвется и выпустит недуги на волю. Вот почему чудеса прекратились. Однако рыцарь по-прежнему там, сидит взаперти в своем замке без окон и дверей. В замке из темного-темного камня.

Пегги даже передернуло: рассказ пастуха самым досадным образом походил на виденный ею в поезде сон, когда ее преследовали гигантские доспехи в лабиринте черного замка.

Было ли это предчувствием? Или – предупреждением?

– Раньше, во дни моей молодости, – продолжил старик, – тьма-тьмущая людей совершала паломничество в Блэк-Чэтоу, все за здоровьем туда ковыляли. А кто сам не мог идти, тех несли – дышавших на ладан больных, инвалидов, несчастных безногих… Вот почему эту дорогу прозвали «тропой калек».

– Спасибо за интересную лекцию, – перебил его Себастьян, – но нам тем не менее пора ехать дальше.

– Не лезь туда, парень! – пригрозил пастух. – Дрянные там творятся делишки. Давным-давно уже в замок не ступала нога приличного человека.

Себастьян пропустил угрозу мимо ушей и уселся за руль.

– Счастливо оставаться, – бросил он, поворачивая ключ зажигания. – А где, кстати, ваше стадо? Что-то ни одного барана не видать.

– Я пасу не баранов, – оскорбился старик, – а игуан. Они вон там резвятся, в грязище. Их мясо высоко ценится в этом районе, а из кожи выделывают добротную одежду, водонепроницаемую к тому ж. А дожди часто идут над Северной равниной, скоро вы на своем опыте в этом убедитесь. Осадков столько, что можно утонуть, просто попав под ливень! Да-да, ексель, понимаешь, моксель, утонуть!

Взревел мотор, и Себастьян уехал.

– А дядька-то с придурью, – сообщил он, отъехав на сотню метров.

– Ну а ты веришь в историю о доспехах, до отказа набитых болезнями? – спросила Пегги.

Мальчик с досадой пожал плечами.

– Небывальщина, – презрительно процедил он. – Сказочка, от которой уши вянут.

Но Пегги Сью поняла: для того чтобы вылечиться, Себастьян был готов на все, хоть на подписание договора с самим дьяволом.

Пленники кукольного домика

Пегги Сью, Себастьян и синий пес ехали где-то с час, когда хлынувший дождь встал жидкой стеной перед машиной и забил по ней мелкой дробью.

«Такое ощущение, что порвалось ожерелье из шести миллионов железных жемчужин, – подумала девочка. – Эти шарики так барабанят по крыше, словно хотят продырявить наши черепушки!»

Три товарища явно сбились с пути и заблудились. На протяжении этих ста километров ландшафт не изменился ни найоту: по обе стороны дороги, где все камешки походили друг на друга, как близнецы, простирались поросшие кустарником ланды. Яростный ливень не на шутку напугал Пегги Сью. Грозное предупреждение пастуха продолжало звенеть в ее ушах: «А дожди часто идут над Северной равниной, вы скоро на своем опыте в этом убедитесь. Осадков столько, что можно утонуть, просто попав под ливень. Да-да, ексель, понимаешь, моксель, утонуть!»

Грузовик ехал со скоростью неторопливого пешехода. Себастьян склонился над баранкой и, похоже, нахохлился.

– Мы, часом, не на дне моря?.. – донесся шепот синего пса. – Не удивлюсь, если увижу проплывающих мимо нас рыбин. Или если обнаружу сирену, голосующую на обочине в надежде на автостоп.

Пегги Сью раздраженно пожала плечами.

– Не перебарщивай! – одернула она пса. – Не надо преувеличивать. Это всего лишь затяжной ливень.

– Ага-ага, – согласился пес, – у барбосов нет вопросов. Но не забывай, что я читаю твои мысли и ясно вижу, что ты сама ощущаешь себя запертой в подводной лодке. Или я, по-твоему, сочиняю, а?

Пегги не ответила и принялась изучать план, который она скопировала в отделе земельного кадастра. Точка, изображавшая местонахождение деревушки, была меньше какашки муравья в день окончания великого запора.

Чей-то силуэт пересек дорогу в тот самый момент, когда девочка поднимала голову…

Для Себастьяна это стало полной неожиданностью, и он обалдело вывернул руль, так, что машина скатилась в канаву. Ничего более идиотского придумать было нельзя, ведь скорость была минимальной, и, перед тем как наехать на пешехода, он сто раз мог затормозить.

Бронированный фургон попытался взобраться на скат и вновь съехал в болотистую траншею; движок заглох. Мальчик выругался.

– Приехали, филин без извилин, – завелся он вместо мотора. – Никогда этот маломощный движок не сумеет выдернуть машину из трясины! Для этого нужно где-то раздобыть трактор.

– А есть ли тут хоть одна сельхозмашина типа сеялки-веялки? – пошутил синий пес. – Выращивают ли здесь еще что-нибудь, кроме грязи?

Пегги Сью положила руку на дверцу. Какой-то человек застыл посередине дороги. Ростом он явно не вышел и был похож на ребенка, упакованного в желтый плащ явно с чужого плеча; лицо его было скрыто капюшоном, как у гнома. Руки его свободно болтались вдоль тела, и весь он смахивал на памятник неуклюжести. Пегги Сью раздумывала, вылезать или нет. Необъяснимым образом эта тень стала вдруг ее пугать. В самой позе незнакомца было нечто престранное…

«Не будь трусихой!» – подумала Пегги, заставляя себя выйти из машины.

– Э-ге-гей! – закричала она, приоткрыв дверцу.

Едва заслышав звук ее голоса, странный ребенок бросился наутек, приволакивая одну ногу. На то, как он прихрамывает, больно было смотреть. Пегги, уже не раздумывая, спрыгнула с грузовика и понеслась следом за ним. Ливень буквально придавил ее к земле, сбил дыхание, и на секунду ей даже показалось, что она и впрямь вот-вот утонет. Она распрямила спину как ни в чем не бывало и пошлепала по грязи за мальчуганом.

– Э-ге-гей! – повторила она. – Вернись, я тебя не трону. У нас авария…

Чем громче она кричала, тем быстрее улепетывал малыш. Несмотря на хромоту, двигался он с впечатляющей скоростью. Пегги же с трудом скользила по зловонной жиже и дважды шмякнулась. Ланды напоминали полигон для тяжелых танков (или танцплощадку для слонов и слоних); на каждом шагу попадались ямы, воронки и окопы.

Себастьян с синим псом подбежали к ней. Парень помог Пегги подняться. Он был единственным, кто в этом потопе чувствовал себя лучше некуда: его кожа постоянно ощущала недостаток влаги и с жадностью ее впитывала.

Три друга одновременно углядели за пеленой дождя неподвижные огни.

– Деревня! – воскликнул Себастьян. – Там нам непременно помогут.

Шаг за шагом они продвигались вперед, ориентируясь по желтому мерцанию окон. На краю дороги возникла табличка с надписью: «Блэк-Чэтоу. 75 жителей».

Число 75 было перечеркнуто кистью, и кто-то поменял его корявой рукой на 72. От этой зловещей поправочки Пегги поежилась.

Табличка была совсем крохотной, словно бы рассчитанной на детей… или на карликов.

Пегги быстро-быстро моргнула несколько раз подряд, чтобы вернуть четкость зрению. Деревня с горящим в окнах светом казалась ей одновременно и близкой, и далекой. Занятное это ощущение напоминало зрительный обман. И тут внезапно до нее дошло, что дома находились в каком-то десятке метров от них! Она решила, что здания далеко, потому что они были совсем крошечными.

– Я вижу ясно кукольные домики, – заговорил стихами синий пес. – Клянусь сосиской атомной, там гномики!

– Толково! – подтвердил изумленный Себастьян. – Деревушка лилипутов!

Строения были не выше полутора метров. Лишь колокольня над церковкой приближалась к двухметровой отметке. Пегги присела на корточки, переводя дух. Несмотря на слепящие струи дождя, она разглядела, что деревушка была сработана с большой любовью к маленьким деталям. Материалы были точь-в-точь теми же, что используются при возведении настоящих домов, и вообще все было на своих местах: и почтовые ящички, повешенные на заборах, и прелестные ставни, украшенные ажурными сердечками. В витрине скобяной лавки можно было разглядеть миниатюрные наборы для домохозяек. Такие обычно дарят девочкам для игры в дочки-матери, и малышки в обеденный час выставляют на стол маленькие супницы, тарелочки, кувшинчики. Глаз было не оторвать от этих домиков! Но запачканные грязью веранды говорили о том, что здесь никогда не вытирали ноги о половички.

– Ух ты, куда мы попали? – пробухтел синий пес. – Нас что, вправду в деревню гномов занесло? Тогда надо держать ухо востро, говорят, что гномы чужаков не любят и отрубают им уши, потом делают из них шляпы.

– Скорее всего, это такой аттракцион для туристов, – предположил Себастьян. – Миниатюрный городок, построенный специально для ребятни; задумка принадлежит муниципалитету: этакий рекламный ход для привлечения посетителей в Блэк-Чэтоу.

– Да, похоже на правду… – немного успокоившись, сказала Пегги.

В это мгновение она увидела, как на краю деревни карапуз в желтом плаще открыл дверь и прошмыгнул в один из домиков, словно он там и жил.

– Эй, ты!.. – крикнула она, стараясь привлечь его внимание, но мальчишка поспешил захлопнуть дверь и на зов не откликнулся.

Друзьям стало как-то не по себе.

– Стойте здесь, – прошептала Пегги. – Мы его и так вконец запугали. Я пойду одна.

– Для гнома этот пацан слишком рослый, – заметил синий пес. – Но что бы ни случилось, береги уши!

Пегги двинулась по главной улице деревушки, а Себастьян с синим псом остались на околице. Девочка задевала локтями крыши домов, отчего они начинали дрожать. Некоторые окна светились, однако стекла, забрызганные грязью, не позволяли разглядеть происходящее внутри. Ее проход вызвал в домишках непонятный кавардак: от глухих ударов заходили ходуном стены, словно в гуще охваченной паникой толпы началась драка.

Девочка миновала церковную колокольню, вперив недоверчивый взгляд в крохотный бронзовый колокол, висящий на двухметровой высоте.

«Не заводись, придержи коней, – сказала она себе. – Просто-напросто один местный мальчуган решил сделать в туристической деревушке свое тайное логово. И с перепугу наложит в штаны, если ты сунешься в его берлогу».

Она добралась до деревянного домишки, где скрылся ребенок. Дождь барабанил по скатам шиферной крыши, булькал в водосточной трубе. Малюсенький флюгер поскрипывал от порывов ветра. И даже ящик почтовый там был!

Пегги стала на колени и чуть не ткнулась носом в дверь. Решив играть по правилам, она вежливо постучала: тук-тук. Она чувствовала себя полной дурехой, но был ли другой способ успокоить мальчишку? Ее стук вызвал серию глухих тычков, словно стайка гномиков, пихаясь и толкаясь, помчалась по извилистым коридорам, желая спрятаться в подвале. Пегги надоело ждать; она наклонилась и повернула медную ручку. Дверь не была заперта; низко пригнувшись, невысокий подросток мог войти в домишко и передвигаться там на четвереньках. Девочка промокла насквозь и стучала зубами от холода.

Вползла. Фу-фу-фу! Вонь, как в свинарнике. Как малыш здесь играл и не задохнулся?

Горевшие на потолке голые лампочки рассеивали вокруг себя желтый неверный свет.

– Здравствуйте, – сказала Пегги внушающим доверие тоном. – Не бойся, мне просто нужна твоя помощь. Наш грузовик застрял в канаве, и нам надо бы…

Она умолкла, поняв, что говорит впустую, и переползла через комнату на четвереньках. В нос ей ударил неприятный запах кошачьей подстилки. Более того, в избушке не было и следа сокровищ, которые дети так любят прятать в своих тайниках. Сколько Пегги ни приглядывалась, нигде не было и намека ни на комиксы, ни на ружье, стреляющее пульками, ни на запасы сухого печенья или шоколада.

Когда же она не без мучений протиснулась во вторую комнату, то увидела мальчонку, стоявшего к ней спиной. Он был напуган: его желтый плащ просто дрожмя дрожал.

– Ничего не бойся, – прошептала она как можно ласковее. – Я не бяка, мне просто холодно, я путешествую со своим приятелем и собачкой, и мы ищем крышу над головой, покуда дождь не перестанет. Ты меня понимаешь, да?