Хроники Нарнии: Серебряное кресло Льюис Клайв

Глава четвёртая

Совиный совет

Как ни странно, чем больше ты хочешь спать, тем дольше не ложишься, особенно если на твоё счастье в комнате есть камин. Джил начинала раздеваться и снова присаживалась к огню, а присев, никак не могла встать. Когда она сказала себе в пятый раз: «Нет, надо лечь», она услыхала стук в окно.

Она поднялась, отодвинула занавеску и ничего не увидела, кроме темноты. Потом она отпрыгнула в сторону, потому что какое-то огромное существо снова стукнуло в оконное стекло. Неприятная мысль пришла ей в голову: «А вдруг у них такие огромные бабочки?» Но существо опять подлетело к окну, и Джил с трудом рассмотрела клюв – видно, он и стучал в стекло. «Это птица, – решила она. – Может быть, орёл?» Ей не очень хотелось принимать сейчас гостя, даже такого, но она открыла окно и выглянула. Птица, прошумев в воздухе крыльями, опустилась на подоконник и села там, заполнив собой всё окно, так что Джил пришлось отступить. Это была Сова.

– Тс-с! Ух-фух! – сказала Сова. – Не шуми. Так вы серьезно говорили?

– Про принца? Конечно серьезно! – И Джил вспомнила лицо и голос Льва, о котором она не вспоминала, пока пировали и слушали сказания.

– Тогда не стоит терять время, – сказала Сова. – Вам нужно выбираться отсюда немедленно. Пойду разбужу твоего приятеля и вернусь за тобой. Тебе лучше надеть что-нибудь дорожное вместо дворцовых одежд. Ты и глазом не моргнёшь, как я вернусь. Ух-фух. – И, не дожидаясь ответа, она улетела.

Если бы у Джил было больше приключений, она могла бы подумать, так ли уж необходимо куда-то идти на ночь глядя, но это ей и в голову не пришло, а мысль о ночном бегстве сразу разогнала сон. Она снова натянула свитер и брюки, прикрепила к ремню нож на всякий случай и взяла кое-что из вещей, оставленных ивовой девушкой, – плащ с капюшоном («Очень хорошо, если пойдёт дождь», – подумала она), несколько носовых платков и гребёнку. Потом она стала ждать.

Она уже совсем клевала носом, когда Сова вернулась.

– Вот мы и готовы, – сказала она.

– Вы лучше идите впереди, ведь я не знаю дороги, – сказала Джил.

– Ух-ху! Через замок идти нельзя, – сказала Сова. – Полезай ко мне на спину. Мы полетим.

– Да? – воскликнула Джил изумлённо, но без восторга. – А вам не будет тяжело?

– Ух-фух! Глупости! Твоего приятеля я уже доставила. Ну-ка! Только прежде потушим лампу.

Когда они погасили свет, ночь за окном показалась им уже не чёрной, а серой. Сова села на подоконник спиной к комнате и расправила крылья. Джил взобралась на её толстую спинку и просунула под крылья ноги. Перья были тёплые и мягкие, но держаться было не за что. «Интересно, понравилось это Юстэсу?» – подумала Джил, и тут они сильным рывком оторвались от подоконника. Зашумели крылья, голова у неё закружилась, ночной воздух, влажный и холодный, обдал лицо. Было много светлее, чем думала Джил, и, хотя небо затянули облака, полоска бледного серебра выдавала, где спрятался месяц. Поля внизу были серые, деревья – чёрные. Порывами дул ветер, предвещая дождь. Сова описала круг, так что замок оказался перед ними. Лишь в нескольких окнах горел свет. Они полетели над замком на север. Воздух стал холоднее, и Джил показалось, что под ними, в реке, мелькает их белое отражение. Потом река осталась позади, внизу чернели леса.

Сова проглотила что-то на лету, но Джил не рассмотрела что именно.

– Ох, пожалуйста, не дёргайтесь! – воскликнула она. – Вы меня чуть не сбросили.

– Прошу прощения, – сказала Сова. – Я только поймала летучую мышь. Недурно подкрепиться на лету. Поймать для тебя?

– Ой, нет! – содрогнувшись, ответила Джил.

Теперь они летели пониже, что-то большое и тёмное вырисовывалось перед ними. Джил едва успела рассмотреть полуразрушенную, увитую плющом башню, как ей пришлось быстро нагнуться, чтобы не стукнуться о раму. Вместе с Совой она протиснулась в затянутое паутиной отверстие и попала из свежей ночной мглы в полную темноту. Внутри было шумно, и, соскользнув с совиной спины, Джил поняла, что тут собралась целая толпа, а когда из мрака послышались «ух-фух», ей стало ясно, что это всё совы. У нее отлегло от сердца только тогда, когда совсем другой голос произнёс:

– Это ты, Джил?

– Это ты, Юстэс? – откликнулась она.

– Ну, – сказала Сова, – я думаю, теперь все в сборе. Открываем совиный совет.

– Ух-фух, истинно так, – дружно заухали совы.

– Минутку! – прервал их Юстэс. – Наверное, вы, ребята, то есть совы, знаете, что король Каспиан в молодости плавал на восток, на край света. Ну так вот, я был с ним. С ним, с Рипичипом, с Дринианом и с остальными. Я понимаю, это странно, но у нас, в нашем мире, стареют не так быстро. Словом, я – из королевской рати, и, если ваш совиный совет готовит заговор против короля, меня прошу не втягивать.

– Ух ты, ух ты! – возмутились собравшиеся. – Мы все королевские совы!

– Чего ж вы хотите?

– Понимаешь, – ответила Сова, – если бы лорд-регент услышал, что вы хотите разыскивать принца, он бы вас не пустил. Наверное, он приказал бы запереть вас.

– Что же это! – воскликнул Юстэс. – Неужели он предатель? Я много слышал о нём в старые дни. Каспиан, то есть король, доверял ему, как себе.

– Нет, – ответил кто-то, – он не предатель. Но более тридцати рыцарей, кентавров и добрых великанов отправлялись на поиски принца, и никто из них не вернулся. Наконец король сказал, что он не хочет терять лучших сынов Нарнии ради своего сына. Теперь никому не разрешают искать принца.

– Нам-то он разрешил бы, – возразил Юстэс, – если бы знал, кто я и кто меня послал.

– Кто послал нас, – сказала Джил.

– Да, – согласилась Сова, – наверное, разрешил бы. Но ведь сейчас его нет. А Трам против правил не пойдёт. Он твёрд, как сталь, но глух, как тетерев, и очень вспыльчив.

– Вы скажете, к нам-то он благоволит, – произнёс кто-то. – Ведь всем известно, как умны совы. Но он уже так стар, что сказал бы: «Да вы просто птенец. Я вас помню яичком. Вам ли меня учить, не будь я гном!..»

Невидимая сова так хорошо передразнила гнома, что все заухали-захохотали; а дети поняли, что в Нарнии к нему относятся, как в школе к ворчливому учителю, – немножко боятся, часто смеются и все-таки любят.

– Долго король будет в отсутствии? – спросил Юстэс.

– Если б мы знали! – сказала Сова. – Прошел слух, что самого Аслана видели на островах, на Теревинфии, кажется. И король сказал, что хочет ещё раз повидаться с ним перед смертью и спросить, кому быть королём после него. Боюсь, что на островах он Льва не встретит и поплывёт на восток, всё дальше. Он никогда об этом не говорил, но мы знаем, он не забыл, как плавал на край света. Ему всегда хотелось побывать там снова.

– Значит, незачем его ждать? – спросила Джил.

– Незачем, незачем! – зашумели совы. – Если бы вы сказали заранее! Он бы всё устроил, отрядил с вами войска…

Джил промолчала, надеясь, что Юстэс из деликатности не расскажет совам, почему он этого не сделал. Но он пробормотал себе под нос: «Не я виноват», а вслух сказал:

– Ну, ладно, обойдёмся и так. Но прежде я хочу кое-что узнать. Если ваш так называемый совет ничего не замышляет, почему вы так прячетесь? Собираетесь в каких-то развалинах, ночью…

– Ух-ух! – раздалось сразу несколько голосов. – А где же нам собираться? Да и когда, как не ночью?

– Видите ли, – начала Сова, – у обитателей Нарнии странные привычки. Они занимаются делами днём, когда светит солнце, – ух! – а к ночи так слепнут и глупеют, что из них слова не вытянешь. Поэтому мы, совы, взяли себе за правило собираться в разумное время и обсуждать свои дела ночью.

– Понятно, – сказал Юстэс. – Тогда расскажите нам, как исчез принц.

Одна из старых сов начала рассказ.

Лет десять тому назад Рилиан, сын Каспиана, тогда еще совсем юный, прогуливался верхом вместе со своей матерью. Было это майским утром, на севере Нарнии. Их сопровождало множество рыцарей и дам, все – в венках из зелёных листьев, а собак с ними не было, они не охотились, просто гуляли. День был тёплый. Оказавшись на поляне, по которой протекал ручей, они спешились, и пили, и ели, и было им весело. Вскоре королева уснула, а принц Рилиан с остальными немного отошли, чтобы говор и смех не разбудили её. Тогда из лесной чащи выползла змея и сжала королеву своими кольцами. Услышав крики, все бросились на помощь, Рилиан впереди всех. Он увидел, как змея выпустила королеву и стала уползать. Рилиан выхватил меч и бросился за ней. Змея была огромная и отливала зелёным, словно колдовское зелье. Принц не настиг её, она ускользнула в заросли. Придворные столпились вокруг королевы, но надежды уже не было. Едва взглянув в её лицо, Рилиан понял, что никакие лекарства ей не помогут. Жизнь ещё теплилась в ней, она что-то хотела сказать сыну, но не успела. С тех пор как они услышали крик, прошло едва ли десять минут.

Тело королевы доставили в Кэр-Параваль. Рилиан, король и вся Нарния долго оплакивали её. Это была замечательная королева, мудрая, добрая и счастливая. Еще невестой король Каспиан привез её из далёких восточных земель. Говорили, что в ней течет звёздная кровь. Принц очень страдал и часто отправлялся верхом на север, искать страшную змею. Он задумал убить её, отомстить за мать. Всякий раз Рилиан возвращался усталый и печальный. Он был задумчив, но не угрюм, и, хотя он проводил в седле целые дни, конь его не казался усталым.

Ближайший его друг, лорд Дриниан, был капитаном у его отца, когда тот плавал к восточным землям. Однажды Дриниан сказал: «Ваше высочество, не ищите змею. Зачем мстить неразумной твари? Вы только мучаете себя». Принц ответил: «Дорогой лорд, я почти забыл о змее за последние семь дней». Тогда Дриниан спросил его, зачем же он ездит в северные леса. «Любезный лорд, – ответил принц, – я встретил там самое прекрасное на свете создание». «Тогда, прошу вас, – сказал Дриниан, – позвольте мне отправиться с вами завтра утром». «Охотно», – отозвался принц.

И вот на следующий день они оседлали коней и поскакали к северным лесам. Спешились они у того самого ручья, где смерть настигла королеву. Дриниану показалось странным, что принц изо всех мест выбрал именно это. Там они пробыли до полудня. Ровно в полдень Дриниан увидел девушку, прекрасней которой никогда не встречал. Она молча стояла на северном берегу ручья и манила принца рукой. Она была высокая, статная, ослепительно красивая, закутанная в легкую ткань зелёного цвета, и принц смотрел на неё, забыв обо всём на свете. Внезапно девушка исчезла, и Дриниан не заметил куда. Они вернулись в Кэр-Параваль. У Дриниана появилось предчувствие, что девушка обладает злыми чарами.

Он долго колебался, не рассказать ли королю об этом приключении, но, не желая слыть сплетником, промолчал. Впоследствии он пожалел об этом. На следующий день принц отправился на прогулку один. К вечеру он не вернулся, и с тех пор следов его не находили ни в Нарнии, ни в соседних землях. Не нашли ни лошади, ни плаща, ни шляпы. С тяжёлым сердцем отправился Дриниан к королю и сказал: «Ваше величество, прикажите меня казнить, это я своим молчанием погубил вашего сына». И он рассказал о своей поездке с принцем. Король схватил боевой топор и бросился на него, а он не шелохнулся, но тут Каспиан воскликнул: «Я уже потерял королеву и сына, неужели я потеряю и друга?» И он обнял лорда Дриниана, и оба заплакали. Такова история принца.

Когда Сова закончила, Джил сказала:

– По-моему, змея – это и есть та женщина.

Совы одобрительно заухали.

– Но мы не думаем, что она убила принца, – сказала Сова. – Костей ведь не нашли…

– Мы и так знаем, что не убила, – перебил ее Юстэс. – Аслан сказал Джил, что принц не умер.

– Это еще хуже, – сказала самая старая сова. – Значит, она его держит где-то и замышляет злое против Нарнии. Давным-давно, в самом начале, сюда пришла Белая Колдунья и на сотни лет заморозила страну. Наверное, эта – из той же шайки.

– Ну что же, мы с Джил найдем принца, – сказал Юстэс. – Можете вы помочь нам? Мы должны идти на север и добраться до развалин великаньего города.

Совы заухали, захлопали крыльями, зашелестели перьями и заговорили все разом, объясняя, как им жаль, что они не могут отправиться на поиски принца. «Вы захотите путешествовать днём, – говорили они, – а мы ночью, так что ничего не получится». Кто-то заметил, что и тут, в развалинах, уже не так темно и что совет затянулся. Словом, они очень испугались, им не хотелось лететь к великаньему городу. Но Сова сказала:

– Надо их доставить к какому-нибудь кваклю. Только они и смогут тут помочь.

Совы согласно заухали.

– Тогда в путь, – сказала Сова. – Я возьму одного. Кто возьмет второго? Это нужно сделать до утра.

– До кваклей я долечу, – откликнулась другая сова.

– Ты готова? – спросила Сова у Джил.

– Кажется, она спит, – ответил Юстэс.

Глава пятая

Хмур

И впрямь, Джил спала. Уже с самого начала совета она страшно зевала, потом уснула совсем. Когда её разбудили, ей ничуть не понравилось, что она лежит на пыльном полу, а вокруг столько сов. Еще меньше понравилось ей, что надо куда-то лететь на сове; она бы предпочла лечь в постель.

– Ну, давай, Джил, поспеши, – говорил Юстэс. – Нас ждет приключение!

– Надоели мне приключения, – недовольно буркнула Джил. Тем не менее она взобралась на свою Сову и вздрогнула от неожиданно холодного воздуха, когда они вылетели из окна. Луна исчезла, звёзд не было. Далеко позади, высоко виднелось освещённое окошко – несомненно, в одной из башен, и ей очень захотелось вернуться в ту красивую спальню, лечь в постель, глядеть на огонь. Она засунула руки в карманы и поплотнее закуталась. Было жутковато слышать в темноте, как беседуют позади Юстэс и его сова. «Он-то не устал!» – думала она. Она не понимала, что он пережил тут поразительные приключения и здешний воздух вернул ему силу, которую он обрёл, когда плавал с Каспианом. Джил, чтобы не заснуть и не свалиться, пощипывала себя. Наконец они прилетели куда-то. Совы спустились, Джил с трудом слезла на землю. Деревьев здесь не было. Дул холодный ветер.

– Ух-ух, – позвала Сова, – проснитесь, Хмур, проснитесь, к вам с поручением от Льва.

Ответа долго не было. Затем появился тусклый огонь, он приближался, послышался голос:

– Эй, совы, что случилось? Король умер? Враг высадился в Нарнии? Наводнение? Драконы?

Когда свет наконец приблизился, оказалось, что это большой фонарь. Трудно было рассмотреть, кто же его держит, видны были только руки и ноги. Совы что-то объясняли незнакомцу, а Джил слишком устала, чтобы слушать. Она постаралась немного встряхнуться, услышав, что с ней прощаются. Позднее ей удалось вспомнить только, что они с Юстэсом шлёпали по грязи и вошли, пригнувшись, в низкую дверь, и их уложили на что-то мягкое, тёплое, и голос сказал:

– Ну вот. Спасибо и на том. Лежать здесь холодно и жёстко. А также мокро. Но что поделаешь? Скорее всего вы ни на минуту не уснёте, даже если не будет шторма или наводнения и крыша не рухнет… случается, случается. Спасибо и на том, да… – Тут она уснула.

Проснувшись утром, дети обнаружили, что лежат на тёплых и сухих соломенных подстилках. Через треугольное отверстие лился дневной свет.

– Где это мы? – спросила Джил.

– В вигваме квакля-бродякля, – ответил Юстэс.

– Кого?

– Квакля-бродякля. Не спрашивай, кто это такой. Я не рассмотрел его прошлой ночью. Ладно, встаём. Пойдём посмотрим, где он.

– Противно спать одетой, – сказала Джил, садясь на подстилке.

– А мне как раз понравилось, что утром одеваться не надо, – сказал Юстэс.

– И мыться?.. – ехидно спросила Джил. Но Юстэс уже встал, потянулся, встряхнулся и вылез из вигвама. Джил последовала за ним.

Снаружи было совсем не так, как в той Нарнии, которую она видела вчера. Они стояли на болотистой равнине, покрытой островками и изрезанной протоками. Островки поросли колючей травой, осокой и тростником. Тучи птиц – уток, бекасов, цапель – поднимались в воздух и снова опускались в гнёзда. Вигвамов, похожих на тот, где они провели ночь, было очень много, но они казались отсюда чёрными точками: квакли любят уединение. Вокруг не было ни деревца, лишь на юге, милях в семи, темнела полоска леса. На востоке болото тянулось далеко, до низких холмов на горизонте, ветер был солоноват, и можно было угадать, что где-то рядом море. К северу виднелись невысокие сероватые горы, как бы укреплённые скалами. В дождливый вечер, наверное, здесь было тоскливо, но при утреннем солнце, когда дул свежий ветер и кричали птицы, в самом одиночестве пейзажа было что-то свежее и чистое. Детям стало повеселей.

– Интересно, куда девался этот фигль-мигль? – спросила Джил.

– Квакль-бродякль, – поправил Юстэс, чуточку гордясь, что запомнил это слово. – Наверное… да вот, кажется, и он.

И тут они оба увидели, что тот сидит спиной к ним. Он удил рыбу ярдах в ста. Поначалу они его не заметили, потому что он совсем не двигался и сливался с болотом.

– Давай заговорим с ним, – предложила Джил. Юстэс кивнул. Оба немного волновались.

Когда они подошли ближе, бродякль повернул голову, и они увидели длинное худое лицо со впалыми щеками, плотно сжатый рот, острый нос и выбритый, или голый, подбородок. На жителе болот была остроконечная шляпа с непомерно широкими полями. Волосы, если их можно так назвать, свисали из-за больших ушей прямыми серо-зелёными прядями, похожими на водоросли. По торжественному выражению сероватого лица можно было сразу догадаться, что он серьёзно относится к жизни.

– Доброе утро, гости, – произнес он. – Хотя, сказав «доброе», я вовсе не имел в виду, что не будет дождя, снега, тумана или грозы. Вам, конечно, не удалось и глаз сомкнуть?

– Нет, что вы, мы прекрасно выспались, – заверила Джил.

– Ах, – покачал головой квакль, – я вижу, что вы делаете хорошую мину при плохой игре. Что ж, так и надо. Вы хорошо воспитаны. Вас научили держаться, несмотря ни на что.

– Извините, мы не знаем, как вас зовут, – сказал Юстэс.

– Мое имя – Хмур. Но ничего страшного, если вы забудете. Я всегда смогу вам напомнить.

Дети сели по обе стороны от него. Теперь они увидели, какие у него длинные руки и ноги. Хотя тело было не больше, чем у гнома, стоя он казался выше любого мужчины. Между пальцами – и на руках, и на босых ногах – у него были перепонки, как у лягушки; кстати сказать, ногами он болтал в грязной воде. Одет он был во что-то мешковатое и землистое.

– Пытаюсь поймать угря-другого, чтобы потушить их к обеду, – сказал Хмур. – Однако не удивлюсь, если не поймаю. А поймаю, вы всё равно их есть не станете…

– Почему же? – удивился Юстэс.

– С какой стати вам любить то же, что и нам? Хотя, конечно, есть вы будете из вежливости. Ладно, пока я тут ловлю, попытайтесь-ка разжечь огонь… Дрова за вигвамом. Наверное, они сырые. Если вы разожжёте их внутри вигвама, весь дым пойдёт вам в глаза. Если снаружи, дождь их потушит. Вот кремень, трут и огниво. Вы, конечно, не знаете, как ими пользоваться?

Но Юстэс знал это со времен своего путешествия. Дети побежали к вигваму, нашли дрова (кстати, совершенно сухие) и легко разожгли огонь. Юстэс остался его поддерживать, а Джил отправилась умываться к ближайшему протоку. Потом они поменялись. Оба приободрились и ощутили голод.

Вскоре к ним присоединился Хмур. Угрей он поймал немало и уже успел их разделать. Он подбросил дров в костёр, поставил на огонь котелок и закурил трубку. Квакли-бродякли курят странный, вязкий табак (говорят даже, что они подмешивают туда глину), и дети заметили, что дым из Хмуровой трубки не поднимается, а, наоборот, туманом стелется по земле. Он был такой чёрный и едкий, что Юстэс закашлялся.

– Ну, эти угри будут тут вариться до скончания века, – сказал Хмур. – Перемрём с голоду, пока дождёмся. Я знал одну девочку… нет, лучше не рассказывать, вы расстроитесь, а этого я себе никогда не прощу. Поговорим лучше о ваших планах.

– Вы поможете нам найти принца Рилиана? – спросила Джил.

Квакль-бродякль так втянул щёки, что они соединились изнутри.

– Ну, смотря по тому, что вы называете помощью, – сказал он. – Полагаю, что действительно помочь едва ли кто-то может. Трезво рассуждая, далеко на север нам не продвинуться, особенно в это время года, поздней осенью. Да и зимой, пожалуй, не удастся. Но вы не огорчайтесь. Скорее всего нам будет не до погоды, столько врагов, всяких скал, рек, и с пути собьёмся, и голодать начнём, и ноги промочим… Словом, вряд ли мы чего-нибудь добьёмся, но забредём мы далеко.

Дети заметили, что он говорит «мы», а не «вы», и одновременно воскликнули:

– Значит, вы идёте с нами?

– Ну конечно. Чего уж там… Думаю, нам уже никогда не видать короля в Нарнии, раз он отправился в заморские страны, а у него, надо сказать, был ужасный кашель. И потом, Трам так быстро стареет. После этого ужасного засушливого лета урожай будет очень плохой, вот увидите. Не удивлюсь, если на нас нападут враги. Помяните мое слово.

– Откуда мы выйдем в путь? – спросил Юстэс.

– Ну, – медленно произнес квакль, – все, кто отправлялся за принцем, начинали от того самого ручья, где лорд Дриниан видел эту даму. Все они шли на север. Поскольку никто из них не вернулся, трудно сказать, правильно ли они выбирали путь.

– У нас есть приметы, – вспомнила Джил. – Первым делом надо найти разрушенный город великанов. Так сказал Аслан.

– Найти? – переспросил Хмур. – Я бы сказал – искать.

– Конечно, конечно, – согласилась Джил. – А потом, когда мы найдём его…

– Вот именно – когда!.. – невесело сказал Хмур.

– А разве никто не знает, где он? – спросил Юстэс.

– Ну, за всех поручиться не могу, но я о нём не слыхал. Во всяком случае, не нужно идти от ручья. Нужно пересечь Этинсмур. Если где и есть этот город, он там. Правда, я ходил туда не дальше других и не видел никаких развалин, так что не хочу вводить вас в заблуждение.

– А где же Этинсмур? – спросил Юстэс.

– Посмотрите вон туда, на север, – сказал квакль, указывая трубкой. – Видите холмы и скалистые выступы? Начинается он там. Но перед ним еще река Шрибл. Мостов, конечно, нет.

– Перейдём вброд, – предложил Юстэс.

– Многие ее переходили… – мрачно вымолвил Хмур.

– Может быть, в Этинсмуре мы кого-нибудь встретим? – предположила Джил. – Нам покажут дорогу.

– Да уж, кое-кого встретим… – сказал Хмур.

– А кто там живёт? – спросила Джил.

– Не мне говорить, что они не совсем… м-м… в порядке. Может быть, вам они понравятся…

– Да кто они такие? – настаивала Джил. – В этой стране так много странных существ. Это птицы, звери или гномы?

Квакль-бродякль присвистнул.

– Разве вы не знаете? Я думал, совы вам рассказали. Они великаны.

Джил вздрогнула. Она никогда не любила великанов, даже в сказках. Один ей как-то приснился… Она взглянула на Юстэса (лицо у него позеленело) и подумала: «Кажется, он струсил ещё больше меня». Это прибавило ей храбрости.

– Давным-давно, когда мы вместе плавали, король говорил мне, – начал Юстэс, – что он разбил этих великанов и обязал их платить ему дань.

– Конечно, это так, – ответил Хмур. – Сейчас они с нами в мире. До тех пор, пока мы находимся на нашей стороне Шрибла, они не причинят нам вреда. На их стороне, в Муре, тоже остаётся надежда. Если мы не будем к ним приближаться, и никто из них не выйдет из себя, и нас не увидят, то, вполне возможно, мы далеко продвинемся.

– Послушай, – воскликнул Юстэс, теряя терпение (это часто бывает с испуганными людьми). – Мне не верится, что все так плохо, как ты описываешь. Тут не больше правды, чем в жёстких постелях или в сырых дровах. Аслан не послал бы нас, если надежд так мало.

Он ожидал, что квакль рассердится, но тот сказал:

– Правильно, Юстэс. Так и держись. Только надо нам за собой следить, ведь придётся трудно. Ссориться нельзя. Во всяком случае, нельзя начинать с ссоры. Насколько мне известно, такие путешествия часто кончаются дракой. Мне-то все равно, но прежде нужно сделать дело. Все же чем дольше мы от них воздержимся…

– Ну, если всё так плохо, – прервал его Юстэс, – тебе лучше остаться. Мы с Джил пойдём одни. Правда, Джил?

– Не болтай глупости, – поспешила сказать Джил, испугавшись, что квакль поймает его на слове.

– Не волнуйся, Джил, – сказал Хмур. – Я пойду, это уж точно. Я не хочу упускать такой возможности. Мне полезно путешествовать. Говорят – я имею в виду других бродяклей, – что я очень ветреный, несерьёзно отношусь к жизни. Сказали бы один раз, а то заладили: «Хмур, вечно ты валяешь дурака. Ты пойми, жизнь – это тебе не жареная лягушка и не пирог с угрями. Остепенись, тебе же лучше будет». Ну а идти на север в начале зимы, чтобы найти принца, которого нигде нет, в разрушенный город, которого никто не видел… Как раз то, что надо. Если уж это меня не остепенит, тогда я просто не знаю, что им нужно. – И он потёр свои лягушачьи ладони, как будто речь шла о гостях или о театре. – А теперь, – добавил он, – посмотрим, как там доходят угри.

Угри оказались превосходными, и дети дважды просили добавки. Сначала квакль-бродякль просто не поверил, что им действительно понравилось, а когда они всё съели, он сдался, но заметил, что у них, вероятно, расстроится желудок. «Что кваклю пища, человеку – яд…» – бормотал он. Потом они попили чаю из консервных банок (как рабочие, которые чинят дорогу), а Хмур неоднократно прикладывался к пузатой тёмной бутылке. Угостил он и детей, но им напиток не понравился.

Остальная часть дня прошла в приготовлениях. Хмур, самый большой из всех, сказал, что он понесёт три одеяла, а внутрь засунет ветчину. Джил должна была нести оставшихся угрей, сухари, галеты и кремень с огнивом. Юстэс – оба плаща. Кроме того, он взял лук похуже (стрелять он научился тогда, в плавании), Хмур – лук получше, хотя и сказал, что из-за ветра, сырости, плохого освещения и замёрзших пальцев они вряд ли во что-нибудь попадут. У него и у Юстэса были мечи, а у Джил только нож. Она начала было спорить, но квакль потёр руки, приговаривая: «А-а, вот оно!.. Так, так… начинается…» – и дети тут же замолчали.

Все трое рано легли. На этот раз Юстэс и Джил действительно спали плохо, потому что Хмур, сказав: «Лучше бы как следует поспать, хотя я не думаю, что это нам удастся», разразился таким храпом, что, уснув наконец, Джил видела во сне машины, укатывающие асфальт, водопады и поезда, проносящиеся сквозь туннель.

Глава шестая

По пустынным северным местам

На следующее утро, часов в девять, три путника переходили реку по камням и мелководью. Это был неглубокий, шумный поток, и даже Джил промочила ноги только до колен, когда они выбрались на северный берег. Ярдов через сто дорога стала круче, и путники вышли на поросший вереском склон, довольно пологий, но всё же со скалистыми уступами.

– Наверное, надо идти туда, – сказал Юстэс, указывая на запад, куда по неглубокому ущелью спускался поток. Но квакль покачал головой.

– Почти все великаны живут вдоль этого ущелья, – объяснил он. – Можно сказать, ущелье у них – главная улица. Пойдемте прямо, хотя тут и круто.

Они нашли место, где можно было взобраться на самый верх, и вскоре стояли там, тяжело дыша. Бросив прощальный взгляд на равнину, где лежала Нарния, они повернули на север. Поросшая вереском пустошь расстилалась перед ними, насколько хватает глаз. Слева виднелись камни, и Джил старалась туда не смотреть, опасаясь, что это – край великаньих владений.

Земля под ногами приятно пружинила, светило бледное солнце. Когда они зашли подальше, стало ещё пустынней, над головой кричали птицы, иногда пролетал ястреб. Часа через два они сделали привал у ручья. Джил почувствовала, что приключения ей нравятся, и сказала об этом.

– У нас их ещё не было, – ответил ей квакль.

Путь после привала – как школа после каникул или поезд после пересадки – непременно становится другим. Когда они пошли снова, Джил заметила, что скалистая полоска к ним ближе, а сами скалы – острее и выше, совсем как башенки, и очень смешные.

«Наверное, – подумала она, – истории о великанах пошли от этих скал. Если идти здесь в сумерках, легко вообразить, что груда камней – это великан. Да вот хотя бы эта. Такая глыба вполне сошла бы за голову. Для обычного тела великовата, а для великана – в самый раз. Вереск и птичьи гнёзда сошли бы за волосы и бороду, эти штуки с боков – совсем как уши. Конечно, огромные, но у великанов они не меньше, чем у слонов. О-о-ой!..»

Кровь у нее похолодела. Камень двинулся. Это был настоящий великан. Она видела, как он повернул голову, и даже успела заметить глуповатое, толстощёкое лицо. Кругом были великаны, а не камни, штук сорок-пятьдесят, и все рядом. Ногами они упирались в дно ущелья, локти положили на край, совсем как люди, как лентяи, скажем, отдыхающие у изгороди погожим утром после завтрака.

– Шагайте прямо, – прошептал Хмур, тоже заметивший их. – И не бегите! Сейчас они погонятся за нами.

И они продолжали путь, делая вид, что не замечают великанов. Так бывает, когда идешь мимо дома, где живет злая собака; нет, великаны куда хуже! Их было очень много. Они не казались ни злыми, ни добрыми, ни даже любопытными, словно бы и не видели путников.

Вдруг что-то тяжёлое пронеслось в воздухе, и огромный булыжник упал, расколовшись шагах в двадцати перед ними. И тут же – ещё один шагах в двадцати сзади.

– Они в нас кидают? – спросил Юстэс.

– Нет, – ответил Хмур. – Уж лучше бы в нас. Они метят вон в ту груду камней и, конечно, мажут. Меткостью они никогда не отличались, но забавляются так каждое погожее утро. Другие игры им не подходят, слишком сложны.

Идти было очень страшно. Казалось, цепь великанов никогда не кончится, не кончится и глупая игра. Камни теперь падали совсем близко. Да и одни эти лица и голоса испугали бы кого угодно. Джил старалась на них не смотреть.

Вскоре великаны затеяли ссору. Бросать камни они перестали, зато кричали и ругались длинными, бессмысленными словами. Они бесновались, трещали, прыгали (каждый прыжок сотрясал землю, как взрыв) и били друг друга по голове огромными каменными молотками, но черепа у них были такие твёрдые, что молотки отскакивали. То и дело кто-нибудь гулко стонал и дул на ушибленные пальцы. Через час все великаны, изрядно покалечив друг друга, сели и стали плакать. Теперь головы оказались за краем ущелья, их уже не было видно, но Джил слышала стоны и всхлипывания, даже когда великаны остались далеко позади.

В ту ночь бивуак разбили на голом вересковом поле. Хмур показал детям, как нужно расстелить одеяла, чтобы сохранить тепло, и посоветовал им лечь спина к спине. Но было всё равно и холодно, и очень жёстко. Ещё он сказал, что они почувствуют себя лучше, если представят себе, насколько холоднее будет дальше, на севере. Но и это их не слишком согрело.

Они шли через Этинсмур много дней, стараясь пореже есть ветчину и питаясь птицами (конечно, не говорящими), которых удавалось подстрелить (Джил завидовала Юстэсу, ведь он научился стрелять у самого короля Каспиана). Воды хватало, здесь текло много ручьёв. Джил часто думала: когда читаешь, что люди питались только дичью, не знаешь, как трудно и неприятно ощипывать мёртвую птицу и как от этого мёрзнут пальцы. К счастью, великанов больше не встретили. Нет, один им повстречался, но захохотал и потопал по своим делам.

Дней через десять пейзаж изменился. Подойдя, наконец, к северному краю равнины, путники увидели длинный крутой спуск в другую землю, еще мрачней этой. Внизу виднелись камни, а за ними – высокие горы, мрачные пропасти, каменистые долины и ущелья, столь глубокие и узкие, что взгляд не достигал дна. Конечно, именно Хмур указал на снежные вершины.