Хроники Нарнии: Серебряное кресло Льюис Клайв

Глава десятая

Там, где не светит солнце

– Что там? – закричали путешественники.

– Я страж на границе Подземья, а со мною сто трезубцев, – послышалось в ответ. – Отвечайте немедля, кто вы такие и зачем пожаловали в Королевство Глубин?

– Мы случайно упали, – довольно честно ответил Хмур.

– Многие падают, но немногие поднимаются туда, где светит солнце, – сказал голос. – Приготовьтесь следовать за мной к королеве.

– А зачем мы ей нужны? – осторожно поинтересовался Юстэс.

– Волю её не обсуждают, – ответил голос. – Ей подчиняются.

Пока он это говорил, раздался шум вроде мягкого хлопка, и холодный серовато-голубой свет залил пещеру. Нет, говоривший не хвастался. Джил сощурила глаза и с удивлением уставилась на плотную толпу, состоявшую из самых невероятных существ. Все они были разного роста, от гномов едва ли в фут высотой до таких, кто выше любого человека. Все держали трезубцы, все были страшно бледны и стояли недвижно, как статуи. В остальном они сильно отличались друг от друга: у одних были хвосты, у других – нет; у одних были бороды, у других – круглые, как тыква, лица; у одних – длинные острые носы, у других – длинные и мягкие, вроде хобота, у третьих – как увесистые груши. Кое у кого из середины лба торчал рог. Но в одном все были одинаковы: каждое лицо просто дышало печалью. Едва взглянув на них, Джил забыла о том, как она испугалась, и ей очень захотелось приободрить их.

– Ну, – воскликнул Хмур, потирая руки, – это то, что нужно. Если они не научат меня серьёзному взгляду на жизнь, я уж не знаю, что и делать. Посмотрите-ка на того, с моржовыми усами, или вон на того…

– Вставайте, – приказал глава подземцев. Путники поднялись и взялись за руки. Подземцы окружили их, мягко ступая плоскими ногами. У одних было по двенадцать пальцев, у других – по десять, у третьих вообще пальцев не было.

– Марш! – скомандовал страж, и они отправились.

Холодный свет струился из огромного шара, насаженного на длинный шест, который нёс впереди процессии самый рослый гном. В этом безрадостном свете они разглядели, что находятся в пещере: стены и потолок были выпуклые, шероховатые, с множеством причудливых изгибов, а каменная тропа полого спускалась вниз. Джил чувствовала себя хуже остальных – она терпеть не могла темноты и подземелий. Пока они шли, пещера становилась все уже и ниже. Наконец, гном со светильником посторонился, и остальные, один за другим, нырнули в тёмную щель.

Больше Джил выдержать не могла.

– Не полезу, не полезу, не полезу! – выговорила она.

Подземцы ничего не сказали, но опустили копья, как бы указывая на неё.

– Спокойно! – сказал Хмур. – Такие верзилы туда не полезли бы, если бы ход не расширялся. Здесь не так уж плохо, хоть дождя не будет.

– Да пойми ты, я не могу! – хныкала Джил.

– Вспомни, каково мне было на утёсе, – сказал Юстэс. – Ползи, Хмур, я – за тобой.

Квакль опустился на четвереньки.

– Держись за мои пятки, Джил, – сказал он, – а Юстэс будет держаться за твои, и всё в порядке.

– В порядке… – плаксиво протянула Джил, но опустилась и поползла, помогая себе локтями. Это было ужасно. Ползли они вроде бы очень долго, хотя на самом деле прошло минут пять. Наконец впереди показался тусклый свет, туннель стал шире и выше, и, разгорячённые, грязные, дрожащие, они вышли из духоты в огромную пещеру. Её освещал тусклый, дремотный свет, в странном фонаре уже не было нужды. Пол покрывал мягкий мох, на нем росли какие-то чудесные растения, ветвистые, как деревья, но мягкие, как грибы. Стояли они редко – не как в лесу, а как в парке. Зеленовато-серый свет, наверное, исходил от них и от мха, и в этом свете трудно было разглядеть свод пещеры. Теперь все шли по тихому, сонному залу, тут было печально, но не противно, словно звучала грустная музыка. Там и сям лежали какие-то странные существа, то ли спящие, то ли мертвые. Большинство из них походило на драконов или на огромных летучих мышей. Даже Хмур не знал, кто они такие.

– Они здесь и жили? – спросил Юстэс у стража. Тот удивился, но ответил:

– Нет, все они из Наземья, свалились в щели или трещины. Многие попадают сюда, немногие возвращаются наверх, к солнцу. Говорят, что они ещё проснутся.

Рот его захлопнулся – да, как шкатулка! – и в тишине пещеры дети не посмели ничего спросить. Босоногие гномы ступали бесшумно по мягкому мху.

Здесь не было ветра, не было птиц, не было воды. Даже странные существа не дышали.

Пройдя несколько миль, все оказались у каменной стены с аркой, ведущей в другую пещеру. Арка была значительно шире, чем предыдущая, и Джил смогла пройти, даже не пригнувшись. Они попали в пещеру поменьше, длинную и узкую, вроде храма. Здесь, заполняя почти всё пространство, лежал и спал огромный человек. Ростом он был выше любого великана, но лицом не походил на них – черты его были благородны и красивы. Грудь тихо вздымалась и опускалась под белоснежной бородой, доходившей до пояса. Чистое серебряное сияние, шедшее неизвестно откуда, освещало его.

– Кто это? – спросил Хмур, а Джил удивилась, как у него хватило духу, все ведь очень долго молчали.

– Это – Отец Время, бывший король Наземья, – сказал страж. – Он опустился в Королевство Глубин и заснул. Ему снится всё, что происходит наверху. Многие спускаются вниз, но немногие поднимаются наверх, к солнцу. Говорят, он проснется, когда кончится мир.

Из этой пещеры они попали в другую, затем ещё в одну и ещё, так что Джил уже сбилась со счета. Они всё время спускались, каждая пещера была ниже предыдущей; теперь от мысли о тяжкой толще земли просто сердце падало. Наконец они вошли в такую широкую и тёмную пещеру, что ничего не стало видно, и страж приказал засветить факелы. На бледном песке, у кромки воды стоял корабль без мачт и парусов, но с множеством вёсел, вроде большой ладьи. Они поднялись на борт и уселись на скамьи перед гребцами.

– Хотел бы я знать, – сказал Хмур, – совершил ли кто-нибудь из нашего верхнего мира такое путешествие?

– Многие отчаливали от блеклых берегов, – начал страж, – но…

– Да-да, знаю, – прервал его Хмур, – но немногие вернулись наверх, к солнцу. Незачем твердить это без конца. Я смотрю, это у вас вроде навязчивой идеи!

Дети прижались к Хмуру с обеих сторон. Наверху они думали, что он зануда, но здесь он был им единственной поддержкой. Тусклый фонарь подвесили в середине ладьи, подземцы сели на вёсла, и они отчалили. Фонарь светил слабо.

Вглядываясь вперёд, они видели только тёмную воду, сливавшуюся с полным мраком.

– Ох, что же с нами будет! – в отчаянии сказала Джил.

– Не падай духом, – сказал Хмур. – Не забывай, мы на верном пути. Ведь нам надо было пройти под разрушенным городом, вот мы и под ним. Теперь мы снова следуем наказу.

Им дали поесть каких-то пресных, совсем безвкусных лепёшек; потом они заснули. Когда они проснулись, всё было по-прежнему: гномы гребли, корабль скользил по воде, впереди стояла непроглядная тьма. Сколько раз они просыпались, засыпали снова, ели – никто из них не помнил. И что хуже всего, им уже казалось, будто они всегда жили на этом корабле, в этой темноте, а солнце, небо и ветер им приснились.

Размеренное движение вытеснило и надежды и тревоги, как вдруг показались бледные огни. Один приблизился, мимо проплыл корабль. После этого они встретили ещё несколько кораблей. Вглядываясь вперёд до боли в глазах, они рассмотрели огоньки, освещавшие как будто бы причал, стены, башни и толпу. Но шума пока слышно не было.

– Ну и ну, – вскричал Юстэс, – город!

И вскоре все увидели, что он прав.

Город был странный. Редкие огни светили далеко друг от друга. Судя по освещённым пятнам, тут был огромный морской порт. В одном месте разгружали корабли, в другом виднелись склады и кипы товаров, в третьем – стены и колонны каких-то дворцов и храмов. И всюду, куда падал свет, бесчисленные толпы подземцев, тесня друг друга, спешили по узким улицам или по ступеням лестниц. Когда корабль подплыл ближе, дети услышали мягкое шуршание, но не было тут ни песен, ни криков, ни колокольного звона, ни колёсного скрипа. Город был так же тих и почти так же тёмен, как муравейник.

Наконец корабль вошел в гавань. Путешественники сошли на берег, их повели в город. Подземцы сновали со всех сторон, и печальный свет падал на печальные лица. Никто не проявлял интереса к чужакам, каждый гном был столь же деловит, сколь и печален, хотя Джил никак не могла понять, чем же они заняты. Все двигались, спешили, толкались, мягко и тихо ступая.

Путники подошли к замку, видимо – очень большому, хотя было освещено лишь несколько окон. Их впустили, они прошли по двору и поднялись по лестницам. В конце концов они оказались в огромной мрачной комнате. Один её угол – вот радость! – был залит совсем другим светом – простым, жёлтым, тёплым, как у наших ламп. Падал он откуда-то сверху и освещал подножие лестницы. По обеим сторонам стояли два подземца. Страж подошёл к ним и произнес слова, звучавшие как пароль:

– Многие попадают в Подземье…

– …и немногие возвращаются наверх, к солнцу, – ответили часовые. Затем все трое склонили друг к другу головы и зашептались. Наконец один сказал:

– Да говорю я вам, её королевское величество ушла по важному делу. Лучше подержать наземцев в тюрьме до её прихода. Немногие возвращаются наверх…

Тут разговор прервался. Ясный, звонкий, совершенно человеческий голос прозвучал с верха лестницы:

– Что там за шум, Муллугут? Наземцы? А ну-ка ведите их ко мне!

– Не угодно ли вашему высочеству вспомнить… – начал Муллугут, но голос прервал его:

– Моему высочеству угодно, чтобы ему повиновались, старый ворчун. Веди их наверх!

Страж покачал головой, сделал путешественникам знак, означавший «следуйте за мной», и стал подниматься по ступеням. С каждой ступенью становилось светлее. На стенах висели прекрасные гобелены, и свет, проникая сквозь тонкие занавеси, отливал золотом. Наконец, откинув полог, страж ввел их в комнату, где пылал огонь в камине, а на столе сверкали хрустальные кубки с вином. Навстречу им поднялся светловолосый человек. Он был красив, казался смелым и добрым, но что-то в его лице вызывало тревогу. Одет он был в чёрное и немного походил на Гамлета.

– Добро пожаловать, наземцы! – воскликнул он. – Постойте, я же видел этих детей и их странного вожатого. Не вас ли я встретил на мосту у границ Этинсмура, когда ехал с дамой?

– Так вы тот чёрный рыцарь, не сказавший ни слова! – воскликнула Джил.

– А ваша дама и есть королева Подземья? – не слишком приветливо спросил Хмур.

Юстэс, подумавший о том же, сказал:

– Понимаете, она нарочно послала нас к великанам, а они собирались нас съесть. Что мы ей плохого сделали?

Чёрный рыцарь нахмурился:

– Если бы ты не был столь юным воином, мальчик, мы бы сразились с тобой насмерть. Я не стану слушать ни слова, если оно порочит честь моей госпожи. Можете быть уверены: что бы она вам ни сказала, побуждения у неё были самые лучшие. Вы её не поняли. Это кладезь добродетелей – честности, милости, постоянства, любезности и мужества. Мне ли не знать! Её доброта ко мне, не способному отблагодарить её, поистине поразительна. Но вы еще узнаете её и полюбите. А пока расскажите, зачем вы попали в подземный мир.

Прежде чем Хмур успел остановить её, Джил выпалила:

– Мы ищем Рилиана, принца Нарнии. – И тут же прикусила язык, ведь эти люди могли оказаться врагами. Но рыцарь не проявил к её словам ни малейшего интереса.

– Рилиан? Нарния? – безучастно повторил он. – А где это? Никогда не слыхал о такой земле. Должно быть, это очень далеко от той части Наземья, которую я знаю. Но что за странная фантазия искать этого – как его? Билиана? Трилиана? – в нашем королевстве! Насколько мне известно, здесь такого нет. – И он громко рассмеялся, а Джил подумала: «Не это ли портит его лицо? Может, он глуповат?»

– Нам велели искать надпись на камнях разрушенного города, – сказал Юстэс. – И мы увидели слова «ПОДО МНОЙ».

Рыцарь снова разразился смехом.

– Вы ошиблись, – сказал он. – Эти слова не имели к вам никакого отношения. Если бы вы спросили мою спутницу, она дала бы вам лучший совет. Эти слова – последнее, что осталось от старого стиха:

Ясно, что какой-то король великанов, похороненный здесь, повелел вырезать эти хвастливые слова на своем надгробии. Одни камни разбились, другие унесли, третьи завалены галькой, но два слова ещё можно прочесть. Забавно, что вы решили, будто это написано для вас.

Джил и Юстэса словно окатили холодной водой. Значит, слова эти никак с ними не связаны, и всё происшедшее – простая случайность.

– Не слушайте его, – сказал Хмур. – Случайностей не бывает. Нас ведет Аслан, и он допустил, чтобы остальные буквы стёрлись. Он знал всё, что будет, даже это.

– Ваш покровитель, наверное, очень старый, – сказал рыцарь и неприятно усмехнулся.

– Мне кажется, – сказал Хмур, – ваша дама тоже старовата, если она помнит стих, высеченный давным-давно.

– Ничего не скажешь, умно, жабья морда, – произнёс рыцарь, похлопывая Хмура по плечу и снова хихикая. – Прямо в яблочко. Она не чета нам, людям, время и смерть ей неведомы. Тем более благодарен я ей за безмерную щедрость к простому смертному. Знайте же, я человек глубоко несчастный, и только она, моя королева, терпелива со мной. Она обещала мне огромное королевство в Наземье и свою руку, когда я займу трон. Но эта история слишком длинна, чтобы слушать её стоя и на голодный желудок. Эй там, принесите вина и наземных лакомств для моих гостей! Садитесь, господа! Юная дева, сюда, в кресло! Сейчас я всё расскажу.

Глава одиннадцатая

В тёмном замке

Когда приступили к ужину (пирог с голубями, ветчина, салат и сладкие пирожки), рыцарь продолжил свой рассказ.

– Поймите, друзья, я ничего не знаю о том, кто я и откуда попал в тёмный мир. Я помню себя только при дворе моей прекрасной королевы. Я думаю, она спасла меня от каких-то злых чар и привела сюда из великодушия. (Добрый Жаболап, ваш бокал пуст. Разрешите, я налью вам.) Даже и сейчас я под заклятием, от которого только она может меня освободить. Каждую ночь наступает час, когда разум мне изменяет, а вслед за разумом и тело. Я становлюсь таким бешеным, что мог бы броситься на лучшего друга и убить его, если бы не был связан. А потом я превращаюсь в чудовище, в огромного змея, голодного, гнусного и злого. (Возьмите ещё голубятины, доблестный лорд.) Так мне все говорят, и это, конечно, правда, ибо она говорит то же самое. Сам я ничего об этом не знаю, потому что просыпаюсь, ничего не помня об отвратительном припадке, в здравом уме и теле, только очень усталый. (Леди, попробуйте вот этот, с мёдом, который принесли из Наземья.) Её королевское величество уверяет, что я буду освобожден от чар, когда она сделает меня королём Наземья. Земля уже выбрана, выбрано даже место, где мы выйдем наверх. Здешние жители копали день и ночь, прокладывая путь, и сейчас продвинулись так далеко и высоко, что туннель всего на фут ниже травы, по которой спокойно ходят жители Наземья. Очень скоро судьба их должна измениться. Сейчас она пошла посмотреть на работы, и я ожидаю приглашения, чтобы явиться туда же. Когда тонкая земляная крыша будет пробита, я с ней и с тысячей подземцев окажусь там, наверху, нападу на врагов, убью их предводителя, разрушу их укрепления и стану королём в двадцать четыре часа.

– Для них это будет невесело, а? – сказал Юстэс.

– Однако ты сметлив! – воскликнул рыцарь. – Мне это и в голову не пришло… Понимаю, понимаю… – На секунду, на две он смутился, но вскоре лицо его снова стало безмятежным, и он громко рассмеялся: – Да что там, к чему так серьёзно на все смотреть? Это же очень смешно – они там суетятся, возятся и понятия не имеют, что прямо под их полями и домами стоит армия и вот-вот вырвется наверх, как фонтан. А они и не подозревают! Они и сами, когда придут в себя, над этим посмеются.

– Ничего тут нет смешного! – сказала Джил. – Наверное, вы будете злым тираном.

– Ах, вон что? – произнес рыцарь, продолжая улыбаться и как-то противно поглаживая её по голове. – Наша леди увлекается политикой? Да не беспокойтесь, душечка, я буду править страной, как велит мне она, моя королева. Её слова будут мне законом, а моё слово будет законом людям, которых мы победим.

– В том мире, откуда я пришла, – сказала Джил, – таких мужчин называют подкаблучниками.

– Поверьте, когда у вас будет муж, вы будете думать иначе, – сказал рыцарь так, словно считал свои слова удачной шуткой. – Но моя дама не такова, я счастлив жить по её слову, ведь она спасла меня от сотни опасностей. Ни одна мать не беспокоится о своём ребенке столько, сколько она обо мне. Она находит время ездить со мной верхом по Наземью, чтобы глаза мои привыкли к солнечному свету. Тогда я был в латах и с опущенным забралом, чтобы никто не увидел моего лица. Она одарена провидением и знает, что это помешало бы мне освободиться от волшебных чар, которыми я опутан. Разве такая дама не достойна полного повиновения?

– Дама неплохая… – произнес Хмур таким тоном, каким кого-нибудь бранят.

Они страшно устали от рассказа ещё прежде, чем кончили ужинать. Хмур всё гадал, что за игру ведёт колдунья с этим молодым дуралеем? Юстэс думал: «Да он просто держится за её юбку, стыд какой!..» А Джил говорила себе: «В жизни не видела такого дурака и воображалы!» Но когда с ужином было покончено, настроение у рыцаря изменилось. Он больше не смеялся.

– Друзья, – сказал он, – час мой близок. Мне стыдно, если вы увидите меня таким ужасным, но мне не хочется оставаться одному. Сейчас придут, привяжут меня к креслу за руки и за ноги, потому что в ярости я разрушаю всё, что под руку попадется. Так мне сказали.

– Конечно, – сказал Юстэс, – мне очень жаль, что вы заколдованы, но что они сделают с нами, когда придут вас привязывать? Я слышал, нас посадят под замок. Очень уж мне не нравятся все эти тёмные места. Лучше бы нам остаться здесь, у вас… если можно.

– Надо подумать, – сказал рыцарь. – Никто, кроме королевы, не может оставаться со мной в этот час. Она так заботится о моей чести, что только её слух страдает от слов, которые я произношу в припадке. Нелепо просить помощников наших, гномов, чтобы они оставили вас со мною. Вот они идут, я слышу их мягкие шаги. Пройдите в ту дверь, она ведет во вторую комнату, и подождите там, пока я не очнусь и меня не развяжут; а не захотите ждать – возвращайтесь и сидите здесь, пока я страдаю.

Они вошли в дверь, которую раньше не заметили, и, к своей радости, увидели, что там – не темнота, а довольно светлый коридор. Открывая двери наугад, они нашли в одной комнате воду для мытья и зеркало.

– Он даже не предложил нам помыть руки, – сказала Джил, утирая лицо полотенцем. – Эгоист и свинья!

– Может, вернёмся, посмотрим, как действуют чары? – предложил Юстэс.

– Да ну его! – фыркнула Джил. – Ещё смотреть! – Но всё-таки ей было немного любопытно.

– Нет, вернёмся, – сказал Хмур. – Мы можем узнать что-нибудь новое. Я уверен, что королева – колдунья и наш враг. Да и эти подземцы того и гляди нас прибьют. Здесь просто пахнет опасностью, ложью, колдовством и коварством. Надо быть начеку.

Они вернулись и тихонько вошли в ту комнату, где ужинали. Рыцарь сидел в странном серебряном кресле; он был привязан за лодыжки, колени, локти, грудь и пояс. На лбу его выступил пот, лицо исказила мука.

– Входите, друзья, – сказал он. – Припадок ещё не начался. Только потише, я сказал камергеру, что вы уже спите. Ну вот, я чувствую, подступает. Быстро! Пока я ещё владею собой. Когда наступит припадок, я буду просить, умолять, чтобы вы освободили меня от верёвок. Не слушайте меня. Ожесточите сердца, закройте уши. Пока я привязан, вы в безопасности. Но если я встану, ярость моя выльется наружу и, – он вздрогнул, – я превращусь в змея.

– Не бойтесь, мы вас не отвяжем, – сказал Хмур. – Мы вовсе не хотим пострадать от безумца или змея. – И шёпотом добавил своим друзьям: – А всё же надо быть начеку, мы и так много прошляпили. Он пустится на хитрости, я уверен. Будем мы соблюдать обещание, что бы он ни говорил?

– А как же! – сказал Юстэс.

– Что бы он ни придумал, я своего мнения не изменю, – сказала Джил.

– Тсс! Началось, – шикнул Хмур.

Рыцарь застонал. Лицо его побелело как снег, он скорчился в своих путах. То ли от жалости, то ли по другой причине Джил подумала, что он не такой уж противный.

– Ах, – стонал он, – чары! Чары… холодные, клейкие путы колдовства. Я похоронен заживо. Я втянут под землю, в прокопчённую тьму… Сколько лет прошло? Сколько я прожил в этой яме – десять лет или тысячу? Вокруг – не люди, личинки. Дайте мне увидеть небо, вдохнуть ветер! Там есть маленький пруд. Когда в него смотришь, деревья в воде – вверх ногами, а под ними, глубоко-глубоко, – голубое небо… – он говорил тихо, но вдруг взглянул на них и произнёс громко и отчётливо: – Быстрее! Я в здравом уме. Каждую ночь я в здравом уме. Если б только я мог выбраться из этого кресла, всё бы кончилось. Я снова стал бы человеком. Каждую ночь меня привязывают, и каждую ночь я сознаю, как безнадёжен мой плен. Но ведь вы – не враги, а я не ваш узник. Быстрее! Развяжите веревки.

– Стойте на месте! – приказал Хмур.

– Умоляю, послушайте меня! – продолжал рыцарь, стараясь говорить спокойно. – Наверное, вам сказали, что если меня освободить, я убью вас и превращусь в змея. Вижу по вашим лицам, что так оно и есть. Это ложь. Именно сейчас я в здравом уме, а в другое время заколдован. Будьте великодушны, разорвите путы!

– Спокойно! Спокойно! Спокойно! – сказал, обращаясь к другому, каждый из трёх зрителей.

– О, у вас каменное сердце! – воскликнул рыцарь. – Поверьте, я мучился больше, чем может вынести человек. Что я вам сделал плохого, почему вы на стороне моих врагов? Время уходит! Сейчас вы можете спасти меня. Но скоро я снова стану безумцем… игрушкой, нет – орудием самой гнусной Колдуньи. И как раз сегодня её нет! Больше такой возможности не будет.

– Это ужасно, – сказала Джил. – Лучше бы нам этого не видеть.

– Спокойно! – повторил Хмур.

Голос пленника перешел в крик.

– Отпустите меня! Дайте меч! Как только я стану свободным, я отомщу подземцам так, что об этом будут помнить тысячу лет!

– Вот он, припадок, – сказал Юстэс. – Надеюсь, привязан он крепко.

– Да, – подтвердил Хмур. – Сила его сейчас удвоилась, а я плохо владею мечом. Конечно, он обоих нас сомнет, и Джил придется одной бороться со змеем.

Узник так напрягся, что веревки врезались в его ноги и руки.

– Берегитесь, – продолжал он. – Однажды я разорвал их, но Колдунья была здесь. Теперь она не помешает. Освободите меня, и я буду вам другом. Сейчас я вам смертельный враг.

– Хитрит?.. – пробормотал Хмур.

– Раз и навсегда, – сказал узник, – умоляю, освободите меня. Страхом и любовью, светлым небом Наземья, великим Львом, самим Асланом заклинаю вас…

– Ой! – разом вскричали трое путников.

– Это знак, – сказал Хмур.

– Да, это слова знака, – осторожно проговорил Юстэс.

– Ох, что же делать? – спросила Джил. И впрямь решить было трудно. Неужели Аслан велел им освободить кого угодно, даже безумца, если тот попросит их во имя Льва? Может быть, это просто случайность? А может быть, королева знала о знаках и заставила рыцаря выучить это имя, чтобы заманить их в ловушку? А вдруг это настоящий знак? Три знака они прошляпили, нельзя же прошляпить и четвёртый.

– Ох, если бы знать наверное! – воскликнула Джил.

– Мне кажется, мы знаем, – сказал Хмур.

– Думаете, ничего плохого не случится, если мы развяжем его? – спросил Юстэс.

– Вот этого не знаю, – ответил Хмур. – Аслан не сказал, что случится. Он только сказал, что делать. Может, безумец убьёт нас. Но действовать мы должны.

Они стояли, глядя друг на друга. Им было очень страшно.

– Ну, что же, – сказала Джил. – Прощайте, друзья!..

И они пожали друг другу руки. Рыцарь кричал, губы его покрывала пена.

– Вперед, Юстэс, – скомандовал Хмур, и они обнажили мечи и шагнули к пленнику.

– Во имя Аслана, – произнесли они и перерезали верёвки. Как только узник стал свободен, он прыжком достиг стола, схватил меч и вырвал его из ножен.

– Получай! – крикнул он, обрушивая удары на серебряное кресло. Меч был отличный, серебро коробилось, как картон, и через секунду на полу сверкали обломки. Вдруг они ярко вспыхнули, раздался грохот, и в комнате на минуту отвратительно запахло.

– Так тебе и надо, орудие колдовства! – сказал рыцарь. – Твоя хозяйка уже не сможет никого мучить. – Он обернулся к своим спасителям. Ничего неприятного в его лице больше не было.

– Как! – воскликнул он. – Неужели я вижу квакля – настоящего, живого, доблестного нарнийского квакля?

– Так вы знаете о Нарнии? – спросила Джил.

– Забыл ли я о ней, когда был заколдован?.. – сказал сам себе рыцарь. – Теперь все мучения позади. Поверьте, уж я-то знаю Нарнию, ведь я – Рилиан, нарнийский принц, и Каспиан, великий король – отец мне.

– Ваше королевское высочество, – воскликнул Хмур, преклоняя колена, – мы пришли за вами!

– Кто же вы, мои незнакомые освободители? – обратился принц к Юстэсу и Джил.

– Нас послал сюда сам Аслан, – ответил Юстэс. – Меня зовут Юстэс, и я плавал с вашим отцом на остров Раманду.

– Ох, я стольким вам обязан, – сердечно произнес принц. – А где мой отец? Жив ли он?

– Он отплыл на восток прежде, чем мы покинули Нарнию, – ответил Хмур. – Король очень стар. Один шанс из десяти, что он вернется из плавания живым.

– Вы говорите, он стар. Сколько же лет я провёл во власти Колдуньи?

– Десять лет прошло с тех пор, как вы, ваше высочество, исчезли в лесу на севере Нарнии.

– Десять лет!.. – прошептал принц, проводя рукой по лицу. – Да, я вам верю. Теперь, когда я снова стал самим собою, я помню годы чар, хотя под чарами не помнил себя, настоящего. А теперь, милые друзья… Нет, постойте! Я слышу отвратительный шорох, это чьи-то шаги. Закрой дверь на замок, мальчик. Нет, лучше сделаем иначе. Я одурачу этих подземцев, если Аслан пошлёт мне разум.

Он решительно подошел к двери и широко распахнул её.

Глава двенадцатая

Королева подземья

Вошли двое подземцев, остановились у двери и низко поклонились. За ними появилась та, кого никто не ожидал, – дама в зелёном, королева Подземья. Она замерла в дверном проёме, обвела взглядом комнату и увидела всё – троих незнакомцев, остатки серебряного кресла, освобождённого принца с мечом в руке. Она побледнела – Джил подумала, что так бледнеют от ярости, а не от страха – и на мгновение остановила на принце смертоносный взгляд. Но сразу же как будто смягчилась.

– Ступайте, – приказала она подземцам. – Пусть никто нас не беспокоит, пока я не позову, иначе ему не жить.

Гномы послушно затопали куда-то, а королева закрыла дверь и повернула ключ в замке.

– Лучше тебе, повелитель мой, принц? – спросила она. – Твой припадок ещё не наступил или уже кончился? Почему ты не привязан? Кто эти чужестранцы? Это они разбили кресло, единственное твоё спасение?

Принц Рилиан вздрогнул, когда она заговорила. И неудивительно – трудно стряхнуть чары, державшие тебя десять лет. Затем, с заметным усилием, он произнес:

– Это кресло мне больше не нужно, миледи. Сотни раз говорили вы мне, как жаль вам, что я околдован, и теперь несомненно обрадуетесь, что чары разрушены навсегда. Наверное, вы в чём-то ошиблись, что-то сделали не так. Мои друзья освободили меня. Сейчас, в здравом уме, я хочу сказать вам: мне противен ваш замысел. Я не хочу во главе подземцев ворваться в Нарнию и силой стать королем у тех, кто не сделал мне ничего худого. Я, Рилиан, единственный сын Каспиана Десятого, покидаю ваш двор и отправляюсь домой. Прошу вас выпустить нас из вашего тёмного королевства и дать нам охранную грамоту и провожатого.

Королева ничего не сказала, но мягко пересекла комнату, не сводя глаз с принца. Она подошла к небольшому ящичку, встроенному в стену, открыла его, вынула горсть зеленоватого порошка и бросила его в огонь. Огонь вспыхнул чуть ярче, и комнату наполнило дремотное благоухание. Оно становилось всё сильнее и всё больше мешало думать. Потом она взяла музыкальный инструмент вроде мандолины и заиграла так монотонно, что через несколько минут звуки словно бы исчезли для слуха. Но чем меньше их слышали, тем больше они лезли в голову, словно входили в кровь, и тоже мешали думать. Поиграв немного (запах стал ещё гуще), королева заговорила сладким, тихим голосом:

– Нарния? – спросила она. – Я часто слышала это слово от вашего высочества. Вы произносили его в беспамятстве. Дорогой принц, вы очень больны. Такой страны нет.

– Это не так, мадам, – возразил Хмур. – Видите ли, я прожил в этой стране всю свою жизнь.

– Вот как? – сказала королева. – Расскажите нам, пожалуйста, где же эта страна.