Меценаты зла Данилов Павел

Глава восемнадцатая

Что там говорил старый бортинженер? Правило трех двоек? Две проблемы, две цели, два решения? Интересно, а о правиле двух единиц он слышал? Проблема – пираты, цель – выжить. А решений – ноль.

Браун поменял курс, но компьютер вновь включил автопилот и стал менять траекторию. Капитан вырубил питание всех автоматических систем, а в двух блоках снял кожух и перерезал провода.

Судно снова стало менять курс, подчиняясь только системе ручного управления. Она напрямую связывала штурвал с корректировочными и термоядерным двигателями. Браун что-то пробормотал, обращаясь к Черной Невесте.

За это время Кириллу удалось очистить программу «темного двигателя» от вирусов и снова его запустить. Пошел восемнадцатиминутный отсчет.

Крейсер мчался наравне с двумя истребителями. Кирилл знал, что стоит им подойти ближе, в их подчинение попадет весь корабль. Антивирусные и экранирующие модули на «Гиппократе» были ни к черту. Директор сэкономил и на них.

Скорость росла, двигатель работал на славу. Когда они перескочили рубеж в семьсот километров в секунду, Кирилл включил форсированный режим, увеличив нагрузку лазерных систем до ста двадцати процентов. Даже сквозь множество переборок послышался надрывный рев технического зверя.

– Не взорви нашу птичку, – без намека на веселье, попросил Браун, затем добавил в микрофон: – Всем собраться в рубке. Экстренная ситуация.

– Пошли кого-нибудь на астероидную пушку! – горячо сказал Кирилл.

– Максимум, на что она способна – изменить траекторию небольшого камешка. А от больших астероидов «Гиппократ» должен уворачиваться сам.

– Нужно тянуть время! Как угодно! Маневрами, выстрелами, разговорами. Осталось гребанных шестнадцать минут!

– Им хватит и пяти, – поморщился Браун.

– Не хватит! Мы должны уйти!

В рубку ввалился экипаж: розово-красный, как лангуст, Клаус, сонный Макар и прерывисто дышащий, как забегавшаяся собака, Саша Лим. За ними вошли Поэт и француз. Иван сразу вцепился взглядом в обзорный экран, а Жак посмотрел Кириллу в глаза. В его уставшем взгляде звездолетчик буквально прочитал фразу: «снова дерьмо?» Громов непроизвольно кивнул.

Скорость добралась до тысячи километров в секунду, одна из лазерных систем начала работать со сбоями, надолго теряя генерацию. Крейсер продолжал нагонять, истребители вырвались далеко вперед. «Полтора миллиона метров в секунду, – подумал Кирилл. – Не меньше». А о большем он никогда и не слышал.

– Это случилось и с нами, – сказал капитан и обвел людей взглядом, словно ощупывал настроение каждого члена команды. – Пока пираты молчат, мы должны обсудить план действий.

– Сдаться, конечно! – горячо воскликнул стюард. – Иначе они просто нас убьют.

– Пираты часто убивают и тех, кто сдался, – терпеливо объяснил Клаус, – потому я подчинюсь решению капитана. Отдаю свой голос Брауну.

Жак и Поэт переглянулись, и француз произнес:

– Пускай решают Кирилл и Браун.

«Как это благородно, – нашел в себе силы сыронизировать Громов, – переложить ответственность на других».

– Макар, иди на астероидную пушку, – распорядился капитан. – Из рубки ею управлять невозможно, потому запускай ручной режим и гаси ублюдков, насколько хватит запасов энергии.

Врач кивнул и вышел из рубки.

– Ты, Кирилл, как можно дольше защищай системы корабля от «глушилки». Но, главное, следи за «темным двигателем». Клаус, займешься переговорами, если пираты выйдут на связь.

– Жак и Поэт, распечатывайте автоматы, – сказал Кирилл. – И притащите одну пушку мне.

– А что делать мне? – жалобно спросил Саша Лим.

– Хорошенько вспомни, как пользоваться оружием, а не синтезатором пищи, – жестко ухмыльнувшись, посоветовал Браун. – А лучше знаешь что? Тащи сюда из кают все, что можно. Будем строить укрепления.

Кирилл поднял брови, но решение капитана оценил. Лучше спрятаться за чем угодно, даже за креслом-кушеткой, чем подставляться под открытый огонь.

Зрелище на обзорном экране вызывало только бессильную тоску. Истребители оставили крейсер за спиной, подбираясь к «Гиппократу» с боков.

Браун захохотал, когда стюард принес за уголки четыре подушки. Глаза Саши Лима стреляли из стороны в сторону, руки дрожали. «Как бы парень разумом не помутился от страха, – подумал Громов. – Тяжело осознавать, что первый полет становится последним». Стюард бросил подушки посредине рубки и снова ушел в каюты.

Клаус перевел взгляд с подушек на Брауна и произнес:

– Похоже, говорить им не о чем.

– Тем более нужно драться.

В рубку вошли Жак и Поэт. На плече у каждого висело по автомату. Третий трофей француз отдал Кириллу.

– Пауки, – сказал Иван и сморщился, как от сильной головной боли. – Так и мечут в нас сети, пеленают.

Кирилл кивнул. Он не чувствовал этого. Просто знал.

Корабль превратился в марионетку. Вначале он был заводной куклой, метающейся по тесной комнатке, теперь к нему подвязывали нить за нитью, диктуя каждое, даже противоестественное движение.

Вначале отключился термоядерный двигатель. Затем судно закружило вокруг пиратского крейсера по окружности в десятки тысяч километров. Включились на полную мощность тормозные двигатели, гася инерцию.

До прыжка оставалось шесть минут. «Темный двигатель», чья информационная защита была всегда самой мощной, продолжал держаться.

Истребители замедлялись вместе с «Гиппократом», готовые в любой миг превратить грузовой корабль в космический мусор. Макар выстрелил из астероидной пушки дважды, но защитное поле истребителя проглотило энергию, словно вкусное угощение.

– Где будем их встречать? – спросил Кирилл, когда крейсер подошел почти вплотную. – Здесь или в стыковочном отсеке?

– Здесь. Надеюсь, мы успеем прыгнуть.

– Если скорость упадет до нуля… – начал Кирилл.

– То не выпрыгнем, – кивнул Браун.

– А что нас ждет в изнанке пространства, один Бог только ведает, – произнес Поэт.

– Или Черная Невеста, – скривил губы капитан.

– Там, я уверен, она станет женой, – сказал Громов.

Крейсер кружил вокруг грузового корабля, словно зверь около загнанной жертвы. «Гиппократ» едва двигался, но двигатели гасили и эту крошечную для космоса скорость.

В рубку вошел Макар и сказал:

– Подчиняются только двери. Остальное заморожено «глушилкой».

Когда он это сказал, вырубился «темный двигатель». До входа в гиперкоридор оставалось полторы минуты. Саша Лим заплакал, потеряв последнюю надежду на спасение. Команда не смогла скрыть презрения к испуганному стюарду.

– Готовь оружие, а не плач, – твердо сказал капитан. – Слезы еще ни разу никого не спасали.

– Они меня убьют, если я буду стрелять, – захныкал Саша. – Я не буду…

– Это приказ! – рявкнул Браун так, что стюард подскочил. – Если ты не будешь стрелять, то умрешь наверняка. Пираты не стали выходить с нами на связь, а значит, им живой никто и не нужен.

– Нас очень хотят убить, – прикрыв глаза, сказал Поэт.

Француз толкнул его в плечо и сказал:

– Заканчивай эти штучки. У брата научился? Предсказатель хренов, мы это и без тебя знаем.

Иван, не ожидавший таких нападок, обиженно надул губы. В этот момент крейсер пристыковался к «Гиппократу».

– Браун, Клаус, не поминайте лихом, – сказал Макар. – Кирилл, Жак, Поэт, Саша, рад был знакомству.

Клаус сухо кивнул, а Браун проворчал:

– Нехорошо прощаться заранее, да потом времени может не быть.

Они пожали друг другу руки. Кирилл непроизвольно вытер ладонь о форму после потной ладошки стюарда и включил универсальный автомат на объединенный режим. Громов любил оружие космолетчиков, но автомату доверял больше.

Стыковка вышла довольно грубой, и два корабля едва заметно плыли сквозь пространство, словно уродливые сиамские близнецы. Пираты вошли внутрь. Браун переключил обзорный экран на камеры, расположенный внутри корабля, но компьютер не отреагировал. Из черноты на них по-прежнему смотрели ощерившиеся торпедами истребители.

– Мы даже не знаем, сколько их! – выкрикнул Саша. – За сопротивление нас точно убьют!

– Тебя выпустить? – осведомился Браун с угрожающим спокойствием. – Может, ты хочешь к ним присоединиться? – Затем он повернулся к Кириллу и покачал головой. – Что за тряпок теперь отправляют в космос?

– Посмотри на пассажиров, – ответил Громов. – Готовы голыми руками разорвать полсотни пиратов.

Поэт вымученно улыбнулся, а Жак пошевелил металлическими пальцами, словно подзывая к себе врагов. Будто повинуясь его жесту, дверь рубки отодвинулась сантиметров на тридцать. Первым среагировал Кирилл, к нему присоединился Браун. Шквал пуль и два лазерных луча устремились в крошечный проем. Из него в рубку влетело три предмета, и дверь захлопнулась.

– Маски! – скомандовал капитан. – Не дышать!

Через мгновение рубку заполнил светло-зеленый дым. Поэт и Саша рухнули на пол, словно мешки с песком. Остальные успели надеть защитные маски. Кирилл затащил Ивана себе за спину и снова схватил автомат двумя руками, уперев приклад в плечо. Оба дула смотрели в край двери, ожидая, когда там снова появится щель.

Створка начала въезжать в стену, Громов нажал на спуск, но в коридоре их ждала лишь пустота. Дверь снова закрылась.

– Они что, играют с нами? – сквозь зубы спросил Браун.

– Как кошка с полудохлой мышкой, – не отрывая взгляда от выхода, ответил Кирилл. – Похоже, во времени они не ограничены.

– А почему бы и нет? – также не глядя на друга, спросил капитан. – Ждать помощи от службы спасения так же глупо, как надеяться, что сейчас пираты зайдут в рубку, извинятся и отправятся восвояси.

Кирилл ухмыльнулся.

Дверь снова начала открываться. В десяти шагах от входа застыла зеркальная стена из четырех щитов в человеческий рост. В нескольких метрах позади нее возвышалась ее точная копия.

Громов один раз нажал на спуск. Лазерный импульс мгновенно вернулся к нему, вскользь задев правый локоть. Звездолетчик почувствовал жар и крикнул:

– Лазерами не пользоваться! Убьет!

Пуля в бессилии отскочила в сторону. Из-за слепящего света Громов не разглядел, смогла ли она оставить на ярко-серебряной поверхности хотя бы вмятину. Кирилл перевел автомат на свинцовый режим и стал стрелять по стенам и потолку, надеясь задеть врагов рикошетом.

Пираты тоже не сидели за щитами, сложа руки. Космолетчиков поливали огнем как минимум из трех видов оружия. Клаус качнулся и упал парализованный. Кожа на руках и лице менеджера тут же покраснела, словно у него был сильный жар.

– Санта, только не умирай, – сказал Макар и взял Клауса за ноги. Втянув менеджера за укрепление из стульев, тумбочек и кушеток, врач присоединился к трем оставшимся бойцам.

Громов бросил автомат под ноги и схватил оружие мирно спящего за спиной Поэта. Пули со звоном лупили по металлическими стенам, высекая искры. Весь коридор и рубка подернулись дымом. Кирилл выпустил еще десяток пуль, и второй щит справа качнулся, наклонился и упал.

Вся команда устремила огонь в образовавшуюся на несколько секунд брешь. Браун начал стрелять из лазерного ружья под небольшим углом, надеясь, что отраженные от второго строя лучи убьют впереди идущих.

Еще два щита завалились, хороня под собой хозяев. Торжество экипажа длилось меньше мгновения. Разрывная пуля-ракета нашла Макара.

Голова врача взорвалась, словно осколочная граната. Куски черепной коробки, зубы, шматки белесо-серых мозгов в кровавом бульоне разлетелись по всей рубке. Панель управления, на которой растянулось безглавое тело, теперь можно было перепутать с ужасной пыточной машиной.

Браун издал вопль и, вставив в пистолет последнюю обойму, стал по очереди палить свинцом и импульсами мощного излучения.

Громов почувствовал, что стало очень жарко. И тут же с удивлением заметил, что руки выпустили автомат, а сам он падает на спину. Повалившись на Поэта, Кирилл застыл. Жар усилился. Казалось, что вместо глаз у него два морских камушка, выброшенных на берег под палящее южное солнце. Кирилл чувствовал, как кипит кровь, словно ее битый час подогревали на медленном огне. Кожу жгло. Теперь Громов знал, почему Клаус так покраснел. Мало того, что каждый мускул был парализован, даже движение крови внутри организма причиняло боль.

Пираты перешагнули через товарищей по разбою и обрушили огонь на последних двух защитников. Жак рухнул, с трудом вращая глазами. Кожа стала красной, как у Кирилла и Клауса.

Браун приложил левую ладонь к животу и упал на колени. От укрытия перед ним остались только щепки и искореженный металл. Затем Браун в последний раз поднял ружье и нажал курок. Луч резанул приподнявшего щит пирата по ногам и пропал. Аккумулятор разрядился, и капитан мутным взглядом посмотрел на лазер. Еще две пули пробили Брауну легкие. На миг раздался звук, словно кто-то пробил воздушную подушку. Капитан втянул воздух с жутким, рычаще-утробным звуком и упал на бок. С минуту ноги и правая рука дергались, отбивая предсмертную чечетку. Под танец раздирающей боли Браун отправился в чертоги Черной Невесты.

Все стихло. Пираты отбросили щиты и вбежали в рубку. Разбойник, чье лицо было испещрено жуткими рваными шрамами, всадил в тело капитана еще три пули. Остальные набросились на живых, но беспомощных врагов. В ход пошли тяжелые ботинки.

Кирилл не чувствовал боли от ударов, но представлял, как потом будет саднить каждая клеточка. Если их вообще оставят в живых. Вскоре к нему подошел человек в белом халате и маске с желтым стеклом. Поднеся к лицу Громова предмет, напоминающий клизму, он нажал на нее. Светло-зеленый дымок забрался под съехавшую защитную маску, и Кирилл отключился.

Чем яснее становилось сознание, тем сильнее была боль. Кирилл не мог ее разграничить – болело все. Ломила каждая косточка, ныли мышцы, тянуло внутренности, а изо рта с каждым вздохов вырывался тихий стон. По крайней мере, это доказывало, что он все еще жив.

Чтобы разлепить правый глаз, Громову пришлось стереть с него засохший кровавый панцирь. Дотронувшись до брови, звездолетчик ощутил под пальцами еще одну толстую корку. Голову пронзил новый укол боли.

На потолке неярко горел светильник. «Или я ни хрена не вижу», – решил Громов и с трудом повернул шею. Он полусидел, прижавшись к металлической стенке большой каюты. На нем было только белье. Ноги и бока представляли собой один сплошной синяк. Видимо, после того, как с него сняли форму, его еще раз от души отлупили.

Громов уперся руками в пол и выпрямил спину. Позвонки хрустнули, изо рта вырвался непроизвольный крик. Звездолетчик подвинулся назад и теперь сидел ровно, опершись на стену. «Похоже, ничего не сломано», – с надеждой подумал Кирилл и сделал вдох поглубже, каждый миг ожидая, что обломок ребра пронзит легкое, и он умрет с тем же диким звуком, что и Браун. Мысль о капитане принесла не меньшую боль, чем истерзанное ботинками пиратов тело.

Муть немного сошла с глаз, и Громов, поворачивая голову, словно старый, плохо смазанный робот, оглядел помещение. Поэт спал, глубоко дыша. В золотую корону волос было вкраплено с сотню рубинов. Чья эта кровь сказать было невозможно. Кирилл был уверен, что кровь Макара есть на каждом из них.

Смерть врача стояла перед глазами во всем своем невероятном ужасе. Ружье, стреляющее пулями-ракетами, было самым бесчеловечным ручным оружием, с которым звездолетчик встречался. На планетах Союза трех систем его выпуск был запрещен. Значит, пираты сделали его сами. Или взяли с кораблей Тайлы. Последнее предположение Кириллу особенно не понравилось.

Рядом с Иваном лежал Жак. Выглядел он неплохо, но средний палец на левой руке выгнулся под неестественным углом. «Не везет тебе с пальцами, дружище, – подумал Громов. – Надо скорее вправить его».

Кирилл решил позвать француза, но из сухого горла вырвался лишь хрип. Прочищая глотку неуверенным кхеканьем, звездолетчик повернул голову. «Эх, Клаус, Клаус, исполнилась твоя мечта. Не летать тебе больше с циничным врачом, – глядя на избитого менеджера, подумал Громов. – А Макару больше не зубрить пункт о субординации».

Саша Лим сидел, привалившись к стене, и смотрел на Кирилла. Губы стюарда превратились в кровавые оладьи. В глазах застыл первобытный ужас.

Кирилл, превозмогая боль, снова набрал полную грудь воздуха. Голым был только он, всем остальным одежду оставили. Хоть она изрядно потрепалась и испачкалась от побоев, это было лучше, чем щеголять в одном исподнем.

Каюта была абсолютно пуста. Ни лежанок, ни умывальника. Лишь в углу стоял утилизатор. Судя по тому, как он был загажен, он давненько служил туалетом.

– Ты как? – наконец выдавил из себя Громов.

Взгляд стюарда стал еще безумнее.

– Что с нами сделают? – спросил Саша.

– Что захотят, – пожал плечами Кирилл и тут же проклял свою привычку. От легкого движения позвоночник пронзила огненная стрела.

Громов понимал, что не стоит пугать парня, что нужно его подбодрить, но зачерствевшая от событий последних месяцев душа отказывалась выражать сочувствие.

– Они убили капитана и врача! Что им мешает убить нас?

– Ничего.

– Я говорил, что надо сдаться! – Саша уже не говорил, кричал.

– Ты уже сдался, – как можно спокойнее сообщил Кирилл. – Со всеми потрохами. Осталось начать называть пиратов хозяевами и из тебя выйдет отличная собачонка.

От возгласов стюарда очнулись все остальные. Пробуждение каждого члена команды сопровождалось длинным стоном, в котором слышалось: «Зачем я вообще проснулся?» Жак тупо уставился на вывихнутый палец, Клаус сразу постарался подняться на ноги, Поэт перевернулся на живот и воздел себя на колени.

– Команда, как самочувствие? – спросил Кирилл, чтобы хоть как-то развеять тишину.

– Брауна жалко, и Макара, – вздохнул Клаус и начал снимать длинный пиджак. – На вот, возьми.

– Огромное спасибо, – принимая подарок, ответил Громов. – Браун и Макар сражались храбро. Такая судьба может ждать любого космолетчика.

– Жизнь столько раз висела на волоске, что испугаться по-настоящему не получается, – сказал Поэт.

– Именно это я и хотел сказать, – хмыкнул Жак. – Кирилл, вправь палец.

– Будет больно, – предупредил звездолетчик.

– Не сомневаюсь, – протягивая руку и отворачиваясь, ответил француз.

Жак закусил рукав куртки и лишь глухо простонал, когда Кирилл вправил палец в сустав.

– Больше никого полечить не надо?

Все промолчали. Кирилл встал и мысленно усмехнулся, представив, как он выглядит в носках, трусах и длинном пиджаке, закрывающем ягодицы. Громов подошел к двери и толкнул ее. Но она, естественно, оказалась заперта. Ноги звездолетчика задрожали от слабости, голова закружилась, а горло пересохло еще сильнее. Цепляясь за стену, он опустился на колени.

– Как же хочется пить, – словно озвучил его мысли Саша Лим.

– Не думай про это, – прохрипел Громов. – Пираты жестокие люди.

– Кирилл, там в карманах ничего не осталось? – с надеждой спросил Клаус.

Громов покачал головой. Все остальные тоже начали проверять закрома одежды. Только у Поэта во внутреннем кармане завалялся листок бумаги.

– Счастливчик! – прокомментировал Жак. – Сможешь задницу подтереть.

Иван грустно обвел взглядом братьев по несчастью и сказал:

– Даже карандаш забрали.

– Суки! Никакого уважения к творческой личности, – продолжал скабрезничать Жак, маскируя собственный страх и усталость.

Никто не ответил. Рассевшись вдоль стены, бывший экипаж «Гиппократа-м77» начал массировать себя, пытаясь уменьшить последствия побоев. То и дело в каюте звучал то хрип, то стон, то смачный хруст.

Часа через два Кирилл подполз к утилизатору на четвереньках, встал на колени и помочился внутрь темного жерла. Все вежливо отвернулись. Закрыв крышку, Громов вернулся на свое место.

– Может, постучать в дверь? – не выдержал Саша. – Попросить воды?

– У тебя уже все зажило? – спросил Жак. – Добавки хочешь?

– Стучи, проси, – разрешил Кирилл. – Но если нас из-за тебя снова изобьют, я спущу тебя в утилизатор.

Саша бросил взгляд на утилизатор, передернул плечами и прикрыл глаза. Кирилл и сам мучился от жажды, но просить пиратов, которые убили капитана и врача дать воды? Что вообще творится в голове этого испуганного юнца?

Вконец отсидев ноги и зад на стальном полу, мужчины начали укладываться спать. Сон был самым лучшим решением. Сон лечит, а еды и воды им, похоже, не дождаться до судного дня.

Громов никак не мог выбрать позу, чтобы какая-нибудь часть тела не отзывалась пронизывающей болью. Измучившись, он лег на спину, стараясь не обращать внимания на ноющий позвоночник и гигантский кровоподтек под лопаткой.

Сон накатил черной удушающей волной, словно в каюту напустили отравляющего газа. По ощущениям Кирилла прошло часов семь. Виски ломило, затылок и спина требовали поскорее убраться с жесткого пола, а горло молило хотя бы о глотке воды. Пошевелив разбухшим языком, Кирилл медленно, словно стосорокалетний старик перевернулся на бок. Потом на живот. И только из этого положения он смог встать на колени и оглядеться.

Клаус лежал с открытыми глазами и внимательно разглядывал потолок, словно собирался совершить с ним сделку. Жак безмятежно похрапывал, будто после хорошей попойки с дракой. Поэт шевелил губами, слагая стих об очередной перипетии жизни. Кирилл явно услышал слова «пираты и утраты». Саша Лим сидел напротив двери и смотрел на нее, как пес, которого не пускают домой. «Да он еще и дышит ртом, – подумал Кирилл. Затем он в который раз осмотрел каюту и покачал головой. – Черная Невеста, как же нам отсюда выбраться? Не через утилизатор же».

Громов вспомнил, какое сегодня число – тринадцатое декабря по земному календарю. «Как угодно ожидал встретить двадцатисемилетие, даже мертвым, но никак не в каюте-темнице пиратского крейсера», – улыбнулся он.

– Что смешного? – заметив его улыбку, спросил стюард.

– День рождения у меня, – ответил Громов и подумал: «И лучшим подарком была бы жизнь, но для начала пошел бы и глоток воды».

– Поздравляю, Кирилл, – просипел Клаус. – Извини, больше подарить нечего.

– Отличный пиджачок, – ответил звездолетчик. – Спасибо.

– Именинник, есть идеи, как отсюда выбраться? – спросил проснувшийся Жак. – А то лежанка жестковата, да и выпить за тебя хочется.

– Еще выпьем, – не открывая глаз, сказал Поэт. – Мой брат в этом уверен.

– С учетом того, что твой брат сидит в километре под землей и еще хрен знает в скольки парсеках отсюда, я ему доверяю, – вытянув губы трубочкой, покивал Жак. – Как там его бок?

– Зажило все, – ответил Поэт, словно только что поговорил с братом по телефону. – Только после нашего побега люди стали злее. Многие уходят на плантацию, не выполнив обязательств по рождению детей. Грибы поедают людей, хотя люди и думают наоборот.

– Там давно все загнило, – прокомментировал Кирилл и закашлялся. Отдышавшись, он сказал хрипло: – Прекращаем болтовню.

– Даже если мы выберемся из каюты, то куда бежать? – спросил Клаус.

Никто не ответил. Еще часа четыре в каюте стояла тишина. Мужчины молчали, мучаясь от жажды, голода и побоев.

Дверь распахнулась, словно ее вынесли тараном. На пороге стояли двое мужчин с пистолетами.

– Че, никто не сдох? Херово вас били, – осклабившись, сказал пират с десятком шрамов на лице.

«Любой серьезный медицинский комплекс может убрать их, – подумал Кирилл. – Или это его визитная карточка?»

– Шрам, похоже, они с тобой и знаться не хотят, – сказал худощавый пират. Затем он мазнул дулом по каюте и предложил: – Разговорить их?

– Родители дадут за меня хороший выкуп, – заплакал Саша Лим. – Не убивайте меня, пожалуйста!

Шрам поднял руку с пистолетом и нажал на спусковой крючок. Пуля пробила стюарду кадык и распорола артерию. Кровь толчками, в ритм сердцу, начала выплескиваться из раны. Несмотря на молниеносность действий пирата, Саша Лим успел наложить в штаны. Студент последнего курса медико-космической академии так и умер с застывшим в глазах страхом.

– Щенок, – прокомментировал худощавый.

– Уберите это дерьмо, – сказал Шрам и поморщился, отчего старые порезы пустились в жуткую пляску. – А потом поговорим. Если через пятнадцать минут труп будет здесь, то у меня найдется еще четыре пули.

Дверь снова захлопнулась. Клауса вырвало зелено-желтой жижей. К запаху крови и испражнений добавилась кислая вонь желчи. Поэт побледнел еще сильнее и отошел подальше от менеджера и мертвого стюарда. Жак, не прекращая, качал головой, словно не мог поверить в случившееся.

«Что если застать их врасплох? – начал размышлять Громов. Живые его интересовали намного больше, чем мертвый. – Выбить пистолет, второго вырубить ударом ноги. А Жак подстрахует…» Поднявшись на ноги и едва не упав, Кирилл полностью отмел мысль о нападении. «Если бы я был в форме, то может и попробовал». Кирилл хмыкнул от вышедшего каламбура, чем привлек взгляд Жака.

– И как его «убирать»? – спросил француз.

Все взгляды повернулись к утилизатору.

– Это ужасно, – просипел Клаус. – Черт, это просто… просто…

– Чудовищно, – подсказал Иван.

– Думаю, нам осталось жить минут десять, если мы так и будем стоять, – заметил француз и снова оглянулся на утилизатор.

Громов присел рядом с мертвым и начал стаскивать с него ботинки.

– Они ему не нужны, – оправдался он.

– Жаль, что штаны испортил, – попробовал пошутить Жак.

– Ребята… – широко раскрыв глаза, сказал Клаус. – Это же мальчик, которого только что убили. Как вы можете так… – Менеджер покраснел и замолчал.

На помощь ему снова пришел Поэт.

– В трудностях и несправедливостях душа черствеет, – сказал он. – Но мы живы и должны бороться.

Кирилл обулся и взял стюарда за лодыжки, Жак ухватил труп за запястья.

– Суй, – сказал Кирилл, откинув ногой крышку утилизатора.

– Прощай, Саша Лим, – сказал француз, засовывая руки стюарда в черное жерло.

– Пусть от тела ничего не останется, – подхватил Поэт, – дух твой обретет вечность.