Связанные одной тайной Леонтьев Антон

Ее голос, в самом деле испуганный и дрожащий, разнесся по парку. Наверняка его было слышно и в доме.

– «Дядя Чех обещал пустить меня, маму и Диму по кругу, если ты не сдашься», – подсказывал тип.

Таня повторила и эту фразу, а затем замолчала.

«Умоляю тебя, сдавайся!» – приказал ей произнести бандит.

Таня все молчала, и бандит грубо ткнул ее в плечо кулаком, а затем ударил по лицу. – Ну, маленькая тварь, говори, что нужно! Иначе в самом деле сейчас пустим тебя по кругу!

– Умоляю тебя, папочка… – начала Таня и запнулась.

Подручный Чехарского, схватив ее шершавой рукой за подбородок, прошипел:

– «Сдавайся!» Говори, чтобы он сдался! Слышишь, маленькая тварь?

– Не сдавайся! Ни за что! Потому что нас все равно убьют! Они уже застрелили тетю… – выпалила Таня, но договорить не успела, потому что мужчина отвел от ее лица мегафон, а затем со всей силы ударил по голове, потом в грудь, в живот. Девочка не в состоянии ни вдохнуть, ни выдохнуть, осела на траву.

– Волк, твоя дочурка у нас! Мы можем сделать с ней все, что угодно! – проорал бандит в мегафон. – Выходи с поднятыми руками! Иначе…

Ответом ему были несколько выстрелов, последовавших откуда-то со стороны темного дома. Раздались булькающие звуки, и тип с мегафоном стал оседать на траву. Превозмогая боль, Таня засмеялась. Вот ведь папка молодец! Он их спасет, он их в беде не бросит…

Люди Чеха открыли ответную пальбу по особняку, затем потащили Таню обратно в дом. Когда все оказались в огромном холле, один из бандитов скомандовал:

– Девчонку вниз, в подвал, к боссу! Он сам решит, что делать с маленькой тварью. Выстрелы были из северного крыла. Немедленно послать туда трех человек!

Бандиты были в панике, их внимание ослабло, поэтому Таня, изловчившись, впилась зубами в руку ближайшего к ней. Дядя взвыл, выпустил ее – и девочка метнулась к лестнице, что вела на второй этаж.

– Стоять, иначе убью! – заорал укушенный.

Таня молнией летела по лестнице, но вдруг налетела на что-то, точнее, на чей-то труп. Споткнувшись, она упала на ступеньки, и бандит с пистолетом нагнал ее, схватил.

– Вот ведь какая ты мерзавка! Чтобы ты нам больше не мешала, прострелю тебе плечо. Но убивать не буду, потому что ты своему папане ой как дорога, и тебя еще можно использовать в качестве козыря…

Негодяй ткнул дулом в плечо девочки, та зажмурилась, приготовившись к всплеску боли, раздался выстрел, потом еще один… Но ничего не произошло. Потом еще один. Таня осторожно открыла глаза и увидела, как бандит катится по лестнице вниз, а рядом стоит брат, сжимая в руке дымящийся пистолет.

– Димочка! – прошептала Таня. – Тебе удалось уйти? А как мама, с ней все в порядке?

– Она все еще у них, – вздохнул брат, ставя ее на ноги. – Но хуже всего то, что я стрелял в Чеха и промахнулся. Ладно, наверстаем. Идем!

Он потащил ее за собой. Когда поднялись на второй этаж, заметили на полу еще одно бездыханное тело.

– Димочка, папа в северном крыле, бандиты туда людей послали… – прошептала Таня, явно намереваясь повести брата туда.

Но тот ткнул пистолетом в первую попавшуюся комнату и сказал:

– Спрячься там!

– Но, Дима, я не могу бросить тебя и папу… – начала Таня. Однако быстро поняла, что канючить не имеет смысла. Поэтому шмыгнула в комнату, оказавшуюся ее собственной спальней.

– Спрячься под кроватью или в шкафу и никуда не уходи, – приказал брат. – Мы с папой тебя заберем.

Юноша быстро прижал сестру к себе, а потом исчез в темноте.

Таня хотела было последовать за братом, но поняла, что это верх абсурда. Ей, десятилетней девчонке без оружия, ввязываться в войну мужчин с автоматами? Она вспомнила о трупах, что лежали в доме, и о судьбе тети Ники. Впрочем, последнюю ей было не жаль. Разве что чуточку. Та ведь сама виновата в произошедшем!

Забравшись под кровать, Таня затаилась. И тут на нее накатили слезы. Ну да, тетя Ника была предательницей и неисправимой идиоткой, но теперь-то она мертва! И почему все так случилось…

Вдруг дверь в ее комнату тихонько отворилась – и Таня услышала, что внутрь кто-то вошел. Девочка заликовала, думая, что это Дима или папа, или даже оба сдержали слово и пришли ее спасать.

Она собралась вылезти из-под кровати, но вдруг рассмотрела, что на том, кто сейчас находится в спальне, армейские сапоги. Таких не носил ни папа, ни Дима, ни кто бы то ни было из телохранителей.

– Танечка, я ведь знаю, что ты здесь! – раздался голос дяди Лени Чеха, и Таня окоченела от страха. – После того как мы проникли в «тревожную комнату», мои ребята наладили работу камер, установленных по всему дому, и я видел, как твой братец отвел тебя сюда, прежде чем сам отправился на подмогу вашему неразумному папаше…

Говоря это, бандит обыскивал комнату. Вжавшись в пол, Таня замерла под кроватью, больше всего боясь чихнуть или издать непроизвольный сдавленный крик.

– Рассказать, что я сделал с твоей мамашей, моей некогда любимой Марго? Конечно, десятилетним девочкам такое знать не следует, но тебе, так и быть, скажу: я со смаком ее трахнул. Как уже когда-то. Сопротивляться она все равно не могла, так как валяется без сознания. Убивать ее я не стал, потому что с ней как раз сейчас развлекаются мои ребята.

Таня беззвучно заплакала, запихнув в рот кулак и вцепившись в него зубами. Говорил ли этот гад правду или, как в случае с гибелью отца, нагло врал, пытаясь спровоцировать ее на необдуманный поступок и выдать себя?

До слуха доносился скрип сапог и стук открываемых дверец шкафов. Дядя Леня Чех методично искал ее, наверняка желая взять в заложницы и вынудить папку и Диму пойти на уступки. Но это значило, что ситуация у мерзавца не такая уж и хорошая. Вернее даже, аховая. Потому что, несмотря на численный перевес команды его головорезов и на фактор неожиданности, которым сопровождалось ночное нападение, время работало теперь против него.

Ибо рано или поздно сюда должна прибыть милиция. Пусть даже звонки из их особняка и блокировались или игнорировались, но ведь имелись перепуганные соседи. А среди них имелись весьма и весьма солидные и влиятельные люди, которые наверняка уже подняли тревогу. И их звонки и требования так просто не отметешь…

Кроме всего прочего, бойня в доме длилась уже около часа, что для подобных операций, как подозревала Таня, очень и очень долго, а требуемого результата дядя Леня Чех до сих пор не достиг. Вот он и решил, наверное, унести подобру-поздорову ноги, прихватив парочку заложников, чтобы позднее было проще торговаться с папкой.

Снова послышался голос этого негодяя.

– Если ты сейчас немедленно выйдешь из своего убежища, то, так и быть, оставлю твою мамочку в живых. Вот прямо сейчас по рации прикажу своим ребятам оставить ее в покое. Ведь ее можно еще спасти, если поскорее передать в руки медиков. Ты хочешь, чтобы твою мамочку спасли, Танюша? Ты же не желаешь ей смерти? Знаю, не желаешь! Иначе всю жизнь потом будешь себя винить, что стала причиной смерти родной матери. Так что выходи – она останется в живых. Ну, где ты?

Девочку пронзила ужасная мысль – мамы, возможно, уже нет в живых. Или, даже если еще жива, спасать ее дядя Леня Чех явно не намеревается. Он просто брал Таню на понт, стараясь выманить и заполучить в заложницы. А значит, выползать из-под кровати смысла не имеет.

Но вдруг мерзавец говорит правду, и еще имеется шанс спасти маму?

Таня колебалась, не зная, что и делать, как вдруг до нее донесся восторженный вопль дяди Лени Чеха.

– Ах, вот ты где спряталась, чертовка! Ну и отлично: выходи сама. Или мне тебя вытащить?

Не понимая, что имеет в виду мужчина, Таня затаилась. А потом услышала скрип открываемой дверцы, шуршание – и стук чего-то твердого об пол. Из ее укрытия было видно, что на полу лежит кукла – та самая, в человеческий рост, подарок брата Димы. Видимо, в темноте дядя Леня Чех и принял куклу за нее саму, спрятавшуюся в шкафу.

– Ага, попалась! Только не притворяйся мертвой, все равно не поверю. Давай, вставай, маленькая тварь!

Он пнул куклу ногой и, заслышав целлулоидный звук, вдруг осознал свою ошибку.

– Ох ты, промашка вышла, это кукла. Однако все равно ты где-то здесь. И раз не в шкафу, значит… под кроватью!

Таня оцепенела, наблюдая за тем, как приближаются армейские сапоги. Еще мгновение, бандит обнаружит ее, и тогда…

– Стоять и не двигаться! – прозвучала вдруг команда. – Или пристрелю, как шелудивого пса! Оружие осторожно положите на пол и швырните ко мне. Ну, или, может, мне сделать дырку у вас в коленке?

Это был голос ее брата Димы! Таня не смогла сдержать вздоха облегчения.

– Эй, щенок, ты поосторожнее с оружием! – испуганно воскликнул дядя Леня Чех. – Ты что, совсем сдурел?

– Это вы сдурели, раз решили, что нападение на наш дом сойдет вам с рук! Сейчас папа подойдет, и тогда решим, что с вами делать. Таня, ты ведь здесь? Выходи, опасность миновала!

Таня вылезла из-под кровати и увидела дядя Леню Чеха, осторожно опустившего пистолет на пол и толкнувшего его по направлению к Диме, который стоял у двери, направив на него оружие.

– Дима, ну что ты в самом деле? – произнес бандит. – Мы же свои люди, договоримся…

– С вами мы договариваться ни о чем не будем, – холодно ответил юноша. – Таня, иди ко мне. С тобой все в порядке?

Таня, кивнув, ринулась к брату и спряталась за его спиной. Затем увидела куклу, подарок Димы, которая с неестественно вывернутой шеей, раскинув руки, лежала на полу.

– Считаешь себя победителем? – вздохнул дядя Леня Чех. – Однако это не так, мальчик. Потому что никто вам на помощь не придет. У меня все схвачено. Да и не посмеешь ты ничего сделать…

Прогремел выстрел, дядя Леня охнул и схватился за ухо. Таня заметила, как между пальцев у него заструилась темная жидкость – кровь.

– Щенок, ты мне ухо отстрелил! Да я тебя…

– Еще один шаг, дядя Леня, и я отстрелю вам кое-что другое, – произнес Дима. – Убедились теперь, что не шучу?

Стоя за спиной брата, Таня ощущала, как страх начинает уступать место радости. Вот ведь, дядя Леня Чех считал себя могущественным и хитрым, и надо же, так просчитался…

– Таня, возьми пистолет! – приказал брат.

И девочка без колебаний подошла к оружию, которое только что держал бандит, подняла его. Ой, какое же оно тяжелое…

– Ты помнишь, чему я тебя учил? – спросил Дима сестру.

Таня кивнула. Как-то брат пытался обучить ее стрельбе. А также тому, как обращаться с огнестрельным оружием. Она потянула на себя предохранитель – тот на удивление легко сдвинулся с места.

– Выше, держи пистолет выше! Целься этому типу прямо в голову! – скомандовал Дима, имея в виду дядю Леню. – Палец на спусковом крючке?

– Да, – ответила Таня, ощутив изогнутый кусок металла.

Дядя Леня, на лице которого застыло странное выражение, стоял перед ними, нелепо задрав руки.

– Эй, ребятки, вы чего… – произнес он.

В этот момент в дверном проеме показалась фигура. Дима быстро направил на нее пистолет, а дядя Леня попытался прыгнуть на Таню, но та не растерялась и спустила курок. Грохнул выстрел, и дядя Леня опять взвыл. Пуля угодила ему в плечо.

Таня по инерции еще раз нажала на «собачку», но раздался только сухой щелчок. Значит, патроны в обойме закончились. Впрочем, это было не так важно, потому что у Димы тоже имелся пистолет – заряженный.

Вошедшим оказался один из телохранителей отца.

– Михаил Степанович сейчас подойдет, с ним все в порядке, – сообщил он.

Дима, кивнув, снова наставил пистолет на скрючившегося дядю Леню.

– Я же твой крестный, Танюша, а ты чуть меня не убила… – прохрипел тот, на что Дима ответил:

– Ага, крестный, который устроил разбойное нападение на наш дом. Хорош, нечего сказать…

Таня не испытывала к бывшему другу отца ни малейшей жалости. Но была рада, что попала ему в плечо. Потому что если бы угодила в голову… Ничего, все вот-вот должно закончиться, потому что папа на подходе, и с ним все в порядке.

– Чувствуешь себя победителем, мальчик? – произнес с какой-то непонятной интонацией дядя Леня Чех. – Думаешь, ты и твоя сестренка прижали меня к ногтю?

– А что, разве нет? – ответил надменно Дима. – От каждого из нас вы получили по пуле и получите еще по одной, если сдвинетесь на миллиметр. Или все еще думаете, что мы шутим?

Дядя Леня, скривившись от боли, оторвал руку от головы, и Таня увидела, что та вся в крови. Из простреленного плеча тоже сочилась кровь.

– Нет, не думаю, мальчик. Знаю, что вы, волчата, жалости не ведаете. Что ж, папаша-волк отлично вас выдрессировал. Поэтому мне с самого начала было понятно, что оставлять вас в живых нельзя. Если уже вы сейчас, в столь нежном возрасте, представляете большую опасность, то какими станете, когда подрастете? Вас надо уничтожить – всех скопом!

Дима усмехнулся.

– Бред на фоне болевого шока? Это не вы нас, а мы вас уничтожим, причем, конечно, только вас, вашу дочь никто не тронет. Пускай катится на все четыре стороны! Потому что только вы воюете с детьми и женщинами.

Чехарский снова скривился.

– Кстати, а что ж ваш папаня задерживается? Надеется, он вас спасет? А я вот так не думаю…

От его слов у Тани отчего-то на душе сделалось очень и очень тревожно. С чего вдруг бандит, на которого направлены целых три пистолетных дула, ведет себя так вызывающе?

– Я не надеюсь, а знаю! – отчеканил Дима.

Теперь усмехнулся дядя Леня:

– Ты, мальчик, слишком самоуверен и глуп. Прямо, как твой отец, Миша Волк. Потому что все дело не в силе, а в хитрости. И важен не численный перевес, а, к примеру, свои люди в стане врага. Те люди, которые способны спасти в безвыходной, казалось бы, ситуации…

Возникла секундная пауза. Краем глаза Таня увидела, как Дима, о чем-то мучительно размышлявший, вдруг начал разворачиваться в сторону телохранителя отца, стоявшего у него за спиной, но тут грянул еще один выстрел.

Только его произвел не Дима, а именно телохранитель, целившийся не в дядю Леню Чеха, а в юношу. Пошатнувшись и по-детски распахнув глаза, Дима стал валиться на пол, а Таня, словно зачарованная, смотрела на его развороченный висок.

Девочка завизжала, попыталась развернуться, чтобы выстрелить в охранника, оказавшегося предателем, но к ней уже подоспел дядя Леня. Бандит, несмотря на два ранения, без всякого труда скрутил ее и вырвал из руки и без того уже ни на что не годный пистолет с пустой обоймой.

Телохранитель, вытащив из руки упавшего на пол Димы пистолет, подал его Чехарскому. Тот, сильно сжав девочке шею, повернул ее лицом к телу брата и мерзким голосом произнес:

– Ну вот, видишь, что происходит с теми, кто в меня стреляет? А ты ведь тоже в меня стреляла, чертовка…

Таня попыталась сопротивляться, но подошедший телохранитель ударил ее, и девочка затихла.

– Что с Волком? – спросил дядя Леня Чех.

– Я его самолично пристрелил. Как вы и приказывали, – отрапортовал мужчина.

От этих слов Тане сделалось дурно. Она все еще не могла поверить, что Дима убит. И что папки тоже больше нет на свете.

– Я знал, что могу на тебя положиться! – похвалил подручного дядя Леня Чех. – Но хочу увидеть его труп собственными глазами и лично выстрелить ему в черепушку. Это доставит мне ни с чем не сравнимое удовольствие!

– А с ней что делать? – спросил телохранитель-предатель.

И дядя Леня, швырнув ему Таню, сказал:

– Конечно, пустить в расход. Руки так и чешутся отплатить этой твари за то, что плечо мне ранила, но некогда, взглянуть на труп Миши Волка для меня гораздо важнее. Избавься от нее сам.

Бандиты вышли из комнаты. Охранник, волоча Таню, кивнул в глубину темного коридора:

– Там он, в зимнем саду. Ну и что мне делать с тобой, девчонка? Пулю расходовать жалко, поэтому…

Когда Чехарский удалился, мужчина потащил ее к перилам, и Таня поняла: тот тип намерен просто спихнуть ее вниз, на пол первого этажа. Попытка вырваться ни к чему не привела, противник был намного сильнее. Телохранитель прижал ее к перилам со словами:

– Ты меня так бесила, Танюша, что я давно мечтал сделать это. Ну, отличного тебе полета, девочка…

– Оставь мою дочь в покое! – раздался твердый голос, а потом прогремел выстрел.

Таня почувствовала, что стальная хватка ослабла, она скользнула в сторону и – увидела стоявшего в коридоре папку.

Отец был жив! Конечно, жив! И как только можно было поверить в то, что он умер?

Телохранитель же, неловко согнувшись и уже не контролируя собственное тело, перевалился через перила и ухнул вниз – туда, куда только что хотел спихнуть Таню. Послышался глухой удар, сопровождаемый громким хрустом.

– Папа, папочка! – закричала Таня, бросаясь к отцу. Прижалась к нему – и вдруг поняла, что тот весь в крови. Девочка снова закричала, почти перекрывая звук грохнувшего в этот момент выстрела. И последовавшего за ним второго.

Отец повалился прямо на нее, не отскочи Таня в сторону так бы погреб ее под собой. Девочка видела, как он все еще жив, шевелится, даже пытается подняться, но у него это не выходило. Таня присела, пытаясь помочь, но тело отца было слишком для нее тяжелым. Да и движения с каждым мгновением становились все медленнее и медленнее.

Из темноты вышел дядя Леня Чех, державший в руке пистолет.

– Прямо настоящий Распутин, черт побери! – произнес он удивленно. – В него стреляют, а он продолжает идти и никак не хочет умирать. Ну ничего, мы это исправим!

Когда бандит навел на отца пистолет, Таня с криком бросилась к нему. Однако тот отшвырнул девочку ногой, а сам опять выстрелил. Отлетевшая к перилам Таня увидела, что голова ее папки превратилась в кровавое месиво, и в ужасе отвернулась.

Дядя Леня Чех подошел к трупу своего врага и, пнув его ногой, сказал с мерзкой ухмылкой:

– Но даже Распутина в итоге все же ухандокали. Как и тебя, Миша Волк, как и тебя! Покойся с миром, мой бывший приятель, надеюсь, в аду тебе понравится…

Рыча, Таня схватила пистолет отца и вновь ринулась на дядю Леню, но тот подставил подножку, и девочка растянулась на полу. Пистолет, вылетев у нее из руки, заскользил по паркету, а затем ухнул вниз.

– И что мне только с тобой делать, маленькая волчица? – спросил задумчиво дядя Леня, подходя и ставя ей на спину ногу в армейском сапоге.

Послышались голоса, на второй этаж поднялись люди Чехарского, сообщившие, что поместье полностью зачищено, сопротивление сломлено.

– Что с прелестной Марго? Отдала концы? – спросил дядя Леня.

– Еще нет, но вот-вот свернет ласты, – доложили ему.

Таня заплакала, а дядя Леня, грубо поддев ее сапогом, перевернул животом вверх и заговорил:

– Несчастная Танечка, ты ведь теперь круглая сирота! Папку и братика твоих я пристрелил, мамашка вот-вот богу душу отдаст. Даже тетка, эта дурочка Ника, надеявшаяся на любовь со мной до гроба, сыграла в этот самый гроб намного раньше запланированного. Ну, остались еще, конечно, какие-то бабушки-дедушки, всякие кузины и кузены, но в криминальный бизнес они не завязаны, живут в провинции, для меня никакой опасности не представляют. А из ближнего круга, из всей волчьей стаи, осталась одна Танечка Волкова. Но и ты своих родичей переживешь ненадолго!..

Его речь прервало завывание приближающихся сирен. Дядя Леня недовольно поморщился:

– Что, менты прутся? Договоренность же была – звонки игнорировать и никого сюда не высылать.

– Наверное, соседи бучу устроили. Как бы ФСБ не подключили… – с опаской пробормотал кто-то из бандитов.

– Да хоть ЦРУ с Моссадом! – хохотнул дядя Леня. – У меня все схвачено, не то что у покойного Миши Волка, мир его праху. Не умел человек глобально мыслить и стратегически планировать. А я с любым начальством договорюсь, любого куплю, припугну или с дороги уберу. Мы всю эту бойню в доме Волковых спишем на чеченов или еще на кого. Надо же общественности виновных за смерть целого семейства презентовать. Не бойтесь, парни, у меня везде все схвачено!

Он снова пнул Таню и произнес:

– Девчонку отнесите на катер, с собой ее возьмем. Потом придумаю, что с ней делать. Однако не радуйся, Танечка, раньше времени. Даже если и переживешь эту ночь ужаса, потом будешь сожалеть, что не сгинула в родном доме вместе с папкой, мамкой и братиком. Потому что ведь от чеченов и прочих за то, что позволят вину на них повесить, придется откупиться. Деньги деньгами, наркота наркотой, а вот дополнительный подарочек в виде беззащитной десятилетней девочки, к тому же любимой дочурки Миши Волка, рассеет любые сомнения, позволит мне заключить выгодную сделку.

Таня безучастно слушала страшные откровения дяди Лени, и хотя до нее дошел смысл того, что тот затевает, несмотря на свой юный возраст, школьница отлично понимала, что те, к кому она попадет этой ночью или потом, сделают с ней что-то ужасное, а в результате рано или поздно убьют, но страшно ей не было.

Ее охватила странная апатия. Потому что дядя Леня Чех в итоге победил. Он всех купил, всех обманул, всех убрал со своего преступного пути. И теперь приберет к рукам империю своего бывшего друга и главного конкурента Михаила Волка. Потому этот бандит и убил ее отца, маму, брата и тетю. И готов убить ее – или отдать тем, кто причинит ей неописуемые страдания.

Просить такого человека о пощаде бессмысленно. Хотя человек ли дядя Леня? Вообще-то, да. Ведь у него тоже есть дочка, ведь он тоже кого-то любит. Но больше всего дядя Леня ценит и любит власть, деньги и себя самого. Это-то и отличало его от Михаила Волкова, ее отца.

Неужели поэтому папка и умер, а дядя Леонид Чехарский восторжествовал?

Таня размышляла об этом, когда ее, поставив на ноги, заведя руки за спину и завязав запястья веревкой, куда-то потащили. Бандиты пересекли парк, спустились к реке. Там, покачиваясь у причала, стоял быстроходный катер, и пленницу сдали бандитам, находившимся на нем.

Те девчонку отвели в темную каюту с задраенными иллюминаторами, бросили в угол и ушли, заперев дверь. Таня попыталась привстать, но у нее не вышло. И она вдруг начала плакать, причем слезы из глаз не катились, оставались где-то внутри. Ее легкие душили рыдания, а тело ходило ходуном от судорог.

Она не знала, сколько времени прошло, потому что то и дело проваливалась в забытье. Вдруг дверь распахнулась, в лицо ударил яркий свет, и в каюту вступило несколько фигур, позади которых толпились другие.

– Вот и товар, – услышала Таня, жмурившаяся на бивший в глаза свет, торжествующий голос дяди Лени. – Видок, сам понимаешь, не самый презентабельный, однако с учетом ситуации вполне приемлемый.

К Тане приблизился крупный мужчина, и девочка ощутила на своем теле его жаркие похотливые руки. Она дернулась, и мучитель произнес с акцентом:

– Добро, Леонид. Вижу, что товар отличный. Только подумать, дочка самого Миши Волка! Но условия твои, конечно, безбожные…

– Ну так ведь я атеист, – весело ответил дядя Леня Чех. – Как был им в советское время, так до сих пор и остался. Не понимаю я всей этой повальной воцерквленности. Потому что никакого загробного мира нет. Ни рая нет, ни ада. Надо поэтому брать от жизни по максимуму, причем, если ситуация того требует, любыми путями. Все равно никакого наказания за это после смерти не будет. А наказания при жизни всегда можно избежать!

Таня изо всех сил ударила ногой типа, который ощупывал ее, как кобылу на ярмарке. Тот поцокал языком и сказал:

– А девочка в самом деле персик! Точно такая, какую мой босс приказал найти. А то, что дочка самого Волка, вообще редкостная удача.

– И я о том же! – заявил дядя Леня. – Так что, по рукам? Девчонка ваша, а за это не станете отрицать слухи, что устранение Миши Волка с семейством – ваше дело.

– По рукам, – кивнул тип и противно причмокнул.

– Тогда вперед и с песней! Пойдем звонить твоему боссу, хочу от него услышать последнее слово. А потом и официальную передачу товара осуществим, – заявил дядя Леня.

Процессия удалилась. Таня снова очутилась в темноте. Внезапно дверь опять распахнулась, и девочка сжалась, понимая, что это не означает ничего хорошего. Потому что уже поняла, что именно ожидает ее, когда она окажется в руках человека с акцентом, щупавшего ее.

Но на сей раз вошедший был один. Почувствовав его приближение, Таня начала извиваться, не желая сдаваться без боя.

– Да тише ты! На, пей, – услышала она тихий голос, и невидимый человек сунул ей к лицу стакан.

Пить хотелось ужасно. Ой, а вдруг вода сдобрена наркотиком? Но еще не успев эту мысль додумать, Таня сделала глоток. Вода была холодная, вкусная, в ней не чувствовалось никаких примесей.

– Вот, вот, пей, не бойся. Я на твоей стороне, – продолжил голос. – Можешь верить мне, а можешь не верить, но это так. Потому что моя сестра попала в такое же положение. Только, увы, ей не повезло, меня не оказалось рядом.

Жадно глотая воду, Таня рассматривала того, кто пришел к ней в темницу. Это был подросток, наверное, ровесник ее брата Димы. Ее покойного брата Димы…

– Ты меня освободишь? – спросила она, с трудом шевеля распухшими губами. И услышала ответ:

– Во всяком случае, попытаюсь. Давай, развяжу тебя…

Освободившись, Таня тихо застонала: еще бы, ведь руки, заведенные за спину, сильно затекли. Она хотела отбросить веревку в сторону, но парень остановил:

– Нет, нет, не надо, иначе они сразу заподозрят неладное! Делай вид, что еще связана. И не пытайся бежать, когда придут за тобой, все равно ничего не выйдет. Мой тебе совет – прыгай в воду, когда тебя будут с одного катера на другой перетаскивать. И тотчас ныряй, уходи на глубину, чтобы под винты не попасть. Перед этим не забудь воздух в легкие побольше набрать…

Он начал массировать ее затекшие запястья, и Таня спросила:

– Почему ты это делаешь? Ты ведь один из них?

– Все мы «одни из них», – ответил резко подросток. – Так уж получилось, что я здесь. Мог бы оказаться среди людей твоего отца. А ведь он мне жизнь спас! Поэтому я тоже тебя спасу. Попытаюсь, вернее…

Где-то вдалеке раздались голоса, парень быстро поднялся, велев Тане забиться в угол.

– Как тебя зовут? – спросила она, когда ее спаситель уже закрывал за собой дверь.

– Не все ли равно? Мы ведь больше не увидимся. Удачи! – быстро ответил юноша и скрылся.

Через несколько минут в каюту снова ввалились люди дяди Лени, и один мужчина рывком поставил девочку на ноги. Таня, следуя советам своего безымянного спасителя, сцепила руки за спиной, всунув руки в петлю и придерживая веревку пальцами, чтобы не сползла.

– Пора, красавица, пора! – хохотнул бандит Чехарский, явно довольный только что заключенной сделкой. – Какие все же эти, с позволения сказать, джигиты тупые! Не в обиду им будет сказано. Ты, Танечка, так сказать, производственный брак, побочный продукт вполне удачной операции. По сути, тебе и жизни твоей грош цена, ан нет, я тебя сторговал втридорога. Джигиты мне тылы прикроют, на себя вину за нападение на ваш особняк возьмут. Но их ведь все равно ищи-свищи, а не найдешь. Я же выйду сухим из воды, приберу к рукам империю твоего папани и для всех останусь человеком, к бойне, в результате которой погиб Михаил Волков и вся его семья, никоим боком не причастный. Здорово задумано, да, Танечка? Даже из дерьма я сумел сделать бриллианты! Однако что-то я разговорился, «покупатели» заждались…

Он толкнул девочку вперед, в коридор. Тане так и хотелось завизжать, вцепиться дяде Лене в лицо ногтями, впиться ему зубами в глотку. Раз она волчица, так и должна вести себя соответствующе… Но это ничего не даст, вряд ли она сумеет причинить мужчине особый вред. Зато лишится преимущества, свободных рук, ее снова закуют в кандалы и тогда уж точно отдадут «покупателям».

А вот если у нее получится убежать… Хотя даже если и получится, то к кому она обратится? Ведь семьи у нее нет – всех убил дядя Леня Чех.

Но именно поэтому она должна выжить и найти выход из сложившейся ситуации. Ибо, будучи волчицей, дочкой Волка, должна покарать врага за то зло, которое тот причинил ее семье.

И пусть сейчас она измотана, истерзана, стала сиротой в десять лет, если удастся выжить, Таня сделает все, чтобы дядю Леню Чеха настигло законное возмездие.

Если удастся выжить…

Ее вывели на палубу. Уже светало, ночная тьма постепенно уступала место серому, сдобренному клубящимся туманом рассвету. Катер находился посредине реки, и к нему был пришвартован другой, на котором Таня увидела «покупателей».

– Вот и товар! – хохотнул Чехарский, легонько ударяя ее по затылку. – А у вас там купец!

Таня бросила прощальный взгляд на дядю Леню. Тот, несмотря на перевязанную голову и плечо, выглядел отлично и явно праздновал победу над низвергнутым врагом.

Туман, плотно стелившийся над водой, облегчал задачу Тани. Правда, она не имела представления, где именно находится. Возможно, ее подхватит течение и, закружив-замотав, утащит на дно. Не исключено, что ее затянет под винт и изрубит на куски. Существовала и опасность того, что «продавец» с «покупателем» откроют огонь – ведь оказавшись в воде, Таня превратится в живую мишень.

Девочка вспомнила поездку в позапрошлом году на далекий остров – это были упоительные десять дней вместе с отцом, мамой и Димой. Папка учил сына и дочь нырять с аквалангом, и она, вначале такая неуклюжая, в последний день, погрузившись в изумрудный океан, смогла насладиться удивительным подводным миром кораллового рифа.

Да и в бассейне Таня регулярно ныряла с трамплина и ничуть не боялась глубины.

Однако одно дело контролируемое погружение с аквалангом или водные процедуры и совсем другое – прыжок в реку в неизвестном месте с целью спастись от убийц и бандитов.

– Танечка, не хочешь мне сказать что-нибудь напоследок? – глумливо спросил дядя Леня Чех. – Нет? Да ты, деточка, язык от страха проглотила…

Ее потащили к борту, желая передать на соседний катер «продавцам». Девочка заметила среди людей дяди Лени подростка, того самого, который помог ей. Высокий, темноволосый, с пронзительными синими глазами, он, как и все остальные, был облачен в камуфляж. Встретившись с Таней взглядом, парень чуть заметно кивнул и еле заметно указал на борт катера, за которым мерно плескалась вода.

Вот, значит, кому она обязана… Только чем? Жизнью? А если ее при попытке к бегству убьют? Значит, она последует за папой, мамой и Димой. Что, тогда их семья воссоединится. Это ведь только бессовестный дядя Леня Чех не верит в существование высших сил. Хотя, скорее всего, все же верит, но уверяет сам себя в противоположном, лишь бы не думать о том, что после кончины ему придется расплачиваться за совершенные злодеяния.

И тем не менее придется. Но сначала в этом мире!

– Хочу! – вдруг возразила Таня, причем голос у нее звучал на редкость громко, чисто и пронзительно.

Все немного растерялись от такой перемены в ней. Типы, державшие ее и тащившие к борту, даже чуть ослабили хватку. Таня заметила, что находится в полуметре от раскрытого «заборчика», за которым был виден точно такой же раскрытый «заборчик» катера «покупателей».

– О, что я слышу? – изумился дядя Леня. – У тебя, детка, голос прорезался, да еще какой. Что, решила на колени бухнуться и меня о милости просить? Ты лучше своих новых хозяев о милости проси, может, и сжалятся. Выполнишь все, что потребуют, они, так и быть, не убьют, а в гарем сдадут…

– Так вы хотите услышать, что я желаю вам сказать или будете сами, как баба базарная, языком молоть, дядя Леня Чех? – произнесла Таня с вызовом.

С лиц присутствующих сползли ехидные улыбки. Никто, и уж точно не пленники, не позволял себе разговаривать с Леонидом Чехарским в таком тоне.

– Руки прочь! – крикнула Таня тем, кто удерживал ее.

И дядя Леня, нахмурившись, приказал:

– Ладно, отпустите нахалку, все равно никуда не денется. А если в воду прыгнет, все равно ко дну пойдет с завязанными руками.

Типы отстранились.

– Ну, Танечка, что ты хочешь мне сообщить? – усмехнулся бандит.

Девочка обвела взглядом мужчин, на секунду остановила его на лице безымянного юноши, сверкнувшего синими глазами. А потом посмотрела на катер «покупателей», изнывавших от похоти. Наконец бросила взор на небольшой, вряд ли шире метра, зазор между двумя катерами, через который был перекинут хлипкий трап.

– Дядя Леня, я обещаю, что вам придется заплатить за все, что вы причинили моей семье. И я не успокоюсь, пока вы не получите сполна. Возмездие настигнет вас – рано или поздно!

По мере того как она говорила, лицо дяди Лени белело. И, кажется, не столько от гнева, сколько от… От страха? Неужели всемогущий Леонид Чех боится ее, десятилетнюю дочку убитого им Миши Волка?

Другие мужчины были явно ошарашены ее словами и словно приросли ногами к палубе. Именно этого и требовалось пленнице.

До того, как дядя Леня успел что-то ответить и отдать приказ поскорее сдать ее на руки «покупателям», Таня изогнулась, а потом изо всей силы харкнула ему в лицо. И хотя убийца ее семьи был на расстоянии пары метров, плевок достиг цели.

А затем, глубоко вздохнув, Таня легко вбежала на скрипящий трап, соединявший оба катера, закрыла глаза – и сиганула в воду.

Она боялась, что вода окажется холодной, все-таки сентябрь уже, но та была теплая и приятная, словно парное молоко. Таня на мгновение открыла глаза, увидела очертание катеров и тотчас резко ушла под один из них.

На секунду она застыла в воде, ощущая, что ночная рубашка сковывает ее движения, а медальон Клементины тянет вниз. Но сейчас не время было обращать внимание на подобные мелочи.

Внезапно винт катера начал вращаться, обдавая Таню потоками перемешанной с пузырьками воздуха воды. Она увернулась, чувствуя, однако, что ее неумолимо тянет к лопастям, и рванула вниз, в темную глубину.