Пиранья. Черное солнце Бушков Александр

Глава четырнадцатая

В чужом пиру похмелье

Из соседней комнатушки доносилось жизнерадостное гоготанье, ритмичные выдохи и тягучие Анкины стоны, словно бы сквозь зажимавшую рот тряпку – так что э т о т сектор пока не следовало принимать в расчет.

– А гарантии? – спросил Мазур насквозь деловым тоном. – Вы правильно подметили, сударь, – давненько живу на свете. Где гарантия, что после всех признаний, я не получу пулю в лоб?

– Я же тебе говорю: заложники – вещь в хозяйстве полезная.

– Это все слова...

Капитан тяжко вздохнул:

– Ну пойми ты, дурная голова, кто тебе будет рисовать гарантии на бланке с...

Мазур ударил, молниеносно и жестоко, напрочь выводя за рамки гуманизм. Прошло совершенно беззвучно. Капитан еще оседал с выпученными, гаснущими глазами, когда Мазур ушел влево, одним прыжком достиг старосты, п о г а с и л его в мгновение ока, выхватил из руки тяжеленный револьвер и его рукояткой д о с т а л третьего. Вырвал у него автомат и ворвался в соседнее помещение, где обнаружил довольно затейливую комбинацию из трех черных со спущенными штанами и белой девушки, используемой совершенно беззастенчиво.

Против столь беззащитного противника сам бог велел работать быстро и качественно. Мелькнул приклад, послышался едва слышный хруст шейных позвонков – минус один. Удар стволом под горло, добавочный ногой – минус два. Снова прикладом, ногой, рукой – минус три... Настала совершеннейшая тишина.

Не обращая на Анку ни малейшего внимания – не маленькая, сама справится, – Мазур выскочил, сгреб со стола отобранное у него оружие, быстренько отправил револьвер в кобуру, а нож – в ножны, прижался к стене возле окошка, прислушался.

У крыльца лениво разговаривали двое – тот пацан и еще один, постарше. Больше вроде бы не было рядом господ инсургентов, но не стоит забывать, что деревня-то на их стороне, верится покойному капитану, что по идейным причинам: по принуждению, под дулом, такую безмятежность три часа изображать не сможешь, тут искренность нужна...

Значит, автоколонна. Где-то поблизости в лесу. И рыщущие в окрестностях правительственные войска. В обычных условиях ринулся бы их разыскивать, как братьев родных, но сейчас, пожалуй что, треба поостеречься. Вряд ли это те, кто охотится персонально за Мазуром и Анкой, но все равно, мало ли какие ориентировки могли разлететься в сжатые сроки...

Рядом послышался легонький шум. Ага, Анка выбралась из комнаты, пошатываясь, потянулась к одежде. Оклемается, не асфальтовый каток переехал, в конце-то концов, забава тянулась не долее пяти минут, не раскрутившись в полную силу...

Мазур показал ей на пальцах: побыстрее, мать твою! Она спешила как могла, запрыгивая в штаны и застегивая пуговицы, благо половины недоставало, непроизвольно морщилась, но, в общем, выглядела не особенно умученной. Переживет... Перебросив ей нож и револьвер – на лету поймала, очухивается в хорошем темпе, – Мазур кивнул в сторону дальнего окна. И, хозяйственно прихватив «Калашников», двинулся следом.

Она вылезла первой, пригнувшись, страховала Мазура, когда он выпрыгнул следом, уже не обращая внимания на оставшихся внутри бывших людей. Перебежками, тихонечко двинулись ко второму домику из рифленки – Мазур, твердо помнивший свой маневр, успел обшарить старосту и забрал ключи от машины. Так что перспективы рисовались не самые унылые. За спиной двое с автоматами – это, в общем, не препятствие. У деревенских, вполне может статься, припрятано в хижинах, но это уж и вовсе не препятствие...

Истошный вопль справа. Дебелая матрона с голыми грудями, в полосатой юбке, отбросив длинный пест, орала с величайшим рвением, если не считать непонятного наречия, совершенно в стиле российской глубинки: гляньте, люди добрые, вона-вона убегают, супостаты, хвостом их по голове!

Моментально подключились еще с полдюжины визгливых бабьих голосов – мать их так, и точно, идейные... Мазур перехватил автомат поудобнее, прикидывая, с какой стороны выскочат те двое – чтобы сами напоролись на очередь...

Пронзительный душераздирающий визг обрушился с ясного синего неба – и метрах в ста, в поле, взлетел фонтан земли вперемешку с вырванными стеблями, знакомо свистнули осколки, горько пахнуло бездымным порохом...

Вторая мина легла еще ближе к деревне. Орущих баб как ветром сдуло, они взапуски кинулись к близкому лесу, должно быть, имея некоторый опыт. Почти сразу же Мазур увидел, как пацан в желтой майке и его приятель улепетывают в том же направлении. Стрелять им в спину он не стал – не из душевного благородства, а попросту оттого, что никакой опасности явно не представляли.

К лесу катилась орущая толпа, где перемешались старики и детишки, мужчины и женщины, врассыпную бежали собаки, козы и свиньи, мины падали одна за другой, свистящее жужжанье осколков было повсюду, Мазур прикинул, что по деревне работает не менее десятка стволов...

Какое там десяток... Тут будет поболее, и изрядно... Надрывный вой падающих мин обрушился с неба невероятно густо, весь мир, казалось, превратился в скопище визжащего железа, грохот, фонтаны перепаханной земли, дикие вопли. Минометчики ожесточенно лупили по квадратам, не было уже никаких сомнений, что началась крупномасштабная зачистка района, с махновской деревушкой решили разобраться всерьез...

На глазах Мазура желанный автомобиль окутался облаком дыма, взлетевшей земли, подпрыгнул и завалился набок. Мазур, увидев, что Анка – ну откуда у нее т а к о й опыт? – наладилась драпать следом за несущейся к лесу обезумевшей толпой, успел ухватить ее за шиворот и наладить в противоположную сторону, где разрывы вздымались гораздо реже. Сам он головы не потерял – бывало и похуже...

Она повиновалась, уже мало что соображая от страха, – ну да, необстрелянный человек в такой ситуации и в штаны наделает, и ничего тут нет позорного...

Они неслись зигзагами – то есть это Мазур выбирал направление, увлекая за собой ополоумевшую напарницу, петляя, порой падая наземь и ее сшибая с ног, вжимаясь в сухую землю, как будто это могло уберечь от свистящего повсюду зазубренного железа. Проломились сквозь кусты, уже не обращая внимания на колючки, не чувствуя боли. Подхватив оружие и пожитки, Мазур (во всем этом бардаке находя время присмотреться и прислушаться к окружающему) поволок напарницу прямехонько в болото.

Они в л о м и л и с ь в теплую стоячую воду, где в изобилии плавали мясистые толстые листья каких-то местных кувшинок. Ноги вязли в грязи и упругом переплетении корней. Высмотрев впереди нечто вроде островка из перепутанных корневищ, Мазур потащил туда Анку, грудью вспарывая воду, словно крейсер, идущий на полном ходу. Остановился. Воды было по самую шейку. Плюхнув рюкзаки на скопище корней и корявых веток, погрузился по самый рот, прикрыл голову автоматом, искренне жалея, что у «Беретты» нет солидного приклада. Анка, таращась на него глазами размером с серебряный доллар, все же опамятовалась настолько, что сделала то же самое.

Обзор отсюда был никудышный, но не подлежало сомнению, что в деревне продолжался ад кромешный, – с той стороны доносился слитный гул разрывов, сущая канонада. Мины стали ложиться левее, засыпая то место, по которому они совсем недавно улепетывали к болоту, – ага, минометчики переключились на подступы к деревне. То ли заранее наметили цель, то ли у них где-то поблизости разместился толковый корректировщик...

Взи-и-и-и-и-ууу! Надсадный вой ввинтился в воздух совсем рядом, послышался смачный всплеск, а вслед за тем глухой разрыв – огонь перенесли к болоту, вовремя успели, черт... Но на сей раз уже не слышалось свиста осколков, они все до единого увязли в воде.

Новый разрыв, казалось, под боком. Взлетел фонтан взбаламученной воды, Мазура с Анкой накрыло сущим ливнем, они едва проплевались. В лицо швырнуло пригоршню мокрых, ослизлых листьев, стегнуло по щекам кусками веток. Он невольно нырнул, уйдя в воду по самую макушку.

Мины падали там и сям, в опасной близости, Мазур зажмурился – еще прилетит прямо в глаза каким-нибудь суком... Вода вокруг словно бы вскипела, невозможно было сосчитать глухие, басовитые разрывы, превратившие болото в подобие кипящего на костре котелка. Но опасным было бы прямое попадание, а мины все же падали сюда не так обильно, как на сушу. Угнетающе, скверно, душу выматывает, сердце заходится в смертной тоске – но, если не случится прямого попадания, можно перетерпеть...

Уши залило водой, и оттого все окружающие звуки стали диковинно незнакомыми. Он стоял на полусогнутых, старательно прикрывая макушку итальянской трещоткой, время от времени открывал глаза, промаргивался, пытаясь осмотреться, хотя смотреть было особенно и не на что – взбаламученная вода. Среди окружающей какофонии успел подумать, какая будет неприятность, если мина влепит в островочек – разметает алмазы по всему водоему, вот будет сюрреалистическая картинка...

Не вытерпев, протянул руку, стащил рюкзак с островка и прижал его к боку локтем – так оно целее будет, если накроет, то ни перед кем уже не придется отчитываться, почему не уберег бесценный груз...

Канонада понемногу стала стихать. В болото уже не падали мины, а на суше разрывы звучали совсем редко. Намечался конец бомбардировки. У Мазура родились стойкие подозрения, что вскоре наступит следующий этап, логически закономерный: после интенсивной артподготовки войска пойдут в атаку. Вряд ли все это затеяно только ради того, чтобы засыпать минами сотрудничающую с партизанами деревню. Скорее всего, будет полноценная зачистка, прочесывание и прочие прелести контрпартизанских забав. Ну, точно, хотя и оглох наполовину, разобрал вдалеке жужжание вертолета. Вполне может быть, что о скрывающейся в лесу автоколонне власти кое-что прознали – и нет смысла, даже в целях устрашения, высыпать столько мин на убогую деревушку, тут пахнет oперацией помасштабнее...

Он оглянулся. Анка погрузилась по самые ноздри, что твой гиппопотам, лицо у нее было совершенно белое, глаза бессмысленные – ну да, есть потуги на суперменство, а есть в о е н н ы й жизненный опыт, коему у нее взяться было попросту неоткуда. «Ну, учиться никогда не поздно», – злорадно подумал Мазур, прочищая уши указательным пальцем, вытряхивая воду, моргая.

В отдалении раздалось еще несколько разрывов, но он уже определил тренированным ухом, что это последние, массированный обстрел кончился, и парочка самых азартных минометчиков не унялась сразу.

Не раздумывая, не мешкая, он, взбаламучивая воду грудью, добрел до Анки, и, поскольку руки были заняты рюкзаком и автоматом, без церемоний поддал ей «леща» коленом:

– За мной! Бегом! Твою мать! Не рассуждать, живо, бегом, за мной!!!

Очухавшаяся Анка без сопротивления повиновалась. Они неслись к берегу, напролом, словно пьяный водяной с обкуренной русалкой, оскальзывались, шатались. Оказались наконец на твердой земле, и Мазур распорядился тем же непререкаемым тоном:

– Бегом за мной!

И припустил в лес, словно за ним гнались черти со всего света – не теряя головы, однако, зорко наблюдая за окрестностями, а более всего глядя вперед, чтобы не пропустить ненароком какого-нибудь засевшего в кустах с пулеметом придурка. Самая поганая ситуация: и от партизан запросто можно получить пулю, и правительственные войска в таких случаях сначала палят взахлеб по любой движущейся цели, а потом задают вопросы и присматриваются – увы, сие нам прекрасно известно на собственном опыте, полученном в том числе и в этих примерно местах, разве что километров на сотню севернее... Как писали классики – поди доказывай потом, что шлепнули тебя незаконно...

Задача была простая и жизненно важная: как можно быстрее оказаться как можно дальше от деревни, двигаясь по прямой линии. Сейчас, к бабке не ходи, начнется прочесывание, доблестные защитники законной власти пойдут в атаку, и нужно успеть выскользнуть, прежде чем замкнется кольцо. С п л о ш н о й линии оцепления, вспоминая прошлое, вряд ли следует ожидать – чересчур уж много потребовалось бы войск. Но все равно, нужно побыстрее улепетывать. Многое зависит еще и от того, к т о займется деревней и партизанами. Иногда это бывают элитные части, на совесть подготовленные и натасканные, – этим пальца в рот не клади. А могут послать и обыкновенную сиволапую пехтуру, каковая здесь ниже всякой критики и вряд ли заучила толком, с какой стороны у автомата дуло. Впрочем, возможен к о к т е й л ь из крутых профессионалов и «сена-соломы» – иной стратег, намеренный брать не числом, а умением, стоит всех, кто ему только подчинен, вплоть до хлебопеков и обозных: чем масштабнее операция, тем красочнее ее можно расписать в реляциях наверх, выколачивая звездочки и ордена, – это нам знакомо, увы, не по одной лишь знойной, жаркой Африке...

Узенькая колея-однорядка посреди чащобы. Мазур преодолел ее одним прыжком, рухнул за куст. Туда же шлепнулась подбежавшая Анка. Затаились, как мышки. Мазур физически ощущал, как течет у него из кобуры мутная болотная водичка – да и итальянский автомат хлебнул аш-два-о под завязку, – немудрено после такой вот джакузи. Будь у него «Калашников», беспокоиться нечего, а вот западноевропейские изделия гораздо капризнее. Присесть бы на травку, не спеша, обстоятельно проверить оружие, разобрать, вытереть, смазать... Некогда.

По тропинке, отчаянно рыча мотором и раскачиваясь, прополз армейский грузовик без тента. В кузове, настороженно выставив во все стороны длиннющие автоматические винтовочки западногерманского производства, теснились оглоеды в хаки и в зеленых беретах. Эти головные уборы не имели ничего общего со своими штатовскими аналогами, просто-напросто были сшиты из той же второсортной ткани, что и униформа. «Сиволапые, ага», – с ноткой кастового превосходства определил Мазур. Деревня пскопская... Ну, это легче.

Следом за грузовиком, так же переваливаясь на колдобинах, проехал броневик «Фокс» и три джипа, битком набитые опять-таки обычными армеутами. Мазур прекрасно рассмотрел напряженные, встревоженные лица – салажня сопливая, не видно ни одного п р а в и л ь н о г о вояки, чтобы был в плечах пошире шкафа, а рожей в шрамах – пугать детей и коррупционеров...

Используя краткий момент тишины и безлюдья, они поднялись из-за куста и вновь припустили в прежнем направлении. Почти опустевший Мазуров рюкзак чувствительно колотил его по пояснице – единственным твердым предметом, от которого сплошное неудобство, могла быть только сумка с алмазами, от которой ни за что не избавишься, наоборот, придется терпеть все неудобства...

Раздалось несколько очередей – примерно в километре от них, со стороны деревни. Следом – пальба вразнобой, сразу слышно, из самого разнообразного оружия. Ага, началось...

Они снова залегли в кусты, пропуская несшиеся по дороге пошире грузовики с солдатами. Тоже обыкновенные, тоже не горят энтузиазмом положить животы свои на алтарь свободы, законности и всего такого прочего...

И еще несколько минут отчаянного бега. В конце концов Мазур решил, что они отдалились достаточно, пора подумать и о привале. Они забились в заросли высокого папоротника, долго прислушивались, но вокруг стояла покойная тишина. Порой раздавались выстрелы, но на самой границе слышимости, скорее угадывались, чем отмечались слухом.

Мазур быстренько проверил автомат, протер револьвер, насколько удалось с помощью подручных средств – не было достаточного количества доброй сухой ветоши. И все же немного приободрился. Оставалась вероятность осечек, но оружие, в принципе, не внушало опасений.

Анка, прилежно занимавшаяся тем же самым, сделала неловкое движение, сморщилась, ойкнула.

– Больно? – задал Мазур дурацкий вопрос.

Она огрызнулась:

– Бутылку в задницу вставь, будешь иметь некоторое представление... Не мог их положить пораньше?

– Момент не подворачивался, – кротко пояснил Мазур.

– Момент... Не тебе ж засаживали... Козлы поганые...

– Отставить эмоции, – распорядился Мазур без всякого сочувствия. – Пошли. Нужно сматываться, и подальше, подальше...

Он вытащил навигатор – прибор, сделанный в расчете на перипетии и покруче, был противоударный, влагонепроницаемый, а потому после нажатия соответствующих кнопок картинку выдал исправнейшим образом.

– Не так уж и далеко дорога, подходящая под категорию «магистрали», – сказал он. – Разумеется, с поправкой на местные условия – асфальтом и не пахнет. И все равно, большая дорога – это всегда приятно... Собственно говоря, до Инкомати можно добраться одним лихим рывком. Колеса бы нам путние...

– Подойдут? – фыркнула Анка, показывая вперед.

Мазур посмотрел – и тут же отшатнулся за дерево. Метрах в пятидесяти впереди чащобу прорезала очередная колея, там стоял броневик, очередной «Фокс», а вот других транспортных средств что-то не усматривалось.

«А почему бы и нет?» – подумал он со здоровым цинизмом. В некоторых отношениях это даже предпочтительнее...

Английский четырехколесный броник был годочков тридцати от роду и сюда угодил определенно как трофей – четверть века назад, во время «Полета ворона», юаровцы перли как раз на таких, и десятка два, Мазур помнил, целехонькими достались правительственным войскам. Ветеран выглядел вполне ухоженным и надежным – неплохая тачка из тех времен, когда с электроникой не баловались так, как сейчас. Нормальная рабочая лошадка. Военная техника, если не долбить ее снарядами и не корежить минами, способна прослужить долго...

Экипаж, три обормота в черных беретах, столпился у правого переднего колеса. Они развернули карту, тыкали в нее пальцами и оглушительно дискутировали, не обращая внимания на окружающее. То ли с дороги сбились, то ли позабыли поставленную задачу, разгильдяи, и теперь искали выход. Как бы там ни было, от этой перепалки веяло не суровыми военными буднями, а кухонной сварой. Несерьезный какой-то народец, не внушающий уважения...

– Ловим тачку, – распорядился Мазур. – Я займусь крикунами, а ты посматривай – вдруг внутри еще какой-нибудь черт, выпрыгнет в самый неподходящий момент...

Он в ы л о м и л с я из зарослей, поднял автомат и рявкнул по-звериному, подавляя нацеленным дулом и убедительной интонацией:

– Руки вверх, мать вашу!

Троица полностью оправдала его ожидания: шарахнулись, выронив карту, сбились в кучу, подняв руки над головой, с посеревшими лицами.

– Присмотри, – сказал Мазур, поменялся с Анкой местами, распахнул дверцу и заглянул внутрь.

Тесный отсек был пуст. Спрятаться там так, чтобы остаться незамеченным, было попросту невозможно. Удовлетворенно кивнув, Мазур стал разгибаться...

Длинная автоматная очередь затарахтела в двух шагах от него. Он отпрыгнул, пригнулся, готовый попотчевать свинцом любую двуногую неожиданность...

Не было нужды. Анка как раз опустила автомат, стоя с видом гордым и независимым, а трое бедолаг в черных беретах валялись тут же, не подавая признаков жизни.

– Зачем? – укоризненно спросил Мазур.

– Не тебя трахали эти павианы, вот и помалкивай, – отрезала Анка, зло глядя так, что любые дискуссии были бы бесполезны.

А впрочем, у Мазура не было никакого настроения читать ей мораль и углубляться в нотации: повод, цинично-то говоря, не особенно и внушительный. Есть более важные дела...

– Ну ладно, – сказал он хмуро, – Поехали.

Устраиваясь на водительском месте, он подумал, что не предусмотрел самое простое объяснение: они могли тут остановиться из-за поломки...

Нет, не настолько уж им сегодня не везет – двигатель исправно зарокотал. Антиквариат, конечно, тот еще, но тянет исправно, а комфортом можно пренебречь...

Мазур вел броневик по извилистой колее, газуя и порой задевая бортами деревья без малейшей жалости к машине, – он за нее не отвечал, так что не было смысла трястись над материальной частью... Горючего хватает, при нужде можно даже залепить двадцатимиллиметровым снарядом по какому-нибудь недоброжелателю – вот они, острые головки в железном ящике...

Справа открылась обширная пустошь. Мазур не сбавил скорости, хотя справа стояли три грузовика, парочка джипов, и вокруг раскладного дюралевого столика с картами и рацией столпилось человек десять в высоких фуражках. Как раз паниковать и не следовало – мало ли по какой надобности мог нестись сломя голову броневик? Там, куда сгоняют множество людей и кучу техники, обычно не бывает одного-единственного великого стратега, который держит в голове дислокацию абсолютно всех подразделений. Неразберихи полно. Так что следует давить на газ и не забивать себе голову пустыми условностями...

Наперерез, махая рукой, сделал попытку кинуться какой-то офицерик, но держался он неуверенно, и Мазур, не притормаживая, нахально пролетел мимо. Вряд ли этот тип успел заметить сквозь узкую щель – Мазур заблаговременно опустил броневую заслонку, – что управляет броневиком не черный пацан, а белый в солидных годах...

Он обогнал еще один грузовик, выскочив на обочину, прибавил газу, летел на максимальной скорости. Еще одно импровизированное штабное совещание, на сей раз слева, там, кроме джипов, и вертолет с выключенным движком расположился.

Ему пришло в голову, что существует еще одна нешуточная опасность: чего доброго, вылезут из чащобы партизаны и влепят со всей дури из гранатомета, в полной уверенности, что героически воюют с представителями прогнившего диктаторского режима. Гранатометов нынче, что грязи. Чертовски обидно было бы погибнуть в качестве верного защитника президента от повстанцев – тем более что сам-то президент твердо намерен намылиться с родины...

– А может, до Инкомати? – спросила Анка, перекрывая гул мотора. – Не задерживаясь? Вроде ничего он прет...

– Не стоит зарываться, – ответил Мазур. – Не дай бог, наткнется кто на тех жмуриков, пораскинет мозгами, сопоставит и начнут за нами охотиться со всем пылом. В этой коробке обзора никакого, вертолет вывернет на боевой заход – не услышишь...

– Тогда?

– Посмотрим, – сказал Мазур. – Авось попадется обычный джип, с ним проще – и мельче он, и внимание не так привлекает, и сигануть с него в джунгли гораздо проще, чем из этого гроба... Гляди в оба, вдруг да подвернется что-то подходящее...

Глава пятнадцатая

Вечная беда всех кладов

– Это как?

– Вижу, – сказал Мазур, сбрасывая скорость. – Вообще, ничего.

Малость обшарпанный джип выглядел уныло, но ничего другого в пределах видимости не имелось, а колесить дальше было бы рискованно. Джип стоял на обочине, под огромным деревом с раскидистой кроной, о котором Мазур мог бы сказать только то, что оно – безусловно не пальма. Один вояка в зеленом берете сидел, развалясь, на водительском месте и безмятежно пускал дым, второй прохаживался рядом со скучающим видом, и только третий, с капральским серебряным «уголком» на погонах, был занят делом: возился с рацией в машине, нацепив наушники, то ли болтал с кем-то, то ли просто настраивал огромный старомодный ящик, не обращая внимания на окружающее.

Анка многозначительно поправила на коленях автомат, на ее лице появилась мечтательная нехорошая улыбка.

– Отставить, – сказал Мазур непререкаемым тоном. – Хватит тебе...

– Я их аккуратненько...

– Не сомневаюсь, – сухо сказал Мазур. – Вот только не стоит украшать обочину жмуриками – дорога оживленная... К чему нам такие следы? Я серьезно.

– Да ладно, поняла...

– Сиди и ни во что не вмешивайся, – сказал Мазур.

Он прибавил газку, выехал на обочину, подкатил к джипу с шиком, затормозив буквально в метре от присобаченного к заднему борту запасного колеса. Двое невольно шарахнулись – зная, очевидно, лихость в обращении с техникой своих земляков. Теперь главное было – не сбавлять напора и целеустремленности...

Шумно распахнув дверцу, Мазур выпрыгнул наружу, сделав яростное лицо, размашистыми шагами направился к джипу, остановился у заднего колеса, набрал в грудь побольше воздуха и заорал:

– Все еще здесь торчите? Полковник Маконго проезжал? Я кого спрашиваю? – и добавил изрядную порцию местной матерщины.

Оба воззрились на него недоуменно и где-то даже испуганно – даже радист снял наушники и попытался встать «смирно» в позиции сидя.

Действия Мазура основывались на блестящем знании армейских реалий – с учетом местной специфики. Крупная войсковая операция с участием нескольких родов войск – это всегда неразбериха. То и дело выныривают, как чертики из коробочки, разнообразные большие начальники – или та мелкота, что мнит себя большими начальниками, – всех знать в лицо решительно невозможно, все злые, все орут, отдают взаимоисключающие приказы, а бедолажным нижним чинам остается вытягиваться в струнку и ругаться про себя...

Перед служивыми стоял совершенно непонятный белый тип, без погон, зато с револьвером на поясе, прикативший на броневике с эмблемой бронетанковых сил республики. Он был насквозь непонятным явлением природы, но, если уж орал – значит, имел право...

– Я кого спрашиваю? – орал Мазур. – Полковник Маконго проезжал?

– Н-нет... – пробормотал капрал.

– Да вы что тут, с ума посходили? – рявкнул Мазур с исконно армейской луженостью глотки. – Вертолеты уже начали, атака идет вовсю... Где полковник?

– Не знаю... – промямлил капрал, в чем не было ничего удивительного: откуда ему знать несуществующего полковника. – У нас приказ – оставаться на месте, пока...

– Оружие, надеюсь, не растеряли? Оружие в готовность! Долго ты там сидеть будешь, капрал? Оружие в руки, и – из машины!

Он ревел так, что любой носорог обзавидовался бы. С элитной десантурой такое не прокатило бы, но эти нестроевики – по рожам видно, сплошная тыловая шпана! – взяв из джипа винтовки, довольно резво образовали некое подобие строя. Махнув Анке, Мазур, заложив руки за спину наполеоновским жестом, прошелся перед строем, положил руку капралу на плечо и сказал властно:

– Джип я забираю. Не рассуждать! Я из-за этих обормотов не собираюсь провалить задачу... Ясно? Охранять броневик! Никого не подпускать! За документы, что там лежат, головой отвечаете!

Анка, не теряя времени, прыгнула за руль, свалила поклажу на заднее сиденье и включила зажигание. Капрал открыл было рот в слабой попытке попросить некоторой ясности, но Мазур так на него уставился, что тот отступил на шаг и даже взял винтовку в положение на караул.

– Охранять броневик и документы! – внушительно повторил Мазур. – Приедет полковник Маконго – все объяснит и поставит новую задачу. Да не пальните сдуру в полковника, обормоты!

Вслед за тем он непринужденно уселся в машину, гордо вздернул подбородок, уставился перед собой с видом спешащего в Египет Бонапарта. Анка рванула с места. В зеркальце заднего вида Мазур разглядел одуревшие лица троицы, так и стоявшей шеренгой с винтовками на плече.

Машина понеслась. Рация на заднем сиденье хрипела, трещала и временами бормотала что-то на одном из местных языков. Мазур перегнулся назад, подхватил ее за бока, понатужился и вышвырнул на дорогу. В иных местах он внимательно слушал бы радиопереговоры – вдруг услышит что-нибудь интересное о себе? – но здешние радисты перекликались на своей тарабарщине, так что рация бесполезна...

Беспокоиться не следовало. Много времени пройдет, прежде чем лишившиеся джипа обормоты смогут внести в свое положение хоть какую-то ясность. Ручаться можно, что любой проезжающий офицер, которому они пожалуются, отмахнется и проскочит мимо – всем некогда, все спешат, бои уже завязались...

– Хреново, – сказала Анка.

– Что?

– Радиатор...

Мазур посмотрел. Стрелка на циферблате древнего фасона и в самом деле находилась достаточно близко к критическому делению – но все же не упиралась в него, пар из радиатора пока что не валил, патриарх автомобилестроения довольно резво катил по проселочной дороге. Мазур извлек навигатор. Сказал с довольным видом:

– Все больше и больше приближаемся к цивилизации. Вот тут крестиком миссия обозначена, будет километров через двадцать, а там – большая дорога, еще столько же, и въедем в Инкомати.

– Ты таким тоном говоришь, как будто это конец пути...

– Не конец, но все-таки... – сказал Мазур. – Двадцать тысяч населения, железная дорога, гостиницы, бары... Благодать.

Анка бросила на него какой-то странный взгляд – и прибавила газу. Навстречу им промчалась колонна грузовиков – но задерживать джип никто не пытался. И зона боев осталась позади, и белая кожа ездоков служит символом некоторой благонадежности...

– Надо бы сделать привал, – сказала Анка, не отрывая взгляда от дороги. – Одежду выжать окончательно, машине дать отдых, покурить, передохнуть...

– Перетерпим, – сказал Мазур. – Подождем до миссии. Где еще найти приют и отдых усталым путникам, как не в миссии? Документы у нас надежные, лапшу на уши вешаем убедительно...

– Ну что ты такой непонятливый? У меня началось... Прокладку нужно вставить. Не могу я терпеть двадцать верст до миссии.

– А, ну тогда, конечно... – чуть смущенно сказал Мазур, – так бы сразу и сказала...

Она свернула с накатанной колеи, повела машину по буро-зеленому полю к кучке деревьев. Джип раскачивался на ухабах, скрежетал разболтанными сочленениями.

Притормозив в таком месте, чтобы их не было видно с дороги, Анка спрыгнула на землю. Мазур из деликатности отвернулся, чтобы не мешать в столь женском деле. Достал сухую сигарету – как человек с большим опытом бродяжничества, он сложил в герметичную пластиковую коробку запас курева и пару зажигалок.

– Дай-ка мне тоже, – Анка взяла сигарету, присела на широкую кочку, поросшую бурой травой, преспокойно принялась пускать дым.

– А... это?

– Чего?

– Ну, прокладку вставлять? Время поджимает...

– А вот насчет прокладки я тебе наврала, уж извини, – сказала Анка с улыбочкой. – Просто-напросто нужно было поговорить в спокойной обстановке. Никуда не спеша и не прыгая по кочкам. Самое подходящее место...

– О чем говорить?

– О самом что ни на есть насущном, – сказала Анка, зажигая новую сигарету от окурка первой. – Потом времени может и не случиться...

– А что у нас самое насущное?

– Алмазы, друг мой, алмазы. Два кило. Ладно, ты не девочка, Кирюша, да и я тоже. Не будем тянуть кота за яйца и разводить дипломатию. Тебе не кажется, что два кило – очень удобное число? Удобнейшее. Оно так прекрасно делится на два...

– Ах, во-от оно что... – сказал Мазур, не особенно и удивившись, в общем. – Поделить и смыться?

– Хочешь сказать, ты об этом не задумывался? Так-таки и ни разочка?

– Честное слово, в голову не приходило, мне вполне достаточно моей скромной доли.

– А мне вот категорически недостаточно, – сказала Анка. – Я хочу в с ё. Точнее, половину, то есть кило. Обрати внимание: я с тобой играю честно. За все время пути у меня была масса возможностей всадить тебе нож в спину или пулю в затылок. Я этого не сделала...

– Вот спасибо, – сказал Мазур, ухмыляясь.

– Нечего лыбиться! Масса возможностей была раз и навсегда вывести тебя из игры... Скажешь, нет?

– Ну, почему...

– Вот видишь, – сказала Анка, такое впечатление, чуточку упиваясь собственным благородством. – Могла бы тебя прикончить к чертовой матери и забрать все. Но я хочу сыграть честно. Мужик ты неплохой и в качестве напарника весьма полезный.

– Очень мило, – сказал Мазур. – И как ты это себе представляешь?

– Выберемся из этой долбаной страны...

– Как?

– Придумаем, – отрезала Анка. – Времени навалом, мы с тобой люди хваткие, выживать умеем, крови не боимся... Разве нереально смыться потихонечку из страны?

– Вполне реально.

– Вот видишь, – торжествующе сказала Анка. – Мы да не справимся... Я излагаю первые наметки, а ты попробуй раскритиковать... В Инкомати мы толкнем скупщикам пару крупных камешков, и у нас будет достаточно бабок, чтобы добраться отсюда хоть до Австралии. Кинуть нас, двух таких борзых, или прирезать будет трудновато – сами кого хочешь замочим. В Инкомати, как во всяком достаточно крупном городе, тем более африканском, наверняка обретается устоявшийся, структурированный, неслабый криминал, у которого все схвачено. Значит, нетрудно будет раздобыть приличные документы... Изъяны видишь?

– Пока что не вижу, – серьезно сказал Мазур.

– Ну вот! Что тебя останавливает? Теплые чувства к нашим нанимателям? Прикажешь в это верить? В Олеську влюбился до потери пульса? В жизни не поверю... Что еще? А, у тебя жена осталась в России... Ну, времени у нас впереди достаточно. Нас будут ждать еще долго, прежде чем поймут, что произошла накладочка. Позвонишь ей из Инкомати, объяснишь, что к чему, скажешь, чтобы она срочно слиняла и притаилась где-нибудь... Мать твою, ты же адмирал спецназа, у тебя полно влиятельных корешков, смогут ее спрятать так, что ни один черт не найдет. А потом воссоединитесь. Тьфу ты, да выложить пару мешочков – и тебе в России перестреляют всех п р о б л е м н ы х типов: начиная с Олеськи и кончая Вадиком-баянистом... Изъяны видишь?

– Да нет.

– Так какого черта? – энергично сказала Анка. – Ты понимаешь, что у нас в кармане – сотни миллионов баксов? Сотни миллионов. Баксов. Это – на десять жизней. Совсем не обязательно покупать острова в Эгейском море, футбольные команды и «Боинги». Можно просто жить, и жить красиво. На планете столько мест, где можно жить красиво... На такие бабки можно нанять охрану, которой американский президент позавидует... Сотни миллионов баксов...

Ее смазливое личико было невероятно мечтательным, расплывалось поневоле в широкой улыбке – лицо беспризорника, оказавшегося на лучшей в мире шоколадной фабрике. Девочка впервые увидела столько продуктов, процитировал про себя Мазур, бедная девочка. Вот она, вечная беда всех кладов – скорее рано, чем поздно, их рвутся переделить самым решительным образом. Следовало бы предвидеть заранее, но ни разу не подумал о т а к о м обороте дела, болван со старомодной закваской...

– Что молчишь?

– Повторяю про себя нехитрые истины, – сказал Мазур. – Иногда сотни миллионов счастья не приносят – одно беспокойство...

– Ты про то, что они будут нас искать? Конечно, будут. Я на их месте носом землю рыла бы на три аршина вглубь... Но тут уж – кому как повезет. Ради таких бабок можно и рискнуть. В конце концов, мы имеем дело не с ЦРУ, не с ФСБ, не с государством. Это – всего лишь корпорация. Крупная, не спорю, сильная, не спорю, но это – н е б о л е е ч е м крупная корпорация. А такой расклад внушает оптимизм. И потом, есть некоторые нюансы... Очень может оказаться, что они, поматерившись и попрыгав до потолка, в конце концов махнут на нас рукой.

– Это с чего бы вдруг? – спросил Мазур.

– С того, – усмехнулась Анка торжествующе. – А вот с того... Мы с тобой, строго говоря, не воры. Мы хапаем в о р о в а н н о е.

– Ты насчет президента и его задумок?

– Да ничего подобного, – сказала Анка с нескрываемым превосходством. – Эх ты, а еще адмирал, спецназ и все такое... Ты не знаешь в с е й правды, а я ее знаю. Ну, впрочем, не вижу причин над тобой по этому поводу насмехаться. У тебя просто-напросто нет и быть не может тех возможностей, какие есть у меня. Вот тут… – она, ухмыляясь, похлопала себя между ног. – Как в том анекдоте про клерка и секретаршу: я конечно могла бы вам рассказать, Джим, как добилась прибавки, но вам это все равно ни к чему... Хрен с ними, с деталями, это скучно и неинтересно. Главное, я сумела докопаться до в с е й правды. Это президент, придурок черномазый, думает, что ему ужасно повезло, нашлись благородные подельнички, которые за скромный процент помогут пристроить камешки в Европе в его персональный сейф... А на самом деле они его кинут. Не знаю точно, но по некоторым намекам и обмолвкам похоже, что не просто кинут, а шлепнут к чертовой матери. Ну, не сами, конечно. Найдут какого-нибудь шизика из местных, автомат купят, п о д в е д у т... Если уже не шлепнули, мы ж сидим в джунглях, как идиоты, газет не читаем, новости не слушаем...

– А смысл?

– Что бы ты без меня делал, адмирал... Ладно. Слушай всю правду. Алмазы они, собственно, тырят не для себя. Не на личные нужды, а, так сказать, на общественные. До две тысячи восьмого года осталось не так уж много времени, всего ничего... Ну, ты еще не допер? Путин им не нужен – и надежный преемник оного тоже. Они хотят поставить с в о е г о. Я не интересовалась э т о й стороной дела, занималась только г л а в н ы м, поскольку это неразрывно связано с алмазами, а кто там у нас будет президентом, мне фиолетово. Мне, честно тебе скажу, и на страну совершенно наплевать, не хочу я там жить... В общем, «оранжевые», «бархатные» и прочие серо-буро-малиновые революции требуют денег. И немалых. Нужен серьезный фонд, причем, крайне желательно, н е у ч т е н к а. Если они начнут тратить на «восьмой год» свои легальные денежки, есть большой риск, что те, кого они намерены спихнуть, просекут все задолго до финала – и отреагируют соответственно, по кочкам пронесут. Один уже попробовал, теперь кукует во глубине сибирских руд. Сечешь? И вот тут им подворачивается президент, собравшийся смыться с родины... и неосмотрительно доверяет им два кило алмазов. В о б ы ч н ы х условиях они наверняка кидать бы его не стали. Но сейчас, когда позарез нужны бешеные бабки на «проблему-2008»... Теперь понял? Это, в некоторой степени, наша страховка. Если намекнуть им, что мы кое-что знаем, – может обойтись и без долгой погони по всем континентам... Они ж деловые люди, плюнут, поматерятся и начнут придумывать что-то другое, им скоро будет совершенно не до нас...

– Лихо...

– У меня совершенно точная информация, – сказала Анка. – Все так и обстоит. Они кидают президента, чтобы сделать жирную заначку на восьмой год. Не веришь?

– Отчего же? Верю, – сказал Мазур рассеянно.

Черт-те что творилось у него в голове. Он подумал с нешуточным ликованием, что Лаврик оказался прав: не было никакой пустышки, они все же нащупали н е ч т о, стоившее всех усилий и надорванных пупков. Похоже, она говорит правду. Это то, что нужно, это нешуточный успех Белой Бригады, триумф, джек-пот, звонкая удача... Есть!

Но как теперь прикажете выпутываться из сложившейся ситуации? Для девки это – сбывшаяся мечта, она ни за что не передумает, не даст заднего хода, не уступит...

– Ну, что молчишь?

– Думаю, – сказал Мазур.

– О чем? – вытаращилась она, словно на законченного идиота.

Мазур пожал плечами:

– Такие дела, как говорилось в классической комедии, с кондачка не решаются. Нужно будет посидеть, обдумать... В принципе, идея хорошая. Но думать и думать…

Анка смотрела на него пытливо, напряженно, зло. Мазур приготовился к долгой дискуссии, попрекам, быть может, ссоре – но она оставалась совершенно невозмутимой. Даже бесстрастной. Старательно, неторопливо, медленно выпуская дым, докурила сигарету до самого фильтра, окурок не отбросила, а уронила под ноги и тщательно затоптала высоким ботинком. Встала с кочки, отряхнула от сухих травинок все еще не просохшую толком одежду:

– Вообще-то правильно. Доберемся до более цивилизованных мест, обговорим все подробнее... Поехали.

И, не оглядываясь, направилась к машине. Мазур пошел следом. Все это ему чрезвычайно не нравилось – бесстрастие, невозмутимость, застывшее лицо – вместо жарких споров, весомых аргументов, попыток его все же убедить. Осталось впечатление, что она уже приняла решение – как-никак успел ее немного изучить...

И есть сильные подозрения, что решение это как две капли воды похоже на то, которое капитан Флинт принял в отношении своих матросов, помогавших ему закапывать клад на небезызвестном острове. Белоснежный скелет в высокой траве, остатки рыжих волос на черепушке – а, так это старина Аллардайс...

Вот именно. Очень уж демонстративно она играет спокойствие, даже равнодушие. Не стала размениваться на уговоры, не пыталась убеждать, прельщать миллионами... Серьезная девочка, опасная, как три крокодила сразу. Щелк – и готово решение.

Не хочется быть пессимистом, но жить ему, по Анкиным расчетам, остается всего ничего. Она не злая, в общем – она рациональная, как полдюжины компьютеров... ага, глянула искоса и вновь старательно изображает полное спокойствие... Ошибки быть не может. У нее есть план, пусть и недоработанный, она примерно представляет, что ей делать... зачем ей типчик, не согласившийся стать подельником?

Как обычно в таких случаях, в башке у Мазура щелкнул незримый выключатель. Страха, разумеется, не было – его столько раз пытались убить, что в этом не было ничего удивительного и уж тем более пугающего, – дело житейское... Просто-напросто следовало теперь врубить на полную все пять чувств и затребовать шестое, иначе эти унылые африканские перелески будут последним, что он увидит в своей богатой на впечатления жизни.

За руль ни в коем случае садиться не стоит – верная смерть, столько шансов у нее будет... Ага, сама, не вступая в дискуссии, полезла на водительское место. Это чуточку лучше. На полном ходу вряд ли что-то будет предпринимать... но г д е? Она уже, безусловно, придумала, где и как... нужно у г а д а т ь... Поставить себя на ее место... черт, совершенно другое поколение, другой менталитет, другая психология...

– А что за миссия? – спросила Анка, трогая джип с места.

– Никогда не видела? Обычное убогое заведение: церквушка, парочка домов, поле. Португальцы, да будет тебе известно, католики, вот и действовали соответственно.

– Говоришь, там можно остановиться?

– Конечно. Христианский долг у них...

Анка резко даванула газ, джип рванул вперед на кочковатой равнине, Мазур ухватился на поручень, а в следующий миг, после резкого торможения его швырнуло в сторону...

Рука с ножом метнулась к его горлу с невероятной быстротой. Успеть в секунду выхватить нож из ножен на поясе, нанести удар, продолжая левой вертеть рулем, а ногами – орудовать педалями… Высокий класс, чего уж там!

Уклонился он, честно признаться, чудом – потому что ждал чего-то подобного напряженно, собранно – и уже не доверял девке ни на копейку... Уклонился!

Вот только нижнюю челюсть с левой стороны обожгло, как огнем – это кончик острейшего клинка все же черкнул по лицу... Новый рывок машины в сторону, конечно же, намеренный – и Мазур, предупреждая дальнейшие события, не дожидаясь, когда вылетит за борт, выпрыгнул сам на полном ходу. Подобному его учили качественно, он полетел головой вперед, собрался, приземлился на согнутые расслабленные руки, тут же перекувыркнулся, одновременно выхватывая револьвер из кобуры.