Проект 2012 Юлин Дэн
– Веришь, до сих пор не знаю, где берёт. – Диман плеснул кипятку и тоже присел за стол. – Но пачки не переводятся.
– Его ведь оттуда везут, – произнёс друг. – И стоит не кисло.
– Хрен его знает, может и оттуда… Насчёт цены не знаю, говорит – паёк.
– Везёт. – Спирин сделал большой глоток, снова обжёгся и смешно задвигал челюстью, кусками хватая воздух. Тонкие брови сошлись над переносицей.
Диман улыбнулся:
– Да не торопись ты… ещё налью.
Кивнул на заварник.
– Ага. – Мишка успокоился, вдохнул терпкий влажный аромат, аккуратно отпил.
Костёр снисходительно улыбнулся: хоть чем-то мог удивить.
Некоторое время молодые люди, наслаждаясь вкусом, пили чай в тишине. О стычке на работе, не сговариваясь, решили забыть. Не хватало поссориться из-за ерунды, как много лет назад, когда дружили семьями.
Спирин исподтишка посмотрел на друга поверх чашки. Если в давнишней ссоре был виноват он, то в этот раз инициатива всецело принадлежала Костру.
Неужели? – Зашевелилась под сердцем совесть. – А как же АГ?
Молчание затянулось. Михаил заставил себя успокоиться, сделал большой глоток и медленно, вместе с горячим дыханием выдохнул:
– Отвечаю, лучше пива.
– Когда как, – пожал плечами Дмитрий. – Когда холодно, да, а сейчас от бутылочки не откажусь.
– А я чайку. – Товарищ сделал последний глоток, и, не смущаясь, подвинул бокал. – Обещал.
Сказал смешно, как по слогам: о-бе-ща-а-ал.
Диман фыркнул:
– Иди ты… – Дотянулся до чайника, плеснул кипятка. – Пей, верблюд.
– Спасибо. – Мишка добавил заварки, ложечкой размешал янтарный напиток. – Я чего пришёл-то, на улицу пойдёшь? На дискотеку?
– Куда? – удивился Дмитрий. – С каких пор тебя на танцы потянуло?
– Не знаю, – как-то неправдоподобно смутился Спирин. – Так… развеяться.
– Серьёзно? Неохота что-то.
– Да ладно, дома, что ли, сидеть будешь?
– Отца хотел увидеть, – вспоминая стычку с безопасником, погрустнел Димка. – Поговорить надо.
– Увидишь ещё, куда он денется?
– Не знаю…
– Там Машка будет.
– Машка? – Костёр вспомнил, как часто рассказывал другу, что девушка ему нравится. – Ты для меня сказал, или для себя?
– Для нас, – усмехнулся Спирин. – Ну что? Идём?
– Ты к Машке не лезь… я серьёзно.
– Неужели? – Спирин явно прикалывался, но что-то в его голосе Кострову не понравилось. Если честно, ему многое в последнее время (это пару дней, что ли?) не нравилось в Аспирине.
Костёр незаметно вздохнул. Загнул, конечно, «многое». Ну, не нравится кое-что, с кем не бывает? И «кое-что» – всего лишь брошенный на работе косой взгляд, и вот это предложение пойти на дискотеку. Ну… ещё «поживём-увидим», и, конечно: «пошёл ты, псих долбаный».
Дмитрий нахмурился. Это всё цветочки. Ягодками были непомерное самолюбие и набившая оскомину демонстрация всезнайства.
– Чего задумался? – вернул на землю друг. – О Свет… тьфу, о Машке задумался?
Диман рассмеялся:
– О Светке, о Светке. Это ты о ней думай, после того как в ванной запирался.
– Ладно, проехали, – как-то криво улыбнулся друг. – Теперь можно о ком-нибудь другом.
– Да… – Костёр взял грязные бокалы и сложил в раковину: мыть при друге не хотелось – стыдился. – Удивляешь ты меня. – Идеальная чистота кухни мозолила глаза. Решившись, Дмитрий включил горячую воду.
– Правда? – Брови Мишки взлетели вверх, покосившись на друга, парень начал с интересом перебирать лекарства, аккуратно сложенные в коробку из-под обуви. – И почему?
– Вроде правильный такой, а тёток… – Костёр замялся, подыскивая слово, пальцы механически намылили губку. – Не уважаешь, что ли.
– На то они и женщины, – зло усмехнулся Михаил. – За что их уважать? Гуляют, трахаются с кем попало…
– Не все.
– Конечно (опять это его «ко-не-е-чно»), у сестры спроси. – И, спохватившись, что разговаривает с родным братом девушки, вскинул голову. – Извини…
Костёр чуть чашку не выронил.
– Ты это о чём? Знаешь чего, или так… к примеру?
Михаил потёр шею:
– Сказал же, извини.
– Это её дело. Ещё про мать расскажи.
Спирин облизал губы и сглотнул:
– Не начинай, а? Ну ляпнул сдуру, с кем не бывает?
Действительно, с кем? Димка пожал плечами, добавляя ко всем подозрительным взглядам, «поживём-увидим» и «психу» ещё и «сестру».
– Проехали. – Закрыл кран и вытер руки. – Она там будет?
– Кто, Машка? Ленка?
Диман кивнул: Ленка, конечно.
– Будет… – сообщил Спирин. И добавил. – Машук тоже.
– Откуда знаешь? Ты же в клуб никогда не ходил.
– Информация устарела. Пару раз бывал. – Хитро улыбнулся (улыбочку вот эту туда же). – Может и больше, да и Светка рассказывала.
Диман ещё несколько секунд помялся, хотя для себя уже решил:
– Ладно, уговорил, погнали… заодно с сестрой увижусь.
Глава 6
Представьте себе грот, или, на худой конец, вагон поезда, только раза в два шире. И пусть вагон превратиться в невысокое здание и прилипнет к глухой стене старого кинотеатра. Обзаведётся подвесным, смахивающим на шахматную доску, где клетки только одного грязно-белого засиженного мухами цвета, неровным потолком. Отделанными дешёвыми ДВПэшными панелями стенами, такими же столиками, и покрытым грязным линолеумом (во многих местах продырявленным женскими каблуками) полом.
Внутри узкого здания-пенала, прямо за дверью, примостилась барная стойка, а в самом дальнем углу – верстак ди-джея.
В зале висит густая смесь табачного дыма, духов и спиртного. Одуряюще грохочет музыка. На потолке крутится небольшой, с полметра в поперечнике, зеркальный шар. Отбрасывает во все стороны яркие зайчики, отражающиеся от мутного в дыму луча стробоскопа, закреплённого на заваленном окурками и дисками столе ди-джея. Там же стоит допотопный музыкальный центр «Урал» с CD-чейнджером на пять компакт-дисков. И ещё одно маленькое приспособленьице (не считая усилителя, эквалайзера, пивных бутылок и пачки сигарет), хорошо известное Советской молодёжи восьмидесятых годов двадцатого века. Выглядит штуковина как обыкновенный настенный выключатель, закреплённый на дощечке. От штуковины вьётся электрический провод, и когда ди-джей в такт звучащей из колонок музыки нажимает на неё рукой, установленные по периметру танцпола небольшие самодельные прожекторы (чуть ли не цветочные горшки, поклеенные изнутри фольгой от шоколадок) начинают мигать разными цветами. Честно говоря, это приспособление и есть выключатель. И вообще, клуб сильно напоминает деревенские дискотеки тех самых восьмидесятых годов двадцатого столетия, когда страна носила гордое название СССР. Единственное, но серьёзное отличие – бармен, стойка и бутылки спиртного, нестройным рядком выстроившиеся за его спиной.
Водки, джины, вискари и джин-тоники…
И, как в далёкие времена, здесь собираются исключительно местные: кто рядом живёт или учится. Разумеется, сюда может зайти любой желающий, никто не запрещает, но случается это гораздо реже, чем вечер, закончившийся без мордобоя. А таких вечеров в истории клуба насчитывается мало. Так мало, что если поинтересуетесь у постоянных посетителей, ди-джея или бармена, они не ответят. Но по-любому выслушают, участливо покивают головой и виновато пожмут плечами. А когда вам надоест дёрганая артритная пантомима и захочется свалить, вежливо придержат за локоть, и тоже зададут вопрос: «А ты с какой, браток, улицы»?
И если вы поймёте, куда всё катиться и решите схитрить (скажете, например: в соседнем доме), поинтересуются, кого знаете? И вот тут придётся либо назвать местного авторитета, либо попытаться смыться. Потому что иначе следующие несколько дней вы и вопросы задавать не сможете, и даже есть – так будет болеть челюсть. Впрочем, справедливости ради стоит отметить, что такая частота драк имеет одно неоспоримое преимущество: очень редко кого бьют всерьёз и почти никогда не используют оружие.
На удивление чистый и, что немаловажно, целый участок асфальта перед входом в кинотеатр и бар, с одной стороны выходит на проезжую часть, с другой – огорожен высоким чугунным забором.
У входа в клуб обязательно толпятся посетители, обычно небольшая компания. В основном пацаны, но попадаются и девчонки: молодёжь вышла покурить. Дымить можно и внутри, но хочется остыть и перевести дух, а кое-кому – отдохнуть от громкой музыки. На всех красуются джинсы, линялые хэбэшные майки, кроссовки и кеды. Обычная уличная одежда (многим больше нечего надеть), ничем не отличающаяся от той, в которой молодые люди учатся или мотаются на работу, ну разве предварительно вычищенная и выглаженная. Молодёжь пьёт пиво, громко разговаривает и смеётся, кто-то целуется, а за углом в темноте – блюёт или справляет нужду.
Дмитрий свернул с дороги и остановился. Не сам – ноги. Отказались родимые подчиняться, стали вдруг ватными. Как в субботу на складе. И всё из-за музыки, басами рвущейся из клуба. Унц-унц… С тех пор, как устроился на работу, сумел (Аспирину спасибо) забыть сюда дорожку.
Может, зря?
До этого заядлый тусовщик, не пропускавший ни одной вечеринки, Дмитрий завязал с весельем, начал интересоваться событиями в городе и больше времени проводить с семьёй (жаль, семья не хотела проводить время с ним). И всё бы хорошо, только улица не отпускала, мотала нервы, заставляя злиться на Мишку с его настырным желанием помочь.
С чего ему меняться? Тем более так резко? Может, конечно, из-за отца, превратившего квартиру в некое подобие ночлежки (забегал лишь поесть и переночевать). Или состояния матери, ухудшающегося с каждым днём. Или сестры, неизвестно где пропадавшей по ночам.
Неизвестно с кем…
Причины веские. Не поспоришь. Только было кое-что ещё, непонятное и пугающее, о чём Костёр старался не думать. Странные сны, преследовавшие по ночам.
И голос…
Из дверей клуба вывалилась подвыпившая компания.
– … к нам поедем… – донеслось до Костра. В ответ – девичий смех.
Дмитрий не приходил сюда два года, и теперь, когда снова увидел совершенно не изменившийся клуб, чувства, что испытывал, напиваясь и дёргаясь до одурения, выбивая кому-нибудь зубы и тиская девчонок, вырвались наружу, заставляя остановиться.
Товарищ остановился рядом.
Возможно, Мишка тоже испытывал нечто подобное, но Дмитрий сильно сомневался. Знал прекрасно, что юность друга прошла в тепличной обстановке. По крайней мере, до ссоры. Но это раньше… а теперь? Кто знает о творившемся в большой и умной голове Аспирина, частенько склонявшей своего обладателя к опасным авантюрам. Оказывается, он и на дискотеки шастал. Когда успевал только?
С неба начал накрапывать дождь. Тёплые капли летели из темноты.
– Костёр, – услышал Диман то ли вопрос, то ли утверждение. – Ни хрена себе! – От компании гогочущих молодых людей отделился высокий коротко стриженый парень. – Глазам не верю. Ты ли это?
Стряхивая оцепенение, Дмитрий натянуто улыбнулся, с «Башкой» (в миру Гришкой Головиным) они ладили не очень:
– Башка, – улыбнулся он шире, и заметил, как на мгновение лицо бывшего одноклассника приобрело обиженное выражение. – Ты? Здесь? – Подумал, что больше бывшему приятелю находиться негде, разве, только в тюрьме.
– Здесь я, куда денусь. – Парень развёл в стороны длинные руки. – В отличие от тебя…
Диман подошёл к Головину, ладонь с хлопком врезалась в клешню бывшего приятеля, обнял.
– Ну, здорово.
– Здорово.
– Как жизнь? – Костёр поздоровался с остальными. Троих знал, двух других видел впервые. Заметил изучающий взгляд и не удержался – хмыкнул: здесь действительно ничего не менялось. Перевёл взгляд на девчонок, на лице появилась давно забытое выражение, кивнул сразу всем, отмечая про себя худенькую блондинку.
– Катюха, – похвалился Григорий. – Моя чувиха. А это Дашка.
– Костёр… Диман. – Представился Дмитрий, глядя в ярко накрашенные (как у сестры) и чёрные, от расширившихся в темноте зрачков, глаза девушки. Залюбовавшись пушистыми ресницами, неожиданно вспомнил, что давно не был с женщиной, и почувствовал: не прочь с Катюхой потеряться, заблудиться где-нибудь на кровати.
Улыбнувшись в ответ, девушка слегка кивнула (согласна?), на глаза упала прядь волос.
Башка переступил с ноги на ногу, он всё прекрасно видел и решил судьбу не испытывать (знал, девчонки к Костру липли). Пытаясь отвлечь нежданного, и, что греха таить, нежеланного гостя, довольно сильно для шутки с размаху хлопнул Дмитрия по плечу, другой рукой показывая на незнакомых парней. По очереди представил.
Костров, пожимая руки, делал заинтересованный вид. Катюха по-прежнему (в этот момент, изучая накачанный зад парня) не сводила с него глаз.
Чья чувиха?
Наконец откровенный флирт подруги Башке надоел, скривившись, будто выпил прокисшего пива, парень сплюнул и одарил девушку взглядом, заставившим её чуть не подпрыгнуть.
Дмитрий не смог сдержать улыбки: действительно, ничего не изменилось. Разве что на Спирина Головин не обратил никакого внимания и не поздоровался, будто видел недавно. И друзьям не представил, товарищ только кивнул шпане недобитой и небрежно пожал руки. Чудеса, да и только, значит, Мишаня не соврал, и действительно сюда захаживал.
Небо прочертила косая молния.
– Расслабься, – поспешил успокоить бывшего приятеля Костёр. – Чужая женщина для меня табу.
– Та-бу что? – Башка неожиданно громко рассмеялся, похоже, сегодня он употреблял не только алкоголь. – Да ты чё? Правда… – Перевёл взгляд на Мишку. – Ну… теперь я спокоен.
Аспирин принуждённо рассмеялся. Диман, улыбнувшись за компанию, только пожал плечами.
– Сестру его видел? – Михаил решил сменить тему.
– Ленку? – Парень на секунду задумался. – Вроде да, но точно не скажу. Сегодня народу… День рожденья отмечают. Так она… – начал он, заметил взгляд Спирина и запнулся, через секунду спросил. – Ты из-за неё, что ли? Или просто… отдохнуть?
– Да… отдохнуть. – Дмитрий исподлобья посмотрел на Гришку и перевёл взгляд на Катюху. Отвернувшись, девушка курила сигарету. – И отдохнуть, и на сестру посмотреть, – добавил он грустно.
Со спины девушка ещё больше походила на Ленку: такая же худая, нескладная и… глупая, раз путается с отребьем.
Взгляд потяжелел.
А сам-то? – Мысль заставила взглянуть правде в глаза. – Ещё год назад ты бы, не думая, загнул её прямо здесь, а теперь стоишь и строишь целку.
– Работаешь? – неожиданно для самого себя спросил он Башку.
– Кто? Я? – удивление на лице Головина было искренним. – Охренел, что ли. Я не лох. – Заметил, что девчонки перестали шептаться и прислушиваются. – Работник у нас ты… я слышал…
– Башка, – раздался сзади голос Михаила. – Тебе проблем не хватает?
В воздухе повисла тишина. Костру показалось, даже музыка в баре поутихла. Это ж надо – позволить себе публично унизить местного.
Но Головин только скривился:
– Расслабься. – Посмотрел на притихших пацанов, опешивших от такой наглости. – Нормально всё. – Помолчал, глядя на свою тень, добавил. – Ладно, пойду, отолью.
И, как показалось Димке, торопливо, скрылся за углом.
Проводив бывшего кореша взглядом, Костёр посмотрел на Мишку и не сдержался:
– Да-а-а… или я чего пропустил. Или не знаю.
– И то и другое. – Аспирин толкнул в плечо. – Иди, давай, а то и тебе достанется.
Шагнув к двери, из-за которой слышалась приглушённая музыка, Дмитрий взялся за ручку. На миг захотелось всё бросить и вернуться домой, но справившись с секундной паникой, уверенно потянул тяжеленную обитую рейками створку. Дверь легко, будто кто-то подтолкнул, открылась, и друзья вошли, вернее, ввалились внутрь, мгновенно растворяясь в волшебном эфире, впитавшем в себя громкую музыку, полумрак и табачный дым. Непроизвольно затаили дыхание, когда из динамиков обрушился ритм и бас обработанной на компьютере хитовой мелодии, зажмурились от искрящихся и прыгающих по стенам «солнечным зайчиков», почувствовали, как кровь насыщается адреналином, словно предстояло спасаться бегством или принять неравный бой.
Ни больше, ни меньше…
Димка не знал, почему так происходит, но на дискотеке у него всегда настроение улучшалось. Его словно подключали к виртуальной розетке и по невидимому кабелю закачивали ток.
Приятное, надо сказать, ощущение.
Дмитрий не сомневался, что Аспирин, если поинтересоваться, по-любасу бы всё объяснил, почему да как, но мысль появлялась лишь в первый момент, и до следующего посещения танцпола не возникала. Было хорошо, хотелось танцевать, чего ещё нужно?
Ноги Костра сами собой начали отбивать ритм и притоптывать. Рассматривая сидящих за столиками людей, танцующую или просто глазеющую молодёжь, молодой человек заметил, что и Мишка вовсю кивает головой и шевелит плечами, больше, правда, смахивая на паралитика, чем на танцора: бог пластики не дал.
Однако жарко. Кондиционеров в здании не водилось, и спёртый воздух обновлялся исключительно за счёт сквозняка. А на улице, как назло, морило.
Костров коснулся костистого плеча друга. Получилось сильно, в этот момент Михаил переступил с ноги на ногу и сам налетел на ладонь. На миг лицо парня приобрело знакомое недовольное выражение, с каким товарищ реагировал на всё, отвлекающее от важного дела. Не придав ужимкам Спирина должного внимания, Дмитрий скосил глаза в сторону барной стойки, красноречивым взглядом демонстрируя желание выпить. Кричать не хотелось, а по-другому сообщить не представлялось возможным. Но Михаил прекрасно его понял и согласно кивнул в ответ.
Заказали «Миллер».
Унц… унц… в едином порыве колыхались танцующие. Унц…унц… отражая настроение, по лицам бежали разноцветные кляксы. Унц… унц… лучи чертили причудливую светопаутину, превращая убогий зал во что-то эфемерное, причудливую проекцию желания посетителей обрести гармонию с внешним миром и стать свободными.
Михаил и Дмитрий внимательно вглядывались в зал, выискивая знакомых. Растворившись в музыке, сидя на высоких мягких табуретах и попивая на удивление приличное пиво, они тоже стали частью огромного организма и не были больше одиноки…
Иногда к ним кто-нибудь подходил, глаза круглились от выпитого, удивления и радости, и обнимал, искренне радуясь встрече. Тут же заказывалась очередная рюмка и выкрикивался тост. И снова, снова… Костёр успел подумать, что скоро не то, что сестру – домой дорогу не найдёт.
На глаза попалась знакомая блузка…
Полупустая бутылка звонко грохнула о стойку. Даже бармен обернулся. Встретившись с парнем взглядом, Дмитрий с трудом разжал кисть. На запотевшем стекле остались влажные следы. Демоны вернулись, и на душе стало муторно, повелитель спиртного это понял и поспешно отвёл глаза.
Дмитрий выражение лица бармена проигнорировал: уже о другом думал. Лишь глубоко вдохнул и решительно сполз с табуретки. Несколько раз сжал и разжал вспотевшие кулаки. Выдохнул и вразвалочку, по-хозяйски (привычка вернулась незаметно) двинулся в конец зала, бульдозером пробираясь сквозь дёргающийся человеческий планктон. Шаг за шагом, пока не увидел: за сдвинутыми вместе столиками гуляет весёлая компания. Четыре кекса и четыре подруги, одна их которых (знакомая блузка и набедренная юбочка-повязка) – родная сестрёнка.
Кулаки снова сжались. Костёр остановился, вмиг оказываясь окружённым кольцом из танцующих.
Ухажёров он видел впервые, как и сидевших ближе к проходу Ленкиных подружек. Ни те, ни другие доверия не внушали. Один из парней студил необхватную спину, прислонившись к подоконнику открытого окна, второй без аппетита жевал, придавив стероидным задом стул напротив. Третий «детинушка» блестел сальным затылком слева. Четвёртый же, по ширине лица – главный, выбрал себе самый дальний угол стола, откуда просматривался весь зал.
Рядом жалась Лена.
На столе закуска, красивая посуда, склянка с соком и штоф дорогой водки. Взгляд отметил крепкие фигуры, уверенные движения, надменные и презрительные взгляды. Особенно выделил мордатого, похожего на Гриню. Коротко стриженые волосы, тонкие губы и сломанный шнобель. С неприязнью увидел ручищу Боксёра, как тут же окрестил главаря, с завидным постоянством ныряющую под стол и тискающую коленки сестры.
Дыхание выровнялось, движения стали плавнее.
С опозданием констатировал пропажу Аспирина. Странно… Встал товарищ следом… только направился почему-то в другую сторону, прямиком к выходу. Заметил Костёр и Машку, отмечая про себя, что в неясном свете цветомузыки девушка ещё красивее.
Навстречу попалась заезженная официантка, оставляя после себя выветрившийся за смену аромат ромашки и набирающий силу запах пота, засквозила дальше.
Бросилось в глаза и другое: многие из присутствующих, кто знал его по школе, а сейчас встречался взглядом, уже не пытались поздороваться, наоборот, отворачивались, а то и вовсе вставали из-за столиков и шли к выходу.
Боялись…
Но Костёр не обращал на посторонних внимание, глаза фотографировали только четырёх амбалов в мешковатых спортивных куртках, способных скрыть любое оружие. И неожиданно, с глубоко запрятанным удовольствием, вспомнил, как пять лет назад ездил с такими же «друзьями» в другой конец города на «заработки»: выслеживал и подкарауливал побогаче одетых людей, избивал и грабил. Гоп-стоп, одним словом…
Моросящий дождик кстати: горожане в плащах и куртках, только выбирай.
Четырёхугольник старых храмин, темнота подъездов и занавески на окнах. За шторками безликие горожане разматывают махристый клубок жизни.
Костёр и его шайка прячутся в тихом дворике. Разглядывая добычу, пьют горькое суррогатное, похожее на мочу пиво и прикидывают, как добраться до дома и не попасться. И тут чел, взрослый мужичина в плаще. Держится уверенно, даже нахально, не смотрит на враз притихшую стайку молодых волчат.
Крутой…
Башка поворачивается к Димке:
– Кожа ништяк, а?
Остальные согласно поддакивают, но ждут слова вожака.
А Диман сомневается, чувствуя беду.
– Свалит, Костёр!
– Ладно, уговорил.
Мужик шмыгает мимо, Диман и Башка стелятся следом, разбегаются, одновременно врезаются в спину, опрокидывая незнакомца отточенным двойным ударом. Многократно опробованная тактика не подводит. От сильного и неожиданного тычка несчастный летит навстречу земле, профессиональная зуботычина вырубает окончательно. Остаётся проверить карманы и раздеть.
– Шухер!
Не успел незнакомый мужик коснуться руками земли, как из машины, припаркованной на соседней улице, выскакивают двое друзей. Со всех ног бросаются к избитому товарищу.
Условный свист застаёт Димку за выворачиванием карманов. Он удивлённо вскидывает голову, глаза сканируют улицу, и вмиг понимает: вляпались.
– Ноги! – Гулким эхом мечется среди старинных зданий его крик.
Подростки дружно бросаются в ближайший сквозной подъезд, где (они тусуются здесь не зря) имеется выход на соседнюю улицу. Последним бежит Димка. Пропускает Башку, поворачивается, и прежде, чем закрыть за собой дверь, успевает заметить, как лежавший на земле мужчина показывает в его сторону рукой. Костров уверен: человек произносит «Бумажник».
– Пошёл! – толкает он замершего Гриню. – Встречаемся на месте! – И прячется в темноте за дверью. – Я кому сказал, – добавляет через секунду тоном, от которого Головин моментально испаряется.
Хлопает за Гришкой дверь. Воцаряется тишина. На мгновение. Через секунду Диман слышит старческое шарканье, лай собаки и пьяные крики одного из жильцов. Фон. Ненужные помехи, не имеющие к происходящему никакого отношения. Затем… слышится приглушённое дверью деревянное шлёпанье по асфальту. Быстро приближается.
Дверь открывается и появляется виновник шума – нога. Друга или охранника… Противника.
Дверь открывается, прямоугольник света освещает мятую миску на полу с какой-то серой массой, утыканной мослами, похожей на человеческий мозг, грязные плитки подъезда и похабные надписи. «Корнай» – успевает прочитать Дмитрий, прежде чем надпись заслоняет фигура в чёрном.
Дверь закрывается.
Сумерки.
Привыкая к освещению, преследователь замирает, и в этот миг ему в бок втыкается лезвие. Несильно, даже плавно, но, к несчастью, уверенно. Мужик дёргается, шевелит немым криком губы, пытается развернуться.
Лезвие входит глубже, и парень чувствует мучительную судорогу тела: сталь касается внутренних органов.
Костров ещё секунду смотрит, а руки автоматически прячут нож. Прыжок к двери – и он с другой стороны дома. Сильные ноги уносят преступника прочь, а возле двери лежит нетронутый, набитый деньгами лопатник.
Ему показалось, или музыка стала тише? Движения людей замедлились, а губы словно замёрзли, и каждое слово тянется жвачкой?
Пустая бутылка на полу. Стул у открытого окна. Два стола напротив, один пустой, за другим – гуляющая компания. Затёртый линолеум пола с нечитаемым орнаментом, металлическая полоска, прибитая вдоль края, словно граница, разделившая зал пополам. Треснутый квадратик подвесного потолка, выломанная декоративная панель, пошло демонстрирующая глянец батареи отопления. Ди-джей, заигрывающий с экзальтированной шатенкой. И наконец… Ленкин взгляд (заметила зараза: чувство опасности и великолепная интуиция в семье врождённое), сначала удивлённый, затем – откровенно испуганный. Но прежде, чем Дмитрий понял, за кого на самом деле боится сестра, его заметили остальные.
Спина жующего напряжённо замерла, что-то тихо шепнул Боксёр, парень возле окна положил на стол руки.
Неплохо…
Участок зала, ограниченный двумя столами, выпал из реальности, превращаясь в ещё одно зазеркалье. Изолированный потусторонний мир, со своими физическими законами, нормами морали и правилами поведения.
Остановившись возле столиков, Дмитрий окинул парней нейтральным взглядом, заметил скользнувшую к бедру лапу сальноволосого. Делая непринуждённый вид, уставился на Боксёра и хотел поздороваться, но сестра опередила:
– Ты чего? – Девушка выглядела испуганной. – Зачем припёрся?
Диман заставил себя улыбнуться.
– Всем привет.
Никто из парней не проронил ни слова.
– Понял… Я за сестрой.
Вот тут ухажёры оживились.
– Вали отсюда, – грубо посоветовал Боксёр. – Дома разбираться будете.
– Дома? – Костров почувствовал, как напряглись (расслабься, расслабься ради Бога) мышцы. – За этим и пришёл.
– Ты не понял? – Боксёр покосился на посылающего какие-то знаки приятеля слева. Покосился и Дмитрий. – Ты кто такой?
– Брат, – спокойно, как ему казалось, ответил он.
Боксёр рассмеялся. Весело и заразительно.
– Неплохо… – произнёс он через несколько секунд. – А теперь исчезни, брат.
– Мне… – начал Костёр, но сестра снова перебила.
– Ты чего припёрся, спрашиваю?! – крикнула она, привлекла внимание ди-джея. Худенький парнишка, успевший проверить, есть ли у шатенки нижнее бельё, раздражённо повернул голову. Хотел возмутиться, но, встретившись взглядом с Боксёром, передумал. С растущей тревогой Костёр отметил, что на него «Магнитофон с руками» даже не взглянул. Возможно, устроился в клуб недавно и не был о Димке наслышан, а возможно, слышал, но в сравнении с Боксёром считал менее опасным.
– Поговорить надо, – ответил Дмитрий, теряя испаряющуюся куда-то разом уверенность.
Словно почувствовав сомнения брата, девушка выговорила:
– Говори здесь. Не пойду никуда.
Глядя на сестру и ухмыляющийся чайник лица Боксёра, Дмитрий впервые в жизни растерялся. Прикусил губу, не в силах вымолвить ни слова. Снова вспомнил о Мишке, жалея, что друга нет рядом. У Спирина язык болтался как надо (правильно, ввернул бы отец), да и батек, если подумать, никогда не лез в карман за словом. А вот он… привык больше полагаться на кулаки и интуицию, чем на прямую речь. Вот и сутулился сейчас под взглядами, чувствуя себя не в своей тарелке.
Придурок… какое тебе дело, с кем путается сестра? Она уже взрослая, опоздал с советами…
– Не поздновато? – услышал Костёр голос девушки и вздрогнул. – Раньше где был?
…раньше… лаве добывал, шмотье притаскивал, жизнью…
– Вспомнил, что старший брат? Может, лучше, как раньше? Денег отвалишь?
…своей рисковал.
– Домой иди! Макароны остынут… – Сестра поперхнулась и замолчала. Боксёр участливо похлопал по спине, но Лена отмахнулась от надоедливого помощника, худенькое плечико нервно дёрнулось.
– Иди ты. – И полезла в сумочку за платком. Диман увидел в глазах слёзы.
Всё правильно… не его дело.
Читать бесплатно другие книги:
