Одна на две жизни Романова Галина
«Пей»? Изумленная Агния распахнула глаза и чуть не упала в обморок от ужаса — от падения спасла стена, к которой она привалилась.
Ладонь Ариэла была в крови, сочившейся из глубокого разреза. Кровь собиралась крупными каплями, и незнакомец, стоя на коленях и трясясь от волнения и жадности, хлюпая и причмокивая, слизывал их, иногда присасываясь к разрезу.
— Ну, хватит. Все-все, хватит, я сказал! — Отдернув ладонь, Ариэл ударил незнакомца свободной рукой в плечо. — И проваливай, пока я твою собственную кровь не выпустил.
Он взмахнул шпагой, и незнакомец шарахнулся прочь. Сперва пополз на четвереньках, потом вскочил и, пошатываясь, бросился бегом.
— Спасибо! Спасибо, — слышался дрожащий, захлебывающийся голос. — Уважил… век помнить буду! Если что — сочтемся… Спасибо!
Ариэл смотрел ему вслед, пока тот не выскочил из проулка с другой стороны. Только после этого он повернулся к Агнии:
— Ты как? В порядке?
Она только кивнула, все еще крепко обнимая фонарь.
— Тогда пошли.
Ариэл силой разжал ее судорожно сведенные руки, забирая фонарь, схватил за локоть, выводя на улицу. Агния не сопротивлялась, но ноги ее подкашивались от усталости и пережитого страха. Сделав несколько шагов, она просто прислонилась к стене, борясь с дурнотой. Мужчина тихо выругался, поставил фонарь на мостовую и притянул Агнию к себе. Она прижалась к нему, цепляясь за плащ на груди.
— Испугалась? — Он тихо погладил женщину по спине.
Агния кивнула головой. Тогда Ариэл чуть отстранил ее — ровно настолько, чтобы приподнять двумя пальцами за подбородок лицо и поцеловать.
Первое прикосновение его губ было тихим и осторожным, словно крылышко бабочки или перо птицы. Агния не оттолкнула его, и он осмелел, обнимая ее теснее, прижимаясь сильнее и целуя все настойчивее. Это было совсем не то, что нежные пылкие поцелуи Марека, и уж конечно не то, что она испытывала, когда ее ласкал призрак. Невольно отдавшись новым ощущениям, Агния тихо застонала сквозь зубы, обвила руками шею мужчины…
И он тут же прервал поцелуй, наклонился и поднял ее на руки. В другое время она бы тут же стала вырываться, но не сейчас. Пусть делает с нею, что хочет. Не убьет же? Продолжая обвивать руками его шею, она склонила голову ему на плечо.
— Ты откуда взялся? — пробормотала негромко.
— Шел.
— Просто шел? — Она выпрямилась, взглянула на его профиль, такой близкий сейчас, что даже в темноте можно было рассмотреть каждую черточку, каждую морщинку в уголке глаза, каждую горькую складочку возле губ. Красивый мужчина. Красивый и… опасный.
— Угу. — Он не смотрел в ее сторону и не видел выражения глаз Агнии. — Увидел тебя. Пошел следом. Это случайность, что мы встретились.
Агния кивнула. Да уж, счастливая случайность. Если бы не Ариэл, этот тип бы ее убил.
— Кто это был? — помолчав, поинтересовалась она.
— Вампир. Ты что, не знала?
— Нет. — Она отчаянно помотала головой. — Настоящий?
— Нет, из папье-маше. Вот такие они и есть на самом деле, а не как в ваших дамских романах.
— Жуть какая. — Агнию передернуло при воспоминании о худом изможденном лице, нездорового цвета коже, красных воспаленных глазах, кривом изломе губ, под которыми виднелись неровные огромные зубы странного грязно-желтого цвета. — И… он хотел крови?
— Да.
— А т-ты…
— Я с ним поделился.
— Кровью?
— Да. Он больной.
Агния опять помотала головой. В книгах вампиры были другие — молодые, красивые, богатые и здоровые. Большинство из них вообще отказывались пить кровь людей из соображений гуманизма, переходя на искусственные заменители и кровь животных. Все как один знали толк в женской душе. И главной героине в объятиях такого красавца была гарантирована вечная молодость и неземная любовь. Прочитанное в книгах как-то не сочеталось с грязным дрожащим изможденным стариком, с противным чмоканьем слизывающим текущую из раны кровь.
— Где ты был? — помолчав, поинтересовалась Агния.
— Ходил по делам.
— У тебя есть дела?
— Да.
— А… где ты ночевал?
— Не твое дело, — сказано это было таким тоном, что Агния чуть не обиделась и поэтому продолжила расспросы:
— В общежитии или… ну…у нее?
— Не болтай. — Он говорил отрывистыми фразами, словно выталкивая слова.
— Ты не думай, я ничего такого не хотела…
— Помолчи.
Агния обиделась. Она хотела только поблагодарить за помощь и действительно ничего такого не имела в виду!
— Между прочим, спасибо. За то, что ты… меня… ну, спас.
— Между прочим, пожалуйста! — коротко бросил он.
Ну и вот чего он злится?
До дома добрались только через час. Навстречу бросилась заспанная Лимания, заблеяла, всплескивая руками. Ариэл помог Агнии подняться на второй этаж, усадил в кресло у камина, разжег огонь, пока сатирра торопливо готовила горячий грог. Укутал пледом ноги и, дождавшись, пока весело разгорится пламя, отступил к дверям:
— Я пошел.
— Куда? — слабо встрепенулась она.
— Не знаю. До ночлежного дома далеко… До утра — тоже. Полночь. — Он взглянул на часы над камином. — Поброжу по улицам, если ночная стража не остановит.
— Тебе некуда идти?
— Догадалась. — Он нервно дернул уголком рта. — Да, некуда. Из общежития меня вышибли. Постоялые дворы уже, наверное, заперлись до утра. Своей квартиры не было отродясь. А в тюрьму, несмотря ни на что, все-таки неохота!
Агния обиделась. Как он мог с нею так разговаривать? И это после всего, что он для нее сделал? А что, собственно, он сделал? Спас сегодня от нападения? И позавчера тоже… Раны на кистях до сих пор не зажили. А он ее еще и на руках тащил полгорода… И с вампиром дрался этими самыми руками…
— Оставайся, — пробормотала она, не зная, что будет делать, если он согласится. — Тебе повязку сменить надо.
— Спасибо за заботу, — с сарказмом промолвил он, — спать мне, как я предполагаю, следует внизу, в комнате для прислуги?
Агния кивнула, чувствуя себя скверно.
— Поторопи, пожалуйста, Лиманию, — промолвила она. — И пусть принесет свежие бинты.
Он кивнул, выходя из комнаты и оставив молодую женщину в смятении чувств. Но это смятение переросло в панику, когда Ариэл вернулся один. Выложил ей на колени два бинта, поставил на стол бутылку вина, полез в буфет за бокалами.
— Ты что делаешь?
— Твою горничную я отослал спать, — грубовато объяснил он, откупоривая вино и разливая его по бокалам. — У нее так тряслись лапки, что ничего путного она бы все равно не приготовила. На, выпей. Тебе надо успокоиться. А заодно отметим твое чудесное спасение…
— И сменим тебе повязку, — перебила Агния, пока он не сказал что-то еще.
Отец Мило не мучился бессонницей — работа на свежем воздухе выматывала его настолько, что молельщик к концу дня обычно уставал и засыпал как убитый. Тем более что среди ночи дважды надо было вставать на молитву, прерывая сон. Он давно научился засыпать сразу и глубоко, пользуясь редкими минутами отдыха и покоя.
Но не сегодня.
Проснувшись, как от толчка, отец Мило несколько минут лежал на постели, завернувшись в тонкое одеяло и прислушиваясь к тишине. Он был уверен, что его разбудил звук колокола к полуночной молитве, но вслушивался напрасно — снаружи царила полная тишина. Обычно колокол звенел негромко и размеренно до тех пор, пока все монахи — а их было совсем немного, всего лишь двадцать человек — не встанут и не придут в храм. Но колокольного звона слышно не было. Неужели его разбудил самый последний удар и молитва уже началась? Как же он проспал?
Торопясь и шепотом моля Первопредка о милосердии, отец Мило стал торопливо одеваться. Если соврать, что шел мимо кладбища и решил идти вдоль края, а не по кладбищенским тропинкам, что намного дольше, ему могут и не засчитать опоздания. Ох, только бы Первопредок и Праматерь не обиделись на эту невинную ложь! Но, в конце концов, он всегда был честным, правдивым и никогда никого не подводил. Можно один раз дать слабину?
Нижняя рубашка, подрясник, ряса, подпоясанная веревкой, накидка, сандалии на босу ногу — и отец Мило выскочил из кельи. Быстро прошлепал до конца коридора, отворил наружную дверь, ступая на дорожку, и зашагал к храму.
Кельи располагались чуть в стороне от храма, сбоку. От них можно было пройти либо окольным путем, по дорожкам, либо напрямик, через кладбище.
Это место он знал как свои пять пальцев и почти бежал, подобрав полы рясы. Ряды могил, оградки, покосившиеся памятники, высаженные кусты и деревца, далекие огни…
Огни? Ну да. Слева храм, а возле него — торговый комплекс и лавка ритуальных услуг, где продают символы веры, четки, пояса, молитвенники, лампадки и прочие атрибуты. Там горят огни…
Но слева же! А это — справа. Что там?
Кладбище. Там — кладбище, и на нем горят огни.
Отец Мило остановился, забыв о том, что спешит на ночную молитву. Протер глаза, всмотревшись во тьму. Действительно огни. Кто-то бродит среди могил? Но зачем?
Впрочем, на этот-то вопрос ответ имелся. Грабители. Миновали те времена, когда студиозусы тайком вырывали из могил тела для вскрытия — теперь всех найденных на улицах покойников сразу отвозят в университет, на кафедру медицины, где будущие врачи по ним изучают болезни и пороки общества. Больше никому нет нужды сперва тайно доставать, а потом тайно возвращать трупы на прежнее место. Если только не имеет место обратное явление — кто-то кого-то убил и притащил труп на кладбище, чтобы подложить в одну из свежих могил.
Забыв про полуночную молитву, отец Мило направился в сторону тех огней. Кожаные сандалии ступали совершенно бесшумно.
Огни — два факела, как стало заметно при ближайшем рассмотрении — перемещались по территории нового кладбища, где хоронили только последние полгода. Подойдя чуть ближе, отец Мило заметил трех мужчин. Они несли лопаты, носилки, ломы. Еще у одного на боку висела большая переметная сума, но в темноте и на таком расстоянии рассмотреть, так ли это, не получалось. Одеты все трое были как обычные горожане, но на глаза надвинуты шляпы.
Плетеные сандалии ступали бесшумно. Монаху удалось подобраться достаточно близко. Он остановился за кустами жасмина, разросшимися возле одного из надгробий. Ближе подходить было опасно.
Гробокопатели выбрали одну из могил, устроенную недалеко от молодого раскидистого клена. Она была вся завалена цветами, и отец Мило узнал ее — это к ней все лето ежедневно приходила и подолгу молилась и плакала та молодая женщина. Эту могилу уже пытались разрыть, но в первый раз грабителей что-то спугнуло. Долго же они ждали, чтобы вернуться!
Один взял оба факела, а два других человека споро принялись за дело. Под быстрый шепот третьего разгребли груду букетов и начали копать, подрывая каменную плиту.
Отец Мило колебался недолго. Его священным долгом была охрана кладбища, и он выпрямился, торопливо направляясь к гробокопателям.
— Остановитесь, нечестивцы! — Его крик пронзил ночную тишину. — Немедленно покиньте это место! Иначе гнев богов обрушится на вас, и сам Первопредок…
— Шезрулы? — вскрикнул один, в первый миг едва не бросившись бежать.
— Да ты что? — осадили его. — Это ж человек!
— Заткните его! — воскликнул тот, кто стоял в стороне с двумя факелами в руках. — Только этого не хватало!
— Убирайтесь вон!
Подбежав, отец Мило попытался оттолкнуть одного из гробокопателей в сторону от могилы.
— Не позволю осквернять священную землю!
— Да уймите его! Время дорого!
Один из копателей замахнулся лопатой. Уверенный, что он не станет бить, отец Мило не отступил. От удара потемнело в глазах. Боль окутала сознание…
Залитое кровью тело упало на траву. Копатели переглянулись.
— Ну, и чего теперь делать?
— Чего-чего? — передразнил тот, что держал факелы. — Быстро выкапываем того и кладем на его место этого. Нет человека — нет проблемы.
Его товарищи снова взялись за лопаты, налегая на них изо всех сил. Далекий набат, созывающий обитателей монастыря на всенощную молитву, только подстегнул их, заставив действовать быстрее.
После второго совместного завтрака Агния, смущаясь, продемонстрировала Ариэлу недошитый камзол:
— Извини, я немного не успела закончить…
— Жаль, — помрачнел тот, осматривая свою верхнюю одежду. — Это никуда не годится.
— Почему? Я могу закончить его к вечеру…
— Поздно. Сегодня в полдень мы с тобой приглашены.
— Куда?
— У меня вчера и позавчера было время подумать о тебе. — Ариэл сидел на диване, закинув ногу на ногу, и его вид странным образом нервировал Агнию. Этот мужчина как настоящий кот — живет тут всего несколько часов, а уже ведет себя так, словно дом принадлежит ему. — Ты живешь совсем одна, с единственной служанкой, от которой никакого толка. Я тебе никто. Сегодня ты позволила мне переночевать в своем доме, а завтра имеешь полное право выставить за порог, и закон будет на твоей стороне. Кроме того, у тебя проблемы…
— Какие?
— А то, что в твой дом дважды забирались воры, а позавчера я еле отогнал ликантропа. Я уж молчу про деньги… Ты в опасности, Агни, и я решил о тебе позаботиться.
— Спасибо, но я как-нибудь сама справлюсь. — Она взялась за иголку с ниткой, полная решимости как можно скорее дошить камзол. Чем скорее работа будет закончена, тем скорее Ариэл уберется из ее жизни. А с ним может исчезнуть и большая часть ее проблем.
— Да знаю я, как ты справляешься! — отмахнулся он. — В общем, я позавчера нанес визит ее светлости герцогине Ларисе Ольторн. Она любезно согласилась принять тебя в свой дом.
Агния от неожиданности уколола палец и сунула его в рот. Вот это была новость! Нет, она слышала, что время от времени кто-то из знатных дам занимался благотворительностью — они брали на воспитание девиц из благородных, но обедневших родов, принимали участие в их судьбе и помогали выйти замуж. У самой императрицы было три или четыре таких воспитанницы. Официально они числились фрейлинами королевы. Но чтобы герцогиня Ольторн, жена посланника империи и главы службы разведки, решила взять на воспитание не сиротку, а молодую вдову без малого двадцати трех лет от роду? С чего это вдруг?
— Вот при случае и задашь ее светлости этот вопрос, — улыбнулся Ариэл своей обычной кривой улыбкой, словно прочитав мысли Агнии. — И нас, между прочим, ждут.
Охнув, Агния вскочила, роняя недошитый камзол:
— Ой! Но как же…
— А вот так. Одевайся. Можно в траурное платье. Ее светлость знает, что ты скорбишь по мужу, и простит тебе скромный наряд.
Два часа спустя наемный экипаж доставил их к особняку семейства Ольторн.
Дом стоял за глухой белокаменной стеной, в которой были только большие въездные ворота и одна-единственная калитка для слуг, расположенная чуть далее, в углу. Короткая — шагов сорок — аллея, обсаженная низким кустарником и подстриженными деревьями, вела к крыльцу. Слева от аллеи раскинулись лужайки с клумбами, а справа начинался парк.
Агния редко бывала в роскошных особняках. У Марека имелись богатые родственники, которые взирали на непутевого племянника свысока. Достигнув совершеннолетия, он не стал отстраивать принадлежавший погибшим родителям дом, а все свое состояние пожертвовал университету, из-за чего его считали неудачником. Конечно, имелся шанс стать самым молодым мастером и возглавить собственную кафедру, а там, глядишь, и еще какое-нибудь наследство бы подвернулось… Но до тех пор путь в богатые дома ему был заказан. И сейчас молодая женщина очень волновалась. Ее даже порадовало, что Ариэл предложил ей свою руку. Она схватилась за рукав его старого камзола, как утопающий за соломинку. Ее скромное траурное платье казалось нелепым, старым, даже каким-то грязным посреди этой роскоши.
Навстречу вышел лакей, взиравший на гостей как на бедных просителей. Агнию смутило, с каким вниманием ее рассматривают. А Ариэл и ухом не повел.
— Ариэл Боуди к ее светлости, — небрежно бросил он. — Меня ждут.
Лакей кивнул, направляясь вглубь дома и жестом предлагая гостям следовать за ним.
— Ее сиятельство в малой западной гостиной, — промолвил он на ходу.
В центре просторной гостиной стояли четыре кресла — три побольше, занятых самой герцогиней и двумя дамами, и одно поменьше. На маленьком изящном столике были расставлены блюдца с пирожными, нугой и засахаренными орехами, а также чашки — дамы пили чай со сластями.
Малая западная гостиная была выдержана в светлых теплых тонах. Серо-кремовая мозаика на полу, золотисто-коричневые стены, бело-розовая обивка кресел и оттоманки, серебристо-серый клавесин, темно-желтые шторы. Агния остановилась на пороге, чувствуя себя здесь лишней. Ее волнение переросло в панику, когда Ариэл небрежно высвободил свой локоть из ее пальцев и прибавил шагу.
— Ваше сиятельство! — воскликнул он. — Счастлив лицезреть и засвидетельствовать вам свое почтение.
— Добрый день, лейтенант Боуди. — Герцогиня оторвалась от вышивки и протянула ему руку, к которой он припал, задержав ее у губ на несколько секунд дольше, чем того требовали приличия.
— Но-но, — ее сиятельство отняла руку и шутливо погрозила пальцем, — вы очень милый молодой человек, но благодарите Первопредка и всех богов, что здесь нет моего супруга. Подобное можно расценивать и как покушение на мою добродетель…
— Ваша добродетель под надежной охраной, сударыня. Я бы скорее сам отрезал себе руку, чем рискнул преступить границы дозволенного, — ответил Ариэл.
— А что с вашими руками, сударь? — поинтересовалась одна из женщин.
— Лейтенант Боуди поранился, сражаясь за честь прекрасной дамы, — объяснила госпожа Ольторн.
В ответ раздались изумленные восклицания, охи и вздохи. Ариэл спокойно переждал эту бурю.
— А вот, кстати, и та дама, о которой я вам говорил, — промолвил он, махнув рукой в сторону Агнии.
Женщина осторожно приблизилась и присела в реверансе, как учили когда-то в пансионе.
— Здравствуйте, — кивнула герцогиня. — Присаживайтесь!
Ариэл мигом оказался рядом, придвигая своей спутнице кресло. По знаку хозяйки дома неслышно подошел лакей, наливая гостье чаю.
Сделав небольшой глоток горячего напитка, Агния посмотрела на ее светлость. Герцогине Ларисе Ольторн было около сорока трех или сорока пяти лет лет, но выглядела она моложе. Когда-то в юности она была красавицей, и остатки былой красоты еще сохранялись на ее круглом лице, покрытом слоем бело-розовой пудры. Завитая, обильно украшенная жемчужинами и присыпанная пудрой прическа явно была из собственных волос. Герцогиня была несколько полновата, и пышное платье, ярко-желтое, с розовыми разводами и вышитыми цветами, только подчеркивало ее полноту. Положив на колени работу — герцогиня вышивала кошелек, — она внимательно рассматривала Агнию, и та засмущалась под чересчур пристальным оценивающим взглядом темно-серых глаз. Как ни странно, они напомнили глаза Ариэла — тем более что он стоял подле и точно так же буравил Агнию взглядом.
— Как вас зовут? — поинтересовалась госпожа Ольторн.
— Агния. Агния Боуди, ваша светлость, — промолвила та. — Я…
— Моя родственница, — вставил Ариэл. Он стоял, облокотившись на спинку кресла одной из дам, так, чтобы видеть всех. — Я услышал, что вы ищете женщину в компаньонки…
Агния встрепенулась. Компаньонка и воспитанница — это разные понятия.
— С хорошим воспитанием, образованием, добродетельную, — продолжал ее спутник. — Я все прекрасно помню. И рекомендую вам госпожу Боуди. Она вполне соответствует этим качествам. Тем более что она — вдова, и в ее добродетели я ни капли не сомневаюсь.
Дамы при этих его словах переглянулись, и Агния почувствовала себя неуютно. Она догадалась, что ее мысленно обсуждают и что мнение составляется не самое лучшее.
— Сколько вам лет? — обратилась к ней герцогиня, склонив голову набок.
— Двадцать три. — Агния опустила чашку. — Исполнится в конце осени.
— Вы вдова?
— Уже три месяца.
— И как долго вы пробыли замужем?
— Три месяца…
— Значит, вышли замуж после того, как достигли совершеннолетия, не так ли? Ваши родители были согласны с вашим браком?
Агния поджала губы — допрос ей не нравился. Хотя, с другой стороны, Лариса Ольторн — герцогиня, она имеет право дотошно изучить женщину, которую берет в свой дом.
— Мои родители были согласны с моим выбором, — вежливо ответила она.
— Они живы?
— Мама — да, жива. А отец…
Отец не дожил до свадьбы младшей дочери.
— Понятно. И детей у вас, судя по всему, тоже нет. — Герцогиня окинула взглядом ее фигуру. — И на что вы сейчас живете? Вы ведь остались одна?
— Да. — Агния вспыхнула. Как эта женщина могла сомневаться в ее добродетели! — Я живу одна, веду скромную жизнь. Мне не интересен ни свет, ни… люди. Университет положил мне небольшую пенсию. Кроме того, я немного шью…
— Белошвейка? — как-то странно оживились остальные дамы, опять переглянувшись.
— Ну не то чтобы… Не за деньги. Я просто шью. Правда, после смерти Марека я долго не могла себя заставить взяться за иголку…
Собственно, если бы не порванный камзол Ариэла, она бы еще пару месяцев про нее не вспомнила.
— Вы умеете вышивать? Платки, монограммы?
— Да.
— Музицировать? Петь?
— Н-нет.
— Декламировать?
— Немного…
— Что-нибудь еще?
Агния с тревогой посмотрела на Ариэла. Тот как ни в чем не бывало облокотился на спинку соседнего кресла и, склонив голову набок, со странной улыбкой прислушивался к разговору. Взгляд его почти не отрывался от лица герцогини Ольторн и лишь изредка скользил по чайному столику, другим дамам и деталям интерьера. На свою спутницу мужчина не смотрел.
— Нет, наверное, ничего. — Агния пожала плечами. — Я не обладаю какими-то особенными достоинствами…
— Жаль. Вы мне не подходите.
— Что? — вырвалось у Агнии. — Как это?
— Видите ли, милочка, — с долей ехидной снисходительности произнесла Лариса Ольторн, — я искала даму-компаньонку для своей дочери. Девочке уже двенадцать лет. Скоро ей надо будет выезжать в свет. Отсылать ее в пансион я не желаю. Но хотела, чтобы рядом с нею была дама солидная, умная, добродетельная, наделенная некоторыми талантами. Лейтенант Боуди рекомендовал мне вас как вполне подходящую кандидатуру. Я ценю его мнение, но сейчас вынуждена констатировать, что он ошибся. Вы — не та дама, которой я могла бы доверить свою дочь.
Последние слова она произнесла, глядя на Ариэла, и тот поклонился:
— Что всего-навсего лишний раз доказывает известный постулат о том, что мужчины ничего не понимают в женщинах и часто судят о них весьма ошибочно и поверхностно!
— Милый льстец. — Герцогиня улыбнулась и пожаловала ему руку для поцелуя.
Он припал к ней губами с пылом любовника.
— Вам, сударыня, я никогда не льстил и всегда говорил только правду! Разве я могу не оправдать высокое доверие, которое вы мне когда-то выразили? Поверьте, я глубоко раскаиваюсь в этой ошибке и сожалею о том, что заставил вас потратить на нас свое время.
— Я не сержусь, — ответила Лариса Ольторн. — И в доказательство прошу вас обоих остаться на обед.
В Агнии взыграла гордость. Захотелось встать и вежливо отказаться, но по выражению лица Ариэла она поняла, что провожать ее никто не собирается. А уйти в одиночку — позор еще больший, чем этот странный унизительный отказ. И она нацепила на лицо светскую улыбку и рассыпалась в благодарности.
— Как она могла? Как она смела так со мной поступить?
Молодая женщина дала выход обуревавшим ее чувствам уже по дороге домой. Она отказалась от коляски, которую любезно предоставила им герцогиня, и шла пешком. Ариэл шагал рядом, крепко стискивая ее локоть. Уже несколько раз молодая женщина пыталась вырвать руку, но хватка у мужчины была железной. Он словно нарочно сжимал пальцы все крепче и крепче.
— Я в жизни не испытывала такого унижения! Даже когда меня представляли этой вашей двоюродной бабушке и госпоже Парате Боуди! Она смотрела на меня как на полное ничтожество. — От обиды хотелось плакать. — Она оскорбила меня!
— Ты ее тоже, — внезапно нарушил молчание Ариэл.
От удивления Агния даже остановилась.
— Когда? И чем?
— Несколько дней назад. Ты назвала ее светлость дурой.
— Я?
— Ты. — Он дернул ее за локоть, потащив дальше. — Несколько дней назад. Ты сказала, что дура та женщина, которая мне поверила.
— Значит, это она внесла за тебя залог?
— Да. Ее светлость герцогиня Лариса Ольторн. Лучшая женщина в мире. Единственная и неповторимая.
— Вот и шел бы к ней, раз она такая!
— Ты когда-нибудь научишься не оскорблять людей? — Теперь уже остановился Ариэл, за локоть развернул Агнию лицом к себе. — Ладно я. Ты ненавидишь меня, и я смирился с этой ненавистью, хотя, клянусь кровью Первопредка, больше всего на свете я хочу от тебя уйти. Но за что ты не любишь людей, которые относятся ко мне по-человечески? Почему ты считаешь меня настолько ужасным, что не можешь допустить даже мысли о том, что меня тоже можно хотя бы уважать? Я привык к тому, что меня презирают: когда открылась правда о моем происхождении, только Марек не отвернулся от меня, а остальные Боуди не захотели знать. Бабушка так вообще высказала мне пожелание поскорее сдохнуть и не позорить их благородный род своим существованием. Да, я ничего не достиг. Мне скоро двадцать восемь, а у меня ни дома, ни семьи — только обвинение в двух убийствах, которые я не совершал… У меня даже камзол чужой! И вот в кои-то веки нашлась женщина, которая отнеслась ко мне по-доброму — и ты тут же поливаешь ее грязью. За что? Ведь она…
Оборвав сам себя, он отвернулся, и Агния прижала ладони к щекам. Прямо перед ее глазами оказалась широкая мужская спина, обтянутая старым сукном. Ариэл стоял удивительно прямо, напряженный, словно каменный. А она чувствовала себя словно в клетке. И кругом глухие стены. Каменные. Обтянутые сукном…
Проще простого было повернуться и уйти. Этот тип ее обидел. Он ее оскорбил! Он нарочно все подстроил. Знал, что речь идет о знатной и богатой даме, но ни словом, ни жестом не намекнул на нее, а вместо этого заставил Агнию… просто-напросто ткнул носом… И теперь отвернулся! И если он совсем решит уйти, она не сможет его удержать. Просто останется стоять одна, никому не нужная…
Агния всхлипнула от жалости к себе и попыталась успокоиться. Нельзя плакать. Благородные дамы не плачут. По крайней мере, на людях. По крайней мере, вот так, из-за пустяка… Но ничего себе пустяк! Ее обидел мужчина! Обидел ни за что! Ну подумаешь, сказала что-то не то. Так ведь не в лицо герцогине Ольторн! А если — тут стало страшно, так страшно, что слезы мигом высохли, — если он передал ее светлости, что Агния назвала ее дурой? И герцогиня нарочно позвала ее в гости, чтобы унизить?
Прижав ладони к лицу, она изо всех сил боролась с подступающими слезами, когда над головой раздался мягкий голос:
— Ну вот… Теперь ты понимаешь, каково было мне?
И то ли от того, что так оно и было, или от того, что Ариэл произнес эти слова спокойно и даже нежно, Агния не выдержала и расплакалась в голос. И когда ее обняли за плечи, уткнулась лицом в обтянутую сукном грудь убийцы своего мужа. Его крепкие руки обнимали, прижимали, и от их крепости и надежности хотелось плакать еще сильнее.
— Ты… ты… — всхлипывала она, — ты такой…
— Да, я такой. Ты мне тоже сделала больно. Теперь вот ревешь от жалости и обиды. А я стою, как дурак, и жалею тебя… На вот платок. Вытри нос. Я пока найду экипаж!
Удерживая ее одной рукой, второй Ариэл полез в карман камзола. Замер. Пошарил по большому накладному карману.
— Хм…
Поменял руку, сунулся в другой карман.
— Странно. Куда я мог его задевать? И кисета нет… И кошеля… Погоди-ка!
Он опять полез в первый карман. Эта суета немного отвлекла Агнию. Она чуть отстранилась, глядя, как Ариэл, нахмурившись, шарит по карманам.
— Куда оно все…
— Ариэл, — рискнула позвать она, — это не твой камзол.
— Вот дьявол, ты права! — Он вспомнил, что, уходя из алфизической лаборатории, стащил с гвоздя чью-то чужую одежду. — Что это?
В руке обнаружился клочок бумаги. Развернув его, Ариэл уставился на несколько строчек, написанных знакомым почерком. Свободной рукой несильно ударил себя по щеке.
— Ты чего? — забыв и слезы, и обиду, Агния потянула его за обшлаг рукава, пытаясь заглянуть в бумажку. — Адрес какой-то… Что это такое?