Многоточие сборки Андреева Юлия

О бедных студентах, или Кто пишет историю

После выхода моих исторических романов в издательстве «Крылов» приходило множество писем на сайт. Хвалили, ругали, озабоченно интересовались, можно ли это детям давать. Почему бы и нет?

Кто-то предлагал устроить игру по «Последнему рыцарю Тулузы», кто-то спрашивал, отчего не поставлен фильм по «Рыцарю Грааля». Но самая интересная история с этими книгами произошла в далекой Барселоне, где в тамошнем университете преподает французскую литературу и историю мой знакомый, чей интернетный ник – Гоблин.

А этот Гоблин ничем не похож на гоблинов профессора Толкиена, это мудрый и рассудительный Гоблин. Гоблин – мыслитель и философ, психолог и большой подвижник.

Женат Гоблин на Гарпии, с которой мы познакомились в Париже. Те, кто знают Гарпию, смотрят на Гоблина с пониманием и невольным уважением. Потому как терпеть Гарпию, особливо увлеченную чем-то или спешащую куда-то, – дело трудное и почти немыслимое. Но Гоблин терпит.

Однажды Гоблин должен был читать лекцию о трубадурах Лангедока. Глянул на книжную полочку, где поэзия меннезингеров и трубадуров обычно стояла, и видит – полочка, конечно, на месте, но на ней ни одной книжки нет и даже пыль появилась. Явный знак, что не вчера-сегодня любезная супруга поэзию умыкнула.

А надо сказать: то, что попадается в белые ручки домны Гарпии, обратно нипочем не возвращается и смело может приравниваться к безвозвратным потерям.

Постояв немного перед пустой полкой и раздумывая, чем горю помочь, Гоблин, благо находчивости ему не занимать и чувством юмора не обижен, берет с другой полки мои «французские» романы и надолго погружается в чтение.

На следующий день он прочел прекрасную лекцию, черпая материал исключительно из изданных в «Крылове» книг.

Рассказывая мне эту замечательную историю, профессор Гоблин (я не стану раскрывать его подлинного имени) заметил, что, мол, давно пора перевести означенные романы на французский, дабы жители сей замечательной страны наконец узнали свою подлинную историю.

Ловись рыбка

Несколько лет назад на осенней книжной ярмарке в Ледовом дворце проходила пресс-конференция известного писателя и почетного гостя ярмарки Анджея Сапковского. Все шло чинно и благородно, пока Анджей не приметил среди зрителей главного редактора «Лениздата» и своего давнего знакомого Александра Сидоровича. Тут же он поторопился свернуть выступление и вместе они отправились в кабачок.

Сначала Сидорович предложил угостить Анджея рюмочкой коньячка и чашечкой кофе, потом галантный Анджей поспешил проявить ответную любезность. Выпив по второй, Александр вновь принялся угощать гостя культурной столицы, а вслед за ним гость воздал честь хозяевам...

Так они и сидели час, полтора, два. А надо сказать, что кафе в Ледовом дворце открытое – сидишь там точно у господа на ладони. Стоят столики, входят и выходят люди. Александр Сидорович рыбак заядлый и Анджей Сапковский ему в этой страсти не уступает. Потягивают наши герои коньячок, заедают бутербродами, а сами, вот ведь где рай земной – говорят, говорят, говорят… Столько лет не виделись. А сколько за это время славных подвигов на реках, озерах, морях да океанах успели совершить. Благодарный слушатель Сидорович, да и рассказчик презанятный, Сапковский тоже не промах – изголодался по задушевному общению.

Вдруг смотрят, а вокруг них точно в сказке человеческий лес высится. Стоят люди, внимательно за ходом беседы следят, камера оранжевым глазом подмигивает, микрофоны настроены. Ясное дело – заметили журналюги, что издатель и писатель час за часом беседуют, то и дело вдохновенно восклицая что-нибудь вроде: «Ну, надо же!», «гениально!» и пожаловали в надежде на сенсацию.

И вот, стоят люди, молчаливо ждут, дожидаются, когда же у этих двоих рыбацкий пыл поиссякнет и нормальный разговор о фантастике начнется.

Не дождались.

Брат и трофейные штаны

Наверное, неправильно было слишком долго думать о брате, как о ребенке. Сказалась вредная привычка детства, младший – значит маленький. Себя-то я никогда особенно взрослой не считала. Правда, он уже и усы соломенные отпускал, на мой взгляд, так полный идиотизм, и давно уже выглядит старше меня. Но что уж тут поделать, если родился позже – терпи, пока не произойдет что-то из ряда вон выходящее.

И оно действительно произошло. В один прекрасный день Виталька заявился ко мне в комнату, держа в руках симпатичные женские брюки с кожаным ремнем.

– Тебе случайно не подойдут? – спросил он, густо краснея.

Я поглядела на штаны, вроде мой размерчик. Потом надела, подошла к зеркалу. Брючки сидели как влитые.

Странно, прежде брат никогда не дарил мне никаких вещей, да и повода вроде нет.

– Откуда обновка?

– Из леса вестимо.

– И где у нас такой лес?

– Да вот, – он еще больше смутился. – Отдыхали с ребятами, взяли пива, к нам приклеились девчонки, совсем молоденькие. Пошли к одному из мужиков, и…

– И что «и»…

– Утром просыпаюсь, девушки нет, а штаны остались.

Мысленно чешу репу. Пытаюсь представить, в какой ситуации лично я могла бы уйти, забыв эту часть гардероба. На дворе апрель – не разгуляешься. Хотя при чем здесь весна, я бы и летом нипочем без брюк не ушла.

Даже если на тебе длинный плащ, прохожие мужики отчего-то всегда смотрят на тебя так, будто бы знают, что под плащом ты без юбки.

– А девушка что, была в плаще?

– Да нет, курточка кожаная, коротенькая.

Видно, что он и сам ничего не понимает.

– Может, вы обидели ее чем? Может, ее кто-нибудь ударил, может, приставали? – пытаюсь я восстановить картину произошедшего.

– Да нет, в постель она меня сама тащила, я даже выпить не успел. Там тоже все вроде было нормально.

– Может, нажралась до поросячьего визга? Может, вы укурились все?

– Да не было ничего такого, – пытается отвертеться брат, – пару банок пива я принял, считай, ничего. И она чуть приложилась, говорила, что не любит.

Задачка?!

С невольной гордостью смотрю на моего младшего брата. Ну, орел!!! Выходит, после постели с ним девушка пришла в такое состояние, что, забыв обо всем, ушла из дома сверкая трусиками…

М-да…

Муж напрокат

Три ночи не спала из-за диких болей в спине. Наконец, не выдержала, набрала телефон подруги, муж которой – прекрасный массажист. Он уже много раз выручал меня в подобной ситуации.

Телефон не ответил, должно быть, Светка спустилась в метро или находилась в «Ленте», где мобильник либо не берет совсем, либо сигнал такой, что все равно ничего не понять.

Впрочем, особого огорчения это у меня не вызвало. Рано или поздно подруга обнаружит мой звонок и перезвонит. Где три дня, там и еще пару часиков потерпеть не проблема.

На самом деле Светка дозвонилась до меня значительно позже, когда я почти уже забыла о ней и дома у меня сидел знакомый, явившийся за каким-то материалом для газеты.

Мы мирно пили чай с печеньем, когда зазвенел мой припадочный телефон.

– Привет, Светик! – радостно закричала я в трубку. – Не одолжишь своего благоверного на часик? Чесслово приперло!

– У Вадика и так никакого передыха из-за вас нет, то Тамарка просит, чтобы он заехал, то Люська, мужик дома побывать не успевает. Приходит как выжатый, сразу же спать ложится.

– Ну, Свет! – начинаю привычно скулить я. – Вот тебе самой понадобится, все равно ведь мне звонить станешь. Твой Вадик по-любому понятия не имеет, что с тобой делать. А я твое тело знаю вдоль и поперек!

После коротких, но весьма напряженных уговоров уламываю-таки Светлану, после чего победно отбрасываю мобилу и только тут замечаю испуганно вытаращившегося на меня знакомого.

Представляю, что он подумал обо всем этом…

О фэнах

О том, как я спецназ пугала

Договорилась с подружкой пообедать вместе в «Васаби», есть у нас такой японский ресторанчик. Не из дешевых, но зато вкусно. Целую неделю созванивались, предвкушали.

И что же, перед самым выходом из дома, – я как раз краситься села, – звонит:

– Юль! Что делать? Муж не вовремя от своих родителей вернулся.

– И что? – спрашиваю. В голове известные анекдоты.

– Можно мы вместе придем? А то он подозревает, что я в его отсутствие кручу тут с кем-то. Подловить меня постоянно пытается.

– Ну, приходите, – говорю. Мужа ее я, правда, ни разу в жизни не видела. Слышала, что спецназовец и вообще орел! И хотя он мне на душевных девичьих посиделках даром не нужен, но не отказываться же от японской кухни и от встречи с любимой подружкой, с которой с год не виделись.

Договорились. Крашусь, жду, когда они оденутся и мне на трубку звякнут, чтобы одновременно из дома выходить. Не звонят. Полчаса, час…

Наконец Лизка прорезалась и отменила встречу. Вот ведь незадача, так и пришлось сидеть дома перед единственным верным мне мужчиной – моим компьютером – с накрашенной мордой и чуть ли не при полном параде.

Настроение ниже некуда. Да еще и за подружку переволновалась, мало ли что ее благоверному еще привиделось.

На следующий день она первая позвонила – извиниться и объяснить ситуацию.

Оказывается, заручившись моим согласием пойти втроем, она предложила план посещения «Васаби» мужу. Тот же, прежде чем одобрить, затребовал мою фотографию: мол, с каким попало крокодилом не пойду.

А Светка, чтобы не рыскать по всей Сети, возьми да и открой мой личный сайт.

Дальше как в сказке – спецназовец оказался человеком культурным и начитанным, во всяком случае, что-то мое читал и даже что-то писал мне на адрес издательства, только до меня это письмо не дошло.

Осознав же тот факт, что в самое ближайшее время ему предстоит встретиться лицом к лицу с писателем, мало того, с любимым автором, он перенервничал и был вынужден весь оставшийся день не слезать с горшка.

Чем в буквальном смысле слова подгадил и своей жене, и мне!

Но это еще ничего, если не считать, что сначала мы планировали не поход в ресторан, а мой дружеский визит к ней в гости. Вот пострадал бы тогда мужик по полной программе!

А вообще, после этой истории в тусовке обо мне стали говорить как о человеке, способном напугать спецназ.

О том, как приходит слава

Вечеров по поводу выхода книги «Изнанка веера» уже прошло несколько. Сначала в Москве на книжной выставке в Доме художника и еще несколько в Питере. Поэтому я не переживала о том, что буду читать, о чем рассказывать.

К слову, самое милое дело – прочитать что-нибудь для затравки, а потом отвечать на вопросы, пока не появится пауза для следующего отрывка. И так далее – пока время не выйдет.

Не боюсь отвечать на каверзные вопросы, а тут и не было ни одного каверзного. Народ подобрался не злобный, а вполне дружелюбный.

Представители издательства привезли книги, поэтому и в перерыве мне было чем заняться: сидела и с умным видом подписывала книжки.

Тоже не самое тяжелое занятие, тем более что такие вечера случаются нечасто, а значит, можно и поскрипеть мозгами и пером для хорошего-то дела.

Скрипеть мозгами приходилось еще и потому, что хуже всего у меня выходят как раз надписи на книгах. Тут уж хоть ты что со мной делай, никак не получается выдать подряд несколько красивых или хотя бы незаезженных фраз.

Правда, на этот раз я была во всеоружии, то есть с домашними заготовками и все прошло нормально.

По завершению вечера было решено отметить это событие в какой-нибудь кафешке, есть у нас такой ритуал. Народ либо скидывается вскладчину, либо каждый заказывает сам для себя.

И на этот раз предполагалось что-то в том же роде.

В гардеробе ко мне подошла еще пара девушек, которым срочно понадобилась консультация на тему: как выскочить замуж в Японию? Беседуя, мы вышли на улицу, где уже собирались наши.

Был приятный, хотя и морозный вечер, над головами сосульки размером с самурайский меч, под ногами изящный ледок.

Вот в этот-то момент ко мне и подошел одетый в дорогое пальто и «казаки» молодой человек, в руках которого была другая моя книжка – «Трансмиссия».

– Мне очень понравился ваш роман, – немного заикаясь, сообщил молодой человек, – я даже соотнес себя с главным героем…

Пауза.

Я невольно потупилась; приключений, щедро подаренных мною главному герою «Трансмиссии» – актеру Константину, не пожелал бы для себя ни один из моих знакомых, в смысле натуралов. Впрочем, и на старуху, как говорится, найдется проруха. Возможно, кто-то спит и видит, как однажды, переодевшись в девичье, отправится в Японию на заработки.

– Но вот финал? Словом, вы не могли бы изменить финал?

– Изменить? С какой это стати? По ходу действия романа герой как бы находит в себе зверя, осознает себя зверем. Понимает, что он убивал в прошлом, и тут же убивает в настоящем. И этого зверя я добросовестно запираю в специально приготовленную для него клетку. Мне кажется, достойный финал. Во всяком случае, с логикой все в порядке. Зверь должен сидеть в клетке. Что ему делать в нормальном обществе?

– Значит, вы не собираетесь изменять концовку романа? – нервный смешок.

– Разумеется, нет. Это моя авторская позиция.

Молодой человек опустил взгляд на книгу, затем поднял глаза на меня. Я тоже посмотрела на него, совершенно не заметив, когда из-под светлого прямоугольника моей книги вдруг вырвался кулак, ударивший в солнечное сплетение и сбивший меня с ног.

Он успел провести еще два удара ногами, прежде чем на выручку пришли мои друзья.

– Я видела этого парня в зале, – подошла ко мне одна из знакомых после того, как мужики оттащили агрессора в сторону. – Во время чтения он обрезал себе ногти выкидным ножом. Кажется, такие ножи на кнопочках называются финками.

– Ага, финками, – на автомате кивнула я.

Оказывается, мне еще повезло, что молодой человек оказался психом, потому что будь он относительно нормальным, трезвомыслящим человеком, ему ничего не стоило бы отвести меня на несколько шагов в сторону, чтобы зарезать в ближайшей подворотне. Учитывая, что он сумел безнаказанно провести три удара в присутствии других людей, можно было вообразить, насколько он преуспел бы наедине…

– Вот и слава пришла, – прокомментировала на следующий день мои синяки массажистка, к которой я уже с неделю ходила на процедуры.

Музей имени меня

О своих фэнах хорошо рассказывает поэт Геннадий Прашкевич, который жил себе не тужил, как вдруг его пригласили в отдаленную деревню, знаменитую, в частности, тем, что в ней уже несколько лет работает литературный клуб имени Геннадия Прашкевича.

Занятно, не правда ли? Вдруг натолкнуться в призрачном сумраке любимого города на памятник с твоими чертами лица, на никогда прежде не висевшую на твоем подъезде мемориальную доску или впустить в дом отряд пионеров, возжелавших маршировать исключительно под знаменем с твоим светлым ликом.

Все это забавно и любопытно, пока касается кого-то другого. Но Прашкевич ехал в забытую богом деревеньку, зная, что там ожидает его что-то необыкновенное.

Первое, что бросилось в глаза, были удивленные, изумленные, ошарашенные лица людей, попадавшихся им навстречу. Еще бы, портрет Геннадия Мартовича украшал их сельский клуб наравне с портретами Пушкина или Президента Медведева, а тут вдруг этот самый портрет ожил и легендарная личность, точно простой смертный, месит грязь улиц родной деревеньке.

Где бы такое записать?

– Но это еще что! – смеется Геннадий Мартович. – Когда меня повели пить чай, я увидел подозрительную ширму, на которой висела красивая такая бумажная полоска: «Уголок уединения». Движимый смутными сомнениями, я заглянул за ширму и увидел кресло, тумбочку и свой портрет. Там же – в отдалении – стояли два моих предшественника: Лермонтов и Достоевский. Я представил, как в этот уголок входит милая девушка. О чем же она думает, глядя в наглые глаза Лермонтова или в растерянные мои?.

Фэн на крыше

На интернет-сайтах, а затем и на моих творческих вечерах начал бывать тринадцатилетний мальчик Сева. Умненький такой, из хорошей семьи. Сначала сам подошел познакомиться, а затем и родителей стал приводить. А я и рада, все-таки свой читатель, можно сказать, любитель Юлии Андреевой – дорогого, если разобраться, стоит.

Помню, когда выпустила первую книжечку в «Борее», все гадала: кто же ее купил? Кто читает? Нравится или не очень? Однажды на эскалаторе в метро увидела девушку: стоит чинно, глазки опущены, а в ручках, точно молитвенник, моя книжечка. Крошечная четвертушка машинописного листика, формат А6. Обложка у нее белая, а внутри странички сиреневые, как мороженое «черная смородина».

Вкуснотища.

«Глаза пустоты» называется, может, еще кто помнит…

А Севочка мне сразу понравился, умненький такой мальчик, любознательный.

Впрочем, за счастье знать лично своего читателя, как оказалось, иногда приходится и платить.

Произошло это летом, в самую жару. В Питер как раз приехал знакомый психолог из Москвы, и мы с ним закатились в ресторан.

Сидим, только рыбу жареную принесли – звонок. Срываясь на плач и истерический смех, звонит мама Всеволода.

– Сынуля укололся какой-то дрянью, ясное дело, плохие мальчишки подсунули, и теперь гуляет по крышам.

Мысленно прикидываю, где эти крыши и где я. На одном метро только минут сорок и до метро еще двадцать, если каблуки в расчет брать. Ни по каким раскладам, если парень реально решится с крыши сигануть, поймать я его уже не успею. Что делать?

И тут перед глазами всплывает жилплощадь моего фэна и его родителей. Двухэтажная роскошная квартирища, причем второй этаж – мансарда с выходом на крышу. Вот он откуда полез!

– А вы трубку ему передать можете? – спрашиваю перепуганную насмерть маму и думаю о лежащей на тарелке рыбе, тихом, прохладном зале, приятной компании… Словом, обо всем том, что теперь придется отменить.

Слышатся торопливые шаги, скрип передвигаемой мебели, голоса. Наконец Всеволод берет трубку.

– Значит так, – перехожу в немедленное наступление, – я сейчас отдыхаю. Усвоил? В ресторане с человеком, голодная как черт. Быстро к тебе приехать все равно не смогу, а на каблуках и в своем лучшем костюме, по крышам, ясно дело, лазить не стану. Поэтому, если хочешь со мной поговорить – возвращайся в квартиру и жди. Поем, свои дела сделаю – заеду. Если нет, могу проинструктировать, как прыгать. Делаешь шаг вперед, потом еще, пока…

Короче говоря, захочешь полетать, делай это без меня. Я потом подъеду и вместе с твоей мамой поплачу. А решишь ждать – спускайся в свою комнату и сиди там.

– Ладно, буду ждать, – Севка по-детски хлюпает носом, связь прерывается.

Ну, разумеется, сидеть на месте и ждать, пока тинейджер на себя руки наложит, не получилось. Пытаясь успокоиться и убедить собеседника, что торопиться некуда, я кое-как проглотила пару кусочков и поспешила распрощаться.

В квартире Всеволода я оказалась часа через полтора после разговора по телефону.

– Он в своей комнате. Сказал, что героина у него еще много. Я хожу под дверью, слушаю, как бы не заснул... – заговорщическим шепотом сообщает мама. Обычно она аккуратненькая, похожая на маленькую ласточку. Но сейчас ее лицо сделалось совершенно серым, волосы утратили блеск и выглядели так, точно поседели.

– Отвали! – возникший из темноты прихожей Всеволод грубо оттолкнул мать и, взяв меня за плечо, чуть ли не силой втащил в комнату. Лицо «самоубийцы» было драматически печальным, рукав на левой руке показательно завернут наверх. На сгибе красовалось несколько красноватых точек.

«И тут Остапа понесло». Я бросила взгляд на бледное, распухшее от слез, постаревшее лицо Севкиной мамы, соотнесла с его демонстративными действиями, затем вспомнила, как Севин папа с гордостью рассказывал о своем желании устроить единственного сына в лучший институт за границей…

Я размахнулась и со всей силы залепила Севке такую оплеуху, от которой он, здоровый лосенок, не удержался на ногах и повалился на дверь своей комнаты, растянувшись за порогом. Не слушая воплей Севиной мамы, я влетела в помещение вслед за «павшим героем» и, закрыв за собой дверь, со всей дури двинула ему ногой по ягодице.

В туфлях на высоких каблуках получилось не очень, но парня, кажется, проняло.

Сева сел на пол и, не стесняясь, зарыдал. Когда же закончились слезы, он начал свой немудреный рассказ. Как оказалось, идея ширануться героином пришла к нему недели две назад, но в престижной школе элементарно не нашлось такой гадости. К тому же паренек боялся, что по неопытности может передознуться и либо умрет, либо не сумеет контролировать себя и взаправду нырнет с крыши либо совершит что-нибудь в том же духе. Поэтому он расковырял себе руки маминой булавкой, после чего устроил представление.

Он не хотел ехать за границу, но опасался, что отец в этом случае откажется переписывать на него машину, лишит денег.

У богатых свои причуды. Вот и Севка решил, что, узнав о его «пристрастии», родители побоятся расставаться с дорогим сынулей и будут и дальше держать его при себе.

В общем, все то хорошо, что хорошо кончается.

На прощание я пригрозила Всеволоду, что независимо от того, что будет сулить мне его мама, я не стану больше приезжать на помощь к наркоману, и Севка дал слово, что больше не станет даже думать о наркотиках.

Да, говно я психолог, побила ребенка… побила чужого ребенка… побила чужого ребенка на глазах у родителей! А если бы они меня за это в милицию сдали? Но результат все же радует.

А вообще, что же это за самомнение у ребенка выработается, ежели к нему будут являться «по вызову» писатели, актеры, режиссеры и политики? А ведь будут! Добренькая мамочка вызовет, папочка вызов оплатит.

А ведь можно было проще – старый солдатский ремень и никакой наркоты и суицида!..

По одежке встречают

Гастроли – это, конечно, хорошо, но и дома нужно что-то делать. В идеале, продолжать танцевать, чтобы не потерять форму.

Танцевать где угодно, чтобы не исчезал священный трепет, чтобы не сорваться с божественного крючка…

После Японии я выглядела что надо. Дорогой джинсовый комбинезон с голой спиной, туфли на каблуках, кожаная курточка, сумка «Версаче» в руках. Правда, мог подвести возраст. Но тут уж никуда не денешься, паспорт по-любому придется показывать.

Прихожу на кастинг, помню: отбирали танцовщиц на какую-то выставку в «Ленэкспо». Крошечная комнатушка, битком набитая народом. В углу между двух вешалок заваленный бумагами стол администраторши. Девушки лет двадцати, все с ногами от ушей, нарощенными ногтями и ресницами, с гелиевыми грудями суетятся на отрезке между зеркалами и столом несчастной тетки, чье лицо находится аккурат на уровне задниц толкущихся рядом с нею див.

Ну что делать? Проталкиваюсь к столу, называю фамилию, народ давит со всех сторон. Девицы явно давно уже здесь скучают, устали и теперь их хоть поганой метлой гони – ни за что не выйдут, пока работу не получат.

Снимаю с плеча сумочку, ставлю ее на стол, вешаю на свободный крючок курточку и тут только встречаюсь глазами с удивленными голубыми, сильно увеличенными линзами очков глазами администраторши. А та то возводит очи на меня, то с не меньшим удивлением опускает взгляд на стоящую перед ней сумочку. Ой, блин, это же я, не заметив, прямо на ее стол поставила!

– Простите, – полный уважения и непонятного раболепия взгляд снизу вверх, – но мы не можем вам столько платить, – взгляд на мою сумку!

– А сколько можете? – не теряюсь я, опускаясь на спешно освобожденный мне кем-то стул напротив администратора.

Удивительное дело. В тот день я получила работу, вообще минуя всякий кастинг. Причина – дорогущая сумка, послужившая для меня пропуском в мир гламура.

Увидев ее, тетка решила, что если я способна заработать на такое, стало быть, не подведу ее и на выставке.

К слову сказать, сумку подарили мне на свадьбу. Не на мою, на свадьбу моей подруги Линды, которая состоялась в Японии. Жених торговал через Интернет продукцией «Версаче», вот и преподнес мне подарок. На самом деле – ничего особенного, бывают сумочки и изящнее, и красивее, а тут только за марку…

Как я потеряла мужа

До этого события я не верила в простую и старую как мир истину о неравных браках. Ведь браки творятся на небесах, а значит, какая разница, сколько у тебя денег, насколько ты продвинут в том или ином направлении, знаменит или неизвестен, если все решает любовь. Любовь, перед которой все равны.

Оказалось, я ошибалась. И мало того, что мой милый ревновал меня в буквальном смысле слова к каждому столбу, он не мог спокойно перенести того факта, что я могу еще кому-нибудь нравиться, например своим читателям.

Нормальная жена должна сидеть дома, варить щи и рожать детей. А я… ну, я это я.

А чтобы любимый не поднимал свою самооценку за счет гнобления меня, пыталась всячески раскрутить его. Рисует – супер! Будет художником. Не хочет рисовать в стол – организуем заказы, совместные проекты.

Если бы мне в самом начале моего жизненного пути предложили что-нибудь подобное, уцепилась бы руками и ногами.

Между тем проходила очередная книжная ярмарка, на которой я, естественно, собиралась присутствовать. Пропуск был заказан и получен заранее. Но к открытию ярмарки наши отношения заметно накалились, поэтому я прибегла к тонкому психологическому ходу: сообщила милому, что очень хочу попасть на книжную ярмарку, умоляя найти способ провести меня туда. Замечу попутно, что если бы он не смог раздобыть пропуск, билет можно было преспокойно купить в кассах «Ленэкспо» на входе.

Изображая из себя крутого мачо, возлюбленный долго разговаривал с кем-то по телефону и наконец заверил меня, что на выставку я попаду непременно.

Я тут же бросилась ему на шею, счастливая уже тем, что настроение моего милого после совершения «подвига» заметно улучшилось.

На ярмарку мы отправились вместе, любимый – с видом человека, исполнившего свой долг, а я в новеньком платьице и на каблучках. Ну что еще нужно женщине?

Впрочем, неприятности начались уже на входе. Вообще, я не из тех писателей, которых часто узнают на улицах, пристают с автографами и заваливают цветами. Но в этот раз, похоже, судьба решила сыграть со мной злую шутку. Первый человек, который громогласно поздоровался со мной, был писатель Николай Романецкий[60]. Потом я увидела Антона Первушина[61] и Васю Владимирского. Они все – то есть члены студии Андрея Дмитриевича Балабухи – шли с какого-то мероприятия нам навстречу.

– Привет!.. Здравствуй!.. Вот и Юленька пришла! – услышала я сразу же несколько голосов. Мой спутник ошарашенно вертел головой. Должно быть, у него сложилось впечатление, что на этой выставке со мной не поздоровались только стены.

– Кто это? – сквозь зубы осведомился он, поворачивая голову всякий раз, когда со мной здоровался кто-нибудь из подоспевших писателей.

– Это… – я охотно начала представление.

– А это сам Дмитрий Вересов! – вдруг чуть ли не взвизгнул мой спутник, вытаращивая глаза. – Ты не понимаешь, Вересов – мой любимый писатель! Он вообще лучший! Точно он!!!

– О, Юля, привет! – лицо Дмитрия расплылось в доброжелательной улыбке, и тут же он шагнул мне навстречу, раскрывая объятия и невольно отодвигая от меня своего горячего поклонника.

Я посмотрела на любимого: его лицо сделалось зеленым.

Надо думать! Ведь Вересов – это же святое. Любимый писатель сиречь небожитель, а тут такая фамильярность…

Жена должна сидеть дома и готовить щи. А как быть с женой, которая запросто общается с самим великим Вересовым?! Облом.

Легко приобняв меня, Дмитрий устремился к поджидающим его друзьям.

Я хотела уже пуститься в какие-нибудь объяснения. Но тут судьбе захотелось выкинуть еще один фортель.

– Юля, тебя ищет Евгений Лукин[62], – прервал мою неначатую речь Романецкий.

– Кто? – не поверила своим ушам я.

– Женя Лукин. Он там, – Николай махнул рукой в сторону, откуда мы только что пришли, – возле урн с голосованием. Кстати, проголосуешь заодно.

Лукин? Но мы же незнакомы. Лукин – действительно небожитель. Для меня небожитель, для моего же милого – небожитель из самой высшей касты небожителей. Писатель из писателей!

Уже не думая о благоверном, я устремилась вперед, опасаясь только одного, что Романецкий мог мне попросту соврать. Хотя зачем? В жизни за ним такого не замечала.

– Лукин тебя ищет! – крикнула мне вслед Лена Первушина[63], и я уже не пошла, а побежала.

– Ты слышала, тебя везде ищет Евгений Лукин! – поймал меня за руку Михаил Ахманов.

Я влетела на площадку для голосования, на которой со скучными лицами стояли три девушки с бланками и запасными ручками.

– Где Лукин? – взвыла я.

– Да только что болтался здесь, – зевнула одна. Для нее – вот ведь неправильная герла – Лукин вовсе не был небожителем.

– Да как он выглядит? Покажите мне его! – не отставала я, прекрасно понимая, что, не зная любимого писателя в лицо, отыскать его в толпе невозможно.

– А вон он, – наконец кивнула мне на невзрачного бородатого человечка одна из дев.

С замиранием сердца я подошла к Лукину. Конечно, это был он. За моей спиной ревниво пыхтел мой возлюбленный.

Вдруг подумалось, что на самом деле никакой Лукин не звал меня. На что я ему. Все это какой-то глупый, замысловатый заговор. Впрочем, что-то чересчур замысловатый.

Дождавшись, когда Лукин поднимет на меня глаза, я срывающимся от волнения голосом назвала свое имя, добавив, что мне сказали, мол он меня ищет.

– Да, да… – Евгений порылся в нагрудном кармане куртки и извлек оттуда сборник «Блюз для Лилит», который мы сделали вместе с Сашей Смиром. – Подпишите, пожалуйста, у вас такие прекрасные стихи.

В этот момент я невольно взглянула на «милого», как он там. На него было страшно смотреть.

М-да, при любом раскладе мужика я, похоже, потеряла, решила я с грустью. После такого стресса он либо помрет от инсульта, либо выживет, но уже никогда…

Я оказалась права: небо разверзлось, и два небожителя долбанули от широты душевной по моему уже разваливающемуся браку. За что я им премного благодарна.

Как вышибают гонорары, или О столкновении культур

Хозяин издательства, правоверный пожилой мусульманин с первого дня знакомства разглядывал меня, точно вещь на рынке. Нужна, не нужна. Нет, точно нужна. Но не сама – норов уж больно непокладистый. Книга ее потребна и договор, чтобы лет шесть, а то и восемь не вякала.

Торговался он со знанием дела. Он прекрасно понимал: торг – не мой любимый вид спорта. Я максимум могла что-то подвякивать, сознавая, что делаю это скорее для проформы. Ну и бог-то с ним.

О выходе «Танцетерапии» издательство не потрудилось сообщить. Что же, дело вполне привычное. За авторскими экземплярами пришлось переться на склад – в даль дальнюю, через километры грязи. Ладно, и это не проблема, своя ноша руку не тянет. А книга объективно хорошая получилась.

Проблемы начались позднее, когда по прошествии пары лет я вдруг обнаружила (лучше поздно, чем никогда) гадостный пункт сдуру подписанного мною договора, согласно которому деньги я могла получить не раньше, чем будет распродан тираж.