Слепые солдаты Бушков Александр
Замигала синяя лампочка, послышался голос коменданта:
— Господин директор, вимана его высочества только что совершила посадку.
— Возьмите почетный караул и проводите его высочество ко мне, разумеется, без доклада.
— Ну, сейчас пойдет гульба… — хмыкнула Яна.
— Мы постараемся не увлекаться, — ханжески пообещал Сварог.
— Это с дядюшкой-то? — фыркнула Яна. — Ну-ну, оптимист ты у меня, вроде бы должен уже неплохо его знать, второй год чарками стучите. Я, конечно, с вами посижу, но только до того времени, когда дядюшка начнет орать любимые каталаунские песни… Игривые…
— А в Каталауне ты их мало наслушалась? — фыркнул Сварог, всецело поглощённый хозяйством: перенес бочонок и стопки на стол в углу, как раз и служивший для приемов гостей. Достал блюда с закусками — настоящие.
— А в Каталауне, между прочим, с этим на застольях строго, — сказала Яна. — Если дом приличный, никто при детях похабщину горланить не будет — из-за стола вышибут… Так, мне на палец. Дядюшке можешь полный, а тебе и половины достаточно.
Сварог, в глубине души вполне согласный с таким раскладом, последовал ценным указаниям. Две чарки стояли на столе, свою он держал в руке, когда дверь с грохотом распахнулась и ввалился принц Элвар, веселый, небритый, в высоких сапогах и зеленом кафтане, с арапником за поясом.
— Ух, какого секача загнали! — браво рявкнул он с порога. — Клычищи…
— Ну вот, есть повод отпраздновать, — сказал Сварог. — Тут как раз прислали в подарок волшебный напиток…
— Ну-ка, ну-ка… — принц шагнул к столу, озирая его с живейшим любопытством.
Его лицо внезапно исказилось в неописуемой гримасе, и он, побледнев, как смерть, схватился за рукоять арапника. Все прошло молниеносно — арапник свистнул в воздухе, запястье Сварога обожгла жгучая боль, чарка выпала, и все содержимое растеклось темным пятном по узорчатому ратагайскому ковру. С неожиданным проворством принц обогнул стол, оттесняя от него Яну и Сварога. И заревел Сварогу в лицо:
— Вы где это взяли, идиоты?
— Канцлер прислал в подарок… — ошеломленно выговорил Сварог.
Принц рухнул в кресло, отодвинув локоть от полной чарки так, словно это была болотная гадюка.
— Не может такого быть… — пробормотал он.
— Мне доложили… — сказал Сварог растерянно. — Вимана была цветов канцлера, посланец в мундире его канцелярии, классный чин.
— Король, мать твою… — прохрипел принц. — Дите малое… Как тебя до сих пор не прикончили…
— Дядя, — твердо сказала Яна, — что-то я подобного буйства даже за вами не припомню…
— Буйства? — взревел принц. — Да твоего отца именно так и отравили, такими вот чарочками… — он с размаху хлопнул себя ладонью по губам. — Договорились же молчать, черт…
Сварог придвинулся к Яне, готовый ее подхватить — казалось, она сейчас потеряет сознание. Но длилось это только миг. Она отстранила руки Сварога, как чужого, села в кресло перед одним из пультов, уверенно нажала несколько кнопок и сказала резко, холодно: — Герцог? Извольте немедленно прибыть в девятый стол. Немедленно.
И ударила по клавише прежде, чем Канцлер успел что-то ответить, он так и исчез с экрана. Повернула к Сварогу прекрасное, ожесточенное лицо:
— Сколько у тебя здесь вооруженных?
— Человек сорок, — пожал он плечами.
— Подними всех. Когда Канцлер войдет в здание, всех его спутников немедленно арестовать. Пять человек в приемную. Ну? Или мне самой приказать? Где тут у тебя связь с комендантом?
Сварог, так ничего толком и не понимая, нажал нужную клавишу и передал распоряжение. Нагнувшись над его плечом, Яна громко сказала:
— Моим именем, комендант!
— Слушаюсь! — ответил комендант браво.
Судя по тону, он ничего не понимал, но полагал всегда, что понимать приказы в его обязанности не входит, — за что Сварог его и ценил…
На соседнем пульте зажглось несколько лампочек. Судя по их сочетанию, комендант объявил по зданию боевую тревогу, полагая, очевидно, что каши маслом не испортишь. Сварог ничему не препятствовал — он наконец-то смог думать, рассуждать, прикидывать.
— Яна, это не Канцлер, — сказал он задумчиво. — Никак не Канцлер. Он не стал бы так подставляться, посылать свою виману, своего чиновника… И потом, он прекрасно знал, что ты здесь, не мог не догадываться, что мы выпили бы оба… А мне только раз говорили, вот хотя бы его высочество: уж если Канцлер против тебя что-нибудь задумал, у него была за все эти годы масса возможностей обстряпать все чисто…
— Это никак не Канцлер, Яна, — сумрачно поддержал принц Элвар. — В самом деле, уж он-то мог устроить всякое… Кто же будет так подставляться, столько свидетелей…
— А я и не считаю, что это Канцлер, — отрезала Яна. — Просто-напросто настало время поговорить по душам, и не только с Канцлером. Мне надоело, что он, пусть и не врет, столько лет не говорит всей правды… И лучше не мешайте оба!
Сварог стоял молча. Принц Элвар тоже помалкивал. Перед лицом столь ярко выраженного классического Монаршего Гнева стоило помолчать…
— У тебя тут есть какие-то эксперты… — сказала Яна Сварогу приказным тоном. — Вызови быстро. Пусть возьмут пробы из чарок и из бочонка.
…Канцлер сидел ссутулившись, лицо напоминало застывшую маску. Он прочитал про себя данные экспресс-анализа, положил листок на стол, сказал, опустив глаза:
— Все, как и в тот раз. Келимас в бочонке абсолютно безопасен. В чарках — отрава… Можно вопрос? Кто-нибудь на миг допускает, что это я?
— Никто, — отрезала за всех Яна. — Отчего ситуация веселее и легче не становится. С лорда Сварога никакого спроса — его в те времена здесь просто не было. А вот вы двое, да вдобавок покойный Гаудин… Я несколько раз задавала вопрос вам обоим: был ли отец отравлен? Вы уверяли, что это глупости… Извольте объясниться. Дядя…
— Ну, понимаешь… — принц Элвар ерзал на стуле и вообще чувствовал себя крайне неуверенно. — Канцлер не так уж и виноват, и Гаудин тоже… Мы тогда собрались на совет: я, Диамер-Сонирил, несколько наиболее толковых принцев крови, надежных сановников… Решено было сохранить все в тайне. Не рассказывать же тебе, шестилетней, как все случилось?
— А вам не кажется, дядя, что я уже совершеннолетняя? — поинтересовалась Яна с неописуемым сарказмом.
— Ну, понимаешь… — покаянно сказал принц. — Хотели подождать, пока ты еще немного подрастешь…
— Благодетели… — покачала головой Яна. — Берегли от сложностей жизни… Как я вам благодарна…
Канцлер наконец-то поднял глаза:
— Ваше величество, я себя не выгораживаю. Просто хочу сказать, что решение было принято единогласно. Ввиду… особых обстоятельств. Видите ли, покушавшихся так никогда и не нашли, и до сих пор неизвестно, кто это был. Ясно одно: никто не готовил переворота, мятежа, смены династии или хотя бы вашего отстранения. Те, кто все это устроил, отравили императора — и только…
— Они где-то здесь, — сумрачно сказал принц. — Понимаешь, Янка? Кому-то из них ты наверняка давала титулы и ордена, назначала на высокие посты… Они где-то здесь. Вот мы и боялись, что ты, узнав правду в юном возрасте, сгоряча наломаешь дров. Уж если тогда не удалось их обнаружить, у тебя тем более ничего не получилось бы. А вот они могли предпринять что-то, чего никто не мог бы предотвратить… Лорд Сварог, вы в данном случае лицо беспристрастное, можете быть судьей. Как вы поступили бы на нашем месте?
Сварог долго молчал. Потом сказал медленно:
— Пожалуй, я бы тогда с вами со всеми согласился…
Яна обожгла его взглядом — но все же атмосфера в кабинете была уже не столь напряженной.
— Как это случилось? — спросила Яна вполне рассудочным тоном. — И в чем секрет…
Принц вздохнул. Взял чистый бокал из шкафа Сварога, налил до краев келимаса и осушил. Морщась, сказал:
— Рекомендую, дамы и господа… Келимас абсолютно безвредный, как и тот…
— Какая-нибудь юридическая ловушка в заклинаниях? Если только так можно говорить о магии? — спросил Сварог. — Прореха? — он вспомнил кое-какие поучения Грельфи. — Вредный вред и безвредный вред?
— Вот именно, — угрюмо отозвался принц. — Из этой самой клятой разновидности… Любой из нас, здесь присутствующих, моментально определит наличие в его бокале яда. А что есть яд? Природное либо составленное человеком зелье, смертельное для человека. Здесь ничего подобного. Потом выяснилось: когда дубильные вещества келимаса попадают в посуду из гипорборейской березы, образуется, как его там, химическое соединение с длиннющим названием. Я его еще тогда забыл. Главное, для человека это смертельный яд… формально не попадающий под категорию ядов. Келимас, разумеется, был проверен специалистами своего дела, как и все, что подается на стол королю. Посуда была проверена на наличие ядов. А потом они соединились, келимас и береза… — он тяжко вздохнул и налил себе еще.
Сварог, подумав, последовал его примеру — и Канцлер тоже. Даже Яна, чуть подумав, налила себе немного густо-янтарной жидкости.
— Подарок поступил якобы от царя Гипербореи, — сказал Канцлер. — Правда, потом оказалось, что царь его не посылал. Все замыкалось на главном кравчем… вполне доказавшим за долгие годы преданность трону. Он его и принес. Там тоже были четыре чарки. Кроме императора, они достались его высочествам и мне. Дюжине приближенных налили тоже, но в обычные бокалы, — на его лице появилась бледная тень улыбки. — Меня и обоих принцев спас строгий этикет торжественных обедов. Лишь когда император выпьет, поставит чарку на стол, имеют право пить остальные, — его лицо исказилось болезненной гримасой. — Император даже не успел допить. Он стал клониться на спинку кресла, лицо застыло, глаза гасли, в уголках рта появилась кровавая пена… конечно, переполох, паника… Лейб-медики оказались бессильны. Главный кравчий был обнаружен неподалеку в коридоре с кинжалом в сердце. Никаких следов. Ни наука, ни маги…
Настала долгая тягостная тишина. По лицу Яны текли слезы. Она не плакала — просто слезы текли и текли.
— И они где-то здесь… — выговорила она совсем тихо.
— Именно поэтому нельзя было допускать… опрометчивых решений, — произнес Канцлер с ноткой прежней жесткости в голосе. — Правда, о том, что ваше величество здесь, знал только я — я имею в виду, из тех, кто находился за пределами манора. Либо у них есть здесь сообщник, который известил, что вы здесь, либо все было приготовлено исключительно для лорда Сварога…
— Ну, что касается сообщника здесь… — сквозь зубы проговорил Сварог. — Будет очень просто выяснить, есть он или нет. Есть безошибочные способы, я в свое время наладил неплохую контрразведку, именно потому, что ко мне стали засылать агентов… Правда, мало, но работать умеют…
Канцлер хладнокровно спросил:
— Ваше величество, можно спросить напрямую: если я буду арестован… или отстранен, можно ли твердо рассчитывать, что мое место займет лорд Сварог?
— Ни в коем случае, — вырвалось у Сварога.
Взглянув на Яну, он увидел, что она успела за кроткое время привести себя в порядок: вытерла слезы, сидела с непроницаемым лицом. И недовольно поджала губы, услышав реплику Сварога.
— Мы не раз говорили, верно? — сказал он насколько мог мягко. — Я просто-напросто не вытяну всего этого, вместе взятого. Я и так на себя взвалил слишком много. Ничего хорошего не получится.
— Вот видите, ваше величество, — сказал канцлер бесстрастно. — Вы назначите на мое место кого-то исключительно по личным симпатиям… и нет гарантии, что им не окажется тот… кому как раз не следует там оказаться.
— Иными словами, вы снова выкрутились? — не без ехидства спросила Яна после короткого молчания.
— Я бы назвал это иначе, ваше величество, — мягко сказал Канцлер. — Мне в очередной раз удалось оправдаться. Честное слово, я ничего не мог сделать в той ситуации. Именно потому, что это, судя по всему, был не обширный заговор, а работа одного человека, в крайнем случае, двух-трех. И потому все наши службы оказались бессильны.
Яна, пусть и с некоторым неудовольствием на лице, коснулась клавиши:
— Комендант? Все только что отданные мною распоряжения отменяются. Извините, Канцлер, я, кажется, погорячилась, но обстоятельства…
— Не стоит извинений, ваше величество, — серьезно сказал Канцлер. — Я привык. За семь лет правления вашего отца меня дважды отстраняли от дел, а уж за сорок лет службы у вашего дедушки это происходило столько раз, что я счет потерял. Причем, это иногда обставлялось гораздо эффектнее…
— Ну что тут поделать, Янка, — сказал принц Элвар, с непринужденным видом наливая себе полный бокал келимаса. — Так уж получилось, что герцог лучше всех, кого я знаю, управляется с этим механизмом. Талант у него такой… Я и сам его когда-то черт-те в чем подозревал, а потом выяснилось, что напорол горячку…
— В следующий раз, лорд Сварог, — сказал Канцлер, — получив подарок вроде этого, немедленно свяжитесь с дарителем и поблагодарите лично. Вполне может оказаться, что он о «своем» подарке и понятия не имеет…
— Вот это правильно, — буркнул принц. — Многие вас недолюбливают, чего уж там. Многие не настолько, чтобы идти на такое, но человеческая душа — она ж потемки, — он откровенно потянулся к бочонку и грустно сказал: — Очень уж долго не случалось отравлений, последнее произошло еще до моего рождения. Может, еще и поэтому сыскари навыки потеряли…
— Каждый день узнаешь о жизни что-то новое, — с горькой иронией произнесла Яна. — Оказывается, почти никому в Келл Инире доверять нельзя. Теоретически каждый может оказаться…
— Такова уж участь монархов, ваше величество, — мягко сказал Канцлер. — Вот вам еще одна взрослая истина…
— Кто будет проводить расследование? — мрачно спросил Сварог. — Мои люди или ваши?
— Это несущественно, — сказал канцлер. — Я поручу кое-кому… можете и вы, кто же вам запрещает? Только, простите, у меня есть предчувствие, что никто ничего не добьется. Наверняка уже не существует ни той виманы, ни того антланца — в подобных делах не считают пешек…
Яна вдруг встала и, полностью игнорируя прочих, подошла к Сварогу, обхватила обеими руками, прижалась:
— Увези меня в Хелльстад. Немедленно. Там уютно и покойно, я не могу сейчас в Келл Инир… — она подняла на Сварога сухие глаза, грустные и злые. — Ну, или мне приказать коменданту увести манор в Хелльстад, спрыгнуть и самой искать Вентордеран?
— Ну что ты такое говоришь… — сказал Сварог, осторожно высвободился из ее объятий, подошел к столу и коснулся клавиши:
— Комендант? Уводите манор к хелльстадской границе, к точке «Ворота».
— Ваше величество! — непроизвольно вырвалось у Канцлера. — Нужно обсудить кое-что по очередному Виглафскому Ковенанту, да и лорда Сварога это касается…
— Это подождет, — небрежно сказала Яна, не оборачиваясь.
Глава IX
О МЕТОДАХ ВОСПИТАНИЯ И ПРОЧЕМ
Бравый усатый гвардеец распахнул перед ним одну половинку высокой дубовой двери. Второй взял мушкет «на караул». Сварог небрежно кивнул и вошел в свои собственные покои Латеранского дворца, куда посторонним было так просто не попасть. Здесь царили тишина и почти полное безлюдье, разве что временами проскальзывали бесшумные, как мыши, камер-лакеи, да стояли на поворотах и лестничных маршах недвижные часовые. «А вот двинет один такой мечом в спину… — подумал он вдруг. — Канцлер прав: невозможно заранее просчитать всех»…
Он не испытывал особого волнения после случившегося; еще раз увернулся от смерти. Бывает. В этом не было никакого кокетства, его частенько пытались убить, так что, можно считать, дело житейское. Издержки профессии…
Наоборот, настроение было бодрое и деловое. Они кое-чего добились в последнее время. Они приобрели Бетту — которая в будущем очень даже пригодится. Они отыскали Токеранг — хотя до сих пор не смогли обнаружить туда вход. С маркизом Оклером, командиром новоиспеченной Морской бригады, у него были прекрасные отношения — а это сулило на близкое будущее кое-какие интересные планы. Жизнь била ключом, можно сказать…
Навстречу попался министр двора, сплетник, доносчик и казнокрад, но человек полезный. Отбросов нет, есть кадры… Завидев Сварога, он остановился как-то очень уж выжидательно, держа на виду большую сафьяновую папку, в каких архитекторы носят чертежи. Судя по тому, что она была украшена золотым королевским гербом, речь шла именно о дворцовых архитекторах.
— Итак? — спросил Сварог, приостанавливаясь.
— Ваше величество! — вдохновенно воскликнул министр двора. — Полная реставрация закатного крыла закончена!
Причины вдохновения понять было нетрудно — по сложившейся традиции именно министр двора оказывался первым в списке награжденных и пожалованных.
— Часа через два осмотрю, — сказал Сварог и пошел дальше.
Свернул налево, поднялся на два марша по лестнице и оказался в коротком коридоре, где разместил Интагара с парочкой помощников, чтобы были под рукой. Вот уже десять дней здесь обитала и Томи, отправленная в Латерану с довольно серьезной миссией: обучить Интагара пользоваться компьютером. Виртуоза из него, конечно, не сделаешь, но азы он усваивает, и неплохо. Интагар с компьютером — это, судари мои, сочетание…
Охраняли этот коридор особенно тщательно — главным образом даже не от иностранных шпионов, а от тех, кто до сих пор стучал на Сварога наверх. Лучше уж держать все втайне до поры до времени, а уж потом поставить кое-кого перед фактом…
С диванчиков по обе стороны коридора вскочили сразу четверо сыщиков, трое просто вытянулись с тупо-ревностным видом, а четвертый простер недоверие настолько, что поднял перед лицом короткую серебряную загогулину, способную вмиг определить, сам Сварог сюда нагрянул, или это некий злоумышленник в маске Сварога. Сварог и не подумал сердиться — он эту штуку сам сюда привез и обучил часовых пользоваться.
Еще один коридор, несколько дверей справа и слева. Сварог без стука распахнул первую справа. И не обнаружил там никакой работы: компьютеры на трех столах бездействуют, Интагара нет, только Томи примостилась в углу в низком кресле, и рядом с ней на столике — высокая черная бутылка неплохого таромайского вина и радужный бокал.
Когда Сварог вошел, она чисто машинально сделала движение пальцами — и вместо бутылки с бокалом на столе обнаружился стеклянный кувшин, по виду с вишневым соком, и высокий стакан с цветными стеклянными медальонами и тонкой гравировкой. Сварога, конечно, эта иллюзия обмануть не могла — для него кувшин оставался полупрозрачным видением — так что все явно предназначалось для Интагара.
— Так-так-так, — сказал Сварог. — Все-таки дворец на вас плохо влияет, красавица моя. Переняли у гвардейских лейтенантов привычку начинать утро с пары бокалов?
— Всего бокальчик, — сказала Томи без особого раскаяния. — Здесь не только гвардейские лейтенанты, но и фрейлины с утра имеют привычку…
— Ладно, — сказал Сварог, садясь напротив. — Лишь бы ты эту привычку не прихватила с собой наверх, в девятый стол, вот тогда я рассержусь всерьез… Ну, как живется во дворце?
Внедрить ее во дворец никакого труда не составляло: вдруг взяла да и появилась еще одна дворяночка из далекой провинции. То, что никто раньше такой фамилии не слышал, ничему не мешало: мало ли в провинции захолустных родов, которые знают все наперечет только замшелые старцы-герольды? К тому же обитателями интагаровых комнат как-то не принято особо интересоваться и уж тем более приставать с расспросами. Правда, какая-то зараза, как водится, тут же пустила по дворцу слух, что это очередная любовница Сварога, встреченная им где-то в глуши, как в «Романе о принце Кальберте» — но это, если подумать, не особенно и напрягало, а саму Томи только веселило (Хорошо еще, к сему времени она, как и предсказывала Яна, перестрадала, и Сварог больше не числился у нее в объектах пылкой страсти).
— Прекрасно живется, — сказала Томи, но самым унылым тоном, насупясь и хмурясь.
— Что такое? — удивился Сварог.
— Хоть волком вой, — мрачно сообщила Томи. — Скоро на стену полезу.
— Нате вам, — сказал Сварог озабоченно. — Обидеть тебя здесь никак не могли, дворец у меня — приличное заведение. Надоело тут торчать? Или Интагар науку плохо усваивает?
— Да нет, к некоторому удивлению, очень даже неплохо…
— Тогда откуда меланхолия?
— Он меня воспитывает! — сердито выпалила Томи, так и сверкая глазами. — Платья у меня слишком короткие, и вырезы чересчур глубокие… Оцените сами: так или нет?
— Да нет, — сказал Сварог, присмотревшись. — Все в пределах приличий, тут у меня иные юные озорницы подолы на пару пальцев укорачивают, так что ты вполне скромно смотришься…
— Ну вот! — фыркнула Томи. — А он каждую свободную минутку цепляется, как репей, талдычит о добродетели, подобающих для приличной девушки нарядах и прочих высокоморальных вещах… Сил моих больше нет. А уж если мне вздумается с кем-нибудь пофлиртовать… Не подумайте ничего плохого, командир, я имею в виду именно что легкий безобидный флирт… Тут уж такой поток нравоучений начинается: о том, как коварны дворцовые ловеласы, как неопытны юные девицы вроде меня… Полное впечатление, что это он пишет те сентиментальные романы под псевдонимом Баронесса Грайли…
— Вот уж Баронесса Грайли — точно не он, — сказал Сварог с большим знанием вопроса. — Мне как-то докладывали. Это трое студентов из Латеранского университета развлекаются — и, между прочим, неплохо зарабатывают, стервецы. Интагар, я думаю, роман не взялся бы сочинять даже под страхом виселицы.
— Все равно, — строптиво сказала Томи, — эти его нравоучения уже в печенках сидят.
— Потерпи немного, — примирительно сказал Сварог. — Видишь ли, пунктик такой у человека. Отец двух дочек, что поделаешь. Ты сама должна была прекрасно видеть: он их даже заставляет носить платья на пару пальцев подлиннее да и вырезы гораздо скупее, чем требует мода…
— И много ему это помогло? — прищурилась Томи с таким видом, словно показала ему язык. — У старшей, между прочим, роман с одним лейтенантом из Верных Мушкетеров, они уже спят вместе. У младшей тоже роман, только она пока не решается… Что-то у вас, командир, глаза на лоб полезли? Так частенько случается с девицами, коих воспитывают в излишней строгости. И вся тайная полиция папеньки до сих пор не дозналась…
Сварог повертел головой в нешуточном удивлении:
— А ты откуда знаешь?
Томи многозначительно прищурилась:
— Командир, в вашем дворце добродетельные девицы частенько устраивают посиделки за полночь и многим делятся, в том числе сердечными тайнами…
— Представляю себе, — проворчал Сварог. — А почему ты мне все это выкладываешь? Ты же всегда славилась умением хранить тайны, особенно чужие сердечные.
— Когда с меня берут слово, — пояснила Томи. — А сейчас никто слова не брал, — ее личико стало озабоченным. — Только вы не проговоритесь…
— Успокойся, ни в коем случае, — сказал Сварог. — Уж я-то его знаю: плохо придется воздыхателям… Если уж герцог Лемар девушек стороной обходит… Ладно, попытаюсь что-нибудь придумать. А ты смотри, не увлекайся винцом с утра… И вот это нравоучение изволь принять всерьез.
— Есть, командир, — отозвалась она чуть мрачновато.
— Значит, учеба идет неплохо… — задумчиво сказал Сварог. — Это хорошо…
— Удивительно быстро все усваивает.
— Мозги-то у него золотые… — проворчал Сварог и встал. — Ладно, зайду к нему, поговорю и о тебе. Потерпи, неделька осталась…
— А можно, я еще на пару дней задержусь? — с мнимо простодушным видом поинтересовалась Томи. — В качестве моральной компенсации за все эти потоки нравоучений?
Сварог присмотрелся к ней и уверенно сказал:
— А, ну да… Через девять дней бал в Малом дворце… Угадал? Угадал… Что, какой-нибудь молодой лейтенант?
— Ну, он вообще-то не военный… Командир, я же говорила — только легкий безобидный флирт. А от ловеласов я умею отбиваться, даже Лемара в свое время отставила…
— Да, он мне жаловался, — фыркнул Сварог. — Ладно, разрешаю. В рамках приличий…
Кабинет Интагара помещался на противоположной стороне коридора, в конце. Как он и ожидал, хозяин, нацепив на нос очки в круглой золотой оправе (плохо гармонировавшие с бульдожьей физиономией), по уши закопался в какие-то бумаги, иные из них крайне потрепанного вида, со множеством казенных штампов.
— Заговор на горизонте? — спросил Сварог, плюхаясь в кресло.
— К счастью, ваше величество, ничего подобного не предвидится, — серьезно ответил Интагар, откладывая стопу. — Это все дело Асверуса. Пытаюсь доискаться, в каких еще побочных архивах можно обнаружить следы. Помните, как это было с Гиуне? Самого дела о крохотных подводных лодках не нашлось, а оно обязано было существовать…
— Уверены?
— Уверен. Согласно тогдашним правилам делопроизводства, пусть и секретнейшего — обязано было быть. Его могли уничтожить… а может, и пылится где-нибудь в архивах, совершенно не имеющих касательства к тайной полиции или другим аналогичным службам. Помните, как было с Гиуне? Прекрасно сохранились побочные бумаги — записи в Книгах Сословий и гильдейских списках, распоряжения о выдаче взрывчатки из Пороховой башни, о лошадях… — он вздохнул. — Будь все эти записи в компьютерах…
«Быстро осваивается с техникой, о которой месяц назад и не слыхивал, — подумал Сварог. — Только откуда ж эти данные в компьютерах. Судя по архивам восьмого департамента и Кабинета Канцлера, вся эта история с ловлей подлодки в свое время прошла совершенно незамеченной для обеих якобы всезнающих служб…»
— Отвлекитесь на минутку, — сказал он. — Это подождет. Вам в жизни никогда не встречалась такая штука? Похожая, быть может?
Он достал из кармана и положил перед Интагаром прямо на бумаги один из черных камней-компьютеров, позаимствованных из архивов восьмого департамента — тот самый, что принадлежал некогда знаменитому пирату.
Интагар снял очки, повертел камень в руках и сказал самым будничным тоном:
— А как же. У меня в архиве, ну, в точности такой же пылится лет пятнадцать. Так называемый талисман «Карата-Проныры». Был такой главарь шайки, был повязан и с каталаунскими контрабандистами, а в последнее время стал еще и крутить шашни со снольдерской разведкой. В конце концов удостоился такой славы в узких кругах, что сам король распорядился взять живым или мертвым. Времени мы на него потратили едва ли не больше, чем на десяток субъектов того же полета… — Интагар поднял голову, посмотрел на Сварога строго и серьезно: — Полное впечатление, государь, что он продал душу сами знаете кому, отец Алкес из Багряной Палаты даже приставил к той группе, что занималась Каратом, двух своих людей. Очень уж был удачлив и везуч, поганец, знал наперед то, что обычный человек и знать не должен. Но и промахи бывали. На одном из таких промахов его и подловили. Лично я постарался бы взять его живым, но такие операции, знаете ли… Когда сам король велит взять живым и мертвым, когда за спиной торчит и всюду сует нос Багряная Палата… Все на нервах, сначала стреляют, потом думают… Хуже нет таких операций… Короче говоря, когда он стал уходить по крышам, сыскари устроили нешуточную пальбу. Ну, и сбили с крыши, как птицу с ветки… Именно такой камешек при нем и нашли. Пара-тройка его людей твердила, что это какой-то загадочный талисман, что благодаря ему Карат и ускользает от полиции, и еще много чего проделывает… Вот только Багряная Палата не нашла в этом камушке ни тени магии — ни черной, ни любой другой. По этой же причине никто не стал тревожить такими пустяками… — он многозначительно показал пальцем на потолок. — Камень вернулся к нам, и его на всякий случай вместе с прочими бумагами сунули в архив — не особенно и секретный шкаф, «хранение — четверть века». Через десять лет все изничтожат, в том числе и камень.
— Найдите дело в архиве, — сказал Сварог. — И передайте мне вместе с камнем. Далее. Если кто-нибудь, когда-нибудь, где-нибудь прослышит об обладателе точно такого камня, хозяина брать живьем. Любой ценой. Все понятно?
— Конечно, — сказал Интагар.
— Да, и вот что еще… — сказал Сварог. — Уже не имеющее отношения к службе… Я тут слышал, вы усердно воспитываете в духе добродетели своего учителя, баронессу Мерчем?
Вот тут выражение лица старого шпика стало неописуемым — и, что характерно, очень человечным. Таким его Сварог видывал раз в сто лет.
— Ваше величество, — прямо-таки умоляюще начал Интагар, — юные девушки в этом возрасте обязательно нуждаются в…
— Отставить, — сказал Сварог. — Больше никаких нравоучений. Ни словечка. Я достаточно ясно выразился?
— Конечно, ваше величество, — сказал Интагар своим обычным почтительным тоном. — Будет исполнено. Больше ни словечка.
Однако где-то глубоко-глубоко в глазах у него теплилась уверенность в собственной правоте — хотя приказ, можно не сомневаться выполнит в точности. Сварог ухмыльнулся про себя, представив физиономию Интагара, застань он старшую дочь в постели с гвардейским лейтенантом. Да нет, тут не до смеха, таким Интагара лучше не видеть… Но, в конце концов, а вдруг там большая любовь?
Через квадранс он шагал в закатное крыло в сопровождении министра двора, главного королевского архитектора и еще полудюжины чиновников рангом поменьше — вся компания приобрела этакий горделиво-скромный вид, свершив нешуточное дело строителей, ваятелей и мастеров изящного украшения. Хотя реальные труды положил, конечно, только один, главный архитектор, да и тот в силу занимаемого поста, надо полагать, не особенно и утруждался. А вот тех, кто реально строил, ваял и украшал, предусмотрительно убрали подальше с глаз его королевского величества, чтобы не оскорбляли взора непрезентабельным рабочим видом. «Ну, этой шайке, конечно — ордена, — думал Сварог. — Согласно традиции. Но и остальных надо не забыть, потом взять полные списки…»
Переходы, залы и лестницы его не особенно и воодушевляли — это была скрупулезно восстановленная мрачноватая архитектура более чем трехсотлетней давности с перекрещенными высоко над головой дубовыми балками, темными панелями, вечнозелеными рагониями в кадках и черными рыцарскими доспехами в нишах. В свое время подобный стиль был в большой моде, но сейчас выглядел чересчур угрюмым. Знал бы раньше — и восстанавливать бы не взялся, но за всеми делами ни разу сюда не заглядывал, а просмотренные мельком проекты и чертежи, конечно, этой мрачности как раз не передавали. «К чему бы все это приспособить? — ломал он голову. — Интагару, что ли, отдать под его дворцовое хозяйство? А то нынешние его помещения должной жути на клиентов не наводят… Впрочем, с пристрастием он клиентов во дворце, понятное дело, не допрашивает, но они и тут бывают, так что решено…»
Кто-то, забежав вперед, услужливо распахнул перед ним высокую дверь с полукруглым верхом…
Сварог с маху остановился на пороге, испытав сложные, непонятные самому ему чувства. Перед ним была точная копия того зала, что он несколько раз посещал мимолетным видением, и всякий раз буквально пронизывал тоской и отчаянием, слово ледяной вихрь, даже кости холодивший…
Круглый зал сплошь в черных и красные тонах, высокие стрельчатые окна в золотисто-алых витражах, черные рыцари в простенках, никакой мебели, только массивный темный стол посередине, круглый, окруженный такими же темными стульями с высокими закругленными спинками. Сварог машинально сосчитал их: одиннадцать. Спинка одного чуточку повыше, и в нее врезано золотое изображение ронерской короны. На столе перед каждым креслом — плоская золотая чаша. Точная копия его видений. Тоска и отчаяние…
Он осторожно сделал несколько шагов вперед, словно ступал по тонкому льду. Следом, не смея опережать, с черепашьей скоростью двигалась свита. Подойдя к столу, Сварог коснулся подлокотника одного из кресел, взял в руки тяжелую золотую чашу, поставил назад. Прислушался к себе: нет, никаких особенных чувств, ни тоски, ни отчаяния, вообще ничего…
— Что это за зал? — спросил он в пространство, небрежно, властно, зная, что ответ последует незамедлительно.
Первым отозвался министр двора, как старший по положению:
— Изволите видеть герб, ваше величество? И драконов, выгравированных на дне каждой из чаш? Король Лауберт Третий здесь устраивал поминальные тризны, когда погибал или умирал кто-то из членов его Ордена Дракона… изволите видеть, их было всего одиннадцать. Рыцарей становилось все меньше и меньше, потому что новых не прибавлялось… Это очень длинная история, и вряд ли вашему величеству захочется тратить время, выслушивая ее сейчас, благо есть книга…
— Не захочется, — сказал Сварог бесстрастно. — Что, зал только для этого и служил?
— Именно, ваше величество. Пиршественная зала рыцарей Ордена Дракона находится в том же крыле… Изволите осмотреть?
— Нет, — решительно сказал Сварог.
Никаких таких зал, похожих на пиршественные, ему никогда не мерещилось в подобных мимолетных видениях — только этот, как две капли похожий…
— Нет, — повторил он. — Потом. У меня срочные дела.
Прошел мимо торопливо расступившихся придворных и зашагал назад по мрачному коридору. Представления не имел, что все это означает и как к нему относиться. Но ледяной ветер, тоска и отчаяние прочно сидели в памяти.
Приказать разломать к чертовой матери все это крыло? Удивятся про себя, но разломают столь же старательно, как строили — с королевскими капризами не спорят. Но чему это поможет, и должно ли это чему-нибудь помочь, и способно ли?
Приостановился, небрежно взял двумя пальцами за локоть министра двора и распорядился:
— Составьте список всех, занятых на строительстве. Всех. С указанием чина, сословия или гильдии.
— Список давно составлен, ваше величество, — почтительно прошелестел министр двора.
— Тем лучше, — сказал Сварог. — Пойдемте.
Но, когда за ним уже тронулись полукругом, остановился так резко, что министр двора едва не налетел на него и в ужасе шарахнулся. Обернулся, обвел всех пытливым взглядом:
— С этим залом не связаны ли какие-нибудь легенды? Проклятия? Призраки?
Придворные переглянулись.
— Никаких, ваше величество, — заверил министр двора.
— Ничего подобного, — поддержал архитектор. — Правда, в конце концов король Лауберт, переживший всех своих рыцарей, остался один и не один год правил тризну в одиночестве, но это ведь не имеет никакого отношения к проклятиям и призракам, и нет никаких легенд…
Оба не врали ни словечком.
— Ладно, — хмуро сказал Сварог. — Пойдемте.
«Означает это что-нибудь, или нет? — думал он, шагая по мрачным коридорам. — И почему это непременно должно что-то означать?»
Глава X
ПЕРЕБЕЖЧИЦА
С вершины холма Сварог лениво, без особенных мыслей разглядывал резиденцию Виглафского Ковенанта. Дюжина не особенно больших домов (скорее крохотных дворцов), и все похожи друг на друга, как горошины из одного стручка (чтобы никто из господ монархов не почувствовал себя ущемленным, формально равны и властитель огромного Снольдера, и крохотного Сегура). Внутри, конечно, каждый из королей обустраивался, как ему нравилось. Все королевские резиденции соединены недлинными крытыми галереями и центральные гораздо более высоким дворцом круглой формы. Форма эта вызвана исключительно функциональностью: и зал заседаний круглый (дабы опять-таки кто-то не почувствовал себя ущемленным), и пиршественный зал, и еще парочка второстепенных. Вокруг, разумеется, рай земной с великолепным парком, беседками, извилистыми ручейками, озерцами (иные весьма даже рыбные, если кому-то из высоких гостей захочется порыбачить) и прочими архитектурными излишествами. И нигде, куда ни глянь, не видно ни единого часового — однако Сварог по долгу службы знал — несколько их укрыто там и сям…
Впервые за последний месяц он пребывал в столь великолепном настроении. Даже то, что его несколько дней назад пытались убить, настроения не портило — врожденный оптимизм подсказывал, что убить его попытаются еще не раз, и не нужно делать из этого драмы, следует либо опередить противника, либо никогда больше не попадаться в столь дурацкие ловушки вроде историй с зеркалом и мнимым презентом от Канцлера.
Ну, а это большое и красивое здание, в общем, было сейчас самым безопасным местом на всем Таларе. Ибо с давних пор бытовая сторона тщательно контролировалась ларами. Монархи прибывали с небольшой свитой, исключительно из лакеев, и никто, включая их величеств, не мог пронести внутрь абсолютно ничего, что могло бы послужить в качестве оружия. Даже брадобрей был здешний. Порядок такой установился во времена, которые принято называть «незапамятными», — поскольку тогдашние короли, люто враждовавшие с кем-то из коллег по ремеслу, в свое время непринужденно сводили счеты и здесь, в результате чего один король был убит прямо в Круглом Дворце, а другой тяжело ранен. Тогда-то и ввели драконовские меры безопасности, действовавшие несколько тысячелетий.
Впрочем, уже лет через двести правила пришлось еще более ужесточать, запретив женщинам — и королевам, и простым служанкам — носить в волосах длинные острые шпильки. Тогда как раз вовсю развернулись Белые Лисы — жутковатое общество женщин-убийц, невероятно искусных во владении всем, что только могло сойти за оружие, и работавших не за идею, а за хорошую плату. Устранить соперника в любви, фамильного врага рода, конкурента в торговле или банковском деле, помочь нетерпеливому наследнику, заждавшемуся смерти владельца майората… ну, и за очень хорошую плату избавить монарха от врага-коллеги. Довольно долго эта обитель, располагавшаяся в одном из Вольных Маноров, притворялась мирным женским монастырем. И никто ни о чем не догадывался. Очаровательной молодой женщине в тысячу раз легче проникнуть в спальню благородного господина, нежели хмурому типу с кинжалом под полой. При красотке никакого оружия — не считать же таковым длинную шпильку в пышной прическе? А меж тем эту шпильку можно было воткнуть так, что жертва совершенно не ощутила бы боли, да и скончалась не сразу, а через пару дней. Именно такой конец и настиг одного из тогдашних ронерских королей, имевшего неосторожность зазвать к себе в спальню смазливую служанку своего давнего и упорного соперника — полагая, что уж от нее-то подвоха ждать не следует.
Но, как веревочке ни виться… В конце концов, и земные спецслужбы, и восьмой департамент начали кое-что сопоставлять и анализировать — да и слухи вкупе с агентурными донесениями пошли… И подозрения превратились в твердое убеждение. Перепуганный герцог того Манора (самое забавное, что он, достоверно было установлено, и понятия не имел, кого приютил) распорядился взять обитель штурмом, предводительницу Белых Лис (оказавшуюся лишенной наследства ронерской графиней) сожгли на костре, остальным без церемонии отрубили головы тут же. Чем, правда, с проблемой окончательно не покончили: во время штурма какое-то количество лис оказалось за пределами «обители» — и моментально ушли в подполье, все так же выполняя заказы и готовя себе смену в индивидуальном порядке. Как за ними ни охотились, всех до единой выловить, конечно, не удалось — еще и оттого, что иная тайная полиция, сцапав такую вот искусницу, не на плаху ее отправляла, а приспосабливала к делу. Интагар в свое время клятвенно заверял Сварога, что пара дюжин Белых Лис действует и сейчас, столетия спустя. Вовсе уж глубоко залегши на дно и не связываясь с государственными конторами…
Легкий ветерок лениво колыхал многочисленные флаги, гордо реявшие над королевскими резиденциями, — пикантность ситуации, понятно, в том, что восемь из двенадцати принадлежали Сварогу. Разорваться он не мог, конечно, а потому для вящего психологического воздействия выступал в облике хелльстадского короля и обитал в соответствующей резиденции. Что ж, это на многих производило впечатление — алая мантия, серебряная митра из сосновых шишек. Никаких сомнений, Яна все правильно рассчитала, решив стать королевой Хелльстада…
Были и другие пикантности — например, на церемонии торжественного открытия Ковенанта, когда пышно одетый герольд проводил, вульгарно выражаясь, перекличку. Стоя в центре зала (где заняты были лишь пять кресел с высокими спинками, украшенными гербами), он ударял высоким золоченым жезлом в пол и пафосно возглашал:
— Его величество король Снольдера… — церемониальная пауза.
И Сварог откликался:
— Присутствует на высоком собрании!
— Его величество король Ронеро…
Сварог снова откликался.
— Его величество король Глана…
Ну, и кому тут прикажете откликаться, как не Сварогу?
Примерно та же картина наблюдалась и в полудюжине других освященных столетиями церемоний, когда Сварог поочередно выступал в роли аж семи королей и одного великого герцога. Порой все же похохатывая про себя — но все окружающие, включая присутствовавшую на торжественном открытии Яну, держались чопорнейшим образом. А заключительная пикантность состояла в том, что Сварог еще и охранял эту сходку в качестве главы восьмого департамента и каждый вечер принимал агентов, выслушивал донесения о подопечных. Сплошную дребедень, конечно. Ну, кому интересно, что Лавиния Лоранская привезла в своей свите юного смазливого графа и каждую ночь его использует с большой фантазией? А Стахор и Эгле Горротские с первого дня проводят ночи в отдельных спальнях?
Вот именно, Горрот… Ничего интересного для службы Сварог за эти четыре дня так и не смог обнаружить. Стахор и Эгле, коих ему наконец-то преставился случай рассмотреть вживую на расстоянии вытянутой руки, выглядели точнейшими копиями настоящих, укрывшихся где-то на Древних Дорогах, — и были самыми обычными людьми, не владевшими и крошкой магии. И с их слугами все обстояло точно так же уныло — три лакея королевы и три камеристки королевы, все шестеро — опять-таки самые обычные люди, знанием магии не отягощенные. Хотя это запрещалось каким-то покрытым тысячелетней пылью циркуляром — подглядывать и подсматривать за монархами в их резиденциях — Сварог цинично и с заранее обдуманным намерением велел напихать в резиденцию горротских владык чертову уйму «глаз» и «ушей», чуть ханжески оправдываясь перед самим собой, что в данном случае особые обстоятельства важнее замшелого циркуляра.
Правда, это не дало ровным счетом ничего полезного. Фальшивые король и королева Горрота у себя в резиденции не общались вообще. Даже старались не встречаться — что было не так уж трудно при наличии у них разных спален и разных столовых. Только однажды, вечером, король вдруг заявился в спальню супруги, бесцеремонно поставил ее на колени и заставил «сыграть на флейте любви» — но проделано было все так грубо и без единого словечка, словно его величество мимоходом, по нужде воспользовался случайной шлюхой. Судя по взгляду, которым королева проводила безмятежно удалявшегося супруга, уж она-то его точно тихо ненавидела. Да и он, судя по поведению, ни малейшей симпатии к супруге не испытывал, обращаясь, словно с мебелью, что было, конечно, интересно — узнать о царящих меж ними отношениях — но решительно непонятно, как эту информацию можно использовать…
Сварог смотрел с холма на дворец, задумчиво улыбаясь. Нынешний Ковенант, уже практически закончившийся (разве что завтра вечером состоится заключительное застолье), он имел все основания считать своим нешуточным триумфом. И стал всерьез подумывать, что обладает все же кое-какими дипломатическими способностями…
Практически все, что здесь рассматривалось и утверждалось, устроил не кто иной, как он. И это давало кое-какие основания легонько гордиться собой…
На сей раз именно он стал инициатором созыва Ковенанта. А за двое суток до того имел четырехчасовую беседу с его высочеством Диамером-Сонирилом — предусмотрительно выступив в качестве директора девятого стола.
Читать бесплатно другие книги:
