Слепые солдаты Бушков Александр

— Всегда мечтала хорошо загореть, но никогда не получалось…

— А Сильвана? — спросил Сварог, присаживаясь на корточки. — Пляжи Ракамерати? Я так до сих пор на Сильвану и не выбрался, но, судя по видео, места замечательные…

— Ну, понимаешь… — произнесла Яна чуть смущенно. — Охрана, конечно, маячила где-то за горизонтом, но я никогда не могла отделаться от впечатления, что за мной продолжают наблюдать с орбиталов… А уж здесь-то это полностью исключено…

— Да уж, будь уверена, — сказал Сварог не без гордости.

Яна оглянулась на ближайшего гарма:

— Они от меня не отходят даже здесь…

— У них приказ, Вита, — пожал плечами Сварог. — Именно так и охранять, пока ты находишься вне Вентордерана. Канцлер за тебя очень уж беспокоится, когда он услышал, что ты гуляешь по Хелльстаду, его чуть удар не хватил…

— Вот видишь, — серьезно сказала Яна. — Даже Канцлер… Говорю же, я не из пустого баловства титул здешней королевы прошу…

— Я понимаю, — серьезно сказал Сварог. — Ты Элкона не видела?

— Как только ты улетел, Элкон прилип к твоим компьютерам и оторваться от них не может, — фыркнула Яна. — Даже пообедать со мной отказался, попросил слуг, чтобы ему принесли туда. Он в упоении. Бормочет, что поселится здесь навсегда… то есть поселился бы, если бы не служебные обязанности. Я сама чуточку удивилась. Исстари повелось считать, что Хелльстад — царство черной магии и чудовищ, а у тебя, оказывается, великолепные компьютерные залы…

— Черной магии тут нет ни капельки, — серьезно сказал Сварог, присев рядом с ней на корточки. — Чудовища вообще-то присутствуют, хоть и не в таком количестве, как об этом болтают во внешнем мире. Но и компьютеры найдутся. У меня к тебе большая просьба… Можешь не рассказывать Канцлеру, что у меня тут имеется компьютерный центр?

— Ни словечка. Честное слово будущей королевы Хелльстада, — Яна коварно улыбнулась. — Я ему вообще не рассказываю ничего о том, что вижу в Хелльстаде, хотя он и пытается порой деликатно расспрашивать. Всегда отделываюсь двумя фразами: «Там очень красиво» и «Там очень мало тех ужасов, о которых толкуют столько лет».

— А почему не «вообще нет», а «очень мало»?

— Ну как ты не понимаешь? — удивилась Яна. — Большая политика. Они все должны по-прежнему хоть чуточку, но бояться Хелльстада и полагать, что некие ужасы здесь все же есть. Иначе зачем я все это устраиваю? Навязываюсь тебе в жены именно здесь? — она склонила голову к плечу, глянула смешливо и загадочно. — Хотя, быть может, я и в другом месте попыталась бы к тебе в жены навязаться…

Какое-то опасное направление принимали в последнее время ее мысли… Сварог никак не чувствовал себя созревшим для настоящей женитьбы. И решил отшутиться:

— За чем же дело стало? Ты сама говорила, я имею полное право сочетаться законным браком в каждом твоем королевстве… Начнем играть свадьбы одну за другой. Яна-Алентевита Гланская, Яна-Алентевита Ронерская… Яна-Алентевита, Высокая Покровительница Вольных Маноров…

— Нет уж, — серьезно сказала Яна. — Это уже получится сущая комедия. А то, что мы задумали, дело вполне серьезное. — она, не поворачивая головы, коснулась кончиками пальцев плеча и озабоченно сказала: — Кажется, пора на спину переворачиваться…

— Как хочешь, — сказал Сварог с весьма недвусмысленными интонациями. — Но в этом случае мало ли что может произойти… Охрану я вмиг разгоню за тридевять земель, подглядывать некому…

Яна все же перевернулась на спину, грациозно прикрылась обеими руками, словно речная нимфа с какого-то классического полотна. Повернув к нему голову, сообщила вкрадчиво:

— А я буду кусаться и царапаться. Правда. Понимаешь ли, я подумала и приняла твердое решение: до свадьбы нам вместе пока что не быть. Ну, чтобы это хоть как-то походило на невинность невесты… — и озабоченно нахмурилась: — Ты не обиделся?

— Ну что ты, — искренне сказал Сварог. — Что-то в этом есть…

Яна загадочно улыбнулась:

— Я уже говорила, что к Маре тебя не ревную… Хотя мне и было бы приятно, если бы и ты последовал моему примеру…

— Я постараюсь, — сказал Сварог. Засмеялся: — Как ты ее сняла?

Он только сейчас опознал по золотым кольцам на краю темно-вишневого полотнища одну из бархатных портьер в зале на четвертом этаже.

— А я и не снимала, — улыбчиво щурясь, все так же грациозно прикрываясь, ответила Яна. — В конце концов, императрице не положено заниматься столь грубой житейской прозой. Я позвала слуг, они и сняли. Твой министр тайной полиции, который с хвостом, меня с утра предупредил, что слугам велено исполнять все мои приказания. Это ты позаботился?

— Нет, — сказал Сварог. — Я сам как-то и забыл… Это он сам сделал логические выводы из понятия «невеста», точно. Ладно, не буду тебя больше смущать нескромными взглядами, невинную невесту, загорай в вольной позе. Пойду государственными делами заниматься.

Легонько погладил Яну по щеке, встал и направился ко входу в полуночную часть замка. На полпути остановился, свернул к балюстраде и долго смотрел вниз. Работа в лесу прямо-таки кипела: суетились десятки золотых механизмов самой диковинной формы, темно-синими лучами в мгновение ока подсекали деревья, от тоненьких до великанов в три обхвата, взмывали золотистые решетки на золотистых щупальцах, и деревья, не успев даже покачнуться, исчезали в облаках сиреневых вспышек, не оставлявших ни пара, ни дыма, то же происходило с подрезанными зарослями кустов, уже местах в двадцати открылись немаленькие участки красиво вымощенных дорожек, по которым шустро ползали полусферы размером с черепаху, но отнюдь не черепашьей скорости, и там, где они катили, исчезали вековая пыль и земля, разноцветная плитка узорчатых дорожек прямо-таки сверкала. Десятка два таких же полусфер орудовали в чаше фонтана, посреди которой на круглом постаменте возвышалась статуя ядовито-зеленого цвета — и на глазах становилось ясно, что бурая чаша на самом деле сделана из розового мрамора, а из-под зеленой окиси проступала начищенная бронза. Поодаль юркие многолапые создания трудились над беседкой, очищая ее от густых плетей ползучего вьюнка, над небольшим горбатым мостиком, перекинутым через давным-давно высохший ручей, — а дно ручья чистили от сухой листвы и прочей дряни прыткие штуки вроде маленьких бульдозеров, сгребая всю ту дрянь в кучи и по мере продвижения уничтожая кучи без следа теми же сиреневыми вспышками. Да, работа кипела, почище, чем на ударной комсомольской стройке…

Войдя в широкий коридор, Сварог тут же увидел Золотого Кота, сидевшего на диване у стены в человеческой позе — позы министр тайной полиции менял совершенно непредсказуемо, без всякой системы. Завидев Сварога, он проворно соскочил с дивана, принял некое подобие стойки «смирно» и доложил:

— Работы в парке ведутся непрерывно, ваше величество.

— Да я видел, — сказал Сварог.

— Господин Элкон продолжает работать в компьютерном центре. Ему оказывается все необходимое содействие согласно вашим распоряжениям. Мэтр Лагефель и мэтр Анрах продолжают работу. Мною на свой страх и риск было отдано распоряжение слугам выполнять все приказы вашей невесты. Надеюсь, я поступил правильно? Из логического понятия «невеста» вытекает, что спустя некоторое время она станет вашей женой и все равно получит право распоряжаться слугами. Это логично?

— Это логично, — сказал Сварог. — Поступили правильно.

— Я не выполнил только одну просьбу вашей невесты: после возвращения в замок снять охрану. Поскольку ваши указания на сей счет были исчерпывающи и категоричны.

— И это правильно, — сказал Сварог. — Как прошла поездка?

— Насколько я могу судить, ваша невеста была в восторге. Она осмотрела все здание и забрала оттуда два десятка книг. Я посчитал, что препятствовать ей не следует.

— И это правильно, — зевнул Сварог. — Вот что… Нам бы следовало срочно решить еще одну небольшую проблему. Я должен постоянно к вам обращаться, звать вас… а для этого нужно установить какое-то одно обращение. Как к вам обычно обращался покойный король?

Золотой Кот старательно отчеканил:

— Раззява хвостатая, тварь усатая, кошак драный, чаще всего — последнее. Кроме того…

Он произнес еще четыре слова, но Сварог не понял ни одного. Вероятнее всего, это были высокопробные образцы флотской брани, вместе с Фалареном канувшие в небытие. Все это Золотой Кот произнес без тени обиды: роботы обижаться не умеют и не понимают, когда их оскорбляют. Можно, наверное, создать соответствующую программу, чтобы соображали, что к чему… или понятие «оскорбление» для роботов останется таким же непознаваемым, как любовь меж мужчиной и женщиной?

— Разнобой какой-то получается, — сказал Сварог. — Слишком много обозначений. Давайте, любезный мой, поступим проще. Отныне вы будете — Мяус. Устраивает?

— Служу его величеству, — отчеканил новоявленный Мяус, наверняка принявший новое имя совершенно равнодушно. До чего легко работать с роботами и как иногда трудно — с людьми…

— Инциденты во время прогулки были? — спросил он.

— Никаких, ваше величество. Здание было заранее обыскано телохранителями, остававшимися там и во время визита госпожи королевской невесты.

— Стоп, — сказал Сварог. — Что еще за телохранители? Вы о них никогда прежде не говорили.

— Вы не спрашивали, ваше величество.

Сварог чертыхнулся про себя — нет, иногда и с роботами нелегко. Ну да, я же ни разу его не просил рассказать о всей системе безопасности и всех силах, которыми Мяус располагает. Так что сам и виноват.

— Сколько их у вас?

— Пятьдесят, ваше величество, — прилежно доложил Мяус. — Использовались главным образом в прежние времена, когда покойный король считал необходимым приставить охрану к пребывающим постоянно во внешнем мире персонам, почему-либо его интересовавшим.

— Интересно, — сказал Сварог. — Показать хоть одного можете?

Мяус не произнес ни слова, головы не повернул, остался на месте — но из-за ближайшей портьеры вдруг появилось существо золотого цвета, проворно подошло к ним и остановилось в двух шагах. Ростом с человека, не особенно и гротескного облика, разве что все оно, словно леопард пятнами, было покрыто маленькими то ли глазками, то ли объективчиками, прикрытыми фиолетовыми линзами.

Мяус деловито пояснил:

— При необходимости может как посылать единичные удары лучом, так и накрыть огнем всю полусферу вокруг себя и подлежащего охране лица. А также накрыть клиента силовым полем, непреодолимым для любого оружия и примерно половины оружия ларов. Благодаря имеющимся технологиям легко может быть замаскирован под обычного человека. Существует программа, позволяющая вложить ему в мозг определенный словарный запас для наиболее простых и распространенных житейских ситуаций, встречающихся в большом мире.

Сварог смотрел на усеянного линзами лучеметов телохранителя с некоторой тоской. Взять бы полсотни этих дядек и ворваться с ними в горротский королевский дворец — то-то повеселились бы… Нельзя. Во-первых, нельзя их светить перед внешним миром по тем же причинам, что и арсенал, во-вторых, так и остается пока неизвестным, будет ли хелльстадское оружие действовать в Горроте, — Золотая Щука еще не вернулась, рановато, хотя плавает гораздо быстрее обычных рыб…

— Так… — сказал Сварог. — Отправьте его на место. Отлично. Чтобы мне опять не попадать впросак, мы с вами, старина Мяус, в ближайшее время сядем и плотно побеседуем. Вы мне расскажете абсолютно обо всем, чем располагаете.

— Как будет угодно вашему величеству.

— И последнее, — сказал Сварог. — Что такое Красный Павильон?

Мяус отрапортовал без малейшей запинки:

— Так именуется здание, расположенное в парке примерно в трех стах уардах от Вилердерана. Вплоть до последнего времени служило местом частых развлечений покойного короля — тех самых, чей смысл мне по сути своей непонятен, но которым вы, люди, уделяете значительную долю времени.

«Понятно, — подумал Сварог. — Мало ему было восьми спален в летающем замке и чертовой уймы в стоящем мирно на земле. Еще и персональный притончик соорудил. Ну что же, нужно посмотреть, почему красотка Бирута на коленях и со слезами на глазах умоляла этот павильон истребить — как ни крути, тоже часть наследства…»

— Проведите меня туда, — распорядился он.

Загадочный Красный Павильон оказался небольшим прямоугольным зданием без окон и с невысокой крышей, и в самом деле красным, до карниза расписанным белыми лилиями — символом беззаветной любви. На сей раз, к некоторому удивлению Сварога, Мяус не поторопился распахнуть перед ним дверь, даже на невысокое крылечко не поднялся.

— В чем дело?

Мяус равнодушно отрапортовал:

— Доступ туда всегда имели двое слуг, и сейчас находящихся внутри. Всем остальным, в том числе и мне, король категорически запретил туда входить. Будут иные указания?

Сварог подумал немного и сказал:

— Нет, указания прежние. Подождите меня здесь.

Он решительно повернул ручку, вошел и оказался в небольшой прихожей, украшенной беломраморной статуей обнаженной женщины неплохой работы и очередным золотым болваном, неотличимым от прочих лакеев — разве что на груди у него, там, где у человека сердце, красовалась белая лилия.

Никаких шероховатостей не возникло — едва Сварог вошел, лакей сделал два шага вперед и наклонился в поклоне. Потом спросил:

— Ваше величество будут развлекаться?

— Нет, — сказал Сварог. — Я просто хочу осмотреть павильон, — и добавил ядовито: — Надеюсь, ничего не имеете против?

Лакей отступил от внутренней двери, отчеканив:

— Никто и ничто не может сопротивляться вашему величеству.

Сварог вошел в довольно обширное помещение, постоял на пороге, огляделся, неторопливо изучая взглядом окружающее. В конце концов выругался вслух — не очень громко, но очень грязно.

Единственным нормальным предметом обстановки оказалась самая обычная кровать, задвинутая в угол. Справа на стене в десяток длинных рядов висели самые разнообразные плетки и хлысты — короткие и длинные, плетеные и из одного ремня, иные с несколькими хвостами. Вдоль левой стены — пять замысловатых металлических устройств, напоминавших то козлы для пилки дров, то столик с прямоугольной крышкой, то вообще непонятно что. Сварог медленно прошелся мимо них в совершеннейшем недоумении, приглядываясь, почесывая в затылке. Ага, вот тут нечто напоминающее кандалы на короткой цепи, и внизу тоже, и здесь…

И выругался еще грязнее. Все эти штуки, снабженные цепями и наручниками, предназначались для того, чтобы приковывать к ним женщин в разных позициях. Дальнейшее, учитывая увешанную плетками стену, комментариев не требовало.

Сплюнув на мозаичный пол, он распахнул дверь и вошел во вторую комнату. Плеток там не обнаружилось — зато справа стоял высокий шкаф наподобие карточного, судя по ручкам, ящиков было десятка три.

Сварог методично принялся их выдвигать. В одном лежали, в общем-то, безобидные предметы, которыми может пользоваться и нормальный мужик, не рискуя быть зачисленным в извращенцы. В другом — вещички, как раз и способные такие подозрения возбудить. В остальных… Сварог попросту не понимал, что это за штуки такие и для чего их можно приспособить — то ли буйной фантазии не хватало, то ли грязного воображения.

Слева опять-таки стояли аккуратным рядком с полдюжины устройств — но тут уж Сварог просто-напросто не мог понять, что с их помощью можно вытворять с людьми. А вон тот ящик наполнен сверкающими инструментами, более приличествующими дантисту или палачу, — острейшие лезвия, клещи разных форм, пилки и шилья…

Он вновь увидел перед собой брюзгливое лицо Фаларена, услышал исполненный невероятной скуки голос: «…и со временем обнаруживаешь, что собственноручно содрать кожу с какой-нибудь принцессы так же скучно, как и…» И ему начинало понемногу вериться, что король тогда не абстрактным мечтаниям предавался, а вспоминал. При взгляде на тот пыточный инструментарий верилось, скорее, в последнее. «Бог ты мой, — чуть ли не в панике подумал Сварог, — да у него окончательно сорвало крышу, и давненько! Полная вседозволенность, полнейшая безнаказанность, пресыщение и скука… Извращенец на всю голову». Ага, а ведь догадался, кажется, проникнувшись здешней грязью. Вот эта штука, напоминающая осьминога с шестью бессильно повисшими щупальцами, над деревянной доской с наручниками сверху и снизу. На конце каждого щупальца резьба, если привинтить туда кое-что, получится механический насильник. Но предназначение остальных замысловатых штуковин остается непонятным, хоть ты тресни…

Распахнул дверь в последнюю, третью комнату. Второй золотой болван склонился в поклоне, и тут же Сварог шарахнулся к стене — потому что ожила и вторая статуя, уже полнейшее подобие человека, великолепное по исполнению. Совершеннейшее подобие, напоминающее скорее человека, покрытого золотой краской, — настолько он гибок и пластичен в движениях, с весьма выдающимся мужским достоинством. И губы растянулись в почтительной улыбке, и кожные складки обозначились, когда он приложил руку к груди, склонил голову…

Именно эта тварь, больше похожая на живого человека, чем на статую, вежливейше осведомилась у Сварога:

— Его величество наконец-то заполучил предмет своей мечты?

— Прочь! — рявкнул Сварог, до боли в пальцах стиснув древко Доран-ан-Тега.

Золотой истукан, до жути похожий на живого человека, покорно отступил в угол, где и остался стоять, сложив руки на груди.

Сварог оглядывал комнату, холодея от бешенства. Прямо перед ним, на противоположной стене — то ли позолоченная, то ли золотая крестовина, сверху и снизу снабженная наручниками и увенчанная не чем иным, как точным подобием императорской короны. Сбоку на стене — портрет во весь рост — обнаженная Яна на коленях в золотых кандалах. Под ним — три ряда плеток, разнообразных, уже гораздо более роскошных: золотые рукояти, крученый шелк… Высокий черный шкафчик с тремя длинными ящиками. Сварог и заглядывать туда не стал, боясь, что сорвется и начнет крушить все вокруг. Роскошная кровать в углу. В другом — уже знакомый механический насильник, только этот золотой, самоцветами усыпан, как и рама с наручниками, как и рукоятки плеток.

Вот именно — полнейшая безнаказанность, пресыщение и скука. И окончательно поехавшая крыша. Это ведь не шутки, это приготовления всерьез… С запоздалым ужасом Сварог подумал, что тот долбаный извращенец мог, рассуждая холодно, добиться своей цели. Например, во время очередной охоты Яны в Каталауне. Вооруженного лучеметами летающего и бегающего по земле зверья в арсенале столько, что оно способно справиться с любой охраной, не ожидающей такого. Воздушного прикрытия на таких охотах, он прекрасно помнил, никогда не бывало. С помощью открытого вентордеранским компьютером «окна» Фаларен со своей пленницей мог мгновенно уйти в Хелльстад, где оказался бы недосягаем, — хоть сутки напролет долби по нему «Белым шквалом», толку не будет. А она — в этой комнате…

Он резко повернулся и вышел, почти выбежал, с грохотом захлопнув за собой дверь. Сбежал по ступенькам, остановился над Мяусом и рявкнул:

— Немедленно уничтожить!

— Что именно? — невозмутимо спросил Мяус.

Сварог, кипевший от ярости, все же вспомнил, что имеет дело с роботом. Стараясь говорить хладнокровно и подбирать исключительно четкие формулировки, произнес:

— Красный Павильон немедленно уничтожить дочиста, чтобы от него ничего не осталось. Я видел там какие-то машины, они сжигают деревья, не оставляя пепла… В общем, сами решайте, что использовать.

— Нужно ли предварительно вывести из Павильона слуг? — уточнил Мяус, как всегда, невозмутимый.

— Нет, — сказал Сварог отрывисто. — Приступайте, немедленно!

И снова Мяус никуда не пошел, даже не повернулся, лапой не шевельнул, остался на месте — но очень быстро меж деревьями показалась колонна из полудюжины тех самых золотых механизмов, похожих на крабов. На спине у каждого колыхалось гибкое щупальце с овальной решеткой.

— Ваше величество, соблаговолите немного отойти, — сказал Мяус и сам отошел на несколько шагов.

Сварог отошел, остановился рядом с ним. Колонна разомкнулась, окружила Красный Павильон — по одному «крабу» с торца, по два с длинных сторон прямоугольника — щупальца выпрямились, казались теперь жесткими, как палки… Неяркие сиреневые вспышки заволокли Павильон сплошным облаком, оно простояло несколько секунд, а потом не то чтобы рассеялось, полностью исчезло, словно выключатель повернули, — и на месте Павильона теперь была лишь неглубокая прямоугольная яма, от которой знакомо запахло свежей землей. Снесли вместе с фундаментом.

Еще раз смачно сплюнув под ноги, он резко повернулся и направился к замку. Проворно семенивший на задних лапах Мяус от него не отставал. И внезапно Сварог вздрогнул. Его, словно удар тока, прошил новый, неизвестный прежде страх. Страх стать если не таким же законченным подонком и извращенцем, то чем-то отдаленно похожим. Впереди у него, если не погибнет ненароком — сотни лет жизни и сотни лет власти. А ведь можно найти тысячу примеров, как власть портила людей, не обладавших долголетием ларов или Фаларена. Тот же Фаларен в свое время основал Тавидейский университет — есть сильные подозрения, для развлечения, от скуки, — но две тысячи лет прошло, а университет на прежнем месте, он даже числится в дюжине лучших таларских университетов. Молодой Конгер, взойдя на трон, первые годы снижал налоги и подати, строил десятками приютские дома для подкинутых младенцев, для оказавшихся без средств к существованию одиноких стариков, калек. Убрал из Карного кодекса добрую половину тех преступлений, за которые полагалась смертная казнь, заменив ее более легкими наказаниями. А потом как-то незаметно все стало возвращаться на круги своя, и прекратилось строительство приютов, и «смертных» статей стало даже больше, чем прежде, налоги и подати не просто вернулись на прежний уровень — появилось немало новых, так что в конце концов Конгер получил прозвище Ужасный… Где тут рубеж, который можно перешагнуть незаметно для себя самого?

По дворцу он шагал, хмурый, как туча. Элкон обнаружился во втором компьютерном зале, он работал так отрешенно, что, полное впечатление, не заметил бы и атомного взрыва рядом с замком. Сварог, не глядя, что там на экране, положил соратнику руку на плечо. Судя по жесту, Элкон чуть-чуть ее бесцеремонно не сбросил, но вовремя опомнился, поднял затуманенные глаза.

— Ну, какое от всего этого впечатление? — спросил Сварог.

— Командир… — протянул Элкон удивленно и словно бы даже с некоторой обидой, — здешние компьютеры лучше наших. Любых. Пара новейших наших разработок, которые еще не ввели в обиход, здесь уже присутствует сотни лет…

— Для себя человек старался, — проворчал Сварог. — Что тут скажешь… — чтобы напомнить завороженному новыми игрушками Элкону, что они, собственно, на службе, Сварог чуточку прибавил металла в голос: — По нашим задачам удалось что-нибудь накопать, лейтенант?

Элкон словно очнулся, возвращаясь в суровую реальность службы. Сварог придвинул кресло, сел рядом, нетерпеливо спросил:

— Ну?

— Нашлось кое-что интересное, — сказал Элкон. — Тот самый случай, когда полное отсутствие информации интригует гораздо больше, чем ее наличие…

— Конкретнее, — сухо сказал Сварог.

— Третье бюро Кабинета Канцлера — это его личная спецслужба…

— Я знаю, — сказал Сварог. — И что там?

— Там есть файл, где собраны все материалы по черным камням, что были Канцлером получены от восьмого департамента, Магистериума и Мистериора. И к ним добавлена одна-единственная бумага, где всего несколько строк: «Судя по результатам анализов и исследований, камни происходят с Нереиды. Ситуация настолько ясна, что необходимости в повторных анализах не вижу». И резолюция Канцлера: «Согласен».

«Вот так, — подумал Сварог. — Одна из двух планет, формально входящих в состав Империи Четырех Миров, но словно бы и не существующих». Он прекрасно помнил: за те несколько лет, что провел здесь, единственный раз встретил упоминание о Нереиде и Тетре: когда просматривал у себя в замке, еще толком и не освоившись, краткий курс истории, предназначенный, как он теперь знал, для самых маленьких. И все. Никто, никогда, ни разу не заговаривал с ним о Нереиде и Тетре, и в разговорах других эти названия ни разу не всплывали. Планеты есть, но их словно бы и не существует…

— Элкон, — сказал он, — что вам известно о Нереиде и Тетре?

— То же, что и всем, — пожал плечами Элкон. — Краткий курс истории Империи для самых маленьких, первый год обучения. Я могу процитировать дословно: «После Шторма Нереиду и Тетру накрыли жуткие катаклизмы, уничтожившие биосферу планет полностью. С тех пор они остаются безжизненными, и условия на поверхности таковы, что нет ни смысла, ни возможности проводить какие-то исследования». И это все, командир. Больше учебные программы к этой теме не возвращались. Второй раз она всплыла, когда мне исполнилось пятнадцать лет — у нас, достигнув этого возраста, юноши и девушки получают право самостоятельно управлять летательными аппаратами. Есть довольно объемистый Кодекс Полетов, который полагается изучить от корки до корки и сдать экзамены. Вы разве с ним не сталкивались, когда… попали сюда?

— Нет, — сказал Сварог. — Как-то получилось, что мне сделали поблажку, что ли. Всего-навсего растолковали: если я соберусь предпринять что-то недозволенное, меня заранее предупредит автопилот.

— Повезло вам, — невесело усмехнулся Элкон. — А нам всем приходилось зубрить и сдавать экзамены — отчего-то эти знания не полагается просто вкладывать в голову, как обстоит с многими другими — зубрежка и экзамены. Запретов, собственно, не особенно много: нельзя, когда твой аппарат находится в видимом состоянии, садиться на Таларе или Сильване. Совершать полеты на Сильвану можно без уведомления — но если ты задумал слетать к другим, непременно следует сначала поставить в известность Космический департамент и получить разрешение. Вдобавок к тому есть обширная инструкция о правилах поведения при таких полетах — запрещено совершать посадку, можно только рассматривать необитаемые планеты с орбиты… А если все же рискнешь — отчаянные юнцы попадаются до сих пор, — навсегда лишаешься Пилотского Листа и всю оставшуюся жизнь сможешь летать исключительно в качестве пассажира.

— И правильно, по-моему, — проворчал Сварог. — Чтобы всякие сопляки не играли в планетологов… Ну, а что в тех правилах сказано о Нереиде и Тетре?

Элкон как-то грустно улыбнулся:

— Очень кратко и совершенно недвусмысленно. Нереида и Тетра — запретные зоны. Запретные зоны охватывают сферу космического пространства вокруг обеих планет в миллион лиг радиусом. Автопилоты настроены так, что попросту не дадут кораблю войти в запретную зону. Вообще, летать в тех направлениях не рекомендуется. Можно заработать ограничения в Пилотский Лист. Есть служба, которая постоянно следит за перемещением аппаратов в космосе и в случае нарушений реагирует моментально.

«Ага, — подумал Сварог. — И здесь без ГАИ не обошлось…»

— И с какого времени запретные зоны существуют? — спросил Сварог. — Наверняка ведь и вы, и азартная молодежь вроде вас пыталась хоть что-то раскопать в компьютерной сети, а?

— Ну конечно, — усмехнулся Элкон. — Только все бесполезно. Когда были введены запретные зоны, неизвестно. Никакой информации. По косвенным данным — давно, очень давно, возможно, тысячи лет назад.

— Интересно, — сказал Сварог. — Условия там таковы, что нет возможности проводить какие бы то ни было исследования на поверхности, планеты объявлены запретными зонами… а люди Канцлера тем не менее быстро определили, что камни происходят с Нереиды…

— Есть кое-что еще интереснее, командир, — сказал Элкон. — В Третьем бюро есть сектор, который так и называется: «Сектор Нереиды и Тетры». И это — вся информация, неизвестно, кто возглавляет сектор, а о том, чем он занимается, — ни строчки. Хотя, если он существует, должен же он чем-то заниматься? Сначала я подумал, что материалы сектора защищены так надежно, что там, — он ткнул большим пальцем вверх, — даже неплохой знаток компьютеров вроде меня не может не только взломать защиту, но даже найти, где они. Но… — он, похоже, сам не замечая, что делает, погладил панель компьютера, словно девичью щеку. — Ваши компьютеры, я уже убедился, проламывают любую защиту. Почти все время, пока вас не было, я только тем и занимался, что искал в Кабинете Канцлера хоть какую-то информацию об этом секторе. И ничего не нашел. Никаких особо засекреченных хранилищ нет. Так что у меня только два объяснения: либо материалы находятся в Кабинете Императрицы… куда вы мне запретили входить…

— И никогда не разрешу, — сказал Сварог. — Хоть мы с вами, собственно говоря, парочка компьютерных разбойников, пусть не нарушающих закон, а отыскавших в нем лазейку, должны быть какие-то пределы и этика. Остатки этики, — добавил он с грустной ухмылкой. — Так что в Кабинет Императрицы нос не совать.

Элкон надменно, обиженно выпрямился в струнку:

— Командир, я хоть однажды нарушал ваши прямые приказы?

— Нет, — сказал Сварог. — Извините, Элкон, мелочных придирок больше не будет…

И подумал, что поступил осмотрительно, когда, перед тем как допустить Элкона к компьютерам, заблокировал чертов «Отчет о поведении императрицы» так, чтобы тот был доступен только ему одному. Не стоило парню этого читать…

— А второе объяснение? — спросил он.

— Если сектор работает — а ведь он по-прежнему числится в штатном расписании, значит, должен работать, пусть даже занимаясь совершеннейшими пустяками… Если он работает, все материалы содержатся исключительно в бумажном виде, никакой «электронки». Исключительно в бумаге и в личных сейфах Канцлера. Ну, а проникнуть туда попросту нереально. Это даже не высшая степень секретности, это запредельная секретность.

— Пожалуй… — протянул Сварог. — В ходе всех этих ваших изысканий какие-нибудь соображения появились?

Элкон поколебался, потом, не отводя взгляда, сказал твердо:

— Возможно, с Нереидой и Тетрой обстоит не совсем так, как нас учат…

— А возможно, и совсем не так, — хмуро поддержал Сварог. — В истории такие ситуации случались столько раз, что со счету собьешься. И я даже не представляю, что тут можно придумать… — он хлопнул ладонью по столу. — Не смотрите на меня так! В Кабинет императрицы никто из нас не войдет. Что вы вдруг заерзали?

— Командир… — Элкон мялся, какое-то время старательно избегал его взгляда, потом все же поднял глаза и, очевидно, набравшись смелости, сказал: — Тысячу раз простите, что я касаюсь этого… Если вы оскорбитесь или рассердитесь, готов понести любое наказание… В общем, в силу известных обстоятельств…

— То есть в силу известных отношений между мной и Яной? — усмехнулся Сварог, в общем, не оскорбившись и не рассердившись. — Вы имеете в виду, мне следовало бы спросить у нее? Да? — Он вздохнул. — Элкон, вы уже давно показали себя мужчиной, так что разговор будет мужской. Честно признаюсь, меня не раз подмывало это сделать. Спросить не только о Нереиде и Тетре, но и о некоторых других секретах, которые меня страшно занимают… Но, понимаете, какая штука… Я не особенно обременен принципами, но кое-какие имеются. Так вот, у меня есть стойкое убеждение: в подобной ситуации настоящий мужик не имеет права выведывать государственные тайны у девушки, с которой спит. У вас может быть другая точка зрения, это не хорошо и не плохо, не мне судить… Но мои убеждения именно таковы.

— Простите, командир… — выдавил Элкон, опустив глаза и даже чуть покраснев. — Брякнул, не подумав… Вы правы, наверное, а я просто глупый сопляк…

— Ладно, — сказал Сварог. — Забудем. Мало ли что человек может брякнуть, когда…

Они вздрогнули, непроизвольно повернули головы. Высокая массивная дверь компьютерного зала распахнулась так, что с грохотом ударилась о стену, ободрав вычурной ручкой роскошные обои.

И вошел мэтр Анрах, взъерошенный, на себя не похожий, выглядевший так, будто либо внезапно рехнулся умом, либо недельку пил с кем-то вроде принца Элвара. Волосы у него были всклокочены, движения чуть неуверенные, как у пьяного, а на лице ослепительно сияла улыбка невыразимого блаженства. Таким его Сварог никогда не видел.

Прислонившись спиной к стене возле двери, легонько мотая головой вправо-влево, блаженнейше ухмыляясь, Анрах таращился на них, кажется, что-то шепча про себя. Золотые Обезьяны смотрели на него с полнейшим бесстрастием, как роботам и полагалось.

— Господа мои… — протянул Анрах. — Господа мои…

Что-то незаурядное должно было произойти — но мэтр, очень похоже, и не собирался выходить из нирваны, в коей пребывал. Вспомнив, что старик, помимо всего прочего, еще и бывший офицер гвардейской кавалерии, Сварог взмыл со стула, уперся в научного консультанта свинцовым фельдфебельским взглядом и рявкнул так, словно и в самом деле был фельдфебелем, застукавшим канонира при попытке пропить пушку:

— Что за вид, Анрах? Немедленно приведите себя в порядок и доложите, как следует!

Подействовало, но не стопроцентно. Мэтр отодвинулся от стены, пригладил волосы, одернул камзол, но улыбка оставалась столь же блаженно-широкой.

— Господа мои! — воскликнул он, раскрасневшись. — Золотые Шмели… Они…

— Ну? — рявкнул Сварог, уже нисколечко не играя.

— Золотые. Шмели. Начали. Оконтуривать. Пещеру. Токеретов, — четко выговорил Анрах. — Начали! Уже!

Сварог оказался в коридоре первым. Буквально через полминуты они сидели перед огромным, на полстены, экраном, не сводя с него глаз. На контурной карте Хелльстада, на закатной стороне, совсем недалеко от готарскои границы, синела тонкая линия в виде неправильного овала. Вот овал замкнулся совершено, линия стала густо-синей, над картой зажглись ряды цифр — не особенно и интересные сейчас.

Пещера токеретов имела форму неправильного овала, примерно третью заходившего на противоположный берег Итела. Максимальная длина — двести две лиги с какими-то уардами, максимальная ширина — шестьдесят восемь лиг, опять-таки с какими-то уардами. Глубина — триста сорок шесть уардов. Слой земной коры над пещерой — сорок три уарда.

Странное дело, но Сварог не ощущал особой радости, скорее уж чуточку тоскливую усталость. Так частенько бывает, когда долго и упорно к чему-то стремился и достиг наконец цели.

— Мы их нашли! — ликующе воскликнул мэтр Анрах. — Нашли!

— Мы нашли пещеру, — сказал Сварог медленно. — Но нигде и намека не видно, что удалось найти вход… Простите уж, что я хмур посреди всеобщего ликования… на которое вы, мэтр, безусловно имеете право, вы проделали великолепную работу, вам цены нет… Но нам теперь нужен вход.

— Дайте срок! — браво вскричал мэтр Анрах. — Нашли пещеру, найдем и вход!

— Конечно, — сказал Сварог, старательно улыбаясь, придавая себе веселый вид, чтобы не расхолаживать ликующих сподвижников. — Сейчас пошлю лакея за какой-нибудь пыльной бутылочкой, нужно же отпраздновать…

Вход, стучало у него в висках. Вход. Это все прекрасно, Анрах молодец, он все хорошо рассчитал, не искал наобум, бросил все силы на тот именно район, приведя длинный ряд аргументов, буквально вычислив пещеру…

Но нам нужен вход.

Глава VIII

ВРЕДНЫЙ ВРЕД И БЕЗВРЕДНЫЙ ВРЕД

Поначалу Сварог, собираясь лететь в Туарсон, допустил оплошку: не особенно и задумываясь, решил, как и в Фиарнолле, нарядиться советником. Однако Катлок, один из ближайших помощников Интагара, отвечавший за операцию, эту идею раскритиковал мгновенно. Сказал убедительно:

— Не по тем местам, государь, наряд. Слишком роскошно для такой глуши. В том захолустье даже губернатор до советника не дотянул, даже не в департаментских советниках, а в департаментских секретарях пребывает — захолустная провинция, паскудная. Мне с мужичьем, и в глухомани тоже, работать приходилось, и я их хорошо знаю. Если заявитесь туда советником в золотом шитье, для них это будет все равно что явление короля. Там у них и канцеляриста-то видел один из сотни, где-нибудь на окружной ярмарке или во время налоговой переписи… Советник для них — фигура вовсе уж высокая. Моментально замкнулся, как улитки, оцепенеют от почтения, слова придется клещами вытаскивать, по одному в час… Нужно к их уровню спуститься как можно ближе… Граф Гаржак не даст соврать.

— Все правильно, ваше величество, — подтвердил Гаржак. — Самого простого чиновничьего мундира будет достаточно. Главное, власть. А то ведь и в самом деле будут стоять, как истуканы, глаза пучить и языком еле ворочать…

Специалистам следовало верить, и потому Сварог, не вступая в дискуссии, облачился канцеляристом — убогий чин, третий от конца, всех украшений и есть, что три коротеньких, вышитых серебром веточки остролиста на каждом рукаве, да узенькая серебряная кайма на воротнике. И пояс надел не дворянский, а серебряный, Сословия Чернильницы. Гаржак и трое сыщиков предстали в облике простых писцов, чьи мундиры обременены лишь чиновничьими бляхами. Катлок пребывал в образе коронного полицейского, тоже в невысоком чине. Власти провинции решили ни во что не посвящать, вообще с ними не контактировать — а зачем, собственно? Умельцы Интагара в два счета состряпали полдюжины убедительных бумаг якобы из губернаторской канцелярии, предписывавших старосте оказывать приезжим из столицы все мыслимое и немыслимое содействие. На одной из бумаг стояла даже губернаторская подпись (которую тот наверняка признал бы за свою). Уж кто-кто, а деревенский староста просто обязан был уметь читать…

Сварог прекрасно помнил туарсонского старосту — пожилого, с проседью, с умным и хитроватым лицом. Правда, староста его узнать никак не мог — когда они виделись в последний раз, Сварог пребывал в облике собаки. Все прошло, как по маслу — староста ознакомился с бумагами и проникся. Вот только Сварог пару раз уголком глаза поймал чрезвычайно странные взгляды, исподтишка брошенные на него старостой. Пожалуй что, староста видел где-то портреты Сварога и сейчас, подобно тому каторжнику на корабле, ломал голову, думая примерно следующее: «Вот оторвите мне голову, но видел уже этого молодчика, но только где?»

Родители Бетты в оцепенение не впали, но изумились страшно (что неудивительно). Мать стояла молча, по крестьянской привычке теребя передник, а отец, сразу видно, мужик с характером, сказал старосте с нотками некоторой строптивости:

— Воля ваша, конечно, только как-то это все неправильно — допрашивать с полицией шестилетнюю кроху да еще с глазу на глаз, без родителей… Ну что она могла натворить? Шесть лет девчонке…

— Жамый Кадерт, — сказал Сварог исключительно вежливо, — никто и не говорит, будто ваша дочка что-то натворила. Просто-напросто так уж случилось, что она, собирая грибы в лесу, кое-что видела издали. Вот о том, что она видела, я ее и хочу расспросить самым деликатным образом.

— Это что ж такое она могла видеть? — строптиво буркнул Кадерт.

— Государственная тайна, — развел руками Сварог. — Уж если нас послали сюда из Равены… Вы вроде бы человек неглупый, сами должны понимать…

— Ты тише выступай, Кадерт, — веско сказал староста. — Уж если господа чиновники и полиция из самой столицы…

— Да я не выступаю, — пробурчал Кадерт. — Знать бы только, что ей от этого никакого вреда не будет…

— Помилуйте, жамый, какой добросовестному свидетелю может быть вред? — пожал плечами Сварог. — Наоборот, свидетелю по этому делу вознаграждение положено, пять ауреев золотом…

— Вот то-то и оно, — проворчал хозяин. — Уж коли пять ауреев золотом, да вдобавок чиновники с полицией из самой столицы, дело хитрое. А от таких сплошь и рядом вред бывает…

— Все сказал? — осведомился староста тем самым голосом, каким говорил, выставляя тогда из деревни комедиантов — вроде бы бархатнейший, только бархатом прикрыта сталь…

Кадерт это, должно быть, прекрасно понял, должен был знать старосту — односельчане, с детства знакомы. И, понурив голову, пробубнил уныло:

— Я ж не препятствую. Я ж умом не рехнулся, чтобы королевской службе препятствовать… Только бы вреда какого не было…

«Смотря что в этой ситуации считать вредом…» — подумал Сварог, жестом велел своим людям оставаться на месте и пошел в соседнюю комнатку.

Обстановка там наблюдалась самая мирная: Гаржак показывал Бетте старый фокус с ременной петлей, она никак не могла угадать, смеялась, азартно тыкала пальчиком в свернутый ремешок… Ну конечно, то была та самая плачущая кроха, которую Сварог видел со старшей сестрой, будучи собакой — только теперь, разумеется, веселая, раскрасневшаяся. Самая обычная крестьянская девчоночка шести лет от роду. Которая как-то ухитрялась входить в компьютерную сеть ларов…

— Ну, мы потом доиграем, — сказал ей Гаржак тоном закадычного друга, сунул ремешок в карман и встал. — Вот этот господин с тобой должен поговорить о серьезных вещах…

Он вышел, тихонько притворив за собой низкую некрашеную дверь. Бетта уставилась на Сварога с явной досадой — ну, конечно же, ей хотелось поиграть еще… Ни страха, ни даже робости Сварог в ней не заметил. Он присел рядом с ней на добротно сколоченный неуклюжий стул, дружески улыбнулся и сказал:

— Значит, ты и есть Эльбетта…

— Бетта, — сказала она, глядя с любопытством. — Эльбеттами взрослых девушек зовут, а я еще маленькая. А эти веточки на рукавах у вас зачем?

Сварог замялся, подыскивая ответ попроще. Нашел:

— А зачем у вашего старосты бляха на цепочке? На шее висит?

— Так положено, — сказала Бетта. — Чтобы все видели, что он староста.

— Ну вот, — сказал Сварог. — А мне положено на рукавах эти веточки носить. У старосты своя должность, у меня своя.

— А какая?

— Рассматривать всякие серьезные дела, — сказал Сварог.

— Как полицейский?

— Ну, примерно так… — сказал Сварог.

— А зачем вы тогда ко мне пришли? — с искренним удивлением спросила Бетта. — Я же еще маленькая, у меня и нет никаких серьезных дел, у Викеты тоже нет, хотя ей целых четырнадцать… Может, вы наш дом с каким-то другим перепутали?

— Да нет, — сказал Сварог. — Именно с тобой и нужно поговорить, Бетта… Вот кстати, как получилось, что ты знаешь грамоту? В шесть-то лет? В деревне ведь не каждый взрослый умеет читать и писать, а ты уже грамотная…

Бетта звонко рассмеялась:

— Ну какое же это серьезное дело? И совсем несерьезное… Меня дядя Махет три месяца как научил. Он мне хочет наследство оставить. Он гусей разводит, их у него штук… — она подняла глаза к потолку, пошевелила губами, насупилась. Видимо, в математике была еще не сильна. — Много. Целых четыре гусятника. Очень прибыльное у него дело, — сказала она, явно повторяя слышанные от кого-то из взрослых слова. — А наследников у него нету. Тетя Заира умерла два года назад, а сын, мой двоюродный братец, сбежал в солдаты, когда меня еще на свете не было. Вот дядя Махет и решил оставить все мне. Он меня любит, и я его люблю, не из-за наследства, а просто так. Он хороший. Только болеет очень, — она печально нахмурилась. — Может даже помереть. Вот и выучил меня грамоте уже теперь, потому что в этом ремесле без грамоты нельзя. Сейчас счету учит. Говорит: если завтра помру, ты, конечно, заправлять хозяйством еще не сможешь, но сумеешь присмотреть за приказчиком и птичницами, если будешь уметь читать, писать и считать… А что, я бы смогла, только нужно еще счет подучить… — она выпрямилась, сказала с комической важностью: — Неплохо ведь в шесть лет за большим гусятником присматривать?

— Неплохо, — кивнул Сварог. — Этак, пожалуй, тебя, не дожидаясь, пока вырастешь, Эльбеттой звать начнут…

— Хорошо бы, — сказала Бетта мечтательно.

— А гусей ты любишь?

— Терпеть не могу, — призналась Бетта. — Они противные, стоит пройти поблизости, начинают шею вытягивать, шипеть, щипать грозиться… Но что поделаешь, если хорошее хозяйство? — сказала она с взрослой, прямо-таки крестьянской рассудительностью. — Я найму парня, чтобы ходил за мной с хворостиной и отгонял их, когда будут подкрадываться… Правильно ведь?

— Правильно, — сказал Сварог.

Ну вот. Они сидели и болтали, самые непринужденные отношения сложились, так что пора переходить к делу…

— Вот… — сказала Бетта. — Только какое же это серьезное дело? Это просто гусятник…

Страницы: «« « 345678910 » ... »»