Атака мертвецов Джафаров Рагим

3

– Хотите сказать, что письма оказались у вас по чистой случайности, и вы решили доставить их? Но позвольте, ведь на них нету адресов! – Надежда Петровна испытующе поглядела на человека в черной шинели. Тот отпил чаю, поставил кружку и улыбнулся.

– Я прошу прощения, но мне пора. – Он встал из-за стола.

– Знаете, потрясающая встреча. Это письмо, оно, как бы это сказать, вдохнуло новую жизнь, вроде как. Дела давно минувших дней, пусть грустно, однако то было настоящее время, с настоящими людьми. А теперь…

– До свидания. – Паренек накинул шинель и вышел на лестницу. Тут он закурил и стал спускаться. Странно, но еще недавно этот же подъезд не вызывал у него никаких эмоций, теперь – казался отвратным. Паренек открыл дверь подъезда, вышел на улицу и двинулся к выходу из двора. Вошел в темную арку.

– Стоять, руки вверх, лицом к стене. – Его деловито прощупали одной рукой, вторая рука, видимо, была занята оружием.

– Товарищ старший лейтенант, это вы? – голос не был испуганным.

– Я, машину водить умеешь?

– Умею. Где же остальные? Вы же не поехали на задержание особо опасного в одиночку? – Казалось, что он издевается.

– Заткнись, шагай. – Михаил грубо толкнул пленника в сторону улицы.

– К чему я веду. Я не сдамся властям. – Старший лейтенант улыбнулся такому заявлению.

– Сопляк, шагай молча. – они вышли из арки, непроницаемая тьма отступила.

– Больше не сделаю ни шагу. – парень встал как вкопанный, даже руки опустил.

– Какой же ты осел! – Михаил не выдержал. Три часа он ждал его в этой арке. И сильно сомневался, что дождется. А теперь глупые капризы. Он просто ударил сопляка по затылку рукояткой револьвера. Не сильно, так, для воспитания. Тот упал и не шевелился. Старлей задумчиво посмотрел на паренька, слегка пнул ногой, но реакции не последовало, пнул еще раз. Идентичный результат.

– Вставай гаденыш! – Михаил принялся отвешивать бедолаге пинки, целясь в ребра. Мимо проехала машина. Старший лейтенант не обратил на нее внимания. Наконец он успокоился, убрал оружие за пазуху и попытался поднять своего пленника. В конце концов, плюнул на все и закинул тело себе на плечи, как раненого товарища. Раненый товарищ в тот же миг прислонил к его горлу стилет.

– Ваше оружие, товарищ. – Михаил аккуратно поставил парня на землю и отдал ему оружие. Хорошо в темноте не видно, как он покраснел. Глупейший трюк, а он купился.

– И, что теперь? Убьешь меня, так тебе потом жизни не дадут, дурак ты.

– Нельзя, нельзя вас убивать, товарищ. О другом подумайте. Воры местные на уши уже встали из-за тех трупов. Куда они пойдут, когда наведут справки? По моему следу, не так ли? Зря ваша матушка в меня стреляла, я ведь ничего ей не сделал плохого. Но люди ночной выстрел запомнят. Глупость получилась, большая глупость.

– Тебе-то что? Ты же парень резкий, стреляешь, стилетом машешь! – Михаил начинал злиться, но сам не очень понимал из-за чего.

– Я предлагаю сделку. Вы устроите мне встречу с ворами, не знаю кто у них там, атаманы или еще кто. А я вас отпускаю. Не хочу вас убивать, нету в этом смысла. Потому, скажите им, что я приду завтра в полночь на пустырь у церкви. Пусть собирают свою свору.

– Ты совсем ума лишился? С чего они мне поверят? Да и… – Договорить пацан ему не дал.

– Не мое дело убеждать в чем-то эту шайку. У меня к ним есть вопросы, пусть собираются в полночь на пустыре. В ваших интересах убедить их.

– Что за чушь ты несешь!? – Михаила уже трясло от глупости ситуации. Ответа не последовало, старший лейтенант постоял еще немного в темноте, потом развернулся, поводил перед собой руками, сплюнул и зашагал куда-то.

Человек в черной шинели бежал по улице. Так мало времени, так много надо сделать. Проскочил мимо подъезда, затормозил, проскользнул внутрь. Побежал по лестнице, остановился у двери. Звонка нет. Паренек стал стучать. Не меньше пяти минут прошло, прежде чем открылась дверь. Открыла ее красивая молодая девушка.

– Простите, Екатерина Аренс тут здесь проживает? – Девушка удивленно посмотрела на нежданного гостя.

– Нет, у нас тут с такими фамилиями никого нету. Во всем подъезде. – Она участливо посмотрела на нахмурившегося парнишку.

– Оленька, кто там? – Донесся голос откуда-то из квартиры. Говорила, судя по всему, женщина. Девушка открыла было рот, чтобы ответить, но ее опередили.

– Посыльный мадам, я полагаю, вам знакома Екатерина Аренс? У меня для нее письмо от графа Белова. – Послышались неспешные шаги. Из-за девушки показалась старая, сухая женщина. Холодные глаза на стальном лице буквально вонзились в паренька.

– Кто вы? – Голос жесткий, сухой.

– Как я и сказал, посыльный. – Он протянул женщине потрепанный листок бумаги. Та взяла его не глядя.

– Пройдите. – Екатерина подвинула девочку, которая так и стояла с открытым ртом.

– Это лишнее.

– Я настаиваю.

– Что же, у меня нет выбора, раз дама просит.

– Бог мой, вы просто его копия. Я смутно помню, но манера разговора. – Женщина говорила это прежним холодным тоном, выражение лица ее ничуть не изменилось.

– Боюсь, не понимаю, о чем вы. – Паренек повесил шинель у двери и прошел вслед за хозяйкой в гостиную. Та села в кресло и указала гостю на другое кресло, стоявшее напротив.

– Оля, сделай гостю чаю. Крепкий, без сахара и принеси ему моих папирос. – Оля закрыла наконец рот, но широко открыла глаза, после чего окинула безумным взглядом гостя. Немного постояла и ушла в сторону кухни.

Хозяйка квартиры накинула на плечи плед, надела очки и, держа письмо одной рукой, углубилась в чтение. Паренек же тем временем встал из кресла и стал разглядывать книги, коими изобиловал этот дом. Множество книжных полок давали ему возможность увечься изучением литературных пристрастий хозяев.

Катенька, прекрасная моя Катенька! Я уехал в такой страшной спешке и так и не успел с вами попрощаться, как следует. Я думал, что уезжаю ненадолго, что будет еще время, что все у нас впереди! Как глупо с моей стороны. Знаете, я встретил удивительного человека.

– Господин полковник, что будет через сорок восемь часов? Я верю в Россию, я не верю в наших головотяпов. Я прошу вас не доводить текст телеграммы до гарнизона. Прикажите продержаться сорок восемь часов и люди простоят, прикажите сражаться и крепость никогда не падет! – корнет тяжело дышал, казалось он вот-вот напрыгнет на полковника. Тот же, скрестив руки за спиной, смотрел в окно.

– Вы свободны. – полковник даже не обернулся. Корнет вышел из кабинета.

В коридоре его ждал бывший старший унтер-офицер, нынешний вахмистр Алексей.

– Что там, завернул вас господин полковник? – Новоиспеченный кавалер Анны участливо посмотрел на корнета.

– Не знаю, Леша, не знаю. – Они зашагали к выходу из форта.

– Чего-теперь-то? Немец прет ведь, а мы сидим тут, как зайцы дрожим.

– Пол беды Алеша, что сидим. Но скоро и того хуже станет, побежим ведь. Ландвер не шутка, но можно и с ними драться. Нужно контратаковать и откатить их от крепости, иначе задавят нас своей артиллерией. Их нужно отогнать дальше Сосни, хорошо бы дальше Белашово, но это уже фантазии.

– Андрей, друг мой! – Прямо перед ними возник кавалерийский подполковник. Он широко улыбался и раскинул руки, намереваясь заключить корнета в объятья. Что и сделал, Андрей скривился и закряхтел.

– Саша, убьешь ведь, у меня ребра сломаны!

– Они у тебя всегда сломаны, это у тебя хроническое! – Тем не менее, он отступил на шаг назад и окинул корнета восхищенным взглядом. Корнет согнулся, уперся руками в колени, попытался представить своих друзей друг другу, но дыхание ему не позволило. Поэтому он просто улыбнулся и махнул рукой. Впрочем, подполковник и вахмистр и сами сумели познакомиться.

– Мы с Александром вместе прошли русско-японскую. Если и есть в мире человек, который также отчаянно дерется саблей как он, то жив этот человек лишь потому, что с Сашей не встречался. – Полковник рассмеялся и хлопнул корнета по плечу, отчего тот выронил папиросу.

– Брось Андрей, если я тебя учил размахиванию саблей, это не значит, что я умею много больше твоего! Много ли ума надо, чтобы вертеть над головой железку!? – Он отшучивался, конечно.

– Я думал ты теперь при генштабе, и служба у тебя похожа на ананасы в шампанском. Почему ты тут? – Корнет внимательно смотрел на боевого товарища.

– Знаешь, я себе по-другому службу в столице представлял. Надоело выслуживаться, хочу, как раньше, свист пуль и горячий конь, понимаешь? – Подполковник показал кулак какому-то нерадивому драгуну и снова повернулся к корнету.

– Понимаю, Александр, понимаю. – Он пристально смотрел в глаза другу.

– А ты все корнет? Сколько раз от повышения отказался, пять?

– Шесть. Послушай, может ты сможешь повлиять на… – Подполковник не дал ему договорить, стал поливать отборной бранью все того же нерадивого драгуна.

– Андрей, там без меня совсем беда, мне надо идти. Сегодня вечером мы с тобой обязательно выпьем и все обсудим. Знаешь, я надеюсь возглавить контратаку по левому флангу и очень хочу, чтобы ты мне помог. – Он развернулся и, придерживая шашку, зашагал к своим людям.

– Господин корнет, дурак вы! – Вахмистр зашагал в другую сторону. Андрей долго смотрел ему вслед удивленно подняв брови.

Обстрел начался через пятнадцать часов после штурма передовых позиций. Сначала пришла новость о том, что пали сосненские позиции, а потом стали падать снаряды. Большинство их поначалу уходило в реку, но со временем точность выросла. Они врезались в старые стены выбивая целые блоки кирпича или бетона, поднимая облака пыли и создавая чудовищный грохот. Потом военный журналист напишет так «Страшен был вид крепости, вся крепость была окутана дымом, сквозь который, то в одном, то в другом месте вырывались огромные огненные языки от взрыва снарядов; столбы земли, воды и целые деревья летели вверх; земля дрожала, и казалось, ничто не может выдержать такого ураганного огня. Впечатление было таково, что ни один человек не выйдет целым из этого урагана огня и железа». Но это будет потом, а сейчас Андрей стоял на холме неподалеку от форта и чувствовал, как в груди отдаются взрывы. Весь огонь был сконцентрирован на бастионах, батарея, стоящая отдельно от крепости, пока не обстреливалась. Он тревожно ходил взад-вперед, иногда останавливаясь, чтобы вглядеться в ужасную картину. Каждые четыре минуты немецкая артиллерия обрушивала на русскую крепость смертельный град

– Господин корнет! Велено отвезти… – Андрей ждал этих слов, не дослушав прибывшего посыльного, он опрометью метнулся к лошади, вскочил в седло и галопом помчался к крепости. За ним мчался вахмистр. Они ворвались в облако пыли и дыма, где вынуждены были сбросить скорость. Вскоре показались ворота крепости. Лица часовых были обмотаны какими-то тряпками, не смотря на это они периодически чихали и кашляли. Всадники подъехали к стене вплотную и выждали пару минут, когда отгрохотал очередной залп они вышли из-под укрытия стены и въехали во двор. Не смотря на плотный обстрел крепость пострадала мало, однако плац был раскурочен. Весь внутренний двор представлял из себя множество воронок разного размера. Андрей спешился и быстро зашагал к каземату, за ним шел Алексей. Из каземата вышел солдат, что-то стал кричать корнету, указывая рукой в небо. Но рассмотреть что-либо в небе было невозможно, мешала завеса дыма и пыли. Поэтому друзья просто продолжали идти вперед. Вахмистр запнулся обо что-то и рухнул на землю, словно мешок с мукой. Андрей тревожно посмотрел на него, но видя, что ничего страшного не случилось улыбнулся.

– Да ты никак пьян? – Алексей что-то бубнил под нос, отряхиваясь, потом нагнулся, стал что-то дергать из земли. Наконец он выпрямился, в руках у него было что-то вроде карандаша, только более крупного размера и не деревянного, а железного.

– Что за ерунда? – Он посмотрел на корнета и почесал затылок.

– Это флешетта, а значит, они подтянули цепеллины или аэропланы. Быстро, надо сказать, но глупо. Не видно же ничего, да и бьют ими по пехоте или по кавалерии, но уж никак не по фортификациям. Пойдем, бомбить скоро будут.

Андрей повернулся к каземату, как вдруг услышал свист, затем звон и треск. Он покрутил головой, но ничего особого не увидев, корнет зашагал дальше. К нему навстречу бежал солдат. Он все понял. Резко повернулся на каблуках. Алексей стоял с вытаращенными глазами, ступню его пробила флешетта, пришив таким образом вахмистра к земле. Четкая линия смертоносных карандашей прочертила двор, зацепив и Алексея. Кто мог подумать, что в голову немецкому пилоту придет сбрасывать эти проклятые железки на крепость. И кто мог предположить, что он в кого-то попадет. Корнет стоял, тупо уставившись на друга. Солдат стал тащить его за собой, Андрей лишь отмахнулся от него, словно от мухи. Реальность прорезал ужасный свист. Следом за ним пришел жуткий грохот. Новые столбы пламени взметнулись кругом. Сбило с ног солдата, который не успел укрыться, пытаясь помочь глупому корнету. Из ушей его хлынула кровь, а глаза выбило мелкими осколками. Взрывом с него сорвало шинель, и она упала неподалеку. Двухсот десяти миллиметровый снаряд, неведомо каким чудом угодил в караулку, находившуюся за стеной крепости. От нее просто не осталось следа, лишь дымящаяся воронка. Крупный осколок сбил с Андрея фуражку. В щепки разлетелась какая-то пристройка. Обломок доски ударился о ножны Алексея. Корнет словно проснулся, он подскочил к другу, наклонился и обхватил голенище его сапога.

– Нет, ваше благородие! – но тот, конечно же не слушал.

– Да, Лешка, да!

Флешетта ушла глубоко, потому вырвать ее было невозможно. Оставалось одно, тянуть ногу вверх, таким образом, ненавистная железка пройдет сквозь ступню. Корнет напрягся и дернул что было сил. Алексей взревел, оба они повалились на землю. Андрей не теряя ни секунды, вскочил на ноги и потащил друга к ближайшей воронке. Теперь они были в относительной безопасности. Лишь, когда лег в землю последний снаряд этого залпа он вылез из своего укрытия. Теперь можно было не торопиться. Андрей поднял фуражку. Та была насквозь пробита осколком и края уродливой дыры еще дымились. Корнет криво ухмыльнулся и натянул ее на голову. Теперь путь его лежал в кабинет коменданта. Оставалось лишь дотащить до каземата потерявшего сознание Алексея.

К тому моменту, как он добрался до своей цели, загрохотали новые взрывы. Мир затрясся, будто в приступе кашля. В груди отдавался каждый взрыв, с потолка сыпалась бетонная крошка. Дверь кабинета коменданта сама распахнулась, будто приглашая корнета. Часовой покосился на нее и вздохнул, наверняка после каждого залпа она открывалась.

– Закройте дверь, рядовой! – Крик донесся из кабинета, голос хриплый, усталый. Солдат потянулся было к ручке, но корнет махнул ему рукой, зашел внутрь и закрыл за собой дверь.

– Господин полковник…

– Бросьте, не до того сейчас. Подойдите сюда. – Полковник склонился над картой, в зубах у него дымилась папироса. Китель расстегнут, фуражка лежит на столе. Неподалеку, на диване сидел Саша и мутным взглядом смотрел в стену. Темное с низкими сводчатыми потолками помещение заволокло сизым дымом. Едва можно было увидеть противоположную стену.

– Чем могу служить? – Андрей двинулся к разложенной на столе карте.

– Нам нужен свежий взгляд, что скажете. – полковник не отрывался от карты, глаза у него слезились от дыма, он не моргая смотрел на бумагу перед собой.

– Надо понимать, что они раз за разом кладут снаряды точно в цель. Будто знают куда стрелять. Первые залпы нанесли колоссальный урон, что происходит? – Саша, наконец, вышел из оцепенения и посмотрел на друга.

– Жорж продал им все чертежи и схемы коммуникаций, до которых только смог добраться. Потому-то они и стреляют как на стрельбище. – Слова корнета вызвали удивительную реакцию. Подполковник вскочил с места, схватил графин, стоявший на столе, и швырнул его в стену. Тот разлетелся на тысячу осколков, будто немецкий снаряд.

– Успокойтесь, если уж вам угодно, то мечите графины в немцев. – Холодный тон коменданта протрезвил гусара, тот смущенно посмотрел на дело рук своих и снова сел на диван.

– Беда наша в том, что мы не умеем использовать полученную информацию. Немцы, скрупулезные до мозга костей, будут следовать плану, и укладывать снаряды туда, где на плане нарисованы окопы, фортификации, наши батареи. Они готовят штурм, это понятно. Так не изменить ли нам картину? Пусть крепость и бастионы никуда не деть. Но укрепления, опорные пункты и живую силу можно передвинуть. – Андрей водил по карте карандашом, делая едва заметные пометки.

– Я думал об этом. Другого варианта все равно нету. Сейчас вопрос в другом, как доставить в крепость новые орудия. Те, что есть в крепости сильно устарели, нам обещают две стопятидесятимиллиметровки Канне.

– Связи, я так понимаю нет, а дороги разрушены артиллерией? – Корнет внимательно смотрел на карту.

– Так и есть, пусть мы и не в окружении, но как доставить сюда орудия, я искренне не понимаю. – полковник стряхнул пепел и снова стал вглядываться в карту.

– Так же, как мы сделали это во время русско-японской. Сейчас ничего не спланировать, нужно просто тащить их сюда.

– Боже нет, снова этот кошмар, прошу не надо. – Подполковник обхватил свои плечи и сгорбился. Глаза его, невероятно широко открытые смотрели на Андрея.

– Возьми себя в руки!

Новый залп накрыл крепость. Пронзительно завизжал часовой у двери, посыпалась бетонная крошка с потолка. Все присутствующие в помещении замолчали, сложно было понять, стучит ли так громко сердце, или новые снаряды падают на головы защитникам крепости.

– Триста восемьдесят миллиметров, надвратная башня. – Комендант оторвался от карты, теперь стоял он ровно, будто к спине оглоблю привязали. Взрывы продолжали проверять стойкость защитников.

– Двести десять, малый плац. – Корнет стоял, скрестив руки за спиной.

– Триста восемьдесят, хозяйственная пристройка, свинарник, вроде бы. – Подполковник задумчиво посмотрел на друга. Так и играли они в эту ужасную игру, пока не умолк грохот снарядов. Визг часового стал утихать, видимо его тащили уже к доктору.

– Щедро стелют. Каждые четыре минуты залп. Так к концу недели тысяч двести пятьдесят снарядов на нас изведут.

– Столько и обещали. Ах, вам же не известно. Перед началом обстрела прибыл в крепость немецкий парламентер. Предлагал дать нам денег ровно столько, сколько уйдет на снаряды, отведенные для уничтожения крепости. Уверял, будто в сорок восемь часов крепость падет! А снаряды им тратить, видите ли, не с руки, потому и предлагал за них нам заплатить, а боеприпасы сэкономить. – Полковник оживился и говоря это стал энергично жестикулировать.

– А что же вы? – Корнет смотрел с интересом.

– Предложил ему пари, если за сорок восемь часов крепость падет, он меня повесит, если не падет, то я его. И знаете, он имел глупость согласиться. Сидит в соседней комнате, ожидает чуда. – все трое рассмеялись, смех был вымученный, но сделалось легче.

– Мне нужны люди и еще один офицер, тогда пушки будут в крепости. Хорошо бы с пластунского полка, да и казаков. – Корнет задумчиво смотрел на карту.

– Берите все, что нужно, считайте, что у вас карт-бланш! – полковник хлопнул Андрея по плечу.

Саша посмотрел другу в глаза и медленно замотал головой, никто не мог усомниться в его доблести, но что-то, что пережил он во время русско-японской войны, оказалось сильнее его.

– Где взять мне добровольца из офицеров?

– Вообще-то есть один, он уж просился, но я, честно говоря, в его способностях в подобных делах сомневаюсь. Точнее будет сказать не в способностях, а… По чести говоря, он опозорил себя бегством однажды, мне трудно теперь доверять ему, хоть человек он и хороший, но нету в нем военного склада.

– Такой-то мне и нужен, велите ему готовиться к отправке, господин полковник, выезжаем через час. Я пока проведаю вахмистра.

Выехали они много быстрее. Из-за обстрела сборы имели весьма специфический темп. Три минуты все быстро носились по двору, потом минуту или две прятались в казематах, после того как падал последний снаряд все начиналось снова. Наконец корнет вскочил в седло, махнул рукой и рванул с места в карьер. Отряд из сорока человек рванул следом. Однако держать такую скорость оказалось невозможным, лошади переломали бы ноги. Потому вскоре пришлось перейти на рысь. К Андрею пристроился справа тот самый офицер, что «опозорил себя бегством однажды». Это был средних лет широкоплечий мужчина. Лицо, будто из мрамора, подбородок выдавался вперед, мощные скулы вызывали из памяти картины с германскими воителями. Выправка выдавала кавалериста. Держался он подчеркнуто официально, губы сжаты в тонкую линию.

– Господин корнет, ввиду того, что командование операцией предоста…

– Да, господин ротмистр, вам не доверяют. Потому и возникла ситуация, в которой корнет приказывает ротмистру, и я намерен требовать неукоснительного выполнения приказов. Меня не волнуют ни ваши принципы, ни ваше звание, ни ваше прошлое. Как только вы позволите себе рассуждать о том, как было бы лучше, я намотаю ваши кишки на эфес моего клинка. – Их взгляды скрестились, ротмистр вздернул подбородок и яростно вперился в глаза Андрею.

– Следите за своим языком, иначе я вынужден буду просить сатисфакции! – После этих слов корнет остановил коня, спрыгнул на землю. Весь отряд остановился, люди решительно не понимали происходящего.

– Я предупреждал вас о том, что будет, если вы начнете рассуждать? Слезайте с коня и защищайтесь. – Андрей сошел с дороги, и скрестив руки на груди смотрел на ротмистра.

– С удовольствием.

– Как вас зовут, что написать на вашей могиле? – Корнет достал саблю из ножен и рассматривал ее, будто впервые увидел.

– Жан-Жак Булонь… – корнет снова перебил его на полуслове.

– Так и напишем трусливый французишка. – Ротмистр взревел и выхватив шашку рванул к Андрею. Спустя лишь миг он замер как вкопанный. Корнет направил на него револьвер.

– Какого черта, где ваша честь?! – Возмущению француза не было предела.

– Если ее нет у вас, то не надо искать ее у меня, я продал ее первому же японцу, которого встретил на поле боя. Он купил ее у меня без остатка, а на сдачу получил еще и свинца. Кто сказал, что мы бьемся на саблях? Вы идиот? Но раз уж вы проявили такое страстное желание быть зарубленным, так и быть, я вас зарежу как свинью прямо на глазах у всего отряда.

– Вы просто трусливый, малолетний неуравновешенный сопляк, который строит из себя неведомо что! Для кого все это представленье? Для казаков, да им плевать на ваши потуги заслужить авторитет, они просто делают свое дело! Всем плевать на вас, сколько бы вы ни кичились! Здесь война и важны здесь лишь поступки и результаты. – Крики ротмистра перекрывали грохот немецких снарядов. Корнет тем временем убрал револьвер в кобуру, вложил саблю в ножны и подошел вплотную к ротмистру.

– А мне ли вы это сказали? Быть может себе? Поэтому прекратите кичиться и делайте свое дело. Здесь важны лишь поступки и результаты. Я во время русско-японской, убегал из стольких драк, в скольких вам за всю жизнь не поучаствовать. Подумайте о результатах. – Сказал он это буквально на ухо ротмистру, который трясся и судорожно дышал. Андрей вскочил в седло и отправил коня рысью. Отряд двинулся следом, только ротмистр продолжал стоять на обочине.

К ночи отряд добрался до исправного телеграфа, откуда послали известие о том, что скоро прибудут в укрепленный пункт. Просили подготовить пушки к транспортировке. Выяснилось, что лафетов у орудий нет, лицо Андрея посерело, он вспоминал какие-то давно забытые события. К полуночи они добрались до орудий. Две огромные пушки покоились на телегах. Корнета такое положение дел сильно не устраивало. Он решил, что сам проконтролирует все, что связано с укладкой орудий. Отряду корнет разрешил отдыхать, после чего попросил у местного начальника людей и приступил к укладке орудий. Их нужно было снять с телег и уложить заново, так, как этого хотел он. Андрей работал без остановки, что-то тревожило его. Он вязал узлы так, будто от них зависит жизнь. Каждое колесо, каждая спица были проверены. Пять телег были забракованы по каким-то одному ему ведомым причинам. Местное командование начинало злиться, но так как наглый корнет был посланником полковника, оставалось лишь терпеть его странности.

– Скажите мне на милость, голубчик, ну к чему вам эти балясины? – Капитан указал на несколько десятков деревянных шестов, больше всего напоминавших оглобли. – Андрей посмотрел на них.

– Если телега пострадает от взрыва, мы не сможем быстро нести орудие, но если же и люди пострадают, то его будет невозможно сдвинуть с места. Оглобли можно использовать и как носилки для ствола и как катки. Впрочем, хорошо, когда они есть и очень плохо, когда их нет.

– Но можно просто катить ствол, к чему сложности?

– Попробуйте, на деле это много сложнее, да и не всегда его можно катить. Однажды мне пришлось использовать как катки, оторванные части тел моих сослуживцев. – Корнет, не прощаясь, покинул собеседника.

Рано утром, еще до рассвета отряд двинулся обратно. Лучших лошадей запрягли в повозки, так или иначе, теперь именно они определяли скорость движения. В авангарде ехал Жан-Жак, в арьергарде Андрей. Сохранялась угрюмая тишина, все понимали, что кто-то не дойдет. Им не войти в крепость всем вместе. И каждый думал о том, что это будет не он. Все хотели жить, только корнет, глядя на фигуры казаков, удрученно покачивал головой.

– Ротмистр, ко мне! – Жан поспешил к начальнику.

– Ротмистр… – И снова его перебили.

– Давай письмо, ты ведь написал уже. Каждому свое, мне жизнь, тебе подвиг, дело твое. – Глаза ротмистра расширились от удивления, он машинально полез в карман за письмом.

– Но как…

– Свободны, в авангард!

Все началось в двух километрах от крепости. Артиллерия стала посылать снаряды в них, конечно огонь велся с закрытых позиций, сомнительно, что неподалеку находились корректировщики. Либо Один помогал немцам, либо очередное предательство.

– Разомкнись! Внимание на левый фланг! – Из авангарда к Андрею спешил Жан-Жак.

– Не может быть, они бьют по нам! Никто не мог знать! Господин корнет…

– Жди вражескую кавалерию. Я на этих пушках весь ландвер порублю, но в этот раз они будут доставлены. – Ротмистр лишь на миг заглянул в глаза начальника и отшатнулся. Ни капли разума, только ярость и решимость любой ценой довезти груз до крепости.

Не смотря на работу артиллерии они продолжали продвигаться. Слишком маленькая цель для того, чтобы можно было стрелять по ней с одиннадцати километров. Но так было угодно судьбе. Один снаряд упал неподалеку от первой телеги, возниц сбросило на землю, одна лошадь умерла сразу, три других забились в страшных судорогах. Правый борт телеги был разрушен, задняя ось проломлена. Теперь ствол орудия смотрел не горизонтально, а под тридцать градусов вверх. Андрей соскочил с седла и бросился к возницам. Один был мертв, второй выгнулся дугой и жадно хватал воздух. Все его лицо было обожжено, из-под ошметков век жуткой белизной отсвечивали глаза. Он молотил руками по земле и продолжал свой ужасный, бесконечный вдох. К лошадям подскочил казак, но едва присмотрелся к переломанным и посеченным осколками ногам, снял с плеча винтовку.

– Враг! – Андрей не обернулся, достал револьвер и приложил его к виску раненого. Тот продолжал выгибаться и молотить руками. Два выстрела раздались одновременно.

– Спешиться! К бою! – Корнет понимал, что теперь, когда часть его отряда едет не на своих лошадях, им не выиграть кавалерийской схватки.

– Ставь лошадей вокруг телег! – Казаки мешкали, но нехотя выстраивали лошадей живым щитом. Жан-Жак подгонял их и равнял круг. Шутка ли, подставить под пули своего верного друга, который спасал не раз когда-то твою жизнь. Враг не стал наскакивать на занявших плотную оборону русских, закружилась смертельная карусель. Широким кругом скакали немецкие драгуны, посылая пули во врага. Казалось, они бесконечны, невозможно было уловить лиц людей. В дикой круговерти все смешалось. Пули прилетали со всех сторон, некуда было от них спрятаться.

– Опережение на пол корпуса! – Жан-Жак ревел как раненый медведь. Андрей улыбнулся и, выглянув из-за крупа убитой уже лошади, стал целиться. Чья-то пуля ударила в спину лошади совсем рядом с корнетом и на лицо ему брызнула горячая кровь. Он продолжал целиться.

– Отставить стрельбу, сукины дети! Целься! – француз вскочил на телегу в полный рост оглядывая своих людей.

– На полкорпуса, балда! – слева от Андрея старый казак наставлял молодого, корнет продолжал целиться.

– Пли! – Ротмистр выстрелил и сам. Координированный залп оказался страшен. Почти половина отряда врага была уничтожена вмиг. Кто-то падал из седел, кто-то падал вместе с лошадьми ломая кости и снося товарищей. Заржали кони, закричали раненые, послышались команды немецких офицеров. Круг стал сужаться.

– В штыки!

Так и было, немецкие офицеры решили, что пора перейти к рукопашной. Андрей вскочил на труп лошади и выхватил шашку. К нему подскочил вражеский кавалерист, корнет выстрелил ему в лицо и отскочил назад, на телегу. Чья-то пика едва не пронзила ему грудь. Невероятным прыжком вылетев из седла, немецкий офицер подскочил к нему. Корнет хотел было выстрелить в него, но тот полоснул саблей и вышиб из его руки револьвер. Благо пальцы не отрубил. Враг осклабился и стал наступать, бешено размахивая саблей, Андрею отступать было некуда, он уже стоял на пушке. Зазвенела сталь. Отчаянные удары не оружия, но воли. Враг оказался сильнее, жуткая боль прожгла ногу. Корнет спрыгнул с телеги, фактически просто упал, и закатился под нее. Противник спрыгнул следом и тут же получил по ногам шашкой. Упал и в тот же миг его пронзил чей-то штык. Корнет вздохнул и выбрался из-под телеги. Прямо перед ним в единоборстве сошлись казак и немец. Не долго думая Андрей рубанул по спине драгуна. Наконец он осмотрелся. Бой подходил к концу, в страшном беспорядке лежали тела, сложно было сказать кто оборонялся, а кто нападал.

– Становись! Вы толкайте вон ту телегу, остальные снимай ствол! Жан, ты идешь с первым отрядом, я за вами, как доберетесь, просите помощи.

– Не получится, нас мало чтобы толкать телеги. Не говоря уже о втором орудии. Отправь несколько человек за помощью и сам езжай, с тебя раненого проку нет. Если ты действительно хочешь доставить пушки, то делай, как я говорю. – Их взгляды скрестились. Корнет кивнул и влез в седло одной из трех уцелевших лошадей.

– Пошла! – В этот миг земля и небо закрутились у него перед глазами. Что-то липкое потекло за шиворот. Звуки потеряли четкость. Он тряс головой и не мог понять, что происходит. Японцы снова шли в атаку. Нужно тащить орудия. Но некому. Остатки отряда из последних сил держат врага. Патронов нет, шашки и штыки уж не поднять. Можно лишь своим телом преграждать путь. Залитые кровью, постоянно скользящие в руках орудия, которые пытаются втащить на гору, но ничего не выходит. Одно из них срывается и катится вниз, дробя черепа. Оно проскакивает в метре от Андрея, успев выдавить кишки из какого-то бедолаги. А сзади самураи продолжают резать горячую плоть русских солдат. Хватит господи, нечем нам защититься. Совсем еще молодой Андрей падает на колени, руки бессильно висят вдоль тела, крупные слезы текут из глаз. Струями с горы течет кровь, и он стоит на коленях в этом ручье. В нем же поскальзываются и падают солдаты, роняя ящики с боеприпасами. Японцы все ближе, он уже не плачет, просто смотрит в пустоту, за ту грань, откуда не возвращаются. Серый и бессмысленный мир, уродливые и глупые люди. В метре от него прошел японский офицер, даже не посмотрев на него. За ним идут остальные. Все мимо, никто даже не притронулся к нему. Он так и стоял на коленях, пока вдруг не осознал, что все мертвы. Он тоже мертв.

– Очнись же! Быстрее несите его, я сказал, золотом всех осыплю, быстрее! – над ним было небо, затянутое дымом. Его куда-то несли. Андрей повернул голову и увидел француза. Жан-Жак стоял метрах в ста. Рот его был порван ударом сабли, края страшной раны уродливо свилась, осколки челюсти торчали во все стороны. Он стоял совершенно спокойно в гуще боя. Вокруг кипела страшная резня, а он смотрел в глаза Андрею. Наконец наваждение пропало, француз исчез.

– Катите пушку! Подкладывай катки, быстрее! Впрягли лошадей? Давай, вывози! – Видимо одна телега так и осталась нетронутой. Теперь ее тащили новые, свежие лошади.

– Саша, долго я так?

– Да полчаса точно, и все про самураев кричал, ты ведь то же самое вспоминал?

– Мы ведь тогда погибли, поэтому до сих пор нас ничто не берет?

– Ну и дурак ты, друг мой. О господи, да остановитесь, не видишь, кишки на колесо мотаешь! Так ни у каких лошадей сил не хватит. Труп с колеса сними, окаянный! Быстрее кати, катки меняйте чаще! Вези его в крепость и чтоб ни одного волоска с его головы не упало!

Корнет снова посмотрел в затянутое дымом небо и провалился в сон.

Катенька, прекрасная моя Катенька! Я уехал в такой страшной спешке и так и не успел с вами попрощаться, как следует. Я думал, что уезжаю ненадолго, что будет еще время, что все у нас впереди! Как глупо с моей стороны. Знаете, я встретил удивительного человека. Ему дан страшный дар, видит он людей насквозь.

Всю свою жизнь я кому-то что-то доказывал. Отцу, друзьям, сослуживцам. И не было в этом меня. И не было жизни. Так уж получилось, что вас я, на самом деле, вовсе не люблю. Понимаю, больно вам читать такие слова, но так лучше, чем вечная ложь. Катенька, устал я, как устал я жить чужой жизнью.

Жить, это ведь не верно сказано. Не жил я до сегодняшнего дня, до того момента как вытащил он из моей души все, что я там прятал. И показал мне этот плут дорогу, но, увы, не могу. Не могу я отпустить все свои страхи и обиды. Ужас охватывает меня, когда понимаю, что пустота одна останется внутри. А как ее заполнить тут, где все только и делают, что боятся. Не хочу я наполнять ее страхом. Простите меня, Катенька. Впервые в жизни, проснувшись ото сна, желаю вам счастья.

Она сняла очки и прикрыла глаза. Долго хранила молчание, наконец, пристально посмотрела на гостя.

– Что с ним стало?