Последний идол (сборник) Звягинцев Александр

Виктор. Потому и не хочется перед ними душу выворачивать. Зачем?

Вера Александровна(как бы не слыша его). Геннадий Алексеевич столько лет проработал с твоим отцом…

Виктор. Я знаю — друг и соратник. Одно слово — дядя Гена! Я все знаю. Но все равно они чужие люди! И выворачивать перед ними свою требуху, выглядеть жалкими неудачниками… Зачем тебе это?

Вера Александровна. А для меня они — не чужие люди. Они хотя бы помнят, кто был твой отец… И столько хорошего он для них сделал…

Виктормашет рукой.

Вера Александровна. И потом ты сам все время говоришь: быстрее, быстрее, скоро машина придет! А она вон, как пчелка с самого утра крутится…

Виктор(молчит, потом с неожиданным смехом). Мать, да ты, я смотрю, — эксплуататор! Капиталистический хищник.

Вера Александровна. Как же — нашел хищника!

Виктор(продолжает смеяться). Не просто хищник, а еще и циничный…

Вера Александровна(с невольной улыбкой). О-о-о… Если бы все были такими циниками…

Входит Тася с ящиком. С удивлением смотрит на них.

Тася. Смеетесь?

Виктор. Кто смеется? Этот смех у нас стоном зовется…

Виктор уходит, подмигнув матери.

Тася и Вера Александровна смотрят друг на друга. Тася начинает плакать.

Тася. Как тяжело, как несправедливо все! Как я тебя понимаю! Если с Геннадием Алексеевичем что-то случится, я не смогу жить. У тебя хотя бы дети, а я останусь одна…

Вера Александровна(вяло). Не надо об этом думать. Зачем?

Тася. Я уже какую ночь не сплю…

Вера Александровна(в отчаянии). Господи, и так голова кругом, а тут ты еще плачешь. Не надо.

Тася(всхлипывая). Тебе хорошо говорить…

Вера Александровна. Да, мне как раз хорошо! Просто лучше всех!

Тася(с непонятной увлеченностью своей мыслью). Тебе хорошо, потому что ты — права. Тебе мучаться не надо. Тебе тяжело, но тебя все жалеют, потому что ты — жертва. И это всем понятно. Никому ничего не надо объяснять, доказывать…

Вера. Что ты говоришь? Я ничего не понимаю…

Тася(упорно). Жертвам всегда сочувствуют, их жалеют. Им есть, чем утешаться…

Вера. Какое счастье — тебя все жалеют! Умереть можно от такого счастья! Повеситься!

Звонит телефон. Раз, другой. Тася всхлипывает, Вера молчит, погруженная в свои мысли.

Спускается по лестнице Виктор, хватает трубку и тут же кладет — звучат длинные гудки.

Виктор. Вы что, трубку снять не можете?

Тася, хлюпнув носом, уходит с коробкой в руках.

Виктор. Что это с ней?

Вера Александровна. Не знаю, вдруг стала молоть какую-то ерунду. Что нам хорошо, потому что мы жертвы и нас все жалеют… Представляешь себе?

В дверях появляется Неволин, стучит костяшками пальцев в дверь и откашливается. Вера Александровна и Виктор оборачиваются к нему.

Вера Александровна. Вот он и приехал. Я же говорила!

Неволин. Здравствуйте, Вера Александровна. Привет, Виктор…

Виктор. Здорово, Неволин. А где твой друг?

Вера Александровна. Да, а где Максим?

Неволин. Он будет позже. Во всяком случае он мне так сказал… Мы договорились встретиться на вокзале, но он позвонил и сказал, что задерживается и чтобы я ехал сам, он подъедет позже… Вот я и приехал. Готов помогать. Что надо делать?

Виктор(зло). Я так и знал! Ну, здорово, Неволин. Дружки у тебя те еще!

Неволин. Какие есть.

Виктор(оборачиваясь к матери). Спорим, он вообще не приедет? Или появится, когда уже все будет сделано?..

Вера Александровна. Глупости! Он сейчас будет…

Виктор. Да что с тобой говорить!

Виктор берет ломик и по лестнице поднимается наверх. Вера Александровна и Неволин остаются вдвоем.

Вера Александровна(подходит к окну). Знаете, Игорь, моя мама несколько лет просидела в кресле у этого окна. Она уже не могла ходить, как говорится, обезножела… Вы ее помните?

Неволин. Галину Евграфовну? Нет… Я ее уже не застал.

Вера Александровна. Странно, а я думала, вы появились у нас в доме, когда она была еще жива… Так вот один раз она сказала мне: «Смотри, как раскачиваются сосны под ветром — как маятник. Отмеряют мою жизнь». А теперь они отмерили и мою. Почему-то здесь вдруг все стало другое… Даже эти сосны. Даже воздух… Виктор называет меня ненормальной. Может, я действительно просто схожу с ума? Как вы считаете, я уже окончательно похожа на сумасшедшую? Вам со стороны виднее, мы не виделись столько лет…

Неволин. Три года.

Вера Александровна. Три года. А Николай Николаевич умер семь лет назад… Вы же теперь живете за границей?

Неволин. Да. В Германии. Работаю в университете.

Вера Александровна. И как вам там? Нравится?

Неволин. По-разному.

Вера Александровна. А возвращаться не собираетесь?

Неволин. Честно говоря, пока было просто некуда. И потом, таких условий для работы как там, здесь мне никто не предлагает… Предложат — посмотрим.

Вера Александровна. А на немке еще не женились?

Неволин. Пока нет.

Вера Александровна(думая о чем-то своем). Да, как интересно… Извините, мне надо кое-что найти, а то потом забуду…

Вера Александровна уходит и Неволин остается один. Подходит к окну, за которым раскачиваются сосны, смотрит на них…

В комнате неожиданно появляется Дунька. Она хищно, на цыпочках подкрадывается к Неволину и буквально вспрыгивает ему на спину, обняв за плечи и не давая обернуться. Ошарашенный Неволин пытается повернуть голову и разглядеть, кто это, но она не дает ему это сделать. Потом Неволин делает слишком резкое движение и они мягко валятся на пол. Дунька оказывается внизу. Он какое-то время смотрит на нее, а она, призывно улыбаясь, обнимает его за шею. Неволин разнимает ее руки, встает. Отходит на безопасное расстояние. Дунька остается сидеть на полу, обняв руками колени, и с усмешкой смотрит на него.

Дунька. Испугался, да?

Неволин. А если твой отец войдет? Что он подумает?

Дунька. Да какая разница! Ты еще бабушку вспомни!

Неволин. А ты тут как оказалась?

Дунька. А живем мы тут! Вернее, жили. Или забыл?

Неволин. Да нет, не забыл… Как раз вспоминал, как ты носилась тут в одних трусишках с ободранными коленками… Мы пиво дули, а ты из-за кустов подглядывала!

Дунька. Ну и подглядывала! Но вы ж тут не только пиво дули… вы еще и парнуху, в тайне от бабули посматривали. Я все помню… Помню, как ты меня в речке спасал, когда я тонула… Наверное тогда я в тебя и влюбилась. И наверное на всю жизнь.

Неволин. Лучше б я тебя не спасал…

Звонит телефон. Неволин кивает Дуньке — возьми трубку. Но та лишь показывает ему язык.

И тут в комнату вваливается Максим. Ему уже к тридцати, но выглядит гораздо моложе. В нем есть природное обаяние, которым он пользуется совершенно автоматически, не задумываясь, по привычке.

Максим. Вы что ненормальные? Трубку взять не можете?.. Алло, да, да… Ах вот оно как… И насколько? Ага. Ясно. С вами не соскучишься.

В комнату влетает Вера Александровна, услышавшая его голос.

Вера Александровна. Где ты пропадаешь? Виктор в ярости. Он все разобрал сам. Почему ты не ночевал дома? Где ты был? Ты же сказал, что будешь ночевать дома?

Максим. Мать, я должен сообщить тебе радостное известие!

Вера Александровна(испуганно). Боже мой! Опять?

Максим. Только возьми себя в руки и постарайся удержаться на ногах.

Вера Александровна. Опять что-нибудь придумал, чтобы снять с себя вину?

Максим. Какую там вину? Тоже мне преступление века!

Появляется Виктор. Тащит на спине матрац от тахты. Молча проходит мимо, чуть не сбив нарочно Максима с ног.

Максим(отскакивает в сторону, кричит вслед). Убить же так можно, ненормальный!

Вера Александровна(горячо). Нет, это ты ненормальный. Через час приедет машина, а у нас еще ничего не собрано!

Максим. Ах, машина… Какая машина? Расслабьтесь и получайте удовольствие. Машина будет после обеда. В лучшем случае.

Вера Александровна. Может, у кого-то машина будет после обеда, а у нас — через час. И не морочь мне голову.

Максим. Хозяин — барин. Наше дело предупредить.

Вера Александровна. Откуда ты это взял?

Максим. Звонили.

Вера Александровна. Кто звонил? Откуда? Опять твои идиотские шуточки.

Максим. Ты видела, как я разговаривал по телефону? Или ты своим глазам не веришь?

Вера Александровна. Своим глазам я верю. Я тебе не верю.

Максим. Увы, мне!.. Так вот, звонили, между прочим, из конторы. Сказали, что машина ушла утром в другой поселок, а по дороге сломалась. Сейчас ремонтируется. В лучшем случае будет после обеда. Так что отбой, граждане.

Вера Александровна(трагически). Виктор!.. Витюша!

Снова появляется Витюша. Вид демонстративно недовольный.

Виктор. Ну что еще? Можно спокойно делом заниматься? Машина через сорок минут…

Вера Александровна. Машина будет только после обеда. В лучшем случае.

Виктор. Интересно. И кто это сказал?

Вера Александровна. Максимка говорил по телефону… Она уехала, а потом сломалась, и теперь ее чинят…

Виктор, постояв, бросается к телефону.

Виктор. Сейчас я им устрою… Сломался он, чинит! Потом будет темно, поздно и выпить уже пора… Знаем мы эти совковые штучки! Сломался! Пусть дают другую машину!

Вера Александровна. Если бы был жив Коля, они бы не посмели…

Виктор. Мама!.. Может, не надо сегодня! (Швыряет трубку). Никто не подходит. Все как обычно. Отвечать некому.

Максим(поддакивая). Полный маразм.

Виктор. Маразм — это договариваться с тобой о чем-то! Где ты был? Сколько можно? Тебя три часа ждут!

Максим. Вы же слова не даете сказать! Больные какие-то… Мне пришлось ночевать у Светки!

Вера Александровна(в ужасе). Неужели тебе не с кем переспать, кроме твоей бывшей жены?

Максим. Мать, что за выражения! Интересно, что такого? Что такого необычного в том, чтобы переночевать у собственной жены? Как тебе известно, мы не разведены.

Дунька(хлопает в ладоши). Дядя, ну ты, блин, даешь! Трахаться со своей бывшей супружницей! Это жест доброй воли или так — от нечего делать?

Максим. Дура, она ждет ребенка… Она мне справку показала!

Вера Александровна. От кого?

Максим. Мама, что за вопрос?

Вера Александровна. Так ты у нее бывал все это время!?

Максим. Ну, бывал. А что такого?

Вера Александровна. После всего, что она сказала об отце!?.. После всего, что она вытворяла дома? Она же грозила меня убить.

Максим. Мать, ну мало ли что бывает в семейной жизни… Ты, знаешь, тоже не подарок! Ты про нее тоже такое говорила…

Вера Александровна. Значит, теперь вы будете жить вместе, и она вернется к нам?

Максим. Посмотрим…

Вера Александровна. Я так и знала! Я знала, что этим все закончится…

Вера Александровна не глядя ни на кого уходит.

Дунька. Эй вы, сыновья и братья! Она на себя руки не наложит?

Виктор и Максим тяжело смотрят друг на друга.

Виктор. Идиот! Ты же ее убил просто! Другого дня не нашел, она и так еле ходит! Она же Светку твою не переносит. Они не могут жить вместе!

Максим(язвительно). А твою жену она переносит! С ней она жить вместе может? Может? Тогда давай поменяемся. Вы будете жить с матерью, а я отдельно…

Дунька(наклоняясь к Неволину). Это называется контрольный выстрел.

Виктор бессильно молчит.

Максим. Устраивает? Ну, давай меняться! Я тебе давно предлагаю. Она, между прочим, и твоя мать… Так что давай — решай. Ты же теперь у нас глава семьи. Прямо вождь и учитель. Давай, вперед!

Виктор тяжело дышит, но сказать ничего не может.

Максим. Что испугался? Страшно? Страшно с собственной матерью под одной крышей жить? Не в кайф?

Кажется, сейчас они бросятся друг на друга. Неволин встает между ними, отталкивает Максима.

Неволин. Слушай, кончай… Нашел время.

Дунька(хохоча). Ничего себе семейка! Сдохнуть можно! Неволин, ты смотри далеко не уходи, а то они тут изуродуют друг друга. Тут кровопролитием пахнет. Мне с ними без тебя не по себе.

Вдруг входит Вера Александровна. Все смотрят на нее, не зная, чего от нее ждать.

Вера Александровна(неожиданно спокойно). Смотрите, что я вчера нашла! Я и забыла совсем. (Показывает листок бумаги). Меня вызывают в суд. Вот повестка. Явиться…

Максим. Мать, ты кого-то убила? Или гробанула? Сознавайся, все свои.

Вера Александровна. Если я кого-то убью, то только себя.

Виктор. Да ты можешь, наконец, объяснить, в чем дело! Просто объяснить.

Вера Александровна. Это по поводу дачи. Требуют немедленно освободить. Так что можно уже и не являться, ведь мы уезжаем…

Виктор. Что-то не похоже.

Максим. О! Я сейчас в контору схожу! Узнаю, что да как. Может, знакомых кого встречу, они с машиной помогут…

Максим уходит.

Виктор. Все понятно — похмеляться пошел… И мы будем ждать его теперь до ночи. Все заранее известно! Учтите все! Мы все равно уедем сегодня. Хватит! Иначе тут с вами с ума сойдешь.

Виктор уходит, и тут же сверху раздается грохот передвигаемой мебели. Вздохнув, идет на кухню Вера Александровна.

Неволин и Дунька остаются вдвоем.

Неволин. Слушай, что тут у вас происходит?

Дунька(небрежно). А… Распад империи. Вернее, падение дома Иконниковых, акт последний… После смерти деда этот дом остался единственным, что нас соединяло… А теперь — кранты… Скоро и видеться перестанем… Деда, который был главой рода, нет. Бабуля — потерявшийся во времени человек, который всем теперь только в тягость. Вот увидишь, кончится тем, что они, ее любимые сыновья, сдадут ее в дом престарелых. А она это предчувствует и страшно боится…

Неволин. Ладно, не клевещи. Они ее сыновья и никогда на такое не пойдут.

Дунька. Ха! Сыновья-то сыновья, да полные неудачники. Папаша мой — свихнулся на ненависти к советской власти. Коммуняки, как выясняется, всю жизнь его погубили, вот он до сих пор только об этом и думает… А Максим, дяденька мой родимый, как был законченным раздолбаем в шестнадцать мальчишеских лет, так им и навсегда остался…

Неволин. А ты?

Дунька. А я… Я… Отрезанный ломоть. Но ломоть очень даже ничего себе… Вот сижу и жду своего тевтонского рыцаря, который вернется из дальних стран и заберет меня с собой…

Неволин(делая вид, что намек не понял). Так отец твой живет теперь с новой женой…

Дунька. Живет. А мать моя родная оказалась на Украине и ни с ним, ни со мной видеться особо не желает, у нее там своя семья имеется… Говорю тебе — распад. Куда ни ткни — тлен… Ладно, ну их, надоели! Ты лучше про себя расскажи? Что ты теперь делать будешь? Ты же теперь у нас свободный человек — богатый вдовец.

Неволин. Вдовец… Дурацкое слово.

Дунька. Так она, твоя жена, все-таки пьяная была, когда разбилась на машине?

Неволин. Да какая теперь разница? Не все ли равно…

Дунька. И все-таки?

Неволин. Ну, пьяная…

Дунька. И не одна…

Неволин. И не одна. Все — допрос закончен?.. Кстати, почему ты решила, что я теперь богатый? Откуда такие сведения?

Дунька. Так ты теперь после смерти жены единственный владелец квартиры на Фрунзенской набережной… А это сумма!

Неволин. Но почему ты решила, что я буду ее продавать?

Дунька. Ну сдавать можно, тоже вариант… Жить-то ты будешь в Германии. И возьмешь меня туда с собой… (Дунька вдруг жалостливо и дурашливо затягивает песню). «Миленький ты мой, возьми меня с собой… Там, в краю далеком, буду тебе женой…»

Они смотрят друг на друга. Неволин несколько растерян Дунькиной откровенностью. Она смотрит на него спокойно, без всякого стеснения.

Тут появляется Клава — местная сторожиха. Платок надвинут на глаза, понять, какого она возраста, трудно.

Клава. Здравствуйте, кого не видела… Погоди, это ты что ли, Неволин?

Неволин. Я, Клава, я.

Клава. Сколько же лет я тебя не видела?

Неволин. Много.

Клава. А ты ничего, почти не изменился… Макса-то, твоего дружка, вон как разнесло — чистый боров. А чего ему — жрет да пьет, да горя никакого не знает. Ему хоть кол на голове теши — все одно. А ты, видать, переживаешь, душа у тебя есть…

Дунька. Зато хорошенький какой, да, Клава? Прямо хоть в мужья бери…

Клава. А ты уже присосалась, бесстыжая!

Дунька. Ничего себе рекомендация!

Клава. А то мы тебя не знаем! Сызмальства такая была.

Дунька (уже чуть зло). Значит, жизнь научила.

Клава. Жизнь она всех учит, только каждый от нее свое берет…

А в тебе добра отродясь не было… Мне Вера Александровна нужна, поговорить надо, где она?

Дунька. На кухне, кажется…

Клава уходит.

Неволин. Знаешь, как ее тут звали? «Глас народа»! Потому что правду-матку резала в глаза кому угодно.

Дунька. Да знаю я!.. Вот только еще если бы она знала, где правда, а где матка!

Неволин. И все-таки она никого тут не боялась.

Дунька. Давно это было. Времена теперь совсем другие изменились, ее уже никто не боится. Режь свою матку сколько угодно, никто даже не обернется…

Кухня. Среди разора у окна сидит растерянная Вера Александровна. Входит Клава.

Вера Александровна. Это вы, Клава… Попрощаться пришли?

Клава. Чего уж так сразу. Прощаются с покойниками, а мы с вами еще живые.

Вера Александровна. Живые, говорите…

Клава. А то нет! Вы вон какая дама… представительная!

Вера Александровна(с невольной улыбкой). Представляю себе.

Клава. А чего вы убиваетесь-то так? Ну, дачу отняли, так вам что — жить негде?

Вера Александровна(про себя). Не с кем…

Клава(не расслышав ее). Так люди всю жизнь без дач живут. И ничего, не убиваются… Я же вам говорила тогда: приватизировать надо, тогда все приватизировали…

Вера Александровна. Не разрешили нам, не дали…

Клава. Значит плохо просили, по начальству не ходили… Надеялись, что вас не тронут… А сейчас народ лютый пошел, старые заслуги не в счет. Конечно, Николай Николаевич тут все построил, землю под поселок выбивал, только сейчас об этом никто не вспомнит. Народ стал другой… А что на вас так насели — съезжайте и все тут! — значит, кто-то на вашу дачу глаз положил, кому-то ее отписали…

Вера Александровна(беспомощно). Отписали?..

Клава. Вот именно. Я имею в виду — уже отдали. Тут теперь так просто ничего не делают. Да, нынче так — ты еще живой, а из-под тебя уже тащат. А ты не моргай — все равно не пожалеют… А вы бы с Инкой Завидоновой поговорили, она же теперь в конторе работает.

Вера Александровна. А кто это? Я не помню… Хотя, погодите, это девочка тут жила… Или я что-то путаю? Мне кажется, Максим ее знает…

Клава. Еще бы ему Инку не знать! Она же за ним бегала как собачка!

Вера Александровна. Что вы говорите!

Клава. Что было, то и говорю! Инка она же местная, у нее мать бухгалтером была… Она в Максима вашего влюблена была — страсть. А он что…

Вера Александровна. Что?

Клава. А то… Если приедет сюда один — то, глядишь, приласкает от нечего делать, побалуется… А если приезжал с друзьями да с девками городскими, то на нее и не глядел, вроде как брезговал перед своими-то… Так Инка так из-за этого переживала, что однажды в петлю полезла, едва спасли… Ее, кстати, знаете кто из петли вынул? Неволин!

Вера Александровна. Игорь?

Клава. Он. Увидел, как она висит, веревку перерезал, людей позвал, врача вызвали… Если бы не он…

Вера Александровна. Какой ужас! А я ничего не знала…

Клава. А чего вам было знать? У вас тогда другая жизнь была, своя… Вы за границей, отдыхаете, а Максим тут колобродит… Вы тогда за границу часто ездили, а Максим тут без вас совсем распустился…