Хобби Сереги Костикова Константинов Евгений

— В точку, — согласился водитель.

— Это все замечательно. Поддерживаю такие отношения целиком и полностью, — сказал Серега. — Но когда ты женился, разве можно было рассчитывать на столь удачный расклад?

— Так я же не сразу ей предложение сделал. Присматривался, проверял, испытывал, как она может повести себя в разных ситуациях…

— Ты меня, Скворец, конечно, извини, — закряхтел Боярин, — но складывается такое впечатление, будто ты жену, словно охотник породистого щенка выбирал.

— Между прочим, — тут же откликнулся Скворцов, — удачное сравненьице. Я бы даже сказал — довольно удачное сравненьице. Здоровьем своей будущей супружницы я тоже интересовался, и когда она забеременела, первым делом повел к хорошему платному женскому консультанту, чтобы гарантированно узнать, все ли протекает нормально.

— А вдруг, не дали бы тебе такой гарантии? — спросил Серега. — Допустим, обнаружили бы у твоей будущей какую-нибудь врожденную болезнь. Что бы тогда делал?

— В таком случае, — Скворцов хмыкнул и перестал улыбаться. — Я бы вновь себе напомнил, что жениться собираюсь с рас-че-том.

— И?

— Что — и? Как думаешь, станет ли охотник брать породистого щенка с дефектом?

— Вот и мне, прежде чем жениться, так же надо было выбирать, — убежденно сказал Боярин. — Да и вообще всем без исключения мужикам так поступать надо. Руководствуясь, железной логикой.

— Железным расчетом, — уточнил Скворцов.

— М-да… — желание продолжать разговор на эту тему у Сереги пропало…

Инкассация, как таковая, процесс хоть и короткий, доведенный до автоматизма, но при этом несущий большую ответственность. Как правило, в сдаваемой кассиром сумке находится приличная сумма денег, и если при их пересчете кассиром в отделении банка вдруг обнаружится недостаток, а сданная сумка окажется пусть даже с незначительным дефектом, с поврежденной пломбой, или в квитанции будет незначительная ошибка, то вся ответственность ляжет на плечи инкассатора, который эту сумку с соответствующими пломбой и квитанцией принял.

Проще говоря, и не вдаваясь в подробности, недостачу денежных средств будут обязаны восполнить инкассаторы из своих собственных карманов. Такое, к сожалению, хоть и редко, но случалось. Поэтому Серега Костиков во время приема инкассаторских сумок всегда был предельно внимателен.

Но о какой внимательности могла идти речь теперь, когда все его мысли были заняты Викой. Как жаль, что не она, а другая девушка-кассир открыла ему дверь в уже закрытый для посетителей универсам! Вика была занята, — сидела за кассовым аппаратом и что-то сосредоточенно подсчитывала. Она все-таки подняла голову, ее и его взгляды встретились, она мило улыбнулась и вновь погрузилась в работу.

Другая девушка, пухленькая милашка, которую, кажется, звали Марина, проводила его до изолированного от посторонних глаз кабинета злыдни-директорши. Он машинально принял у той опломбированную, туго набитую деньгами сумку, поставил в накладной дату, подпись, печать. И все это время думал только о том, что же скажет Вике через несколько мгновений, кода заговорит с ней? Поинтересуется, как дела, пригласит на новое свидание или просто шепнет, что очень любит ее. Вместо этого сказать не получилось вообще ничего.

Покинув кабинет заведующей, Серега увидел, что Вика все так же сидит на своем рабочем месте, уткнувшись в кассовый аппарат. Она даже не посмотрела в его сторону, а пухленькая Марина сунула ему в руку сложенную бумажку и негромко сказала:

— У Вики крупная недостача. Она попросила передать, чтобы вы позвонили завтра по этому телефону…

— Шуба, ты чего такой, словно пыльным мешком по голове схлопотал? — видимо, угадав настроение напарника, поинтересовался Боярин, принимая у Сереги сумку с деньгами. — Со своей кореяночкой не поладил?

— У Вики крупная недостача, — повторил Серега слова пухленькой кассирши. — Я с ней даже словом не обмолвился…

— Если недостача, почему же они инкассацию не отложили на более поздний срок? — удивился опытный старший маршрута.

— Понятия не имею.

— По кассовому чеку все перепроверять надо, — со знанием дела принялся рассуждать Боярин. — Глядишь, и вспомнила бы твоя кореяночка, кому именно лишнюю сумму передала. Если покупатель не козел и не разиня, то вернет денежки. В противном случае придется ей из своей зарплаты недостачу восполнять. Да еще, в лучшем случае, — влепят выговор с занесением в трудовую книжку.

— Она работает-то всего ничего…

— Теперь, чтобы быстрей опыта набралась, будет все шесть дней в неделю работать, а в воскресение отсыпаться. Так что, Шуба, про свидания на некоторое время забудь. Хорошо хоть все у вас уже произошло…

— Что произошло? — заинтересовался Скворец.

— Да отвалите вы оба! — Серега развернул записку. Помимо семизначного номера телефона — ничего. Номер был городской и показался знакомым. Он открыл колодку и нашел явочную карточку только что проинкассированного универсама, — номера телефонов совпали.

Ждать до завтра Серега не мог и набрал этот номер со своего мобильника, когда отправился инкассировать следующий магазин, — не хотел, чтобы разговор слышал кто-либо еще. Вика ответила после первого же звонка, словно рука на трубке лежала. И тут же оборвала его на полуслове:

— Знала, что позвонишь, Сережа. Ты не беспокойся, я…

— Викочка, — прервал и он ее, — это ты не беспокойся! Ты зря мне в магазине про недостачу не сказала. У меня как раз с собой полно денег. Можно было сразу внести, а потом уже разбираться с этой недостачей. Там, какая сумма-то? Я, в крайнем случае, еще могу денег найти. Ты главное…

— Да не тараторь ты! — крикнула Вика и продолжила гораздо тише. — Послушай меня, Сережа, только не перебивай, хорошо?

— Хорошо, — слегка опешил он.

— Не надо никаких денег. Потому что никакой недостачи у меня нет и не было. Выдумала я недостачу, понятно?

— Выдумала? — еще больше растерялся он. — Зачем?

— Затем, чтобы в магазине при посторонних отношения не выяснять.

— Не выяснять отношения?

— Да. Отношения, которых у нас с тобой больше не будет. И не надо никаких вопросов, Сережа. Мы с тобой встретились, приятно повели время, и на этом — все. Свидание было первым и последним. Впредь обо мне не думай, а лучше — вообще забудь. И уж во всяком случае — не звони. Ты мне больше не нужен. Все, Сережа, прощай навсегда…

Серега остановился, не дойдя двух шагов до двери магазина. На поясном ремне в кобуре у него был пистолет Макарова, в одной руке колодка с явочными карточками и порожняя инкассаторская сумка, в другой — издававший короткие гудки мобильник, на который он уставился, пытаясь осознать смысл только что услышанного. Он понимал, что Вика с ним не шутила — так не шутят; понимал, что свиданий у них больше не будет — о каких свиданиях теперь может идти речь! Не понимал только, почему вдруг так резко Вика решила с ним порвать? И еще не понимал ее фразу: «Ты мне больше не нужен». БОЛЬШЕ? Получается, раньше он был ей НУЖЕН? Получается, он для нее все равно, что вещь, которая раньше нужна, а потом — выбросить!

— Касатик, ты чего ж встал-то на пороге? — окликнули Серегу из приоткрывшейся двери магазина. — Забыл чего?

— Иду…

Предложение Боярина задержаться после работы, традиционно тяпнуть по дозочке и поболтать за жизнь, Серега проигнорировал. Не то было настроение, да и во время маршрута наговорились предостаточно. Вместо этого он попросил Скворцова добросить его до ресторана «Фазан и сазан» — необходимо было рассчитаться с Артуром.

Так уж сложилось по жизни, что у Сереги Костикова никогда не получалось накопить сколь-либо значительной суммы денег. По правде говоря, он никогда и не копил. Для покупки чего-нибудь серьезного ему было проще занять у друзей и вернуть долг с получки. При этом сам он никогда деньги не одалживал по той простой причине, что если в кармане и появлялась лишняя копейка, то Серега тут же ее тратил на одно из своих многочисленных увлечений: покупал книги, марки, монеты, что-нибудь необходимое из рыбацких или охотничьих причиндалов… В общем, не залеживались у него деньги. Вот и свалившийся на Костикова капиталец Влада Мохова ждала подобная участь.

По пути в «Фазан и сазан» он даже подумывал, а не поужинать ли ему в ресторане, как позавчера. Только теперь не с Викой, а, к примеру, с Катей Жайворонок, если она не будет занята. И пару партеек в бильярд с ней можно будет сыграть, на глазах у Артура, — пусть думает, что он абсолютно спокоен и ничего ни от кого не скрывает.

Катя действительно была не занята — как и позавчера покуривала за барной стойкой. И вновь увидев Костикова, улыбнулась, но тут же нахмурилась и с долей неуверенности перевела взгляд в глубину наполовину заполненного зала. Серега посмотрел туда же. За тем же самым столиком, за которым ужинал с кореяночкой, теперь блестел лысиной Артур, а напротив него сидела и чему-то непринужденно смеялась Вика.

Артур в приветственном жесте помахал ему рукой, и Вика, обернувшись на Костикова, как ни в чем не бывало, повторила жест совладельца ресторана. Тот продолжал махать, явно приглашая присоединиться, но Серега словно прилип к месту. Артур разочарованно развел руками, что-то сказал Вике и сам направился к нему.

Еще по дороге в ресторан в машине у Скворцова, Серега приготовил необходимую для возврата долга сумму, и когда Артур, выражение лица которого с каждым шагом становилось все более серьезным, приблизился, вместо рукопожатия протянул ему купюры, сказав деловито:

— Как и обещал, возвращаю должок в срок и полностью.

— Это хорошо, — Артур принял деньги и, не пересчитывая, передал возникшему за спиной официанту. — Теперь бы еще Мохов со мной рассчитался, и тогда вообще все в порядке.

— В порядке, значит? — ухмыльнулся Серега и посмотрел в сторону Вики, поднимавшуюся из-за столика. Кажется, она тоже намеревалась подойти к нему, возможно, заговорить. Но задерживаться в ресторане хотя бы еще на лишнюю секунду у Сереги пропало всякое желание.

— Сережа, подожди, не убегай! — окликнула она его уже на улице. — Я должна тебе сказать…

— Разве по телефону было сказано еще не все?

— Лучше, чтобы ты понял до конца…

Она была такой милой, такой привлекательной, что Костикову захотелось, очень захотелось немедленно, прямо здесь, на пороге ресторана заключить ее в объятия и, не позволяя ничего говорить, осыпать и осыпать поцелуями.

— Чтобы понял и не мучился понапрасну, — с грустной улыбкой, глядя ему в глаза, продолжала Вика. — Ты очень хороший парень, Шуба. Вы все становитесь хорошими, когда в меня влюбляетесь…

— Все… в тебя… влюбляемся? — Сереге показалось, что ослышался.

— Да. Вы все дарите мне свою любовь, а я отвечаю вам взаимностью. Но отвечаю только один единственный раз. И этого вполне достаточно.

— Я не понимаю… Почему одного раза достаточно? А что будет…

— Не что, а кто, — уточнила кореяночка. — В следующий раз на месте моего предыдущего любовника окажется другой. Надеюсь, теперь понял?

Серега бросил взгляд на наблюдавшего за ними с порога ресторана Артура.

— Получается, что в этот вечер другим для тебя станет этот бильярдный шар?

— Угадал, — Вика полезла в свою сумочку, достала блокнотик в кожаном переплете и открыла его на заложенном месте. — И Артур в моем списке окажется по счету… Хотя, тебе этого знать необязательно.

— В твоем… списке? — Серега вмиг вспомнил рассказ водителя Краснова, о том, как молодая жена обнаружила тетрадь со списком его любовниц. Большинство из них тоже были для водителя «одноразовыми». А Костиков стал одноразовым для Вики…

— Тебе это по приколу, да? — спросил он. — Записывать всех, с кем переспала? Имена, фамилии, возраст, национальность…

— Если есть прозвища, то и их записываю, — кивнула она. — Встречаются очень смешные. Твое, например.

— Своего рода коллекционирование любовников, да?

— Опять угадал.

— И как твое хобби называется?

— Не знаю, придумать надо, — Вика деланно закатила глаза. — Вот ты — нумизмат, филателист, филокартист… Ну, а я пусть буду… любвионистка — другими словами, собирательница мужчин.

Сереге мучительно захотелось отвесить стоявшей напротив девушке крепкую пощечину. Наверное, это желание отразилось в его взгляде, потому что Вика, вздрогнув, отступила на полшага. И тут же Артур махнул кому-то рукой и двинулся в сторону Сереги и Вики. Дожидаться, пока тот приблизится, Костиков не стал, как не стал и трогать девушку. Он не то чтобы испугался Артура, просто после всех сказанных Викой слов не видел смысла попадать из-за нее в переплет. Он ничего больше не сказал, развернулся и быстро пошел прочь.

По дороге домой, глядя на свое отражение в темном стекле вагона метро, Серега Костиков вперемешку хмурился и улыбался. Улыбался то горько, то разочарованно, то с некой долей иронии… Нельзя было сказать, что настроение у него пакостное. Он и сам не знал, какое у него настроение. Не грустное и не апатичное, но, конечно же, и не радостное, не приподнятое, скорее — будоражащее.

Он поучил урок, который, по большому счету, совсем не заслуживал. На его месте должен был оказаться, к примеру, водитель Краснов — вот тогда бы некая высшая справедливость восторжествовала. Серега же по-честному влюбился, по-честному хотел дальнейшего развития отношений, в которых «койка», естественно, имела бы значение, но главенствующее.

Если поразмыслить, разложить все по полочкам, то Краснов казался честнее Вики. В отношении с «одноразовыми» женщинами им двигал, если можно так выразиться, «спортивный интерес», чего водитель ничуть не скрывал от потенциальных партнерш по сексу. И партнерши прекрасно это понимали и принимали. По сравнению с прямолинейным Красновым, в которого женщины не собирались влюбляться, «коллекционирование» красавицей кореянкой любовников выглядело подленьким.

И если уж на то пошло, Вика, прежде чем улечься с Серегой в постель, раскрутила его на дорогой ресторан. Судя по всему, это был для нее привычный, отработанный прием, который она собиралась сегодня воспроизвести на Артуре, а завтра, возможно, на ком-нибудь еще.

Она и впредь будет парней «косой косить», записывая свои победы в дневник в кожаном переплете, до тех пор, пока не наткнется на какого-нибудь кремня. Которым, кстати, вполне может стать тот же Артур, а ему навряд ли понравится такое ее поведение, такое ее оригинальное хобби. Даже Серега едва в сердцах не врезал ей хорошенько, а уж совладелец ресторана точно в долгу не останется.

Серега не держал на Вику зла, даже в определенной степени был удовлетворен случившимся. И очень хорошо, что отношения с кореяночкой не затянулись, что она так быстро, так вовремя порвала с ним. Пусть она задела его самолюбие, но не строить же теперь планы мести. Конечно, хоть как-нибудь проучить Вику не мешает, вот только как? Не подставлять же под чихания Зинаиды с Тимофеем, как прежде чихали живчики на Влада и Машку. Не хотел Серега, чтобы, как и они, его скоротечная любовь переселилась на территорию Застолья.

Да и не придет больше Вика к нему в гости — сама сказала, что одного раза для нее вполне достаточно. Ко всему прочему кореяночка — не Влад с Машкой, о пропаже которых до недавнего времени, похоже, интересовались только Артур и Катя. Вика — совсем другое дело…

Так рассуждал Серега Костиков у себя дома, безотрывно глядя на пластилиновую композицию «Необычный улов», в которой очень похожий на него спиннингист нечаянно срывает блесной бюстгальтер с загорающей на песчаном пляже девушки, очень похожей на Вику. И чем дольше глядел, тем сильнее у него крепло желание узнать, что эти двое станут делать, если вдруг оживут среди этого самого песка.

По своему размеру пляжная композиция была такой же, как любая жилая комната Застолья. Она вполне могла сойти за присоседившийся островок — по подобию льдины Тимофея, «плавающей» рядом с его комнатой и до сих пор не растаявшей. Поразмыслив еще немного, Серега поместил остров напротив футбольного газона — неподалеку, но с таким расчетом, чтобы преодолеть расстояние в прыжке у живчиков не получилось. После чего от души чихнул.

За исключением лыжницы Любки, закрывшейся с головой под одеялом в своей комнате, жители Застолья собрались на футбольном газоне и с явным интересом наблюдали за появившимся неподалеку от материка островом. Причем, за островом обитаемым…

На «включившейся» композиции забывший своевременно оглянуться рыболов завершил широкий мах удилищем, и зацепившаяся за лямку бюстгальтера блесна, окончательно сорвала его с загоравшей девушки. Она, то есть, Вика, оставшаяся лишь в розовых трусиках и такого же цвета панаме, вскочила, что-то закричала и замахала кулаками, а рыболов, то есть, Шуба осознал, какую допустил оплошность.

Бюстгальтер далеко не отлетел, шлепнулся на песок между ним и девушкой, и Шуба машинально принялся вращать ручки катушки, тем самым подтягивая к себе скомкавшуюся тряпицу. Спиннингист делал это, не желая еще больше разозлить девушку, продолжавшую кричать и ринувшуюся вперед за своей вещью. Шуба хорошо понимал, что впопыхах схватив ее, Вика наверняка поранится об острые жала тройника, он же быстро и аккуратно сможет отцепить блесну и вернуть бюстгальтер владелице.

Он подтащил бюстгальтер к своим ногам и приподнял на натянувшейся леске и согнувшимся спиннинге. Подбежавшая девушка уже протянула руку, чтобы его схватить, но не тут-то было. Бюстгальтером завладел не рыболов, а подпрыгнувшая и вцепившаяся в тряпицу кошка. Под тяжестью третьей обитательницы острова спиннинг согнулся гораздо сильнее — вот-вот сломается, либо лопнет леска…

Наблюдавшие за происходящим живчики вели себя по-разному: одни смеялись, другие хлопали в ладоши, третьи что-то советовали. Находись сейчас на месте своей уменьшенной копии, Серега, не мешкая, с силой дернул бы спиннингом, чтобы кошка не успела еще и зубами вцепиться в бюстгальтер, а значит, и в блесну с тройником.

Словно читая мысли скульптора, Шуба так и сделал. Спиннинг не сломался, и леска выдержала тяжесть подброшенной кошки, зато порвался бюстгальтер. Вернее, тройником из него оказался вырван маленький клочок, основная же добыча так и осталась в когтях плюхнувшейся на песок кошки. Та, очумевшая от вынужденного полета и падения, все-таки увернулась от Вики, подскочила к самому берегу и затрясла лапой, пытаясь избавиться от ставшей ненужной игрушки.

Наверное, кошка, дико завизжала, когда подбежавшая сзади девушка двумя руками схватила ее за хвост и подняла на уровень своей обнаженной груди. Скульптор визга не слышал, зато вместе с жителями Застолья видел, как наконец-то отцепившийся от кошачьих когтей многострадальный бюстгальтер взмыл высоко в воздух, упал за пределы острова на стол и мгновенно исчез. А еще через мгновение там же, за пределами острова исчезла и кошка, выскользнувшая из пальцев растерявшейся Вики.

— Костиков, ты? Привет, привет, привет… — зачастили в телефонную трубку. — Костиков, это ты, Костиков?

— Да я, я, — пробурчал Серега, не торопясь ни открывать глаза, ни отрывать голову от подушки.

— Как живешь, Костиков? У тебя все в порядке? А я, — дуреха, развелась, представляешь?

В памяти Сереги начал всплывать этот голос, вернее, манера его владелицы общаться с собеседником…

— Развелась с кобелюхой своим. Теперь, представляешь, одна — двух шибздиков воспитываю!

…У этой девчонки, его одноклассницы, вроде бы, и фамилия соответствовала ее говорливости… Точно — Скоросчётова! Чего это она вдруг позвонила? И откуда номер мобильника узнала?

— Это я у кобелюхи своего бывшего твой телефон спросила. У Костяна Сергеева. Помнишь его? Вы еще в десятом классе за одной партой сидели. Серега Костиков и Костян Сергеев?

— Конечно, — вспомнил Серега дружка-одноклассника по прозвищу Костыль. Еще бы вспомнить имя говорливой Скоросчётовой. В школе ее все только по фамилии и называли. — Развелась, говоришь, с Костылем?

— Да ну его! Он и раньше занудным был, а в последнее время вообще достал. Нудит и нудит одно и то же, нудит и нудит.

Серега школьного дружка занудным не считал. Настойчивости у того было не отнять, Костыль всегда и непременно старался добиться поставленной перед собой цели. Помнится, он признался по секрету, что влюблен в Скоросчётову и очень хочет завоевать ее внимание…

— Ты чего позвонила-то в такую рань?

— Почему — в такую рань, Костиков? Разве одиннадцать утра — рань? Ты знаешь, во сколько мне каждый день вставать приходится? Представляешь, сколько надо дел переделать?

Серега заставил себя подняться. Посмотрел на часы, — не обманула Скоросчётова. Пора было умываться, приводить себя в порядок, завтракать, готовиться на работу.

Он совсем не выспался, хотя в постель завалился не слишком поздно. Но постоянно просыпался, ворочался, одолеваемый навязчивыми видениями, неизменно связанными с живчиками.

В этих видениях Серега то наблюдал за ними сверху, как скульптор, то словно бы находился в шкуре своей копии, очутившейся на острове. В шкуре рыболова Шубы, который пытался перехитрить кошку, успокаивал после исчезновения бюстгальтера впавшую в истерику Вику, переговаривался с дававшими ему какие-то советы с материковой частью Застолья живчиками. В обычных снах он тоже часто видел себя со стороны, но теперь все происходило как-то сумбурно, непривычно и в то же время очень, очень…

— С утра до вечера кручусь, кручусь и все равно ничего не успеваю, — продолжала частить бывшая одноклассница. — Сплю без задних ног, и, представляешь, Костиков, даже снов не вижу. То есть, до недавнего времени снов не видела. Зато последние две ночи…

— Что? — встрепенулся Серега. — Видела какие-то необычные сны?

— Так я чего тебе позвонила-то, Костиков! Представляешь, этой ночью ты мне приснился — прям как живой. Ты, Костиков в моем сне был на маленьком-маленьком острове. Вместе с какой-то девкой полуголой был. И ты на удочку вместо рыбы кошку поймал, а девка полуголая ее за хвост схватила. И кошка визжит, визжит, как резаная…

— Кошка — типа сиамская была? — уточнил Серега. — Сероватая такая, с темным пятнышком на хвосте?

— Не знаю. Не обратила внимания. Я не на кошку, а на тебя, Костиков, смотрела.

— И куда та кошка делась?

— Понятия не имею. Я с другого берега на тебя смотрела. И со мной еще какие-то люди были. Они тебе все кричали, кричали, чтобы ты на этот берег не переплывал. А ты все больше не на нас внимание обращал, а на девку ту полуголую. Все ее успокаивал, в одеяло укутывал…

— Погоди, Скоросчётова, — Серега вдруг вспомнил ее имя. Вспомнил, что работая над композицией «Лыжная прогулочка», лепя лыжницу, держал перед мысленным взором именно ее, Любку Скоросчётову.

Так же, как и говорила, Любка очень быстро бегала на лыжах. Быстрее всех в классе. И его дружок Костыль задался целью сделать все, чтобы во время соревнований догнать Скоросчётову и перегнать. И ведь из кожи вылез, тренировался, вместо того, чтобы с друзьями пить да гулять или, на крайний случай, учить уроки, бегал, как дурак на этих лыжах в лесах подмосковных Немчиновки и Трехгорки. И ведь добился своего — обогнал-таки чемпионку класса. Наверное, тем самым и привлек к себе ее внимание, и в итоге женился.

— Погоди, Люба. Скажи, не в сегодняшнем, а во вчерашнем сне ты случайно на лыжах не каталась?

В трубке повисла тишина. Серега молча ждал ответа одноклассницы, но дождался лишь коротких гудков.

Не пошло и двух минут, как телефон задребезжал вновь. Серега даже не удивился, услышав голос второго персонажа «Лыжной прогулочки». Но Юрий Борисович Клюев звонил не для того, чтобы пересказать ему тот же сон, который видела Скоросчётова.

— Шуба, можешь сейчас, как вчера, ко мне в отделение заехать? — без обиняков спросил капитан.

— Зачем?

— Надо. С тобой один человек поговорить хочет.

— О чем это, Борисыч со мной какой-то человек хочет поговорить в отделении милиции?

— Ну, какой смысл об этом по телефону трепаться! Не бойся, Шуба, ничего плохого с тобой не случится.

— Со мной и дома ничего не должно случиться…

— Ты просто выполни мою просьбу, загляни на пару минут перед своим вечерним маршрутом. Даже не так сделаем. Я к тебе сам сейчас приеду и отвезу в отделение, а потом — на работу. Добре?

— Добре. Подтягивайся.

И действительно, обсуждать «пластилиновые» сны, связанные с делом Серегиных рук, вернее — с делом его пальцев, сотворившими живчиков, лучше было с глазу на глаз.

Теперь в Застолье и прилегающему к нему острову-пляжу стало четырнадцать живчиков, и «рассортировать» их можно было на три типажа. «Абстрактные», то есть, выдуманные им самим — изначальные Никодим, Федот и Зинаида и последующие — Тимофей, Марго, Ниночка, Степан и Тамара. «Опластилинившие», то есть, превращенные в живчиков реальные люди Влад и Машка. И «копии», то есть, скопированные с живущих в естественном мире Любки, Борисыча, Вики и самого Сереги Костикова.

Как оказалось, Скоросчётова, Клюев и он сам способны видеть во сне глазами прототипов происходящее в Застолье. Интересно, появилась ли такая же способность у Вики? И если способность появилась, то, как на это отреагирует кореяночка?

Думая обо все этом, скульптор одну за другой убирал платформочки Застолья в сервант. С прибавлением острова-пляжа свободного места в нижнем отсеке совсем не осталось. Если он собирается и впредь расширять территорию композиции, придется думать о дополнительном хранилище. Эх, была бы у него еще одна комната — лучше всего потаенная, про которую никто кроме самого Костикова не знал, такая, в которой давний знакомый Гаврилыча старичок Репин прятал от посторонних глаз картины великих художников…

Возможно, даже, скорее всего, Гаврилыч все это выдумал, тем не менее, потаенная комната очень бы пришлась кстати. Уж там бы скульптор дал волю своей фантазии. Закрыв сервант, Серега вышел на балкон — подышать свежим апрельским воздухом.

Джип Влада Мохова стоял на прежнем месте. А ведь прошло уже две недели, с тех пор, как его хозяин вынужденно сменил образ жизни и место обитания. Вот кому в Застолье должно было быть хуже всего. После того, как Влад сообщил ему код банковской карточки, Серега, как договаривались, объяснил всем остальным живчикам, чтобы те никоим образом не ущемляли «опластилинившего» соседа — в связи с его моральной травмой и неустойчивой психикой. Что, по сути, было недалеко от истины.

Как и договаривались, скульптор соединил комнату Влада с комнатой Машки, которая стала ему во всем «помощницей». Впрочем, саму Машку такое положение, кажется, вполне устраивало. Другие пожелания Влада скульптор так же не против был исполнить, но пока бывший приятель ничего особенного не требовал. Возможно, как и сам Серега, думал, что рано или поздно, каким-нибудь образом все вернется на круги своя.

А если не вернется? Костиков, хоть и «прикрылся» на время от Артура капитаном милиции, но тот навряд ли забудет о долге Мохова и, скорее всего, еще напомнит о себе.

Не успел Костиков вспомнить об Артуре, как, обозревая с высоты двенадцатого этажа двор, узнал его джип, припарковавшийся рядом со своим близнецом — брошенным джипом Влада. Вышедшего из передней двери совладельца ресторана «Фазан и сазан» Серега тоже узнал, а когда открылась дверь и со стороны водителя, и еще одна — задняя, у него похолодело внутри, — с одним Артуром он бы еще справился, но еще с двумя его помощниками…

Но Артур почему-то быстро забрался обратно в машину, и все двери резко захлопнулись. Все объяснилось просто — к подъезду дома подъехала «Волга» с мигалками, и из нее вышел человек в милицейской форме — капитан Клюев.

— Борисыч, как ты вовремя! — с радостной улыбкой открыл ему дверь Серега.

— Ты почему еще не собрался? — спросил тот с порога. — Давай быстрей, человек ждет.

— Какой человек?

— А, что значит — вовремя? Я же говорил, что быстро приеду. Дороги свободны, ну и…

— Понятно. Так, что за человек?

— Наш человек. Поехали, Шуба, сам все узнаешь…

— Борисыч, ты лучше сперва о своих сегодняшних снах расскажи, — Серега нажал в лифте на кнопку первого этажа.

— Какие там сны! Я после вчерашнего торжества дрых, как убитый, едва на службу не опоздал.

— Точно ничего не видел, ничего не помнишь? — подозрительно спросил Серега.

— Да какая тебе разница? Говорю же, напился вчера, а пьяный я никогда снов не вижу. Серега, я тебя попрошу сейчас в машине вообще ни о чем не говорить. Помолчим, добре?

Дороги действительно оказались на удивление свободны, но, сидевший за рулем сержант, все равно включил мигалку и сирену и несся, как на пожар. Серега, вопреки поговорке про «какого русского», быструю езду не любил и, молча, гадал, зачем понадобился Клюеву.

— Чего так гнали-то? — спросил капитана, выйдя вслед за ним из машины напротив входа в знакомое РУВД.

— Человек ждет. Пройдем-ка со мной быстренько в один кабинет!

— В какой такой кабинет? — нахмурился Серега. — На допрос ведешь, начальник? Борисыч, мы так не договаривались.

— На какой допрос? Почему на допрос? — удивился Клюев и, покрепче ухватив Серегу за локоть, повел по коридору.

— А куда ведешь?

— К шефу моему. У него к тебе дельце…

— По поводу инкассации? — Серега предпринял безуспешную попытку остановить дальнейшее продвижение. — Я стукачом быть не…

— Да причем здесь твоя инкассация! Все, пришли.

Капитан коротко постучал в дверь, украшенную золотистой табличкой, и впихнул Серегу в просторный кабинет с длинным столом, в дальнем конце которого восседал грузный седовласый мужчина в кителе с погонами подполковника. Заводнов — сразу узнал его Серега.

— Товарищ подполковник, вот и наш скульптор Шуба, — доложил Клюев и тут же поправился, — Сергей Михайлович Костиков.

— Отлично, капитан! — одобрительно кивнул Заводнов. — Ну, здравствуй, скульптор Шуба.

— Здравия желаю, товарищ подполковник, — вспомнил армию Костиков. Ему показалось, что в воздухе витает легкий запах алкоголя. Во всяком случае, хозяин кабинета выглядел не совсем трезвым. Оно и понятно — после вчерашнего-то юбилея.

— Проходи, присаживайся. Ты человек гражданский, так что зови меня просто Владимир Иванович, — подполковник чуть привстал и обменялся с Серегой рукопожатием. Только сейчас скульптор заметил на столе прямо перед Заводновым композицию «Рыбацкое счастье».

— Вот, любуюсь, — подполковник взял композицию двумя руками и поднес поближе к лицу. — Я, такое вот дело, очень люблю всякие такие миниатюрные штучки. Только чтобы все действие обязательно происходило на природе, где, отдыхают люди. Собирают грибочки, ловят рыбку, охотятся… Такое вот дело…

— Я тоже, Владимир Иванович, все это люблю, — решился вставить два слова Серега. — Собираю рыболовные и охотничьи марки, значки, открытки, фигурки по этой тематике леплю…

— Да-а-а… Я, собственно, в связи с этим и приказал капитану тебя вызвать. Да ты не шугайся, скульптор Шуба. Конечно же, не вызвать, а пригласить тебя сюда приказал я капитану нашему, Юрию Борисовичу. Порадовал он меня вчера подарочком пластилиновым. Все ведь стараются угодить начальству дорогой пафосной фигней, а тут вдруг приятный такой пустячок. Ты ведь прежде никогда меня, кроме как на фотографии, не видел, так? А слепил будто живого. Да-а-а… Такое впечатление, что я вот-вот окунька поймал и готов за удачу горло промочить, ха-ха…

— Ха-ха-ха, — засмеялся сидевший по правую руку от подполковника Клюев. Серега тоже вынужденно рассмеялся.

— А потом, — продолжил разговорившийся начальник РУВД, — капитан наш, Юрий Борисович про тебя мне рассказал, что лепить такие фигурки у тебя настоящий талант. Что у тебя таких фигурок несколько десятков. Верно?

— Верно, — кивнул Серега, пытаясь сообразить, к чему клонит подполковник. Неужели в связи с исчезновением Влада и Машки? Неужели Борисыч вышел на Артура, и лысый совладелец «Фазана и сазана» убедил капитана в его причастности к этим исчезновениям?

— А еще капитан наш, Юрий Борисович сказал, что ты свои фигурки никому и ни за что не продаешь, и только эту, как исключение, слепил по его большой просьбе.

— Ну, да…

— Да-а-а… — подполковник очень аккуратно поставил «Рыбацкое счастье» обратно на стол. — И тут возникает такое дело…

Серега напрягся, приготовившись услышать что-то очень для себя неприятное.

— Не мог бы ты, скульптор Шуба, по большой просьбе некого Заводнова Владимира Ивановича слепить еще одну композицию?

— То есть… слепить для вас? — Серега бросил взгляд на Клюева.

— Ну, конечно, — посчитал нужным вмешаться капитан. — Пойми, Шуба, тебя не начальник районного УВД просит, а глубокоуважаемый мною и всеми, кто его знает человек…

— О чем разговор! Обязательно слеплю, Владимир Иванович, — у Сереги отлегло от сердца, но только на миг. Он вдруг подумал, что полковник попросит слепить что-нибудь «хулиганское», о чем ему рассказал Борисыч. И как он тогда объяснит, куда делись те же «Застолье» и «Лыжная прогулочка»?

— Вы скажите — что именно слепить и к какому сроку?

— В том-то и дело, что времени совсем впритык! — в сердцах хлопнул ладонью по столу Заводнов и, спохватившись, испуганно посмотрел на задрожавшее «Рыбацкое счастье».

— Знать бы раньше о твоем таланте. У моего друга и начальника, товарища генерала… фамилию тебе знать необязательно… как раз в это воскресенье день рождения. Отмечать на охоте будем в Тверской области, куда планировали накануне, в субботу всей компанией выехать. А сегодня уже вторник. Успеешь ты до субботы свой талант проявить, а, скульптор Шуба?

— Смотря, какая композиция, сколько фигурок, какой антураж… — Серега вопросительно посмотрел на Борисыча. — Вообще-то леплю я быстро.

— Что верно, то верно, — подтвердил тот. — Он вас, Владимир Иванович буквально за два дня слепил.

— Так я-то один, а здесь три человека должны быть, да желательно еще и со всякими прибамбасами, как выразился наш скульптор, — с соответствующим ситуации антуражем…

— Детали антуража иногда труднее всего даются, — со всей серьезностью сказал Серега. — Помню, мне была необходима лиса, которая у уснувшего рыболова рыбу тырила. Так я эту рыжую дольше, чем всю остальную композицию лепил. Голая баба гораздо быстрей получается.

— Как раз в этом-то все и дело… — подполковник едва вновь не стукнул по столу, но вовремя удержался.

— Так что именно слепить-то надо?

— Ты картину великого русского художника Василия Григорьевича Перова «Охотники на привале» помнишь? Которую он в одна тысяча восемьсот семьдесят первом году написал, в период своего позднего творчества! — неожиданно даже для Клюева блеснул эрудицией подполковник.

— Конечно, помню. У него еще и картина «Рыболов» есть. Кстати, написанная в том же самом году, — не остался в долгу Серега. — И я, между прочим, одну свою композицию именно с этой картины слепил. Охотников на привале тоже собирался слепить, но пока руки, то есть, пальцы не дошли.

— Хорошо бы сейчас дошли, а, скульптор Шуба! — глаза Заводнова загорелись. — Как раз три охотника на привале и нужны. Только с другими мордами, ну и в одежде посовременней. Главное — непременно до субботы успеть.

— Если рогом упрусь, успею.

— Упрись, Шуба, упрись. А я тебе по гроб жизни обязан буду. Материал, пластилин, то есть, у тебя есть? Хватит?

— У меня все есть. Кроме физиономий действующих лиц.

— Одна из этих физиономий — моя. Вторая — моего друга, товарища генерала, третья — еще одного друга, он… ну, это не важно. Мы вместе сто лет на охоту выезжаем. Их фотки тебе завтра домой капитан наш, Юрий Борисович привезет. А ты до этого можешь с антуража начать, ведь так?

— Хорошая мысль…

— Ну, Шуба, ты даешь! — встретил Сергея Костикова у входа в здание банка водитель суточной машины Фуфел. — Ну, ты и ловкач, Шуба, кто бы мог подумать! И главное — все по чернявеньким, по чернявеньким, и главное — одна краше другой…

— Ты о чем? — нахмурился Серега.

— Голову на девяносто градусов влево поверни…

Предугадав, кого увидит, Серега посмотрел в указанном направлении. И, убедившись, что не ошибся, собрался войти в здание банка, но наткнулся на укоризненный взгляд водителя:

— Она почти час тебя дожидается…

— Тебе-то что? — Серега уже собрался обойти Фуфела — как-никак, скоро на маршрут выезжать, но остановился, услышав едва ли не молящее:

— Сережа, подожди!

Вика — и куда только подевалась ее вчерашняя надменность — бежала к нему, не глядя под ноги, вот-вот споткнется и упадет в лужицу. У нее и в самом деле подвернулась нога, хотя, возможно, она умело притворилась, тем не менее, чтобы не позволить девушке упасть, Серега был вынужден поддержать ее и даже обнять.

— Ну, и ловкач ты, Шуба! — одобрительно прокомментировал где-то сбоку Фуфел. На что Серега сначала показал ему кулак, потом отмахнулся — мол, проваливай. Сам же, поддерживая Вику за локоть, отвел в сторонку, где на асфальте не было луж и, отпустив, довольно грубо спросил:

— Чего тебе, любвионистка?

— Запомнил слово, да?

— Чего тебе?!

— Сережа… — Вика вдруг всхлипнула и просяще посмотрела ему в глаза. — Мне поговорить с тобой надо…

Она была все в тех же полусапожках и короткой шубке, с той же сумочкой через плечо, что на их первом и единственном свидании. Он же выглядел как… как типичный инкассатор, которому через несколько минут выезжать на вечерний маршрут. Они стояли неподалеку от здания банка, на виду у Фуфела и выходивших на улицу инкассаторов и водителей. Серега краем уха улавливал, высказывания коллег, но ему было плевать на подколы и прочее…

— Ты как здесь очутилась?