Хобби Сереги Костикова Константинов Евгений

Серега Костиков всегда чем-то увлекался. Собрал приличную библиотеку — в основном фантастику; хранил и постоянно слушал сотни три музыкальных дисков — рок; любил клеить пластмассовые модели — военную технику времен Отечественной войны; состоял в обществе нумизматов; коллекционировал значки, открытки, марки — по теме охота и рыбалка. Любил и охотиться, и рыбачить, даже в соревнованиях по стендовой стрельбе участвовал, а по ловле рыбы несколько раз завоевывал медали…

В последнее время увлекся лепкой из пластилина. Фигурки у него получались высотой не выше мизинца, и первые композиции были посвящены опять же охоте и рыбалке.

Вот, в композиции «Зазевавшийся охотник» — седовласый старичок затаился в шалаше, выставив ружье в небо, а буквально в двух шагах от него в луже нахально плавает кряковой селезень; вот — на льдине, склонившись над лунками, сидит мужик с покрасневшим носом, а рядом с его рыболовным ящиком валяются окунек и пустая бутылка. Ну, и тому подобное.

Друзья, рассматривая миниатюрки, не просто хвалили, а прямо-таки восхищались, кричали: да ты талант, откуда такой дар? Больше других фанател от пластилиновых поделок Сереги его давний приятель Влад Мохов. «Конгениально! Шедевриально! Крандец всему, — писал он Сереге по электронной почте. — Ты — гений, а вся моя проза и стихи по сравнению с тем, что ты делаешь — кусок дерьма. Ты должен, ты обязан создать серию, участвовать в выставках, сделать сайт. Тебе надо это тиражировать. Но лучше всего воспроизвести в керамике и продавать по сто баксов за каждую композицию или дороже. Надо будет купить муфельную печь для обжига. Обо всем остальном я позабочусь…»

Серега же ничего особенного в своих поделках не видел и думал, что друзья просто его подкалывают. Но так как никто ни разу не сказал о его творчестве что-то плохое, Костиков поверил в себя и, что называется, разошелся.

Когда тема охоты и рыбалки оказалась почти исчерпана, он решил «похулиганить» и стал лепить композиции с элементами эротики. Причем, оригинальные, чтобы присутствовал сюрприз. К примеру, композиция «На диване». Если смотреть с тыла, то видна спинка дивана, а по его бокам — с одной стороны запрокинутая голова девушки, с другой — мужские ступни — пятками вверх. Развернув же поделку на 180 градусов, взору представлялась интимная близость двух молодых людей.

Другая пластилиновая композиция, все в том же стиле, называлась «Застолье». Если смотреть с одной стороны, то виден стол со съехавшей до пола скатертью, за столом, напротив друг друга сидят два мужика: один — в бейсболке, другой, усатый — в кепке и с сигаретой в зубах. На столе — в беспорядке: бутылки, тарелки с бутербродами, огурцами и помидорами, у мужиков в руках — стаканчики. Типичное такое застолье. Но если развернуть поделку, которая в длину всего-то с ладонь, то с противоположной стороны можно увидеть, что под столом расположилась обнаженная девушка.

Обычно в процессе лепки Костиков давал персонажам имена, причем, редкие: Пафнутий, Селиван, Захар… Героев «Застолья» он назвал Никодим и Федот, а девушку под столом — Зинаида.

В свои композиции Серега любил вносить детали: если на тарелке колбаса, так обязательно любительская, с жирком; если сыр — непременно с дырочками; огурец — чтоб с пупырышками, помидор — с зеленой веточкой, хлеб — исключительно бородинский. Прикольно же!

Закончив композицию «На диване», Серега не спал полночи, думая, чего бы к ней добавить, и утром слепил крысу, высунувшуюся из-под дивана и принюхивающуюся к кусочку сыра, а также готовую броситься на нее гладкошерстную таксу. Самому понравилось.

Теперь же, поворачивая так и эдак поделку «Застолье», Костиков почесывал затылок, размышляя, чем бы еще ее украсить. Слепить кошку, лакающую молоко из блюдца?

— Ап-чхи! — вырвалось у Сереги. С короткими промежутками громко чихнул еще раз шесть или семь. Такое с ним случалось постоянно.

Утерев выступившие слезы и высморкавшись в платок, собрался убрать «Застолье» в специально предназначенную для этого прозрачную коробочку и заняться другими делами, но с удивлением замер. Удивиться было чему — в слепленной им композиции произошли изменения. Нет, пластилин не расплавился, головы Никодима и Федота не поникли, руки не опустились. Просто вместо стаканчика Никодим держал бутерброд с колбасой, а Федот — бутылку пива. И что самое поразительное — на глазах у скульптора Никодим поднес бутерброд ко рту, откусил приличный кусок и принялся жевать, в то время как Федот припал к горлышку бутылки. И это было еще не все!

Серега смотрел на только что законченную композицию со стороны съехавшей со стола скатерти и уже собрался развернуть поделку, но его опередил «сюрприз». С противоположной стороны стола появилась сначала только голова девушки с распущенными волосами и изумленным выражением на лице, потом и вся Зинаида — абсолютно голая. Именно такую красавицу Серега и представлял, когда лепил!

Зинаида что-то говорила собутыльникам, но Серега улавливал лишь слабый писк. Кажется, его обнаженная пластилиновая модель ругалась. Говорила она недолго: схватила со стола бутылку водки и приложилась к горлышку, в то же время другой рукой стала шарить по столу в поисках закуски. Наткнулась на огурец, схватила и после того, как Никодим выхватил у нее из рук почти опустошенную бутылку, жадно вгрызлась в овощ, высматривая, чем бы еще закусить. Посередине стола на блюдце оставался последний бутерброд с колбасой, но Федот схватил его раньше. Зинаида не осталась в долгу и выхватила у него из-под носа бутылку пива. Федот вскочил, рванулся к ней, но было поздно — Зинаида успела сделать несколько больших глотков и с ухмылкой перевернула бутылку горлышком вниз, — пусто.

Серега аккуратно поставил поделку на стол и, стараясь собраться с мыслями, пошел на кухню. В холодильнике «грелась» початая бутылка водки, в морозилке имелось сало, в хлебнице — полбуханки бородинского. Хлеб был ароматный, сало — с чесночком, водка — холодная. Он налил полстакана, выпил, закусил. Потер лоб, протер глаза, после чего вернулся в комнату.

В композиции «Застолье» жизнь кипела вовсю. Зинаида вцепилась в кудри Федота, тот одной рукой тянул ее за ухо вниз, другой — сжимал грудь девушки; Никодим же крепко ухватил ее за талию, безуспешно пытаясь оттащить от товарища.

Но Зинаида — девка не промах, так лягнула Никодима, что тот схватился за причинное место и повалился на пол. И от рук Федота она освободилась, при этом вырвав у него клок волос. Потом ловко запрыгнула на стол, схватила пустую бутылку, и замахнулась, прикидывая, куда бы врезать Федоту, но тут Серега посчитал уместным вмешаться.

Он всего-навсего легонько ткнул деревянной зубочисткой, служащей подспорьем при лепке, в живот рассвирепевшей Зинаиде, и этого оказалось достаточно, чтобы она выронила бутылку и плюхнулась на задницу. Бутылка не разбилась, покатилась по столу и упала прямо на голову корчившемуся на полу Никодиму. Гримасы на его лице приобрели иной характер, широко открытый рот, видимо, означал, что парень кричит, матюгается, но Серега его не слышал. Зато подумал, что «ожившие» пластилиновые фигурки должны услышать его.

— А ну, заткнитесь! — рявкнул он. — И замрите все!!!

Зинаида, Никодим и Федот закрыли рты и застыли, хотя сидевшая на заднице девушка успела поджать ноги и обхватить их руками. Только бутылка продолжала медленно катиться до тех пор, пока не упала с пластилиновой платформочки на стол… и тут же исчезла.

— Значит, вы меня слышите? Если понимаете, кивните!

Персонажи «Застолья» одновременно кивнули.

— Хорошо, — тоже кивнул Серега. — До меня же от вас доносится лишь какой-то неразборчивый писк. Понятно?

Они вновь кивнули.

— Хорошо. Ваш кивок будет означать знак согласия. Если вы с чем-то не согласны, помотайте головой. Понятно? Отлично! Теперь вот что. Вот ты, девушка, швырни-ка в меня одну из бутылок.

Зинаида послушно взяла со стола пустую бутылку и не очень сильно бросила ее по направлению к Сереге. Бутылка исчезла, как только пересекла край композиции.

— Хотите ли вы подвергнуться такой же участи? Или желаете, чтобы я сейчас же скомкал вас троих в одну бесформенную массу?

Никодим и Федот яростно замотали головами. Чуть позже к ним присоединилась Зинаида, видимо до нее не сразу дошел смысл вопроса.

— В таком случае — ждите меня и не безобразничайте. Никаких драк! Увижу дерущихся — живо разомну вот этими самыми пальцами.

Пальцы Сереги Костикова — тонкие и длинные были при этом очень цепкими и сильными, он их постоянно напрягал, стараясь согнуть почти все, что попадалось под руку. А еще в последнее время он стал следить за ногтями — в плане, как за рабочим инструментом — буквально каждому ногтю старался придать определенную длину, заостренность и конфигурацию: этот режет, словно бритва; этот отвечает за белый цвет, а соседний — за красный; ноготь мизинца предназначен для отковыривания кусочков пластилина размером с маковое зернышко, а ноготь безымянного — размером с горошину. Серегины пальцы свое дело знали всегда, а вот голову, точнее — мозги ему сейчас следовало бы поправить или хотя бы проветрить.

Слегка пошатываясь, он пришел на кухню и схватился за бутылку. Чего ее, голову-то, проветривать, наоборот надо дойти до полной кондиции и вырубиться, проспаться, а утро вечера мудренее, глядишь, и исчезнут глюки.

Квартира у Сереги Костикова была однокомнатная, зато с балконом, и кухня нормальных размеров, где и раскладной диван помещался. После того, как водка закончилась, а вместе с ней опустели еще и три бутылки пива, Серега на этом диване и уснул.

Костиков жил рядом с метро «Коньково», окна его квартиры глядели на Профсоюзную улицу. Лучше бы, конечно, выходили во двор, но так уж сложилось. К шуму шоссе Серега давно привык, но сейчас, разлепляя веки, осознал, что в звуки машин, ползущих из окраин в центр Москвы и несущихся в противоположном направлении, вкрадывается еще один, незнакомый звук. Какое-то попискивание.

Раздумывать, почему вместо того, чтобы спать в комнате на кровати, выбрал диван на кухне, Серега не стал — такое случалось и прежде. Первым делом посетил санузел — совмещенный. Умывшись и взбодрившись, прошел в комнату и все вспомнил и понял. Оказывается, накануне с пластилиновыми фигурками ничего ему не привиделось. Композиция «Застолье» стояла посередине стола, а ее герои — Никодим, Федор и Зинаида двигались. Размахивали руками, стараясь привлечь к себе его внимание, и почти беззвучно открывали рты. Во всяком случае, он улавливал только один писк, издаваемый девушкой.

Благодаря жестам, догадаться, чего ждут от него ожившие пластилиновые персонажи, было несложно: мужчины подносили руки ко ртам, мол, хотим есть и пить, а сидевшая на столе Зинаида, яростно растирала плечи, — замерзла.

Серега почесал затылок. Вчера он видел, как Зинаида пьет водку и закусывает огурцом — и то, и другое он вылепил своими руками. Почему бы сейчас не сделать то же самое?

— Не орите, — сказал он фигуркам, усаживаясь за стол и придвигая к себе коробки с пластилином.

Для удобства пластилиновые брусочки у него были разложены по близким друг к другу цветам: в одной коробочке — белый, желтый, розовый; в другой — разные оттенки красного, фиолетовый, синий; в третьей — зеленый, черный, коричневый…

На то, чтобы слепить якобы пивную бутылку темно-зеленого цвета размером в одну треть обычной спички потребовалось меньше минуты. Он уже собрался перенести ее на пластилиновый стол, но передумал, вспомнив вчерашнюю склоку между Зинаидой и Федотом. Быстро слепил еще две такие же крохотные бутылки и пинцетом аккуратно переправил их к ногам мужчин и девушки. Все трое припали к «открытым» горлышкам, но тут же разочарованно оторвались от бутылок и обратили взоры на Костикова.

По их жестам он догадался, что либо жидкости в бутылках нет, либо она «не хочет выливаться». Что ж, если у них не получается пить, может быть, получится перекусить. Вскоре на тарелке размером с копейку уместились три розовых ломтика колбасы (с крошечными вкраплениями белого жирка), кусок черного хлеба, зеленый пупырчатый огурец и красный помидор. Почти такая же закуска была использована в «Застолье» изначально. И после того, как фигурки вдруг начали двигаться, они все съели и выпили. Но сейчас ни у кого из них не получилось откусить хотя бы кусочек ни от колбасы, ни от хлеба, ни от овощей.

— Ну и что мне теперь делать? — не найдя ничего лучшего, обратился Серега к троице, естественно, не ожидая внятного ответа.

Но ответ вдруг последовал, пусть и языком жестов. Усатый Федот задрал голову и указал на далекую для него люстру. После чего закрыл лицо ладонями и… кажется, чихнул. То же самое проделал Никодим. Лишь Зинаида, не обращая на мужчин внимания, продолжала принюхиваться к ломтику колбасы. И тут до Сереги дошло. Накануне фигурки «ожили» после того, как он несколько раз чихнул. В то время, пока Зинаида оставалась под столом, Никодим с Федотом видели его чихающим и теперь дают подсказку. Почему бы ею не воспользоваться?

Серега уставился на люстру. Довольно быстро в носу засвербило, он зажмурился и громко чихнул, а когда открыл глаза, увидел, что сотворенные им человечки пьют пиво и поглощают слепленную им же еду.

Они пили и ели с такой жадностью, что у Сереги слюнки потекли. Он метнулся на кухню, включил электрический чайник, достал из хлебницы кусочек бородинского, а из холодильника — полбатона копченой колбасы и бегом вернулся в комнату. В своих предположениях он не ошибся, — оживленные им человечки уже успели все съесть и выпить. Но, судя по жестам, не насытились.

— Еще хотите? — спросил Серега.

Живчики дружно закивали, при этом, Федот поднес два пальца к губам, глубоко вдохнул и с небольшой задержкой выдохнул, Никодим недвусмысленно постучал себя ногтем по шее, а Зинаида показывала то на мужиков, то на себя и разводила руками, давая понять, что ей требуется одежда.

— Так, мелкота, слушай сюда! Во-первых, запомните свои имена: Никодим, Федот и Зинаида. Во-вторых, про курение забудьте. В-третьих, алкоголь я вам сделаю — что предпочитаете? Водку?

Никодим кивнул, Федот же, наоборот, отрицательно замотал головой — либо ему больше нравились другие напитки, либо расстроился, что скульптор отказал ему в куреве.

— Значит — водка, — резюмировал Костиков. — Ну, и еще по одному пиву. И не размахивайте руками — вам до мимов далековато, я все равно вас почти не понимаю. Поэтому для начала закуску сотворю на свой вкус. Теперь с тобой, Зинаида…

Со стороны кухни послушался характерный щелчок, означавший, что вода в чайнике вскипела.

— Одну минуту!

Заварив большую кружку крепкого чая и прихватив нож, Серега вернулся в комнату. Ему вдруг стало интересно, как поведут себя живчики, увидев у него в руках и то, и другое. Ведь, если он нечаянно выплеснет на «Застолье» кипяток, пластилин частично расплавится, ну и столовый нож — раза в три длиннее каждой фигурки — должен был бы внушить им страх, — несколько легких взмахов, и композиции можно присвоить новое название, к примеру: «Возвращение маньяка».

Но живчики не запаниковали, всем своим видом выражая лишь нетерпение.

Усмехнувшись, Серега уселся за стол и сосредоточенно принялся размешивать ложечкой в кружке сахарный песок. На фигурки не смотрел, на писк Зинаиды не реагировал. Убедившись, что больше размешивать нечего, стал аккуратно отрезать от батона колбасы тонкие дольки и ровно укладывать их на хлеб. И только после того, как откусил от бутерброда приличный кусок и отхлебнул горячий напиток, перевел взгляд на композицию.

— Одежду просишь? — спросил у Зинаиды.

Девушка кивнула, спрыгнула со стола и, принялась выделывать руками замысловатые пассы вокруг своего обнаженного тела.

— Так, — прихлебывая чай, Серега жестом заставил ее прекратить это занятие. — Платье я еще ни разу не лепил, поэтому для начала будут тебе как у мужиков джинсы и рубашка…

Зинаида мгновенно показала себе на горло, обхватила его ладонями и задрала голову.

— Не… А, понял — ты хочешь свитер? Так его-то слепить еще проще — ни пуговиц, ни воротника не надо… Чего тебе еще?

Смысл последующих жестов Зинаиды распознать было несложно: ей требовались бюстгальтер, трусики, носки, обувь… Продолжая пить чай, Серега утвердительно ей кивал. Но чем дальше, тем жестикуляции становились все непонятней. И лишь после того, как усатый Федот покрутил пальцем у своего виска и указал на Зинаиду, до Сереги дошло.

— Какая расческа, какие губная помада и пудра?! — возмутился он. — Ты хоть представляешь, что значит слепить расческу длиной в три миллиметра? Ты это прекращай Зинаида, а то слеплю для тебя примитивную дерюгу, и будешь об нее свои соблазнительные части тела обдирать.

По всей видимости, Зинаида поняла его сразу и очень хорошо. Обреченно опустила руки, но, спустя несколько мгновений, закрыла ладонями лицо, поникла, плечи ее затряслись.

— Не реви! — пристукнул кулаком Костиков, невыносивший вида плачущей женщины. — Косметики тебе не будет, а все остальное сейчас сделаю. Ждите, мои мелкие друзья…

Первым делом Серега наведался в ванную комнату, хорошенько вымыл руки с мылом и насухо их вытер. Заняв рабочее место, включил музыкальный центр, поставил диск с подборкой песен «Чижа», надел наушники — чтобы ничего не отвлекало. Для начала слепил из белого пластилина крохотные трусики и бюстгальтер. Засомневался — не велики они будут Зинаиде, подумал дать ей примерить, но вовремя вспомнил, что для этого надо чихнуть, а ему в ближайшие минуты предстояло сотворить еще несколько предметов — вдруг на все чихов не хватит. Решил слепить сразу все задуманное, а потом уж чихать, одновременно «оживляя» и одежду, и питье, и закуску.

Под песни в исполнении любимого Чижа, работа у Сереги всегда спорилась. Со свитером и джинсами для Зинаиды проблем не было, пришлось повозиться с носками, а чтобы не заморачиваться с обувью, слепил простые туфли без каблука.

Дело дошло до продуктов: тут тоже все оказалось довольно просто: огурцы, помидоры, хлеб, колбаса (на этот раз — докторская), сыр (все-таки с дырочками), подумал разнообразить меню жареной рыбой, но отбросил эту мысль — маловато практического опыта. Зато умудрился слепить крохотную солонку, полную соли. Ну, какие же помидоры и огурцы без «белой смерти». На десерт сотворил ветку из шести бананов, — по два на каждого. Как говорил один его знакомый врач: «Водку лучше всего закусывать бананами, они обволакивают».

Бутылки с водкой, как и обещал, тоже слепил. Вспомнил о пиве и уже, сделав на третьей бутылке последней штрих, осознал, что у самого во рту пересохло — так захватила работа.

— Так! Ничего без моего разрешения не трогать! — велел Серега и, воспользовавшись пинцетом, одну за другой перенес крохотные поделки на стол композиции. Не преминув отметить, с какой жадностью наблюдают за его действиями мужики и особенно — Зинаида. Но торопить события он не собирался.

Мелкоте не терпелось выпить и поесть, но, а он-то сам разве не человек — почему бы и не промочить горло в выходной день, благо вот они — «собутыльники».

«Может, у меня крыша поехала? — подумал Серега, доставая из холодильника бутылку. — Может, позвонить, кому-нибудь, пригласить в гости. Если со мной что-то не так, человек сразу поймет…»

Словно в ответ на его мысли раздалась трель звонка во входную дверь. Прихватив стакан, Серега пошел открывать, недоумевая, кто мог пожаловать к нему в субботу утром.

На пороге стоял Влад Мохов. Чем-то недовольный.

— Ты чего трубу не поднимаешь, я звоню, звоню… — сказал он, заходя в квартиру.

— Да я в наушниках музыку слушал, — чтобы никакой шум не отвлекал.

— Собрался разговеться, — кивнул Влад на бутылку.

— Имею право.

— Поехали со мной на рыбалку, там и разговеешься. Сейчас, по последнему льду хороший окунь на блесну берет. Да и жерлички на щуку вдоль берега можно поставить…

— Влад, ты бы еще после обеда заявился. Поздновато в это время срываться. Да и занят я…

— Без напарника я тоже не поеду. Все-таки последний лед, если в полынью провалюсь, без посторонней помощи могу и не вылезти.

— Согласен. Я и летом-то один на рыбалку не выбираюсь.

— Чем сейчас занят? Над новой шедевриальной скульптуркой трудишься.

— Ну, как над новой… — замялся Серега.

— Покажешь? — Влад уже снимал ботинки. — И я бы от чая не отказался. От беленькой тоже бы не отказался, но, сам понимаешь, за рулем…

— Держи, — Серега сунул в руки гостю бутылку и стакан и пошел на кухню.

Он не назвал бы Влада своим другом — просто приятель, с которым иногда ездил к нему на дачу охотиться и рыбачить. Бывало, по приглашению Влада приезжал в его собственный ресторан «Фазан и сазан», чтобы попить пива и сыграть в бильярд…

Влад был уникум. Женой до сих пор не обзавелся, зато и два новеньких джипа имел: один чтобы по Москве рассекать, другой — для загородных поездок, и трехэтажную дачу отгрохал на берегу подмосковного озера, а при ней — собственный пляж и катер, и семикомнатную квартиру содержал на Сретенке…

Но, когда Серега наведывался в его хоромы, оказывалось, что в холодильнике хозяина квартиры можно было обнаружить лишь засохший плавленый сырок, открытый пакет молока, кусочек сливочного масла, да несколько сморщенных картофелин. Правда, иногда на столе можно было увидеть одну-две бутылки дорогого вина, но наполовину опустошенных. Сам-то Мохов в ресторанах питался, а вот гостю в лучшем случае мог предложить чай (без сахара) и засохшее печенье.

Войдя в комнату с чашкой чая на блюдце и банкой земляничного варенья, Серега удивился, — Влад, держа бутылку и стакан, с открытым ртом и округлившимися глазами уставился на композицию «Застолье», кажется, потеряв дар речи и способность передвигаться.

— Эй, ты как? — окликнул его Серега.

— А чего это такое? — тупо спросил тот.

— Вот над этим самым я сейчас и тружусь, — у Сереги отлегло от сердца — получается, не поехала у него крыша.

— Э-э-э… я это и в самом деле вижу или… э-э… — Влад никак не мог подобрать соответствующие ситуации слова.

— Ставь пузырь на стол, тащи стул, присаживайся. И сейчас… — Серега исполнил припев из популярного водевиля: — Ты все поймешь, ты все увидишь там. Ты все поймешь, ты все увидишь сам…

Влад занял место за столом и, не отрывая взгляда от подвижных фигурок, потянулся к чашке с чаем.

— Не спеши, — попросил его Серега. — Сейчас все вместе выпьем.

Хозяин квартиры плеснул в стакан водки, после чего часто-часто принялся щипать себя за кончик носа. Произошло то, чего он и добивался, — Серега громко чихнул. И еще раз, и еще! А когда открыл слезящиеся глаза, увидел то, чего и ожидал: Никодим, Федот и Зинаида набросились на «оживленные» им предметы; мужики, в первую очередь, схватились за выпивку и закуску, девушка — за одежду, которую поспешно начала на себя натягивать.

— Серега, что здесь происходит? — у Влада на лбу проступили капельки пота.

— Стоп! — рявкнул Костиков, и фигурки боязливо замерли. — Для начала познакомьтесь с моим другом Владом — прошу любить и жаловать. Влад, а это Зинаида, Федот и Никодим.

Живчики по очереди кивнули Владу, тот кивнул в ответ.

— А теперь предлагаю выпить за наше общее знакомство, — Серега приветственно поднял свой стакан.

Никодим быстро подобрал валявшиеся тут и там стаканчики, расставил их на столе, наполнил. Живчики чокнулись и выпили одновременно с Сергеем. Глядя на них, Влад схватил бутылку и приложился к горлышку.

— Эй, ты же за рулем!

— Какой может быть руль, когда здесь творится такое! — отмахнулся Влад.

В композиции «Застолье» помимо трех оживших персонажей имелись стол со скатертью, две табуретки, солонка с солью, две тарелки, три стаканчика и — больше ничего. Пустые бутылки и банановую кожуру хозяйственная Зинаида выбросила «за борт», — чтобы место не занимали. Съехавшую скатерть ровно расстелила на столе и теперь сидела на нем и вставляла реплики в спор Никодима и Федота, которые заняли табуретки. Время от времени живчики бросали взгляды на Сергея и Влада.

— И все же я не могу понять, как это ты слепил фигурки, чихнул, и они вдруг оживились? — вновь повторил Влад.

— Откуда я знаю, как все это произошло! Может, у этого пластилина какое-то особое свойство. А вот попробуй-ка сам чего-нибудь слепить, а потом на это чихнуть.

— Да, какой из меня скульптор, Серега! У тебя фигурки сразу выглядели, как живые: и уши, и губы, а за ними — зубы, и глаза с ресницами и бровями. К тому же у меня руки трясутся.

— Слепи что-нибудь попроще. Ты же видел, как живчики еду за обе щеки уплетали, так и слепи им или огурец, или помидор, или яблоко.

— У меня не получатся такие маленькие…

— Слепи покрупнее, все равно сожрут.

— А что проще?

— Все просто. Огурец продолговатый, помидор… да что я тебе объясняю. — Серега отщипнул от пластилина желтого цвета два маленьких кусочка, один протянул Владу. — Вот держи и делай так, как я.

Для начала слегка разминаем пластилин большим и указательным пальцами. Кладем на стол и одним пальцем раскатываем, чтобы получился шарик, не обязательно идеальный, но чтобы не было заметно складок. Хорош! Теперь слегка сплющиваем шарик ногтем. Отлично! Теперь для большей достоверности прилепляем крошечный кусочек коричневого цвета, типа веточка. Все. А ты боялся, что не получится.

— Дальше что? — заинтригованно поинтересовался Влад.

— Секундочку.

Серега аккуратно перенес пинцетом свое яблоко на миниатюрный стол, вынудив Зинаиду чуть передвинуться. Затем, то же самое проделал с яблоком приятеля.

— А теперь чихни на них.

— Разве можно чихнуть специально?

— Ну, нюхательного табака я тебе все равно предложить не могу, зато на этот случай есть множество способов: можно посмотреть на яркий свет, можно носом пошмыгать, или чем-нибудь в носу пощекотать. Вот, держи зубочистку.

Не очень веря в действенность предложенных мер, Влад и на люстру уставился, и носом зашмыгал, и зубочисткой воспользовался. Не прошло и минуты, как у него получилось — чихнул.

Зинаида завладела яблоками раньше мужчин, но тут, же разочарованно вернула их на место — откусить не получилось, ни от одного, ни от другого. Влад вопросительно посмотрел на Серегу.

— Теперь моя очередь, — сказал тот и тут же чихнул.

Зинаида схватила ближнее к себе яблоко. Другое, что покрупнее, буквально вырвал у нее Федот, мгновенно поднес ко рту, и… лицо исказила гримаса боли — зуб, что ли сломал? Глядя не него, Зинаида якобы вспомнила о Никодиме и с улыбкой протянула ему «плод раздора». Тот пожал плечами, принял подарок и аккуратно попробовал надкусить. После чего с жадностью в него вгрызся. Зинаида и Федот, поняв, что облажались, бросились к нему, но Никодим увернулся от одной, отскочил от другого и побежал от преследователей вокруг стола, продолжая кусать и жевать яблоко.

Зрелище вышло — в кино не ходи, Серега захохотал и смеялся до тех пор, пока Никодим не доел яблоко и не выбросил огрызок с платформы.

— Я все понял, — констатировал Влад. — Мое яблоко было больше твоего, но оказалось несъедобным. А твое — наоборот. Выходит, у тебя действительно появился дар, а, может, и был всегда, только до поры до времени не раскрывался. Это надо отметить.

Он вскочил и устремился на выход.

— Ты куда? — крикнул вслед Серега, но за Владом уже захлопнулась входная дверь.

Серега забеспокоился. Что мог задумать приятель? Не сообщит ли сейчас «куда следует» об этом самом «даре»? И ведь приедут же, начнут выспрашивать, выпытывать, эксперименты ставить, а зачем ему это надо! Он бросил взгляд на живчиков. Черт! Уничтожить? Рука не поднимется. Выскочил на балкон, чтобы с высоты двенадцатого этажа попытаться разглядеть, что станет делать Влад, когда откроет свою машину. Отсюда люди выглядели еще меньше, чем пластилиновые поделки.

Но лысого Влада он, конечно же, узнал. Тот подскочил к джипу, открыл багажник, сунулся в него, выхватил какой-то пакет и побежал обратно к подъезду. Не зная, что делать, Серега на всякий случай убрал «Застолье» в старый-престарый сервант, где хранились некоторые другие его пластилиновые творения. Сервант запер, а ключ, опять же на всякий случай, погрузил в банку с земляничным вареньем. Глупо, конечно…

Влад вернулся с горящими глазами, ничего не говоря, выставил из пакета на стол бутылку виски, принялся доставать закуску… И только когда пакет опустел, обратил внимание, что композиция «Застолье» отсутствует.

— А где твои эти…

— В надежном месте, — нашелся Серега. — Понимаешь, мои живчики с раннего утра — на свету и в тепле. А для сохранения так сказать, формы, пластилиновые фигурки периодически требуется погружаться в темноту и прохладу.

— А-а-а… — понимающе закивал Влад. — Ты, Серега береги их, береги. И себя береги, свои руки! Ты же талантище, да что там талантище, — творец!

— Ты чего с алкоголем-то разошелся?

— Ерунда. Я все равно договорился у девки ночевать, значит, машину пришлось бы оставлять у ее дома. Теперь оставлю у твоего, а к ней на тачке доберусь. А в плане вот этого, — он потряс пустым пакетом, — заеду, и еще отоварюсь, денег у меня, сам знаешь, как грязи…

— Влад, у меня к тебе даже не просьба, а требование, — посерьезнел Серега. — Никому о живчиках не рассказывать. Никому, понял?

— Зачем мне кому-то рассказывать, — Влад свинтил крышку с вискаря, плеснул коричневатую жидкость в стаканчики. — Об этом чуде больше двух человек знать не должно.

Проснувшись на следующее утро, Костиков долго не мог собраться с мыслями, вернее, с воспоминаниями. Серега чувствовал, что накануне случилось много всего, хотя он и не выходил из дома. Виной всему, конечно же, был алкоголь. Как правило, забывчивость возникала из-за спиртного, которое он немилосердно смешивал, но обычно впоследствии он все вспоминал, причем в деталях — главное, чтобы кто-нибудь хотя бы намекнул о том, что было.

Итак — вчера. Вернее, все началось еще позавчера. Вдруг задвигались его пластилиновые фигурки, живчики. Тогда он подумал, что померещилось — все-таки конец рабочей недели, устал, выпил. Но нет, утром в субботу Серега убедился, что ему ничего не привиделось, и свидетелем этого стал Мохов. С ним-то Серега вчера и нажрался, что называется «в хлам», и вырубился. А куда подевался Влад?

Серега прошел на кухню, заглянул в ванную комнату, убедился, что в коридоре нет ни одежды, ни обуви приятеля. Вышел на балкон и, различив на стоянке джип Влада, вспомнил, что тот собирался взять тачку и поехать к какой-то девке.

А что с живчиками?! С Зинаидой, Никодимом, Федотом?

Серега вмиг оказался у серванта, где хранились пластилиновые композиции. Подергал за ручку дверцы — заперто. Где ключ? Где, черт побери, этот проклятый ключ? Вспомнил! Сам же вчера погрузил его в банку с земляничным вареньем. И как теперь его достать? Конечно же, пинцетом. Уже через минуту Серега, слизав с ключа любимое варенье, открыл сервант. Слава богу, все пластилиновые поделки были на месте. И ни одна фигурка не шевелилась, в том числе и в композиции «Застолье».

Нет, живчики находились не в тех положениях, которые изначально были придуманы и слеплены их творцом, но так же и не в том, в каком видел их Серега, убирая в сервант. Сейчас все трое лежали на полу, завернувшись в скатерть: Зинаида — посередине, Никодим и Федот — по бокам. Они спали.

Вот и спите. Серега закрыл и запер дверцу нижнего отделения серванта. Необходимо было срочно затариться пивом, да и спиртным — на всякий случай, еще купить каких-нибудь пельменей и другой еды… Он собирался поставить эксперимент со своими живчиками — станут ли они употреблять естественную пищу, либо имеют возможность есть только ту, что он лепил из пластилина.

На обратной дороге столкнулся в подъезде с Владом.

— А я тебе названиваю, думаю — спишь! — обрадовался тот. — За опохмелкой, что ли бегал? Так я все принес. Как там твои детишки-то?

— Причем здесь детишки? — нахмурился Серега, открывая квартиру. — Просто искусственные существа, вылепленные из пластилина, временно получившие способность двигаться.

— Ха, двигаться! — вслед за приятелем Влад с двумя объемистыми пакетами переступил порог и захлопнул дверь. — Я же все своими глазами видел. Они живые, живые!

— Успел кому-нибудь проболтаться? — Серега прошел на кухню, Влад — за ним.

— Ни в коем случае! Могу зуб дать.

— На кой мне сдался твой зуб, — Серега выложил на стол продукты, открыл холодильник, прикидывая, что убрать, что оставить. — А ты чего там притащил?

— Вот, держи — и закусон, и выпивон, — после того, как завалил стол яствами, Влад вновь поинтересовался:

— Как там твои-то?

— Сейчас — не знаю. А утром спали втроем на полу, закутавшись в скатерть.

— Прикольно! — хлопнул в ладоши Влад. — Так они же, наверняка, ночью трахались?

— Твое-то какое дело? — повысил голос Серега.

— Ты не кипятись, не кипятись, — Влад взялся за бутылку с дорогим английским джином. — Лучше тоник открой и высокие стаканы достань. Я ведь знаю, джин с тоником — твой любимый напиток. После пива, конечно…

— А что это ты вдруг надумал аттракцион неслыханной щедрости устроить? — Серега вспомнил всегда пустой холодильник приятеля-миллионера. Стаканы, тем не менее, достал и тоник открыл.

— Ты мне вчера аттракцион показал, я и решил отблагодарить. Мы с тобой, конечно, знатно поддали, но все равно не та была кондиция, чтобы у меня с красивой девкой секс обломался. Вчера — впервые в жизни. И все потому, что постоянно твои человечки перед глазами стояли.

— Живчики, — поправил Серега.

— Да, живчики, — согласился Влад. — Давай, за их здоровье выпьем? За здоровье Зинаиды, Никодима и усатого, как его…

— Черт! — встрепенулся Серега. — У них же со вчерашнего обеда маковой росинки во рту не было. — И, залпом выпив любимый напиток, метнулся в комнату.

Сначала Серега подумал, что живчики сошли с ума. Без слов обращаясь к нему, Никодим, Федот и Зинаида отчаянно жестикулировали, стучали кулаками по столу и по табуреткам, по очереди завертывались в скатерть, прыгали, падали на пол, отмеряя шаги, ходили по краю прямоугольной площадки — территории, за которой их подстерегало исчезновение. Серега собрался, было, закричать, чтобы они перестали бесноваться и успокоились, но оказавшийся рядом Влад, успокаивающе положил руку ему на плечо.

— Сейчас я расшифрую этот язык жестов, — сказал он. — Очевидно, что в первую очередь они требует еду и питье. Причем не только алкоголь, но и простую воду. Этот, как его… еще и курить просит…

— Обойдется Федот, — машинально вставил Серега.

— Зинаида ко всему прочему просит свежее нижнее белье, — продолжил Влад. — А также другие обувь и одежду… Хочет немедленно принять душ. И, прикинь, — требует отдельную комнату. Причем, с кроватью, журнальным столиком и другой мебелью, среди которой обязателен трильяж. Вот молодец, девка! Что скажешь, Серега?

— А с чего ты взял, что Зинаида просит именно это?

— Ха! Понимаешь, когда у меня вчера с Машкой секс не сложился, я полночи размышлял, как бы повел себя, окажись на месте живчиков. Они полностью в твоей власти, и у тебя есть возможность делать с ними что угодно. А они могут у тебя что-то просить, причем, только жестикулируя. Ну, может быть, накарябать послание на крышке стола, чтобы ты, догадавшись, прочитал это через лупу. Так вот, они применяют почти те же самые жесты, до которых додумался я.

— Ну, а мужики чего хотят?

— По поводу одежды и обуви даже не заикаются. Алкоголь, курево, закусь. Тоже — отдельные комнаты хотят, но без излишней роскоши — кровать с постельным бельем, да тумбочка, как в армии. И главное… гы-гы-гы — карты.

— В каком плане?

— В том, что им нужна колода игральных карт.

— Карты для них сделать нереально, — отрезал Серега. — Представь, какой толщины получится пластилиновая колода из тридцати шести карт.

— Так скучно же мужикам. Ну, слепи им бильярдный стол с шарами и киями.

— Это можно, — не раздумывая, ответил Серега.

— А все остальное? Неужели сможешь слепить?

— Да легко! И даже быстро.

Прислушивающиеся к их диалогу живчики, захлопали в ладоши. Звуков Серега и Влад не слышали, но все было понятно.

— Гляди-ка, — привлек внимание Сереги Влад. — Этот, усатый… ножичек просит. Типа, не обязательно большой, можно и перочинный.

— Никаких ножей! — отрезал Серега. — Еще порежут друг друга. Про курево, Федот, даже не напоминай — пива лишу. И ты Зинаида, со свежим бельем пока перебьешься. Хотя, что для тебя важнее — запасные шмотки, или отдельная жилплощадь?

Зинаида на секунду задумалась, пожала плечами, потом изобразила руками, как будто подминает все под себя.

— Ей и то, и другое необходимо, — прокомментировал Влад.

— Выбирай, Зинаида, — повысил голос Серега. — Либо вторые трусы, либо отдельная комната с диваном и бельем.

— Естественно, комната, — сказал Влад, хотя по жестам Зинаиды и так все было понятно.

— Всё! — Обратился Серега к живчикам. — Заткнитесь и не мешайте работать, а то голодными оставлю. Влад, сваргань чего-нибудь на кухне, а я пока этим халявщикам ненасытным жратву сотворю. Итак, мелкота, чего желаете на завтрак?

Изобретательней всех в плане «заказов» оказался Федот. Благодаря его жестам, Серега догадался, что усатый просит подать яичницу-глазунью, причем, на сковороде. Сковорода у Сереги получилась великоватой, зато на ней поместилась глазунья из девяти яиц. Раз уж на то пошло, Серега добавил в яичницу кусочки колбасы и присыпал сверху зеленым луком. Для сковородки не поленился сделать специальную подставочку и установил их посередине стола.

Федот завертел пальцами, и Серега его понял:

— Повторяю: никаких ножей и вилок!

Вскоре рядом со сковородой лежали три крохотные ложки.

Влад, принесший из кухни переполненный поднос, с закуской и спиртным, удивился не меньше, чем накануне, когда впервые увидел живчиков. Всего за несколько минут Серега, помимо яичницы на сковороде, успел слепить и овощи, и хлеб, и несколько бутылок и еще одну табуретку — для Зинаиды… Но все эти яства были «стационарны» — несмотря на призывные жесты живчиков, Серега до сих пор воздерживался от чихания.

— Ты и вправду слепил все это, пока меня не было, или заранее приготовил? — ставя поднос на стол, поинтересовался Влад.

— Да я особо не старался, все равно тут же схомячат, — Серега взял с подноса кусочек сыра и порезал его на крохотные кусочки, которые пинцетом перенес на пластилиновый стол.

Живчики, как по команде зажали носы пальцами и поспешили ретироваться подальше от натурального продукта.

— Я так и думал, — сказал Серега. — То же самое, скорее всего, будет и с колбасой.

Его догадка подтвердилась — такая вкусная, аппетитная, самая дорогая, что продавалась в магазине, любительская колбаса, вызвали у живчиков лишь гримасы отвращения.

— Натуральную водку и пиво я им даже предлагать не буду. Пусть из пластилиновых бутылок пьют, — Серега очистил стол от «человеческой» еды и чихнул.

В следующее мгновение за пластилиновым столом началось пиршество. Глядя на живчиков, у Сереги и его гостя разыгрался аппетит.

Чтобы слепить четыре площадки таких же параметров, как в композиции «Застолье», Сереге пришлось использовать почти весь пластилин «темных» цветов. Не тронул только белый — самый дефицитный, оставил немного розового и желтого. Остальной пластилин постепенно прибавлял один к другому и все вместе разминал, разминал…

Работа требовала немалых усилий, но Сереге было не привыкать. Влад неотрывно следил за его пальцами, восхищался и завидовал. Периодически Серега убегал в ванную комнату, чтобы вымыть руки с мылом. Во время его отсутствия Влад разливал спиртное. Они выпивали, и Серега вновь брался за пластилин и разминал его до тех пор, пока не получился брусок темно-красного цвета — точно таким же был пол в композиции «Застолье». Серега поделил брусок на четыре почти ровные части и вновь принялся разминать, отщипывать, добавлять, чтобы в итоге получились одинаковые площадки — три для жилых комнат и одна — для бильярдной. При помощи отрезков от зубочисток, он прикрепил-прилепил их к четырем сторонам изначальной композиции, вся территория которой теперь оказалась в виде креста. После этого Серега заставил себя чихнуть.