Дневник Аделины Блейз Медведев Антон

— Скорее всего. Но у нас будет время немножко отдохнуть — пока нам с тобой будут делать визы.

— Кажется, вы собрались ехать сами? — В голосе только что подошедшей Вики явно чувствовалось недовольство. Очевидно, она услышала последнюю фразу Сергея.

— Опять то же самое! — демонстративно вздохнул Сергей. — Вика, нам вдвоем будет проще. Все- таки Бразилия — это не Лондон. Там джунгли.

Полно всяких змей, крокодилов. Просто подумай: ну что вам с Ольгой там делать?

— Да и денег на четверых надо в два раза больше, — добавил я. Аргумент, с моей точки зрения, получился убийственный.

— У меня есть деньги, — отозвалась Вика. — Я ведь говорила, что продала квартиру. У меня еще почти пятнадцать тысяч долларов осталось. Я готова их потратить на поездку.

— Вика, дело не в деньгах, — поморщился Сергей. — Просто это будет достаточно трудная и опасная поездка. И вдвоем с Кириллом нам будет гораздо удобнее.

— Хочешь сказать, что вам не придется с нами возиться? — уточнила она.

— Не обязательно так грубо, но примерно так.

— Но ведь у Мейера мы вам помогли, — заявила Вика. — Кто нашел подземный ход? Мы с Олей. Кто потащил Стенли в поход по магазинам, пока вы ломали стену? Тоже мы. Без нас у вас бы ничего не получилось.

— Тоже верно, — согласился Сергей. — Но ведь раз на раз не приходится. Просто нам с Кириллом было бы гораздо спокойнее что-то делать, зная, что вы с Ольгой в безопасности.

— Именно, — кивнул я. — А вы будете следить за Мейером и его людьми здесь.

Последнюю фразу я добавил специально — рассчитывал, что Вике это понравится, что она ухватится за такую возможность. Но я, судя по всему, плохо знал Вику.

— Либо мы поедем все, — заявила Вика, — либо не поедем вообще.

— Давайте отложим этот разговор до вечера, — вздохнув, предложил Сергей. — Все равно паспорта я отнесу только завтра — сегодня в турфирме выходной.

— Хорошо, — с готовностью согласилась Вика. — Как раз и Ольга подъедет... — Она повернулась и пошла в дом. Мы проводили ее взглядами, затем переглянулись.

— Ну, и что прикажешь с ними делать? — спросил Сергей, взглянув на меня.

Я лишь пожал плечами.

— Не знаю. Попробуем уговорить...

Увы, моим надеждам не суждено было сбыться. После обеда приехала Ольга, и устоять против напора объединенных девичьих сил мы не смогли. Нам просто не оставили выбора: либо мы едем все, либо наш «консорциум» распадается. Как сказала Вика, она очень благодарна нам за помощь, но в Бразилию может съездить и одна. Ольга добавила, что если мы им откажем, то они поедут вдвоем.

— Всю жизнь мечтала побывать в Бразилии! — закончила свою пламенную речь моя принцесса. Признаюсь, сейчас, в пылу своего благородного гнева, она была неотразима.

Таким образом, вопрос о поездке был решен. Да и я уже не относился к желанию девушек поехать с нами столь непримиримо. В конце концов, там они будут у нас под присмотром. А вот что они натворят, оставшись здесь одни, это еще вопрос.

Вечером мы все вчетвером сходили в кино. Шел один из широко разрекламированных по телевидению «фильмов года». Фильм был про армию. Мне он понравился, хотя я и выявил в нем множество недочетов — заметить их мог только армейский человек. Ольга отнеслась к фильму с прохладцей, сказав, что видала и получше. А вот Вике и Сергею фильм однозначно не понравился.

— Слишком много пошлости, — сказала Вика, когда мы вышли из кинотеатра. — Мне это не нравится. Почему-то нынешние режиссеры считают, что, чем больше в фильме гадостей, тем он лучше.

— Согласен, — поддержал ее Сергей. — Да и солдат показали форменными дебилами. Я тоже служил в армии и хорошо знаком со всем армейским маразмом. Идиотов в армии хватает — как среди солдат, так и среди офицеров. Но когда всех солдат и офицеров поголовно показывают моральными уродами, это уже перебор. В армии много людей с нормальными тоналями.

— С чем? — переспросила Ольга.

— Это термин Кастанеды, — ответил Сергей. — Я уже вроде бы упоминал его. Если нет, поясню. Свернем в парк...

Мы свернули в парк и не спеша пошли по дорожке.

— Термин «тональ» достаточно многогранен, — начал Сергей. — Тональ — это все, для чего у нас есть описание, это мир известного. Все наши слова, идеи, вообще все, о чем мы можем думать. Назови любую вещь, любое понятие — оно будет являться частью тоналя. Можно сказать, что тональ — это весь мир. При этом можно выделить некие разновидности тоналя. Скажем, тональ общества, тональ нации. Тональ конкретного человека. Говоря о нормальном тонале, я имел в виду нормальных людей, самых обычных. Посмотрите, вон идет женщина, — Сергей едва заметным движением головы указал на идущую по соседней дорожке даму. — Что вы можете сказать о ней?

— Женщина как женщина, — пожал я плечами.

— Верно, — согласился Сергей. — Тем не менее, при взгляде на человека всегда можно сделать о нем какие-то выводы. Я, например, могу сказать, что эта женщина устала после рабочего дня. Что она спешит домой, что она чем-то озабочена. Возможно, это какие-то семейные проблемы. По жизни эта женщина является пессимистом, на мир она смотрит с опаской и постоянно ждет от него новых подвохов. И так далее. В данном случае я вижу ее тональ. У большинства людей тонали искажены и захламлены, на лицах людей отражаются все их грехи. Кто-то труслив, кто-то хамоват, иной сексуально озабочен. У кого-то от злости на всех сводит скулы. Можно сказать, что всегда есть что-то, что держит нас в напряжении, не дает расслабиться, вздохнуть свободно. Представьте, что на энергетическом уровне человек состоит из тонких волокон, этаких нитей света. В идеальном состоянии эти нити расчесаны, гармоничны. Но любой психологический комплекс, любая мания вызывают спутывание этих волокон. И чем сильнее спутаны волокна, тем хуже тональ человека. И наоборот. Это лишь образ, но он отражает суть: чем гармоничнее человек, тем спокойнее, правильнее его тональ. От человека с хорошим тоналем веет теплом, благожелательностью, спокойствием. А рядом с человеком с плохим тоналем мы чувствуем себя неуютно. В трансерфинге вместо термина «тональ» используется близкий термин «фрейле». Но «тональ» мне кажется более понятным и благозвучным, более всеобъемлющим, поэтому я использую его.

— А у меня какой тональ? — спросила Ольга.

— Нормальный, — улыбнулся Сергей. — Многие пряди твоих нитей спутаны. Но у тебя есть все возможности распутать узелки и привести свой тональ в порядок. То же самое и у Кирилла, — он взглянул на меня. — У Вики тональ близок к хорошему. Но и ей есть над чем работать.

— А какой у тебя тональ? — поинтересовалась Вика.

— Да вот все жду кого-нибудь, кто бы посмотрел на меня, — отшутился Сергей. — Сядем на скамейку?

Мы сели. Было очень хорошо: ветер шевелил вершины деревьев, вместе с заходящим солнцем отступала и дневная жара.

— Попробуйте понаблюдать за людьми, — предложил Сергей. — И оцените, как отличаются тона- ли детей, взрослых, стариков. Это очень полезное упражнение...

Мы просидели на скамейке минут сорок. Каждый раз, когда мимо проходил человек, мы комментировали наше видение его тоналя. Сначала получалось не очень, но постепенно мы вошли во вкус. И странное дело — вскоре я начал понимать, что имел в виду Сергей. Я это просто начал чувствовать. Вот идет девочка — вся очень чистая, светлая. На нее просто приятно смотреть. А вот парень с бутылкой пива в руке. Сутулый, походка какая- то блатная. Идет, зенками по сторонам зыркает. Такому дать в лоб — одно удовольствие. Не люблю пижонов.

После парня прошла женщина с ребенком. Ребенок капризничал, женщина улыбалась и мягко пыталась его успокоить, я слышал ее тихий голос. Эта женщина мне очень понравилась — было в ней что- то приятное. Сергей подтвердил мои ощущения.

— У этой женщины хороший тональ. Таких людей не так уж и много.

Затем прошел старик с тросточкой. Шел он медленно, в его облике чувствовалась усталость. Глаза показались мне удивительно тусклыми.

— Он просто устал от жизни, — согласился Сергей с Викой, когда та рассказала о своем видении. — Беда этого человека в том, что у него не осталось в жизни никаких целей. Он просто переходит из одного дня в другой, ожидая смерти. Это плохое состояние. Человек всегда должен иметь что-то, ради чего стоит жить...

Домой мы вернулись к девяти часам. Девушки приготовили ужин, за это время мы с Сергеем немножко поговорили об армии. Выяснилось, что он служил в мотострелковом полку, был сержантом. Ничего героического, как он сказал, в его службе не было. Мне, со своей стороны, было о чем рассказать. Сергей слушал очень внимательно, однако несколько раз я ловил на его губах едва заметную улыбку.

После ужина мы с Сергеем какое-то время болтали в гостиной на разные темы. Управившись на кухне, к нам присоединились и девушки. Я уже знал, что разговоры опять пойдут про магию, поэтому поудобнее устроился в кресле.

Первый вопрос задала Вика.

— Сергей, а как мироздание относится к людям с хорошим тоналем? Лучше, чем ко всем остальным?

— Лучше, — согласился Сергей. — Дело в том, что такие люди очень спокойны, добры, терпеливы. Часто очень жизнерадостны. А это явный признак того, что разум и душа у них находятся в гармонии.

— И что это значит? — поинтересовалась Вика.

— Видишь ли, взаимодействие разума и души очень важно. Помнишь лебедя, рака и щуку Крылова? Они тянули в разные стороны, поэтому телега так и осталась на месте. То же самое происходит с человеком, когда он не может обрести гармонию внутри себя. Когда душа тянет в одну сторону, а разум диктует совсем другое. Это очень плохое состояние — нет ничего опустошительнее, чем война с самим собой. В таком состоянии мы никогда не сможем сделать ничего путного, не сможем ничего добиться. Именно об этом я говорил, когда советовал определиться со своими истинными желаниями. Понять, чего же на самом деле хочет твоя душа. Потому что слушать надо именно ее. Именно душа может привести нас к счастью, тогда как разум чаще всего заводит в тупик и оставляет у разбитого корыта. Даже если это корыто — золотое. У человека же с хорошим тоналем душа и разум действуют сообща, тянут в одну сторону. В результате такие люди практически всегда находят себя в жизни: они довольны своей работой, так как занимаются тем, что любят. У них обычно счастливая семейная жизнь. Так что мир к ним действительно благосклонен.

— Понятно... — отозвалась Вика. — Скажи, а что такое нагваль?

— Где ты о нем услышала? — спросил Сергей.

— Заглянула в одну из книжек Кастанеды, — ответила она. — Нашла у тебя в шкафу.

— Понятно... Видишь ли, Вика, о нагвале почти невозможного говорить — это нечто, находящееся вне слов. Нечто неописуемое, непознаваемое. Пронизывающее собой все сущее. Но именно нагваль делает мага магом. Это место, где обитает Сила. Хотя и эти слова, как говорил дон Хуан, учитель Кастанеды, позволяют только осознать наличие нагваля, но не приближают нас к его пониманию.

— Но нагваль — это что-то реальное, или просто одна из концепций? — спросила Вика. — Просто некая модель, удобное описание?

— Нагваль — это нагваль, — ответил Сергей. — Нечто неописуемое, но вполне реальное. Именно нагваль делает мага магом. — Он внимательно посмотрел на Вику, я услышал, как она охнула, ухватилась за подлокотник дивана. Затем взгляд Сергея коснулся Ольги — я видел, как она вздрогнула, ее лицо мгновенно побледнело. А потом пришла и моя очередь...

Меня захлестнуло совершенно непередаваемое ощущение — казалось, взгляд Сергея просто заморозил меня. Мысли замерли, я словно вмерз в звенящую пустоту.

Затем все исчезло. Я приходил в себя, Сергей с мягкой улыбкой смотрел на меня и на девушек.

— Что это было? — тихо спросила Вика.

— Я просто прикоснулся к тебе своей волей, — сказал он. — Повторил трюк дядюшки Хуана, учителя Кастанеды. Но если ты спросишь, как я это делаю, я не смогу объяснить. Это делает мой нагваль, а он находится вне слов. Понимаешь?

— Не совсем, — призналась Вика. — Это энергетическое воздействие?

— Да, наверное, — согласился Сергей. — Но здесь нет нужды углубляться в тонкости — тот же дон Хуан с насмешкой относился к любым объяснениям. И это правильно: когда я беру в руки молоток, мне важно знать, что я могу им сделать, а не из какой марки стали и на каком заводе он изготовлен. В этом смысле маги — очень прагматичные люди. Минимум необходимого, ничего лишнего. Для меня важно то, что я могу производить какие-то эффекты, а не объяснение того, как именно я это делаю. Объяснениями пусть занимаются те, кому это нужно.

— Знаешь, я всегда относилась к магии, как к чему-то не слишком серьезному, — призналась Вика. — Мне казалось, что все это, в основном, сказки... — Девушка несколько секунд помолчала. — А что еще может твой нагваль? — Было видно, что она уже пришла в себя. Да и мы с Ольгой тоже чувствовали себя значительно лучше: я внимательно слушал Сергея, пытаясь убедить себя в том, что все в порядке, что ничего необычного не произошло. С лица Ольги исчезла бледность, но во взгляде еще сквозил страх. Да и было от чего.

— Нагваль может все, — ответил Сергей. — Для него нет ничего невозможного. Но все должно происходить вовремя, лишь тогда, когда это нужно. К тому же для встречи с нагвалем нужна подготовка — как и говорил дон Хуан, наш тональ очень раним. Если нагваль неконтролируемо выбирается на поверхность, это может быть очень опасно.

— И что это значит?

— Это значит, что ты можешь умереть. Я, например, долгое время стремился к нагвалю, пытался добраться до него. Но, когда мне это наконец удалось, я едва не погиб. И знаешь, почему? — Он внимательно посмотрел на Вику. — Потому что мой тональ оказался к этому не готов. Он был слишком слаб, и сила нагваля просто развалила его.

— А что это значит в реальности? Как это ощущается? — Вика внимательно смотрела на Сергея.

— Ты воспринимаешь выход нагваля как полную потерю здравого смысла в том, что тебя окружает и что с тобой происходит. Мир буквально разваливается — как в ощущениях, так и на событийном уровне. Тебя «плющит» физически: в голове то звон, то ужасающая пустота, мысли напрочь замирают. Ты сталкиваешься с неувязками по времени. Например, встречаешь старого друга, мило общаешься с ним, пьешь пиво. Потом прощаетесь, ты возвращаешься домой по набережной, довольный этой встречей, — и вдруг вспоминаешь, что твой друг умер пару лет назад. Это шок: ты садишься на скамейку, пытаясь понять, что происходит. Анализируешь все, уверяешь себя, что в жизни мага такое бывает, что ты все держишь под контролем. Дома вроде успокаиваешься, и тут звонит твой мобильник. Это твой коллега из Волгограда, он вежливо напоминает о том, что на прошлой неделе ты обещал ему переслать каталог некоего аукционного дома, да так и не переслал. Ты впервые об этом слышишь, пытаешься выяснить, когда же это было. Коллега напоминает: ты встречался с ним в среду в Волгограде, в кафе на берегу Волги. Ты уже готов сказать, что это чушь, как вдруг вспоминаешь, что вы действительно встречались. Сидели, общались, там еще была какая-то девушка. Она звонко смеялась и ела мороженое. И так далее, — Сергей задумчиво смотрел на Вику. — В твоей жизни все перемешивается, реальность перестает быть чем- то незыблемым. Ты вспоминаешь то, чего с тобой вроде бы никогда не было. Бывает и так: ты лезешь в кошелек, чтобы за что-то расплатиться, достаешь деньги — и видишь, что они совсем другие. Не такие, как должны быть. Вертишь в руках сторублевую купюру, на ней профиль Петра Первого. Говоришь продавцу «извините», возвращаешься домой. Снова рассматриваешь деньги — самые обычные. Ты понимаешь, что твоя «крыша» едет, и ее нужно срочно крепить. Соответственно, ты посылаешь всю магию в сад и начинаешь срочно штопать свой тональ. Читаешь детективы, смотришь боевики, знакомишься с девушками. Превращаешь свою жизнь в жизнь рядового обывателя, занятого исключительно собой. И твой тональ постепенно приходит в норму, разрушенные щиты восстанавливаются. Неувязок все меньше, все налаживается. Но теперь ты понимаешь, насколько уязвим твой тональ, и насколько важно поддерживать его в хорошем состоянии.

— Ты говоришь, что встречался с умершим другом. Но как такое могло быть? — В голосе Вики чувствовалось сомнение.

— Ты меня не слышишь, — покачал головой Сергей. — Мы говорим об эффектах нагваля. А нагваль — это нечто неописуемое. Когда нагваль выходит на поверхность, все становится возможным. Даже то, чего быть не может.

Несколько секунд мы сидели молча. Потом Вика снова взглянула на Сергея:

— Дух и нагваль — это одно и то же?

— Можно сказать и так. Разные термины дают возможность осознать разные грани целого, но все это, в конечном счете, лишь игры разума, его попытка описать то, что описать невозможно. Дух, Сила, Намерение, Абстрактное, Нагваль, Темное Море Осознания, Активная Сторона Бесконечности — смотри, сколько терминов ввел Кастанеда. Каждый из них по-своему правилен и отражает ту или иную грань целого. В то же время, ни один из них на деле не приближает нас к истине. Мы лишь знаем, что существует нечто непознаваемое, способное производить определенные эффекты. Частичка этого — дух — есть и внутри нас. Когда дух внутри нас соединяется с Духом внешним, все становится возможным. Хотя это тоже всего лишь одно из возможных объяснений.

— А как добраться до нагваля? — спросил я, думая о том, что было бы неплохо научиться воздействовать на людей так, как это продемонстрировал Сергей. — Есть какая-то методика?

— Есть. Для начала тебе надо просто осознать, что в тебе есть скрытая сторона. То, что отвечает за магические действия. После этого просто начинай использовать свой нагваль в разных ситуациях.

— Как же я могу использовать нагваль, если я его не чувствую? — не понял я.

— А это и есть главная уловка: пытаясь использовать нагваль, ты постепенно выманиваешь его на поверхность. Ты постоянно стучишься в его каморку, действуешь ему на нервы. И однажды нагваль не удержится и вылезет — хотя бы для того, чтобы надавать тебе по голове.

— Да, но что это значит практически? — не отступал я.

— Просто пытайся влиять на протекающие вокруг тебя события. Причем здесь есть одна очень важная тонкость, о которой я уже упоминал: в твоих действиях ни в коем случае не должно быть шкурного интереса. Веди себя как исследователь, экспериментатор. Влияй на те события, которые для тебя совершенно безразличны. Скажем, идешь ты по улице и даешь своему нагвалю задание обеспечить появление девушки с синим пакетом в руках, она должна выйти из такого-то магазина.

Подходишь к этому магазину, и из него выходит девушка с синим пакетом в руках.

— Но ведь это может быть просто совпадением?

— Кирилл, для мага не существует слова «совпадение». Любое совпадение является следствием некой закономерности. И твоя работа с нагвалем похожа на тренировку мускулатуры. Ты пробуешь, пробуешь, пробуешь... В большинстве случаев у тебя ничего не получается. Но ты не сдаешься и однажды замечаешь, что у тебя и в самом деле начинает что-то получаться, мир отзывается на твои желания. Со временем твоя связь с Духом станет еще чище, именно тогда ты и сможешь сказать, что твой нагваль действительно работает.

— А что чувствуешь, когда пользуешься нагвалем? — поинтересовалась молчавшая все это время Ольга.

— Что чувствуешь? — усмехнулся Сергей, взглянув на девушку. — Чувствуешь, что что-то делаешь. Прикладываешь к чему-то свою волю, свое намерение. При этом важно уловить один тонкий момент: в твоем намерении не должно быть желания, хотения. Хотеть — значит, просить, клянчить. Ты же просто подходишь и берешь то, что тебе нужно. Ты не хочешь чего-то — ты знаешь, что будет так, как тебе надо. И происходит так, что твое намерение направляет события окружающего мира в нужное тебе русло. То, что должно произойти, всегда случается.

Я заметил, что в объяснениях Сергея есть небольшая неувязка. И не упустил случая, чтобы указать на нее:

— Ты говоришь, что надо просто знать, что будет так-то и так-то. Но как тогда с поговоркой «Не говори „гоп", пока не перепрыгнешь», о которой ты как-то упоминал? Ведь это то же самое: результата еще нет, но я уверен в том, что он будет.

Сергей улыбнулся.

— Видишь ли, в магии много подобных противоречий, в ней все построено на контрастах. Да, ты должен иметь внутреннее знание того, что нужное тебе событие свершится. В то же время, у тебя нет ни малейшей уверенности в том, что так оно и будет. Противоречие? Вроде бы да. На деле же это проявление еще одного важного магического закона. Все тот же контраст: чтобы получить все, надо от всего отказаться. И, наоборот, отказавшись от всего, ты все получаешь. Суть в том, что, пока ты заинтересован в получении конкретного результата, ты его никогда не получишь — как я уже не раз говорил, желания не сбываются. Твоя магия просто не будет работать. Но когда ты откажешься от желаний, когда результат твоей деятельности будет тебе безразличен, желания начнут сбываться. А почему? Потому что тогда они станут желаниями Духа. Ты намереваешь что-либо, то есть прилагаешь намерение для получения результата — не потому, что хочешь этого, не потому, что такое желание тебе диктует твое раздутое эго. Ты намереваешь конкретный результат, потому что это нужно в данный конкретный момент, потому что такова воля Духа. И, когда я слегка коснулся тебя и девушек своей волей, я делал это не для того, чтобы поразить ваше воображение, — просто так было нужно, это действие было продиктовано Духом. Подобные демонстрации дают возможность убедиться, что во всем этом что-то есть. Опять же, все это делал не я: этот эффект произвел Дух, я же выступил лишь в роли его проводника. Я это все к тому, чтобы ты понял: желания мага не являются желаниями в обычном понимании этого слова. Маг не принадлежит себе, он принадлежит Духу. Понять это можно, а вот принять... — Сергей как-то печально улыбнулся. — Проблема в том, что принятие многих магических истин невозможно на уровне интеллекта — оно должно пройти через сердце, через душу. Если я тебе скажу, что маг должен отказаться от себя, то ты, подумав, согласишься — вроде бы это звучит логично. Но твое понимание будет внешним, интеллектуальным. Внутри ты останешься таким же, как был, тебя будут раздирать все те же привычные человеческие желания. И, чтобы избавиться от них, отказаться от себя, тебе придется пройти через невообразимые битвы с собой, со своим эго. Звучит, может, несколько напыщенно, но это действительно так, — он снова мягко улыбнулся.

— Чем больше я узнаю про магию, тем меньше она мне нравится... — проворчала Ольга. — Есть во всем этом что-то ненормальное. Я бы сказала — сатанинское.

— Оля, опасность кроется не в магии как таковой, а в нашем отношении к ней. В том, для чего мы пытаемся использовать магию — для духовного роста или для удовлетворения своих амбиций.

— Сергей, вспомнила, я как раз хотела спросить! — перебила его Вика. — Пока не забыла! Помнишь, ты рассказывал о потоках? Говорил, что все потоки представляют собой ипостаси некой изначальной силы. Но как быть с потоками, несущими смерть и разрушение? Как относиться к тем же сатанистам, террористам всех мастей и рангов? Неужели все это тоже ипостаси Духа? На мой взгляд, логичнее говорить о двух видах потоков: божественных и сатанинских. Одни несут жизнь и развитие, другие — смерть и разрушение. Или не так?

— Все действительно не так, — покачал головой Сергей. — Одна из главных задач изначальной силы, как я упоминал, состоит в обеспечении экспансии жизни. А еще точнее — в обеспечении потенциала развития, потенциала роста. Но рост может проявлять себя в самых разных формах, в том числе, и в совершенно чудовищных с нашей точки зрения. По большому счету, силе безразлично, какой рост обеспечивать: увеличивать число добропорядочных христиан или взращивать отряды террористов. Есть ниша, есть возможность для роста — сила его обеспечивает. Да, где-то растут прекрасные цветы, а где-то — ядовитые колючки. Ну и что?

— Хорошо, но почему тогда в том же христианстве идет деление на белое и черное, ангелов и демонов, Бога и Сатану?

— А кем был Сатана до того, как стал Сатаной? — поинтересовался Сергей. — Не Денницей ли, самым совершенным творением Бога? И не были ли бунт Денницы, его непокорность запланированы самим Богом? В конце концов, должен же был кто-то делать черную работу. И, когда Сатана творит свои грязные дела, то все это, как утверждается в христианстве, делается с Божьего попущения. Так что в данном случае я вижу все ту же игру в куклы: на одной руке добрая кукла, на другой — злая. Хотя кукловод все равно один, и намерения у него самые благородные. Вообще, я не удивлюсь, если однажды окажется, что Денница до сих пор верно служит Богу. Что только самому совершенному своему творению Бог мог доверить роль воплощенного зла. Никто другой с этим просто бы не справился.

— Так можно далеко зайти, — усмехнулся я. — Получается, что, когда сатанисты молятся Сатане, они все равно обращаются к Богу?

— Ты неправильно расставляешь акценты, — покачал головой Сергей. — Важно не то, кому они молятся. Важно — ради чего. Человек может нести свет, жизнь. А может — смерть и разрушение. Бог дает нам выбор: вот тебе то, вот тебе другое. Выбирай, никакого насилия. Но и не обессудь, если последствия твоего выбора окажутся для тебя очень печальными. И, когда сатанист вверяет себя Сатане, он обращается не к Богу, а ко всей той грязи и мерзости, что есть в его собственной душе. Сатана в данном случае — это олицетворение зла. Разумеется, если рассматривать все эти вопросы с христианских позиций.

— А можно смотреть и иначе?

— Разумеется. Посмотри, сколько существует различных религиозных, магических и прочих традиций — сотни и сотни. И каждая из них настаивает на своем видении мира, на правильности именно своих взглядов. Более того, каждая из этих традиций по-своему права. Просто мало кто понимает, что мы сами создаем окружающий нас мир. Вспомни, мы уже говорили о потоках и о том, что каждый поток имеет свои атрибуты. Именно этого многие и не понимают. И если приверженцы ка- кой-нибудь магической традиции вызывают духов, то они будут с пренебрежением смотреть на тех, в чьей картине мира духи отсутствуют. Если кто- то работает с параллельными мирами, то вряд ли его можно убедить в том, что параллельных миров нет. И так далее. Приверженцы разных традиций бесконечно ругаются, ссорятся, выясняют, чья система лучше, не понимая, в большинстве случаев, что все это просто разные потоки. И то, что есть в одном потоке, не обязательно должно присутствовать в другом.

— Как это? — вмешалась Вика. — Если что-то реально существует, то оно будет существовать в любой системе верований — разве не так?

— Именно не так, — покачал головой Сергей. — Дело в том, Вика, что этот мир дает нам все, чего мы хотим, во что мы верим. Это его свойство, его особенность. И в моем мире может не быть того, что есть в твоем, и наоборот. Например, если ты заинтересуешься НЛО, будешь гоняться за ними, то однажды обязательно их увидишь — твой мир обретет нужную конфигурацию, дав тебе требуемое.

Начнешь искать русалок — и они появятся в твоем мире, точнее, ты окажешься на тех ветках реальности, где русалки существуют. Этот мир таков, каким мы его хотим видеть.

— Но это несерьезно, — не согласился я. — Мало ли чего я хочу? Допустим, я хочу стать президентом — но ведь это не значит, что я им стану.

— Если ты действительно хочешь им стать, то у тебя есть шансы этого добиться. Опять же, если человек, например, не имеет голоса, а хочет стать оперным певцом, то его задача сильно усложняется. Но это не значит, что она не имеет решения. Не забывай, мы говорим о магии, а в магии нет ничего невозможного. Вопрос лишь в усилиях, которые нужно приложить для достижения результата. Но это нормально, так и должно быть.

— Но ты же говоришь, что этот мир сам дает нам все, чего мы хотим? При чем же здесь усилия? — Я внимательно смотрел на Сергея.

— Помнишь, мы говорили о теннисе и балете? Если время упущено, если о балетной карьере мечтает располневшая сорокалетняя женщина, то ее шансы на осуществление этой мечты практически равны нулю. Уж слишком многое против нее, нужные ей ветви реальности находятся невообразимо далеко. В стандартных условиях мир уже просто не может дать ей требуемого. Но если женщина ведьма — в хорошем смысле слова, — то у нее еще есть возможность получить желаемое. Маленькая, призрачная — но есть. Для этого ей нужно переместиться в прошлое, проснуться на других линиях судьбы — там, где она молода. А это невероятно сложно. Такие трюки можно назвать недокументированными, их нет в стандартных настройках нашего мироописания. Поэтому я и говорю об усилиях: все просто, когда желаемое доступно в пределах твоей ветви реальности. Но, когда на твоей ветви желаемого просто не существует, придется приложить усилия для перехода на другую ветвь. В обычной же ситуации все проще — нужная картина мира создается твоими мыслями, твоим отношением к окружающему миру. Мир таков, каким ты его видишь. Если ты воспринимаешь мир в темном свете, то он таким и станет, послушно откликнувшись на твои запросы. Если ты считаешь всех людей сволочами, от которых постоянно можно ждать подлости, то ты будешь сталкиваться именно с такими людьми. А число честных людей, наоборот, в твоем окружении будет постоянно уменьшаться. Это и есть принцип симпатии: подобное притягивается к подобному. Во сне, например, мы можем менять то, что нас окружает, по своему усмотрению. В реальности происходит то же самое, только гораздо медленнее. Маги понимают этот механизм и пользуются им, структурируя окружающий мир нужным им образом. Фактически, они строят миф и живут в этом мифе. И в этом мифе может быть все: порталы в другие миры и в различные точки этого мира, путешествия во времени, бессмертие на нужный тебе срок и многое-многое другое. Любая твоя фантазия, даже самая необузданная, может быть реализована в твоем мифе.

— Хорошо, и как строится миф? — снова спросил я.

— Вообще-то мы и говорим об этом уже вторую неделю, — усмехнулся Сергей. — Просто в магии важно понимание общей картины, понимание взаимосвязи элементов. Каждый элемент в отдельности вроде бы и не столь важен. Но вместе, в совокупности они дают необходимый эффект. Именно поэтому маги тратят десятки лет, прежде чем у них реально что-то начнет получаться. Уж слишком сложно во всем этом разобраться, и еще сложнее изменить себя, очистить свое сознание от хлама. Просто магия — это не столько приобретение чего- то, сколько избавление от всего лишнего.

— Интересно все это. Но очень сложно, — Ольга виновато улыбнулась. — Может, лучше посмотрим телевизор?

Мейер вернулся поздно вечером в пятницу — как всегда, в сопровождении верного Мигеля. В аэропорту их встретили Валентин и Клейн, оба уже знали о происшедшем.

— Как это случилось? — спросил Валентин, заняв вместе с Мейером заднее сиденье лимузина. Клейн снова сел за руль, Мигель расположился рядом с ним. Мягко заурчал двигатель, машина плавно тронулась с места.

— Им удалось проломить стену, — холодно ответил Мейер. — Потом они вскрыли сейф. Не знаю, как им удалось подобрать код.

— Может, они его знали? Узнали у производителя сейфа?

— Код сменный, я устанавливал его сам. Производитель здесь ни при чем.

— Значит, они наняли опытного «медвежатника», — решил Валентин. — У тебя сохранилась копия Ключа?

— Разумеется, — ответил Мейер. — Но теперь Ключ есть и у них. Даже два Ключа... Что там от Мишеля?

— Пока ничего хорошего, — поморщился Валентин. — Вчера звонил Жан: Мишель сообщил ему, что они пробираются по одному из притоков Рио-Негро. Говорит, что слишком дикие места, поэтому возможна задержка.

— Места там действительно дикие, — не оборачиваясь, произнес Клейн. — И белых не любят. Бывает, грабят или даже убивают. В сельве все еще встречаются охотники за головами.

— У Мишеля и Филиппа есть оружие? — поинтересовался Мейер.

— Разумеется, Мастер. С собой мы провезти не смогли, купили на месте. Одна «М-16», карабин, два пистолета и гранаты. Вполне достаточно для общения с туземцами, — по губам Клейна скользнула улыбка.

— Хорошо... — Мейер вздохнул и больше за всю дорогу до гостиницы не проронил ни слова.

Ужинал он в небольшом ресторане близ гостиницы. Настроения не было — Мейера злило даже не то, что кому-то удалось его переиграть. Злило то, как это было сделано. Его просто ни во что не ставили — обвели вокруг пальца, как последнего идиота. И хуже всего то, что даже сейчас не было никаких зацепок. Он просто не представлял, где искать девчонку и ее друзей. Тем не менее, старался не подавать вида. Глава Ордена не может позволить себе проявлять слабость. Поэтому сразу после ужина Мейер собрал всех в своем номере и предложил выработать план действий.

— Мы не имеем больше права на ошибку, — сказал он в заключение своей короткой речи и внимательно оглядел подчиненных. — Клейн, у вас есть какие-то предложения?

— Да, Мастер. Я поговорил вчера с Крестовым, у него есть свои люди в милиции. В ближайшие дни девчонку объявят в розыск. Уверен, что ей не удастся от нас спрятаться. Кроме того, я нанял частного детектива, он тоже уже работает. Из местных, бывший работник ФСБ. Опытный человек. Уверен, ему удастся что-нибудь раскопать.

— Хорошо... — кивнул Мейер. — Это мне нравится. И вот еще что: подыщите нам какой-нибудь дом. Мне надоело быть у всех на виду.

— Будет сделано, — согласился Клейн. — Я вот что еще подумал: что, если...

Он не договорил — послышался тихий стук в дверь. Встав с кресла, Клейн пошел открывать.

Мигель уже стоял у двери, готовый к возможному нападению. Открыв замок, Клейн приоткрыл дверь.

— Вам кого?

Перед ним стоял щуплый парень лет двадцати пяти. В очках, с тонкими, едва заметными усиками.

— Здравствуйте... — парень слегка замялся. — Я ищу господина Мейера. Он ведь здесь живет? Я еще днем приходил, но никого не было.

— Здесь. Зачем он тебе?

— По важному делу. Я могу с ним... поговорить?

— Заходите, — Клейн приоткрыл дверь, незнакомец вошел. — Проходите в ту комнату.

Они вместе прошли в комнату Мейера. Мигель, выглянув в коридор, снова закрыл дверь и сел на диванчик.

— Здравствуйте. Кто из вас господин Мейер? — спросил парень, войдя в комнату и в нерешительности глядя на Мейера и Валентина.

— Я Мейер. Что вам угодно?

— Я по поводу кражи... У вас ведь была кража, я прав?

— Допустим, была, — согласился Мейер.

— Дело в том, что я видел ваш ноутбук. Мне его принес один... незнакомец. Там стоял пароль, а этот человек хотел прочитать, что на диске. Я помог ему, это просто — я инженер, занимаюсь ремонтом компьютеров... — Парень снова на секунду замялся. Было видно, что он чувствует себя очень неуверенно. — Чтобы сделать ему копию диска, я сначала скопировал все данные себе. Тот человек знал, что я скопировал — ему ведь тоже была нужна копия, а ломать пароль он не хотел. Сделав ему копию, я у него на глазах стер все со своего диска. Но это только кажется, что информация стирается. На деле все не так, — он снова улыбнулся. — Когда он ушел, я все восстановил. Увидел документы, понял, что это что-то важное. Там была ваша фамилия. Сначала я не подумал о том, чтобы вас искать. А потом мне понадобились деньги... — Парень взглянул на Мейера и быстро опустил глаза. — Если та информация, что была на компьютере, вам все еще нужна, то я... мог бы вам ее продать.

— В самом деле? — по губам Мейера скользнула усмешка. — И во сколько ты оценил свою услугу?

— Понимаете, я собираюсь жениться... Мы хотим купить квартиру, но нам немножко не хватает. Совсем чуть-чуть...

— Сколько ты хочешь? — медленно, почти по слогам, произнес Мейер.

— Пять тысяч долларов... Понимаю, это много. Но ведь и материалы ценные. Ведь так?

Мейер поднялся, прошел к столу. Взял ноутбук.

— Этот ноутбук тебе приносили?

— Не знаю... — при виде компьютера он явно погрустнел. — Дайте посмотреть... Да, этот. Так значит, вам его уже вернули?

— Вернули.

Парень опустил взгляд.

— Тогда простите меня. Извините. Я... пойду? — Он шагнул было к двери, однако Клейн преградил ему дорогу.

— Не торопись, — улыбнулся Мейер. — Присаживайся.

— Но я... — попытался было возразить незадачливый «продавец».

— Тебе же сказали — сядь, — Клейн довольно жестко усадил парня в кресло.

— Информация, которую вы мне предлагали, уже ничего не стоит, — сказал Мейер, внимательно глядя на гостя. — Но я предлагаю вам другой вариант: вы скажете мне, кто тот человек, что приносил вам компьютер. И я заплачу вам ваши пять тысяч долларов.

Парень ответил не сразу. Опустив голову, он некоторое время молча сидел, о чем-то размышляя, потом взглянул на Мейера.

— Его зовут Сергеем. Я не знаю его фамилии, но могу показать, где он живет. За десять тысяч долларов.

— Да ты наглец! — даже усмехнулся Мейер. Он уже знал, что вытянет из этого человека все, что ему нужно. — Не слишком ли дорого ты ценишь свои услуги?

— Нет, — покачал головой тот. — Вы ведь очень богатый человек, верно? А я нет. Может быть, мне в первый раз в жизни повезло. Заплатите мне десять тысяч долларов, и я покажу вам дом, в котором живет тот человек. Для вас ведь это очень небольшие деньги. Но мне они нужны.

— Ну, хорошо, — примирительно сказал Мейер. — Будем считать, что мы договорились. Сейчас ты сядешь с моими людьми в машину и покажешь им дом. После этого я заплачу тебе деньги.

— А вы... не обманете? — В глазах парня появилась тревога.

— Молодой человек, я не из тех, кто будет мелочиться из-за каких-то жалких десяти тысяч долларов. Съездите, покажете моим людям тот дом. И я выдам вам ваши деньги. Мне можно верить, — Мейер улыбнулся. — Может быть, мы даже продолжим наше сотрудничество — мне нужен толковый компьютерщик. Согласны?

— Да... Хорошо... Спасибо, господин Мейер... — Он поправил очки и поднялся с кресла.

— Клейн, съездите с ним. Только аккуратно. Потом сразу ко мне.

— Слушаюсь, Мастер, — кивнул Клейн.

— И возьмите с собой Мигеля. Мало ли что...

Следующий день начался вполне удачно: Сергей забрал наши паспорта, мы вместе с ним съездили в туристическую фирму. Во время поездки поговорили о том, как хорошо иметь многочисленных знакомых.

— Да, знакомых у меня много, — сказал Сергей. — Причем многие из них весьма богатые и влиятельные люди. Обычно я стараюсь со всем справляться сам, но порой приходится прибегать к чьей-то помощи.

— Ну, так ведь это нормально, — заметил я. — Ты мне — я тебе.

— Может быть, — согласился он. — Хотя мне больше нравится ситуация, когда я никому ничего не должен. Особенно это касается богатых людей. Среди них есть нормальные люди, но в большинстве своем они все-таки очень сильно испорчены.

— Много о себе воображают?

— В том числе, — кивнул Сергей. — Дело в том, что богатство действительно портит человека. Богач начинает всего бояться: боится разориться, боится разборок с криминалом, боится конфликтов с конкурентами — а ну как «закажут»? На уровне отношений с людьми тоже не все гладко: кто-то начинает важничать, искренне считать себя важной шишкой. Другой же, напротив, начинает думать, что людей привлекает к нему именно его богатство. И в любом знакомом, в любой глянувшей на него девушке он сразу видит потенциальных охотников за его деньгами. Справиться с такими проблемами удается далеко не каждому.

— Мне это пока не грозит, — хмыкнул я.

— Кто знает? — улыбнулся Сергей.

После возвращения мы занялись ремонтом джипа Сергея — мой наметанный глаз выявил сразу несколько неполадок. Да и делать нам все равно было пока нечего. Затем мы обедали, после обеда Сергей немного покопался на своем маленьком огороде. Нас он туда не пустил, сказав, что его плантация обойдется и без рабов. В итоге мы отдыхали, болтали, читали книги. Я начал было читать Кастанеду, но вскоре бросил — как-то не пошло. Слишком мудреным все показалось: какие-то эманации, энергетические тела... К тому же у Сергея не было первых книг, и читать я начал сразу с шестой. Почитал, полистал ее — и отложил. Не готов я еще к таким заумностям. Решил попросить у Сергея книжку по трансерфингу — там вроде все попроще. Увы, у него ее не оказалось.

— Была, — улыбнулся Сергей в ответ на мой вопрос. — Дал почитать одному парнишке, и он ее зажилил. Говорит, что стянули.

— Врет, наверное? — предположил я.

— Наверное, — согласился он. — Хотя я всегда говорю о том, что людям надо верить...

В итоге вместо «Трансерфинга реальности» я взял второй том «Похождений бравого солдата Швейка». И вскоре уже весь дом сотрясался от моего хохота.

Ужинали в половине восьмого — девчата налепили вареников с картошкой. Было очень вкусно. Я уже предвкушал очередной замечательный вечер, но вышло совсем иначе.

Началось все с того, что сразу после ужина Сергей вышел во двор. Там была скамейка, очень уютная, и я решил, что Сергей захотел подышать свежим воздухом. Вышел к нему.

Сергей стоял посреди двора и к чему-то прислушивался.

— Дышишь кислородом? — спросил я, подойдя ближе.

— Да... — тихо отозвался он. Немного помолчав, добавил: — Кирилл, нам нужно отсюда уходить. Срочно.

— Почему? — опешил я.

— Нам грозит опасность. Нас вычислили.

— Почему ты так решил?

— Я это просто знаю. Вряд ли они появятся раньше полуночи, но, чем скорее мы уйдем, тем лучше. Не стоит рисковать.

Надо отдать должное нашим девушкам: информацию о том, что нам необходимо срочно сматывать удочки, они восприняли без паники. На сборы у нас ушло минут десять. Взяли самое необходимое, сгрузили все в мою машину — Сергей сказал, что его джипом пользоваться теперь нельзя. Вика открыла ворота, я вывел машину на улицу. Несколько минут спустя мы уже ехали по ночному городу к моему дому.

В целом наше бегство прошло вполне организованно, полчаса спустя мы уже входили в мою квартиру.

— Если что, переселимся ко мне, — сказала Ольга. — Там уж нас точно никто искать не будет.

— Оставим этот вариант на будущее, — согласился Сергей, осматриваясь. — А у тебя тут неплохо.

— Ну так! — не без гордости заявил я.

Часы на стене показывали десятый час. Я включил телевизор — тишина действовала на меня как- то угнетающе.

— Может, мы все-таки зря сорвались? — спросил я, садясь в кресло. — Каким образом Мейер мог на нас выйти?

— Я не знаю, как нас вычислили, — ответил Сергей. — Но ушли мы вовремя — в ближайшие час-два у нас будут гости.

— Но откуда ты это знаешь? — Не скрою, я все еще сомневался в том, что нам что-то грозило.

— Хочешь убедиться? — взглянул на меня Сергей, его брови слегка приподнялись.

— Предлагаешь поехать и посмотреть? — догадался я.

— Ребята, не надо, — вмешалась в наш разговор Вика. — Это опасно.

— Нам не нужно никуда ехать, — успокоил ее Сергей. — К тому же это действительно было бы опасно, и нет никакого смысла делать глупости. На деле все проще: я оставил Мейеру записку. И в ближайшее время мы сможем с ним немножко пообщаться.

— Ты шутишь? — не поверил я.

— Нет, — улыбнулся Сергей. — Меня с детства