Алхимистика Кости Жихарева Успенский Михаил

Одиссея капитана Буслая

…Ушкуйники передвигались по морю, естественно, на ушкуе – большой вёсельной лодке вроде варяжского драккара.

– Фёдор Конюхов отдыхает… – восторженно сказал Костя. – При такой скорости они и Америку запросто откроют…

Казалось бы, на вёслах новгородские пираты уж никак не могли догнать парусное судно, идущее при попутном ветре. Однако догнали…

– Им нечистая сила пособила, – уверенно сказал кормчий Семейка. – Или Васькина маменька наворожила. Я эту Мамелфу давно знаю… Берёт старая ведьма простого карася, режет на семь частей и раскидывает на семь ветров…

Когда преследователи приблизились, стало ясно, что ни нечистая, ни маменька тут не при делах.

На вёслах сидели шестеро гребцов, закованных в цепи. Это были Пыпа, Дрон, братья Бруски плюс Гарик Сатана и Отарик Батумский – не могла же ОПГ «Шлакоблоки» оставить союзников-соперников без присмотра. Командировали, конечно, самых никчёмных, но всё-таки пригодились…

Тут же выяснилась и причина нечеловеческой скорости: за спинами бедолаг стоял Потаня Маленький, а кнут он в руках держал ох какой большущий!

Видимо, союз новых бандюков со старыми оказался временным. Урки выглядели очень подавленными и несчастными. Они тяжело дышали, вывесив языки, словно собаки в жару.

– Как это ушкуйники с ними справились? – удивился Джульверн и тут же понял – как. Автомат, коего он так страшился, висел на могучей груди Васьки Буслаева. Васька стоял на носу, опираясь на костыль, а грудь была такая широкая, что «калаш» казался не оружием, а каким-то причудливым амулетом или украшением. Кроме того, ствол его был согнут в процессе изъятия и смотрел вперёд, исключая всякую возможность выстрела, а вот опасности для владельца не исключая…

Зато остальные ушкуйники дружно, как по команде, принялись швырять в «Царевну» и её экипаж какие-то мелкие тяжёлые предметы. Предметы эти падали в основном на палубу, но некоторые угодили и в моряков, не принеся, впрочем, никакого вреда.

– Да это ведь патроны! – ахнул Костя.

Ушкуйники недоумённо переглядывались. Они явно ожидали другого результата. Атаман грозно побагровел…

– Так я же вас предупреждал, Василий свет Буслаевич! – истошно выкрикнул Дрон. Потаня на всякий случай перетянул кислорецкого боевика вдоль спины – чтобы пасть не разевал без позволения.

Рядом с вожаком, гордо выставив ногу в порванной штанине, красовался освобождённый адвокат Куковяка.

– Или сдавайтесь – или с жизнью расставайтесь! – крикнул он. – Ждём ответ положительный ваш, иначе идём на абордаж!

Капитан Садко не снизошёл до разговоров, а сделал жест, который, оказывается, существовал и в былинные времена!

Василий Буслаев досадливо отодвинул Куковяку.

– Слышь, Садко, разговор есть, – сказал он, когда суда поравнялись. Ушкуй при этом оказался ниже борта «Волховы» метра на три, так что абордаж стал бы нелёгким делом. Хотя две трёхзубые «кошки» на верёвках уже впились в доски парусника.

Капитан взмахнул топором.

– Да погоди снасти портить, может, договоримся…

– Ну, что ты, Вася, ко мне привязался? – сказал Садко и опустил топор. – Я иду налегке, без груза, без товара, по найму, расчёт только по прибытии – какая тебе корысть? Ты мне ещё за парус продырявленный должен. Я тебя в Новгороде на суд потащу…

– На суд? – рассмеялся Васька. – Изволь. Только у меня теперь есть свой собственный…

– Адвокат Куковяка – луч света среди мрака! – подсказал адвокат Куковяка.

– Во-во! Он законы лучше всяких судей знает!

Тут раздался зычный голос Тристана:

– Какие-то проблемы, мастер Садко, сэр?

Рыцарь снова был при полном параде и стоял, опираясь на страшный свой меч.

– Это что ещё за чучело?

– Это, Вася, такое чучело, от которого вороны, вроде тебя и твоих бойцов, мигом в стороны разлетятся, – сказал Садко. – Тристан из Лионесса, тот самый, что Морхольта Ивернийского порешил!

Имя побеждённого великана было, как видно, знакомо Ваське – так рожа атаманская вытянулась.

– Морхо-ольта? Ну так сразу бы и сказали! А то: «Васька, Васька»… А Васька с вами всего лишь поторговаться хочет!

– С нами? – усмехнулся Садко.

– Вернее сказать, вот с ним. – И Буслаев указал на Костю. – Парнишка, сымай портки! А я тебе золота кошель дам!

От столь похабного предложения все обалдели – и моряки, и ушкуйники, и бандюганы, и Костя с Нилом, и даже Колобок.

Не обалдел только хладнокровный Тристан.

– У нас в Корнуолле такие оскорбления смываются лишь кровью, – сказал он и протянул Косте свой меч.

– Это знак высшего доверия, – шепнул Колобок, сидевший на плече богатыря. Но Костя не слышал, поскольку всё ещё пребывал в изумлённом состоянии.

Тут вперёд начальства вылез Ефрем Куковяка. Костюм адвоката, некогда элегантный, был помят и грязен.

– Не надо нам ни крови, ни насилия – вы превратно поняли моего клиента Василия. Он хотел лишь сказать, что ему нужны вот эти ваши, юноша, простые штаны. Чем уж они так полюбились ему, я и сам не пойму. Но вот как-то так. Совершим же обмена акт: вы нам брюки, а мы вам золото из рук в руки. И, сбывши никчёмный секонд-хенд, вы получите полный хеппи-энд! Продал поношенные штаны – и все проблемы финансовые решены! Как с куста – золотых полста! Таких денег не заработать и за три года, так что выходит огромная выгода…

– Что посоветуешь, Виссарион Глобальный? – спросил Костя. – Зачем ему Святогоровы штаны?

– Не пойму я, в чём тут подляна, – сказал Колобок, а он очень редко признавал свою некомпетентность.

– Хватит нам за призраком наживы гоняться, – решительно заявил Филимонов. – Всё-таки наликом платят. А у меня в мешке запасные треники лежат. Правда, они тебе коротковаты будут…

– Василий! – крикнул Костя. – Зачем тебе чужие портки? Обоснуй!

Буслаев наклонился к адвокату, и они пошептались, после чего командир ушкуйников находчиво ответил:

– Больно покрой понравился. Мамка их распорет, разберётся, и мне потом такие же сошьёт, только не из дерюги, а из рытого веденецкого алого бархата… Желаю киевского выскочку, Чурилу Пленковича, превзойти! А то он о себе много стал понимать!

– Гонишь, Вася, – сказал Жихарев. – Сто пудов гонишь. Убили твоего Чурилу.

Буслаев глаза выпучил, рот разинул и брякнул:

– А ты откуда знаешь?

– Да я лично из-за этого метросексуала в подвале князя Владимира полгода под следствием парился, – гордо сказал Костя. – Пока настоящего убийцу я сам не вычислил, не покидая следственного изолятора. Так что не канает отмазка твоя…

– Да чего ты к нему придираешься? – зашептал ботан. – Какое нам дело? Бабки в руки – и ходу! На один золотой тыщу таких шаровар можешь купить!

Смущённому Ваське ещё раз пришлось прибегнуть к услугам адвоката.

Отмазывался на этот раз сам Куковяка.

– Возникли следующие обстоятельства: моему клиенту нужны доказательства, что он отомстил на славу, устроив над недавним обидчиком расправу. Дабы не пострадал его авторитет, дабы Новгород знал, что равных Василию нет. Доказательство, конечно, не ахти какое, но сойдёт и такое… Оросим улику свинячьей кровию и представим торговому сословию…

– Обычно в таких случаях голову предъявляют, – сказал Костя, – а не штаны.

Тут вмешался и Васька:

– Да после моего удара любую голову мать родная не узнает! Заодно верни-ка мне дубину вязовую – приплачу особо!

– Соглашайся! – шептал Филимонов. – А потом я из каждого золотого сделаю десять, я в биржевой игре разбираюсь! Тебе с этими новгородцами детей не крестить… Ноги нашей больше там не будет…

Колобок хранил молчание – вычислял, должно быть, подляну.

– Давайте, сэр Костя, я спрыгну к ним в ладью да и порублю там всех в начинку для шотландского хаггиса! – предложил Тристан из Лионесса.

Костя задумался.

– Нехорошо выйдет, – сказал он наконец. – Всё же там земляки мои, русские люди, хоть и те, и эти – чистые бандюганы. А Куковяку руби, мне пофиг… Он ведь этот… общечеловеческий…

– Трикстера трогать запрещено! – напомнил Колобок.

И надоела богатырю Жихареву эта торговля! Святогоровых штанов, конечно, жалко – такая память о хождении по Руси Былинной, о гостевании у Микулы Селяниновича и дочери его Василисы! Притом Первоматерия, сносу нет, пуговица необычная… Но не проливать же из-за портков реки крови!

А всё дело идёт к тому…

– Добро, – решительно сказал он и стал разоблачаться.

Васька и адвокат отвернулись – видимо, отсчитывали деньги, сыпали их в мошну.

– Только из рук в руки, – напомнил Костя – уже в длинных боксёрских трусах.

– Я от себя бонус добавлю! – сказал Куковяка, покопался в чёрном кошельке, вышитом бисером, потом крикнул:

– Взвыла да пошла из кармана мошна! Лови!

И подбросил кошелёк вверх, после чего спрятался за спину своего работодателя.

Тут ни с того ни с сего Отарик Батумский, коронованный вор в законе, а ныне жалкий галерный раб, радостно завопил:

– Палучи, фашист, гранату, дарагой!

Костя ловко поймал кошелёк, вздохнул и швырнул портки в лодку…

…В момент смертельной опасности время, по рассказам уцелевших, начинает плыть медленно-медленно…

Сначала богатырь понял, что в кошельке не монеты, а что-то вроде большого яйца…

– Ложись! – крикнул он, покрепче сжал кошелёк в кулаке и упал на палубу, подложив руку под себя.

Видимо, это у них в семье было врождённое.

Точно так же, много лет назад, лейтенантик Ваня Жихарев упал на такую же гранату Ф-1, из которой бестолковый салажонок кольцо-то выдернул, а швырнуть-то не швырнул: растерялся. К счастью, «лимонка» оказалась бракованная. А то бы не появился Костя на белый свет…

Хотя, похоже, сейчас пришла пора проститься с этим самым белым светом.

Сперва в кулаке возникло неприятное ощущение, как во рту от больного зуба. Богатырь стиснул пальцы ещё крепче. Потом в ладонь ему впились тысячи иголок… Но как же медленно всё происходит! Как бесконечно долго!

Тысячи лет миновали, пока Костя поднялся и разжал руку.

На палубу посыпалась мелкая металлическая труха.

Люди на паруснике и на ладье застыли в молчании до тех пор, пока не послышался робкий голосок Дрона:

– Василий свет Буслаевич! Вы про колечко забывши!

В ответ просвистел исправительно-трудовой кнут Потани Маленького.

А Куковяка пустился в пляс, приговаривая:

– Ни во храме, ни в хлеву я без шуток не живу! Ни в пустыне, ни в снегу без веселья не могу! Хорошая шутка никому не мешает, зато людям жизнь украшает! Делу время, и потехе час – это сказано про нас и про вас. Виноват, каюсь, а всё же честно признаюсь: разыграл я, Костя, тебя, но ведь любя! Теперь уж поздняк метаться – удалась моя имитация! Приём, конечно, не нов, зато оставил тебя без штанов… Да ведь такие пустяки и обсуждать не с руки…

И заткнулся от затрещины Буслаевой.

– Режь верёвки! Дело сделано – нечего перед ними кувыркаться!

Освобождённая ладья стала отдаляться от «Царевны Волховы».

Костя с ненавистью глядел вслед.

– Не печалься, – сказал Колобок. – Не всё потеряно…

– Ну да, – огрызнулся богатырь. – Конечно, существу бесштанному не понять… Спасибо и тебе, Джульверн, – насоветовал…

Страшный крик раздался с уходящего ушкуя!

Васька отбросил от себя украденные портки с такой силой, словно обнаружил там огромную ядовитую змею или тарантула.

Портки шлёпнулись в воду.

– Я же говорил, – заметил Колобок.

Тут подал голос Тристан:

– Я не понял, прекрасные сэры, что здесь произошло? И что за сокровище сокрыто в этих мужицких портках? Может быть, они освящены Верховным Друидом или самим Папой Римским? Хотя Папа, говорят, у нас нынче какой-то чудной…

– А ты погляди, – сказал Колобок.

Святогоровы штаны устремились за кораблём, поочерёдно загребая то одной, то другой гачей, словно пловец кролем.

– Я понял. Это одежда из гардероба дьявола, – и голос бесстрашного рыцаря задрожал. – Теперь они будут преследовать своего злосчастного владельца до края земли и до Судного дня…

Человек по имени Тристан просто обязан быть пессимистом!

– Ишь как стараются, – сказал оптимист Садко. – Уважить надо такие верные порточки. Убрать паруса, вручить богатырю Костянтинушке багор – пущай достаёт!

Аццкий план трикстера

Ночью на корме, укрывшись мешковиной, Костя, Нил и Колобок держали совет.

– Я тут провёл полевую экспертизу осколков, – сказал Джульверн. – Не все ты их в пыль растёр. Кое-что от оболочки осталось. Этого быть не может, но лимонка взорвалась у тебя в руке. Я худею! И никакого кольца там не было. Или Васька его выдернул, или Куковяка. Я-то заметил, какие у них рожи испуганные сделались…

– Ты находишься по другую сторону реки Смородины, – напомнил Колобок. – Здесь всякое случается…

– Сто пудов, – сказал Костя. – Я сам видел, как Микула Селянинович из камня сок выжимал. Этим соком бородавки прижигают, а девки его разводят квасом и брови чернят… Значит, я тоже кое-что могу, кроме грузовиков и рельсов…

(Надо сказать, что Костя, вернувшись домой из прошлого похода, как-то охладел к силовому экстриму. Однажды он расхвастался перед богатырями своими спортивными достижениями, вовсю хвост распускал, пока Алёша Попович, дурман ядовитый, не спросил:

– А вы там, в вашей дружине, ещё гвозди… не дёргаете? Нет? А надо бы! Самая богатырская забава!

Остальные в застолье расхохотались так, что Косте стало стыдно. С тех пор и поселились в нём сомнения в избранном виде спорта…)

– Осталось два вопроса, – рассуждал Филимонов. – Во-первых, зачем Буслаеву понадобились твои портки. Во-вторых, почему Васька, заполучив их, тут же выбросил в воду?

– Ну, со вторым-то понятно, – сказал Костя. – Он глянул на пуговицу, ну и… того!

– Чего – того? – не понял Джульверн.

– Перепугался! – сказал богатырь. – Ведь пуговица – от слова «пугать»…

– Правда, Колобок?

– Сущая правда, – сказал вожатый. – Сперва пуговица была оберегом, амулетом, отгоняла зло от владельца. Потом это название перешло на застёжку, а значение слова забылось. Язык, брат, сам всё расскажет, только умей спросить…

Джульверн тут же приподнялся, включил фонарик и стал рассматривать пресловутую пуговицу. Потом прошептал:

– Действительно, жуть какая-то. Бр-р…

– То-то, – сказал Колобок. – Вот ты, Нил, человек учёный, скептик, но и ты почувствовал, так сказать, эманацию ужаса, исходящую от этого предмета. А каково же суеверному аборигену?

– Тогда надо будет с утреца Тристана пугануть, – осенило Филимонова. – Он у меня враз про любовь забудет!

– Вот отрубит он тебе дурную башку с перепугу-то! – посулил Костя. – Туши свет, не расходуй – я не нанимался эту рукоятку вечно крутить…

– Зато источник света у нас практически вечный, – оправдался ботан. – Но вернёмся к штанам. В воде они не тонут и даже не намокают. В огне, вероятно, не горят. На разрыв не поддаются…

– На разрыв! Да их арбалетный болт не берёт, пробовали! – гордо сказал Костя. – Мне бы ещё толстовочку такую – и доспехов не надо. Их же на самого Святогора шили – правда, в детском возрасте…

– Вот я и думаю, – сказал Филимонов, – что виною всему штаны и твой друг Куковяка…

– Верно думаешь, – зевнул Колобок. – Трикстер – великий выдумщик. Сочинил, наверное, сказку про портки, которые делают своего владельца непобедимым силачом, – и замотивировал Пыпу с компанией. Не учёл только, бедняга, что блатные никому не доверяют – так, на всякий случай. Вот и оказался не предводителем их, а пленником. Но не растерялся Куковяка – замотивировал таким же манером и легковерного Буслаева… А что ушкуйники с бандюганами справились, и вовсе не диво: дышат чистым воздухом, едят экологически чистую пищу, не курят, пьют медовуху, пока водку не придумали… А медовуха – вещь коварная, вот и попали наши урки в неволю! Но почему этот пламенный кавказец про гранату крикнул? Он что, на нашей стороне?

– Да просто он дурак, – сказал Филимонов. – Наверняка эту гранату конфисковали именно у него. И когда увидели бандюганы, что ты с ней сотворил… Думаю, они нас больше не потревожат…

– Всё под контролем. Всё под контролем, – сообщил с мачты Кузьма-Демьян.

– Намекает, что спать надо, – сказал Колобок. – На рассвете подойдём к берегам Ирландии…

Дары депрессивного берега

…Эта самая Ирландия оказалась, по выражению Филимонова, страной «тотально беспонтовой».

Костя напросился пойти с Тристаном к здешнему королю Ангвисансу – свататься.

– А то вдруг он тебе захочет великана припомнить, – пояснил он. – Королям да князьям всяким у меня веры нет, а есть вот это!

И показал червлёный вяз, с которого Джульверн уже успел ободрать позолоту и выковырять красивые камушки.

Нил Филимонов и Садко решили пройтись по приморскому городку – посмотреть, прикинуть, нет ли подходящего товару, чтобы сбыть его втридорога жителям Корнуолла. Ботан и купец быстро нашли общий язык.

Колобок отказался идти на берег, хоть и не любил моря.

– Знаю я этих ирландцев, – сказал он. – Вечно жрать хотят. Исторически. Не успеешь и слова молвить…

И захрапел на своей бухте каната. Недаром говорят пекари, что тесто в квашне «ещё спит»!

Воротились к вечеру – кто с невестой и с приданым, а кто с пустыми руками.

Приданое тоже было так себе: служанка Бранвен, с виду такая глуповатая девушка, да ящик с глиняными сосудами, среди которых, надо думать, и находилось приворотное зелье.

– Ничего, – оценил ботан Изольду. – Конечно, для тех, кто рыжих любит. Только тощая, как фотомодель. Что делать – держава у короля Ангвисанса депрессивная. Ничего у них нет, даже пиво «Гиннес» ещё не научились варить. Одни песни под арфу да айриш-степ. Зелени много, не спорю, но овцы всё равно тощие. Одна радость, что змей тут не водится. Говорят, что святой Патрик их прогнал и все они уползли в синее море, где и захлебнулись…

– Брехня! – отозвался злой спросонья Колобок. – Наверняка сами слопали бедных гадючек, а потом: Патрик, Патрик…

Виссарион Глобальный всю свою ненависть к сказочной коварной лисе перенёс на незадачливых рыжих ирландцев!

– Валить отсюда надо, – продолжал свою линию Джульверн. – Садко наш тоже никакой продукции на экспорт не нашел…

– Ага, и королевский дворец так себе… Да домик охраны при особняке у хозяина мыльного завода и то больше, – сказал Костя. – А мы-то жалуемся, что наш Кислорецк бедный!

– Это потому, что у них экономика была сильно милитаризована, – важно объяснил Джульверн. – На рынке до сих пор не сняли баннер: «Всё для фронта, всё для Морхольта!» А на стенах тайком пишут: «Слава Тристану-избавителю, проглота погубителю!» Помаленьку стали выкарабкиваться из коллапса, только ведь и в наши дни Ирландия – не самая богатая страна… Никаких сокровищ мы здесь не найдём. Разве что по невесте…

Садко сказал, что «Волхова» продолжит плавание на рассвете.

Поужинали бутербродами с овечьим сыром, причём здешний хлеб из овса Колобок сурово раскритиковал:

– От такой продукции у них и морды лошадиные!

– Ну ты расист! – сказал Костя. – У девушек очень даже не лошадиные…

Когда совсем стемнело, Джульверн, лежавший на мешках, сказал:

– Ух ты! Здесь и звёзды совсем чужие! Ни одного знакомого созвездия не могу найти, словно мы на другой планете!

– Это потому, что в эпосах и легендах редко можно встретить описание звёздного неба, – пояснил Колобок. – Вот светила и понатыканы по всему небосводу, как картошка, – квадратно-гнездовым методом. Или как серебряные гвоздики в обивке из синего бархата…

Продемонстрировал своё поэтическое мышление, зевнул – и снова захрапел.

Кузьма-Демьян уже не сидел на рее – видно, подался на ночную охоту за корабельными крысами, что нехарактерно для чаек.

– А Тристана с Изольдой мне всё-таки жалко, – вздохнул Филимонов. – Не заслужили они такую горькую судьбу. Я вот что придумал. Я это ирландское приворотное зелье подменю, как все уснут. Вылью за борт, а в кувшин – томатный сок, есть у меня одна упаковочка. Помидоров тут ещё не знают, значит, сойдёт…

Вздохнул и Костя.

– Ты всё-таки, Джульверн, умный-умный, а простых вещей не понимаешь. Ты заценил, как они друг на друга смотрели? При чём тут приворот? Да у них любовь ещё с тех пор, когда Изольда Тристана из комы вытаскивала!

– А ты откуда знаешь?

– Знаю, потому что батя с мамой вот так же познакомились в ташкентском госпитале. А потом случайно встретились в Рязани – и сразу поженились…

– Хорошая у тебя семья, – грустно сказал Филимонов. – Давай спать.

…Проснулись друзья от высокого женского визга.

«Волхова» полным ходом спешила к туманным берегам Альбиона, а принц Пичалька с криком «Убью!» гонял по палубе глупенькую служанку Бранвен. При этом рыцарь норовил запустить в неё глиняной посудиной, но из-за качки не мог толком прицелиться.

– А я чо? – кричала служанка с сильным ирландским акцентом. – Я ничо!

Рыжая Изольда стояла, уперев руки в бока, и хохотала, как последний раз в жизни.

Когда соединёнными усилиями Кости и капитана удалось утихомирить разгневанного воина, выяснилось следующее.

Оказалось, что морской болезни был подвержен не только королевский сват, но и королевская невеста. Благородный рыцарь решил исцелить девицу и себя проверенным способом, потому и разыскал в ящике посудину с виски. Но окаянная Бранвен уже приговорила напиточек (скупец Ангвисанс послал с дочерью самую лихую да вороватую бабёнку из придворного персонала) и, желая скрыть недостачу, перелила в кувшин из-под ирландской самогонки содержимое заветного сосуда. Ну ничего уже не соображала! А пригубить зелье успели оба…

– Вот всё и решилось, – сказал Колобок. – Теперь, Нил, ничего уже не изменишь… Да и не затем ты в путь тронулся, чтобы классических влюблённых курировать и воевать с судьбой!

– А Тристан-то наш сегодня ни фига не грустный! – сказал Костя. – Первый раз вижу, чтобы он улыбался…

…Но на причале королевскую невесту ждали посланцы дядюшки Марка.

Тристан рассчитался с капитаном, пожелал «Царевне Волхове» семь футов под килем, подсадил Изольду на коня, сам вскочил в седло и крикнул на прощание:

– Всех вам благ, сэр Костя! Уповаю, что случай ещё сведёт нас, и мы преломим копья и мечи в доброй схватке!

– Чего это он? – удивился богатырь. – Я его сто пудов не обижал!

– Это значит, что он признаёт тебя равным, – сказал Колобок.

А Филимонова рыцарь обошёл вниманием: тогдашняя властная элита (впрочем, и нынешняя) относилась к учёным людям как к обслуживающему персоналу…

– А я-то ему помочь хотел… – сказал разочарованный ботан.

Настала пора расставаться и с Садком.

– «Волхова» тут недолго простоит, – сказал капитан. – Загрузимся шерстью и пойдём к варягам – пусть свяжут себе тёплые рубахи. А за вашу верную службу, за дела бесценные примите вот эту кису…

И протянул замшевый кошель – не большой, но и не маленький.

– Всё, что могу. – Садко приложил руку к сердцу. – Не найдёте удачи на этой земле – вернётесь на материк. Подвселенная велика, где-нибудь и вас золотые горы поджидают!

Чайка по имени Кузьма-Демьян тяжело снялась с реи и спланировала на плечо богатыря.

– Дивная птица, – сказал кормчий Семейка. – По полному вежеству живёт. Другая бы нам всю палубу загадила… Храни вас Никола Морской, ребятки!

Остальные корабельщики новгородские пожелали друзьям попутного ветра и вернулись к своим делам, которых на любом судне – выше крыши.

Маленькая компания осталась на чужом берегу без дальнейшего плана действий. Как-то не продумали. А путеводителей по Британии ещё не было и в заводе…

Их окружало сплошное мрачное Средневековье…

– Я в этих краях не катался, – растерянно сказал Колобок. – Англия, конечно, богата сказками, но персонажа, подобного мне, тут не водится…

– Я знаю, куда мы направимся, – решительно заявил Джульверн. – Эй, добрый человек, где у вас тут Камелот, сэр?

– А вот этого не надо, – остановил его вожатый. – Туда мы точно не пойдём.

Артур и его команда

Если сказать честно, то король Артур – личность не более реальная, чем наш русский Царь Горох.

Но о короле Артуре и его рыцарях написаны тысячи книг, сложены сотни баллад, сняты десятки фильмов и сериалов, создано множество живописных и музыкальных произведений.

А про Царя Гороха рассказывает только одна книга, да и ту сочинили академики Платонов и Невтонов. Называется она «Царь Горох – потомок инопланетных пришельцев». Во как!

Артуровская легенда оказала на английскую культуру не меньшее влияние, чем, например, творчество Уильяма Шекспира. Особенно с девятнадцатого века, когда в моду вошла романтика Средневековья, да там и осталась практически до нашего времени.

А всё потому, что нашёлся некий человек, собрал все сказания о Камелоте и людях Круглого стола и свёл в одну толстенную книгу под названием «Смерть Артура». Звали его сэр Томас Мэлори, и жил он в ХV веке, когда в стране шла опустошительная война Алой и Белой роз за корону Англии. Йорки лупили Ланкастеров, Ланкастеры потрошили Йорков, а престол в конце концов заняли настырные Тюдоры.

Но сроду бы сэр Томас не взялся за эту работу, кабы не засадили его в тюрьму. Не в первый раз и не в последний – числились за ним и грабежи, и кражи, и даже изнасилование. Шебутной был парнишка, а ещё грамотный! Его и судили, и на поруки брали, и побег ему устраивали. В общей сложности где-то лет двадцать прожил он на казённых харчах.

И то ли от скуки, то ли желая преподнести королю Эдуарду Четвёртому Ланкастеру уникальный подарок, он и создал свой капитальнейший труд. Пользовался при этом многими источниками, а уж откуда он брал книги, неизвестно.

Аккурат сорок лет назад, в 1974 году, в серии «Литературные памятники» появился русский перевод книги сэра Томаса.