Когда не везет. Советы сердца в трудные времена Чодрон Пема

Глава 9. Шесть видов одиночества

Обычно мы считаем одиночество своим врагом. Будучи одинокими, мы ощущаем острую боль в сердце – но ведь мы хотим совсем не этого. Нашему сердцу тревожно, у него горячка и желание как можно скорее сбежать в чьи-то объятия, найти себе компанию. Но стоит остановиться на полпути, успокоиться, и мы вступим с одиночеством в особые отношения: в них нет страха, есть только тишина и безмятежность, переворачивающие наш привычный мир с ног на голову.

На полпути никаких указателей нет. Ум, не имеющий ориентиров, перестает функционировать, ему не за что ухватиться. Как этого достичь? Лишиться карты – значит отказаться от хорошо усвоенной привычки требовать от мира быть таким, каким мы хотим его видеть в данный момент. Если нам нельзя податься ни влево, ни вправо, мы чувствуем себя как в наркологической клинике. Мы резко слезли с иглы и теперь связаны по рукам и ногам, переживая острую ломку.

Однако за все те годы, в течение которых нам приходилось выбирать между «вправо» и «влево», между «да» и «нет», между правдой и неправдой – ничего, в сущности, не изменилось. Мы рвались к безопасности, но получали лишь временное удовольствие. Это все равно что менять положение ног во время медитации. Нам кажется: «Ого! Какое облегчение!» Но через пару минут снова хочется сесть по-другому. И так мы все время ерзаем в поисках комфорта, но чувство удовлетворения живет совсем недолго.

Мы часто слышим о боли сансары и столько же – об освобождении. Но ничего не слышим о том, как же это тяжело – совершить переход от полной зависимости к полной независимости. Нужно быть не на шутку смелым, чтобы освободиться, ведь в результате способ восприятия реальности кардинально меняется, а это почти то же, что смена ДНК. Мы переделываем шаблон, который является общечеловеческим: мы проецируем во Вселенную миллиарды возможностей достичь чего-то. Можно стремиться к идеально белым зубам, к газону без сорняков, к безбедной жизни, к миру во всем мире. Каждый раз мы находим для себя очередной вариант более счастливой жизни. И эта модель восприятия мира лежит в основе нашей вечной неудовлетворенности и связанных с ней страданий.

Люди не просто ищут лучшей жизни – они убеждены, что заслуживают ее. Но выходит так, что от лучшей жизни мы еще и страдаем. Не зря говорят: «Лучшее – враг хорошего», ведь нам постоянно нужно нечто большее. Срединный путь[10] широк, но идти по нему непросто, поскольку дорога усыпана зернами старых, как мир, невротических привычек, свойственных всем людям. Когда нам одиноко, когда чувство безнадежности давит на нас, сразу хочется двинуться влево или вправо. Мы не хотим сидеть, погружаясь в эти эмоции. Однако Срединный путь толкает нас именно на это. Он мотивирует к тому, чтобы пробудить свойственную каждому – даже мне и вам – смелость. Медитация помогает подготовиться к Срединному пути – для этого нужно оставаться на месте. Что бы ни возникало в нашем уме, не следует давать этому никаких оценок. Не пытайтесь ухватиться за свои мысли; пусть они возникают и исчезают сами по себе, не мешайте им. Все, что обычно называют плохим или хорошим, – всего лишь мышление, и к нему не стоит добавлять ничего другого, разделяя понятия на противоположные. Эта дисциплина готовит нас к отказу от сопротивления, в результате чего перед нами открывается беспристрастное состояние бытия.

Переживание некоторых чувств сопровождается острой потребностью в их разрешении – особенно это касается одиночества, скуки и тревоги. Необходимо научиться находить покой в их компании, иначе будет крайне трудно оставаться на полпути. Нам нужны победы или поражения, хвала или порицание. Поясню. Допустим, нас бросает близкий человек. Мы не хотим погружаться в свои эмоции, поэтому стремимся отвлечься и «поиграть» в эту ситуацию. Например, мы представляем себя в образе несчастной жертвы. Или же начинаем открыто заявлять этому человеку, какая же он мерзкая дрянь. Люди автоматически стремятся так или иначе залечить рану и отождествляют себя либо с жертвой, либо с победителем.

Обычно мы считаем одиночество своим врагом. Будучи одинокими, мы ощущаем острую боль в сердце – но ведь мы хотим совсем не этого. Нашему сердцу тревожно, у него горячка и желание как можно скорее сбежать в чьи-то объятия, найти себе компанию. Но стоит остановиться на полпути, успокоиться, и мы вступим с одиночеством в особые отношения: в них нет страха, есть только тишина и безмятежность, переворачивающие наш привычный мир с ног на голову.

Такое «другое» одиночество обладает шестью характеристиками: свобода от желаний, удовлетворенность, никаких лишних действий, дисциплинированность, отказ от блужданий в мире фантазий и отречение от поиска убежища в рассуждениях.

Остановимся на первой характеристике – свобода от желаний. Желать меньше – значит быть готовым к одиночеству и не искать выхода из него, даже если все внутри стонет и просит близости с кем-то, кто придаст вам сил и бодрости, поднимет настроение. Практикуя этот метод, вы сеете зерна, из которых вскоре вырастает безмятежность. Например, во время медитации (обозначая беспокойство ума «мышлением») мы тренируемся быть в «здесь и сейчас» вместо того, чтобы падать в бездну хаотичных мыслей. Со временем развивается стойкость. Если мы постоянно и упорно занимаемся, что-то начинает меняться. Сильные эмоции захватывают нас все меньше. И, если одиночество все еще грызет нас, сегодня мы способны пребывать наедине с этим смятением в течение двух секунд, в то время как еще вчера не могли высидеть и одной. В этом и заключается путь воина. Это путь смелых. Чем меньше мы сходим с ума, тем отчетливее удовлетворение от этого спокойного уединения. Мастер дзен Катагири Роси часто говорил: «Можно быть человеком одиноким, но цельным».

Вторая характеристика – удовлетворенность. Когда у нас ничего нет, нам нечего терять. В действительности именно так и есть, но мы запрограммированы на уверенность, будто обладаем чем-то. Ощущение потери коренится в страхе – страхе одиночества, страхе перемен, страхе чего-то неразрешимого, страхе небытия. Мы надеемся, что сможем избежать этого чувства, но в то же время боимся утратить ориентиры.

Удовлетворенность – это синоним спокойного одиночества. Мы больше не верим, что его можно избежать, получив взамен вечное счастье или радость, или ощущение силы и благополучия. Обычно приходится отрекаться от этой веры миллион раз, снова и снова примиряясь со своими неврозами и страхом, – нужно делать это непрерывно и осознанно. Внезапно что-то начнет меняться, поначалу мы этого даже не заметим. Оказывается, можно быть одиноким, не иметь никаких альтернатив и быть довольным таким положением дел.

Третья характеристика заключается в том, чтобы не делать ничего лишнего. Когда одиночество заедает нас, мы сразу думаем, чем бы заняться – то есть ищем спасения. Когда нас тошнит от того, что мы называем одиночеством, ум начинает рыскать вокруг в поисках какой-нибудь компании, чтобы избавиться от отчаяния. Это и есть лишняя деятельность. Занятостью мы заглушаем боль. Причем эти занятия могут принимать самые разные формы: мечты о прекрасной любви, бесконечные разговоры или вообще уход в пустыню, отшельничество. По сути, все эти действия так или иначе направлены на поиск кого-то, кто мог бы заполнить пропасть, в которой бесятся демоны вашего одиночества. Но не лучше ли успокоиться и принять себя с уважением и сочувствием? Может, хватит бежать? Начните с простой практики: когда паника подкрадывается к вам, не пытайтесь скрыться и не хватайтесь за спасательный круг. Попробуйте обрести покой в своем одиночестве – это достойное, благородное занятие. Как сказал японский поэт Рёкан: «Если хочешь найти смысл, перестань гоняться за всем подряд».

Дисциплина, послушание – вот третья составляющая безмятежного одиночества. Суть ее заключается в том, что при возникновении малейшей возможности мы отступаем немного назад, возвращаемся в настоящий момент и продолжаем спокойно сидеть в уединении. Не нужно намеренно уделять много сил этому методу, но стоит достаточно долго побыть в тишине, чтобы осознать истинный ход вещей. Необходимо понять, что мы в принципе одни, и нам не за кого и не за что хвататься. И более того – в этом нет никакой проблемы. Наоборот, так мы получаем доступ к состоянию чистого бытия. Люди воспринимают реальность сквозь призму стереотипов и в итоге оказываются не способными увидеть истинное положение вещей. Нам трудно смотреть правде в глаза, и мы всячески избегаем этого. Поэтому полезно иногда сделать шаг назад, отступить в собственное одиночество, в глубине которого как нигде лучше осознаются неразрешенные вопросы жизни.

Уход от фантазий – еще одна характеристика спокойного уединения. Бегство в страну грез предполагает поиск неких альтернатив – будь то еда, алкоголь или общение. В самом желании есть нечто от тяжелой зависимости: мы то и дело пытаемся ухватиться за что-то, чтобы все стало хорошо. Это качество свидетельствует о незрелости. Мы до сих пор мечтаем прийти домой и обнаружить там холодильник, набитый любимыми деликатесами. Когда жизнь прижимает нас к ногтю, нам хочется позвать на помощь, отчаянно крича. Прекратить витать в облаках – значит посмотреть на истинное положение вещей. Одиночество – не проблема. С ним не нужно ничего делать, не нужно искать решения.

Следующий аспект спокойного одиночества состоит в том, чтобы не искать убежища в размышлениях. Из-под ваших ног выдернули ковровую дорожку, все кончено! Мы не ищем компании даже своих собственных мыслей, не вступаем в разговор с самим собой. Мы пребываем в безмятежном уединении и не пытаемся найти выход в непрерывном трепе, помечая его как «мышление». Можно лишь слегка коснуться этой болтовни и затем отпустить.

В спокойной прохладе одиночества можно честно, без агрессии, заглянуть в свое сознание. Постепенно мы сможем развенчать один за другим воображаемые идеалы того, какими мы должны быть, или какими мы себя представляем, или что, как нам кажется, про нас думают другие, какими хотят видеть. Все это следует отбросить в сторону и взглянуть с юмором и состраданием на свое истинное лицо. Тогда одиночество перестает быть угрозой или наказанием и не причиняет никакой боли.

Такое одиночество не дает нам никакого решения или даже ощущения почвы под ногами. Напротив, оно толкает нас туда, где нет никаких ориентиров и ничего надежного. Это и есть Срединный путь, или священный путь воина.

Если утром вы просыпаетесь с болью в сердце от осознания своего одиночества и отчужденности, воспользуйтесь этим состоянием как уникальной возможностью – это ваш золотой шанс. Не нужно устраивать гонений или думать, что происходит что-то ужасное и неправильное. В этот момент печали и тоски попробуйте успокоиться и ощутить безграничность своего сердца. Помните, это ваш шанс.

Глава 10. Любопытство

Распознайте непостоянство, страдание и состояние «без эго». Понаблюдайте за своими реакциями. Определите, что для вас есть мир, и правда ли, что бытие исполнено радости.

Есть три свойства существования (традиционно их называют «метками»): непостоянство, страдание и безличность (или состояние «без эго»). Слова эти звучат несколько зловеще, но именно они описывают фундаментальные качества нашей жизни. Легко прийти к мысли, что в этом есть нечто неправильное. Однако, никаких козней здесь нет. Эти качества – повод для праздника!

Непостоянство – это ценнейшее свойство реальности. Все постоянно трансформируется, все находится в потоке – так же, как времена года сменяют друг друга, так же, как день превращается в ночь, а ночь снова становится днем. Неустойчивость лежит в основе всего сущего. Младенцы вырастают в детей, потом в подростков, затем они взрослеют, стареют и в итоге умирают. Непостоянство – это череда встреч и расставаний, расцвет и угасание любви. Сегодня вы покупаете рубашку, а через несколько лет узнаёте ее во фрагменте собственноручно сшитого лоскутного одеяла.

Обычно мы не любим перемен. Мы отчаянно сопротивляемся им, пытаясь создать что-то вечное, но все время забываем, что и сами являемся частью естественного устройства мира.

Непостоянство есть принцип гармонии. Если ему не сопротивляться, можно ощутить гармонию с реальностью. Во многих культурах люди отмечают эту связь: для всех жизненных событий существуют специальные церемонии, символизирующие очередной переход из одного состояния в другое, будь то рождение или смерть, встречи и расставания, военные походы, победы и поражения. Что мешает нам признать и воспеть непостоянство этой реальности?

Теперь – о страдании. «Какая в нем радость? – спросите вы. Ведь в этом есть что-то мазохистское». Однако наша боль во многом основана именно на страхе непостоянства. Ее источник коренится в однобоком, искривленном восприятии реальности. Кому в голову пришло, что можно получить удовольствие, избежав боли? Такая идея получила широкое распространение в этом мире. Тем не менее страдание и удовольствие идут рука об руку, они нераздельны. Рождение сопровождается болью и радостью. Смерть болезненна и радостна одновременно. Все, что заканчивается, является началом чего-то нового. Страдание – это не наказание, а удовольствие – не награда.

Вдохновение и несчастье нераздельны. Мы всеми правдами и неправдами пытаемся избежать всяческих мучений и даже не задумываемся, что они существуют вместе с радостью. Смысл не в том, чтобы создать противовес, а в том, чтобы правильно воспринимать свое настоящее положение. Вдохновение и несчастье дополняют друг друга. Первое подстегивает нас – благодаря ему мы осознаем бесконечность и красоту мира. Второе же учит смирению. Когда все перевернуто вверх дном, мы становимся мягче. Наше сердце становится более зрелым. Это позволяет нам лучше понять других людей. Радоваться можно и вдохновению, и несчастью. Мы одновременно можем быть и большими, и маленькими.

В чем польза безличности? Обычно мы воспринимаем это качество как утрату, но в действительности это ценное приобретение. Признать его – все равно что обрести зрение после долгих лет слепоты или вернуть давно утраченный слух. Безличность иногда сравнивают с солнечным светом. Солнце не имеет четких границ, иногда его даже не видно из-за облаков, но лучи все равно тянутся во все стороны. Так же и мы распространяем вокруг себя пробужденность, осознанность, когда не задумываемся о себе. Безличность есть не что иное, как изначально присущая нам доброта, природа Будды. Это то, что всегда с нами, что мы никогда не потеряем.

Можно определить эго как покрывало, скрывающее нашу природную добродетель. Что именно прячет эго с практической точки зрения? Оно закрывает от нас опыт пребывания в «здесь и сейчас», лишая нас его непосредственности. В безличности проявляется безусловная радость, заключающая в себе самые разные грани нашего бытия.

Итак, как же радоваться непостоянству, страданию и безличности в повседневной жизни? Когда непостоянство заявляет о себе, примите его. Не нужно ждать особого повода. Если чернила в ручке заканчиваются на середине важного письма, думайте об этом как о непостоянстве, как о части жизненного цикла. Когда кто-то рождается, воспринимайте это как непостоянство. Если кто-то умирает, относитесь к этому как к непостоянству. Если у вас угнали машину – это все то же непостоянство, смиритесь с ним. Если влюбились, примите это чувство как непостоянство и вместе с этим ощутите его безмерную ценность. Если отношениям пришел конец – признайте в этом непостоянство. Таких примеров в обычной жизни тысячи, и возникают они с момента нашего утреннего пробуждения до момента, когда мы засыпаем, и даже во сне они продолжают появляться. Это происходит двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю.

Здесь рождается любопытство. Обычно мы бессознательно реагируем на жизненные события: веселимся, негодуем, воодушевляемся или расстраиваемся. Все это происходит без участия разума и совершенно безрадостно. А когда мы признаем в этом непостоянство, то сможем наблюдать за своей реакцией на него. Это и есть осознанность, бодрствование, любопытство, пытливость, внимательность. Как бы мы ни называли эту практику, она остается крайне полезной в деле самопознания.

Когда в жизни возникает страдание, принимайте его именно как страдание. Если мы получаем не то, чего желали (или наоборот: не получаем того, что хотели), если приходит болезнь и старость, если нас забирает смерть – нужно принять это как страдание. Будьте любопытными, осознанно наблюдайте за своей реакцией. Важно понять одно: какой бы она ни была, она всегда остается автоматической. Мы начинаем накручивать себя, но это не хорошо и не плохо. Это всего лишь реакция на удовольствия и боль, присущие нашему существованию. Можно ведь просто наблюдать за этим, не давая никаких оценок, не пытаясь скорректировать свое поведение.

Когда возникает безличность, признайте ее как безличность – момент свежести, чистого восприятия запаха, образа или звука, открытость по отношению к чувствам и мыслям. Не замыкайтесь на себе. Если вам открывается бездонность собственной жизни, или внезапно возникает пауза, прерывающая внутренний диалог, и вдруг вы замечаете то, что находится перед глазами, и видите реальность свежим, «незамыленным взглядом» – знайте, вы только что познали безличность. Это совсем не сложно. Она доступна всегда, она есть свежесть, открытость, ощущение чувственных восприятий. Любопытно, но мы иногда переживаем ее совершенно неосознанно. Обычно она возникает в результате смятения, когда последние ориентиры потеряны и ум находится в ступоре. Обычно наша реакция предсказуема: мы или открываемся еще больше, или закрываемся наглухо. В любом случае просто наблюдайте, с любопытством и осознанностью, что же будет дальше.

Мир часто называют четвертой «меткой» существования. Речь идет не о мире как антитезе войны. Имеется в виду внутреннее благополучие, возникающее в момент, когда мы осознаём, что бесчисленные пары противоположностей в действительности дополняют друг друга, являются одним целым. Если существует красота, должно быть и уродство. Если есть правда, то есть и ложь. Мудрость нельзя отделить от незнания. Эта простая истина стара как мир – на протяжении всей своей истории люди открывали ее для себя снова и снова. Развивайте в себе любопытство по отношению к настоящему моменту, и день за днем внутренний рассвет будет приближаться. Ничего не принимайте за чистую монету и не верьте тому, что вам говорили. Не будьте циничны, но и не будьте доверчивы. Просто подмечайте качества дхармы. Распознайте непостоянство, страдание и безличность. Понаблюдайте за своими реакциями. Определите, что для вас есть мир, и правда ли, что бытие исполнено радости.

Глава 11. Не-агрессивность и четыре Мары

Демоны Мары указывают путь к тотальной осознанности через освобождение. Они говорят, что мы умираем с каждым выдохом; мы пробуждаемся, когда начинаем полноценную жизнь и не ищем удовольствий, не бежим от боли, не собираем себя, распавшись на части.

В ночь перед тем, как Будда достиг просветления, он сидел под деревом. Пока он медитировал, демоны Мары[11] нападали на него. Легенда гласит, что они бросали в него копья и мечи, но их орудия превращались в цветы.

В чем смысл этой истории? Я думаю, она о том, что все, что мы считаем препятствием, на самом деле не враг нам, а друг. Другими словами, преграды – это способ, которым мир показывает, где мы застряли и в чем наша проблема. То, что является в виде меча или стрелы, можно обратить в цветок. Видим ли мы перед собой препятствие и врага или доброго наставника и друга – зависит только от нашего восприятия реальности и от наших отношений с самим собой.

Учения гласят, что помехи могут возникать как на внешнем, так и на внутреннем уровне. На внешнем уровне они выражаются в ощущении того, будто кто-то или что-то ранило нас, нарушило мир и гармонию. Этот вид барьеров, еще издавна знакомый людям, чаще всего возникает в отношениях.

Что касается внутренних преград, то мы становимся жертвами исключительно собственного смятения. Вероятно, внутри нас вообще нет никаких препятствий, за исключением стремления защитить себя. Возможно, наш единственный враг – это нежелание принять реальность такой, какой она является в данный момент. Однако ничто не уходит из нашей жизни до тех пор, пока мы не извлекли из этого урок. Если мы вздумаем бежать сломя голову со скоростью сто километров в час на другой конец континента, то по прибытии обнаружим, что та же самая проблема уже поджидает нас там. Она возвращается под другими именами, в других одеждах, чтобы раз и навсегда показать, где проходит трещина между нами и реальностью, где мы захлопываем дверь, вместо того чтобы распахнуть ее.

Трунгпа Ринпоче однажды задал своим ученикам такой вопрос: «Что вы делаете, когда оказываетесь в трудном положении?» Мы сидели и думали, что бы ответить. Тогда он стал спрашивать нас по очереди. Мы так перепугались, что отвечали искренне, говорили, что думаем, и все так или иначе признались в одном и том же: мы теряемся, забываем обо всем, чему научились, начинаем действовать бессознательно. Стоит ли говорить, что после этого все ясно увидели, как реагировали на угрозы извне, на предательство, смятение. Мы стали обращать внимание на свои поступки. Что мы испытывали: горечь и негодование или умиротворенность? Становились ли мудрее или впадали в беспросветную тупость? Помогала ли нам боль осознавать, что значит быть человеком? Мы были критичнее или великодушнее по отношению к миру? Удавалось ли нам превращать стрелы в цветы?

В традиционных учениях о силах Мары раскрывается природа препятствий и механизмы человеческих реакций, возникающих в ответ. Мары описывают до боли знакомые всем нам способы бегства от действительности.

Существует четыре разновидности Мары. Первая называется девапутра мара. Она связана со стремлением к удовольствию. Вторая – скандха мара – имеет отношение к нашему желанию переделывать себя в соответствии со своими преставлениями. Клеша мара описывает то, как мы притупляем восприятие при помощи эмоций. Наконец, четвертая разновидность, названная йама мара, касается страха смерти. Описания этих сил иллюстрируют, как мы подвергаемся искушениям подобно Будде.

Девапутра мара толкает нас на поиски удовольствия. Выглядит это примерно так: представим, что мы в смятении и носимся, как безумцы, в поисках утешения. Достаточно крошечного препятствия, малейшей зацепки, чтобы окончательно выбить почву из-под ног и проткнуть мыльный пузырь реальности, которую мы выдумали сами. В таком состоянии боль просто невыносима, равно как и тревога, тошнота, закипающая внутри злоба, горечь негодования. Поэтому мы пытаемся ухватиться за что-то приятное. Девапутра мара хорошо иллюстрирует нашу страсть к притуплению боли. Каждый раз, испытывая негативные переживания, человек ищет, чем бы их погасить. Мы напиваемся, принимаем наркотики или включаем радио на полную громкость. Иной раз мы даже к медитации прибегаем для того, чтобы скрыться от самых нелепых, самых нелицеприятных, самых драматических сторон существования. Кто-то вынул из ножен меч, метнул из лука стрелу, и человек несется сломя голову, желая спастись, вместо того, чтобы просто превратить оружие в цветы. Пути к удовольствию и бегству от боли бесконечно разнообразны – их не счесть.

И все же не думайте, что страсть к наслаждению есть препятствие. Скорее, это хорошая возможность узнать, что мы используем, дабы избавиться от боли. Зачем прятаться от сложившейся ситуации, если можно открыто принять безвыходное положение, в котором оказалось все человечество, испытывающее от этого невероятные страдания? Алхимия превращения стрел в цветы проста: откройте свое сердце, осознайте факт своего бегства. Взгляните с родительской нежностью на свою невероятную слабость. Так мы обнаружим, что все, кажущееся нам ужасным и уродливым, является источником мудрости. Так пробуждается разум.

Скандха мара мотивирует нас реагировать на резкие перемены. Мы чувствуем, что потеряли все самое важное. Нас словно выбросили из гнезда. Сначала все шло как по маслу, но вдруг на землю сбросили атомную бомбу, и весь мир разлетелся на мелкие осколки. Мы плывем в незнакомых водах и не имеем и малейшего понятия о том, что будет дальше. И тогда мы пытаемся как можно скорее снова встать на знакомую и твердую почву представлений о самом себе. Трунгпа Ринпоче называл это «ностальгией по сансаре».

Наш мир развалился на части – мы получили уникальную, грандиозную возможность измениться! Но мы не доверяем голосу разума, желая вернуть все на круги своя. Первая реакция – воссоздать все вообще, даже гнев, негодование, страх и замешательство. Это сильно напоминает комедию положений: здесь нет никакой трагедии. В тот самый момент, когда мы оказываемся на грани понимания чего-то действительно важного, когда перед нами открывается уникальная возможность ясно осознать что-то, мы вдруг напяливаем на себя маску Граучо Маркса[12] с пышными бровями и большим носом. Уже не хочется смеяться, ведь взгляду может открыться неизвестно что, и здесь приходит страх.

Опять же не считайте это препятствием. Даже если острые наконечники стрел нацелены на вас, нужно понимать, что это возможность ясно увидеть, как именно вы пытаетесь воссоздать некий образ себя, и в свете этого осознания стрелы превратятся в цветы. Ведь интересно понимать, что только что случилось или должно вот-вот произойти. Вместо того чтобы держаться за некие представления о себе, лучше вовсе отказаться от них. Незнание – это и есть основа мудрости.

Отличительной чертой клеша мары являются сильные эмоции. Мы паникуем и разжигаем костер из искры чувства, вместо того чтобы дать ей угаснуть. Мы начинаем раздувать этот огонь, сами поддерживаем его горение, не давая потухнуть.

В самой трудной ситуации, когда разочарование, шок и смятение полностью поглотили нас, единственное, что остается, – это ясный, свежий ум. Но мы этого не замечаем, маршируя по улице с плакатом, кричащем о том, как все плохо. Мы напрочь забываем все, чему научились в ходе медитации. На фоне сильных переживаний все наши доктрины и верования просто меркнут, кажутся ничтожными. Эмоции очень могущественны.

Внезапно безграничная пустота превращается в полыхающий огнем лес, в извержение вулкана, в цунами. Мы пользуемся эмоциями. С их помощью мы отрицаем тот факт, что в действительности никто не знает, что происходит, и никогда этого не узнает. Мы прикрываемся ими, чтобы сделать жизнь предсказуемой, чтобы обмануть себя, скрыть от себя подлинную реальность. А можно было бы просто наблюдать, как энергия чувств возникает и гаснет внутри. Нет нужды в том, чтобы обвинять кого-то и оправдывать себя, – но нет, мы продолжаем подливать масло в огонь эмоций, чтобы они казались более реалистичными.

И снова повторю: не считайте это препятствием. Достаточно взглянуть на дикое отношение ко всем людям и всему живому вообще. Истинное сострадание к себе и окружающим рождается, когда мы осознаём, что каждый раз наступаем на одни и те же грабли, лишь бы не увязнуть в неопределенности и боли. Мы понимаем, что происходит, и ясно видим свою реакцию на разрушительные события. В свете этой осознанности стрелы превращаются в цветы. То, что кажется нам уродливым и трудным, внезапно становится нашим учителем.

Думаю, что все мары так или иначе порождены страхом смерти, но йама мара уходит в этот страх своими корнями. Когда говорят о хорошей жизни с точки зрения сансары, имеется в виду, что все в наших руках, и происходящее находится под контролем. Мы наконец-то осознаём себя хорошим человеком. Мы достигли некой гармонии. Мы наделены положительными качествами, мы миролюбивы, и нас трудно вывести из равновесия, даже если в нашу сторону пущены стрелы, которые нам по силам обратить в цветы. Мы счастливы и думаем, что это и есть жизнь.

Людям кажется, что если бы они достаточно времени проводили в медитации, делали бы пробежки, правильно питались, то все было бы отлично. Но, с точки зрения человека пробужденного, это – смерть. Желание обрести чувство безопасности, стремление к совершенству, радость признания и цельности, самодостаточность и комфорт – все это некое подобие смерти. Во всем этом нет никакой свежести и возможности для чего-то непредвиденного, способного нарушить сложившийся порядок. Контролируя свой опыт, мы убиваем настоящий момент. В действительности мы программируем себя на провал, ведь рано или поздно случится событие, которое будет не подвластно контролю: дом охватит пожаром, любимый человек окажется при смерти, у нас обнаружится рак, на голову упадет кирпич.

Жизнь полна вызовов – это ее первостепенное свойство. Порой она бывает сладкая, порой невыносимо горькая. С точки зрения пробужденного человека, стремление контролировать ее – смерти подобно, поскольку так мы отрекаемся от важного базового опыта. Есть что-то агрессивное в таком подходе. Зачем сглаживать острые углы и выравнивать все до состояния глянца?

Быть всецело живым и пробужденным – значит постоянно выпадать из гнезда. Жить полной жизнью – это жить с ощущением того, что вы находитесь на необитаемом острове, то есть воспринимать каждый момент как совершенно новый, свежий. С точки зрения пробужденного сознания, это и есть жизнь. Гибель заключается в стремлении держаться за то, что у нас есть, а также в предсказуемости событий. Так что точнее было бы сказать, что йама мара есть не страх смерти, но страх самой жизни.

Мы хотим стать совершенными, но продолжаем наблюдать свои недостатки, и нам некуда от этого деться, некуда бежать. В этот момент стрелы становятся цветами. Мы видим и чувствуем вещи такими, какими они являются. Так мы открываем мудрость.

Смог бы Будда пробудиться, не искушай его Мара? Смог бы достигнуть просветления? Может, демоны оказались лучшими его друзьями, раз показали ему, кто он на самом деле и что есть истина? Мары указывают путь к тотальной осознанности через освобождение: мы умираем с каждым выдохом. Мы пробуждаемся, когда начинаем полноценную жизнь и не ищем удовольствий, не бежим от боли, не собираем себя, распавшись на части. Просто наблюдайте за своими эмоциями – они могут быть жаркими или холодными, мягкими или резкими. Стоит ли использовать их, чтобы оставаться тупыми и невежественными людьми? Не цепляйтесь за совершенство, лучше проживайте каждый миг во всей его полноте. Бегство в принципе не может быть ответом для подлинно живого человека. Скрываться от своего опыта – значит предпочитать смерть.

Глядя на стрелы и мечи, на свою реакцию, мы всегда можем вернуться к первозданной мудрости своего ума. Затруднительное положение – это уникальный шанс взглянуть, как мы действуем, почему уходим в себя. Так мы открываем свое сердце, пробуждаем свой разум и воссоединяемся с сутью буддистской природы.

Глава 12. Взросление

Обращение к своему сердцу в поисках истины – вопрос не только честности, но сострадания и уважения к тому, что предстает перед нашим взором.

У меня в кабинете есть свиток с японской каллиграфией и портрет Бодхидхармы, мастера дзен. Бодхидхарма изображен человеком тучным, неуклюжим, с густыми бровями. Он выглядит так, словно у него несварение желудка. Каллиграфический текст гласит: «Указывая прямиком на свое сердце, вы найдете Будду».

Беседы о дхарме, об учении Будды или о медитации есть не что иное, как познание самого себя. Чем бы мы ни занимались – работой, принятием пищи, разговорами, – смысл нашего существования остается прежним. Он заключен в самопознании.

Возможно, беседы и книги о дхарме существуют специально для того, чтобы побудить нас к пониманию простого учения: мудрость, раскрывающую природу страдания, и безграничность сознания можно найти только в собственном опыте.

Буддизм из Индии в Китай принес Бодхидхарма, известный своей суровостью и непреклонностью. Говорят, что он отрезал себе веки после того, как уснул во время медитации. Когда он бросил их на землю, из них взошли ростки чайного дерева, после чего Бодхидхарма осознал, что этот напиток помог бы ему сохранить бодрость! Он был непреклонен в своем желании познать истину и не принимал во внимание ничьи советы. Величайшим его открытием было то, что Будда живет в каждом человеке, нужно лишь заглянуть непосредственно в свое сердце – и нам откроется кристально чистый образ истинного положения вещей.

Угол, щель, черная дыра, пятно света, мрак, леденящий холод, ужас, удивление, испуг, радость, вдохновение, умиротворенность, гнев – в любой ситуации, в любом состоянии мы способны познать истину, начав изучать самих себя. Для этого существует множество стимулов, и медитация дает нам метод, технику. Впервые познакомившись с буддизмом, я испытала глубокое облегчение от того, что мне стали ясны не только теоретические рассуждения, но и практики, раскрывающие и подкрепляющие эти учения.

Однако подобная практика рискует стать весьма болезненной, когда во время медитации мы обращаем внутренний взор на себя. Мы можем набраться решимости докопаться до самого дна этой вонючей выгребной ямы. Если продолжать занятия в подобном ключе, они начнут приносить сплошные страдания, наполняя вас чувством вины. Многие ломаются и задаются вопросом: «Да где же тут радость?»

Помимо чистого, незамутненного взгляда, есть еще одно важное условие – доброта. Похоже, мы не сможем далеко продвинуться без ясности и честности. Но если мы будем стремиться только к голой правде, то очень быстро станем довольно мрачными, придирчивыми людьми. Мы так глубоко погружаемся в дебри самоанализа, что теряем остатки удовлетворенности и благодарности по отношению к жизни. Разумеется, это всепоглощающее раздражение просто невыносимо. Поэтому особый акцент нужно делать именно на доброте.

Иногда это называют пробуждением сердца, кротостью, мягкостью. Иногда – безграничным дружелюбием. В сущности, доброта есть приземленный способ описания крайне важной составляющей, уравновешивающей картину в целом. Она открывает перед нами двери, ведущие к безусловной радости. Как сказал вьетнамский учитель по имени Тич Нхат Нанх: «Одного лишь страдания недостаточно».

Важное значение имеет дисциплина. Во время медитации учитель дает нам указания, и мы должны добросовестно следовать им. И отчего нужно быть столь строгими к себе? Разве мы медитируем, потому что «должны»? Разве мы занимаемся этим, чтобы стать «хорошими», «порядочными» буддистами, порадовать учителя и не попасть в ад? То, как мы принимаем происходящее во время медитации, по сути своей является отражением нашего отношения ко всему, что происходит в жизни в принципе. Здесь важно развить сострадание наряду с ясным видением, научиться воспарять вместо того, чтобы отдавать себя на съедение комплексу вины и бесплодным терзаниям. В противном случае мы просто унижаем самих себя, а вместе с собой – и всех остальных. Нет ничего, что могло бы нас удовлетворить. Без доброты, юмора и сердечности, правдивость является всего лишь средством. От начала и до конца обращение к своему сердцу в поисках истины – вопрос не только честности, но сострадания и уважения к тому, что предстает перед нашим взором.

Важно научиться доброте и самоуважению. Открывая в своем сердце истинную природу вещей, понимая, что запутано, а что ясно, что сладостно, а что горько, мы познаем не только себя, а всю Вселенную – именно поэтому нам так нужна доброта. Открывая в себе Будду, мы осознаем, что все сущее есть Будда. Обнаруживается, что все и вся пробуждены. Все в мире в равной степени ценно, неделимо и прекрасно. Открыто и с юмором воспринимая свои мысли и эмоции, мы так же воспринимаем и Вселенную. Можно наблюдать, как естественно и спонтанно совершается очень интересный переход. Мы начинаем замечать, что с полной уверенностью готовы забыть себя и открыться навстречу миру (разумеется, если в нас достаточно смелости и доброты, а также стремления заглянуть вглубь своего сердца).

Мы остаемся закрытыми по отношению к людям по одной-единственной причине: они вызывают в нас довольно сильное чувство смущения, но чем более открыто мы смотрим на самих себя, тем меньше боимся заглянуть в глаза другому.

Опыт раскрытия навстречу миру положительно сказывается и на нас самих, и на окружающих. Чем больше мы общаемся с людьми, тем быстрее понимаем, что именно в нас закрыто, где недостает доброты, что вызывает страх и заставляет нас замыкаться. Знать это весьма полезно, но вместе с тем и болезненно. Чаще всего наша реакция носит исключительно защитный характер. Нам не хватает смелости, мы в любой момент готовы сдаться. Однако стоит применить на практике простое указание – быть мягкими и не давать никаких оценок происходящему в данный момент, – и сразу же ужасное отражение в зеркале обретает изящные черты, становится нашим другом. Созерцание этого силуэта побуждает нас становиться светлее, ведь мы знаем, что это единственный путь, приносящий пользу миру.

Это начало роста, начало взросления. Мы останемся детьми до тех пор, пока не начнем быть честными и добрыми по отношению к себе. Однако стоит сделать первый шаг, попытаться принять себя, и старое бремя больного самомнения становится значительно легче. Наконец, мы освобождаем место для чистого любопытства, и вскоре к нам возвращается аппетит, настоящая жажда познания: а что же потом?

Глава 13. Расширяя круг сострадания

Принять себя возможно лишь в условиях открытого, лишенного осуждения пространства. Увидеть, понять и почувствовать других такими, какие они есть, можно только в свободном мире, где нет и намека на нашу «версию» реальности. Так мы сумеем быть вместе и взаимодействовать должным образом.

Говоря о сострадании, мы обычно подразумеваем тех, кто несчастнее нас самих. Перед нами открыто больше возможностей, мы образованны, здоровы и должны быть добрее к тем, у кого нет подобных благ. Однако в ходе работы с учениями о пробуждении становится ясно, что сочувствовать себе следует не меньше, чем окружающим. Сострадание является одной из самых трудных практик. Нет ничего сложнее, чем вступать в связи с людьми.

Сочувственное отношение к другим – настоящий вызов. Быть рядом с кем-то всем сердцем – будь то ребенок, супруг, родители, клиенты, пациенты или бездомная женщина на обочине – значит не отворачиваться от него, то есть не отворачиваться от самого себя. Иными словами, не нужно сопротивляться чувствам и переживаниям. Мы всецело принимаем себя, малейшие свои особенности – даже те, которые нам неприятны. Чтобы добиться такого результата, нужно стать открытым. В буддизме это иногда называется пустотой – состоянием, в котором мы ни за что не держимся, ни на чем не останавливаемся. Принять себя можно лишь в условиях открытого, лишенного осуждения пространства. Увидеть, понять и почувствовать других такими, какие они есть, можно только в свободном мире, где нет и намека на нашу версию реальности. Так мы сумеем быть вместе и взаимодействовать должным образом.

Недавно я общалась с одним стариком – последние четыре года он живет на улице. Никто его не замечает, никто не разговаривает с ним. Да, иногда ему бросают деньги, но прохожие не решаются заглянуть ему в лицо и не спрашивают, как у него дела. Естественно, у бродяги сильно обострены ощущение своего небытия для других людей, чувство одиночества и изолированности. Этот старик напомнил мне, что смысл сочувственных речей и действий состоит в том, чтобы при любых раскладах быть рядом с кем-то, а не отворачиваться от него в ужасе, страхе или злобе.

Быть сострадательным – дело непростое. Человеческая жизнь целиком строится из отношений – мы ежедневно с кем-то взаимодействуем. Однако, помогая другим людям, будь то больные СПИДом или раком либо женщины и дети, ставшие жертвами насилия, мы быстро замечаем одну вещь: человек, которого мы поддерживаем, провоцирует в нас возникновение неразрешаемых вопросов. В течение некоторого времени мы искренне заботимся о ком-то, но в один прекрасный момент внезапно начинаем ненавидеть этого человека, бояться его или чувствовать, что не в силах больше возиться с ним. Так происходит всегда, если наше желание помочь другим искренне. Рано или поздно глубоко заложенная в нас бомба взорвется, и мы столкнемся с самим собой.

Роши Бернард Глассман – учитель дзен. В Йонкере, что в Нью-Йорке, он заведует проектом по оказанию помощи бездомным. Меня ошарашило его заявление во время выступления. Он сказал, что занимается этим не для того, чтобы помочь нуждающимся. Для него вхождение в маргинальные слои общества равносильно работе с частями своей личности, которые он отказывался принимать.

Это пример классического буддистского мышления, но жить в соответствии с ним очень трудно. Трудно понять даже то, что, отрицая что-то в себе, мы отрицаем что-то во внешнем мире; и наоборот: отказываясь от чего-то во внешнем мире, мы отказываемся от чего-то внутри себя. Именно так все работает. Если мы сочтем себя безнадежными и опустим руки, то автоматически мы признаем таковыми и всех остальных и тоже отвернемся от них. То, что мы ненавидим в себе, мы начнем ненавидеть и в других людях. Сочувствие начинается с сострадания к самому себе, с принятия всех своих самых нежелательных и неприглядных сторон. Это не является неким проектом по самосовершенствованию, и это не идеал, к которому нужно стремиться.

В махаяне[13] есть девиз: «Во всем вини только себя». Смысл его примерно таков: «Если мне невыносимо больно, значит, я слишком крепко держусь за что-то». Речь не идет о самобичевании. Это лишь значит, что причина терзаний кроется в непреклонном стремлении все делать по-своему, упорно придерживаться какой-то линии, и единственный выход из тяжелой, нежелательной ситуации заключается в возложении всей вины исключительно на себя.

Люди бессознательно воздвигают барьер, называемый виной, между собой и другими, исключая возможность искреннего и открытого общения, и укрепляют его представлениями о том, кто прав, а кто виноват. Мы поступаем так по отношению ко всему, что вызывает наше недовольство. Это хорошо известный инструмент для облегчения тревоги и повышения настроения. Обвинения ограждают ваше хрупкое, мягкое, нежное и открытое сердце. Мы не хотим брать на себя бремя ответственности и вместо этого ищем тихое, удобное местечко.

В этом девизе заложен призыв к тому, чтобы изменить эту засевшую глубоко внутри каждого из нас тенденцию – гнуть свою линию во что бы то ни стало. Начните с малого. Всякий раз, когда в вас рождается позыв найти виноватого, понаблюдайте за собой: что вы чувствуете, почему так рьяно держитесь за себя? Каково это – обвинять? Что вы испытываете, когда отрицаете что-то? Что ощущаете, когда ненавидите? Что такое праведный гнев?

В каждом из нас достаточно мягкости и сердечности. Эти качества должны стать отправной точкой ко всем нашим действиям. Хватит упреков, остановитесь, сделайте паузу. В открывшейся тишине вы сможете почувствовать свою слабость так, словно пробрались к открытой ране, защищенной толстой броней, основанной на обвинениях.

Понятия наподобие сострадания и пустоты, из которых, кажется, соткан весь буддизм, ничего не значат до тех пор, пока мы не начинаем развивать свою врожденную способность просто быть, оставаться наедине со своей болью и не пытаться сбежать от нее. Испытывая, например, ярость, мы думаем, что есть лишь два пути совладать с этой эмоцией. Первый – начать обвинять других, возложив всю ответственность на чьи-либо плечи. Второй – устыдиться своего гнева и начать упрекать себя.

Чувство вины делает нас жесткими. Мы не просто указываем на то, что по нашему мнению «неправильно», мы хотим, чтобы восторжествовала «справедливость». Это касается любых отношений – брачных, партнерских, рабочих, духовных, общественных – нам хочется сделать их еще более «правильными», иначе приходится изрядно понервничать. Возможно, у нас есть некие идеалы и стандарты, под которые люди склонны подгонять отношения. Мы всем говорим, что наш муж, жена, ребенок, учитель или группа поддержки занимается чем-то странным и асоциальным на благо своей духовности. Или же втемяшиваем себе в голову какие-то догматы и убеждения и ревностно держимся за них, дабы обрести твердую почву под ногами. Мы отчего-то чувствуем, что должны все привести в соответствие со своими стандартами. Если ситуация становится невыносимой, мы тут же объявляем ее не имеющей права на существование, думая, что это единственная альтернатива. Вещи могут быть либо правильными, либо неправильными.

Мы делаем себя правыми или виноватыми постоянно, изо дня в день, неделя за неделей, месяц за месяцем, из года в год на протяжении всей жизни. Мы подозреваем, что только «честный» человек может чувствовать себя хорошо, и боимся оказаться неправыми, потому что не хотим ощущать себя «плохими». Однако люди могли бы с большим состраданием отнестись к своим слабостям. Что происходит, когда вы чувствуете свою правоту? Это как минимум приятно – ведь вы абсолютно уверены в себе, и большинство людей подтверждают это, соглашаясь с вами. Но, предположим, кто-то выражает протест. Что тогда? Мы злимся и становимся агрессивными. И если мы внимательно посмотрим на момент возникновения негативных эмоций, то поймем, откуда берутся войны. Так начинаются расовые столкновения: люди хотят отстоять свою правоту, и праведный гнев овладевает ими, когда они не встречают согласия. Суета насчет правоты и неправоты сильно сужает наш мир. Желание утвердить ситуации и отношения, сделав их стабильными и осязаемыми, противоречит природе самой материи: все сущее в принципе непостоянно и не имеет твердой основы.

Вместо того чтобы искать правых и виноватых, можно встать на Срединный путь. Мы словно оказываемся на лезвии бритвы, но удерживаем равновесие и не падаем ни влево, ни вправо. Быть на таком пути – значит отказаться от утвержденных, застывших форм реальности. Наши сердце и ум достаточно открыты, чтобы признать простую истину: мы возлагаем ответственность на кого-то извне, чтобы утвердить свое положение и обезопасить себя. То же справедливо и в отношении правоты. Способны ли наши ум и сердце просто зависнуть в безграничном пространстве, где нет никакой уверенности в том, кто прав, а кто нет? Можем ли мы находиться с кем-то в одной комнате, не думая о том, кто с нами, а кто против нас? Способны ли мы видеть, слышать, чувствовать других людей такими, какие они на самом деле? Это весьма мощная практика, занимаясь которой, мы заметим, как все время мечемся в поисках уверенности, пытаясь отстоять свою правоту и найти виновных.

Неважно, о ком идет речь – о нас самих, наших любовниках, начальниках, детях, местном скрудже или политической ситуации, – не вычеркивайте никого из своего сердца, не делайте из людей врагов. Начав жить согласно этому принципу, мы вскоре осознаем, что больше нет ни правых, ни виноватых. Мы поймем, что вещи в целом слишком неуловимы, чтобы навешивать на них подобные ярлыки. Все в этом мире двойственно и постоянно меняется, а мнений относительно одной и той же ситуации существует столько же, сколько людей, оказавшихся в ней. Не ищите абсолютной правды или абсолютной лжи. Это всего лишь обман, создающий иллюзию прочности и самодостаточности.

Здесь перед каждым встает более важный вопрос: каким образом мы собираемся что-либо изменить? Как сократить удельный вес агрессии, царящей сегодня в мире? Можете взглянуть на это на уровне отдельного человека: как научиться взаимодействовать и вступать в общение с тем, кто причиняет боль мне и многим другим? Как следует разговаривать с человеком, чтобы спровоцировать перемену? Как следует вести себя, чтобы мы вернулись на позиции изначально присущего нам разума? Как быть в случае потенциального конфликта, что делать, дабы избежать агрессии? Как общаться, следуя своему сердцу, чтобы сдвинуть дело с мертвой точки? Что нужно делать, чтобы растопить лед и чтобы обе стороны начали проявлять сочувствие?

Что ж, начать следует с принятия ваших переживаний. Отнеситесь с состраданием ко всему тому, что кажется вам недостойным существования. Если с помощью медитации вы намерены осознавать не только внутренний комфорт, но также и боль, если стремитесь оставаться пробужденными и открытыми по отношению ко всем своим чувствам, тогда что-то важное начинает происходить и что-то начинает меняться.

Проявлять сострадание, быть ради кого-то можно лишь после того, как вы сами себя поймаете на попытке самообвинения или самоутверждения. Стоит задуматься о том факте, что существует альтернатива этим двум противоположностям – назовем ее третьим путем. На нем мы сможем раскрыться полностью и больше не замыкаться. Как только мы начнем признавать те свои особенности, существование которых всячески отрицали, внутри нас начнут происходить перемены. Постепенно древний, ветхий каркас размякнет и спадет, и мы впервые начнем различать лица и голоса тех, кто говорит с нами.

Сила и тепло доброты способны расплавить раковину, скрывающую большинство наших подлинных переживаний, и мы обнаружим, что нам есть над чем работать. Обретая навык сострадания по отношению к себе, мы расширяем круг сострадания, впуская в него все больше новых людей.

Глава 14. Любовь, не знающая смерти

Считается, что в тяжелые минуты помочь нам может только бодхичитта. Когда вдохновение оставляет нас и мы готовы опустить руки, наступает важный момент – самое подходящее время для того, чтобы найти исцеление в самой боли. Мы получаем возможность дотронуться до истинного сердца бодхичитты.

Отец двухлетнего ребенка рассказывал, как однажды включил телевизор и с ужасом увидел новостной блок о взрыве здания госучреждения в Оклахоме. Он смотрел, как пожарные выносили окровавленные тела детей – на первом этаже располагался детский сад. Мужчина признался, что раньше ему легко удавалось дистанцироваться от чужого страдания, но все изменилось, когда он стал отцом. Теперь за этих детей он переживал так же, как за своего ребенка. Горе их родителей мужчина разделял как свою личную трагедию.

В родстве с чужим страданием, в способности замечать и переживать его со стороны раскрывается наша слабая струна – наша бодхичитта. В переводе с санскрита это слово означает «благородное или пробужденное сердце». Все живые существа наделены этим качеством.

Стефан Левин[14] писал о женщине, умирающей от дикой боли, вынести которую она не могла. Когда ее силы и выдержка были полностью исчерпаны, в агонии она внезапно стала переживать боль других людей: боль матери, умирающей от голода в Эфиопии, боль подростка, загибающегося от передозировки в грязной квартире, боль мужчины, умирающего на берегу реки после сошедшего на него оползня. Женщина осознала, что эти страдания принадлежат не ей – то были муки всех живых существ.

Мы пробуждаем свою бодхичитту, свою любовь к жизни, когда уже не в силах отворачиваться от осознания факта хрупкости всего существования. Говоря словами Гьялвы Кармапы XVI, «мы принимаем все на себя, мы впускаем в себя боль всего мира, и она, касаясь сердца, обращается в сострадание».

Считается, что в тяжелые минуты помочь нам может только бодхичитта. Когда вдохновение оставляет нас и мы готовы опустить руки, наступает важный момент – самое подходящее время для того, чтобы найти исцеление в самой боли. Мы получаем возможность дотронуться до истинного сердца бодхичитты. На пике одиночества и страха, в разгар переживания чувства непонимания и отверженности можно ощутить биение всего сущего, заглянуть в глаза самой печали.

Подобно драгоценному камню, сохранившему свои краски и форму даже через миллион лет пребывания в земле, присущее нам благородство сердца остается нерушимым, что бы мы ни делали со своей жизнью. Драгоценный камень можно извлечь на поверхность в любой момент, и он будет сиять как ни в чем не бывало. Так же и человек: как бы глубоко не был он погружен в злобу, эгоизм или жадность, никогда не потеряет истинного сердца бодхичитты. Оно вечно, его невозможно погубить.

Люди думают, что поступают правильно, ограждая себя от страданий. Однако в действительности мы становимся еще более пугливыми и отчужденными. Словно в тюрьме, мы ограничены своими надеждами и страхами и думаем лишь о самых близких людях. Как ни странно, само наше желание уберечь себя от дискомфорта вызывает страдания. Однако, если у нас будет достаточно сил позволить своему сердцу разбиться, мы осознаем свое родство со всеми живыми существами. Его Святейшество Далай-лама описывает два типа эгоистичных людей: мудрые и глупцы. Глупые эгоисты думают только о себе, в результате чего испытывают боль и смятение. Умные эгоисты понимают, что лучше всего для них самих будет, если они начнут жить для других. В результате они получают радость.

Когда мы встречаем женщину, просящую милостыню с ребенком на руках, когда смотрим, как хозяин безжалостно мучает свою собаку, когда видим избитого подростка, разве мы стараемся уйти от них только потому, что нам невыносимо тяжело созерцать их боль? Возможно, большинство людей прячет глаза, но кто-то должен побудить нас не отворачиваться от своих чувств, не стыдиться любви и горечи, не бояться страданий. Кто-то должен подтолкнуть нас к тому, чтобы мы затронули в себе самую тонкую струну – это радикальным образом изменит нашу жизнь.

Тонглен – практика принятия боли и посыла удовольствия – создана специально, чтобы пробудить силу бодхичитты. Она полностью перестраивает глубоко засевшую привычку поступать наоборот.

Каждый раз, встречая страдание, в каком бы обличии оно не являлось, нужно вдохнуть его, желая освободить от мучений все живые существа. Когда мы сталкиваемся со счастьем и радостью, нужно сделать полный выдох, развеять его по всему миру, желая, чтобы все земные создания ощутили ликование. Эта практика показывает, как можно переживать безусловную любовь.

Бо и Сита Лозофф в течение двадцати с лишним лет помогают заключенным в тюрьме. Они учат их медитации, читают лекции и раздают книги и вестники, в которых дают воодушевляющие советы на сугубо житейские и глубоко духовные темы. Каждый день их почтовый ящик буквально разрывается от писем, написанных людьми, отбывающими свой срок. Они каждый день отвечают на них, пока есть силы. Сита сказала мне, что некоторые послания прямо-таки кровоточат таким вселенским несчастьем, что ей самой становится невыносимо тяжело. В какой-то момент она, ничего не зная о практике тонглен, совершенно естественным образом начала вдыхать всю эту боль, в ответ посылая облегчение и успокоение.

Многие люди, умирающие от СПИДа, начали использовать тонглен. Они вдыхают горе всех тех, кто находится с ними в одной лодке. Они впитывают в себя страдание миллионов мужчин, женщин и детей, зараженных СПИДом, в ответ посылая добро и благополучие. Один человек признался: «Меня это не ранит. Так я чувствую, что моя боль не напрасна, я не одинок и я нужен. Все это обретает смысл».

Защищаясь от страданий, мы облачаемся в тяжелые доспехи, скрывающие мягкость нашего сердца. Мы делаем все возможное, чтобы только не чувствовать угрозы, пытаясь продлить приятные ощущения. Многие из нас, глядя на фотографии людей, веселящихся на жарких пляжах, искренне считают, что это и есть настоящая жизнь, и к ней нужно стремиться.

Вдыхая боль, мы пробиваем свою броню. Защита становится мягче. Однажды приходит понимание, что наша оборона совсем не такая цельная и несокрушимая, как кажется. С каждым вдохом мы все сильнее ослабляем свои бастионы, и однажды они окончательно рухнут.

Посылая в мир облегчение с каждым выдохом, мы также способствуем тому, чтобы наши доспехи развалились на части. Выдох есть метафора полного раскрытия. Вместо того чтобы изо всех сил судорожно держаться за что-то прекрасное и ценное, не лучше ли ослабить хватку и поделиться этим со всеми? Можно раздать вообще все.

Именно так и можно найти пробужденное сердце. Не нужно брать его натиском, не нужно даже пытаться достичь этого. Бодхичитта проявляется сама в моменты крайней уязвимости и беззащитности, когда никаких стратегий нет и мы стоим на перепутье, не зная, куда свернуть. Она возникает как пустота, именуемая буддистами шуньята, или как первоосновная доброта и тепло сострадания. Идя по улице, ожидая нападения, мы закрываемся, блокируем ее. Но если мы снимаем напряжение между тем и этим, между «ними» и собой, тогда возникает бодхичитта.

На относительном уровне люди сердцем начинают ощущать свое родство со всеми живыми существами. На абсолютном уровне мы переживаем нечто вроде открытого космоса.

Бодхичитта не дает никакой твердой почвы под ногами, и более того – она разбивает наши идеалы и представления. Невозможно превратить ее в «проект», стать с ее помощью «хорошим человеком» или кем-то, на кого можно всегда рассчитывать. Все гораздо менее ясно и определенно.

Бодхичитта пробуждает доброту, и поэтому мы не можем дистанцироваться от других. Ее нельзя свести к абстрактной опустошенности, в которой нет места боли. Не получится просто умыть руки, сказав, что «ничего не происходит, а потому ничего не нужно делать».

Относительное и абсолютное взаимодействуют между собой, связывая нас с безграничной любовью. Сострадание и шуньята – суть качества бессмертной любви.

Переживание бодхичитты подобно возвращению домой. Мы словно пробуждаемся после долгих лет амнезии и узнаем, кем являемся на самом деле. Джалалуддин Руми[15] пишет о ночных странниках, которые, вместо того чтобы бежать от темноты, стремятся в самую ее глубь, желая познать свои страхи. Идет ли речь о страхе собеседования при поступлении на работу или страхе теракта, о предубеждениях или вражде, или об одиночестве вдовы, или детских кошмарах, вызванных жестокостью родителей, – в любом случае, ночные странники находят свет бодхичитты в переживании самой боли.

Бодхичитта может возникнуть в моменты мелкой заботы – скажем, когда мы протираем стекла своих очков или расчесываем волосы. Она может появиться в минуты покоя и ликования, когда мы смотрим на небо или останавливаемся, чтобы послушать шум дождя. Она зарождается в моменты благодарности, когда мы возвращаем кому-то добро или признаем чью-то смелость. Она возникает во время музыки и танцев, в искусстве и в поэзии. Каждый раз, когда люди перестают держаться за себя и начинают смотреть на мир вокруг, когда чувствуют скорбь или радость, когда отбрасывают в сторону обиды и недовольство – в эти мгновения бодхичитта готова проявить себя.

Духовное пробуждение часто описывают как подъем на вершину горы. Мы отрекаемся от всего мирского и начинаем восхождение. Достигнув пика, человек выходит за пределы боли. Эта метафора была бы хороша, если бы не одно но: мы оставляем позади всех остальных людей – нашего пьяного брата, сестру-шизофреничку, замученных животных и уставших друзей. Они продолжают страдать и наше личное спасение не избавляет их от мук.

Открыв в себе бодхичитту, мы начинаем спуск, а не восхождение. Гора как будто растет к центру земли, а не тянется к небу. Вместо того чтобы преодолеть страдания всех живых существ, мы двигаемся в центр циклона, в сердце сомнений. Нам открывается реальность и непредсказуемость незащищенности и боли, и мы даже не пытаемся оттолкнуть ее. Если нужно, пускай на это уйдут годы или даже несколько жизней. Мы спускаемся все ниже, ниже и ниже в своем темпе, с удобной нам скоростью. Рядом идут миллионы других людей – те, кто вместе с нами пробудился от страха. На самом дне мы найдем целебную воду бодхичитты. И в самой гуще событий обнаружим любовь, которая не знает смерти.

Глава 15. Плыть против течения

Тонглен переворачивает привычную нам логику поиска удовольствий и уклонения от страданий. В ходе практики мы освобождаемся от самых древних моделей эгоизма. Мы начинаем любить себя и других людей; учимся заботиться не только о себе, но и об окружающих. Тонглен пробуждает сострадание и открывает перед нами реальность в более широкой перспективе.

Чтобы сострадать кому-то, нужно научиться сострадать себе. Забота о людях, испытывающих страх, гнев, ревность, о тех, кто подвержен всевозможным зависимостям, кто высокомерен, горделив, кто несчастен, эгоистичен, надменен, – всего и не перечислить, – начинается с осознания того, что все это в той или иной мере присутствует и в вас самих. Наше отношение к боли может в корне перемениться. Вместо того чтобы прятаться от нее, можно впустить ее в свое сердце, почувствовать, что она способна смягчить и очистить нас, наполнить любовью и добротой.

Практика тонглен помогает вступить в контакт со страданием – нашим личным, и всеобщим, окружающим нас со всех сторон. Это метод преодоления страха боли и пробуждения сочувствия, присущего каждому из нас изначально, какими бы жестокими и холодными мы себе ни казались.

Практика начинается с принятия страданий того, кого мы знаем и кому хотим помочь. Например, мы точно уверены, что вот этот ребенок обижен. Мы делаем глубокий вдох, чтобы втянуть всю его боль и страх, а с выдохом посылаем ему счастье, радость – все, что уменьшит его муки. В этом суть практики: вдыхать боль других людей, чтобы освободить их от страдания, и выдыхать все, что, как нам кажется, принесет им радость и облегчение.

Тем не менее часто выполнение этой практики становится невозможным хотя бы потому, что мы сталкиваемся лицом к лицу со своим страхом, сопротивлением или злобой – со всем, что причиняет боль нам самим.

В таких случаях можно изменить фокус и начать практиковать тонглен в отношении своих чувств и чувств тех, кто находится в схожем с нашим положении. Мы вдыхаем боль за всех, кто оказался во власти тех же эмоций, и выдыхаем освобождение.

Часто говорят, что следовать этой практике – значит плыть против течения, идти наперекор устоявшимся привычкам. Так и есть – выполняя тонглен, мы поступаем вопреки своему желанию прогибать этот мир под себя, не задумываясь о других людях. Этот метод разрушает стены вокруг наших сердец. На языке буддизма можно сказать, что эта практика ослабляет хватку, которой мы держимся за свое эго.

Тонглен переворачивает привычную нам логику поиска удовольствий и уклонения от страданий. Мы начинаем любить себя и других людей; учимся заботиться не только о себе, но и об окружающих. Тонглен пробуждает сострадание и открывает перед нами реальность в более широкой перспективе. Выполняя эту практику, мы осознаем свое существо на совершенно ином уровне – в первую очередь перестаем воспринимать серьезно то, что раньше казалось чем-то роковым.

Тонглен можно совершать для тех, кто болен, находится при смерти или уже умер. Можно заниматься им как обычной медитацией или же совершенно спонтанно, в любое время, в любом месте. Мы идем по улице и видим страдающего человека – что мешает нам в этот же момент вдохнуть всю его боль и послать утешение? Однако чаще мы, замечая чьи-то переживания, просто отворачиваемся. Несчастье вызывает у нас страх или злобу. Оно заставляет нас сопротивляться, либо ввергает в смятение. Можно практиковать тонглен спонтанно, как только того требует ситуация. Мы делаем это для себя, для таких же, как мы, – для всех, кто хочет быть сострадательным, но боится, кто хочет быть смелым, но ведет себя, как трус. И не нужно заниматься самобичеванием, ведь можно оттолкнуться от своих слабостей и осознать, какова природа человека вообще, с чем борются в себе люди всего мира. Вдыхайте и выдыхайте за каждого живущего на Земле. То, что кажется ядом, используйте как лекарство.

Выполняя практику тонглен спонтанно, нужно просто вдыхать и выдыхать, вбирая в себя всю боль и посылая в ответ облегчение.

Если вы пробуете этот метод в качестве обычной медитации, помните о четырех важных шагах.

Во-первых, успокойте свой ум ненадолго, на пару секунд. Этот этап традиционно именуется озарением абсолютной бодхичитты, или внезапным раскрытием ясности и раскрепощенности.

Во-вторых, обращайте внимание на текстуру. Вдыхайте чувство чего-то горячего, темного, тяжелого, напоминающего клаустрофобию, а выдыхайте прохладу, свет, ощущение свежести. Вдох должен быть полным, сквозь каждую пору вашего тела, таким же должен быть и выдох. Попытайтесь добиться максимальной синхронизации своих действий.

В-третьих, учитывайте индивидуальность ситуации – выбирайте то, что действительно причиняет вам боль. Традиционно тонглен практикуют в отношении того, о ком заботятся, кому хотят помочь. Однако, как я уже говорила, можно начать и с себя, а заодно с собой помочь тем, кто испытывает похожие страдания. Например, вы чувствуете себя неполноценным. Вы вдыхаете это чувство за себя и всех тех, кто с вами в одной лодке, и в ответ посылаете чувство уверенности и облегчения в любом виде.

В-четвертых, старайтесь с каждым разом принимать и отдавать все больше. Практикуя тонглен для того, кого вы любите, распространяйте позитивные эффекты и на других людей, оказавшихся в подобной ситуации. Если делаете это для кого-то, кого увидели на улице или по телевизору, – не скупитесь, принимайте в этот круг всех, кто оказался в одной лодке с ними. Если вы адресуете тонглен всем, кто охвачен страхом или злостью, чем-то, от чего страдаете и вы, – это уже немало. Однако в каждом из этих случаев пробуйте пойти еще дальше. Тонглен можно выполнять и в отношении тех, кого вы считаете своими врагами – кто ранил вас или кого-то еще. Помогайте им, ведь они находятся в таком же бедственном положении, как и вы, и ваши друзья. Вдыхайте их боль, давайте им утешение.

Тонглен можно расширять бесконечно. Постепенно границы вашего сострадания будут отдаляться, а вместе с этим придет понимание того, что мир вовсе не такой жестокий, как вам казалось. Однажды вы не без удивления обнаружите, что способны быть рядом с людьми в ситуациях, ранее казавшихся вам просто невозможными.

Глава 16. Слуги мира

Парамиты основаны на праджне, и в этом их коренное отличие от простых поступков. Праджна – это способ видения мира, исключающий стремление утвердиться за счет чего-либо, своеобразный детектор лжи, удерживающий нас от фальшивой праведности.

Представьте, что есть место, где можно было бы изучить искусство мира, – то есть некое подобие полигона для воинов духа. Вместо того чтобы часами напролет изучать технику уничтожения противника, мы бы тратили все время на устранение причин войны.

Это место можно было бы назвать тренировочным лагерем бодхисатв – лагерем слуг мира. Бодхисатвы – это те, кто решил раз и навсегда встать на путь сострадания. Во главе такого лагеря может стоять кто угодно – Нельсон Мандела, Мать Тереза или Его Святейшество Далай-лама. Вероятнее всего, руководить им будут люди, о которых нам ничего неизвестно, – те, кто решил посвятить свою жизнь помощи другим.

В этом месте, среди прочих методов, изучают медитацию и тонглен. Обучение также включает в себя освоение шести парамит – шести главных поступков служителей мира.

Слово парамита буквально переводится как «переправа на другой берег»; это очень точное определение: действия парамит подобны лодке, переправляющей нас на другую сторону через реку сансары. Парамиты также называют трансцендентными деяниями, поскольку они предполагают выход за пределы устоявшихся представлений о добродетели или зле. Они развивают гибкость сознания, помогают преодолеть ограниченность дуального мышления.

Пожалуй, самым трудным испытанием в этом лагере будет воздержание от морали. Понятно, что в коллективе, состоящем из представителей самых разных культур, неизбежны конфликты на почве разногласий относительно того, что этично, а что нет, что необходимо, а что бесполезно. Очень скоро нам бы пришлось просить самых искушенных и сознательных людей провести курс примирения.

Трунгпа Ринпоче создал своеобразное подобие такого курса для своих последователей. Он велел нам разучить несколько песен, а через пару месяцев, после того как все их запомнили, изменил слова. Ринпоче обучил нас определенным ритуалам и строго-настрого запрещал отступаться от деталей их проведения. Через какое-то время мы начинали критиковать тех, кто выполнял их неправильно, и тут же Ринпоче представлял нам эти церемонии в совершенно иной манере. Мы распечатывали подробные инструкции проведения ритуалов, но они устаревали еще до того, как бумага выходила из принтера. Через годы таких тренировок даже самый упертый ученик ослабит хватку. Если сегодня нам скажут сложить все вещи справа, мы сделаем это с безупречной точностью. Если завтра надо будет переложить все налево, мы беспрекословно подчинимся. Сама идея единственно возможного пути как бы растворяется в тумане.

Медитация и тонглен хорошо зарекомендовали себя как методы воспитания приспособляемости и раскрепощения ума. Шесть парамит дополняют эти практики и пронизывают всю нашу деятельность. С их помощью мы проживаем жизнь как произведение искусства мира, а не войны.

Парамиты основаны на праджне, и в этом их коренное отличие от простых поступков. Праджна – это способ видения мира, исключающий стремление утвердиться за счет чего-либо, своеобразный детектор лжи, удерживающий нас от фальшивой праведности.

В ходе обучения этому искусству никто не обещает, что все станет хорошо исключительно благодаря нашим рыцарским намерениям. Нет вообще никаких гарантий процветания. Вместо этого мы должны глубже изучить природу радости и страдания, смеха и плача, надежды и страха, посмотреть на жизнь и смерть. Мы узнаем, что истинное лекарство сокрыто в признательности и доброте.

Первые пять трансцендентных парамит – щедрость, этика, терпение, усердие и медитация. Они существуют нераздельно с шестой – праджна-парамитой, исключающей злоупотребление своими поступками в качестве средства спасения. Праджна есть мудрость, избавляющая нас от страданий, вызванных желанием обезопасить свою территорию.

Для многих из нас слова щедрость, этика, терпение и усердие звучат избито, топорно. Они напоминают о школьных правилах или проповедях моралистов вроде «что такое хорошо, а что такое плохо». Тем не менее эти парамиты не являются требованиями. Если вы думаете, что речь идет о достижении неких стандартов совершенства, то потерпите поражение еще до того, как вступите в бой. Точнее будет описать их как странствие в еще не известные земли, а не заповеди, высеченные в камне.

Первая парамита – щедрость – путешествие, открывающее нам искусство отдавать. Люди стремятся к накоплению материальных ценностей. Нам страшно – мы боимся потерять, боимся ощутить еще большую нищету. Нет ничего печальнее этой скупости. У нас бы слезы навернулись на глаза, если бы мы взглянули на то, как жадно держимся за вещи из чувства страха. Сама эта хватка причиняет нам великие страдания. Мы ищем комфорта, но вместо этого лишь умножаем отвращение, ощущение своей грешности и полной безнадежности.

Причины агрессии и боязни исчезают сами собой, как только мы перестаем за что-либо держаться. Смысл щедрости заключается в том, чтобы мыслить масштабно и перестать строить планы. Чем глубже мы начинаем переживать ощущение внутренней наполненности, тем легче ослабить хватку.

Внутреннее богатство и полноту можно ощутить в любой момент. Нужно только расслабиться: ничто вас не отвлекает и не тревожит – ни облако в небе, ни птичка с серыми крылышками, ни телефонный звонок. Мы видим вещи, ощущаем их запах, пробуем их на вкус, чувствуем эмоции, бережем воспоминания. Полнота начинает пронизывать все вокруг, стоит лишь научиться присутствовать в настоящем моменте без категоричных заявлений вроде: «С этим я полностью согласен» или: «Я решительно не могу этого принять». Богатство это никому не принадлежит – оно просто есть и доступно каждому. В капле дождя, в капле крови, в радости и боли сердца – оно проявляется в природе всего. Солнце светит для каждого из нас, без исключений. В зеркале отражается все, что попадает в поле его зрения.

Открывая щедрость, мы находим несметные сокровища и отказываемся от всего, что мешает нам ими наслаждаться. Мы снимаем темную повязку с глаз, сбрасываем длинные плащи, скидываем капюшоны и маски – то есть раскрываемся и позволяем коснуться себя. Мы обретаем уверенность в существовании неисчерпаемого богатства, на бытовом уровне испытывая его как сердечное отношение к окружающему миру.

Когда ученик принимает обет бодхисатвы, во время церемонии он преподносит своему учителю подарок. При этом нужно принести что-то исключительно ценное, что-то, с чем труднее всего расстаться. Однажды я целый день провела с человеком, который все никак не мог решить, что же отдать. Стоило ему придумать что-то, и чувство привязанности к этой вещи сразу же обострялось. Вскоре он начал натурально психовать. Этот человек не мог вынести даже мысли, что придется расстаться с каким-то своим имуществом. Позже я поведала об этом эпизоде одному учителю, бывшему у нас с визитом, и он сказал, что для того человека произошедший случай был, вероятно, уникальной возможностью научиться состраданию по отношению к себе и ему подобным – всем, кто охвачен страстью к обладанию.

Раздача материальных объектов действительно может помочь. Если кому-то нужна еда, мы можем дать ее этим людям. Если кому-то нужен кров, книги или лекарства, и у нас они есть, мы делимся ими. Мы способны давать все, что можем, всем нуждающимся. Подлинная трансформация случается, когда мы отбрасываем привязанности и отдаем то, от чего, как раньше казалось, мы не в силах были отказаться. Внешние поступки меняют нас изнутри, способствуют избавлению от крепкой хватки за самих себя.

Если мы способны вот так делиться, то можем и передавать это умение другим. Это значит «даровать бесстрашие». Можно вместе отправиться в это путешествие. Мы делимся своим знанием о том, как скинуть свой защитный панцирь, как набраться смелости, чтобы сорвать с себя маску.

Можно также совершить дар дхармы – передать знание о медитации, рассказать людям о практике тонглен. Мы делимся книгами и записями, рассказываем о беседах и практических сеансах, даем инструменты, с помощью которых каждый ищет подходящий способ начать мыслить масштабнее.

Причины агрессии можно устранить только при помощи парамита этики. Без нее у нас нет поддержки, необходимой для внутренней эволюции.

Я помню, как провела свой первый выездной семинар в качестве лидера. Это случилось почти сразу после выхода в свет книги «The Wisdom of No Escape». Большинство людей, пришедших на занятия, заинтересовало понятие майтри, красной нитью проходящее через всю книгу. Шел третий день практики, мы все сидели и медитировали, и вдруг одна из женщин встала, слегка потянулась и легла на пол. Позже я спросила ее, что случилось, и она ответила: «Ну, я так устала, что решила пожалеть себя и сделала перерыв». Тогда я осознала, что нужно говорить о послушании, о необходимости противостоять переменчивости настроений.

В 1972 году я впервые медитировала вместе с учениками Трунгпа Ринпоче. Он совсем недавно приехал в Америку, и его дело – мы называли его театром – только начинало развиваться. В одном из углов комнаты на пирамиде из трех круглых подушек сидел человек. Каждые пять-десять минут конструкция разваливалась, и человек сползал на пол. Тогда он собирал это причудливое строение и забирался наверх. Это продолжалось снова и снова. Примерно через каждые десять минут одна из учениц совершала прыжки по комнате, а потом с криком выбегала. Когда дело дошло до ходячей медитации, обнаружился простой факт: сколько людей, столько и стилей – уникальных, неповторимых. Кто-то с каждым шагом «нырял», вставая на колено, а потом как бы выплывал наверх, кто-то ходил задом наперед. Все это смотрелось забавно, но сосредоточиться было невозможно. Вскоре Ринпоче начал внедрять классическую медитацию, и все существенно изменилось.

С помощью послушания мы дисциплинируем не какие-то свои стороны – «плохие» или «хорошие». Мы пресекаем любые попытки сбежать от реальности. Иными словами, дисциплина помогает нам быть здесь и сейчас и осознавать богатство настоящего момента.

Праджна лишает это повиновение строгости. Ведь речь не идет о тотальном запрете наслаждаться чем-то приятным, о том, чтобы любой ценой сдерживать себя. Совсем наоборот. В ходе этого путешествия мы овладеваем искусством отпускать. Это своего рода процесс отмены, помогающий нам плыть против течения и преодолевать болезненные поведенческие привычки.

На внешнем уровне дисциплину можно представить в качестве некой структуры, такой как получасовое занятие медитацией или два академических часа дхармы. Наверное, лучшим примером будет медитация. Мы садимся в определенную позу и старательно выполняем практику. Нас интересует только выдох – на нем мы сосредотачиваем внимание, позволяя проноситься волнам настроения, воспоминаниям и разного рода переживаниям внутри себя. В ходе этого простого повторения мы как бы впускаем в свою жизнь богатство настоящего момента.

Вновь обратимся к состраданию. На духовном уровне дисциплина возвращает нас к добру, к честности, к способности отпускать. Она помогает обрести баланс, найти середину между гибкостью и жесткостью, между свободой и скованностью.

Дисциплина помогает замедлить шаг, чтобы максимально полно оказаться в настоящем моменте и не превращать свою жизнь в хаос. Она делает нас достаточно смелыми, чтобы совершить очередной прыжок в пустоту.

Парамита терпения является противоядием от злобы – в этом ее сила. Она учит человечество любить и заботиться обо всем, что встречается на нашем пути. В данном случае терпеть – не значит выносить что-то из последних сил, скрипя зубами. Любую ситуацию можно разжевать, прочувствовать ее запах, вкус, рассмотреть со стороны, заглянуть внутрь. Главное – не поддаваться импульсу незамедлительной реакции. Агрессия – это антипод терпения, острое желание прыгать, двигаться, толкаться, заполнять пространство. Путешествуя в страну смирения, мы учимся расслабляться, открываться по отношению к происходящим событиям и принимать их как чудо.

Подруга рассказывала мне, как в детстве ее бабка, в которой текла кровь индейцев племени чероки, брала ее вместе с братом в лес смотреть на животных. Она говорила им: «Если будете сидеть спокойно, то кое-что увидите. Если будете сидеть тихо, то кое-что услышите». Она никогда не использовала слово терпение, но именно этому учила своих внуков.

Тонглен – один из способов проявления смирения. Когда на нас кричат и нас это задевает – мы хотим заорать в ответ, желая поскорее расквитаться, но есть и другая дорога. При помощи тонглен можно коснуться общечеловеческого нетерпения, вступить в контакт со свойственной людям агрессией. Где бы мы ни находились, мы способны создать пустоту, в которой ничего не происходит. Сначала разберитесь в ситуации, и тогда в корне изменится ваша манера отвечать и реагировать.

Усердие, как и все остальные парамиты, – это долгое путешествие. Это процесс. Начиная практиковать усердие, мы вскоре осознаём, что иногда нам все удается, а в иные моменты ничего не получается. Возникает вопрос: откуда черпать вдохновение? В каждом мгновении есть искра и радость, но как их заполучить? Усердие не означает принуждения. Это не проект, который нужно закончить, и не гонка, которую нужно во что бы то ни стало выиграть. Парамита скорее напоминает холодное утро в заснеженных горах. Вы просыпаетесь в заледенелой лачуге и готовы отправиться в поход по узким тропам, но сначала – и вы это точно знаете – нужно вылезти из постели и развести костер. Вы, конечно, предпочли бы еще некоторое время провести под одеялом в уютной кроватке, но день такой свежий и яркий, что перед этим меркнет все остальное, даже приятная утренняя дрема.

Чем шире мы смотрим на вещи, тем комфортнее чувствуем себя в энергетическом плане. Усердие разжигает в нас жажду просветления. Все, что мы делаем и отдаем, приобретает особую ценность. Если бы мы только знали, что причина несчастий и страданий кроется во всеобщем желании получать от жизни только удовольствие, избегая при этом боли, если бы только увидели, как собственноручно лишили себя сердца и разума, то занимались бы медитацией так, словно у нас горят волосы. Мы практиковались бы с таким рвением, будто только что к нашим ногам подползла огромная змея. Мы бы не стали медлить или утверждать, что время еще есть, и можно подумать обо всем этом позже.

Праджна делает все эти методы средством снятия барьеров. Доспехи спадают с нас. Каждый раз, когда мы даем что-то, когда практикуем дисциплину, терпение или усердие, мы как будто взваливаем на себя тяжелую, неподъемную ношу.

Парамита медитации несет нас дальше, продолжая путешествие. Она лежит в основе просветленного общества, в котором нет места победам или поражениям, выгоде и утрате.

В медитации нам открывается нечто безусловное – необычное состояние ума, особая среда, в которой мы ни за что не держимся, ничего не отвергаем. Вероятно, это является единственным видом деятельности, которая никоим образом не вмешивается в общую картину происходящего. Все появляется и исчезает совершенно свободно. Медитация – это абсолютно ненасильственное занятие, в нем нет и намека на агрессию. Открывается возможность для возникновения безусловной пустоты – а это и есть основа для реальной перемены. Вы скажете, что это непосильное задание. Может, так оно и есть, но, с другой стороны, чем больше времени мы проводим наедине с ощущением беспомощности, тем больше понимаем, что возможность все-таки существует.

Цепляясь за мысли и воспоминания, мы хватаемся руками за воздух: их нельзя поймать. Однако если слегка коснуться их и затем отпустить, то возникнет пустота, внутренний монолог на миг прервется, и мы увидим проблески чистого неба среди мрачных туч. С этой мудростью мы появились на свет и имеем на нее право при рождении – равно как и на богатство пустоты, скрытой в ней. Для этого нужно только расслабиться, ощутить себя в настоящем моменте и ни на что не отвлекаться. Беспорядочные мысли, страстное желание, надежды и страхи могут временами увлекать нас с собой, но мы снова и снова оказываемся «здесь и сейчас». Подлинное отдохновение наступает в момент, когда одна мысль ушла, а другая еще не родилась. Именно из такого момента начинается сострадание, из него же приходит и вдохновение.

Шестая парамита – праджна – все превращает в золото. Считается, что пять предыдущих парамит способны дать какие-то ориентиры, но праджна сметает их. Она делает нас бездомными: нам негде обитать, и это позволяет окончательно расслабиться. Больше нет никакой борьбы.

Иногда нас сильно тянет назад, к старым привычкам. Проявляя щедрость, мы испытываем ностальгию по чувству собственности. Стоит начать блюсти дисциплину, как тут же рождается неодолимое желание отключиться и не иметь никакого отношения к происходящему. Практикуя терпение, мы неизменно желаем ускориться. В усердии проявляется склонность к лености. Медитация открывает перед нами бездну нашего непостоянства и беспокойства.

Не нужно ничего делать с ностальгией, оставьте ее как есть – мы знаем, что все люди испытывают ее. И для нее есть место – как есть оно вообще для всего, что возникает на пути. Год за годом мы сбрасываем с себя доспехи и продвигаемся все дальше, стремясь в глубину пустоты.

Так воспитывают бодхисатв, так воспитывают слуг мира. Мир нуждается в таких людях – ему нужны бодхисатвы в политике, бодхисатвы в полиции, бодхисатвы-родители, бодхисатвы-водители автобусов, бодхисатвы-банковские служащие, бодхисатвы-продавцы в бакалейных лавках. Они нужны на всех социальных уровнях. Мы должны трансформировать свой ум и действия ради людей и ради будущего этой планеты.

Глава 17. Мнения

Когда мы яростно отстаиваем свое мнение – не важно, на чем оно основано, – то порождаем злобу, умножая тем самым насилие и боль. Практикуя ненасилие, мы сеем вокруг мир.

Обращайте внимание на свое мнение. В повседневной жизни, в отсутствие свободного времени для медитации это хорошая практика, одна из лучших. Во время сидячей медитации мы, помимо всего прочего, стараемся осознавать свои мысли, просто признавая факт мышления, не давая этому никаких оценок. Это и есть упражнение в ненасилии по отношению к себе. Кроме того, такой метод пробуждает разум: мы понимаем, что всего лишь думаем о чем-то, но к этому процессу не примешиваются ни страх, ни надежда, ни лесть, ни желание найти виноватых. Разумеется, в действительности – во время реальной медитации – все не так идеально. Часто – хотя бы на четверть секунды в час – возникают моменты, когда люди категоричны и считают все на свете однозначно хорошим или однозначно плохим.

Постепенно, после того как мы уделили некоторое время медитации и, сидя в одиночестве, следили за своим дыханием и мыслями, ум успокоится. Тогда мы начинаем замечать больше обычного, при этом сами можем этого и не осознавать. В медитации возникает много свободного пространства, и все, что появляется, видно с невероятной ясностью. Обнаруживается, что мысли сходят с конвейера нашего ума непрерывно, и все же иногда в этом внутреннем монологе возникают задержки и паузы. Мы наблюдаем свое отношение к происходящему, затем настраиваемся на свое поведение, смотрим на свои мысли и поступки.

Можно и в обычной жизни ловить себя за руку, когда мы выражаем определенное мнение относительно чего-либо так же, как делаем это во время медитации, если поток мышления снова прорывается в эфир. Это крайне полезная практика, ведь люди формируют мнение по самым разным вопросам и склонны принимать его за истину. Суждения наши, как правило, имеют порицающий или критический характер. Иногда они бывают позитивными. В любом случае мы постоянно даем происходящему какую-то оценку.

Но это только лишь отметки – ни больше и ни меньше. Начните наблюдать за ними, просто называйте их «оценками», так же как и мышление называете «мышлением». Такое несложное упражнение подводит нас к понятию «без эго», или безличности. На самом деле эго – всего лишь набор мнений и выводов, которые мы считаем истиной в последней инстанции. Попытайтесь на несколько секунд усомниться в их неопровержимости, просто признайте их наличие в своем уме, и вы сделаете первый шаг к безличности. Не нужно подавлять оценки и мнения, не нужно осуждать себя за них. Только наблюдайте, что именно вы себе говорите, и насколько все это совпадает с реальностью, взгляды на которую остальные люди вправе с вами не разделять.

Можно просто отбросить все эти суждения и обратиться к непосредственности своего опыта. Вернитесь в настоящий момент – присмотритесь к человеку, стоящему перед вами, к зубной щетке, к тому, чем вы заняты здесь и сейчас. Если нам удается признать, что мнение есть всего лишь мнение и никакая не истина, если мы возвращаемся к непосредственному опыту настоящего момента, то мир вокруг нас преображается и мы меняемся вместе с ним.

Говоря о необходимости замечать за собой оценочные суждения, я имею в виду простой способ начать обращать внимание на то, что мы думаем, и сколько энергии на это затрачивается. Так вы начнете понимать, что сами делаете свои убеждения бесспорными истинами, из-за которых готовы начать войну с кем угодно, лишь бы отстоять эту точку зрения.

Возьмем в качестве примера озоновый слой. Можно утверждать, что его утончение – научный факт, не просто мнение. Однако если мы в попытке предотвратить дальнейшее его разрушение начинаем гнуть свою линию против тех, кого считаем неправыми или виновными в этом, то ситуация никогда не изменится в лучшую сторону. Негатив порождает негатив. Иными словами, неважно, насколько благородны и обоснованы ваши доводы. Делу не поможешь, если в основе всего лежит агрессия по отношению к оппоненту. Ничего нельзя изменить с помощью злобы.

Вы, вероятно, скажете, что непротивление насилию тоже ничего не меняет. И все же мир от этого только выигрывает. На личном уровне причинами голода, страданий и жестокости является именно агрессия. Когда мы яростно отстаиваем свое мнение – не важно, на чем оно основано, – то порождаем злобу, умножая тем самым насилие и боль. Практикуя ненасилие, мы сеем вокруг мир. Чтобы прекратить войну, нужно перестать ненавидеть своего врага. Для начала следует осознать, что все наши представления о себе и других людях есть просто наш (и только наш) взгляд на реальность и что он не должен способствовать умножению негатива в планетарных масштабах.

Прежде всего, попробуйте увидеть разницу между мнениями и чистым разумом. Разум осознает, что мышление – это только поток мыслей, и он не дает никаких оценок. В контексте социума видно, что правительства, корпорации или отдельные личности своими действиями наносят урон людям и животным. Все это можно задокументировать. Мы видим, что страдание реально.

Люди сами должны отличать мнения от фактов. После этого можно смотреть на вещи глазами разума. И чем меньше слова и поступки отравлены ядом мнений, тем убедительнее и доходчивее они становятся. Так у нас появляется возможность достучаться не только до тех, кто загрязняет реки, но и до тех, кто оказывает давление на нарушителей чистоты.

Будда учил, что важно видеть в страдании именно страдание. Мы делаем нечто важное, когда сознательно не идем на поводу у своих мнений и не укрепляем образ врага. Если нам удается сдержать гнев, то природа боли открывается с большей ясностью. Только так и можно прекратить мучения.

Все это требует колоссального терпения. Важно помнить, что даже в случае невозможности решить некий важный вопрос путем его реформирования, мы умножаем мир на Земле, если занимаемся этим без агрессии. Нужно стараться изо всех сил, но вместе с этим отказаться от любой надежды на процветание. Дон Хуан дал очень дельный совет Карлосу Кастанеде: что бы ты ни делал, делай это как единственно важную вещь в твоей жизни, но помни при этом, что она не имеет никакого значения. С таким отношением мы начинаем больше ценить и меньше распыляться, всем сердцем участвуя в том, что делаем. С другой стороны, каждый день – новый день. Мы не думаем о будущем. Да, мы двигаемся в определенном направлении, стремимся уменьшить страдание, и надо осознавать, что поддержание ясности и открытости рассудка и сердца – это уже полдела, вполне существенная помощь. В моменты, когда в силу обстоятельств нам хочется закрыть глаза и заткнуть уши, когда другой человек кажется нам врагом, – лучшей практикой будет как раз социальное действие. Пожалуй, нет ничего сложнее, чем продолжать говорить и действовать без злобы. Для начала начните обращать внимание на свои мнения и оценки.

Нет ни одного человека на этой планете – будь то жертва или агрессор, – у которого не было бы всего, что нужно для пробуждения. Мы все нуждаемся в поддержке, чтобы постоянно осознавать свои действия и мысли. Наблюдайте за своим мнением. Обращайте внимание, если начинаете агрессивно выражать свои суждения. Замечайте, если воспринимаете их неагрессивно. Вы ощутите свежесть жизни, если разовьете в себе безоценочный, наблюдательный ум. Так происходит полное избавление от страданий. В конце концов, никогда не сдавайтесь, не оставляйте самого себя. Тогда вы не бросите никого другого. Делайте всем сердцем то, что необходимо для пробуждения чистого разума, но делайте это каждый день, каждый миг. Так мы приносим благо этому миру.

Глава 18. Тайные инструкции

Страницы: «« « 123 » »»