Новая Зона. Проект «Минотавр» Куликов Роман
Незнакомый голос прозвучал над ухом.
– Куда? – безразлично спросил Лис.
Он все еще ничего толком не различал.
– Все равно! – заорал на него незнакомец. – Просто отсюда! Беги, пока он не вернулся!
Наконец взгляд прояснился. В мерцающем красноватом свете фальшфойера прямо перед ним, упираясь рукой в стену позади Лиса, стоял, дыша в лицо, все тот же монстр в человеческом обличье.
Кто же тогда говорил? Или галлюцинации?
Он потрогал горло – кожа саднила. Значит, все взаправду. Только… непонятно. Лис боялся шелохнуться.
– Ждешь, пока упрашивать начну? – Чужой голос действительно принадлежал мутанту. – Беги, пока я еще могу ему сопротивляться.
Их взгляды встретились. Ошеломленный Лис смотрел в разноцветные глаза чудовища и видел в одном выражение усталости, а в другом бесконечную злобу и ненависть. Да и само лицо, словно состоящее из половинок лиц двух разных людей, вызывало какое-то инстинктивное отвращение. И эти лица наползали друг на друга, одно будто поглощало другое, только непонятно было, которое одерживало верх.
Судорожно сглотнув, Лис охнул от боли в поврежденном горле, и это привело в чувство. Он поднырнул под рукой мутанта, поискал глазами автомат, не нашел и тогда просто подхватил Люма, перекинул через плечо и побежал.
Сзади раздавались вопли и завывания мутанта. Тот бесновался и выпускал гнев, круша стены, выламывая куски бетона, разрывая металл.
Все снаряжение, что еще имелось у Лиса до встречи с монстром, осталось там, где тот сейчас извергал свою ярость. Поэтому когда фальшфойеры остались позади, он углубился в темноту бесконечных коридоров комплекса. Вскоре он уже потерял направление и прокладывал путь на ощупь. Шел и шел, пока орущего мутанта не стало слышно. Споткнулся обо что-то твердое, едва не упал вместе с Люмом. Устоял, но лишь для того, чтобы растянуться на полу спустя десяток шагов.
– Лис, – позвал раненый слабым голосом.
– Да, дружище, прости. Не видно ни хрена.
– Вот возьми…
– Что?
– Не смог зажечь… – проговорил Люм.
Он протянул Лису припасенный фальшфойер.
– Вот ты красавчик! Когда выберемся, с меня «поляна».
Лис сел, зажег огонь и поднял руку над головой. Вокруг властвовали бардак и хаос: расколотые двери, разбитая мебель, в потолке дыры вместо плафонов освещения. Ни одной таблички или надписи. Все покрыто пылью и темными пятнами неизвестного происхождения.
– Да-а, – протянул Лис. – Добегались. Здравствуй, дедушка Мороз, борода из ваты. Люм, а ты случаем АА-счетчик не прихватил?
Товарищ поднял руку со сжатым кулаком. Запястье обхватывал широкий ремешок с устройством, но экран последнего покрывали трещины. После нажатия нескольких кнопок стало понятно, что счетчик не включится.
Лис изо всех сил сопротивлялся накатывающему отчаянию. Он не знал, где находится и как выбраться, из еды – только сухпай во внутреннем кармане да фляжка с водой на поясе, и освещение у них имелось, только пока горел фальшфойер.
Судя по виду, Люм совсем плох, и помочь ему нечем. Хотелось стиснуть кулаки и на манер ублюдочного монстра разломать пару стен. Но Лис взял себя в руки, поднялся и сказал:
– А давай, знаешь что, отыщем себе местечко поудобнее. Расположимся с комфортом и чуток обождем, пока эта тварь свалит в свою берлогу, а потом уйдем по-тихому.
– А ты запомнил дорогу?
– Само собой! – соврал Лис. – Все до последнего поворота.
Они отыскали кабинет с более-менее уцелевшей мебелью, Лис уложил товарища на некое подобие кушетки, а сам уселся на полу подле него.
Периодически давал Люму воды, когда тот просил, и с болью в сердце смотрел, как угасает в нем жизнь.
– Лис… скажи… а чем… та история… закончилась? – еле слышно спросил Люм.
– Какая, дружище? – пришлось наклониться, чтобы разобрать слова товарища.
– Когда тебя из института поперли…
– А-а, – улыбнулся Лис и чуть не охнул от боли в разодранной щеке, но сдержался. – Та история… да дождался я их однажды возле ее дома. Папик привез ее на своей черной «бэхе». Она вышла вся такая довольная, улыбающаяся. Ну, я и сорвался. Высадил ему стекло металлической трубой, самого вытащил и люлей навешал. Она пыталась меня остановить, кричала что-то, но я тогда уже сам не свой был, ни словечка не расслышал.
– В ментовку загребли? – слабым голосом проговорил Люм.
– Само собой, и потом пару раз приглашали для беседы. Но дело в другом. Этот папик ее реальным папиком оказался. Отцом то есть. К тому же действительно дипломатом. А я ему морду набил.
Лис негромко рассмеялся и тут же скривился от боли:
– Твою мать… м-м… – Но быстро взял себя в руки и продолжил: – Папик виноватым себя чувствовал, что бросил их с матерью ради карьеры, вернуться решил, приехал отношения налаживать. Вот и заваливал их подарками да по ресторанам возил. Дочку в основном. Через нее к матери подход искал, дипломат херов. А я так ревновал, что даже не замечал, как они на самом деле похожи. На меня, конечно, дело завели, правда, этот папик все сам же и замял, но из института меня уже выперли. Сказали, что еще легко отделался. Ну а дальше… армия, срочка, потом контракт – она же меня не дождалась, прямо перед дембелем письмо пришло, – и вот я здесь, в этих сраных катакомбах с простреленной мордой и с тобой в обнимку.
– Вот видишь… значит, жизнь удалась…
Они засмеялись. Лис – ругаясь, постанывая и держась за щеку, а Люм очень тихо и сипло.
– Да уж, удалась так удалась. А ты…
В неверном красноватом свете догорающего фальшфойера не сразу получилось различить, что взгляд товарища неподвижен. Но даже без этого Лис почувствовал, что Люма с ним больше нет. Похоже, сил у того оставалось лишь на последнюю шутку.
Глава 8
Когда подъехали к больнице, Артист позвонил Сувениру на сотовый.
– Абонент временно недоступен, – передразнил он автоматический ответ оператора. – Придется идти за ним.
– Я здесь подожду, – сказал Макс.
В приемной снова дежурила та же самая медсестра. По виду сразу стало понятно, что Артиста она не забыла, как и полученную из-за него выволочку от доктора. Вежливое «здравствуйте» она оставила без ответа.
– Не подскажете, как найти моего товарища, которого ночью привезли.
– Не подскажу, в списках ищите.
– Спасибо, вы очень любезны, – изобразил милую улыбку Артист.
Отошел к стенду с информацией и списками больных, начал просматривать фамилии и вдруг понял, что не знает настоящего имени Сувенира. Они так и общались все это время, называя друг друга прозвищами.
– Твою мать, – пробормотал он.
И как же узнать, в какой палате лежит бывший командир квада? У этой грымзы в белом халате спрашивать не хотелось.
Он снова пробежался глазами по фамилиям больных в надежде найти хотя бы какие-то ассоциации. Не получилось.
На лестнице послышались тяжелые шаги. Артист повернулся посмотреть и узнал в человеке одного из братьев Латуниных. В одной из ходок группе Артиста пришлось с ними объединиться, чтобы отбиться от крупной стаи «голышей».
– Салют, Бряц. Ты чего тут?
– А, здорово, Артист. Да раненого притащили.
– Кузьма?
– Не, – махнул рукой сталкер, – брательник в порядке. Мы вояку принесли.
– Откуда?
– Нашли его в паре километров от границы. Рука разодрана, ребра и одна нога сломаны. Похоже, что в какую-то гравитационную аномалию угодил. Хотя гаджеты модные у него и работают. Вот, зацени.
Он вытянул руку, задирая рукав и показывая закрепленное на запястье устройство.
– Я думаю, он не против. А нам с брательником компенсация какая-никакая. Мы только в ходку вышли, когда на него наткнулись. Не бросать же, вот и пришлось возвращаться.
– Ты бы не светил особо, вояки наверняка расследовать будут. Если он не просто так в аномалию попал, а с чьей-нибудь помощью, то наверняка станут вещички его искать. Доказывай потом, что не вы с братом ради этих самых гаджетов постарались.
Бряц сразу посмурнел.
– Я о таком и не подумал. Пожалуй, ты прав. Спасибо.
Сталкер осторожно оглянулся, нет ли кого поблизости, снял АА-счетчик и убрал во внутренний карман.
– Он один был? – поинтересовался Артист.
– Похоже. Мы тоже удивились: патрули же минимум по трое ходят и не забираются так далеко. На всякий случай осмотрелись вокруг – не нашли больше никого. Да и он, когда пару раз в себя приходил, что-то бормотал о лаборатории и монстре, который весь его отряд положил. Слушай, не похож он на патрульного. Я не особо в этом разбираюсь, конечно, но он больше на спецназовца похож или как их там – военстала.
– Что?! О какой лаборатории?!
– Эй! Нечего тут шуметь! – гаркнула на них медсестра. – Проваливайте на улицу, там и орите.
– Что за лаборатория? – более спокойно повторил вопрос Артист.
– Откуда мне знать? – пожал плечами Бряц. – Ладно, пойду я, а то скоро вояки нагрянут, им уже должны были сообщить, что нашли одного из них. Еще раз спасибо за совет.
Он похлопал себя по куртке, где во внутреннем кармане лежал АА-счетчик раненого военного.
– Не за что, – рассеянно ответил Артист. – А что с воякой?
– Да вроде прооперировали. Сейчас в палате.
– Вы молодцы.
– Ага, только ходка загублена. Ладно, бывай, а то Кузьма обзвонился уже.
– Бывай.
Мысли Артиста уже были заняты совершенно другим. Лаборатория.
Почему-то даже сомнения не возникло в том, что речь шла именно о комплексе, который искал он.
Наконец-то хоть какая-то ниточка. Нужно непременно переговорить с раненым, пока не приехали военные и не забрали того в госпиталь.
Бряц спускался откуда-то сверху. На втором этаже хирургия – туда отвозили Сувенира, а значит, нужен либо третий, либо четвертый этаж. Как спросить у сталкера номер палаты, не вызывая встречных вопросов, придумать не получилось. Не страшно. В крайнем случае можно и заглянуть в каждую.
Отчего-то в груди вдруг появилось волнение. Неужели с поисками покончено? Сувенир обрадуется, когда узнает. Пока Артист размышлял, время уходило. И от осознания этого засосало под ложечкой.
Расспросить, какие отделения находятся на верхних этажах, кроме как у зловредной медсестры, оказалось не у кого. Артист решил разобраться на месте. Убедившись, что в его сторону никто не смотрит, он медленно направился к лестнице.
Не успел пройти пару пролетов, как двери на втором этаже открылись, и появился доктор.
– Вы что тут делаете? Без бахил и халата нельзя! – сердито спросил он. – А, это вы…
– Да, доктор. У меня это…
– Что?
– Товарища только что прооперировали, а в какой палате лежит, не знаю.
– Так у него же только порезы на руку были – швы накладывали, какая еще операция? – нахмурился врач. – Или инфекция?
– Нет, нет. С этим товарищем все нормально… наверное. Не смог до него дозвониться. Но не в этом дело. Сослуживец мой бывший, однополчанин. Я дембельнулся, а он продолжил по контракту. Вот сегодня, говорят, сюда доставили. Два сталкера притащили.
– А, этот. На четвертом этаже он сейчас. В четыреста семнадцатой. Операцию сделали, прошла успешно. Сейчас требуется полный покой.
– Да, Леха крепкий парень.
– Кирилл, вы хотели сказать? – Доктор с подозрением покосился на Артиста.
Он понял, что переиграл, и решил по-быстрому ретироваться.
– Да, конечно, Кирилл! Спасибо, доктор!
Он стал быстро подниматься по лестнице на четвертый этаж. Там, прежде чем заходить, осторожно выглянул и увидел, как по коридору удалялись несколько мужчин в накинутых белых халатах поверх камуфлированной одежды. Что-то в осанке и походке идущего последним показалось знакомым. Смутное воспоминание кольнуло тупой пикой. Стало как-то не по себе. Где-то в глубинах памяти закопошился монстр, вздыбил горбом накрывавшие его наслоения, запыхтел, заворочался, да и заснул снова. Может, и к лучшему, подумал Артист и вошел в коридор.
Охраны возле палаты вопреки опасениям не оказалось. Еще раз окинув взглядом коридор, Артист проник в палату. Осторожно притворив за собой дверь, он замер, прислушиваясь. Тишину нарушало лишь шипение воздушной помпы и равномерное попискивание датчика сердцебиения системы жизнеобеспечения. Из коридора донеслись чьи-то энергичные шаги и затихли прямо возле палаты. Артист напрягся. Сделал шаг в сторону от двери. Та открывалась внутрь, поэтому имелся мизерный шанс, что Артиста не заметят. На всякий случай он вытянул из лямок ремень и намотал кожаную ленту на кулак, приготовившись прорываться.
Но, постояв возле палаты с полминуты, неизвестный удалился так же быстро и уверенно, как пришел. Поняв, что на какое-то время опасность миновала, Артист облегченно выдохнул. Повесив ремень на шею, он, не теряя времени, принялся обшаривать палату. Как и предполагал, вещи раненого не убрали в общее хранилище, а оставили рядом с ним во избежание претензий от военных либо вообще по их непосредственному приказу. Грязная, окровавленная, разодранная едва ли не на лоскуты форма валялась в шкафу. Рядом лежали противогаз, «разгруз» и вещмешок. С последнего Артист и начал свой осмотр. Вытряхнул содержимое на пол, разгреб, ничего полезного не обнаружил, проверил кармашки и прощупал вещмешок на возможные потайные отделения. Потом взялся за «разгруз». Боеприпасы и оружие, если таковое имелось, медики, скорее всего, заперли в сейфе, поэтому обыск снова ничего не принес. Затем наступила очередь одежды. Понимая, что это его последний шанс что-либо обнаружить, Артист осмотрел все с особой тщательностью, даже разорвал подкладку, когда показалось, что под тканью что-то есть. Треск нитей показался необычайно громким. Дыхание перехватило, взгляд метнулся в сторону койки, где лежал раненый.
Глаза парня были открыты и смотрели прямо на Артиста.
Мгновенный испуг ледяным покалыванием пробежался по позвоночнику. Во рту пересохло, захотелось сглотнуть, но не удалось. В полном муки и страдания взгляде раненого Артисту почудился злобный блеск убийственной ненависти. Захотелось бросить все и бежать. Но, взяв себя в руки, он усилием воли поборол приступ непроизвольной паники.
Сжав окровавленную форму в кулаках, шагнул к койке и заговорил:
– Прости, дружище, – в голосе звучало неподдельное участие, почти раскаяние. – Понимаю, как тебе досталось. Бывал на твоем месте. Зона еще не так может потрепать.
Раненый издал похожий на стон звук, перевел взгляд на свою одежду в руках Артиста, потом снова посмотрел ему в глаза.
Ничего не оставалось, кроме как пойти ва-банк.
– Да, я обыскивал твои вещи. Но я не мародер. Не подумай. Мне… мне просто нужно… – И тут он не смог сдержать эмоций. – Мне нужна та лаборатория! Я знаю, что у тебя есть сведения о ней. Это… это мерзкое место, которое нужно уничтожить! Это опухоль, по счастью, пока доброкачественная, но если сведения о проводимых там опытах попадут не в те руки… Понимаю, что у тебя есть приказы, но ни один приказ не может заставить тебя перестать быть человеком. Подумай сам… У тебя же есть девушка, возможно, жена… дети? Если нет, то будут. Неужели ты хочешь, чтобы твой ребенок жил в мире, где будет обитать то, что создали в той лаборатории? А я могу… могу не допустить, чтобы это вышло за пределы Зоны, избавить мир хотя бы от частицы зла. И если в тебе имеется даже совсем немного человечности, здравого рассудка и не знаю еще чего, что в этой жизни важно, ценно и имеет значение не только в материальном плане, помоги мне найти и взорвать к едрене фене эту лабораторию.
В ответ на его тираду раненый лишь закрыл глаза. Артист постоял рядом, комкая окровавленную форму, потом отбросил ее в сторону и направился к выходу. У самой двери остановился, похлопал себя по карманам, нащупал продолговатый предмет размером с указательный палец, достал и вернулся к койке. Вложил предмет раненому в руку.
– Сожми в кулак и подержи с полчасика, полегчает. Повторяй раза по три в день, но не чаще. Быстрее раны заживут.
Парень не ответил и глаз не открыл, но пальцы обхватили артефакт. Артист кивнул, скорее сам себе, чем раненому, и пошел к двери.
– Они не позволят тебе уничтожить, – раздался вдруг сзади едва слышный голос.
Артист замер, словно боясь спугнуть улыбнувшуюся удачу. А раненый продолжил:
– Даже если сумеешь взорвать объект. С Минотавром тебе не справиться. С ним… никому не справиться… Никому.
– Ты знаешь, где лаборатория?
– Да…
Посмотрев на военного, Артист увидел, что тот по-прежнему лежит с закрытыми глазами.
– Где? Как мне ее найти?
Раненый не ответил, показалось даже, что отключился, но почти сразу заговорил снова:
– Папка «Проект «Минотавр». Там все есть.
– Папка? Где она? Я все обыскал! Ее здесь нет! Где, где она может быть?! Ты вынес ее из Зоны? Или там спрятал?! Давай же, дружище, соберись! Где она? Приметы места, координаты… или… – Тут Артиста пронзила догадка, от которой едва не подкосились ноги. – Или… ее кто-то уже забрал? Тот мужик, которого я видел в коридоре, когда подходил к твоей палате? Он?!
– Сталкер…
Большего раненый сказать не успел: дверь в палату распахнулась, и вслед за знакомым доктором вошли двое военных с автоматами.
– Вы что тут делаете? – нахмурился врач.
Состроив ехидную мину, Артист язвительно произнес:
– Да вот, доктор, следую вашим указаниям и пытаюсь найти палату своего кореша! Полбольницы излазил! У вас тут аномалии похлеще, чем в Зоне! Особенно на третьем этаже!
Артист хотел прошмыгнуть мимо военных в коридор, но один из них резким движением прижал его к стене и рявкнул:
– Стоять!
Доктор недоумевающе смотрел на Артиста:
– А что вы делали на третьем этаже, там же гинекология…
– Вот именно! – изобразить возмущение не составило труда, как и игнорировать военных, сосредоточив все внимание на враче. – Всегда считал – мутанты только в Зоне водятся, а у вас тут свой выводок. Только у тамошних шипы да когти с клыками, а ваши в белых халатах и чепчиках. Я думал, порвут меня на сотню маленьких медвежат.
– Так и правильно сделали бы! Ты какого рожна в гинекологию поперся? Что там твоему корешу делать?! – Доктор сокрушенно покачал головой. – Нет, мне никогда не понять такой тупости. Вы там в своей Зоне последние мозги оставляете, что ли?!
Потом кивнул военным:
– Да пустите вы его, пусть проваливает. Твоего дружка выписали, я видел, как он в приемнике вещи забирал.
Боец еще несколько секунд с подозрением разглядывал Артиста, затем убрал руку, отошел в сторону и буркнул:
– Вали.
Неспешно оправив куртку, Артист с деланым любопытством посмотрел на раненого военстала, который с момента появления товарищей лежал беззвучно.
– А это че, преступник какой? Вы че к нему с пукалками? Пришил кого? Мародер?
– Не твое собачье дело! – огрызнулся вояка и грубо вытолкал его в коридор.
Как только дверь в палату закрылась, Артист облегченно выдохнул, вытер проступившую на лбу испарину и быстром шагом направился к лестнице.
– Ты где шлондаешь? – спросил Макс, уставший ждать товарища.
Сувенир уже сидел в машине.
– Да узнавал кое-что, – неопределенно ответил Артист и с хмурым видом устроился на заднее сиденье.
– И как? Узнал?
– Да не совсем.
Сувенир презрительно хмыкнул:
– Да у него всегда так, ходит где-то, узнает что-то, а результата ноль.
Неожиданно слова бывшего командира квада взбесили Артиста.
– Может, поведаешь нам, какие у тебя самого результаты имеются?! Где ты ходил и ходил ли вообще, что ты узнал? Ну?
– Не нукай, не запряг!
– А ты запихни свое ехидство знаешь куда? Я хотя бы что-то пытаюсь делать и делаю в отличие от тебя. А ты только и знаешь, что водку с пивом глушить. Поэтому заткнись и имей немного уважения к своему единственному другу.
– Ты мне рот не затыкай, не дорос еще!
– Попробуй не быть скотиной хотя бы какое-то время!
Они перешли на повышенные тона. Сувенир пытался развернуться на своем месте, чтобы достать Артиста кулаком.
– Хватит! – рявкнул на них Макс. – Заткнулись оба! Сейчас вытащу по очереди и «спать» уложу. Можете поверить, я сумею. Потом закину обоих на заднее сиденье и поеду в тишине и спокойствии.
– Кишка не тонка? – набычился теперь уже на него бывший командир квада.
– Хочешь проверить?
Сувенир отвернулся к окну и пробурчал:
– Не будь ты братом Добрыни…
Артист подался вперед:
– Это, значит, Максу, которого ты пару дней знаешь, слова сказать не можешь. А на меня, того, кто с тобой столько времени как с дитем малым возится, разве что жопу тебе не подтираю, да в эту Зону долбаную каждую неделю шастаю, ты с кулаками бросаешься?! Знаешь что, Сувенир, пошел ты! Пошел ты, Сувенир!
Он хотел выйти из машины, но бывший командир квада опередил.
– Дверцей не… – начал Макс, а после того, как от удара качнулась машина, закончил: – …хлопай.
Артист откинулся назад.
– Задолбал! – В сердцах он хлопнул ладонью по сиденью. – Задолбал, скотина!
– Все, успокойся. – Макс смотрел вслед удаляющемуся Сувениру. – Догнать?
– Да пусть идет!
– А раз задолбал, то чего ты с ним возишься?
Вздохнув, Артист задумался на какое-то время, потом сказал:
– Да не знаю, Макс… не знаю. Ты же уже спрашивал.
– Ладно, проехали. Лучше расскажи, где ты пропадал все это время? И что ты там «узнал, но не совсем»?
Макс посмотрел по зеркалам и нажал на педаль газа. Артист проводил взглядом Сувенира, мимо которого проезжали, потом сказал:
– Латунины – ну, есть тут местные, братья – Бряц и Кузьма, сталкерят понемногу, помогли мне как-то от стаи мутантов отбиться. Ну, вот они раненого военстала в Зоне подобрали. Сюда в больничку притащили. Этот раненый, пока они его волокли, о какой-то лаборатории говорил. Вот я и сходил к нему, пообщался…
– Так…
Артист снова замолчал, задумавшись.
– Ну и? – подтолкнул его Макс.
– Что «ну и»? Ну и… не успел я с ним толком поговорить – вояки нагрянули. Но кое-что он все же успел рассказать…
В голове крутились слова раненого: «Они не дадут тебе этого сделать… они не дадут… не дадут сделать».
– Ты чего опять завис?
– В общем, у вояк это называется «Проект «Минотавр». У раненого папка была с собой с таким названием. В ней все данные о лаборатории. Но в палате ее не нашел. Могли запереть в сейф вместе с оружием.
– Могли. Это все?
– Ага. Это все.
– Не густо, – произнес Макс и вдруг резко вывернул руль и начал материться. – Ты куда прешь, баран?! Вот козел!
– Ты сам-то водить умеешь? – поинтересовался Артист, вцепившись в рукоять на двери.
– Не хами.
– На дорогу смотри. Еще военстал сказал, что они не дадут мне уничтожить лабораторию.
– Кто «они»?
– Если бы знать… если бы знать.
– Ну, значит, будем считать, что есть у нас конкуренты.
– Это точно. Вот тут останови, будь добр.
Макс припарковал машину и повернулся к Артисту.
– Я думал, снова в машине будешь ночевать.
– Если не помиримся, то, может, и буду.
– Ну, удачи. Кстати, а ты с чего решил, что у него папка с собой была?
Открывший уже было дверь Артист вернулся в машину.
– Вояка сказал.
– Так, может, он имел в виду электронную папку?
– В каком смысле?
Макс покачал головой.
– Ну, ты даешь! Вроде не такой и старый… Тебе слова «смартфон», «планшет», «ноутбук» о чем-то говорят?
– Ты с Сувенира пример берешь? Будешь, как он, язвить и ехидничать? О’кей! Хорошо… Да, говорят. Дальше что? В Зоне на эти устройства надежды нет. Пройдешь рядом с магнитной аномалией, и кранты твоему смарту, планшету или ноуту. Обычно все важное записывается на водостойкую бумагу несмываемыми чернилами, в крайнем случае – обычным карандашом. Текстура бумаги не позволяет случайно графит стереть – только специальным ластиком.
– Согласен. Но этим пользуетесь вы – обычные сталкеры, у вояк же всегда девайсы на порядок, а то и на два круче.
Читать бесплатно другие книги:
