Против всех Суворов Виктор
Жертвой такого теракта, например, пал Рябовол.
На Урале все было иначе. Здесь сразу и на всю войну определился общекраевой лидер казачества, лидер военный и политический, с ярко выраженной конституционно-демократической программой. Им стал походный атаман Уральского и Оренбургского казачьих войск полковник (позднее генерал) Александр Ильич Дутов.
Однако и на Урале к весне 1918 года установилось затишье. Дутов, не сложив оружия перед превосходящими силами красных, ушел в Тургайские степи Казахстана.
Где и дождался мая 1918 года - начала выступления чехословаков. То есть на определенный и очень краткий отрезок времени во всех без исключения казачьих областях России наступила мирная передышка. Это стало возможным потому, что в массе своей казаки, безусловно, хотели мира и прохладно воспринимали призывы к борьбе, откуда бы они ни доносились. Сложилась уникальная ситуация, которую можно было использовать для установления прочного мира. При желании его установить!
Как же поступали в этой ситуации большевики? Сейчас этот вопрос звучит чисто риторически. Ответ на него общеизвестен!
Многократно отмечено, что коммунисты поддержали претензии так называемых иногородних на казачью землю. Нужно сделать пояснение. Иногородние - это пришлые крестьяне, арендовавшие у казаков земельные и иные угодья. После опубликования Декрета о земле иногородние стали требовать, чтобы их уравняли в правах с крестьянами регионов с традиционным помещичьим землевладением, то есть разрешили им поступить с казачьей землей, как с помещичьей, - отобрать. Такая постановка вопроса вполне вписывалась в марксистскую схему борьбы "бедных против богатых".
Казаки, естественно, получались богаче, так как владели землей, а иногородние арендовали ее. И с этой позиции решение большевиков абсолютно логично. Если вообще можно назвать логичным общероссийскую экспроприацию мелких и средних собственников - ведь, не говоря о казаках и более-менее обеспеченных крестьянах, и среди помещиков тогда явно преобладали мелкопоместные. Напомним, что описываемый период - звездный час так называемых комбедов, по сути, органов диктатуры сельских люмпенов. Если хотите - первая серия раскулачивания. Именно комбеды обострят донельзя ситуацию в деревне и толкнут мужиков на сопротивление, то есть на новый виток междуусобной бойни.
Казачество, естественно, отреагировало на притязания иногородних и на покровительство большевиков последним примерно так, как отреагировал бы любой нормальный человек, сдав, к примеру, жилплощадь в аренду квартиросъемщику и узнав, что тот решил объявить себя владельцем снимаемой жилплощади. То есть обратился к помощи органов правопорядка, а за неимением последних применил бы силу.
Так был дан зеленый свет новому витку противостояния в казачьих областях, где иногородние автоматически оказывались в лагере красных. Подобная ситуация опять-таки ярко показана применительно к Дону и Кубани в уже упоминавшихся романах "Тихий Дон" и "Железный поток". Но здесь есть еще один, почти всегда упускаемый из виду различными авторами момент.
Казачество - чрезвычайно своеобразный этнический феномен. Можно спорить, являются ли казаки субэтносом в составе русского народа (взгляд Л.Гумилева) или же особым этносом (как считают сами казаки), но несомненно одно: казачество, безусловно, имело свой собственный менталитет, отличный от общероссийского. Сюда входил и военизированный образ жизни, и многие нетипичные для русских особенности быта, и характерный диалект, и фольклор. Последний, как показал этнограф К.Листопадов, резко отличает казаков от остальных жителей России. Плюс к этому - особый антропологический облик.
В общем, если следовать терминологии того же Л.Гумилева, налицо все признаки поведенческого стереотипа особого этноса. Этноса своеобразного, входящего в более крупное этническое объединение - Великороссию, связанного с ним языком, религией, историческими судьбами и все же сохраняющего свою "самость". Кстати, казачество не только всегда эту "самость" явственно ощущало, но и энергично противилось всяческим попыткам нивелировки.
Не случайно столь болезненным был путь вхождения волго-донского казачества в орбиту Российского государства. На пути интеграции с Россией кровавыми межами пролегли Смутное время, война Степана Разина, восстание Кондрата Булавина.
Уральское казачество прошло этот путь на сто лет позднее и с теми же издержками - в виде пугачевщины.
Этот страшный опыт не прошел для центрального правительства даром, и в XIX веке политическая организация казачества в России структурировалась в чрезвычайно своеобразную для Российской империи систему. Суть ее в том, что казаки получили весьма широкое самоуправление по принципу особого народа. То есть получили права, которыми пользовались в России многие инородцы, но никогда - великороссы.
Право ношения оружия в мирное время, освобождение от обязательной воинской службы при формирования собственных, чисто казачьих частей на милиционной основе, то есть по принципу ополчения, собственная юрисдикция на территории своих "войск", то есть традиционного расселения, демократическая выборность на местах и так далее - все эти привилегии заставляют вспомнить, скажем, статус "мирных" горцев или, скажем, казаков, бурят, но никак не жителей, к примеру, Курска или Рязани.
Нелишне упомянуть также и о том, что к концу XVIII века приток беглых в казачьи области прекратился, и прирост населения здесь шел за счет только внутреннего воспроизводства. Причем браки в подавляющем большинстве случаев заключались только между представителями казачества. Такой этнический феномен, когда этнос брачуется внутри самого себя, ученые называют "изолят". И это характерно именно для этносов с очень высокой степенью традиционализма в образе жизни: скажем, для черногорцев, албанцев, басков, евреев.
Суммируя вышесказанное, следует признать, что правительство Российской империи относилось к казакам как к особому народу, а сами казаки стояли на такой же точке зрения. Не случайно в бурях гражданской войны родится идея о создании независимых казачьих государств. На Кубани это будет позицией Быча и Рябовола, нашедшей частичное воплощение в кратковременном существовании Черноморской республики; нечто подобное вынашивал в своих планах и Г. Семенов. Позднее, уже в годы второй мировой войны, реализовать эту идею попытается, как известно, неудачно, Петр Григорьевич Краснов.
В свете всего вышесказанного становится ясно, что ставка красных на иногородних - это не только и не столько имущественная, сколько демографическая проблема.
Ведь естественным следствием такой политики должно было стать разрушение традиционного уклада жизни казачества с последующей дезинтеграцией его как этноса. То есть блок красных с иногородними де-факто означал расказачивание еще до того, как оно было официально объявлено. Поэтому неправомерно говорить о том, что, восстав весной и летом 1918 года против советской власти, казаки защищали лишь свое имущество - они защищали нечто большее: свое существование как народа.
Именно на этом этапе в среде казачества происходит окончательное размежевание между защитниками традиции и теми, кто избрал путь "советизации". Если хотите, выхода из казачества как из этноса. Произошло это не в одночасье, и сам процесс был неоднонаправленным. Многочисленные переходы из одного лагеря в другой и обратно зафикисированы всеми без исключения источниками. Опять-таки это напоминает ситуации из "Тихого Дона". Многие, ушедшие к красным, субъективно не переставали ощущать себя казаками. Как те же братья Каширины, которые всю гражданскую войну безуспешно пытались тем или иным способом переломить настроение у дутовцев в свою пользу. Николай Каширин, будучи предшественником Блюхера на посту партизанского командарма, к примеру, настаивал проложить маршрут прославленного рейда исключительно через казачьи области, и лишь после того, как выявилась химеричность надежд повлиять на казачество таким способом, маршрут был изменен.
И тем не менее раскол в казачьей среде в конце концов стал очевидным. И это вызвало к жизни феномен так называемого червонного казачества. Именно так называлась на Украине красная казачья бригада под командованием В.Примакова.
Здесь явная попытка "и яичницу сварить, и яйцо не разбить" - стать красным и остаться казаками. В конечном итоге, естественно, из этого ничего не вышло - все червонные казаки превратились в конце концов в просто червонных, как это произошло с Михаилом Кошевым из все того же "Тихого Дона".
Подобных соединений у красных было немало. Помимо уже упоминавшейся бригады Примакова была и Стальная дивизия Дмитрия Жлобы на Кубани, там же и легендарная Таманская армия, известная по "Железному потоку". Ее командарм, Елифан Иович Ковтюх, - кубанец. Это и Особый Донской кавкорпус, ставший впоследствии Второй Конной армией. Ее командарм - донской казак Филипп Миронов. На Урале это уже упоминавшийся 1-й Оренбургский имени Степана Разина полк, впоследствии развернутый в кавбригаду под командованием Г.Томина. Да и легендарная 1-я Конная в значительной степени состояла из казаков , и ее прославленный вожак Семен Михайлович Буденный с Дона.
Между прочим, та смертельная вражда, которая разделила Буденного с его бывшим командиром Борисом Мокеевичем Думенко, комкором Особого конно-сводного корпуса, объясняется не только личными мотивами. Ведь Думенко в бытность свою командиром Буденного выпорол последнего плетями за то, что бойцы Буденного изнасиловали нескольких женщин. Подобные "подвиги" для буденовцев были едва ли не нормой, за что Деникин называл их бандой, а их шефа - бандитом-вешателем. Самое интересное, что почти в тех же выражениях величал Семена Михайловича и Троцкий. Но здесь явно застаревшая вражда и недоверие казака к иногороднему. Показательно, что такую же неприязнь к Думенко, не объяснимую никакими сугубо личными впечатлениями, питал и Жлоба.
Судьба этих червонных казаков после войны была трагична. Те, кому не "посчастливилось" пасть на фронтах, были поголовно истреблены советской репрессивной машиной. Первым эту чашу испил в 1921 году Миронов, но не миновала она в 30-е годы и Примакова, и Ковтюха, и Жлобу, и братьев Кашириных. Исключение - судьба Буденного: здесь сыграли роль его личная близость к Сталину и привилегированное положение, в которое была поставлена 1-я Конная армия как инструмент противостояния Троцкому в рядах Красной Армии. Это противостояние началось еще в годы войны, когда, к примеру, в 1920 году Реввоенсовет с подачи Троцкого приговорил буденновского начдива А.Пархоменко к расстрелу за дикие зверства в черте оседлости евреев. Сталин добился замены ему "вышки" на разжалование в рядовые, а через два месяца Пархоменко восстановили в прежней должности.
Большая же часть казачества уже к середине 1918 года сделала свой окончательный выбор: красные - враги. "Коммунисты дюже свирепы" - вот подлинное высказывание тех лет.
И красные тоже окончательно определились... Выходит в свет знаменитое постановление о расказачивании за подписями глав большевистского руководства.
Громом прозвучит требование одного из руководителей Красной Армии Ионы Якира о "процентном истреблении всего мужского населения в казачьих районах" (именно так!).
Обратите внимание - казачество стало единственным этносом (или, если хотите, субэтносом) России, по отношению к которому большевики соблаговолили выпустить подобную директиву. Конечно, Ленин и его команда явно не считали казаков за народ и, призывая к его уничтожению, просто распространили на них систему красного террора как против неугодной социальной группы. Почти в то же время Ленин призывал, например, к истреблению интеллигенции. Однако факт есть факт:
особая позиция по казачеству у красных несомненна. И она выражается в одном слове: убить.
"Нет ни одной семьи, где не оплакивали бы погибших... Дон онемел от ужаса", - написал летом 1919 года в своем воззвании Филипп Миронов. И так было повсеместно. Чудовищная статистика: только в азиатской части России от Урала до Владивостока - к 1922 году было уничтожено до полутора миллионов казаков. Это не считая Дона и Кубани! Среди них погибших на фронтах - не более трети. Одним словом, мы имеем дело с натуральным геноцидом целого этноса, по масштабам сравнимым с турецкой резней армян в 1915-1923 годах или с Холокостом - уничтожением евреев нацистами в 30-40-е годы.
В этой жуткой истории у Урала своя, особенно трагическая страница. Если трагедию казака в годы гражданской войны можно назвать крестным путем, то Урал - это подлинная Голгофа. Роль палача Уральского казачества выпало сыграть Чапаевской дивизии. Фурманов свидетельствует: едва вступив на казачью землю, Чапаев "уловил, что с казаками бороться нужно иначе, чем с насильно мобилизованными колчаковскими мужичками...Главное здесь - не захватывать территорию, главное - уничтожать живую силу". И это стало обычной практикой. Описывая в одном из своих стихотворений известную историю контрудара казаков атамана Толстова против занятого чапаевцами Лбищенска (в ходе этой операции и оборвалась жизнь Василия Ивановича), поэт Михаил Зенкевич написал:
Но, оправившись от заминки,
Справили чапаевцы по ним поминки.
И далее - описание, как по всей земле казачьей не осталось ни кола, ни двора - ничего... Снова Дикое поле, не тронутое лемехом плуга. Как будто и не жил здесь человек.
Такой масштаб террора не имеет аналогов в практике расказачивания в других регионах. А вот и результат. Если на Дону и Кубани население все же осталось (это зафиксировано для Дона - Шолоховым в "Тихом Доне", для Кубани - Фурмановым в романе "Красный десант"), то казачество Оренбургского и Уральского войск было поставлено перед альтернативой: поголовное уничтожение с женами и детьми или исход "всем миром". Казаки выбрали второе. И начался, пожалуй, самый беспрецедентный эпизод гражданской войны, перед которым меркнут даже "ледовый переход" каппелевцев и знаменитая врангелевская эвакуация из Крыма.
Уральские и оренбургские казаки уходили на юг, через пески Средней Азии, всем народом. С наседающей на пятки смертью уральцы прошли вдоль всего казахского и туркменского берега Каспия до Ирана, через Иран - к водам Персидского залива, где их подобрали английские военные корабли и перевезли в Австралию. Там их потомки живут и доныне, не забывая родного языка. А оренбуржцы отступали восточнее - через пески и оазисы. Часть их пыталась укрыться в Хиве, столице тогда независимого Хорезма. Но красные пришли и туда, уничтожив суверенитет этого среднеазиатского государства, и оренбуржцам пришлось уходить еще южнее - в Иран, где они поступили на службу к шаху Реза Пехлеви. Большая же часть казачьих войск во главе с самим Дутовым прорвалась в Семиречье (район Алма-Аты), где соединилась с казаками-сибиряками Партизанской дивизии атамана Анненкова и с боями ушла в Синьцзян - одну из западных провинций Китая. Там оренбуржцы и сибиряки надеялись найти отдых и силы для дальнейшей борьбы.
Но их Голгофа была еще впереди.
Первые пограничные конфликты,
или Зарубежный след бойцов уральского сопротивления
Тема столкновений на границе в 1919-1922 годах - одна из самых малораскрытых страниц истории гражданской войны в России. Собственно, то, о чем пойдет речь, уже нельзя назвать гражданской войной в точном смысле этого слова, ибо в центре нашего внимания окажутся конфликтные ситуации на границах Советской России с сопредельными государствами. Ранее эта проблема рассматривалась исключительно в плане пресловутой "интервенции", популярна была легенда о "походе 14 держав против Страны Советов" классический пример политической мистификации!
Так называемая "интервенция" действительно имела место в трех регионах России:
на Русском Севере (Мурманск и Архангельск), в Новороссии (от Одессы до Херсона)
и особенно на Дальнем Востоке, где японцы дошли до Читы. Более нигде такая ситуация не прослеживается.
Ибо, к примеру, участие эстонских войск в наступлении Юденича на Петроград - это акция союзнического характера, при главенстве русского командования. И кстати, в ходе операции эстонцы, оскорбленные бестактными заявлениями Юденича в их адрес, прекратили военные действия, чем нокаутировали в конце концов всю операцию.
Присутствие же германо-турецких, а затем британских сил в Закавказье (английских также и в Туркмении) - это нахождение войск на территориях, где к тому времени была власть суверенных государств, не входящих ни в красную, ни в белую Россию.
В тени же остался целый пласт исторических событий, когда границы переходила ...
Красная Армия. Все они падают на период, когда победа большевиков в этой войне уже определилась.
Начнем с общеизвестного. Как известно, в 1919-1921 годах 11-я армия (командующий - командарм М.Левандовский, политкомиссар - С. Киров) вторглась в независимые тогда Азербайджан, Армению и Грузию, ликвидировав их суверенитеты. Предлог - присутствие там отступивших из России белогвардейцев. Хотя в Армении их не было - ведь Армения не имеет общей с Россией границы. А в Грузии белых разоружали.
Большевиков не смутил и тот факт, что ни одно из закавказских государств в гражданской войне не участвовало. Исключение - столкновение Таманской армии с грузинскими пограничниками в Туапсе в 1918 году, описанное в "Железном потоке".
Строго говоря, закавказцам было не до России - у них шли свои междуусобные войны по знакомому сценарию: Грузия - Абхазия, Армения Азербайджан (как все, увы, повторяется!). Не остановило Ленина и компанию и то, что у власти во всех трех государствах стояли социалисты. Мусават в Баку и Дашнакцутюн в Ереване - партии левосоциалистического толка. Дашнакцутюн и ныне в Армении - главная левая оппозиционная партия. А Грузия тогда вообще назвалась ... ГДР, Грузинская Демократическая Республика, готовая аббревиатура для поклонников социализма на немецкой земле!
Для того чтобы придать делу "законный вид и толк", во всех трех государствах были организованы коммунистические путчи - чтоб было кому оказывать "интернациональную помощь". Но сработал этот сценарий только в Азербайджане, где и красное вторжение потому прошло гладко и почти без потерь. В Армении дело не выгорело - коммунистический путч (так называемое майское восстание) провалился, и его руководители С.Алавердян, Б.Гарибджанян и С.Мусаэлян заплатили жизнями за эту авантюру. Идти в лоб было рискованно - стойкость армянских войск в регионе была хорошо известна еще с Первой мировой войны. Из числа армянских офицеров того времени вышли, между прочим, начдив легендарной Железной дивизии Гайк Бжижкянц и будущий прославленный маршал Иван Христофорович Баграмян.
И большевики сделали "ход конем" - привлекли к акции по ликвидации армянской самостоятельности своего союзника - лидера турецких националистов Кемаля Ататюрка. Кемалистские войска, воевавшие тогда с Антантой, были вооружены при содействии Советской России, в их рядах находились десятки красных инструкторов, начальником штаба у тогдашнего турецкого главнокомандующего И.Иненю состоял известный красный военачальник, будущий герой войны в Испании мадьяр Матэ Залка.
При этом большевики смотрели сквозь пальцы на истребление Ататюрком... турецких коммунистов! Турецкий генерал К.Карабекир нанес удар в тыл Армении, истребив при этом более полумиллиона армян, что сразу поставило Армению на грань катастрофы.
И... дало возможность 11-й армии вступить на армянскую землю в качестве "освободителя". В награду за содействие в пользу Турции были отторгнуты от Армении Карсский, Сурмалинский, Ванандский и Араратский районы. А в пользу Азербайджана - Нахичевань и Нагорный Карабах: вот когда были заложены зерна нынешней трагедии.
Что касается Грузии, то тут обошлось без фиговых листочков - была совершена прямая агрессия, причем грузинские вооруженные силы оказывали сопротивление красным вплоть до 1924 года. И ломали это сопротивление мерами самыми чудовищными: в ходе так называемого очищения от дворянства людей свозили на станции Телави и Зестафони и там ... сжигали в вагонах, перед этим иногда расстреливали из пулеметов, а иногда палили и живьем. Дворян среди погибших было не более десяти процентов... Но это лучше не комментировать. Одним из руководителей этой акции геноцида был молодой тогда Лаврентий Берия - именно отсюда начнется его путь наверх.
По такому же сценарию годом раньше красные уничтожили независимость Хорезма и Бухарского эмирата в Средней Азии. Об участи Хивы мы уже рассказали в предыдущей главе.
Повод для нападения на нее уже знаком. Видите ли, там дают приют белогвардейцам - бежавшим от красных оренбургским казакам. В Бухарском же эмирате белых почти не было, и пришлось прибегать к азербайджанскому сценарию - организовывать путч, так называемое восстание Колесова в 1919 году. А когда оно провалилось, принеся тысячи жертв, можно было под этим предлогом вводить в эмират войска под командованием М.Фрунзе, брать штурмом Бухару (взятие которой ознаменовалось беспрецедентным четырехдневным грабежом и даже работорговлей) и представлять все свершившееся народной революцией.
Кстати, жестокой платой за все эти художества стал небывалый всплеск повстанческого движения, известного как басмачество. Это движение существовало в Средней Азии еще с 1916 года, со времен среднеазиатского восстания против царизма. Октябрьский переворот внес определенные колебания в ряды повстанцев:
одни (как, например, Амангельды Иманов) примкнули к большевикам, другие (как кокандский курбаши Иргаш) выступили против них.
Не все, однако, знают, что к середине 1919 года наметилась тенденция к определенному примирению лидеров басмачества с Советами. Именно в это время с Фрунзе заключают соглашения политическая организация казахских басмачей - Алаш Орда и так называемый амир Лашкор-баши (верховный начальник) туркестанских басмачей Мадамин-бек. Захват Хорезма и Бухары похоронил все соглашения и дал начало новому, самому кровавому витку противостояния, продолжавшемуся до 30-х годов и сократившему население Средней Азии почти наполовину.
По такому же сценарию большевики собирались действовать в Прибалтике. Уже после провозглашения независимости стран Балтии Красная Армия дважды вторгалась в Эстонию под аккомпанемент ленинского приказа: "Вступить в Эстонию и расстрелять в назидание не менее 100 тысяч помещиков, буржуа, священников и так далее".
Однако в так называемой Освободительной войне прибалты отстояли свою независимость. Кстати, параллельно латыши под Ригой отбивались от ...
белогвардейских войск князя Бермонт-Авалова. Позднее, как известно, такую же попытку коммунисты предприняли и против Польши - с аналогичным, но еще более катастрофическим для себя результатом.
Но все это - факты более или менее известные. А вот - почти неизвестные. 17-18 мая 1920 года красная Каспийская флотилия под командованием Ф.Раскольникова провела так называемую Энзелийскую операцию. Суть ее в следующем. В иранском порту Энзели (на южном берегу Каспия) нашли приют двадцать три корабля, на которых эвакуировались из Красноводска белогвардейцы и гражданское население.
Город охраняла 51-я английская пехотная дивизия. И вот к городу подходит красная флотилия, и ее командование предъявляет ультиматум: сдать город и корабли без сопротивления. Получив отказ, красные бомбардируют Энзели с моря, высаживают десант, опрокидывают английскую пехоту, берут в плен британского коммодора Фрайзера (по иронии судьбы, в 1941-1945 годах именно он в чине адмирала командовал союзными конвоями в Мурманск), захватывают корабли и принуждают англичан и белогвардейцев очистить город. После чего создается Персидская Красная армия под командованием М.Гикало и С.Орджоникидзе; срочно лепится Иранская компартия (на базе националистической партии "Адалет"), где вся руководящая головка даже не знала персидского языка, и начинаются казуистические аппаратные игры вокруг антианглийских повстанцев Северного Ирана - дженгелийцев (буквально - лесовиков), которые прошли путь от "борцов за советскую власть" до "бандитов" (причем сами дженгелийцы во главе со своим вождем Кучек-ханом об этом и не подозревали!). Была провозглашена Советская республика Гилян; наконец новоиспеченная Персидская Красная армия попыталась (правда, неудачно) штурмовать ... Тегеран (так называемая Мазендаранская операция). При этом одновременно шли переговоры с ... шахом (вот где класс цинизма!), а все художества Раскольникова, Орджоникидзе и К списали на ... суверенный Азербайджан. И между прочим, флотилия Раскольникова воевала под азербайджанским флагом. Так сказать, агрессия Баку при малом нейтралитете Москвы...
Каково?.. В чисто военном отношении это одна из самых блестящих удач Красной Армии. И то, что она практически неизвестна (ее никогда не афишировали), объясняется двояко. С одной стороны, Ф.Раскольников, а также командир десантников начдив Кожинов в 30-е годы стали "врагами народа". Но с другой стороны, и, по-моему, это главное - руководители ВКП(б не могли не понимать, что геройствовали Раскольников и Кожинов на территории сопредельного суверенного государства, то есть совершили, по сути, акт агрессии.
Конечно, большевики с их теорией мировой революции не придавали большого значения таким "пустякам", как чужой суверенитет - они же не завоевывают, а только "раздувают пожар моровой". С этой точки зрения чем Энзели хуже Еревана, Тбилиси или, скажем, Варшавы? Но поскольку Иран в дальнейшем остался суверенным и с ним, хочешь не хочешь, приходилось иметь отношения, вспоминать о лихом энзелийском налете стало как-то неудобно.
К слову сказать, провалившаяся авантюра в Северном Иране (персидские "красноармейцы" покинули Иран в 1922 году, предварительно восстановив против себя практически все местное население) была не единственной на Среднем Востоке.
В те же 1920-1922 годы ашхабадские большевики (при полном одобрении центра)
"раздували пожар" вокруг курдского курбаши Ходоу Сардара в Хорасане (Восточный Иран), чем спровоцировали там кровавую резню (а потом сами же сдали Ходоу шаху!). А в Афганистане на поддержку дружественного Москве эмира Амануллы в это же время появляется "ограниченный контингент" (вот когда уже успели!) под командованием комбрига Примакова. Результат получился, однако, не вполне адекватный: Аманулла вынужден был бежать в СССР ( и его сын потом пополнил ГУЛАГ), а в Кабуле на трон сел таджикский басмаческий вождь Бача-и-Сакао (на два года; потом ему отрежут голову пуштуны). А в Иране хоть англичан и не потеснили, но к власти после всех описанных передряг прорвался (опираясь на казаков-эмигрантов) Реза-шах будущий большой поклонник идей Третьего рейха.
Так сказать, не только "владычице морей", но и самим себе нагадили. Что ж, Восток - дело тонкое...
Среди всей этой череды пограничных конфликтов и вторжений особое место занимают события на китайской и монгольской границах. Для нас они важны вдвойне, ибо судьбы уральского казачества, прослеженные в предыдущей главе, находят здесь свое завершение.
Китай и Монголия встретили российские события, находясь в достаточно сложном положении. В 1911 году оба государства пережили революции, результатом которых стало: в Монголии - восстановление независимости в виде теократической монархии Богдо-гэгена, в Китае - свержение маньчжурской императорской династии Цинь и провозглашение республики. Однако демократия в Китае была слаба и не смогла полностью контролировать ситуацию в стране, в результате чего власть на севере страны, в том числе и вдоль границы, оказалась в руках многочисленных военных хунт, постоянно соперничающих между собой и враждующих с Монголией. В общем, обстановка для любой смуты была прямо-таки идеальная. И результаты не замедлили сказаться.
Взаимоотношения большевиков с китайской военщиной и вообще с китайскими вооруженными структурами - тема особая. Еще в 1918 году лидер владивостокских большевиков Н. Суханов пользовался финансовой и военной поддержкой главаря китайской мафии Гай-сэна в борьбе с Антантой. Об этом довольно откровенно рассказано в снятом в 80-е годы художественном фильме "Владивосток, год 1918-й".
О тесных контактах Сергея Лазо с китайскими пограничными генералами в период борьбы с Семеновым вспоминала жена Лазо Ольга.
Между прочим, у Семенова не менее четверти личного состава его войска составляли китайцы. Об участии хунхузов - китайских бандитов - в красном партизанском движении прямо упоминается в фадеевском "Разгроме".
Наконец, вот один безусловно частный, но чрезвычайно характерный факт. Зимой 1920 года, уходя из пограничного с Китаем города Троицкосавска (ныне - Кяхта) , так называемый добровольческий отряд семеновцев устроил в городе дикую резню.
Спасая население городка, пограничный (белый!) комиссар Хитрово призвал на помощь ... китайские регулярные войска, которые вступили в Троицкосавск, выбили оттуда семеновцев, навели порядок и ... сдали город красным. В числе тех, кто "сделал гони" от большевиков, был и сам Хитрово, который уехал в Ургу (ныне - Улан-Батор), где и был спустя полгода расстрелян бароном Унгерном - бывшим семеновцем. Расстрелян за то, что позвал на помощь китайцев и фактически посодействовал большевикам.
А вот еще весьма характерный факт. В 1920 году власти Монголии, опасаясь русского проникновения, предпочли капитулировать перед китайцами, но те повели себя вызывающе, демонстративно попирая национальное достоинство монголов.
Например, арестовали Богдо-гэгена: историю его освобождения мы уже описывали в предыдущих главах. Это толкнуло монголов на сопротивление, и в эту минуту под стенами Урги появился барон Унгерн во главе своей азиатской дивизии. Барон был воспринят в Монголии как освободитель и "восстановитель государства" - такой официальный титул был ему присвоен. Урга была взята со страшной резней китайцев, евреев, да и многих русских - и китайские войска отступили на север, к российской границе. В местечке Кяхтинский Маймаиен (монгольский город Алтын-Булак) разъяренные китайские солдаты выместили свою ярость на беженцах из России, убив свыше трехсот человек.
И что же советские власти? Они посмотрели на это сквозь пальцы и пропустили через свою территорию командный состав группировки и часть беженцев (через Читу в Маньчжурию). Солдаты же и большинство беженцев были предоставлены сами себе и рванули обратно на Ургу - это был, безусловно, акт отчаяния, - где на подступах к монгольской столице, близ местечка Цаган-Цэген, были на голову разгромлены войсками Унгерна. Цаган-Цэгенская битва - едва ли не самая крупная за всю историю Монголии, начиная с XVIII века и по наши дни.
Сказанное отнюдь не означает полной идиллии между Советской властью и китайскими "гориллами". Когда под предлогом отражения нападения Унгерна на советскую территорию в Монголию вступили части Красной Армии, сибирских партизан и так называемые красномонгольские отряды Сухэ-Батора, на семьдесят процентов укомплектованные бурятами и калмыками, в Китае воцарилась явная нервозность.
Ведь верховный маньчжурский "пиночет" Чжан Цзо-лин сам намеревался сделать то же самое. И тем не менее конфликта не произошло. Ссора с тем же Чжан Цзо-лином разразилась позднее - в 1929 году из-за Китайско-Восточной железной дороги, но это уже новая страница истории. Применительно же к описываемому периоду определенный альянс "красные - северные китайские генералы" достаточно явственен. Как и довольно явное противостояние тех же северных генералов белогвардейцам, не случайно после краха Азиатской дивизии Унгерна китайцы охотились за ее военнослужащими как за дикими зверями.
К слову сказать, советизация Монголии - явление абсолютно того же порядка, что и нападение на Кавказ или Бухару. Известно, что монгольские революционеры были либо либерал-националистами, либо (как Сухэ-Батор) мистиками-буддистами.
Сухэ-Батор искренне считал, что воюет за Шамбалу, и не стеснялся прибегать к человеческим жертвоприношениям. Почти все революционеры после победы так называемой народной революции (читай - хорошо организованной красной интервенции, где красномонголы сыграли роль легитимного прикрытия) оказались абсолютно не нужны реальным хозяевам Монголии - командарму Щетинкину и начальнику ОГПУ Монголии (!) Блюмкину. Да-да, тому самому, что 6 июля 1918 года убил германского посла Мирбаха, а в 1924 году организовал убийство в тюрьме Бориса Савинкова. И потому жизнь многих из них (весьма вовремя) оборвалась почти синхронно - в 1922-23 годах. Либо от яда, как Сухэ-Батора, либо от "случайной пули", как народного героя Монголии князя Хатан-батор-Максаржава, либо просто у "стенки", как многих остальных. И у власти оказался просоветский ставленник Чойбалсан.
Но вернемся к Китаю. Самое потрясающее во всей весьма темной истории советско-китайских взаимоотношений тех лет - это факт совместных расправ красных и китайской военщины над осевшими вдоль границы белогвардейцами. Таких фактов чрезвычайно много, и все они проходили примерно по одному сценарию: по тайному соглашению китайцы внезапно открывают границу, в образовавшуюся брешь входят красные части и обрушиваются на ничего не подозревающих белых. Иногда в резне принимают участие и китайские солдаты. Потом красные благополучно возвращаются домой. Наиболее известная и трагическая история такого рода - это, безусловно, агония Оренбургской армии.
Как мы уже рассказывали, оренбургские казаки Дутова и присоединившиеся к ним в Семиречье сибирские казаки Анненкова в начале 1920 года прорвались в китайскую провинцию Синьцзян, где были интернированы в городе Чугучак. Там был построен лагерь. В 1921 году Дутов был убит чекистом-диверсантом Касымханом Чадьяровым.
Об этом - снятый в 70-е годы художественный фильм "Конец атамана". От себя добавлю: Дутов - пожалуй, первая жертва чекистского террора за рубежом, потом за ним последуют многие. Вскоре уехал в Россию и был там расстрелян Анненков, и командование Оренбургской армией перешло к генералу Бакичу.
Голод свирепствовал в Чугучакском лагере. Умерли сотни людей, но уральцы и сибиряки держались. И даже получали пополнение - в 1921 году в Чугучак прибыли крестьяне-повстанцы из-под Омска, разбитые красными карателями, но не покоренные. Это событие, однако, стало роковым. Китайские власти в очередной раз сговорились с красными и открыли границу для расправы с Оренбургской армией.
Бакич буквально за считанные часы до начала акции узнал о ней и принял героическое решение. Моментально подняв весь лагерь (почти без оружия, без подвод, с женами и детьми), запалив Чугучак, генерал повел людей через джунгарские степи на восток. А через четыре часа после ухода Бакича красные ворвались в город!
Третья часть оренбуржцев погибла в этом страшном пути - уже котором в жизни! - от голода. Воистину это были годы самых жутких испытаний для уральского и сибирского казачества за всю их историю. Но оренбуржцы выдержали их и на сей раз. И, подойдя к пограничному с Монголией городу Шара-Сумэ, взяли его штурмом после трехнедельной осады. Взяли почти голыми руками - оружия почти не было - в бою с хорошо вооруженными китайскими пограничниками. Взяли для того, чтобы снова сотнями погибать от голода. Питались собаками и кошками - другой поживы не было.
И надеялись на спасение - ведь пробились же полугодом раньше на запад Монголии с Алтая казаки-енисейцы под командованием атамана Кайгородова! Увы, судьба послала оренбуржцам не спасение, но гибель - на сей раз окончательную.
Осенью 1921 года смерть надвинулась на пришедших в монгольские степи оренбуржцев из Урги, где уже укрепились красные. Теперь уходить было некуда. На север путь был закрыт (Кайгородов прорвался-таки с отрядом снова на Алтай, но лишь для того, чтобы там погибнуть). С востока наступали большевики, с юга - красноголовы под командованием Хатан-батор-Максаржава и "красного буддийского ламы"
Хас-батора (да, был и такой тогда в Монголии), а на западе, на монголо-китайской границе, оренбуржцев неумолимо встретили бы вооруженные пикеты китайских солдат.
Пространство жизни для армии Бакича сузилось до предела - кругом была смерть.
И последние бойцы урало-сибирского сопротивления приняли этот последний в своей жизни бой. Дрались отчаянно, яростно - в одном из боев погиб Хас-батор. Гибли от голода, холода, болезней и пуль, но не сдавались. Защищали уже не Родину, которую потеряли; не дом, который давно разорен; не жен и детей - они почти все уже полегли в монгольских и джунгарских степях. А что же тогда? Наверное, просто знали, что пощады от красных не будет. А может, гордая слава уральского казачества требовала, чтоб, как в песне "Врагу не сдается наш гордый...".
Но всему приходит конец. И когда кончились патроны, когда сопротивление стало абсолютно бесполезным - наступил последний, заключительный акт трагедии. Остатки Оренбургской армии складывали оружие на фоне картины, вызывающей евангельские ассоциации. По заснеженной монгольской степи навстречу красным пулеметам шел во главе своих повидавших все виды смерти воинов генерал Бакич с деревянным крестом в руке. Воистину, это был последний, крестный путь, ибо всех их ждал или расстрел (как самого Бакича), или ГУЛАГ. И они шли на свою Голгофу - казаки, крестьяне, офицеры белых армий и командиры повстанческих отрядов. Вечность уравнивает всех.
А мы в очередной раз вспомним, что произошло это не на русской земле (что еще как-то можно было бы понять), а далеко за ее пределами. В забытых Богом степях Центральной Азии, куда занесло "цаган-орос" и "улан-орос" (по-монгольски - белых и красных русских), коим и родной земли оказалось мало для взаимного истребления.
Андреевский флаг над Камой
Матросы и революция... Само это сочетание стало неразделимым. Действия лихой братвы на фронтах гражданской войны в рядах Красной Армии многократно описаны.
Ранее они однозначно трактовались как подвиги. Ныне наблюдается тенденция столь же однозначно трактовать их как злодейства. Образ матроса Железняка стал, если хотите, символом нового мира. (Правда, именно образ из песни, а не сам реальный А.Железняков - последний вряд ли годится на роль "идола"). И со школьных лет мы привыкли повторять романтические строки Николая Тихонова о революционных матросах-балтийцах (мы были убеждены, что это именно о них): "Гвозди бы делать из этих людей - крепче бы не было в мире гвоздей".
Увы, и здесь нас ждут неожиданные открытия. Начнем со стихотворения, из которого взяты упомянутые строки. Мне кажется, никто не взял на себя труда внимательно прочесть весь его текст. А зря! Даже при первом, самом беглом знакомстве с ним возникают, мягко говоря, недоуменные вопросы. Вот более полный текст Н.
Тихонова:
Спокойно трубку докурил до конца,
Спокойно улыбку стер с лица.
"Команда, во фронт!
Офицеры, вперед!"
Сухими шагами командир идет.
И слова равняются в полный рост:
"С якоря в восемь. Курс - ост.
У кого жена, дети, брат,
Пишите: мы не придем назад.
Зато будет знатный "кегельбан".
И старший в ответ: "Есть, капитан!"
А самый дерзкий и молодой
Смотрел на солнце над водой.
"Не все ли равно, - сказал он,
где?
Еще спокойней лежать в воде".
Адмиральским ушам простукал рассвет.
"Приказ исполнен. Спасенных нет".
Гвозди бы делать из этих людей
Крепче бы не было в мире гвоздей.
Ключевые, на мой взгляд, слова в "Балладе о гвоздях" Н. Тихонова позволяют восстановить истинных героев стихотворения. В самом деле, какие еще офицеры в Красном Флоте? В Красной Армии в те годы само слово "офицер" было почти ругательством, синонимом слова "белогвардеец". Можно ли представить матроса Железняка играющим в кегли? Да он, скорее всего, не знал вообще, что это такое.
Наконец, что за адмирал? Как известно, генералы и адмиралы в Красной Армии появились только перед Великой Отечественной войной. Так о ком Тихонов писал свою балладу?
Получается, что не о "братве" - хотя бы потому, что фигурируют здесь "офицеры".
Тогда о ком? Между прочим, стихотворение входит в цикл "Брага", датированный 1921-1924 годами. Неужели о "них", о классовых врагах? Белые офицеры вроде бы исключаются. Сам-то Тихонов воевал в 7-й армии (красной) против Юденича. Тогда остается единственный ответ: речь идет о царском флоте времен первой мировой войны. Скорее всего, Н.Тихонов имел в виду конкретный подвиг русских эсминцев в водах Балтики в 1915 году. Но тогда ситуация обретает еще большую пикантность, ибо "адмирал", которому единственно мог "отстучать рассвет" в те дни, носил конкретное имя Александр Васильевич Колчак...
Мы специально привели столь пространственный пример для того, чтобы показать, как стереотип может заслонить совершенно очевидные факты.
Да, из русских моряков действительно можно было "делать гвозди" - их стойкость и мужество вошли в легенду. Во всех войнах России - от Петра и до Первой мировой войны - люди под Андреевским флагом стояли насмерть. И не только на море - морские пехотинцы России выбивали французов из Неаполя и Рима в войне 1799 года, на Бородинском поле покрыл себя славой гвардейский морской экипаж. Тот самый, что 14 декабря 1825 года выйдет на Сенатскую площадь. На флоте существовали настоящие офицерские династии, представители которых служили России поколениями - от прадедов до правнуков. Как, например, Римские-Корсаковы. Из этой семьи, кстати, вышел и великий композитор Николай Андреевич Римский-Корсаков, также начинавший морским офицером. Члены династий служили честно всегда - начиная с гардемарина и кончая подчас адмиралом (такой путь прошел и А.Колчак). И что важно: между матросами и офицерством не было китайской стены в плане социальном.
Многие выдающиеся деятели русского флота вышли из нижних чинов. Как, к примеру, герой обороны Порт-Артура Степан Осипович Макаров.
Уважение и страх, который внушали за рубежом эти люди, лучше всего иллюстрирует следующий эпизод. За несколько лет до рокового 1914 года русская эскадра шла через Адриатику, мимо хорватского берега (тогда территория Австро-Венгрии).
Дело было после резкого ухудшения отношений Вены и Петербурга. Причина его - захват Австрией Боснии и Герцоговины. Австрийские корабли демонстративно не ответили русским на приветствие. И тогда... Взбешенный русский командир приказал зарядить орудия боевыми. Перепуганные австрийцы немедленно отсалютовали русскому флагу. Спустя некоторое время австрийский командир, оправдываясь в Вене за свое молодушное поведение, сказал: "Но ведь это же был русский флот!" Вряд ли тут требуется комментарий.
Трагедия русского флота в 1917 году началась даже не в октябре, а в феврале.
Свержение царя стало щелчком спускового механизма, выпустившего из бутылки джинна темных инстинктов "братвы". Убийства офицеров - зверские, зачастую массовые - как в Кронштадте, Хельсинки, Севастополе - стали обычным явлением. На своих кораблях, в замкнутом пространстве, офицерство было практически обречено.
Большевики впоследствии - примерно к лету 1917 года - подметили, что эта страшная сила им явно на руку, и стали покровительствовать "братве" и льстить ей. "Краса и гордость революции" - это ведь Л. Троцкий сказал о матросах; впрочем, это не помешает В.Ленину и тому же Л.Троцкому утопить "братву" в чудовищной крови при подавлении восставшего Кронштадта.
И вот что показательно. Реакцией лучшей части офицерства - и офицеров, и рядовых моряков - стало не бегство, вполне уместное в данных условиях, и не попытки мстить, тоже по-человечески вполне объяснимые. Эти "железные люди" предпочли остаться на своих местах, сохранить верность присяге - не правительству (правительства меняются, как перчатки), но Родине - и продолжать в невозможных условиях защищать свои рубежи. Малоизвестный факт: буквально в считанные недели до октябрьского переворота германский "флот открытого моря" двинулся на Питер. И балтийцы в условиях надвигающейся политической катастрофы, не получая приказов, по сути дела брошенные и преданные всеми, на свой страх и риск, ведомые только офицерами, вышли навстречу врагу, приняли бой у Моонзундских островов в Эстонии и ... наголову разбили немцев, потопив у них восемнадцать кораблей и потеряв только один! Германский флот был отброшен от акватории Петрограда, и город был спасен. Воистину прав Н.Тихонов.
И здесь мы подходим к самому важному. Гражданская война расколола флот, как и все общество. Далеко не все моряки готовы были подписаться под словами большевика Годуна из лавреневской пьесы "Разлом": "Срывают Андреевский флаг - триста лет нас на нем распинали!" Находились (и тогда находились) люди, подобные Берсеневу из того же "Разлома", не желавшие уходить с капитанского мостика; люди, предпочитавшие служить России при любых политических пертурбациях. Таким был, к примеру, адмирал Щастный, который с огромными трудностями вывел из блокированного немцами Хельсинки Балтийский флот и привел его в Кронштадт зимой 1917-1918 годов. Это - так называемый Ледовый переход. Большевики его в благодарность ... расстреляли: видите ли, адмирал "совершил свой подвиг для саморекламы". Так сказал на суде над Щастным Л.Троцкий. Пикантная подробность: в это время на очень короткий период в Советской России была отменена смертная казнь, и по этому поводу официальному обвинителю - им был Крыленко - один из членов суда задал недоуменный вопрос. Крыленко, не моргнув, ответил: "А мы не казним - мы расстреливаем!" Что называется, тонкая марксистская диалектика...
Подобный урок не прошел даром. И люди, сохранившие верность Андреевскому флагу, оказались по ту сторону баррикады. То есть - у белых.
О том, что у белого движения были свои военно-морские силы, в общем-то известно.
Да и публикации на эту тему появлялись еще в перестроечные времена. Именно белые моряки осуществили беспримерные по экстремальности эвакуации войск А.Деникина из Новороссийска, П.Врангеля из Севастополя, сибирских белогвардейцев из Владивостока. Вывезли, заметим, вместе с огромными массами гражданского населения - из Крыма, например, было эвакуировано в считанные дни около полумиллиона человек! Уже одно это заставляет внимательнее присмотреться к морякам-белогвардейцам.
Но есть один факт, почти ни разу не выделенный в общей картине гражданской войны. Речь идет об одном эпизоде, когда белые и красные моряки скрестили оружие в прямом столкновении. Произошло это в 1918-1919 годах на ... Урале. Да, именно наш сухопутный край стал местом единственного за всю войну военно-морского противостояния. Вернее, военно-речного, ибо полем, точнее, акваторией боя, стала река Кама.
Летом 1918 года после памятного восстания рабочих в Ижевске и Воткинске Западный Урал стал ареной ожесточенных сражений. И здесь борьба за Каму приобрела чрезвычайное значение, в связи с чем обе противоборствующие стороны создали свою Камскую флотилию. Во главе белой флотилии стоял адмирал Георгий Старк - весьма известная во флотских кругах фигура, предшественник С.Макарова на посту командующего Порт-Артурской эскадрой. Он же станет впоследствии последним командующим белого Тихоокеанского флота и проведет заключительную грандиозную эвакуацию русских в Китай, Вьетнам и на Филиппины.
А противник у него был тоже весьма колоритный. Это Федор Раскольников, профессиональный "морской волк", тоже из породы "Людей-гвоздей". Доверенное лицо Ленина. Именно ему вождь революции поручит секретную миссию по уничтожению Черноморского флота в Новороссийске весной 1918 года. Впереди у него - оборона Астрахани от восставших казаков атамана Драценко, Энзелийская операция, о которой мы рассказывали в предыдущей главе, затем - годы дипломатической работы.
Но самым сокрушительным будет его финал. В 1939 году Ф.Раскольников порвет с Советской властью и из парижского далека напишет свое знаменитое обличительное письмо Сталину, после чего ... скоропостижно умрет от "менингита". На самом деле сталинские диверсанты просто выбросят его в окно с четвертого этажа.
Борьба за Каму двух Камских флотилий - одна под красным, другая - под Андреевским флагом - продолжалась в течение всего 1918 и первой половины 1919 года с переменным успехом. Наиболее известная удачная акция Раскольникова - захват и освобождение так называемой баржи смерти. Плавучего концлагеря, на котором содержались пленные коммунисты и красноармейцы: их постепенно расстреливали - типичная форма расправы в те годы, практикуемая всеми воюющими сторонами. Определенную роль красная Камская флотилия сыграла и в наступлении 2-й армии красных (командующий командарм В.Шорин) на пермском направлении летом 1919 года. Но и белая Камская флотилия провела ряд успешных операций, парализуя пути сообщений красных и сыграв значительную роль в сокрушительном поражении 3-й Красной армии (командующий - командарм М.Лашевич) под Пермью.
Кульминация камских сражений - лобовое столкновение кораблей обеих флотилий у деревни Пьяный Бор 1 октября 1918 года; в этом бою белогвардейцы потопили раскольниковский флагман "Ваня-коммунист", при этом погиб комиссар красной флотилии В.Маркин.
Моряки Старка воевали не только на Каме. Они действовали на реках Белой и Волге, участвовали в обороне городов Казани и Уфы, доставляли грузы и боеприпасы в осажденный Ижевск, осуществляли курьерские функции в разных районах Волго-Камского междуречья (В.Молчанов, будущий колчаковский начдив и последний белый командир 1922 года, вспоминал, что ряд гарнизонов на стыке рек Волги и Камы сообщались между собой и с главными силами колчаковцев только при посредничестве Камской флотилии), производили основную часть внутренних перевозок в речном бассейне, прилегающем к театру военных действий на Урале и в Поволжье.
Однако, справедливости ради, надо отметить, что роль белой Камской флотилии в описываемых событиях могла быть гораздо более активной. "Старковцы", к примеру, не оказали помощь истекающему кровью Ижевску, да и их роль в обороне Казани была довольно скромной. Вообще создается впечатление, что общий настрой у моряков Старка был явно на оборону (и, как следствие, на сдачу красным наступательной инициативы). Это, по-моему, идет от личных качеств белого адмирала. Г. Старк предшественник С.Макарова на посту командующего Порт-Артурской эскадрой в годы русско-японской войны, и на Желтом море проявил себя в качестве инициативного флотоводца, не удалось ему это и на Каме. "Раскольниковцы", безусловно, действовали, не в пример ему, более дерзко и агрессивно. Вот весьма характерный пример. В ноябре 1918 года красная канонерка под командованием капитана Н.Турушева конвоировала транспортные суда с десантом. Этот эскорт попал в засаду "старковцев". И капитан Турушев принял неравный бой; принял и ... вышел из боя после того, как десантная пехота успела высадиться на берег и спастись, при этом красная канонерка уцелела! Правда, ее экипаж был почти полностью выбит, а сам Турушев получил несколько тяжелых ранений и лишился зрения, но факт остается фактом: красный корабль вступил в бой с превосходящими силами белой флотилии и не был потоплен. Это - не просто подвиг командира: это, если хотите - почерк людей Раскольникова. Трагический финал для флотилии Старка наступил в июле 1919 года, после взятия Перми 51-й дивизией В.Блюхера. Корабли под Андреевским флагом, отбиваясь от наседающих красных, отступали вверх по Каме вплоть до порта Левшино в устье реки Чусовой, у ее впадения в Каму. Дальше пути не было Чусовая не судоходна. И уральские моряки - так их можно назвать, потому что все военнослужащие Камской флотилии в годы Первой мировой войны служили на Балтике или на Черном море - приняли решение, как ранее их предки в Севастополе или товарищи по оружию в Порт-Артуре. Они взорвали и сожгли свои канонерки и мониторы, транспорты и баржи, затопили остатки флотилии на левшинском фарватере, перекрыв путь флотилии Ф.Раскольникова, и с оружием в руках, под Андреевским флагом, выступили на фронт. Их дальнейший путь проляжет через все перипетии гражданской войны на Урале, в Сибири и на Дальнем Востоке - вплоть до 1922 года, когда все уцелевшие из них снова поднимутся на палубы кораблей. На сей раз на Тихом океане, под командой все того же адмирала Старка. А многие из уральских моряков примут свой последний бой ... в 1923 году, участвуя в Охотско-Аянской экспедиции генерала А.Пепеляева на якутское побережье Охотского моря. Из этой экспедиции никому не суждено было вернуться - прямо как в балладе Тихонова!
Об уральских моряках сейчас почти никто не помнит. Земля и вода сомкнулись над головами офицеров и матросов маленького уральского флота. В устье Чусовой нашли свое упокоение их боевые корабли, так и не спустившие Андреевского флага. Нет в Левшино памятника затопленным кораблям, такого, как, например, в Севастополе. Но нам, из 90-х годов XX века оглядывающим его начало, стоит вспомнить, что "человек с ружьем" в матросской форме в те годы - это не только "братва", не только пресловутый матрос Железняк. Это еще и Андреевский флаг над Камой.
Рабочие против "рабоче-крестьянской" власти В истории гражданской войны в России есть один весьма болезненный вопрос, из-за своей щекотливости все предыдущие годы окутанный абсолютным мраком. Степень закрытости этого вопроса беспрецедентна даже для советской историографии, всегда строго дозировавшей информацию о "времени оном". Это вопрос о роли рабочего класса в событиях тех дней.
Как вы сразу же можете догадаться, вопрос сей необычайно неприятен для марксистско-ленинского истэблишмента. Ведь постулат о том, что у нас была социалистическая революция в виде диктатуры пролетариата (как гегемона всего движения) - святая святых всей исторической теории коммунизма, не подлежащий даже обсуждению. Поэтому всякие разговоры на тему "А как это было на самом деле?" были смерти подобны для любого исследователя. Между тем сохранить желаемую идеологическую девственность можно было, лишь игнорируя факты, лежащие, что называется, на поверхности.
Прежде всего стоит задуматься вот о чем. Численность рабочего класса в России на начало XX века едва дотягивала до пяти процентов от общей массы населения.
Понятно, что при такой раскладке ни о каком гегемоне и тем более о пролетарской революции речи быть не могло. Именно поэтому русские социал-демократы (так называемые меньшевики) вполне обоснованно заявляли: "В России нет условий для классической революции "по Марксу". Кстати, сам Маркс об этом писал. В силу местных особенностей здесь можно и нужно начинать с решения буржуазно-демократических задач.
И Ленин яростно спорил с этими доводами, хотя, безусловно, понимал их правоту.
После октября 1917 года он неоднократно констатировал, что как минимум до весны 1918 года у нас не было социалистического преобразования - все сплошь буржуазные! Но сказать об этом открыто, скажем, в 1905 году - сами понимаете...
И на страницах своего фундаментального труда "Развитие капитализма в России"
Ильич старается доказать недоказуемое - создать видимость того, что в России стремительно растет пролетариат. В основном он делает это на сельском материале, то есть совершает легкую подмену - выдает за пролетариат сельскую бедноту, совершенно иную социальную группу.
Истина же была посередине мнений спорящих. В результате реформ Витте Столыпина, вследствие стремительной индустриализации России (как тогда говорили, "Манчестер ворвался в Царьград"), численность рабочих действительно увеличивалась - не так стремительно, как хотелось Ленину, но процесс все-таки шел. Иначе и быть не могло - индустриальный рывок России в начале века был ошеломляющим. Достаточно вспомнить слова французского эксперта Эдмона Тэри о том, что "Россия движется вперед в геометрической прогрессии: если так пойдет и дальше - через 20 лет эта страна станет экономическим гигантом и будет доминировать над Европой и миром". (Увы, судьба сулила нам иное...)
Но здесь есть и еще одно "но". Говоря о численности рабочего класса в России, надо учитывать его региональную неравномерность в смысле процентного соотношения на душу населения. Пять процентов - это среднестатистический уровень. Можно назвать регионы, где эта цифра была на несколько порядков выше. Это, в первую очередь, наш родной край - Урал, который вообще формировался с петровских (как минимум) времен как промышленный форпост России со всеми вытекающими отсюда демографическими последствиями. На Урале рабочие преобладали не только до начала реформ Витте - Столыпина, но и до отмены крепостного права в 1861 году.
Правда, это не был пролетариат, а так называемые приписные - социальная группа, не имеющая аналогов в других социальных системах: своего рода промышленные крепостные (худшая форма крепостничества, по Мамину-Сибиряку). И все же это - прямые предки промышленного пролетариата. Любопытно, что после 1861 года, когда отжившая система "приписки" (так и хочется сказать "прописки") была упразднена, появилась теоретическая возможность превратить "приписных" в крестьян или мелких мастеровых - на этом, в частности, энергично настаивал Мамин-Сибиряк.
Примыкавший по своим взглядам к народникам, писатель считал, что только таким путем можно избежать формирования на Урале настоящего пролетариата, и как следствие - возможности возникновения марксистской модели социального развития (что Мамину-Сибиряку представлялось катастрофой). Однако маминская идея - насаждать на Урале кустарные промыслы взамен крупной промышленности - была отвергнута самой логикой многолетнего развития края как одного из главных промышленных центров России. Ведь большинство крупных и средних населенных пунктов Урала так и назывались "заводы" (отнюдь не города).
Естественно, что удельный вес рабочих здесь был намного выше, чем в среднем по России. И естественно, что марксистская пропаганда находила здесь отклик.
Впоследствии это явилось причиной того, что край так и стали называть Красный Урал (подразумевая сильное влияние большевиков), и именно поэтому так не хотел в 1918 году ехать сюда Николай II. По воспоминаниям очевидцев, он говорил: "Куда угодно, только не на Урал... Судя по имеющимся сведениям, Урал сильно настроен против меня". Как в воду глядел...
Но вот тут-то при детальном рассмотрении "рабочего вопроса" как раз и начинаются неожиданности.
То, что рабочее движение в целом по России активизировалось, начиная с начала века, - общеизвестно. Но под какими лозунгами? Сперва - под чисто экономическими: 8-часовой рабочий день, повышение оплаты и безопасности труда и так далее. Чисто политические лозунги появляются не сразу: все наиболее известные всплески рабочего движения 1901-1903 годов (демонстрации в Ростове, Сормове, Петрограде) были под чисто экономическими лозунгами - это, кстати, породило течение в марксизме, известное как "экономизм". Первое чисто политическое движение именно в рабочей среде (я намеренно опускаю деятельность П.Алексеева, С.Халтурина и прочих революционеров-рабочих последней трети XIX века - они примыкали к народовольцам) - это, как ни парадоксально, зубатовщина, или "монархический социализм". Его феномен многократно описан, и я не буду повторяться.
После краха этого движения 9 января 1905 года в рабочее движение - по принципу "маятника" - проникают леворадикальные идеи. Хотя далеко не везде - показательно, что в 1905-1907 годах на Урале было, в общем, относительно спокойно и событий типа Красной Пресни здесь не наблюдалось. В целом же общая тональность политических требований рабочего движения тех лет общедемократическая ( "Долой самодержавие!", "Да здравствует Республика!", "Вся власть Советам!"), но отнюдь не антибуржуазная. Мы, к примеру, ни разу не встретим лозунг "Долой финансовый капитал!", который родится спустя пятнадцать-двадцать лет совсем в другом месте. Его автором был не кто иной, как Гитлер...
И еще один любопытный момент. Мы, глядя из конца XX века в его начало и наблюдая там Обуховскую оборону 1901 года (она очень напоминала по технике выполнения первомайское побоище 1993 года в Москве), 9 января и Ленский расстрел, легко поддаемся "психологической провокации" и думаем: "Какая острота столкновений труда и капитала!" А на самом деле это было (как это ни дико звучит) нормальное состояние общества в тот весьма специфический период истории капитализма, который Ленин назвал "империализмом" (весьма произвольно, кстати) и ошибочно принял за высшую и последнюю его стадию. История XX века показала: так называемый империализм был своего рода "переходным возрастом", за которым наступила зрелость в виде последующих стадий. Характерно, что сейчас на Западе слово "капитализм", как и "пролетариат", не употребляется, говорят - "приватизм".
И кризисные явления этого переходного периода отразились - так или иначе - во всех промышленных странах мира. Раньше всех - во Франции, об этом роман Э.Золя "Жерминаль". Причем в формах гораздо более острых, чем в России. Судите сами: во время шахтерских волнений в г. Патерсон (штат Нью-Джерси, США), переросших в настоящие военные действия с применением артиллерии и огнеметов (Джон Рид написал об этом книгу "Война в Патерсоне"), погибло больше людей, чем 9 января, на Лене и на Пресне, вместе взятых. И... никакой социалистической революции в Америке! Работодатели сделали свои, весьма прагматические выводы, и родился ...
фордизм - система, ныне ставшая на Западе общепринятой. Нет оснований полагать, что в России это было бы иначе - если бы, конечно, не общий кризис, связанный с 1-й мировой войной, и не переплетение задач рабочего движения с целым букетом других (национальным, аграрным, общедемократическим). Но это уже специфика России.
И вот здесь-то нас ждет самое интересное.
Как уже отмечалось выше, основная доминанта в политических требованиях рабочего класса на 1917 год - общедемократическая. Как известно, именно позиция рабочих Петрограда предотвратила коронацию Михаила Романова уже после Февральской революции. Именно рабочие наиболее активно выступали с антивоенных позиций.
Общеизвестный пример - взрыв недовольства в апреле 1917 года в ответ на ноту министра иностранных дел Временного правительства П.Милюкова о необходимости войны до победного конца. С этих позиций рабочие поддержали и большевиков - вплоть до октябрьского переворота.
Эти общедемократические лозунги должны были неумолимо развести рабочее движение с новым победившим режимом - ведь там слово "демократия" едва ли не бранное!
Посмотрите, кстати, полемику Ленина с К.Каутским на эту тему - весьма полезное для души и мозгов чтение. Конечно, "диктатура пролетариата" - это звучит заманчиво, привлекательно. Хотя 8-часового рабочего дня и сносной зарплаты, естественно, не заменяет.
Конечно, демагогия большевиков с их броскими лозунгами ( "Мировая революция!", "Кто был ничем, тот станет всем!", "Грабь награбленное!") манила, как пение мифических сирен. Но все это, так сказать, для этикетки. А что в начинке?
Почитайте статьи Ленина из тома № 36 полного собрания сочинений. Там вождь революции весьма откровенно высказывается по интересующим нас вопросам (датировка работ - с ноября 1917 года по март-июль 1918 года). Итак, слово Ильичу. "От трудовой повинности в применении к богатым власть должна будет перейти, поставить на очередь задачу применения трудовой повинности к большинству трудящихся рабочих". "Для учета производительности и для соблюдения учета необходимо устроить промышленные суды". "Подчинение, и притом беспрекословное, единоличным распоряжениям советских руководителей, диктаторов, выбранных или назначенных, снабженных диктаторскими полномочиями". "Это подчинение может принимать форму диктаторства, если нет идеальной дисциплинированности и сознательности, так или иначе, подчинение единой воле, безусловно, необходимо". "Вся наша задача партии - повести массу по пути трудовой дисциплины... и задач беспрекословного повиновения воле советского руководителя, диктатора во время работы". И т.д. и т.п.
И это диктатура пролетариата? По-моему, это диктатура над пролетариатом, причем такая, какая и не снилась ни царю, ни "проклятым капиталистам".
Кстати, насчет капитализма. Снова слово Ленину. Цитата из того же приснопамятного тридцать шестого тома. "Государственный монопольный капитализм есть полнейшая материальная подготовка социализма, есть преддверие его, есть та ступенька исторической лестницы, между которой и ступенькой, называемой социализмом, никаких промежуточных ступеней нет".
Так, пардон, за что боролись? За государственно-монополистический капитализм?
Кстати, по Ленину, любая монополия есть загнивание: вот тут не ошибся Ильич - сие все мы на собственной шкуре чувствуем по сей день.
В общем, не надо быть Нострадамусом, чтобы понять: это явно не та цель, за которую боролись рабочие в Обухове, на Пресне, на Лене и на Выборгской стороне.
Да и сам Ленин не строил иллюзий, говоря: "Мы знаем, как невелики в России слои передовых и сознательных рабочих". Еще бы, большинство "несознательных" заражены завиральными идеями демократии.
Гром грянул после разгона большевиками Учредительного собрания в начале 1918 года. Первыми на акцию протеста поднялись питерские рабочие. Их демонстрация будет расстреляна латышскими стрелками; количество жертв многократно превысит потери и января, и Лены. Ведь в общей сложности в ходе обоих столкновений - и в 1905-м, и в 1912-м годах погибло около трехсот человек. На могилу павших рабочих ляжет венок с надписью "Жертвам самодержцев из Смольного". И это было началом...
В предыдущих главах мы уже рассказывали об Ижевско-Воткинской рабочей дивизии - одной из лучших у ... Колчака. Дивизии, воевавшей с большевиками вплоть до 1922 года - до Волочаевки - под красным знаменем, ходившей в атаку с пением "Варшавянки", дивизии, где белые солдаты называли белых офицеров "товарищи".
Нонсенс? А если посмотреть более широко, хотя бы в масштабах всего Урала?
Протесты - в традиционных для русского рабочего движения формах политической стачки и демонстрации - прокатились по Перми, Кунгуру, Сарапулу, Бисерти, Шайтанке и многим другим городам и весям Урала.
Были и другие формы неповиновения. Рабочие ВИЗа к моменту прихода в город белых организовали митинг под лозунгом "ВИЗ не несет ответственности за убийство в Ипатьевском доме" и впоследствии оказали немалое содействие миссии Н.Соколова. А пермские рабочие-портовики уже после окончательной победы красных отказались "раскулачить" пароходовладельца-миллионера Мешкова (о нем мы рассказывали раньше) и... избрали его свои директором. Такие акции, кстати, имели место во многих городах России: в Калуге местные рабочие так же поступили с фабрикантом А.Раковым, отцом известного советского композитора. Раков, как и Мешков, был одним из пионеров русского фордизма, то есть акционирования предприятий.
О том, что многие соединения Восточного фронта, набранные из уральских рабочих (например, в Алапаевске, Верхотурье, Егоршино) , представляют из себя "материал сырой и ненадежный", сообщал в конце 1918 года Троцкому член Реввоенсовета Восточного фронта И.Смилга. А в целом по стране? Забастовки в Петрограде, Орле, Туле, Брянске, Астрахани, Киеве, Омске, Саратове, Баку, Одессе - да был ли хоть один крупный промышленный центр в России, где бы рабочие не протестовали против "диктатуры пролетариата"? И не когда-нибудь, а в 1918-1920 годах, в то самое время, когда режим боролся за выживание.
А как же реагировали на все это большевики? Да в своем привычном стиле.
"Избиение рабочих группками в 30, 40 и 60 человек имело место в Перми и Кунгуре.
Обычно жертвы расстреливались, но чаще топились или рубились шашками" (из донесения английского консула Т.Эллиота). В конце 1918 года, при эвакуации Сарапула, большевики расстреляли всех заключенных местной тюрьмы (преимущественно там сидели рабочие-речники). О расстрелах, производимых карательным отрядом И.Малышева в Бисерти и Шайтанке, мы уже сообщали. Еще один английский дипломат, Д.Эльстон, сообщает: "Число зверски убитых в уральских городах неповинных граждан достигает нескольких сот". А впоследствии знаменитый русский историк С. Мельгунов, автор страшной книги "Красный террор в России", напишет: "В своей картотеке, относящейся только к 1918 году, я пытался определить социальный состав расстрелянных... Удалось получить сведения о 73 процентах погибших, из них рабочих и крестьян 33 процента". Нет слов...
А вот и кульминация антирабочего террора красных на Урале. По данным А.Деникина, число казненных рабочих в Ижевске и Воткинске достигает ... восьмисот человек.
Это не считая членов их семей, на которых тоже распространялись репрессии. Не удивительно, что оба завода не могли начать работу и были законсервированы до 1924 года - просто некому было работать.
Может, это только на Урале имела место такая свирепая политика по отношению к "гегемону"? Ничего подобного. Вот только голые факты: кровавое подавление петроградской забастовки 1920 года; Колпинский расстрел 1921 года; массовые расстрелы рабочих в Омске в 1920 году (перед казнью рабочих пытали); убийство нескольких сотен рабочих чекистом Панкратовым в концлагере на острове Нарген близ Баку в 1920 году; многочисленные жертвы среди рабочих-портовиков во время Крымской резни 1920-1921 годов (там рабочих даже вешали); избиение рабочих в Тбилиси в 1921 году (свыше трехсот зарубленных); подавление пролетарских митингов в Одессе с применением пулеметов в 1919-1920 годах; печально знаменитый "ров смерти" в Саратове, не пустевший всю гражданскую войну - не менее трети там оказалось "гегемонов"; шестьдесят расстрелянных в сентябре 1920 года в Казани рабочих за требование ... восьмичасового рабочего дня; избиение в Орле, где рабочие на митинге затоптали до полусмерти Я. Свердлова в 1919 году; репрессии в Киеве, Архангельске, Туле, Брянске...
Жуткий апофеоз - бойня рабочих в Астрахани, здесь число жертв зашкаливает за пять тысяч человек только в течение марта-апреля 1919 года. Вина рабочих - митинг, на котором они обсуждали экономические проблемы задыхающегося от голода города.
Так что, увы, Урал не исключение. И тогда уральские рабочие взялись за оружие против "пролетарской" власти, которая расстреливала их. Вот сухая сводка вооруженных выступлений рабочих на Урале только за декабрь 1917 года - лето 1918 года.
Декабрь 1917 года - Ревда, Кушва, Ирбит, Камышлов, Березовский.
Январь-февраль 1918 года - Белорецк, Новомихайловск, Шемахинский завод.
Март 1918 года - Златоуст, Кизел.