Взгляд со второго этажа Щуров Евгений

– Как спалось, Ольга Борисовна? – вежливо, но очень естественно, без заискивания, спросила она.

– Спасибо, Лена! Как убитая, – ответила я. В ресторане, когда гарсон спрашивал «Как спалось?», это была фраза, насквозь пропитанная ложью, принятая форма общения с клиентом, от которого зависит размер его чаевых, хотя завтраки и ужины у нас были включены в стоимость проживания. Привычка.

Лена продолжала что-то готовить, я неторопливо пила чай. На кухне было тепло и очень уютно. Маленький телевизор негромко общался со страной. За окном стоял хмурый, затученный ноябрь, ещё без снега, но уже с противными холодильными, щетинистыми ветрами. Глядя на погоду за окном, я подумала: вот, из тёплой Франции сразу в холодную Россию. Пора и шубку надевать. Попросила Лену принести мне из зимнего шкафа мою прошлогоднюю лисью шубку, причесать её, в общем, подготовить.

– Ой, Ольга Борисовна! Я вам сапожки серые почистила и шубку другую привела в порядок – из каменной куницы! – огорчилась она.

– Хорошо, пусть будет куница, – согласилась я без сожаления. – В конце концов, повод торжественный. Да, а туфли какие?

– Под цвет сумочки, – тут же сказала Лена. – Бордовые лодочки на невысоком каблуке. Очень подойдут к вашим ажурным чёрным колготкам!

– Спасибо, Леночка! – кажется, впервые я назвала её уменьшительным именем. – Будешь всегда помогать мне одеваться, если возникнут сомнения.

– Спасибо, Ольга Борисовна!

– И откуда в нас, в деревенщине, столько чутья к одежде? – шутливо воскликнула я.

– Это врождённое, но не материализовавшееся раньше, пока совсем молоденькими были, – философски ответила экономка. – Эстетическое чувство отставало от возможностей.

Мы посмеялись.

Вошёл Николай, мы поздоровались.

– Ольга Борисовна, машина вас ожидает у подъезда.

– Ну всё, пора! – я поднялась из-за стола, прошла в гардеробную. Там обулась в сапоги, Лена подала шубку. Николай взял коробку с туфлями и отнёс в машину.

– Удачного дня! – это Лена.

– Спасибо, дорогая! – ответила я.

У подъезда стоял чёрный мерседес папы. За рулём – Владислав.

– Здравствуйте, Ольга Борисовна! – улыбнулся он. – Борис Павлович будет ждать вас в оборудованном для вас кабинете.

– Мне сделали кабинет? – удивилась я.

– Это он свой переделал, для вас. Думаю, вы останетесь довольны.

На улице оказалось довольно прохладно. Николай закрыл за мной дверь автомобиля, и мы поехали.

Я вспомнила папин кабинет на нашей с мужем фабрике. Средних размеров, не для крупных совещаний, позади вход в маленькую комнату отдыха и туалет. Вот обстановка и шторы в нём мне не нравились: стол большой, из орехового дерева, какие-то тяжёлые портьеры, тёмные. Ни одной картины, кроме гравюры фабрики в её допотопном состоянии – развалины какие-то! Ладно, сменим! Теперь это моя фабрика.

Надеюсь, у меня не будет необходимости мотаться на фабрику ежедневно, тем более скоро настоящая зима, темно по утрам. Не люблю особо зиму! И позднюю осень. Вот и сейчас небо тёмно-серое, чёрные тучи низко, с большой скоростью, сердито куда-то несутся. Бр-р-р!

В машине тепло. Хочется подремать, но мысли о предстоящей встрече с высшим руководством компании и новым управляющим не дают покоя по мере приближения к объекту. Впрочем, я там знаю практически всех: не раз встречались на корпоративных вечеринках. Хорошо помню главбуха, молодящуюся даму лет пятидесяти пяти; заместителя Семёна – пронырливого малого, весельчака, всегда старавшегося меня развеселить на вечеринках, впрочем, совершенно искренне, без подхалимства. Ещё помню главного технолога – высокого худого старика с седой шевелюрой, вечно щурящегося, но не носящего очки. Его заместителя – мужчину лет сорока с небольшим, полную противоположность своему шефу: толстенький, в огромных роговых очках, с огромной залысиной и ободком чёрных как смоль волос. С неприязнью припоминаю заведующую производством, дамочку лет тридцати пяти с хорошенькой фигурой, густыми светлыми волосами. На одной из вечеринок Вероника сказала мне, что она постоянно пропадает в кабинете Семёна, верно, у них роман. Я не обратила тогда на это никакого внимания, не пойман – не вор, да и муж не играл уже в моей жизни никакой роли, кроме добытчика денег. Просто неприятно, что слухи ходили.

Я всё-таки задремала и очнулась, когда въезжали через проходную завода. Владислав подвёз меня ко входу в здание. Я позвонила папе, что прикатила, переодеваю сапоги.

– Да зачем ты их вообще надела? – проворчал он. – Ехала бы в туфлях. Я тебя не собираюсь по улице выгуливать. Ладно! Оставь сапожки в машине, Влад принесёт их тебе в кабинет. Поднимайся, жду.

– Владислав, – попросила я. – Пошлите сапоги мне в кабинет, пожалуйста.

– Да, мадам!

Он вышел со своего места, открыл мне дверь и помог выйти.

– Спасибо!

Я прошла внутреннюю проходную и направилась к лифту. Поднялась на второй этаж, повернула направо к бывшему кабинету папы. Дойдя до двери, я увидела на ней красивую бронзовую табличку: Красина Ольга Борисовна. При папе никаких табличек не было. Надо же! Мелочь, а приятно! Толкнула тяжёлую дверь.

К моему удивлению, стены кабинета были уже зашиты в светлую панель, стол уменьшился в размерах, а портьеры вдоль окон были лёгкие и светло-бежевые, в тон панелям. Вдоль стен стояло несколько удобных кресел.

Папа просматривал какие-то бумаги, подняв голову и увидев меня, встал из-за стола, пошёл навстречу.

– Привет, дочка! Как тебе кабинет?

– Просто очаровательно! – воскликнула я. – Только я ещё картин по стенам добавлю. Можно?

– Кабинет твой, делай что хочешь! – довольно ответил он. – Пойдём в комнату отдыха, там разденешься и посмотришь, что да как.

Мы прошли в потайную комнату. Я чуть не испытала шок и некоторое время стояла, приоткрыв рот от удивления.

Стены комнаты были покрыты шёлком, как и потолок, приятного бордового оттенка. Широкая хрустальная люстра с множеством лампочек великолепно дополняла убранство стен. Слева у стены стояли два светлых больших кресла, в которые можно было залезть с ногами, между них – изящный столик. Слева, сразу за входом, окраской в тон столику, стоял холодильник, очень высокий и плоский. В дальнем правом углу расположился огромный угловой диван, обтянутый кожей бежевого цвета, как и кресла. Рядом с диваном стоял минибар. У входа справа, на стене, висела большая плазменная панель, под ней расположился компактный музыкальный центр. Шторы на окнах были голубого цвета.

– Папочка, это чудо! – на моём лице читалось абсолютное удовлетворение. – Только шторы я поменяю. Не люблю холодный голубой цвет!

– Воля твоя, хозяюшка! Запиши, что ты хочешь заменить и изменить, и передай записку секретарше управляющего, – папа повёл меня в следующую дверь, напротив той, в которую мы вошли.

За этой второй дверью слева и спереди стояла раздвинутая стенка гардероба, маленькая банкетка, в правой половине, за матовой стеклянной стеной – унитаз, биде, душевая кабинка, раковина.

– Ну, папа, ты расстарался! Можно переезжать жить сюда, если дом отберут за долги, – хохотнула я.

– Это ты брось, не каркай! – шутливо прикрикнул папа.

– Да я шучу, что ты! Просто всё здорово!

– Снимай шубку давай, вешай в шкаф и пойдём на совещание, уже пора.

– Сейчас, папа, я только немного приведу себя в порядок.

Папа понял и вышел в кабинет, прикрыв за собой дверь.

Я оглядела себя в огромное зеркало над умывальником, подтянула колготки, поправила сооружённую утром причёску, разгладила на теле платье и пошла обратно в кабинет, ещё раз оглядев роскошную комнату отдыха.

Папа не садился, смотрел на старую гравюру и ждал меня.

– Тебе Влад сапоги принёс из машины. Оставь в гардеробе. Мало их у тебя дома?

– Так их же надо под цвет шубки! – объяснила я непонимающему папе. – Ну, я готова!

– Пойдём, коза, – ласково сказал папа и хлопнул меня по попе, чего не делал давным-давно.

– Ну-у! – шутливо уклонилась я.

– Пойдём-пойдём! Ты хорошо выглядишь!

– Мерси, папа, – с ударением на последний слог кокетливо улыбнулась я.

Мы снова повернули направо, поднялись на третий этаж и вошли в приёмную управляющего, дверь которого была приоткрыта.

За столом сидела маленькая изящная девушка с каре из густых блондинистых волос в тёмно-зелёном строгом костюме. Она приветливо улыбнулась и поздоровалась со мной. Видимо, с папой они сегодня уже виделись.

– Это Танюша, – нежно сказал папа, забыв про этикет. – А это Ольга Борисовна, моя дочь и хозяйка фабрики.

– Очень приятно, – сдержанно ответила секретарша и, продолжая держать на милом личике улыбку, пригласила нас пройти в сам кабинет управляющего. – Совещание ещё не началось, ждем вас. Прошу!

Мы вошли. Кабинет был больше моего, у стола в лёгких креслах сидели до десятка человек. Я взглянула на управляющего, и электрическая дуга в несколько тысяч вольт пронзила меня от макушки до кончиков пальцев ног, спина стала мокрой: из-за стола поднимался в приветственной улыбке мой незнакомец, мой Максим Андреевич Якушев. Всё поплыло у меня перед глазами. Невыразимым усилием воли я изобразила самую лучезарную свою улыбку и наклонила голову в ответном приветствии.

– Здравствуйте, дамы и господа, – с небольшой хрипотцой, тихонечко сказала я.

– Здравствуйте, Ольга Борисовна! – нестройно, с настороженностью, произнесли за длинным столом.

– Прошу всех сесть, – начал папа. – И ты садись, Ольга Борисовна, вот здесь, в кресло.

Я села в отдельно стоявшее мощное кресло слева у стены. Папа подошёл ближе к столу Максима Андреевича, повернулся к сидящим за столом и произнёс:

– Дамы и господа! Я рад представить вам мою единственную дочь, которую, думаю, все знают, кроме Максима Андреевича. В силу сложившихся прискорбных обстоятельств, общее руководство заводом я решил возложить на Ольгу Борисовну. Она по образованию химик, прошла стажировку на заводах Граца. Прошу всех помогать ей в освоении нашего нелёгкого общего дела, – папа сделал паузу и продолжил: – Как вы все понимаете, направление нашей деятельности не меняется, и речь пойдёт только о…

Дальше его слов я не различала, будто уши набиты ватой. Как мне потом казалось, я продолжала глупо улыбаться и смотреть на Максима Андреевича, Максима Якушева, который воплотился из моей французской мечты по велению неведомого волшебника. Несколько раз он бросал взгляд на меня и тоже улыбался. Впрочем, основное его внимание было направлено на слова папы, который чётко излагал план деятельности концерна на будущий год. Все присутствующие иногда что-то писали в лежащие перед ними блокноты. Не могу сказать, на какой минуте моя лучезарная улыбка перешла в обычную, вежливую и естественную для подобающего случая, но явно прошло не меньше пяти минут. Я внутренне встрепенулась: как могла себе позволить так долго по-дурацки улыбаться. Потом оправдала себя тем, что произошло чудо, а увидев чудо, можно даже встать как вкопанной с открытым ртом.

Потом говорил Максим.

Про себя я уже никогда больше не называла его по имени-отчеству. Для меня он уже стал просто Максимом. Макс. Максик. Я перебирала его имя на все лады.

Вдруг совещание закончилось. Я посмотрела на свои часики: мы просидели двадцать минут.

– Господа, идёмте работать, – мягко сказал Максим, и все поднялись к выходу.

Я сидела в своем кресле. Папа с Максимом по ту сторону стола о чём-то беседовали, непонятно по их лицам – о делах ли вообще? Максим изредка посматривал на меня, так как папа стоял почти спиной ко мне. Взгляд у него был совершенно открытый, чистый, ждущий чего-то; казалось, ему хочется сорваться с места и броситься ко мне.

Но это, скорее, казалось мне, а не ему.

Наконец папа позвал меня к ним. Ноги мои затекли от неподвижного сидения, потому двигалась я медленно и старалась делать это как можно сексуальнее.

– Вот, познакомьтесь поближе, – как-то неуверенно сказал папа, вроде того что сказал не так, как хотел. – Ольга Борисовна, позволь тебе представить нашего нового управляющего Якушева Максима Андреевича.

Я подала ему руку, и Максим нежно прикоснулся к ней губами. От его волос исходил цитрусовый аромат дорогого одеколона.

– Очень приятно, Ольга Борисовна! – мягко произнёс он. – Мы с вами, кажется, встречались в Париже, в отеле «Гермес»?

– Да! И мне показалось, что я вас уже где-то видела.

– Возможно, я человек публичный, сами понимаете. В этом бизнесе почти двадцать лет.

Я не знала, что сказать дальше, опустила скромную свою головку. Максим тоже молчал. Выручил папа.

– Идите-ка по своим местам! У тебя, Максим, сейчас много дел, а вместе пообедаете и начнёшь вводить дочку в курс дела. Заодно продумай систему обучения, посвящай её во все наши тайны. Никаких секретов!

– Конечно, Борис Павлович! – Максим наклонил голову в знак согласия и обратился ко мне: – Я вам позвоню в кабинет к тринадцати часам, пообедаем вместе.

– Нет, лучше зайдите за мной, я буду вам признательна!

– Договорились! Сейчас моя секретарша, Танюша, вы уже знакомы, видимо, принесёт вам основную документацию, которую надо понемногу начинать изучать. Объём большой, но не пугайтесь, я вам помогу.

– До встречи! – сказала я и вышла из кабинета. Папа с Максом ещё остались. Проходя мимо секретарши, я слегка ей улыбнулась.

Я шла по ступенькам вниз, в свой кабинет, и вспоминала Макса, его красивое лицо, ласковый взгляд, добрые серо-голубые глаза, удлинённые, зачёсанные назад тёмно-русые, как оказалось вблизи, густые волосы с лёгкой-лёгкой проседью посередине. И красивые, чувственные пальцы! Макс мне казался настолько привлекательным и нежным, что, предложи он сейчас же лечь с ним в постель, я не сомневалась бы ни минуты!

Мой кабинет был заперт. Я стояла и не знала, что делать. Позвонила папе.

– Па, кабинет закрыт, не могу попасть.

– Прости, Оля! Забыл отдать тебе электронный ключ-пропуск. Сейчас кто-нибудь тебе принесёт. Подожди немного.

Я прислонилась к двери. Сейчас же позвоню Наташке! Вот она удивится!

Не прошло и двух минут, как из-за поворота появился Максим собственной персоной. В руке он держал пластиковую цветную карточку. Подошёл ко мне так близко, что мне захотелось его поцеловать. Опять этот благородный цитрусовый запах! Он сводил меня с ума!

– Извините, Ольга Борисовна, – мягко сказал он, как пропел. – Борис Павлович забыл вам отдать. Смотрите, всё просто. Вот детектор, слева от двери. Сверху вниз проводите карту считывающей стороной к себе и открываете замок. А на столе, в кабинете, маленький чёрный пульт открывает дверь дистанционно, или опять карточкой, но детектор с той стороны, справа.

Он провёл карту через детектор, раздался тихий писк электроники, и рукой открыл дверь на себя, пропустив меня вперёд.

– Вы зайдёте? – с надеждой спросила я, принимая из его рук карту.

– Как договаривались, к тринадцати часам. А сейчас у нас ещё дела с вашим отцом, извините.

– Спасибо, – ни к селу, ни к городу поблагодарила я.

– Не за что! – ответил Максим. – Что вы предпочитаете на обед? Я буду делать заказ в нашей столовой. В принципе, наши повара готовят всё!

– Я не знаю, что хотите, – слова не лезли в затуманенную от его присутствия голову.

– Тогда меню выберу сам, хорошо?

– Конечно, Максим Андреевич! Я буду ждать!

– Договорились! – Макс поклонился и опять исчез за поворотом на лестницу.

Я прошла в кабинет, закрыла дверь, постояла немного у стола и пошла в комнату отдыха. Там упала на диван, достала из сумочки телефон, набрала Нату.

– Привет, дорогая! Чем занимаешься? – радостно спросила я.

– Привет, Олечка, – узнала сразу Наталья. – Валяюсь на диване, читаю. Мои разбежались кто куда, на работу, в школу. А ты где? Дома?

– Вот и нет! – мой голос дрожал от радости.

Ната насторожилась:

– Что-то произошло? Ты чрезвычайно возбуждена!

– Ната, я на своём заводе, в своём кабинете, а управляет моим заводом… – я сделала паузу, чтобы произвести эффект.

– Якушев Максим Андреевич, да? – закончила за меня противная всезнайка Ната.

– Да! Да! – я на неё даже не обиделась за проницательность. – Представляешь, захожу на совещание с папой, а он, Максим, это совещание ведёт! Представляешь?!

– Да уж, представляю твою лучезарную улыбку и дурацкий вид, – засмеялась подруга. – Ты хоть в обморок не упала?

– Чуть не упала! Всё перед глазами поплыло, ладошки вспотели, спина, – я захлёбывалась от счастливых воспоминаний. – Как во сне! И он, кажется, несколько чаще смотрел на меня, чем положено.

– Вот это игра случая! – задумчиво произнесла Ната. – Такое, Оль, бывает в сказках или в одном случае на миллиард. Так что выбирай: или ты сейчас проснёшься, или тебе сказочно повезло!

– Повезло, Ната, милая! Повезло! Это он самый! Да! Из «Гермеса»! И мы с ним работаем вместе! Он пригласил меня пообедать с ним! – я болтала как сумасшедшая.

– Не подведи наш женский род! – твёрдо сказала Наташа. – Не выяснила, он состоятельный?

– Да мне наплевать, богат он или беден! Я хочу, чтобы он в меня влюбился! Помнишь, мсье Фредерик сказал, что он холостяк…

– Или разведён, – вставила Ната.

– Какая разница! Главное, чтобы у него сейчас не было ничего серьёзного!.. Вблизи он ещё красивее, а какой от него запах! Ты не представляешь! А как он нежно разговаривал со мной! – я на секунду умолкла. – Сходим с ним пообедаем, я тебе ещё позвоню, хор?

– Звони, дорогая! Расскажешь. Не забудь познакомить, – напомнила Ната.

– Только с тобой и познакомлю и только после того, когда пригласит в ресторан, больше ни с кем пока. Вдруг Вероника его охмурит? Дудки! А ты мне как сестра, да и муж у тебя любимый и любящий.

– Конечно! Дай тебе Бог счастья, Олечка!

– Спасибо! Ой, кто-то звонит, я побежала. Ну пока!

– Пока! Звони.

Я выскочила из комнаты и вбежала в кабинет. Звонил настольный телефон. Я схватила трубку.

– Ольга Борисовна, – раздался чей-то высокий голосок. – Это Таня, секретарь Максима Андреевича. Борис Павлович послал вам материалы по заводу.

– Сейчас открою.

На столе я быстро обнаружила маленький дистанционный пульт и нажала на единственную на нём кнопку. Дверь запищала, Таня открыла её сама и внесла несколько толстенных папок разного цвета из пластика. Всю стопку положила передо мной.

– Спасибо, – под нос себе сказала я, обалдев от обилия материала, который предстояло просмотреть хотя бы.

– Максим Андреевич сказал, что если вам будет что-либо необходимо, звоните мне. Все телефоны – вот в этой книжке, – Таня показала мне разноцветную брошюрку, местный телефонный справочник, лежавший на столе слева от телефона. – Пока вам ничего не надо?

– Нет, Танюша, – ответила я. – Спасибо ещё раз.

– Чай, кофе в верхней дверце бара. Там вся посуда.

– Хорошо, Танюша.

Девушка подошла к двери и остановилась, обернувшись ко мне. Я сразу сообразила, что надо нажать на пульт.

Я осталась одна.

Сынуле звонить было ещё рано, он на учёбе. Поболтать с Вероникой? Та спит ещё, наверно. Я стала вспоминать каждое мгновенье, проведённое сегодня с Максимом, каждый его жест, каждый взгляд. Машинально перелистывала папки на столе. Глянула на часы – противный циферблат показывал только начало двенадцатого.

Я решила повнимательней начать ознакомление с представленной мне документацией. Поначалу было изрядно скучновато, но постепенно я стала что-то понимать, появлялись знакомые химические термины и, наконец, я увлеклась. Мне нравилось, что тем же, чем я, занимается Максим. У нас появилось одно общее дело.

В дверь постучали. Я вновь посмотрела на часы. Боже мой! Час дня! Это Макс!

Вскочив с кресла, побежала открывать дверь, вспомнила о пульте, вернулась и нажала на кнопочку. Вошёл Максим. Я встретила его стоя.

– Можно к вам? – вежливо спросил он.

– Конечно, я вас жду! – соврала я, расплываясь в своей очаровательной улыбке.

– Смотрю, вы работаете? – Максим продолжал стоять.

– Ой, присаживайтесь, что это я! Растерялась, – это было сказано уже честно. – Подождите одну минуту, я приведу себя в порядок, и пойдём обедать.

– Не торопитесь, Ольга Борисовна, я подожду.

Он присел в одно из кресел, а я нырнула в комнату. Сходила в туалет, слегка поправила косметику, причёску, чуть брызнула в декольте и на запястья духами, глубоко вдохнула и выдохнула, и пошла к моему зверьку, на которого предстояла увлекательная и сладостная охота.

– Вот и я, – сообщила Максу, выходя в кабинет.

– Вы очаровательны! – искренне восхитился он. – Идём обедать?

– Идём!

Я захватила с собой сумочку, где лежали мои сберегательная и магнитная карты.

– Карточку магнитную не забыли? – спросил Макс.

– Нет, она в сумочке.

Максим пропустил меня вперёд и запер дверь. Мы пошли молча по коридору налево. Проходившие мимо сотрудники кивали головами в знак приветствия, здоровались. Мне показалось, что Максим ниже меня ростом, но когда мы проходили мимо большого зеркала перед столовой, я украдкой глянула на нас обоих в отражении: мы были абсолютно одного роста и смотрелись вполне гармонично. Конечно, надень я шпильки, мой рост стал бы на пять сантиметров выше. Не буду больше носить туфли на высоких каблуках! По крайней мере, на работу. Да и вредно!

Столовая больше походила на кафе средней руки. Аккуратные чистые столики, добротные стулья, официанты. Народу было немного. Мы сели за один из свободных столиков справа.

– Большая часть рабочих обедают с двенадцати до часа, – сообщил Максим. – Тут, справа, столики для нас, хотя ваш отец распорядился не выделываться и, если придётся, садиться рядом с простым рабочим: у нас же чистейшее производство, и не надо никакой дискриминации. Он говорит, дискриминацию в своём кармане почувствуете.

Максим непринуждённо засмеялся. Я подхватила.

– Правильно папа сказал, – брякнула я, не думая, что отложит в уме мой сопровождающий. – Мы же из деревни родом.

– А я здесь родился, учился в Казани, потом – аспирантура в Москве, защитился, ушёл на производство, потом во Франции, опять защита. Сейчас вот пригласили сюда, к вам, работать.

– Так вы доктор? – изумилась я.

– Доктор, – улыбнулся Макс.

Подошла официантка.

– Добрый день, что будете заказывать сегодня?

– Я уже оставил заказ, спросите у шеф-повара, хорошо?

– Ой, Максим Андреевич, я вас не узнала с дамой, извините!

– Это хозяйка завода, Ольга Борисовна Красина, – представил меня Максим. – Только без всякого подхалимажа!

Мы с ним засмеялись. Официантка явно испугалась и убежала исполнять заказ босса.

– Я заказал вам луковый суп, жюльен и мороженое. Чай, кофе – выбирайте сами.

– Спасибо большое, – чувственно ответила я, подумав при этом, что не люблю мороженое, и как об этом ему потом сказать.

– Расскажите о себе, – попросил Максим.

– Ой, да и рассказывать-то нечего особо, – отозвалась я. – Родилась в деревне, школа, бедность. Потом папа занялся фермерством, поднялся на ноги, потом оказалось, что он скупал акции у своих работников, довольно дёшево. Государство строило какую-то трассу, проходящую через папино хозяйство. Предложили уйму денег, он всё это продал и купил разваливающийся заводик. Так и началась наша маленькая империя. Заставил меня учиться в Москве на химика. Всё время говорил: «Пригодится!», – я улыбнулась. – Вот и пригодилось. Сын в Лондоне учится, тоже когда-нибудь в концерн вольётся… А мужа вот убили, Вы знаете, конечно.

– Да, знаю. И его немного знал, пересекались, когда я у Калиненко работал, – он немного помолчал. – На одном из корпоративов – не люблю этот термин – вас впервые и увидел. Вы меня очаровали! Подумалось, достаются же кому-то такие красавицы!

– Ну что вы, Максим Андреевич! – мне были ужасно приятны его слова. – Какая же я красавица?

– Не спорьте, мужчине виднее. Всё. Заказ несут.

Официантка поставила на стол поднос. Передо мной появились луковый суп, жюльен, сыр. Макс взял себе стейк, апельсин.

– Мороженое на десерт, – сказал он.

Официантка пожелала приятного аппетита и удалилась, уже не так быстро, как в первый раз.

– Вы так мало едите? – удивилась я.

– Вполне достаточно для интеллектуальной деятельности, да и форму держать хоть так надо. Ходить в тренажёрные залы времени нет. Иногда устраиваю себе разгрузочные дни, вообще сижу только на апельсинах и бананах. Ну и чай в неограниченных количествах.

– Да вы нормально выглядите! – убеждала я его. – Не худой, не полный. Мне нравится.

Макс промолчал. Мы принялись за еду. Я больше смотрела на него, чем кушала. Мне нравилось, как он ест, если можно вообще оценить процесс поглощения пищи как красивый или некрасивый. Макс тем не менее красиво отрезал маленькие кусочки мяса, красиво жевал, глотал. Тьфу! Я совсем сходила по нему с ума.

К концу обеда у меня остались полтарелки несъеденного лукового супа и почти полная розетка жюльена.

– Это вы мало едите, – улыбнулся Максим. – Мороженое?

– Честно говоря, не люблю мороженое, – решилась я. – Извините.

– Не стоит извиняться. На вкус и цвет, как говорят, товарищей нет.

Максим подозвал официантку, рассчитался.

– А мороженое? – спросила та.

– Не будем. Наелись. Скушайте сами за здоровье Ольги Борисовны, – он встал из-за стола. – Спасибо большое!

– На здоровье, – ответила тётка и стала собирать посуду со стола.

Мы вышли из столовой и пошли в корпус.

– Вы много прочитали из материалов? – спросил Макс.

– Удивительно много для себя. Честно – вообще не люблю читать, но память хорошая, – хвасталась я.

– Неудивительно! Молодая, красивая женщина, ведущая здоровый образ жизни.

– Откуда вы знаете? Может, дома я напиваюсь в одиночку и смолю сигары одну за другой.

– Совсем не похоже! – Макс рассмеялся. – Давайте вместо того, чтобы после обеда наращивать жирок, пройдёмся по заводу. Мне кажется, что вы бывали далеко не всюду.

– Да я вообще кроме кабинета мужа и папиного нигде и не была! – настроение было прекрасным! Рядом с Максимом идти по всему заводу! – Идём!

Я и не заметила, что впервые назвала своего Макса на «ты». Он никак не отреагировал.

– Говорят, вы холост? – вдруг спросила я. – Извините, не желаете – можете не отвечать.

– Мы давно не живём с женой, но до развода как-то руки не доходят: я вечно занят, она тоже. Я живу то в Москве, то в Граце, Париже, сейчас здесь, она с детьми – в Питере.

– А дети взрослые?

– Да, все уже самостоятельные. У меня трое мальчиков.

– Прямо как у моей подруги! Она переводила мне мою учёбу во Франции, – я вздохнула. – Надо было ещё рожать! А так сын уехал учиться, потом, может, и вернётся жить со мной, дом большой.

– Какие ваши годы, Ольга Борисовна, – убеждённо сказал Макс.

Дальше мы ходили по фабрике, Максим рассказывал об основах производства, применяемых технологиях, способах улучшения качества продукции и о многом другом. Я хорошо его понимала, всё-таки образование моё позволяло не задавать глупых вопросов. На вопросы Максим отвечал обстоятельно, но в дебри не углублялся. Было видно, что профессию он знал от А до Я.