Последняя республика Суворов Виктор

В данном случае количество германских танков неоправданно завышено, количество советских средних и тяжелых танков названо неправильно, а затем еще и округлено, причем и округлено неправильно: даже если принять официальную цифру 1861, то она ближе к 1900, чем к 1800. Если округлять, то следовало округлять в сторону увеличения. Но был приказ нашу мощь занижать, потому академики округляли в сторону занижения.

4

А теперь — к германским танкам.

Германские конструкторы допустили непростительную ошибку: двигатель танка они устанавливали на корме, а силовую передачу — в передней части танка. Эту же ошибку допустили конструкторы британских, американских и японских танков.

Такое расположение имеет множество преимуществ. Преимущества были видны каждому. Но был и недостаток, его не замечали.

А заключался он вот в чем: если двигатель в кормовой части, а силовая передача — в передней, то от двигателя к силовой передаче надо перебросить карданный вал. Так и делали. Карданный вал помещали внутри корпуса танка, и он много места не занимал. В принципе именно так сделано в большинстве легковых машин: двигатель в одном месте, а ведущие колеса — в другом. От двигателя к ведущей оси переброшен карданный вал. Он не занимает много места: накроем его кожухом, а справа и слева на днище корпуса установим сиденья. Присутствие карданного вала на высоту корпуса не повлияло.

Другое дело в танке. Над карданным валом нам надо разместить плоскость — пол вращающейся башни. Поэтому между днищем корпуса и полом башни образовывалось полое пространство. Из-за этой в принципе ненужной пустоты мы вынуждены высоту корпуса танка увеличить на 30-40, а то и на все 50 сантиметров. Соответственно увеличивались силуэт танка и его уязвимость в бою. Мало того: возрос вес корпуса. Танковый корпус — это броневая сталь, если нарастить высоту броневого корпуса на 30-40, а то и на 50 сантиметров, то возрастание веса будет исчисляться сотнями килограммов, если броня противопульная. А если броня толстая, противоснарядная, то возрастание ненужного веса будет исчисляться тоннами.

Но это не все: для того чтобы нести эту дополнительную и совершенно ненужную броню, требовалось использовать более мощный (следовательно, более тяжелый) двигатель. Более мощный двигатель имеет больший объем, этот объем надо прикрыть броней, — снова возрастает вес. Круг замыкается: более мощному двигателю требуется больший объем, который требует дополнительного бронирования, а чтобы нести дополнительное бронирование, надо иметь еще более мощный двигатель, который… и т.д. Беда в том, что замыкается не один круг, а несколько: более мощному двигателю требуется более мощная силовая передача, которая больше весит и требует дополнительных объемов, которые надо прикрывать дополнительной броней. Это лишний вес. Чтобы его нести, нужен еще более мощный двигатель, а к нему более мощная силовая передача, которую надо… и т.д. Более мощный двигатель требует больше топлива, которое требует больших объемов, которые опять же надо прикрыть броней, а чтобы ее нести, нужен более мощный двигатель…

Нарастание совершенно ненужных объемов и веса шло сразу по нескольким спиралям, причем с ускорением. С ростом ненужных объемов и веса снижались все боевые характеристики: танки были тихоходными, несли слабенькие пушки и слабую броню.

Нельзя сказать, что конструкторы не понимали простых вещей: они понимали, но возрастание объемов и веса считалось естественной и неизбежной платой за прогресс.

Советские конструкторы танков БТ, Т-34, KB, ИС помещали двигатель и силовую передачу в одном месте — на корме. Такое размещение имело множество видимых недостатков и одно никому не видимое преимущество: из корпуса танка был выброшен карданный вал. Теперь полбашни можно опустить прямо на самое днище корпуса. За счет этого снизилась высота корпуса и общий силуэт танка. Резко уменьшилась вероятность попадания, особенно с дальних дистанций. Но самое главное — меньше стал вес. Более того — заколдованные круги завертелись в обратную сторону: снизив вес танка, можно снизить мощность двигателя, менее мощный двигатель весит меньше и требует меньше объема, следовательно, можно снять еще часть брони, а следовательно, и уменьшить мощность двигателя… Менее мощный двигатель требует меньше топлива — снова снижается вес, кроме того сокращается объем, следовательно, снимаем ненужную броню, вес уменьшаем… и т.д.

Поняв это простое правило, конструктор мог теперь идти любым путем по своему выбору: можно было мощность двигателя не снижать, а экономию веса обратить на усиление броневой защиты, вооружения или ходовых характеристик танка.

Вот тут следует искать ответ, почему советский танк ИС-3, фактически ровесник «Королевского тигра», превосходил его по всем параметрам: по скорости, проходимости, вдвое по запасу хода, по бронированию (броня толще, лучшего качества и лучшей формы), по вооружению — 122-мм пушка против 88-мм на «Королевском тигре». При этом ИС-3 имел гораздо более низкий силуэт и весил на 21 тонну меньше. Это имело свои следствия — ИС можно было перевозить на стандартной железнодорожной платформе, а «Королевский тигр» — только на специальной платформе и только после особой подготовки. И с мостами у «Тигров» было куда больше проблем: ни один наплавной мост их веса не держал.

Все это нам потребуется чуть позже. Сейчас запомним главное: сравнение веса советских и германских танков вовсе не означает, что более тяжелый был более мощным. Вовсе нет: советские танки имели рациональную компоновку, а танки Германии, США, Британии, Японии — нерациональную. Если человек весит 150 кг, то из этого вовсе не следует, что он сильнее того, кто весит 75 кг: человек с большим весом может просто носить ненужный жир, как носили на себе дополнительную броню вокруг в принципе ненужных объемов танки США, Британии, Японии, Германии.

5

Вернемся к новейшим и устаревшим танкам. Красные военные историки — красвоенисты — одним росчерком пера списали 22,000 сталинских танков, просто вычеркнули их из статистики, объявив легкими и устаревшими. Мы к этим танкам еще вернемся. А пока разберем вопрос: что есть устаревший танк в понимании коммунистической науки и чем он отличается от новейшего?

В 1941 году было пять элементов конструкции, которые выводили танк в разряд новейших:

— мощная длинноствольная пушка калибром 76-мм и выше;

— противоснарядное бронирование, т.е. способность устоять и выжить в условиях, когда противник применяет противотанковую артиллерию;

— широкие гусеницы, которые дают танку способность действовать практически на любой местности при любых погодных условиях вне дорог;

— рациональная компоновка: двигатель и силовая передача находятся рядом;

— дизельный двигатель: легкий, экономичный, главное — не подверженный быстрому возгоранию.

Т-34 и KB были не просто новейшими, но новейшими по всем статьям. В их конструкции все эти пять элементов присутствовали и гармонично сочетались.

Были в Красной Армии великолепные танки БТ. Все они имели правильную рациональную компоновку: двигатель и силовая передача — в кормовом отделении. Самые последние из этого семейства — БТ-7М имели дизельный двигатель В-2. Тот самый легендарный В-2, который стоял на Т-34 и на КВ. Все танки БТ имели в своей конструкции один из элементов новейшего танка. БТ-7М имели два таких элемента — рациональную компоновку и дизельный двигатель.

Этого недостаточно, сказали коммунисты, и все танки БТ отнесли к разряду устаревших, все из статистики вычеркнули.

Итак, подход очень строгий: если присутствуют в конструкции танка все пять элементов, вот только тогда танк в статистику включают.

Хорошо. Согласимся с таким подходом. И обратим свой взор на германские танки.

6

Товарищи коммунисты, назовите тот германский танк, который в 1941 году имел все пять элементов конструкции новейшего танка: мощную длинноствольную пушку, противоснарядное бронирование, широкие гусеницы, дизельный двигатель, двигатель и силовую передачу на корме. Поднимите мне веки и укажите на него!

Таких танков в 1941 году в Германии не было ни одного. И во всем остальном мире — ни одного.

Тогда укажите мне тот германский танк, который бы сочетал в своей конструкции четыре элемента новейшего танка.

Затрудняетесь? Есть отчего: таких танков в Германии тоже не было. Ни одного. И во всем остальном мире — ни одного.

А как насчет трех элементов? А все так же. Таких тоже не было. А два? Не было и двух. Ну, а может быть, по одному из этих элементов было на каком ни будь германском танке? Опять же нет. И во всем мире — нет.

В ходе войны германские конструкторы заимствовали советский опыт и создали танки «Тигр» (1942), «Пантера» (1943) и «Тигр-Б» (1944). Это были лучшие зарубежные танки. Они имели в своей конструкции три элемента, которые относили их в разряд новейших: мощные длинноствольные пушки, противоснарядное бронирование и широкие гусеницы. Но двигатели устанавливались на корме, а силовая передача — в передней части корпуса. Это — нерациональное решение, это техническая отсталость. И создать танковый дизель в ходе войны Германия не сумела. Войну пришлось завершать — на карбюраторных двигателях.

В США, Британии и Японии дела в танкостроении обстояли несколько хуже, чем в Германии.

7

Практически все свои деньги трачу на книги. В моей библиотеке, которой я горжусь, об одних только танках — 407 томов. И нет ни одного, который бы не высмеивал советских «устаревших» танков 1941 года. Над нашими» «устаревшими» танками 1941 года. смеется весь мир. А когда они бахвалятся победами в Северной Африке и высадкой в Нормандии, мы почему-то не смеемся. Мы почему-то не говорим, что они воевали на устаревших танках и войну завершили — на устаревших. А примеры — вопиющие.

Американский танк МЗ выпускался в огромных количествах (в их понимании) до 1943 года, он использовался до конца войны и далее. Детали легенькой противопульной брони этого танка не сваривали — их соединяли заклепками. Как на броненосцах 19-го века.

На танке М5 было два автомобильных двигателя, а на танке М4А4 — пять автомобильных двигателей (P.Chamberlain and С. Ellis. British and American Tanks of World War Two. New York. ARCO. 1969. P. 110).

Как работали пять автомобильных двигателей в одном силовом отделении танка, пусть каждый вообразит сам. У меня не получается.

В 1940 году в американском Конгрессе были произнесены слова, которые вошли в историю: «Вчера я видел все танки Соединенных Штатов, сразу все четыреста». В июне 1940 года для защиты Британских островов Черчилль имел меньше ста танков — их количество выражалось двузначным числом.

Красная Армия — единственная в мире в начале войны имела танки, в конструкции которых сочетались сразу все пять элементов новейших боевых машин. И было у Сталина одних только новейших Т-34 и КВ. больше, чем в Британии, США и Японии танков всех типов вместе взятых.

Германия только во второй половине войны смогла наладить выпуск «Пантер» и «Тигров», в конструкции которых сочеталось по три элемента новейшего танка. Остальные страны этого сделать не смогли.

И вот весь мир смеется над нашими «устаревшими» танками.

А между тем 22 июня 1941 года Гитлер вступил на советскую территорию, имея всего только 3350 танков.

И ВСЕ ОНИ БЫЛИ УСТАРЕВШИМИ.

ГЛАВА 16

С НЕМЕЦКИМ РАЗГОВОРНИКОМ ПО… СМОЛЕНСКОЙ ОБЛАСТИ

На Германию коммунисты обращают главное свое внимание.

К.Маркс и Ф.Энгельс. Манифест коммунистической партии
1

Возражают: «Если бы такой план существовал, то никакая секретность не помогла бы. В плен к немцам попадали высокопоставленные командиры Красной Армии, множество штабов самого высокого уровня… Даже из анализа перехваченных пакетов, если бы они составляли единый замысел вторжения, этот план было бы легко восстановить» ( Владимир Юровицкий . Российское время. 1993. N 1. С. 10).

Отвечаю. Единый замысел советского вторжения существовал, и германской разведкой был в общих чертах вскрыт. Утром 22 июня 1941 года германский посол фон дер Шуленбург товарищу Молотову этот план довольно точно обрисовал. Еще и бумагу вручил. На память. Этот, вскрытый германской разведкой, советский замысел вторжения собственно и явился причиной и поводом германского вторжения как предупредительной акции самозащиты от неизбежного и скорого советского нападения.

Заявление германского правительства о необоснованной концентрации советских войск на границах Германии и Румынии было немедленно подкреплено фактами. Владимир Юровицкий их сам и признает: «В плен к немцам попали высокопоставленные командиры Красной Армии, множество штабов самого высокого уровня…»

В плен они попали потому, что к обороне не готовились. Что же в этом случае «штабы самого высокого уровня» делали на германской и румынской границах?

В первые же дни войны германские войска захватили советские планы во множестве и неоднократно их демонстрировали всему миру. Владимиру Юровицкому рекомендую просмотреть еще раз германские военные журналы того времени. Например, «Сигнал». Советские командиры на допросах тоже давали интересные показания. Об этом — целые залежи информации. Практически неиссякаемые. И совсем не надо обращаться к протоколам допросов тех генералов, которые пытались воевать против коммунизма в составе Русской освободительной армии и других формированиях. Те, кто предпочел смерть и лагерь, говорили то же самое. Рекомендую читать протоколы допросов командующих 5-й армией генерал-майора М.И.Потапова, 6-й армией генерал-лейтенанта Н.И.Музыченко, 12-й армией генерал-майора П.Г.Понеделина, 19-й армией генерал-лейтенанта М.Ф.Лукина, 32-й армией генерал-майора С.В.Вишневского. О том же говорили пленные командиры корпусов, дивизий, бригад, полков и батальонов, их заместители и начальники штабов.

Наш разговор о топографии мы начали с того. что командиру артиллерийской батареи трудно без карты в бою. Чтобы это положение подкрепить примером, было бы неплохо послушать мнение артиллериста, и именно — командира батареи. В немецком плену их оказалось сразу много тысяч. Вот один из них. Он командовал 5-й батареей 14-го гаубичного артиллерийского полка 14-й танковой дивизии 7-го механизированного корпуса. Судьба этого офицера по-своему показательна. Он не выбирал военную стезю. Он хотел быть человеком сугубо мирным: инженером-механиком железнодорожного транспорта. И он им стал. Но у него был властный отец, который настоял на том, чтобы молодой инженер стал офицером, чтобы поступил в Артиллерийскую академию, и не просто так поступил, а поступил так, чтобы окончить ее в мае 1941 года. И молодой инженер, выполняя волю отца, стал офицером и окончил Артиллерийскую академию. В мае 1941 года. 5 мая в Кремле состоялся торжественный прием в честь выпускников военных академий. На этом приеме отец произнес речь, которая более пятидесяти лет хранилась как абсолютная государственная тайна, а сын — старший лейтенант Яков Иосифович Джугашвили — сидел в зале и слушал речь отца. О чем говорил отец, какие произносил тосты, мы теперь знаем.

Сын после выпуска попал в Московский военный округ, в 7-й механизированный корпус генерал-майора В.И.Виноградова (14-я, 18-я танковые, 1-я Московская пролетарская мотострелковая дивизии). Маршал Советского Союза А.И.Еременко в самом начале войны встретил этот корпус в Белоруссии. Маршал свидетельствует: «Корпус укомплектован» (На западном направлении С. 29).

Удивительно, но 7-й мехкорпус Московского военного округа оказался в Западной Белоруссии уже 25 июня. Каждый, кто хоть раз видел погрузку одного танкового батальона в железнодорожный эшелон и разгрузку, тот меня поддержит: мехкорпус, в котором 1031 танк, 358 орудий и минометов, 266 бронеавтомобилей, 352 трактора, 5165 автомашин и 36 080 солдат, сержантов и генералов перебросить за три дня из Московского в Западный особый округ невозможно. Невозможно даже в нормальной обстановке.

А обстановка после сообщения ТАСС от 13 июня 1941 года была, мягко говоря, ненормальной: не один 7-й мехкорпус тайно перебрасывался к границе, но десятки корпусов. Из того же Московского военного округа в тот же Западный особый — 21-й механизированный корпус генерал-майора Д.Д.Лелюшенко, у которого генерал из 22-й армии (туда же тайно переброшенный с Урала) карту выпрашивает. Так вот: 7-й мехкорпус начал погрузку до 22 июня. До германского нападения. Зачем? Это нам объяснят историки.

Попав в Белоруссию, 7-й мехкорпус погиб вместе с 5-м мехкорпусом (тайно переброшенным из Забайкалья), вместе с 21-м и всеми прочими. Их там много было. Вместе с 22-й армией. Вместе с 3-й, 4-й, 10-й, 13-й армиями. А командир 5-й гаубичной артиллерийской батареи 14-го гаубичного артиллерийского полка 14-й танковой дивизии 7-го мехкорпуса старший лейтенант Джугашвили Яков Иосифович попал в плен и на допросе показал: «Карты подвели Красную Армию, так как война, вопреки ожиданиям, разыгралась восточнее государственной границы». Показания сына Сталина опубликованы германским историком И.Хоффманом в российском журнале «Отечественная история» (1993. N4. С. 26).

Это я к тому, что материал о намерениях и замыслах советского командования есть. В изобилии. При желании любой может в германских архивах найти штабеля разоблачительного материала; документов, свидетельствующих о подготовке Красной Армии к «освобождению» Европы летом 1941 года.

К слову сказать, самое интересное хранится вовсе не в Германии, а под Москвой, в городе Подольске. Но по какой-то странной причине ни товарищ Сталин, ни товарищ Хрущев, ни Брежнев, ни Андропов, ни Горбачев с Ельциным не горели желанием пустить историков к германским архивам. Казалось бы, взяли Берлин, архивы высшего германского командования — наш военный трофей, ну так и публиковать его! Всего, понятно, не опубликуешь, но за пятьдесят лет, выпуская в год по сто томов, кое-что можно было продемонстрировать миру. Так нет же. Не публикуют ничего. И любителей к этим фондам не подпускают. Так просто туда не пробраться. Мне лично это не удалось. А те высокие начальники, которые доступ имеют, проявляют необъяснимое равнодушие.

Но вот что интересно. После войны германские генералы писали мемуары и исследования о войне. В основном они полагались на свою память и на те жалкие остатки архивов, которые Сталин не успел захватить и вывезти. Наши же генералы и маршалы имели все возможности германскими архивами воспользоваться: им не надо было даже и в Подольск ездить — подними трубочку и доставят папочки на Старую площадь, на Фрунзенскую набережную, на Гоголевский бульвар. Так нет же. Наши руководители, которые имеют звания маршалов, генералов армии и генерал-полковников, должности — советников Президента, Министра обороны, начальника Генерального штаба и их заместителей, охотно цитировали мемуары германских генералов, а архивы игнорировали. Почему? Что прячем? Может, публикация трофейных германских военных документов представляет угрозу нашей исторической науке, нашей версии войны, устоям режима?

Я не цитирую германских архивов потому, что самое интересное — мне недоступно. А то, что сохранилось после войны в Германии, не цитирую потому, что тот же Владимир Юровицкий из журнала «Российское время» меня первым и обличит в «повторении вымыслов геббельсовской пропаганды». Потому я и буду опираться на наши официальные издания, на Жукова, Конева, Рокоссовского. Отмечу лишь, что мемуары наших маршалов и генералов удивительным образом подтверждают все то, что принято называть «вымыслами фашистской пропаганды». Владимиру Юровицкому настоятельно рекомендую проникнуть в подольские сокровищницы. А мне наших советских материалов пока вполне хватает.

Итак, план вторжения существовал. И только строжайшая секретность в сохранении трофейных германских и наших архивов позволяла несколько десятилетий сохранять его в тайне.

Но Владимир Юровицкий прав: в конце концов никакая секретность не поможет. Слишком уж подготовка к вторжению была явной. Она видна невооруженным взглядом. Хорошо бы зарыться в подольские папочки лет на десять — пятнадцать. Но что делать? Приходится мне пока обходиться открытым материалом. Но будет время, доберутся и до подольских хранилищ.

В это я свято верю.

2

В вопросе о топографических картах многое прояснится, если вспомнить, что карта — это особый стратегический продукт.

Война прожорлива. Война требует нефти и стали, золота и хлопка, костылей и протезов, бинтов и хлеба, крови и мяса, марганца и олова, вольфрама и меди. И не напасешься: то алюминия не хватает, то пуговиц для солдатских штанов, то броневого листа. Но есть один стратегический продукт, какой запасать перед войной труднее всего. Этот продукт — топографические карты.

Трудность вот в чем: лес ударными темпами вырубают, болота осушают, реки плотинами перегораживают, поворачивают их с севера на юг, зеки каналы роют, бравые минеры рвут динамитом колокольни, в непролазных лесах появляются «барачные городки для лесорубов». Одним словом, местность меняется на глазах и прошлогодняя карта уже не дает правдивой картины. Это с кожаными сапогами для освободительного похода нет проблем: уложил на склад и пусть лежат, пусть ждут своего часа хоть пять лет, хоть десять. А топографическая карта — из разряда скоропортящихся продуктов. Это на географической карте менять почти ничего не надо, а на топографическую наносится каждый ручеек и овраг с указанием ширины и глубины, каждый мостик с указанием грузоподъемности и материала, из которого он сделан, каждая рощица с указанием средней высоты деревьев, толщины стволов и расстояния между деревьями, каждая деревня, а то и каждый дом. Потому надо постоянно следить за изменениями, вносить поправки и перепечатывать топографические карты. Хорошо, если у вас страна крошечная — два-три миллиона квадратных километров. Тогда проблем нет. Тогда обновляйте карты хоть каждый год. А если у вас самая большая территория в мире, тогда как? А если официально провозглашенная цель существования вашего государства — распространить его территорию на весь мир и ВСЕ страны мира до самой последней превратить в советские республики и включить их в состав СССР? Как тогда топографической службе работать? Какие карты печатать? Какие исправлять и перепечатывать?

Но главная трудность даже не в этом. Топографическая карта — это стратегический продукт, который отличается от всех других абсолютным отсутствием универсальности. Патроны и костыли, сталь и свинец, сухари и палатки используй хоть под Москвой, хоть под Сталинградом, хоть под Кенигсбергом или Берлином, а вот самая лучшая, самая точная карта Берлина при обороне Сталинграда не очень нужна, и наоборот — вы наготовили карты Сталинградской области, но их нельзя использовать для подготовки захвата румынских нефтяных районов: тут требуются карты Галацкого прохода.

Почти любой другой стратегический материал универсален: наготовил десять тысяч тонн бинтов и используй их хоть в наступательной войне, хоть в оборонительной, хоть в войне против Германии, хоть против Японии. А с топографическими картами проблема: одни карты всегда в избытке, другие — в недостатке.

Проблема начальника Генерального штаба в том, чтобы задолго до войны точно определить районы, карты которых потребуются на войне. Начальник Генерального штаба обязан так поставить задачу топографам, чтобы не распылять усилий топографических войск на съемку и пересъемку районов, которые не будут задеты войной, а на районы грядущих боевых действий карты должны быть подготовлены с надлежащим качеством, в соответствующих количествах.

Считалось, что война с Германией неизбежна.

Но не на советской территории.

В соответствии с этим и работали советские топографы.

3

На каждой советской топографической карте стоит гриф секретности. Карта секретна уже до того, как попала в руки командира, секретна независимо от того, нанес командир на нее положение своих войск, соседей и противника или не нанес. Карта секретна просто потому, что на ней нанесены леса и реки, мосты и поля. И это понятно: карта должна оставаться секретным документом, и работа военных топографов всегда должна быть окутана чернотой государственной тайны. Проникнуть в тайны топографической службы — мечта разведки противника.

Поясняю на примере. Представим себе, что разведки западных стран весной 1968 года установили, что советские картографические фабрики начали массовый выпуск карт Чехословакии… На этих картах не нанесены еще планы освободительного похода, на этих картах еще не обозначены аэродромы высадки, маршруты движения войск, объекты захвата, но факт массового производства карт данной страны интересен сам по себе, и есть над чем подумать.

Или, допустим, в 1979-м иностранные разведки узнали, что в Советском Союзе срочно обновлены карты Афганистана и картографические фабрики начали массовое их производство. Интересно? Интересно. Из таких фактов можно делать выводы. А карты Аляски, например, в Москве пока массовым тиражом не печатают. Из этого тоже можно делать выводы.

Советская военная разведка всегда проявляла особый интерес к топографическим службам противника. Пример: в начале 1943 года советская военная разведка добыла сведения о том, что германские картографические фабрики печатают сотни тысяч листов карт Орловской, Белгородской, Курской областей. Из этого делались выводы. В самом начале 1941 года советская военная разведка доложила командованию: японская топографическая служба получила приказ готовить детальный рельефный макет Филиппинских островов… Чтобы это могло означать? А карт советских дальневосточных областей японская топографическая служба пока в больших количествах не печатает…

В настоящее время есть достаточно сведений о том, чем занимались советские топографы перед войной.

И есть над чем подумать.

4

Свидетельствует бывший начальник Генерального штаба генерал армии С.М.Штеменко: «А надо заметить, что до войны карты, нужные войскам, на значительную часть территории нашего государства не составлялись» (Генеральный штаб в годы войны. С. 128). Исключением, говорит Штеменко, была узкая полоса от западной границы до городов Петрозаводск, Витебск, Киев, Одесса.

Присмотримся: вот граница, а вот рядышком Одесса. Это потом границу на запад отодвинули, а до 1940 года Одесса была городом приграничным. Между одесскими окраинами и границей — узкая полоса территории. Вот на этой полосе и работали топографы. А на все территории, которые восточное (а восточное — вся страна), топографические карты не составлялись. За ненадобностью. На нашей земле война не предполагалась.

Когда напал Гитлер, топографические карты внутренних районов Советского Союза было невозможно отпечатать, как невозможно печатать книгу, которая еще не написана.

Если наши территории до войны лежали вне интересов военных топографов, то что же их в этом случае интересовало? Легко догадаться: их интересовали территории заграничные. Военные топографы не просто составляли карты сопредельных территорий, но и печатали их в нужных количествах при самом высоком качестве. И не лежали те карты зря на складах, но использовались войсками и штабами для боевой подготовки и для планирования грядущей войны. Генерал-полковник Л.М.Сандалов сообщает, что в Белорусском округе для тренировок командного состава использовались карты Польши и весь командный состав знал польскую территорию до самых мелких деревень. В 1939 году Красная Армия «освободила» территории с населением более 20 миллионов человек. Сандалов описывает полевую поездку советских штабных командиров по «освобожденной» земле. Они никогда тут раньше не были, но за много лет на штабных учениях успели изучить местность по картам до мельчайших деталей. Советские командиры удивлены, до какой степени точны их карты. «Единственным человеком, которому поездка по освобожденной территории не принесла особых забот, был начальник топографического отделения» (На московском направлении. С. 39.).

Красная Армия в 1939 году продвинулась вперед до 350 км, а топографической службе нет забот: карты этих районов давно составлены и отпечатаны. 350 километров — не предел интересов краснозвездных топографов. До 1939 года были составлены карты и на более удаленные от наших границ территории. В 1939 году в Москве вышла замечательная во всех отношениях книга Александра Лапчинского «Воздушная армия». Откроем раздел «Обеспечение наступательных действий воздушных сил» и полюбуемся на карты. Тут и германские аэродромы, и места расположения германских командных пунктов, и стратегические склады и, конечно, Берлин во всем великолепии. Нанесены и широкие улицы, и переулочки, и мосты, и вокзалы, и заводы. Писалась книга в разгар Великой чистки, и не думаю, чтобы наша цензура позволила опубликовать лучшее, что имеем. Но и то, что показано в книге, впечатляет. Это обратная сторона нашей «неготовности» к войне. Неготовность только на своей территории, а для освободительных походов все готово.

У товарища Сталина не было причин расстреливать генерала Кудрявцева (и Жукова). Возглавляемая генералом Кудрявцевым Военно-топографическая служба (ВТС) к войне была полностью готова.

Только не к «великой отечественной»…

Наши топографы подготовились к какой-то совсем другой войне, они не ограничились тем, что вывезли все карты в приграничные районы. Генерал-лейтенант А.И.Лосев свидетельствует: «Война явилась для Военно-топографической службы тяжелым испытанием. Она застала большую часть ее частей непосредственно на границе… Некоторые части ВТС вместе с пограничниками вступили в бой 22 июня 1941 года… Служба понесла чувствительные потери в людях и технике» (ВИЖ. 1992. N 10. С. 82).

Если готовилась война на своей территории, то и части ВТС должны были работать в районах предполагаемых сражений. Зачем их держали на пограничных заставах? Чем они там занимались?

5

Европе крупно повезло. Германская армия внезапным ударом отбросила Красную Армию от границ в глубину Советского Союза, туда, где Красная Армия по многим причинам (отсутствие топографических карт — лишь одна из них) была почти небоеспособна. Мало того, на границе были уничтожены лучшие кадры Военно-топографической службы, потеряны ценнейшие приборы и оборудование. Проблема не просто в том, что не было карт советской территории, но и в том, что в первые дни войны вместе с тысячами тонн карт были потеряны многие части ВТС, которые могли бы новые карты составить. Получилось: нет карт и составлять их некому.

Вот оттого и отбросили Красную Армию к стенам Москвы, Ленинграда и Сталинграда. На советской территории в течение трех лет Красная Армия была обескровлена. В 1944 году сверхмощная Красная Армия вновь появилась на границах Германии. Она проводила блистательные, удивляющие весь мир операции. Но надо помнить, что лучшая часть Красной Армии была давно истреблена. В Польше, Румынии, Венгрии, Чехословакии, Австрии, Германии появились жалкие осколки того, что могло быть. Вот почему Красная Армия сумела захватить в Европе так мало территорий.

Советская топографическая служба подготовила те карты, которые ей приказали: карты территорий сопредельных государств. Среди писем бывших германских солдат и офицеров, которые видели груды не до конца сгоревших карт, есть свидетельства не только о сгоревших складах, но и о железнодорожных вагонах, набитых картами, например, на станции Тевли Брестской области, на станции Броды Львовской области.

Интересно, что и советские генералы говорят не только о складах, но и о вагонах с картами.

И непонятно, почему не вывезли? Карты уже уложены в вагоны, трудно ли цеплять к проходящим эшелонам и оттягивать в безопасный тыл?

Понятно, не везде и не всегда есть проходящие эшелоны, особенно если вагоны с картами были прямо у границы. Понятно, что советские войска попадали в окружение, и вывезти было невозможно не то что карты, но и боеприпасы. Но была и еще причина: во внутренних районах страны эти карты были не нужны.

Если мы решили защищать, например, Смоленск или Москву, то нам нужны карты Смоленской и Московской областей. Где хранить такие карты перед войной? Думаю, где угодно, кроме вражеской границы. Где угодно, но не на станции Тевли у Бреста и не в Алитусе у границы Восточной Пруссии. В больших количествах топографические карты Московской области могут быть использованы только на территории Московской области, но нигде более. А карты Сталинградской области — только в районе Сталинграда. Нигде больше они не нужны. Понятно, что карты Московской области надо хранить где-то недалеко от Москвы, а Сталинградской — у Сталинграда. А в приграничных районах мы храним те карты, которым во внутренних районах страны нет применения. В приграничных районах мы держим тысячи тонн карт, которые нам потребуются в «освободительных походах». Потому они и загружены в вагоны.

Топографические карты — большая ценность, но их сжигали, ибо 22-й армии, которая тайно переброшена с Урала, поставлена неожиданная и совершенно необычная задача — готовить оборону на собственной территории. И всем другим приграничным и прибывающим армиям ставятся столь же необычные задачи — оборонять свою территорию. Карт им позарез не хватает, но если оттянуть от границ вагоны с картами, то это делу не поможет: зачем в обороне Смоленска карты районов Мюнхена и Гамбурга?

«Освобождение» сорвалось, и ценность карт, которые заготовлены у границ, упала до нуля, как стоимость акций разорившейся фирмы. Эти карты даже представляли опасность как разоблачительный материал и как продукт, который может оказаться полезен противнику или для внутреннего пользования, или как макулатура высшего качества. Вот потому карты жгли у границ, но главного топографа не упрекали: что ж ты не там карты хранил? Ибо хранил он их там, где нужно.

6

К слову сказать, не только карты сжигали у границ.

У границ горели ярким пламенем вагоны, набитые небольшими серыми книжечками под. названием «Краткий русско-немецкий разговорник».

Составил разговорник генерал-майор Н.Н.Биязи. Редактор — А.В.Любарский. Выпускалась эта книжечка тиражами, которым позавидует любой бестселлер. Но так же быстро эта книжечка была истреблена. Осталось этих книжечек совсем немного. Мне одна попалась впервые в Военно-дипломатической академии Советской Армии. Она, неприметная, стояла на библиотечной полке, и никто ее не трогал. Книжечка была не того уровня: мы учили языки серьезно, но в библиотеке хранились все словари, все учебники, все разговорники на всех языках мира, когда-либо изданные в России и Советском Союзе.

Скромная эта книжечка никак под стандарт будущих шпионов-дипломатов не подходила, ибо была рассчитана на миллионные солдатские массы, на людей, никогда иностранных языков не изучавших и слышавших иностранную речь только в фильмах про кривоногих фашистов: «Вы не есть говоришь правду!»

Разговорник — размером с пачку «Беломора». Каждому бойцу-освободителю — за голенище. В 1941 году подвезли миллионы пар кожаных сапог для освобождения, вот к каждой паре сапог — вроде приложения.

Меня разговорник привлек содержанием: ни слова об обороне. Все о наступлении. Названия разделов: «Захват железнодорожной станции разъездом или разведывательной партией», «Ориентировка нашего парашютиста» и т.д.

С помощью разговорника можно легко и свободно объясниться с местными жителями: как называется деревня? где источники воды? где топливо? пройдет ли грузовая машина? Можно зайти на телеграф и вполне доходчиво изъясниться: «Прекрати передачу — застрелю!» А можно потребовать, чтоб отпили глоток и откусили кусок перед тем, как его грызнет освободитель, чтоб воина нашего не отравили проклятые басурмане.

В 1941 году у немецких солдат такие же разговорники были за голенищами: «Мамка, млеко». «Мамка, яйки». Вот и нашим солдатикам вдоволь припасли. Раскрыл книжечку, нашел нужную фразу и можешь любопытствовать, кто состоит в отрядах SA. Незаменимая книжка! Правда, если мы воюем под Старой Руссой или Вязьмой, нам такая книжка без надобности. На кой нам изъясняться на немецком языке с новгородским или смоленским мужиком? Зачем красноармейцу в центре России на немецком языке спрашивать название деревни?

А фразы в книжке такие: «Назовите селение!», «Назовите город!», «Можно ли пить?», «Выпей сначала сам!», «Где топливо?», «Сколько скота?» и т.д. и т.д.

Воображение у меня резвое. Прикинул: вот началась «великая отечественная», вот наши солдатики защищают Родину, воюют на родной земле. Вот вошли в незнакомый город, нашли в разговорнике нужную фразу и первому попавшему мужику:

— Nennen Sie die Stadt!

А тот в ответ:

— Смоленск!

А наши ему:

— Sie lugen, падла!

Или зашли в деревню где-нибудь под Оршей, зачерпнули воды ключевой и молодухе: «Trinken Sie zuerst man selbst!»

Так ведь русская и не поймет. Это только если к немецкой молодухе обратиться…

А вопросы в основном — к населению: где спрятались полицейские?

Ясно, наши солдаты имели инструкции среди пленных выделять полицейских, солдат и офицеров СС, активистов СА. Только вот проблема: отряды СА действовали только на территории Германии. Под Брестом, Смоленском или Оршей их никак оказаться не могло. И совсем уж непонятный вопрос: где спрятались члены партии? Это членов какой же партии наши солдатики вознамерились отлавливать в 1941 году?

Так вот: разговорничек пригоден был только на территории Германии, только там эту книжечку и можно было применить. Не в Пропойске же спрашивать на немецком языке, как к ратуше пройти и где спрятался бургомистр?

В книге «День „М"“ я упомянул русско-румынские разговорники, которые в начале июня 1941 года получили солдаты 9-го особого стрелкового корпуса генерал-лейтенанта П.И.Батова. А для основной массы войск заготовили „Русско-немецкий разговорник“. В русско-румынском разговорнике главное: как добраться до источников нефти. Но и в русско-немецком главный вопрос не забыт — среди возможных ответов пленных немецких солдат и офицеров есть и этот: „Там нефтяные промыслы“. В Германии, насколько я помню из школьного курса, нефтяных промыслов не найти. Такой ответ мог дать только немецкий офицер или солдат, захваченный в Румынии.

Разговорник был подписан к печати 5 июня 1941 года. Отпечатан во 2-й типографии Воениздата НКО СССР им. К. Ворошилова, Ленинград, ул. Герцена, 1.

Наша армия и все государство работали с точностью часового механизма: подписали книгу в печать 5 июня, а уже 23 июня эти книжечки были захвачены передовыми немецкими частями в Лиепае, 25 июня — в Рава-Русской, 28 июня — под Минском. Захватывали вагонами. Сгоревшими, полусгоревшими, целыми. Распространить такие книжечки (если бы Гитлер не напал) можно было в войсках так же быстро, как и газету «Красная звезда». И по тем же каналам.

И все тут было мне ясно. Только вот… Почему в Ленинграде печатали? При нашей централизации… Да и распространять из дальнего северо-западного угла великой нашей Родины несподручно… Кроется ли за этим что-то?

7

После выхода «Ледокола» мне крепко досталось и в России, и в Германии, и в Америке, и в Израиле, и в Британии. Но по существу никто ничего так и не возразил. Потому критики шли в обход. Потому критики иногда искали в «Ледоколе» то, чего в нем нет. И били меня за то, чего я не говорил, чего не писал, чего не думал. Например, такое построение: Суворов говорит, что Сталин был преступником, так, может, он Гитлера защищает? Так, может быть, он отрицает существование нацистских концлагерей и истребление миллионов?

С такими заявлениями выступил, например, израильский историк Габриэль Городецкий.

Я не вступал в полемику с Городецким: нет ничего хуже, чем спорить по схеме: «дурак — сам дурак!» Я знал, что найдутся объективные критики, которые укажут Городецкому и ему подобным на то, что нельзя бить автора за тот материал, о котором он даже не упоминает.

И нашлись защитники моей версии и в России, и в Польше, и в Израиле, и в Германии, и в Америке.

Израильский историк Зеев Бар-Селла дал достойную отповедь Городецкому в журнале «Окна», а в поддержку моей версии опубликовал фотокопию… русско-немецкого разговорника. Оказывается, не только у нас в академии они сохранились, не только у старых немецких солдат, но и в частных коллекциях советских граждан, а потом пересекли границы социалистического отечества… Обрадовался я, вот, мол, и еще одно подтверждение… И на том бы точку ставить. Но так уж меня воспитали: на самые мелкие закорючки внимание обращать. Прочитал все, осмотрел фотокопию до самых последних закорючек. Та же книга, тот же текст. Только вот… Только на самой последней странице — разница. В самых мелких буковках, в тех самых мелких закорючках: «Подписано к печати 29.5.41. 1-я типография Военного издательства НКО СССР им. С.К.Тимошенко, Москва, ул. Скворцова-Степанова, З».

После академии мне несколько раз такие разговорники в руки попадались, после выхода «Ледокола» в Германии бывшие немецкие солдаты и офицеры присылали. Но всегда — ленинградского издания. О существовании московского издания я не знал. А тут — вот оно. И подписано в печать на неделю раньше ленинградского.

Итак, начали печатать разговорник в Москве 29 мая 1941 года. Но требовалось их много. Очень много. И срочно. Потому через неделю, 5 июня 1941 года, подключилась ленинградская типография, а может быть, и еще какие-то.

А дата наводит на размышления.

Все без исключения историки-коммунисты признают, что Сталин готовился сокрушить Европу. Но, говорят они… в 1942 году. Возразим: в этом случае разговорничек лежал бы в сейфе генерала Биязи до 1942 года. А где-нибудь за месяц до вторжения был бы дан зеленый свет и его отпечатали бы соответствующим тиражом, набили вагоны и отправили на западные границы советским армиям вторжения. Рассылать войскам такую книжечку за год до вторжения — неосмотрительно. Для того товарищ Сталин в 1937-1938 годах товарищам начальникам головы дырявил, чтоб оставшихся к порядку приучить. Не посмел бы генерал-майор Биязи за год до вторжения сталинский план раскрывать перед миллионами исполнителей. И прямой начальник генерала Биязи начальник ГРУ генерал-лейтенант Ф.И.Голиков не позволил бы такую книжечку раньше времени массовым тиражом печатать и рассылать войскам. Не того теста был Филипп Иванович Голиков. Не зря он во время войны стал сталинским заместителем. Товарищ Сталин дураков в заместителях не держал.

А вот если вторжение готовилось на 6 июля 1941 года, то пустили книжечку в производство именно тогда, когда надо. За месяц. В аккурат.

Но в том же «грозовом июне» эти самые разговорники сжигали вагонами как ненужные в данный момент. Вместе с картами Баварии и Лотарингии.

x x x

В «Ледоколе» я привел доказательства того, что советский Генеральный штаб планировал агрессивную войну. Лубянские историки не стали спорить: да, говорят, были наступательные планы. Но, добавили они, каждый генеральный штаб на всякий случай имеет и наступательные, и оборонительные планы.

Нет, товарищи, «на всякий случай» в советских штабах были только наступательные планы. А планов обороны или контрударов «на всякий случай» не оказалось вовсе.

Просто не было карт, на которых такие планы можно было бы изобразить.

ГЛАВА 17

СКОЛЬКО ЧАСОВ ДО ПЛОЕШТИ?

Военная доктрина Красной Армии гласит: бить врага на его же территории.

«Красная Звезда». 18 апреля 1941 г.
1

Много лет назад в Советском Союзе были опубликованы сведения о том, что накануне войны некоторые устаревшие советские танки были настолько изношены, что их ресурс составлял всего 40-150 часов. Другими словами, им оставалось от 40 до 150 часов активной жизни.

Сообщение произвело сенсацию, и в любой книге по истории танков и вообще по истории войны мы встретим эти самые 40-150 часов. Эти цифры приводят как доказательство полной неготовности Красной Армии к войне. Цифры действительно ошеломляющие. Три ведущих американских военных историка в 1985 году опубликовали гневное открытое письмо, в котором задали мне много вопросов. Среди прочего: знаю ли я, что некоторые советские танки имели ресурс всего только по 40-150 часов?! Понимаю ли я, что для Германии эти танки никакой опасности представлять не могли?

Трем знаменитым историкам я задал встречный вопрос: а какой ресурс имели германские танки на 22 июня 1941 года?

От ответа они уклонились.

Такой подход некоторых ученых мужей к методике исторических исследований меня огорчает. Все познается в сравнении. Где же сравнения? Публикуя любые статистические сведения об одной стороне, немедленно публикуйте сведения и о другой. Если мы не будем сравнивать, то ничего не поймем, ничему не научимся. Возразят: да чего же тут сравнивать! Цифры говорят сами за себя. 40-150 часов активной жизни — это ужасно.

Разберемся.

2

В разных армиях активная жизнь танка и межремонтные сроки исчисляются в разных единицах измерения: одни межремонтный пробег измеряют в километрах, другие — в милях, а в Красной Армии — в часах. В книге «Рассказы освободителя» я с гордостью сообщил, что советские танки (речь шла о танках 60-х годов), выходя с завода, имеют гигантский, почти невероятный ресурс — 500 часов активной жизни. На Западе каждый, кто это читал, принимал мое сообщение за шутку и смеялся до слез. Один американский автор написал популярную книгу о том, что Советская Армия не может представлять никакой угрозы. В принципе книга американского автора была просто пересказом моей книги, но с веселыми комментариями. Понятно, над ресурсом в 500 часов он долго смеялся, а потом сообщил, что танки западных армий имеют во много раз больший ресурс.

Автор явно не понимал, что танк имеет много жизней. После 500 часов танк возвращают на завод и делают то, что на русском языке называется капитальным ремонтом, на английском — rebuild. Термины разные — значение одинаковое: с танка снимают все, оставляя один голый корпус, и на корпус монтируют новый двигатель, силовую передачу и все остальные узлы и агрегаты. Пройдя заводской ремонт, советский танк получает новую жизнь — еще 500 часов. Такие восстановления танк выносит лучше, чем автомобиль: броневой корпус танка не изнашивается, как каркас автомобиля. На броневой корпус можно много раз подряд ставить новые агрегаты.

А теперь все-таки попытаемся сравнить ресурс «устаревших», изношенных сталинских танков 1941 года с современными западными показателями. Может быть, все и не так смешно, и не так ужасно.

Самым грозным противником советских танков в Европе во времена «холодной войны» были не американские и даже не германские, а британские танки. Это понятно: когда «Леопарды» и «М-60» имели 105MM пушки, британские «Чифтены» уже имели 120-мм пушки. И по броневой защите они резко превосходили и германские и американские танки. Не будем забывать и то, что на британских танках стояли не просто двигатели, а многотопливные дизели фирмы «Роллс-Ройс». Может, у кого-то было что-нибудь лучше?

Так вот, приглашаю своих читателей на танковые заводы в Шеффилд и на 18-ю ремонтную базу бронетанковой техники в Бовингтоне, графство Дорсет.

Итак, каждый новенький «Чифтен», выходя с завода, имел ресурс 3000 (три тысячи) миль или 4827 километров. В мирное время этот ресурс делится на шесть лет. В год британский танк проходит 500 миль, или в переводе на понятную нам систему — 800 километров. Это лимит, который перескочить нельзя. После шести лет столь беспощадной эксплуатации танк возвращают на ремонтную базу, «раздевают догола» и делают, как англичане выражаются, «ребилт», или, в переводе на русский, перестройку.

Всем, кто на британские танковые и танкоремонтные заводы доступа не имеет, а на слово мне не верит, рекомендую журнал британской армии «Фокус» за февраль 1993 года (С. 11).

А теперь мили (или, если угодно, километры) переведем в часы.

Средняя скорость «Чифтена» — 25 миль/час (максимальная — 30). Разделим ресурс 3000 миль на среднюю скорость и получим ресурс в часах — 120 часов.

Именно столько имел каждый новенький «Чифтен», вышедший с завода, — 120 часов активной жизни.

Если танк гонять с максимальной скоростью, то его ресурс сократится до ста часов.

120 часов активной жизни британского танка делят на шесть лет: по двадцать часов в год на боевую подготовку, вождения, стрельбы, учения. 20 часов в год — это, кроме всего, и боевые тревоги в моменты частых обострении обстановки в период «холодной войны».

Понятно, не все танки столь зверски эксплуатируют. 1 ноября 1994 года Бристольская телевизионная компания «HTV» показала программу про британского фермера из Глостера, который превратил свою ферму в танкодром. Он купил десяток танков, бронемашин и бронетранспортеров, среди которых и один «Чифтен». Достался фермеру «Чифтен» по дешевке — всего за десять тысяч фунтов. Выпущен этот танк был в 1971 году, состоял на вооружении 1-го корпуса Британской Рейнской армии. Списан в 1994 году. За 23 года активной службы танк бывал на многих учениях, были вождения, маневры, учебные и боевые тревоги и пр., и пр. За 23 года активной жизни танк прошел 200 миль, т.е. чуть больше 300 км. В перестройке не бывал. При средней скорости 25 миль/час — это 8 часов за 23 года.

Некоторые наши историки объявили, что советские танкисты летом 1941 года имели всего по несколько часов вождения. Сущая правда. Но рекомендую еще раз прочитать главу про Пашу Ангелину в книге «День „М"“ В этой книге я привожу сведения о том, что из резерва было тайно призвано в Красную Армию 200 000 водителей тракторов. А профессиональный водитель трактора поведет любой танк — не велика разница. Это во-первых. А во-вторых, уж если мы за сравнения взялись, то в самой профессиональной армии мира, в британской, 8 часов вождения за 23 года — это тоже не очень много. За эти годы в танке сменилось не менее шести экипажей. Понятно, есть в Британской армии танки, которые гоняют по 20 часов в год. Но это не все. И 20 часов в год — это лимит, который может быть нарушен только в ходе боевых действий. 20 часов в год — это не на одного водителя, а на весь экипаж из четырех человек. Конечно, большая часть вождения выпадает на водителя, но ведь и другим членам экипажа надо иметь навыки… И как-то они обходятся. И считают себя профессионалами. И имеют для этого все основания.

А теперь вернемся к 40-150 часам, которые имели некоторые советские «устаревшие» танки перед войной. Повторю: мы говорим не обо всех, а только о некоторых «устаревших». Наши БТ-7 выходили с заводов с ресурсом 600 часов. В большинстве своем на 22 июня 1941 г. советские танки имели больше 150 часов ресурса.

В современной Британской армии, если танк имеет 40 часов ресурса, то его держат в строю еще минимум два года, пока весь ресурс не выработает. А могут с ресурсом 40 часов держать в резерве много лет, в консервации, не позволяя драгоценные ресурсы расходовать. Основных боевых танков с ресурсом в 150 часов в Британии вообще не выпускают. Повторяю: они выходят с завода с ресурсом 3000 миль, что означает 120 часов.

3

Чтобы понять метод работы красных историков, мы вновь обратимся к американским и японским линейным кораблям периода Второй мировой войны. На американских линкорах, серию которых начали строить в 1940 году, главный калибр — 406-мм. На каждом линкоре — девять орудий главного калибра в трех башнях. Спросим человека с улицы: сколько может весить одна орудийная башня с тремя 406-мм пушками? Обычные ответы: сто тонн, двести тонн… Это психологический эффект. Мы называем калибр в миллиметрах, и это никак не вяжется с большим весом. Между тем каждая орудийная башня типа МК7 с тремя пушками весит 1708 тонн без боеприпасов и экипажа. Экипаж башни — 212 человек. Четыре из этих линкоров все еще в строю, и на одном из них — «Нью Джерси» мне удалось побывать в 1987 году. Признаюсь: впечатляет.

Если калибр пушек увеличить на 54 мм, то возрастет вес самих пушек, а следовательно, и орудийной башни. Японцы на линкорах типа «Ямато» ставили пушки калибром 460-мм. Один ствол — 165 тонн. Три ствола — 495 тонн. Но стволам нужны подъемные механизмы, противооткатные устройства… И все это надо поместить во вращающуюся башню с лобовой броней 650-мм — полметра с гаком. Общий вес каждой башни получился 2510 тонн (J. Campbell. Naval Weapons of World War Two. London: «Conway». 1982. P. 180). Каждая такая башня имела 268 человек экипажа и боекомплект в 100 выстрелов на ствол, 300 — на башню. Вес снаряда — 1460 кг, вес заряда — 330 кг. Но это мы, понятно, не учитываем.

Это все — пример для понимания нашей психологии: калибр пушек увеличили на 54 миллиметра, вес башни возрос на 802 тонны.

Это трудно воспринимается. Вот именно на такой психологический эффект и рассчитывали коммунисты.

Психология — оружие, которым кремлевские историки владеют мастерски. Объявив, что некоторые устаревшие советские танки имели ресурс «всего лишь…», коммунисты вызвали бурю смеха и веселья. Наш мозг не принимает такую цифру, наш мозг протестует. Коммунисты объявили смешную цифру, и нас после этого не тянет на сравнения. Нам и без сравнений ясно, что в Германии не могло быть таких смешных цифр.

Вот так понемногу из малых (и вполне достоверных) фактов складывается картина: Гитлер — коварный злодей, вооруженный до зубов, грызущий Европу, а Сталин наивный дурачок, ни к чему не способный, к войне не готовый и ни для кого угрозы не представляющий, и армия у Сталина состоит из придурков, и танки изношены до такой степени, что у некоторых ресурс, смешно сказать, всего лишь 40-150 часов…

4

Какую методику мы ни применим, спорить нельзя — активная жизнь танка коротка. И совсем не зря танк почти всю свою жизнь стоит. Не зря его перевозят с места на место на тяжелом прицепе, на трайлере. Мы думаем: это для того, чтоб танк дороги не ломал. Но вот идет война в пустыне, и все равно все воюющие страны везут танки по пустыне на трайлерах, где только это возможно. Да почему же? Да потому, что танк быстро изнашивается.

Чтобы понять это, обратим наше внимание на гоночный автомобиль. Его цена несравненно больше цены обычного автомобиля. Гоночным автомобилем управляет профессионал звездного класса, а рядом — целая команда ремонтников. Странное дело: обернулся автомобиль несколько кругов, а ему уже колеса меняют, ему двигатель регулируют. Колеса у него вроде самые лучшие и двигатель, какой нам не снился. Отчего же гоночный автомобиль все время ремонтируют, а моя драндулетка седьмой год ходит, мили сотнями тысяч отсчитывает? Да оттого, что гоночный автомобиль работает на пределе возможного и за этим пределом.

Теперь обратим внимание на олимпийского чемпиона: огромный человечище, мускулы — залюбуешься, и весь обвешан медалями. Но странное дело — пробежал всего сто метров (сто!) и отдышаться никак не может, и падает на траву, и врачи вокруг него суетятся и тренеры.

А я вокруг стадиона могу три раза обойти и не падаю.

В чем же разница?

В том разница, что я хожу не очень напрягаясь, а он бежит так, чтобы умереть или победить.

Вот и танк из той же породы. Танк работает на пределе, за пределом и всегда в экстремальных ситуациях. Танк несет массу брони, агрегатов, механизмов, вооружения и боеприпасов через грязь и песок, в жару и мороз, он идет через камни и болота, его бросает с ухаба на ухаб. Мало того, каждая секунда жизни танка может оказаться последней, и потому водитель то рвет с места до самого предела, то тормозит, то внезапно разворачивает, то снова гонит его вперед на всю мощь двигателя. В бою танк бьет своим лбом локомотивы и вагоны, ломает стены, заборы, деревья, давит людей и машины. Ему тоже достается…

Потому танк долго не живет. Он может долго жить в ангаре, ожидая своего часа.

5

Когда не очень умные (или не очень честные) историки смеялись над некоторыми советскими танками, ресурс которых был «всего только…», я говорил: давайте сравним.

Но ни один из смеющихся не спешил сравнивать… А между тем у Гитлера были свои проблемы. 29 июня 1941 года в подземном бетонном бункере Гитлера идет совещание высшего командного состава. Прошла первая неделя войны, и решается принципиальный вопрос, как использовать 4-ю танковую группу. Есть два варианта. Первый: бросить ее прямо на Москву. Второй: сначала — на Ленинград, а уж потом на Москву. От границы до Москвы по прямой — 1000 километров, а если ударить на Ленинград, а потом на Москву, то получается 1700, И раздаются голоса, что хорошо бы двух зайчиков убить — и Ленинград, и Москву. А другие говорят: нельзя времени терять, надо прямо на Москву. Мнения разделились, и в этом споре мудрый генерал-полковник А.Йодль обращает внимание на то. что «движение танковых соединений на Петербург может превысить их моторесурс».

Операция планируется в обстановке, когда сильного сопротивления Красной Армии не ожидается, стоит жаркое лето, если дороги плохие, можно идти просто вне дорог, танк в конце концов не для дорог придуман. При скорости 25 км/час расстояние в 1700 километров можно пройти за 70 ходовых часов. Если маневрировать, уходить в сторону, возвращаться, отходить, снова идти вперед, то и тогда 100 ходовых часов вполне достаточно, чтобы от границы дойти до Питера, а потом до Москвы. Но мудрый генерал проявляет беспокойство. А в беспокойстве проявляется знание. Генерал знает, чем пахнет настоящий танк, и видел его не только на параде. Поэтому для него цифра 40-150 часов не могла показаться смешной. Если бы у всех германских танков на 22 июня было по 150 часов ресурса, то и проблем бы не было: дошли бы до Питера, захватили его, а потом дошли бы до Москвы. Но нет у германских танков 150 часов. Видимо, у большинства нет и 100. Оттого и беспокойство.

Истекла вторая неделя войны. 3 июля 1941 года генерал-полковник Ф.Гальдер делает запись в служебном дневнике: «Кампания против России выиграна в течение 14 дней». В тот же день решается вопрос, куда повернуть 2-ю танковую группу из-под Смоленска. Обсуждаются две возможности: Смоленск — Харьков — 744 км и Смоленск — Азовское море — 1150 км. Еще нет ни грязи, ни снега, ни мороза, сопротивления Красной Армии не предвидится: в германском руководстве решили, что война уже выиграна. Надо просто совершить марш танковыми колоннами, которым, как предполагается, никто не помешает. Но возникает вопрос, хватит ли ресурсов у танков? Танки воюют уже две недели, танки уже сильно изношены, а до Харькова при скорости 25 км/час надо потратить 30 часов ходового времени. Генералы, которые знают толк в танках, высказывают вполне обоснованные опасения: хватит ли ресурсов? А до Азовского моря и того дальше — 40-45 часов.

Коммунистические историки смеются над малым ресурсом некоторых «устаревших» советских танков. Но люди, которые планировали и вели войну, не смеялись над ресурсом в 30, 40, 45 часов. Нехватка или наличие такого ресурса означали победу в войне или поражение.

6

А теперь разберем вопрос: были ли сталинские танки с ресурсом в 40-150 часов опасны для Германии? Или, другими словами, какой минимальный ресурс должны были иметь советские танки для нанесения сокрушающего удара?

Давайте считать вместе.

От советской границы до нефтепромыслов Плоешти — 180 км. Это чистая открытая местность. Тут у самых границ были сосредоточены войска Одесского военного округа. В их составе 1043 танка (А.Г.Хорьков. Грозовой июнь. М.: Воениздат, 1991. С.21). В ближайшее время округ должен был дополнительно получить еще 220 танков. Кроме того, против Румынии был развернут 16-й механизированный корпус (608 танков) соседнего округа. Позади этих войск в первой половине июня на железнодорожных станциях разгружались соединения и части 16-й армии, которая под прикрытием Сообщения ТАСС от 13 июня 1941 года тайно перебрасывалась из Забайкалья. В составе этой армии 1370 танков. Сюда же тайно перебрасывается и 19-я армия. В ее составе 484 танка. Всей этой массе советских войск противостояли войска Румынии (60 танков).

Одесский округ и 16-й механизированный корпус Киевского особого военного округа — это 1651 танк. Это в 27 раз больше танков, чем в Румынии. Если учесть новые поступления танков в Одесский округ и танки армий, которые уже разгружались вблизи румынских границ, то соотношение станет 3725 советских танков против 60 румынских, т.е. больше 60 советских танков против каждого румынского. Если этого мало, то против Румынии могут быть повернуты танки 9, 19 и 24-го механизированных корпусов, не говоря о воздушно-десантных корпусах, авиации и прочем. Советский «устаревший» танк БТ-7М даже официально имел скорость 86 км/час (на самом деле больше). Противостоящие ему румынские танки FT-17 имели максимальную скорость 9 км/час. Поэтому советские танки могли просто не обращать внимания на румынские танки, игнорировать их и обходить стороной. Если даже 1000 советских танков бросить в затяжные бои против 60 румынских, то и тогда сотни и тысячи других смогут беспрепятственно идти в Плоешти, не сворачивая и не маневрируя. Если идти со скоростью 25 км/час, то нам потребуется 7-8 часов. Одна ночь. Однако у нас не простые танки, а быстроходные, специально для такого дела созданные. Местность впереди ровная, грунт твердый, дороги хорошие. Танки БТ тут вполне могут идти со скоростью 40-50 км/час, а сбросив гусеницы — 70-80 км/час. До Плоешти — ТРИ часа чистого ходового времени.

И совсем не обязательно всем танкам дойти до нефтяных вышек: если дойдут десять танков, то и этого достаточно. Нефтяные промыслы можно поджечь зажигательными снарядами… или просто солдатской зажигалкой.

23 августа 1939 года в Москве Сталин (рукою Молотова) подписал такой пакт, по которому Гитлер получил войну на два фронта, по которому британский флот блокировал Германию и не допускал подвоза нефти морем. У Германии оставался единственный (достойный упоминания) источник снабжения нефтью. Его потеря означала бы остановку германской промышленности и паралич армии, авиации и флота. Без нефти воевать нельзя. Нефть — не только топливо, но и сырье для химической промышленности, без которого обойтись невозможно. Если одна советская танковая рота в десять танков появится в районе Плоешти и если у каждого танкиста в кармане окажется коробок спичек, то война в Европе завершится крушением Третьего рейха.

Если бы у Сталина были танки с ресурсом от 1 —2 до 5 часов» то и тогда они были бы смертельно опасны для Германии и для всей Европы: танки с минимальным ресурсом ведут бой с места, сковывают противника, время от времени меняя позиции (на что тратится несколько минут ходового времени), в это время танки с ресурсом 4-5 часов совершают рывок к нефтепромыслам.

Германия производила значительное количество синтетического горючего. В конце войны. В 1941 году его производилось недостаточно. Кроме того, только синтетическим горючим решить все проблемы армии невозможно. Захват Плоешти советскими войсками или просто пожар на нефтепромыслах означал паралич Германии. Вот этого и ждали тысячи других советских танков. От Бреста и Львова, от Белостока и Гродно путь до Берлина совсем короткий. Если германская армия и авиация парализованы, если никто не мешает, то по хорошим дорогам танковые клинья могут дойти не только до Берлина и Мюнхена, но и до Парижа, Марселя и Бреста. Ресурс 40 ходовых часов при скорости 25 км/час это 1000 километров. Но Западная Европа — это не Смоленская область и не Псковская. Тут танковые колонны могут идти со скоростью вдвое-втрое более высокой. Потому за 40 ходовых часов можно пройти не одну тысячу километров, а две и больше. Одна тысяча километров от советских границ — это Бухарест, София, Афины, Белград, Будапешт, Вена, Берлин, Мюнхен, Гамбург, Копенгаген… Две тысячи километров — это не только Париж и Рим, но и Тулуза, и Барселона.

А 150 ходовых часов — это огромный ресурс. Даже при скорости 25 км/час за 150 ходовых часов танк проходит без капитального ремонта 3750 километров. При более высокой скорости на европейских дорогах пробег будет больше. С ресурсом в 150 часов можно захватить не только Европу…

Напомню, мы говорим лишь о некоторой части «устаревших» советских танков. У остальных моторесурс был выше 150 часов.

Удар в Румынию решал и проблему ремонта танков. После такого удара тысячи исправных танков можно было бросать в Европу, тысячи неисправных — спокойно ремонтировать и по мере готовности вводить в сражения.

Возразят, что танки на войне идут не по прямой, а маневрируют. Согласен. Это называется коэффициентом маневра. В наступательных операциях против слабого противника (а Румынию мы при всем желании к сильным отнести не можем), особенно во внезапных операциях, коэффициент маневра редко поднимался выше 1,3. Другими словами, фактический пробег может быть примерно на 30% выше глубины боевой задачи. В нашем случае при глубине задачи в 180 км реальный пробег мог составить 230-240 км. Этот путь танки могли пройти не за три, а за четыре часа.

x x x

В 1945 году Красная Армия нанесла внезапный удар по японским войскам в Маньчжурии и Китае. 6-я гвардейская танковая армия совершила беспримерный рывок через пустыню, горный хребет Большой Хинган и рисовые поля к океану. За 11 суток вне дорог танковая армия покрыла расстояние по прямой в 810 километров, а ее передовые отряды — 1100 километров. В этом рывке принимали участие и сотни танков БТ-5, БТ-7, Т-26, сохранившихся в войсках Дальнего Востока. Танки с малым ресурсом использовались в приграничных боях, а танки с ресурсом 40 и более часов дошли до океана.

Вывод: с августа 1939 года, с момента подписания пакта Молотова — Риббентропа, вся континентальная Европа жила под угрозой советского топора. Удар в нефтяное сердце Европы мог быть смертельным. Все советские танки, новейшие и старые, вышедшие с заводов и уже изношенные, представляли угрозу не только для Германии, но и для всей Европы.

Легенды о «неготовности» Сталина к войне легко разоблачаются, как только от однобокого рассмотрения проблем мы переходим к сравнениям. Все познается в сравнении. Жаль, что некоторые уважаемые историки не желают сравнивать.

ГЛАВА 18

ГВАРДЕЙСКИЕ ЧУДЕСА

Чудес не бывает.

И.Сталин
1

Весной 1942 года Красная Армия потерпела сразу несколько сокрушительных поражений: в боях подо Ржевом была окружена и погибла 39-я армия, в окружении под Вязьмой погибла 33-я армия генерал-лейтенанта М.Г.Ефремова; была отрезана и погибла в окружении 2-я ударная армия генерал-лейтенанта А.А.Власова; был разбит Крымский фронт, при этом погибли 44, 47 и 51-я армии; а в Харьковском сражении были уничтожены 6, 9, 28 и 57-я армии, семь отдельных танковых и кавалерийских корпусов, значительное количество дивизий, бригад и полков усиления, потеряны тысячи танков и орудий, обильные стратегические запасы, сотни тысяч офицеров и солдат были убиты или захвачены в плен. Советский стратегический фронт на юге был прорван на огромном протяжении, и германские войска, не встречая сопротивления, устремились в гигантский прорыв сразу по двум направлениям: на Кавказ и на Сталинград.

Захват Кавказа означал почти верное крушение сталинского режима. Кавказ — это нефть. Падение Сталинграда означало то же самое: через Каспийское море нефть шла вверх по Волге. Самый простой способ перерезать нефтяную артерию — выйти к Сталинграду. Все, что требовалось, — прорваться к берегу, поставить пару танков на откосе и топить нефтяные баржи. Советские войска неорганизованно отходят. Проще говоря, бегут. Сталин издает громовой приказ N 227 о заградительных отрядах и штрафных батальонах, свирепствуют комиссары и чекисты. Но никакими зверствами, никакими приказами деморализованные советские войска не остановить. Нужны свежие резервы. Но резервы исчерпаны в ходе зимнего наступления, в ходе неудачных попыток прорвать блокаду Ленинграда, в попытках спасти положение под Харьковом и в Крыму.

Итак, где взять резервы? Без резервов — конец.

Сталина могло спасти только чудо.

И оно случилось.

Страницы: «« 345678910 »»