У тебя все получится, дорогая моя Мартен-Люган Аньес

– Скоро пойдем спать, я как выжатый лимон.

Если на миг у меня и мелькнула надежда, что он пригласит меня на танец, то иллюзия продлилась недолго.

– Куда делись хорошие манеры, которые тебе прививала мама? После твоего опоздания в церковь мы не можем сбежать, будто воры.

– Эй, Ирис! – крикнул Матье. – Я вспомнил, что у твоего мужа обе ноги левые, а поскольку моя жена теперь слониха… в общем, потанцуем?

– С удовольствием, – ответила я, вставая.

– Думаешь, у тебя получится на таких ходулях? – спросил он, тыча пальцем в мои лодочки-стилетто.

– Не переживай, я много тренировалась.

Я подумала о Габриэле и почувствовала себя счастливой.

Приличия были соблюдены, и после сумасшедшего рок-н-ролла с Матье я позволила себе танцевать одной. В течение десяти лет я была приклеена к Пьеру, не покидая его ни на мгновение. Теперь с этим покончено. Я отплясывала на своих десяти сантиметрах под звук хитов прошлого лета: Робин Тик, HollySiz. И никто не знал, о чем – или, если быть точнее, – о ком я думаю. Ему бы это зрелище понравилось. И он, быть может, не оказался бы уж очень благоразумным.

В конце концов я заметила Пьера: он стоял возле площадки для танцев и показывал знаками, что пора возвращаться. Я попрощалась со всеми и присоединилась к нему. Когда я подошла, он положил руку мне на шею и коснулся моего плеча губами – почти робко.

– Ты красивая, очень красивая сегодня вечером… я… я смотрел, как ты танцуешь, и… прости меня.

– Пошли спать.

Я прислонилась к его плечу и обняла за талию, он покрепче сжал меня, и мы ушли. Нам выделили одну из гостевых комнат в здании, где праздновали свадьбу. Завтра мы снова будем участвовать в свадебных торжествах. И это меня радовало…

Спала я плохо. Пьер ворочался и разговаривал во сне, но слов было не разобрать. Я проснулась словно в тумане. И увидела одетого и чисто выбритого Пьера, он сидел на кровати, обхватив руками голову.

– Уже встал?

Он поднял на меня глаза, в его взгляде промелькнул страх.

– Ты обидишься, но…

Туман рассеялся со скоростью света.

– Издеваешься?

– Нет, мне правда очень жаль.

Я выскочила из постели и встала перед ним. Он не шевельнулся.

– На-до-е-ло! Ты заставил меня идти на эту свадьбу, на которую мне плевать в высшей степени, и при этом даже не соизволил явиться вовремя. Знал бы ты, как мне было стыдно вчера утром в церкви. А теперь… теперь…

Злые слезы заблестели у меня в глазах.

– Чего ты добиваешься? – рявкнула я.

– Послушай, я на пределе, а ты… от тебя никакой помощи.

– А я? Ты думаешь, я не на пределе? Бьюсь за спасение нашей семьи, ты даже не представляешь… – Я закатила глаза и покачала головой. – Терплю твое безразличие, твое невнимание ко мне, к моей работе, во всему тому удивительному, что происходит со мной в Париже, у Марты. Вчера все делали мне комплименты, а ты сидел как истукан и не отрывался от телефона. Если ты в ближайшее время не одумаешься, мы врежемся в стену. А может, вообще уже слишком поздно…

Он встал, подошел ко мне, потянулся губами, но я отвернулась.

– Срочный вызов, – извинился он еще раз. – Если мне удастся все уладить, потом будет по-другому, обещаю.

– Я тебе больше не верю. Все кончено.

– Я приеду домой, как только смогу.

– Меня ты там не найдешь.

Я порылась в сумке, достала джинсы, свитер и старые кроссовки.

– Ты останешься? – спросил он.

– Еще чего! Я возвращаюсь в Париж. Последую твоему примеру, буду вкалывать.

Я заперлась в ванной и наконец-то дала волю слезам.

– Ирис, открой, пожалуйста.

– Уходи, тебя ждет клиника. Она, пожалуй, похуже любовницы!

Дверь хлопнула.

Бросив вещи в студии, я села в метро. Мне нужно было попасть в ателье, единственное место, где я смогу успокоиться. Я надеялась, что Пьер позвонит. Зря надеялась.

Увидев перед зданием мотоцикл Габриэля, я забыла о семейных проблемах. Облегчение и радость – вот что я ощутила. Плюс чувство неловкости. Я поднялась в ателье, не пытаясь узнать, работает он или находится у Марты.

Почти два часа я провела рядом со швейной машинкой. Но не включала ее и не брала в руки ткань. Ничего не шила. Вместо этого я схватила свой блокнот для эскизов и карандаш. И поняла, что разучилась рисовать. Окончательно выдохлась. Получалось, что я провожу всю свою жизнь в борьбе. С кем? С чем?

Сегодня, в таком состоянии, ничего толкового у меня не получится, это очевидно. Я закрыла ателье и пошла вниз по лестнице.

– Что ты здесь делаешь? – спросил Габриэль, который как раз вышел из офиса, когда я спустилась до второго этажа.

Он выглядел не лучше меня: черты лица заострились, синяки под глазами. Таким я его видела впервые. Небритый, в джинсах, кроссовках, грубом свитере под потертым кожаным блузоном.

– Приехала поработать, – ответила я.

– Я думал, ты вернешься завтра.

– Так и предполагалось, ты не ошибся.

– Как свадьба?

Я натужно засмеялась:

– Гениально… Ладно, я, пожалуй, пойду спать. Мы вместе спустились и на улице, как два идиота, растерялись, не знали, что сказать, избегали смотреть друг на друга. Габриэль направился к мотоциклу:

– Ну… э-э-э… я пошел.

– Хорошего вечера, – ответила я.

Я робко улыбнулась и махнула ему рукой, а потом направилась к метро.

– Если бы ты не трусила, я бы предложил покататься, – произнес он вслед.

Я резко остановилась, обернулась. Он выглядел не так уверенно, как обычно.

– Давай.

Это вырвалось у меня помимо воли, мне не хотелось с ним расставаться. Он прищурился, проверяя степень моей решимости, и, похоже, результат его удовлетворил.

– Стой здесь.

Он бегом вернулся в здание и вышел оттуда через пять минут со вторым шлемом и блузоном.

Я подошла к мотоциклу. Чувствовала я себя паршиво.

– Я отношусь ко всему не слишком серьезно, но мотоцикл – исключение, так что можешь на меня положиться.

Я покивала, он улыбнулся и протянул мне куртку, я надела ее. Она оказалась точно по размеру. Я посмотрела на Габриэля, вопросительно приподняв бровь. Габриэль смущенно почесал в затылке.

– Я купил ее для тебя, знал, что в один прекрасный день ты все равно сдашься.

Я собралась ответить, но он остановил меня, подняв ладонь:

– Не говори ничего, пожалуйста… послушай меня.

Он кратко изложил основные правила безопасности, надел мне каску и проверил, хорошо ли она застегнута. Потом уселся на мотоцикл и начал внимательно меня разглядывать, наклонив голову набок.

– Тебе известно, что ты должна сейчас делать?

Он засмеялся. Я неуверенно сделала два шага, отделявшие меня от мотоцикла, оперлась на его плечо и взобралась на сиденье.

– Сядь так, чтобы тебе было удобно. Если хочешь, крепко вцепись в меня. И не забывай: ты должна повторять все мои движения, расслабиться, и все будет хорошо. O’кей?

– Да, – пискнула я.

Я опустила щиток, а он подмигнул мне и повторил мой жест. Следуя его совету, я сжала коленями его бедра и вцепилась в талию. И сразу почувствовала себя лучше. Он запустил мотор, его рев поверг меня в ужас, жар, вылетавший из выхлопных труб, изумил, и не успела я среагировать, как мы уже ехали. К счастью, медленно. Мне было хорошо, я чувствовала себя в безопасности, уютно прижимаясь к его спине. Когда загорелся красный свет, он взял мою руку и держал ее, пока не пришло время жать на акселератор. Мы поехали. Быстро. Все быстрее и быстрее. Вот мы на набережных Сены. Мотоцикл резво лавировал между автомобилями. Меня пьянило его тело, скорость, глубинная уверенность, что я могла бы последовать за ним на край света, что это мгновение – самое прекрасное и важное в моей жизни, а все остальное не имеет значения. Когда мы снова остановились на светофоре, он поднял щиток. Я сделала то же самое.

– Ну как?

– Еще… пожалуйста.

Мотоцикл рванул вперед. Во время поездки мы были единым целым, и я испытывала от этого наслаждение.

Потом мы мчались на бешеной скорости по кольцевой автостраде, входили в крутые виражи, и в какой-то момент я заметила, что совсем стемнело.

Последний участок слалома между автомобилями на бульваре Бомарше – и Габриэль припарковался на площади Республики. Он жестом показал мне, что пора слезать, а я сумела самостоятельно снять шлем. Руки и ноги у меня дрожали – реакция на напряжение двухчасовой езды.

– Умираю с голоду, пошли поедим, – предложил он.

– Пошли.

Мы шли рядом по парижским улицам, держа в руках шлемы.

– Крутая байкерша! – съехидничал он.

Я ткнула его локтем в бок и ускорила шаг. Он расхохотался, догнал меня и взял за руку.

– Куда это ты рванула? – спросил он, продолжая смеяться.

– Понятия не имею.

– Пойдем.

Мы развернулись и вошли в “Роял Кебаб”. Там все было как положено: особый аппетитный и чуть подозрительный запах жаренной на гриле баранины, выцветшие плакаты на стенах, гирлянда лампочек над фотографией с североафриканским пейзажем, старые столы с поцарапанными пластиковыми столешницами, посетители, явно пару суток не спавшие, телевизор, показывающий футбольный матч. Мне безумно нравилось здесь, рядом с Габриэлем. Он, впрочем, оказался завсегдатаем и обнялся с хозяином. Заметив меня, тот подмигнул Габриэлю и приветственно помахал мне рукой. Габриэль обернулся:

– Тебе здесь нравится?

– Меня теперь отсюда не выгонишь. Честное слово.

На его лице нарисовалось облегчение. Я слушала, как он заказывает себе кебаб макси с картошкой фри и с полным гарниром – салат, помидоры, лук и соус “самурай”. Патрон показал пальцем на меня:

– А что для твоей газели? Габриэль задумчиво оглядел меня:

– Ей просто кебаб без лука.

– Газель сама знает, чего хочет, – перебила я. Наш хозяин расхохотался, а вслед за ним и Габриэль.

– Ух, похоже, ты с ней не скучаешь. Я тебя слушаю!

– Стандартный, с салатом, помидорами и луком. И я хочу белый соус. И фри тоже.

Я улыбнулась. Я чувствовала на себе взгляд Габриэля. Он слегка наклонился ко мне и проговорил на ухо:

– Проголодалась?

– Очень.

Он присвистнул. Я оставила его у стойки обсуждать что-то с хозяином и села за столик. Мне он очень нравился таким, отказавшимся от роли оружия массового обольщения. Правда, он стал еще больше походить на дерзкого разбойника – природа брала свое. Его раскованность пошла мне на пользу: напряжение, не отпускавшее последние сутки, улетучилось, я чувствовала себя раскрепощенной, свободной. Самой собой, в общем.

– Кушать подано, – произнес Габриэль, ставя на стол красный пластиковый поднос с нашими тарелками.

– Премного благодарна.

Он набросился на еду. Больше, чем от еды, я получала удовольствие, наблюдая за тем, как он хищно вгрызается в свой кебаб и облизывает пальцы, чтобы не пропало ни капли сока. Габриэль ел, как проголодавшийся ребенок. На середине порции я сдалась, и он придвинул мою тарелку, чтобы доесть. Потом с трудом подавил отрыжку. Я засмеялась:

– Видела бы тебя Марта!

– Разорвала бы на куски, как когда узнала, что я сделал татуировку.

– Если плохой парень, так уж во всем?

– Да, у меня имеется большая и красивая татуировка.

– Попробую угадать. Случайно, не ангельские крылья у лопаток?

Я действительно попыталась представить себе, что бы это могло быть. Он приподнял бровь.

– Скорее сам ангел, но падший, – сообщил он.

Я рассмеялась и покачала головой:

– Ты неисправим.

Он развалился на стуле и посмотрел на меня.

– Зачем ты это сделал? – поинтересовалась я.

– Кризис переходного возраста в двадцать пять лет. Просто чтобы позлить ее.

– Я бы не рискнула дразнить Марту, – призналась я.

– Никогда этого не делай. Даже если ты поверила в себя.

– Ты так думаешь?

– Теперь ты уже не та робкая и закомплексованная барышня, которая пришла к нам.

– Это хорошо?

– Очень хорошо. Лучше не придумаешь. Ты всегда была красивой и женственной, кто бы спорил. Но сегодня, когда я наблюдаю, как ты идешь вперед, добиваешься успеха, как ты уверена в себе… мне все труднее представить тебя в другой твоей жизни. – Габриэль вздохнул. – Отвезти тебя? – предложил он неожиданно, я даже сразу не осознала, что он сказал.

– Как хочешь.

Мы встали и надели куртки. Я помахала хозяину, Габриэль подошел к стойке и пожал ему руку.

– Доброй ночи, влюбленные! – крикнул он, когда мы уже выходили на улицу.

Мое сердце пропустило один удар. Габриэль на секунду остановился. Мы двинулись к мотоциклу в полном молчании.

– Помочь тебе со шлемом?

– Тут недавно кое-кто назвал меня реальной бай-кершей.

Наш сумасшедший хохот немного разрядил атмосферу.

Мы остановились перед моим домом. Я сошла с мотоцикла, сняла шлем и отдала Габриэлю. Он положил его за спиной, тоже поднялся и стащил свой.

– Иди ложись, ты выглядишь усталой, – сказал он.

– Я и впрямь устала.

Я не удержалась и заглянула ему в глаза. Мои собственные глаза сияли. Я это знала, и мне было наплевать. Сегодня между нами проскочила искра. Как когда мы танцевали. Мы преодолели еще один рубеж. Мое тело среагировало раньше сознания: я бросилась ему на шею. Его руки обхватили меня. Господи, никогда не думала, что может быть так хорошо. Я сейчас на своем месте – вот что я вдруг поняла. На том самом месте, на которое не имею права. Разве что…

– Спасибо, Габриэль… спасибо…

– Не за что.

– Этот день начинался просто ужасно, а теперь ты все изменил, даже сам не знаешь насколько.

Я еще крепче сжала его шею. Он поцеловал меня в висок. Я задрожала.

– Иди спать. Завтра все будет хорошо.

Я отпустила его, отошла на пару шагов назад и улыбнулась. Он уселся на мотоцикл. Я обернулась к нему в последний раз, перед тем как войти во внутренний дворик дома. Он по-прежнему смотрел на меня. Я подумала, что пора поразмышлять о своей жизни, о будущем. Самым серьезным образом.