Поход Командора Волков Алексей
Пусть Аркадий был уверен, что его пистолеты в порядке, но, оказавшись в комнате, он первым делом старательно проверил их, подсыпал на полки свежего пороха и, как несколько позже сделала Мэри, ввернул новые кремни. Все-таки дорога была дальней, а ветер приносил с моря вполне достаточно сырости.
Время от времени Калинин посматривал в окно: стоит ли в бухте бригантина под британским флагом.
Бригантина, разумеется, стояла. В такую погоду ни один корабль не сумеет выйти из гавани. Проход достаточно узкий, лишний порыв ветра – и выбросит на берег. Тут поневоле задержишься в порту, даже если палуба начинает припекать под ногами. Но альтернатива настолько ужасна, что, даже объявись сейчас в море фрегат под черным флагом с веселой кабаньей мордой, вряд ли Ягуар сделал бы попытку к бегству.
Не объявится. Родной фрегат стоит сейчас, зарывшись носом в песчаный берег, а по его корме бьют злобные волны.
Обидно. И вроде добыча взята знатная, и Ягуара почти догнали, а вот в последний момент внезапно сами оказались у разбитого корыта. И что теперь делать? Грызть локти да ждать, пока их всех не возьмут тепленькими?
Или, может, все-таки удастся подлатать корабль и пуститься на нем в дальнейшее плавание? Столько уже пережито и пройдено на «Вепре», что расставаться с ним жалко до слез. Корабль – как человек. У него своя судьба, свой характер и даже конец свой. Кто догнивает на корабельном кладбище, кто погибает в бою, а кто вот так, остается на чужом берегу до тех пор, пока его не разрушит море.
А «Сан-Изабелла» вон, качается на волнах. Сюда бы ребят да дождаться ночи… Раз флаг британский, то Ягуар там. Да и пленниц он не станет везти на сушу. Тогда делиться придется с союзниками, объяснять им, что, как да почему.
Нет, Калинин был твердо убежден: на это Ягуар не пойдет. Больно ухватистый парень. Такой в жизни не уступит того, что раз попало в его загребущие руки.
Аркадий думал немного задержаться, убедиться, что женщины остаются на корабле. Может, подобное жестоко по отношению к беременной Наташе, однако лучше уж ей немного потерпеть. До тех пор пока Аркадий не приведет сюда Командора.
Все в корне изменилось, когда Калинин узнал о стягивании войск к месту крушения «Вепря». Выбора не осталось. Пока не поздно, надо предупредить Командора. Тем более что без корабля флибустьеры даже не сумеют отплыть. Отходить же пешком в чужую враждебную страну – явная гибель.
Оставалось улизнуть так, чтобы ни в ком не вызвать подозрений. Мало ли куда может отправиться благородный дон во второй половине дня? Погодка, конечно, шепчет. Хорошая собака хозяина в такую на улицу не выведет. Но на то и благородный, чтобы иметь свои причуды.
Аркадий нацепил перевязи с пистолетами, проверил, легко ли вынимается шпага, и лишь тогда шагнул из комнаты.
Со шпагами здесь ходили все, кому они полагались. Вернее, кому были разрешены. С пистолетами несколько сложнее. С другой стороны, он – герой-одиночка, сумевший вырваться из пиратских лап. В городе не исключают нашествия злых флибустьеров. Поэтому пистолеты вряд ли вызовут какие-то вопросы. Если бы он пулемет нес на плече, тогда дело другое. Да и то: откуда местным знать, что такое пулемет?
Аркаша напустил на себя самый беззаботный вид, на который только был способен, и спустился в зал.
– Хозяин! Как насчет обеда?
Трактирщик шевельнулся было, однако Калинин остановил его небрежным движением руки.
– Часика через два. Я сейчас совершу небольшую верховую прогулку, нагуляю аппетит, посещу костел и уж тогда со спокойной душой сяду за стол.
– Погода не очень, сеньор, – предупредил трактирщик.
Словно гость не знал об этом сам! В любое окно выгляни и увидишь, как колышутся деревья.
– Ерунда. Мой покойный отец заповедовал мне никогда не обращать внимания на погоду и закалять дух и волю.
– Достойный человек был ваш отец, – с чувством произнес сидевший неподалеку горожанин с большим брюхом и двойным подбородком. – Детей ни в коем случае нельзя баловать. Только тогда из них вырастают настоящие мужчины.
– Вот так, милейший хозяин… – Аркадий чуть склонил голову. – Чем отговаривать, лучше скажи: где мой негр? Я что, сам буду выполнять всю черновую работу?
На улице, стоя под пронизывающим ветром, Калинин громко приказал негру:
– Седлай коней! И запасных тоже. Заодно немного выгуляем их.
В трактире оставалась пятая лошадь вместе с вещами. Но уж пусть вещи лежат на месте, не привлекая ничьего внимания. Никому в голову не придет, будто можно оставить нечто драгоценное, не думая возвращаться за ним.
Пока Хуан, так звали негра, стал седлать, Калинин снова прошел в зал. Вдруг кто рассказывает последние известия? А он пропустил их по недомыслию и лени.
Но нет, ничего такого вроде не говорили. Разве что пару раз произнесли, что теперь, мол, мы покажем всем пиратам. Отступать флибустьерам некуда, сполна рассчитаемся с ними за Картахену и разгром флота у Пор-де-Пэ.
В перечне обид не было ни слова о британских колониях, хотя тем досталось от Командора гораздо больше. Но англичан здесь так же не любили и втайне радовались каждой неудаче новоявленных союзников. Громогласно такое не произнесешь, подданным полагается быть послушными воле своего монарха, но все-таки…
Аркаша подошел к трактирщику и со знанием дела принялся заказывать обед. Пусть постарается. Хорошие блюда все равно не пропадут, всучит кому другому. Когда убедится, что гостя след давно простыл.
Показалось или нет, однако Аркаша почувствовал на себе чей-то чересчур пристальный взгляд. В роли шпиона постоянно находишься настороже. Хотя… Хотя выследить так быстро его не должны.
Боковым зрением Калинин вычислил любопытного мужчину и лишь тогда начал обводить зал нарочито ленивым взглядом.
Через несколько мгновений Аркадий невольно вздрогнул.
Любопытствующим оказался моряк, причем, судя по внешности и одежде, явно английский. И как Аркаша не заметил его до сих пор? Или просто не ожидал встретить здесь кого-нибудь с преследуемой бригантины?
Других британских судов в гавани не было.
– Что у вас делает эта английская собака? – тихонько осведомился Аркаша у трактирщика.
Лицо трактирщика приняло страдальческое выражение. Он словно молил не затевать ссоры прямо здесь.
– Это с той бригантины, сеньор. Только, ради Бога…
– Спокойствие, милейший, – прервал его Калинин. – Я только перекинусь с ним парой словечек и отправлюсь на прогулку. Много чести матросу, чтобы я стал пачкать о него свой клинок.
Хозяин вздохнул с явным облегчением. Если все ограничится парой фраз, то тогда можно не волноваться.
Как и в том случае, если потом беседующие встретятся где-нибудь в укромном месте и уже там поговорят языком настоящих мужчин. Главное, не будет нанесен урон репутации заведения.
Если уж честно, трактирщик сам очень не любил англичан. Еще когда с четверть века назад перебирался с Кубы на материк, попал в плен к пиратам и спасся лишь чудом да заступничеством Девы Марии.
Джо когда-то ходил с Франсуа добывать испанца. Теперь, оказавшись на одном корабле, они восстановили знакомство. Француз красочно рассказал приятелю о попытке похищения Командора, а уж ее последствия Джо видел сам.
Теперь моряку было здорово не по себе. Пусть напарник и помощник Командора был в трактире один, но, во-первых, кого попало Санглиер с собой не брал. Да и в рассказе Франсуа напарник Командора выглядел отпетым душегубом, каких мало. Во-вторых, если здесь есть один из флибустьеров, то вдруг где-то скрываются остальные?
Англичанин отнюдь не был трусом, однако мысль столкнуться в бою с тем, кто заведомо превосходит тебя во владении оружием, поневоле вызывала легкую дрожь. И это когда речь шла только о слежке.
Когда же грозный спутник Командора вдруг отошел от трактирщика и с улыбочкой направился прямиком к Джо, легкая дрожь перешла в нешуточный испуг. Показалось, что с улыбочкой к нему направляется смерть, ради разнообразия принявшая такое изысканное обличье.
У Джо с собой был нож, да куда он против пистолетов и шпаги? Разве что людей рассмешить перед смертью.
Матросу даже в голову не пришло позвать на помощь. Слишком сильно въелась вековая вражда к испанцам, и казалось, они с радостью заплатят ему той же монетой. Если не помогут добить, так хоть с удовольствием посмотрят, как это делает другой.
Тем временем Аркадий приблизился и небрежно осведомился по-английски:
– Женщины у вас на борту?
При этом его правая рука покоилась на перевязи с пистолетами.
– Да… – Джо едва узнал собственный голос.
– Знаешь, кто я?
– Да, – снова кивнул матрос и добавил: – Вас узнали двое из нашей команды.
– Даже двое? – Теперь не по себе стало Аркадию, но он каким-то образом сумел не подать вида. – Где они?
– Отправились на корабль предупредить Коршуна и капитана, – уже совсем тихо ответил Джо.
Ему казалось, что после такого ответа судьба его решена.
– Они отправились, а тебя оставили следить? Не страшно одному? Нас ведь тут может быть много.
Калинин не знал, стоит ли блефовать. Насторожить противника заведомо плохо, а напугать? Тем более перехватить ушедших он все равно не может, и тайна раскрыта.
Джо промолчал. Признаваться в трусости было стыдно даже самому себе. А будешь хорохориться, так еще схлопочешь или кусок свинца, или сквозной укол стальным лезвием.
Сколько людей перешло на «Сан-Изабеллу», было примерно известно. Кто такой Ягуар, смешанная англо-французская команда не знала сама. Так же как она не знала дальнейший курс. Да и был ли он? Наверняка пиратский капитан теперь импровизирует, элементарно пытается сбежать от преследователей да каким-либо образом пробраться к Ямайке.
Вот так и получается – взял языка, а спросить его больше толком не о чем.
Хотя…
– Чего добивается ваш Ягуар? Выкупа? Так зачем бегает от нас по всему архипелагу? Так скоро все в Европе окажемся. Пусть предъявит свои условия, а еще лучше – отпустит захваченных женщин. Если вместо переговоров будет бой, живым из вас не останется никто. Командор обещал уничтожить всех. Отпустите – у вас появится шанс. Понятно?
Последнее слово Аркадий умудрился произнести с такой интонацией, что Джо невольно сжался. Словно процесс уничтожения пообещали начать именно с него и немедленно.
– Так что ты передашь капитану? – не дождавшись ответа, переспросил Калинин.
– Чтобы объявил условия выкупа или освободил женщин без условий, – механически повторил Джо.
Главное перед началом любого поединка – поставить себя так, чтобы у противника даже речи не возникло о возможном сопротивлении. Пусть изначально думает, что уже обречен. У Аркаши получился, например, подобный фокус, как ни странно. Но на стороне Калинина была репутация людей Командора, которым до сих пор удавалось совершать невозможное.
– Или, в противном случае, что?
– Вы всех убьете, – Джо отозвался, как завороженный. Словно перебить опытных людей Ягуара было парой пустяков.
Аркаше никогда не суждено было узнать, как ему повезло в этот день. Если бы в трактир вошел десяток пиратов, куда бы делась его бравада? Хотя кто знает? Под впечатлением моральной победы над матросом Калинин воображал себя непобедимым. Соответственно, был он до предела наглым, словно действительно ему ничего не стоило в одиночку завалить половину команды Ягуара. Люди британца без того были напуганы непрерывным преследованием, известиями о взятии соседнего города и вполне могли поверить Аркадию.
Половина успеха в бою – это дух. У людей Ягуара он был в данный момент надломлен, у Калинина, напротив, высок.
Был шанс у Аркадия, был. Но и против шансы были тоже. Трудно сказать, как бы все вышло, да судьба решила по-своему.
Ягуар еще только обсуждал с Коршуном последние известия, и речи как раз дошли до посылки в город отряда отборных головорезов, когда Калинин счел разговор с моряком законченным.
Тут как раз напоминанием о намеченном прозвучал громкий голос одного из посетителей:
– Барабаны! Слышите: барабаны!
В зале мгновенно воцарилась тишина. Действительно, сквозь шум ветра звучал размеренный перестук.
– Значит, команданте решил вывести войска против Санглиера? – Вопрос толстяка не нуждался в ответе.
Кто-то воспринял весть с долей воодушевления. Мол, теперь Командору придет конец. Без возможности выйти в море, окруженный войсками со всех сторон, он будет вынужден сдаться на милость победителя или умрет.
Но хватало тех, кого уход части гарнизона поверг в уныние. Своя рубашка ближе к телу. Вдруг флибустьеры сумеют предпринять нечто неожиданное и придут сюда? Кто тогда защитит город от банд грабителей?
Аркадий со значением кивнул британцу, мол, не забывай о предупреждении, и двинулся к выходу. О верховой прогулке было объявлено заранее, а тут еще дополнительный предлог – по дороге можно взглянуть на проходящие войска.
– Чтобы через два часа обед был на столе, – напомнил Калинин трактирщику.
Тот склонился в угодливом поклоне. Раз благородный дон платит, не торгуясь, то имеет право разговаривать любым тоном.
У самого входа Аркаша едва не столкнулся с входящими в трактир двумя моряками. Теми, кого Коршун в самом начале послал на подмогу Джо.
Аркадий смерил их вызывающим взглядом. Он сразу понял, кто они. Что подумали моряки, осталось загадкой. Дорогу дону уступили, связываться не стали, поэтому какое дело до их примитивной мозговой деятельности?
Хуан уже оседлал коней – и верховых, и запасных. Калинин легко влетел в седло своего скакуна. Не зря он с увлечением занимался в Пор-де-Пэ верховой ездой. Раз уж данное время не знает автомобилей, то надо учиться ездить на том, что есть.
– Пошел! – Аркаша с трудом удержался, чтобы не перевести коня с места в галоп.
Но дорога предстояла дальняя, и следовало поберечь силы животных. Не говоря уже о том, что вид стремительно несущихся всадников может кое-кого навести на преждевременные мысли: куда они несутся, кто они вообще такие…
А оно надо?
22
Кабанов. Осада
Полоса везения кончилась. Проще говоря, Фортуна повернулась к нам задом.
Строго говоря, для большинства моих современников и спутников даже подобный поворот показался бы сказочной удачей. Но только для того большинства, которое погибло в первый день на роковом острове. Погибло, не успев ничего понять. Были – и нет.
Мы же успели несколько избаловаться длительной чередой удач. Сумели выжить – удача. Ограбили кого – удача. Вырвались из очередной ловушки – счастье.
Не скажу, будто чувствую себя в этом веке в своей тарелке. Приспособился, даже достиг некоторого положения. Вроде, нет никакого резона жаловаться, только так порой не хватает привычных, но, увы, недостижимых мелочей! Ежедневного душа, теплого ватерклозета, главное же – книг.
Только к чему говорить о грустном, когда можно о очень грустном.
Полоса неудач преследовала нас с самого похода на опустевшую Тортугу. Причем имела этакий изощренно-издевательский характер. Мы просто каждый раз не успевали. На чуть-чуть. Но этого чуть-чуть вполне хватало.
Мы чуть опоздали в Пор-де-Пэ, и женщины были похищены. Мы чуть не догнали «Кошку», помешал ураган. Мы дважды находили ее, однако в первый раз не успели догнать до темноты, во второй – она сменила экипаж.
Наконец, мы едва не застали новую бригантину Ягуара в порту, но и тут британец успел улизнуть буквально накануне. Катастрофа нашего фрегата была лишь жирной точкой, венчающей печальный список неудач.
На самый худой конец судьба оставила нам крохотную лазейку. Пара небольших парусников, захваченных в порту, вкупе со спасательной шлюпкой позволяли выйти в море, а там, если наконец повезет, то и разжиться более стоящим судном. Правда, поместиться мы могли бы только впритык, да плюс награбленное в городе имущество забило бы трюм. Да только лучше в тесноте на свободе, чем гнить на берегу в ожидании прихода испанских войск из других мест. А что они придут, сомневаться не приходилось. Улизнувших жителей хватало, и власти просто будут обязаны принять какие-то меры.
Крайний случай пока не наступил. Погода испортилась настолько, что выйти в море на утлых суденышках было едва ли не равносильно самоубийству. У кого как, а у меня еще хватает дел на этом свете, чтобы раньше времени спешить в иной. Да и придется умирать – все же предпочитаю иную смерть, чем прощальный глоток соленой воды. Тонул как-то в детстве, больше не тянет.
Войска пока тоже не подошли. Расстояния велики, толковые дороги не проложены, корпус быстрого реагирования не сформирован. Опять же, ни вертолетов, ни наземного транспорта. И третье в эту кучу – нам удалось спасти фрегат.
Когда стало ясно, что ветер усиливается и повторение шторма неизбежно, на спасение корабля были брошены без малого все люди. В городе и в крепости остались незначительные патрули. Местные жители заперты, дабы не мешались и не пытались бежать, рабы привлечены к работам. Итог – предельно облегченный «Вепрь» с заделанной на живую нитку пробоиной, даже не столько заделанной, сколько залепленной пластырем снаружи, кое-как с помощью шлюпок был введен в бухту и оставлен на мелководье у берега.
Ему предстоял еще долгий ремонт. Даже в относительно спокойной гавани работать оказалось почти невозможно. Но у открытого ветрам и волнам берега фрегат оказался бы разбитым в первый же день.
Мой бывший персональный раб Ардылов, боцман Билл, плотник и большая часть моряков пытались как можно скорее оживить корабль. Остальные несли караулы на огораживающей город стене, совершали разведку во всех направлениях.
Царило состояние, которое я бы назвал тревожной идиллией. Люди прекрасно сознавали нависшую над ними опасность и в то же время отдыхали, работали, вообще, вели себя так, словно ничего страшного не произошло. Наверное, срабатывала привычка. В здешней повседневной жизни опасностей столько, что никто особенно не придавал им значения. Предпринимали некоторые меры, и только. Зачем раньше времени переживать и забивать голову?
Так продолжалось до того самого момента, пока не вернулся Аркаша. Почти никто не придал значения тому, что против нас вышли в поход солдаты. Этого ждали рано или поздно. Зато весть о том, что «Сан-Изабелла» находится относительно недалеко, взбудоражила многих.
Меня – особенно. Не говоря уже о женщинах, по моей вине переносящих тяготы плена, грызла мысль о тех, кто пошел за мной и со мной исключительно помочь. Вправе ли я таскать их с одного конца архипелага в другой? Одно дело – погоня, надежда разобраться одним ударом. Другое – бесконечные поиски.
Так я и заявил на состоявшемся совещании офицеров и выборных представителей команды.
– Короче, предложение-то в чем? – спросил Григорий.
– Я тоже не понял, – поддержал его Жан-Жак.
Если бы я сам знал, что хочу предложить!
В идеале хорошо бы совершить короткий энергичный бросок, обрушиться на лишенный большей части защитников город и захватить проклятую бригантину. Но это в идеале. Сразу вставал немаловажный для моих соратников вопрос: куда девать награбленную добычу? Пусть она не шла ни в какое сравнение с тем, что мы прихватили в Картахене, так людей тоже было намного меньше. Тащить все на себе – набег превратится в наполз, бросить… Ну да. Свежо предание!
Помимо психологической дилеммы стояла чисто техническая. Проще говоря, элементарный риск никого не застать у пункта назначения. Добираться не один день. Шторм стихнет. И что? Ягуар ждать не станет. В итоге нам достанется город с пустой гаванью. Причем, возможно, пустой настолько, что ни о каком продолжении плавания речи уже не будет. Тогда и наступят кранты.
Оставаясь на месте, мы хоть получали шанс успеть с ремонтом фрегата до подхода посланных против нас отрядов. Шанс – но не более. Работы было не на день и не на неделю, а кто мог поручиться за конкретный срок?
Я обрисовал оба варианта, не скрыв их минусы.
Идея набега никакого энтузиазма не вызвала. Многие из собравшихся были людьми увлекающимися, азартными, но поставить на кон все при минимальных шансах на выигрыш…
Через два дня нам стало не до решений.
Испанцы появились совсем с другой стороны. Вероятно, это был какой-то другой отряд. Мало ли гарнизонов разбросано по всей Южной Америке!
Нас спасла наша готовность. Едва не с первых дней я высылал конные патрули по ближайшим окрестностям. Один из них и наткнулся на передовой разъезд противника.
Наших было семеро. Испанских кавалеристов – десятка два. По крайней мере, эту цифру мне передали Антуан и Грегори. Единственные двое, кто сумел спастись после начала неравного боя.
И ведь говорил, предупреждал: не корчите из себя рыцарей короля Артура! При абордаже любой из моих моряков был грозным богом войны. Но это на палубе. В седле все преимущества были у сухопутных врагов.
Антуан оправдывал случившееся внезапностью. Схватка произошла на лесной поляне, когда обе группы неожиданно для соперников появились на ней с разных сторон.
Надо отдать должное испанцам. Вдали от метрополии большинство из них куда-то растрачивало умения и навыки. Большинство, но не эти.
Эти атаковали немедленно, когда многие флибустьеры еще ничего толком не поняли. Да и поняв, пираты бросились на врага. Привычка победителей, неоднократно побеждавших в гораздо худших обстоятельствах.
Хуже быть не могло. Верховые моряки против регулярных кавалеристов, да при тройном превосходстве…
Все было кончено за одну минуту. Еще чудо, что Антуану и Грегори удалось вырваться из смертельной круговерти. Судьба остальных была ясна.
Испанцы гнались за беглецами до самого пригорода. Хорошо, застава оказалась бдительной. Штуцерные пули свалили двух кавалеристов, остальные предпочли срочно развернуть коней и помчаться к начальству с докладом.
Будь преследователи чуть понаглее – судьба заставы была бы решена. Штуцер быстро не перезарядить, а шпага у всадника всегда под рукой. Даже в руке, принимая во внимание азарт погони.
Итог – пять-два не в нашу пользу. Грегори божился, что минимум одного завалил еще на поляне. Признаться, сомневаюсь. Да и разницы никакой. В том числе для самого Грегори. Ордена за количество убиенных тут не положены. Денежные премии – тоже. Для подошедшего отряда одним больше или меньше тоже не играло особой роли. Кто же считает солдата за человека?
Наш отдых, пусть сомнительный, перемежающийся с работами и караулами, закончился.
Все, кто непосредственно не участвовал в ремонте, были рассредоточены на постах. Один отряд во главе с Гранье занял форт с его артиллерией, теперь повернутой в сторону суши. Еще один служил общим резервом. Наконец, третий небольшими постами штуцерников перекрывал окраины. Их дело было простым: при появлении неприятеля выбивать у него начальников, беспокоить остальных, не дать войти в город. До прицельной одиночной стрельбы пираты порою додумывались в стычках, но регулярная армия применяла только неэффективный батальный огонь, весьма мало пригодный в уличных боях.
Город окружала стена. Впрочем, стена – сказано слишком громко. Так, стенка. Скорее, обозначение линии обороны, чем сама линия. Разрушить такую артиллерией не составляло проблемы. Да и перелезть через нее было не сложнее, чем перемахнуть через высокий забор.
Уж что есть…
Взять город испанцы попробовали на следующее утро. Тройная линия пехоты, всего человек триста, да позади них с полсотни кавалеристов.
Внешне это смотрелось. Не так эффектно, как в фильмах или на батальных полотнах, но все-таки зрелище.
На неутихающем ветру развевались знамена, целых четыре штуки на такую армию, размеренно били барабаны, и под их бой солдаты старательно тянули ножку да старались соблюдать равнение среди мелких пригорков и ям.
Что бы ни писали позднейшие писатели, действенный огонь фузей не превышал шестидесяти метров. И то большая часть пуль уходила за молоком. Наши штуцера встретили идущих огнем на впятеро большем расстоянии.
Я заранее вывел резерв к месту штурма. Даже с ним здесь у меня набиралось меньше семидесяти человек. Плюс шесть снятых с «Вепря» небольших пушек, установленных на нормальные, не корабельные, лафеты. Орудия получились тяжеловаты, время облегченных конструкций еще не пришло, но не в атаку же с ними идти! Как стали говорить позднее, поддерживать пехоту огнем и колесами.
Пушки стояли у замаскированных проемов, мы же действовали исключительно стрелковым оружием.
Строй приблизился на пару сотен метров, и огонь штуцеров стал эффективнее. Когда же расстояние сократилось вдвое, то испанцы уже не досчитывались доброй половины офицеров. Плюс не менее трех десятков солдат.
И победным довершением навстречу наступающим выбросили картечь орудия. В одном месте из строя вырвало больше десятка солдат. Да плюс сколько-то по всей линии.
Для испанцев это оказалось слишком. Строй смешался, потерял стройность. Несколько разодетых господ, очевидно, офицеры, попытались восстановить его, но двое из них рухнули, остались лежать, еще одного подхватили на руки подчиненные, и после этого волна откатила, так и не дойдя до цели.
Враг отступал в полном беспорядке. Жаль, преследовать его было нечем. Разве пулями, и мы продолжали постреливать, дабы подтолкнуть противника дальше, не позволить ему перестроиться на наших глазах.
Второй атаки в этот день не последовало. Только то и дело появлялись всадники. Приходилось отгонять их огнем, а иногда удавалось завалить кого-нибудь из особо ретивых или невезучих.
К вечеру наконец-то стал стихать шторм. Или не наконец? Стоит улучшиться погоде, и «Сан-Изабелла» немедленно бросится в дальнейшее бегство. Ищи ее потом среди бессчетных островов!
На чем искать – не думалось. Добыча была погружена на трофейные парусники, а фрегат так и стоял неотремонтированный, и шпангоуты, как ребра, продолжали торчать в тех местах, где все еще не было обшивки.
Ночь прошла спокойно. Насколько может быть спокойной ночь в близком присутствии неприятеля. Опасаться было нечего. Армии еще долго не будут обучаться ночному бою. Регулярным частям для боевой потехи нужен день. Иначе кто сможет разглядеть совершаемые подвиги? Подвиг под покровом темноты долго будет считаться не подвигом, а чем-то подлым, еще пригодным при нападении дикарей, но уж никак не достойным людей благородных.
Для испанцев флибустьеры были исчадиями ада. Зато сами они были некими подобиями ангелов. Хоть с многочисленными прегрешениями, зато с искренней верой в католического бога, который всегда готов простить своим чадам любые преступления против иноверцев. Особенно если раскаяние подкреплено звонкой монетой, вручаемой или представителю божьему на земле, гордо именуемому папой, или кому-то из его многочисленных помощников.
Короче, бой начался только спустя сутки.
На этот раз штурм выглядел намного солиднее. Пехоты было больше раза в два, несколько позади шеренг держались пушки. Да кавалерии значительно прибавилось.
Я до сих пор уверен, что нам удалось бы отбить вторую атаку. Подвела погода. Небо разродилось ливнем, и через несколько минут мы остались без огнестрельного оружия. Как ни прикрывай, отсыревали кремни, порох на затравочных полках, и стрельба в итоге стала невозможной.
Кремневое оружие – достаточно ненадежная штука. До изобретения унитарного патрона войска очень сильно зависели от погоды, и вот теперь не повезло нам.
Ливень падал на землю потоком. Не было видно, что творилось вблизи. Мелькнула мысль отойти, пока из-за водяной завесы не появятся испанцы. Врукопашную они вполне могли задавить нас числом, а стрелять мы, как уже говорил, не могли.
Но, значит, не могли и наши противники.
В итоге я выбрал некий компромисс. Все флибустьеры, кроме нескольких наблюдающих, разместились в стоящих вплотную к стене домах. Испанцы медлили. Или промокли и решили, что стали безоружными, или потеряли направление, или еще по какой причине, но они не появлялись. Нам удалось подсушить оружие, привести его в порядок, перезарядить, и тут так же резко, как перед тем начался, закончился ливень. Прежде перешел в моросящий дождик, однако тот тоже явно должен был скоро прекратиться.
Испанцы вновь двинулись вперед. До них была от силы сотня метров. Минута, может, полторы.
Мы торопливо занимали места у стены. Выстрелы чуть проредили толпу промокших врагов. Однако испанцев было слишком много, дистанция слишком мала, и большинство флибустьеров даже не успели перезарядить штуцеры и ружья.
Практически в упор выстрелили орудия. Не все, те, которые смогли. Перед ними люди валились снопами. Только близость цели заставила испанцев отчаяться на последний бросок.
Удержать их было уже невозможно.
– Сигнал к отступлению!
Бывший рядом со мной горнист вскинул трубу, и заранее обусловленный сигнал оповестил своих об отходе.
Мы не прекратили сражаться. Просто тактика теперь изменилась. Все флибустьеры разбились на группы по три-четыре человека. Один, самый меткий, стрелял, остальные только перезаряжали ему ружья.
Испанцам вновь пришлось плохо. Их оружие не действовало, и им оставалось переть на нас вдоль узких улочек в надежде сойтись вплотную и пустить в ход багинеты и шпаги.
Блаженны верующие! Мы удерживали врагов на расстоянии, когда же становилось невмоготу, пятились и отходили на очередной рубеж. Рубежами были заранее сооруженные баррикады. Надо сказать, препятствия полностью оправдали себя. Испанцы то и дело пытались заменить пехоту кавалерией. Мол, уж она-то доскачет, врубится в наши крохотные отряды.
Доскакивала. Но вместо рубки всадники натыкались на завалы, топтались возле них, а мы расстреливали бедолаг в упор.
Каждый шаг давался врагу кровью. Было бы их чуть поменьше, я бы рискнул перейти в контратаку, но при нынешнем соотношении сил это значило бы зря потерять своих людей.
В нескольких местах дело все-таки доходило до рукопашной, и тогда мы тоже несли потери.
Город был небольшой, однако бой на его улочках кипел часа два, не меньше. За это время удалось вывести из гавани оба парусника. На каждом команда состояла из трех человек: слишком мало для плавания, для выхода же хватило. Им-то и надо было пройти горловину, а затем встать на якорях так, чтобы оказаться вне зоны возможного обстрела.
Более того, нам удалось даже вывести «Вепря». Фрегат полностью залатали уже во время боя, отвели от берега. Только загружать балласт, запасы, артиллерию уже не было времени. Ветеран наших походов представлял собой пустой корпус с мачтами. Его-то и вытащили на буксире спасалкой. Но вытащили, не дали бесславно погибнуть. Хотя к плаванию в таком виде он был практически непригоден.
Потихоньку с той стороны тоже начали стрелять. Довольно скверно, признаться, однако даже так у нас стали расти потери. Мы продолжали пятиться, временами задерживались, но потом продолжали свое отступление.
Затем порох и пули подошли к концу. Очередной сигнал оповестил всех об оставлении города. Мы шли разными улочками, чтобы нигде не дать испанцам обойти наши отрядики, ударить им в тыл, и теперь нам предстоял последний, уже совместный рывок до крепости.
Форт был добротный, каменный, вдобавок отделенный от города пустым, хорошо простреливаемым пространством. Простреливаемым с любой стороны. Защитники свободно могли не допустить никого до стен, но и преследователи имели полную возможность всадить по порции свинца в наши незащищенные спины.
Иногда в бегстве нет ничего постыдного. Какой-нибудь ревнитель чести непременно бы указал, что надо было отступать плотно сомкнутым строем, желательно лицом к неприятелю. Что ж, самоубийц сейчас хватает. В строй намного легче попасть, а пятясь, только даешь врагу время для расстрела.
Мы просто бежали со всех ног. Несли раненых, кое-кто, у кого еще были заряды, приостанавливался, стрелял туда, где уже появлялись враги.
Нам тоже стреляли вслед. Не очень часто, но все-таки… Наше счастье, что ливень размочил почву, и испанцы не смогли подвести артиллерию. Иначе был риск остаться там всем.
По одной улочке нам вдогонку вырвалась кавалерия, и в ту же секунду с форта ударили пушки.
Гранье был великим мастером своего дела. Картечь смела первые ряды всадников. Остальные спутались, завертелись на одном месте и получили еще одну порцию от нашего канонира.
Другие орудия с грохотом извергли ядра. Испанцы мгновенно попрятались, прекратили огонь по нашим спинам. Скоро мы вошли в форт. Как показала перекличка, за весь бой убитыми и пропавшими без вести мы потеряли полтора десятка человек. Зато раненых с нами было человек двадцать тяжелых, а легких никто и не считал.
Испанцы потеряли во много раз больше. Но легче ли от этого?
23
Флейшман. Рандеву
Кто-нибудь пробовал отыскать пресловутую иголку в стоге сена? Так вот, найти конкретный корабль в море ничуть не легче. Когда не знаешь толком, куда и когда он пошел.
Мы знали примерный район, и не больше. Еще заранее были определены островки, на которых нам могла быть оставлена информация. В том случае, если «Вепрь» окажется рядом и у Командора будет время и возможности сделать это.
Мы шли каким-то зигзагом. Рация работала непрерывно. Но эфир постоянно молчал. Лишь шорох помех да треск – вот и все, что мы слышали изо дня в день.
Видели мы несколько больше. Временами на горизонте появлялись острова и островки. Большей частью ненужные, но была среди них парочка заветных. На одном послание обнаружили, на другом нет. Ничего особенного.
Попадались и паруса. Нам даже удалось захватить голландского купца. А вот от двух испанских военных кораблей мы, пользуясь преимуществом в скорости, удрали. Не драться же мы пришли в эти воды! Тем более, ради самой драки. Схваток и боев в нашей жизни без того хватало с избытком. Настолько, что даже для меня, человека мирного, они стали привычными, уже не вызывающими прежнего трепета. Так, легкий мандраж до и после. Ну, не всегда и не совсем легкий, но все-таки…
Вот если бы судьба свела с «Дикой кошкой» – дело другое. Тогда появился бы и повод, и смысл. Или хотя бы еще один купец пожирнее. Деньги-то лишними не бывают.
Нет, найдем женщин, и все. Пора завязывать. Хватит рисковать шкурой. Есть масса других способов разбогатеть и при этом не подвергать жизнь чрезмерной опасности. Времена все равно меняются, скоро недавние покровители не захотят иметь с разбойниками никакого дела и будут преследовать с не меньшим азартом, чем традиционные враги.
Скоро остепенюсь, повешу шпагу над изголовьем кровати и буду трудиться в свое удовольствие и для собственного процветания.
Может, Сергей прав, и стоит мотануть в Россию? Петр вроде бы купцов жалует. Заведу какое-нибудь производство, а то и займусь поставками в армию. Дело всегда прибыльное, если не повесят за чрезмерные доходы. Гуманизмом-то пока не пахнет.
Хоть бы скорее найти женщин! Так и хочется сказать: баб. Да как ни назови…
Потом в тумане мы едва не налетели на испанский фрегат. Расстояние было небольшим, и пришлось поднапрячься, дабы уйти в повисшее марево. Оно, как назло, стало рассеиваться, видимость улучшалась на глазах, испанец же оказался на редкость неплохим ходоком. Едва вырвались. Уже думали дать бой и показать преследователям, что не всяк слаб, кто бежит. Иногда просто не хочется марать руки.
Добрые мы все-таки люди. Ушли прочь, хотя могли бы сжечь испанца к чертовой матери. И сожгли бы, если бы это помогло в наших поисках.
Потом нам удалось взять еще одного купца, на этот раз английского. Плавание явно затянулось. Люди стали уставать от непрерывных блужданий. Они искренне отправились на помощь Командору, были готовы рискнуть жизнями, однако где этот враг?
Надежда стала оставлять более слабых духом. Едва ли не впервые под веселым кабаном пока едва слышно прозвучал ропот. Не сильный, но главное-то начать.
Никто еще не призывал повернуть на Гаити. Только на баке все чаще высказывались сомнения. Одни потеряли уверенность найти в морских просторах «Дикую кошку», другие, более радикальные, уже не верили не только в то, что мы найдем Ягуара, но и в то, что отыщем Командора. Наш доблестный «Вепрь» затерялся не хуже похитителей. Пропал, словно никогда не было, или будто ушел в другие края.
Кстати, тоже вполне возможный вариант. Мы оттуда, а он туда. Встретил где-нибудь если не самого Ягуара, так слухи о нем и ринулся в погоню.
– Что, добыча карман жжет? – не выдержал я, проходя мимо как раз во время очередных сетований.
Не так много мы награбили по сравнению с прошлыми походами, но и не так мало. Свое дело не заведешь, но погулять на берегу можно нехило.
– Да, зачем деньгам без толку в кармане лежать? – отозвался чей-то голос.
Читать бесплатно другие книги:
