Одиночество Калли и Кайдена Соренсен Джессика

Кайден

Когда Калли засыпает, я смотрю, как она дышит, и пытаюсь разобраться в ситуации. Гнев захлестывает меня, как бьющиеся о берег волны. Убить Калеба – вот чего мне хочется. Забить до смерти самым мучительным способом.

Но вот я слышу, как брат Калли и Калеб покидают дом, они смеются и болтают о предстоящей вечеринке. Потом садятся в машину. И тут во мне что-то лопается. Я понимаю, как дать выход накопленному гневу, и знаю, что должен сделать.

В тот вечер Калли остановила избиение, которое могло закончиться смертью, но, кроме того, она спасла меня от меня самого. До встречи с ней я умирал изнутри, в душе у меня ничего не было – только пустота.

Осторожно вытащив руку из-под головы Калли, я беру телефон и выскальзываю за дверь, бросив на Калли прощальный взгляд. Сбегаю вниз по лестнице и отправляю Люку сообщение, чтобы приехал за мной. А потом, обдуваемый холодным ветром, иду по тротуару прочь от дома Калли, навстречу неизвестности.

В этом районе я никогда не был. Минут через пятнадцать рядом со мной останавливается внедорожник Люка. Я запрыгиваю в машину и потираю руки – в салоне жарко, работает обогреватель.

– Что случилось? Твоя эсэмэска ва-а-ще, блин, не ко времени. – Он натягивает на глаза шапочку и перещелкивает вверх рычажок обогревателя. – Ты хоть понимаешь, что у меня уже все было на мази с Келли Аналло?

– Прости, – бормочу я. – Где вы были?

– У озера. – Люк резко поворачивает руль и съезжает на боковую дорогу. – Там вечеринка в разгаре.

– Ты не видел там брата Калли и Калеба Миллера?

– Видел. – Люк останавливается у светофора и включает антиобледенитель, потому что ветровое стекло снаружи покрывается инеем. – Они явились как раз в тот момент, когда я уезжал за тобой.

– Тогда поехали туда. – Я показываю рукой, чтобы он двигался. – Мне кое-что нужно сделать.

Мы едем молча, я нервно постукиваю пятками по полу и барабаню пальцами по дверце машины. Внедорожник трясется и подскакивает на кочках, когда мы начинаем лавировать между деревьями. Выбравшись на другую сторону лесополосы, останавливаемся, и я сразу замечаю Калеба. Он стоит у разведенного на берегу костра и болтает с какой-то блондинкой в просторной куртке, надетой поверх розового облегающего платья.

– Мне нужна твоя помощь, – говорю я Люку.

Он ставит машину на ручной тормоз и начинает вылезать, но замирает, свесив одну ногу наружу:

– Что случилось? Ты какой-то странный… Меня это немного пугает.

Я не свожу глаз с Калеба. Он на несколько сантиметров ниже меня, но я помню, как он дрался на вечеринках. За себя постоять он может.

– Нужно, чтобы ты меня прикрыл.

– Ты собираешься влезть в драку? – У Люка отпадает челюсть, и он вставляет в рот сигарету.

– Да, – уверенно киваю я.

– Значит, ты хочешь, чтобы я тебя подстраховал, чтобы кто-то не надрал твою ослиную задницу? – Люк щелкает зажигалкой, придерживая сигарету у рта.

– Нет, я хочу, чтобы ты остановил меня, прежде чем я убью его. – Я берусь за ручку и выскакиваю наружу.

– Что-что?

Клуб дыма повисает перед лицом Люка.

– Остановил меня, прежде чем я убью его, – повторяю я и хлопаю дверцей.

Люк поджидает меня перед машиной, в темноте мелькает огонек сигареты.

– О чем это ты, приятель? – Люк стряхивает пепел на землю. – Ты знаешь, я в таких ситуациях не слишком хорош.

Я останавливаюсь в конце ряда машин:

– Если бы человека, который тебе очень дорог, кто-нибудь страшно обидел, что бы ты сделал?

– Завистит от того, чем обидели. – Он пожимает плечами и смотрит на огонь.

– Обидели страшно, – говорю я. – Всю жизнь испоганили.

– Ладно, я тебя прикрою. – Люк глубоко затягивается и поворачивает голову ко мне.

Мы подходим к костру, ярость внутри меня пылает ярче пламени. Люди кричат, смеются, наливают себе пиво из бочонка, стоящего на заднем откидном борту какой-то машины. Из другой машины несется музыка, на берегу идет оживленная игра в пиво-понг.

– Эй, любитель вечеринок! – Передо мной появляется сияющая улыбкой Дейзи с пластиковым стаканчиком в руке. – Я знала, эту ты не пропустишь.

– Уйди с дороги! – Я раздраженно качаю головой и отступаю в сторону.

– Что с тобой? – Дейзи ошарашена, она прижимает руку к груди.

– Он понял, какая ты сучка, – с радостью встревает Люк и выпускает ей в лицо дым.

– О боже мой. Ну и болван, – говорит Дейзи, машет рукой перед носом и выжидательно смотрит на меня. Думает, я за нее вступлюсь.

Но я отмахиваюсь, обхожу ее и направляюсь прямиком к Калебу. Пробираюсь между людьми, выхожу на открытое пространство возле костра. Парень встречается со мной взглядом и спадает с лица, но не двигается. Он знает, что сейчас будет, и словно даже сам этого хочет.

Я делаю шаг к нему, его губы искривляются в подобии улыбки, он делает почти незаметное движение в мою сторону.

– Тебе что тут нужно? – с вызовом спрашивает Калеб. – А где же милашка Калли?

Мой кулак летит ему в челюсть. Прости, приятель, но сделанного не воротишь. Толпа ахает, девица в розовом платье роняет стаканчик, пиво проливается на землю, а сама она отпрыгивает в сторону.

Калеб падает на землю и хватается за щеку.

– Что за черт, твою мать? – Он, пошатываясь, встает и утирает капающую из носа кровь. – Ты кем себя возомнил?

Я без объяснений снова замахиваюсь, но на этот раз он уклоняется и встречает меня ударом в бок. Ребра трещат, но это мелочь в сравнении с тем, к чему я привык. Я отскакиваю и даю ему коленом в брюхо.

– Ну, теперь ты труп. – Калеб закашливается, сгибается пополам и харкает на землю кровью.

Я щелкаю костяшками пальцев и снова шагаю к своему противнику. Он прыгает вперед и набрасывается на меня. Опустив голову, врезается мне в живот. Я задыхаюсь, мы оба шаркаем ногами по грязи, пытаясь не упасть. Кто-то в толпе взвизгивает, поднимается общий крик, а мы все топчемся.

Снова и снова луплю Калеба по морде, но ярость не спадает, как будто она копилась во мне, закупоренная пробкой, долгие годы. Кто-то пытается оттащить меня, но я раз за разом вырываюсь из сдерживающих рук. Не знаю, сколько времени я его колотил. Но наконец кому-то удалось оторвать меня от Калеба.

Я сбрасываю с себя чьи-то руки, думая, что это Люк, но отражения красно-синих огней на поверхности воды возвращают меня к реальности. Полицейский защелкивает у меня на запястьях наручники.

– Не двигаться! – орет он мне в ухо и толкает вперед.

Я падаю на колени прямо в грязь. С окровавленными руками за спиной я стою на коленях в грязи, и до меня начинает доходить, что я натворил. Калеб еще дышит, его лицо настолько залито кровью, что черты почти не различить. Не уверен, что меня это сильно беспокоит, зато, что там ни говори, для Калли справедливость восторжествовала.

Ночевать в участке лучше, чем идти домой, и я отказываюсь звонить отцу. В конце концов полицейские сообщают ему по телефону о происшествии, потому что в городе отца уважают. Он много жертвует на благотворительность, а раз так, люди автоматически считают его отличным парнем.

Через несколько часов я сижу за столом на кухне у себя дома. Мама поехала в аэропорт встречать Тайлера, и ей пришлось взять такси, потому что ни один из них не был достаточно трезв, чтобы вести машину. Дома только я и отец. Развязка близка, я лишь не знаю, что и как закончится.

– Это уже полная хрень. – Отец кругами ходит вокруг стола и пинает ботинком кухонный стол, в деревяшке появляется дыра. – Мне звонят посреди ночи, чтобы я вытащил тебя из тюряги, потому что ты выколотил из кого-то дерьмо. – Он останавливается и проводит пальцем по маленькому порезу под глазом. Это последствие нашей драки. – Ты сегодня совсем ошалел, маленький засранец.

– У меня были хорошие учителя, – бурчу я себе под нос.

Ребра ноют, в руке – пульсирующая боль, но почему-то я доволен, как никогда.

Отец хватает табуретку и швыряет ее в стену. Попадает в полку, с нее обрушивается и разбивается вдребезги ваза. Я даже не вздрогнул. Сижу и вожу большим пальцем по трещинам на столешнице.

– В чем моя ошибка с тобой? – Он обходит кухонный остров, расположенный в центре. – С двух лет от тебя одни проблемы.

Я смотрю в стену и представляю себе улыбку Калли, вспоминаю звук ее смеха, мягкость ее кожи.

– Ты меня слушаешь? – орет он. – Черт тебя возьми, Кайден, перестань меня игнорировать!

Я закрываю глаза и оживляю в памяти ощущения от прикосновений к Калли, от поцелуев, которыми я покрывал ее тело, от проникновения в нее, вспоминаю запах ее волос.

– Вставай! – Отец хлопает кулаком по столу, я распахиваю глаза.

Отпихиваю ногой стул и поднимаюсь из-за стола. Я готов. Он сгибает руку в локте и выбрасывает кулак в мою сторону, я отвечаю ему ударом сбоку в челюсть. Боль оглушает нас обоих, оба кулака достигают цели. Пауза. Отец пристально смотрит на меня, будто видит впервые, а потом хватает за плечи и отбрасывает к стене.

– Получай, засранец! – Он бьет меня коленом по ребрам, а я в отместку кулаком по его щеке.

Отец в шоке, несколько секунд уходит у него на то, чтобы оправиться. Я думаю только о том, что он выглядит испуганным, в глазах неуверенность, и поза неустойчивая.

Он хватает меня за рубашку, отчаянно пытаясь взять ситуацию под контроль, тычет кулак мне в лицо, толкает спиной на буфет. Впившись ногтями в ладони, я посылаю кулак вперед и бью противника сбоку по голове. Сильно. Он всхрапывает, толкает меня назад, я врезаюсь в буфет бедром, и на пол летят ножи с подставки. Начинаю двигаться вперед, но он кидается ко мне, опустив голову. Я ускоряюсь, хочу перепрыгнуть через островок, но он успевает схватить меня за рубашку и дергает вниз. Я машу рукой назад, пытаюсь дотянуться до него, но ему удается увернуться.

Я теряю чувствительность, внутри у меня все мертво. Поворачиваюсь и пихаю его руками в грудь. Он не отцепляется, падает на пол и увлекает меня за собой. Пытаюсь вывернуться и забраться на него сверху, но тут чувствую, как что-то острое пронзает мне бок, и все вокруг замирает.

Отец встает, держа окровавленный нож.

– Почему ты никогда не слушаешься? – Он бросает нож к моим ногам.

Кафельный пол отзывается звонким клацаньем. Отец бледен, как привидение, пятится к двери.

– Ты гребаный… – Он проводит пальцами по лицу и выходит, оставляя дверь нараспашку.

В дом с улицы задувает холодный ветер.

Все тело у меня болит, будто в него всадили тысячу ножей вместо одного. Повернувшись на бок, я подползаю к буфету и опираюсь на него спиной, отставляю руку в сторону. Трясущиеся пальцы покрыты кровью, кровь вытекает из дыры в рубашке и заполняет выемки между кафельными плитками на полу. Я закрываю глаза, с трудом делаю вдох, но боль побеждает.

Думаю о Калли: интересно, что она сейчас делает и что будет делать, когда обо всем узнает? Становится больно, хотя, казалось бы, куда уж больнее. Но мысль о том, что я покину ее или она покинет меня, что мы больше не увидимся, невыносима.

Протягиваю руку и беру с пола нож. Приставляю лезвие к предплечью, рука дрожит. Вот что я делал много лет, чтобы заглушить душевную боль. Это началось, когда мне было семь лет. Тогда я обнаружил, что, стоит мне порезать себя, и я снова могу дышать. Это помогало мне бороться с тем адом, в котором проходила моя жизнь. Это и есть мой самый страшный секрет, та тьма, что живет во мне. С каждым новым порезом боль становится меньше, а кровь все дальше растекается по полу.

Калли

Я просыпаюсь одна в постели и сразу впадаю в панику. Куда он ушел? Хватаю с тумбочки телефон и отправляю Кайдену сообщения одно за другим, но он не отвечает. Обуваюсь и выбегаю на улицу искать его. Мне нужно с ним поговорить о вчерашнем вечере, нужно сказать, что мы должны оставить все по-старому, потому что теперь, когда у меня есть он, история с Калебом меня не так уж пугает.

Над горами разгорается утро, небо ярко-розовое, но его красота способна ввести в заблуждение, поскольку на земле все совсем по-другому. Ярится ветер, предвещая бурю и холод.

Когда я вхожу на кухню, отец сидит за столом. Каштановые волосы расчесаны на пробор, на нем широкие брюки и галстук – полная готовность к праздничному обеду. Сегодня День благодарения.

– С тобой все в порядке? – Папа поднимает взгляд от тарелки и хмурится. – Ты как будто плакала.

– Я в порядке. – Я заглядываю в гостиную, а потом возвращаюсь на середину кухни. – Где мама? Мне нужно попросить у нее на время машину.

– Принимает душ.

Отец встает со стула и ставит тарелку в раковину, глядя на меня изучающим взглядом.

– Ты как-то осунулась. Поешь сегодня хорошенько. После обеда мы поиграем, я хочу, чтобы в этом году ты участвовала.

– Ладно, хорошо. – Я едва могу выносить его болтовню, а сама просматриваю сообщения на телефоне, но от Кайдена нет ничего. – Можно, я ненадолго возьму твою машину? Обещаю, я скоро вернусь.

– Ты уверена, что с тобой все в порядке? – Отец достает из кармана ключи. – Ты выглядишь очень расстроенной.

– Все хорошо, – заверяю я его, слегка раздражаясь, обычно он на такие вещи не обращает внимания. Неужели я так плохо выгляжу? – Мне просто надо проверить, как там дела у одного друга.

– Этот друг, случайно, не из моих бывших защитников? – Папа бросает мне ключи, я без труда ловлю их.

– Мама насплетничала, да? – Я сжимаю в руке ключи и чувствую, как зубчатый край режет мне ладонь.

– Ты ведь знаешь, какая она. – Отец пожимает плечами и засовывает руки в карманы брюк. – Просто хочет, чтобы ты была счастлива.

– Я счастлива. – В тот момент кажется, что это не так уж далеко от правды. – Мне просто нужно кое-кого найти. – Я поворачиваюсь к двери.

– Возвращайся через час! – кричит он мне вслед. – Ты знаешь, маме понадобится помощь. Твой брат вчера так и не вернулся. Наверное, где-то пьянствовал всю ночь, так что от него толку не будет.

– Ладно.

Я выхожу на холод и чувствую, как что-то бьется у груди, но сразу не соображаю, что это. В кармане надрывается мобильник. Странно, но на экране высвечивается имя Люка.

– Алло, – отвечаю я, а сама бегу к отцовской машине и залезаю в нее.

– Привет, – озабоченным тоном бросает Люк. – Ты говорила с Кайденом?

– Нет, с прошлого вечера. – Я захлопываю дверцу, запускаю двигатель и трогаюсь, не дожидаясь, пока машина прогреется. – Я не знаю, куда он ушел. Просто ушел, и все, я даже не могла его удержать.

– Я тоже. – Люк колеблется, а я тем временем, прижав телефон плечом к уху, выезжаю задом на дорогу, щурясь, чтобы разглядеть что-нибудь сквозь покрытое инеем заднее стекло. – Слушай, Калли, вчера вечером он сделал что-то ужасное.

– Что случилось? – Я уже на дороге, включаю передачу и еду вперед.

– Я получил от него странную эсэмэску, – говорит Люк. – Он хотел, чтобы я приехал и забрал его, потом попросил отвезти его к озеру, и там… там он избил до полусмерти Калеба Миллера.

Я вдавливаю в пол педаль газа, шины взвизгивают.

– А с ним самим все в порядке?

– Полагаю, да, только его отвезли в участок, и отцу пришлось его забирать оттуда.

– Его отцу? – У меня замирает сердце.

Люк делает паузу:

– Да, его отцу.

Знает ли Люк, что это за человек?

– Я еду к нему домой прямо сейчас. Надо проверить, не случилось ли чего.

– Я тоже. Ты где находишься?

– В нескольких кварталах… на Мейсон-роуд.

– О’кей, скоро увидимся. И, Калли, будь осторожна, его отец…

– Знаю. – Зажав в руке телефон, я мчусь вверх по холму к дому Кайдена.

Двухэтажный особняк на фоне холмов выглядит огромным, будто упирается крышей в небо. Паркуюсь под деревьями. К этому моменту ветер совсем разбушевался, по воздуху стаями несутся бурые листья. Эта подвижная завеса почти скрывает из виду лес вокруг дома. Я выпрыгиваю из машины, сердце дико колотится. Стрелой несусь по газону, взлетаю вверх по ступеням, отмахиваясь от лезущих в лицо листьев.

Входная дверь открыта настежь, ее качает на петлях ветер. Захожу в холл, в животе возникает тошнотворное чувство. Что-то тут не так. Заглядываю в гостиную, потом кричу в сторону лестницы:

– Есть кто-нибудь?

Мне отвечает только ветер, воющий за окнами. Он заносит в дом палые листья, хлопает дверью о стену. Захожу на кухню, выглядываю из-за угла. К такому зрелищу никогда нельзя быть готовой заранее.

Время останавливается, все вообще останавливается. Часть меня умирает.

На полу в луже крови лежит Кайден, а вокруг разбросаны ножи. Глаза его закрыты, руки и ноги безвольно раскинуты в стороны, на запястьях – свежие порезы. Сбоку на рубашке видна дыра, сквозь которую в тело Кайдена вонзилось что-то острое. Крови вокруг очень много, но откуда она течет, непонятно. Кажется, отовсюду.

Руки у меня опускаются, ноги подкашиваются, и я плюхаюсь на пол, прямо на нож.

– Нет, нет, нет, нет! – Я дергаю себя за волосы, чувствую боль, в руках остается выдранный пучок. – Не-е-ет!

Я мотаю головой в надежде, что это наваждение рассеется, как раньше надеялась, что то же самое произойдет с моим двенадцатым днем рождения. Но все остается на своих местах. Глаза застилают слезы, я зажимаю пальцами порезы на запястьях Кайдена, чтобы остановить кровотечение. А другой рукой набираю 911, быстро и бессвязно объясняю причину вызова.

– У него есть пульс? – спрашивает оператор.

Сердце в груди сжимается, я прикладываю пальцы к месту, где бьется пульс, и чувствую слабое, как журчание ручейка, постукивание.

– Да.

– Он дышит?

Смотрю на грудь Кайдена, только бы она не была неподвижной, пожалуйста, хоть бы он дышал! Через некоторое время замечаю, что грудная клетка чуть приподнялась и потом прерывисто опустилась.

– Да, он дышит. Дышит. О боже мой!

Я сжимаю дрожащие губы, всхлипываю и отключаю телефон. Буду ждать «скорую». Трубка выпадает у меня из рук, я глажу волосы Кайдена. Чувствует ли он, что я рядом?

– Кайден, проснись, – шепчу я, но он остается неподвижным. – Пожалуйста, Господи, проснись.

– Калли… что…

У меня за спиной появляется Люк. Я не оборачиваюсь, не могу отвести взгляд от Кайдена. Если отведу, он может исчезнуть.

– Калли, ты меня слышишь?

Молчи, ни звука. Все закончится очень быстро. Ты почти ничего не почувствуешь.

– Калли! – почти кричит Люк, и я смотрю на него, моргая, а по щекам текут горячие слезы. – Ты вызвала «скорую»?

– Я пыталась спасти его… – Я киваю, чувствуя, что все вокруг меня, внутри меня рассыпается в прах. – Пыталась, но не смогла… не смогла…

Люк опускается на колени рядом со мной, смотрит на лежащего на полу друга. В лице у Люка – ни кровинки, карие глаза расширены от ужаса.

– Ты не виновата. Он дышит. Он выкарабкается… Он сможет.

Но это моя вина, моя ошибка. Я обнимаю Кайдена, пытаясь вобрать его в себя, не дать ему уйти.

– Пожалуйста, останься со мной.

«Ты сама во всем виновата, – сказал Калеб. – Если ты кому-нибудь расскажешь, все именно так и подумают».

Воздух заполняет завывание сирен, по кухне летают листья, они кружат бесцельно, несомые ветром.

Я должна была сделать больше. Сказать что-нибудь. Заступиться за него, как он заступился за меня.

Я думала, что спасла Кайдена в тот вечер, рядом с домиком у бассейна, но я ошиблась. Я просто дала ему еще немного времени до следующего шторма.