И Промысл Божий не обижает никого Рожнёва Ольга
Конец истории оказался добрым: вернулась я в Оптину через две недели, кот, которого по моей просьбе подкармливали, дождался меня и прожил со мной ещё два года. А потом умер. От старости. Всё-таки это был уже совсем немолодой и очень больной кот. Думаю, эти два года были счастливыми в его кошачьей жизни. А рассказ я оставила таким, каким он был записан в поезде, потому что говорилось в нём об одиночестве, о мужестве и стойкости, о верности и предательстве…
С тех пор мне рассказали ещё два рассказа о котах, забавный и грустный. Вот они.
История первая – грустная
На днях, после литургии в Оптиной пустыни, я присела на скамейку в тени деревьев. Тихонько раскрыла Псалтирь. Осеннее солнышко не палит, а нежно ласкает спину, деревья чуть тронуты позолотой, цветы ещё радуют своими ароматами и оттенками красок, далеко разносятся в прозрачном сентябрьском воздухе перезвоны оптинских колоколов. Хорошо!
К скамейке подходит оптинский инок, отец В. Здоровается, кивает благодушно седой головой. Протягивает мне мою книгу «Монастырские встречи»:
– Прочитал, благодарю.
– Отче, присядь, передохни минуту.
– Некогда. На послушание нужно идти… Ладно, ненадолго присяду… Забегался с утра… Я тебе вот что хотел сказать: напиши-ка историю про моего кота. Рыжим звали.
– Про кота?! Но я…
– Точно. Про кота. Так, ладно, минут пять-десять я могу передохнуть. А про Рыжего – полезная история, назидательная. Он, понимаешь, был кот очень благочестивый.
– Благочестивый кот?!
– Не перебивай. Слушай лучше да запоминай.
Отец В. прищуривается, смотрит вдаль, минуту молчит, а потом рассказывает мне свою историю.
Когда он жил в миру, с мамой в деревенском доме, у них были два кота: Рыжий и Тишка. Рыжий был весь рыжий-прерыжий, и даже нос у него тоже был рыжим. А Тишка был красивый сиамский кот.
Тишка был животное как животное, если напроказничает, то удирает в страхе от наказания. Когда с ним играли, мог и в руку вцепиться беспощадно, когтями поцарапать. Не разбирался особенно.
А Рыжий был совсем другим. Понимаешь, вот люди бывают – плотские, душевные и духовные. Иногда рождаются гиганты духа, такие, скажем, как преподобный Серафим Саровский. В некоторых душевных людях только проблески духовного, все же остальные устремления на сиюминутное, земное направлены. О Боге, о небесах почти не вспоминают. А есть и такие, в которых одни плотские страсти бурлят.
Так и животные – различаются по своему устроению. В одних только звериное и проглядывает, а в других есть какое-то благородство. У животных духа нет, но некоторые из них какие-то душевные качества у человека перенимают. Они ведь тоже Божьи создания, и иногда через них Господь что-то человеку открывает.
Рыжий рос очень добрым. Даже когда маленьким был, никогда не оцарапает, всегда следил, чтобы не причинить боли, чтобы не укусить, даже когда ему самому боль причиняли. Терпел. Если ругали, он стыдился. Голову виновато опустит… Ты его шлёпнешь, а он трётся у ног ласково, как будто прощения просит.
Один раз прямо в огороде мыши развелись, Миша (в миру отца В. так звали) поворошил грядку, а там мышей полнымполно. Миша принёс к грядке Рыжего, а тот смотрит на мышей и вздыхает только. Так он ни одну мышь и не убил. Михаил потом смеялся:
– Ты, Рыжий, у меня кот монашеский, от мяса отказываешься.
Когда Миша утренние и вечерние молитвы читал, Тишка в этом деле не разбирался: летал по комнатам, как ему изволится. А вот Рыжий, когда хозяин лампадку зажигал, сразу шёл к печке и лежал cмирно, не двигаясь: дескать, понимаю, хозяин, что дело у тебя важное, и мешать не смею.
Вырос Рыжий огромным котом, весил больше четырёх килограммов. Иногда уходил из дома на несколько дней к своим кошачьим подругам. Несколько раз было: в лютые морозы пропадёт Рыжий из дому – и нет его. Мороз страшный трещит, а кот где-то на улице. Миша уж выйдет, и там посмотрит, и сюда заглянет – нет нигде кота. Расстроится Миша, а потом скажет про себя:
– Ладно, постараюсь не расстраиваться – Бог дал, Бог взял.
Только так подумает, как за дверью: мяу!
Рыжий вернулся! Кончики ушей подморожены, но сам живой и здоровый.
Первый раз заболел Рыжий, когда у Миши мама умерла. А кот очень любил её. И вот стал чахнуть на глазах. От четырёх килограммов очень быстро осталось только два. Еле ходит по комнате. Жалобно так смотрит. Подойдёт к любимому месту мамы, где она обычно сидела, ляжет и лежит – тоскует. Тишка вроде и не заметил потери хозяйки. Его кто накормил – тот и хозяин. А Рыжий угасать стал.
– Понимаешь, Оля, мы ведь – все вместе – люди и их питомцы, – мы вместе…
Отец В. не может подобрать слова, чтобы объяснить то, что он чувствует, что понимает его душа. Морщится, машет рукой и продолжает:
– Я тогда решил помолиться за Рыжего. Был как раз праздник святых Флора и Лавра. Стал молиться святым: помогите Божьему созданию, исцелите, если есть на то воля Божия.
И что ты думаешь – поправился Рыжий. Начал кушать, через месяц опять четыре килограмма весил.
Так мы и жили. А потом я собрался в монастырь. Уехал. В доме родственники поселились. Приезжаю через пару месяцев по делам, а мне говорят: Рыжий по тебе так тоскует, что заболел опять. Как ты уехал, он и есть перестал. На глазах тает. Смотрю: а он снова стал худой-худой. Увидел меня – идёт ко мне, а сам качается от слабости. Прижался к ногам моим и не отходит. Как будто жить он без меня не может.
Вечером легли спать, Рыжего в ноги положил, он сам и на диван не смог вспрыгнуть. Ночью проснулся – нет Рыжего. Слышу: далеко жалобное такое мяуканье – как стон. Встал, пошёл искать кота. А он умирать ушёл, оказывается, в погреб. И тут не хотел причинять беспокойства. Спустился я в погреб, зажёг свечу, вижу: лежит Рыжий, сам в земле, и даже нос его рыжий тоже весь в земле. Я поднял его, лёгкого, почти невесомого, на руки, отряхиваю, а он прижался к мне всем своим тельцем кошачьим.
Умирает уже. Сел я прямо в подполе на приступок, держу его на коленях, глажу рыжую шёрстку, а он, умирающий, из последних сил начинает мурлыкать – слово своё благодарственное мне говорит. Плохо ему, больно, а он мурлычет из последних сил: дескать, люблю я тебя, хозяин мой, и благодарю за ласку.
Отец В. умолкает и отворачивается в сторону. Старается незаметно смахнуть слёзы. Откашливается и прерывающимся голосом говорит:
– Вот тебе и история короткая и грустная – про кота. Напиши про Рыжего. А я пошёл на послушание – и так уж засиделся здесь с тобой…
История вторая – забавная
Пару недель назад оптинский игумен Т. рассказал мне забавную историю. Добавил, что главный герой этой истории разрешил мне её записать, не называя его имени.
Один оптинский отец несколько дней подряд был очень занят на послушании и в келью возвращался уже ближе к ночи.
Здание с братскими кельями ремонтировали, и снаружи всё было в строительных лесах. В открытые форточки келий время от времени запрыгивали оптинские коты, вынюхивая что-нибудь съедобное. Иногда отец Н., вернувшись с послушания, прогонял особенно навязчивого посетителя: голодающих среди этих котов не было, в монастыре их обычно подкармливают.
Как-то поздним вечером, вернувшись в келью, чрезвычайно уставший, отец Н. заметил, что в форточку запрыгнула большая и красивая трёхцветная кошка. Он попытался выставить вон непрошеную гостью, но кошка уходить не желала, вела себя совершенно по-хозяйски и сердито шипела на отца Н. Он очень удивился, насторожился и решил понаблюдать за странной кошкой.
Та важно прошествовала к полуоткрытому шкафу и, недовольно бросив взгляд на озадаченного хозяина кельи, ловко запрыгнула внутрь. Отец Н. подошёл к шкафу, осторожно открыл дверцу и увидел следующую картину: в глубине шкафа возлежало целое семейство кошачьих – кошка и крошечные, ещё слепые котята. Котята, почувствовав мать, начали пищать и пристраиваться к ней в ожидании кормёжки. Сама же мамаша смотрела на отца Н. крайне недовольно, и в её взгляде явно читалось: «Я тут важным делом занимаюсь, а ты мешаешь только! Безобразие какое-то: нет покоя кормящей матери!»
Отец Н. понимающе кивнул головой кошке, бережно прикрыл дверцу шкафа. Постоял немного, подумал, а потом вздохнул печально и пошёл в трапезную за ужином для своей новой постоялицы.
Хитрюга Малыш
Суровый январский мороз не спеша отступал, сменялся оттепелью, задувал влажный февральский ветер, солнце в полдень уже припекало, и с крыш росли первые сосульки – вестники весны.
Малыш сидел во дворе дома, жмурился на солнышко, следил за весёлыми воробьями, шумными сороками, шумно втягивал носом потеплевший воздух. Его кличка делала честь чувству юмора его хозяев: огромный трёхцветный пёс с массивной головой был настоящим собачьим великаном.
Прохожие любовались им на прогулке: антрацитово-чёрный Малыш с подпалом густого ярко-коричневого цвета красовался белой манишкой, белым лбом и шелковистой, длинной, густой шерстью. Умные тёмно-карие глаза смотрели на окружающих внимательно, спокойно и со значением – так, как будто Малыш видел вас насквозь.
Когда папа принёс Малыша в дом в качества подарка на день рождения двухлетнему Арсению, мама была недовольна: щенок по размеру вполне мог соперничать с Арсюшей. Мама сказала:
– Ну и кто из них кому будет подарком – щенок малышу или наоборот?
Мама вообще-то была доброй, но иногда довольно язвительной дамой. Малыш это сразу понял. Он смекнул, что речь идёт о нём, и стал вслушиваться. Мама, которую звали Надей, спросила у папы:
– Лёша, и какая же порода у этого здоровячка?
– Я уже придумал ему кличку: Малыш. Это швейцарская горная овчарка – бернский зенненхунд.
– Как-как? Это что ещё за порода такая?
Хендехох какой-то прямо…
– Надюш, ну что ты… Это же самый верный и преданный пёс! Служит в отрядах спасателей, работает как поисковая собака, помогает полиции, работает на Красный Крест… Эти собаки считают своим долгом заботиться о всех членах семьи, особенно защищают детей… Арсюшку и тебя будет катать на санках…
– Ага… Такой кароший поисковый немецкий собак! Выполняет любой командований! Поискивает и таскает курку, млеко, яйки для хитрый немецкий хозяин! Ладно, Хендехох, пойдём тебя покормим…
Малыш внимательно посмотрел на маму, а потом опустил голову – он не понравился маме, это было уже ясно. Мама сказала:
– Смотри, он, кажется, обиделся… Ах ты, щенок ты этакий! Уже он что-то понимает! Хитрюга ты, вот ты кто!
С тех пор мама так и звала Малыша Хитрюгой и часто повторяла, что он – самый хитрый пёс на свете. Нужно сказать, что её укоры были не беспочвенны. Малыш на самом деле отличался хитростью. С папой он не хитрил: папа – хозяин. А вот с мамой, особенно в отсутствие папы, Малыш хитрил.
Уезжает папа в командировку. А Малыш обычно гуляет вокруг дома, за забор его выводит только папа на поводке. И вот приходит к Наде приятельница и с порога заявляет:
– Твой Хитрюга по посёлку разгуливает, променад совершает.
– Лен, что ты, он без Лёши возле дома только гуляет, у будки своей сидит.
– А я тебе говорю, что он ходит по посёлку! Причём, видимо, понимает, что своими размерами может напугать прохожих. Так он, когда мимо людей проходит, голову старательно заворачивает: типа, я на вас никакого внимания не обращаю, никакого дела мне до вас нет, я тут по своим делам прогуливаюсь!
Мама спрашивает с недоумением:
– По каким таким своим делам?!
– Надя, что ты как маленькая! Невесту высматривает! А, может, просто ландшафт изучает! Кто говорил, что у него кароший немецкий поисковый собак, а? Вот он у тебя и занимается поисками! У дома-то ему скучно… Он и сейчас, наверное, пока мы разговариваем, уже пошёл рекогносцировку окрестностей производить!
Мама бросается к окну, из которого просматриваются и будка, и двор: Малыша действительно нет на месте! Выбегают на задворки и видят: около бани у забора снегу намело столько, что через забор даже маленький пёсик легко перепрыгнет, а уж Малышу – просто перешагнуть. И видят они, что Малыш у забора стоит и уже перемахнуть через него собирается. Мама только выдохнула:
– Ах, Хитрюга, куда же ты собрался?! Малыш тут же лапу отдёргивает и, в мамину сторону не оборачиваясь, начинает усиленно делать вид, что он никуда и не собрался, а так просто – что-то ищет рядом с забором. Попятился-попятился задом и вот уже от забора далеко. Тогда только оборачивается и смотрит на маму честными-пречестными глазами.
Мама с приятельницей смотрят друг на друга и начинают смеяться. Ну сколько они там друг на друга смотрели – ну полминуты, минуту, может… Оборачиваются к Малышу – а его уже след простыл! Ушёл, Хитрюга!
Приезжает папа, а мама ему на собаку жалуется. Так и так, дескать, убегал. А Малыш голову свою большую положит на передние лапы и ворчит громко в лапы, прямо-таки негодует на маму, типа, как можно так ябедничать!
– Надюш, ты просто его не любишь! Не гладишь никогда, за ушами не чешешь, Малышом не зовёшь!
– Не люблю я хитрых! И вообще: ест он как лошадь, шерсти с него масса, а толк какой?! Лучше бы завели маленького пёсика!
Малыш перестал ворчать в лапы, встал и ушёл.
– Вот теперь ты, Надя, его совсем обидела!
– Подумаешь – обидела! Сам виноват: хитрит, убегает!
Вот такие отношения сложились у мамы с Малышом. Кто знает, может, об этом он и размышлял, сидя у будки в солнечный февральский денёк, когда с крыши закапала первая капель.
Дверь распахнулась, вышли хозяева. Открыли калитку, стали прогуливаться. Мама с папой обсуждают будущий ремонт, а четырёхлетний Арсюша вокруг бегает. Рядом с домом возвышались две большие кучи песка и кирпичей, недавно привезённые и приготовленные для ремонта. Внезапно пёс насторожился: Арсений полез на кучу песка. Залез на самый верх и радостно кричит:
– Мама-папа, а отсюда далеко всё видно! Смотрите, где я!
Только мама с папой обернулись, как Арсюша оступился и стал падать с кучи песка на кирпичи головой вниз.
Чуть позже мама рассказывала об этом подруге так:
– Лена, это всё было как в кошмарном сне! Как в замедленной съёмке! Мы с Лёшей бросились к ребёнку, но уже было понятно, что мы не успеваем, что он сейчас прямо головой влетит в эту кучу кирпичей со всей скоростью падения! Я как бы со стороны слышала свой крик.
И тут что-то молниеносно метнулось мимо нас! Малыш бросился к кирпичам, лёг спиной на них и принял Арсюшу в свои собачьи объятия! И когда мы подбежали, увидели, что Арсений попал головой как раз в собачий живот! А Малыш ещё его и лапами обхватил! Нет, ты только представь: обнял лапами и держит!
– Да… Арсюша не ушибся?
– Нет, он и не понял даже – встаёт, смеётся, Малыша отталкивает!
– А Хитрюга не ушибся?
– Никакой он и не Хитрюга! Он просто очень умный! Малыш-Малышенька, иди сюда, радость моя! – пропела нежно мама.
– И Малыш не спеша, с достоинством подошёл к ней и терпеливо сидел, пока мама ласково гладила его по огромной голове и чесала за ушами.
Читать бесплатно другие книги:
