Что такое государство Израиль? Рабкин Яков

Пути развития израильского общества и еврейских общин

Среди сионистов граница между левыми и правыми стирается. Эти термины, постоянно используемые в самом Израиле и за его пределами, весьма относительны. Люди, голосующие за левых, как правило, лучше образованны и более обеспечены, чем избиратели правых. В Израиле точнее было бы говорить о разногласиях между поборниками замкнутого в себе еврейского национализма и сторонниками открытого общества, в котором граждане взаимодействуют вне зависимости от своей этнической и конфессиональной принадлежности. Поскольку в рамках сионистской идеологии открытое общество такого рода невозможно, левое крыло сионистов оказывается не так далеко от правого. То, что их сближает, – убежденность в правоте сионизма, – важнее, чем различия в стиле. Например, считающаяся более левой партия «Авода» не менее активно поощряла создание поселений на Западном берегу, чем их противник – правое националистическое движение «Ликуд».

В сионистских кругах нередко можно услышать: «Израиль в опасности». Предчувствие беды, о котором так часто говорят самые убежденные сионисты, кажется парадоксальным: Государство Израиль, которое они сами же представляют единственным местом, где еврей может жить спокойно, а то и вовсе его последним убежищем, стало одним из самых опасных мест для евреев. Немало израильтян понимают, что, несмотря на военное превосходство Израиля на Ближнем Востоке, они и их дети попались в «кровавую западню». Такое ощущение в Израиле не редкость.

Мы уже отмечали, что чувство безвинной жертвы начало кристаллизоваться по мере того, как рушилось традиционное толкование вековых гонений. Сейчас оно переросло в комплекс жертвы, ставшей неотъемлемой частью самосознания израильских евреев[507]. Между ролью этого чувства в израильском самосознании и ролью страдания в самосознании общееврейском есть и сходства, и различия[508].

Комплекс жертвы присутствует во многих видах национализма[509], но особенно активно его используют в целях патриотического воспитания в Израиле. Первые поселенцы неутомимо создавали образ «нового еврея», отважного и доблестного, ничего общего не имеющего с образом еврея-жертвы. Много позже перед лицом сопротивления своей поселенческой деятельности сионисты ощутили себя невинными жертвами, вынужденными браться за оружие для самообороны. Именно так получило распространение выражение «эйн брера» («нет выбора») для оправдания военных действий против палестинцев и их союзников. И «Яд ва-Шем» – музей жертв нацистского геноцида, и посещение концентрационных лагерей, и день, посвященный солдатам, павшим за Государство Израиль, – все это входит в дидактический арсенал сионизма. Даже Изгнание евреев после разрушения Храма усиливает у многих израильтян ощущение невинной жертвы, хотя в еврейской традиции этот эпизод библейской истории всегда толковали как заслуженную Божественную кару.

Почти все израильские евреи, независимо от происхождения, считают себя наследниками жертв нацизма, вынужденными защищаться от нескончаемого и иррационального насилия со стороны арабов. Однако такая позиция подвергается критике в постсионистских трудах по истории и социологии, а также в массовой культуре – фильмах, романах и театральных пьесах. Все чаще осуждают то, как официальный дискурс превращает женщин, бедных, иммигрантов – и даже тех, кто пережил в Европе Вторую мировую войну – в потенциальных жертв палестинцев. Некоторые из тех, кто продолжает ощущать себя жертвой, начинают понимать, что на самом деле они оказались жертвами сионизма, вовлекшего их в бесконечную войну и сделавшего из них, особенно из евреев афро-азиатского происхождения, граждан второго сорта[510].

С каждым годом существования Израиля все чаще официальные истины обращаются в свою противоположность. Сионизм как идеология национального освобождения приобрел образ всесильного государства, притесняющего палестинцев и унижающего их национальное и человеческое достоинство. Сионизм, бывший символом борьбы против расизма и за права человека, стал идеологией, поощряющей еврейский расизм и на уровне государственных институтов сильно напоминающей южноафриканский апартеид. Так, например, палестинцам надо получать более сотни разнообразных разрешений, регламентирующих различные сферы их жизни[511]. Сионистское государство, призванное стать символом национального освобождения, на деле превратилось в бюрократическое образование, цель которого – установление контроля над земельными, водными и прочими ресурсами палестинцев. Лидеры сионизма, мечтавшие сделать из евреев производительных тружеников, в итоге создали экономическую систему, при которой весь капитал и средства производства находятся в руках израильских евреев, а физическим трудом занимаются в основном иммигранты-неевреи, подчас в жутких условиях.

Фактором, хоть как-то объединяющим этнически, религиозно и культурно раздробленное израильское неарабское общество, стала «арабская угроза». Как только она ослабевает, в обществе немедленно обостряются внутренние противоречия между поселенцами и их левыми хулителями, новоприбывшими и коренными израильтянами, а также между харедим и всем остальным обществом. Представители этих слоев слушают разную музыку, читают разные книги и даже ходят в разные продуктовые магазины. Напомним, что большинство харедим с момента основания государства освобождены от обязательной службы в армии – важного механизма социальной интеграции.

Напоминания о массовых убийствах евреев в Европе и непрестанное ощущение опасности позволяют многим израильтянам и сионистам в других странах избегать моральной оценки действий Израиля[512]. И это неудивительно, поскольку «в то время как иудейство помещает в центр системы ценностей долг человека перед Богом, понимая обязательства перед общиной как часть отношений человека с Богом, новая гражданская религия делает упор на обязанности индивидуума перед нацией»[513]. Гражданская религия, не давая ответа на вопрос о смысле жизни, требует этой жизнью жертвовать. Гражданское пространство («civic space») в Израиле отождествляется прежде всего не с жизнью, а со смертью за Родину[514], и это отождествление существует с самого начала сионистской колонизации. Еще в 1911 году в Палестине стали публиковаться первые книги воспоминаний об охранниках поселений, убитых при исполнении[515].

Хотя гражданской религии следует значительная часть населения, она, призванная заменить иудейство, совершенно чужда харедим. С другой стороны, все больше и больше израильтян-атеистов видят в гражданской религии подобие устаревшей европейской идеологии «крови и почвы», сдобренное выборочным толкованием еврейских источников.

Любое общество, основанное на идеологии, рано или поздно должно пройти через стадию сравнения заявленных целей и полученных результатов. Израильское общество – не исключение, несмотря на то, что такие сравнения способны ослабить его еще больше. Многие видные израильтяне задаются вопросом, не движется ли Государство Израиль к коллективному самоубийству. Именно такого рода тревога чувствуется в статье, появившейся во время второй интифады в израильской газете «Га-Арец». В ней Ариэля Шарона с изрядной долей сарказма сравнивают с римским императором:

«Мы начинаем задаваться вопросом, не принял ли ты ради достижения своих целей решение переместить поле боя не на вражескую территорию, как это обычно делается, а в совершенно иное измерение реальности – в царство полного абсурда, полного самоуничтожения, где никто ничего не выиграет – ни мы, ни они. Большой жирный ноль… Так или иначе, когда мы в конце концов поймем, каковы были эти мотивы и причины, которые ныне выше нашего понимания, то осознаем… почему согласились прожить нашу единственную и неповторимую жизнь как своего рода латентную смерть. До тех пор мы будем поддерживать тебя всем сердцем. Мы, идущие на смерть десятками, сотнями и тысячами, приветствуем тебя, о Цезарь!»[516]

В 2006 году сын автора этой статьи трагически погиб во время войны в Ливане, развязанной Ариэлем Шароном.

Эмиграция из Израиля – явление не новое. Многие годы уехать из сионистского государства считалось постыдным поступком, однако сейчас дети и внуки беженцев из Германии, Польши в других европейских стран получают паспорта Европейского Союза. В качестве примера можно отметить тот факт, что количество выданных в Израиле немецких паспортов в последние годы значительно увеличилось[517]. Более того, бывший председатель Еврейского агентства (Сохнута) Авраам Бург смотрит в будущее Израиля без особого оптимизма и открыто советует всем, кто может, обзавестись европейским паспортом. Количество людей, предпринявших такой шаг или помышляющих об этом, достигает двух третей населения. Если во время Второй мировой войны евреи мечтали о документе, который позволил бы им уехать из Европы в Палестину, в наши дни, получая европейские паспорта, они приобретают возможность покинуть Израиль. Полмиллиона израильтян имеют паспорт США. Путь эмиграции в эту страну выбирают в основном люди из самых образованных слоев. Например, почти четверть выпускников университетов Израиля уезжает работать в США[518].

Вот уже больше двух десятилетий пересмотр постулатов сионизма, часто связанный с понятием «постсионизм», поляризует израильское общество. Некоторых видных авторов и активистов, например Леву Элиава и Симху Флапана, можно назвать пионерами или предшественниками этого метода, знакомого сегодня тысячам студентов. Этот метод нередко используют историки, социологи и антропологи.

Существует несколько подходов к объяснению постсионизма, влияние которого заметно в литературе, театре, кинематографе, да и во всей культуре страны[519]. Постидеологический подход (отголосок концепции «конца идеологий» Дэниела Белла) фиксирует переход израильского общества на новый виток развития, на котором сионизм, бывший важным на этапе построения государства, становится лишним и трансформируется в постсионизм. С другой стороны, постмодернистский подход выделяет не развитие, а крушение идеологии сионизма и утверждает, что этнический национализм, будучи еще одной формой угнетения людей, должен уступить место мультикультурализму. В рамках этого подхода сионизм и Израиль не являются адекватными и уж тем более необходимыми ответами на проблемы еврейства; утверждается существование множества вариантов еврейского самосознания, не замыкающихся на Государстве Израиль.

Постколониальный подход ставит под сомнение способы восприятия и изображения колонизированных народов в литературе и политике и рассматривает сионизм в рамках дихотомии «Запад-Восток». Основатели этого интеллектуального течения Франц Фанон (1925–1961) и Эдвард Саид (1935–2003) исследовали национализм, который стал появляться в бывших колониях как реакция на господство насаждаемых европейских ценностей. В рамках постколониального подхода особое внимание уделяется истории сионисткой мысли и ее практическому воплощению в вопросах самосознания и международных отношений. Фанон и Саид подчеркивают, что сионисты уготовили одну судьбу всем арабам еврейского, христианского или мусульманского вероисповедания, ибо они обладали общим недостатком: не были европейцами.

Отметим, что постсионистский дискурс, выстроенный во многом на понятиях постколониализма, разработан преимущественно евреями. Палестинские арабы, поскольку своего государства у них нет, естественно, не могут его критиковать и остаются в основном на националистических позициях. Постсионизм вызывает споры, подобные тем, что возникали в Европе между деятелями Просвещения и адептами романтического национализма, в которых сталкивались идеи равенства всех людей и верховенства Нации.

Однако политические тенденции израильского общества идут вразрез с постсионизмом. Например, одно социологическое исследование показало, что 68 % израильтян-евреев не хотели бы иметь соседей-арабов[520]. Проекты законов, рассматриваемые в Кнессете, направлены на укрепление сегрегации и подавление инакомыслия. Постсионизм выявил конфликт между еврейским и демократическим измерениями израильского общества. В то время как многие антисионисты считают, что эпоха сионизма не окончена и ему по-прежнему необходимо твердо противостоять, немало постсионистов видят в сионизме просто пережиток прошлого, мешающий израильскому обществу двигаться к демократии и мультикультурализму, то есть к государству всех своих граждан.

Несмотря на то что далеко не все израильские мыслители считают себя постсионистами, многие их них критикуют израильское общество, разрушают мифы отцов-основателей, разоблачают идеологический характер государственных структур, то есть занимаются тем, что характерно для интеллектуалов всего мира. Например, вместо термина «репатрианты» («олим*») они используют лишенное идеологической нагрузки понятие «иммигранты». В израильском обществе такое интеллектуальное диссидентство вызывает страх за будущее государства и усугубляет комплекс жертвы.

Кризис, который переживают евреи в начале XXI века, довольно часто подталкивает их к искушению сплотиться под флагами сионистской идеологии. Многие века евреев обвиняли в том, что они слишком рассудочны. Похоже, что сионизм так подстегнул их эмоции, что многим все труднее относится к нему рационально. Ставить под вопрос сионистскую сущность государства стало тоже непросто. А ведь, помимо религиозных антисионистов, многие известные ученые и мыслители – например, философ Мартин Бубер и президент Еврейского университета Иегуда Магнес в Израиле; Ханна Арендт и Альберт Эйнштейн в США, – были открытыми противниками идеи отдельного еврейского государства. Но их усилия не увенчались успехом. Магнес, прощаясь с университетом, сожалел, что евреи мира, особенно США, «оказались в тисках сионистского тоталитаризма, который хочет подчинить себе каждого еврея, применяя при необходимости силу и прибегая к насилию»[521].

Кажется, что этот тоталитаризм и не думает ослабевать. При том что обсуждение некоторых политических шагов Израиля допускается, любая иудейская критика сионизма делегитимизируется, а люди, которые позволяют себе подобные критические высказывания, систематически исключаются сионистскими организациями из пространства общественного обсуждения[522]. Акции протеста антисионистов-харедим попросту игнорируются, а их самих многие евреи воспринимают как «врагов еврейского народа». Вспомним, что вожаки социалистического сионизма решили устранить Якоба Де Хаана как раз за «критику движения перед внешним миром», а также за то, что он был способен дискредитировать сионистские планы и даже позволял себе публично над ними насмехаться[523].

Страх за будущее Израиля, который испытывают многие евреи, сильно затрудняет честное обсуждение возникающих проблем. Такая чувствительность к любой критике государства легко объясняется тем, что в качестве стержня еврейского самосознания преданность Израилю давно заменила приверженность иудейству. Но евреи диаспоры верны идеальному, воображаемому государству, а не реальному Израилю – сильнейшей экономической и военной державе в Западной Азии. В то же время существуют и обратный вариант еврейского самосознания, когда еврейство выражается исключительно в критике и осуждении Израиля. Для некоторых евреев – это солидарность с палестинцами и требование справедливости для исконных жителей страны, которые пострадали при образовании сионистского государства[524].

Еврейские общины в большинстве своем отказываются вести диалог с израильскими диссидентами. Четко скоординированными усилиями любые идеи, способные посеять в евреях сомнение в праведности дела Израиля и сионистской идеологии, отметаются в сторону, а в еврейской прессе очень редко дают слово их носителям. По мнению историка Джека Росса, «тоталитарное стремление сионистской идеологии объявить любую оппозицию нелегитимной и недопустимой живо и в наши дни»[525]. Вызывает тревогу и то, что: «…любое общество, отказывающееся подвергать свою политику моральной критике, обязательно начинает разлагаться». В современном Израиле, к сожалению, раздается слишком много резких и властных религиозных голосов, требующих, чтобы общество двигалось именно в эту сторону»[526]. В настоящее время эти голоса явно преобладают.

Особенно яростная критика обрушивается на тех, кто осмеливается выступать против фундаментальных принципов сионизма. Примером может служить судьба шести харедим, которые в 2006 году участвовали в посвященной Холокосту конференции в Тегеране. Несмотря на то что они не раз там заявляли, что члены их семей стали жертвами нацистского геноцида, в Израиле и других странах их обвинили в отрицании Холокоста. Справедливости ради отметим, что такие идеи действительно были высказаны на той конференции. Многие синагоги «отлучили» этих харедим, закрыв для них свои двери. Администрация местного еврейского кладбища заявила, что откажется хоронить одного из них, несмотря на то, что он уже приобрел там участок. Детей другого раввина тут же исключили из еврейской школы, а он сам был избит израильским активистом, который в знак одобрения своих действий в следующую субботу был вызван к Торе в синагоге[527]. Такой накал эмоций легко объяснить. Визит харедим в Тегеран и их встреча с тогдашним президентом Ахмадинеджадом ударили сразу по двум болевым точкам нового еврейского самосознания – поддержке Государства Израиль и роли нацистского геноцида в оправдании его существования. Для носителей нового самосознания эти евреи, несмотря на их приверженность иудейству, стали изменниками и еретиками. Визит харедим в Тегеран пошел вразрез с новым самосознанием, явно очертил его контуры и тем самым помог лучше его понять: нас часто характеризует то, что мы ненавидим.

Нападки на диссидентов и их семьи становятся все более распространенным явлением. Когда Адам Шапиро, американский еврей, поехал в Рамаллу на встречу с Ясиром Арафатом, чтобы предотвратить его весьма вероятное убийство израильскими войсками, многие нью-йоркские газеты прозвали его «евреем из Талибана», а его пожилые родители стали получать угрозы и были вынуждены переехать из Бруклина. Евреи, которые осмеливаются осуждать действия сионистов и Израиля, все чаще подвергаются остракизму.

Многие евреи мира отождествляют себя с Израилем, посещают концерты израильских певцов и защищают репутацию этого государства. Вот уже несколько десятилетий по всему миру в большинстве еврейских школ (за исключением школ харедим) молодое поколение воспитывают в духе преданности Израилю как центра еврейской жизни. Существование государства с национальным флагом, мощной армией и процветающей экономикой дает многим евреям чувство уверенности.

Такого рода израильский патриотизм на расстоянии с легкостью заменяет традиционное самосознание еще и потому, что так куда проще жить. Традиционное самосознание было основано на подчинении заповедям Торы, а влияние его распространялось как на личную жизнь (например, пищу и интимные отношения), так и на публичную (запрет на использование машины в субботу или необходимость скромно одеваться). Напротив, «дистанционный патриотизм» дает своим последователям чувство принадлежности к чему-то важному и в то же время не налагает на них никаких обязательств. Разрыв с традицией настолько глубок, что теряется даже чувство долга помогать униженным и угнетенным. По мнению Боаза Эврона, «нравственная самоидентификация с политикой сильного – суть идолопоклонничество»[528]. Марк Эллис считает, что в этом отождествлении скрывается «моральный крах», и напоминает, что «коллективная гордость подразумевает коллективную вину»[529].

События нацистского геноцида имели место более полувека назад. Ныне всемирные еврейские организации многочисленны и представлены в большинстве развитых стран во многих профессиональных областях: в политике, праве, журналистике и т. д. Руководители этих организаций утверждают, что Израиль занимает центральное место в еврейской жизни. И такое утверждение де-юре и де-факто делает членов этих организаций агентами израильского влияния и преданными сионистами.

Однако подавляющее большинство сионистов сегодня совсем не евреи, а христиане. Некоторые из них даже готовы защищать Израиль с оружием в руках[530]. Евангелистские церкви уже многие годы являются столпом поддержки этого государства. Идея репатриации евреев в Святую землю приводит в восхищение миллионы сионистов-христиан по всему миру. Они готовы оказать сионистскому государству и самым непримиримым националистам щедрую и безоговорочную помощь. Джеффри Визенфельд, деятель американского сионизма, признает, что «хоть это и трагично, но мы можем обойтись без 80 % евреев – Государство Израиль прежде всего защищают правоверные христиане»[531]. Напротив, поддержка евреев менее надежна и, самое главное, сопряжена с большим количеством оговорок. Социологические исследования подтверждают такое мнение. В октябре 2013 года 82 % белых христиан-евангелистов США считали, что Бог даровал Землю Израилеву евреям. Среди американских евреев такой ответ дали лишь 40 % респондентов[532].

Мировая история изобиловала религиозными противостояниями, но конфликты, в которых участвует Израиль, имеют совсем иную природу. Это государство остается пережитком колониальной эпохи, когда западные державы наделили себя правом вторгаться в чужие земли и насаждать среди местного населения свою культуру. Пользуясь этим правом сейчас, Израиль как бы ставит себя в авангард правых сил мирового сообщества. Даже если эта позиция приносит непосредственную пользу, она остается весьма шаткой, о чем свидетельствует резкая реакция израильского правительства на акцию пропалестинских пацифистов, которым запретили въезд в сектор Газа и на Западный берег реки Иордан. Международная кампания за бойкот, вывод вкладов и введение санкций в отношении израильских товаров делегитимизируют «еврейское демократическое государство».

Сторонники Израиля, принимающие себя за последних защитников евреев, считают, что критика политического сионизма напрямую ведет к новому геноциду евреев. В ответ на предложение обсудить сценарии реорганизации территорий между Иорданом и Средиземным морем в единое государство видный апологет Израиля из Канады пишет:

«За идеей единого государства стоит нечто поистине чудовищное: если Израиль, как еврейское государство, является центром еврейского народа, правопреемником [жертв] Холокоста, то здесь мы стоим не просто перед ликвидацией государства, но и фактически перед уничтожением всего народа»[533].

Подобный ужас ощущают в Израиле каждый раз, когда в соседних странах, население которых настроено более враждебно, чем их руководство, возникает надежда на осуществление демократических преобразований. События Арабской весны чрезвычайно обеспокоили израильскую элиту. Мощный и процветающий Израиль по-прежнему кажется чуждым для региона образованием и недолговечной авантюрой.

Позиции этнического национализма в Государстве Израиль продолжают укрепляться. Весной 2011 года декларация, подписанная более чем 300 раввинами – в основном, последователями национал-иудаизма – призвала запретить продажу и сдачу внаем квартир неевреям[534]. Один из подписавших декларацию раввинов был автором вступления к вышеупомянутой книге «Торат а-Мелех» («Тора Царя»), в которой одобрялись насилие и террор в отношении палестинского населения. Мнения евреев, в том числе и в лоне национал-иудаизма, разделились. В итоге ряд известных раввинов дистанцировался от этой декларации на том основании, что она не только дискредитирует иудейство, но и представляет опасность для евреев всего мира, которые рискуют оказаться жертвами таких ограничений даже в относительно либеральном обществе[535].

Желание израильских руководителей действовать по примеру Герцля от имени всех евреев мира можно понять: они хотят узаконить сохранение откровенно этнического государства и его политики. Их союзники в разных странах диаспоры, открыто заявляющие о единой и безграничной поддержке Израиля еврейскими общинами, стоят перед дилеммой: они знают, что их заявления усиливают враждебность или даже агрессию по отношению к евреям. Хотя многие евреи безоговорочно солидарны с Государством Израиль, есть и такие, которые яростно протестуют, веря, что еврейский долг заставляет их поддерживать палестинцев.

Идея отдаления евреев от Израиля и его политики сгладила некоторые давние разногласия, однако возникли и новые. Яркой иллюстрацией расхождения мнений по израильскому вопросу может служить событие, которое произошло в 2011 году во время вручения дипломов Брандейского университета в Массачусетсе – alma mater многих студентов-евреев. В американских университетах существует традиция: каждый год для выступления перед выпускниками на церемонии вручения дипломов приглашают известного человека. В 2011 году ученики отвергли кандидатуру посла Израиля на роль почетного гостя, потому что его участие «вызвало бы раскол в аудитории». Израиль больше не объединяет евреев, а скорее сеет между ними раздор.

Пока неясно, насколько серьезен раскол между приверженцами еврейской традиции и евреями, поставившими во главу угла Государство Израиль. Раскол этот может оказаться гибельным для евреев и иудейства, но не для Израиля, среди сторонников которого куда больше христиан, чем евреев.

Страх гибели в пустыне постоянно витает над Израилем, но драматический накал, характерный для отношения многих евреев к этому маленькому государству в Западной Азии, быть может, чрезмерен:

«Все государства в мире, в том числе и Государство Израиль, появляются и исчезают. Государство Израиль тоже, конечно, исчезнет через сто, триста или пятьсот лет. Однако еврейский народ будет существовать, коль скоро существует иудейская религия, быть может, еще тысячи лет. Существование этого государства не имеет никакого значения для существования евреев… Евреи мира могут прекрасно жить без него»[536].

Государство Израиль на международной арене

Иногда кажется, что в на Ближнем Востоке к Израилю относятся хуже, чем в остальном мире. На самом деле мировое сообщество в целом относится к сионистскому государству весьма неодобрительно. Тех, кто считает влияние Израиля на мировое сообщество отрицательным, куда больше, чем тех, кто расценивает его позитивно (49 % против 21 %). В США и Великобритании – двух странах, где сионизм имеет глубокие корни, – также наметилось явное ухудшение отношения к Израилю[537]. Факт показательный, если учесть, что сионистские организации располагают в этих странах значительными средствами для улучшения имиджа Израиля. Так активно проводится кампания Rebranding Israel, т. е. улучшение «торговой марки» Израиля: создается образ современной, продвинутой страны, причем за кадром остается влияние сионистского государства на жизнь палестинцев.

В силу того, что Израиль по-прежнему воспринимается как источник нестабильности и конфликтов, дипломаты, ученые и СМИ продолжают пристально наблюдать за этой страной. А тем временем вот уже больше века продолжается освоение сионистами новых территорий, с которых постепенно вытесняют местное палестинское население. Израиль играет важную роль в стратегии западных стран, хотя в США также бытует мнение, что это государство скорее препятствует реализации американских интересов в этом регионе[538]. Израильский вопрос вышел за рамки внешней политики и стал частью внутренней, что особенно заметно в странах, где проживает много сионистов, христиан либо евреев. С этой точки зрения Израиль занимает особое место в мировом сообществе.

Исключительно эффективен в Израиле высокотехнологичный промышленный сектор, тесно связанный с оборонным. Экспорт оружия и договоры о сотрудничестве в производстве вооружения позволяют Израилю укрепить связи с правящими кругами многих стран – даже тех, где общественное мнение настроено против Израиля. Торговля оружием укрепляет не только военную промышленность Израиля, но и его международные связи.

Лига арабских государств еще в 2002 году предложила Израилю мир и дипломатические отношения в обмен на территории, занятые им в 1967 году. Однако сионистское государство игнорирует это остающееся в силе предложение и продолжает переселять на них своих граждан. Подобное отсутствие интереса со стороны Израиля отражает постоянные факторы его внешней политики, расходящиеся с призывами к миру сионистского руководства с самого начала колонизации. Расхождение слов с действиями – обычное явление для великих держав, но совершенно исключительное для такого маленького государства, как Израиль.

Израиль поддерживает многосторонние отношения со странами постсоветского пространства. Советский Союз, оказавший решающую помощь сионистскому предприятию в 1947–1949 годах, стал серьезным недругом Израиля во время холодной войны. Он снабжал арабские страны оружием, обеспечивал им также надежную дипломатическую поддержку.

В то же время, несмотря на протесты некоторых арабских стран, сотням тысяч советских евреев был разрешен выезд в Израиль. Перестройка и расчленение СССР послужили толчком к массовой эмиграции. Как уже было замечено, Израилю удалось оказать сильное давление на США и ФРГ и перенаправить поток эмигрантов в свою сторону, хотя они в основном стремились в Америку и Германию. В то же время политика России и других постсоветских республик на Ближнем Востоке радикально изменилась в пользу Израиля, где к тому же проживает самая большая русскоговорящая диаспора в мире, причем многие ее представители занимают ключевые посты в правительстве.

Судя по всему, влияние бывших советских евреев на израильскую политику только возрастет. Выходцы из СССР способствовали установлению сотрудничества между Израилем и Россией в сфере обороны, безопасности, производства вооружения и высоких технологий. Продукты израильского сельского хозяйства пользуются хорошим спросом на рынках постсоветских республик. Войны в Чечне укрепили связи между армиями и разведками России и Израиля. Жители бывших советских республик составляют самый крупный контингент европейских туристов в Израиле. Отношения между Россией и Израилем стали столь тесными и сердечными, что, по мнению Владимира Путина, «Израиль – это немножко Россия». В то же время Россия, не забывая о своих стратегических интересах, поддерживает добрые отношения с Сирией и Ираном.

Израильские наработки в сфере безопасности экспортируются во все уголки мира и являются краеугольным камнем в его отношениях с Китаем и Индией. Израиль помогает в подготовке вооруженных сил разных стран, включая США и Колумбию. Канада, в настоящее время самый преданный союзник Израиля на международной арене, заключила с ним ряд договоренностей о военном и полицейском сотрудничестве. Израильские истребители участвуют в учениях в провинции Альберта, службы безопасности стран обмениваются оперативной информацией, и Канада закрывает глаза на тот факт, что Израиль использует канадские паспорта для проведения «точечных ликвидаций» в третьих стран. Например, агенты израильских спецслужб, используя поддельные канадские документы, убили в Норвегии марокканца, ошибочно приняв его за участника палестинского сопротивления. В Иордании владельцы таких канадских паспортов совершили покушение на одного из лидеров движения Хамас[539]. Около тридцати высоких полицейских чинов Канады посетили Израиль, где обучались методам контроля массовых движений и управлению тюрьмами. Канада и Израиль также сотрудничают в аэрокосмической отрасли[540]. Однако в собственном регионе сионистское государство остается в культурной и экономической изоляции, ибо опирается в своих отношениях с соседями исключительно на свое военное превосходство. До начала первой интифады в 1987 году израильтяне в целом воспринимали существование своего государства как естественное и даже вечное. Например, в конце XX века Кнессет официально объявил «объединенный Иерусалим – вечной столицей Израиля». Но с некоторых пор в израильском обществе возникло ощущение эфемерности и хрупкости государства, при том что ни одна армия (ни даже коалиция вооруженных сил нескольких стран) в регионе не может тягаться с Армией обороны Израиля. Однако иногда в Израиле высказываются сомнения в способности сионистского государства выжить в Западной Азии, которую израильские политики зачастую называют «опасным соседством».

Опасность ощущается со стороны не только палестинцев, но и практически всего населения региона. При этом причиной враждебности чаще всего приписывают исламу и антисемитизму, а вовсе не возмущению, вызванным такими политическими и социально-экономическими факторами, как дискриминация, обезземеливание и депортация палестинцев. Основатель Израиля Давид Бен-Гурион понимал, что «мир без справедливости будет недолговечен»[541]. Тем не менее именно Бен-Гурион командовал военными силами, заставляющими палестинцев бежать с их исконных земель. Даже некоторые защитники Израиля признают, что он является последним колониальным государством, основанным в момент, когда во всем мире начался процесс деколонизации. Образ Израиля как плацдарма Запада на Ближнем Востоке лишь подчеркивает его чуждый для региона характер. Перспективы демократических преобразований в арабских странах сильно беспокоят большинство израильтян: ведь они осознают, что «умеренные» лидеры, сотрудничавшие с израильской армией, такие как президент Египта Хосни Мубарак, не выражают общественного мнения, потому что жители этих стран поддерживают палестинцев.

Неарабское израильское население, сплоченное благодаря «вражескому окружению», опасается палестинцев, прирост населения которых воспринимается как «демографическая бомба». Все больше израильтян, считающих, что сохранение неарабского большинства – это непременное условие выживания Израиля, ратует за депортацию палестинцев в арабские страны и аннексию оккупированных в 1967 году территорий. Это вызывает неприятие у многих евреев, ибо они понимают, что сохранение сионистского государства требует мер, которые не соответствуют ни традиционному иудейскому понятии о морали, ни просто человеческой порядочности. Однако в Израиле крепнут силы, готовые прибегнуть к таким мерам.

В то же время бывший председатель Кнессета, а также Международной сионистской организации Авраам Бург считает само понятие «еврейский характер государства» самоубийственным. Писатель Ицхак Лаор настаивает: «Нам не нужно ни покидать эту страну, ни жертвовать ради нее жизнями. Мы просто должны избавиться от сионизма»[542]. Эти евреи, ветераны многих израильских войн, ощущают себя заложниками ситуации, которую не в силах контролировать. Они ищут мирное решение в соответствии со своими понятиями о чести, и некоторые из них впервые начинают по-новому оценивать давние доводы об опасности, которую представляет для евреев сионизм и сионистское государство. Но сионисты отнюдь не склонны к компромиссу. Ни сионизм, ни сионистская структура государства обсуждению не подлежат. Израильское правительство и его западные союзники несколько лет назад стали требовать признания Израиля «еврейским государством» как условия для начала переговоров с палестинцами. Тем не менее и в Израиле, и за его пределами все чаще утверждают, что именно сионистская идеология является причиной конфликта и что даже депортация («трансфер») палестинцев,[543] в долгосрочной перспективе приведет лишь к увеличению масштаба насилия. Эту оценку разделяют как сионисты, призывающие к еще более жестким мерам, так и антисионисты, предлагающие преобразовать Израиль в государство всех своих граждан, пока не стало слишком поздно. Они считают, что в регионе никогда не согласятся с существованием в нем сионистского государства и сходятся во мнении, что в будущем евреев Святой земли ожидает бойня. Но если сионисты убеждены, что только сионистское государство сможет ее предотвратить, их противники утверждают, что именно оно и провоцирует насилие против евреев.

Сторонники возвращения мусульманского контроля над Святой землей, как и поборники создания на ней двунационального государства признают, что ненависть к евреям в арабских странах возникла недавно, а значит, она обратима. Это видение разделяют и многие историки в Израиле и за его пределами, опираясь при этом на разнообразные источники, нейтральные по отношению к сионизму. Еще во время Первой мировой войны немецкий генерал, прикрепленный к османским частям в Палестине, заметил, что сионисты разрушают те добрые отношения, которые издавна существовали между еврейским и мусульманским населением Палестины[544].

«Десионизация» Израиля, по мнению раввина Собера, вполне осуществима:

«Решение возможно; его цена еще и не слишком высока. Но оно недостижимо, если мы хотя бы на секунду не отставим лелеемые нами верования [в сионизм], за которые было отдано столько жизней, и вместо этого не взглянем в лицо реальной ситуации. Мы должны перестать относиться к Израилю как к романтической мечте и научиться видеть в нем разноплеменную страну, где два этноса, примерно равные по численности, борются за контроль… Мы – народ, давший миру слова пророков, – должны найти в себе смирение признать, что были неправы, а также мужество поступить правильно»[545].

Он считает, что все разговоры об израильской оккупации лишь отвлекают от очевидного факта: по существу Израиль уже давно стал двунациональным государством, просто одна из наций лишена в нем политических прав.

Идея единого государства от реки Иордан до Средиземного моря постепенно приобретает приверженцев как в Израиле, так и в других странах. Крупный специалист по палестинскому вопросу и бывший вице-мэр Иерусалима считает, что это единственное возможное решение проблемы[546]. В мире этот сценарий подчас расценивают как «последнюю надежду»[547]. Даже журналисты такого консервативного издания, как еженедельник «Экономист» («The Economist»), всерьез рассуждают о двунациональном проекте[548].

Некоторые израильские лидеры также упоминают его, но в качестве угрозы существованию независимого государства Израиль, проводя параллели с Южной Африкой и со страхом ожидая момента, когда палестинцы потребуют равных политических прав[549]. Разговоры о создании такого государства обычно расцениваются как посягательства на правомерность сионизма. Однако такая перспектива становится все более реальной по мере того, как сама концепция еврейского народа, положенная в основу сионистской идеологии, вызывает сомнения среди образованных израильтян. C 1948 по 1967 годы Государство Израиль поддерживали в основном левые движения по всему миру; для них оно являлось воплощением прогресса и человечности. При социалистах, находившихся у власти в Израиле вплоть до 1977 года, страну приняли в Социалистический интернационал. Однако сегодня основная поддержка сионистского государства исходит от правых сил и националистов разных стран, расценивающих Израиль как передний край обороны Запада на Ближнем Востоке.

Действительно, как говорили раньше, «все прогрессивное человечество» симпатизировало Израилю в первые годы его существования. Жан-Поль Сартр и Бертран Рассел поддерживали сионизм. Даже Лев Троцкий, ранее принципиальный противник всякого этнического национализма, в ответ на преследования евреев в нацистской Германии заявил о своей симпатии к сионизму. Тогда евреи воспринимались как жертвы, и поддерживали их практически все левые силы. Они не только сочувствовали жертвам нацизма, но восхищались новыми формами социальной организации – мошав, кибуц и т. п. Несмотря на то что, как выяснилось, израильские социалисты использовали коллективные поселения лишь как средство освоения новых земель, тысячи людей – евреи и неевреи из разных стран мира – отправлялись добровольцами в кибуцы и тем самым вносили свой вклад в строительстве сионизма.

Однако арабские страны в то время рассматривались в прогрессивных кругах как отсталые и реакционные, поэтому судьба палестинцев в 1947–1949 годах, карательные операции против целых палестинских деревень в 1950-х годах и другие жесткие меры по отношению к местному населению остались, по большому счету, незамеченными. В некоторых случаях левые даже оправдывали изгнание палестинцев. Так, в 1944 году исполнительный комитет лейбористской партии Великобритании предложил «поощрять переселение арабов по мере того, как там [в Палестине] будут обосновываться евреи»[550].

Заселение территорий, занятых в ходе израильской превентивной войны 1967 года, стали причиной сдвига симпатий левых сил мира в пользу палестинцев, хотя последствия той войны для палестинцев были куда менее трагическими, чем последствия военных действий при образовании Государства Израиль. Если в 1947–1949 годах более 500 палестинских деревень были просто стерты с лица земли, а их население изгнано, то после 1967 года сионисты осваивают в основном малонаселенные, хоть и возделанные земли.

Поддержка левыми силами палестинского сопротивления наблюдается с тех пор во многих странах. Например, группа из Японии приняла участие в вооруженных нападениях на израильские объекты. СССР и его союзники, за исключением Румынии, порвали дипломатические отношения с Израилем, начали обучать бойцов палестинского сопротивления и снабжать их материальной помощью. Арабо-израильский конфликт стал одним из фронтов холодной войны. До настоящего времени правые, как правило, стоят за Израиль, а левые – за палестинцев.

Обычно Израиль пользуется поддержкой со стороны обеспеченных слоев общества, политических и экономических элит, вне зависимости от их верований или происхождения. Правые видят в Израиле пример для подражания, ведь израильское руководство смогло превратить относительно эгалитарную экономику страны в неолиберальную. Отсутствие серьезного гражданского сопротивления такому преобразованию, сделавшему бедняками тысячи людей, убедительно демонстрирует, как подогреваемое чувство национального единства в условиях непрерывной угрозы отодвигает в сторону вопросы социальной и экономической справедливости.

Израиль как конкретное воплощение идей сионизма продолжает вдохновлять сторонников этнического национализма многих стран. Например, белые националисты Южной Африки поддерживали Израиль с 1948 года, хотя в их Национальную партию путь евреям был закрыт. Прямое сотрудничество, установленное между сионистским государством в Азии и государством апартеида в Африке, свидетельствует об идеологической близости двух стран и схожести их политических интересов. Даже после падения режима апартеида отдельные правые активисты в Израиле поддерживают связь со сторонниками белого господства в ЮАР. Антисемиты восхищаются «новым евреем», прямым, смелым и бесстрашным сионистом-израильтянином, антиподом традиционных евреев, которые издавна вызывают у них лишь презрение и ненависть. Многие организации правого толка с антисемитским прошлым – например, «Партия свободы» в Голландии, «Фламандское дело» в Бельгии, «Лига английской обороны» и «Альянс за будущее Австрии», – уже несколько лет и с энтузиазмом поддерживают Израиль[551].

Пример Израиля также вдохновил, по крайней мере, одного ставшего известным европейского исламоненавистника. Убийца десятков людей в Норвегии летом 2011 года 359 раз упомянул в своем «меморандуме» Государство Израиль как оплот противостояния исламской угрозе и пример решительного отпора ей[552]. Для крайне правых Израиль является воплощением идеологии превосходства, естественной во времена зарождения сионизма и по-прежнему несущей отпечаток колониализма начала XX века. В Европе эта идеология, пережившая спад в 1960–1980 годах, снова набирает ход, особенно после окончания холодной войны. Западные правые также уважают Израиль за ту роль, которую играют бывшие его офицеры в экономической и политической жизни страны, что является показателем сращивания израильской политической элиты и военно-промышленного комплекса. (В Израиле шутят, что армия есть у многих стран, но только в Израиле у армии есть свое собственное государство.) В других странах эта связь не выставляется напоказ столь беззастенчиво. Понять Израиль – это понять сегодняшний мир и то, из каких элементов создается современная история.

Лидеры одного из российских правоцентристских объединений – Национал-Демократического Альянса – во время визита в Израиль в 2011 году были приняты в Кнессете и даже встретились с одним из членов израильского правительства. Они восторгались Израилем – государством, построенным на базе этнического национализма и служащим для них моделью для создания «России для русских». «В целом израильское общество, конечно, право-националистическое», – заключил член этой делегации Широпаев[553]. Он также выразил свое восхищение в стихах, один из которых начинается так:

Все эти правые движения объединяет общая идея об «исламском засилье», и тот же поэт вот так высказался о роли, которую правые приписывают Израилю[554]:

Израильские националисты «без комплексов» следуют европейской традиции применения силы для достижения целей колонизации. Конечно, эта традиция совсем не еврейская, но Израиль знает, что выполняет историческую задачу, которой очень гордится: он возрождает былые европейские принципы, в данном случае – откровенную политику с позиции силы. После нацистского геноцида и с началом деколонизации во время холодной войны в европейском обществе стали преобладать идеи расового равенства и интернационализма, а также отвращение к войне. Применение силы против «цветных» в дальних уголках мира было временно дискредитировано. Все это время Израиль не отступал от своих принципов и продолжал держать соседние страны и палестинцев на мушке. Символично, что США, Канада и некоторые европейские страны для обучения своих войск, отправлявшихся воевать в мусульманские страны, прибегали к помощи израильских экспертов по борьбе с терроризмом.

Израильское общество и его элита с самого начала сионистского предприятия стали приписывать обобщенному понятию «араб» определенные неизменные черты, точно так же, как антисемиты – понятию «еврей». Такой подход идет вразрез с прогрессивными взглядами, утвердившимися в Европе в послевоенные годы, но создает простор для дискриминации палестинских арабов, евреев арабского происхождения, африканцев или рабочих-иммигрантов из стран Азии. В этом свете становится понятным вывод англо-израильского историка Илана Паппе, который считает, что «сионизм угрожает безопасности Ближнего Востока куда больше ислама»[555].

Израильское общество считает причиной враждебности народов региона их религию и даже «природу» и не рассматривает эту враждебность как естественную реакцию на несправедливость по отношению к палестинцам. Такая точка зрения, заимствованная из арсенала колониализма, пользуется популярностью в Израиле. Поэтому Израиль при любом правительстве был и остается важным центром распространения по всему миру антиарабской, а теперь и антимусульманской пропаганды, которая отлично вписывается в западные рассуждения о неполноценности народов и культур, проявляющейся в сопротивлении этих народов власти демократических стран Запада. Фактически это означает возвращение в обиход противопоставления понятий «цивилизации» и «дикости», веками служившего для оправдания колониализма. Несмотря на репутацию социалиста, Бен-Гурион с гордостью говорил, что созидатели Израиля принадлежали к одной из «цивилизованных рас, возвращавшихся на древнюю родину»[556]. Неудивительно, что защитники Израиля, евреи и неевреи, оказываются на первых ролях в деле «новой колонизации мира».

Подобное оправдание применения силы повлияло и на США, где после терактов 11 сентября 2001 года вместо того, чтобы определить глубинные причины враждебности мусульман американской политике, правительство, СМИ и, наконец, само общество сплотились под единым лозунгом «они ненавидят наши ценности». Штаты, следуя примеру Израиля, а иногда и превосходя его, развязали «войну против террора», игнорируя права человека, международное право, Женевскую конвенцию и прочие соглашения о войне и военнопленных. Вторжения в другие страны, похищение подозреваемых на чужой земле, пытки и тюрьмы, разбросанные по всему миру, стали обыденной реальностью. Как и Израиль после начала сионистского освоения Палестины, США борются с симптомами, отказываясь признавать, что вооруженное сопротивление вызвано их собственной политикой.

Такая «израилизация» внешней политики США спасает сионистское государство от слишком резкого осуждения американским правительством некоторых его шагов. Более того, действия Израиля подчас становятся примером для других. Так, израильская бомбардировка ядерного реактора в Ираке в 1981 году, которую осудило большинство государств, включая США, стала в новых условиях точкой отсчета для отношений с Ираном. Обладая ядерным арсеналом, Израиль и США подозревают Иран в стремлении также стать ядерной державой, несмотря на то что иранские руководители не раз опровергали такое намерение. Ирану, который, в отличие от Израиля, подписал Договор о нераспространении ядерного оружия, западные страны отказывают в праве производить ядерное топливо для мирных целей, утверждая, что лидеры Ирана – иррациональные религиозные фанатики. Возрождение понятия «цивилизованные страны», проглядывающее за более политкорректным «демократические страны», воплощает практику двойной морали и позволяет тем, кто себя к ним причисляет, утверждать, что, вопреки фактам, только они способны действовать в области международных отношений рационально. Интересно, что сионистская идеология, призывающая к «возвращению на историческую родину» после двух тысячелетий Изгнания, считается ими вполне рациональной.

Для понимания Государства Израиль нет смысла обращаться к иудейской религии и еврейской истории, которые могут лишь затуманить картину: ведь созданная сионистами идеология, выбросившая «на свалку истории» традиционное иудейство, – явление революционное. Пытаться разобраться в политике Израиля с иудейской точки зрения – бесплодно и бессмысленно. Гораздо проще понять политику, структуру и законы Израиля, отвлекаясь от многовековой иудейской преемственности. К тому же не стоит забывать, что в Государстве Израиль живут не только евреи: более пятой части граждан Израиля – арабы. Поэтому вместо широко используемых выражений «еврейское государство» и «еврейское лобби» следует говорить о «сионистском государстве» и «сионистском лобби».

Сионистское государство, как об этом мечтали отцы-основатели Израиля, следует рассматривать ровно так же, как и любую другую современную политическую формацию, не боясь обвинений в антисемитизме. Судить о нем надо не в рамках библейской истории и морального наследия иудаизма, а прежде всего в контексте современных международных отношений и западной политики на Ближнем Востоке.

Заключение

Похоже, что Израиль и сионизм, его официальная идеология, восторжествовали. Утвердив свое военное и экономическое превосходство в регионе, Израиль кажется неуязвимым для своих противников. Сионистское государство установило стратегические связи не только с западными державами, но и с Россией, Китаем, Индией и даже – пусть и более скрытые – с элитой Саудовской Аравии и других арабских стран. Вскоре после атаки на Сектор Газа в 2008–2009 годах и несмотря на случаи жестокого обращения с палестинцами, Израиль был единогласно принят в Организацию экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), объединяющую более тридцати экономически развитых стран, обладающих демократическими политическими структурами. Обширный спектр программ научного и технического сотрудничества позволяет израильским специалистам получать от западных стран фонды и другую помощь для исследований и разработок.

Широкая общественность, СМИ и даже академические круги в значительной степени приняли сионистскую идеологию. Интересно, что, хотя она по определению противостоит либерализму, к ней с пониманием относятся даже в странах с давними либеральными традициями, в которых гражданские права должны обеспечиваться государством, а не конфессиональной или «племенной» солидарностью. Многие евреи в этих странах живут в состоянии когнитивного диссонанса или, проще говоря, сидят на двух стульях одновременно, пытаясь сочетать сионистскую идеологию с либеральными ценностями, на которых зиждется все их благополучие. В той же степени это относится и к нееврейским поборникам Израиля. Например, несмотря на то что официально в Канаде запрещена любая расовая, религиозная или этническая дискриминация, Еврейский национальный фонд, более века занимающийся созданием «еврейских поселений», в которых арабам, в том числе израильским гражданам, жить запрещается, не только пользуется здесь финансовыми льготами, но и организует кампании по сбору средств, в которых принимает участие даже премьер-министр Канады[557].

Руководители многих еврейских организаций США и других стран практически действуют в интересах Израиля, притом что все больше простых евреев недовольны таким оборотом дел. Их недовольство становится более явным, когда подобная деятельность от имени еврейской общины идет вразрез с политикой страны, в которой они живут. Так, в ноябре 2013 года Израиль призвал руководство еврейских организаций начать кампанию против договоренности по ядерному вопросу между Ираном и мировыми державами, включая США. В данном случае руководители этих организаций вышли за рамки «двойной лояльности», в которой подчас обвиняют евреев, и признали, что интересы Израиля им дороже интересов их собственной страны.

Тот факт, что такие действия могут способствовать усилению антисемитизма, сионистов не заботит: подъем антисемитизма лишь подтвердит необходимость существования Израиля и подстегнет евреев к переселению туда. Израиль, выступая в качестве защитника евреев всего мира, повторяет политику европейских держав прошлого века, когда они, преследуя свои политические цели в Османской империи, заручились правом защищать христиан в Святой земле. Поскольку сионистское государство считает всех евреев своими потенциальными гражданами, оно не стесняется требовать от других стран запрета на въезд покинувшим родину евреям, с тем чтобы перенаправить их в Израиль.

С помощью эффективно проводимой политической кампании против Ирана Израилю удалось вытеснить палестинский вопрос на периферию внимания мировой общественности. Прочная поддержка Израиля со стороны правых движений в Европе и Северной Америке часто сопровождается подъемом антиарабских и исламофобских настроений, что, в свою очередь, усложняет деятельность мировой общественности в защиту палестинцев. Систематическое содействие Израилю остается объединяющей идеей и идеологическим принципом правых партий даже тогда, когда они находятся у власти и вынуждены действовать в соответствии с национальными интересами. Например, канадский премьер-министр Стивен Харпер, последовательно претворяя в жизнь свою идеологию, открыто заявил, что его правительство будет поддерживать Израиль «любой ценой»[558], что вызвало у канадских обозревателей вопрос, не стал ли Харпер премьер-министром… Израиля.

В эту картину хорошо вписываются тесные отношения правительства Харпера с евангелическими церквями, составляющими сегодня главную опору сионизма на Западе. Христианские сионисты, во много раз превосходящие числом всех евреев мира, имеют немалое влияние на политику Запада в отношении Израиля. В своем желании приблизить Второе пришествие, собрав евреев в Святой земле, сионисты-христиане финансируют иммиграцию в Израиль и тем самым помогают Израилю обезвредить «демографическую бомбу». Речь идет о том, что на территории между рекой Иордан и Средиземным морем на данный момент евреи составляют меньшинство, что для сионистов представляет демографическую опасность. Сионистские деятели, христиане и евреи, привлекают для этого значительные ресурсы. Дело палестинцев такой поддержкой не пользуется, несмотря на то что большинство населения западных стран к Израилю относится весьма критически.

Израильское общество отнюдь не монолитно: оно включает в себя светское большинство, несколько десятков еврейских общин, друзов, мусульман и палестинских христиан, христиан – выходцев из бывшего СССР, тысячи иностранных рабочих и многие другие группы иммигрантов и местного населения. В таком контексте требование признания формулы «еврейское демократическое государство» палестинцами и мировым сообществом подчеркивает сионистскую природу Государства Израиль, которым двигает страх «десионизации» под давлением социальных и демографических реалий.

Граждане Израиля арабского происхождения – более 20 % населения – во многом остаются гражданами второго сорта, что дополнительно подогревает конфликт на Святой земле. Однако в израильском обществе, даже без учета арабов, совсем не все считают себя сионистами. По словам израильского философа Йосефа Агасси, израильские правительства ведут себя так, будто они по-прежнему руководят местечковыми общинами, огородившись стенами гетто. Игнорируя интересы израильтян-неевреев, они тем самым поддерживают в Израиле постоянное военное напряжение, ибо гетто, оснащенное мощной армией, опасно для окружающих[559].

Среди израильских евреев отсутствует единое мнение о характере государства, а некоторые: как мы видели, просто отвергают сионизм с самого начала. Харедим, например, смотрят на государство совершенно иначе, нежели их единоверцы, ступившие на путь национал-иудаизма. Светское большинство тоже разобщено, а единство неарабского большинства сохраняется лишь благодаря ощущению опасности, укрепляющему национализм и порождающему комплекс жертвы. Память о нацистском геноциде стала одной из причин объединения израильтян под флагами сионизма, а ресурсы использования этой памяти в политических целях еще далеко не исчерпаны. В ноябре 2013 года во время посещения мемориального музея нацистского геноцида «Яд ва-Шем» находившимся в Израиле с официальным визитом французским президентом Франсуа Олландом, израильский премьер-министр с гневом осудил договоренность мировых держав с Ираном. Активно поддерживаемое чувство страха остается главным фактором, который объединяет израильское общество.

Но страх вызывает разные реакции. Многие израильтяне предпочитают эмигрировать и строить свою жизнь за границей, в частности, в Европе[560]. Эта тенденция противоречит представлениям о Европе в сионистских СМИ как о континенте, где восторжествовал антисемитизм. В этом смысле сионизм остается верен своим истокам: он продолжает настаивать, что ненависть к евреям вечна.

В то же время само понятие «еврейское государство» начинает казаться странным и чужеродным все большему числу евреев. Ничто не разделяет евреев так, как израильский вопрос. Идея, что Государство Израиль стало воплощением Божественного обетования евреям, куда шире распространена в американском обществе в целом, нежели среди американских евреев. Среди верующих американцев евреев, разделяющих эту идею, меньше, чем христиан, что еще раз напоминает о христианских корнях сионизма.

Израиль – это государство без границ. Ни сионистское движение, ни пришедшее ему на смену израильское правительство не определяли границ своего государства. Поэтому территория Израиля постоянно меняется в зависимости от завоеваний, колонизации завоеванных земель, перемирий и мирных договоров с соседними странами. То, что Израиль – государство без границ, выражается не только в идеологическом постулате, что Израиль принадлежит всем евреям мира, даже тем, кто и не думает туда переселяться, но и в политическом подчинении Израилю еврейских организаций в разных странах. Выражение «еврейское государство» настолько часто употребляют в СМИ, что оно стало частью речевого обихода. Вместе с тем, Государство Израиль, поставившее во главу угла понятие еврейской национальности, не признает идею национальности израильской, отражающей то пестрое общество, которое сформировалось на территории государства за последний век.

Отстутствие границ проявляется и в том, что израильские официальные лица нередко вмешиваются во внутреннюю политику других стран. Например, в Соединенных Штатах для контроля над ближневосточной политикой Белого дома Израиль и его союзники все чаще использует Конгресс США, подверженный сильному влиянию сионистского лобби.

Международные границы никогда не останавливали израильские вооруженные силы от нанесения ударов – обычно безнаказанных – по целям в соседних странах, как это недавно произошло в Сирии. Израиль не обращает внимания не только на границы, установленные международным правом, но и на нравственные границы еврейской традиции, которую основатели государства умышленно и с презрением отринули. Таким образом, Израиль, обладающий многими признаками зрелого современного государства, остается пленником сионисткой идеологии, мешающей ему повзрослеть и стать нормальной страной.

Глоссарий

Агада – религиозный текст, читаемый за пасхальной трапезой и повествующий о Божественном избавлении из плена египетского; агада с маленькой буквы – в талмудической литературе обозначает этические и поучительные наставления – в отличие от правовых разделов.

Агудат Исраэль («союз Израиля») – всемирное религиозное движение, основанное в 1912 году для сохранения иудейства и сопротивления сионизму.

Алия «подъем» – иммиграция в Израиль; однокоренное олим – иммигранты в Израиль.

Алият а-ноар – «переселение молодежи» – сионистская организация для привлечения в Израиль подростков в отрыве от их семей.

Ашкеназы – евреи родом из Восточной и Центральной Европы и их потомки.

Бейтар – акроним брит йосеф трумпельдор, Союз им. Иосифа Трумпельдора – военизированная сионистская организация, основанная Жаботинским в 1923 г.; название отсылает также к последнему оплоту Бар-Кохбы во время восстания против Рима.

Бельз (Белз) – местечко в Западной Украине, где зародилась одноименная хасидская династия.

Бунд – на идише «Всеобщий рабочий еврейский союз Литвы, Польши и России», левая антисионистская политическая партия, основанная в 1897 г.

Вижница – местечко в Буковине, где зародилась одноименная хасидская династия.

Галут – см. Изгнание.

Ешива – (устар. «ешибот») – учебное заведение по изучению Талмуда и иудейского права.

Зелоты – от греч. «ревнители», на ивр. канаим — повстанцы против римского владычества в Святой земле в начале новой эры, нередко использовавшие насилие и против евреев.

Избавление – на ивр. геула — богословская концепция спасения мира от зла, подразумевающая, среди прочего, конец Изгнания и чудотворное возвращение иудеев в Святую землю.

Изгнание – на ивр. галут — богословская концепция изгнания из Святой земли как Божественного наказания за нарушение заповедей Торы; также означает страны расселения евреев; в ХХ в. приобрел в сионистских кругах пренебрежительное звучание как проявление слабости и нерешительности.

Ишув – «населенное место» – собирательное название еврейских поселений в Палестине; Старый ишув – еврейское население до начала сионистской колонизации в 1880-х гг., то есть Нового ишува.

Кнессет – «собрание» – израильский парламент.

Кошерный – «пригодный» – соответствующий иудейским правилам о пище.

Лев Тагор – «чистое сердце» – хасидская антисионистская группа, образованная ранее далекими от иудейства израильтянами в конце ХХ в.

Любавичи – местечко в Смоленской области, где зародилась одноименная хасидская династия, известная также как Хабад.

Масада – крепость на западном берегу Мертвого моря, в которой в I в. н. э. сикарии, члены еврейской радикальной антиримской группировки, предпочли захвату римлянами массовое самоубийство.

Маскилим – см. Хаскала.

Мессия – на ивр. машиах, «помазанник» – человек, потомок царя Давида, призванный принести в мир гармонию и моральное совершенство путем признания единого Бога всеми людьми и осуществить Избавление евреев.

Мизрахи – сокр. от мизрах рухани, «духовный центр» – название движения религиозных сионистов, основанного в Российской империи в 1904 г.; этот термин в Израиле стал означать также: «восточные евреи», то есть евреи неашкеназского происхождения.

Мицва – «заповедь», мн.ч. мицвот — заповеди, которым согласно Устной и Письменной Торе обязан следовать еврей.

Мишна – «повторение, учение» – основной текст Устной Торы, ставший предметом расширенных толкований, собранных в Талмуде, которые развили иудейское право и принципы еврейской нравственности.

Мункач – рус. Мукачево, на идише Минкач – местечко в Закарпатье, в настоящее время город на Украине, где зародилась одноименная хасидская династия.

Национал-иудаизм – (на ивр. дати-леуми) иудейское направление, сочетающее активное участие в политической и общественной жизни Израиля со строгим соблюдением заповедей; сформировалось на основе движения Мизрахи; из его рядов вышли многие поселенцы на территориях, занятых Израилем в 1967 году.

Нетурей Карта – арам. «Стражи города» – название антисионистского движения харедим, основанного в Иерусалиме в 1938 г.

Олим – см. Алия.

Ортодоксальное движение – оформившееся в противовес реформистскому направление в иудаизме, объединяющее сегодня евреев, строго соблюдающих иудейские законы.

Пейсы – в совр. ивр. пеот — пряди волос на висках, которые многие религиозные евреи оставляют неподстриженными в соответствии с их толкованием библейской заповеди (Левит, 19:27).

Ребе – ашкеназский вариант слова «раввин» – руководитель хасидской династии, являющийся для прихожан «хасидского двора» бесспорным авторитетом во всех областях жизни.

Реформистское движение – возникшее в начале XIX века в Германии направление иудаизма, изменившее ряд традиционных законов и ритуалов, в частности устранившее молитвы о возращении в Сион. Центром его в настоящее время являются США.

Сатмар – бывшее местечко, а в настоящее время город Сату Маре в Румынии, где зародилась одноименная хасидская династия.

Сефарды – евреи родом с Иберийского полуострова и их потомки; в настоящее время термин зачастую используется для наименования всех евреев неашкеназского происхождения.

Талмуд – «изучение» – совокупность толкований Мишны, на которых основывается иудейское право и наставления по нравственности; существуют Вавилонский и Иерусалимский (или Палестинский) варианты Талмуда.

Тора – «учение» – совокупность Письменной Торы (Танаха) – иудейского Священного Писания, состоящего из 24 книг Пятикнижия, Пророков и Агиографов (Писаний), и Устной Торы, состоящей из Мидраша, Мишны, Талмуда, а также многочисленных толкований Письменной Торы, законов и моральных принципов. Считается, что Тора содержит 613 заповедей.

Традиция – совокупность законов и обычаев, охватывающих полный диапазон жизни богопослушного еврея.

Хагана – «оборона» – военизированные отряды левого крыла сионистского движения, составившие после 1948 года основу Армии обороны Израиля.

Харедим – «богобоязненные» – евреи, строго соблюдающие заповеди Торы и обычно отличаемые по верхней одежде черного цвета; их называют иногда «ультраортодоксы», термин, имеющий оценочный и потому полемический оттенок, не подходящий по тону к этой книге.

Хасид – «праведный» – последователь хасидизма, мистического движения за обновление иудейства, возникшего в XVIII в. в Восточной Европе; однокоренное хасидский.

Хаскала – еврейский вариант европейского Просвещения, возникший во второй половине XVIII в.; однокоренное маскилим – сторонники Хаскалы, понимаемой также как борьба с религией.

Хахам – «мудрец, умный человек» – сефардский вариант раввинского звания.

Хибат Цион – «любовь к Сиону» – одно из ранних (1881) движений российских евреев за сельскохозяйственную колонизацию Палестины, влившееся в сионистское движение в 1896 г.; однокоренное Ховевей Цион – «любящие Сион».

Черта оседлости – территория в западных губерниях Российской империи, где было обязано проживать большинство евреев.

Шас – акроним Шомре тора сефарадим, «сефардские блюстители Торы» – политическая партия в Израиле; название партии также намекает на сокращенное название Талмуда.

Эйн брера – «нет выбора» – израильское выражение, часто используемое для объяснения военной политики Израиля.

Эмансипация – уравнение евреев в правах с остальным населением, начавшейся в XVIII в. во многих странах Европы.

Эрец Исраэль – «Земля Израилева» – термин, использованный впервые в Первой книге Самуила (13, 9); не следует смешивать его с Царством Израиля, основанном в Х в. до н. э., и Государством Израиль, провозглашенным в 1948 г.