Нет правил для богов Выставной Владислав
Начинаясь где-то у нас за спиной, проходя будто сквозь камень и дальше, через равнину, через поля и луга, шла странная, широкая и темная, прямая, как стрела, полоса из примятых злаков и трав, будто слегка подернутая копотью. Все стебли клонились в одну сторону: прочь от камня – прямо на запад.
– Что это еще за чертовщина? – произнес Грош. – Как думаешь?
Я почувствовал странное волнение. И сказал лишь одно, что сразу пришло мне в голову:
– Звезда… Она прилетела с востока…
Я не знал, как ведут себя падающие звезды. Тема эта туманна, окутана тайнами и легендами, так как всегда связана с волею богов и ангелов. Потому-то и смотрел я на убегающий к горизонту след с опаской и благоговением.
Я вспомнил, как видел эту звезду там, в Драконьих скалах, и воображение разом дорисовало картину: огромная, ледяная, веющая вселенским холодом глыба несется над равниной, поднимая бурю и вдавливая в землю травы и кустарники, вырывая с корнем деревья. И где-то там, впереди, посланница небес соприкоснулась наконец с землей в последней, ослепительной вспышке…
Голос Гроша вырвал меня из объятия романтических образов:
– Сдается мне, наш славный хозяин хочет, чтобы мы отправились туда.
Он ткнул пальцем в горизонт.
– К месту падения звезды… – осторожно уточнил я.
– В глотку дьявола, – добавил Грош.
– В неизвестность, – отозвался я.
– В адское варево с небесной начинкой, – оптимистично подытожил Грош. – Интересно, какого Бетрезена им это нужно?
Я лишь пожал плечами: я сам был не прочь узнать ответ на этот вопрос.
– Одно я знаю точно, – продолжил Грош. – Добром это не кончится. Ничего хорошего с неба не сбрасывают.
– Меня беспокоит другое, – сказал я. – Почему к звезде посылают чужеземцев? Нас что – не так жалко?
– Это ничего не объясняет, – возразил Грош. – По-моему, нашему отцу Себастьяну вообще никого не жалко. Тут что-то другое…
– В любом случае этого мы не узнаем, пока не отправимся туда сами, – решительно заявил я и, бережно придерживая лютню, спрыгнул с камня.
Теперь, разобравшись, можно было ориентироваться и с поверхности земли. Несмотря на обилие холмов, впадин и невозможность рассмотреть след звезды целиком, можно было следовать направлению, указанному примятой травой.
И мы двинулись дальше и шли по следу звезды еще пару дней, останавливаясь на ночлег у селян, поглядывающих на незнакомцев с настороженностью. Впрочем, звонкая монета мигом снимала настороженность, и нам доставалось место в овине или на сеновале.
На третий день людские поселения исчезли из виду, если не считать пары сожженных домов и обугленных стволов деревьев. Это отнюдь не способствовало улучшению настроения, но мы шли и шли, несмотря на приближающиеся сумерки, пока из-за сгустившейся тьмы не потеряли возможность ориентироваться.
– Все, пора остановиться, – сказал Грош. – А то еще след потеряем… Вот дерево – под ним и заночуем…
Одинокое дерево посреди сухой степи, полуразрушенный колодец рядом – такой пейзаж отнюдь не радовал.
– Жаль, что поблизости никакого жилья, – озираясь, сказал я.
– Ты зачем напоминаешь об этом? – с укором сказал Грош. – Хочешь, чтобы меня посетили кошмары? Знаешь, как я кричу во сне?
– Как во сне – не знаю. Но слышал, как ты орал там, в пыточной, – заметил я.
– Нет, ты нарочно?! – сердито бросил Грош.
– Прости, дружище, – сказал я.
– Ладно, давай костер разведем, а то становится прохладно…
Стоило немалых трудов отыскать в сумерках сухих веток. Еще наломали сучьев у нашего полумертвого дерева – и Грош извлек из кармана огниво. Затрещал веселый огонь, и даже посреди чужой, бескрайней равнины он подарил нам ощущение уюта – которое способно дать лишь пламя родного очага.
Я сидел, прижавшись спиной к шершавому стволу, и тихо перебирал струны. Грош ворошил угли, жаря на самодельном вертеле купленные у крестьян колбаски. Те аппетитно шкворчали, распространяя умопомрачительный запах, и можно было забыть, что находишься далеко-далеко от дома, на суровых просторах Невендаара…
– Скажи-ка, друг Грош, отправился бы ты снова? – спросил я.
– Хм… – протянул Грош, с наслаждением нюхая дымящуюся колбаску. – Хочется надеяться, что наше путешествие еще не кончилось…
– Ты хочешь сказать – тебя уже не пугает, в какую мерзкую зависимость мы попали?
Грош задумался, с хрустом откусывая и жуя, и сказал с набитым ртом:
– Не-а… Я тут подумал: раз мы так нужны этому отцу Себастьяну, значит, этим надо пользоваться.
– О чем это ты?
– Ну, можно оказать одну ценную услугу, другую – и стать незаменимым. Глядишь – мы еще на этом карьеру сделаем!
– Как этот воришка Заг?! – возмутился я. – Кстати, ты не думаешь, что он прячется вон в том колодце и слушает твои далекоидущие замыслы?
– Пусть слушает! – легкомысленно отозвался Грош. – Зато у нас костер, музыка и вкусная еда… Свидрик, ты чего не ешь?
Решив, что с таким аппетитом моего приятеля я могу остаться голодным, я отложил лютню и мигом перебрался к костру.
Слопав колбаски, мы переглянулись и, не сговариваясь, полезли в мешок с продовольствием. Жареная вкуснятина лишь разбудила аппетит, к тому же давали о себе знать многие часы пути. На свет костра были извлечены: большая чесночная лепешка, кусок козьего сыра, две вареные картофелины, огромная шелушащаяся луковица, завернутый в тряпицу шматок сала, недоеденная половина жареной утки. Последним был извлечен запечатанный кувшинчик с подозрительной брагой, приобретенный в одной из деревушек, открывать который пока мы не решались.
Вмиг припасы были сметены, и мы откинулись на бок, переводя дух и осоловело поглядывая на кувшинчик.
– Все, – проговорил Грош. – Пути назад отрезаны: мы уничтожили запасы.
– Да… – только и нашел я, что сказать.
– Теперь только вперед – на разграбление хуторов и сел, – сказал Грош.
– А если там уже не будет людей? – спросил я. – Кого ты будешь дурить в карты, кому я буду играть на лютне? Кого грабить, в конце концов?
– Будем охотиться, – сказал Грош.
– Что-то я не видел вокруг никакой живности…
– Ну, у нас остается еще один вариант: кинем жребий!
– Что-то я не понял…
– Чего ж тут непонятного: кому выпадет жребий – того второй и съест…
– Послушай, Грош, ты славный малый, но кидать жребий с тобой – все равно что прыгать со скалы, надеясь по пути за что-нибудь зацепиться!
– Спасибо, друг Свидрик, что ценишь мой талант… А не откупорить ли нам этот кувшин?
– Не вижу причин, отчего не откупорить…
Вскоре мы поняли, что в кувшинчике прятался настоящий джинн: не осушив его и наполовину, мы были уже изрядно навеселе. Тьма и бесконечность ночи уже не пугали нас, и будущее не казалось столь мрачным и безысходным. А дружеская беседа хороша всегда – даже в ночь накануне казни.
– А скажи-ка, друг Грош, о чем ты мечтаешь в этой жизни? – спросил я, настраивая лютню. Странное дело – та никак не желала настраиваться, да и струн теперь было вдвое больше!
– О собственном замке с подвалами, полными золота, роскошными залами, картинами, бегающими всюду породистыми собаками, снующими туда-сюда поварами и собою, сидящим у огромного камина, с кубком доброго вина, в окружении томных красавиц, – без запинки выложил Грош.
– Неплохо, – отозвался я. – Особенно мне понравилось последнее…
– А каковы твои мечты, друг Свидрик? – спросил Грош, передавая мне кувшин.
Я задумался.
Странное дело: у меня в голове всегда было столько дум и мечтаний, но ни про что я не мог сказать, что это – моя настоящая мечта. Я даже позавидовал Грошу – уж он-то точно знает, чего добивается в этой жизни. Ведь для меня даже слава великого поэта была всего лишь дорогой к чему-то неуловимому, далекому, как чиркнувшая небо звезда…
Я сам не заметил, как пальцы настроили лютню и стали выводить грустную мелодию, а губы – выговаривать слова, что сами собой складывались в строки.
- Вдвоем мы с другом держим путь
- Идем к плечу плечо.
- Мы делим радости и грусть,
- Нам вместе страшно и смешно, прохладно, горячо!
- Деремся за троих вдвоем
- И пьем за пятерых.
- Друг друга из беды спасем
- И удираем мы вдвоем, крича за семерых!
- Одним путем наш челн плывет,
- И вроде не свернуть…
- Но кто из нас куда придет
- И первым кто из нас двоих закончит этот путь?..
Взор мой затуманился, меня стало клонить ко сну…
Но что-то заставило чаще биться сердце, разом прояснив помутневший от хмеля рассудок. Я медленно отложил лютню, протер глаза…
Нет, мне не показалось! Там, в темноте, по невидимому во мраке следу упавшей звезды, прямо в нашу сторону медленно плыло бледное сияние.
– Грош… Грош! – дрожащим голосом позвал я.
Ответа не последовало: мой друг спал счастливым и беззаботным сном пьяницы, вздрагивая и улыбаясь во сне.
Мне же было не до улыбок: я остался один на один с загадочным явлением, а по моему опыту загадочные явления в Невендааре редко сулили что-то хорошее.
Мелькнула даже мысль – сбежать отсюда. Но руки и ноги слушались плохо, да и явилось отрезвляющее чувство стыда: ведь мой друг Грош в минуту опасности не бросил меня!
Так я и остался сидеть неподвижно, глядя на приближающееся таинственное свечение и вознося молитвы Всевышнему, а также всем богам и духам, покровительствующим этой местности…
Тем временем свечение незаметно расползлось в стороны, выхватив из мрака торчащую в отдалении кладку колодца и редкий кустарник…
И тут я увидел ЕЕ.
…Чем больше я силюсь вспомнить ту ночь, свои чувства и мысли, тем больше путаюсь в собственных воспоминаниях. Это неудивительно: много ли достоверного может рассказать человек о встрече с самым прекрасным, что когда-либо было в его жизни? А в моей жизни было немало. Но ничто так и не сумело затмить той единственной встречи – под высохшим деревом, посреди спящей степи…
– Я слышала музыку… – робко сказала она.
Рассудок мой помутился: никогда в жизни я не слышал более прекрасного голоса. Уже он один может заставить мужчину бросить все и отправиться странствовать в тщетном желании вновь услышать его…
Но я и без того был странником и в странствиях своих нашел этот чудный голос, это неземное лицо, волосы, шею…
Неземная… Это единственное слово, что подходило, чтобы описать ее. Все прочие слова бледнели, просто оскорбляли ее сущность… О, дай мне силы, Всевышний, чтобы вынести эту невероятную красоту!
– Это ты пел? – спросила она.
Я поморгал, пытаясь понять, не снится ли мне все это, и ответил:
– Я…
Девушка медленно обходила наш маленький лагерь, с любопытством разглядывая разбросанные предметы, остатки еды, вальяжно разлегшегося Гроша…
– Какое все… настоящее… – с чувством сказала она, и я не сразу понял, что это за чувство.
Тоска.
Незнакомка вновь посмотрела на меня и потребовала:
– Играй!
Я не мог противиться этому голосу. Судорожно схватив лютню, принялся наигрывать, не соображая, что за звуки льются из инструмента. Но девушка вдруг улыбнулась – такой счастливой улыбкой, что я почувствовал крылья у себя за спиной.
Наверное, никогда я не играл еще так хорошо. Но главное не в этом. Похоже, ЕЙ нравилось не столько мое мастерство, сколько сами звуки, рассыпающиеся в ночном воздухе.
Она рассмеялась – и смех ее нежными колокольчиками рассыпался в ночи.
– Настоящее… – повторила она, приближаясь ко мне.
Она тихо села на примятую траву, прямо напротив, разглядывая мое лицо. И вдруг протянула ко мне тонкие руки, коснувшись моего лица теплыми пальцами.
Наверное, подобное потрясение я испытал до этого лишь однажды – в подземельях инквизиции. Только это было с совершенно другим оттенком: ничего приятнее в моей жизни не было. Не знаю, какие силы не дали мне, как обычно, свалиться в обморок – наверное, лишь ее настойчивая просьба:
– Играй…
Я понял, что онемевшие пальцы перестали терзать струны, но заставил их вновь извлечь из лютни мелодию.
А ее тонкие пальцы погрузились в мои волосы и… Нет, описать это невозможно!
Единственное, что я понял: вряд ли я так уж понравился незнакомке. Скорее, я просто был первым из людей, кого ей довелось коснуться. Наверное, ей было интересно – как кожа рук чувствует волосы, как слух воспринимает звуки, а глаза – впитывают мое изумление.
Она вновь рассмеялась и отпрянула, разглядывая меня с некоторого расстояния.
– Кто ты? – хрипло просил я.
Она лишь улыбнулась в ответ.
– Как тебя зовут?
– Иноэль… – медленно произнесла она, словно пробуя на вкус звуки. – Да, меня зовут Иноэль.
– Откуда ты здесь? Вокруг – ни жилья, ни людей…
Улыбка покинула ее лицо, девушка огляделась, как мне показалось – немного растерянно.
– Я услышала музыку. И пение. Ты хорошо пел, мне понравилось…
Только ночь спасла меня: я ощутил, как запылали мои щеки, уши. И чтобы хоть что-то сказать, я произнес:
– Ты красива… как ангел.
Тут что-то произошло.
Иноэль резко поднялась на ноги и посмотрела на меня совсем другим взглядом – от которого мне стало не по себе. Но я нашел в себе силы подняться. В голове мелькнула догадка, грозящая свести с ума любого.
– Упавшая звезда… – проговорил я.
– Лучше молчи. – Иноэль предостерегающе подняла руку.
– Молчу… – обреченно сказал я. – Ты прекрасна… Кто-нибудь говорил тебе об этом?
Иноэль странно посмотрела на меня, покачала головой:
– Никто… из смертных.
В горле у меня пересохло. Слова отказывались покидать мои уста.
А Иноэль одарила меня на прощание долгим взглядом прекрасных глаз – и, повернувшись, медленно удалилась обратно в ночь.
…Я долго стоял, потрясенный происшедшим, пока не вздрогнул от вполне земных звуков: громко всхрапнув, проснулся мой приятель.
– О-о… – простонал он, держась за голову. – Что за зелье было в этом кувшине? Я видел чудесный сон…
– Девушку… – бесцветно сказал я.
– Да! – встрепенулся мой друг, приподымаясь на локте. – Девушку ангельской красоты!
– Она пришла сюда в бледном сиянии, сидела у огня и гладила мои волосы…
– Э-э! – возмутился Грош. – Она гладила мои волосы!.. Погоди, может, это зелье из кувшина вызывает такие чудные видения? Тогда я, пожалуй, глотну еще…
– Боюсь, это было не видение… – проговорил я, глядя в темноту.
– Боишься? – удивился мой друг. – Но почему?
Я промолчал. Потому что и сам не смог бы ответить на этот вопрос.
Глава тринадцатая,
в которой озвучиваются зловещие планы
Проснулся я от того, что в глаза бил яркий солнечный луч, назойливо стремясь пролезть мне под веки. Некоторое время я лежал, пытаясь защититься от солнца ладонью, пока не услышал голос приятеля:
– Эй, менестрель, хватит притворяться мертвым! Это мы всегда успеем, а сейчас пора в путь!
Я сел, не открывая глаз, приводя мысли в порядок, затем, пошатываясь, поднялся. И только после этого разлепил сонные веки.
Все было на месте – и дымящиеся угли костра, и дерево, и колодец, и равнина, окружившая нас.
Не было только уверенности, что произошедшее со мной ночью не было сном. Прекрасным – но всего лишь сном…
Мы двинулись дальше – по следу звезды, что становился все более отчетливым. В какой-то момент придавленная трава исчезла, уступив место обожженной черной земле.
Становилось тревожно. Особенно после того, как мы миновали выгоревший дотла и разрушенный дом, через который равнодушно прошел зловещий след. Я вспомнил о ночном визите – и решил, что прекрасная, как ангел, девушка не может быть связана с подобной картиной разрушения. Это не вязалось с моей идеалистической картиной мира, основанной на балладах, сагах, сонетах. Просто совпадение, порожденное моими фантазиями и страхами…
Наконец след исчез, растворившись в обширном выгоревшем пространстве.
Мы остановились, переглянулись.
– Ну, что дальше? – произнес Грош.
Я ничего не ответил – просто пошел вперед. Пора было положить конец сомнениям и страхам. Если у них и были причины – их следовало поскорее выяснить.
Мы вышли к невысокому земляному валу, взобрались на него. Я ожидал увидеть нечто подобное, хоть это и было для меня в новинку.
След заканчивался глубокой бороздой шириной шагов в десять и обрывался воронкой шагов двадцати в поперечнике, с осыпающимися земляными краями. С краю воронки виднелись остатки разрушенного храма Всевышнего, фундаментом уходящего к самому ее дну – похоже, разрушило его именно то, что упало с неба.
– Ну, вот мы и на месте, – опасливо озираясь, сказал Грош. – Значит, задание выполнено.
– И что теперь будем делать? – с любопытством глядя на следы разрушений, спросил я.
– Хочешь знать, что я думаю? – сказал Грош. – Я думаю, надо делать отсюда ноги. И чем скорее, тем лучше. Не нравится мне это место.
Признаться, мне тоже здесь не нравилось. Но вовсе не из-за следов ужасной небесной катастрофы. Мне казалось, что кто-то следит за нами злым недоверчивым взглядом.
И взгляд этот – не человеческий.
– Пойдем отсюда! – сказал Грош, озираясь. – Что-то мне недоброе чудится…
– Тебе тоже? – пробормотал я.
И тут из-за земляного горба послышались шаги и чье-то тяжелое дыхание. Я не мог представить себе, чтобы так дышал человек и чтобы от шагов его так содрогалась земля.
Встретил полный ужаса взгляд Гроша, и оба мы, не сговариваясь, бросились в единственное место, где можно было укрыться от того, кто дышал и ступал так страшно, – вниз, на дно жуткой воронки.
Мы катились, кувыркаясь и отплевываясь от сырой земли, пока не оказались на самом дне. И тут же поняли, какую глупость совершили: сверху послышались голоса. Они явно приближались к краю воронки.
Непонятно, чего именно мы боялись. Наверное, больше всего – неизвестности. Запуганным инквизиторами, нам еще долго предстояло опасаться даже собственной тени.
Но в данном случае страх спас наши жизни.
– Сюда! – сдавленно прошептал Грош, хватая меня за плечо.
Он указал на широкую трещину в фундаменте храма. Мы спешно бросились туда, увязая в осыпающейся земле и задыхаясь от напряжения.
Первым внутрь ловко нырнул Грош, я же застрял, зацепившись висящей на веревке лютней.
– Бросай бандуру! – прошипел Грош.
– Ни за что! – хрипло ответил я.
Грош тихо ругнулся и вдруг выхватил нож – и молниеносно поддел веревку.
Я кубарем влетел в темный подвал, лютня же осталась снаружи. Хотел было высказать Грошу все, что думаю о его поступке, но замер с открытым ртом.
Высоко над головой, очевидно, в зале храма – или в том, что осталось от этого зала, – слышались голоса. И нам с Грошем ничего не оставалось, как слушать. Эхо разносило звуки, делая голоса еще более таинственными и зловещими.
– …Забавно, что так получилось… – насмешливо проговорил один голос, неприятный, сиплый, с заметной одышкой. – Эльфийка и Советник Легионов Проклятых – в человеческом храме!
Раскатистый смех разнесся под разрушенными сводами.
– Более чем презабавно, – произнес другой, надменный, но куда более приятный, видимо, женский голос. – Хотя здесь можно было ожидать посланника Хаарзуса. Отчего же не явился он сам?
– А почему здесь нет самого Эриона? – усмехнулся первый голос. – К чему эти бесполезные вопросы, когда ни один, ни другой из нас не обнаружил того, что искал?
– А что ты искал здесь, Мальцемор? – невинно поинтересовался второй голос. – Что делать здесь Советнику главного исчадия Ада?
Снова отвратительный смех, больше похожий на рычание.
– Уж не хочешь ли ты сказать, Лесная Дева, что не знаешь?
– Я знаю лишь то, что ищу я, – небрежно сказала та, которую назвали Лесной Девой. – Может, ты искал встречи со мной? Может, твой повелитель решил наконец приоткрыть завесу своего темного прошлого?
– Я не понимаю твоих грязных намеков, Дева! – прорычал Мальцемор.
– Ты многого не понимаешь, Советник…
– Не выводи меня из себя, эльфийское отродье! Или я решу погадать на твоих внутренностях!
– Попробуй для начала погадать на собственных! – усмехнулась Лесная Дева. – Ничего тебе не предсказывает такое гадание? Так я растолкую: не наделил тебя Бетрезен магической силой, и противопоставить мне тебе нечего. Так что побереги свою злобу для другого случая…
Сверху донеслось тяжелое дыхание. Один из собеседников явно с трудом справлялся с гневом, готовым вырваться наружу.
– Ладно, – пророкотал голос Мальцемора. – Ты права – не время и не место, чтобы сводить счеты…
– А ты умнее, чем мне показалось поначалу, – сказала эльфийка. – Демону непросто сдерживать ярость…
– На что только не пойдешь ради великой цели, – прохрипел Мальцемор. – Готов даже любезничать с врагом. Хотя готов признать и красоту эльфийских женщин.
– Надо же! – рассмеялась эльфийка. – Вот уж от кого не ожидала комплиментов!
– Однако не время на обмен любезностями, – сказал Мальцемор. – Так что здесь искала Лесная Дева?
– Здесь – это где? – невинно поинтересовалась эльфийка.
– Ты знаешь где! – сердито сказал Мальцемор.
– Произнеси это вслух. Или тебя что-то смущает?
– Меня никогда и ничто не смущает!
– Так где?
– На месте! Падения! Проклятой! Звезды! – пророкотал Мальцемор.
– Вот видишь, как просто! – чуть ли не ласково сказала Лесная Дева. – Выходит, мы оба ищем нечто, связанное с падением этой звезды?
Мальцемор невнятно прорычал в ответ.
– Вопрос только в том – что именно, – сказала эльфийка. – И сразу же возникает другой вопрос: зачем это надо Легионам Проклятых?
– А зачем возникает этот вопрос? – буркнул Мальцемор.
– Я поясню, – сказала Лесная Дева. – Будем считать, что я не знаю, что это за звезда, зачем она упала…
– Ну да, как же! – хохотнул демон.
– Ну, допустим. Но согласись – меня не может не настораживать, что этой звездой так заинтересовались Легионы Проклятых! И прислали сюда ни много ни мало самого Советника, да еще с такой свитой!
– И что с того?
– Есть подозрение: то, что вы ищете, может угрожать интересам Эльфийского Альянса.
– Это ничем не обоснованное заявление!
– Ой ли? Тогда ответь мне прямо: что именно вы ищете и зачем?!
– Я не вправе отвечать на такие вопросы представителю враждебной расы! Да и не считаю нужным.
– Логично, – легко согласилась эльфийка. – Я бы тоже не ответила демону. Но вопрос в другом: нашел ли ты здесь, что искал? Или КОГО искал?
– Какое тебе до этого дело?! – Мальцемор задышал тяжело и часто.
Нам с Грошем не было видно лиц друг друга, но уверен – ему, как и мне, в этом дыхании почудилась нешуточная угроза.
– Лично мне – никакого, – с напускным равнодушием сказала Лесная Дева. – Я не принимаю участия в политике Альянса. Но меня беспокоит судьба моей расы, как судьбы твоей расы должна волновать тебя…
– Что ты имеешь в виду, эльфийка?
Читать бесплатно другие книги:
