Кровь. Закат Салаватов Эльдар

– Понятно.

Он чувствовал, что спокойствие дается Паршкову с трудом.

Треск и шорох на линии.

– Груз у тебя?

– У меня.

– Фухххх!.. – Кровник услышал, как Паршков облегченно перевел дух. – Все в порядке? Иванов дал инструкции?

– Иванов не успел, он мертв. Вся группа мертва. Груз у меня. Пара царапин, в остальном все в порядке.

– Ранения? – встревоженно спросил Паршков. – Что-то серьезное?

– Нет никаких ранений… – Кровник смотрел сквозь стекло на вошедшего с улицы почтальона с сумкой, – пара ушибов. В остальном чувствую себя прекрасно. Как в санатории…

– Причем тут ты… – сказал Паршков. – Как груз?

– Что там ему будет, этому чемодану, он бронированный…

Завывание электрического ветра в эфире. Потрескивающее дыхание.

– Какому чемодану? – упавшим голосом спросил Паршков.

У Кровника похолодело внутри.

– Какой еще чемодан? – спросил Паршков. – Где груз? Где ребенок??? Что с ней???

– Не ори, – сказал Кровник, – Она рядом.

– Ты псих??? Тебя пасут! Пойдут за тобой по следу, как стемнеет. Если раньше тебя не сцапают! Кто-то им сливает нас по полной! Не знаю пока кто…

– Что делать?

– Сваливай оттуда. Любым способом. Прямо сейчас!

– На базу? В Москву? Куда?

– Уходи, говорю!!! Все! Никакой базы больше нет! Мы там почти ничего не контролируем! В Москву! Ты меня слышишь??? Груз ждут в Москве! Тут… Тут…

– Война?

– Да.

Трубку на рычаг. Десять быстрых шагов – и он на улице.

Прямо через дорогу у вкопанных в землю автомобильных шин стоит на подножке оранжевая пулялка.

– Миша!

Парниша, снявший свой белый шлем, оборачивается и смотрит на Кровника:

– А?..

У мотоцикла хозяин и еще пара обалдуев покрупнее. Один в вязаном «петухе» с «abibas» на борту, другой мордатый с чубом. Смотрят на Кровника в упор.

– Можно? – не дождавшись разрешения, Кровник садится верхом и берется за руль, – Классный мотык!

– Эээ! – говорит мордатый неожиданным сиплым басом, – Щас моя очередь!

– Да? – Кровник поворачивает ключ в замке зажигания, снимает мотоцикл с подножки и резко дергает ножку стартера. Движок заводится с первого раза.

– Да! – громко говорит тот, что в «петухе». – Щас его очередь!

Миша озадаченно наблюдает за тем, как Кровник, нагибается, поднимает с земли мешок и кладет его себе на колени.

– Эээ! – мордатый крепко хватает Кровника за предплечье. – Слы! Стопэ!!!

Кровник не меняя позы, вполсилы бьет его в грудь. Мордатый отлетает как кегля и шлепается где-то за вкопанными шинами. Кровник смотрит на второго. Тот делает шаг назад.

Кровник выжимает сцепление, тыкает первую скорость и трогается. Он выкручивает ручку газа, и мотоцикл послушно рвет с места.

– Эээй! – в ужасе кричит ему в спину Миша, – Эээй!!!

Несколько секунд и он уже на другой улице.

Минута – и он за пределами городка. Проносится вдоль длинного забора и влетает в лес.

Он мчится в обратном направлении, почти в точности повторяя свой путь. Его напряженная фигура, слившаяся с мотоциклом, мелькает среди деревьев. Стволы несутся навстречу, пролетая справа и слева. Краем зрения он видит, как весь лес несется на него, мимо него, исчезает где-то за спиной…

Машина неожиданно мощная: злобно рычит движком, хорошо слушается руля.

Мешок намертво примотан ремнями к багажнику.

За рулем прохладно. Не прохладно – холодно. Встречный ветер рвет угол рта.

Леденеют пальцы, тыльные стороны ладоней, нос. Его знобит? Или это вибрация двигателя?

Глаза режет. Будто размял руками стручок острого перца, а потом потрогал глазные яблоки.

И жутко чешутся пятки. Он не знает почему. Чешутся и все тут. Он поджимает пальцы на ногах, но это мало помогает.

– Вжих! – переключил скорость.

– Фрх! – ветка по макушке.

– Шлеп! – следующая по лбу.

Он тормозит у зеленых ворот и выдергивает ключ из замка зажигания. Движок глохнет. Остывает, потрескивая. Он слышит работающую невдалеке лесопилку. Визг дисковых пил вгрызающихся в сосновую плоть. Гудение мощных электродвигателей. Но это там. Это невдалеке. А здесь?

Кровнику не нравится эта тишина. Потому что это не тишина. Он слышит где-то на самом краешке этой как бы тишины человеческий голос. Кто-то кричит.

Он толкает рукой ворота, и они бесшумно отворяются.

Кровник видит большой деревянный дом с бетонным крыльцом. Несколько сараев. Тот, кто кричит – в одном из этих сараев. Это женщина. И она не одна. Кровник на ходу достает из кармана пистолет. Пахнет навозом и сеном. Пахнет животными.

Он пинком выбивает дверь.

Первое что он видит – это корова. Большая пятнистая буренка, лежащая на деревянном полу. Он видит пену на ее морде. Видит, как ее большое тело выгибает судорогой. Опрокинутое ведро с растекшейся по полу розоватой жидкостью.

Он видит Лидию с вилами в руках. Видит Семена с точно такими же вилами. Они грозят ими в шевелящийся темный угол.

Корова дергается, и ведро, дребезжа, катится по полу.

Кровник моргает. Он различает стоящего в углу зареванного толстяка.

Все смотрят на Кровника. Только что визжали нечто нечленораздельное, потрясая своим оружием. Сейчас молчат.

– Приперся??? – зловеще говорит Лидия. Кровник видит острия вил. Теперь они направлены в его сторону.

– Ааа! – обернувшийся Семен выглядит радостным – Сам пришел!

Вот теперь все вилы в этом сарае направлены на него.

Они вдвоем делают шаг в его сторону. Кровник рассматривает их искаженные физиономии.

– Притащил он ее нам… свою прошмондовку! – женщина смотрит на него с омерзением. Она приподнимает вилы повыше и делает еще один шаг в его сторону.

– Потеряааалась! – кривляясь, кричит она. – Натерпеееелась!

Семен начинает обходить Кровника справа.

Смотрит на него как на таракана.

– Отравили нашу Зорьку и рады?! – шипит женщина, – Только отвернулись!.. Прошмандовка твоя тут же яд Зорьке в рот! Аж кровь из вымени вместо молока!

– Что ты мелешь, дура? – спокойно говорит Кровник, – Кому нужна твоя корова?

– Расскажи еще нам, что ты Борьки помощник, а эта транда с Сосновского интерната! – Семен не глядя, задвигает засов на двери и прикрывает свой единственный путь к отступлению своим же тщедушным телом.

Кровник смотрит на них, как танк на сумасшедших. Он поднимает пистолет и

– БАХ!!! – стреляет в стену.

Вот сейчас они нравятся Кровнику гораздо больше, с этими отвисшими челюстями и полными штанами.

– Где девочка? – спрашивает он.

Толстяк тихонько всхлипывает. Кровник смотрит на него. Он видит какие-то странные штуки в его прическе, похожие на… большие бигуди?.. две заколки цвета слоновьей кости? Тут же понимает – две маленькие руки, вцепившиеся в его кудри. Два кулака зажавшие волосы толстяка между пальцев.

Она там – в углу.

Вжалась в него всем телом.

Втащила толстяка за собой, прикрываясь.

Кровник направляет ствол на Семена.

– Ты, ушлепок! – говорит он ему, – Брось эту херню и к стене!

– БЫСТРО!!! – орет он. Семен, вздрогнув, роняет вилы под ноги.

– А ты че ждешь?! – Кровник смотрит на Лидию. Та, прожигая его взглядом, швыряет вилы на кучу сена.

Кровник делает два быстрых шага к толстяку. Тот с ужасом смотрит на него. За его плечом, в углу – два блестящих глаза.

– Пошел отсюда! – говорит Кровник.

– Я не могу! – пищит толстяк. – Она держит!

– Отпусти его, – Кровник легонько шлепает пальцами по маленьким кулачкам в рыжих волосах. – Слышишь? Отпусти…

– Аййй! Бооольнооо!.. – слезы из глаз мальчишки брызнули, будто у клоуна в цирке: двумя фонтанчиками.

– Прошмондовка… – шипит женщина, – Сучка…

– Отпусти, – говорит Кровник, – Ну?

Толстяк со стоном падает на колени. Он держится за свою голову.

Кровник протягивает свою ладонь:

– Пошли!

Она смотрит на него. Она берет его за руку.

Кровник видит краем глаза движение.

– Слышь ты, дура тупая! – говорит он и приставляет пистолет к голове толстяка. – Стой на месте, а то башку щас твоему тупому сыну отстрелю! Думаешь, я никогда этого не делал, да?!

Лидия замирает. Она стоит, показывая пустые ладони Кровнику. На ее лице впервые виден настоящий испуг. В тоскливых гляделках Семена муть. У него нет большого пальца левой руки.

Кровник отодвигает засов и быстро оглядывает двор.

Он запирает их снаружи на навесной замок и оставляет ключ в замочной скважине.

– Пошли! – говорит он и, схватив девочку за руку, бежит с ней к воротам.

Они стартуют как ракета – рвут с места и, вылетев из-за поворота, чуть не сбивают старушек с ведрами на углу: Кровник даже чиркнул одну из них рычагом сцепления по плечу. Ведра в разные стороны, крик. Непонятно откуда взявшиеся дворняги с лаем бросаются за ними следом. Пару раз вильнув, с трудом удержав руль, он просто чудом не врезается в забор.

Выкрутив газ, Кровник вкладывает мотоцикл в затяжной поворот и направляет его на стену деревьев. Они влетают точно между двумя стволами.

– Вжжжжих! – переключил скорость.

– Ав-ав-ав! – разочаровано отставшие собаки где-то позади.

Они снова в лесу.

В третий раз за сегодня Кровник движется по этому маршруту.

Он крепко сжимает резиновые рукояти.

Она, обхватив его за талию, прижимается к нему всем телом.

Ветер в упор.

Сосны прямо по курсу.

Бросаются под колеса, словно самоубийцы.

Пролетают справа и слева.

Исчезают где-то за спиной.

Кровник неожиданно притормаживает у ничем не приметного куста и выхватывает прямо из него свой бронежилет. Он не глуша мотор, и поглядывая по сторонам, быстро напяливает его на девочку, затягивает «липучки».

Мгновение – и они снова мчатся сквозь лес.

Огромная черная туча. Грозовой фронт, надвигающийся с севера. Небо темнеет прямо на глазах.

Полосатый «носок» на флагштоке неподвижен.

Аэродром.

Кровник гонит прямо по взлетке, выжимая газ до отказа и чувствуя, как начинает отрываться от земли переднее колесо.

Винты крутятся, превращаясь в прозрачные, смазанные круги.

Два огромных ветродуя, метущих взлетную полосу лучше любой метлы. Жидкие клочки травы стелятся волнами.

Кровник летит прямо к нему, к зеленому самолету с тремя картами на хвосте, который стоит на том же крошечном пятачке с работающими двигателями.

Две маленькие фигурки рядом с открытым зевом грузового отсека.

Несколько мгновений – и он уже может различить, что это мужчина и женщина.

Пара секунд – и виден цвет их одежды.

Он видит, как они размахивают руками, стоя прямо на широком трапе, ведущем внутрь.

Он уже может различить черты их лиц.

Пилотка и совсем седой дед с коричневым чемоданом и рюкзаком.

Теперь они оба смотрят на оранжевую пулялку, несущуюся к ним.

Кровник слышит гул авиационных двигателей, чувствует запах, исходящий от самолета.

Он ударяет по тормозам. Мотоцикл пару метров несет юзом.

Он рывком сдергивает ребенка с сидения, хватает мешок и бежит к самолету.

Пилотка идет по трапу им на встречу. Она расставляет руки в стороны, словно собирается обнять Кровника.

– Ну, мля конечно!!! – орет она, перекрикивая шум двигателей. – Куда ж мля без тебя!!!

– Стой!!! – она выставляет ладони перед собой.

Дед что-то кричит ей на ухо, размахивая старым чемоданом, перевязанным бечевкой.

Она поворачивается к нему:

– Да мне по херу, кто ты такой!!!

Она прикладывает ладонь ко рту:

– ПО!!! ХЕ!!! РУ!!!

Она пихает деда в грудь и наступает на него, потихоньку вытесняя с трапа.

– Я вам что, рейсовая??? – вопит она. – Никого не беру!!!

Дед лезет за пазуху и достает старый табачный кисет. Он высыпает на ладонь три крупных золотых самородка.

– Бери любой! – орет он. – Два!! Бери два!!!

Она смотрит на золото.

Кровник толкает девочку перед собой.

– Дочь! – кричит он. – Операция! Срочная!! Нужно в больницу!!!

Он выхватывает из внутреннего кармана тугой пакет. Он срывает упаковку и показывает ей пачку долларов.

– Возьми! Половину!! Спаси!!! Дочь!!! – кричит он, – Операция!!!

Она смотрит на деньги. На девочку.

Кровник сует руку в правый карман и берется за ребристую рукоять.

– Ладно!!! – орет вдруг Пилотка и дергает головой в черный провал салона – Быстро!!!

Они бегут по вибрирующему трапу, Пилотка хватает Кровника за рукав:

– Аппарат!!! – кричит она и тыкает пальцем. – Не берешь???

Он оборачивается: оранжевый мотоцикл валяется на боку, метрах в десяти от самолета. Кровник думает пару мгновений.

– Нет!!! – кричит, отрицательно махая головой.

Трап тут же начинает подниматься, превращаясь в заднюю большую дверь. Пилотка тыкает на длинную лавку вдоль борта, кричит:

– Сидеть всем там! Держаться крепко, пока не взлетим!

Дед плюхается на жесткое деревянное сидение, мостится, стаскивая рюкзак с плеч, ставит свой ободранный фанерный чемодан между ног. Шевелит губами, бормочет себе что-то под нос.

Кровник видит большие ящики с кованными металлическими углами стоящие прямо посреди багажного отсека. Гибкий витой трос, продетый сквозь стальные петли в полу, и хитроумный узел намертво фиксируют груз. Кровник знает около тридцати видов узлов. Такой узел он видит впервые. Дверь-трап поднимается, окончательно отсекая дневной свет, и в салоне становится почти темно. Освещение проникает теперь только сквозь иллюминаторы. Кровник видит еще несколько разнокалиберных ящиков. Очертания одного из них – того что ближе всех стоит к пилотской кабине – кажутся Кровнику смутно знакомыми. Пилотка возится возле двери, чем-то щелкая и звеня цепями.

– Глухой??? – орет она, пробегая мимо все еще стоящего Кровника, и обеими руками указывает на лавку. – Садись!!!

Ныряет за занавеску, отделяющую экипаж от пассажиров.

Кровник ставит мешок на пол, быстро идет к противоположному борту и выглядывает в иллюминатор. Видит полосатое здание аэровокзала. Возле него курит человек в летной форме. Больше никого.

Самолет мягко трогается с места и начинает разворачиваться.

Кровник, пошатываясь, возвращается и опускается на сидение. Усаживает ребенка рядом с собой.

Дед, не мигая, рассматривает их обоих. Кровник дергает головой: «Чего?». Дед похлопывает себя обеими руками по груди и показывает на девочку. Голова ее торчит из бронежилета, словно из какого-то странного маскарадного костюма. Дед, выпятив нижнюю губу, уважительно кивает головой и показывает большой палец. Кровник пожимает плечами. Он смотрит на часы.

Взревев двигателями, задрожав всем корпусом, издавая свист и скрежет, самолет разгоняется и отрывается от земли.

Они быстро набирают высоту, и вдруг их резко клонит влево. Коричневый чемоданчик вылетает из-под деда и скользит куда-то в хвост самолета. Дед делает попытку поймать его.

«Стой!» – хочет крикнуть ему Кровник, но не успевает: дед, кувыркнувшись через голову, перелетает салон, и падает на спину, каким-то чудом не разбив себе голову об острый угол ящика. Самолет так же неожиданно выравнивается. Дед осторожно трогает свое правое ухо. Он смотрит на Кровника большими испуганными глазами и вдруг смеется. Кровник качает головой. Дед, подождав и поняв, что маневров больше не намечается, встает и, прихрамывая, идет в хвост собирать свой багаж.

Кровник поворачивается к девочке. Та выглядит бледной, и он осторожно прикасается тыльной стороной ладони к ее лбу: прохладный. Глаза ее – две спелых вишни. Его – два красных пятака. Он чувствует, как скрипят веки по иссохшей роговице. Вата во всем теле. Поспать бы. Поспать.

Взяв ребенка за руку, он идет в сторону пилотской кабины. Уже собравшись войти, останавливается: ящик, очертания которого показались ему знакомыми, – это большое старое пианино, намертво прикрученное к переборке здоровенными болтами. Кровник открывает крышку, видит черно-белые клавиши и золотые буквы «Украина». Он аккуратно возвращает крышку на место. Чувствует, как маленькая ладошка выскальзывает из его руки.

– Эй! – говорит он встревоженно и присаживается на колено. – Ты чего?!

Она выглядит еще более бледной, чем полминуты назад. Черные круги под глазами проявились, словно на фотографии.

– Тебе плохо? – спрашивает он встревоженно. Она тяжело дышит, приоткрыв рот. Смотрит на него взглядом, в котором явно читается приближающийся обморок.

Он быстро снимает с нее бронежилет и бросает его на пол рядом с пианино.

– Тошнит? – спрашивает Кровник. Она беззвучно открывает и закрывает рот.

Он рывком отдергивает занавеску.

Вспышка.

В глазах такая резь, будто брызнули из баллончика со слезоточивым газом.

Слезы – сплошным потоком.

Он прикрывается рукой. Еле разлепляет веки и смотрит сквозь щели-пальцы: СОЛНЦЕ.

Они летят прямо на Солнце.

Они выше облаков.

В разрывы между их белесовато-серыми клочками виден лес. Сплошной ковер тайги. Смазанные полупрозрачные диски винтов сверкают в солнечных лучах, как остро отточенные лезвия. Уверенный низкий гул моторов. Пилотка в своем кресле, словно маг: висит над всем этим великолепием прямо в воздухе. Прозрачный пол под ее ногами выглядит хрупким и тонким, словно лампочка накаливания. Огромные темные очки скрывают половину ее лица. Она поворачивается и сдвигает один наушник:

– Че?

– Аптечка где? – он кивает на девочку. – Дочери плохо! Нашатырь есть?

– Вон! – дергает головой Пилотка.

Кровник открывает шкафчик, достает железную коробку с красным крестом. Быстро находит пузырек с нашатырным спиртом и идет к девочке. Та стоит, прислонившись к переборке. На солнце ее бледность еще более очевидна. Он откручивает крышку и выдергивает пластиковую пробку зубами. Сует пузырек ей под нос.

Она встрепенулась, дернув головой, заморгала.

– Ну?! – встревоженно Кровник.

Смотрит на него удивленно и одновременно испуганно.

Морок и поволока ушли из ее глаз. Стоит, хлопает ресницами. Кровник протягивает пузырек к ней, и она отстраняется, сморщившись.

– Че там? – спрашивает Пилотка из-за спины. – Лучше?

– Вроде да, – говорит он, изучающе глядя на девочку.

Замечает откидное сидение и усаживает ребенка на него.

Щурясь, смотрит по сторонам, завинчивает пузырек. Пилотка наблюдает за всеми его действиями.

Он видит свое изогнутое отражение в почти зеркальном стекле ее «поляроидов». Показывает на кресло второго пилота:

– Можно?

– Можно… – говорит она. – Ничего не трогай…

Кровник осторожно протискивается в кресло. Пилотка поворачивается к девочке, рассматривает ее какое-то время, потом снова начинает созерцать тропосферу.