Мона Сельберг Дан

Ханна торопливо поцеловала мужа. Он удержал ее. От нее приятно пахло, несмотря на длинный день.

— Мне нужно в душ. Достань вина. Поедим чего-нибудь?

— Уже почти час ночи.

— Я знаю. Виновата. Но мы ведь все равно можем поесть? Где-то в мире сейчас обеденное время. И я хочу послушать, как прошла твоя встреча.

Последнюю фразу она прокричала из ванной.

Эрик вышел на кухню и достал суши. В холодильнике он нашел открытую бутылку «Шабли», которую еще можно было пить. Эрик зажег свечи и разлил вино по бокалам. Хлеб так и лежал под полотенцем. Спустя какое-то время в приемнике заиграл Фрэнк Синатра. Ханна вошла в кухню с тюрбаном из полотенца на голове и в распахнутом халате. Заметив взгляд Эрика, она запахнула халат и завязала пояс.

— Ну уж нет. Сейчас мы будем есть. Я умираю от голода.

Ханна села прямо напротив мужа. Он видел, что она устала, хотя и пыталась казаться бодрой. Устала скорее не физически, а психологически. Глаза выдавали ее. Морщинки вокруг них. Ханна подняла глаза и встретилась взглядом с Эриком. Он улыбнулся и отломил ей кусок хлеба.

— Как у тебя дела?

Она взяла хлеб и молча начала есть.

— А ты как думаешь? Мне выпало много дерьмовых ночей, и сегодня был такой же день. А у тебя как?

— Примерно так же. Только вот день сегодня был хороший. Теперь у меня в команде Матс Хагстрём.

Ханна просияла.

— Поздравляю! Как здорово для тебя!

Эрик наморщил лоб.

— Что значит «для тебя»?

— То и значит. Здорово для тебя.

— Для меня классно, да. Но и для тебя тоже. Нам не помешают две зарплаты.

Некоторое время женщина сидела молча. Потом подняла бокал.

— Ты прав. Выпьем за «Майнд серф». Как обстоят дела с самой программой?

— У меня не получается доделать ее. С клавиатурой все работает, но при попытке нейронного управления программа зависает.

Ханна положила в рот кусочек лосося.

— Может, дело не в программе, а в самом компьютере? А может, в шлеме или в геле.

Эрик кивнул.

— Вполне вероятно. Я прорабатываю все возможные и невозможные варианты. Как тебе известно, я упрямый черт, так что ошибку найду.

Ханна сделала большой глоток вина и прожевала еще один кусочек лосося. Она всегда ела суши руками. Эрик — палочками.

— Что за угроза банку? Целенаправленно против стокгольмского офиса? В вашем офисе, наверное, нет наличных?

Ханна вытерла пальцы салфеткой.

— Существует опасность взлома компьютера. Своего рода вирусная атака. Тель-Авив считает, что нападение готовит группа, связанная с «Хезболлой». Это все, что мы знаем. Главный офис пытается добыть больше информации. Как шеф отдела информационных технологий я должна следить за обновлениями нашей защитной системы и за установкой новых шлюзов безопасности. То же самое происходит во всех наших отделениях по всему миру. Мои коллеги все еще на работе. Я тоже могла остаться на всю ночь.

— Я рад, что ты пришла домой. Вирус подождет. И у тебя ведь талантливые коллеги. Пусть они пока поработают, а с утра ты их заменишь. Свежая и отдохнувшая.

Ханна провела пальцем по краю бокала.

— То, что я рассказала, — строго конфиденциальная информация. Мне нельзя… Я ничего не говорила. Ты ничего не знаешь. Что, если клиенты узнают? Доверие — наш самый важный капитал.

Эрик поднялся и обошел стол. Он встал у Ханны за спиной и снял обмотанное вокруг головы полотенце. Мокрые пряди упали ей на шею. Ханна наклонила голову, а Эрик начал массировать ее плечи.

— Конечно. Доверие — основной капитал ЦБИ. Это правило действует и дома. Мы должны доверять друг другу. Ты должна доверять мне.

Эрик почувствовал, как напряглись мышцы Ханны.

— Что ты имеешь в виду?

Он продолжал массировать.

— Я не хочу потерять тебя. Я хочу расти, развиваться и состариться вместе с тобой. Прожить долгую совместную жизнь. Построить семью. Не бойся за будущее. Я абсолютно уверен в нем. В нас.

Эрик понял, что действует вопреки совету Йенса взять паузу. Он лишь предлагал продолжить, без каких-либо изменений.

Ханна высвободилась, но осталась сидеть на стуле.

— Ты не замечал меня в последние годы. Не слушал. Не был… отсутствовал. И теперь, когда меня достало все это дерьмо, ты пытаешься найти оправдание десяти годам бездушной любви. В постели. На кухне. Ты должен заслужить меня, Эрик. По-настоящему. Я устала тащить наши отношения. Я устала от нас. От тебя.

Эрик разозлился и одновременно с этим расстроился. Он так и стоял за женой в оцепенении. Тело потяжелело, как будто увеличилась сила притяжения Земли. Ханна повела плечами. Казалось, она вот-вот расплачется. Эрик понизил голос, боясь прикоснуться к ней.

— Ты права. Я отсутствовал. Эгоистичная свинья. И относился к тебе как к чему-то само собой разумеющемуся. Прости. Если бы ты знала… Мне взбрело в голову, что я должен быть успешным. И что ты считаешь так же.

Он провел рукой по ее мокрым волосам.

— Теперь… я понял, что ты значишь для меня. Всей душой. Я не могу тебя потерять. Называй это вторым шансом.

Ханна встала и взяла бокал.

— Ты получал шанс за шансом. Должно случиться что-то конкретное. Твои поступки должны соответствовать твоим словам. Ты говоришь и говоришь, но ничего не происходит. Теперь твоей болтовне пришел конец. Твоим пустым обещаниям. Не знаю, слышишь ли ты сам, что говоришь, но по мне так ты заботишься только о своих потребностях и представлениях. Я тебе не психолог! Тебе придется очень постараться, чтобы сохранить этот брак.

Она направилась в спальню. Эрик пошел следом, по-прежнему чувствуя себя неуверенно. Он хотел быть твердым, говорить правильные вещи. Испытывать правильные эмоции. Посреди гостиной Ханна обернулась, в глазах стояли слезы.

— Не думай, что можешь запереть меня. И не думай, что решишь проблему, если я от тебя забеременею. Понял?

Она погрозила ему пальцем.

— Я не готова заводить детей. Да и как ты справишься с воспитанием ребенка, если ты с собой не можешь справиться? И со мной?

Эрик шагнул к жене. Он не хотел выходить из себя. Знал, что так нельзя. Но больше не мог сдерживаться.

— Все, хватит! Слышишь? ХВАТИТ! Меня достали эти твои глупости о детях. Мы оба знаем, в чем проблема! Ты боишься. Боишься взять на себя ответственность. Боишься стать некрасивой. Боишься беременности. Боишься родов. Боишься зависимости! Боишься остаться одна. БОИШЬСЯ!

Эрик кричал, хотя жена стояла меньше чем в метре от него.

— Да, Ханна, и не вздумай выплескивать на меня свой долбаный страх!

Слова вырывались из Эрика долгим и чересчур громким потоком. Шумная волна черной воды захлестнула Ханну. Она молча смотрела на мужа. Заглядывала в глубину его глаз, как будто искала там что-то. На щеках еще не высохли слезы, руки были опущены. Она продолжала держать бокал. Время остановилось. Раскаяние причиняло Эрику боль. Он хотел вернуть каждое сказанное слово. Но эти звенящие слова будто повисли между ними, врезаясь то в одного, то в другого. Ханна казалась такой маленькой. Хрупкой. Эрик вдруг увидел ее такой, как есть. Ему захотелось обнять ее. Поцеловать.

Ничего не сказав, Ханна развернулась и пошла в спальню. Погасила свет и осторожно закрыла за собой дверь. Эрик остался один в темноте. Вместе с Синатрой.

«I’ve got you under my skin. I’ve got you deep in the heart of me. So deep in my heart that you’re really a part of me. I’ve got you under my skin».[21]

Иерусалим, Израиль

Еженедельная воскресная встреча с кабинетом министров только что завершилась. Четверо избранных уже уехали прямо к премьер-министру Бену Шавиту в резиденцию «Бейт-Агион» в Рехавии. Серая вилла располагалась в идиллическом месте на углу между улицами Бальфур и Смолански с видом на старый Иерусалим. Район Рехавия проектировался на манер европейских городов-садов с цветущими парками фантастических цветов. На всей территории стояла удивительная тишина. Где-то пролаяла собака, а потом снова стало тихо. На срочно созванной встрече присутствовали лидер «Моссада» — Меир Пардо, министр финансов Юваль Ятом, министр обороны Яхуд Перетс, а также Аким Кац — стратегический советник. Многие были знакомы еще со времен службы в армии вместе с Беном Шавитом. Они решили расположиться в тени на террасе. Обстановка выглядела непринужденной, а все формальности были давно упразднены. Высокая пальма доставала листьями до пола террасы. Низкорослый помощник в кипе разносил чай из свежей мяты. Бен задумчиво сидел в одном из ротанговых кресел и крутил обручальное кольцо на пальце. Признак нетерпения. Он обратился к министру финансов, который был крестным его пятого ребенка:

— Юваль, объясните, что пустая болтовня, а что мы должны принимать всерьез?

Юваль невозмутимо помешивал чай. Он был старше всех и никогда не терял самообладания. Казалось, ничто не может его потревожить. В моменты нетерпеливости Бена раздражала его флегматичность. Но Бен знал, что за неподвижной маской ведется интенсивная умственная деятельность.

— На данном этапе все может быть пустой болтовней. Но у нас нет возможности рисковать. В наших банковских сейфах давно не хранятся горы золота и пачки купюр. Сегодня сейфы превратились в компьютерные серверы, а золото — в единицы и нули. Все стало цифровым. У нас очень сложные системы защиты, наверняка лучшие в мире. Но когда речь идет о хорошо спланированной и щедро финансируемой атаке, мы должны исходить из того, что нынешняя защита недостаточно надежна. Как мы любим говорить, Бен: «Надеяться на лучшее, готовиться к худшему». Такая стратегия оправданна и в данном случае. Если вирус поразит наши системы, он навредит нам, но не станет катастрофой. Мы потеряем часть информации, но это терпимо. После восстановления и перезагрузки мы снова будем во всеоружии. Но… — Юваль пил чай. Бен продолжал крутить кольцо на пальце, — если мы столкнемся с вирусом более сложным, более совершенным, последствия могут оказаться катастрофическими.

Аким снял темные очки и положил их на стол перед собой. Он откашлялся и посмотрел на Юваля. Тот снова начал перемешивать чай.

— Что вы имеете в виду под более совершенным вирусом?

Все повернулись к Ювалю. Все, кроме министра обороны Яхуда, который, как и Амос Даган из военной службы разведки, считал все это несерьезным по сравнению с угрозой от ядерной державы Ирана и от присутствия русских ракет в Газе. Юваль допил чай и обвел взглядом сидевших за низким деревянным столом коллег.

— Совершенный вирус не выводит системы из строя. Он, наоборот, стремится сохранить их работоспособность. В таком случае вирус может манипулировать информацией и изменять ее. Он способен совершать фальшивые переводы между счетами, удалять информацию о займах и влиять на рынок акций. В одночасье какие-то люди или предприятия избавятся от долгов, в то время как другие обнаружат на своих счетах сумму, равную дефициту бюджета Израиля. Мы полностью зависимы от этих систем. Днем и ночью. Поэтому мы не можем их отключить, даже если понимаем, что в них попал вирус. Мы не знаем, попадет ли вирус в систему вскоре или он уже там находится, пассивно сохраняясь в резервных копиях. Мы также не знаем, что или кто его активирует. Наши аналитики проработали ряд сценариев, один ужаснее другого. Полномасштабная атака в случае успеха поставит под угрозу всю нашу национальную стабильность. Пенсии, зарплаты, системы кредитных карт, биржевые сделки, займы… Все может рухнуть.

В тишине, нависшей над собеседниками, снова послышался отдаленный лай собаки. На другой стороне улицы женщина звала ребенка. Бен посмотрел на своего советника:

— Что ты думаешь об этой галиматье?

Аким Кац опустил подбородок на руки, сложив их в молитвенном жесте.

— Я согласен с тем, что угрозу нужно воспринимать всерьез. Мы располагаем надежными источниками. Но мы слишком мало знаем. Не знаем, почему, когда, как и кто.

Он кивнул Меиру.

— «Моссад» запустил серьезную кампанию для получения новой информации. Обычно им удается добиться успеха, так что наверняка в скором времени мы многое выясним. Но неизвестно, сколько времени у нас есть в запасе, поэтому мы вынуждены действовать. Как, я, к сожалению, плохо представляю. Информационные технологии — не мой конек.

Меир с трудом поднялся и подошел к перилам террасы. Он встретился глазами с одним из охранников на улице. Меир достал трубку, бережно набил табаком и зажег. Сделав затяжку, он взглянул на Юваля.

— Получение информации — первостепенная для нас задача. Нам предоставят новые данные. Но ждать нельзя. Мы должны запустить резервное копирование, а также защитить все, что возможно. Есть риск, что вирус способен поражать и копии, но мы вынуждены на это пойти. Нам также следует усилить защитные шлюзы. Пришло время строить новую стену, на этот раз цифровую.

На секунду Меир умолк. А потом перевел взгляд на Шавита.

— У меня есть еще одна мысль насчет ЦБИ. Согласно нашим источникам, первый удар будет нанесен по банку. Может, неплохой идеей было бы свести к минимуму контакты между системами ЦБИ и нашими прочими сетями.

Юваль покачал головой:

— Не получится, если мы не готовы пойти на банкротство ЦБИ. Он один из наших трех крупнейших банков и кредиторов бизнеса. К тому же у него тысячи, если не миллионы частных клиентов. Если у банка не будет доступа к внешним банковским, биржевым и платежным системам, его придется закрыть. А такой вариант просто недопустим.

Меир кивнул:

— Наверное, ты прав. Но лучше так, чем закрывать всю страну целиком.

Бен больше не сомневался.

— Мы не можем потопить ЦБИ, руководствуясь слухами. А если мы ошибаемся? И узнаем об этом, уже когда будем инфицированы? Нет, мне ближе резервное копирование. Я понимаю, что такой вариант потребует больших финансовых затрат и вызовет много вопросов. Но дополнительное копирование уязвимой информации нужно провести в ближайшее время. По всей стране.

Юваль опустил глаза и ответил, не глядя на собеседников:

— Потребуются гигантские вложения. Если такое вообще возможно. Особенно учитывая, что мы не знаем, какую информацию необходимо скопировать. И как ты говоришь, возникнет много вопросов. Давайте договоримся, что это не выплывет наружу. Утечка может нанести не меньший вред, чем сам вирус. Финансовые операции строятся на доверии. Предлагаю выделить сутки на обдумывание. Может, за это время мы получим более ясную картину того, против чего боремся. И тогда нам будет проще выбрать метод борьбы.

Бен поднялся.

— Джентльмены, а не съесть ли нам что-нибудь? Продолжим обсуждение внутри.

Из пятерых заседавших на террасе только один знал, что на самом деле ждет страну. Он встал вместе с остальными. Заходя в дом, Шавит положил руку ему на плечо:

— Друг мой, я уже слишком стар для всей этой возни с Интернетом. У меня есть «Айфон», который я даже не смог включить. Мне нравятся видимые враги. Те, кого можно схватить. Не коварные нули и единицы в неизвестности.

Синон кивнул:

— Я согласен с тобой, Бен. Но думаю, мы должны привыкнуть.

Ницца, Франция

Пьер Бальзак умер мгновенно. Его убили выстрелом в голову с близкого расстояния, и он остался лежать на лестничной клетке. Один из соседей забил тревогу, услышав выстрелы, и вызвал полицию. Сержант Лоран Мутц не был знаком с Пьером Бальзаком, но, несмотря на это, смерть коллеги его сильно расстроила. Местная полиция почти никогда не имела при себе оружия, поэтому у Бальзака не было шансов.

Звук сирен казался далеким и почти полностью заглушался мощным мотором. Фургон сильно трясло, и Лоран держался за ручку под крышей. В другой руке он держал свой SG-551 — легкий автомат, используемый группой быстрого реагирования национальной полиции Франции. Сегодня автомат был заряжен тридцатью новыми патронами SS190. Крайне неоднозначное снаряжение, способное пробить кевлар,[22] оставив дециметровое отверстие. Лоран по обыкновению, как и все его коллеги, был одет в темно-синюю форму, черные перчатки, ботинки и черный бронежилет. Лицо закрывала такая же черная маска, на голове были закреплены наушники и шлем с забралом. На поясе, за пистолетом FN 5.7, он носил противогаз. На бедре крепились две шоковые гранаты.

В последние недели Лорану не везло. Все собаки, на которых он ставил, проиграли. Несмотря на предсказания так называемых экспертов. Он занял еще денег, чтобы отыграться, но снова проиграл. Мишель ничего не знала. Она думала, что на семейном счете есть сбережения, но все они сгорели. Как раз тогда, когда она присмотрела тур на время отпуска. Аванс уже надо было внести. Лоран попытался прогнать тревожные мысли и крепче обхватил оружие. Он должен сконцентрироваться на настоящем моменте.

Напротив сидел Рафаэль Монор. На поясе у него висели большие болторезные кусачки, а на коленях лежал дробовик. Рафаэль посмотрел на Лорана и ухмыльнулся:

— Думаешь, он там?

Лоран пожал плечами:

— Понятия не имею. На его месте я бы не остался. На кой черт ему встречаться с нами?

— Если он там, ему придется ой как неподвижно стоять, когда я войду.

За окнами фургона, забранными решеткой, проносились фасады Ниццы, а между ними мелькало море. Лоран взглянул на часы. Три пятнадцать. С момента вызова прошло девятнадцать минут. Достаточно ли оперативно они действуют? Мутц снова прокрутил в голове все, что знал. В два ноль семь из дома номер три по проспекту Маршала Фоха поступил сигнал тревоги. Звонившая женщина сообщила, что в квартиру напротив, которой владеет греческое пароходство, въехали новые жильцы. По ее словам, они арабского происхождения и, похоже, никогда не спят. Свет горел в квартире круглые сутки, и жильцы шумели ночи напролет. Сегодня после обеда женщина, находясь дома, услышала резкий хлопок, а когда открыла дверь, почувствовала запах гари на лестнице. Она забеспокоилась и вызвала полицию.

К своему несчастью, полицейский Пьер Бальзак патрулировал территорию неподалеку. Он ответил на вызов и направился к зданию, чтобы оценить обстановку. Руководствуясь указаниями женщины, Пьер позвонил в дверь к новым соседям, и через пару звонков они открыли. Женщина не смогла воспроизвести слова, которые были сказаны. После них открывший дверь мужчина застрелил Бальзака. Соседка, видевшая все через замочную скважину, была шокирована, но смогла позвонить в полицию. На этот раз сигнал поступил дальше, в группу быстрого реагирования. Территорию вокруг дома оцепили, и с момента выстрела никто не заходил в здание и не выходил. По крайней мере, так сообщали по радио.

Фургон резко повернул, и Лоран упал на твердую, как камень, правую руку Луиса Менара. Его коллега поймал автомат, который Лоран уронил при падении. Луис покачал головой и посмотрел в окно. Они проезжали мимо полицейских автомобилей и машины «Скорой помощи».

— Мы на месте.

Все поправили амуницию и проверили наушники. Фургон остановился, Луис встал и рывком открыл дверь. Полицейские быстро покинули машину и встали на улице в ожидании второго черного фургона, который как раз тормозил, взвив колесами волну гравия. Майор Серж вышел из фургона и приблизился к ожидавшей его группе.

— Так. Вероятно, убийца или убийцы находятся в квартире. Монор пойдет впереди и даст сигнал начала атаки. Используйте слезоточивый газ. Монор, Менар и Мутц заходят первыми. Мартин, Дюбуа и Бенуа идут следом как прикрытие и занимают позиции на лестничной клетке. Дюроше и Леруа останутся в переулке и будут следить за тем, чтобы ни одна крыса не покинула здание.

Некоторые кивнули. Лоран побежал за коллегами через улицу. У оцепления собралось много людей. Мутц взвел курок и скрылся в здании. Цель располагалась двумя этажами выше. Подняв винтовки, полицейские двигались по заранее отработанному сценарию. Первый шел впереди под прикрытием второго и третьего. Первый занимал новую позицию, а второй и третий останавливались рядом. Второй двигался к следующей, более дальней позиции, так и продолжалось поочередное движение. Все время вперед. Все время под прикрытием.

Когда полицейские вышли на первый этаж, то увидели кровь на ступеньках. Они осторожно продолжили движение наверх. С улицы доносились сирены вновь прибывших автомобилей, вокруг кружил один или несколько вертолетов. Включилась рация. Майор Серж запрашивал их позицию. Лоран ответил и посмотрел вверх через пролет. Первое, что он увидел, был Пьер Бальзак. Лоран подошел к телу. Должно быть, выстрел произвели из мелкокалиберного оружия. Прямо над левым глазом осталось маленькое отверстие. На лице Пьера застыло выражение удивления. Каменная плитка под его головой была залита кровью. В руке он судорожно сжимал блокнот. Полицейские осторожно обошли тело и заняли позиции около закрытой двери. Лоран бросил взгляд на соседнюю дверь и подумал, не стоит ли там женщина и не подглядывает ли в замочную скважину. Интереснее, чем телевизор. Он снова сконцентрировался на цели. На двери висела медная табличка с надписью «Салоники Марин Трансфер».

Рафаэль отставил свой дробовик в сторону и на ощупь проверил дверные петли. Он поднял большой палец и достал из набедренной сумки маленькую электрическую пилу. Затем, широко расставив ноги, встал около двери и обвел взглядом остальных. Луис двумя пальцами указал на одну из своих слезоточивых гранат. Остальные кивнули, присели на корточки и надели защитные маски. Рафаэль поднялся и приготовил пилу. Лоран кивнул и прицелился в дверь. Пила заработала и с пронзительным звуком начала разрезать сталь. Когда вторая петля ослабла, Рафаэль дернул за ручку, и дверь тяжело упала на лестничную клетку. Лоран вошел в задымленную квартиру, сопровождаемый Луисом и Рафаэлем. Вторая команда расположилась прямо за ними. Этаж наполнился шумом вертолетных двигателей. Лоран осторожно двигался вперед, держа винтовку на изготовку. Он толкнул одну из дверей ногой. Кухня. На столе лежали пустые коробки из китайского ресторана. На полу — банки из-под «Кока-колы», коробки от пиццы и бутылки для воды. Окно, выходящее на улицу, было приоткрыто. На плите стоял чайник. Лоран медленно шел по помещению. Стеклянная бутылка с грохотом покатилась по каменному полу. В наушниках раздались треск и голос Рафаэля:

— В спальне чисто.

Лоран шел дальше. Донесся голос Луиса:

— В гостиной чисто.

Лоран нажал на кнопку передачи:

— В кухне чисто.

Покинув кухню, он оказался в кладовке с обоями в розочку. На полу лежал номер газеты «Монд».[23] Рафаэль вышел навстречу, Мутцу наперерез. Луиз прикрыл его сбоку, и они двинулись к закрытой двери в конце длинного коридора. Лоран остановился и знаками показал, что нужно снять маски. Сюда дошло не так много слезоточивого газа, и маски только мешали и ограничивали поле зрения. Сняв маску, Лоран почувствовал едкий запах жженой пластмассы, который плотным одеялом окутывал коридор, смешиваясь с запахом слезоточивого газа, пыли и кожи. Рафаэль первым подошел к двери. Он ждал остальных. За спиной Лоран услышал крик команды прикрытия: они проверили остальные помещения. Рафаэль осторожно дернул дверь. Закрыта. Он крепко, двумя руками обхватил автомат и ударил в середину двери. Замок сломался, и дверь вылетела в облаке пыли.

Рафаэль увидел просторную комнату. Библиотеку. На стенах висели полки с книгами. В центре стояли серый диван с креслами. Окна закрывали плотные занавески, создавая полумрак.

Лоран снова задумался о собачьих гонках. Ошибка заключалась в том, что он слишком в себе не уверен. Он слишком много слушал других, вместо того чтобы следовать собственной интуиции. Лоран мог биться об заклад, что выиграет Айленд Сторм. Об этом свидетельствовало многое. Фантастический список достижений. Родословная. Пробные забеги, проведенные в этот же день ранее. Когда потом финишную черту пересек Наполеон Виктори, Лоран стоял как пораженный. Все пропало.

Луис выкрикнул: «Полиция! На землю!» Только тогда Лоран заметил фигуру, которая сидела за столом в дальней части комнаты, словно привидение в тусклом свете. Мужчина был спиной к ним. Он печатал на компьютере. Все трое подняли винтовки. На столе рядом с обитателем квартиры лежал пистолет. Луис повторил приказ: «На пол! Живо!» Мужчина проигнорировал полицейских и продолжал печатать. Они стояли уже в трех метрах от него. Незнакомец взял пистолет и выстрелил себе в голову. Все произошло так быстро, что никто не успел среагировать. Мужчина действовал без доли сомнения. Голова наклонилась в сторону, и он упал со стула. Лоран первым подошел к нему и прижал ногой руку, все еще сжимавшую пистолет. Тело вздрагивало, но глаза уже безжизненно уставились в пол. Из головы быстро вытекала кровь.

Мужчина имел арабскую внешность. Возраст — около сорока лет. Нормального телосложения. Бордовая рубашка и старые джинсы. Без обуви. Сухие пятки. Тело перестало дергаться. Лоран нажал кнопку на рации:

— Майор Серж, идите сюда.

Короткая пауза, а потом он услышал звонкий голос майора:

— Серж на связи. Обстановка?

— Цель поражена. Все чисто.

— О’кей. Сейчас подойдем.

Лоран привычным движением выбил пистолет из руки мужчины, хотя тот был мертв и едва ли смог бы выстрелить снова. Лоран глубоко вздохнул под впечатлением от только что случившегося. Он потерял концентрацию. Хотя Мутц уже четыре года работал в группе особого реагирования, он впервые увидел самоубийство с такого близкого расстояния.

Лоран смотрел на тело. Как человек может быть настолько хладнокровным? Должно быть, он работал, когда позвонил Пьер Бальзак. Встал, дошел до входной двери, открыл ее и выстрелил. Потом вернулся на свое место, продолжил работу, несмотря на выбитую дверь, взрывы гранат со слезоточивым газом и вооруженных полицейских, штурмующих квартиру. А когда закончил работу… Застрелился без тени сомнения. Уму непостижимо. Лоран осмотрелся. На столике у дивана лежал телефонный каталог, открытый на странице с китайскими ресторанами. Запечатанная плитка шоколада. Пачка сигарет. «Мальборо». Чем, черт возьми, этот тип здесь занимался? Мутц посмотрел на стол. На компьютер. На белом экране появились красные пиксели. Лоран наклонился ближе и увидел иконку в правом нижнем углу экрана. Серая корзина с открытой крышкой, поглощающая файл. Корзина стала красной, а потом снова серой. Затем корзина поглотила следующий файл и снова сменила цвет на красный. Лоран понял, что происходит. Компьютер удаляет данные! Мутц оттолкнул стул в сторону и опустился на пол рядом с телом. Залез под стол. Рука мужчины хрустнула под коленом Лорана. Он поморщился и начал искать провод. Найдя розетку, вытащил вилку.

Луис удивленно наблюдал за происходящим.

— Что с тобой?

Лоран вылез из-под стола и, стоя на коленях, смотрел на экран. Корзина продолжала глотать файлы. Не тот шнур? Мутц окинул взглядом стол и заметил закрытый ноутбук, к которому шли провода от экрана и клавиатуры. Он работал на батарее. Как раз когда Лоран собирался поднять его, чтобы вытащить блок питания, корзина стала зеленой, и ноутбук в его руке издал слабый сигнал. Удаление завершено.

Мутц снова услышал треск в наушниках.

— Парни, подойдите к ванной в коридоре.

Он поднял винтовку и повесил на плечо. Группа пошла обратно тем же путем, что и пришла. Дверь в ванную была открыта. Майор Серж стоял снаружи и разговаривал по мобильному. Увидев коллег, майор кивнул на открытую дверь. Лоран шагнул в маленькое, покрытое кафелем помещение. Всю ванну занимало обгоревшее и сломанное компьютерное оборудование. Там также лежало что-то похожее на папки или обложки. В огне уцелели только металлические зажимы и некоторые переплеты. Серая гарь покрывала дно ванной, стены помещения тоже обгорели и покрылись пеплом. Здесь был настоящий пожар. Вот откуда взялся запах, который почувствовала соседка. Техникам придется работать много часов, чтобы найти что-то полезное. Лоран вышел в коридор. Майор стоял, скрестив руки и широко расставив ноги.

— Я разговаривал с Монором. Как я понял, вы действовали совершенно правильно. Как ты?

— Ужасно неприятное зрелище. Я справлюсь. Кто этот сумасшедший?

Серж посмотрел на него в замешательстве, а потом похлопал по плечу.

— Я выясню. По предметам, найденным в спальне, можно судить, что в квартире жили как минимум два человека. Куда исчез второй, мы не знаем. Мы не нашли никаких удостоверений личности, бумаг или сохранившихся документов. Единственная ценная находка — пропуск в банк. ЦБИ.

Лоран наморщил лоб.

— Арабский?

— Израильский. Но не думай сейчас об этом. Отправляйся домой и обними Мишель.

Лоран улыбнулся и кивнул. Он тихо прошел через квартиру. Теперь тут кипела деятельность. Повсюду стояли люди, которые фотографировали, разговаривали по рации, разбирали книги или осматривали ящики с одеждой. В квартиру вкатили серую тележку с большими металлическими ящиками. Оборудование для следственных мероприятий. Мутц протиснулся вперед, кивнул знакомым и потихоньку выбрался на лестничную площадку. Пьера Бальзака там уже не было. Осталось только бордовое пятно на полу. На засохшей крови Лоран увидел следы собственных ботинок. Замочная скважина прямо напротив неотрывно следила за ним. «Мари Скрибе», — гласила надпись на табличке.

Мутц почувствовал вибрацию в нагрудном кармане и достал телефон. На дисплее нетерпеливо мигал номер Мишель. Лоран сглотнул и ответил:

— Алло?

— Лоран, с тобой все в порядке?

Его холодный нервный голос звучал отсутствующе и резко.

— Все хорошо, ma cherie.[24]

Мишель вздохнула с облегчением.

— Я видела по телевизору. Ты там?

— Да. Но все закончилось.

— Езжай домой!

— Конечно. Мне только нужно заехать на станцию.

— Я приготовлю для тебя ванну. И, Лоран…

— Что?

— Ты успел оплатить поездку?

Мутц уставился на замочную скважину, насмешливо наблюдавшую за ним.

— Нет. Я не успел. Оплачу завтра.

— О’кей. Au revoir.[25]

Лоран стоял, держа телефон в руке. Как, черт возьми, он выкрутится из этой ситуации? Как сказать любимой супруге о том, что ты проиграл все семейные сбережения? Какой же он идиот. Лоран открыл нагрудный карман, чтобы положить телефон, и уронил его. Трубка упала на мраморный пол, аккумулятор полетел вниз по лестнице.

— Merde![26]

Мутц наклонился в поисках батареи и в итоге нашел ее на краю третьей ступеньки. Поднимая ее, он заметил лежавший там же блокнот. Наверное, выпал, когда уносили тело. Халатность медицинского персонала. Лоран положил его в карман вместе с аккумулятором и продолжил спускаться. Ну и вечер. Ванна придется кстати.

Стокгольм, Швеция

Возможна ли передозировка кофеина? Эрик был уверен, что нет. Во всяком случае, он сделал все, чтобы испытать, где проходит граница. Кофемашина на кухне выдавала черный ристретто чашку за чашкой. Эрик заглатывал кофе на ходу, чтобы не заснуть, когда в доме наконец стало тихо и все, даже телефоны, спали. Эрик накрыл кофемашину двумя толстыми полотенцами, стараясь не разбудить Ханну. Под полотенцами послышалось жужжание, и вот готова новая доза. Эрик залпом выпил содержимое серебристой кружки и посмотрел в окно на раннее летнее утро. Кроме его «Вольво», на улице больше нет машин. Сегодня ночью убирают улицы. Эрик совсем забыл. Наверняка на стекло уже прикрепили квитанцию об оплате штрафа в девятьсот крон. Он поставил чашку и быстрым шагом направился обратно в свое темное логово. Здесь было душно и пахло потом. Слишком много часов в чересчур маленьком помещении. Когда Эрик сел перед компьютером, его левая рука дернулась, что было совершенно естественно, ведь вместо крови у него по жилам тек кофе.

За последние сутки профессор Сёдерквист не сомкнул глаз ни на минуту. День ознаменовался неудачей и везением. Неудачей оказалась невозможность удлинить сенсорные иглы. Более того, команда Технологического института склонялась к тому, чтобы их укоротить. Везение заключалось в том, что Эрик получил посылку из Киотского университета. В посылке лежали образцы нового геля. Японским ученым удалось изменить его свойства. Как абсорбирующие, так и проводящие характеристики улучшились в несколько раз. Может ли это компенсировать слишком короткие сенсорные иглы? Если усовершенствованный гель и обновленная версия «Майнд серф» не сработают, то все возможности будут исчерпаны.

Эрик посмотрел на маленькую белую упаковку с японскими иероглифами. «Наногель, версия 2.0». Пришло время испытать его. Эрику предстояло еще кое-что доделать, но гель впитывался в течение тридцати минут. Можно намазывать. Профессор аккуратно открыл упаковку и выдавил гель на ладонь. Субстанция была холодной и отсвечивала фиолетовым, как будто внутри мерцал собственный источник энергии. В геле содержалось вещество, полученное из медуз, и благодаря флуоресцентным свойствам он светился в темной комнате. Эрик приподнял волосы и начал втирать гель. Закончив, он еще раз проверил настройки программы. Когда гель начал проникать под кожу, профессор почувствовал жжение. Он подошел к Мэрилин и снял с нее сенсорный шлем. Разноцветные провода-волосы длинной косой соединяли шлем с компьютером. Эрик проверил, чтобы каждый из пятидесяти проводов был подсоединен к соответствующей игле. Затем надел шлем, который растягивался, словно плавательная шапочка. Иглы доставляли дискомфорт, как во время сеанса акупунктуры. Профессор поморщился, сел перед монитором и закрыл все окна управления и поиска ошибок. Потом запустил программу, управляющую соединением мозга с компьютером. Указательный палец чуть задержался над кнопкой ввода. Клик. Под волосами защекотало. Прошло десять секунд. Эрик затаил дыхание.

CONTACT ESTABLISHED. RECEIVING NEURODATA. SIGNAL STRENGTH 92 %[27]

Профессор не моргая следил за мигающим сообщением на экране. Девяносто два процента, очень сильный сигнал. Сильнее, чем раньше. Эрик снова зашел в меню и открыл диаграмму, на которой отображался статус каждого отдельного сенсора. Все пятьдесят сенсоров улавливали удивительно мощный сигнал. Он запустил программу, чтобы вести поиск в Интернете в трехмерном режиме, а потом опустил черные очки, прикрепленные к передней стороне шлема. Почувствовав уколы от сенсоров, Эрик начал щупать голову и обнаружил винтики, которые позволяли иголкам войти еще глубже. Он прокрутил их несколько раз и застонал от боли. Глаза уязвимы; если что-то пойдет не так, Эрик может ослепнуть.

Теперь он почувствовал щекотание на веках. «Майнд серф» установила контакт с перекрестом зрительных нервов. Профессор больше ничего не видел, так как очки были сделаны из черного пластика. Если программа сработает, то, чтобы видеть, глаза ему не понадобятся.

Эрик протянул руку и водил по клавиатуре, пока не нашел клавишу ввода. Он судорожно сглотнул. Похожее чувство испытываешь перед тем как стереть окошко лотерейного билета. Может, выиграешь. Может, нет. Но пока окошко не стерто, надежда живет.

Профессор думал о долгом пути, который пришлось пройти. Обо всех, кто ему помогал. О деньгах Матса Хагстрёма. О Ханне. Эрик представил жену перед собой, как она стоит в полумраке и смотрит на него внимательным и грустным взглядом. Он представил самого себя. Как он выглядит с проводами на голове и в темных очках. Должно быть, таким изображают сумасшедшего ученого. Был он безумцем или гением? От ответа Эрика отделяла всего одна цифровая команда. Либо система работает, и, значит, он добился успеха. Либо не работает, тогда проект будет завершен. Два варианта. Хотя нет, есть еще один. Эрик ослепнет. Или получит повреждения мозга. Он знал, что использование НКИ влечет определенные риски. Скачок напряжения или другие помехи могут сжечь ему мозг.

Шлем жег кожу, а иголки кололи голову. Шум в прихожей. Утренние газеты. Хорошо, что их уже принесли. Эрик сделал глубокий вдох.

Тель-Авив, Израиль

Давид Яссур был поражен, получив телекс-сообщение, присланное «Моссаду» израильским посольством в Париже. Он не предполагал, что в век высоких технологий еще остались люди, общающиеся при помощи телепринтера. Давид даже не знал, что «Моссад» располагает таким аппаратом. Он отметил про себя, что нужно узнать, где находится принтер. Расшифрованные копии, скрепленные с оригинальным посланием, внушали тревогу. Полиция Ниццы провела обыск в одной из квартир, на жильцов которой пало подозрение в террористической деятельности. В связи с этим полиция отправила отчет в Главное управление внутренней разведки Франции. Во время операции подозреваемый террорист был ликвидирован. Его личность до сих пор не установили.

По запросу «Моссада» телекс-сообщение дополнили рядом документов, присланных по электронной почте, помимо прочего — фотографией убитого террориста. Давид разглядывал черно-белое лицо с пятнышком прямо над правым глазом. Отверстие от пули. Человек на фото был ему незнаком. Главное управление сделало заключение, что здесь они имеют дело с компьютерной атакой, и проинформировало подразделение, отвечающее за национальную информационную безопасность. Пропуск ЦБИ нашли во время обыска, в связи с этим подразделение сообщило о происшествии израильскому посольству. Тот, кто принял сообщение, к счастью, отнесся к нему серьезно и переслал дальше в Тель-Авив. При помощи телефакса.

Давид перечитал отчет. В квартире нашли множество сгоревших компьютеров, жесткие диски которых не подлежали восстановлению. В кармане у убитого террориста лежал листок из блокнота, но не было никаких удостоверяющих личность документов. Яссур наклонился и начал изучать нечеткую копию листка. Записи были похожи на иероглифы. Вероятно, код. Давид просмотрел список изъятых вещей, но блокнота среди них не нашел. Он чувствовал, что размытые иероглифы играют важную роль. Давид поднял листок к свету и покрутил в разные стороны. Без сомнения, это та же банда, о которой сообщало подразделение радиоразведки «8200». Яссур достал из своего старого кожаного портфеля отчет Якоба Нахмана. В нем упоминались Ницца и ЦБИ. Тем самым подтверждались подозрения Якоба. Помимо своего шефа Меира Пардо и кабинета министров, Яссур должен проинформировать Исаака Бернса — ИТ-шефа ЦБИ. На днях они обсуждали безопасность банка. Теперь Бернсу придется проверить каждый пиксель банковских компьютеров, чтобы узнать, украдено ли что-то, повреждено и, прежде всего, заражена ли система вирусом.

Как установить личность застрелившегося мужчины? И куда делся второй человек из квартиры? Давид снова посмотрел на фотографию и задумался. Она была сейчас самым важным кусочком мозаики. Если им удастся установить личность, они смогут проверить имя по базе и, вероятно, выйти на террористическую ячейку. Давид не сдержал улыбку, вспомнив, кому ему следует позвонить. Он взял мобильный и нашел номер, которым давно не пользовался. Два гудка, и вот Яссур услышал хорошо знакомый голос:

— Пол Клинтон.

— Шалом, Пол. Это Давид Яссур. Как дела у Эвелин?

— Старый чудак. Звонишь после пяти лет молчания и спрашиваешь про мою бывшую?

Давид улыбнулся еще шире.

— Ты же знаешь, я всегда любил Эвелин. Ты сделал много ошибок, Пол, например, застрелил Кеннеди, но самой страшной из них, без сомнения, было расставание с Эве.

Пол сопел в трубку.

— Угомонись. Чем ФБР может помочь старому служаке? Речь о компьютерной угрозе ЦБИ?

Давид покачал головой.

— Вообще-то это государственная тайна. Но да. У меня есть несколько фотографий и имен, которые, я надеюсь, вы сможете пробить по вашим замечательным компьютерным базам: ЦРУ, Агентство национальной безопасности, Налоговое управление, Диснейленд…

Пол молчал. Взвешивал все «за» и «против». Давид затаил дыхание.

— Ну конечно. Рано или поздно все банановые республики приходят к старшему брату за помощью.

Давида не задевали его слова.

— А может, у старшего брата есть телекс?

— Что?

— Забудь. Пришлю тебе письмо по электронной почте через несколько минут.

Рейс ET703 над Алжиром

В этот раз Самир Мустаф точно знал, что больше не вернется во Францию — в страну, которая в юности стала его домом. Когда ему было пятнадцать, семья бежала во Францию от гражданской войны в Ливане. Благодаря решительности его отца они смогли справиться с шоком от смены страны и приспособиться к новому миру. Родители сохранили приверженность шиизму, при этом адаптировались к французскому быту и приняли, насколько это возможно, культуру. Для Самира переезд во Францию стал важным событием — он получил неограниченный доступ к компьютерам. Ему всегда нравились компьютеры, но в Бейруте с этим было туго, и Самиру приходилось сидеть у папы в адвокатской конторе и стучать по кнопкам старого «Ай-Би-Эм». В офисе стоял всего один компьютер, и его постоянное использование раздражало других юристов. Иногда друзья звали Самира на футбол, на борьбу или на танцы. Со временем они напоминали о себе все реже. Многие женились или собирались в армию. Самир вел другую жизнь, символически ограниченную четырехугольным экраном на пыльном адвокатском столе. С переездом во Францию все изменилось. Семья обосновалась в пригороде Тулузы, оказавшись в разрисованном граффити бетонном пейзаже. Другим новая жизнь наверняка давалась непросто, но у Самира интеграция не вызвала проблем. Наоборот. Во Франции было больше компьютеров. В школе, на работе у родителей, даже дома у друзей. Самир быстро развивался, и вскоре его учитель заметил в нем талант. Когда Мустафу исполнился двадцать один, он получил годичную стипендию на поездку в США для обучения в Массачусетском технологическом институте — лучшем техническом вузе в мире. Его отец позвонил в адвокатскую контору в Бейруте и с радостью сообщил, что маленький паразит скоро станет Биллом Гейтсом.

Университет продлил обучение, и Самир получил степень магистра программирования. Затем университет предложил оплатить ему кандидатский экзамен, если он будет преподавать. Сразу после этого Самир встретил Надим на свадьбе в Бейруте. Они прожили в США почти десять лет. Диссертация Мустафа была посвящена компьютерным вирусам. Чем глубже он изучал предмет, тем интереснее ему становилось. Три года спустя он уже был экспертом. Но так обстояли дела до катастрофы.

Самир сонно посмотрел вверх на темнокожую стюардессу. Она только что о чем-то его спросила.

— Что?

— Не желаете бокал шампанского?

Стюардесса улыбалась, протягивая бокал. Мустаф покачал головой и попросил дополнительный плед. Он всегда мерз в самолетах.

В бизнес-классе почти никто не летел. Сидевшие здесь читали, смотрели телевизор или разговаривали вполголоса. В салоне царило спокойствие. Франция оказалась далеко позади. Самир думал, что проведет там более долгий срок. Другие уехали на несколько дней раньше, но он остался вместе с Мелахом ас-Дуллой, чтобы сделать последние приготовления перед активацией «Моны». Самиру нравилось работать одному, и под конец ему пришлось трудно. Он был уверен, что Ахмад Вайзи оставил Мелаха скорее как охранника, нежели как помощника Самира. В настоящее время Самир являлся собственностью «Хезболлы», и его нельзя было предоставить самому себе. В него вложили много средств. Мелах молчал и не выдавал своего присутствия. Но, как и Ахмад, он чем-то напоминал хитрую змею.

Самир и его напарник арендовали красивую квартиру. Недалеко от побережья и в то же время в центре города. Они могли незаметно, не привлекая внимания, заходить в квартиру и выходить на улицу. По крайней мере, им так казалось. Мустафу повезло, что он сейчас не сидит в полиции. И не убит. Он был на улице и как раз купил газеты на Английском бульваре, когда увидел полицейские машины и оцепление. С колотящимся сердцем Самир прошел мимо, отправив смс Ахмаду.

После встречи с полицией он блуждал по задним дворам и переулкам, бродил в туристической толчее, натыкался на детские коляски, на щиты с меню и на уличных музыкантов. Каким-то образом Самир в конце концов оказался в «Галерее Лафайетт».[28] Ему нужна была одежда. Из гардероба у него остались только надетые на него в данный момент вещи: пара рваных джинсов, сандалии и выцветшая красная футболка с надписью «Nice dans mon coeur».[29] С собой Мустаф взял кредитную карту и паспорт. Указания Ахмада ясно гласили: не ходить никуда без мобильного телефона, кредитной карты и паспорта. Но сработает ли кредитка? Установила ли полиция его личность? Самир то и дело проверял телефон в ожидании ответа Ахмада. Куда бежать? В галерее он выбрал наименее приметную одежду. Две пары брюк, несколько пуловеров и рубашек поло. Располагает ли полиция его фотографиями? Будет ли устраивать слежку в аэропортах? Мустаф ругал себя за непредусмотрительность. В ванне осталась масса компьютерного хлама. Главное, о чем он позаботился, — жесткие диски не подлежат восстановлению.

Сообщение, полученное Самиром на выходе из супермаркета, содержало информацию о пересадочном пункте, времени, номере рейса и пункте назначения. Он должен отправиться в Сомали. Боже. Самир никогда не был в Африке. Почему именно туда? Разве там не идет гражданская война? Самиру необходимо быстрое и устойчивое соединение с Интернетом. Есть ли такое в Сомали?