Нелюди Великой Реки. Полуэльф Лавистов Андрей
Что пошло не так? И в какой момент? Древесная беседа со взрослым драконом, легендарное, по сути, событие, внезапно прервалась, и единственное, что я мог сделать — так это прыгнуть рыбкой на морду дракону, вцепившись руками в его шипы — просто чтобы оказаться не в пасти, а хотя бы поверх нее! И чтобы был шанс воткнуть ножик!
Как бы не так! По прыжкам с места в высоту этот дракон был чемпионом. Не иначе, его в детстве научила какая-нибудь лягушка. Прыжок перерос в стремительный полет. В каком-то смысле, я оседлал дракона. Я не сидел на нем, а лежал, и не на шее, а прямо на морде. Только задом наперед. И ветру я подставил не лицо, а, гм-гм, кое-что другое. Дракон очень резко дернулся вверх, затем вниз, так что мой рот наполнился блевотиной, а из носа потекла струйка крови. Заплевать дракону глаза — куда ни шло, но заблевать! Во время полета! Не успел я опомниться, как дракон нырнул в какую-то расселину, скоро оказавшейся пещерой довольно солидных размеров. Понял я это не сразу — думал, просто, в глазах потемнело. Но дракон уже совершил посадку и пробежался всеми четырьмя лапами по земляному полу пещеры, гася скорость. Легендарное Гнездо Дракона… Воняет… Сильно воняет…
Из угла навстречу нам бросилась небольшая свинка — ах ты ж, это Грызик, дракончик двух дней от роду! Поправился-то как! Вот кого я был бы рад видеть, если бы не опасался, что добрая мамаша, притащившая меня в гнездо, уготовила мне роль вкусной добычи, которая сейчас будет разодрана на несколько фрагментов — корейка, грудинка, окорок — одним ударом когтя, чтобы Грызику есть было сподручнее. Ничего подобного! Как только я отцепился от морды дракона, и, упав на четыре точки, все-таки избавился от еще вчерашнего гномского угощения, «мамаша» ухватила Грызика, сунувшегося к моей блевотине, за шкирку и выскочила из пещеры, только ее и видели. Мне было глубоко фиолетово, почему меня не стали есть, я не мог стоять и на четвереньках. Лег, перевернулся на спину и закрыл глаза. Не знаю, что я там напутал с Древесной беседой, но настройки «авиатора» явно сбил. Еще и дракон должен был мучиться неразрешимой дилеммой: то ли зовет его дракончик из яйца, то ли вот он, уже вылупившийся! А моя скромная персона явно связана с рождением Грызика. Очевидно, Драконо-мама восприняла меня не как угрозу своему сынуле, а… по-другому. По-другому она меня восприняла, и точка…
А Грызик-то, нареченный мной бойцом спецбатальона «О», поправился так на каких харчах, пока его мамаша публику развлекала? На казенных?
Лежа на спине, с дрожащими руками и ногами, я стал медленно вращать головой, всматриваясь в сумрачное нутро пещеры. Драконы обладают замедленным метаболизмом, поэтому могут не есть довольно долго, но когда начинают жрать, то могут заглотнуть тушу до половины своего собственного веса. Запаха гнилого мяса не чую, но явно жрали кого-то. Вполне возможно, разумного. Или животных? Здесь же водятся, эти… скальные белки и пищухи, как это следует из содержательного доклада Лимлина.
Вот, кстати, одна сидит, рядом со стеночкой, думает, дур-ра, я ее не вижу! Спокойствие! Там где пищуха, там и кобольды должны быть. Этих еще не хватало!
Пищанье и чириканье, издаваемое кобольдами, заполнившими пещеру как по мановению магического жезла, носило несколько странноватый характер. Не угрожающий, нет, скорее… умоляющий? Да, пожалуй! Ко мне направился тот самый старейшина со светящейся бородой, которого я уже имел счастье лицезреть, прежде чем меня по затылку саданули. Увидев «дедушку» я инстинктивно сделал шаг назад и, споткнувшись, чуть не свалился на пол. Что это? Лампа Алладина? Волшебный котелок? Золотой горшок? Нет, это всего лишь традиционный гномий шлем, с маленькими тупыми рожками и прорезями для глаз. И видел я этот шлем последний раз на… Бифёре, когда он в караул заступал… Вот значит, отчего Грызик такой лоснящийся… Покормили его… Нет уж, я вам не дамся!
Завывания остановившихся «в смущении» кобольдов становились все оглушительнее, а потом старейшина дернул себя за бороду, и она вся оказалась в его ладони. Не то светящаяся змея, не то длинная переливающаяся всеми оттенками красного нитка, не то раскаленная медная проволока! И не надо мне ее протягивать! Спасибо, я эту дрянь в руки не возьму! На паразита похожа, да скорее всего, если с точки зрении опытного медикуса посмотреть, паразитом и окажется. Каким-нибудь червем с заумным латинским названием.
Легким движением руки, понимаемым всеми разумными, я послал кобольда куда подальше, сопроводив свой жест вежливым свистом «Так угодно Великому!» Кобольд-старейшина мгновенно «привязал» бороду обратно и протянул мне гнилушку, до сего времени уверенно зажатую в лапе. Зачем ему, слепошарому, гнилушка? А вот мне она пригодится: как я понял из сбивчивого монолога Лимлина, именно тот, кто держит гнилушку, обладает правом говорить. А говорить — значит отдавать приказы. Что ж… Вот и стал я Другом Дракона, нет, Другом Великого Дракона!
Аккуратно взяв щепку двумя пальцами, я поднял ее над головой и произнес самую первую свою генеральскую речь:
— Здорово, молодцы!
Никакого «Здравия-желаем-Ваше-Высокопревосходительство!» в ответ я не услышал. А мы по-другому, по-кобольдски! И я продемонстрировал носителям языка свои лингвистические навыки. Без «свирели» Лимлина было трудно; получалось, что говорю я с чудовищным акцентом. С человеческим или эльфийским? Но кое-что донести до сознания «крысок» удалось. Тем более что звучание некоторых слов я выспрашивал у Лимлина специально!
— Вперед, орлы! А я за вами! — напутствовал я детским стишком свою новую армию, — Я грудью постою! За вашими спинами!..
Кобольды рассосались по углам, скрывшись в искусно замаскированных ходах, а я начал думать, где бы я мог допустить тактическую промашку… Почти везде мог, не создан я для командования, как мне кажется… Армия моя состояла из крысоподобных маленьких существ, совершенно бесполезных днем. Вот в сумерках, или ночью! О-о-о! Они много навоюют с кремневыми ножами! Но кто же будет ждать ночи? Наверняка, все или в пещере запрутся, или разлетятся на своих «гусях» и «аистах».
Первой целью для кобольдов я определил именно разведку. Где самолеты, и есть ли они вообще? Где снайперы? Логично было бы искать их на ближайших скальных выступах. Эти наверняка разбросали вокруг своей лежки кучу «сюрпризов», не столько против возможных врагов, сколько против недружелюбных животных. А откуда здесь дружелюбным взяться? Но вечером снайперы должны сняться с позиций и уйти. Поэтому важно было, чтобы нападение на снайперов прошло строго по времени и одновременно. Как раз при «отходе» бы их подловить! Ну а если в пещеру заберутся — нашим легче! Как кобольды часовых снимают, я знаю. И подкопать могут, и прорваться из тайного хода! Главное, чтобы принесли мне огнестрельное что-нибудь! А там мы пустим в ход нашу главную силу! Полуэльфа! Что, прямо-таки сразу целого Полуэльфа? Это будет великая баталия, достойная кисти Верещагина и Ивана Айвазовского!
Стоять было невмоготу, и я присел на корточки, потом прислонился спиной к стенке пещеры, а потом и лег, скорчившись и подтянув колени к носу. Пока еще разведчики дойдут…
Меня отчего-то пробил колотун, даже не колотун, а легкая такая дрожь, наблюдаемая у старых алконавтов перед опохмелкой, темнота мягко надавила на веки, и я отключился. Не заснул, нет, именно отключился, до полной бесчувственности. Душу захлестнула апатия, мне не хотелось ни сражаться, ни стрелять, ни командовать дурацкими кобольдами… Хотелось просто сдохнуть, желательно без мучений, причем была абсолютная уверенность, что сейчас и здесь — самое подходящее время и место. А почему бы не сдохнуть? Ну, всажу я пулю в «авиатора», что это мне даст? Моральное удовлетворение? Вряд ли. Принеси мне сейчас кобольды СВД со стволом гномской работы — даже не посмотрел бы.
«Может, у меня лихорадка?» — прошептал какой-то «не замороженный» участок мозга. «Может, лихорадка…» — совершенно безразлично отозвалась душа. Нет, так нельзя! Надо встряхнуться! Надо встряхнуться! А зачем? Смысл-то в чем? Не все ли равно: умру я в чистой постели, задав последний раз жару санитаркам и врачам, или вот здесь, в сырой пещере, откуда только что слиняли драконы? Да нет никакой разницы…
«Этот скот сказал, что у тебя доклад был плохой, неинтересный!»- от отчаяния я попытался задействовать самую неприятную часть своей натуры — мелкое тщеславие. Никто не любит, когда его критикуют… Но эльфы этого просто на дух не переносят. Я тоже… «Правильно авиатор сказал… Плохой был доклад, неподготовленный, непроработанный», — безразлично и апатично отозвалась большая часть меня, постепенно погружаясь все глубже туда, откуда уже не выплыть…
Не знаю, сколько я так пролежал. Долго-недолго, не знаю, но ни рук ни ног своих я не чувствовал. А нужны руки-то? Нет, абсолютно не нужны… Прийди сейчас ко мне персонаж из жестокого детского комикса — морда в хоккейной маске с бензопилой в руках, начни меня на куски распиливать — не стал бы сопротивляться…
Любые звуки в пещере слышны отчетливо, а уж топот гномов мог бы сравниться с топотом целого стада носорогов. Не умеют подгорные жители тихо ходить: сопят как паровозы, сморкаются, сплевывают, жуют что-то на ходу, бренчат амуницией, кряхтят и шмыгают носами.
Предводительствовал гномами Лимлин, а в качестве проводника был все тот же «дедуля» с красной бородой. «Предатель…» — всплыла в голове мысль, похожая на уснувшую рыбу. «Это оттого, что я его бородой побрезговал, или гнилушки жалко стало? Просто властью не захотел делиться…»- еще одна мысль, точно так же всплыла на поверхность сознания. Мне было все равно. Предатель, не предатель, «авиатор» со своими присными, драконы, кобольды, люди, эльфы и гномы — все они не имели ко мне абсолютно никакого отношения. Вот темнота, сгустившаяся под потолком пещеры — имела. Скоро она опустится, и все от меня отстанут. Отойдут…
— Срубился парнишка! — проконстатировал Лимлин с некоторым сожалением, подойдя вплотную. — Вставай уже, пора нам!
Я ничего ему не ответил, зачем?
— Эй, эльф, вставай, предало тебя твое воинство! Дракон-то улетел, теперь они «брошенки», — тут Лимлин коротко хохотнул, — в мистическом смысле, да! И должны заботиться только о себе! Так что продали тебя за копейку, скажи спасибо, что не съели!
— Отвали, Лимлин! — говорил я очень тихо, совершенно не заботясь о том, услышит меня гном или нет. Надо будет ему, услышит. Нет, мне забот меньше. Услышал…
— Что с ним, Лимлин? — еще один клоун, Бафёр. — Ранен? Или эти его?.. — гном злобно посмотрел на старейшину кобольдов, и тот поспешил скрыться с глаз долой.
— Непохоже… — Лимлин сурово сдвинул брови, заложил большие пальцы рук за широкий кожаный пояс и застыл, широко расставив ноги и выпятив вперед брюхо. Мыслитель…
— Петя, все улетели уже! Здесь озерцо небольшое рядом, неширокое, но вытянутое на двести метров, как раз чтобы «Гуся» на поплавках посадить! Как дракон свалил, так все и …! — гном разговаривал со мной, как с ребенком, которому объясняют, что пора идти домой, обедать, но почему-то использовал в своей наставительной речи человеческое непечатное «взрослое» слово. В другой раз я бы обязательно прицепился, но теперь даже плечами не пожал, мне было откровенно плевать на всю эту суету.
— Совсем никак? — вмешался Бафёр, — какой-то он ватный… Может, по ребрам?
И гном несильно ткнул меня носком ботинка.
Да плевать, пусть бьют…
— Или нет, давай ему велосипед сделаем!
— Это как? — заинтересовался Лимлин.
— Сапоги снимем, между пальцев ног бумажки просунем и подпалим! Весело будет!
— Ты готов снимать с эльфа сапоги и нюхать его портянки? — скептически поинтересовался Лимлин у моего бывшего «телохранителя».
— Гм, не подумал об этом, — Бафёр огорченно тряхнул лопатообразной бородой и сразу же добавил:
— А давай я ему на голову насру! Потом дома всем рассказывать буду, что эльфу на голову срал, а он только улыбался! — и пакостник действительно начал расстегивать штаны, приподняв «фартук» кольчужки, сплетенной из мелких колец.
— Попробуй присядь, сразу в мякоть два вершка стали получишь! — я сжал изо всех сил нож Колдуна, чудом оставшийся в руке во время полета, и с трудом приподнялся на локте.
— О! Как о жопе зашел разговор, сразу и эльф включился! — Бафёр выглядел чрезвычайно довольным собой, своим юмором и своим талантом «практического» психолога. Гномы вокруг него, а они опять были в полном составе, не считая злосчастного Бифёра, так и зашлись в хохоте.
Смейтесь, смейтесь, шутники доморощенные… Только почему все улетели, а вы остались? Почему в полном составе?
— Ты, значит, всю эту комедию организовал? — спросил я Лимлина, ржущего вместе со всеми. — И не надо делать вид, актер из тебя так себе! И обвал, значит, тоже заранее запланировал был?!
— Вот такой ты мне больше нравишься… — на полном серьезе ответил Лимлин, наклонился и одним рывком поставил меня на ноги. Аж дух захватило… Ничего, если за стенку держаться, даже на ногах могу стоять… — На-ка, выпей!
Лимлин сунул мне в зубы объемистую фляжку, и я глотнул.
Ух, елки! Это ж моя месячная норма! Еще немного, и окосею…
— Легче? То-то же! А ты, Петя, когда-нибудь задумывался над тем, что для пришлых вся техника, используемая сейчас в Великоречье, шаг назад?
— С чего бы это? — удивился я, хватая ртом воздух, закусь-то чего зажали? И почему гном заговорил об этом? Других тем нет, что ли?
— Назад, Петя, назад, — вздохнул Лимлин, — Великоречье идет вперед, а у пришлых застряло в голове, что они настолько впереди всех, что им приходится снисходить — шаг назад делать!
Судя по повторам Лимлина, по тому, как он припечатывает все эти «назад» и «вперед», думал он над предметом долго, пришел к определенному выводу, и теперь его с места не сдвинешь.
— А ведь пришлые заблуждаются, и сильно! Есть области, в которых они как дети малые! Алхимия, например! То же любовное зелье возьми! Как перед Пересечением Сфер продавали, так и сейчас на каждом углу торгуют!.. А телепатия? Пришлые имели о ней только самые общие представления! Конечно, пришлые со своим огнестрелом пришлись как нельзя кстати: без них давно бы нечисть всех выела! В военном деле мы не на первом месте… Скоро, вообще, секиры такой формы будут, как лопатка твоя… Позорище… Скажи, это ты нарочно ее на пояс так демонстративно навесил? Издеваешься?
Вот не думал, не гадал, а нечаянно попал… Кто ж знал, что гномы такие нежные и ранимые? На вид-то — скала! Да и не собирался я никого подкалывать…
— Совпадение, — успокоил я гнома, и тот, посмотрев на меня испытующе, продолжил, поверив на первый раз, или не поверив, не знаю уж:
— Мы, казад, гномы, как вы говорите, всегда шли вперед! Мы вообще любим все новое! Новое и необычное! Мы будем делать экспериментальные заготовки, стволы, инструменты, а пришлые будут заниматься штамповкой! Как ты думаешь, к кому пойдут талантливые инженеры, изобретатели, самоучки и чудаки? Они пойдут к нам! И уже сейчас мы делаем все, чтобы все знали — за нами будущее! Так что хорошо быть нашими друзьями, как считаешь?
Да, хорошая речь… С тезисами все понятно, только аргументы надо подбирать получше… Надо же, Любовное зелье! Те подделки, которые продают «на каждом углу», сильно портят Лимлину картину. Но я не стал акцентировать на этом внимание и с энтузиазмом согласился с мнением гнома, что «дружить» надо…
— Откуда «летчика» достали, признавайтесь! — решил я разговорить гнома, пока он в настроении. Да и время подходящее: прочие гномы, привычно организовав боевое охранение, рассыпались по пещере, пытаясь найти золото дракона. Ищите, ищите, ребятки… Этот вопрос я проработал еще до того, как меня «накрыло». Не такой идиот дракон, чтобы рыжье бросать…
— Из цирка одного, бродячьего! Хороший специалист, в животных разбирается! А фактура-то какая! Все его за рыцаря, а то и за барона принимают! Ну, у людей иная цирковая династия не хуже, чем дворянская, будет! И дракона он контролировал, пока ты со своими эльфийскими штучками не вмешался! Как тебя не сожрали, ума не приложу! Везунчик ты, Петя, везунчик! Не ошибся я в тебе!
Что есть, то есть…
— А Бифёр? — решил прояснить я вопрос до конца.
— За Бифёра кобольды тобой расплатились. По всем законам, ты теперь вира нашему клану. Так что добро пожаловать в наши пенаты… Заодно и книжку «мемуарную» напишешь… Задаток не прогулял еще?
— Не успел…
— Да какие твои годы… успе-е-ешь!
Глава 3. В гостях у гномов…
Путь к гномам почти не отложился у меня в памяти. Как-то я занемог, чтобы не сказать, раскис. В результате у меня появились проблемы с передвижением, точнее, проблемы возникли у гномов со мной. Им-то нужно было двигаться и побыстрее, а у меня не было ни сил, ни желания. Пришлось Бафёру посадить меня в рюкзак и везти на спине.
— Кому-нибудь сболтнешь, что на мне ездил, найду и покараю! — пообещал насупившийся гном. Смешно, да его же товарищи первые разболтают!
Не сказать, чтобы я наслаждался поездкой на гноме, потому что он то шел, то бежал, то полз по каким-то подземным переходам, вместе со своими приятелями, конечно.
К концу первого дня пути я так умотался, что вылез из рюкзака и пошел сам, цепляясь за гнома. «Брось, командир, брось! Да не меня, винтовку!» Каждый из спутников Бафёра счел своим долгом подойти к нему с подобным замечанием. Остроумцы… Один Лимлин крепился, положение все-таки обязывает… А потом пошла череда горных проходов, ущелий, горных долин, холмов и редколесья. А через четыре дня пешего перехода горы «закончились».
Гномы радостно, едва ли не наглаживая бока двух расписанных рунами и дурацкими узорами «копеек», приспособленных под их габариты, снимали с машин маскировочную сеть. Звери обошли технику стороной, нечисть не устроила в кузовах свое лежбище, так что теперь мы могли не идти пешком, а ехать со всеми удобствами. Была объявлена дневка, машины чихали моторами, делались пробные «заезды», устанавливались турели, а потом пулеметы на турели, распечатывались упаковки с консервами и прочими продуктами, запрятанными в стальные ящики. А поохотиться слабо? «Слабо», — довольно спокойно подтвердил Лимлин, отнюдь не желающий знакомиться с местным животным миром поближе. Да разве не дракон всю округу тут держал? Не должно здесь быть крупных хищников, да и нечисти, раз уж на то пошло…
Впрочем, плевать, я еще нее в той кондиции, чтобы удовольствие от охоты получать, а пожрать я и консервы могу, тем более что разных круп гномы имеют в достаточном количестве. Каша будет, чего еще надо? И не сечка каждый день, на завтрак и ужин, как в штрафроте! Кстати, о штрафбате! Они-то наверняка считают меня «геройски павшим». А если кто видел, как меня дракон нес, так это он, может, добычу в гнездо тащил… Вывод? выждать срок и объявиться в Ярославле. Так, мол, и так, был захвачен сперва драконом, потом кобольдами с гномами! Но с честью выполнил свой долг военнослужащего Ярославской армии. Штрафроты спецбатальона «О»… Так что выдайте мне мой воинский аттестат, новенькую форму, бумаги оформите… «Приказ о дембеле», или как он называется… А там и на свободу с чистой совестью… Так что у гномов можно и подзадержаться…
Первый заслон мы пролетели, что называется, сходу. Гномы любят технику, берегут ее, но когда оказываются на сносной дороге, не могут не газануть… Лимлин, севший за руль первой машины, сдерживать себя не стал… Часовые, перекрывающие тракт к горному массиву, служащему домом для клана Лимлина, только рукой махнули. А вот мимо второго заслона проехать не было никакой физической возможности. «Узкое место» между валунами, стоящими по обе стороны дороги, было надежно перекрыто, и не шлагбаумом каким деревянным, а массивными каменными тумбами. Вообще, этот участок был снаряжен отменно: вокруг лес, через который и на танке не проедешь, метров за пятьдесят до валунов начинается ровненькая асфальтовая дорога, умудряющаяся сделать на таком коротком расстоянии аж два поворота. Не очень крутых, но заставляющих машину подставить борта. И напрямик не проедешь — стальные ежи, валуны, камни и ямы, собирающие на дне грязноватую воду. Неплохо, неплохо… Если въезд на территорию клана так затруднен, то какие страсти нас перед въездом в «гору» ожидают? Встречали нас если не по всей форме, то все равно торжественно и страшно.
Стоящий за тумбами квадратный гном в начищенной стальной пластинчатой кольчуге, с винтовкой за спиной и с секирой, покоящейся в шикарном, украшенном серебром кожаном чехле, поднял ладонь в запрещающем знаке. На предплечье у этого здоровяка был небольшой щит с рунами, повествующий о славной карьере и занимаемой им ныне должности Стража Ворот. Важная шишка! Подумать только: всего сорок лет в должности Младшего Стража, и уже Страж ворот! На голове этого гнома покоился такой же дурацкий ночной горшок с маленькими рожками и круглыми дырочками для глаз, какой был надет на Бифёре в роковую для бедолаги ночь. Наверняка, из-за того, что поле зрения сужено было, и не заметил Бифёр кобольдов… Остальные гномы где-то прятались, страхуя своего представителя. То, что все мы под прицелом, чувствовалось животом.
«Копейки» Лимлина, сбавив скорость подъехали к тумбам, «командир» заглушил мотор и вылез из машины. Мне тоже хотелось размять ноги, и давно уже, но я был серьезно предупрежден гномами о «правилах поведения», так что сидел вместе со всеми, не рыпаясь. Бафёр, для сохранности ценного груза, не иначе, хотел под локоть меня прихватить, но в последний момент передумал и убрал руку. Правильно сделал…
— Разведка… — насмешливо протянул Страж Ворот, оглядывая забрызганные грязью машины и запыленные рожи. Потом его взгляд «споткнулся» о мои уши, так что сам Страж Ворот аж воздухом подавился. А прокашлявшись и сплюнув, потребовал от Лимлина объяснений:
— Это что же ты творишь, Лимлин? Эльф? Такой вот у тебя нынче козырь? И Бифёр где?..
— Проезд давай, не задерживай! — потребовал насупившийся Лимлин, прикладывая какой-то камушек на цепочке к гладкому, довольно искусно обтесанному боку валуна. У Стража Ворот на языке вертелся вопрос о том, почему Вальтовый Козырь обменял Бифёра на эльфа, но сорок лет на посту — это сорок лет… Гном сдержался и забежал за левый валун. Через секунду тумбы на дороге дрогнули и почти бесшумно поплыли вниз. Техника на грани фантастики… Это тоже придумка пришлых, механические приколы гномов или местное традиционное магическое творчество?
Пока я размышлял над системой безопасности «Горы», как называли гномы свой дом, мы успели доехать до главного входа, где нас ждал уже Старший Страж, толстый и седой гном, чья борода, причесанная волосок к волоску, отвратительно воняла какой-то помадой. Этому, страдающему от безделья и осознающему себя важной шишкой, Лимлмин не мог приказывать, так что ему пришлось кратко рассказать о смерти Бифёра и о том, что я временно поживу здесь. Если к смерти сородича Старший Страж отнесся спокойно, то сведения о том, что я должен зайти «внутрь» Горы этот гномище воспринял с нескрываемым удовольствием.
— Ты ведь помнишь, Лимлин, что эльфы не могут входить внутрь Горы, если у них не связаны руки и ноги. И если не завязаны глаза!
— А уши воском не залить? — не смог я сдержаться, представляя гномов в роли гребцов легендарного греческого кораблика, себя — в роли хитроумного, но многострадального Одиссея, а старого Старшего Стража в виде зывывающих сирен.
— Уши? — на полном серьезе поинтересовался Страж. — Нет, не помню такого, не в традициях это…
— Погоди, Ори, не торопись! — начал было Лимлин, но мне пришла в голову замечательная мысль, которую я тут же и выпалил:
— А я не эльф, кстати!
Гномы обескуражено переглянулись, и я поспешил объяснить им суть дела:
— Я ПОЛУэльф! Полуэльф, получеловек! И значит, мне нельзя связывать руки! Одну руку, пожалуйста, можете связывать! А две — с какой стати?
— Решено! — согласился Старший Страж Центрального Входа с коротким именем Ори. — Веревку давайте, я ему ногу с рукой свяжу! И на голову ему повязку натяните, чтобы один глаз прикрыть!
Опаньки! Нет, мы так не догова…
— А нечего было умничать! — шипел Лимлин, пока гномы, навалившись целой толпой, привязывали мое левое запястье к согнутой в коленке и закинутой к пояснице щиколотке правой ноги. — На одной ножке в детстве прыгал? Ручкой другую ножку придерживая? Вспомнишь без проблем! А подождал бы чуть, ходил бы нормально!
И повязал мне через морду черный платочек, типа банданы, превращая меня в какого-то Кутузова… Нет, в пирата! Попугая бы на плечо — и на абордаж!.. И мы, въехав в украшенные гномьими рунами ворота, стали вылезать из машин, поставленных на огромной стоянке. Я вывалился из «копейки», как мешок с отрубями, неловко, но без последствий для здоровья.
— Теперь придется к главе клана идти, чтоб он тебе официально разрешил ходить на двух ногах, а не прыгать, как ребенок! — заявил Лимлин начальственным тоном.
— Сходим… — согласился я подавленно… Не предполагал я такого быстрого и практичного решения вопроса… А ведь должен был — это же гномы! Проблемы решаются максимально быстро и технологично…
— Прямо сейчас и пошли! — распорядился Лимлин, ругаясь черными словами, и мы отправились в путь по переходам и коридорам, вырубленным в толще скалы. По прямой я прыгал на одной ноге вполне сносно, но на лестницах начинал отставать. Лимлину пришлось обнять меня за талию, чтобы помочь. В результате, через крутые лестничные пролеты он переносил меня под мышкой, как перекинутую через руку куртку. Обидно, пожалуй, но и смешно! А на одной ноге попрыгать я никогда не отказывался, что в детстве, что потом… Самое смешное во всем этом было то, что деловитые гномы, сновавшие по переходам и коридорам, не обращали на меня никакого внимания. Ох, чую, не получу я здесь дешевой популярности…
Приемная у гномского королька была очень просторной. Даже с секретаршей, гномочкой-малявочкой, пышечкой, сдобной булочкой… Вырез на белой блузочке был довольно откровенным, а юбочка могла бы быть подлиннее… На Лимлина она взглянула благосклонно, на меня — с детским любопытством. Прям в знакомой обстановке я оказался: здесь, как в приемной ректора Академии, и девка симпатичная, и мебель мягкая, кожаная. И я, как всегда, в положении школяра, которого то ли «выпороть» надо, то ли «простить».
Лимлину предложили войти, а мне вежливо предложили посидеть на диванчике. И очень хорошо!
— Чаем одинокого морского волка не угостите, милая девушка? — спросил я секретаршу, с деловым видом перекладывающую бумажки на столе. — Если булочек нет, не страшно! Довольно будет вашей улыбки!
Не успела гномка ответить, как из кабинета шефа вывалился красный, как после бани, и злобный Лимлин. Он побежал к выходу, бросив на ходу:
— Пошли, Петя! Завтра еще придем! А сегодня так походишь…
Чего бы не походить? Похожу, не рассыплюсь…
— У тебя нет шансов, — ревниво заметил Лимлин, помогая мне преодолеть очередной лестничный пролет.
— О чем это ты? — удивился я, усердно прыгая. Баба сеяла горох, прыг-скок, прыг-скок! Обвалился потолок, прыг-скок, прыг-скок! Пусти эльфа на порог, прыг-скок, прыг-скок! Преподаст он вам урок, прыг-скок, прыг-скок! Сунет перец в ваш пирог, прыг-скок, прыг-скок!
— Да о секретарше шефа! Не делай вид, будто ничего не по…
— Погоди, погоди, Лимлин, — перебил я гнома, — а давно у вашего короля секретарша? И такая мягкая мебель в приемной? И сама приемная?
— Недавно! — ответил сбитый с толку Лимлин, — Как занял трон, так и завел…
Вот значит как! Пожалуй, можно уже сделать некоторые выводы. И «копейки», на которых гномы сроду не разъезжали, но которые считались почти официальным транспортом спецслужб Новых княжеств, уж тверской контрразведки точно. И суета с драконом. И удивительные амбиции гномов, с заявкой чуть ли не на мировое господство! И конечно, секретарша у кабинета гномского короля, которого и королем-то звали только по традиции, а на деле он был главой гномского клана. И положение свое нынешнее он занял совсем…
— …в баньке попаришься! Пожрешь нормально! А там и кабинетик тебе обустроим, письменный стол организуем! Только обязательно нужно завтра к шефу зайти! Он разрешит тебе нормально ходить, вот увидишь! — Лимлин еще что-то бурчал, а у меня просто все тело стало под «вшивчиком» чесаться, так в баньку захотелось!
Баня у Лимлина была знатная. Не баня — целый дом под горой. Только в предбаннике три отдельных помещения — раздевалка, душевая, трапезная. В трапезной можно взвод рассадить — уместятся! В парную вперлись целым коллективом — был и Бафёр, и еще гном, родственник Лимлина, и сам хозяин баньки, конечно. Если гномы думали, что я буду стесняться и комплексовать, то они сильно ошиблись. Сами зато делали рожи кирпичом и старались не поворачиваться ко мне спиной. Смехота!
Когда гномы увидели меня без одежды, Бафёр не смог сдержать проклятий.
— Чего орешь? — спросил я гнома, — голого эльфа никогда не видел?
— Да какой ты на хрен эльф? Ты ж дистрофик! Кожа да кости! Тобою только детей пугать, скелетом заморенным!
— А мне после бани кормежку обещали! — нагло заявил я и обсмотрел себя критически. Да нормально все! А что пивного животика нет, так это дело поправимое!..
Но натопили, демоны квадратные, ужасно. У меня, прямо, чуть сердце не остановилось, когда я в парную зашел. Хорошо хоть шапочку мне выделили — уши с макушкой прикрыть. Ладно, посидим! Лимлин начал втирать что-то про березовые и осиновые веники, затем достал скляночку мятного масла и капнул на каменку. И понеслось! «Чуешь, а чуешь?..» Конечно, чую, что глупости спрашивать? У меня от резкого запаха аж слезы на глазах выступили и волосы на затылке в ком, как резинкой, стянуло! А дальше гномы с маниакальным и садистическим упорством перепробовали все масла, начиная от анисового и заканчивая лавандовым. Нельзя же так! Плеснули бы кваском лучше — я хлебный аромат очень уважаю!..
— Петя! Выбегай, выбегай скорее!
— А чего случилось-то? — поинтересовался я, как раз ведь только-только обтерпелся, пережил первый пар, не ударил, так сказать, перед гномами в грязь лицом!
— Ты весь пятнами пошел, Леопарда! — заявил мне ухмыляющийся Лимлин, и другие гномы поддержали его громогласным хихиканьем. Вот ведь мерзавцы! Сами-то розовые, как поросята, а я что-то и вправду — с пятнами красными по всему телу. Смотреть страшно…
Вот что значит — нашла коса на камень! Выскочил как ошпаренный — и часу не прошло!
Выбрался в душевую, плеснул на себя холодной воды — хорошо! Ключевая! Сунулся в предбанник, привлеченный необыкновенно вкусными запахами, и тотчас забежал обратно: там несколько гномок споро накрывали на стол, а я был несколько не одет. Кто как, а я бы подзакусил…
Ждать гномов пришлось долго. Успел и еще разок в парилку зайти, чтобы вылететь оттуда со свистом, и башку помыть, и одеться, и выйти к гномским женщинам в приличном виде — в штанах… Сапоги на мокрые ноги надевать? Нет у меня такой дурацкой привычки… Босяком по прохладному деревянному полу очень даже приятно! Всего-то хотел узнать, где можно постираться, не ходить же в грязном! Ну, и стянуть какой-нибудь пирожок, если повезет.
Как бы не так! Гномские женщины оказались куда более привержены традициям, чем мужчины. Да и Лимлина я напрасно за образец принимал — разведчик по роду профессии должен уметь со всеми общаться. А вот бабы гномские… Язвительные, наглые, и у всех такие грубые, скрипучие голоса! Будь это мужики, обязательно бы какую-нибудь грубость сказал на их вопли, а с женщинами — не знаю, что и делать!
От криков «Проклятый богами эльф!», «Трижды проклятый всеми богами мерзкий эльф!» и «Эльфийский проклятый богами извращенец!» я чуть слуха не лишился! Да, это не сладкоголосые сирены! Особенно выразительным и громким был вопль «Сопля ушастая!», прозвучавший из уст самой молодой и сравнительно симпатичной, на первый взгляд, светловолосой гномки. Хорошо хоть богов не приплела — выходит, понравился я ей! Красота гномских женщин довольно специфична. Если кому нравятся коротконогие дамочки «в теле», с «арбузными» грудями и здоровенной задницей — прошу! Рыжеватые волосы, маленькие голубенькие глазючки, довольно яркие, надо заметить для объективности, вздернутые носы и веснушки по всей окорокоподобной морде — вот характерные черты гномок! В ранней молодости, лет так до пятидесяти, они еще ничего, но потом!..
Пришлось отступить обратно в душевую, а то дамы пошли на меня врукопашную, вооружившись поварешкой, разделочным ножом и массивным дуршлагом на длинной ручке. Нет уж, тут победителем не выйдешь! Нашел какой-то обмылок и постирался. Прекрасно! Сижу голый, голодный, вещички сохнут… Зато в тепле… А вот и Бафёр. Что-то мне говорит, что он бы и дольше парился, до вечера, но Лимлин его погнал обстановку проконтролировать…
С помощью Бафёра удалось наладить быт: завернулся в белую простыню и сразу стал похож на римского трибуна из истории пришлых. А гном прогнал подгорных воительниц и, на правах гостеприимного хозяина, профессионально воткнул кран в пятидесятилитровый бочонок с темным пивом. Царицынское бочковое, однако!
— Ждать никого не будем! — заявил Бафёр столь категорично, как будто я его уговаривал повременить, пока Лимлин и прочие всякие не напарятся вволю. Вот уж нет! Тугая струя хлынула в высокую глиняную глазурированную кружку с откидной крышкой, и мне стало хорошо!
Женское плечо уже не казалось сотканным из тумана. Нет, вполне нормальное плечико, даже с затейливой татуировкой. Черная роза, капли крови, игральная карта, туз пик, кажется, виселица с петлей… Что за бред? Глаза у дамочки были открыты, но ни одной мысли в них не было. Совершенно безумные пустые глаза. И причем тут башня Конкруда, вырастающая из-за плеч прекрасной незнакомки дымной громадой?
— Бежим! — почему-то закричал я этой крале, хотя куда бежать и зачем — не знал, хоть убейте…
Проснулся я, по собственным ощущениям, поздно. Выспался, зато, знатно! Открыл глаза — где это я? Довольно маленькая комнатка, а кровать большая и широкая. Ощущение, что комнату по голове ударили: довольно большая по размерам, она отличалась низким потолком, и это жутко действовало на нервы. Окна нет, и нет никакой возможности понять, сколько времени, какая погода и …вообще. С комнатой понятно, у гномов я, а что с моей головой? И как же гора ощутимо на макушку давит! А башка-то болит, что не очень хорошо. Надо меньше пить, пить надо меньше! И надо быстро сообразить, что делать дальше. Если я сейчас дурака сваляю, то мне будет гораздо хуже, чем сейчас… Тьфу! Понятно одно: чем больше я буду стараться убедить Лимлина в том, что я профессиональный шпион, тем больше у меня шансов проколоться. Поэтому надо пойти другим путем, иррациональным, напрочь сметающим все разумные предположения и перспективы! Лимлин себе, наверное, кучу планов насчет меня построил…
Мысли в похмельной голове смешались в ком, как гномские закуски в моем желудке. С трудом удержав приступ тошноты — жалко же продукты! — я постарался отвлечься. В голову почему-то лез Ашмаи и его «Крем». Предложи мне кто сейчас «Крем», как средство от похмелья — взял бы… Он для женщин — наркотик, может, на полуэльфов эта гадость как аспирин действует?.. Если слезу с кровати — брошу пить. Вот лич, небось, не будет так пить — он себя контролировать жестко должен, чтобы жажда крови, присущая нежити, человеческую часть окончательно не поглотила! Контроль и еще раз контроль — вот девиз лича… И своих присных он так же контролировать будет: шаг влево, шаг вправо — расстрел, прыжок на месте — провокация. Так что Виталя, совершив незапланированный Ашмаи поступок, то есть упав на землю с серебряной пулей в башке, сильно расстроил своего «начальника»… И работать против Ашмаи нужно против всякой логики, иррационально…
Кое-как сверзившись с кровати, я подошел к столу. Это что? умывальник? Очень хорошо… Умывшись, а заодно и затушив бушующий в груди пожар, я смог наконец-то собрать глаза в кучу. Причем тут Ашмаи? Причем?! И нельзя ли направить шпионские страсти Лимлина в нужном направлении? Пусть он проведет успешный рейд против лича, станет великим гномским героем, а я заодно отмажусь от ярославских службистов, орден Сутулого им на спину! Хорошая мысля — жаль, неосуществимая… А это что? Ножик Колдуна! Это я на нем знатно выспался… Оглядел себя — все на месте, порезов, крови нет, даром, что ножик острый как бритва. Пьяному море по колено. Лужа, правда, выше ушей.
А свитер мой где? Украли, сволочи! Исполненный праведного гнева, я быстро оделся, отметив, что вещички мои хоть и высохли, но не мешало бы их погладить. Сунув нож за голенище, выскочил в широкий коридор. Надо найти гномов, да предъявить им претензии по поводу пропажи дорогой для меня вещи. Еще бы! Меня расстреливали в этом свитере! Я в нем на драконо-маме летал! И никому его не отдам!
Бафер нашелся быстро: он сидел на кровати в соседней комнате и икал. Не успел я начать предъявлять претензии, как гном, выпучив глаза и распространяя вокруг себя волны перегара, заорал:
— Вот он! Держите скорее, а то удерет!
Кто он? Кто удерет и куда?
Вопросы мои не остались без ответа: вбежавший в комнату Бафёра гном обхватил меня руками, как своего потерявшегося и внезапно объявившегося родственника.
— На живот не дави, сблюю! — предупредил я этого чудака, потому что тошнота снова подступила к горлу.
В комнату, пользуясь тем, что двери у гномов внутри горы не запираются, ворвались еще гномы0… и гномихи. Нет, не гномихи, а гномки. И почему-то они были на грани. Кипели, как чайники. «Богохульник!», «Святотатец!», «Мерзавец!», «Извращенец!» — это были самые приятные выражения, слетающие с толстых губешек коротышек. Да что случилось-то?
— Пошли! — подскочивший, как на пружине, Бафер, продолжая икать, стал выталкивать наполнивших его комнату гномов в коридор, и мы всей толпой понеслись по подземным переходам. Я и рад был бы не ходить, но меня зажали между двумя гномами и несли, так что я переставлял ноги исключительно из вежливости. А мог бы поджать их и ехать — гномы бы все равно ничего не почувствовали… Прямо, налево и направо, и отнюдь не в молчании. Я узнал о себе много интересного. Оказывается, я пришел в Гору, чтобы проповедовать новых богов, поносить гномских богов, сеять разврат, терроризировать неокрепшие умы юношей и возглавить шествие доверчивых и беззащитных казад прямиком в Адскую Пропасть Погибели. Потому что сыном этой Погибели и являюсь. Странно… Песни петь в пьяном виде — это я запросто. Даже плясать… Но проповедовать, вести за собой, призывать, возглавлять? Неужели кобольды так ужасно подействовали? Там, в Граничном Хребте, где обосновался дракон, они, конечно, признали меня большим боссом… И подчинялись моим командам, пока дракон не улетел, а улетел он ровно через пять минут после "признания"… Странно все это, очень странно…
— Рукой за ногу зацепись! Ради своего и твоего же блага прошу! Меня же за тебя вздрючат! Сделай, пожалуйста! — прошептал мне на ухо Бафер, и я последовал его совету, тем более что "пожалуйста" от него я слышал впервые. Бафёр мгновенно накинул на место "сцепки" неизвестно когда сдернутую с подушки наволочку, шепнул "Придерживай! И глаз закрой!", а потом сделал вид, что не имеет со мной ничего общего.
Внезапно толпа остановилась, по инерции выбросив меня на пустое пространство перед… манекеном. Едва на одной ноге удержался! А на манекене мой "вшивчик" висит! Точно мой, с крестиками! Ага! Я ж его сам сюда сушиться повесил, после того как постирал! Вот он, родимый! Не сперли его, хорошие вы мои, честные!
Молчание толпы никогда никому ничего хорошего не предвещало. А гномы безмолвствовали и смотрели нехорошо. У меня даже похмельный синдром прошел.
— Трое обвинителей! — злобно произнес моложавый с виду гном, с куцей бородкой и крючковатым носом. — А число судей — все, кто есть! Главное, чтобы нечетным было!
— А защитник? — подал голос один из тех гномов, кто входил в команду Лимлина и, соответственно, ввез меня в Гору. Этих можно было легко выделить из толпы — нечесаные, заспанные, в тапках на босу ногу, с помятыми и похмельными рожами… Все правильно: задание выполнено, имеют право на законный выходной!
— Пусть будет защитник! Клепсидры для речей на один малый кувшин! — согласился "крючконосый". — Имею предъявить обвинение полуэльфу в том, что он оскорбил Отца-Основателя Прародителя! Намеренно и гнусно! Улики налицо! Свитер его мокрый на нашем Отце! Первый обвинитель Мелет Кривобородый!
— Имею обвинить полуэльфа в том, что истинной целью его проникновения в Гору является недостойное желание унизить наших богов, осквернить своим присутствием нашу Гору и развратить нашу молодежь! — это уже не Мелет влез, а какой-то седобородый, одетый в традиционный воротник с капюшоном гном, с пергаментным лицом четырехсотлетнего старика. — Второй обвинитель Дурин Молотобоец!
— Э-э-э, Дурин, можно только одно обвинение предъявлять… — поправил этого "Дуреня" Бафёр, вежливо дышавший в сторону, хоть, по-моему, это было бесполезно, настолько мощный и густой аромат от него распространялся… — от одного обвинителя принимается только одно обвинение…
— Да его, по заветам предков, в дерьме утопить надо! — заорал Дурин, даже молодея как-то от праведного гнева, — Он же на нашего Отца свой свитер натянул! И осквернил этим его священную статую! Ты не видишь, что ли, Бафёр? Совсем глаза пропил?
Вот, значит, в чем меня обвиняют… Свитер я не туда повесил… Интересно, штрафбат есть в гномском войске? Мне теперь туда после скорого и справедливого суда загреметь — как два пальца… Имею богатый, но печальный опыт…
— И еще он внучку мою развратил! Голым перед ней бегал!
— А в чем разврат-то? — Бафёр по-честному напрягся, даже жилы на лбу вздулись, но понятно было, что гном не видит ничего особенного в том, что кто-то носится голым по коридорам Горы. Здесь, видать, это нормально.
— А он худой, как щепка! И девки наши все ему завидуют! — взвился Дурин, — Моя дура весь день не жрет, на ди-Э-ту села! Это же разврат! Помрет она теперь, кто виноват будет? Ась?
На это никто не мог ничего сказать… А мне лично хотелось протереть глаза и прочистить уши. Щипать себя уже не было необходимости — пяти раз вполне хватило, чтобы убедиться, что я не сплю, и что все это происходит со мной наяву. Клепсидра, если не ошибаюсь, это водяные часы. Они такие же, как песочные, но вместо песчинок в нижнюю емкость из верхней капает вода.
— А третий обвинитель? — спросил Бафёр,
— Третьего не будет! — к нам подошел еще один гном с благообразной и хитрой рожей, в простом свитере военного образца, "пришлого" покроя. Лишь одна косица на затылке, да рыжая борода заплетена традиционным способом, скромненько так, без выпендрежа. Пальцы рук, правда, усеяны крупными перстнями с огромными камнями и печатками. Толпа гномов перед ним расступалась, чтобы затем сомкнуться за его спиной. От фигуры гнома прям-таки разливалась волна спокойствия и самоуверенности. Начальник какой-то местный, не иначе.
— А почему, вообще, обвинения? За что обвинять полуэльфа? Он решил украсить статую нашего Отца-Прародителя своей единственной дорогой вещью! Поступок, достойный уважения! Вот ты, Мелет, говоришь, что свитер мокрый! Ну конечно, полуэльф постирал его перед тем, как надеть на статую нашего Отца! Не заставлять же Прародителя нюхать эльфийский пот! Так ведь, Петя?
— Ни фига! — настроение у меня было хуже некуда, и этот добровольный адвокат мне его не поднял. Отдавать манекену мою "единственную дорогую вещь" я вовсе не собирался. Нашли "жервователя"! Пусть Бафёр делает мне какие угодно знаки, свитер свой я статУе гномского Прародителя не отдам! Так и сказал. Коротко, но доходчиво. Толпа гномов зашумела и весьма недружелюбно.
— Он оскорбил Отца-Прародителя! — опять взревел кривоносый, и нос его покраснел, как от хорошей порции алкоголесодержащего. Кому — что… Кому — сутяжничество интереснее хорошего застолья…
— …на поруки! — подбежавший Лимлин пыхтел как паровоз, и слова вырывались из его глотки с каким-то клокотанием. — Третьего обвинителя нет, так что по законам предков полуэльфа можно взять на поруки! Я и беру!
— Ты так уверен в нем, Лимлин? — это мой добровольный защитник поинтересовался. С прищуром такого опытного барышника на морде лица. Торговец, настоящий торговец, из тех, что зимой снег продадут. — Вольному воля… Поддерживаю!
И, не дожидаясь, пока Кривобородого Крючконоса хватит удар, пояснил:
— Полуэльф — нашему роду вира за Бифера. Как мешок с углем… А что он не понимает, что нашу веру оскорбил, так какой с мешка спрос? С неразумного? С вещи? Я как Король, Предводитель клана и Главный Хранитель Заветов свидетельствую: деяние полуэльфа не может считаться оскорбительным для Отца-Прародителя, яко не от разумного произошло, обаче и не от безумного, но от неведения предмета неразумного!
О как завернул! Умные речи и послушать приятно, особенно если в них ни ухом ни рылом. Этому дай волю, так он докажет, что я мать родную съел, но только из уважения к институту материнства и детства. Надо же! "Обаче"! А где "Дондеже"?
— И, во-вторых, вы что от полуэльфа ждали? — продолжал витийствовать гном, оказавшийся тем самым королем, в чей кабинет меня не пустили, и чья приемная так ненавязчиво походила на приемную "начальника" из пришлых, — Вежливости по отношению к гостеприимным хозяевам? Как пришлые говорят, посади свинью за стол, она и ноги на стол! Не вижу ничего удивительного! Так что нечего делать такие глупые рожи, работать идите!
Ну, гримасы у окружающих были не столько удивленные, сколько яростные, однако все послушно разошлись, услышав слово "работа". Гномы…
Толпа стала потихоньку рассасываться, а король подошел ко мне и моему новоявленному поручителю.
— От тебя, Лимлин, теперь зависит, будет это мешок с углем или мешок с алмазами! В печь его кинуть или в золото оправить! Не подведи!
И Биг-Банана отправился по своим государственным делам вальяжной походкой.
— Что ж ты, Петя, наделал! — укоризненно посмотрел на меня Лимлин. — Теперь, если мы результат на гора не выдадим, нам обоим хана. Тебя и вправду в печку кинут! А результат нужен быстрый, чтобы всем хлебальники заткнуть!
Ничего не ответив гному, я подошел к статуе Основателя-Прародителя, сдернул с нее свой свитер, так и не высохший до конца, и процитировал:
- За уши зайца несут к барабану;
- Заяц ворчит: "Барабанить не стану!
- Нет настроения, нет подготовки,
- Нет обстановки, не вижу морковки!"
Стишок детский, но с глубоким смыслом! Ты все понял, Лимлин? Обеспечишь условия — будет результат!
— Перво-наперво свяжешься с Глоином! Пусть сходит к приставу Сеславинскому, Ивану Сергеевичу, он мне тыщу золотом должен! Положит на мой счет в Тверском торговом банке, себе за хлопоты сотню возьмет.
— Тысячу? — недоверчиво переспросил Лимлин, — Тысячу новых, золотом?
— Ты не веришь мне, что ли? — оскорбленно вскинулся я, — с чего это вдруг?
— Понимаешь, — Лимлин поскреб в бороде, — ты какой-то странный… Вот хоть на шмотки свои посмотри! Человека, например, всегда по одежде определить можно…
— А гнома? — подначил я этого "аналитика".
— Гнома — тем более! — отмахнулся Лимлин. — Так вот, ежели кто в байковой рубахе — это одно! В куртке из виверны — совсем другое, в камуфляже — третье! Даже если третье на втором, а второе на первом, все равно понятно — кто передо мной! А с тобой непонятно ничего: даже одежда на тебе странная, как ребус.
Если Лимлин хочет сагитировать меня отдать свитер, то напрасно. И все же интересно:
— В чем ребус, объясняйся уж, раз начал.
— Вот смотри, — гном и сам пытался сформулировать беспокоящую его проблему, и это давалось ему с трудом, — сапоги у тебя такие, как эльфы или люди носят. Кавалеристы, при том при всем… Штаны — это вообще! Ощущение, что ты какого-то солдата убил, а штаны смародерил!
Почти верное ощущение, молодец Лимлин… Только признавать это я погожу…
— Свитер твой, слишком уж богат и заметен этот свитер для разведчика, — продолжал гном, — избавиться бы тебе от него! Но нет, ты в него вцепился, аж дым из ушей столбом валит! Тебя шеф практически спас, объявив эту тряпочку даром Прародителю, вывернув всю ситуацию наизнанку! А ты топором! Сплеча! Так профессионалы не поступают!
— Я тебе как профессионал профессионалу говорю: если бы я своих богов продал, да вашему Первопредку свитером своим поклонился, не было бы мне веры, никакой веры мне бы не было! А так хоть понятно, что есть границы, которые я не перейду, есть вещи, которые для меня важнее, чем шкурняки! И значит, есть гарантии! А это уже репутация, деловая репутация! Так что для твоего шефа теперь я понятнее и дороже, чем тогда, когда только появился в вашем вертепе!
Во я загнул, во загнул! Сам смутился…
Лимлин посмотрел на меня с нескрываемым уважением, просветлев лицом и явно поставив "галочку" себе в голове. Хорошо! Пора брать быка за рога!
— Пусть Глоин к Ивану Сергеевичу все же сходит! — продолжил я гнуть свою линию — тысяча рублей на дороге не валяется!
Тысяча всплыла недаром: когда-то давно, сто лет тому назад, то есть двух месяцев не прошло, как пристав городка Сеславина, Иван Сергеевич Бороздин, обещался выслать тысячу золотом за информацию о его дочери, Наташе Бороздиной. Есть у меня такая информация! Мне Наташа в ярославской контрразведке в качество одного из чинов смертный приговор зачитывала, так что пусть папаша платит! Заодно выясним, собираются меня гномы из Горы живым выпускать или у них другие планы. Если согласится Лимлин на то, чтобы его родственник, постоянно проживающий в Сеславине, положил конкретную такую сумму на мой счет, значит, скорее всего, выпустят.
— И пятьсот задатка пусть опять-таки на счет положат, тогда я вексель твой тебе верну! — заявил я задумавшемуся гному.
— Доверенность нужна, — ответил Лимлин, — или ты думаешь, Иван Сергеевич на слово Глоину поверит?
Доверенность — это плохо. Там нужно число ставить… Если сегодняшнее — все агенты Ярославля будут знать, что я жив-здоров, нахожусь у гномов. Не годится. Если неделей или двумя раньше подмахнуть — у тех же гномов руки развязаны. Никто меня тогда с ними не свяжет. И появится у них искушение меня выдоить по-полной и грохнуть по-тихому…
— Не нужно доверенности. Договор между нами был секретный. Пусть Глоин только скажет, что я свою часть договора выполнил, а теперь дело за деньгами.
— Прости, Петя, на какой-то шифр или знак похоже, — с сомнением проговорил Лимлин. — будто ты Ивану Сергеевичу даешь знать о своем пребывании у нас.
— Так это секрет? — притворно удивился я. — Чего так?
— Понимаешь, — засмущался Лимлин, — если другие кланы узнают, что мы полуэльфа принимаем, да он еще над нашим Прародителем глумился…
— Не ко мне вопрос! — жестко отрезал я, — Со своих подписку о неразглашении возьмете и все чин чинарем будет!
Не договорились мы с Лимлином — во всех вопросах он должен был руководствоваться мнением рода, а оно было ко мне не слишком благосклонно. Зато у гнома появилось достаточно времени, чтобы высказать мне какие-то смешные претензии! Честное слово, пока мы общались у Граничного Хребта, пока ехали, все было гораздо радужнее.
— Вот ты говоришь, что не шпион и шпионом никогда не был! — Лимлин заходил на очередной круг — все по приемной Королька, где нас мариновали по два часа каждый день, а потом отсылали "на завтра". Эти "завтраки" уже приелись. Мне было абсолютно ясно, что не позволит мне местный король на двух ногах ходить, заставит на одной прыгать, но Лимлин почему-то вбил себе в голову, что должен добыть для меня это разрешение во что бы то ни стало. В результате он сидел в приемной вместе со мной, наши беседы постепенно становились все острее, а молоденькая гномка-секретарша уже не делала вида, что не слушает нашу перепалку и занимается архиважными бумагами, — просто сидела и слушала, открыв ротик. Мне это только мешало: надо было налаживать коммуникацию, а я, по привычке едва не начал распускать хвост павлин-мавлином.
— …А потом ты говоришь, что авансом не работаешь! Говорил такое?
— Ага, говорил!
— Говорил, что ни авансом не работаешь, ни на репутацию пахать не собираешься, ни на перспективу? — Лимлин устроил мне подлинный допрос, но не сидеть же в молчании, как рыбы в аквариуме…
— Так и есть!
— Вот то-то и оно! — Лимлин победоносно рубанул перед собой воздух пудовым кулаком, — Кто так себя ведет? Купцы? Они-то как раз репутацией дорожат, да и на перспективу каждому приходилось трудиться! Так рассуждать может только чиновник! Или кто-то вроде чиновника! Тот, кто сидит на твердом окладе, но карьеру не делает годами! Это какой же чиновник карьеру не делает? А есть такие! Полевые агенты, например! Не кадровые, например!
Логика… С логикой у Лимлина как-то средненько… Вот втемяшил себе в голову неверную предпосылку, что теперь удивляться, что выводы неправильные? Да много кто "на перспективу" не работает! Э-э-э… Дворник! В чем его перспектива? В том, чтобы завтра убрать больше навоза, чем сегодня? Да и кроме дворника — я кучу народу знаю, которые, пока им аванс не выплатят, пальцем не пошевелят… Так что Лимлин как всегда ошибается…
Ошибся, впрочем, я: Король не пригласил нас в приемную, но вышел сам, деловой такой весь из себя, на морде лица дума о судьбе отечества.
— Я не могу нарушить законы предков! — сказал он нам с Лимлином вместо "здрасьте". — Даже и не просите! Но пока полуэльф занят делом, на пользу Рода и Горы, он, конечно, может снять веревки. Разнарядку вам Кася выпишет!
Сказать, что Лимлин был подавлен, означает ничего не сказать. У него даже вся кровь от щек отхлынула.
— Так это на кухню, что ли? — прохрипел он, взяв со стола секретарши небольшой листок сероватой бумаги, но Король уже выбежал из приемной. Дурачок, чего сидел там, как партизан в засаде, надо было сразу убегать, а уж я бы за ним попрыгал — на одной-то ноге!
Читать бесплатно другие книги:
