Бесконечная война Бакстер Стивен

57

Корабли «Чжэнь Хэ» и «Лю Ян» упорно двигались к цели, находившейся за двадцать миллионов миров к востоку от Базовой Земли.

Они миновали еще несколько беспрецедентных рубежей — десять миллионов, двенадцать, пятнадцать — и теперь пересекали необыкновенный участок Долгой Земли, этого гигантского дерева вероятностей, чьи веточки и листочки представляли собой целые группы миров; теперь они достигли ветвей, на которых «росли» Земли, совершенно не похожие на Базовую. Невозможно стало полагаться даже на атмосферу тех миров, которые они посещали. Уровень кислорода значительно менялся от такой высокой концентрации, что неприятные сюрпризы в виде самопроизвольного возгорания мокрой растительности не позволяли расслабляться, до легчайшего напоминания о себе (и суша на поверхности гарцующих континентов была гораздо менее зеленой). Еще одну незаметную опасность, как узнала Роберта, представляла собой слишком высокая концентрация углекислого газа, в конечном счете смертельная для человека.

И на большинстве этих Земель жизнь не особенно давала о себе знать. Они обнаружили целые вереницы миров, где земля была совершенно голой — видимо, ее так и не колонизировали морские растения, не говоря уже о визитах двоякодышащих рыб. Однообразные, одинаковые, унылые миры плыли мимо, день за днем, не меняясь даже при огромной скорости, которую развивали корабли.

Унылые или нет, но Роберта была очарована разворачивавшимися перед ней панорамами суши, моря и неба, которые она видела сквозь иллюминаторы обсервационного салона, и заинтригована беглыми взглядами на миры, где они останавливались, чтобы взять образцы. Впрочем, спускаться на поверхность этих опасных Земель ей не разрешали. Но что-то в душе Роберты, слабое и достойное презрения, в ужасе сжималось от непрерывного потока странностей. В конце концов, отсюда даже Ледяной пояс — череда холодных миров, в число которых входила и Базовая Земля — казался совсем узким, маленьким и очень далеким; он покрывал не более одного процента того огромного пространства, которое они прошли.

Роберта проводила еще больше времени наедине, в своей каюте, пытаясь осмыслить поток информации, нахлынувший на нее. Или она сидела с троллями в обсервационном салоне, слушая их тихое пение, пусть даже из-за этого ее сторонились остальные члены экипажа, даже лейтенант By Юэ-Сай, но только не верный Жак Монтекьют.

Жак с опасениями наблюдал за Робертой. Он даже ощутил укор совести — возможно, экспедиция оказалась девочке не по силам. Она испытала ужас Долгой Земли. Ведь Роберте не исполнилось и шестнадцати. Самый масштаб происходящего мог ошеломить ее, и неважно, насколько она была умна.

6 июля 2040 года китайские корабли достигли своей номинальной цели — Востока-20000000, мира, который оказался непривлекательным, бесплодным, заурядным. Они сложили каменную пирамидку с табличкой, сделали несколько фотографий и собрались в обратный путь.

Капитан Чен собрал старших членов экипажа и гостей в обсервационном салоне «Чжэнь Хэ», чтобы отпраздновать торжественный момент. Тролли спели новую песню, которой шутки ради их обучил Жак, — «Китаянку». Чень даже в кои-то веки дозволил спиртное. Но Жак посоветовал Роберте обойтись без знакомства с шампанским. Та без всякого сожаления принялась за апельсиновый сок.

Лейтенант By Юэ-Сай, в полной форме, миловидная и аккуратная, взяла девочку под руку.

— Я многое узнала вместе с тобой, мой товарищ по открытиям.

К ним подошел капитан Чень.

— О да. И, не сомневаюсь, мы узнаем еще больше во время обратного пути на Базовую. Столько миров, которые нужно снова навестить и взять образцы. Двадцать миллионов Земель!

Роберта задумалась.

— По-моему, гораздо лучше будет, если я проведу это время, осмысляя информацию, которую я уже успела собрать.

— «Осмысляя информацию»! Неужели тебе больше ничего не хочется? — спросил капитан Чень, глядя ей в лицо.

С точки зрения Жака, он был порывист, в чем-то похож на ребенка — и капитана явно раздражало бесстрастие Роберты, ее нежелание смеяться над его шутками. Видимо, без этого он не чувствовал полного триумфа.

— Ты, конечно, умница. Но какая же ты надутая. Умная, да. Но неужели ты думаешь, что лучше нас, простых смертных? «Человек превосходящий» — вот кем ты себя считаешь? Может быть, нам расступиться перед тобой?

Роберта не ответила.

Чень протянул руку и провел пальцем по ее щеке. Палец оказался влажным.

— А если так, отчего ты плачешь?

Роберта убежала.

До конца дня она не появлялась в обсервационном салоне.

Незадолго до полуночи, уже готовясь ко сну, Жак постучал в дверь ее каюты.

— Роберта?

Ответа не было. Он прислушался, и до него донеслись рыдания. Капитан Чень неофициально выдал Жаку ключ на случай необходимости. И вот он вставил карточку в замок и открыл дверь.

Комната была так же аккуратно прибрана, как обычно, над столом горела одна-единственная лампа, освещая записи, несколько бесценных печатных книжек, тетради. Графики на стене, изображающие путь кораблей по Долгой Земле. Ни фотографий, ни рисунков, ни игрушек, ни сувениров, не считая научных образцов. Ничего такого у Роберты Голдинг не водилось.

Босиком, в футболке и спортивных штанах, Роберта свернулась клубочком на койке, лицом к стене.

— Роберта?

Жак подошел. Роберта лежала среди скомканных платочков — она, видимо, плакала уже долго. И на виске у нее виднелись синяки. Жак уже и раньше их видел — Роберта била себя, словно пытаясь изгнать ту часть своей натуры, которая плакала по ночам. А он-то думал, что она уже переросла эту привычку.

— Что случилось? Ты расстроилась из-за того, что сказал капитан Чень?

— Этот идиот? Ну нет.

— А что тогда? О чем ты думаешь?

— О кенгуру.

— О чем?

— О тех животных, помеси рептилий и млекопитающих, которых мы встретили на Востоке два миллиона двести тысяч…

— Да, я помню.

— Они обречены на уничтожение. Из-за климатической катастрофы. Может быть, их уже нет. Они стерты с лица земли…

Жак представил, как день за днем в голове девочки крепла эта ужасная мысль. Он сел на койку и коснулся плеча Роберты. По крайней мере, она не отстранилась.

— Помнишь уроки литературы у Боба Йохансона?

Роберта шмыгнула носом, но плакать перестала.

— Я знаю, какую цитату ты имеешь в виду.

— Тогда скажи.

— «О боже, я бы мог замкнуться в ореховой скорлупе…»

Он продолжил:

— «…и считать себя царем бесконечного пространства…»

— «…если бы мне не снились дурные сны», — прошептала Роберта.

Жак понимал, каково ей. Он и сам иногда себя так чувствовал, когда просыпался посреди ночи, в три часа, когда мир кажется пустым и лишенным приятных иллюзий. Когда человек сознает, что он — жалкая пылинка в беспредельной вселенной, пламя свечи в пустом зале. К счастью, в конце концов всегда встает солнце, начинают суетиться люди, и ты продолжаешь заниматься той ерундой, которая отвлекает от мыслей о реальности…

Проблема с Робертой Голдинг заключалась в том, что девочка была слишком умна, чтобы отвлечься. Для нее утро не наступало никогда.

— Хочешь посмотреть фильм с Бастером Китоном?

— Нет.

— А как насчет троллей? Рядом с ними грустить невозможно. Пойдем глянем, как там они?

Нет ответа.

— Ну же, — настаивал Жак.

Он поднял Роберту, набросил ей на плечи одеяло и вывел в обсервационный салон.

Там дежурил единственный член экипажа — он читал книжку. Кивнув Жаку, он отвел взгляд. Тролли дремали, сгрудившись на носу. Детеныши и большинство взрослых спали. Трое или четверо негромко напевали о том, что сегодня не стоит надевать красное, потому что этот цвет носит моя малышка… Глупая, но красивая песенка, с безыскусными многочастными гармониями. Члены экипажа предпочитали держаться от троллей подальше. Ну или это тролли ненавязчиво сохраняли дистанцию. Но Жака и Роберту они принимали охотно.

Жак и Роберта сели на ковер и прижались к теплым и пушистым животам. Окутанные густым запахом мускуса, они чувствовали бы себя как дома, на Мягкой Посадке, если бы не странные пейзажи за окном.

— Ничего особенно утешительного, — сказала Роберта, отворачиваясь. — Просто бессмысленное животное тепло.

— Знаю, — ответил Жак. — Но других вариантов нет. А теперь постарайся заснуть.

58

Встреча с Джорджем Абрамсом состоялась всего лишь через пару дней после разговора с кошкой, и Мэгги не особенно удивилась. Они условились встретиться чуть дальше на Западе, в тамошней версии Техаса, в поселке под названием Искупление, удачно расположенном на пути в Вальгаллу, куда стягивались все твены, задействованные в операции «Блудный сын», чтобы окончательно решить вопрос с мятежниками, составившими Декларацию независимости.

Искупление оказалось довольно большим поселком и весьма развитым — с лесопилкой, не знавшей ни одного несчастного случая со смертельным исходом, как гласил рекламный щит. Мэгги не сомневалась, что местные уже зарегистрировали свой город в соответствующем бюро и, разумеется, не стали бы первыми тревожить «Франклин». Она радостно приказала команде отдыхать, но прежде убедилась, что Натан Босс держит ухо востро.

Мэгги принялась ждать. Она даже спросила у Шими:

— Так, ну и где Абрамсы?

Кошка негромко отозвалась:

— Вы не найдете Джорджа Абрамса. Он сам найдет вас.

Через пару часов пришло сообщение от дежурного офицера. Возле пандуса ждал автомобиль.

Он напоминал британские «Роллс-Ройсы», хотя из-под капота поднимались завитки пара. Возле открытой дверцы стоял мужчина в черном, похожий на шофера из богатого дома.

В машине, когда Мэгги села, оказался Джордж Абрамс. Отчего-то он выглядел крупнее, чем она помнила, и внушительнее… нет, моложе.

Он улыбнулся, когда машина тронулась.

— Машина принадлежит ресторану.

— Какому?

— Увидите. Очень стильно, как по-вашему? Пусть даже это лимузин в духе стимпанка… вы в порядке, капитан?

— Извините. Но вы как будто выглядите… младше.

Абрамс улыбнулся и шепотом ответил:

— Это все видимость, как мы с вами оба прекрасно знаем.

Мэгги сочла, что его слова звучат немного зловеще, и у нее включилась паранойя. Она порадовалась, что, прежде чем покинуть твен, сунула в карман локатор.

— Даже не верится, что вы задумали похищение. Должна предупредить, что мой корабль…

— Не надо мелодраматизма, капитан. Мы уже почти приехали. Город не так уж велик. Как и большинство поселений на Долгой Земле. Иногда мы забываем, насколько все тут ново. День перехода случился всего поколение назад…

Мэгги с облегчением обнаружила, что они действительно остановились возле ресторана. Она была поражена его убранством — много камня и дерева, в обычном колониальном духе, но очень изящно. Очевидно, какой-то многообещающий предприниматель понял, что даже в дебрях Долгой Земли людям иногда хочется шика.

И вино оказалось превосходное.

Сидя с Абрамсом за столиком на двоих, Мэгги иронически подняла свой бокал.

— За кого я пью? Кто вы, мистер Абрамс? Неужели я ужинаю с Корпорацией Блэка?

— В общем и целом капитан Кауфман, ответ отрицательный. Хотя я действительно сотрудничаю с Корпорацией и действую через нее — ну, как я вам и говорил. Лично я предпочитаю считать, что работаю на благо человечества. И на благо троллей. Два прекрасных вида, разделенные глупостью. Вот почему, капитан Кауфман, я обратил на вас внимание — я и кое-кто еще.

Мэгги разозлилась, вдруг почувствовав себя мишенью.

— Кто еще? Дуглас Блэк?

— Разумеется, Дуглас Блэк. Капитан, считайте себя ценным долговременным вложением. Одним из нескольких.

Кипя гневом, она не ответила.

Абрамс продолжал:

— Вы оправдали надежды, которые я питал.

— Какие надежды? Когда?

— Когда в ваше распоряжение предоставили этого красавчика, «Бенджамена Франклина», несмотря на довольно неоднородный официальный послужной список. Пожалуйста, не обижайтесь, если я скажу, что без моей невидимой руки здесь не обошлось. Одному из членов совета не понравилось, как откровенны вы относительно вашего атеистического воспитания, у другого до сих пор допотопные взгляды на женщин, занимающих командные посты…

— Просто не верится, что вы повлияли на адмирала Дэвидсона.

— Вовсе нет. Но он нуждался в поддержке совета. В любом случае даже в недрах Пентагона можно потянуть за определенные нити. Хотите еще выпить?

— Значит, мной манипулировали.

— А что касается вашего обращения с троллями — вы знаете, что сами уже фигурируете в долгом зове? «Женщина, которая позволяет троллям летать».

— Манипуляция, — повторила Мэгги. — Иными словами, моя жизнь и карьера — результат манипуляций. Ну и что я должна чувствовать? Благодарность?

— Нет, не манипуляция. Просто… вас выдвигали на нужное место. За вами оставался выбор — принять предложенную возможность или нет. В конце концов, даже в рамках вашей миссии вы, как капитан твена, достаточно независимы. Вы сами принимаете решения. Ваш характер — это ваш характер, вы такая, какая есть. Блэк, и я, и адмирал Дэвидсон — мы полагаем, что самым умным и лучшим нужно давать полную свободу действий. Ограничения были бы сродни предательству. Разумеется, за вами наблюдали. В эпоху высоких технологий за всеми наблюдают. Ну и что? А что касается так называемых манипуляций… мы, то есть человечество, столкнулись с огромными трудностями, с неведомым и непостижимым будущим. Лучше, если люди доброй воли будут работать вместе, не так ли? Послушайте, капитан Кауфман, вам необязательно как-то менять отношение к работе, когда после нашего разговора вы вернетесь на корабль. Более того, я надеюсь, что ничего не изменится.

— Я ведь не могу отказаться, так?

— А вы бы отказались, если бы могли?

Она не ответила.

— Вы не скажете мне, кто вы такой?

Абрамс задумался.

— Этот вопрос, по сути, не имеет смысла, дорогая моя. Итак, что закажем?

Когда лимузин привез ее обратно, высадив неподалеку от «Франклина», Мэгги с удовольствием заметила силуэт Карла, стоявшего возле пандуса. Когда она подошла, он отдал честь — довольно ловко. И она, разумеется, его похвалила.

Было уже поздно, на корабле царил порядок, и, ненадолго заглянув на мостик, Мэгги отправилась к себе в каюту. Кошка свернулась на полу возле койки. Она мурлыкала во сне — если, конечно, спала.

Джордж Абрамс. Мэгги, разумеется, подозревала, что это ненастоящее имя. Дуглас Блэк. Нити, за которые потянули… точнее, дернули. Мэгги Кауфман была марионеткой. И мало что могла сделать, кроме как смириться. Ну или найти способ и обратить необычное «партнерство» к собственной выгоде.

Мэгги легла спать, не потревожив кошку.

59

Лобсанг любил поговорить — и послушать тоже, если собеседник был достаточно смышлен. За то время, что они провели вместе, пересекая последовательные версии Тихого океана, по пути в Новую Зеландию, Нельсон понял: Лобсанг в состоянии узнать всё, что стоит знать. Он пытался представить, как чувствует себя Лобсанг, когда синхронизирует свои разнообразные итерации — как будто, метафорически выражаясь, все они встретились в большой комнате и разговаривают одновременно, с лихорадочной быстротой делясь впечатлениями.

В итоге путешествие прошло для Нельсона довольно приятно. Оказалось, он мог даже позабыть на время о том, что Лобсанг и непонятные сущности, стоявшие за ним, смотрели на него как на «ценное долговременное вложение» — одно из многих, как догадывался Нельсон. Загадочное сообщество предполагаемых союзников, чьи имена, скорее всего, должны были навсегда остаться для него тайной.

Впрочем, как и все путешествия, их полет пришел к концу — спустя шестнадцать дней после того, как они покинули Вайоминг.

Нельсон бывал в Базовой Новой Зеландии много раз. А в этом отдаленном мире, в семистах тысячах переходов к западу от Базовой Земли, Страна Долгих Белых Облаков была практически не населена, и ее зеленые горы и кристальные небеса оставались девственно чисты, представляя собой роскошный вид с воздуха.

Твен, продолжая движение на запад, удалялся от береговой линии в море. Наконец он остановился над маленьким островком, похожим на желто-зеленый значок на груди Тасманского моря.

— И что? — спросил Нельсон. — Что мы тут ищем?

— Посмотрите вниз, — посоветовал бестелесный голос Лобсанга.

— Что-то на острове?

— Это не остров…

Сквозь превосходный телескоп Нельсон увидел кучки деревьев, и пляж, и двигавшихся животных, похожих на лошадей и слонов… даже карликового жирафа. Потрясающая смесь. А самое удивительное, там были даже люди. Вода у кромки берега слегка бурлила, в ней явно кишела жизнь.

И за островом тянулся кильватер.

— Это не остров, — наконец сказал Нельсон. — Кажется, он живой.

— В точку. Сложный, структурный, кооперативный организм, многосоставное живое существо, которое движется на северо-восток, словно намереваясь пересечь Тихий океан…

— Живой остров! — Нельсон рассмеялся, ощутив непонятный восторг. — Старая легенда ожила. Когда святой Брендан пересекал Атлантику, ему довелось высадиться на спину кита. Если не ошибаюсь, это произошло в шестом веке. Подобные истории есть в греческом бестиарии второго века, в «Тысяче и одной ночи»…

— И вот живой остров перед вами. Нельсон, познакомьтесь со Вторым Лицом Единственным Числом.

Нельсон вздрогнул, хотя он и слышал об известном открытии Джошуа Валиенте.

— И что теперь?

— Мы отправимся в гости.

— Мы?

Дверь в общую каюту открылась, и вошел Лобсанг — бритоголовый, в оранжевом одеянии. На первый взгляд тот же самый Лобсанг, с которым Нельсон познакомился в Вайоминге.

Нельсон спросил:

— Это и есть ваш передвижной модуль?

— Притом абсолютно водонепроницаемый. Идемте.

Они отправились на корму, к люку, сквозь который Нельсон поднялся на борт в начале путешествия.

— Кстати, внизу мы будем в полной безопасности, — сказал Лобсанг. — Даже если вам захочется поплавать рядом с «островом».

— Вы с ума сошли? Я уже бывал в здешних водах. Акулы, ядовитые медузы…

— Не волнуйтесь.

Лобсанг нажал на кнопку, и из какого-то ящика появилась маленькая шлюпка. Она живо надулась и закачалась на лебедке над открытым люком.

— Я уже много раз посещал этот праздник жизни и могу вас заверить, что волноваться не о чем. Ну же, пойдемте знакомиться.

Через пять минут они уже выбирались из шлюпки на панцирь Второго Лица Единственного Числа. Впрочем, ощущение было, что они поднимались по песчаному пляжу. «Земля» под ногами Нельсона оказалась твердой, словно этот «остров», как любой другой, уходил корнями в каменистую плоть земли.

Он окинул взглядом берег, усыпанный разбитыми раковинами и кое-где поросший лесом. Дул свежий ветерок; в этом полушарии заканчивалась зима. Пахло солью, песком, водорослями, из глубины острова доносился теплый и влажный аромат растительности. Запахи и цвета, синева неба и моря, зелень деревьев просто ошеломляли глубиной и яркостью.

— Похоже на остров Робинзона Крузо.

— Да. Только подвижный. И посмотрите-ка…

Небольшой участок земли — часть огромного панциря — осторожно приподнялся, как раскрывающийся люк, и изнутри, по лестнице, с улыбками появились десятка полтора человек. Всех возрастов. Они были обнажены и загорелы, как атлеты. На Нельсона уставились несколько ребятишек.

Одна из женщин, с красным цветком в волосах, шагнула вперед и, продолжая улыбаться, произнесла на хорошем английском, хоть и со странным акцентом:

— Добро пожаловать. Какие новости? Пожалуйста, мистер, пожалуйста, нет ли у вас табачку, пожалуйста.

Лобсанг милостиво улыбался.

Нельсон с трудом выговорил:

— Кто все эти люди?!

— Ну, поскольку Второе Лицо, заблудившись, видимо, некогда забрело в океаны Базовой Земли, — сказал Лобсанг, — по крайней мере некоторые из ее пассажиров, я подозреваю, являются потомками экипажа «Марии Селесты».

Нельсон не знал, шутит Лобсанг или нет. Но суть он уловил.

Вскоре он уже смущенно сидел в кругу весьма заинтересованных и абсолютно голых людей, которым очень хотелось знать, что происходит на Базовой Земле. Они устроились рядом с импровизированным очагом — огонь разожгли на плоской каменной плите, несомненно памятуя о болевых рецепторах на спине у «острова», — и Нельсон тихонько напомнил Лобсангу, что святой Брендан вынудил кита погрузиться, когда неосторожно развел костер.

Язык островитян представлял собой креольский, составленный из разных европейских языков, с преобладанием английского, и понять его было несложно. Нельсон рассказал все, что вспомнил, о недавних событиях на Базовой. Островитяне улыбались и слушали — добродушные, чисто выбритые, откормленные, полностью нагие. Когда он сделал паузу, к столу подали половинки кокосовых орехов, полные молока.

Лобсанг сказал Нельсону, что во время предыдущих визитов сумел установить прямой контакт с самим «островом», который во многих отношениях оказался похожим на Первое Лицо Единственное Число. Каким образом он установил контакт, Лобсанг умолчал. Это существо несло на себе примерно сотню пассажиров. Некоторые оказались здесь в результате кораблекрушения или природной катастрофы — и оставались до конца жизни, ну или дожидались конца «цикла», как выражался Лобсанг, имея в виду отрезок времени, в течение которого этот доброжелательный кракен описывал очередной круг. В процессе люди могли высадиться на какой-нибудь берег и сделать его своим домом.

Но, разумеется, судя по детям, которые сидели напротив и рассматривали гостя с откровенным любопытством, маленькое сообщество было само по себе жизнеспособным. Здесь рождались люди, а некоторые проводили всю жизнь и умирали, ни разу не сойдя со спины этого терпеливого существа. Они не видели ничего странного в своем кочующем доме и образе жизни, и только в разговорах с Лобсангом Нельсон начал понимать, в чем дело.

— Этих людей кормят и оберегают, — сказал Лобсанг. — Все живые существа по соседству со Вторым Лицом крайне добродушны. Как будто она окружена аурой взаимного доверия. Конечно, ей нужно питаться, и время от времени она глотает случайную рыбку, но Второе Лицо Единственное Число не причиняет ненужного вреда — и не позволит его причинять — никаким высшим существам. В частности, людям.

— Если животное такого размера окажется в районе транспортных путей, особенно на Базовой, могут возникнуть проблемы.

— О да. Но эти существа — я называю их транспортерами — обычно достаточно умны и держатся подальше от Базовой. Несколько я понимаю, Второе Лицо заблудилось — оно подошло слишком близко к Базовой, может быть, даже побывало на ней. И сейчас оно пытается добраться до места, которое я перевожу как «убежище». Что любопытно, оно находится вблизи залива Пьюджет. Когда мы улетим отсюда, я оставлю здесь свою копию, чтобы направить Второе Лицо в безопасное место. Большинство ее сородичей, например Первое Лицо Единственное Число, обычно обитают гораздо дальше от Базовой Земли. Не исключаю, что там своего рода центр Долгой Земли…

— В отчетах о существе, которое исследователи с «Марка Твена» — то есть, видимо, вы — назвали Первым Лицом Единственным Числом, говорится, что оно бороздит Долгую Землю, совершая нечто вроде проверки. Критический анализ, так сказать.

— Во всяком случае, неплохая версия. Есть разные виды этих существ, хотя и не такие огромные и устрашающие, как Первое Лицо Единственное Число. Кстати, не у всех есть панцирь, похожий на раковину. Сами по себе они — организмы-колонии, как свидетельствуют моряки с военных португальских судов, но они растут и увеличиваются, собирая образчики на море и на суше. Одни, как вы видите, принимают пассажиров, другие их ассимилируют, как делает Первое Лицо. До некоторой степени они разумны. Разумеется, разум предполагает цель.

— Какую?

Лобсанг пожал плечами — капельку неестественно.